Бесплатный фрагмент - Секрет тьмы. О шрамах и птицах

Глава 1. Там, где начинается прошлое

Истар

Я шел по устланному трупами полю и не мог поверить в случившееся. Люди, такие же бойцы, как и я, но с почерневшими от смрада душами, лежали на земле, пропитанной кровью. В ушах стоял звон мечей и крики, мольбы о помощи, стоны сотен голосов. Небо над головой, словно озеро, отражало почву под моими ногами: темные тучи с кроваво-алыми разводами рассвета застили небосвод. Мы воевали с нашими братьями и друзьями, от нас их отличала лишь отравленная душа.

Капли крови на лице засохли и смешались с потом. Уже забыл, как дышать полной грудью: в носу одна пыль. Вглядываясь в изможденные лица раненых солдат, я видел, их взгляд не утратил искру жизни. Мы победили.

От усталости взгляд терял фокус. Мне казалось, полевые ведьмы летали между мертвыми телами, ища выживших. Благодаря их магии и зельям мы сражались с врагом на равных. Но тьма не прошла бесследно, оставляя на коже выживших ожоги как вечное напоминание о битве. Ведьмы избавляли тело от хвори, не позволяя задержаться скверным мыслям хоть на секунду, однако от рубцов уже ничего не помогало. «Раны на коже, но не в сердце», — таким был безусловный девиз нашего полка.

Подойдя ближе к центру поля боя, я отыскал своего командира, Конроса Иэнгора, моего друга и товарища. Он лежал на земле с мертвенно-бледным лицом. Над ним, шепча какой-то заговор, склонилась полевая ведьма, измазанная в грязи с головы до ног. Она пережила с нами эту битву, но в ней еще остались силы помогать другим, и она пыталась спасти командира. Я ускорил шаг, стараясь не опираться на раненую ногу, голень нещадно саднило.

— Что с ним? — произнес я, подойдя к ведьме.

— Слишком много тьмы, она убивает его. Я запечатала ранение, — холодный ровный тон.

— Ты можешь ему помочь?

— Не могу, таких не спасают. Я нанесла печать на рану и разум, чтобы не отравлять тело. Это не исцелит его, но поможет ему дожить оставшиеся часы без страданий.

Я тряхнул девушку. Еще рано сдаваться! Долгие годы я заставлял себя усвоить правило: смерть — вынужденная мера. Мы должны убивать, чтобы выжили другие. Жены, дети, старики. И я закрывал глаза, чтобы видеть в этих искалеченных существах не людей — тварей Загранья. Но смотреть, как теряет силы мой близкий человек… Я не позволю этому случиться! Нужно любым способом заставить ее спасти Роса!

Капюшон, упав на спину, открыл ее лицо, чумазое, смуглое и худое. Щеку перечерчивал шрам — результат действия темной силы. Чистой оставалась только рука, которая выступала из разреза плаща. Видно, в этой руке таилась сила ее магии. На подбородке виднелась метка ведьм нашего королевства — защитный знак, который, если можно доверять моим скудным знаниями о магии, читался как Сьёру.

— Помоги ему! Или скажи, кто может ему помочь. Это командир королевского полка Синей Птицы. Тебе много заплатят за его спасение. — Я отдавал приказ так, как будто жизнь друга не зависела всецело от ведьмы.

Она опустила глаза, вновь шепча какое-то заклинание, и начала водить рукой над его головой, вырисовывая символы.

— Я отведу тебя к колдунье. Она поможет. Ехать нужно немедленно, у него три часа, не больше. Других не бери, лес не пропустит.

Собираясь в спешке, я велел оседлать двух лошадей. Солдаты помогли посадить на одну из них командира. Ведьма села на вторую. Времени на отдых не хватало, успели только залечить рану на моей голени — след от вражеского кинжала.

Чем дальше мы уезжали от места сражения, тем светлее становилось вокруг. Я и забыл после долгих месяцев серости, каким синим бывает небо. На горизонте еще виднелись оранжевые разводы уходящего утра. Дышать становилось легче. Ехали в полном молчании, на ведьму я косился с опаской. Рос, мой верный товарищ, как марионетка сидел спереди и не двигался. Его безвольное тело все время норовило съехать вниз, а я держал его крепко и чувствовал неспешное ровное дыхание, которое выдавало едва теплящиеся искорки жизни.

У кромки леса мы спешились. Моя спутница опустилась на корточки, упираясь одной рукой о землю, и стала читать заклинание. Я посмотрел на друга, мысленно прося его продержаться так долго, как он только сможет. Его стеклянные глаза казались безжизненными, на краях радужки пульсировала черная тьма, заключенная внутри его тела.

Лес услышал призыв: деревья, кустарники начали расступаться в разные стороны. И если бы мне сказали, что сама земля передвигала небольшие камни, открывая нам путь вдоль могучих сосен, я бы несомненно поверил. Чащу словно окутал дурманящий сон, прекрасный сон, не знающий боли раненых солдат. Пока мы покрывали землю кровью, девственно чистый в своем воплощении мир, будто утроба Зеленой Девы, был поблизости.

— Не удивляйся, этот лес скрывает магия.

Я невозмутимо отвел взгляд.

— Отчего же вы не спрятали людей от смрада и отправили их на войну, раз так просто можно утаить такое большое пространство?

— Лес — это Мать Природа. Мы черпаем силы из нее и помогаем ей в ответ. Не спрячь мы лес, оставили бы людей без ведьм. А без ведьм вы, люди, не жили бы такую беспечную и долгую жизнь.

Я задумался над ее словами, в них была доля правды.

— Но ведь всегда можно попытаться? — спросил я, оборачиваясь к ней.

Ведьма нахмурилась, отводя взгляд, и оставила меня без ответа.

Лучи солнца играли на кончиках ветвей. В полной тишине слышались стрекотание кузнечиков и шелест деревьев. Неподалеку белка закапывала припасы в почву. Я засмотрелся на зверька, после чего опять посмотрел на командира. Он спокойно ступал по узкой тропе, смотря вперед невидящим взглядом.

— Остановитесь, — сказала ведьма, удерживая рукой моего товарища.

Убедившись, что я последовал ее предостережению, она начала издавать звуки, похожие на пение птицы.

Синяя птица, затаившаяся в кроне деревьев, перелетела на ветку ниже и ответила ведьме. Я слышал про таких птиц только в сказках, а видел только на флаге нашего королевства, барельефах, мощеных полах и стенах. В этом магическом, потаенном от чужих глаз месте — я ощущал себя спокойно и умиротворенно, даже не верилось, что я недавно участвовал в сражении.

— Куда ты завела нас? — спросил я, восхищаясь и до конца не веря в реальность происходящего.

— Идемте, мы почти пришли. — Или слова ведьмы, как и ее услуги, стоили слишком дорого, или ей попросту жалко растрачивать силы на разговоры. Как бы то ни было, очередной мой вопрос остался без ответа.

По долгу службы мне часто доводилось бывать в лесу, но, следуя за ведьмой, как ни пытался я найти ориентиры или запомнить дорогу, ничего не выходило — мы петляли между одинаковых деревьев и кустарников. Я должен был довериться ей и дать увести нас, но нутро противилось безропотному подчинению. В очередной раз обогнув кустистые заросли, мы вышли на небольшую опушку с маленькой хижиной посередине.

— Внутри не произноси ни слова без необходимости, — бросила ведьма, и я кивнул в ответ.

От нее зависела жизнь командира, да и во мне самом не осталось сил спорить.

Внутри хижины располагались шкаф со склянками, различными мазями и настойками, печь, перина и два стула.

— Клади его на постель.

Я молча повиновался, сел на стул и ждал. Ведьма взяла в углу ведро с водой, умыла лицо и протянула лоскут, жестом призывая освежиться. Я запоздало вспомнил, что даже не умылся после битвы. Другой тряпицей, смоченной в воде, она протерла лицо Конроса и растерла его руки и шею. Я наблюдал за этим действом, абсолютно не понимая, что происходит и что будет происходить дальше. Увязнув в своих мыслях, я пропустил момент появления в хижине еще одной ведьмы. Старой, даже древней. Моя спутница, не оборачиваясь, начала объяснять, что произошло. Хозяйка хижины слушала молча и, подойдя ближе к командиру, пристально всмотрелась в его лицо.

— Мало у него времени, душа почти покинула это тело, скоро её место займет тьма.

Я скрипнул зубами, услышав приговор. Старушка повторила ранее сказанные мне слова.

— Сейчас я начну ритуал, и чтоб ни звука. Отвлечешь меня разговором, потеряем его время и мои силы. Про плату не забудь, птички мне нашептали, что она будет ой какая высокая.

Я даже усмехнулся. Так вот, о чем ведьма с птицами разговаривала.

— Я понял.

Выкладывая склянки на стол, хозяйка бормотала что-то себе под нос.

— Милая, будь добра, растолки в ступке лепестки миртового дерева и не путайся под ногами, — прокряхтела старая, обращаясь к молодой ведьме.

Через четверть часа подготовки женщины сняли с друга камзол и рубаху, оставив его в одних штанах. Время уходило, а командир выглядел все хуже: кожа побледнела, волосы начали приобретать серебристый оттенок. Я думал, что получившуюся жижу ведьма будет использовать для друга, но она зачерпнула половину одной ладонью, а второй остатки скользкой массы и нанесла себе на глаза, причем даже не попыталась их закрыть.

