Бесплатный фрагмент - Седьмое измерение

Глава первая

— Бедная, бедная папиллома: длинная, как чулок! — пропел на манер песенки про Пеппи Длинный чулок, юморист, и без клоунского носа с абсолютно отталкивающей физиономией. Только вот нос клоунский, всё-таки крепко приклеился на носу юмориста, чем самым добавлял несчастным зрителям, когнитивного диссонанса вместе с рефлекторной, какой-то подсознательной брезгливостью. Тем временем юморист этот, так нелепо пошутивший, расплылся в широченной по своему размаху, и вместе с тем фальшивой улыбке, определённо ожидая бурю смеха и цунами из аплодисментов. И они не заставили себя долго ждать. Камера оператора шоу, меж тем давши публике вдоволь полюбоваться довольным своей шуткой юмористом, перенесла своё всеобъемлющие око якобы, как раз на публику.

— Уа-ха-ха-ха! Вот ведь каналья! — крупный план, сперва схватил милую старушку-хохотушку.

— Аха-ха-ха! Хи-хи-хи! — не забыл крупный план, и про стыдливо хихикающую в ладошку, бальзаковского возраста женщину. Её он взял с боку, и задержался секунд на десять.

— Оха-ха-х! Уга-га! Длинная, как чулок?! — не отставал от стальных, степного вида, судя по всему рабочий, а с ним не отставал и крупный план.

Сами же полуобморочные приступы панического хохота и веселья, в звуке выражал и выплёскивал в эфир, прежде всего, закадровый смех — запись человеческого смеха, так ловко придуманный давным-давно звукорежиссёром Чарли Дугласом. Но вот чего не смог домыслить данный звукорежиссёр, так это заранее отснятых и далее умело вставленных при помощи монтажа, смеющихся старушек, хохочущих бальзаковского возраста женщин, и трясущихся от хохота туповатого вида мужчин. Этот вольт додумали уже без него.

— До свидания, пятый канал! Ничего другого от тебя и не ожидал, — скучно пробормотал себе под нос Тимофей, молодой человек тридцати двух лет от роду, и переключил пятый канал на шестой с помощью пульта дистанционного управления.

— Лесные пожары вплотную подошли к населённому пункту Огровка. Деревня Огровка насчитывает сорок восемь жилых и административных построек. Напомним, что ранее пожаром была полностью уничтожена соседняя с Огровкой деревня «Малые Хлысты», в которой погорельцами объявлены сто пятьдесят три семьи. Рядом с Огровкой спасатели формируют защитный ров и вал, однако, прогноз погоды на ближайшие дни явно неблагоприятный. Ожидается сильный, сухой ветер вместе с высокой температурой. В пожаротушении задействованы крупные наземные и воздушные силы МЧС. Параллельно идёт сбор информации о пострадавших. Напоминаем, что все погорельцы в соответствии со степенью причинённого им, как материального ущерба, так и физического вреда, получат денежные компенсации, и вправе рассчитывать на помощь государства по возведению нового жилья. В данный момент все пострадавшие размещены в районном центре. На место трагедии сегодня прибыл губернатор области и заместитель министра по чрезвычайным ситуациям, — монотонно, будто бы читала историю про нашествие саранчи, говорила девушка диктор — ведущая программы новостей. Далее девушка вознамерилась было поведать миру о трагическом, но более весёлом в сравнении с пожаром, землетрясении на одном из островов Японии. Хотела красавица поведать, да не успела.

— Сплошное уныние. И за что на матушку Россию ещё и пожары? Без них нам, что ли мало всяких бед. Хорошее бы, что показали лучше, а то одна война да катастрофы. До свидания, шестой канал! — снова сонливо пробурчал Тимофей себе под нос и, перевернувшись на другой бок, нажал кнопочку пульта под номером семь.

Открылся седьмой канал, прежде всего с рекламной пятиминутки. Подумалось было сразу же переключить на восьмой, да заломило шею. Дело в том, что Тимофей последние два часа стремительно заболевал, но удивительное дело, казалось, что молодой человек был факту этому чрезвычайно рад. Любой другой на его месте естественно бы расстроился, побежал бы в аптеку, наглотался пилюль и укутался под одеяло, но Тимофей упрямо радовался ползущей вверх температуре. Шею немного отпустило, а тут и реклама как раз закончилась. Тимофей устало и болезненно, но с тем весело, да с огнём в глазах бросил пульт, ожидая, что даст канал седьмой.

— Но какова же природа объекта? Вот в чём соль! — явно возобновили ранее начатый, и прерванный рекламой диалог, два оппонента, которыми оказались, как далее узнал Тимофей: Андрей Ильич Фурсов российский историк, социолог, публицист, а оппонировал ему Евгений Николаевич Еремченко — руководитель научной группы «Нео география».

— Прежде всего, нас интересует трасса объекта. Так вот она пролегла через Миасс, а эпицентр взрыва оказался, как раз над Коркино, на высоте свыше двадцати километров. Напомню также тем, кто забыл, что сам город Коркино был создан в результате самого мощного на тот момент промышленного взрыва, положившего начало Коркинскому разрезу. Таким образом, вся история Коркино формулируется от взрыва, до взрыва. Да тут ещё такое совпадение, как визит президента в тот самый день, да совсем рядом с Коркино, — рассказывал Евгений Николаевич зрителям и Андрею Ильичу о загадочном событии, произошедшем в феврале 2013 года. Пресса и научное сообщество нарекли сие событие Челябинским метеоритом.

— А, вот это, наверное, заслуживает внимания. Вчера только, про этот метеорит, с Сан Санычем вспоминали. Вот ведь совпадение, — подумал, немного оживившийся Тимофей, и сделал громче на пару делений.

— Объект, обладающий тем же подчерком, летел через Хьюстон и Даллас в штате Техас, — продолжал удивлять Евгений Николаевич. — В Аргентине, в апреле 2013 года, аналогичный объект снят многочисленными посетителями концерта. Тут стоит отметить, что взрыв сопровождался отключением электроэнергии, и обесточил, как сам концерт, так и огромную прилегающую территорию. В небе над Крымом, в ночь того дня, когда Янукович отказался подписывать Вильнюсские соглашения об объединении с европейским союзом, такой же объект засняли камеры уличного наблюдения. Сам объект упал, не долетев южного берега Крыма, а летел с востока и упал в море ближе к Судаку. Вспышки его засветили небо над Севастополем, а тени от гномонов — вертикальных объектов, которые зафиксировали в своём поле камеры в Херсонесе, при пролёте этого объекта развивались линейно. Это говорит, прежде всего, о трассе, проходящей вблизи камер, то есть трасса пролегала через точку обозначения на картах Гугл, города Севастополя. Упал же объект в нарочитом расстоянии: ровно в ста километрах от города Севастополь. Ещё, подобный объект, зафиксированный документально, появлялся в небе над Бухарестом, а незафиксированных документально случаев, гораздо больше.

Андрей Ильич Фурсов, на правах ведущего, иногда задавал уточняющие или же опережающие сказанное вопросы, но в целом, и сам внимательно слушал, не перебивая оппонента.

— Стоит отметить, что во всех случаях объект двигался с востока на запад. Тут нельзя не вспомнить пророчество одного американского религиозного деятеля озвученное ещё в 1991 году. Звучит оно буквально так:

«Дети мои, смотрите на свет. Свет с востока. Свет взовьётся как ракета, и взорвётся.

Свет с востока взорвётся, смотрите на свет, он взорвётся, из него, из него, идёт Сын Человеческий. Сын Человеческий придёт, как белая ночь. Опасайтесь, Опасайтесь Антихриста. Тогда придёт Сын Человеческий, как белая Лошадь, скачущая по небу. Слушайте меня. Смотрите за ракетой, на небе. Это важно! Ракета с белой Лошадью защитят!»

— Затем стоит отметить, — продолжал Евгений Николаевич, — очень маленькую скорость объектов. Скорость эта лишь немногим превышала первую космическую. Эта скорость не характерна, как для метеоритов, так и для искусственных объектов. Ведь для входа в атмосферу используются траектории, идущие с запада на восток, с тем, чтобы погасить часть скорости аппарата при входе в атмосферу. В данном случае, наоборот, при входе в атмосферу на широте Челябинска получается дополнительный мах, за счёт вращения земли навстречу летящему объекту. Стоит добавить, что объект стабилизирован в своём полёте, и пускай любой школьник мало-мальски знакомый с законами Ньютона, оценив пространственно-временное поведение объекта, даст ответ, искусственного происхождения объект или физического.

— Интереснейшие совпадения по привязкам прохождения объектов к геополитическим событиям, также наводят на некие размышления, — добавил Андрей Ильич.

— Конечно же, тут есть над чем думать и что изучать. Остаётся добавить, что и метеориты, и болиды — летящие как метеор только вспыхивающие ярче, совсем другого свойства, нежели наши объекты, а потому мне нравится официальная гипотеза. Она, на мой взгляд, обладает положительным седативным эффектом, — улыбаясь, завершил свой рассказ Евгений Николаевич, после чего вместе с Андреем Ильичом, пожелал зрителям в наше неспокойное время, быть интеллектуально бдительными.

Редко, но метко! Могут ведь и по ящику что-то дельное показать, если захотят. Так отреагировал воспалённый усталостью мозг Тимофея, и тут же решил взбодриться. Не за чашечкой кофе послал хозяина, ни в коем случае. Пропуская и восьмой канал, а с ним и ещё три десятка каналов, мозг приказал пальцу, а тот в свою очередь немедленно выполнил, нажатие пары запретных кнопок. Открылся соблазнительный, вечерний тридцать восьмой. Этот самый тридцать восьмой день-деньской гонял по кругу магазин на диване, впихивая тем, кому от природы делать нечего, всякий до безобразия не нужный хлам, разбавляя его иногда ужасной галиматьёй. Но зато вечером! Вечерочком, да заступая за полночь крутил три-восемь лёгонькую, приятненькую такую, эротику. Вот и сейчас увидел Тимофей, а мозг его взбодрился да немножко протестостеронился, от вот какой постановки:

На кухне дело проходило. Хозяюшка в фартуке одном, на голое тело, химичит по готовке, ясно дело. Да в симпатичных колготочках, да при косичке интересной, а оболочка то какая, формы-то. Уф! Загляденье просто. Одним мерилом можно отразить — безмерно чумовая. Взял бы вот и слопал. И музыка приятная играет специально. А хозяюшка и так повернётся и эдак. По-кошачьи спинку выгнет, смотря при этом в камеру своею пятой точкой и озорными, огромными глазищами на повёрнутой за спину головке. Каламбур! Манящим взглядом, бесстыдница лукавая, как будто вопрошает:

Вдуватели вы где? Я вас не вижу.

