Бесплатный фрагмент - Салон ритуальных услуг

САЛОН РИТУАЛЬНЫХ УСЛУГ

Пьеса в 2-х действиях

Кремация — процесс сжигания трупов.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Семейство:

Папик (Вадим Альбертович) — усопший. Роль в гробу, в урне с пеплом и на фотографии с креповой лентой.

Мать (Каролина Карловна) — вдова. В черном. С серой душой. На руках перчатки с открытыми пальцами. На пальцах кольца.

Сестры:

Настенька — старшенькая дочь. Синий чулок. Душа цветная. Пальцы без колец. Тридцатник.

Лизон — младшенькая дочь. Розовый чулок. Душа блеклая. Кольца с пальцами. Двадцатник.

Братья:

Михаил — старшой. Молчун в уме. Сорокет. Дорого одет.

Борис — средний братец. Язык средней болтливости, ум такой же. 37. Прилично одет.

Глебушка — младшенький. Болтун без ума. 33. Нормально одет.

Сборище:

Адвокат (Юрий Владимирович) — деловитость, костюм, очки. Поджарый и бритый.

Партнер по бизнесу (Роман Андреевич) — деловитость в костюме. Без очков. Не поджарый и небритый.

Отец Сергий — деловой без костюма. Ряса, крест, скорбь. Совсем не поджарый. Линзы и борода с пузом.

Вспомогательный состав:

Болек (Бенедикт) — вытянутый охранник.

Лёлек (Леонид) — короткий охранник.

Светик (Светик) — округлая секретарша Папика.

Драматургические призраки:

Дядя Славик — жертва авиакатастрофы.

Исаак Иосифович — нотариус, жертва алчности.

Зойка — уборщица, повариха и прачка с Рублевки; жертва обстоятельств.

Президент эР-эФ — жертва России.

Жанна — подруга Светика, удачно выскочившая замуж за Гонсалеса, владельца апельсиновых плантаций в Испании; она же, как и Светик, жертва «плантаций» постсоветского пространства.

Гонсалес — просто жертва.

Шестеро неизвестных — жертвы автокатастрофы.

Байстрючонок — жертва, которая еще не знает, что она жертва.

Прочие жертвы.

Действие первое

Сцена первая

ОТПЕВАНИЕ

Сцена разделена занавесом на две части.

Авансцена.

Крематорий. Венки. Гроб. Звучит траурная музыка. Вокруг домовины собрались провожающие в последний путь Вадима Альбертовича.

Отец Сергий напевно читает молитву. Вид у него серьезный, величавый. Мать подносит платок к сухим глазам. Рядом с ней два охранника в мешковатых костюмах с галстуками — Болек и Лёлек. Глебушка покачивается. Он пьян и икает. На его лице блуждает глупая улыбка. Глебушку с двух сторон поддерживают братья — Михаил и Борис. Лизон — в гламурном золотом спортивном костюме с траурными вставками по бокам — нервно переминается. Партнер по бизнесу стоит, скорбно склонив голову и скрестив руки на животе. На самом деле он любуется новыми лакированными туфлями, приподнимая то одну, то другую ногу. Адвокат прячет зевок в кулак. Плачет только Настенька.

Отец Сергий (помахивая кадилом). Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежди живота вечнаго преставльшагося раба Твоего, брата нашего Вадима, яко Благ и Человеколюбец, отпущаяй грехи и потребляяй неправды, ослаби, остави и прости вся вольная его согрешения и невольная…

Михаил (Глебушке, сквозь зубы). Кончай икать!

Отец Сергий. …избави его вечныя муки и огня геенскаго, и даруй ему причастие и наслаждение вечных Твоих благих, уготованных любящым Тя: аще бо и согреши, но не отступи от Тебе, и несумненно во Отца и Сына и Святаго Духа, Бога Тя в Троице славимаго, верова, и Единицу в Троицу и Троицу в Единстве православно даже до последняго своего издыхания исповеда.

Михаил (Глебушке, громко). Перестань икать, я сказал!

Отец Сергий. Темже милостив тому буди, и веру яже в Тя вместо дел вмени, и со святыми Твоими яко Щедр упокой: несть бо человека, иже поживет и не согрешит. Но Ты Един еси кроме всякаго греха, и правда Твоя правда во веки, и Ты еси Един Бог милостей и щедрот, и человеколюбия, и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Михаил дает Глебушке мощный подзатыльник.

Глебушка. Кончай, я ж не специально.

Михаил. Урод, даже на похоронах родного отца напился!

Глебушка. А где еще пить?

Борис. Тише оба. Заканчивается уже.

Отец Сергий. А теперь, братия и сестры, проститеся с рабом Вадимом. И да упокоится его душа с миром.

Настенька. Папа, папка! (Кидается на гроб.)

Мать. Оттащите эту малахольную.

Михаил подходит к Настеньке.

Михаил. Насть, Насть, успокойся.

Настенька. Папка!

Мать (оттесняя Настеньку). Дай мне. (Склоняется над гробом.) Ну, что?.. (Смотрит сверху вниз, потом на отца Сергия.) Что говорить-то?

Отец Сергий. Попрощайтесь. В последний путь мужа провожаете.

Мать. А? Ну да. Пока, Вадик. Чтоб тебе, как говорится, земля пухом.

Глебушка. Мы в крематории.

Мать. Один чёрт. Извините, отец Сергий, не при вас.

Отец Сергий. Бывает, матушка… Вообще, Каролина Карловна, православие кремацию не приветствует, мы больше за ингумацию. Но поскольку это давнишняя просьба Вадима Альбертовича… Так я как бы и вашим, и нашим.

Мать. Спасибо за участие, батюшка… Собственно, вот, Вадик… Всё… (Отходит.)

К изголовью гроба по очереди подходят братья, прощаются. Глебушка наклоняется к гробу и застывает в неестественной позе. Михаил похлопывает его по плечу.

Михаил. Давай, брат… Эй! Чёрт! Он уснул!

Михаил и Борис оттаскивают Глебушку от гроба, хлопками по лицу приводят его в чувство.

Глебушка. А?!.

Михаил. Что — а? Дома поспишь, алкаш! Выбрал место.

Лизон подходит к гробу.

Лизон (поворачивается к Матери). Это что значит? Совсем накрылся Куршевель на Новый год?

Мать (шипит). Молчи, дура. Дома поговорим. Прощайся давай быстрее.

Лизон (обращаясь к усопшему). …это… ну ты давай… того… не скучай… Ой! Я чё-то не то сказала?!

Мать. Нормально всё.

Настенька снова бросается к гробу.

Настенька. Па-а-а-а-ап!

Мать. Оттащите ее! Хватит уже причитать!

Братья бросают Глебушку и кидаются к Настеньке. Она вырывается. Они силой оттаскивают ее в сторону. К гробу подходит Партнер по бизнесу — кладет руку на край гроба, пальцами отбивает легкую дробь.

Партнер по бизнесу. Дорогой Вадим. Мы прошли с тобой долгий и тяжелый путь. Но только благодаря тебе и только тебе мы добились столь превосходных результатов в нашем деле. Теперь, когда тебя нет с нами, мы все оплакиваем твою безвременную кончину. Без твоей мудрости, жизненного опыта и стойкой гражданской позиции нам всем будет нелегко. Но мы не посрамим твоего имени, мы будем помнить тебя всегда. До скончания наших дней, до последнего вздоха, до последнего толчка в наших сердцах. Спасибо тебе, Вадим. Спасибо, что был с нами, спасибо тебе за все. И да покойся с миром!

Глебушка. Спасибо тебе за наш бизнес, который стал моим. Да, Роман Андреевич?

Михаил. Не обращайте на него внимания. Он — пьян.

Партнер по бизнесу. Я вижу.

Глебушка (пьяно помахивая пальцем). Э, не…

Партнер по бизнесу уступает место Адвокату.

Адвокат (подбирая слова). Дорогой Вадим Альбертович! Вы были для нас светочем. Каждый миг, каждый час нахождения рядом с вами являлись для нас счастьем и благодатью как для меня лично, так и для всех ваших близких, ежеминутно находящихся в лучах вашей сияющей звезды. Вашего Солнца. Но вот зашло Солнце… и пропали созвездия, и исчезла Галактика… и вот наступила ночь… и не видно теперь ни зги во всей Вселенной… но память о вас, чувства… предания… они станут для нас факелом, сопровождающим нас по Млечному Пути, именуемому Жизнь…

Глебушка (в сторону). Крындец! Еще бы он для тебя, Юрасик, не факелом был, так ты из него искры в виде банкнот выбивал.

Адвокат. Скорбим, Вадим Альбертович. Скорбим. Но что делать… что делать… такова жизнь… Я позабочусь…

Глебушка. Не сомневаемся.

Отец Сергий. Братия и сестры!..

Мать. Отец Сергий, достаточно… (К остальным.) Ну что, простились? Тогда пора…

Звучит скорбная музыка. Гроб с телом уплывает. Собравшиеся быстро покидают крематорий. В зале задерживается один Борис.