Неприятное зрелище, но я сохранял спокойствие и был готов к чему угодно, только бы она спасла его. Потом старушка прочертила рядом с головой Роса линии, как будто прокладывала путь своей магии. Она потекла, и я, как всегда, уловил лёгкое изменение в воздухе, но ничего не увидел. Холодок прошел по ногам от входной двери, прокладывая путь тонкой струйкой. Таких ведьм называли заграньщицами, и я думал что их не существует. Мало кто способен обуздать такую силу.

Пока хозяйка занималась моим другом, молодая ведьма начертила символы на полу, а после старушка подула на начертанные узоры и села у головы моего товарища. Я смотрел на все это таинство и думал: «Только бы помогло, только бы. Пусть его измажут маслами, мазями, сажей, да чем угодно, только бы помогло!» И если бы мне сказали, что нужно сейчас же притащить сюда ветвь священного дерева, кровь мертвого рода или еще что похуже, я бы не раздумывая ринулся на поиски. «Только не оставляй меня, дружище».

После хозяйка взяла друга за голову и начала шептать, уходя мыслями за Грань. Я знал про Грань, потому что последние семь лет наши ведьмы пытались найти способ оградить людей от возможности перехода. Глаза ее потемнели, радужка перешла за линию белка. Руки были направлены на виски Конроса. Командир дернулся, задрожал.

— Что с ним? — не сдержал я полушепота, обращаясь к молодой ведьме. Ответить она не успела. Я услышал голос, потусторонний, нечеловеческий, точно не принадлежащий старухе, но выходивший из ее рта.

— Что с-с ним? А что с-с тобой, Ис-стар? — сказала она, усмехаясь. — С-свет тьму отнял. Ты позабыл, что потерял.

Я смотрел на нее, не моргая.

— Неинтерес-сно о правде узнать? Пыталс-ся найти, но время вс-спять?

— Нет, — ответил в замешательстве. — Я вас не понимаю, о чем…

— Вижу с-страх в твоих глазах. Не хотел отпус-скать, но пришлось.

В ее глазах плескалось что-то дикое, необузданное и звериное, но я не мог разглядеть что именно — их скрывала склизкая жижа.

— О чем вы говорите?

Мое плечо так резко сдавили, что я подивился, откуда в женских руках такая сила.

— Помолчи, — шикнула на меня ведьма. — Дай ей закончить.

Через час старушка завершила ритуал, магия утихла. В глазах Роса не осталось темных всполохов. Грудь размеренно вздымалась в такт ровному дыханию.

Я вышел во двор. Теперь стало намного легче думать, ведь с товарищем все было хорошо. Мы скоро вернемся в наш родной дом после долгих месяцев отсутствия. Чистое небо украшала россыпь ярких незамутненных облаками звезд. Я привалился головой о холодную немного сырую стену дома. Здесь так спокойно. Мысли в голове перестали собираться в комок, прояснились и я помассировал виски указательными пальцами. То предсказание все еще звучало в голове. Меня мучил вопрос: «Что это значит?»

— О чем она говорила? — спросил я молодую ведьму.

Она сидела на ступенях у хижины и даже не посмотрела в мою сторону. Молчала долго, я уже и не думал услышать ответ, а она, не оборачиваясь, бросила:

— Уходите как можно быстрее, не злоупотребляйте гостеприимством старушки. Тропа откроется вновь на рассвете и закроется к полудню.

Она поднялась на ноги и пошла к ветхим старым деревьям. Свет хижины уже ели-ели освещал ее силуэт. Я рассматривал его, стараясь уловить постоянно ускользающие мысли. На изломе света и тьмы, она обернулась. Я чувствовал ее взгляд, цепкий и глубокий.

— Береги себя, Истар.

Ветер принес еле слышный отголосок фразы, но когда я поймал его, девушка исчезла, так и не попрощавшись.

Глава 2. Птичьи отличия

Конрос

Первое, что я увидел, открыв глаза, — это потолок из деревянных досок, потемневший от старости. Потолок был настолько низок, что доски давили на меня, словно гроб. На секунду показалось, что я все-таки умер. Обрывки воспоминаний появлялись вспышками в мозгу, проясняя сознание.

Меня ранили во время битвы. Ударили в самом конце сражения. Темные исчезли. Перед тем как потерял сознание, я убил последнего из них. Часть его тьмы как будто забралась под кожу, проносясь пожаром по нутру. Мой долг перед королевством, которое когда-то приютило меня, был отдан. Битва. Ранение. Я не мог пошевелиться, но оставался в сознании. Лежал на спине, всматриваясь в серое небо конринхольского поля в ожидании смерти. Кругом стоны раненых солдат, грязь и пыль. Не знаю, сколько пролежал так, пока не почувствовал прикосновение магии к руке. Видно, я пропустил одного врага. Затуманенное сознание кричало: «Борись, не дай тьме овладеть тобой. Ты — воин, ты способен на большее!»

Я был бы рад отстраниться, схватить кинжал, который спрятан в голенище сапога, нанести удар, обезвредить противника и сразиться, но не мог. Сжал остатки воли в кулак, пытаясь хотя бы мысленно не дать врагу одержать победу. Пусть телом я ослаб, но разум все еще был при мне. Я с удивлением осознал, что магия не губила меня, наоборот, забирала щемящее ощущение иной чужеродной силы внутри.

Нависший надо мной женский силуэт скрывался под длинным плащом. Фигура склонилась надо мной, и я увидел угольного цвета глаза. Они смотрели на меня из-под капюшона, радужка почти сливалась со зрачком, в глазах я видел боль, загадку и тьму, черную непроглядную тьму. Однако она меня не пугала, то была другая тьма: не та, что изничтожила сотни деревень, не та, что губила каждого встречного, и не та, что забирала души невинных, нет… Ее тьма показалась мне таинственной и интригующей. Личной загадкой, которую мне уже никогда не разгадать. Ведьма начала рисовать перед моими глазами символы. Мой взгляд упал на знак на ее подбородке, и лишь тогда мне полегчало — она не враг, а всего лишь одна из полевых. Под неразличимый шепот я изучал новое лицо. Черты ее были необычны. Притягательные и отталкивающие одновременно. Сквозь туман пробежала мысль, что напоследок, пока мое тело еще не забрала тьма, нужно подумать о чем-то хорошем.

Мне хотелось бы видеть в ней не ведьму, врачующую солдат, а обычную женщину. И встретиться с ней хотелось бы не на поле битвы, а где-то там, в реальной жизни, стать простым человеком — кузнецом или плотником. Без войн и колдовства. Я бы сорвал ей цветы и пригласил на прогулку, не думая о долге перед страной

Как давно меня посещали подобные мысли? Я уж и не помню. Женщины для меня всегда занимали последние позиции. Я, по молодости рядовой солдат, а сейчас командир, чаще всего думал о тренировках и схватках с противником. Так было до́́лжно. Я сам выбрал такой путь.

Становилось всё труднее держать глаза открытыми. Сквозь пелену уловил на её лице равнодушно-печальное выражение. Ведьма часто видела смерть, и я понял, она не в силах мне помочь, мое время сочтено.

А дальше все закрутилось: принц, солдаты, топот лошадей, странный лес, старуха — и меня унесло сновидение…

— Проснулся, — услышал я откуда-то сбоку и, повернувшись на голос, увидел Истара.

— Ага. Друг, ты, кажется, спас мне жизнь.

— Ты, кажется, спасал мою не раз, разве я не могу отплатить тебе тем же, — произнес Тар.

Я усмехнулся, поднимаясь с постели.

— Если ты можешь встать, нам стоит поторопиться.

Мышцы ныли, но усталость исчезала с каждым движением.

— Ну-с, раз наш долг перед родиной выполнен, нам нужно скорее убираться, а после хорошенько надраться, мой друг.

Выходя из хижины, я не нашел ведьму.

— Где девчонка? — уточнил я.

— Ушла ночью, когда обряд по твоему воскрешению из мира неживых был закончен. Приглянулась?

— Хотел поблагодарить. Если бы не она, меня бы здесь не было.

— Не переживай, Корона отблагодарит ее и старушку, которая и провела ритуал, за твое спасение, нужно только вернуться домой, — ответил Тар, прорубая мечом заросли, которые вели к узкой тропке. Я вел лошадей под уздцы, следуя по новой дороге.

— Ну-с, найду ее позже.

— Приглянулась, — ответил он сам себе и улыбнулся.

Из леса мы выбрались быстро, а до поселения, казалось, добрались еще быстрее.

Лошади привели нас в маленький городок, в который мы часто выбирались с солдатами.

Проходя по улицам, я буквально чувствовал вкус победы на губах. Люди выходили из жилищ, не боясь за свою жизнь или жизнь своих детей. Во взглядах больше не было того страха, что заставлял трястись по ночам. А ведь многие из ребятишек родились в военное время и совсем не знали покоя до сегодняшнего дня. Мужья вернулись домой победителями. Каждого из них ждали и встречали криками, осыпали благодарностями. Шествуя по узким переулкам, мы видели горожан, которые махали нам, кланялись и желали удачи. Мальчишки хотели подержать в руках меч, который помогал избавиться от скверны, старики со слезами на морщинистых лицах обнимали внуков и, наконец, спокойно, без тревоги вдыхали пыльный воздух улиц.

— Да благословит тебя Свет! Да будет светла ваша дорога! — кричали нам жители.