Такая в подворотне пить портвейн не станет, такая цену себе знает. А в кастрюльке на плите, меж тем делом, что-то похожее на накипь, наружу вырывается подобно магме огненной, стремясь залить и осквернить плиту. Шипит, скворчит кастрюлька, да кому она нужна в такой момент. Идёт кастрюлька лесом. Хозяюшке, видимо, всё-таки нужна, и вспоминая, что упустила добавить перца, хозяюшка сперва перчит свои соски. Попробовав на вкус с сосков, и видимо оставшись во мнении довольном о качестве приправы, чародейка смачно осыпает суп. С такой и суп не нужен. Была бы рядом, наелся бы глазами, про живот забыв. А трусики прозрачные при кантике лиловом, лежат себе сиротки с солонкой рядом на столе. Зачем? Так надо! Одни они чего лишь стоят. Это вам не труселя ваших подруг и жён, затёртые до дыр глазами, без радости, интриги, вожделенья. Похоже, приближается финал. Уже в одной руке развратницы толкушка для картошки, другая ручка на спине развязывает никому не нужный узел фартука рябого. Вот-вот, ещё секунду. Ну, давай же! У Тимофея в этот миг, как по системе Павлова — (лампочка включается — слюна выделяется), мозг так взбодрился, что сам того не ожидая дал напор хороший крови чуть-чуть пониже живота. Вот оно, слетает фартук, но наполовину. Дразнилка дразнит, тянет время, томно искушает бестия такая, а какая неописуемо красивая попалась в этот раз. На другую, может быть и плюнул, обозвав коровой, но эта — прям, как по заказу привередливого вкуса. Ну! Ниже, ниже! Не стесняйся киса…

— Ты что, совсем придурок?! — толи вопросом, толи утвержденьем разрезал воздух баритон Тимофеевой жены Василисы. — Нет, вы посмотрите на него, лежит — балдеет! На голых баб лежит пялиться. Жены ему мало. Совсем кукушка поехала! То специально вирусов нахватал, чихи прохожих бегал весь день ловил. Кому скажи, не поверят ведь. У всех мужики нормальные, у одной у меня сто восемьдесят сантиметров горя и девяносто два килограмма несчастий. Соседи уже пальцами тыкают. За спиной хохочут все. Говорят, у Васьки муж телепень. Говорят, Тимофей Евгеньевич с кукушкой раздружил. Ну, себя не жалко, так ты хоть меня да Митьку пожалей, ведь на улицу сыну скоро от сраму выйти стыдно будет. Заклюют ребята Митьку через батьку родного, помянешь мои слова. Теперь ещё бабы голые вот. Здорово живём. Приехали! Ты что тупее дерева? А ну мигом спать юродивый! Я тебе покажу на сиськи чужие пялиться, я тебе вот завтра устрою! — Выпалила вспылившая Василиса, и в голосе её определённо читались и досада, и разочарование балбесом мужем, и, конечно же, обида с малюсенькими нотками ревности к телевизионной красотке. Оно и понятно. Сравнения жена Вася с хозяюшкой не выдержала бы ну никак. После родов Васька подобрела. Следить за собой принялась лениться, да всё чаще только на выход наводила красоту. А для мужа зачем? Он уже привязан, он уже никуда не денется.

— Ты чего взъелась? Зачем от «Одноклассников» так рано оторвалась? Что там все спать легли что ли, или умерли? Подумаешь, какое дело. Переключаю каналы, смотреть совсем нечего. Ты вот как всегда, как раз вовремя. Угораздило тебя именно на этой бабе зайти, а виноват, конечно же, я. Я и разглядеть-то толком не успел, чего там такое творится. Чего разволновалась, расчирикалась по пустякам? Всё в порядке. Иди-ка ты лучше мать, сама спать ложись к Митьке в комнату, а то заразишься от меня ненароком. Спокойной ночи дорогая! — Тимофей выключил телевизор, сделав в комнате темно.

— Дала бы тебе как следует! Завтрак утром сам готовь, — с этой угрозой Василиса ушла из потемневшей своей спальни, демонстративно — зло, хлопнув дверью.

Тимофей повернулся на бок к стенке и как всегда бывает на пороге чего-то важного в жизни, мысли роем зажужжали в так не вовремя заведённом и так подло обломанном мозгу. Думалось следующее. Не обманула супруга Василиса, во всеуслышание назвав супруга, нелепым ловителем чужих чихов. Спрашивается кто ж в трезвом то уме и рассудке на такое способен. Нехорошее определение рождается, прежде всего, услышав данное обвиненье, а именно — это клиент дурдома на фазе сезонного обостренья. Однако почему тогда суровая супруга не вызывает белых ангелов со смирительной рубашкой? Уж кто-кто, а Василиса запросто способна вызвать. Что-то не клеится. Где-то загадка. Отгадка в том, что Тимофей, старший научный сотрудник в области исследований медицины будущего. И в области исследований этих, на пару с доктором технических наук Александром Александровичем Соколовым, да с многочисленной группой медиков и биологов, залезли они так далеко, что сами того не подозревая очутились на пороге серьёзного открытия. Стоит отметить, что и сама экспериментальная база, и исследовательские корпуса и лаборатории, и примыкающие к ним хозяйственные постройки, а равно с ними и производственные цеха, кучковались всего на четырёх гектарах, и весь этот проект был негосударственным образованием, а находился за финансированием неравнодушного крупного бизнеса. Но каковы же цели и формы их реализаций? Вот об них и думалось Тимофею пред путешествием в мир сновидений. Нестандартно, смело и фантастически непонятно простому обывателю было то, что творилось в лабораторном корпусе П-8. Речь идёт, прежде всего, о борьбе с вирусами, опухолями, злокачественными образованиями и так далее и тому подобное. Тут ничего нового, другое дело как. Задача группы всей такого плана — война со всей этой гадостью на уничтожение и только так. Ни каких перемирий и временных локальных невмешательств. Известно, что все вирусы мутируют, постоянно видоизменяясь. Делают они это в ответ на положительные мутации защитного барьера здоровой клетки, организма в целом. И горячая стадия этой войны длится миллионы лет, не прекращаясь ни на минуту. Вирус находит и прописывает в своём ДНК либо РНК коде новые ключи проникновения, новые хитрости по обману иммунитета, новые способы доставить смертельное своё ДНК в ядро клетки. В свою очередь природа, так уникально сотворившая все виды, помогает находить и браковать все новые приёмы. Природа придумывает, если необходимо, новые механизмы отчуждения и уничтожения мутировавшего вируса, также закрепляя памятью об этом в ДНК. Так вырабатывается иммунитет к конкретной форме, но другая форма будет отличаться, и подберётся с новыми ключами. Так что придётся заново по кругу обезвреживать уже её, запоминать уже её приёмы, на будущее, зная, что будут новые и новые, и нет им края и конца. А если заглянуть поглубже внутрь клетки, то видно даже полному тупице, что там царит огромный микрокосмос, со своим порядком, своей защитой и мозговым центром — ядром, отдающим одновременно миллионы химических приказов, как рабочим, так и защитным элементам клетки. Здесь внутри идёт своя игра, по своим правилам, и есть в этой игре большое количество внешних агрессоров. Эти враги хитры, коварны и беспощадны и цель у них одна — уничтожить, размножиться на останках и дальше в путь или же в спячку, в ожиданье новой жертвы. Есть и более крупные войны, когда поражению подвергаются уже клеточные образования, а защитой выступает целый ряд меж клеточных солдат. Простой пример: человек заразившийся вирусным «гепатитом — С», умирает не от того вируса, когда-то попавшего в кровь несчастного. На момент смерти человека, вирус мутировал и уже совсем другой. А вирусы простуды, гриппа, они мутируют так резво, что всегда приходят с чем-то новеньким, коварным и плохим. Тут есть гипотеза, намекающая подумать, да и посмотреть, кто же выгодоприобретатель. Упрётесь в фармакологические концерны и корпорации. Кому как не им выгодны подобные мутации? И удивительное дело, всегда за исключением неизлечимых пока заболеваний, выдают они верные пилюли почти пошагово, а когда и нога, в ногу идя с видоизменённым врагом. При этом, конечно же, не забывая, в виде урожая, собирать огромные прибыля. Закрадывается, конечно, подозренье, об искусственном вмешательстве, как и в мутации, так и в процесс распространения, но как говорится — не пойман, не вор. Так вот, Тимофей и его группа, с момента создания отбросили путь, связанный с химическим подавлением, с хирургическим вмешательством и прочими атрибутами современной медицины. Внимание сосредоточенно впилось в ядро проблемы, в изучение структуры полей, как вирусов, так и организмов. Процесс оказался длительным и непростым, как казалось в самом начале, и по мере развития группа обрастала новыми специалистами из различных отраслей науки. Понадобились новые, ранее никогда не существовавшие приборы, и вот с ними долго не ладилось, пока в работу не был привлечён профессор Соколов. Примерно в это же время волею стечения обстоятельств, в группу попал, и молодой вирусолог Тимофей Евгеньевич. Для начала приборы были простыми, но зато очень дорогими, а время на их изготовление уходило очень много. Функционал ограничивался лишь измерением и фиксацией. Постепенно методом проб и ошибок, медленно, как ленивая старая лошадка тянет повозку в гору, стало получаться. Начала копиться и умело обрабатываться информация. Приборы и машины новых поколений умели уже в автоматическом режиме сканировать поля, производить анализ и главное потихоньку начинали воздействие. Параллельно с этой работой, велась работа по облучению положительными колебаниями живой воды и структурированию молекул в ранее небывалые кластеры. Тут удалось достигнуть наивысшего успеха. При заморозке таких капель, сначала образовывались чудные снежинки, но по мере продвижения стало появляться вообще что-то такое из разряда фантастики. Узорчатые символы переплетались мизерными великолепной точности и красоты картинами вселенной, видимыми лишь под микроскопом. Дальше ещё более дивно, религиозные знаки раз за разом стали разбавлять какие-то неизвестные науке письмена. Привлекли криптологов, и они по сегодняшний день не дали никакого вразумительного результата. Вода же эта в прямом смысле творила чудеса. Поливая такой водичкой мёртвые зёрна пшеницы, те удивительным образом оживали и прорастали. Любое растение, политое такой водой, неимоверно ускорялось в развитии, при этом практически теряя процесс старения. Клетки жили в сотни раз дольше обычного, заменив обычную репродукцию, на долголетие. Похожие результаты были и с экспериментами над животными. Но гораздо более слабые. Выяснилось, что причина в способе доставки. Через питьё водичка вступала в реакцию с кислотно-щелочными желудочными соками и почти полностью утрачивала свои волшебные свойства. Внутривенные и внутримышечные инъекции вообще гасили всю целебную силу. Тут во время прокола иглой живой ткани приборы фиксировали резкие негативные полевые скачки, реакцию на боль и смерть сотен клеток. Через кожу поступление водицы было незначительным, но по сей день самым результативным способом. Вся научная группа взяла за практику утром перед работой и вечером после неё умываться такой водой: при этом фиксировались жизненные показатели. Результат был налицо, заболеваемость в группе Тимофея всего за месяц снизилась на девяносто процентов. Этим и объясняется такое упорство и желание молодого человека заболеть. А ведь он, действительно узнав о новой разновидности гриппа, той самой, когда ломит шею и спину, да высокая температура, а больше кроме редкого кашля ничего, бегал в часы пик по вагонам метро, жадно глотая открытым ртом любой чих или кашель. Завидя очередь или толкучку, Тимофей немедленно туда внедрялся, потёрся он и на базаре, замечен был на двух вокзалах, а апогеем данного стремления стали сперва очередь в районной поликлинике, затем приёмный покой больницы. При всём — при этом, втайне от всех на работе, Тимофей четыре дня умывался простой водой из-под крана, ловко подменяя её на живую. И вот свершилось — заболел! Действительно есть чему порадоваться, остаётся не раскрытым вопрос — зачем? И тут ответ простой и лежит на поверхности. Молодость, энергия, жажда знаний и огромное желание скорее да скорее, да непременно самому. Дело в том, что не далее, как две недели назад из сборочного цеха поступил на испытание новейший прибор — изобретение доктора наук Соколова. Чудо-машину эту ждали два года с гаком, а надежды на неё возлагались если сравнить и переложить в эмоции, то, как у заплутавшего в пустыне степняка, повстречать, вдруг, ненароком, кобылицу, навьюченную полными кумыса и шубата бурдюками да в придачу вяленой бараниной — кусками. Название машина получила символическое — Антивирус Соколова. Сама была большой и состояла из выезжающей платформы в два с половиной метра. Над платформой на расстояние в метр нависала овала образная дуга, а сама дуга эта была ещё в полметра толщиной. По обе стороны платформы находились через каждые двадцать три сантиметра тонкие магнитные кольца, а уже за ними в ряд несколько мониторов, осциллограф, измерительные блоки с изотопными антеннами и прочие приборы необходимые для работы «Антивируса Соколова» в целом. Пульт управления находился в трёх метрах от самой машины и также напоминал собой панель управления космическим кораблём. Сама камера, в которой была смонтирована установка, была герметичной и абсолютно защищённой от любых внешних воздействий. Понадобилось оборудовать и отдельную серверную комнату, но уже за пределами капсулы с машиной Соколова. Цена вопроса, если её озвучить, неприлично, где-нибудь на улице в массовке, наверняка дух вырвала из тела бы, у самых слабых и социально незащищённых бедолаг. Дешевле в космос запустить ракету, чем сотворить такой прибор. Понятное дело, что охрана и безопасность — всё на уровне высоком. Расписан график запусков аж на год. Составлен план экспериментов, от самых простеньких, по лестнице взбираясь к сложным — да всё чётко, осторожно. Десять подписей на плане том, не увильнуть не вправо и не влево. А прибора суть такая, тут без объяснения никак. Во-первых, он читает и фиксирует любое даже самое слабенькое поле, которое испускают все без исключения живые организмы. Точнее если быть, то всё разнообразие полей, которых на пока, описано двенадцать. У человека им имеется и более раннее название — Аура. Так вот, поля эти, если более чувствительно их взять пощупать, как оказалось, делятся на миллиарды подполей. Вот ключ от всех болезней и несчастий, ключ от всевозможных состояний, от способностей, возможностей и даже помыслить представляется трудным от чего ещё. Но пока это всего лишь ключ, и как все ключи, сначала он должен обрести щёлку замка, войти в неё не повстречав препятствий, лечь ровно так, чтобы при повороте, ригель замка поддался, но и этого мало. Сто процентов совпадения бородки ключа при нажатии на сувальды — вот залог успеха! Рука невидимая ключ вращающая, кем-то тоже управляется и этот кто-то должен знать, зачем и что он открывает. А пока что ключ — это всего лишь ключ. В полях же и подполях отражён весь микрокосмос и макрокосмос человека, всё состояние его души и органов его и каждой клетки, но самое интересное то, что и духовное состояние, мысли и дела, поступки добрые и злые — всё видно в поле. Поле — это как анкета, только на всё и сразу. Теперь перейдём ко второй ступени ракеты в будущее, под названием антивирус Соколова. Воздействие на все поля, ремонт их, или же замена, правка полей больных органов и клеток, влияние на поля вирусов и бактерий внутри организмов путём перекодирования ДНК или РНК и заложения в их программу таких мутаций, которые завязаны на самоуничтожение. Лечение духовных струн и тонких нитей, чистка воды организма, выравнивание ауры в первоначальный задуманный природой порядок и цвет, вот далеко не полный перечень задач и возможностей чудо-машины. Но потихоньку, не давя на газ, для начала отладив на растениях, затем животных и уж потом начать на человеке. Понятна эта осторожность, прибор не абы-кабы-что и непонятно как. Как раз понятно, потому так много осторожности в процессе. Высоковольтные разряды так учащаются в определённой сфере, что импульсом доходят до колебаний около световых скоростей, чем самым, а также трением электромагнитных дуг и завихрений разогревают плазму до миллионов градусов по Цельсию. Но так вокруг, всё тотчас же сгорело бы. Только та плазма очень микро, да и сразу, с помощью другой огромной силы, направляется в запатентованные Соколовым микро трубы с внутренним диаметром в семь нанометров. Среда из сотен тысяч этих труб охлаждается прогоняемым на большой скорости жидким азотом. На выходе плазма заворачивается в нижний уровень труб уже диаметром в два нанометра, и эта среда наоборот подогревается остаточным теплом первой сферы. Путём таких взаимодействий, игрой температур и механических искривлений, на выходе получается поток различных колебаний и тончайших вибраций. Сами эти колебания и вибрации пока ещё никак не фиксировались, но зато фиксировались, и весьма убедительно, результаты их воздействий. Суть в том, что колебания эти, их частоту и мощность, можно задавать программой, менять их направление, рассеивать или лучеризовать. И силу, и суть, которую они несут в себе, пока не описать научно и словами. Всё только в процессе, всё только начинается. Неймётся только Тимофею. Ну, нет терпенья, что тут поделать. Вот и задумал Тимофей первым делом заболеть, а затем поэкспериментировать втайне от всех, и вылечить себя. Понятное дело тут никак не обойтись без помощника. И дело не в проникновение к машине, тут у Тимофея порядок полный, в любое время дня и ночи. Дело в настройке антивируса Соколова, в управлении процессом, пока сам Тимофей будет лежать, и облучаться на платформе. Из научной братии пойди, попробуй, найди, такого смелого помощника. Штаны до дыр сотрёшь, да от мозолей загрубеет кожа, а так и останешься один. Тут или батаны в очках из роговой оправы, или наоборот аккумуляторы энергий и идей. И те, и эти, как по шаблону, в такого рода деле, абсолютно бесполезны и непригодны. Первые сдадут, не поперхнувшись, вторые разовьют такую деятельность кипучую, что трижды всё прокляв, сам побежишь сдаваться. Три раза Тимофей, как кадровик со стажем, перебирал весь свой нехитрый штат. Очень хотелось поначалу привлечь коллегу по микроскопу, дружищу Валерьяна. Однако Валерьян такой до безобразия прямолинейный в жизни, такой буквальный в мелочах и далёкий от всего, что за окуляром микроскопа, что думалось недолго. Чего стоит только одна из историй детства, произошедшая с Валерьяном шести годов, на светлый праздник пасхи. Тогда малыш Валера чем-то так наскучил взрослым, родителям, гостям, что маленькому надоедале сказали:

