Бесплатный фрагмент - Саглар

Глава первая

                     1

В век интернета не расскажешь

Длиннее клипа о любви,

Когда поймавшимся в нет гаджет

Свой виртуальный кокон свил.

Но попытаюсь я, однако,

В словах, стихах и прочих знаках,

Пока есть воля и азарт,

О ней с терпеньем рассказать.

Кто полюбил, тот непременно

В другой реальности живёт

Среди своих небес и звёзд,

Где страсть, неверность ли, измена,

Чтоб искупить Голгофой грех,

Заставят там взойти на крест.

                    2

Любовь как жизнь немилосердна,

Она, как сход в горах лавин,

Бросает в пятках биться сердце,

Тебя в капкан свой уловив.

А избежавшим эти сети,

Необходимо всё ж усердье,

Пока любви их чувства спят,

Услышать тех, кто был распят,

Кто крест свой поднял на Голгофу,

Чтоб успокоить целый свет,

Что есть любовь, а смерти нет,

И на кресте любви не охать,

А передать свою любовь

Всем в мире, жертвуя собой.

                   3

Голгофы нет на Чёрных землях,

И только даль, да даль окрест,

И это вовсе не веселье

Нести там жизни тяжкий крест.

Там необъявленные войны

Ведутся злой стихией вольной:

То зной безжалостных пустынь;

То зим убийственная стынь, —

Не оставляют там живущим

Ни шанса знать, что есть покой.

К тому ж для многих простаков

Там фарисеи по-паучьи

Соткали тысячи сетей

Обманов сладких и утех.

                  4

О Чёрных землях в моём детстве

Не знал я к счастью ничего.

Страшны бы были для младенца

Слова с окрасом чёрного.

Даже вода злой Чёрной речки,

Где камыша шуршали речи,

Пугала нас всех чернотой,

Хотя язык её простой

Был языком как у животных,

Какой, я думал, понимал,

Когда их пас и обнимал,

Над чем смеюсь теперь сегодня

И молча памятью зову

Тех лет мудрейшую сову.

                  5

Я шёл дорогой предрешённой:

Ученье — свет, а нет, так — тьма;

Совою мудрой просвещённой

Была мне школа-альма-мать.

Летели годы в книжной власти.

Душой распахнутою настежь

Я принимал от мудрых жизнь

С венками правды, с тёрном лжи.

То не была моя стихия,

Стихия, мудрых школьных дней,

Но я был всё же отдан ей.

Затем настали дни другие,

Когда я мудрость школы, дня

На ночи грусти променял.

                   6

Случилось всё на эстафете.

Четвёртым был мой старт на ней.

Одна ж девчонка, неприметно

Подставив ножку ловко мне,

С лукавой лёгкостью игривой

Тряхнув своею русой гривой,

На финиш первой понеслась

И там ждала меня смеясь.

Её я раньше здесь не видел.

Красавиц школьных знал я всех,

Из них поднять меня на смех,

Не по-спортивному обидеть,

Не попыталась ни одна.

А тут… Но в чём моя вина?

                     7

Любил физру я в своей школе,

В районе, в крае побеждал,

А тут девчонка для прикола

Меня заставила страдать.

И для неё я вместо мести

Решил букет цветов поднесть ей:

И как заправский хулиган

Букет швырнул к её ногам.

И с этой эстафетной встречи

С девчонкой неизвестной мне

В меня вселился райский змей,

Меня лишивший сна и речи,

Удавкой сердце мне обвив,

Отнял познанье для любви.

                     8

Бежал я в школу окрылённо,

Не для учёбы весь дрожа…

Уже любовь, а не влюблённость,

Гнала туда как на пожар.

Вскипала кровь от встреч случайных,

От глаз её кофейно-чайных.

Смотрел я в них и обмирал

С того прекрасного утра,

Когда её глаз жгучий фокус

Пронзил меня своим огнём,

Меня сжигая день за днём,

Как свечку, таящую воском.

Но ей не мог я рассказать,

Как жгут меня её глаза.