Борис (радостно хлопая в ладони). Сдох, скотина! Сдох! Наконец-то!

Бодро выбегает за остальными.

Затемнение.

Сцена вторая

ПОМИНКИ

Занавес поднимается.

Особняк Вадима Альбертовича. Зал. Над ним нависает балкон второго этажа, к которому тянется лестница с перилами.

На обоих этажах висят картины: Пиросмани, Кандинский, Шагал, Пикассо и проч. Между ними воткнуты охотничьи трофеи — панты, рога и оскаленные пасти с клыками. В зале, на полу, лежит шкура марала.

Вперед вынесены кожаная мебель, стеклянный столик, жидкокристаллический телевизор и потрескивающий камин. На камине возвышаются фотография покойного с креповой лентой в рамке и урна с пеплом. В центре зала стоит накрытый гостиный стол. Вокруг него собрались родственники усопшего, а также Адвокат, Партнер по бизнесу и отец Сергий. У всех в руках рюмки с водкой.

Михаил. Ну-с. Надо как-то…

Глебушка. Отметить.

Михаил. Заткнись. Надо сказать что-то. Вроде как положено. Сергий, может, ты?

Мать. Не надо.

Михаил. Так ведь положено. Слова хорошие. Отец как-никак.

Глебушка. Вот именно, как-никак.

Мать (Глебушке). Сейчас из-за стола выйдешь!

Глебушка. Я, Карловна, не в том возрасте, чтоб ты мне указывала!

Михаил. Глеб, хватит! Надо сказать что-то.

Глебушка. Вот и скажи.

Михаил. Ком в горле. Я не знаю что. В первый раз ведь хороним.

Глебушка. А тебе бы папашкина десять раз на дню хоронить хотелось? Чтоб попривыкнуть?

Настенька. Ну можно хоть сегодня…

Лизон. А вот когда дядя Славик погиб, мы ничего не говорили.

Глебушка. Потому что и сказать было нечего. Его же после того, как вертолет взорвался, не нашли. Ни рожек, ни ножек. Да, Миша?

Михаил (нервно). А я тут при чем?

Глебушка. Да ни при чем. Ты всегда ни при чем. Собственно, и тут нам сказать нечего. Своего-то мы вообще сожгли. В печах крематория.

Лизон. Но ведь дядю Славика все равно погибшим признали. И поминки были. Но не помню, чтоб мы там говорили что-то.

Глебушка. Что ты помнить-то могла, после ганджубаса своего? Сидела, дура, хихикала все поминки.

Мать. Дети, хватит! Надо помянуть!

Глебушка. Так помянь!

Мать. Сказать что-то надо. (Обращается к Адвокату.) Юрий Владимирович, давайте вы. Скажите. Ну как вы умеете. Как на суде.

Глебушка (вытаращив глаза). Страшном. Адвокат дьявола.

Мать. Глеб!

Глебушка. Молчу, молчу.

Адвокат. Я вроде бы на похоронах все сказал.

Мать. Пожалуйста. Очень просим. Вы там про «предания» — красиво так… А то, видите, у нас как-то не получается.

Глебушка (ёрничая). В печали мы… Еще бы у нас получалось. Говорят-то о хорошем человеке, а у нас всеобщая ненависть. Родственный синдром, так сказать. Виноват, Карловна…

Адвокат. Насколько помню, на поминках обычно молча и не чокаясь.

Глебушка. Многих клиентов похоронил, Юрасик? Ночами не снятся?

Настенька начинает всхлипывать.

Глебушка. Во! Довели девку! Не переживай, Настурция, ща накатим, дальше пойдет как по маслу. Дележ наследства, взаимные обвинения. (Ко всем.) Все будет хорошо. Готовьтесь!

Мать. Про наследство позже.

Адвокат. После соответствующей процедуры.

Все. Какой это процедуры? (Ставят поднятые рюмки на стол.)

Адвокат. Наследство еще открыть надо.

Борис (резко подаваясь вперед). Что значит — открыть?

Адвокат. Так, как это законом регламентировано.

Мать. Поясните-ка, Юрий Владимирович.

Глебушка. О! Я же говорил! (Поднимает рюмку, залпом выпивает и кивает в сторону фотографии усопшего, стоящей на камине.) Спасибо тебе, папик, удружил.

Адвокат. Строго говоря, он тут ни при чем. Это требование закона.

Партнер по бизнесу. Так, а вот тут поподробней. (Тоже выпивает.)

За ним следуют остальные.

Глебушка. Ну что, между первой и второй? (Берет початую бутылку водки.)

Михаил. А… (Безнадежно машет рукой.) Наливай.

Глебушка (напевая, разливает всем по рюмкам).

Мы делили апельсин,

Много нас, а он один,

Эта долька — для ежа,

Эта долька — для стрижа,

Эта долька — для утят,

Это долька — для котят,

Это долька — для бобра,

А для волка — кожура.

Он сердит на нас — беда!

Разбегайтесь кто куда!

Мать. Перестань юродствовать!

Глебушка. Извини, Юрасик, тебе не хватило. Ща новую открою. Айн момент. Для волка.

Борис. Давай быстрее.

Глебушка. Не терпится лекцию про наследственное право послушать? (Открывает новую бутылку водки, наливает Адвокату.) Ты этот предмет в Кембридже закашивал, что ли?

Борис. Я не на юрфаке, а на экономическом учился.

Глебушка. Много папашкиных деньжат наэкономил?

Борис. Не твое дело.

Глебушка. Ну да, ну да… Наше дело тебя из английских скотланд-ярдов в невменяемом состоянии вытаскивать.

Борис. Ты вообще ничего не закончил. С трех факультетов вытурили, даже папа помочь не смог.

Глебушка. Ничё. Рублевка — мои университеты. А дипломы можно и в метро купить.

Борис. Что-то я тебя давно в метро не видел.

Глебушка. Что-то я тебя тоже. Майбах небось не влазит. Боковые зеркальца на эскалаторе застревают… И как ты только тогда уговорил себя до полицейского участка подвезти? В английском воронке.

Мать. Глеб, что ты говоришь такое? Не было этого. Какой полицейский участок?

Глебушка. Да? Не было? Забыла, как его повязали?.. Ширк-ширк в ноздри из стодолларовой купюры. Прям на барной стойке. Его, наверное, музей мадам Тюссо сильно впечатлил. С Палатой Ужасов.

Мать (хлопая ладонью по столу). Я говорю, не было ничего такого. Ты выдумываешь.

Адвокат. Каролина Карловна? Я чего-то не знаю?

Глебушка. Да всего… Я тебе сейчас расскажу. Помнишь, наш Борюсик недавно в Швейцарию лечиться ездил? Типа в санаторий. Ты думаешь, он горлышко застудил или синусит подхватил? Не-е-е… Это у Боряйлы аденоиды выпадать начали. Он частенько флакончик «Санорина» с пакетиком кокса путал… А в Англии у него вообще крышу сорвало, вот его Миша и летал вызволять из лап правосудия. Мы тебе, Юрасик, звонили, кстати. Только ты вне «зоны» (с упором) как всегда был.

Борис. Мама! Скажи ему!

Мать (Глебушке). Ты все сочиняешь! Боря в Англию по делам летал. А Миша с охраной в это время просто в Шотландии был. Замок нам смотрел. Слишком много пьешь, у тебя в голове все перемешалось.

Глебушка. А я на вас вообще трезвый смотреть не могу. На охранников так вообще без слез не взглянешь. До сих пор по дому в юбках шастают.

За кулисами раздается протяжный вой волынки. Все вздрагивают. Отец Сергий крестится.

Отец Сергий. Что сие?

Глебушка. Это некоторые в себя прийти не могут. Сотрясение одного мозга на двоих произошло.

Партнер по бизнесу. Послушайте, Глеб Вадимович, вы вроде бы тоже заинтересованы, чтобы про наследство узнать, а ведете себя как ребенок.

Партнер по бизнесу встает, расправляет затекшие мышцы, медленно прохаживается, рассматривает висящие на стенах картины, отходит и снова подходит. Задумчиво кивает головой, точно разговаривает сам с собой. Затем поднимается по лестнице наверх — разглядывает галерею картин на втором этаже.

Лизон (соглашаясь с Партнером по бизнесу). А он и есть ребенок.

Михаил. Недоросль он, а не ребенок.

Глебушка. Ага. Анфан террибль. Пьянь, дебошир и охальник. Что с меня взять-то? Младший брат. Дурачок.

Михаил. Давай уже, садись. Ду-ра-чок. Тут дело важное.

Отец Сергий (держа на излете вилку с рыбиной, обращается к Матери). Какое у вас замечательное серебро, однако же!

Мать. Николаевские.

Настенька. Фамильные, между прочим.

Глебушка. От папика папика папика.

Отец Сергий. В смысле?