Иди, покрась яички!

Забыли, правда, уточнить какие, и не раскрыли перед тем сакрального обряда пасхи. Валера и покрасил, фломастерами «Радуга» покрасил, и не куриные конечно, а свои. А «Радуга» лишь с ацетоном, да хорошей, долгой тёркой отмывалась, да и то не полностью. Качественно делали фломастеры в Союзе. Вот и таких историй с Валерьяном была пригоршня и ещё чуть-чуть. Нет, Валерьян опасен, отпадает. Осталась внучка профессора Александра Александровича Соколова. Хуже и нельзя придумать. Только что после аспирантуры, ведомая фамилией своей, девица эта двадцати четырёх лет от роду, недавно появилась в группе, благодаря своему маститому деду в первую очередь. Внучку звали Светланой, а в купе с фамилией, как в песне получалась Соколова Светка. И Светка эта с первых же деньков своей нехитрой должности в качестве лаборантки, настроила против себя весь коллектив. Она была взбалмошна, дерзка, в чём-то умна и цепка, то, наверное, от деда. Только и издалека заметно было, что в обществе таком ей скучно. Работа ей совсем уж не по нраву, на ней, она затейница выходит без затей. Батаны и другие, те, что генераторы идей, в ней не восторг с почтеньем вызывали, но скуку и брезгливость, а то и насмешку. Не был тут исключеньем и Тимофей. За два месяца знакомства, Соколова Светка три раза больно уколола Тимофея словом, четыре раза посмеялась над его нехитрым гардеробом, и дважды, на людях, высказала сомнение в его компетенции и профпригодности. Понятно Светку недолюбливали, избегали и откровенно побаивались. Все ждали только одного — когда ей всё это надоест полностью, и она сбежит сама. Пока что не сбегала, и как-то неделю назад, Тимофей решил, попробовать именно с ней. Самым трудным в данной авантюрной задумке, оказалось, заманить Светку на тет-а-тет. Обхохатываясь и высказывая предположения разного толку, например, что Тимофей с утра поел травы-белены, или же предложение будет сейчас делать, или наоборот плакать и спрашивать совета: как выпросить прощенья у жены, Светка всё-таки с Тимофеем уединилась. К восторгу Тимофея, с первых же минут своего предложения, увидел он огонёк в глазах лаборантки. Далее огонёк разгорелся в пламя, и чуть было не перехватил инициативу у зачинщика. Сработал авантюрный весёлый нрав внучки именитого профессора. Попалась на крючок. Хоть что-то новое и захватывающее. Наскучалась за последний год, хватит. И с этого дня Светка подгоняла Тимофея. Вместе думали, как быстрее заразиться, вместе разработали и план проникновения поздно вечером к чудо-машине. И вот он час пробил. Пора! Завтра вечером пора. Но необходимо проделать кучу вещей. С утра необходимо не вызывая подозрений Валерьяна, взять у самого себя анализ крови из вены и пальца, мочи анализ и скобы микрофлоры горла, носа, под корень сбрить несколько свежих волосинок а также спил ногтей. Затем весь день работать, как ни в чём небывало, ни в коем случае не показав никому своё заболевание и нездоровый вид. Под надуманным предлогом остаться поработать после окончания трудового дня. Ах, как же долог будет этот день! В девять вечера тихонько зайти к Андрею в комнату охраны, и пользуясь беспечностью его, отключить запись на нужных камерах наблюдения, Андрею же включить записи вчерашнего дня. Далее за Светкой, а там… Попутный ветер в спину, и помоги нам Бог! Такие мысли роем мух безжалостных роились в голове больного Тимофея мешая заснуть. В полпервого усталость и болезнь, объединившись, таки прихлопнули мешавшие уснуть мыслишки, тем самым спраздновав победу и дав хозяину заснуть.

Глава вторая

Бытует в этом мире, полном радости и горя, бесчисленная масса заблуждений, но нас сейчас интересует конкретное одно. Гласит оно без права на сомненье, что всем без исключенья нашим братьям меньшим, зверюшкам, птичкам, рыбкам, насекомым, не свойственна обида. На то оно и «заблужденьем» названо то слово, нагрузкой смысловой своею дабы, опротестовывать уж на этапе определения, неверные идеи, мысли и желанья. Вот за примером далеко ходить не надо, достаточно раскрыть глаза и посмотреть.

Однажды утром на лужайку подле собственного дома, спасаясь от внезапной скуки, шагнул мосье высокопарный, большой ценитель европейских догм-скрижалей, знаток, как суффиксов, так и дефисов, почтеннейший Жан Жак Клаве. Шагнул и тут же огляделся по сторонам, чем поскорее скуку удавить. В руке Жан Жака дымилась чашечка горячего кофе, и вот какая мысль-задумка мгновенно родилась. Задумал сей мосье высокопарный облить кипятком из своей чашки, соседскую собаку, суку по кличке Бастилия. Задумал и сразу же задумку эту воплотил. Несчастная Бастилия наивно полагала, что бежит за угощеньем по-соседски, откликнулась глупышка на призыв в расчёте косточку увидеть или мяско, а тут такое. Двойной удар для суки, являющейся, кстати, бульмастифом, по породе. Ошпарил европейский муж соседской псине бок и лапу, ошпарил и весьма задорно хохотал над тем, как бегала Бастилия по своему участку в поисках спасения от жженья. Нет, не загрызла сука подлого соседа, обиделась и всё тут, с тем в то утро и разошлись. Неделей позже, уже в канун обеда, сидел Жан Жак опять же на своей лужайке и читал газету. Курил сигару не спеша, да всё время восклицал нарочито на тембр выше обычного, насколько все вокруг тупые, окромя, конечно же, его. Но в нашем случае первостепенно будет то, что он сидел и заблуждался. Дурашка думал, что Бастилия уж ничего не помнит, да и сам уже скорей всего про случай тот забыл. Как вдруг такая вот картина — горе, и это прямо среди бела дня. За ячеистым забором стоял новенький Порше Кайен, особенная гордость Жана. Именно к нему подходят двое, коричневого цвета кожи, да к бабке не ходи, коренные жители гетто, и вот что начинают, сволочи творить. Совсем никого, не стесняясь и не обращая никакого внимания на самого мосье. Подкладывать затеялись под Порше кирпичи, с одной лишь целью, далее спустить колёса, дабы затем их открутить и унести. Жан Жак Клаве на первые секунды дар речи потерял от наглости такой, но всё-таки немного овладев собой, скрутив оружием газету, имущество бросился спасать. Вот тут на сцену выход, обиженной и ту обиду не забывшей Бастилии, пришёлся в самый аккурат. Что предприняла сука в такой ситуации коварной? Залаяла? Кинулась грабителей кусать? Нет-нет, куда там. А ведь могла бы, и более того неделей ранее так бы и поступила по-соседски, однако не сейчас. Под ноги прыгнула Бастилия, но не грабителю, соседу под ноги, а тот споткнулся, кувыркнулся, да об пенёк башкой, да с тем навек обрёл покой. Великолепный коленкор! И полетел мосье высокопарный в мир загробный уже без заблужденья оного. Прям, как отрезали пилой, то заблужденье у мосье. Так сказать полетел просветлённым по данному вопросу на собственном примере.

