Бесплатный фрагмент - Сага о Балабанах

Посвящается памяти Праведников Мира:

учёного-психиатра, профессора

БАЛАБАНА НАУМА ИСИДОРОВИЧА

и его жены княжны

НЕЛИДОВОЙ ЕЛИЗАВЕТЫ АЛЕКСАНДРОВНЫ

Об авторе

Наталия Валентейн (в девичестве — Балабан) родилась в 1938 году в Москве. Имеет два высших образования. В 2010 году репатриировалась в Израиль.

Человек активной жизненной позиции, Наталья — член Института Прогрессивных Технологий, принимает участие в разработке экологических программ. Наталья любит живопись, рисовать портреты, способна мгновенно схватывать и передавать в карандашном наброске характерные черты человека.

В 2012 году в Араде вместе с Татьяной Турбиной организовали выставку картин, в техниках — акварели, пастели, акрилика…

Трепетное отношение к прошлому, к жизненным испытаниям, выпавшим на долю близких ей людей, подвигло Наталью к написанию документальной повести. Я занималась литературной обработкой и построением сюжета повести.

В повести отражена героическая жизнь нескольких поколений одной семьи, прошедших через горнило революции, гражданской войны, Отечественной войны.

Ключевая фигура повествования — профессор с мировым именем Наум Балабан, живший и трагически погибший в Симферополе вместе с больными, находившимися на лечение в стационаре.

Повествование основано на массе документов, найденных в различных архивах, в старых газетах («Известия», «Севастопольская правда»); на личных воспоминаниях членов семьи, на семейных фотографиях встреч с разными людьми.

Неоценимую помощь в поисковой работе оказал Борис Берлин.

Собранные по крупицам воспоминания знакомят нас с непростой жизнью героев — семьёй Балабан, предки которой жили в Радзивиллове…

Потомки, живут в Израиле, Германии, России, Литве Ирландии и Америке…

Член Союза русскоязычных писателей Израиля,

Интернационального Союза Писателей,

Международной Гильдии Писателей

Татьяна Турбина

Пролог

В Москве на улице Метростроевской, которой в настоящее время вернули ее прежнее название Остоженка, с 20-х годов прошлого столетия и до 1969 г. жили сестры Балабан — Софья Михайловна (Моисеевна), моя мама — Валентина (Фаина) Михайловна Балабан, и их двоюродная сестра Адель Исаевна (Эйдля Шаевна) Герцфельд со своей мамой Фаиной Моисеевной. Наш дом ласково называли «тётушник», в нём всегда, царила атмосфера единой семьи, несмотря на то, что эту квартиру получила старшая из сестер Софья Балабан в то время, когда она работала секретарем Верховного Суда. Впоследствии квартира сестёр стала коммунальной.

***

Я снова возвращаюсь к причинам, побудившим меня начать описание фактов семейной биографии рода Балабанов из города Радзивиллова, Волынской губернии, принадлежавшей Австро-Венгрии до 1880 г.

От мамы я слышала много рассказов об удивительных судьбах родни семьи Балабан. Впервые меня спросили о профессиях моих родственников из семьи Балабан журналисты в городе Павлограде, в который я приехала, чтобы узнать, как жили мои сородичи, но главной причиной моего приезда была героическая личность брата мамы, моего дяди Наума Исидоровича Балабана, профессора психиатрии.

Работа

С 1921 г. — заведующий лечебно-санитарным отделом Наркомздрава в Симферополе (из его автобиографии).

С 1922 г. — главный врач областной психоневрологической больницы.

С 1934 г. возглавляет кафедру психиатрии в мединституте.

Когда я заканчивала повествование о семье Балабана (было это в октябре 2014 г.) в Израиле, мне позвонил Борис Берлин. Он изучал архивные документы трагедии марта 1942 г. в Симферополе в психоневрологической больнице. От него я узнала, что настоящим учителем Наума Балабана как психиатра был возглавлявший в Швейцарии, в городе Берне, курс психиатрии — профессор Клепинин. Так была вписана еще одна, новая страница биографии моего великого родственника. Основополагающий труд профессора Клепинина «Основы гипнологии». Освещённые в книге вопросы:

— История гипнологии, и современные подходы к гипнозу.

