Бесплатный фрагмент - Санкт-Петербургские сны

Город семи ветров

Гуляя, по улице Белинского от цирка к Литейному, я встретил ее. Это было неожиданно, но совсем не ново. Город часто нас сводил вместе и вот, опять. Всё чувства, почти стёртые обыденной жизнью, всплыли, накрыло с головой.

Я помню каждый изгиб ее тела, каждую черточку, ее запах, нет, не запах духов, хотя и они были прекрасны, а запах тела. Тот самый, который никогда и ни с чем не перепутаешь. Вот и сейчас, обняв ее, в приветствии, я потянулся носом за ухо.

— Ну, здравствуй! — прошептал я, тонкий, едва уловимый аромат корицы, с горьковатым послевкусием ванили щекотал нос.

— Пойдем гулять? — спросила она, не размыкая объятий.

— Пойдем.

Мы привычно шли по дворам, в строну набережной. Середина лета выдалась, на редкость, жаркой. Большая часть Питерцев сбежали за город, к ближайшим водоемам. Редкие туристы высовывали носы из кондиционируемых номеров. Наши плюс тридцать два — это ад, а я шел, не замечая жары, и украдкой, смотрел, как образуются бисеринки пота на границе собранных в высокий хвост волос, и стекают по шее под ворот шелковой цветастой блузки.

— Ты помнишь, как мы встретились зимой и придумывали жизнь людей видных сквозь окна?

Я не хотел говорить. Мне нравилось смотреть, как открывается рот, и как складываются губы в слова. Я просто её хотел. Не понимаю, что в ней такое есть, завораживающее, манящее. Когда не вижу её — нет никаких проблем, или мыслей, но стоит нам встретиться… В который уже раз? Десятый, двадцатый, сотый, а может, мы знакомы уже не одну жизнь?

— Не помнишь? — она состроила забавную гримасу обиды, надув губы и положила мне руку на предплечье.

— Конечно, помню, это было смешно, придумывать несуществующие жизни реальным людям нам совсем незнакомым, — я приподнял ее за талию, прижав к себе, громко чмокнул в ухо и отпустил. В ответ она меня стукнула кулачком по груди, гордо задрав голову пошла вперед. Волосы в хвосте забавно попрыгивали вторя каждому шагу. Не уверен, намеренно это или нет, продуманный ход, или же так получилось, но едва мы вышли на набережную Невы, как Питер решил напомнить о себе, и о еще одном своём имени: «Город семи ветров».

Резкий порыв сильного, предштормового ветра приятно охладил, разгорячённую солнцем и мыслями, кожу. Её хвост взметнулся вверх, как и свободная длинная юбка. Казалось, у меня появился нежданный соперник-ветер. Она, подставив ему лицо, засмеялась, стянула резинку с волос и раскинула руки в стороны, открываясь навстречу ветру, прохладе и городу.

— Поймай ветер, это прекрасно! Давай, тебе точно понравиться!

Я попробовал. Улыбаясь, смотря на ее точеную фигуру. На нас шли грозовые тучи, огромным черным фронтом. Вдалеке сверкали молнии и погрохатывал гром. С каждой минутой становилось холоднее. Ветер набирал силу, старался выдуть воздух из легких и забраться под одежду.

— Бежим под мост, а то сейчас ливанёт! — предложил я, и мы побежали, но не успели. Ярчайшая вспышка молнии и гром затормозили нас на минуту. Гром заставил трястись небрежную и ступеньки к спуску. Этого оказалось достаточно. Под спасительный пролет Литейного моста мы вбежали, держась за руки и хохоча, мокрые насквозь.

Стало холодно, температура упала градусов на пятнадцать, мокрая одежда прилипала к телу. Озябшие, мы целовались под мостом как подростки, а дождь сотворил для нас стены из воды. Ветер, ненадолго унявшись, стал снова набирать обороты. Услышав дробный стук по перилам моста, мы увидели крупные градины, моментально завалившие весь спуск к воде. Через минуту град прекратился, тучи улетели, и жаркое июльское солнце вернуло свои права.

— И как теперь выбираться? — спросила Она?

— А вот так — поднимая ее на руки, сказал я и понес наверх.

— Поехали ко мне? — прошептала она мне прямо в ухо. Я зарылся в мокрые длинные рыжие волосы.

— Хорошо.

Питер нам подарил еще один подарок. Стоило только выйти на тротуар, как рядом остановилась знакомая травянисто-зеленая «Победа». Из открытой форточки мы услышали глубокий низкий голос:

— Привет, ребята! Вас подвести, как и в тот раз?