Пройдя по украшенной площади, мы свернули на улицу с магазинами, овощными лавками и таверной, которую не раз посещали с другими солдатами. Помню, раньше рынки переливались самоцветами. Камни всех мастей и цветов: азурит и бирюза, жемчуг, купленный за гроши у Морских. Множеству других камней я и не знал названия.

Сейчас горожане радовались и, за неимением прочего, выкладывали на прилавки все, что смогло сохраниться в уцелевших домах. Старушки раздавали семечки и яблоки детям, а сами танцевали, смеялись и пели скорбную военную песнь.

Меж славных рек и лазурных скал

Нам птичью песнь ветер шептал

Великий край, родная земля,

Под белым флагом два синих крыла

И вот пробил звон скорби людской,

Великий край повстречался со тьмой.

Не знали мы, как страшен удар.

Война началась, Конринхол угасал.

Шли дни, и вот наш род поредел,

Каждый дом без мужчин опустел,

И бились они меж собой до конца,

Ведь тьма разрушает сердца.

Спустя года повелел наш король:

Я дочь отдам, если встанешь со мной.

Морской народ согласился помочь,

Принцессу отдали чудовищу вод.

Семь долгих лет дожидались конца,

Наш родной край поглощала чума.

Здесь птичий люд, в небесах два крыла,

Но раны они не оставят в сердцах.

Прошла война, вернулись сыны,

Наш славный край вновь увидел цвета,

Ликует люд с счастьем в глазах,

Птицы вернулись домой навсегда…

Женщины потерявшие мужей, даже не имея такого количества шрамов, как никто подходили под наш девиз «раны на коже, но не в сердце» — они не утратили веру в будущее под крылом Светлой Матери. Я на секунду дал себе поблажку и залюбовался этой простой красотой.

— Рос, идем. Еда стынет! — открывая скрипучую дверь, прокричал Истар.

Внутри таверны было тепло и уютно: шумные разговоры мужчин и стук деревянных стаканов звучали от каждого стола.

Мы увидели знакомых солдат и пошли к ним для приветствия.

— Кто-нибудь знает, что там с командиром третьих? — донеслось до нас, когда мы почти подошли к столу.

— Я слышал, что принц увез его с одной из полевых.

— Точно-точно! — помотал указательным пальцем солдат, продолжая. — На Иэнгоре ровного места не осталось, так сильно его задел смрад.

— Принц увез Иэнгора? — спросил еще один.

— Наша славная парочка, — икнул, — командир и русалочка, — хохотнул хмельной вояка.

Я резко положил ладонь на плечо последнего, крепко сдавливая. Мужчина сидел к нам спиной, поэтому не мог видеть нашего приближения, и ничуть не испугался, но остальные… Я следил за солдатами, они друг за другом округляли глаза, как будто и вовсе пытались не дышать: один неловкий вздох повлечет за собой немыслимые последствия. Шум стих, солдаты понуро сгорбились, вдалеке были слышны шепотки пропустивших сказанное людей.

— Простите его, командир, — тихо сказал один из смельчаков, двинув вояку плечом.

Мы с Таром переглянулись. В его глазах я не нашел злости, лишь ехидные отголоски.

— Наслаждайтесь вечером, языки вам отрубят завтра, — строго произнес я, еле пряча улыбку.

Шутник обернулся, до хмельного ума медленно, но верно доходило. Он будто сразу протрезвел. В глазах пьяная хмель за секунду сменилась отчаянным ужасом. Переводя взгляд с меня на Истара, словно не мог определиться, перед кем он сильнее виноват, молча открывал рот, ища нужные слова, и затараторил:

— Светлая Матерь, Ваше Высочество… Я не… Я никогда бы… Командир! — взгляд блуждал между нами. — Ваше Высочество…

Забавно было наблюдать за этим действом, но мне его стало жалко. Шутки над командиром еще можно простить, но вот над самим принцем!.. Истар подумал точно также и решил прекратить страдания парня:

— Считай, что сегодня я услышал твои извинения, но только Светлой известно, что с тобой случится в следующий раз. Следи за языком, солдат.

— Спасибо, Ваше Высочество! Справедливость птицы! — кричал он нам вслед.

— Это та сказка из вашего королевства? — спросил меня Тар сквозь смех, который он усердно пытался выдать за резко начавшийся кашель.

Мы уже отошли от вояк, подбирая стол и для себя.

— Она самая. Откуда только у них нашлось время на эту ерунду? — ответил я, закатывая глаза.

Мы сели за маленький столик у арки. Служанка учтиво поставила перед нами медовуху и тарелку с мясом и овощами. Мы с жадностью набросились на еду, от которой еще шел пар. Хрустящая хлебная корочка впитала в себя мясной сок. Тимьян, перец и немного шафрана наполняли блюдо пряными ароматами. Мясо с лёгкостью отставало от кости и таяло во рту. Челюсть свело от удовольствия, и я зажмурился: в жизни не ел ничего вкуснее. Как давно мы ели хоть что-то, помимо пыли с поля боя?

— Рос, выпьем за победу!

Мы чокнулись и осушили стаканы до дна. Остаток вечера рассказывали друг другу впечатления о последней схватке. Я знал отношение Истара к нашему ремеслу, будь его воля, он бы никогда не «стал убийцей». В разговорах с ним я старался не показывать свою «злую» черту, хотя и не считал его точку зрения правильной. В мире всегда будут слабые и сильные, нужно только выбрать верную сторону. Люди никогда не будут способны построить мир без войн, а на войне всегда есть жертвы. И нам приходится убивать. Но то, о чем мечтает Истар, — это сказки. Невозможно наесться досыта, не убив животное. Невозможно жить в мире, не убив злодея. Но несмотря на разницу взглядов, я уважал его мнение. Мы обсуждали тактику боя, расстановку сил, но никогда — количество убитых, чем не брезговали хвастаться другие солдаты. В этой моей привычке прослеживалось что-то покровительственное, ведь я многому обучил его сам, я опытнее, в силу возраста и подготовки, но все еще играл в странную игру, уступая другу, как с братьями в детстве.

— А ведь я готов был умереть, — сказал я, отпивая из третьего принесенного служанкой стакана.

— Рано ты себя хоронить собрался. Сколько у нас еще в жизни удовольствий! А вот и одно из них. — Истар указал взглядом на рыжеволосую служанку, которая подносила яства на соседний стол.

— Нет, друг, — протянул я, — сегодня из меня точно скверный герой-любовник.

— Ну, раз ты у нас пока герой, то я, пожалуй, испытаю удачу. Лет сто не видел женского тела.

Я похлопал друга по плечу, и он, усмехаясь, двинулся хмельной походкой в направлении служанки. Я же неспешно ел, дожидаясь, пока большая часть вояк покинет таверну, чтобы вернуться в лагерь, размещенный вблизи городка. Я нес за них ответственность и хотел избежать драки, которая могла завязаться в хмельных умах солдат. После обеда быстро сполоснул тело и голову в бочке у таверны. Никогда не любил воду, но тело ныло и стягивало от ссадин и грязи. Попросил комнату наверху и завалился спать на одноместную кровать с колючим одеялом.

Утром Тар и я отправились во дворец. Путь до замка занял не один день. Мы делали привалы, встречали солдат и других командиров, делились успехами и поднимали фляги за жизнь и здравие близких, однако день за днем стремились скорее вернуться домой.

Замок стоял в горах, и я, как и всегда, с упоением смотрел на превосходство природы. Зеленые горы с вкраплениями серых камней расположились по обе стороны от леса. Озера наполнены кристально чистой водой, спускающейся с гор ледяными водопадами.

Замок Синей Птицы, словно птичье гнездо, — высоко под облаками. Будто разделился на две части, которые соединялись поднебесным мостом. Благодаря такому строению на переход между башнями не уходило много времени. Мастера выдолбили башни и часть помещений в многовековых горах, огибающих озеро. Наземный мост, ведущий ко входу в замок, окутывала вода.

Когда меня впервые вызвали на службу семь лет назад, я долго восхищался увиденным. Нас собрали во дворе замка, вышел командир и долго говорил о том, что нас ждет, называя новобранцев «желторотиками». А кругом возвышались могущественные скалы, величественные дубы ласкали кронами стены замка, птичьи трели окутывали все вокруг. Я слушал и озирался, не понимая, как такое можно воздвигнуть? Как такое может существовать? Даже магия тысяч ведьм не могла сотворить подобное. Эти строения не шли ни в какое сравнение с тем, что я видел на своей родине.

За годы службы я не раз посещал дворец, но меня все еще восхищало, что за верхние башни цеплялись облака и с вершины замка было ничего не видно. Я все также любил наблюдать за лебедями, которые прилетали на озеро и, по рассказам Истара, целое лето жили на берегах Конринхольских вод.

Проходили дни, мы все больше приближались к замку Синей Птицы. Всю дорогу я наслаждался спокойствием и своими мыслями. Наконец, мы подошли к главному входу, где и спешились. Минуя лестницу и тяжелые двери из кедра, прошли по большим длинным коридорам с барельефами, огибая залы с высокими потолками. Трон, большой и величественный, с синей птицей за изголовьем, располагался в зале для приемов.

Мужчина, возвышавшийся на нем, был ярким представителем рода Бэлрод: светлые волосы и синие глаза на бледном аристократическом лице это доказывали. Точные, всегда узнаваемые черты: острый нос и густая светлая, почти белая, борода. Одеяние правителя напоминало символ государства — белые льняные рубаха и брюки и синяя мантия, украшенная золотой вышивкой.