— Ощущения в трансе.

— Техники гипноза. Классика и современные подходы.

— Классический гипноз.

— Незаметное погружение в гипнотический транс.

Работа профессора Клепинина оказала существенное влияние на профессиональную деятельность Н. И. Балабана.

В 1922 году Н. Балабан создает и возглавляет как главный врач областную психоневрологическую больницу Крыма.

С 1934 года возглавляет кафедру психиатрии в медицинском институте, при этом не оставляя больницу, так как он является заместителем главного врача областной психоневрологической больницы.

С 1937 года Н. Балабан заведует клиническим отделением больницы и является консультантом по лечебной части.

Гражданский подвиг в период репрессий

В это время он руководит судебно-психиатрической экспертизой как в стационаре, так и амбулаторно и является председателем комиссии.

Читателю, очевидно, понятно, какую важную работу он проводил в этот, во многом трагический, период истории.

Борис Берлин разыскал в архивах свидетельства спасения от сталинских репрессий несколько десятков человек.

Н. И. Балабан ставил диагнозы психически больных — жертвам репрессий.

Наум Исидорович ближе многих других столкнулся с трагическими судьбами «заговорщиков», простых и гениальных. Он спас десятки человек от сталинских концентрационных лагерей.

Это была в то время опаснейшая работа, требующая огромного мужества, делать эту работу ему помогал его научный авторитет профессора, ведь он был знаменитым ученым с мировым именем.

Знаменательная встреча. Начало поиска

До моего появления в 1999 г. в Крыму и знаменательной встречи с операторами телестудии города Симферополя многие думали, что профессор психиатрии Н. И. Балабан был караимом по национальности, и что у него после войны не осталось никого из родственников. Они назвали мне ученика и преемника профессора Балабана — Виктора Петровича Самохвалова, работавшего в то время зав. кафедрой в областной психоневрологческой больнице в Симферополе, на улице Розы Люксембург.

В 2000 г., отдыхая в Крыму, я решила разыскать Самохвалова, живущего в Симферополе. Пришла в больницу и обратилась к дежурному врачу в приемном отделении. назвалась родственницей профессора Наума Балабана. Доктор взял меня за руку и произнес: «Наум Балабан большой доктор, великой души человек! Мой отец ещё при нем работал в этой больнице врачом-психиатром». При этих словах у меня навернулись слёзы…

Меня познакомили с бывшим врачом очень преклонного возраста, который в начале войны прибыл с Белорусского фронта в Симферополь с поручением к Науму Исидоровичу.

Он говорил мне, что доктор был очень уважаемым жизнерадостным человеком.

Тогда же он меня провел на территорию больницы, где жил Наум Исидорович с женой во время оккупации, так как его квартиру немцы заняли под комендатуру.

До войны там размещался дневной стационар для лечения алкоголиков. Врач рассказывал о методах профессора Балабана — о лечении от энцефалита «погружением» в малярию.

Во время Великой Отечественной многие, не говоря уже о душевно больных, не смогли эвакуироваться из Крыма. В областной больнице кроме Балабана оставалось только четыре врача и Радзвиловский, который работал в больнице культорганизатором.

Немцы назначили его возглавить здравоохранение в Крыму.

Развиловский ценил научное имя Н. И. Балабана. К нему обращался Балабан в интересах больных, для решения многих проблем.

Самохвалов познакомил меня с Борисом Берлиным, который занимался сбором и изучением материалов о трагических событиях, произошедших в больнице в марте 1942 года в городе Симферополе — расправе фашистов над персоналом и больными.

Дед Бориса Берлина работал завхозом у Балабана. он погиб при попытке эвакуации в 1941 году, когда немцы разбомбили теплоход «Армения»

Начиная с 2001 года и по настоящее время, десятки лет, мы связаны с Борисом Берлиным совместной работой по сбору архивных документов, свидетельств о жизни и гибели Н. И. Балабана — с его стороны, а с моей стороны — сбором фотодокументов из семейных альбомов, воспоминаний родственников семьи Балабан.