                     9

Среди прекрасных лиц девичьих

Искал одно её лицо.

Я по-пацански бесом вился,

Ходил вокруг неё кольцом.

И хоть не был я вовсе трусом,

Её косы не дёргал русой,

И лишь глазами слал привет,

И ждал, что вдруг она в ответ

Губами ярче розы алой

Улыбку лёгкую пошлёт,

Чтоб в ней сказать: румянец щёк

С губами спор ведёт, скрывая,

Что в жаркой девичьей крови

Уже горит огонь любви.

                   10

Домой придя, я каждый вечер

Ждал страстно нового утра,

Чтоб захватить собой при встрече

Её внимание хоть раз.

Ходил грозой по коридору,

То хохотал, то с кем-то вздорил,

Чтоб хоть на каплю разрядить

Жар напряжения в груди.

А на каникулах в то лето,

Забравшись в свой дремучий сад,

В бинокль сжигал свои глаза,

В станице шёл за нею следом,

Как верный пёс настороже,

Пугая змей, ежей, ужей.

                  11

Я думал: чувство роковое

Змеёй живёт в любви моей;

И мне казалось, только двое

Мы с ней на сказочной земле,

Где каждый день над горизонтом,

Для нас сияет ярко солнце,

Играя с нервною луной

То полнолунной, то иной.

И как же я мечтал бродить с ней,

И ночь и день, и день и ночь,

Ей повторяя вновь и вновь,

Что с первых дней, как я влюбился,

Готов быть с нею лишь одной,

Под этим солнцем и луной.

                     12

И, наконец, вдруг повезло мне,

Колхоз собрал уж урожай.

Но наступало время злое,

А кукурузу он не сжал.

И чтоб убрать и кукурузу,

Он школе отдал как обузу

Сорвать початки со стеблей

И на тока убрать с полей.

И тут желанная так близость

К Саглар вдруг выпала и мне:

Я кочаны рвал рядом с ней,

Ломал початки рядом лишь бы

Любви разбить молчанья склеп,

В котором я немел и слеп.

                    13

Любовь была как преступленье,

И я страшился тех минут,

Когда у слов, вдруг ставши пленным,

Свободой мнимой обманусь.

Мне тяжело было признанье,

Но должен был сказать, иначе

За ней блуждая словно тень,

Я задыхался в немоте.

И в тоже время было страшно

Сказать, что я люблю её,

И на признание моё

Услышать «Нет» и ждать напрасно

Любви ответной от неё,

Лишь сердце мучая своё.

                    14

Но наступала тьма ночная,

И с поля шли мы все домой,

И нас встречали дружным лаем

Собаки, план нарушив мой.

И лай собачий, и машины,

И подгулявшие мужчины,

Их хулиганский мат и крик

Мешали мне любовь открыть.

Я знаю, страшно молодому

Слова любви произнести

И быть отвергнутым, уйти,

И молча я Саглар вёл к дому

Все муки сладкие терпя,

И ненавидя уж себя.

                  15

Не думал я, что час развязки

Под Новый год придёт как раз.

К Саглар зашёл я в чёрной маске,

Идя на школьный маскарад.

Моё любовное признанье

Кипело в сердце наказаньем.

Саглар впустила меня в дом,

Совсем не думала о том,

Что нас любовь уже сближает,

И говорила об одном:

Отец уходит с табуном,

И она тоже уезжает,

И видно больше никогда

Не возвратится вновь сюда.

                16

Как пчёлы мысли жутким роем

Кусали сердце больно мне,

И хоть не мнил себя героем,

Признаться я решился ей, —

Саглар, ты помнишь эстафету?

В тот день, когда тебя я встретил,

Я полюбил тебя, и там

Я уронил к твоим ногам

Букет цветов… Поверь, нечайно.

— И я с тех пор тебя люблю,

Поверь и ты в любовь мою.

Но нам не видеть с тобой счастья.

Не быть нам вместе, я не лгу.

Остаться здесь я не могу.

Глава вторая

                    1

Саглар исчезла из станицы,

Одну тоску оставив мне.