— Иэнгор, рад, что вы в добром здравии! Завтра мы созовем совет, на котором вы доложите обстановку. Мы ждали только вашего прибытия.

— Это все благодаря Вашему сыну, Ваше Величество. Буду рад присутствовать на совете и доложить о ходе сражения.

В комнату вбежала королева и, отступая от правил, бросилась к Истару.

— Истар, мальчик мой, ты вернулся! — Она обняла его. — Светлая Матерь, ты так исхудал! И только посмотри, как отрасли твои волосы, — лепетала она.

Мать принца любила своих детей всем сердцем, а каждая встреча была наполнена теплом, несмотря на действующие холодные правила этикета. Меня, выросшего с отцом и двумя братьями, это всегда поражало. Как ей хватает мудрости и сил поддерживать каждого из нас, своих подданных, и растить разумных, достойных представителей этого древнего и великого рода?

Я посмотрел на друга. Его волосы отрасли, появились грязные клочья на затылке, да и вид был изрядно потрепанный. Моя борода наверняка выглядела еще хуже. Мы наконец-то дома, нужно будет побриться.

Глава 3. Не черное, не белое

Армана

— У меня нет для тебя снадобья, Арма. Можно либо принять тьму, либо навсегда избавиться от нее…

Я перебила ее, активно жестикулируя руками:

— Орингелла, я слышала это кучу раз! Ты знаешь, я лучше выберу второй способ и сдохну, чем стану такой, как вы! — Голос запнулся. Слова вылетели быстрее, чем я успела подумать, с кем разговариваю: сейчас она единственная, кто может что-то сделать. Я вдохнула, успокаиваясь, и попыталась сгладить ситуацию. — Со всем уважением к тебе и твоим сестрам, это не мой путь. Я не могу после стольких лет борьбы с чернью сдаться. Это нечестно. — Моя речь закончилась, а руки расслабились, безвольно опускаясь на колени.

— Никто не запрещает тебе бороться, но это бесполезно. Ты только теряешь свое драгоценное время попусту. Твоя жизнь стала сосредоточением боли и страдания. Усмири внутренний хаос, сделай себе одолжение.

Я повернулась к очагу в маленьком темном жилище. В груди все горело. Горечь, усталость, обида, злость смешались в тугой узел и полыхали так же, как это пламя. Искры летели вверх и, тускнея, угасали, поблескивая в темноте.

Дорога к ведьме увела меня далеко на юг от Конринхола. Лесистые предгорья, ухабы и ледяная вода Быстрой реки были моими спутниками, пожухлая трава — одеялом и периной. Я шла, превозмогая боль в пояснице и ногах, и ради чего? Жалкая, какая же я жалкая…

— Хватит, — сказала я не то себе, не то всему этому проклятому миру. — Лучше скажи, к кому еще я могу обратиться, кто может знать о зелье? Я не зря проделала такой долгий путь! Светлая Луа подсказала мне обратиться именно к тебе.

— Дитя, не переливай из пустого в порожнее, Мать Природа неспроста забирает у тебя силы.

— Мать Природа думает, что я слабая! Поверь, она ошибается, — огрызнулась я и снова повернулась к собеседнице. Вечно молодые и прекрасные темные ведьмы, не знающие болезней и старости. Ее волосы сияют, переливаясь языками пламени, алые глаза всегда зорки и смотрят прямо в душу, отчего становится не по себе.

Решение моих проблем так близко — рукой подать, но я не готова, никогда не буду готова отказаться от себя настоящей.

— Дитя. — Орингелла втянула воздух, заполнив легкие полностью, и шумно выдохнула. — Давай я сделаю настой, которым ты будешь смачивать следы тьмы, он сможет унять боль. Но если настойка арники перестала помогать, вряд ли действие снадобья продлится долго.

Я поморщилась. То же самое говорила Луа, когда я приходила к ней лечить раненого солдата.

— Пожалуйста, — сказала я смиренно, одновременно снимая плащ. Он скрывал от чужих глаз шрам, который тянулся от кончиков пальцев по всей левой руке, поднимаясь дальше, вверх по шее и лицу, заканчиваясь у линии волос. — Подумай, кто еще может помочь мне.

Орингелла достала пару склянок с мазями, разложила их перед собой на столе и открыла каждую. В первой явно была сыворотка на основе алой герани — мы использовали ее для обезболивания. По запаху я определила, что в остальных баночках хранились зелья на основе алоэ, брусники и облепихи, а также багульника. Орингелла достала миску, в которой смешала все ингредиенты и растолкла в ступке листья мяты. Чтобы мазь сработала в полной мере, темные заговаривали ее, используя руны, измененные темной магией. Она нарисовала в воздухе символ, похожий на Вура: две зигзагообразные линии, заключенные в незамкнутый круг с точкой.

Руна, как клубок, прокладывала нить от одного места в другое. Мы использовали Вура для освещения или обнаружения пути. В руну она добавила и другие символы, из-за чего смысл начертанного терялся, ведь мои познания ограничивались светлой магией. Я, конечно, могла изучить темные руны, покопавшись в древних письменах, но решила отгородиться от этого, чтобы не искушать судьбу и свою стойкость.

— Садись и перестань думать о плохом. Всем порой нужна передышка. Останешься у меня на ночь, а я пока отправлю сапсанов с посланием к нескольким ведьмам моего ковена.

Темные не были плохими людьми, просто их вера претила моей. Они использовали чужую силу вкупе со своей собственной. Но, как любое проклятье, скверна имела свой недостаток. Она могла потребовать взамен твое тело, душу или что-то иное в уплату долга. Какой бы ужасной ни оказалась расплата, темные свято верили в смысл и предназначение, верили в силу хаоса.

Смешав все в единую скользкую, абсолютно неприглядную жижу, Орингелла принялась за мою искалеченную шрамами руку. Поверх мази она наложила еще несколько темных рун, но я не стала смотреть, каких именно. Боли я почти не чувствовала. После лечения, хоть и ненадолго, всегда наступало опустошение, и я ждала его. Подобный эликсир я брала у Луа в один из дней первой седмицы месяца. Как она попадала к светлой, мне неизвестно.

— Ложись и постарайся поспать.

Я заняла единственную кровать в хижине, но постоянно просыпалась от неприятных снов-воспоминаний.

Снилось, что я все еще на поле боя, ищу раненых, которых не могу спасти с помощью магии, дарованной мне при рождении. Дальше сон менялся, и я уже наблюдала, как умирал тот командир. А Истар, тряся меня за плечи, искал помощь в моих глазах и беззвучно плакал.

Сон, который я увидела последним, приходил ко мне мне чаще прочих, как предзнаменование: боль, беспросветная боль, которая исчезает после моей смерти, но даже в земле я чувствую ее черные бестелесные руки-плети.

Солнце стало подниматься над горизонтом, а я так и не смогла заставить себя крепко уснуть. В окно постучал клювом первый посыльный.

Темная еще не ложилась — ночь была их временем. Открыв окно, Орингелла похвалила птицу и дала лакомство — дождевых червей, которых хранила в банке с землей.

— Что там? — спросила я, наспех надевая жилет полевых ведьм и выходя в кухню.

— Тш-ш, — усмирила мой пыл Орингелла, читая послание до конца. — Кажется Мать Света услышала тебя, Арма. Одна из моих сестер, Давина, пишет, что у нее нет такого лекарства, но есть знание, которое будет для тебя полезным.

— Где она живет? Как быстро я смогу туда отправиться? — ответила я в нетерпении.

— Путь будет неблизким, Арма, не зря Луа послала тебя ко мне. Только у меня есть амулет, который поможет тебе видеть тропу. Она живет в предгории у самого подножия замка Синей Птицы.

— Значит, придется потерпеть.

Глава 4. Знакомые запахи

Истар

Опьяненный запахами азалии и калины, растущих в лесу, я скакал по лесу, не в силах остановиться. Дикие яблони осыпали меня лепестками, словно снег, выпавший в начале мая. Мне нравилось это время года — весна. Нравилось ездить по полям, отдаляясь все дальше от горных склонов, быть единым с лошадью, скакать на ней верхом, не чувствовать землю под ногами, а ощущать под собой верного жеребца, с которым и в огонь, и в воду, да хоть на край света! В такие моменты забываешь обо всем, сливаешься с большим и сильным животным в единое целое.

Не заметил, как солнце начало клониться к закату. Подул легкий вечерний ветер, окутывая меня холодом. Пора возвращаться — я повернул в обратном направлении.

У конюшен нехотя спешился и завел лошадь в стойло. Ласково потрепал в благодарность жеребца по шелковистой гриве. Закрыл засов и вышел из помещения, шагая в направлении замка.

Обогнув главную лестницу, я проследовал по нижним переходам, стараясь быть незамеченным. Матушка не разрешала мне покидать дворец после наступления сумерек. Быстрыми, но тихими шагами я обошёл внутренний двор с фонтаном, любуясь едва распустившимися розами. Лунный свет искрился в водных брызгах, отражаясь бликами по всем каменным стенам замка, которые окружали фонтан.