Я живу в Израиле, а он в Крыму, в Симферополе. Борис Берлин, проводит поиск в архивах. Он получил из архива Симферополя документ о браке Н. И. Балабана с Елизаветой Александровной Нелидовой в 1924 году.

Далее привожу историю тех событий, пересказанную Борисом Берлиным в газете «Крымская правда» за декабрь 2014 года.

Из материалов «Крымской правды»

«Главной чертой его характера была исключительная искренность и доброта».

Наум Балабан разработал методики лечения энцефалита, алкоголизма, прогрессивного паралича, но свои методики, статьи отдавал коллегам, чтобы публиковали под своими именами. Так разработки по лечению шизофреников инсулином отдал ученику, хотя был первым в СССР, разработавшим и успешно применившим этот метод.

Впрочем, есть 23 работы, опубликованные и самим профессором. Это звание он получил, когда в 1929 году выпустил монографию «Психозы и неврозы как последствия землетрясения в Крыму в 1927 году». Монографию, опубликованную в Дрездене на немецком языке, зачли как диссертацию.

«Мне удалось отыскать почти 800 страниц этого труда, а также монографию Балабана „Патология личности Льва Толстого“, — рассказывает историк. — Особенно примечательно, что любую научную работу врач оканчивал словами благодарности и перечислением всех, кто помогал в разработке темы, не забывал даже младших медсестёр».

С должности главврача психиатрической клиники Балабана «попросили» в 1937-м. Его жену (Наум Исидорович и Елизавета Александровна поженились 8 марта 1924 года в Симферополе) обвинили в переписке с «врагами народа» — бывшим мужем, эмигрировавшим из страны. Полгода женщина просидела в камере, но подтвердить ничего не удалось.

«А Наум Балабан в это время, оставшись в больнице заместителем главврача и руководителем комиссии судебно-психиатрической экспертизы, спасал крымчан, которым грозило наказание за неосторожно брошенные фразы, признавая их душевнобольными. Удалось найти истории болезни, документы, подписанные Наумом Балабаном», — рассказывает Борис Берлин.

Он действительно очень многих людей спас от репрессий.

В Государственном архиве России Борис нашёл документы о том, как Наум Исидорович спасал людей уже в Великую Отечественную войну.

В начале 1941-го Наум Балабан стал одним из первых медиков в РСФСР, получивших звание заслуженного врача республики, а в июле ему было присвоено звание военврача первого ранга с назначением начальником созданного военного отделения в больнице.

«Когда возникла угроза оккупации Крыма, по распоряжению крымского правительства на территории полуострова были оставлены четыре ведущих в своих областях профессора: кафедры оториноларингологии — Потапов (погиб с группой „Сокол“), госпитальной хирургии — Круглов, глазных болезней — Вельский и психиатрии — Балабан, — рассказывает историк. — К тому же он просто не мог оставить больных, уже зная, как фашисты относятся к таким людям. Он знал и об отношении их к евреям, но решил бороться до конца».

Рассказ медсестры

— «С ним осталась и я», — рассказывает медсестра Стевен.

Он выписывал нетяжёлых и неопасных больных, тех, кого могли лечить и прятать дома, прятал евреев на территории больницы, ставя им липовые диагнозы, а потом выписывая под новой фамилией. В некоторых историях болезней тех лет были чистые бланки паспортов.

До конца февраля 1942 года удалось спасти несколько сотен человек. Врача фашисты не трогали, хотя и повелели носить на груди жёлтую звезду, а квартиру постоянно грабили, устраивали в ней свои оргии.

Потом фашисты решили, что помещение больницы им нужнее. Всех больных, находившихся в лечебнице, переписали и запретили выписывать.

«В Госархиве России сохранились свидетельские показания о том, как 7 марта 1942-го к больнице подъехали душегубки, — рассказывает Борис Берлин. — В них стали заводить и заносить больных. Многие понимали, что их ждёт.