И надо было бы смирится,

Забыть, не думать мне о ней.

Не думать где, в каком селенье

Саглар живёт. Но я как пленный,

Чтоб искупить свою вину,

Хотел  бежать к ней и вернуть

Её сюда закончить школу.

На Чёрных землях нет ведь школ,

Учиться где в краю диком?

Закончив школу, тут же скоро,

Чтобы найти её в степях,

Взял крест я тяжкий на себя.

               2

Найти ж её на Чёрных землях

Я мог, в колхозе взяв в подряд,

И от любви был так рассеян,

Что даже был безумно рад,

Когда сам Рындин — председатель,

Решил отару передать мне

На Чёрных землях, будто знал,

Что я мог встретить там Саглар.

Черноземельская картина

На жутких первых же порах

Надежды все разбила в прах.

И как же было мне противно,

Когда с отарою в степи,

Как в рабстве, был я на цепи.

                   3

Козёл-вожак в степи безмолвья

Мне в уши лил трескучий звон,

Как будто к гимнам зорьных молний

Бросал он зов призывный свой.

Колено начав и не кончив,

То умирал вдруг колокольчик,

То снова громко оживал,

Молил кого-то он и звал,

Налившись болью и тоскою.

В ответ ему, колено свив,

Пронзал зенит мой крик и свист.

Так мстил я удалью лихою,

Конечно, вовсе не козлу —

А, мне доставшемуся, злу.

                  4

Летели дни. Июльским зноем

Шло лето в дальний горизонт

Лучом сжигающим безногим,

Топча лиманов красных соль.

Царило солнце как хозяин,

И ночь едва могла меж зарев

Протиснуть голову свою,

Чтоб заглянуть под полог юрт,

Где я расспрашивал калмыков

О древнем времени джунгар,

Не давшим воли их врагам

Терзать их земли злым копытом,

И под холмами схоронить

Царей, джунгар искоренить.

                    5

В безбрежном мареве пустыни,

Лишь чуть забрезжится рассвет,

Смирившись с горечью гордыни,

Я должен был вести овец

На пастбища в глухие степи,

Где с ними с запахом трав терпких

Учился их я понимать,

Чтоб не сойти мне здесь с ума.

В жаре степной невыносимой

Ни для овец, ни для людей,

Спасенья не было нигде.

Как в том кострище красно-синем,

Спасался я да полк овец?

Я не могу найти ответ.

                    6

Природа мстила, издевалась,

Дожди запрятавши вдали,

За горизонт, грозой  взрываясь

Для  оживления земли.

Четыре месяца ни каплей

Дождей спасительные грабли

Не отряхнули пыль с травы.

Овец поили мы (Увы!)

Лишь раз, другой за всю неделю.

Была машина-водовоз,

Но лишь блатным он воду вёз.

Другие ж злились, что не дело

Так обезвоживать овец,

На смерть их обрекая всех.

                   7

Над всеми главным был в то время

Бригадный босс, едва живой, —

Иван Савельевич Перемин, —

Дурной, хоть с лысой головой.

Бывало мчался я на Домик

От зла решимостью надорван

Ругаться, драться и громить

Будь перед мною целый мир,

А встретив лысового Ивана

С загробной музыкою слов,

Я прятал в сердце гром и зло

И только дельными словами

Его старался вразумить,

В ответ же слышал: «Не шуми!»

                     8

И сам я первые недели

Не мог понять всё до конца,

Не знал, что мне с отарой делать,

Свалив всё дело на отца.

Ведь трудно было после школы

Сквозь стыд и тяжкие укоры

В век кибернетики, ракет

Держать ярлыгу, кнут в руке,

Когда друзья все шли не в баню,

А за познаньем в институт,

А я был должен истин суть

Искать с бараньими лишь лбами.

К колхозной жизни привыкать

И утешенье в ней искать.

                     9

А что ж любовь? О ней ни слова

Не мог сказать я никому.

И в голове одна полова.

И та была не по уму.

Искать табун в безбрежном поле,

К овцам прикованным неволей,

Не мог я даже помышлять.