И, что это было, как не самая натуральная обида? Повернутся ли ещё, чьи-либо языки списать это на случай? Для этих самых языков продолжим. Сколько, по их мнению коров обиженных иль пастухом или дояркой сквернословкой, давали кислое молоко, а то и вовсе заворачивали дойку? Кто вёл подобную статистику? Молчите?! Или же вот ещё история про кобылу и ковбоя:

Жила-была кобылка молодая, рождённая на ранчо, горести и бед не зная. Щипала травку, весело резвилась с фермера детьми, пока ей не исполнилось пяти. Ведь не затем, увы, её растили, и вот пришла её пора, а с ней у розовых очков потрескались стекляшки, да лопнула оправа. Подъехал на загнанном жеребце к переправе, как-то в один из несчастливых дней, ковбой Билли Донахью, по кличке «Заберу». Тут, как назло кобылке быть с хозяином за хворостом в ту пору приключилось. Не устоял хозяин и за доплату променял свою кобылку на мерина едва живого. Не знал и Билли, пословицы об том, что лошадей на переправе не меняют. Смелее смелого, спокойно поменял. И началась с сего момента кобылки взрослая безжалостная жизнь, но по порядку. Ковбой, хозяин новый, Билли «Заберу», был негодяем и мерзавцем высшей пробы. Клейма поставить негде — сочинили про таких. Однако, как и большинство мошенников великих, прикинуться мог с лёгкостью таким уж няшным, таким добрейшим и огромным сердцем, что запросто бы растопил и камень. Сыграть мог всё это до конца, да так, что жертва, улетая в небеса от подлого ножом удара в спину, спроси её на входе в райские врата:

— Кто есть по жизни Билли «Заберу»? — ответила бы, обронив печальную слезу. — Его добрей, объедешь прерии, пустыни и каньоны, не сыщешь среди встреченных людей!

А занимался, добрейший «Заберу», последние два года, с дружками тех же взглядов той же пробы, тем, что снимал с индейцев скальпы. Буквально, словно шкурки с белок. Снимал только лишь за той великой надобностью, чтобы обменивать те скальпы у властей на деньги. Какая власть, такие и граждане, и Билли просто на просто считал занятие своё работой. Кобылка же понятия об ужасах подобных не имела, хозяин новый по первой был очень добр и учтив. В один из первых вечеров на зависть остальным лошадкам, подкинул больше сена, чем другие получили. В другой раз не забрал, а дал наоборот немного соли — кобылка начала влюбляться. Ну а когда в день знойный вместе искупались, да пучком травы натёр бока, тут для себя кобылка окончательно решила — любовь до гроба, на века! Прозренье получилось не сразу, первые нотки сомненья закрались примерно через две недели. Отчётливо увидела кобылка собственными глазами, как возлюбленный хозяин с дружками снимали скальпы у загнанных в ловушку трёх индейцев. Рухнувшие небеса, отчаяние, дикий страх, да и ещё много чего пережила кобылка в те часы. Вечером у себя в стойле дрожала и размышляла: Как же такое может быть? Зачем хозяин это сделал? Скорее всего, то были враги или убийцы. Да-да, скорей всего, иначе быть не может. А может самооборона? Нет, не похоже. Точно, покарал хозяин так, злодеев редкостных и кровопивцев и уж наверняка те злые люди питались исключительно кониной.

С этим и перешагнула в следующий день. А на следующий день опять облава на индейцев, только вот на этот раз в засаду угодили сами охотники за скальпами. Пришлось уматывать, да что есть силы и в этом самом спешном утекании нагрузка вся легла, прежде всего, конечно на кобылку. Загнал мерзавец влюблённую в него лошадку, до полусмерти загнал, а осознав это в кусты нырнули. Там повалил кобылку набок, и дабы та не заржала или не захрипела, взял, да и запинал да впопыхах пырнул ножом. После чего, конечно же, сбежал, не удосужившись даже добить животное, чтобы не мучать. Трусливо, подло убежал. Однако убежав, оставил по себе великую боль и обиду. Такую обиду, что заставила встать и идти. Обиду, которая, несмотря на рану, заставила кобылку выжить. Минуло три годка с довеском в месяц. Кобылка выжила и обрела хозяина из тех, кто пашет на земле. За время это повзрослела, поумнела, а уж про то что бы влюбляться в человека и речи более быть не могло. Однажды в очень жаркий знойный день, собою предвещавший грозу как минимум, а то и бурю, явились около обеда на ферму трое. При этом двое были на одной лошадке, а третий на другой. Двое лихо спрыгнули, а третий остался. Его сняли и под руки положили в тенёк. Выяснилось следующее — этот самый третий ранен был проклятым краснокожим упрямо не желавшим отдать свой скальп. При этом погиб и скакун раненого ковбоя. Друзья сложились и купили кобылку у фермера за сумму, от которой отказался бы только лишь дурак. Раненого на кобылку водрузили и всячески примотали верёвками и ремнями из кожи. Собрались в путь дальнейший, дав лошадям, как следует напиться. А у кобылки сердце билось в те секунды, подобно бешеному молоту о наковальню. Она его узнала. Без сомненья это он. Пронзила грудь стрелою раскалённою та самая обида. Обида та воскресла, ожила. Вот за плечами три часа пути, сухая прерия раскалена и безучастна к страданьям путников несчастных. Вдруг ветерок на встречу, раз, другой, затем сильней, а погодя минут пятнадцать, на горизонте синь свинцовая да мрак. Поводья сжали путники в кулак, два жеребца вдруг на дыбы встают да фыркают ноздрями, прямо нельзя — погибель там. А прямо, уже ураганный ветер, катит навстречу шары солянки, рогача, да и других растений перекати-поле. Блеснула молния и ослепила всё вокруг. За ней вторая, прежней раза в три мощней. Гром такой силы, будто сам Господь на небе в барабаны бьёт. Вот оно — рождение торнадо. От неба чёрного, вдруг отрывается огромный вихрь и, закружившись, с силой бешеной устремляется к земле, подхватывая и закручивая всё на своём пути. Нет, путникам уж точно с ним не по пути, и торопясь друзья ковбоя раненного, разворачивают жеребцов своих обратно и, между прочим, жеребцы совсем не против. Такая же команда, летит сквозь ветер и бури рёв кобылке с раненым, но что это такое? Друзья ковбоя с ними жеребцы, как вкопанные встали да пораскрывали рты. Такого и вообразить то трудно, не то что бы увидеть. По прерии разбушевавшейся, презрев стихию, летела навстречу торнадо кобылка со своим примотанным к ней ездовым. И было в этом что-то дикое и сверхъестественно пугающее. Кобылка летела, прямо навстречу смерчу, шла гордо, с пеной из ноздрей, как будто бы боялась не успеть. Стихия их не пощадила и всё-таки лошадку поглотила, а с ней и Билли Донахью, того самого, кто раньше забирал. С уверенностью можно утверждать теперь, что самого его забрали, и может быть благодаря сему, на свете меньше снимут скальпов и насмерть загоняют лошадей. Такая вот печальная история обиды, но есть примеры и другого плана.

Затеян был, конечно, человеком, уж мягко говоря, не очень-то гуманный опыт. На территории размером уступавшей разве что футбольному полю, были воссозданы условия, укрытия, дома, и поселена колония из крыс. Кормили скудновато и естественно отходами с помойки. В один из дней наевшись корму со снотворным, в ловушку угодила молодая крыса. Затем рука в резиновой перчатке — рука судьбы, переместила бедолагу в аквариум стеклянный. Для опытов и испытаний медицинских препаратов, подумает, конечно же, читатель. Ни в коем случае, и вовсе за другим. И вот с первого же дня той крысе урезан полностью был рацион питанья. В буквальном смысле из еды ни крошки. Водичку все же наливала рука в резиновой перчатке, а вот покушать бросить, словно забывала. Ни грамма, ни пол грамма и так уже неделю кряду. Пыталась крыса грызть стекло своей темницы, да без толку естественно. Приготовилась, уж было пропадать. Как вдруг такое дело. Рука в резиновой перчатке, сама ни капли не краснея, берёт и преподносит крысе такой вот незатейливый подарок. Спускает прямо с неба мёртвого собрата, наружу мясом. Однако тут и должное, руке отдать не помешает, не тухлого, а свеженькой разделки. Ну и что делать? Как тут быть? Самой подохнуть, или голод утолить? И нарезает наша крыса по своей стеклянной клетке, в смятенье и раздумьях аж четыре с половиной километра, а далее с разгона прыг и жрать. Сытой и довольной уснула в вечер тот. На три дня хватило побратима, а далее всё по старой схеме. Точнее быть — недельный пост. И вот когда уже у крысы кишки в который раз вязаться принялись в узлы, подарок новый от резиновой перчатки. На этот раз небесной манною явилась крысе — сестра по крови, раненная, но живая. И снова крыса нарезает в своей клетке километры. На этот раз хватило трёх. В прыжке как вихрь на сестру и сразу в горло. А далее хороший плотненький обед, за ним и ужин с последующим сладким сном. Три дня весёлой сытой жизни закончились, конечно же — постом, как полагается в неделю. Не трудно догадаться, кто стал следующим разговением для крысы, как и не трудно догадаться, что этот следующий был себе вполне в порядке. И больше не понадобилась бесполезная вся эта беготня, а с ней и километры. На этот раз уже убийца уложилась в десять метров, а уж за ними сразу горло. Право же чего тянуть, когда и так всё ясно. Затем финал сей замечательного человечного эксперимента. Крысу снова усыпили да подкинули обратно к своим, при этом наведя на оную всевидящее око. Проснувшись, крыса и очухавшись немного, затем проголодавшись, не стала больше падать-опускаться до помойки, а как следует, подзакусила более слабой крысой-бабкой. И далее всё в том же духе. Зачем терпеть лишенья с беспокойствами на пару, об том, чем будешь сыт намедни, когда вокруг так много весьма плодовитых сородичей. Достаточно вцепиться в глотку и твой желудок уж прилипать к спине не станет никогда — всё просто. А что же братья крысы? Что же сообщество крысиное? Поняв, какое на них свалилось горе, не стали крысы давить заблудшую сестру свою. Хотя естественно смогли бы, количеством превосходя последнюю огромным, взять и растерзать да клочка шерсти не оставить. Нет! Обиделись, естественно обиделись и в ночку тёмную одну все дружно да тайком снялись с места. Оставили крысоедку в полном одиночестве — вот чем закончился тот опыт. А о его моральной стороне судить скорей всего не нам.