Одна из пациенток, 28-летняя Лидия из Ялты, выписанная Балабаном, но не успевшая уехать, на коленях молила врагов отпустить её к маленьким детям. Безрезультатно.

Нянечки и медсёстры ещё некоторое время слышали приглушённые крики из машин, потом всё стихло — отравляющий газ сделал своё дело.

Сохранились списки жертв: двести три женщины, сто шесть мужчин. Их тела, сбросили в противотанковый ров на Красной горке».

***

«Крымская правда» рассказывала, как симферополец, очевидец казней Анатолий Матвеев долгое время безрезультатно добивался увековечения памяти жертв фашизма.

Возможно, что там находятся останки Наума и Елизаветы Балабан, но также возможно и то, что они захоронены в братской могиле — на Армянском кладбище, куда фашисты свозили казнённых в гестапо.

Они погибли 12 марта 1942 г.

«О трагедии в Симферополе»

«В народе ходили слухи о том, что его жена была немкой, и даже в газете «Известия» за 1987 г. (которая сохранилась у нас в семье) в статье «Поле памяти» было написано, что она немка — баронесса, и поэтому они не покинули город, не эвакуировались.

Бывшая старшая медсестра больницы писала в материалах следствия после освобождения города Симферополя от немецко-фашистских захватчиков: «Балабан был исключительный человек, беседовал с больными доверительно, сидя на кровати. Он умел как-то располагать больных к беседе. К персоналу он относился уважительно, знал каждого сотрудника по имени и отчеству, и так всегда обращался. Он мне говорил, что создал эту больницу, и не может оставить больных».

Медсестра Стевен первой смогла передать в Иерусалим в музей жертв Катастрофы Яд Ва-Шем имя Наума Исидоровича Балабана для увековечения его памяти. В Симферополе был свой Бабий Яр, в котором уничтожены тысячи евреев. В газете «Севастопольская правда» за 1942 г. было написано, что профессор-психиатр Наум И. Балабан расстрелян за сочувствие к партизанам. И есть подозрение, что фашисты его — уже мертвого — повесили, для устрашения и назидания.

***

Борис Берлин посвятил свою жизнь восстановлению памяти о погибших в Симферополе в марте 1942 года. Приезжая в Крым на отдых в течение десятка лет, я заезжала к нему в Симферополь, где и познакомилась с родителями Бориса.

Его мама работала педагогом и много лет преподавала в школе историю. Вместе с Борисом она участвовала в изучении архивных материалов.

В один из моих визитов к ним она посоветовала мне взяться за написание биографии семьи Балабан.

Так я решила записать всё, что смогло сохраниться в моём сознании. Отец Бориса, Генрих, после войны работал физиотерапевтом в больнице. Он также помогал Борису в поисковых работах.

Мемориальная доска

Берлин на средства университета заказал памятную доску, надпись на которой гласит: «Н. И. Балабан — профессор-психиатр, жена — княжна Е. А. Нелидова, спасли 500 человек от сталинских репрессий, 500 больных спасли от уничтожения». Далее надпись на иврите…

Я была приглашена на открытие мемориальной доски Наума Исидоровича Балабана, которое проходило при участии персонала на территории больницы. После торжественного открытия мне предоставили слово. Я рассказала о том, что у него есть кровные родственники в Москве, Великом Новгороде, в Риге, Владивостоке.

Я привезла с собой портрет Н. И. Балабана работы Ширяева В. Н., члена Союза художников — физика.

Больница его передала в мединститут, в котором Наум Балабан возглавлял кафедру психиатрии с 1924-го по 1941 год. Когда в телефонном разговоре я услышала от Бориса Берлина о 200–летнем юбилее психиатрической больницы на улице Розы Люксембург, то созвонилась с зам. главврача Светланой Михайловной Дымшиц. Получив от неё приглашение, я на следующий день прилетела в Симферополь, едва успев на торжественное заседание, которое происходило в областном театре. Меня представили на нём, как родственницу профессора-психиатра Балабана.