Я сбавил шаг, наслаждаясь приятным вечерним воздухом, пребывая в хорошем настроении после прогулки. Резко остановился, увидев ее. Разум не успевал за непрошенными мыслями. Забытыми. Я улавливал все изменения, каждую крупицу в ее облике, которую можно было разглядеть в сумерках: силуэт, наряд, положение головы, следил за едва заметным изменением позы. Эта девушка казалась чем-то новым, глотком свежего воздуха после долгого ожидания. Скрываясь в тени арочных проходов, я двинулся к ней, произнося на ходу…

Проснулся от боли в груди. Солнечное сплетение сдавило, не вдохнуть. Какой странный сон мне подкинуло сознание. Замок тот же, в нем я родился и вырос. Однако с героями видения мы никогда не встречались. Отдышавшись, я встал и жадно глотнул воду из графина, заботливо поставленного служанкой на столик у окна. Сонное и разбитое состояние немного раздосадовало, но я решил закрыть на это глаза. Первый день в отчем доме за долгое время — им хотелось наслаждаться, не думая о плохом.

Приводя мысли в порядок, я ходил по комнате. С каждым шагом напряжение отступало. Наконец, я подошел к окну, окидывая взглядом вид. Несгибаемые величественные горы смотрели на меня из оконной рамы.

Когда-то я боролся с младшей сестрой за право жить именно в этих покоях. Мне хотелось уединения и свободы, которых так недоставало в моей семье. Все остальные члены рода, следуя негласной традиции, жили в восточной башне, а я обосновался в западной.

У меня была собственная купальня, не такая роскошная, как в остальных королевских спальнях: в этой башне меньше свободного пространства. Умывшись холодной водой, я вернулся в опочивальню и накинул на себя белую рубаху с синей вышивкой на вороте и брюки. Я, второй сын Короны, мог позволить себе вольность, в отличие от старшего брата, поэтому не торопился. Завтрак уже явно пропустил, солнце стояло высоко, время приближалось к полудню.

Выйдя из комнаты, я двинулся по широким коридорам замка. Проводя рукой по холодному камню стен, вновь чувствовал силу дома: вдыхал его запах и прислушивался к тишине, которую нарушали только мои еле слышные шаги. Кухня находилась в противоположном крыле, поэтому я спустился по лестнице к основанию здания. Как хотелось еще хотя бы немного побыть беззаботным, окунуться в размеренное утро и неспешное пробуждение, прогуляться по дому, вдыхая старые ароматы. Я не торопился и пошел длинным путем: сквозь внутренний двор замка, в центре которого стоял фонтан. Ручейки неторопливым потоком стекали из верхней чаши в большую нижнюю. Я подошел ближе и опустил кисть тыльной стороной, едва касаясь воды. Провел по зеркальной глади, опуская руку ниже, ощущая, как прохлада окутывает ладонь и приятно холодит кожу. Резко вытащил руку, разнося брызги в разные стороны, ловя каплями солнечные лучи. Это было так похоже на тот сон, те же брызги, отблески света, но я не уловил ничего необычного. Фонтан как фонтан. В животе заурчало, и я поднялся.

На кухне, большой и теплой, пахло детством. Я расплылся в улыбке, глубже вдыхая памятные сердцу ароматы: запах свежеиспеченного белого хлеба и яблочного пирога. Яблоки… Я вспомнил, как в далеком детстве, лет до шести, бегал в кухню и воровал их. Глупая затея, ведь эти яблоки принадлежали моей семье, но будучи ребенком, мне хотелось сделать все именно тайком. Хотелось шалостей и веселья. Завороженный этими мыслями, я схватил яблоко, пока Рульда не успела дать мне горячей поварешкой по рукам, прямо как в детстве.

— Перебьешь себе весь аппетит! — наставническим тоном сказала кухарка, сощурившись.

В ее глазах я навсегда останусь мальчишкой, который шаловливо воровал еду со стола.

— Добры души в это утро, Рульда. — Я подарил женщине улыбку. — Если не перехвачу что-то сейчас, боюсь, не доживу до обеда. Кстати, что ты готовишь? — спросил я, пока она помешивала что-то в большой кастрюле.

Кухарка посмотрела на меня с теплотой во взгляде. Я знал эту женщину всю свою жизнь и тоже был рад ее видеть.

— Уже день, Истар, — произнесла она, цокая языком. — Рагу с олениной.

На кухню забежала молодая служанка и со слезами на глазах запричитала, что сожгла платье одной из придворных дам. Не желая участвовать в балагане, я сбежал. «Нужно найти Роса. Возможно, я еще успеваю на совет».

Мне немного не повезло, начало я пропустил, нужно было сразу идти в общий зал. Потом мне не повезло вдвойне, когда я ввалился на заседание с набитым яблоком ртом. Отец наверняка подумает, что на войне я совсем разучился манерам, и, возможно, будет прав.

На меня смотрел не один десяток глаз, пока я шел к своему месту подле брата. Тишина стояла ровно до того момента, пока отец не махнул рукой, давая знак продолжить одному из советников. Тот, не отойдя от шока после моего бесцеремонного появления, встряхнул лежащие на столе бумаги и продолжил.

— Ваше Величество, в этом году ведьмы снова заговорили небо и поля, правда, по понятным причинам количество защищенных полей не так велико, как раньше. Но все же они обещали много дождей и солнца. На все население нашего королевства хлеба хватит. Пшеница будет расти превосходно.

— Хорошо, в следующем году необходимо будет нарастить производство и излишек обменивать с королевством Белого Тигра на золото, его у них в избытке. Этот мрак, в котором мы погрязли на семь лет, сильно ударил по моим подданным. Если возможно, нужно в этом году увеличить объем продовольствия на человека, помимо другой помощи.

— Ваше Величество, — произнес следующий советник, — по периметру королевства остались еще темные, ходят по одиночке, цели нет. Отбились от общей массы, предлагаю продолжать патрулирование.

— Одобряю. Также прошу отправить часть подразделений помогать жителям восстанавливать городские постройки.

— Ваше Величество, раз я вернулся, разрешите мне участвовать в отлове беглых темных, — произнес Конрос.

— Отправляйся, ты без сомнений будешь полезен в походе, — ответил король. — Истар, — обратил на меня внимание отец. — Раз ты все-таки удостоил нас своим присутствием, тебе будет поручено отправиться с подразделением расчищать завалы. Контроль и учет на тебе.

— Да, Ваше Величество, — ответил я без запинки.

Следующие дни мы занимались исполнением приказа. Дом за домом убирали последствия. Нас с тремя командирами отправили в самую разгромленную точку. Город был усеян рисунками птиц, а ведь я даже не успел узнать название этой маленькой деревеньки. Тут будто прошли пожары и земные тряски. Улицы — труха, дома — доски и камни. Солдаты разбирали завалы, ведь по указу короля все города и деревни воздвигнут заново. В последний день перед пиром на обезображенных и серых улицах я завидел мальчишку лет восьми. Ребенок рисовал птицу черными, как уголь, пальцами. Они, видно, и были в угольной пыли, сейчас в деревеньке точно не нашлось бы чернил. Худой и чумазый, в изорванной одежде и дырявых сапогах. Подойдя, я протянул ему свою котомку с сыром, хлебом и парой яблок.

— Поешь, рядовой, — мягко произнес я.

Ребенок вздрогнул. Глаза-бусины уставились на меня, на мешочек.

— Держи, — потряс я его новую драгоценность.

Я хотел подойти ближе, но он юрко сбежал с места и помчался вглубь улицы, скрываясь в пыльных развалинах. Стоит положить котомку на лесенку. Он точно голодный.

Я осмотрел замысловатые крылья. Черный рисунок полон отпечатков детских ладоней. В местах, где и лестницы не хватало, линии рваные, обрубленные. В умилении я лишь чудом зацепился взглядом за морду. Нарисованный ребенком зверь не был птицей. Я нахмурился, изучая животное внимательнее. Оскал, большие лапы и когти, тело, хвост и пламя, рвущееся изнутри. В рисунке я узнал летящего в небо дракона.

— Ваше Высочество, вот вы где! — окликнул меня солдат. — Портал откроется с минуты на минуту.

Я быстрым шагом направился к месту с посыльным.

— Почему дети рисуют драконов?

Солдат воскликнул:

— Ваше Высочество, дети чего только не рисуют! Что им еще делать в такой-то глуши.

И то верно.

— Ваше Высочество, — ко мне скромно постучала служанка, которой я устал повторять, что она может полностью забыть о моем существовании и не беспокоить меня в покоях. — Королева искала Вас и заверила напомнить о пире.

— Я скоро буду, можешь идти. — Не глядя на нее, я перебирал хлам на столе.

Без фамильного перстня отец не оставит на мне ровного места, а я после работы в городе не мог его найти.

— Ваше Высочество, боюсь, королева настрого запретила мне уходить, пока Вы не покинете свои покои.

Не обращая внимания на бормотание служанки, я продолжал раскапывать гору рукописей, пока не наткнулся на папку. Поднял ее со стола, но та оказалась слишком тяжелой для обычных бумаг. Как только картон освободился от бечёвки, плотно державшей документы, из недр выкатилось кольцо. Я успел подхватить вещицу, не дав ей закатиться еще куда-нибудь. Скорость — одно из качеств, которым я действительно мог гордиться. На свете существовало скромное количество настолько ловких воинов.

Служанка ахнула, а я, опережая ее, покинул покои. Нас ждало празднование победы.

