Бесплатный фрагмент - Сборник научных статей

Глава 1

1.1. Формальная и диалектическая логика, или философия согласия и философия противоречия

В Северо-Восточном федеральном университете (СВФУ) отметили День согласия, инициированный Коллегией профессоров СВФУ. Торжественная дата — 22 сентября — станет ежегодной и будет включена в Университетский корпоративный кодекс. Ректор СВФУ Анатолий Николаев подчеркивает: «В каждом университете должна быть философия согласия».

Тогда возникает законный вопрос: где должна быть другая философия, а именно «философия» противоречия, иными словами, где должна изучаться и преподаваться диалектическая логика? Конечно, в университете, ибо другого места в мире нет.

Далее ректор Николаев продолжает: «В первую очередь День согласия — это формирование и утверждение общности, способствующей социализации, а также передаче новому поколению студентов уникальных профессиональных и личностно-ориентированных знаний и ценностей. Ценностно-смысловое содержание Дня согласия опирается на философию согласия профессора СВФУ, доктора философских наук Виктора Михайлова, который определил философию согласия как антитезу философии конфликта на основе систематического историко-философского анализа гражданского согласия в обществе».

Утверждение, что «философия согласия — антитеза философии конфликта» равносильно утверждению, что формальная логика противоположна диалектической логике, которая учит о разногласиях, противоречиях в природе, обществе и в мышлении. Философия согласия Виктора Михайлова, похоже, более обосновывается формальной логикой как нормальной, закономерной логикой — логикой тождества, непротиворечивости и согласованности вещей, людей и мыслей, исключающей из самой себя и противопоставляющей себя философии конфликта, или противоречия, как нечто случайное, аномальное и ненормальное, иначе говоря, как патология, болезнь души и духа.

По этому поводу, надо сказать, что философия Гегеля состоит в следующем: «Противоречие обыкновенно, во-первых, устраняют из вещей, из сущего и истинного вообще, утверждая, что нет ничего противоречивого. Во-вторых, противоречие, напротив того, выталкивается в субъективную рефлексию, которая своим соотнесением и сравниванием его якобы впервые создает. Но и в этой рефлексии его тоже нет по-настоящему; ибо противоречивого, как уверяют, нельзя ни представить себе, ни помыслить. Противоречие признается вообще, будь это противоречие в действительном или в мыслящей рефлексии, случайностью, как бы аномалией и преходящим пароксизмом болезни» (курсив Гегеля — Г.Р.) [1].

Философия согласия, приводящая к самым человечным, мирным и дружественным отношениям между людьми, между классами богатых и бедных, раскрывается наиболее выпукло и характерно в собственном высказывании ее автора В. Михайлова, которое гласит: «Согласие ориентирует мышление на стремление понять противоборствующую сторону, признать ее интересы такими же законными, как свои собственные, найти выход, где не было бы побежденных, а выиграли бы все. Философия согласия — стиль мышления, определяемый высоким гуманизмом, бескорыстием, самоограничением, самопожертвованием в обществе» (жирный шрифт мой — Г.Р.).

Сразу видно, что в данном высказывании люди в высшей степени освящены, люди одарены божией благодатью и руководятся подчеркнутыми жирным шрифтом нравственными и моральными принципами, «бескорыстием, самоограничением и самопожертвованием в обществе», становясь харизматичными, святыми и идеальными, подпадая под влияние и власть церкви и духовенства.

Перед нами клерикализм в чистом виде. По нему благодать, т.е. вышеподчеркнутые возвышенные свойства, черты и качества людей, означает влияние бога на человека и его последствия для человеческой души и сердца. При этом благодать ниспосылается людям тайно и только по божьей милости. Кстати, в СВФУ подчеркивают, что по указанным мудрым принципам жил, учил и творил философ Виктор Данилович Михайлов.

В университетах научные сотрудники, преподаватели и студенты должны изучать и знать не только Михайлова, но и Гегеля, Фейербаха, Маркса, Энгельса, Ленина и Прудона. Не только философию, но и политэкономию и социализм, как три составные части одной единой и стройной системы науки об обществе.

Как известно, Прудон — французский политик — был не только философом, но и экономистом, поэтому рассматривал философию и с точки зрения экономических проблем. Маркс и Энгельс в совместном произведении «Святое семейство» анализируют взгляды различных экономистов.

В частности, они в нем писали: «Так в политической экономии заработная плата вначале выступает как причитающаяся труду пропорциональная доля в продукте. Заработная плата и прибыль на капитал стоят друг другу в самых дружественных, взаимно благоприятствующих, по видимости в самых что ни на есть человечных отношениях. Впоследствии же оказывается, что отношения эти — самые наивраждебные, что заработная плата находится в обратном отношении к прибыли на капитал» (курсив Маркса и Энгельса; жирный шрифт мой — Г.Р.) [2].

Данное политэкономическое положение: «заработная плата и прибыль на капитал стоят друг другу в самых дружественных, взаимно благоприятствующих, по видимости в самых что ни на есть человечных отношениях» по формальному содержанию совпадает с вышеприведенным высказыванием философа Михайлова о своей человечной, бескорыстной и гуманистической «Философии согласия»: «Согласие ориентирует мышление на стремление понять противоборствующую сторону, признать ее интересы такими же законными, как свои собственные, найти выход, где не было бы побежденных, а выиграли бы все».

Прудон исходит из бесчеловечной действительности экономических интересов и отношений между людьми, между богатыми и бедными. Конечно, богатые никогда не будут считать законными требование пролетариата повысить заработную плату и его высшие формы классовой борьбы, и они всегда готовы его топить в крови, выиграть и победить его.

Маркс и Энгельс о Прудоне одобрительно заметили: «Он отнесся серьезно к человечной видимости экономических отношений и резко противопоставил ей их бесчеловечную действительность… он заставил их отказаться от этого представления о себе и признать свою действительную бесчеловечность…» (курсив Маркса и Энгельса — Г.Р.) [3].

Маркс и Энгельс подчеркнули: «Заработная плата и прибыль на капитал стоят друг к другу в самых дружественных… отношениях. Впоследствии же оказывается, что отношения эти самые наивраждебные, что заработная плата находится в обратном отношении к прибыли на капитал», капиталист «вынужден держать заработную плату на возможном более низком уровне».