Я сказала слова благодарности от семьи Балабан Борису Берлину, а также рассказала присутствующим о нашем совместном с Борисом Берлиным сборе материалов по увековечению памяти Н. И. Балабана. Я подарила свою картину «Красные маки на темно-сером фоне», а также отвечала корреспондентам телевидения г. Симферополя на вопросы о семье, о жизни родственников профессора.

На следующий день на базе отдыха в Николаевке проводилась научная конференция под руководством профессора психиатра В. П. Самохвалова. Там он меня представил, как генетическую родственницу профессора. По материалам конференции под редакцией В. Самохвалова в Симферополе был выпущен научный сборник, в котором помещены публикации последователей научной школы профессора Н. И. Балабана; мне его вручили как участнице конференции

Там же. со мной беседовала журналистка студии телевидения Симферополя. Она спрашивала о профессиях последующих поколений Балабанов. Наверное, тогда и зародилась идея создания эссе о семье Балабан — об известных мне трех поколениях рода Балабан из Павлограда Екатеринославской губернии.

Становление личности и годы учебы

Из архивной биографии

Наум — старший сын Исидора и Мани Балабан, родился в 1989 г. в городе Павлограде. В 1909 году Наум поступил в Дрезденский университет на медицинский факультет. Когда началась Первая мировая война, отец перевел его учиться на психиатра в Швейцарию, в город Берн. Его учителем в Швейцарии был психиатр Клепинин Д. А.

Вернулся Наум в Россию в 1915 году, в город Харьков, где жили родители с младшими детьми Евгенией, Александром и Валентином. Наум подтвердил свой диплом в Харьковском университете.

Его дальнейший путь врача как будто бы описан в книге Михаила Булгакова «Белая гвардия».

С 1915 по 1918 г. он служил в разных войсковых частях и лазаретах Северного фронта царской армии.

После демобилизации в 1918 г. был «экстерном» в клинике нервных болезней в г. Харькове.

Он возглавлял борьбу с эпидемией тифа в г. Ростове и заболел. За ним ухаживала сестра милосердия из дворян Нелидовых, из Санкт-Петербурга, — княжна Елизавета Алексеевна Нелидова, которая, видимо в силу обстоятельств, стала его женой только в 1924 г.

В 1918 г. он демобилизовался из армии и работал в Харькове в клинике нервных болезней.

В начале 1919 г. был мобилизован в РККА. Служил в военно-санитарных управлениях города Киева, а затем Одессы, пока город не заняли белые.

Затем он снова был мобилизован и откомандирован из военного ведомства в Земский союз, в котором служил вначале в городе Кисловодске, а затем в Феодосии.

О личной жизни Наума Балабана

Во время пребывания белых на юге, когда он работал в Одессе — к нему на пароме добирался младший брат Аркадий. Красные затопили паром и брат погиб. А младшая сестра Эммочка умерла ещё в раннем возрасте. В семье сохранилась её фотография, когда она находилась в Дрездене — до революции. При первых моих визитах в Симферополь Берлину было неизвестно имя жены Наума, которое мне назвала моя двоюродная сестра Нина Балабан, дочь Софьи Балабан, с которой Наум Исидорович находился в дружбе, и они постоянно переписывались. Она первая вспомнила и назвала имя Елизаветы Нелидовой.

Позднее Борис Берлин нашел в архиве документ о том, что жена его, Нелидова Елизавета Александровна, ранее была арестована из-за переписки с первым мужем, проживающим за границей (отсидела полгода в тюрьме и была оправдана).

В архивных документах было найдено найдено свидетельство о браке Наума И Балабана с Елизаветой А. Нелидовой в Симферополе 18 августа 1924 г.

Знание в совершенстве немецкого языка Елизавета Нелидова, княжна родом из Санкт-Петербурга, приобрела в Институте Благородных девиц. В Симферополе после войны еще долгое время проживала родная сестра Е. Нелидовой.

Двоюродная сестра Софья Балабан из Москвы также подверглась репрессии, её осудили на пять лет и отправили отбывать наказание в город Сусуман Магаданского края.