— Привет, дядя Миша. Какими судьбами?

— Город балует, я тут шторм пережидал, дай, думаю, гляну, кто под мостом, а тут вы! — ухмыльнувшись в гусарские усы, сказал он. — Как и в тот раз, зимой. Садитесь!

— Мы же мокрые!

— На то и Питер! — ответил хозяин «Победы» открыв дверь заднего сиденья.

***

Странная поездка на Канонерку

Однажды я отправилась на Канонерский остров. Чтобы туда попасть автобус проезжает через туннель прорытый под заливом. Погода была обычная, для поздней осени в Питере. Шел снего-дождь, было темно и промозгло. Весь день не было ни одного просвета в свинцовых тучах, и на удивление, почти не было ветра. Настроение соответствовало погоде. Ни любимая музыка в плеере, ни самоуговоры с медитацией настроение мне так и не исправили. Я тупо пялилась в окно не видя мелькающий пейзаж, и тут меня накрыло.

Это можно назвать сном наяву, моментом предвидения или озарением, да чем угодно. Только то, что я увидела, не вписывалось в рамки нормальности.

Мне привиделась вода, она заполняла туннель с шумом и грохотом, было страшно, я отмахнулась рукой от наваждения и тут же всё изменилось.

Обычная маршрутка, ничем не отличающаяся от тех автобусов, что ходят в любом городе. Много народа, час пик. Люди суетятся, пихаются, пробираются к двери. Качнуло слегка, дверь открылась. Толпа медленно вытекала из автобуса, и рассеялась.

Спешащий Питер — редкое зрелище. Обычно он не такой, неспешный, гуляющий, слегка заторможенный. Лишь по утрам можно застать такую суету.

Утром спешат все: дети в школы, студенты на пары, взрослые на работу, больные в поликлиники… Проходит час-пик, и город берёт свое. Серые улицы и холодный гранит как бы замораживают скорость передвижения, вписывая нужды людей в свой неповторимый неспешный ритм.

Я точно знала, что не спешу никуда и спокойно сидела, ожидая продолжения поездки. За окном маршрутки светило солнце, но было холодно. Схлынувшая людская волна позволила разглядеть остановку.

Больше всего она мне напомнила перрон для электрички. Такие бывают на маленьких станциях, короткие, на пару вагонов и с железными перилами. Я удивилась, затем осмотрелась по сторонам. Народа — почти что никого. Парочка на заднем сиденье — не в счет, им вообще-то не мешало бы переместиться в кровать…

Двери закрылись с привычным шипением и скрипом, маршрутка покачнулась из стороны в сторону, появилось легкое ощущение движения вперед и тут, машина поднялась выше в воздух, почти к самым крышам Садовой и плавно полетела в сторону центра. Солнце пробивалось сквозь тучи, осенний город баловал Петербуржцев редким и неожиданно тёплым днём. Я с удовольствием рассматривала проносящиеся мимо крыши домов и улыбалась. Ниже, под маршруткой, летали машины, обычные машины, с колесами. Е��ли задрать голову, то над всеми коммуникациями были видны фуры тащащие огромные фургоны, иногда они заслоняли солнце своими нереальными тенями.

Автобус сильно качнуло, я открыла глаза, мы выезжали из туннеля на Канонерский остров. Настроение стало прекрасным, я продолжала улыбаться. Залив встретил меня штормовым ветром, забирающимся под одежду. Балтика бушевала, а я радовалась.

***
Март

Гуляя, я забрела к Литейному мосту, спустилась к воде и смотрела в серо-фиолетовые волны с бликами фонарей. Холодно, начало марта. Никого нет под мостом, или на ступенях. Судя по ветру, скоро пойдет снего-дождь.

— Я не знаю… Не знаю, что дальше… Как дальше быть? Я не понимаю, какими еще средствами можно все это исправить. Может все просто, вот… сейчас… Просто и легко… Сделай только один шаг, и всё закончится!

Вот же-ж чертова эмпатия, опять кого-то словила. И ведь нет тут никого. Усиленно кручу головой по сторонам, ища источник своего беспокойства.

Вспомнилось, как одна маленькая девочка, увидев меня утром охарактеризовала: «Тётя — сова», на мой вопрос «Почему?», она осветила: «Вы сейчас такая сонная и лохматая, и головой смешно крутите, как сова!».

Воспоминание вызвало улыбку, и я смогла отключится от тревожного канала чужих мыслей.