В политэкономии исходят из того, что экономические отношения между богатыми и бедными в своей сущности враждебны и бесчеловечны, а на поверхности явлений, по видимости они фальсифицируются и кажутся прямо противоположными — фиктивно, мнимо дружелюбными и человечными.

Надо полагать, что «Философия согласия» метафизически, раз и навсегда останавливается на поверхностных измышлениях о человечности и дружелюбности экономических отношений богатых и бедных. А политэкономия не останавливается на этом и продвигается к познанию истинного положения вещей, утверждая, что «отношения эти — самые наивраждебные, что заработная плата находится в обратном отношении к прибыли на капитал». Словом, она идет по пути «философии» противоречия, по пути постижения диалектической логики.

В Институте психологии СВФУ отметили, что 22 сентября 2022 года коллегией профессоров университета впервые инициирован как День Согласия. Было подчеркнуто, что не следует забывать о том, что этот день будет не просто «Днем согласия», а — «Днем Философии согласия». Философия согласия — это концепция Виктора Даниловича, изложенная в его докторской диссертации «Социально-философские основания философии гражданского согласия: общетеоретические подходы и региональная практика» (1996). По его мнению, согласие предстает «как явление, обусловленное общностью позиций по основным ценностным представлениям». В условиях актуализации социальных конфликтов «Философия согласия», как было понято, приобретает экзистенциальный смысл.

День Философии согласия в Институте психологии посетили более 70 студентов с первого по четвертый курсы. Приглашенным гостем стал кандидат философских наук, ведущий научный сотрудник отдела СЭРС Якутского научно-исследовательского института сельского хозяйства Алексей Григорьевич Пудов. По его мнению, идеи философии согласия В. Д. Михайлова стали, по сути, творческим продолжением и философской концептуализацией идей известных профессоров университета А. Е. Мординова и Г. П. Башарина на современном социокультурном этапе развития общества.

На историческом факультете СВФУ на Дне согласия были освещены философия согласия В. Д. Михайлова, история университета, факультета, программа развития СВФУ. Оратором мероприятия выступила декан ИФ канд. ист. наук, доцент Наталья Анатольевна Стручкова. Приглашенным профессором выступила профессор кафедры истории, обществознания и политологии, д-р ист. наук Сивцева Саассылана Иннокентьевна. Приглашенным выпускником выступил доцент кафедры всемирной, отечественной истории, этнологии, археологии.

В КЦ «Сергеляхские огни» СВФУ был проведен «День согласия» для всех 1 курсов университета. В первой половине дня — во всех учебных подразделениях проведены единые уроки согласия. Во второй — праздничное мероприятие в культурном центре «Сергеляхские огни» с участием ректора Анатолия Николаева и приглашенных гостей. Был сформулирован тезис: «День согласия — символ и основа университетской культуры».

Как известно, ООН учредила специальный день философии в третий четверг ноября. В связи с этим 18 ноября в Историческом зале Национальной библиотеки республики прошли Философские чтения по темам согласия и сострадания. В течение полутора часов велась интересная беседа, в которой затрагивались вопросы и проблемы социальной философии и этики.

В мероприятии, проведенном 22 сентября 2022 года в стенах СВФУ им. М. К. Аммосова и посвященном Дню согласия, принял участие проректор Якутской духовной семинарии Русской православной церкви — единственного на Северо-Востоке Сибири высшего духовного учебного заведения Московского патриархата — иерей Виталий Беликов.

Он, хорошо разбираясь в оценке религии как опиума народа, со знанием дела и эмоционально радостно встретил проведение одурманивающего сознание трудящегося человека Дня согласия и тонко и точно заметил, что это мероприятие пока осуществляется только в рамках СВФУ, а другие университеты его не реализовывают.

Ректор СВФУ А. Николаев сильно желает и неуклонно стремится, чтобы во всех университетах России была философия согласия. Автором этой философии является доктор философских наук, почетный работник высшего профессионального образования, отличник просвещения, отличник просвещения Российской Федерации, заслуженный деятель науки Якутии, академик Академии духовности Республики Саха (Якутия), учитель учителей Республики Саха (Якутия) и общественный деятель В. Михайлов, проработавший в стенах родного университета более 40 лет и награжденный высшим орденом СВФУ «Слава и Величие».

Добиваясь, чтобы философия согласия изучалась и развивалась во всех высших учебных заведениях России, народ саха очередной раз бежит впереди планеты всей. До этого он во главе с первым его президентом М. Е. Николаевым, сотрудничая с Русской православной церковью, к слову Министерство культуры добавил слово духовность и получилось Министерство культуры и духовности. Необходимо подчеркнуть, что такого министерства нигде нет, ни в России, ни на всей планете Земля.

В Республике Саха была учреждена Академия духовности с целью установления господствующего положения православного христианства во всей республике. Русские православные церковники сразу признали эту Академию духовности своим учреждением — «фальшивым цветком на цепях человечества». Они считают, что Академия духовности народа саха по своему содержанию и роду занятий ничем не отличается от Духовной академии Русской православной церкви.

И в Татарстане разрабатывают «Философию согласия», которую относят и применяют в начальной школе, а не в высшей школе, не в университете, как это делают в Республике Саха. Татарстанцы логически правильно мыслят и практически истинно поступают. Если исходить из их теории и практики, то СВФУ не место, где можно заниматься и увлекаться только «Философией согласия», догматизировать ее. Напротив, ее надо исключать из университетских студенческих занятий и научно-исследовательских занятий. Высшая школа, это арена диалектической логики. Поэтому в ней необходимо проводить не День согласия, который более подходит к формальной логике с его основными законами тождества, непротиворечивости и согласованности мыслей и вещей, а День диалектики, т.е. противоречия, как движущей силы природы, общества и мышления.

Сказанное выше можно подытожить взглядами В. И. Ленина на формальную и диалектическую логику. Кроме него, как мыслителя, эту тему разрабатывали компетентно и профессионально такие классики философской науки, как Гегель, Маркс и Энгельс.

Ленин писал: «Логика формальная, которой ограничиваются в школах (и должны ограничиваться — с поправками — для низших классов школы), берет формальные определения, руководясь тем, что наиболее обычно или что чаще всего бросается в глаза, и ограничивается этим» [4].

Отсюда становится понятным, что в г. Казани вышло учебное пособие для учителей низших, т.е. начальных классов, реализующих программу внеурочной деятельности «Философия согласия». А в г. Якутске формальную логику вместе с «Философией согласия» понимают в неограниченном смысле и возводят ее на университетский уровень.

