Бесплатный фрагмент - Сборник рассказов Капелька и мистики

Кастрировать!

Женская дружба — слёзы в жилетку, танцы и суши, чай и конфетки. Сплетни на кухне, вино до утра. Женская дружба очень мудра…

(anekdotovmir.ru)

Нинель Фёдоровна внесла объёмистые пакеты с продуктами, переоделась в домашнее платье бирюзового цвета, подчёркивающим её зелёные глаза, поправила каштановую копну волос. Раздался звонок в дверь.

«А вот и подружка Лариска. Раньше на целый час. Да что ж у неё там произошло?» Нинель устремилась к двери.

— Здравствуй, моя хорошая. Проходи, проходи. Я только с магазина, сумки разбираю, — всмотрелась в подругу, — выглядишь на отлично.

Ларису часто сравнивали с известной французской певицей семидесятых годов двадцатого века Мирей Матье. Причёска каре, пухлые губы с яркой помадой, предпочитала в одежде чёрные цвета.

— Я уж не знаю, что и думать, — продолжала Нинель, — звонишь в полночь и ни словечка. Это чревато, в наши «пятьдесят-плюс» слушать интригующие новости на ночь.

— Потому и не рассказала, — Лариса прошла на кухню — проболтали б до утра, а толку никакого.

— Извини, что я к тебе то спиной, то боком, — Нинель разбирала покупки, сдувая непослушную прядь волос со лба, — слушаю внимательно.

— Не знаю, с чего и начать, — подруга помолчала, вздохнула, — так всё навалилось.

— Не пугай, — Нинель резко оглянулась, едва не уронив разделочную доску.

— Понимаешь, у нас с тобой разные ритмы по жизни. Ты, если в течении двух недель никуда не едешь, для тебя это катастрофа глобального значения. Я — нет. Я люблю быть дома, — её голос дрогнул.

— Так, Ларка, быстро всё рассказывай! Или я присаживаюсь рядом и будем ронять горючие слёзы о нашей не всегда праведно прожитой жизни.

Лариса достала из сумки вино:

— Надо охладить. Поставлю в холодильник. Не отвлекайся… И чего я разнылась?

И полился негромкий рассказ. Лариса, поглядывая рассеянно то в окно, то на хлопочущую хозяйку, продолжила, вслушиваясь в свою историю. Так иногда человек, находясь один дома проговаривает вслух те моменты своей жизни, что бродят в его голове, занимают его мысли и надо высказаться, и услышать свой голос, и увидеть это всё другим взглядом. Нинель старалась изо всех сил оказать внимание подруге, но в этот момент засвистел чайник, с грохотом упала крышка от кастрюльки, и она услышала только обрывок фразы, что «…прибился кобель…» Чтобы поддержать разговор, она произнесла:

— Так это хорошо, всё не сидеть одной вечерами. И гулять постоянно будете.

— Да, я тоже так думаю. Но как-то тревожно. Немолодой, с характером.

— И что, не справишься?

Нинель выскочила на лоджию за укропом. Лариса пыталась продолжить:

— …как начнет по соседям бегать, да у магазина высиживать.

— Ты о чём? Если тебе доставляет удовольствие с ним возиться, есть много методов, чтоб приручить и воспитать так, чтоб тебя устраивало, — раскладывая подготовленные продукты по салатницам, Нинель советовала подруге, не понимая её переживания. И, размахивая пучком укропа, как дирижёрской палочкой, она вдохновенно продолжала, — приобретаешь строгий ошейник, намордник, выдерживаешь на коротком поводке, кормишь досыта — и всё, — он твой — послушный и благодарный за сытный обед, крышу над головой, мягкую подстилку. А чтоб не бегал по соседским сучкам, да у магазина куски не выпрашивал, — кастрируй!.. Что с тобой?

Лариса, выпрямившись и округлив глаза, как заворожённая, смотрела на Нинель.

— Ты это зачем такое говоришь? Я с тобой одной поделилась, больше ни с кем. А ты — «на подстилку, кастрировать» — с надрывом выдала Лариса.

— А что ты хотела услышать? Воспитание взрослой собаки сложный процесс.

— Какой собаки, — ты меня слушала? Я тебе битый час рассказываю, что познакомилась с мужчиной, но подозреваю, что кобелиной породы.

Обе женщины уставились друг на друга так, будто увидели что-то совершенно новое и необычное. И через мгновение кухню огласил неудержимый смех, переходящий в иканье и всхлипывание. Смеясь и приседая, вцепившись друг в дружку, добрались до ванной комнаты, чтобы смыть поплывшую косметику.

