Бесплатный фрагмент - С добрым утром, Сеня!

С добрым утром, Сеня!
Глава 1

Это утро для Арсения Федорина, как-то сразу не заладилось.

Все началось с соседского кота, который как блаженный орал всю ночь, призывая всех окрестных кошек к весеннему совокуплению.

Чуть погодя к нему присоединился дворник, который, с присущей ему ответственностью, принялся косить газон во дворе, разбудив при этом всех в округе.

Но и этого оказалось недостаточно для того, чтобы спокойно встретить прекрасное апрельское утро.

Ведь вместе со звуками, доносимыми с улицы, в тяжелую после похмелья, голову Арсения пришли его воспоминания.

Он недовольно поморщился, так как сегодня было ровно четыре месяца,

как от него ушла жена, с которой они прожили душа в душу долгие десять лет.

Но с этим он, как настоящий мужчина, вполне мог бы справиться, утолив свою душевную боль в хорошем односолодовом виски.

В это раннее воскресное утро Арсения Федорина беспокоила куда более серьезная проблема.

Он с трудом приподнял голову и невольно зажмурился от яркого солнца, светившего сквозь давно не мытые окна. Шум во дворе внезапно затих и в квартире стояла умиротворительная тишина, от которой Арсению стало даже как-то не по себе.

— Затишье перед бурей… — подумалось ему, и он пошарил рукой под диваном, в надежде выловить там недопитую на кануне бутылку виски.

Но она предательски застряла за ножкой старого колченогого дивана и упрямо не давалась в руки, ускользая из одеревеневших пальцев Арсения.

— Ну прямо как моя Ирка… — ухмыльнулся Федорин, наконец то поймав ее за горлышко.

— Никуда ты от меня не денешься! — пробурчал Арсений и тряхнув полупустую бутылку, сделал долгожданный глоток.

Жизнь понемногу налаживалась. Он отрешенно наблюдал за одинокой мухой, ползающей по потолку, который местами сильно потрескался и провис, держась буквально на честном слове.

Он даже удивился, как до сих пор тот не обвалился и не пришиб его во сне?

Следующий глоток неожиданно пробудил в Арсении философа, который с настойчивостью опытного коллектора, напомнил ему о тех жизненных проблемах, которые навалились на его голову и которые непременно следовало бы решить.

Все началось в тот самый злополучный день, в канун нового 2020 года.

Тогда никто даже и подумать не мог, какие последствия ожидают нас всех в скором будущем, особенно после того, как один сумасшедший китаец, сожрал на завтрак летучую мышь.

— Да и черт то с ним… — подумал тогда Федорин. — Вечно они суют в рот все, что ползает или летает.

В тот день он с самого утра почувствовал неладное, но не придал этому особого значения.

Уже ближе к обеду, они с Иришкой собрались в Ашан, прикупить продуктов к новогоднему столу и настроение у Арсения было просто отличное.

На работе как раз выдали неплохую премию, которую ему теперь не терпелось потратить, и он мысленно выбирал себе коньяк, не ограничивая себя в средствах. Ирина, как обычно, все никак не могла собраться и добрых двадцать минут возилась у зеркала в спальне.

Арсений переминался с ноги на ногу ожидая жену, когда на ее телефон, лежащий на тумбочке, пришло сообщение.

— Сеня, ответь пожалуйста! Там, наверное, Семеновы пишут насчет нового года! — донесся из спальни ее голос.

Они договаривались встретить этот Новый год с друзьями, и Арсений нехотя взял ее телефон.

— Встретимся в Ашане около часа и там купим все по списку. — прочел он сообщение от Иркиной подружки.

— Там Светка тебе пишет!

Арсений положил было телефон, но тут неожиданно всплыло новое сообщение в Вотцап.

— Козочка моя, вчера было круто… хочу повторить это!

Арсений тупо уставился на сообщение, полученное по всей видимости, от какого-то Гургена.

В его голове медленно нарастал шум.

Он разглядывал откровенные, а местами даже пошлые фотографии, которые его жена отсылала этому самому Гургену и кровь буквально закипала в нем.

Впрочем, и сам Гурген не оставался в долгу, и Арсений с отвращением перелистнул его волосатое кавказское достоинство, едва уместившееся в размер экрана Иркиного смартфона. Его даже передернуло от отвращения.

— Да чтоб тебя… — Арсений со злостью сжал зубы, возненавидя в тот миг всех представителей братского нам Кавказа.