Глебушка. От прадеда остались. Мы ж голубых кровей. Прямыми корнями в трон упираемся.

Отец Сергий (с удивлением). Странно. А я отчего-то полагал, что Вадим Альбертович исходом из брянских.

Борис. Забудьте.

Глебушка. Папик не так давно нам новую гинекологию выправил.

Отец Сергий. Вот даже как…

Партнер по бизнесу (перегибается через перила, обращается ко всем). Интересные работы. Не знал, что Вадик рисует. Только вот эти странные какие-то… с овцами и козами. Поместье какое-то? (Кивает на одну из работ.)

Настенька (вскидывая головку вверх). Это — Пиросмани! Великий примитивист.

Все поднимают головы и смотрят на Партнера по бизнесу.

Партнер по бизнесу (распрямляясь). Да? Ну не знаю, по-детски как-то… И вот это… (Делает пару шагов назад, склоняет голову, смотрит и так и этак, приближается, отходит.) Не пойму. Лицо? Жопа?

Настенька. Роман Андреевич, вы что? Это же Пикассо!

Партнер по бизнесу. Да ну? Забавно. Целое состояние, наверное?

Борис. Еще бы!

Партнер по бизнесу. Как по мне, так муть какая-то. Хоть и Пикассо. А вот эта очень ничего. (Показывает на огромную картину, любуется.) Жизненно. Семейная пара. Вечернее платье, фрак. Со вкусом. Чувствуется, мастер владеет кистью. Только вот при чем тут лошадь рядом?

Настенька (кричит вверх). Это на заказ! Мама, папа и Миша в гусарской форме.

Лизон (тоже кричит). На Венском балу в Манеже!

Партнер по бизнесу. А… то-то я смотрю, черты знакомые. Так это не лошадь?

Михаил (поперхнувшись). Это неудачная работа!

Партнер по бизнесу. Тоже Пиросмани?

Настенька. Нет! Это из новых! (С придыханием.) Гений.

Партнер по бизнесу. Хорошо. Но если это не лошадь, то зачем тут седло? Тем более вы сами про манеж говорили.

Настенька. Это не седло! Миша к нам как бы вполоборота повернут! Это левый эполет! Он символизирует преданность Отечеству!

Глебушка. Новый взгляд! Правый намеренно не показан — это преданность офшорам! Вы, Роман Андреевич, в какой стране живете? У нас по манежу уже давно не лошади скачут!

Партнер по бизнесу (задумчиво). У… Любил, конечно, Вадик деньги на всякую дрянь выбрасывать.

Борис. Это — вложения!

Партнер по бизнесу. Смотря во что… А это? (Показывает на картину — по размеру не уступающую «Венскому балу в Манеже» и висящую в центре галереи.) Воробей какой-то двуглавый. Или это утка? (Трогает багет.) В золотой раме.

Настенька. А вот это уже наш папа рисовал! Герб России!

Глебушка. Грачи прилетели!

Партнер по бизнесу. На заказ?

Настенька. Для души. Правда, здорово? У него много вариантов в мастерской висит. Эта просто самая любимая.

Глебушка. Поэтому он ее рядом с Пикассо и повесил. Я и Пабло. Инсталляция «Русские голуби мира»!

Мать. Да вы спускайтесь, Роман Андреевич, так очень тяжело общаться!

Партнер по бизнесу. А, этого… как его бишь… Ну, который нефтяные скважины рисовал?

Настенька. Малевича? К сожалению, нет.

Партнер по бизнесу. Жаль. Я бы приобрел.

Глебушка. Не переживайте, здесь всё — черный квадрат. (Обводит круговым движением руки интерьер особняка и присутствующих.) В том числе и «Грачи». Можете забирать.

Партнер по бизнесу (спускается, в задумчивости покачивает головой, возвращается на свое место, копошится вилкой в салате). Свежо, свежо… Оказывается, я Вадика-то и не знал толком. Надо же. Как бы художник, как бы коллекционер… А вообще, знаете… Гений, Настенька, говорите? А координаты у вас этого гения с новым взглядом есть? Я б себе тоже что-нибудь в этом роде заказал. Правда, у меня семьи нет. Но ведь можно, наверное, что-нибудь в этом духе? В полный рост, например. Аксельбанты там какие-нибудь, скромные.

Глебушка. В полный рост — это из гранита. На кладбище, от братвы. Аксельбанты мы поднесем.

Партнер по бизнесу. Глеб Вадимович, вы забываетесь. Если бы не мое уважение к вашему отцу…

Глебушка. Ну, всю Россию в асфальт не закатаешь, Роман Андреевич.

Настенька. Как, Роман Андреевич, вы не знаете этого художника?

Партнер по бизнесу. Настенька, я примитивный человек. Я нефть коллекционирую.

Глебушка. И скорлупой от Фаберже закусываю. Да?

Партнер по бизнесу (игнорируя Глебушку). Так что, Настенька, сосватаете мне этого портретиста?

Настенька. Обязательно, Роман Андреевич. Вам сейчас?

Партнер по бизнесу. Да нет, Настенька, после… как-нибудь…

Глебушка. Очень это по-деловому «да-нет» на поставленные вопросы отвечать. Вы подписывали этот контракт? «Да-нет». Вы голосовали за нового президента, который нам этот райский ад устроил? «Да-нет». Так вы «за» или «против»? А то мы что-то не можем вашу позицию разобрать. «Да-нет». Вообще странно, я думал, мы по другому поводу собрались. Помянуть, а не в искусствоведов играть. А, Карловна, или я не прав? Отца семейства вроде поминаем, или я что-то не догоняю по младости ногтей? В смысле, с пьяных глаз… Да? Нет?

Мать (быстро). Конечно. Мы и вправду отвлеклись. Давайте. Как Юрий Владимирович говорил — молча и не чокаясь. (Выпивает, машет ладонью перед открытым ртом.) Уф… (Официально.) Юрий Владимирович, слушаем вас. Вни-ма-тель-но… Глеб, заткнись.

Глебушка. Да ради Бога. Простите, отец Сергий, язык не подадите? Оскоромлюсь с вашего позволения. Ага. Да, да. Нет, нет. Спасибо, и майонезик.

Михаил (сквозь зубы). Кончай жрать в такое время.

Глебушка. А в какое — такое? Самое время. Поминки, закуска, родственнички, поп, адвокат, друг по игре в монополию. Роман Андреевич, не сочтите за труд — там семга и икорка около вас. Впрочем, где им еще быть.

Борис (зло). Дайте ему уже лохань какую-нибудь, пусть жрет!

Мать. Боренька, успокойся. Держи себя в руках. Юрий Владимирович, пожалуйста…

Глебушка (наваливаясь на семгу). По-жа-луй-ста… А то мы очень убиваемся из-за смерти кровиночки нашей.

Михаил (Глебушке). Еще слово, и я тебя урою.

Глебушка. Как дядю Славика? На Алтае? Хлоп, и нет вертолётика. Только ополоумевшие маралы по горам бегают. (Напевает.) А о-о-бла-а-ка-а, бе-ло-гри-и-вы-е лан-дша-а-фты-ы.

Адвокат. Простите?

Мать. Не обращайте на него внимания. Так что там про «открытие наследства»?..

Адвокат. Можно я в процессе, так сказать? А то весь день на ногах. С утра не ел.

Мать. Да, да, конечно.

Все едят и пьют.

Глебушка. Не вздумайте чокаться. А то воскреснет, не ровен час. Плакало ваше наследство тогда.

Настенька. Ну почему ты такой? Откуда в тебе столько ненависти? Что он тебе сделал?

Глебушка. Ничего, Настурция. Ничего он мне не сделал. Вообще. Вот поэтому… Тебе поподробней? С детства начать? Отрочества? Юности? Это ты там в своих классиках доморощенных сидишь, в достоевщине и горьковщине этой, вот и сиди… читай, мусоль страницы. С Данко, вырывающим сердце, и прочими киборгами… А мы тут — в реальности. С акциями и киллерами. Прости, Мишаня, не хотел… Это тебе не сердце вырвать, тут до кишок пробирает.

Адвокат. Михаил?

Михаил. Да, Владимирыч.

Адвокат. Мне кажется или?.. Или Глеб Вадимович на что-то намекает, чего я не знаю. Я все-таки ваш семейный адвокат.

Михаил (набычившись). Адвокат или прокурор?

Адвокат. Понимаете, мне бы просто не хотелось, чтобы потом всплыли некие неучтенные нами обстоятельства, а мы бы оказались не готовы к защите.

Глебушка. Мы тебя обязательно во все обстоятельства посвятим. Потом. Опосля.

Адвокат. Просто странно, я ваш адвокат, а узнаю…

Михаил (нервно). Это все домыслы Глеба! Я к этому не причастен.

Глебушка (жует). Ага… Как же, домыслы.

Адвокат. Как угодно, конечно. Но мне бы хотелось прояснить ситуацию. А то как-то… я все время обо всем последний узнаю.