Глава 5. Привилегии принцев

Истар

Путь в залу лежал через коридор Памяти. Образы моих предков, запечатленных на холстах, в золоченых рамах, украшали каменные холодные стены. С каждого портрета на проходящих сосредоточенно взирали мудрые лица. Бесчисленное количество статных поз, золотых орнаментов на рубахах, накрахмаленных воротников, выхолощенных физиономий. Грация и надменность, которыми впору было только удавиться. Я считал их, проходя мимо, точно зная количество до портрета отца.

С сегодняшним правителем у нарисованного имелись явные отличия: отец отпустил бороду, исхудал и заметно постарел. Я перевел взгляд влево, где висел портрет Валлена, а следом — мой. Картины с женскими лицами располагались с противоположной стороны, причем жены всегда висели точно напротив мужчин. Таким образом даже члены королевской семьи отделяли чистую кровь от крови себе подобных. Удивительно, как они не повесили на противоположную стену и меня, сына, похожего на прочих, но не схожего по характеру. Матушка находилась напротив отца, как жена и как пришедшая из другой семьи женщина, а моей сестре не нашлось места на этом излюбленном всеми пристанище великих Бэлродов.

— Любуешься? — с насмешкой в тоне проговорил старший брат, останавливаясь рядом.

С портретов на меня смотрели идеальные лица, точеные профили, выверенные позы в обрамлении красивых одежд. Перечисленное не делало их богами, однако им с детства твердили обратное. Художник не знал похвалы лучше — его картины висят именно здесь, в королевском дворце. К тому же он не приукрашивал внешность Бэлродской крови, мы все словно высечены из мрамора: холодные и прекрасные.

— Вижу, ты надел фамильный перстень.

— Я тоже рад тебя видеть, брат, — повернулся я к его портрету, не встречаясь взглядами с реальным человеком.

— Отнюдь.

— Мы даже не обнимемся? — усмехнулся.

— Ехидничаешь, рад расположению твоего духа. — Он смотрел на меня, а я избегал взгляда. — Не старайся задобрить отца и уезжай из замка как можно быстрее. Уверен, ты в силах придумать себе достойное занятие.

— Даже не сомневайся в этом, — проговорил я, прокручивая кольцо. Оно словно обжигало кожу, само хотело слететь и укатиться прочь. Валлен и его слова прекрасно напомнили мне, почему я ушел на войну и почему не хотел называть это место домом.

Тронный зал украсили белыми гвоздиками. Из-за обилия световых камней витражи играли новыми красками. Служанки постарались на славу и отмыли окна до блеска. Продолговатый стол со скатертью радовал обилием еды: утка в горчичном соусе, разнообразие речной рыбы, жаренная на вертеле ягнятина, овощи, фрукты и закуски. Находясь сейчас в этом богатстве и роскоши, я вспоминал те моменты, когда на войне было совсем паршиво. Даже смешно подумать, что мы просили Роса рассказать нам о самой вкусной еде, которую он когда-либо ел или готовил. Рассказать так, как умеет только мой друг, а он в своих сказаниях ни разу не повторялся. И сразу в сознании оживали и праздничный перепел, и хрустящая картошка с луком и укропом, которые подавали в его казарме по пятницам. На языке словно появлялось мясо и само таяло, оставляя обжигающий вкус насыщения. Фантазия — все, что остается бойцам. Я представлял, как будто нахожусь за уставленным яствами столом и уплетаю нежное мясо, а не скользкую и безвкусную кашу. Те рассказы служили памятным бальзамом, унося нас в уютное прошлое.

Смотря на превосходно украшенный зал сейчас, мне хотелось насытиться моментом и насладиться жизнью заново, в полной мере, чтобы навсегда избавиться от событий военного прошлого.

Шагая по залу к своей семье, которая стояла поодаль от всех, близ витражных окон, я все вдыхал смешанные ароматы цветов и блюд. Матушка в сплошь белом одеянии с гусиными перьями на подоле напоминала прекрасного лебедя. Свободные рукава спускались от локтя, нижний край ткани распустили в бахрому и заплели косы. Атласные нити, переплетаясь с перьями, тянулись вдоль всего платья, украшая его по длине, и смешивались с длинными лентами в волосах. Смотря на нее сейчас, я еще больше ощутил нехватку сестры, которая, как два крыла одной птицы, похожа на мать.

Учтивым поклоном я поприветствовал отца, не переводя взгляд на стоящего поблизости брата. Мы всё-таки уже успели обменяться приветствиями. Однако завидев еще одну светлую макушку, я не сдержался. Подбежал сзади, совсем как лазутчик в лесах, отбросив приличия, положил ладони на ее лицо, закрывая обзор.

— Истар! — завопила моя младшая сестра.

Повернувшись ко мне, Ласта одарила меня улыбкой, которая заставила мое сердце биться в полном счастья ускоренном ритме. Я закружил ее, крепко прижимая к себе.

Ее муж, Мориин, один из младших принцев Мощи-Рехты, стоял поблизости и с сомнением смотрел на все происходящее, и ощутимо напрягся, когда я закружил его жену. Я сделал ему приветственный кивок, возвращая красавицу на место. За время в разлуке сестра сильно изменилась, и без сомнения морской черно-фиолетовый ей шел. Хотя для меня она навсегда останется маленькой пташкой в белом платье с синей ленточкой в волосах.

— Светлая Матерь, ты так изменился, — сказала она, повторяя слова матери. — Я так боялась, тогда темные…

Я сжал ее руки, давая понять, что мысли необязательно облекать в слова.

К нам подошли все члены семьи. Отец посмотрел на меня как на умалишенного, хмуро качая головой. Конечно, негоже принцу так себя вести, тут полно посторонних. А я показал слабость, чувства, присущие обычному человеку, но никак не обладателю королевской крови, причем проявил теплоту к жене мужчины чужой страны и чужого рода. На брата я даже смотреть не стал, зная, что увижу в нем точную копию отцовского взгляда.

— Все мои дети в сборе, какое счастье! — сгладила обстановку матушка.

Любое пиршество сопровождалось танцами, песнями, а также игрой на балалайках и флейтах. Девушка в желтом наряде вышла и стала двигаться так ловко и грациозно, как будто вела беседу сама с собой. И не хотелось прерывать ее речь. Поворот, движение бедром — и руки-крылья очерчивают воздух вокруг. Ее движения говорили о свободе и любви, о безопасности и тихой радости. Безмолвный монолог завораживал, манил, но никто не смел разрывать магию танца. Девушка одной рукой обняла себя за талию спереди, другой сзади и закружилась. Резко остановилась и окинула взглядом восхищенных зрителей. Они понимали ее, понимали без слов и разделяли все чувства. Глаза пробежали по лицам, но остановились на мне.

Танцовщица протянула ладонь, приглашая присоединиться. Я не успел ответить или даже подумать, девушка метнулась ко мне и, взяв за обе руки, закружила. Народ засмеялся и ринулся толпой вперед. Музыка сменилась с изящной на веселую, быструю. И наша тихая беседа превратилась в настоящий гомон. Движения стали быстрыми, дробь каблуков и хлопки поменяли настроение: воодушевление сменилось на радость, все танцующие сливались воедино. И каждый радовался. И каждый танцевал.

Одновременно с танцами ведьмы подбрасывали огненные шары вверх, и те рассыпались на бесчисленное количество искр. Они кружили под потолком, сплетаясь в магическую огненно-синюю птицу, которая пролетала над празднующими. Задерживаясь в самом верху, она разделялась на сотни маленьких синих птичек, которые пикировали вниз и рассыпались над головами зрителей. В одно мгновение мне показалось, что вместе с синими отблесками над потолком виднеется черное марево. Я остановился, выходя из танцевального плена.

«Тьма вернулась? Мы снова в опасности? Как быстро я смогу вывести людей?»

Я собрался, но мысленно приказал себе изучить ситуацию. Осмотрелся. Чужие лица не выражали опасений, наоборот были веселы и беззаботны. Проморгавшись, я снова поднял глаза к потолку, на котором уже не проглядывались нити тьмы. Светлая Матерь, мне показалось.

Глава 6. Многоликий и безликая

Армана

Амулет, маленькая серебристая птица, висел на моей шее и чирикал каждый раз, когда я сбивалась с пути. На второй день этот звук изрядно мне надоел. На третий я старалась ступать быстро и при этом выверять каждый шаг, стараясь не нарваться на очередное «Чир-ри-рик». Казалось, птица надо мной издевается. Еще немного, и я бы поверила в заговор против меня. Вокруг как будто были расставлены капканы, в которые я постоянно попадала. Услышав в очередной раз писклявое: «Чири-и-ик», я не сдержалась и обрушила на птицу все известные проклятия. На удивление, это помогло. Передышка остудила мой разозленный рассудок, а птица за это время нашла новый способ мне насолить. Хотя амулет от кожи отделял слой одежды, металл нагревался, и даже не глядя на грудь, я чувствовала: будет ожог

К концу пути птаха слетела со шнурка, на котором все это время висела, и направилась в убежище хозяйки. Когда она поняла, что летит слишком быстро, начала чирикать, призывая меня поспешить за ней. От вновь начавшегося щебета у меня задергался глаз, но я последовала за магическим существом, ускоряя шаг.

Вход в хижину был ювелирно замаскирован магией, в зарослях я не сразу сумела разглядеть дверь. Моя серебряная проводница порхала вокруг нее, быстро перебирая маленькими металлическими крыльями. Как только я прикоснулась к деревянной ручке, амулет юркнул в дверную скважину.