— Ну что там Светка? — Ирина стояла перед Арсением, широко улыбаясь своей белоснежной улыбкой. — Все, я готова!

Ее улыбка медленно сползла, когда она увидела мрачное лицо Арсения. Он молча протянул ей телефон, на котором она кокетливо демонстрировала все свои прелести, лежа в ванной, с бокалом вина в руке.

— Светка, как я полагаю, в полном порядке… так же, как и Гурген.

Процедил Арсений сквозь зубы.

И в этот же вечер Ирина, собрав все свои вещи, навсегда переехала к любовнику. Арсений молча стоял у окна кухни и равнодушно наблюдал, как внизу, перед подъездом, Гурген суетится перед его Иришкой, открывая перед ней дверь своего дорогого автомобиля.

— Наверное так и начинается конец… — подумал тогда Федорин.

И действительно, череда событий, последовавших за этим, не заставила себя долго ждать.

Арсений отвлекся от своих невеселых мыслей и задумчиво сделал глоток виски.

— Где же я повернул не туда? — философски подумал он, погружаясь в свои горькие воспоминания.

Тот последний нормальный в его жизни Новый год, Арсений встречал уже совершенно один, в непривычно пустой квартире, на улице Горького.

Он отключил свой телефон, чтобы не получать ни от кого опостылевших ему сообщений и угрюмо смотрел на одиноко горящую свечу и бутылку дорогих шотландских виски, которые как самые верные друзья, не бросили его в трудную минуту.

Экономить на себе Арсений не стал, поэтому недолго думая, купил бутылку Макаллана 20-летней выдержки, посчитав, что если и заливать свое горе, то чем то приличным!

Нет, ему не было горько или обидно… он был попросту раздавлен и уничтожен. Он искренне и по-настоящему любил свою Иришку, прощая ей многое и даже порой позволяя ей манипулировать собой.

Свои уступки в отношении нее он объяснял довольно просто.

Если он ее любит, значит, он как мужчина, должен быть великодушен и постараться ей уступить.

— Должен… — что-то внутри Арсения никак не соглашалось с таким положением вещей.

Почему он всегда и во всем кому-то должен?

Впервые Арсений узнал о том, что он должен, когда был еще совсем ребенком. Катаясь на велосипеде, он потерял равновесие и со всего маху проехался коленками по асфальту. Нестерпимая боль словно огнем обожгла его, и он чуть было не закричал.

Весь в слезах, он прибежал к отцу в гараж, где тот по обыкновению, чинил свою ржавую копейку.

Увидев зареванного сына, отец прямо побагровел, и вместо того, чтобы пожалеть, он схватил Арсения за грудки и с силой начал трясти его.

— Будь мужиком… не хнычь, как баба! — Приговаривал отец сквозь зубы, обдавая Сеню запахом перегара и дешевых сигарет.

С тех пор он на дух не переносил запах табака, вспоминая ту отвратительную вонь от Примы и самогона.

Арсений как-то сразу умолк, перестав сопротивляться. Он лишь тихо всхлипывал, с ужасом наблюдая за тем, как отец снимает со штанов здоровенный солдатский ремень, увесистый, с широкой блестящей пряжкой.

— Умолкни же ты наконец… Отец резко замахнулся, но Сеня с ловкостью зайца выскользнул из его рук и сломя голову бросился бежать.

Он и не помнил, как оказался на берегу старого заброшенного карьера.

Он сидел, обхватив руками разбитые коленки и размазывал по щекам слезы, которые он не в силах был остановить. Обида за себя и за то, как обошелся с ним отец, отзывались в его маленьком сердце болью и разочарованием. Ведь он так мечтал быть похожим на своего отца!

Быть крутым и смелым охотником, так же храбро как отец, гонять на мотоцикле без шлема и вообще, быть полной его копией.

Однажды, когда Сене было пять лет, он зашел в ванную.

Отец стоял перед небольшим тусклым зеркалом, в своих широких солдатских кальсонах и намазывал густую белую пену большим трофейным помазком себе на шею.

— Ишь как! Вот оно че… учись, сына! — нравоучительно сказал отец и провел по коже острым лезвием опасной бритвы.

Сеня завороженно следил за каждым его движением.

И в какой-то момент, рука отца дрогнула, а на белоснежной пене, пузырясь появилась тонкая струйка крови.