Глебушка. Это нормально. Хороший адвокат должен быть в неведении. Тогда защита лучше строится. Главное, вначале адвокату лапшу на уши повесить. А уж потом он ее присяжным вешает. Переходящее знамя лжи. Ушной серпантин.

Адвокат. Каролина Карловна, может, вы проясните ситуацию? Мне бы все-таки хотелось некоторой ясности, что ли.

Мать. Юрий Владимирович, не отвлекайтесь. Будет вам ясность. Некоторая… Вы еще не поели? А то мы ждем вас. Нет? Тогда, попробуйте, пожалуйста, фаршированную голову щучки.

Глебушка (показывая на рыло кабана, висящее на стене). Лучше свиньи.

Мать. Извините его, Юрий Владимирович. Вы ж знаете, он язык за зубами держать не умеет.

Михаил. Вот именно. Такой язык неплохо бы отрезать и в холодец закатать.

Глебушка (смеется). Отравиться не боишься? (Высовывает язык изо рта, испускает дух, словно удавленник.) А-а-кхе-кхе…

Михаил. Тебе семь собак поставь — всех перелаешь.

Глебушка. Вас перелаешь, как же. С вами только одним методом бороться можно. Собаколовами. С электрошокерами.

Настенька. Мерзавец! Когда же ты замолчишь?!

Глебушка. Синий чулок с перекошенным швом! Не буянь. Возьми вон какое-нибудь «Преступление и наказание» и захлопнись в своем книжном чулане. А еще лучше «Гамлета» полистай — там вообще все дохнут.

Настенька. Хоть бы Шекспира не трогал!

Глебушка. Его тронешь, как же.

Лизон. Ну ко-ро-че… Заманали уже все. Чё там с бабками?

Глебушка. Во! Деловой подход, Лизон. Уважуха и респект. Чувствуются папашкины гены. Давай, Юрасик, вещай! Кому из нас яхта, а кому — кормовая часть.

Мать. Мишенька, разлей, пожалуйста.

Михаил разливает.

Мать. Ну-с?

Все поднимаются с рюмками в руках. Молча выпивают.

Глебушка. Шоб усе там были!

Партнер по бизнесу начинает кашлять.

Глебушка. Привыкайте, Роман Андреевич. Вы нас еще плохо знаете.

Мать. Юрий Владимирович? (Жестко.) Поели? (Адвокат кивает.) Вам слово.

Глебушка. Попросим, господа, попросим! (Аплодирует.) Пьеса «Дележка».

Михаил (поднимается, поправляет галстук, поворачивается к Глебушке). За-а-а-аткни-и-исссь!

Глебушка. Ёптить! Кто чувака с мегафоном пустил?

Настенька. Ну по-жа-луй-ста…

Глебушка. Хрен с вами… Отец Сергий, что вы там чавкаете все время? Чавкать в притоне… в смысле в приходе будете, с маленькими мальчиками.

Отец Сергий (не отрываясь от тарелки). К православию сие не имеет никакого отношения. Это к католическим прихвостням, веру в Бога нашего испоганившим.

Глебушка. Да ну брось ты, все вы одинаковые. Креста на вас негде ставить.

Отец Сергий. Вот на Соборе…

Глебушка (перебивая). Хрен, говорю, батюшка, подайте… Серег, ну дай тарелку, чё ты, как при голодоморе, нажраться не можешь.

Отец Сергий передает соусницу.

Глебушка (принимая соусницу). Спасибо, храни тебя Дева Мария и младенец Иисус.

Отец Сергий. И тебя, сын мой.

Глебушка (через стол лезет к отцу Сергию обниматься). Папаня воскрес! Воистину! Верую!

Михаил молча хватает Глебушку за плечи. Встряхивает. Сажает на место.

Адвокат. Я начну?

Мать. Да! Пора бы уже!

Михаил (держит перед лицом Глебушки кулак; Адвокату). Начинай.

Адвокат встает из-за стола. Поправляет костюм, важно прохаживается.

Глебушка (восторженно). Хорош! (И тут же получает в нос от Михаила). Отвали!

Михаил (садится на свое место). Сиди тихо! Я предупредил.

Адвокат (чеканя шаг). Законодательство Российской Федерации предусматривает…

Глебушка (потирая нос). Восемь лет с конфискацией! (Михаил вскакивает.) Все, Мишань, молчу. Пять условно. (Завязывает рот пальцами на невидимый замок.)

Адвокат. Так вот, законодательство Российской Федерации, а в частности, часть третья, раздела пятого Гражданского Кодекса Российской Федерации…

Глебушка. Как-то ты на Российской Федерации сильно зациклился, можно по существу? А то мне это Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации напоминает. Масло масленое.

Лизон. Это еще чё за фигня?

Глебушка. Это здание такое — на Большой Дмитровке. Очень элитарный крематорий напоминает. Роману Андреевичу должно быть хорошо знакомо. А, Роман Андреевич?

Михаил. Глеб!

Глебушка. Слушаюсь и повинуюсь!

Мать. Да, Юрий Владимирович, если можно, без Российской Федерации. Пожалуйста.

Глебушка. А то нас от нее мутит. Миша, заметь, я ничего особенного не сказал.

Михаил. На вот… (Наливает в фужер водку, силой вставляет ему в руку.)

Глебушка. Другой разговор. (Встает, поднимает фужер.) Ну, за Родину! Молча. Не чокаясь. (Выпивает, закусывает.)

Борис. Угомонись уже!

Глебушка (плавно садится). Ок.

Адвокат. Так вот. В соответствии со Статьей 1111…

Лизон. Класс!

Адвокат (удивленно). Простите? Что — класс?

Лизон. Ну эти, единички.

Глебушка. На блатной номер козырного катафалка просятся.

Борис (Михаилу). Плесни ему еще.

Михаил (наливает в фужер). Пей.

Глебушка. Без вас не буду. Вы ж моя кровиночка. Наркоманы, киллеры, адвокаты. Если пить, то всем вместе.

Мать. Ну что с ним делать! (Михаилу.) Налей всем тогда уж.

Михаил снова разливает.

Глебушка (Матери; мистическим голосом). На Алтай меня, Карловна! На Алтай! К маралам — в горы, в снега. И поглубже. (Встает.) А теперь предлагаю выпить за курорты!

Мать. Глеб, не порти поминки наконец!

Глебушка. Интересно, а как их еще испортить можно?

Михаил. Например, голову кому-нибудь отрезать.

Глебушка. О, я погляжу, у старшого чувство юмора прорезалось.

Михаил. Ты еще не знаешь, как я шутить умею.

Глебушка. Дядя Славик уже узнал, ему хватило. (Выпивает второй фужер.) Ух! Ну, Юрасик, (нетрезво машет рукой) давай лицедействуй!

Адвокат. Каролина Карловна, если меня постоянно будут перебивать…

Мать. Юрий Владимирович, потерпите, скоро уже не будут. Я его знаю.

Глебушка (пьяновато). Э… не… всю федерацию не напоишь… гри, авокадо!

Адвокат (откашливаясь). В соответствии со статьей… иными словами, наследование осуществляется по закону и по завещанию.

Лизон. Ну, это даже я знала.

Глебушка. Во! В семье юрист родился. Предлагаю отметить это событие минутой молчания и залакировать! (Встает, опускает голову.) Михаил! (Щелкает пальцами, как официанту.) Беленькой, с росой!

Михаил. Сам нальешь.

Глебушка. Слушай, Юрасик, чему тебя на твоем юрфаке вообще учили, если у нас это даже Лизон знает?

Мать. Дальше, Юрий Владимирович, дальше. Не обращайте на него внимания. Он просто пьян.

Глебушка. Да, Юрасик, продолжай. Мы все затаили дыхание и потираем ручонки в преддверии, так сказать, дележа… (Трет ладони, хватает бутылку водки, наливает себе в фужер.)

Адвокат. Ну вот… В соответствии с Гражданским Кодексом наследники по закону призываются к наследованию в порядке очередности…

Глебушка. Российской Федерации…

Адвокат. А?

Глебушка. Гражданским Кодексом Российской Федерации. А то мы решим, что ты на западную разведку работаешь.

Адвокат. Я? На разведку?

Глебушка. Почему нет? Нормально платят небось. Или тоже во время кризиса экономят? На шпионах.

Адвокат. Что вы говорите такое, Глеб Вадимович? Я, и на разведку. Я присягу давал, между прочим! Чтить! Конституцию, Кодекс профессиональной этики адвоката!

Глебушка. эР-эФ, надеюсь?

Адвокат. Да, эР-эФ!

Глебушка. А, ну тогда я за наших шпионов спокоен.

Борис. Юра, что вы с ним разговариваете?! Он же больной на всю голову.

Глебушка. Я на всю федерацию больной. (Выпивает.)

Адвокат (Глебушке). Я могу продолжить?

Глебушка. Давай, авокадо, продолжай.