О глубокой ошибочности такого понимания и действия Ленин указывает, говоря, что «логика диалектическая требует того, чтобы мы шли дальше». Тут имеется в виду, что высшая школа не есть средняя школа, тем более не начальная школа. В высшей школе предметом изучения становится не формальная, а диалектическая логика — логика противоречия, а не согласия.

1.2. Антидиалектическая Философия согласия Виктора Михайлова

Коллегия профессоров Северо-Восточного федерального университета (СВФУ) впервые инициировала как День Согласия 22 сентября 2022 года. В институте психологии СВФУ считают, что необходимо не забывать, что этот день не просто «День согласия», а «День Философии согласия». Философия согласия — основная мысль и идея Виктора Михайлова, выработанная в его докторской диссертации «Социально-философские основания философии гражданского согласия: общетеоретические подходы и региональная практика» (1996).

Нужно подчеркнуть, что Виктор Данилович свою философию согласия всецело построил на формально-логическом законе тождества, который гласит: «Все тождественно с собой, А=А»; в отрицательной форме: «А не может быть в одно и то же время быть А и не-А».

Диалектический логик Гегель по этому поводу излагает следующее: «Другое выражение начала тождества: А не может быть одновременно А и не-А, имеет отрицательную форму; оно называется началом противоречия. Обычно не дают никакого оправдания относительно того, каким образом присоединяется к тождеству форма отрицания, которой это предложение отличается от предыдущего. — Но эта форма получается оттого, что тождество, как чистое движение рефлексии, есть простая отрицательность, которую приведенное второе выражение предложения содержит в себе в более развитом виде. Высказывается А и не-А, чисто другое того А; но это не-А появляется только для того, чтобы исчезнуть. Тождество, следовательно, выражено в этом предложении как отрицание отрицания. А и не-А различны; эти различные соотнесены с одним и тем же А. Тождество, следовательно, изображается здесь как эта различенность в одном соотношении или как простое различие в них же самих» (курсив Гегеля. — Г.Р.) [1].

Видно, что тождество формулируется в особом предложении. Предыдущим предложением выступает «Все тождественно с собою, А=А». Последующее предложение отличается от предыдущего отрицательной формой и гласит: «А не может быть в одно и то же время быть А и не-А». Оно поэтому называется началом противоречия, напоминающее и уподобляющее его с диалектическом началом противоречия. Тем не менее оно не имеет никакого отношения или какой-либо связи с диалектикой, напротив, оно носит антидиалектический характер.

Это объясняется тем, что начало противоречия, т.е. не-А, противоречащее А, возникает с единственным предназначением исчезнуть. Дело не доходит до действительного противоречия, которое не достигается на рассматриваемом здесь логическом этапе тождества, которым полностью удовлетворяется логическое содержание философии согласия Виктора Михайлова. Диалектический процесс в целях постижения подлинного противоречия не должен остановиться на этапе тождества, а должен исследовать и познать следующие этапы разности и противоположения.

Другими словами, чтобы приходить к предложению о диалектическом противоречии необходимо последовательно переходить этапы составления предложений о тождестве, разности и противоположении. Гегель об этом подчеркивал следующее:

«Если первые определения рефлексии — тождество, разность и противоположение — нашли каждое свое выражение в особом предложении, то тем паче должно было бы быть сформулировано в виде предложения то определение, в которое они переходят, как в свою истину, а именно, противоречие. Так что надо было бы сказать: все вещи противоречивы в самих себе; и притом в том смысле, что это предложение выражает по сравнению с прочими истину и сущность вещей. — Противоречие, выступающее в противоположении, есть лишь развитое ничто, ничто, содержащееся в тождестве и встретившееся нам в выражении, что предложение о тождестве ничего не говорит. Это отрицание определяет себя в дальнейшем в разность и в противоположение, которое теперь представляет собою положенное противоречие» (курсив Гегеля. — Г.Р.) [2].

Согласие В. Михайлова выступает как антитеза противоречия, как нечто несовместимое с существенным разногласием. Ибо оно основано на предложении о тождестве, которое ничего не говорит, суть ничто, содержащееся в тождестве. Даже «начало противоречия», рождающееся в тождестве как его содержание, суждено тут же исчезнуть в качестве случайного, аномального и ненормального, другими словами, в качестве патологии, болезни души и духа.

Из Гегеля узнаем следующее: «Противоречие обыкновенно, во-первых, устраняют из вещей, из сущего и истинного вообще, утверждая, что нет ничего противоречивого. Во-вторых, противоречие, напротив того, выталкивается в субъективную рефлексию, которая своим соотнесением и сравнением его якобы впервые создает, но и в этой рефлексии его тоже нет по-настоящему, ибо противоречивого, как уверяют, нельзя ни представить себе, ни помыслить. Противоречие признается вообще, будь это противоречие в действительном или в мыслящей рефлексии, случайностью, как бы аномалией и преходящим пароксизмом болезни (курсив Гегеля — Г.Р.) [3].

С точки зрения Михайлова согласие вещей и мыслей, истинного вообще является нормальностью и закономерностью, а их противоречие невозможно извлечь из объективного мира, ибо в нем «нет ничего противоречивого». Противоречие впервые создается в субъективном мышлении человека, в котором «его тоже нет по настоящему, ибо противоречивого, как уверяют, нельзя ни представить себе, и помыслить».

Надо полагать, что так называемая «философия согласия» относит противоречие к сфере ненормального, аномального и параномии. Если согласие есть норма и закон, то несогласие и разногласие, т.е. противоречие есть нечто беззаконное и противозаконное, иначе говоря, параномия. Кроме того, оно суть аномалия — отклонение от нормы.

В целом противоречие проявляется как патология — как нечто неправильное, телесное и духовное отклонение организма от нормы, доходящее до психической ненормальности, до таких форм сумасшествия, как слабоумие, тупоумие и безумие или бешенство.

Следует непременно заметить, что если «философия согласия» связывает противоречие с психической ненормальностью — с сумасшествием, то диалектика как «философия противоречия» выступает как метод высшего познания или высшей науки. Так сказать, как утверждают классики, диалектика совпадает не только с логикой, но и с теорией познания (гносеологией).