Вернувшись в кухню, дружно сервировали стол, покрытый белой скатертью. Посреди расположилась плетёная хлебница, устланная льняной салфеткой, в которой аппетитно улеглись ломти душистого хлеба чиабатта. В овальном керамическом блюде соседничали овощи: крепкие огурцы с пупырышками, сиреневые помидоры-сливки, дурмяно-пахнущая киндза — всё куплено у знакомого фермера; зеленовато-голубой сыр с благородной плесенью пробуждал желания всё бросить и умчаться, сжегши мосты, в Париж.

Нинель достала из духовки запечённую форель, наполнившую кухню тонким ароматом. Лариса разлила в хрустальные бокалы ароматное золотистое вино и предложила тост:

— За тебя, подруга, за женское счастье. Может и ты чем-то меня удивишь.

— За женское счастье! — Нинель подняла бокал с янтарным вином, — не знаю, удивлю ли тебя, но история у меня есть. И произошла она в проливной дождь.

Хрустальным звоном откликнулись бокалы.

Лето 2021 г.

Краснодар

Молния и вишни

(Все события произошли в реальной жизни, но совпадения

с реальными героями прошу считать случайными.)

Эта история произошла лет десять назад, году эдак в две тысячи десятом в июне месяце. Жила я в пригороде Краснодара в станице всего два года. Уезжала в город на работу рано утром и возвращалась поздно вечером. Поэтому в станичной «жизни» не участвовала и новости узнавала последней. Была для местных жителей «приезжей», с соседями почти не общалась. Знала немного тех, что были «забор-в-забор» и через дорогу. Соседи мои- люди семейные и хозяйственные, примерно одного со мной возраста.

Домик я приобрела далеко не новый, и есть в этом свои достоинства. Фруктовые деревья при прежних хозяевах повзрослели, укрепились: и плоды, и ягоды на них были удивительно сочными, сладкими. А вдоль моего забора со стороны улицы росли три вишневых дерева: огромные, тенистые с пышными кронами. Усыпаны были крупными созревшими ягодами, сияющими на солнце как лакированные! В тот год был особенно богатый урожай на вишни.

Вечером, после работы, уставшая с дороги, добралась до дома, занесла сумку с продуктами, переложила в холодильник масло, колбасу. Включила телевизор. Слышу громкий стук в калитку. Выхожу, здороваюсь. Всматриваюсь: соседка, живущая через дорогу, вид у нее какой-то странный. Я непроизвольно насторожилась.

— Ты что, не знаешь, что у нас тут было?! Что тут творилось!

— Не знаю. Только с работы приехала.

А она уже рассказывает взахлёб, при этом дёргая плечами и разводя руками для пущей убедительности:

— Я ещё вчера хотела с тобой переговорить, а тебя нет и нет. Утром опять нет. Ты хоть дома ночуешь? — хихикнула, заискивающе, — Вишни у тебя в этом году, — о-го-го! -уже и сыплются. Мы тут с моим хотели попросить на компот вишенок, а тебя и не видать. Да и набрать-то всего-навсего ведерочко небольшое. Я и скамеечку взяла, чтоб поудобней собирать. Попробовала чуток, — сладкая. А мой-то давай грести… Я ещё не успела даже горсточку набрать. А тут как дал вихрь, откуда он взялся? Вёдра наши полетели.

Я машинально про себя отметила, что уже не «ведёрочко», а «вёдра». Что же дальше произошло, если соседка каяться, что ли прибежала? Не отводя от меня глаз, она продолжала:

— А в будку нашу трансформаторную, что на углу, как вдарила молния! По твоему забору искры летят, всё почернело, песок с гравием прям в лицо, глаза засыпало. Я свалилась со скамейки, мой меня еле подхватил. Не знаю уж как, мы на четвереньках, под свой заборчик завалились, боимся пошевеелиться. Всё вокруг чёрное, света белого не видать, ливень стеной пошёл. Собаки как ненормальные лают, воют. Люди кричат, дети ревут. Такого я и не припомню за свою жизнь. Да ещё у всех по улице перегорели холодильники, телевизоры, — она выдохнула, — у тебя как в доме?

— Да не стоило беспокоиться. На выходные дочки приедут, помогут собрать, — распахиваю калитку, — не похоже, чтоб был ливень, во дворе почти сухо, свет в доме есть.

— Я хотела своих яблок набрать, тебя угостить. У меня ранние уже поспели, да в огород не пробраться, всё залило. Потом наберу, ничего? — она опять заискивающе улыбнулась.