Адвокат. Каролина Карловна, я бы попросил оградить меня в вашем доме от оскорблений…

Глебушка (Борису). И синусита… Да, Боряйла?

Мать. Все, мое терпение лопнуло! Еще одно слово, Глеб, и я позову охрану.

Глебушка. Зови! Мы на троих накатим.

Мать. Я предупредила.

Борис. Давно пора, мама!

Мать. Юрий Владимирович…

Адвокат. Ну, если Глеб Вадимович не будет нам мешать… (Смотрит на Глебушку, тот молча ему подмигивает.) Значит, ситуация следующая. Как я говорил ранее, наследники по закону призываются к наследованию в порядке очередности… Наследники каждой последующей очереди наследуют, если нет наследников предшествующих очередей, то есть если наследники предшествующих очередей отсутствуют, либо никто из них не имеет права наследовать, либо все они отстранены от наследства, либо лишены наследства, либо никто из них не принял наследства, либо все они отказались от наследства. Всего существует семь очередей…

Лизон. Бли-ин! Я запуталась!

Глебушка. А ты думала. Это тебе не в бутик съездить или в Милан на выходные слетать. Принятие наследства — дело тонкое и хлопотное. Вот если мы очередь с утра займем…

Адвокат. Каролина Карловна…

Мать. Лёнчик! Беня!

В зал вваливаются два охранника. На них шотландские килты с пряжками и ремешками, вязаные белые гольфы до колена и береты с лентами. Один из них держит волынку.

Глебушка. Во, наши дудочники явились. Поддув! Вентиляция! Свежесть!

Лёлек. Слушаем вас, Каролина Карловна.

Мать (показывает на Глебушку). Выведите его отсюда.

Охранники направляются к Глебушке.

Болек (поправляя волынку). Come on, Глеб Вадимович.

Глебушка. Карловна, ты чего? Я же по делу высказался.

Мать. Я тебя предупреждала.

Глебушка. Но я тоже послушать хочу. Э, Юрасик, что там у нас с недопущением к наследству?

Мать. Либо ты молчишь, либо тебя уводят.

Глебушка. Молчу. (Охранникам.) Расслабьтесь, ребята.

Мать. Свободны, мальчики.

Болек и Лёлек уходят.

Партнер по бизнесу (провожая охранников взглядом). М-да. Впечатляет. Это ж до какого состояния себя надо довести, чтобы юбку напялить.

Глебушка (пожимая плечами). Шотландия — страна чудес. (Пауза.) И непуганых олигархов, кстати. Возьмите себе на заметку.

Партнер по бизнесу. Зачем это?

Глебушка. Пригодиться может. Кто вас там пасущегося на лугах искать будет? Да еще в юбке?

Партнер по бизнесу. Ерунду говорите, Глеб Вадимович.

Борис (Адвокату). Так что там с очередями? У нас людей столько нет, чтоб в семи очередях стоять.

Адвокат. Могу вас обрадовать. Вы все в одной. В первой.

Михаил. А кто за кем?

Адвокат. Наследники по закону, а именно дети, супруг и родители наследодателя, наследуют в равных долях. А значит, выражаясь бытовым языком, все стоят вместе.

Глебушка (поднимая палец вверх). Хорошо не сидят… (Осекается.) Понял, понял, Карловна. Ладно, я по делу. (Набрасывается на Адвоката.) Так что ж ты нам тут про семь очередей впаривал?

Мать. Да, Юрий Владимирович.

Адвокат (замешкавшись). Я привык скрупулезно подходить к поставленным вопросам. Иначе не был бы адвокатом вашего покойного супруга и батюшки.

Мать. Юрий Владимирович, мы вас очень уважаем, поверьте, но нельзя ли как-нибудь поконкретней? К нам остальные очереди как-нибудь относятся?

Адвокат. Полагаю, что нет. Поскольку наследники последующих очередей наследуют, когда нет наследников первой очереди. Скажем, наследниками второй очереди по закону являются полнородные и неполнородные братья и сестры наследодателя, его дедушка и бабушка как со стороны отца, так и со стороны матери. А вот наследниками третьей очереди, если нет наследников первой и второй очереди, являются полнородные и неполнородные братья и сестры родителей наследодателя. Дяди и тети наследодателя…

Лизон. Жесть! Ни фига не понятно!

Отец Сергий. Братия и сестры! (Тянется к бутылке.)

Глебушка. Одобрям! Серег, не возжелай рюмки ближнего своего. И мне плесни… Христа ради.

Лизон. Что-то я не догоняю. Как это — «неполнородные братья»?

Глебушка. Это как мы. Как бы родные.

Адвокат. Нет, Глеб Вадимович, «неполнородные» — это…

Мать. Подождите, Юрий Владимирович. Не надо. Мы уже все поняли, что дальше безумие начнется. Еще несколько очередей я не выдержу. Давайте к первой вернемся.

Адвокат. Ну если по делу… поскольку у Вадима Альбертовича родители давно скончались, то вы по закону должны были бы наследовать в равных долях.

Глебушка. Нам еще тут бабушки с дедушкой не хватало.

Мать. Леонид! Бенедикт!

Входят Болек и Лёлек.

Глебушка (кивает на Адвоката). Выведите его отсюда.

Болек. Sorry, Каролина Карловна?

Мать. Ладно, свободны…

Болек и Лёлек уходят.

Мать (Адвокату). Я ослышалась или вы сказали «должны были бы»?

Михаил. Да, кстати?

Борис. Кстати, да.

Пауза. Все смотрят на Адвоката.

Адвокат. Дело в том, что Вадим Альбертович неделю тому назад составил завещание.

Пауза.

Глебушка. Сожгите меня!

Михаил. Как завещание?!

Мать. А я почему не знаю?

Борис. Юра, мы же договаривались!

Партнер по бизнесу (откидываясь на спинку стула). Так, так… Это уже интересно.

Лизон. То есть… он как угодно поделить мог? Наследство типа?

Глебушка. Лизон! Отлично информацию перевариваешь. (Настеньке.) Тень отца Гамлета живее всех живых.

Настенька (обращается к фотографии с креповой лентой). Папа?!

Мать (Борису). О чем это вы договаривались?!

Борис. Так, ни о чем…

Мать. Как это ни о чем?! Я же слышала! Что это вы за нашими спинами за переговоры переговариваете?! Юрий Владимирович?!

Глебушка. О, началось! Сергунь, плесни пять капель. Для сугреву. Во спасение душ наших.

Адвокат. Вы не так поняли, Каролина Карловна.

Мать. Все я так поняла! Вы нас облапошить собирались! Борис?

Михаил (хрустя пальцами). Можно я?

Борис. Мама… Миша…

Мать. Он тебе информацию сливал, что ли?

Адвокат. Каролина Карловна, да как вы…

Мать. Что — как? Что это за договоренности? Леонид! Бенедикт!

Входят Болек и Лёлек.

Болек и Лёлек (хором). Something wrong?

Мать. Вот этого вот. (Показывает на Адвоката.) Потолкуйте с ним.

Болек. No problems, Каролина Карловна. (Подходят к Адвокату, берут его под руки.) Это мы завсегда.

Глебушка (хлопая в ладони). Началось!

Михаил. Э-э… так мы вообще никогда ничего не узнаем. Ма, дай я. Я — аккуратно.

Болек и Лёлек в замешательстве.

Адвокат (быстро-быстро). Каролина Карловна, я вам сейчас все объясню.

Мать. Попытайтесь. Отпустите его. Ну? Я вас слушаю!

Адвокат. Дело в том, что ваш сын, Борис…

Мать. Я знаю, чей он сын. Дальше!

Адвокат. Он просил меня, чтобы на случай, если Вадим Альбертович захочет завещание составить, ну, чтоб я его проинформировал в некотором роде.

Глебушка. За некоторую мзду… так?

Мать. Это еще зачем?

Адвокат (смотрит на Бориса, тот в страхе таращит глаза и мелко трясет башкой). Ну просто…

Борис (мямлит). Мам, ну я хотел, чтоб во всеоружии, так сказать…

Мать. Для чего?

Борис (заикаясь). Чтоб во всеоружии…

Мать. Я прекрасно слышу! Зачем?!

Борис. Просто… вот…

Мать. В нашем деле просто не бывает! Жду ответа!

Борис. Я тебя проинформировать хотел, если что не так…

Мать. Так что ж не проинформировал?!

Борис. Так я и не знал! Мне Юра ничего не передавал.

Мать. Так… (Адвокату.) Почему не проинформировали моего сына?

Адвокат. Так ведь тайна. Адвокатская.

Мать. Так вы же договаривались!

Адвокат (не выдержав). Так он и не заплатил!

Мать. Ну все понятно…

Болек. Большие sorry, конечно. Но чё нам делать, Каролина Карловна?

Мать. Вы еще здесь? Пошли вон! Я на вас, олигофренов, смотреть не могу!

Болек и Лёлек, понуро опустив головы, уходят. Болек дудит в волынку.