Энгельс подчеркивал: «Одной из главных основ высшей математики является противоречие, заключающееся в том, что при известных условиях прямое и кривое должны представлять собой одно и то же… И тем не менее высшая математика этими и еще гораздо более резкими противоречиями достигает не только правильных, но и совершенно недостижимых для низшей математики результатов.

Но уже и низшая математика кишит противоречиями… квадратный корень из минус единицы есть не просто противоречие, а даже абсурдное противоречие, действительная бессмыслица… более того, что было бы с математикой, как низшей, так и высшей, если бы ей запрещено было оперировать с √-1?

Сама математика, занимаясь переменными величинами, вступает в диалектическую область, и характерно, что именно диалектический философ, Декарт, внес в нее этот прогресс. Как математика переменных величин относится к математике постоянных величин, так вообще диалектическое мышление относится к метафизическому» [4].

Там же Энгельс низшие и высшие формы движения материи изучает не «философией согласия», а диалектикой противоречия. Для него противоречие является движущей силой органической жизни и ее развития. Постигая жизнь методом противоречия, он подчеркивал: «Жизнь состоит прежде всего именно в том, что живое существо в каждый данный момент является тем же самым и все-таки иным. Следовательно, жизнь тоже есть существующее в самих вещах и процессах, беспрестанно само себя порождающее и себя разрешающее противоречие, и как только это противоречие прекращается, прекращается и жизнь, наступает смерть».

Как известно, Энгельс в своей книге «Анти-Дюринг» критически отнесся к взглядам немецкого философа-эклектика XIX века Дюринга, который выступил с точки зрения исключения противоречия из вещей и процессов действительности, т.е. с точки зрения смерти. По Энгельсу, действительность становится диалектической, жизненной в том случае, если ее движущей силой становится противоречие.

Он замечает, что диалектика противоречия играла значительную роль в философии, начиная с древнейших греков и доныне и благодаря ей «дифференциальное исчисление, вопреки всем протестам здравого человеческого рассудка, приравнивает при известных условиях прямое и кривое друг к другу и достигает этим таких успехов, каких никогда не достигнуть здравому человеческому рассудку, упорствующему в своем утверждении, что тождество прямого и кривого является бессмыслицей» [5].

Следует отметить, что философия согласия отличается от диалектики противоречия тем, что она согласует или отождествляет кривое с кривым и прямое с прямым и уподобляется здравому человеческому рассудку, который решительно возражает против диалектики, т.е. противоречия, и выражает свой протест против тождества прямого и кривого, объявляя его бессмыслицей, иначе говоря, тарабарщиной, непонятным и несвязным набором слов, идей и суждений, бредом сумасшедшего.

Диалектик Гегель в своей идеалистической манере считает, что противоречие является прежде всего законом самой окружающей действительности, реальной, фактической силой материального мира, корнем его движения и жизненности. Он решительно утверждает:

«Но одним из основных предрассудков прежней логики и обычного представления является взгляд, будто противоречие не есть такое же существенное и имманентное определение, как тождество». Повторно отметим, что на этом игнорировании противоречия и подчеркивании тождества построена «философия согласия» В. Михайлова. «Больше того, если уже речь идет о иерархии и оба определения мы должны фиксировать, как раздельные, то следовало бы признать противоречие более глубоким и более существенным. Ибо по сравнению с ним тождество есть лишь определение простого непосредственного, определение мертвенного бытия; противоречие же есть корень всякого движения и жизненности; лишь поскольку нечто имеет в самом себе противоречие оно движется, обладает импульсом и деятельностью» [6].

Энгельс, указав, что Дюринг расправляется над противоречием, т.е. над диалектикой, особенно над Гегелем, исходит из той позиции, что он на место диалектики противоречия подсовывает так называемую антагонистическую мировую схематику — лишь после этого Энгельс выписывает следующие строки Дюринга: «В вещах нет никаких противоречий… Антагонизм сил, действующих друг против друга в противоположных направлениях, составляет даже основную форму всякой деятельности в бытии мира и его существ. Однако это противоборство в направлениях сил элементов и индивидов даже в отдаленнейшей мере не совпадает с абсурдной идеей о противоречиях». «Противоречие существует в самих вещах и процессах объективно и может быть обнаружено, так сказать, в телесной форме; таким образом, бессмыслица перестает быть невозможной комбинацией мыслей, а становится фактической силой: Действительное бытие абсурдного — таков первый член символа веры гегелевского единства логики и нелогики… Чем противоречивее, тем истиннее, или, иными словами, чем абсурднее, тем более заслуживает веры» (жирный шрифт мой — Г.Р.) [7].

Из вышесказанного мы знаем, что тождество есть основа мертвенного бытия, а противоречие корень жизни, движения и деятельности. Дюринг решительно отвергает такой смысл и значение диалектики противоречия, но он крайне далек и по содержании гораздо более богат, чем Михайлов с его «философией согласия», опирающуюся на логику тождества и выражающую мертвенное бытие.

Необходимо учесть то, что Дюринг с мертвенным бытием не имеет никакого отношения. Он отклонив противоречие как движущую силу мира, навязывает читателям как основную форму жизни, движения и деятельности антагонизм сил, действующих в антагонистической мировой схематике.

В мировоззрении Михайлова мышление, или рассуждение, полностью избегает антагонизм противоборствующих сторон, интересов и тенденций. В нем нет понимания того, что интересы классов и народов могут быть антагонистическими, т.е. непримиримыми между собою, которые разрешаются не согласием между ними, а их взаимной победоносной борьбой за свободу.

Однако у Михайлова изложение проблемы становится слащавым, льстивым и любезным, благодаря которому у противоборствующих сторон исчезает разность, противоположность и антагонизм между победителями и побежденными. Ибо, по его мнению, возникает трезвомыслящему человеку непонятная ситуация, когда победителями становятся все, что приводит к отсутствию побежденных.

Вот к какой бессмыслице, в конечном счете, приводит мировоззрение согласия Михайлова. Отсюда более понятным и целесообразным становится проведение в СВФУ как в высшем учебном заведении не Дня согласия, а Дня диалектики.