Дверь отворилась, и я, пройдя внутрь, спустилась в подвальное помещение. Основная часть дома ведьмы находилась под землей и имела внушительные размеры. В просторной комнате без окон было на удивление светло. Стены, выложенные темным деревом, не давили, а наоборот, словно расширяли пространство. Красные кресла с золотой вязью и шерстяной ковер с витиеватым узором добавляли особый уют. На полках выставлено множество красивых сосудов, наполненных эликсирами, мазями, сушеными цветами и рассыпчатыми добавками. У самой дальней стены хозяйка расположилась в кресле у камина, который пылал ярким малиновым огнем. Пламя словно подсвечивало женщину, но я увидела лишь силуэт — сидела она ко мне спиной.

— Ты долго, — отрывисто произнесла ведьма, попеременно постукивая пальцами по подлокотнику кресла.

— Я шла пешком, — вытирая рот, ответила я.

— И что, никаких заклинаний ускорения? — надменно спросила она, не смотря на меня.

Я вздохнула.

— Никаких.

— Слабая, — кивнула ведьма, подтверждая свое мнение обо мне.

Я, как любой человек, могла уйти за Грань, поэтому большая часть моей магии постоянно сгорала от темной магии в моем теле. Не делай я этого, давно бы сдохла. Но я не стала оправдываться перед незнакомкой за свою нерасторопность: ведьмы мои проблемы не касаются. Это не ее дело!

Поэтому ничего не ответила, переходя на другую, более важную в данный момент тему.

— Орингелла послала меня к Вам, Давина… — начала я.

— Я знаю, зачем ты здесь. В замке Синей Птицы есть книга «Сказания и пророчества. Шестой том». Тебе нужно найти ее.

Я не видела темную, но чувствовала по голосу ледяной сковывающий взгляд.

«Шестой том… Сказания и пророчества…» — повторила я мысленно, ища в памяти знания об этой книге.

— Том был утерян давным давно, — озвучила я свои сомнения.

— Ты и про это знаешь, — ответила темная, усмехаясь. — Любопытно, откуда… Да, так и есть.

— Я не понимаю, — нахмурилась я, — почему вы отправляете за тем, чего нет.

— Много вопросов задаешь. Если хочешь освободиться от тьмы, ищи книгу, на которой будет этот знак, — щелкнув пальцами, Давина послала мне видение: ее светлый дар. Изменяющая.

Ведьмы ловили магические потоки и отпускали обратно в мир, преобразуя чистую силу в заклинания. Дар же можно было получить, удерживая силу в себе. Чем могущественнее становится ведьма, тем искуснее владеет обретенным даром. Единение силы и человека делает ведьм особенными, уникальными, сильными. Конечно, не любая может иметь дар, но когда ты впервые чувствуешь силу в себе, в самую первую секунду соединения, все в мире становится блеклым по сравнению с тем, чего можно достичь. Это ни с чем не сравнимая жажда, затмевающая все, неистовое желание завладеть. Портальцицы, загранщины, видящие… Каждая из нас учится обуздать силу, взрастить ее и сохранить в себе.

В моих мыслях возник символ многоликого хищного существа с семью глазами.

— Почему именно этот зверь? — все еще не понимала я.

— Ты что, еще и глупа? — выделила последнее слово темная. — Не разочаровывай меня, девочка. Он изображен на книге. Меньше вопросов, лучше возьми с собой Ора. Уверена, на библиотеке будет защита королевской ведьмы от посторонних глаз. Амулет с ней справится.

— Справлюсь своими силами. — Я сжала кулаки, стараясь держать отстраненный тон.

— Бери, я сказала! — Ведьма давила, мысленно проникая мне в голову.

Я не понимала ее настойчивости и гнева на мою нерасторопность. Птица вновь устроилась на моей шее, обращаясь в обычное на вид украшение. Я огляделась. Давина явно богата и опытна. Возможно, именно ее сила подарила ей обеспеченную жизнь. Было любопытно узнать, кто она, но женщина так и не открыла мне свой облик.

Путь занял намного меньше времени. Но самое главное — амулет больше не чирикал и не обжигал. Я даже наполнилась благодарностью к птичке и почти готова была назвать ее своей спутницей. Одиночество меня не тяготило, однако осознавать, что в дремучей чащобе у тебя есть попутчик, приятно.

Почти без отдыха я следовала той же дорогой, что вела меня сюда. Еловые ветви цеплялись за плащ, мох под ногами разъезжался, отчего ноги скользили. Пару раз я чуть не упала в грязь, но все же шла, продолжая по мере приближения к замку обдумывать план. Как мне быстро пробраться в библиотеку и отыскать книгу? Главная загвоздка — проход в замок. Мгновенные заклинания, которые не требовали усиления зельями или порошками, могли сработать только на ограниченное количество человек.

Зелье смены личины закончилось месяц назад. Ингредиенты можно попробовать собрать по дороге, но на изготовление уйдет ни много ни мало — два десятка дней. Слишком долго. Сонный порошок лучше использовать при серьезной опасности. Казалось бы, простая вещь — пустырник и печать закрытых глаз, но ей не брезговали даже опытные и сильные ведьмы.

Я шла по лесу, огибая тропу, ведущую во дворец. Сквозь еловые ветви показались главные ворота замка. Четыре охранника возле входа, восемь на мосту. Незамеченной я точно не пройду. С темнотой проберусь во дворец, а до этого подожду повозку с продовольствием. Спрятаться внутри телеги после досмотра не так уж и сложно. Конечно, повозки обычно приезжали рано утром, но попытать удачу стоило.

«А может, пройти во дворец на своих двоих, не скрываясь, сказать, что у меня послание для кого-нибудь?»

Чем дольше я думала, тем ниже клонилось к горизонту солнце.

«Телегу с продовольствием ждать бессмысленно. Значит, остается один вариант: дождаться темноты».

— Ну-с и что ты тут делаешь? — окликнули меня.

Я медленно повернулась к говорящему.

Глава 7. Гнездо́вье

Конрос

Очередной поход по отлову темных изрядно изнурил меня. Сегодня нашему отряду удалось поймать семь отравленных человек, все истощены и измотаны. Скитались, не имея цели. Тьма высосала всю их суть, все эмоции. Сосуды памяти опустели. Ей больше нечем было питаться, она угасала, медленно, но верно убивая своего носителя.

Они умирали, но несли опасность для живых людей и животных, потому что хворь могла захватить новое тело, забирая себе все жизненные силы. Конечно, для этого темным необходимо встретить на пути раненого или заплутавшего, неважно, будет ли это олень или бедная старушка, которая не успела убежать от преследователя. Мы с командой здорово устали, выполняя свою работу, но ощущали трепет. Это наш долг — избавить королевство от нечисти.

Домой возвращались уже в сумерках.

— Надеюсь, это скоро закончится, — посетовал один из солдат.

— Надоело работать? — усмехнулся я.

— Наше дело простое, — поддержали меня вояки, и я по-братски поддел одного плечом.

— Надоело не работать, а закапывать трупы детей и молодых девах, изуродованные, с когтями и шерстью.

Я остановился, увидел бессилие в глазах, сменил насмешку на серьезное выражение и положил руку на его плечо.

— Они не люди, они зло. Мы избавляем королевство от смрада.

В его глазах столько горячности и безрассудства. Эмоции пьянят, он точно не услышал меня.

— Понял, командир. — Солдат пристыженно отвернулся, сбрасывая мою руку.

Я схватил его крепче.

— Ничего ты не понял. Это не убийство р-ради убийства, это спасение жизней: твоей матери или их детей, — указал я на солдат. — В нас есть сила, и мы будем использовать ее в благих целях, будем крепко держать меч в руках.

Он сжал челюсти.

— Командир, вы говорите мудрые вещи, но я тигр и в душе всегда останусь именно им. Как и вы. И меня не купишь разговорами о долге, покорности, защите. Вы же знаете.

— Знаю что? — не понял я.

— Тьма пожирает только птиц… — Солдат рассуждал вслух, игнорируя мой вопрос и будто с каждой секундой уходя в себя все больше и больше.

Мне не нравился ход его мыслей, он будто не хотел слышать или не хотел понимать, что нельзя делиться на белых и синих, нельзя говорить, что ты отдельно от других. Обстоятельства учат нас держаться вместе, чтобы крепко стоять на своих двоих

— М-да уж, брось это все, война окончена, домыслы ни к чему, — махнул я и продолжил путь.

На подходе к замку я почуял неладное. Темнота не была для меня помехой, шестое чувство подсказало: кто-то наблюдает за воротами. В кустах у замка затаился еще один темный, я приказал солдатам идти во дворец, а сам отправился на его поимку.

Обходя деревья и пригибая еловые ветви, я осторожно ступал по земле, не издавая ни звука. Посланник хаоса не нападал, медлил, понимая свою обреченность. Я решил не доставать оружие — зачем лишний раз марать кровью руки. Он слаб, сверну ему шею, и дело с концом.

Подойдя почти вплотную, я не сразу поверил, что это она. Тот же плащ с большим капюшоном, угловатый полупрофиль, сосредоточенный взгляд и нос с горбинкой. Утопая в мыслях с головой, ведьма полностью отстранилась от окружающего мира, не замечая моего приближения.

— Ну-с и что ты тут делаешь? — спросил я с сомнением, складывая руки на груди.