Я повернулась лицом к мосту и стала любоваться бликами подсветки в темной воде. Раньше мосты не были украшены, как сейчас. Это были просто гранитные основы и огромные пролеты. В это время суток, весь серый камень казался бы черным, за исключением желтых качающихся кругов от фонарей. Теперь же — красота-то какая!

Вытащив портсигар и маленькую карманную пепельницу, я закурила. Крохотный огонек зажигалки колебался в ладони, заслонявшей его от ветра.

— Не уверенна, но может вода не самый лучший способ, может надо поехать в Купчино и поискать дом, где открыта крыша…

Вот ведь… Всё равно пробивается. А виновата Нева, по воде лучше транслируется сигнал, причем любой, будь то звук, или чужие образы. Нева, уловив мои мысли, шлепнула небольшой волной, как ладошкой, по ступеньке спуска у меня под ногами.

— Мне стоит вмешаться? Как думаешь, Питер? — спросила я у города, и послушная Нева трижды хлопнула волной.

Облокотившись спиной на гранит набережной и смотря вдаль, я настроилась и постаралась поймать волну чужих мыслей. Будучи эмпатом, я чаще вижу образы, но сегодня, я видела и слышала именно мысли. Такое возможно, только в кризисных ситуациях. Обычно, человеческий мозг не выдает свои тайны. Видимо Питеру была дорога эта конкретная личность, и он хотел ее уберечь от необдуманных поступков.

Питер суровый город, он либо тебя примет, либо нет. Ему не важно, родился ли ты здесь, или ты Петербуржец в дцатом поколении, или просто приехал на заработки, или переехал сюда по другим причинам.

Я знаю людей, которых невзлюбил город и сочувствую им. Но моя связь с Питером врожденная, я всегда могла чувствовать его дыхание и его личность. Именно сам город, часто поддерживал меня, то притягивая нужных людей в нужное место, то устраивая ураган, чтобы я посидела дома, а иногда, просто показывая очередной завораживающий уголок, чтобы я улыбнулась. И вот, теперь нужно ответить ему тем-же, заставить кого-то улыбнутся.

Я собрала все мои образы и чувства, все мои хорошие моменты, вернее даже не мои, а наши с городом моменты и отправила этот поток куда-то по воде. Я точно знала, что наша красавица Нева доставит мое сообщение по назначению.

Я стояла и улыбалась глядя вникуда. Странное тепло разливалось внутри меня, тепло и чувство сопричастности к чему-то очень важному, к чему-то волшебному.

Мне вспомнилось, как я впервые прочитав Булгакова «Мастер и Маргарита», воскликнула: «Ну почему там Москва, Питер больше подходит!» И только став взрослее, я поняла, что нет, мистика Питера скрытая, спрятанная и малодоступная. Питер, как чопорный англичанин девятнадцатого века, в любую погоду в плаще, шляпе, перчатках. Питер не открывает себя случайным людям. Он очень избирателен. А вот Москва, как добрая мама или, даже бабушка… Именно в Москве и должен был появиться Воланд.

Что-то тёплое и мокрое, ткнулось мне в ладошку и вывело меня из задумчивости. Смешной беспородный пес стоял и смотрел на меня умными глазами. Ошейник болтался на шее. Пес улыбнулся, вильнул хвостом и побежал под мост, наверное, там его ждал хозяин. Я прислушалась к своим ощущениям. Больше не было страшного голоса в голове, оттуда пошли другие эмоции. Я — победила.

Кто-то получил заряд новых сил и эмоций. Кто-то будет жить дальше!

Я выкурила еще одну сигарету, смотря в воду. Нева больше не шлепала по ступенькам и, поднявшись на мост, я пошла через него в сторону Финбана к метро. Город улыбался мне, подмигивая фонарями и фарами встречных машин. Ветер стих, и пошел мягкий мокрый снег. Он не долетал до асфальта сантиметра на три, но всё равно было красиво. Город прятался, как старинная дама за вуалью.

***
Гайка и «дядя Фёдор»

|осторожно, ненормативная лексика|

Питер играет погодой, то заворачиваясь в одеяло из туч, то заливая всё нестерпимым солнцем.

Лето 1994 было жарким, средняя температура воздуха в Питере держалась в районе +35 С. Эти помпезные «Игры Доброй Воли», вооруженные патрули, неизвестно куда девшиеся бомжи и жара. Удушающая, влажная, не щадящая никого. В тот год решили разгонять облака. Результат оказался ужасным, все дожди проливались километров за 40 от границы города. Многие садовые участки тогда утонули, а меж тем, большая часть горожан выживала благодаря посадкам на дачах.