1.3. Логическая суть и историческое содержание согласия у доктора философских наук В. Д. Михайлова

Можно начать изложение с приведения высказывания Виктора Даниловича Михайлова на 14-й странице его докторской диссертации по философии «Социально-философские основания гражданского согласия (общетеоретические подходы и региональная практика)». Высказывание гласит:

«Имеются трактовки согласия как ненасилия. Понятие согласия в таком случае определяется не путем сопоставления его с конфликтом, а как состояние общественных отношений. Его сущность включает два ключевых аспекта: исторически определенную систему межнациональных и межэтнических отношений и ненасильственные средства, пути и способы регулирования этих отношений. В таком контексте согласие рассматривается, во-первых, не как всеобщая гармония, а как реальное состояние, которому присуще противоборство; во-вторых, как процесс регулирования межнациональных отношений, где имеются определенные противоречия, характер которых определяется характером функционирования различных общественных сил; в-третьих, согласие рассматривается как динамично развивающийся процесс».

Как известно, в науке логики перечисляют следующие законы (начала): тождество, разность, противоположность и противоречие. Логическое содержание только что указанного высказывания полностью совпадает и подчиняется закону тождества, который выражается в двух предложениях: 1) А равно А и 2) А не может быть одновременно А и не-А; это предложение называется началом противоречия.

Гегель подчеркивал: «…Само начало тождества, а еще больше — начало противоречия, имеют не только аналитическую, но и синтетическую природу. Ибо последнее содержит в своем выражении не только пустое, простое равенство с собой и не только вообще другое этого равенства, но даже абсолютное неравенство, противоречие в себе» (курсив Гегеля. — Г.Р.) [1].

Словом, во втором предложении противоречие (не-А) возникает не для того, чтобы вырваться из первого первоначального закона мышления: начала тождества и образовать четвертый первоначальный закон мышления: начало противоречия. То, что говорится во втором предложении, а именно противоречие, не становится самостоятельным и независимым законом мышления, а всецело подчиняется тому, что заявлено в первом предложении, а именно тождеству, следовательно, начисто растворяется и полностью исчезает.

Такое растворяющееся и исчезающее противоречие просматривается в выше цитированных словах доктора философских наук В. Михайлова: «согласие рассматривается… как процесс регулирования межнациональных отношений, где имеются определенные противоречия, характер которых определяется характером функционирования различных общественных сил»; «в таком контексте согласие рассматривается… как реальное состояние, которому присуще противоборство».

В Институте психологии СВФУ отметили, что 22 сентября 2022 года коллегией профессоров университета впервые инициирован как День Согласия, воспринимая его не просто «Днем согласия», а «Днем Философии согласия», имея в виду философию профессора В. Михайлова.

На 205 странице докторской диссертации по философии В. Михайлова проводится дальнейшее раскрытие содержания «Философии согласия» в следующем довольно-таки длинном оформлении:

«Согласие — особый тип взаимодействия людей, где нравственному началу отдается приоритет. Оно предполагает решение социально-политических и иных противоречий через сотрудничество, основываясь на убеждении, что человек заслуживает изначального доверия. Согласие ориентирует мышление на стремление понять противоборствующую сторону, признать ее интересы такими же законными, как свои собственные, найти выход, где не было бы побежденных, а выиграли бы все. Согласие предусматривает, чтобы поиск путей преодоления противоречий непременно был совместным и на условиях паритета. Сильная сторона согласия еще и в том, что она предлагает только ненасильственные формы борьбы за справедливость. С этим связана одна из существенных особенностей согласия — его парадигмальный характер. Дело в том, что «ненасильственные формы борьбы являются массовыми, требующими активного участия и социальных решений со стороны всех индивидов, вовлеченных в данный конфликт. Это вытекает из природы ненасилия».

Кроме того, надо полагать, что В. Михайлов исходит из того общего взгляда и положения, что философия согласия — стиль мышления, определяемый высоким гуманизмом, бескорыстием, самоограничением, самопожертвованием в обществе. Для него гуманизм является определяющим основанием философии согласия и поэтому он заимствует многие его идеи. Например, изучение человека с точки зрения ценности и даже высшей ценности означает быть гуманистом; человек был поставлен в центре мира и представлен как высший смысл жизни и всего живого.

Доктор философских наук В. Михайлов на страницах 204–205 своей диссертации пишет: «Принцип ненасилия основан на своеобразной концепции человека, предполагающей своеобразное отношение к человеку. Кратко она сводится к следующему. Человек является высшей ценностью среди всего, что существует. Поэтому к нему следует относиться с безусловным уважением, не допускающим каких бы то ни было исключений (даже в отношении к врагу)» (курсив мой. — Г.Р.).

Необходимо подчеркнуть, что все мысли В. Михайлова, выраженные на указанных страницах, подчинены формально-логическому закону тождества, о котором Гегель утверждает: «Это тождество есть формальное или рассудочное тождество постольку, поскольку его удерживают и абстрагируют от различия. Или, скорее, абстракция и есть полагание этого формального тождества, превращение в себе конкретного в эту форму простоты, безразлично, происходит ли так, что часть наличного в конкретном многообразии опускается (посредством так называемого анализирования) и выделяется лишь одна его часть, или так, что, опуская различия многообразных определенностей, их сливают в одну определенность» (курсив Гегеля. — Г.Р.) [2].

С точки зрения гражданского согласия, проповедуемого В. Михайловым, дело не доходит до гражданской войны, ибо у него противоборствующие стороны и силы избегают их рассматривать на основании логических законов различия — законов разности, противоположности и противоречия благодаря тому, что их объединяют и сливают в одну определенность — в определенность человека. И враг подпадает под понятие человека, который как высшая ценность на свете требует абсолютного внимания к себе и к нему нужно относиться с безусловным уважением.

Так что тот, кто придерживается понятия гражданское согласие, полностью исключает из своего кругозора и понимания идею гражданской войны, изложенной великим русским писателем Максимом Горьким в следующем изречении: «Внутри страны против нас хитрейшие враги организуют пищевой голод, кулаки терроризируют крестьян-коллективистов убийствами, поджогами, различными подлостями, — против нас все, что отжило свои сроки, отведенные ему историей, и это дает нам право считать себя все еще в состоянии гражданской войны. Отсюда следует естественный вывод: если враг не сдается — его уничтожают» (газета «Правда» 15 октября 1930 года).

И. В. Сталин, анализируя Великую Отечественную войну Советского Союза, являющуюся исключительным историческим явлением и событием, писал: «Война есть война. Красная Армия берёт в плен немецких солдат и офицеров, если они сдаются в плен, и сохраняет им жизнь. Красная Армия уничтожает немецких солдат и офицеров, если они отказываются сложить оружие и с оружием в руках пытаются поработить нашу Родину. Вспомните слова великого русского писателя Максима Горького: „если враг не сдаётся, — его уничтожают“» [3].