Глебушка (подходит к Адвокату, похлопывает его по плечу). Классный у нас семейный адвокат. Не продажный, честный. Чё там в вашем кодексе пишут? (Направляется к камину, подхватывает серебристую кочергу.)

Адвокат. Бес попутал.

Отец Сергий (тянется к жратве, по ходу утаскивает «фамильного» серебра ложечку). Покайтеся…

Адвокат. Ну так я ведь и не сказал ничего, с другой стороны…

Глебушка. Ну а совесть там… Честь и достоинство. Профессиональная этика. Как, не крякают? (Похлопывает себя кочергой по ладони.)

Мать. Глеб, ты за старое?.. Итак, Юрий Владимирович. Что там с этим завещанием?.. Чёрт тебя побери! (Обращается к фотографии с креповой лентой.) Живой был — жизни никому не давал, так еще и после смерти всем покоя из-за него нет!

Отец Сергий. Побойтесь Бога, Каролина Карловна!

Партнер по бизнесу. О покойнике или хорошо, или ничего.

Мать. Ой, сидите вы там оба, честное слово! Вас еще не хватало! Так что там с завещанием? Как оно вообще появилось? Его же нотариус вроде бы заверяет.

Адвокат (боязливо кивает в сторону ушедших охранников). А вы их не позовете?

Мать. Смотря на содержание, которое вы нам тут изложите.

Адвокат. Можно я тогда… (Подбегает к столу, наливает рюмку водки, залпом выпивает.)

Глебушка. Чувствую, мы скоро наших Чука и Гека увидим. (Начинает размахивать кочергой в разные стороны.)

Лизон. Давайте уже скорее. Сколько можно резину тянуть.

Настенька. Боже, какие же вы все звери!

Мать. Глохни, рыба!

Настенька (вскакивает, направляется к камину, разворачивает фотографию Папика лицом к стене). Я не могу, чтобы папа видел этот позор!

Мать. Поверни обратно! Я сказала, поверни! Пусть видит, что натворил!

Настенька неохотно подчиняется, разворачивает фотографию, но ставит ее немного боком.

Адвокат. Я еще одну, можно? (Быстро наливает, выпивает и отбегает подальше от остальных.) Тут такое дело. В общем… завещание закрытое. (Пятится назад.)

Братья (хором). Это еще что за хрень?

Мать (орет). Ле-о-о-ни-ид!

Влетают Болек и Лёлек. Юбки-килты на них развеваются.

Адвокат (быстро). Я постараюсь объяснить. Только вы меня не перебивайте, если можно…

Мать. Точно?

Адвокат (быстрее быстрого). Да, да…

Мать (охранникам). Свободны.

Болек. Это — welcome. Это — пожалуйста.

Болек и Лёлек уходят.

Адвокат. Неделю назад Вадим Альбертович вызвал меня к себе в больницу. Он тогда очень плохо себя чувствовал.

Мать. Мы в курсе. Ближе к делу!

Адвокат. Ну вот… А я, значит, после процесса только… Моего подзащитного неправомерно осудили за уход от налогов. Девять лет колонии общего режима дали.

Партнер по бизнесу (заметно вздрагивает). Сколько? Девять?

Адвокат. Заказное дело. Мы уже обжаловали.

Глебушка. Толку-то. Делиться надо. (Замахивается кочергой; делает вид, что играет в гольф.) Вас, Роман Андреевич, это тоже непосредственным образом касается. А то они вначале в гольф все вместе играют, а потом проигравшие у них в лунках сидят. Дистанционная дружба типа.

Партнер по бизнесу начинает нервно накладывать в тарелку все без разбора.

Глебушка. Наедайтесь впрок. Там, говорят, фуршеты не ахти.

Адвокат. Мы надеемся на справедливый процесс. Задействовали СМИ.

Глебушка. Это вы зря сделали. Еще добавят годков «адцать», с конфискацией. (Цитирует Островского.) Ибо — «упадает чиновничество»…

Мать. Юрий Вла-а-адимирыч, можно без ваших отступлений? Я вас умоляю просто.

Адвокат. Простите… Ну вот, а Вадим Альбертович, он болел…

Мать. Да вы что, издеваетесь?! Мы знаем, что он болел! (Машет рукой в сторону фотографии с креповой лентой.) Не болел бы, мы бы тут не сидели!

Адвокат. А, ну да… ну так вот… а по закону есть такое понятие как «закрытое завещание».

Глебушка. Задрал уже, авокадо! (Зовет охранников.) То-о-о-м! Дже-е-рри! (Оказывается позади Адвоката, замахивается кочергой.)

Никто не выходит. Лизон прыскает.

Михаил (Борису). Как он дела выигрывает в судах? Ума не приложу.

Борис. Он же сам только что сказал, что проигрывает.

Мать. Так, быстро заткнулись все! Дальше!

Адвокат. Статья тысяча…

Мать. Без статей!

Адвокат (растерянно разводит руками). Но без статей нельзя.

Мать. Хорошо, без цифр тогда!

Глебушка. Я знаю, он судей измором берет. (Делает вид, что бьет Адвоката кочергой по затылку.)

Лизон смеется в голос.

Мать (Адвокату). Вы родите, наконец, что-нибудь дельное?!

Глебушка. Жабу, например, или выхухоль.

Адвокат. Я стараюсь.

Глебушка. Поднатужьтесь. Сейчас родится юридическая чувырла.

Мать. Леони-и-и…

Высовывается голова Лёлека. Над ним нависает башка Болека.

Болек (вытаскивая хобот волынки изо рта). Yes, Mam?

Мать (безнадежно машет рукой). А, ладно…

Михаил (Адвокату). Соберитесь уже, наконец!

Адвокат. Я пытаюсь… Дело в том, что законодатель предусматривает право завещателю совершить закрытое завещание.

Глебушка. Роды закончились выкидышем.

Борис. Мы, по-моему, с чего начали, тем и закончили.

Михаил. Ну и с чем его едят, завещание это?

Глебушка. С самим завещателем, надо полагать.

Мать. Юрий Владимирович, вы — идиот? Вы смерти нашей хотите?

Глебушка. Как знать, может, и хочет. Вдруг ему по этому завещанию все после нашей смертушки и обломится.

Адвокат. Глеб Вадимович, ну как вы можете… Понимаете, смысл этого завещания, он как раз в названии и кроется. Оно — закрытое.

Лизон. Ну и чё, так откройте!

Адвокат. Объясняю подробнее.

Глебушка. Пипец, мы попали. (Играет в гольф.)

Мать. Ладно, слушаем… Глеб! Поставь, наконец, эту кочергу на место!

Глебушка (плаксиво). Я еще не со всеми мальчиками в гольф поиграл. Не все мячики в лунки забил.

Мать. Поставь, я сказала!

Глебушка возвращается к камину, нехотя ставит кочергу на место.

Мать. Юрий Владимирович… в сотый раз… итак?

Адвокат. Дело в том, что завещатель имеет право совершить завещание, не предоставляя при этом другим лицам возможности ознакомиться с его содержанием… В том числе и нотариусу.

Партнер по бизнесу. Как же его заверяют в таком случае?

Адвокат. При свидетелях. Понимаете ли, есть определенная процедура. Завещатель собственноручно пишет завещание, подписывает и в заклеенном конверте передает нотариусу в присутствии двух свидетелей, которые на конверте ставят свои подписи. Этот конверт в свою очередь тоже запечатывается в присутствии свидетелей в другой конверт, на котором уже нотариус делает соответствующие надписи.

Партнер по бизнесу. Не можем мы без русских матрешек.

Лизон. Прям яйцо Кащея получается.

Глебушка. Ну а дальше что? В асфальт оно закатывается, что ли, чтобы наследникам сюрприз сделать?

Адвокат. Дальше просто. По представлении свидетельства о смерти завещателя нотариус не позднее чем через пятнадцать дней со дня представления свидетельства вскрывает конверт с завещанием в присутствии не менее чем двух свидетелей и пожелавших при этом присутствовать заинтересованных лиц из числа наследников по закону. Дальше уже идут формальности. Вот. У меня все.

Мать. И кто этими двумя свидетелями был? Дайте-ка отгадаю… Архаровцы наши?

Адвокат. Ну да… Леонид с Бенедиктом.

Мать. И вы хотите сказать, они завещания не читали?

Адвокат. Ручаюсь.

Мать (пристально вглядываясь в лицо Адвоката). А вы?

Адвокат. И я. Оно же — закрытое.

Мать (подзывает его пальцами правой руки). Так, Юрий Владимирович, все понятно, давайте конверт сюда.

Адвокат. Так у меня его нет.

Мать. Вы в больнице были?

Адвокат. Да.

Мать. Давайте сюда завещание. Быстро.

Адвокат. Так я ж говорю — оно у Исаака Иосифовича.

Глебушка. Это еще что за вепрь такой?