Вокруг пустынная земля,

Да стадо валухов в две тыщи,

Которых пас я и лечил,

Вставая и ложась в ночи.

Да и Саглар здесь не отыщешь.

Она уехала в Ростов

Сдать в вуз экзамен непростой.

                  10

Но вот однажды я проснулся

От лая ярого собак.

Восток багровый окунулся

В реке зари, а запад спал,

Луны скрывая обод ржавый,

И вдруг ликующее ржанье:

Из-за кошары во весь дух

За белой парой наших двух

Гнедая мчалась кобылица;

С огнём оранжевым хвоста

Она сверкала как звезда;

И лавой огненною лился

От шеи, взвившейся дугой,

Бурлящей гривой дым-огонь.

                  11

Она неслась, собаки с воем,

Скуля летели из-под ног

И вдруг… (Заросшая травою,

Ей неизвестная одной

Издревле вырытая яма

Ждала её глухим капканом).

Сверкнуло золото копыт,

Роса с травы взвилась как пыль.

Её прерывистое ржанье

Обескуражило меня.

Но всё ж с гвоздя уздечку сняв,

Помочь решив, к ней подбежал я.

Глаза её были влажны

И удивления полны.

                    12

В её прерывистом дыханье

Ещё дышала бега страсть,

Мешалось с храпом её ржанье

Под виноватой вспышкой глаз.

«Но что же делать? Как помочь ей?»

Уже сгорели скирды ночи,

Зелёный пепел ямных трав

Дымил росой в глаза утра,

Когда собрав верёвки, вожжи,

Своих запрягши лошадей,

Помог я вытащиться ей.

Она пыталась с крупной дрожью,

Глаза с тоской уставив вдаль,

На ногу раненую встать.

                   13

В восьмом часу отец отару

Привёл уже на водопой,

И мы вдвоём поспешно стали,

Хоть и неловко, вразнобой

Из досок шины кобылице

К ноге примеривать. Пылился

Вдали горячий горизонт,

Когда зенит в «сто сорок солнц»

Палил пролысины степные,

Лиманы рыжие степи,

Собаки бешено с цепи

Бросались в степь и глухо выли,

Завидев всадника вдали,

Едва мелькавшего в пыли.

                  14

Багровой искрой отделился

От лавы красной табуна

Какой-то всадник. Кобылица

Под ним звенела как струна

И лишь к кошаре подбежала,

С тоской пронзительной заржала.

И ей ответила вдруг ржаньем

И наша с жалостной тоской,

Стуча обвязанной ногой.

— Привет, друзья, я слышу ржанье

Любимой лошади Саглар.

Я обскакал уж сто кошар.

А вы её здесь задержали, —

В душе ликуя, я узнал,

Что это был отец Саглар.

                 15

— Олег Георгиевич, ты ли? —

Его приветствовал отец, —

Ты не бросай слова пустые

Не выяснив, что было здесь.

Твоя кобыла прибежала

И провалилась за кошарой. —

Отец, достоинство храня,

Сказал без лишнего вранья

Отцу Саглар, ведя к той двери,

Где кобылица встала вдруг

На дыбы, выказав испуг,

Хозяину совсем не веря.

Олег Георгиевич зло

Сказал ей грозно, — Но…

                 16

— Она не поломала кости? —

Олег спросил с украдкой вдруг.

— Нет, нет, — отец сказал. — Нисколько.

Её мы вылечим, мой друг.

Потом Олег уже не мялся,

Поел борща с бараньим мясом,

Сказав, что хоть пасёт табун,

Конину он не ест. Табу.

— Не ест её и моя дочка,

Она в Ростове на Дону

Сдала экзамены. Одну

Её оставил я на точке.

Ты, Коля, в школе знал Саглар?

— Да нет, — зачем-то я солгал.

                   17

Ну, ладно засиделся с вами.

Себя не уважает гость, —

Заговорил Олег вставая. —

Когда сидит как вбитый гвоздь,

О том позабывая часе,

Что надо ехать восвояси.