Этот разумный анализ войны, данный Сталиным, невольно приходится сравнивать с вышеупомянутой цитатой, раскрывающей содержание понятия «согласие», что оно «ориентирует мышление на стремление понять противоборствующую сторону, признать ее интересы такими же законными, как свои собственные, найти выход, где не было бы побежденных, а выиграли бы все».

Тут мы имеем безумие, где одно особенное представление согласие приобретает господство над разумным духом. По разумному мышлению и рассуждению и по трезвому рассудку Красная Армия не признавала интересы немецко-фашистских войск такими же законными, как свои собственные и била их не на жизнь, а на смерть, по крылатому выражению Горького: «если враг не сдается, его истребляют»; немецкие солдаты и офицеры уничтожались в случае отказа сложить оружие и с оружием в руках пытались поработить советский народ.

А когда согласие ориентирует мышление на стремление понять противоборствую немецкую сторону, признать ее интересы такими же законными, как свои собственные, найти выход, где не было бы побежденных, а выиграли бы все, то это уже не разумное и рассудочное рассуждение, а явное безумие, сумасшествие и бешенство, а в политическом плане предательство и измена.

Пресловутое согласие как-то стало предметом внимания и обсуждения в связи с анализом социал-демократического взгляда Карла Каутского о мирном исходе классовой борьбы между угнетенным и угнетающими классами. Именно поэтому В. И. Ленин охарактеризовал его главным представителем старого гнилого социализма.

«Он упрекал нас, — писал В. И. Ленин, — в том, что решение по большинству было бы решением, которое могло бы обеспечить мирный исход. Решение диктатурой есть решение военным путем. Значит, если вы не выиграете военным путем, вы будете побеждены и уничтожены, потому что гражданская война не берет в плен, она уничтожает. Так „пугал“ нас испуганный Каутский» [4].

У Ленина нет слова о гражданском согласии, а гражданскую войну определяет в качестве более серьезной и жестокой, чем всякая другая. В истории международные войны всегда кончались сделками между имущими классами. Только в гражданской войне угнетенный класс уничтожает угнетающий класс до конца, уничтожает экономические условия существования этого класса.

Данное свое размышление Ленин завершает умозаключением: «Я спрашиваю вас: чего же стоят „революционеры“, которые пугают начавшуюся революцию тем, что она может потерпеть поражение? Не бывало, нет, не будет и не может быть таких революций, которые не рисковали бы поражением. Революцией называется отчаянная борьба классов, дошедшая до наибольшего ожесточения. Классовая борьба неизбежна. Либо нужно отказаться от революции вообще, либо нужно признать, что борьба с имущими классами будет самой ожесточенной из всех революций» [5].

Выходит, что Ленин строит теорию и практику классовой борьбы не на согласии, а на противоречии, не на начале формально-логического закона тождества, а на начале диалектического закона противоречия. Следует сказать в общем виде и смысле, что сторонники согласия придерживаются формального или рассудочного тождества, который и называется законом противоречия, фактически является законом непротиворечивости. т.е. согласованности или согласия мыслей между собой.

Если пойти дальше этим путем, то устраняют противоречие из вещей, явлений и событий, указывая, что в мире нет ничего противоречивого. И противоречие исключается из сущего и истинного и помещается в субъективное размышление человека, которое своим сравниванием и соотнесением будто бы впервые создает противоречие. Но и в этом размышлении его тоже нет в подлинном смысле слова, ибо противоречивого невозможно представить и помыслить.

Так противоречие исчезает, остается тождество в качестве существенного и внутренне присущего мыслительному процессу определения. Такое понимание тожества представляет собою ставший привычным ложный взгляд, одним из основных предрассудков старой формальной логики. А по новой диалектической логике противоречие, а не тождество является существенным и имманентным определением.

Гегель подчеркивал: «…Следовало бы признать противоречие более глубоким и более существенным. Ибо по сравнению с ним тождество есть лишь определение простого непосредственного, определение мертвенного бытия; противоречие же есть корень всякого движения и жизненности; лишь поскольку нечто имеет в самом себе противоречие, оно движется, обладает импульсом и деятельностью» [6].

Из вышесказанного вытекает вывод, что логическая суть и историческое содержание согласия переплетены между собой, взаимопроникают друг в друга, т.е. самым теснейшим образом взаимосвязаны.

Глава 2

2.1. Борьба науки и материализма против религии и идеализма

Как известно, 22 июля 2007 года было опубликовано открытое «письмо десяти академиков» Российской академии наук, адресованное Президенту России В. В. Путину. Официальное название письма гласит: «Политика РПЦ МП: консолидация или развал страны?».

Это письмо выражает борьбу науки против религии. Академики развернули деятельность, направленную на искоренение всё возрастающей клерикализации госструктур, на преодоление определяющей роли в них духовенства или священников. Они обеспокоены тем, что церковь проникает во все сферы общественной жизни и выступают за секуляризм, за устранение влияния религии из сфер человеческой деятельности, скажем, медицины, образования и искусства.

Русская православная церковь (РПЦ), известная как Московский патриархат (МП), упорно и настойчиво ставит перед правительством Российской Федерации вопрос о введении во всех школах России обязательного предмета «Основы православной культуры». По представлению академиков-ученых естественных наук, подписантов официального обращения президенту В. В. Путину такое введение православной культуры в качестве обучения и воспитания является невозможным, ибо оно не объединяет, а разъединяет народы, не консолидирует, а разваливает страну посредством того, что оно ставит в неравное положение сторонников разных религий: ислама, иудаизма, буддизма, давая предпочтение и первенство православному христианству.

Следует отметить, что патриарх Алексий II в своем циркуляре от 9 декабря 1999 года писал следующее: «Если встретятся трудности с преподаванием „Основ православного вероучения“, назвать курс „Основы православной культуры“, это не вызовет возражений у педагогов и директоров светских учебных заведений, воспитанных на атеистической основе». Как говорится, РПЦ МП не мытьем, так катаньем добивается введения в школах Российской Федерации обязательного предмета «Закон Божий», как это было в дореволюционной царской России.