Теперь немного, повеселей, история назрела. Не будет в ней убийств, рек крови, мести, как впрочем, мало будет и обиды. Речь, правда, снова об эксперименте, но более весёлом и уже со стайкой мартышек резвых: капуцинов. Итак, однажды в вольер огромный с большою стаей капуцинов поставили загадочный прибор собою напоминавший тренажёр. Затем устроители эксперимента на собственном примере объяснили его чудодейственную силу. Прибор был к слову из простейших, рычаг и груз, но вот какая заключалась в этом прелесть. Подняв за ручку десять раз рычаг с весьма чувствительным для маленькой мартышки грузом, мартышка в награду получала зелёный шарик. За двадцать раз поднятий шарик был уже красного цвета, за пятьдесят синего и так далее. Суть в том, что параллельно организован был и магазин с привлекательными с точки зрения мартышек товарами, обладавшими каждый своей ценой. Например, горсть винограда стоила пять зелёных шариков или один синего, персик стоил четыре красных шарика, а груша два синих. Позже в магазин добавились и игрушки. Вот где и началось, да завертелось — понеслось. Сперва, появились трудяги. Они исправно и долго тягали рычаг, до изнеможения, получая взамен законные шарики. За трудягами, из них же самих, вышли первые накопители и стяжатели. Эти относились к своим шарикам бережно, копили их, а не бежали сразу обменивать на фрукты. И уж ни в коем случае и никогда, ни кому их не давали. Далее более! Появились и первые рэкетиры из крупных половозрелых самцов естественно. Эти отбирали чужие шарики, сами же практически перестав работать. Разбойники и воры вышли из рэкетиров, и вот, трудяги, уже вынуждены, как следует прятать свои честно заработанные шарики. Кто бы вы думали, стал следующим звеном эволюции? Ну, конечно же, ростовщики! Эти вышли как раз из наиболее хитрых накопителей и стяжателей. При этом им удалось весьма ловко подчинить себе грабителей и рэкетиров, оплачивая им услуги по вышибанию долгов, при этом и им самим ссужая. Удивлению учёных не было предела. Однажды по рассеянности плохо закрыв вольер, утром ожидало следующее. Группа грабителей не бросилась в рассыпную, а взломала заветную комнату с шариками и похитила их. Наутро, один из преступников без каких-либо обиняков желал купить дорогую игрушку и очень возмущался, когда ему её не продали. Казалось бы всё! Куда уж дальше то. Вот и учёные так думали. Ан нет, дудки! Следующего рода удивление ждало наивных экспериментаторов в один из великолепных дней. Один самец с утра как следует попотевший за станком и получивший за то законные свои три синих, тут же отдал их одной молодой самке. Опосля чего, у них случился секс.

Ухаживает так. Отметили про себя наблюдательные, но пребывающие в заблуждении, учёные. Изумлению не было предела, кода спустя пару часов та самая самка вступила в половую связь уже с другим самцом, опять-таки за три синих шарика в награду. После чего спокойно купила себе винограду и грушу. Тем самым самка подтвердила всю древность этой одной из самых древних профессий. Вот собственно и всё. Учёные сели за написания диссертаций, а мы с вами сделали для себя хорошую заметку. Не только обида свойственна братьям нашим меньшим, но и гораздо более пышный букет чувств, эмоций и поведенческих факторов.

Теперь к чему примеры эти были. Сейчас всё станет ясно, всё станет на свои места. Терпение оно всегда на пользу только. На территории НИИ огромной, той самой на которой Тимофей имел большую честь трудиться, по первому времени после постройки из всего богатого разнообразия зверюшек дивных, лишь белки, мыши да кроты вольготно жили-поживали, да вечерами пели соловьи. Однако данная несправедливость, как и положено несправедливости, длилась недолго. Природа она тоже ведь стремится к равновесию. И вот в один из лучезарных дней на данной территории бесхозной внезапно объявился кот. Нет, даже не кот — котяра столь на рысь похожий, что в темноте, его, увидев ненароком, легко и просто можно было, немножко наложить отборных кирпичей. Здоров как боров был, но с тем нежирен, с хитрющей мордой и гусарскими усами. Взгляд дерзкий и прямой, при этом не лишён фантазии кошачьей. Умел себя подать, знал себе цену, а за бандитскую свою физиономию был тут же наречён «Жиганом». Но только что это за имя, оно на языке не крутится легко, и, путая его, к Жигану приросло «Жульен» сначала, затем и «Жигало». Быть может, бабушка Жигана действительно являлась рысью, а дедушка уже по папе точно был манулом, но внучек вышел загляденье. Естественно в него влюбились, вставали в очередь, чтоб угостить вкуснее, а женский коллектив, так тот и вовсе души не чаял в этом пятнисто-полосатом зле. Закономерно кот превратился в талисман НИИ и все его боготворили. Конечно же, все мыши и кроты, а с ними белки, да от греха подальше, снялись и подались на юга. Кто вплавь на другой берег. Ну а Жигало, Жульен, Жиган охотиться, со временем раздумал. Зачем такая трата энергии и сил. Лишь изредка для развлеченья ради, поймает да придавит крысу за территорией. Но только сам её не ест, несёт под дверь приёмки у столовой. Ведь значимость свою показывать и подкреплять необходимо. Вот и показывает крысу другу повару, а далее к крысе полностью охладевает. Ведь знает нахалюга, что в лотерее «бинго» свой счастливый вытащил билет. А на билете одна лишь фраза: «Здешних угодий ты теперь пожизненно монарх». И вот с тех пор день коротает Жигало вот так. С утра бежит проверить на границу метки. Естественно порядок с метками полнейший. Да кто ж посмеет то нарушить границы царства, где такой помазанник на троне. Но метки всё же штука необходимая и посему их надобно и проверять и освежать. Затем довольный и уверенный Жульен настраивает сам себя на вкусный завтрак. Бежит без страха и упрёка да мимо кастелянской кладовой. А там уж миленькая кастелянша кричит:

— Привет Жиган! — махая вслед ему рукой.

Но азимут настроен на столовой задние ворота. А там и повар — верный друг, не заставляет себя долго упрашивать и ждать.

— Иди-ка ты сюда дружочек! Давай Жульен отведай-ка форельки с утреннего привоза. Вкуснотища! Сам собственно слюной давлюсь, но не смею. Мне не положено, а для тебя всегда найду кусочек аппетитный самый, да пожирней.

— Тю! Ты это чего? Совсем, уважаемый, сдурел? А ещё имеешь наглость другом себя величать! Тоже мне друг называется! А почистить чешую?! А от костей и плавников избавить?! А прокрутить на фарш?! Завязывай уже придуриваться, и начинай головой работать. Она ведь эта голова не только для того дана, дабы носить на ней дурацкий поварской колпак. Сам, жри свою форель! — с этими мыслями венценосца, брезгливо поглядев на друга-повара, бежит наш Жигало уже на проходную.

Там тётушки и девушки несут свои домашние обеды, и делать ничего не надо, достаточно лишь сесть и широко раскрыть глаза. Выборочно позавтракав обедами чужими, вдруг обоняние улавливает запах свежий и манящий какой-то кисы молодой. Вот и нашлось занятье. Бегом на поиски, бегом охотиться на кису молодую. Ах, как вкусно пахнет. Так-так, вот тут была назад минуток двадцать. А здесь о дерева кору потёрла спинку, минуток пять назад, ей Богу, я не вру. Но где же? Где же ты кисуля? Быть может чёрный одноглазый кот с соседнего квартала, помоечник трусливый, увёл, переманил? Допляшется кривой, лишится и второго глаза! Да нет, конечно! Чем может он привлечь, что может предложить? Обёртку от сосисок помусолить, фольгу из-под жаркого полизать! Ха-ха! Конечно, нет! Чего не может быть, того уж точно быть не может. И далее бежит на запах Жигало, Жиган, Жульен, ведомый мотиватором мощнейшим, именуемым инстинктом размноженья. А вечером за ту форель нечищеную, подкараулить может повара, и ради смеха, тому скакнуть на голову с ветки Кедры, что растёт подле столовой. Одним словом Жиган, но всеми он любим, обласкан, — талисман! Такой портретик вот кота весьма правдивый вышел. Хорош, красив, воспитан и не жаден. Самодостаточен, в меру ленив, в еде совсем неприхотлив, но вот беда обидчив, словно дитё или дурная баба. И надо же было так случиться, что именно в то утро, когда Тимофей себе назначил опыт, кота обидели смертельно. Была и есть в числе обслуги института, такая вредная уборщица, как баба Алевтина. Советской Сталинской закалки баба Алевтина, пешком в свои года легко таскала на этаж свой пятый грузы. Строга была до мелочей, к порядку с детства полному привита, и всяческие, где попало, шатающиеся и валяющиеся коты, не вызывали у неё восторг и умиленье. Вот и в то утро, застукала она Жульена, за наведеньем беспорядка вместе с когте точкой в одной из хозяйственных подсобок. А застукав, не растерялась и погнала в три шеи, а на в ответ прижатые в угрозе уши и шипенье вдвойне не растерялась да огрела щёткой. Пришлось с позорищем ретироваться, да, чёрт побери, как назло всё на глазах у той самой кисы молодой произошло. Война без объявления вот что это, не иначе. Мы ей покажем мех куриный наизнанку. Она у нас станцует польку половую со щёткой. Обидели смертельно! И, что это за каста дрянная, такая — уборщицы. Всё норовят прийти, на чистое поглазеть. Да не работая скорей бежать и требовать зарплату. А если мусор где увидят вдруг, так сразу же, бросившего мусор этот, на чём свет клянут. Забыв, что убирать его и есть работа их, и не было бы мусора сидели бы без дела и без денег. А то, что мусор можно и случайно обронить, такая мысль никогда не посещает их, им это осознать чрезвычайно сложно. Итак, война! А раз война, то до победного конца, то бишь до полного исчезновения бабы Алевтины с территории венценосного монарха Жигало. Стратегия простая — напакостить сильнее и грязнее, в местах, которые важнее, которые — прямая зона ответственности бабы Алевтины. С обеда Жигало дверь за дверью, комната за комнатой ищет подходящий вариантик. Его конечно или же не замечают, или, заметив, гладят за ушком да вкусным угощают. И к вечеру котяра хитрый подобрался к двери лаборатории заветной с секретным новым оборудованием и машиной. Вот дверь автоматически открылась, кот шасть туда и сразу же под стенд с аппаратурой. А в комнате один инженер-электрик дядя Федя, годов почтенных, да усов седых.

— Эй, Жиган! Ты-то тут чего забыл? А ну, быстро брысь отсюда! Тут тебе никак нельзя! — ворчит по-доброму тот самый глупый дядя Федя, не понимающий, что волею судьбы сам оказался на театре военных действий. Участником стал дядя Федя, естественно случайно, геополитических разборок.

— Смотри усач, как бы тебе войну не объявили. Расхлябались вы все у меня тут, — решает кот. Вот дулю тебе! Не затем полдня потрачено, чтобы послушаться какого-то дядю, пусть и с седыми усами, да уйти без боя. Старик меж тем делом, на колени, опустившись, попробовал кота схватить. Напрасно! Тут же получил старик отрезвляющую цап царапку и едва не стал покусанным.

— Ах, ты сволочь! Ну, погоди, я тебе сейчас покажу! — с воплем этим дядя Федя выбегает за оружием любым — веником, щёткой или шваброй.