Об оккупации Симферополя

Когда в Симферополь в 1941 году вошли общевойсковые части, немцы заходили в больнице в кабинет к Балабану, и он разговаривал с ними на немецком языке. Желтую звезду ему не прикрепили, так как склоняли его к сотрудничеству.

Мария Евгениевна Иагансон, 1900 г. рождения, врач-психиатр, работала в больнице с 1921 г. по 1964 г. Она написала в материалах следствия, которое проводилось после освобождения от фашистов Симферополя и Крыма:

«С начала оккупации больница существовала на остатки скудных средств, оставшихся на складах, больные голодали — дрались за каждую косточку. На март 1942 г. в больнице оставалось около 400 больных, много больных умерло. Какая участь ждала психически больных — никто точно не знал, ходили слухи, что в ранее оккупированных местах больные были зверски уничтожены. 7 марта 1942 года, я последний раз видела доктора Н. И. Балабана».

Она передала его слова: «Я так исстрадался и измучился, если за мной придут, у мня ничего не дрогнет, но живым я и в руки не сдамся». Он и его жена постоянно носили с собой цианистый калий.

Дожила она после войны до 85-ти лет. Её свидетельские показания говорят, что профессор заходил в лабораторию и брал яд.

«Учиться жить — выше ужасов жизни»

Так сильно было сказано о профессии и образе жизни семьи Наума И. Балабана нашей современницей, моей коллегой в студии Дома ученых, когда я писала картину памяти моего великого родственника. Сохранилась открытка из семейного альбома, с которой я писала двойной портрет: Наума Исидоровича в форме врача царской армии и его жены в одежде сестры милосердия.

Очевидец тех страшных дней гибели Наума Балабана, двоюродная сестра Наума, Анна Самуиловна Михайлевич, жила после войны в г. Пятигорске. В одно из её посещений нашего дома, я, будучи в школьном возрасте, слушала её рассказ о гибели брата.

Рассказ Анны Михайлевич

«В Симферополь вошли эсэсовцы, и в городе наступила зловещая тишина. Я встретила жену Балабана на улице города в марте 1942 г, когда Елизавета Алексеевна возвращалась из комендатуры, где узнала о судьбе больных. Её успокоили, — что „им ничего не грозит“. Уже многие знали о том, как фашисты зверствовали с мирным населением».

Когда я пишу о Нелидовой — на телеэкране показывают сериал «Пансион благородных девиц», и я мысленно примеряю их образы к образу Нелидовой.

В то время Анна Михайлевич жила в Симферополе со своим сыном Сергеем и с мужем Барри Аббассовым, татарином по национальности. Он был лингвистом, составителем словаря арабских языков. Барри знал 12 арабских языков! Влюбленная в него крымская татарка, из ревности, сообщила в комендатуру, что Анна — еврейка. Фашисты забрали Анну в гетто. Сначала её, а потом и её сына Сергея, которому в то время было всего 9 лет.

Сын Анны Сергей также эмигрировал в Израиль и жил в городе Ашдоде. Когда я с ним встретилась, он рассказал мне некоторые подробности трагедии:

— Мама Анна была светловолосая, с красивыми глубокими «еврейскими» голубыми глазами и прекрасной фигурой. Начальник тюрьмы пришёл к ней в камеру и сказал, что она все время стоит у него перед глазами. Он выдал ей «аусвайс» — пропуск на освобождение. Благодаря её красоте вместе с ней были освобождены еще пять учителей.

А в это время в Симферополе распустили слух, что татары выкупили её за несколько бочек вина. Именно её — Анну, — встретила жена Наума Елизавета, когда шла выяснять, что ожидает пациентов больницы.

Этот «аусвайс» Анна Михайлевич мне показывала, при встрече в 1980 г. у неё дома в г. Пятигорске. Но эти события были значительно раньше моего повествования.

«За гранью смертельного круга»

Балабан Наум Исидорович, 1889 года рождения, и его жена — княжна Нелидова Елизавета Алексеевна из Санкт-Петербурга, погибли 7 марта 1942 г. в г. Симферополе.