От ужаса у Сени перехватило дыхание, и он буквально перестал дышать от страха. Но отец лишь ухмыльнулся в ответ и спокойно вытер пену полотенцем, обнажив на коже неглубокий кровавый порез.

Он повернулся к сыну и сурово произнес.

— Мужики никогда не плачут, запомни это!

И Арсений запомнил. Запомнил на всю свою жизнь.

Он пообещал себе, что никогда не даст повода усомниться в том, что он настоящий мужчина!

И каждый раз, разбивая коленки или получая синяки в драке, он проглатывал слезы, со всей своей мальчишеской волей сжимая зубы, чтобы не зареветь.

Отец по обыкновению курил в ванной. Он усаживался на унитаз и раскладывал на деревянном табурете сигареты, коробку спичек и пепельницу из толстого пожелтевшего стекла. Он деловито, не торопясь раскуривал свою Приму, от которой вся ванная наполнялась клубами едкого сизого дыма.

Вентиляции как правило, в советской хрущевке не было и дым сам собой потихоньку уходил через узкое отверстие в газовой колонке.

Сеня любил наблюдать за тем, как курит отец. Ему было интересно гадать, почему папа закрывает глаза, когда затягивается и почему так медленно, с выдохом, он выпускает дым изо рта.

Ему казалось, что это какой-то древний шаманский ритуал и что, не ровен час, отец растворится в этом сизом облаке, исчезнув в нем навсегда.

Он помнил, как однажды, заметив Сеню, он достал не распечатанную пачку и протянул ему.

— Держи сынок…

Арсений осторожно взял ее, вытащил хрустящую от табака сигарету и деловито сунул ее в рот.

— Только смотри не жуй! — засмеялся отец.

Арсению нравилось, когда папа бывал в хорошем настроении.

За дверью ванны послышались шаги мамы. Она возилась на кухне, готовя обед и не заметила, что Сени нет рядом.

— Эй, мужички мои, чего это вы там закрылись?

— Да мы тут с папкой курим! — давясь от едкого дыма хохотал Арсений.

Ох и каких же тумаков получили они тогда от мамы, а в особенности отец, который громко и с надрывом смеялся, прижимая к себе разгневанную маму.

— Зато мужиком вырастет сынуля наш!

Арсений сидел на берегу карьера и задумчиво подкидывал ветки в костер. Уже совсем стемнело и ему конечно же хорошенько попадет от родителей за то, что он не вернулся вовремя домой. Но идти никуда не хотелось.

Он сидел и думал над тем, что же с ним произошло.

По всем понятиям, получалось, что он вовсе и не мужик… размазня какая-то и нытик!

Свалился с велика и сразу в слезы… Опозорился по полной.

От таких горьких мыслей ему захотелось навсегда исчезнуть из этого мира, в котором, как он разумно считал, ему не было места.

— Вот если меня сейчас не станет… вот тогда они наконец, вспомнят обо мне… они еще плакать будут, когда я умру!!!

Сеня с опаской взглянул на темную гладь мутной воды и холодные мурашки пробежали по его спине.

Он тогда так и не смог совершить самоубийство, ведь у него попросту не хватило духа зайти в эту протухшую, заваленную мусором воду и поставить на своей истории большую и жирную точку!

Он так и остался размазней и нытиком, который побродив до полуночи по опустевшему городу, виновато вернулся домой, встретив там зареванную маму и отца с бледным лицом и испуганными глазами.

Бить его тогда не стали, но на целую неделю лишили сладкого и запретили гулять во дворе.

И Арсений смирился с тем, что отныне он всегда будет кому-то должен, на том простом основании, что он мужчина!

В школьной столовой, когда на подносе оставалась всего одна булочка, он должен был уступить ее девочке.

А когда Машка Петрова из соседнего класса, толстая и агрессивная дылда толкнула его на льду, и он расшиб затылок, он тоже должен был с пониманием отнестись к ее поступку. Ведь она же девочка…

И так, без конца и края. Очень скоро Арсений понял, что весь этот мир захвачен девчонками и полностью принадлежит им!

Они устанавливают везде свои девчачьи правила и всеми путями добиваются того, чтобы и мальчишки жили по ним, даже не мечтая что-либо изменить.

В автобусе ты должен уступить им место. В садике ты должен отдать игрушку девочке. В школе ты должен пропустить одноклассницу вперед.

А дома ты не должен лезть со своими проблемами… ведь ты уже взрослый мальчик и должен все понимать!

Арсений сделал глоток виски и вспомнил свою бывшую жену.