— Олег Георгиевич, вам

Спасибо, за доверье нам.

— Спасибо за гостеприимство.

И за Косам. Ну, мне пора.

Табун ушёл, и до утра

Махать мне километров тридцать.

А ты, мой друг, пообещай

Приехать к нам с Саглар на чай.

                    18

После экзаменов пол лета

Она в степи одна со мной.

Учиться в университете

Ростовском будет. Лишь зимой

Сюда приедет. Две недели

Каникул. А в табунном деле

Она давно помощник мой,

Но только летом да зимой. —

Олег взлетел в седло играя,

И мать Косам взяла в галоп,

В закатном солнечном гало

И в вихрях пыльных исчезая.

О, как бы я хотел сейчас

За нею вслед к Саглар умчать!

                   19

С утра над далью горизонтов

Дрожал волнистый след росы,

Её сжигало злое солнце,

Вуальной дымкой подняв в синь.

Я каждый день, опять мечтая,

Дни, ночи без Саглар считая,

Так и не мог найти тот час

К Саглар помчаться хоть на чай.

Расправив крылья, недвижимо

В глуби небес парил орёл,

Легко бежали без дорог

Сайгаки пламенной лавиной,

Лишь я не знал как съездить мне

Хотя бы раз на встречу к ней.

                   20

Так шло и шло за утром утро,

Терялось время день за днём,

Следов не оставляя будто,

И я уже терялся в нём.

Но вот однажды в непогожий

День на другие не похожий

За мной приехал старый ГАЗ,

Водила мне донёс приказ:

«Приехать в Домик на собранье,

Вопросы нужные иметь,

Как подготовиться к зиме», —

Ещё добавил что-то с бранью:

— По точкам, дескать, надо гнать

Чтоб старших чабанов собрать.

                   21

— Ну, что, чабан, небось кусаешь

Теперь ты левый локоток?

Мы старожилы, вон с усами,

С усами, братец, а и то… —

Заговорил со мной Исаев,

Чабан с хитрющими глазами.

— Та шо ты треплешь языком

Це ж молодиц, Та йшо якой.

Взнавай, сынку, як дэсь живится,

Своё ты визьмишь, буде вси,

Не требо дило в нас усив.

Вичора школа, сёдня вивци,

А завтра пидишь в институт, —

Дед Рындина вступился тут.

Глава третья

                    1

И вот собранье открывает

Бригад чабанских бригадир,

Слащаво-томными словами:

— Так вот, товарищи, уж жди

Жестокую безжалостную гостью,

И надо нам уже сегодня

Быть подготовленными к ней.

Иначе — худо вам, — не мне.

— Та шо ты нас пужаешь7 Лучше

Гвоздив, доски побильше дай, —

Отметил Рындин. — Это — да.

Лишь материалы мы получим,

И всё готово будет в срок! —

Добавил Ванюшка Сурок.

                        2

Повестку дня толкли, мололи,

Кто дело говорил, кто — вздор,

В конце ж решили: «Безусловно,

«Кошара — каждому свой дом».

А это значит, как  и прежде,

На помощь никакой надежды.

Чабан — хозяин себе сам,

Не должен верить небесам,

А проявить упорство, волю,

Смекалку русскую иметь,

Чтоб подготовиться к зиме.

— Иван Савельич, с нас довольно,

Не превращайся здесь в ежа.

Давай в правление езжай.

                        3

— Товарищи, нам бригадиру

Серьёзно надо поручить:

Поехать срочно в Бешпагир и,

И для ремонта получить

Все нужные материалы.

Давай-ка, Коля, старший малый,

Ты в протоколе запиши:

Чтобы у нас не вышел пшик,

Пусть бригадир в самом колхозе

Нам выбьет весь материал

Какой вот здесь я написал.

И поскорей его привозит, —

Закончил Толстиков Сергей

Свою возвышенную речь.

                     4

Октябрь проплакал две недели,

Потом туманов плащ одел.

Мы рухлядь всю пускали в дело,

Кляня начальство и удел.

Базы разбитые, кошары

Остались будто от пожара,