Адвокат. Нотариус… наш. Меня Вадим Альбертович вызвал и попросил, чтоб я с ним связался. Исаак Иосифович тут же приехал. Вообще-то завещание может и главврач больницы заверить, но тут такое дело серьезное. Нестандартное. Да и Вадим Альбертович человек все-таки не последний. С активами.

Михаил. Не очень понятно, а зачем тебя было вызывать? Взял бы он Исаака и вызвал. Напрямую.

Адвокат. Но Исаак, он в некотором роде мой, а не ваш.

Глебушка. Понятно. Рука руку моет.

Адвокат. Просто ваш папа всегда проявлял щепетильность в таких вопросах.

Глебушка. Папкин? Щепетильность? Да он кого угодно кинуть мог. Начиная от федерации… Скажешь тоже.

Партнер по бизнесу. Ну, в этом и есть щепетильность.

Мать. Тогда звоните, Юрий Владимирович.

Адвокат. Куда?

Мать. Исааку вашему. Или вы думаете, я пятнадцать дней буду ждать? Вы же сами сказали, что нотариус ваш.

Адвокат. Ну да. В некотором роде.

Мать. Звоните.

Адвокат. Не могу.

Глебушка. Деньги на мобиле кончились? Коллегия адвокатов не компенсирует?

Адвокат. Не в этом дело.

Мать. А в чем?

Адвокат. Он в отъезде. Сейчас же Новый год и Рождественские праздники. Нотариальная контора только в середине января откроется. А куда он уехал, я понятия не имею.

Борис (хлопая себя по коленям). Твою мать!.. Извини, мама… Мы же и забыли совсем!

Михаил. Что же делать?

Мать (жестко). А замов у него нет?

Адвокат. Это только нотариус может сделать. Да и закрылись они… еще в католическое Рождество.

Глебушка. Нравится мне наша страна! Месяц бухаем, потом на кризисы жалуемся!

Мать. А контора где?

Адвокат. В центре. Около Василия Блаженного.

Мать (задумчиво постукивает костяшками пальцев по столу). Значит, так! (Вытягивает указательный палец в сторону Адвоката.) Ноги в руки, и чтоб через час блаженное завещание лежало у меня на этом столе.

Адвокат. Но это незаконно, Каролина Карловна!

Мать. Леони-и-ид!

Молча входят Болек и Лёлек.

(Охранникам). Дело есть. Съездите с этим прохиндеем в одно место, он покажет. Надо будет одну конторку почистить.

Болек. Cleaning?

Мать. Вроде того. Он объяснит по дороге. Только, умоляю, переоденьтесь во что-нибудь приличное, а то вся милиция ваша будет.

Болек. Never mind, Каролина Карловна!

Охранники уносятся. Из-за кулис раздается вой волынки.

Адвокат. Каролина Карловна, вы меня под статью подводите!

Мать. Все будет нормально (поворачивается к картинам; переходит на «ты») — сделаешь дело, получишь Шагала.

Глебушка. Лучше «Грачей» ему папкиных предложи.

Адвокат (в некотором замешательстве). Но если так, то я бы Кандинского предпочел. Он лучше на Сотбисе идет.

Мать. Не вопрос. Я все равно в этой ереси и загогулинах ничего не понимаю. Всё, давайте, в темпе.

Борис (подхватываясь). Я проконтролирую.

Мать. Сиди дома. Ты уже проконтролировал. Пусть Миша съездит. (Михаилу.) Только не высовывайся там особенно.

Партнер по бизнесу. О! Вы меня заодно до дома не подбросите? Я бы у вас свою машину оставил, а то выпил немного. А водитель еще на католические в свою Польшу к родственникам умотал. Приходится теперь самому баранку крутить — молодость вспоминать. (Усмехается.) Времена, конечно, были.

Глебушка. Что, глобалист, удочки сматываете?

Партнер по бизнесу. Да нет, устал просто. Да и Новый год скоро, подготовиться надо. Отдохнуть перед праздниками.

Глебушка. Устали очень? «Да-нет» — отдохнуть просто…

Отец Сергий (вытирая длани о скатерть). И меня, милостью божьей…

Все поднимаются.

Мать. А вы поместитесь?

Михаил. Болек же на джипе.

Мать. Ну, Бог в помощь. Только осторожней, гололед все-таки. Роман Андреевич, отец Сергий, на Новый год, а? Приходите. В узком кругу посидим.

Адвокат. А…

Мать. С вами разговор позже будет. Отец Сергий, помните, что вы мне обещали?

Отец Сергий. Ну вообще сие не принято. Но за вспомоществование церкви и прихожанам…

Мать. Порадуйте нас. Сюрприз всем будет. Я уж и забыла, что Новый год на носу, за всей этой кутерьмой… А у вас фактура, образ. Вылитый Николай Угодник.

Отец Сергий. Вы мне льстите.

Глебушка (обращаясь к отцу Сергию на «вы»). Да, да, приходите, батюшка. У нас ряженые будут. Фрики там всякие — новогодние. (Делает круговое движение рукой, показывая на присутствующих.) Ну а от нас вспомоществование… (Подмигивает отцу Сергию.) Не побрезгуете ли Пиросмани? Желтком от Фаберже не оскоромитесь ли?

Михаил (Глебушке). Тормози уже.

Глебушка. Приходи, Сергунь. А то без тебя как-то бесово. (Убегает к столу, ставит на поднос рюмки, разливает водку.)

Мать. Так будете, отец Сергий?

Отец Сергий (осеняя крестным знамением). Всенепременно. Храни вас Господь, святую женщину!

Партнер по бизнесу (целуя ручку). Всего хорошего, Каролина Карловна.

Глебушка (с подносом). Ну так давайте — на посошок! На великое дело идете, господа! Завещание по законодательству эР-эФ вскрывать!

Все выпивают на посошок, удаляются. Остаются Мать, Борис, Глебушка, Настенька и Лизон.

Лизон. Может, телик посмотрим?

Включает телевизор. Щелкает с канала на канал.

О! (На одном из каналов идет второсортное юмористическое шоу.) Щас поржем!.. Мамуль, а о чем ты с нашим пресвятым Сержем договаривалась? Чё-то я не воткнула.

Мать (стоит около какой-то картины). На Новый год узнаешь…

Лизон. Ну ладно… (Смотрит телевизор.)

Мать (склонив голову набок). Пикассо… Прав Роман Андреевич. Это ж надо так лица испоганить!

Глебушка. Какими увидел, такими и написал. Великий прохиндей.

Настенька начинает собирать посуду. При этом тихо плачет.

Мать (Настеньке). Оставь. Завтра Зойка уберет.

Настенька. Мам, я сама хочу. Отвлекусь хоть.

Мать. А, делай что хочешь… И кончай слезы лить!

Глебушка (предлагает Борису выпить). Давай, Боряйла… Молча. Не чокаясь.

Разливает. Выпивают.

Борис (недоуменно). Совершенно не понимаю, какой смысл Юрасику было выносить нам мозг наследниками по закону, если имеется закрытое завещание?

Глебушка. Ты что, дурачок? Это ж консультация. Время тик-так, тик-так. Денежка в карман — дцзынь-дцзынь… Адвокаты — они же не юристы, а профессиональные вешатели лапши. Ты думаешь, им судебные процессы нужны? Делать им больше нечего. Им клиент нужен. Жирный и тупой. Типа тебя. Экономист ты наш доморощенный.

Борис. Сам ты!.. Гнать его надо.

Братья садятся за стол, выпивают, закусывают. Лизон смотрит телевизор, хохочет. Мать продолжает рассматривать картины. Настенька, всхлипывая, убирает со стола посуду.

Глебушка (направляется к камину). Хотите хохму? Я недавно в одном журнале прочел, что в Ша и Европе научились химическим способом из человеческого пепла выводить карбон. А потом знаете что из него делают? Никогда не догадаетесь.

Борис. Что?

Глебушка. Его под большой температурой превращают в бриллиант.

Мать (растопырив пальцы, задумчиво рассматривает руку). Серьезно?

Глебушка. Ага, ты подумай. Можно кулон сделать. Пепел Клааса стучит в мое сердце! (Бьет себя кулаком в грудь.)

Борис. Перестань. Неостроумно.

Глебушка. А тебя что, больше романтика кладбищ привлекает? Или какие-нибудь новые технологии? Например, как их там? Проматории в странах Евросоюза. Ну, когда гроб с телом охлаждают, а потом замораживают в жидком азоте. От удара ультразвуком все рассыпается в порошок. Можно еду посыпать. Очень экологично. Очень — по-европейски. (Постукивает костяшками пальцев по крышке урны.) Э-эй! Выходим! Пора, наконец, людям пользу приносить.

Настенька. Мне сейчас плохо будет.

Глебушка. Это не от меня, Настурция. Это от Евросоюза. Изгаляются над людьми, как хотят. Даже после смерти… Как говорится, общество тотального и окончательного потребления.

Настенька (в сторону; тихо). Шизофреник… Ма-а-ам!