Только Жигало, не дурак. Стратегия военная гласит — манёвры, перемена дислокации, занятие высоты и главное не дать врагу себя обнаружить. Дядя Федя забегает с веником в руке. Да полно тебе! Сам ты веник! Жигало уже под стендом нет, а равно нет его и в поле зренья. Коммуникатор прям как по заказу, включается и просит дядю Федю в кабинет начальства. Ещё разок, окинув рассеянным взглядом лабораторию, сей инженер-электрик, ворча и облизывая кровоточащий от царапки палец, уходит, запирая за собой дверь. Подумал, вероятно, что кот выскочил, пока сам бегал за веником. Вроде бы отрезаны пути отхода, но это с какой стороны посмотреть. Ни капельки Жигало не тревожит этот момент. Кто-нибудь придёт рано или поздно, а он под ноги и бывал таков. И вот они минуты сладкой мести наступили. Первейшим делом идёт Жиган, и гадит в угол. Затем конечно грызть проводку, провода и шланги. Увлёкся так, что натворил порядочно делов. Устал, лёг, полежал. Затем, содеянного показалось мало, и с новой силой набросился Жульен на абсолютно безвинную технику. При этом в фантазиях своих кошачьих представлялась ему жирная крыса с головою бабы Алевтины.

Хряк — и нога откушена! Хрусть — и передняя лапка отлетела! Хрум — и поломался позвоночник! Хрясть — и бабы Алевтины голова пропала в пасти! Вот теперь порядок! Кажется даже немного переборщевал. Могут и заподозрить участие кота. Да ладно упокойся, сам себе мурлычет кот. Главное незаметно выскользнуть, а там и алиби состряпать можно. Мол, кисе молодой весь вечер показывал умение своё в добыче белок. А провода конечно баба Алевтина, убираясь, зацепила шваброй и порвала. Кто ж ещё как не она! Она же не сдержалась и нагадила в углу, ну а убрать за собой попросту, конечно же, забыла. Старушечий склероз она такая штука. И, конечно же, её затем с позором выгонят. Война окончена — Победа! С такими думками Жиган залез под стол с управления пультом. Как следует, вылизался, почесал лапой задней шею и за ушком. Конечно, заурчал, калачиком свернулся да и заснул спокойным сном.

Теперь, как день прошёл у Тимофея с Соколовой Светкой. Тягуче медленно, естественно, как и всегда бывает в преддверии чего-то важного. Сам Тимофей довольно таки ловко взял у себя анализы не вызвав подозрения у Валерьяна друга. Но это сразу поутру, а далее весь день пришлось томиться, скрывать, как нетерпенье, так и хвори собственной симптомы. Вот это получалось хуже. Так, например, к обеду время подступило. В который раз за день взгляд брошен на часы. А время полвторого. Пошёл обедать, это к слову получилось. Затем прогулка, заглянул и к Светке. Вернулся, малость поработал, прибрался на рабочем месте, снова вышел в сад. Глядь на часы, а стрелки, словно мертвые, стоят, и кажут час сорок пять — твою ж ты мать. Да быть того не может, окаянные часы сломались, и их давай трясти, да только толку никакого. Стрелки секундные тик-тик, а часовые прилипли словно. Такая же беда у Светки, вся бедненькая извелась, весь день, грызя ранетки. К Тимофею под дверь, аж шесть раз, без дела забегала, пока во избежание подозрений и скандала, последний не прогнал её, едва не зашипев. Однако, час за часом, но по велению закона времени, минуло всё-таки и семь часов, а с ними в окнах появилась тьма с ней и огромная луна. А значило это одно — пора! Уже давно ушёл соратник Валерьян, спокойно проглотив историю про: надо задержаться. И Светкины коллеги места свои опустошили, но для приличия пришлось до полвосьмого потянуть резину. Тут и секундные стрелки, словно их утяжелили, едва-едва ползли по циферблату. Пора! И первый выход Тимофея к товарищу охраннику Андрею. Да не пустым, принёс куриных ножек барбекю да пирожков домашних в угощенье. Замаслить, дабы глаз и с панталыку сбить. Ему охраннику Андрею такое угощение только на пользу будет. Не помешало бы ему при своём весе пёрышка, немножечко прибавить в теле. И где таких охранников находят? Скорей всего по объявлению в газете. Помягче бы сказать, чтоб настроенья у Андрея не отнять, таких охранников самих необходимо охранять. Всё гладко получилось у Андрея, никто в том и не сомневался. Вот и настал момент, и Соколова Светка с Тимофеем у заветной двери. Открыли электронной Светки карточкой ту дверь и сразу же в предбанник прошмыгнули. В предбаннике, как и положено, пришлось и душ принять и в чистое переодеться. Продезинфицировались по уставу и далее шагать. Тем временем сонар кошачий в виде уха, давно уж уловил движения за дверью, да по сонливости вот чего решил злодейский кот. Решил не выбегать, когда зайдут, а выбежать, когда пойдут обратно. Тем самым ещё немного поваляться. И вот последняя дверь-преграда в лабораторию открыта и моментально же прикрыта за собой. Тут Светка Соколова растерялась, и роль свою немного подзабыла. Пришлось потратить время и напомнить. Сам Тимофей вольготно возлёг на выехавшую платформу, а Светку посадил за пульт. Была дана команда — Старт! Светка повинуясь, при этом хлопая ресницами большими, рубильник повернула вправо. Далее кошмар, что получилось. Давлением огромным из повреждённого шланга жидкий азот вырвался в виде облака да всю обстановку связал и приморозил, корочкой покрыв. Затем в доли секунды плазма в первой сфере не получив должного охлажденья переплелась с дугами волн. Энергия такая огромная столкнулась с энергией подобной силы второй сферы, после чего живое всё — обладающее полем схлопнулось мгновенно в точку нулевую, и сразу взрыв огромной силы и пожар.

Парил секундою позднее Тимофей в пространстве непонятном, себя не помня и не осознавая как личность. Просто парил и внимал. Первым делом рядом подпархнула, будто бабочка лихая, строгого вида или секретарша или директриса. Была та секретарша брюнеткой жгучей, да при очках и главное, что парила рядом на рабочем месте. То есть за столом сидя на стуле, но при этом почему-то только в юбке, а по пояс голой, и только бусы кое-как прикрывали топорщащие груди. При всём при этом секретарша-директриса, начала набивать, на имеющейся, на столе пишущей машинке, следующий текст, дублируя его для верности орально. На Тимофея, вроде бы, пока внимания не обращавши.

Итак, следующее строчила секретарша нараспев: Перестройку Громыко воспринял неоднозначно. Внешнюю политику страны в тот период считал чрезмерно и неоправданно уступчивой. Разноречивые чувства вызывала в нем и фигура М. С. Горбачева, на чей приход к власти в апреле 1985 года Громыко решающим образом повлиял. По словам его сына, Андрей Андреевич отмечал в Горбачеве такие слабые стороны, как дилетантизм, поверхностность, стремление произвести благоприятное впечатление на партнёров. Результатом всего этого, по мнению Андрея Андреевича, стало резкое ослабление позиций нашей страны, её роли и места в мире. Из иностранных политиков и дипломатов Громыко выделял госсекретарей США Г. Киссинджера и С. Вэнса, министров иностранных дел ФРГ В. Шееля и В. Брандта, итальянских премьер-министров А. Моро и А. Фан-фани, британских премьеров Г. Вильсона и Г. Макмиллана. Андрей Андреевич любил рассказывать близким о встречах с ними, вспоминал курьёзные ситуации. Например, Генри Киссинджер, приезжая в Москву, постоянно боялся прослушивания со стороны КГБ. Однажды он во время встречи указал на люстру, висевшую в комнате, и попросил, чтобы КГБ сделал ему копию американских документов, так как у американцев «вышла из строя» копировальная техника. Громыко в тон ему ответил, что люстры делались ещё при царях и в них могут быть только микрофоны.

Закончив нести всю эту околёсицу, директриса, поправив бусы, и приподняв очки, впервые уставилась на Тимофея. К нему же были обращены следующие фразы.

— Так-так! Что мы имеем?! Анкета конечно безупречная, и всё-то вроде замечательно, но с тем и зыбко да поверхностно. Вот мне, к примеру, и никаких анкет ненужно дабы безошибочно определить, в тебе редкостного юбочника, целовальщика да чмокальщика. Да уж! Не повезло твоей жене с благоверным. И за каким только лешим тебя на платформу эту потянуло? Отсюда и получилось — левой ногой перекрестились! Ведь недаром говорится: сумасшедшим нет покоя! Так- так! И что же мы имеем в сухом остатке? Молчишь? Не соображаешь ничего? А имеем мы тебя, заброшенного, чёрте знает куда! Вот тут всё время сама путаюсь и забываю. Честное слово забыла, что далее говорить. На этом самом проклятом месте голова постоянно запустевает. Всегда так! Ну, да и ладно. На обратном пути забегай, может, вспомню. А теперь пошёл-ка ты к такой-то матери, на тихом катере! Аривидерчи! — выпалив всё это как на духу, секретарша-директриса закрутилась и исчезла.

Тимофей же сразу обрёл и память, и рассудок, вместе с осознанием себя. Осмыслить всё происходившее не дали. Ощутил Тимофей себя в непонятном плотном тумане, в котором переливались цвета. Ещё немного поболтался и решил действовать. Попробовал подвигаться вперёд — получилась. Назад попробовал — тоже вышло. Тогда полетел Тимофей уже куда-нибудь за разъяснениями. Снова моментальный успех. Не пролетел и пяти метров, как перед ним буквально туман преобразился в окна. При этом окна были ну как бы пронумерованы. Начиная с первого, показывали они Тимофею причины и как положено следствия его тут нахождения. Получалось, причины были такого характера, как: сам затеял, сам предпринял, своевольничал, втянул Светку Соколову, решил прославиться да на чужом приборе, и так далее, пока дело не дошло до кота.

Тут окна чётко показали и то, как баба Алевтина обидела кота, и те самые действия военного характера, предпринятые котом в отместку. Затем подробно окна изложили весь характер повреждений, показали кота прятавшегося за прибором во время горе — эксперимента, и вот собственно Тимофей тут! Всё происходящее к слову совсем не пугало и не осуждало, а наоборот интриговало и заводило. Ни с того ни с сего Тимофею пришло в голову поинтересоваться по какой причине загорелся чек неисправности двигателя на его машине. Дело в том, что на первой автомастерской выявить причину не удалось.

И снова подробный, полный видеоряд из окон. На этот раз окна показали и мелкий заводской брак с первопричиной в виде небрежного слесаря. Показали, почему слесарь в тот день пребывал в похмельном синдроме, а именно потому, что поссорился накануне с невестой. Не забыли и про не бережное эксплуатирование предыдущим владельцем — редкостным убийцей техники. Затем началась техническая составляющая открывшая Тимофею стружку в системе ТНВД и как результат поломанные первая и третья форсунки.

После этого открытия тревожная идея будто впилась в мозг иглою. А не помер ли я часом! Вот что начало крутиться в разуме и стало грустно и печально. На этот вопрос, окна почему-то упрямо молчали, зато по первому требованию показали, спящую жену и сынишку. На душе стало ещё отвратительней. Забегали мысли, как много Тимофей ещё не сделал в жизни, как много он не дал родным своим. Ещё прокрутилось всё то, что делал неправильно, по глупости ли или по злому умыслу, а исправить не успел. Да большинство того чего исправить бы не помешало, откровенно говоря и не помнил вовсе, а вот сейчас всё как-то странно открылось сразу и без приукрашивания. За каждым действием не благонравным, то есть причиной, следовала куча неурядиц, испытаний, неприятностей и бед, в виде следствия, и между причиной и следствием Тимофей впервые увидел ясно связь. Всё чётко и по делу.

— Не сейчас! Не надо сейчас! — попытался крикнуть Тимофей и протянул руку прикоснуться к сыну, мирно дремавшему в окне. Как тут его оторвало и закружило, а далее снова взрыв.