Конечно, ученые естественных и общественных наук не могли согласиться с предложением внесения специальности «теология» в перечень научных специальностей Высшей аттестационной комиссии Министерства образования и науки РФ (сокращенно — ВАК), высказанным в марте 2007 года XI Всемирным русским народным собором. ВАК является национальным правительственным учреждением в России, осуществляющим надзор и контроль за присуждением повышенных ученых степеней и ученых званий. Ученая деятельность докторов и кандидатов наук по своему мировоззрению основана на диалектическом и историческом материализме, который принципиально не приемлет богословие, или теологию.

Так что попытка Всемирного русского народного собора внести специальность «теология» в перечень научных дисциплин ВАК оказалась неосуществимой ввиду того, что невозможно совместить знание с верой, религию с наукой. Кроме того, по утверждению ученых, внедрение церкви, клерикализация ВАКа, как национального правительственного учреждения, противоречит Конституции РФ. Более того, в случае внедрения церкви в ВАК, обеспечения её определяющей роли в нём, учёные, если использовать терминологию И. Дицгена, превратились бы в «дипломированных лакеев поповщины».

Ученые, занимающиеся природоведением, осознали, что они, будучи естествоиспытателями, призваны бороться, если выражаться по тому же И. Дицгену, со спекулянтами, т.е. с духовидцами, притом бороться с точки зрения диалектического и исторического материализма, который ставит на первое место природу, материю, а не дух и бог, как это делает православная христианская церковь, которая является скопищем духовидцев и которая разваливает страну и разъединяет народ и не укрепляет Россию и не сплачивает ее население.

Ученые естественных наук, академики сказали, что они не могут оставаться равнодушными, когда предпринимаются попытки подвергнуть сомнению науку, предпочитая веру, религию и церковь и когда имеются стремления вытравить из образования материалистическое видение мира, т.е. изгнать материализм, по которому, как известно, природа, или материя, является основным, первичным, а не вторичным и производным.

В. И. Ленин, отстаивая и защищая марксистский материализм и преодолевая и борясь против идеализма и религии, в работе «Материализм и эмпириокритицизм» подчеркивал: «Философия, которая учит, что сама физическая природа есть производное, — есть чистейшая философия поповщины» [1].

Знаем, что поповщина есть религия, поддерживаемая церковью, конкретно РПЦ МП, и осуществляемая попами — священнослужителями, которые именуются священниками и духовенством, в религиозном культе преклонения, поклонения и служения божеству. Этот культ содержит в себе обрядовые празднества, молитвы, действия и телодвижения, пение и чтение определенных текстов и прочее другое.

В. И. Ленин проводит критику поповщины на примере анализа так называемого эмпириомонизма и «подстановки» А. Богданова. Сутью его поповской философии является воззрение, по которому природа (или материя) есть нечто производное, вторичное. В. И. Ленин выделяет как особо важное следующее: «Если природа есть производное, то понятно само собою, что она может быть производным только от чего-то такого, что больше, богаче, шире, могущественнее природы, от чего-то такого, что существует, ибо для того, чтобы „произвести“ природу, надо существовать независимо от природы. Значит, существует нечто вне природы и, притом, производящее природу. По-русски это называется богом» [2].

В. И. Ленин замечает, что не только поповщина, но и «идеализм говорит, что физическая природа есть производное». Он продолжает свой анализ взглядов Богданова и пишет: «Абсолютная идея, универсальный дух, мировая воля, „всеобщая подстановка“ психического под физическое, — это одна и та же идея, только в различных формулировках. Всякий человек знает — и естествознание исследует — идею, дух, волю, психическое, как функцию нормально работающего человеческого мозга; оторвать же эту функцию от определенным образом организованного вещества, превратить эту функцию в универсальную, всеобщую абстракцию, „подставить“ эту абстракцию под всю физическую природу, — это бредни философского идеализма, это насмешка над естествознанием» (курсив Ленина. — Г.Р.) [3], из которого исходили и на котором основывались вышеназванные академики.

И в данном конкретном случае В. И. Ленин делает всеобъемлющий философский вывод: «Вот это и есть идеализм, ибо психическое, т.е. сознание, представление, ощущение и т. п. берется за непосредственное, а физическое выводится из него, подставляется под него. Мир есть не-Я, созданное нашим Я, — говорил Фихте. Мир есть абсолютная идея, — говорил Гегель. Мир есть воля, — говорил Шопенгауэр. Мир есть понятие и представление, — говорит имманент Ремке. Бытие есть сознание, — говорит имманент Шуппе. Физическое есть подстановка психического, — говорит Богданов. Надо быть слепым, чтобы не видеть одинаковой идеалистической сути в различных словесных нарядах» (курсив Ленина. — Г.Р.) [4].

В статье «О значении воинствующего материализма» В. И. Ленин замечает, что в естествознании происходит революция, глубокая и быстрая ломка в различных областях и ему ни в коем случае не обойтись без философских выводов, без которых крупные естествоиспытатели становятся беспомощными в своих обобщениях. Он учит: «мы должны понять, что без солидного философского обоснования никакие естественные науки, никакой материализм не может выдержать борьбы против натиска буржуазных идей и восстановления буржуазного миросозерцания. Чтобы выдержать эту борьбу и провести ее до конца с полным успехом, естественник должен быть современным материалистом, сознательным сторонником того материализма, который представлен Марксом, то есть должен быть диалектическим материалистом» [5].

«Чтобы достигнуть этой цели, — продолжает В. И. Ленин — сотрудники журнала „Под Знаменем Марксизма“ должны организовать систематическое изучение диалектики Гегеля с материалистической точки зрения… Конечно, работа такого изучения, такого истолкования и такой пропаганды гегелевской диалектики чрезвычайно трудна, и, несомненно, первые опыты в этом отношении будут связаны с ошибками. Но не ошибается только тот, кто ничего не делает… Группа редакторов и сотрудников журнала „Под Знаменем Марксизма“ должна быть, на мой взгляд, своего рода „обществом материалистических друзей гегелевской диалектики“» [5]. По утверждению В. И. Ленина, материализм Маркса благодаря материалистическому истолкованию диалектики Гегеля становится воинствующим материализмом и ведет борьбу за победу над поповщиной, религией и идеализмом.