Ведьма медленно повернулась и уставилась на меня. Выдержав паузу, она произнесла:

— Пришла за своей платой, командир.

— Много монет нашла в зарослях? — ухмыльнулся я, немного расслабляясь, — это действительно она.

Я не успел запомнить тембр ее голоса. От той ночи у меня остались смутные воспоминания, да и в тех я сомневался. В бреду я видел немало того, чего не существовало вовсе. И в образ девушки не до конца верил. А она оказалась реальной. В момент, когда я убедился в этом, словно камень с души упал. Факт ее существования подтолкнул меня к двум выводам. Во-первых, я сомневался в реальности ведьмы: не исключал, что ее образ подкинул мой обожженный тьмой разум, во-вторых, хоть ведьма и не вела себя дружелюбно, ее голос будоражил меня красотой и сдержанностью.

— Проведи меня во дворец.

— Я — Конрос Иэнгор, командир королевской армии, будь добра, относись ко мне с уважением.

— Конрос Иэнгор, за спасение твоей жизни мне полагается награда, проведи меня во дворец и уплати долг, — повторила она.

Я укол оценил, но на провокацию, конечно же, не повелся. Она наверняка просидела тут несколько часов, не зная, как пройти. Сейчас ворота закрыты для посещения, хорошо, что я тут оказался.

— Ну-с, раз уж ты сама пришла за наградой, скажи, кого я должен отблагодарить?

— Мое имя — Армана.

— Армана, — попробовал я имя на вкус. — Милости прошу. Ворота Конринхола открыты для тебя.

Девушка поднялась и уверенно прошествовала впереди, словно это она привела в замок гостя, а не наоборот. Мы сравняли шаг, но до ворот шли молча.

— Командир, пускать посторонних не положено.

— Ведьма со мной. Под мою ответственность.

Мы прошли через ворота, направляясь по главному мосту к центральному входу в замок. Река шумела под ногами, как будто противясь приходу постороннего. Однако я всегда был глух к знакам природы и водной непогоды не оценил. Девушка озиралась по сторонам, пряча голову под капюшоном.

— Думаю, — начал я, — тебе стоит остаться в замке, ночь на дворе. Поужинаешь и переночуешь в служебном крыле.

— Договорились, командир.

Она, как и тогда, не отличалась многословностью, но все равно оставалась мне интересна. Кто она? Как получила шрам? Согласится ли пойти со мной на прогулку? Вопросы привносили сплошной сумбур, не находя ответов. К тому же не так давно я послал отряд на ее поиски. Большая удача, что ведьма пришла сама.

В пределах замка Армана постоянно оглядывалась, будто боялась быть пойманой. Ведьма не рассматривала мощеные полы и внешнее убранство замка: все это блажь для зевак. При посторонних пряталась за мою спину, хотя в замке у работяг полно работы, до нее точно никому и дела нет. Лишь внутренний двор привлек ее внимание: она не отрывала глаз от журчащей в фонтане воды и непроизвольно провела рукой по плечу. Не зря я повел ее внутрь по служебному ходу, замок явно заставлял ее нервничать. Разузнал у служанок о наличии свободной комнаты и, взяв ключи, повел девушку по широким коридорам. Открыл замок и толкнул дверь. Та поддалась натужно, со скрипом, отворяя комнатушку. Взяв свечу с прикроватного столика, я осмотрелся, ища, чем можно ее зажечь. Ведьма устало начертила пальцами правой руки руну, которая вспыхнула искрами. Мгновение свет перемещался от ведьмы ко мне, заливая комнату сиянием, а после фитиль вспыхнул, скрывая магию внутри пламени. Я проморгался, не веря произошедшему, но Армана удивленной не выглядела.

Одной свечи хватило для освещения узкого помещения, отдаленно напоминающего каморку в таверне со скудным набором мебели: платяной шкаф, односпальная низкая кровать, комод и крохотный прикроватный столик.

— Располагайся, принесу тебе вознаграждение.

У управляющего я попросил монеты с моего личного королевского счета. Мне выдали увесистый мешочек, наполненный золотом. Удача, что я застал счетовода в такой час на рабочем месте.

Вернувшись, протянул Армане кошель с ценным содержимым. Ведьма не обратила на награду никакого внимания, отстраненно мазнув по мешочку взглядом. Сидела каменной статуей в незнакомом и неуютном месте.

— Сейчас ужин. Если хочешь, можешь спуститься в общее крыло для слуг и поесть.

— Спасибо, я не голодна, лягу спать.

Почему она не пошла во дворец вместе с нами сразу после сражения? Быстрее бы получила деньги.

— Ну-с, что ж, отдыхай, — сказал я, закрывая дверь с обратной стороны.

Я вот напротив — чувствовал зверский голод. Гости разъехались, и замок опустел. Заходя в залу, где накрыли общий стол, я увидел Истара. Место рядом с ним пустовало. Принцесса уехала, и он снова не захотел есть вместе с семьей, предпочитая им мою компанию.

Принц был задумчив и отчего-то невесел, пребывая в свои мыслях.

— С тобой все в порядке, дружище? — спросил я.

— Что? Да. Да, конечно, — уклончиво ответил он, пряча дурное настроение за притворной улыбкой.

Я рассказал ему о походе, пока мы ели. Принц неохотно ковырял вилкой свое блюдо, но меня слушал и иногда клал в рот кусочки отбивной, поломанной в деревянной тарелке.

— Конрос, скажи, тебе никогда не снились чужие сны? — спросил он невпопад.

— Как это — чужие сны? — не понял я. — Если они снятся тебе, то они могут быть только твоими, Истар.

— Только моими… — вздыхая, повторил принц.

— Но, когда внутри меня сидела тьма, я действительно видел все происходящее, словно во сне. М-да уж, знаешь, бывает чувство, словно с тобой это уже происходило, и все как будто снова повторяется. Ты спрашиваешь меня о чем-то похожем?

— Да-да, — протянул Истар.

Я не знал, как еще помочь другу, и решил сменить тему, продолжая рассказывать ему о моем дне, посвящая его в детали встречи с ведьмой.

— Ее зовут Армана, я предложил ей остаться на ночь. Девчонка явно вымоталась.

Во мне не было полной уверенности, что стоит озвучивать все мучившие меня мысли, но я продолжил с запинкой:

— Жаль, у нее нет сильного дара, я бы поговорил с твоим отцом. Возможно, ей бы нашлось место подле королевской Верховной чаровницы.

— Вот как? — ответил Истар, думая о чем-то своем, пропуская мимо ушей конец моей речи. — Пожалуй, я сегодня лягу пораньше.

На его лице обозначилась заинтересованность. Всему этому я не мог найти подходящего объяснения. Смотрел, как удаляется фигура Истара, и продолжал есть вкусный ужин, который за время разговора успел остыть.

Глава 8. Заплетая узелки

Истар

Я притаился в кустах, которые росли вокруг фонтана, заключая его в незамкнутый круг. Девочка сидела на каменной скамье подле воды, что-то читала и в задумчивости накручивала на палец завиток своих черных кудрявых волос, отпускала локон, а тот упрямой пружинкой отскакивал в сторону. И все повторялось.

Она точно не видела меня, и это еще больше распаляло мою детскую игривость и беззаботность. Я незаметно подкрался ближе и со всей силы ударил ладонью плашмя по воде. Брызги разлетелись и намочили ее платье, лицо и книгу, которую она читала. Девочка завопила и скорчила такую кислую гримасу, что я умилился, а мальчишка, в теле которого меня заперло сознание, ехидно и открыто улыбнулся, но только на секунду. Срываясь с места, мы — я и мальчишка в одном воплощении — услышали в спину:

— Я убью тебя! Это была мамина книга!

Сны стали приходить ко мне каждую ночь. Иногда это были ощущения, иногда целые истории выдуманной жизни. Я видел их так, словно находился не в своем теле и смотрел не своими глазами, словно кто-то показывал мне чужие воспоминания. На закате я выходил из комнаты и слонялся по замку до утра, только бы не оказаться заложником чужой жизни.

Когда сон пришел ко мне в первый раз, я не мог даже подумать, чем все может обернуться. Уподобляясь призраку, бродил по ночным коридорам, ложился в кровать только под утро, подолгу смотря в потолок, призывал бессонницу, но это все равно не спасало. Все снова повторялось.

Самое печальное, что внутри сна я чувствовал те же эмоции, что этот мальчишка. Проживал его жизнь заново. Испытывал чужие ощущения, и это пугало меня своей неправильностью. Так быть не должно. Мне не нравилось, что я не в силах контролировать видения, не нравилось наблюдать чужое, не нравилось все это чувствовать, к тому же грудь неистово чесалась и болела после пробуждения, как будто тело противилось тому, что мне подкидывал разум, давая понять, что происходит что-то не то, что-то лишнее. На груди образовалась рана, от которой во все стороны расходились красные полосы от моих ногтей. Разумнее всего разобраться с этим как можно быстрее. В одну из ночей я решил не ложиться вовсе и поутру направился в кабинет королевской ведьмы.

Постучался и, не дожидаясь ответа, вошел. Даруна сидела в кресле и читала какие-то бумаги. Не поднимая на меня глаз, она произнесла до того, как я успел поздороваться:

— Почему же тебе не спится в такой ранний час, принц?

Не зная, куда можно присесть, я остановился рядом со столом, за которым сидела ведьма.