Очнулся Тимофей весь мокрый и холодный на гравии каком-то, да в кустах. Потрогал части тела, и вроде ничего, как не хрустело так и не болело. Присел и оглянулся. Немного странным место показалось. Смеркалось. Луна была немного с зеленцой, да маленькая, словно одна копейка. Закат там где-то вдалеке, сиреневым маленько отливал, да вот ещё кусты, кусты такие в матушке России не водились. Стёр с лица капли воды, растаявшие после заморозки азотом, и попытался встать, как тут прям за кустами женский плач. Встал, и, шатаясь сквозь экзотику, шагнул на звук. Увидел сразу Светку Соколову, так же всю мокрую, стучащую от холода зубами. Увидела и Светка Тимофея. Вскочила и, показывая в сторону других уже кустов, как нервная прохожая, заголосила:

— Он говорит! Что же это такое! Нет, ты послушай, он говорит!

Тимофей сам пребывающий ещё немного в шоковом состоянии начал вглядываться в сумрачные кусты, пытаясь разглядеть того, кто говорит. Случилось разглядеть не сразу, а разглядев, узрел смешного мокрого кота Жигана. Бабах! Тем временем Жигало, Жиган, Жульен, поняв, что прятаться нет смысла, забросил вылизываться и гордо вышел на поляну. Да тут же начал Тимофею объяснять.

— Клянусь всеми своими котятами, а у меня их по самым скромным подсчётам не менее трёх тысяч. Так вот всех до одного ставлю, на то, что всё это проделки уборщицы бабы Алевтины. Уверен на все сто, она специально так навредила, и именно своею шваброй повредила провода. Вот вернёмся, в тюрьму её за это первейшим делом, да на режим на строгий. Пусть тогда попляшет. Будет тогда знать, как швабрами проводку рвать, — всё это кот нараспев мурлыкал, но, как и все вруны в момент вранья глядел куда-то в сторону, не прямо, при этом жестикулируя передней лапой.

У Тимофея, от такой речёвки, и главное от самого оратора, сперва мозги поплыли набекрень. Однако быстро взял себя и посмотрел на Светку. Та так же слушала всё это, широко раскрыв глаза. Мириться приходилось, ведь не сон и не виденье, реальность и ещё раз реальность, вместе с сознаньем ясным ощущались. Но что за бред? С чего бы, ради? По ходу пьесы будем разбираться. Так Тимофей себе решил и косо посмотрел на Жигало. В памяти себе, те, освежил картинки, в которых именно Жульен мстил лихо бабе Алевтине, драл безжалостно проводку. Однако промолчал и наглого кота пока покрыл, не выдал. Решил пока не ссориться, а выяснять что происходит.

— Ты как это вдруг научился говорить? И если ты такой вот умный, не подскажешь ли нам грешным, где мы? — Тимофей старался быть спокойным, что на практике выходило не ахти как. Голос всё-таки дрожал. Вот кто действительно был спокоен, и даже можно сказать, в некоторой степени весел, так это Жульен. Весело он и отвечал:

— Первое, самое простое! Изволите ли видеть среда другая. Вот попробовал выразить свои мысли голосом, вместо опостылевшего мяуканья, и сразу вышло. Мяукнул, получилось слово, ещё разок и речь готова! Вот со вторым проблема! Сам не понимаю, где мы очутились. В одном могу заверить, не в сказке точно! Сбегаю-ка я на разведку. Поосмотрюсь, малость вокруг, если не возражаете. Я мигом! — с этими ответами котяра нырнул в кусты и был таков.

Далее Тимофей и Светка сидели и молчали. Переживали видимо, но больше изумлялись и диву давались. Перебрасывались лишь короткими фразочками. Жигало вернулся через полчаса весь взъерошенный и просохший.

— В радиусе полкилометра всё чисто! — докладывал весьма довольный собой котяра. — Ни души живой! Одни кусты, да деревья неизвестной марки. Поспите, я посторожу. Ах вот ещё! Всю жизнь хотел попробовать, да понимаете, не мог. Ради смеха, конечно же. — И тут Жиган изогнулся, а выпрямляясь, как завыл, ни с того ни с сего, по-волчьи, на луну. — Ву-уу-у! Оу-уу-у! Уу-уу-уу-у!

Ужасным стало то, что коту ответили. Ответили воем издалека и справа, а после со спины и где-то рядом. Завыли волки очень даже правдоподобно, где-то ну очень не далеко. От этого ответа, хвост дыбом стал у Жигало, а Светка с Тимофеем, заткнув кота, словили на спине мурашки. Все трое сбились в кучу под кустами, да так и коротали время до рассвета в полудрёме.

Глава третья

Утро добрым не бывает, не бывает никогда. Исключением не стало, утро Тимофея, Светки и кота. Да и чего уж доброго можно отыскать в таком утре. Всю ночь глаз не сомкнули, тряслись, то от страха, то от холода. В голове каша, во рту сухо, такое вот утро. Однако чего у утра не отнять, так это необходимости вставать, и более того вставать и действовать. Не стало исключением и тут. Как только показалось светило на горизонте, в кустах валяться стало неудобно и неинтересно. Светило к слову было больше чем обычно, но с тем и как-то менее ярко, зато красней, как при закате. Кот снова побежал в разведку, а Тимофей и сам решил поосмотреться. Кроме диковинных растений, почвы странного цвета, рядом не наблюдалось ничего. Дождались Жигало. Тот, как и ранее, на чистом русском, без акцента, рапортовал о тишине в округе. Решили двинуться на поиски селения какого, иль на худой конец воды или еды. Шли с час не более, всё по кустарнику и травам, поизмотались все кроме кота. Вот кустики пореже стали, слегка понизилась трава. Вдруг где-то метрах в двадцати не более того, отчётливо послышался писклявый голос. Прислушались, остановились, замерли. Голос весело вещал, что-то подобное напеву или куплету:

Готовь мешки старуха, не ленись,

А рот беззубый свой, поменьше разевай.

Червяк земной и тот стремится ввысь.

Снимать мы будем добрый урожай.

Жежеловые листья, Барбарисы,

Сметановые корни, почки Василиса,

Набьём старуха полные мешки

Не позабудем конопляные вершки.

После чего старуха не горюнься да не злись,

Твой подошёл черёд уж извиняй.

Скорее на своём участке приберись,

И на базар гони, да залихватски продавай!

С этой нелепицей, на несчастных экспериментаторов, вышел из кустов прямо в лоб низенький человечек. Человечек был примерно полтора метра росту, коренаст и кривоног, но при этом с немного укрупнённой головой. Точнее сказать лоб человечка и виски немного выпирали, делая его голову более округлой над остальным лицом. Волосы были чёрными, но сам человечек был белокож до чрезвычайности. Одежда простая, можно сказать деревенская, цветов серых и не ярких. Однако бросалось в глаза, то, что одежда вроде как самотканая, будто из средневековья. Человечек выскочил на троицу примерно метрах в пяти. Встал, как вкопанный, и молча изучающе принялся разглядывать всех троих поочерёдно, при этом хлопая огромными глазами. Было очевидно, что он не ожидал подобного, и казалось, что встреча эта его немного взбудоражила. Первым решил нарушить нелепое молчание Тимофей, но прежде Тимофей шагнул навстречу человечку. Шагнул и чуть не упал, на любимое мягкое место ремня и розг, от последовавшего за этим. Где-то за спиной завизжала Соколова Светка, а Жиган нырнул в кусты. Дело в том, что человечек, на наступление Тимофея среагировал весьма своеобразно, а главное мгновенно. Он попросту исчез с того места где стоял и в тот же миг когда исчез, оказался уже в пятнадцати метрах от видимо странной с его точки зрения компашки. При этом он не перелетел это расстояние, не перепрыгнул, а равно и не пробежал его. В этом Тимофей мог сам себе поклясться. Человечек испарился в пяти метрах и возник уже в пятнадцати, за сотую долю секунды. Ступор Тимофея и визг Светки тоже продлились недолго. Всё потому, что человечек, находясь на безопасном удалении, первым завёл беседу, подобно Жигану, на чистом русском языке.

— Вы какого роду будете? По каким делам на земле моей? Имейте в виду, барабаном положена эта земля в мои руки, а значит и урожай собирать мне и семье моей. Всегда, по-честному, четверть отдаём во всеобщее. На остальное распоряжаться, сами права имеем. Дешевить не станем, урожай у нас по этому берегу, до Сивой косы, первейших качеств. Ну, так кто такие будете? — прокричал человечек, сложив руки рупором.

— Простите, ничего не понял из сказанного! Мы учёные из России. Меня зовут Тимофей, её вот Светланой, да ещё с нами кот. Не подскажите где это мы и кто вы такой? — после пару секундного обдумывания криком отвечал Тимофей.

Представляясь, Тимофей указал сначала на себя, затем на Светку, ну и последним жестом обозначил выползшего из кустов Жульена.

— Есть прекрасное во всех отношениях вялено-солёное молоко из-под глухонемой коровы. Другие коровы только и делают, что сетуют на судьбу. Какое при этом может быть качество? Правильно — дерьмовое! А наше в тишине и покое делано, да трёх летней выдержки, спасибо потом говорить будете. Зелёного конопляного медку не желаете? Быть может икры зернистого дерева? Или если чего покрепче уважаете, так есть сорока градусная капуста. Капусту эту, сам настоятель настоял. Только предупреждаю сразу, дешевить не станем. Говорите чего надо и назначьте цену, а там поглядим, — таким был ответ коротышки, после чего коротышка этот, снова повторил фокус с перемещением и вернулся на прежнюю пятиметровую дистанцию.

У непривыкшего к таким фокусам Тимофея снова комок подошёл к горлу. Снова взвизгнула Светка за спиной, а Жигало вознамерился было нырнуть в кусты, но на полпути остановился.

— Ловко у вас туда-сюда шмыгать получается! Это вы как делаете? — только и пробормотал Тимофей, но тут на помощь пришла Светка, вынырнув из-за спины на первый план.

— Говорят же вам мы учёные. Заблудились мы. Авария у нас произошла. Кот после этой аварии говорить начал. Забросило, чёрте знает куда, а тут ещё вы со своими трюками и нелепой болтовнёй. Подскажите лучше как поскорее добраться до полицейского участка или ближайшего населённого пункта.

Незнакомец подозрительно на Светку покосился, что-то пару секунд обдумывал, после чего расплылся в улыбке и снова заговорил, обращаясь непосредственно к Тимофею. Тем самым полностью проигнорировав Светкину просьбу.

— Мешок зелёной картошки, у нас, всего-то-на всего четвертинка от копейки. А лук вызывающий глюк и того дешевле. Где вы видели подобные расценки? Где, я вас спрашиваю? Ведро вялено-солёного молока, как есть отдам за пять копеек. Корзина сметанового корня — полкопейки! Видели вы что-нибудь подобное? Провалиться мне на этом самом месте, если найдёте дешевле.

— Уважаемый, хватит уже, — немного собрался с собой Тимофей. — Нам ничего из вашего товару не нужно. Говорят же вам в который раз, с нами беда произошла. Мы заблудились и устали. Скажите где мы и как к людям выйти?

— А мясо или рыба у вас водятся! — неожиданно встрял в беседу наглый кот, но тут же чуть не отхватил пинка, а посему замолчал и надулся.

Незнакомца же вопрос заданный котом на человеческом языке совсем не смутил и не потревожил, будто бы незнакомец этот, всю жизнь свою только и делал, что балаболил с котами.

— Вы какого роду будете? Я же вас в самом начале спрашивал. Морочите мне тут голову, время моё драгоценное зря расходуете. Ладно, хотя бы, откуда вы появились, это то хоть сообщить можете? — задал вопрос, понявший, что торгам конец, а с пониманием этим, сразу поскучневший коротышка.