«За гранью смертельного круга — мы эхо, мы вечная память друг друга» — эти слова песни написал Р. Рождественский, а музыку — композитор Птичкин. Она звучит в исполнении Анны Герман в кинофильме, поставленном по книге В. Проскурина «Любовь земная» режиссёром В. Матвеевым. Их судьбы в точности повторяют семейный союз и биографию Наума Балабана и Елизаветы Нелидовой.

Научная деятельность Наума Балабана в Крыму

Борис Берлин разыскивал в архивах диссертации Балабана Н. И. на русском и немецком языках. Тема диссертации — «Психозы и неврозы после землетрясения в Крыму в 1927 г.». И «Антропометрические изменения у больных шизофренией татар». Берлин сумел найти только немецкий вариант этой диссертации, есть подозрения, что татары уничтожили русскоязычный вариант диссертации.

Одним из учеников Балабана был Александр Романович Довженко, в котором профессор распознал особые способности к гипнозу. Он научил его применению траволечения по методике Бехтерева при лечении алкогольной зависимости. Впоследствии Балабан организовал для лечения алкоголизма, дневные стационары.

В романе Л. Фейхтвангера «Семья Оппенгейм» один из трех братьев, Густав, лингвист, собирает коллекцию человеческой глупости и вносит в неё «Майн кампф» Гитлера. Но их семьи при больших деньгах, в последний момент удирают в Америку.

Наум Исидорович не мог не видеть, что фашизм — это диагноз психиатрический. Но, как призванный лечить, был бессилен в этой человеческой трагедии. Его выбор — доля праведника: отдать свою жизнь спасению больных. Наум Балабан совершал подвиг служения медицине для человечества.

Борис Берлин разыскал в архивах свидетельства спасения от сталинских репрессий 500 чел.

Наум Балабан ставил диагнозы психически больных — неврозы — тем, кто подвергался сталинским репрессиям.

Научное имя профессора Наума Балабана было широко известно в мире.

Борис Берлин разыскал документ о представлении Науму Исидоровичу Балабану звания «заслуженный врач России», но помешало начало войны.

Ещё Берлин разыскал в архивах приказ, что полковник военврач Балабан Н. И. оставлен до декабря 1942 года в Крыму.

О круге общения

Профессор был знаком со многими известными людьми того времени и оказывал им помощь, о чем свидетельствуют архивные документы: Фаине Георгиевне Фельдман (Раневской), Аркадию Райкину. В одной из его пародий — образ врача-психиатра, с любовью как бы списан с доктора Наума Балабана. Фаина Раневская обращалась к Балабану после того, как её здоровье пострадало, от увиденного и пережитого ею во время еврейских погромов в Одессе. Его лечение вернуло нам будущую знаменитую, и всеми любимую актрису.

О Довженко я впервые узнала из газеты, прочитав статью «Рожден кудесником».

«К своему открытию А. Р. Довженко шел с 1939 года, когда его, студента Крымского медицинского института, пригласил работать на свою кафедру профессор психиатрии Балабан. В своё время он обратил внимание на студента А. Р. Довженко, отличавшегося особыми способностями, который умел останавливать головную боль. Случай, учитывая известность ученого, беспрецедентный. Довженко практиковал как врач, ветеринар и травматолог, пока не предстал перед Наумом Балабаном, который научил его применять гипноз и спасать от алкоголизма по методике траволечения своего коллеги Д. М. Бехтерева.

Почему он остановил свой выбор на не достигшем ещё никаких научных высот безвестном студенте? Возможно, прослышал, как высокий сероглазый красавец на спор усыплял товарищей, и стало жалко, что дар природы растратится понапрасну».

Неожиданно по радио я услышала, что Довженко в Москве. Мне удалось созвониться с ним и договориться о встрече. Я представилась как родственница профессора.

Я подарила Довженко фотографию, на которой Н. И. Балабан в белом халате — фото хранила семья Софьи Балабан.

Вскоре после нашей встречи Довженко заболел, и его не стало. Сегодня в России закрыты дневные стационары для лечения заболевания алкогольной зависимости.

Балабаны

Балабаны из Радзивиллова