Кондиционеры были мало где, да и вентиляторы казались роскошью. Люди в городе раздевались. Помнится, как бабки у подъездов ворчали на мужиков в шортах: «Куды, он так вырядился-то? Не черное море!»

Питер в тот год — это перестрелки по ночам, бандитские разборки, тусовки неформалов, уличные музыканты, и немереные толпы туристов приехавших в город на игры.

Гайка, проснувшись от жары, попив воды, позвонила подружке, но та, куда-то уже ушла.

— Пик-пик, — долго гудел телефон.

Повесив трубку, девушка решила пойти купаться на пляж Петропавловки. Выйдя из парадной на Литейный, ей показалось, что попала в печь. Раскалённый асфальт добавлял марева в воздух. Ей вспомнилась дурацкая реклама: «Ботинки прилипают к асфальту, собака прилипает к вентилятору…»

Свернув на Пестеля, топая к Марсовому полю, Гайка включила касетный плеер, подаренный ей пару дней назад на пятнадцатилетие. Своих касет она еще не записала, поэтому слушала ту сборку, что была.

«С причала рыбачил апостол Андрей,

а Спаситель ходил по воде.

И Андрей доставал из воды пескарей,

а Спаситель — погибших людей…»©

Тихонько подпевая Бутусову, девушка шла, размахивая небольшой сумкой. Лямочка красного купальника торчала из выреза белого, в синий мелкий цветочек, короткого сарафана. Настроение было хорошее, дойдя до Марсова поля трек сменился, истерика Агаты Кристи с её «Беги, беги, пока я не слышу…»©¹, заставила девушку идти быстрее.

Ветер гонял тяжелый воздух, вытаскивал пряди золотистых волос из хвоста завязанного резинкой на макушке. Её ждал горячий песок, теплая невская вода и «Девять принцев Амбера». Книжку Гайке дали на пару дней и ей хотелось успеть дочитать.

В небольшом кафе, недалеко от Инженерного замка собирались неформалы, местные и приехавшие в Питер за приключениями.

Валька с утра болталась в центре. Дома было скучно. Лето, все на дачах, по телевизору смотреть нечего. Пробежавшись по Невскому и нааскав¹ денег на кофе с сигаретами, она вошла в душное помещение. У стойки никого. Пробормотав обычную скороговорку: «Маленький двойной, в два раза меньше воды, но с сахаром» и расплатившись, она взяла чашку, помешала сахар и вышла на улицу. Пока на этой стороне тень, можно было хоть немного дышать. Облокотившись о стену, Валька закурила. Странно, но никого из тусовки пока что не было, даже завсегдатаев.

Стоять столбом девушке быстро наскучило, она отправилась во дворик, на детскую площадку давно и плотно облюбованную их тусовкой. Усевшись на спинку скамейки, Валька выудила из сумки книжку и сделала вид, что читает. Постепенно стали появлятся остальные. Сначала заявился Дэн и с высоты своего двухметрового роста бросил:

— Пиво буш?

— Ага, но только если Мартовское…

— Лады, ща принесу…

— Тебе чего, подфартило?

— Ну, типа того, вчера срубил шальную денежку, а такую денежку надо что? — Валька поморщилась, но промолчала, старая шутка, повторенная столько раз, ей опостылела, а пива хотелось. — Надо её срочно прокутить! Сегодня гуляем!

Ден ушел в соседний магазин с народным названием: «Три ступеньки вниз». Валька запихала книжку обратно в сумку. Пока Ден отваривался, подошли незнакомые неформалы и Элька с гитарой. Становилось весело.

Высокий голос Эльки выводил под не очень стройные аккорды:

«По Миссисипи плывёт пирога,

В пироге хиппи, немыты ноги,

А в след за хиппи, ругаясь матом

Плывет огромный, очень злобный аллигатор…» ©¹¹

Народ обступил вокруг горку, где засела певица и стал подпевать. Ден вернулся, неся в руках шесть бутылок Мартовского, под хоровое пение:

«Мы подплывали к Нью-Орлеану

И покупали марихуану…»

Тусовка набирала силу, подходили и отходили люди, кто-то приносил пива, кофе, мороженного и бог весть ещё чего. Концерт продолжался, гитара «пошла по рукам» и вот незнакомый парень начал петь что-то свое. Народ слегка притих слушая.

«Дарю тебе свет, тот лунный, желанный

Дарю тебе путь, сотри путь обманный,

Дарю тебе имя, протравлено золотом,

Зови же как хочешь, зови меня Волондом…» ©¹¹¹