Я слушала и изо всех сил сдерживалась. Уже с первых её фраз меня разбирал истерический смех. Перед моим внутренним взором предстало выражение физиономий моих соседей, наполненных благодатью и радостью от возможной «помощи» «приезжей». Затем мгновенно картинка меняется, — сборщики урожая пали на белы рученьки и спринтерским скоком метнулись к родному домику, с совершенно потерянными лицами… Вёдра забрали позже. Горсть собранных вишен оставили под моим деревом.

Но самое интересное то, что в моём доме все электроприборы работали исправно. Ливень также обошел мой двор и дом стороной. Что это было? Загадка.

Краснодарский край.

Ст. Новомостовская.

10.04.21.

Молодой африканец съел Лёлькину котлету, а каша досталась ей.

Осень. 1980 год. Краснодар.

Раннее утро. Всё еще спит в старом двухэтажном здании дореволюционной постройки. Эти домики «доживали» последние месяцы, по генплану их будут сносить, освобождая место в центре города. На небольших окнах с деревянными рамами облупилась краска, черепичная крыша покрыта зеленым мхом, дом просел и раздулся в боках. На второй этаж сразу со двора ведет деревянная некрашеная лестница из выбеленных досок с гладкими без единой зазубрины перилами, — сколько же тысяч рук их касались, чтоб довести до совершенства это дерево, ласкающего ладонь. Все двери квартир оббиты дермантином, пахнущим кошками и с торчащим клочьями то байкового одеяла, а то и сношенного на нет пальтишка, — для тепла. За дверью кухня с окном во всю стену. Когда-то здесь была открытая веранда, потом ее поделили на квадратные метры, сделали жилые комнаты и установили стены и окна. Полы из широких досок крашены-перекрашены несчётное количество раз в цвет приближенный к общему названию «краска для пола». Середина со временем вытаптывалась, стиралась, — и эти слои, как годовые кольца деревьев, — указывали на древность дома.

Однако некоторые хозяева умудрялись сдавать свои комнаты или даже угол желающим проживать в центре Краснодара, — здесь и рынок, и трамваи, и троллейбусы во все направления.

И одним из этих жильцов была студентка второго курса музыкального училища Лёлька Птухина. У хозяйки Галины Ивановны в комнате на двоих находилось пианино Кубань с пожелтевшими от старости клавишами, диванчик и раскладушка для жилички. Всё это устраивало восемнадцатилетнюю Лёльку. Музыкальный инструмент под рукой, до училища три трамвайный остановки.

Ночью хозяйка храпела и рычала, как злобный зверь. Лёлька от этого просыпалась и ничего не помогало, — пыталась деликатно покашливать, вполголоса просила не шуметь, — храп не утихал. И в одну из бессонных ночей, она косточками пальцев, резко постучала об пол. Баба Галя всхлипнула, пошлёпала губами, повернулась на другой бок и уже не храпела. Так и повелось. Только раздавался рык напротив, Лёлька тут же пользовалась проверенным приёмом. Но, однажды, хозяйка, после костяного стука, подскочила с возгласом:

— Что?.. Кто это?..

Лёлька, не дыша, сквозь прищуренные веки, смотрела, как Галина Ивановна в сбившейся ночной рубашке и всклокоченными волосами, резво обежав комнату, включила везде свет, проверила замки дверей и окон. Затем остановилась посреди комнаты и стала шумно принюхиваться. Лёлька замерла. В голову полезли леденящие кровь мысли, вроде, — «чую, человечьим духом пахнет». Бормоча что-то себе под нос, хозяйка завалилась на бок и уже не храпела.

Ранним утром трезвон будильника оглушителен. «Ураа! Сегодня вечером буду дома.» — с этими мыслями, вскочив, Лёлька, пританцовывая и напевая, помчалась к умывальнику, что находился в кухне. Долила в эмалированный чайник воды, поставила на газ кипятить. Еле нашла спички, — ну, от кого Галина Ивановна постоянно их прячет, или это намек, что надо иметь свои. Лёлька хохотнула, представив, как они с хозяйкой одновременно зажигают газовую конфорку, при этом достают из потайных мест заветные коробочки со спичками, поворачиваясь друг к другу спиной, чтобы не дай бог, другая не подсмотрела, где они хранятся…

Чайник закипел.

— Так, надо перекрыть сразу газовый вентиль. Сменить бинт на кране, — приговаривала Лелька вполголоса, чтоб ничего не упустить.