— Из России мы! — оживился Тимофей и добавил. — Матушки!

— Ну чего вы врёте? Нет таких планет в галактике «Широкая спираль». Нет, и не было. Есть только созвучная планета «Великороссия», она же мой дом и родина. Именно на ней вы и находитесь в данную минуту. Не желаете говорить правду, я поскакал, — коротышка, было, чуть не исчез, как в дело снова вмешалась Светка. Весьма своеобразно вмешалась, к слову.

— Мамочки! Мне всё это снится! Ущипните меня! — Светка разрыдалась и накинулась с кулаками на Тимофея. — Это всё ты виноват идиот-затейник! Чего стоишь, словно в штаны наложил? Лови этого умственно-усталого, пока он не улизнул. Кто тебе потом дорогу показывать будет? Какой-то сказочный паноптикум вокруг творится. Ой, не могу! Бред какой-то! Мама, забери меня отсюда! Домой хочу! — Колотила навзрыд Светка остолбеневшего Тимофея по груди.

— Правильно! — поддакнул Светке подлый кот.

Вот этот спектакль возымел силу. Этот искренний приступ паники и страха убедил коротышку, по крайней мере, в том, что его не водят за нос.

— Я спрошу тебя ещё один сраный раз! Кто вы и откуда? — спросил коротышка и стал весьма серьёзным.

— Люди мы! С планеты земля! А Россия это не планета, а наша страна и родина, — отвечал взволнованный Тимофей, почувствовавший где-то внутри себя, что намечается прогресс в переговорах.

— Так, ладно! Планеты земля, тоже отродясь не было на свете. Что такое страна мне вообще неведомо. Поскакали ко мне в дом. Вызовем мельтона, а там пусть он и разбирается, — коротышка тут же испарился.

— Вот такой вот, абсурдостан! — промурлыкал на это исчезновение кот.

Долго насладиться отсутствием коротышки не получилось. Не прошло и тридцати секунд, как этот гном снова появился на прежнем месте. Вопросительно посмотрев на пришельцев, коротышка, что-то сообразил и задал ещё один нелепый вопрос:

— Чего стоите? Вы что скакать не умеете?

— На скакалке скачут, а вы испаряетесь невесть, как, и почему. Скажите честно вы трюкач из цирка? А вокруг происходящее всё — жестокий розыгрыш? — отвечала, опередив Тимофея, немного импульсивно Светка.

— Не умеем мы, как вы изволили выразиться — «скакать». Даже более того не представляем что это за процесс такой чудотворный, — более лаконично ответил Тимофей.

— Худо дело! Совсем худо! Говномутка какая-то, получается, извиняюсь за выражение. Что же прикажете с вами делать? До избы пешком три часа ходу. Ни тропинок, ни дорожек, лес да бурьян. Вы меня не разыгрываете случаем? Ведь скакать каждого, ещё в начальных классах средней школы обучают. Как же так? Неужели действительно из другого мира? — размеренно и задумчиво рассуждал коротышка.

Очень походило на то, что он процентов на девяносто уверовал, но вот оставшиеся десять не дают покоя и гложут изнутри.

— Да кстати, забыл представиться: Демьян!

— Послушай, Демьян или как там тебя! Ну, что мне уже сделать, чтобы ты начал действовать? Сиськи голые, что ли показать? Веди нас скорее к людям. А ещё лучше трюкани ещё разок со своим скачком и вернись, будь любезен, с чем-нибудь съестным. Да и про попить не забудь, а уж если ты окажешься настолько милым, что раздобудешь сотовый телефон, ей-ей дам ущипнуть себя за ягодицу. Ну чего стоишь? С вчера, во рту ни капли, — выдала Светка.

Тимофей и Жиган удивлённо на Светку посмотрели. Удивлённо, словно на сумасшедшую, посмотрел на Светку и коротышка Демьян. Однако, не сказав ничего более, далее Демьян опять-таки ускакал. На этот раз, коротышка отсутствовал, что-то около минут пяти. Но зато появился с корзиной чем-то доверху набитой. Протянул эту корзину, несчастным путникам, с видом величайшего и благородного спасителя, после чего отошёл в сторонку и принялся наблюдать. На корзину тут же набросились. Однако в корзине оказались какие-то диковинные штуки, что тут же остановились и начали разглядывать да нюхать. Так, в корзине имелись нарезанные дольки сала, но только синего цвета. Затем вместо хлеба имелось заплесневевшее грубое тесто, при этом пахнущее свежим караваем. Присутствовала непонятная зелень и полкруга почти магазинного сыра, но снова не попадавшего в обычную сырную цветовую палитру. Сыр был розовым. На запивку имелась стеклянная бутылочка, как казалось с молоком внутри, но при вскрытии бутылочка издала резкий винный аромат. Скитальцы замерли в нерешительности, переглядываясь и глупо моргая. Демьяну видимо быстро надоела вся это комедия и сначала ободрением, а затем и угрозами, коротышка заставил путников начать трапезу. На удивление всё оказалось очень вкусным, а главное, как казалось весьма свежим. Правда вкусовая гамма каждого продукта, ранее троице не встречалась нигде, более того гамму эту из земных продуктов навряд ли удалось бы получить. Кот ограничился синими кусочками сала, и только ради попробовать приложился было к сыру, но едва куснул, как тут же чуть не поперхнулся и с брезгливостью выплюнул сей сыр. Молоко с запахом вина оказалось вкусом похоже на лёгонькую бражку на берёзовом соке и с тем, как утолило жажду, так и подкрепило силы. С яствами было покончено и все трое весьма поблагодарили коротышку.

— Фирма веников не вяжет, а если вяжет, то фирменные! — так отвечал коротышка на троекратное «Спасибо!» Далее Демьян, видимо не чуждый похвальбе, просиял и растёкся в широченной, лучезарной улыбке. И слепой бы увидел, настроенье у Демьяна поползло вверх. А значило это, что самое время рвать удила, да отправляться в путь, стараясь по дороге, как можно больше выведать.

Процессия тронулась. Идти было чрезвычайно трудно, всем, за исключением Жигана. Шлось медленно, то и дело с остановками на так называемый перекур. Больше всех страдала естественно Светка с её длинными каблуками и наоборот коротенькой юбочкой. Вторым номером в числе страдальцев, как ни странно обозначился не Тимофей, а коротышка Демьян. Сказывалось, по его жалобам, многолетнее отсутствие дальних пеших прогулок. Отсутствие это объяснялось весьма просто: ни к чему эти прогулки когда легко и просто умеешь скакать куда угодно. Вот со скачков и начали свои расспросы Светка с Тимофеем, к ним, к слову, весьма живо подключился кот.

— Право, я в недоумении! Вы этим своим «не умеем» практически в тупик меня загнали. Ну как такое вообще может быть? Вы же на своих двоих ходить умеете, так почему бы взять и не попробовать, как следует скакнуть. Элементарнейшая штука, проще пареной репы, — ворчал и одновременно продирался, сквозь густые кусты, вынужденный шагать пешком Демьян.

— Ты по-человечески объяснить можешь? Что именно делать нужно, чтобы скакнуть? Научи если всё так легко и просто. Ну же, Демьянчик, раскрывай секрет. А я тебя в щёчку поцелую, — весьма заинтересованно отвечала Светка.

— Вот-вот, будь товарищем, научи. Сам же мучаешься пешком. С чего начать то? — поддерживал Тимофей.

— А коты тоже скакать могут? Хорошенькая планета ни чего не скажешь! — не отступал и Жигало.

— Вот чего не могут коты, так это скакать. Скакать дабы, уровень необходим. А у зверья уровня этого быть не может, ибо ступень развития гораздо ниже, — с учёным видом отвечал Демьян, а Жульен покосился так на коротышку, будто это ещё посмотреть нужно, чья ступень выше.

— Даже не знаю. Ну, была, не была, попробую. Слушайте и мотайте на ус. Все мы состоим из микрочастиц. Когда мне необходимо скакнуть, частицы моего тела исчезают, при этом, генерируя чистую энергию. Энергию эту, частицы моего тела, для преодоления материи и расстояния заимствуют из будущего, и уже по прибытию на место назначения, возвращают эту заимствованную энергию в полном объёме и виде. То есть, говоря простым языком: задумал я скакнуть, а частицы моего физического тела уже находятся там, по другую сторону. Сечёте?! Остаётся определиться с пониманием, куда скакать. Да в том-то и вся прелесть, что хоть куда, правда, только находясь на планете, да в пределах одной галактической системы. С местами, где ты бывал ранее совсем простота. Достаточно то место представить и возжелать туда, скакнуть. Вот с местами ранее не встречавшимися, посложнее будет. Тут необходимо одновременно удерживать в голове такие вещи, как расстояние, ожидаемое место прибытия. Окружающая обстановка и среда на месте прибытия тоже важны и главное нужно чётко знать зачем тебе туда необходимо попасть. А то сдуру можно и в открытый космос ускакать. Бывали случаи, такого рода, ещё как бывали, особенно у ребят в кавычках одарённых или весьма не далёких. Вот собственно и вся наука. Делов, как говорится на копейку. Ну-с, кто из вас дюже смелый? Кто первым попробовать желает? — весьма довольный собой гном окинул взором подопечных и тут же залился приступом веселья. — Нет, видели бы вы свои наиглупейшие лица! Ой, не могу! Недоумение и растерянность, это ещё мягко сказано.

Приступ веселья также моментально потух, как и зародился. Получалось по этим самым наиглупейшим лицам, что скачков не предвидится в помине, а значит топать дальше на своих двоих.

— Очень-очень исчерпывающая и поучительная лекция. Огромное спасибо! Теперь я стала гораздо умней. На практике, что делать нужно? Щёки надуть? Глаза закрыть и поднатужиться? Быть может волчком покрутиться? — начала по своему обыкновению, лить иронию, Светка.

— Раз дела складываются таким несправедливым образом, и несчастные коты скакать возможности не имеют ну ни какой, то до едрени фени лично мне все эти шутовские приёмы, — выругался в свою очередь кот.

— Нет-нет, волчком крутиться, надобности нет. Вставай на правую ногу, левую как можно сильнее вытяни в носке и выше задери. Закрой глаза и представь себя в том месте, где тебе хочется оказаться, и хоти, хоти, сильней хоти, но глаза не открывай. Когда сил стоять на одной ноге уже не останется, и ты начнёшь падать, падай смело, но глаза открой только после падения. И главное, кода падать будешь, не бойся, но ногу не отпускай. Отпустишь ногу — всё пропало! В момент падения и произойдёт твой первый скачок. Меня лично так учили. Попробуй, должно получиться, — вполне серьёзно поучал коротышка. Казалось, его совсем не задели и не обидели ни Светкина ирония, ни бредни её шерстяного друга.

И Светка попалась на эту самую серьёзность. Отошла в сторонку, сняла туфлю на высоком каблуке, повернулась спиной к сильному полу, чтобы при задранной вверх ноге этот самый сильный пол не пялился на трусы, затем всё сделала так, как ей сказали. Ногу задрала чуть ли не до головы и, пошатываясь на правой ноге, закрыла глаза. Справедливости ради, стоит отметить, что попались на эту серьёзность и кот с Тимофеем, однако глаза у этих двоих были открыты, и вот какую картину они увидели. Коротышка, сразу, как Светка стала в позу, повалился на траву и принялся хохотать, только при этом зажимая рот ладонью. Тимофею и Жигану дружески подмигнул и приложил указательный палец к губам, дабы те помалкивали.

А, что, оно и вправду весело! Пусть постоит немного на одной ноге, а то считает тут себя невесть какой умной, — не сговариваясь, одновременно, пришло на ум, как Тимофею, так и коту.