Выше излагалось, что такую борьбу в центре Российской Федерации в наше время ведут естествоиспытатели-академики. С точки зрения воинствующего материализма насущная, актуальная необходимость борьбы с поповщиной существует и на окраине России — в Республике Саха. Учреждение ее первым президентом М. Е. Николаевым Академии духовности явилось следствием проводимой им чистейшей политики поповщины. Когда журналистка Я. Никулина о разнице между Академией духовности и Духовной академией, деятельность которой совершается в сфере РПЦ, другими словами, о разнице между понятиями духовность и религиозность разузнавала у епископа Якутского и Ленского Романа, тогда он, прекрасно сведущий в представлениях и делах поповщины, ответил ей, что между ними нет никакой разницы.

Следует отметить, что в идеологической работе разнообразное воинственное материалистическое изобличение поповщины, или религиозного мракобесия, крайне враждебного отношения просвещению, науке и прогрессу весьма востребовано.

Например, очень трудно считать прогрессивным, просвещенным и научным пророчество М. Е. Николаева о господстве поповщины в Республике Саха. Он самым непреклонным образом предвещает: «Опыт убеждает, что духовные позиции православного христианства в Республике Саха (Якутия) более предпочтительнее перед другими мировыми религиями… Господствующей религией на Севере России, я думаю, останется православное христианство, а Север планеты по преимуществу останется христианским. Иного не предвидится» [6].

Можно ознакомиться еще с одним высказыванием М. Е. Николаева, которое содержит себе нелепые и необдуманные противоречия, непонятные несогласованности мыслей. Оно гласит следующим образом: «Вместе с православными христианами мы выбрались из тьмы невежества, создавали свою письменность, литературу, живопись, театр, осваивали европейскую науку» [7].

Во-первых, странноваты мы, если рассуждаем, что мы могли выбраться из тьмы невежества при помощи православных христиан, если их религия, как всякая другая религия, представляет собой тьму невежества. Это становится еще более ясным и четким из афоризма великого русского революционера-просветителя В. Г. Белинского: «В словах „Бог“ и „религия“ вижу тьму, мрак, цепи и кнут». Избавление от тьмы, мрака лежит в просвещении и в воинствующем диалектическом и историческом материализме, короче говоря, в марксизме-ленинизме, а не в поповщине, религии и не в православном христианстве.

Во-вторых, дикими, чудаковатыми и вызывающими у других недоумение мы становимся, если думаем, что мы осваивали европейскую науку вместе с православными христианами, т.е. становясь религиозными, мракобесами и православными христианами. Никак невозможно понять утверждение, что мы осваивали европейскую науку вместе с православными христианами, ибо христиане относились крайне враждебно науке, принципиально отвергали науку, существовавшую в языческой античности. Они самым жестоким, варварским образом уничтожали современную им науку, как каннибалы, людоеды сжигали ученых на кострах.

Так что люди, высказывающие указанное утверждение, становятся жертвами глупых, вздорных и безмозглых парадоксов, изрекаемых нездоровым умом. Совмещать науку с христианством, извлекать ее из него представляет собой явное безголовое суждение, беспардонное и наглое сочетание, смешение и спутывание белого и черного, прямого и кривого.

В. И. Ленин исходит из того, что до Октябрьской революции царская власть и православное христианство осуждали многомиллионные народные (особенно крестьянские и ремесленные) массы на темноту, невежество и предрассудки. Из этого темного царства сами народные массы не могут выбраться без руководящей роли рабочего класса, свергнувшего иго угнетателей: царя, помещиков и буржуазию, и взявшего власть в свои руки.

Кроме того, народные массы не могут выбраться по прямой линии чисто марксистского просвещения. Чтобы пробудить народ от религиозного сна тысячелетней (с VI до XVI в.) давности ему необходимо дать самый разнообразный материал по атеистической пропаганде. По этому поводу В. И. Ленин ярко и красочно писал: «Бойкая, живая, талантливая, остроумно и открыто нападающая на господствующую поповщину публицистика старых атеистов XVIII века сплошь и рядом окажется в тысячу раз более подходящей для того, чтобы пробудить людей от религиозного сна, чем скучные, сухие… пересказы марксизма» [8].

Если прогрессивные и революционные личности и классы в истории ставят своей целью пробудить людей от религиозного, опиумного сна и постоянно действуют над ее осуществлением, то руководство Республики Саха и интеллигенция народа саха в состоянии временного затмения ума, допуская странность, необычность в мыслях и деятельности и проводя регрессивную и реакционную политику, стремятся и добиваются установить господство религии в Якутии, погружая людей в религиозный сон православного христианства.

Нужно сказать, что осваивание европейской науки совершается не из христианства, а, наоборот, из его отрицания. Наука создавалась глубоко-христианскими народами Европы. Но они ее создавали не как сторонники религии, не как христиане, а как решительные отрицатели религии, как принципиальные противники христианства. Недаром ученые в христианском мире оказывались жертвами инквизиторских костров христианства. Наука становилась продуктом и результатом их героической борьбы против темного царства и каннибализма страшного и бесчеловечного средневековья.

По Фейербаху, глубоко-христианские народы мыслили и поступали, говорили и делали как язычники-идолопоклонники и естествоиспытатели, которые с опасностью для жизни извлекали из недр земли какой-нибудь лишай, насекомое и камень, чтобы их увековечить в научной памяти человечества.

Фейербах писал: «Культура современных христианских народов не только не проистекает из христианства, а становится понятной лишь из отрицания христианства… Вообще надо различать между тем, что христиане говорили и делали как христиане, и тем, что они говорили и делали как язычники, как естественные люди» [9], т.е. естествоиспытатели.

Глава Республики Саха А. С. Николаев в интервью «Российской газете» отмечает, что православное христианство для якутов значит очень многое. «Сегодня в республике построены свыше 60 храмов. Еще строится значительное количество. Уверен, что такое религиозное возрождение не было бы возможно, не будь фундамента, заложенного несколько веков назад».

Далее он говорил о своих делах как истинный православный христианин. «Православие сыграло выдающуюся роль в освоении не только нашей земли, но и всей Сибири и Дальнего Востока, и, скажем так, Русской Америки. Потому что всегда вместе с казаками рядом шли православные священники. И в том, что включение столь огромных территорий в состав Российской империи прошло достаточно безболезненно (если сравнивать с покорением испанцами, например, Латинской Америки или колонизацией Северной Америки), — это во многом заслуга православия. Оно объединяло людей».