Мать (от неожиданности вздрагивает). А?! Не пугай ты меня так!

Настенька. Кажется, нескольких ложек не хватает.

Мать. Может, под стол упали?

Настенька (лезет под стол). Может быть… Нету.

Мать. Да оставь. Потом сами найдутся.

Настенька. Как скажешь.

Проходит какое-то время. Никто не разговаривает. Вдруг раздается настойчивый и тревожный звонок в дверь.

Мать. Господи, кого еще чёрт принес? Насть, иди открой.

Настенька уходит открывать дверь. Возвращается.

Мать. Кто там?

Настенька (не сдерживая слез). Там… Ми-ли-ци-я… Мам, у Бени какой джип был?

Борис. Чероки, кажется. Что значит — был?

Настенька (ревет в голос). Они… они разбились… Насмерть! Все-е-е-е!!!..

Лизон (смотрит телевизор, ржет во весь голос и показывает пальцем на экран). Я ща описаюсь!

Глебушка (подходит к Лизону, встряхивает ее). Лизон, отклейся. Миша погиб.

Лизон (продолжая смеяться, поворачивается к остальным). Что? Бли-ин, прямо перед Новым годом!.. (Снова разворачивается к телевизору, улыбка медленно сползает с ее лица.) Что-о-о-о???!!!

Пауза. Все испуганно переглядываются. Работает только телевизор.

Медленно потухает свет. Зловещим пурпурным кругом высвечивается фотография Папика с креповой лентой.

Занавес.

---

Сцена третья

ПОХОРОНЫ

Авансцена.

Сценический экран.

На экране изображен крематорий с шестью гробами и венками. Звучит траурная музыка. Вокруг экрана собрались провожающие в последний путь Михаила, Адвоката, Партнера по бизнесу, отца Сергия и двух охранников — Болека и Лёлека. Никто не читает молитв. Мать подносит платок к мокрым глазам. Глебушка не покачивается. Он трезв и поддерживает пошатывающегося Бориса. Плачут и Настенька, и Лизон.

Экран с полыхающими в огне гробами поднимается вверх.

Глебушка (с горькой усмешкой). Зачастили мы сюда что-то…

Настенька подходит к Глебушке и дает ему звонкую пощечину.

Затемнение.

Антракт.

Действие второе

Сцена четвертая

ЗАВЕЩАНИЕ

Особняк Вадима Альбертовича.

Вокруг гостиного стола сидят Мать, Настенька и Лизон в розовом платье и такого же цвета чулках. Она покрывает лаком ногти. Глебушка в прострации полулежит в кожаном кресле около камина, на котором в рамках теснятся семь фотографий с креповыми лентами. Во главе с Папиком. Его фотография большая — она в центре. Остальные — по три с боков — чуть поменьше. Урны с пеплом отсутствуют — пальцы Матери унизаны семью кольцами с бриллиантами.

В углу стоит наряженная новогодняя елка. Ее макушку венчает пятиконечная красная звезда. Посверкивают елочные игрушки. Борис стоит у елки и бездумно то включает, то выключает гирлянду.

Лизон. Что же теперь с завещанием будет? И где нам этого нотариуса искать?

Борис. Непонятно, непонятно…

Настенька. Как вы можете! В такое время!

Пауза.

Глебушка. Мам, надо бы Старый год проводить.

Мать. А?.. Да…

Пауза.

Глебушка. Так я открою шампанское?

Мать. Да, конечно…

Глебушка тяжело поднимается и направляется к столу. Настенька начинает всхлипывать.

Глебушка (пытаясь открыть шампанское; Борису). Не могу. Попробуй ты.

Борис выключает гирлянду, подходит к Глебушке и берет бутыль. Она не поддается. Борис трясет бутыль.

Мать. Оставьте.

Глебушка. Мам, надо проводить. (Борису.) Да не тряси ты ее!

Мать. Проводили уже… (Пауза.) Всех… (Показывает на камин с фотографиями. Пауза.)

Борис. Не получается что-то.

Глебушка. Дай сюда.

Глебушка забирает у Бориса бутыль с шампанским.

Глебушка (Борису). Фужеры давай!

Борис подставляет фужеры, Глебушка с хлопком открывает бутыль, но шампанское с шипением вырывается из емкости и заливает Бориса.

Лизон (разочарованно). Ну вот.

Борис (Глебушке). Ты что наделал! Этот костюм десятку бакинских стоил!

Мать. Иди замой.

Борис. Как я его замою? Его теперь в химчистку надо.

Лизон. Какая химчистка в Новый год?

Глебушка. Я же не специально. Ну, переоденься.

Борис. Это мой любимый костюм, между прочим, был. Он мне как талисман!

Мать. Не ори! Иди возьми тот, который мы тебе в Милане осенью купили.

Борис. Ты что? Он же с красной подкладкой. А этот год в красном нельзя встречать!

Глебушка. Ага! Цвет крови! Тебе что, одеть уже нечего? Все шкафы, как у бабы, барахлом забиты.

Лизон. Вот именно что барахлом. (Любуется ногтями.) Я в розовом, и ничего.

Борис. На себя посмотри! Ты всегда или в розовом, или в золотом! Одета непонятно во что! А я в красном Новый год встречать не буду! Примета плохая!

Глебушка. Так возьми Мишино что-нибудь!

Борис. Сдурел, что ли?! Новый год в костюме мертвого встречать!

Глебушка. Ну так не встречай! Иди и удавись! Мы еще не всех похоронили! (Матери.) Не из всех украшения понаделали!

Мать. Это — память!

Борис (бросается к Глебушке и хватает его за горло). Я тебя самого сейчас удавлю!

Настенька (вскакивает). Я вас ненавижу всех! Ненавижу! Вы — мрази! Ублюдки! Пиджак ему, видите ли, заляпали! Красный цвет ему не нравится!

Борис (отпуская Глебушку; Настеньке). Ты чего?

Настенька (сквозь слезы). Да вы все подонки! Отбросы! Это вы папу убили! Это из-за вас Миша погиб!

Мать. Что ты такое несешь, рыба?!

Настенька. А ты вообще… вообще… (Пауза. Настенька подбирает слова.) Самая главная сука! Это ты их всех такими сделала! По салонам, по SPA и бутикам только шлялась да любовников как перчатки меняла! Тебе же наплевать на всех было! Только бы папа деньги давал!

Мать. Да как ты смеешь, дрянь ты такая!

Настенька. Смею! Смею! Вы хоть знаете, как он жил?! Чем занимался?! Он же и умер оттого, что его никто не любил! Что вы только деньги из него, как пиявки, сосали! Я долго весь этот фарс терпела! Но сейчас все скажу! Хватит с меня! (Подбегает к Глебушке.) Ты вообще — дерьмо! Ты — ничтожество! Ты — пустое место! Только вонючее очень. Что ты сделал в своей жизни? Что ты закончил? Измываешься только над нами. А сам? Сам? Кто ты такой? Провокатор и трус!

Мать. Угомоните ее, идиотку эту, кто-нибудь! А отца я вашего, между прочим, любила! До поры до времени! Пока он, кобелина, направо-налево бегать не начал! И не тебе судить меня, сикуха! Мы первое время вообще впроголодь жили. И если б не мой отец, царствие ему небесное, из Вадьки вообще бы никогда ничего не получилось… Это уже потом… через много лет… (Показывает рукой на интерьер.) А нам и по общагам, и по коммуналкам пожить пришлось, между прочим. Ты этого, рыба очкастая, не застала всего! Ни очередей за туалетной бумагой, ни чулок — «пара в руки». Это сейчас у тебя жопа цветами благоухает, а мы ее «Правдой» терли!

Глебушка. Давай, Карловна, так ее — правду в матку. Расскажи нам про страшную советскую жизнь и голодное детство юных ленинцев. (Вскидывает руку в пионерском приветствии.)

Мать. Ты вообще заткнись! Алкоголик! Хронический!

Глебушка. А кто меня таким сделал? Ты же и сделала, Карловна!

Мать. Скажи еще, я тебе водку в рот вливала!

Глебушка. Буквально нет. А вот фигурально именно вы мне ее штопором в глотку и ввинчивали. Вы ж меня с папиком не любили никогда. Вначале няньки какие-то, потом интернат с непонятным уклоном. Я ж, Карловна, вас и не знаю вообще! Дома только на выходных и появлялся!

Мать. Это не интернат был, а спецколледж с англо-литературным уклоном! Мы из тебя образованного человека хотели сделать! А ты три раза из эМ-Гэ-У вылетал! Мы устали тебя восстанавливать!

Глебушка. Какой колледж? Тогда не было еще никаких колледжей! Интернат это был! Только дорогой очень! Типичный интернат, в котором классической литературой отца с матерью подменяли! И что вы хотели из меня сделать? Есенина?! Так вы его и получили!

Лизон. Кто хотел?

Борис. Что-то я за тобой стихов не замечал.