Бесплатный фрагмент - Рулады демиурга

Молитва

Невольничий стон; кандалы и оковы,

В тюремных объятьях каноны суровы

Для павшего духом, вкусившего страха,

Осталось ли сердце в груди у монаха?

Кто избранным был несть спасение людям,

Грехов отпущение судимым и судьям,

Тот пал в тяжкой битве солдата с солдатом,

Где преданный в спину, остался собратом

До коли же воля родимых племен,

Для храма стенания под сенью времен,

Свершились с престолом земного владыки,

Теперь его грозные властвуют крики!

И орден разбитый не пал от клинка,

Ни демона злобная смяла рука,

Но промысел царственных санов в главе,

На летопись вшитый в сожженной строфе.

И вправе ли кто ликовать над монахом,

Сраженным, скорбящим, разбитым над прахом,

Где в пору с дознанием тюремные пики,

Надзор и молитвы под ступой владыки!

Который единою волей из плети

Тюремные с радостью выстроил клети,

Где чахнет и мается сам же со скуки,

И гладит с верхов повелителей руки.

Сменяется время: летит к году год,

Таким неизменным остался приход:

То ругань, то голод, то славные пытки…

Внимает к монаху обитель в избытке.

Ломает, купая в безумстве эпохи,

Теснятся сомнения, мольбы, боль и вздохи!

Сквозь камень из тьмы греют поутру блики;

Но с первого дня не доносятся крики!

Глаголы томятся от памяти вен,

Первичной жестокости зиждется тлен;

Последние капли оставшейся воли

Теряются с тихими всхлипами к боли.

Закончится! Помнил ли верой герой?

Что дом не отринул в мучениях родной,

Что в бой бы вернулся и принял собрата

И слабость сыгравшую в буче солдата.

Но только за годы оставил монах,

И плач, и стенания, и ярость, и страх!

Чтоб с ними вернулся к нему сердца звук

И память священной молитвы из рук!

Песнь озерной девы

Пела песню озёрная дева,

Голос кроткий по воздуху плыл,

С ноткой грусти, задорно и смело

О герое, что в древности жил.

Не хваля его подвиги славные

Не судя перемен роковых,

Ни деньки его поисков давние,

Не припомня заслуг боевых:

Ни разбитые судна пиратов на дне,

Ни знамёна от царства бесславные

Ни руин знатных замков когда-то в огне,

Ни спасенья людей многократные.

И неспешный побег от чудовища,

Не сражения на пике всезнания,

Ни единую трату сокровища

Не могилу из грунта и гравия.

---

Но рапсодией тихо, уверенно

Возносила простые слова,

О герое, кто жил размеренно

О любви, что она сберегла.

О кострах в холода согревающих,

О беседах в безлунную ночь,

О друзьях боевых и товарищах,

Что уныние и грусть гнали прочь.

О знакомствах ведомых и встреченных

Приключенья на каждом пути,

О вневременном и обвенчанном

Счастье, что удалось обрести.

Стихли ноты озёрной красавицы,

Небо звёздным каскадом усеяно,

Пусть нам миром мелодия славится

Пусть над озером тихим рассеяна.

Замок «Катриона»

За хребтами горных пиков

В леденящих лунных бликах

Млеют вольницы барона

В тихом замке Катриона

Голоса не двинут крики,

Бледные не вздрогнут лики,

В снежном стан завис каноне,

При ещё живом бароне!

Улицы не тронет плач,

К эшафоту вмерз палач,

В тихой встали звери скуки

Их давно простились звуки.

Часовые морок вняли,

Лица им как будто сняли;

У ворот разбитых в зал,

Где правитель пировал.

Словно дьявольские чары,

Овдовевшей вечной кары,

Ниспослались в этот день

Навсегда отметив тень.

Даже демон в час великий,

Перед вечностью безликий,

Словно статуя сверкает

И как прежде замирает.

Только холод властен в мире

И ему служить как лире,

В вечности застыло время

И живых любое племя!

Только за банкетным залом

За фарфоровым бокалом

Медленно стенает блики

Полумертвый лик владыки.

Лик последнего барона,

И блестящая корона,

В ледяной своей природе

Более не лжет о роде!

Больше не зовет вассалов,

Дочерей, сынов и баллов

И не пробует от скуки

Отрубать застывшим руки.

Слез глаза не припускают,

Пальцы ног не поднимают,

Голос не покинет уст,

Не воскликнет кости хруст.

Только он, луна и блики,

Ночь, зима, хребты и пики

В вечной горести барона

В бледном замке Катриона.

Мечты камня

Вас посещала ли идея,

Вслух сообщить никак, робея,

Раздумья будоражит пламень:

«О чём мечтает камень?»

А распорядок его дня

Едва ли отличим от пня:

Лежать, скрываясь на земле

При свете лун, при мрачной тьме.

Не отрешим его кошмар,

Глубин космических ли дар:

Всегда собою быть!

А может… или нет — не быть

Существовать объектом мира,

Чтоб и о нём воспела лира,

Чтоб и его предназначение

Для каждой истины знамение

Сквозь годы сказки разметало,

Иные связи трактовало,

Иные судьбы создавало

И о себе само слагало!

А рядом, так же сотворён

Его сосед; ах, он влюблён

В небесный свод, в пушистый снег,

В стеклянный лёд, в свой тихий век.

Они смогли бы подружиться,

Но камню с камнем не ужиться!

И так всю вечность одному

Бывало лихо раз на дню.

Досуг неукротимых бурь,

Вся человеческая дурь,

Трактаты тысячи писцов,

Великой сотни мудрецов.

Известна летопись дороги

И чьи по ней ступали ноги,

И где текли в подземье реки,

И в грунте кто лежит на веки.

О сколько знаний в нём таится,

О сколько истин сохранится,

Его продолжится поэма

И реквиемом станет тема.

Но жаль, что дух тропе покорен,

По-королевски захоронен

И мысль сгорает словно пламень:

«О чём же грезит камень?»

Танцы с бубном

Танцуй с бубном, танцуй с бубном

Пока хохочут все шаманы,

Возникнет пред тобою дом

И покорятся сердцу дамы.

Танцуй с бубном коль жаждешь злата

Наперекор всем колдунам,

Предстанет пред тобой палата

С казной — тебе воздвигнут храм

Танцуй жалея всех скорбящих

Скрывая радость и печаль,

Танцуй за славу всех молящих

И ничего не будет жаль.

Танцуй за мир и за победу,

Танцуй за счастье и свободу

Танцуй за куш большой к обеду,

Танцуй за чистую природу!

Танцуй покуда тело дышит,

За жизнь свою, за каждый миг,

За каждый звук, что сердце слышит,

За каждый свой душевный крик.

Танцуй покамест не устанешь

Дорогу к свету жадно куй,

Пока перед концом не встанешь,

С бубном неистово танцуй!

Спор в кабаке

Ночной кабак: не слишком людно,

Зато тепло и в нём уютно,

Кров полный выпивки и яств

И место встреч с десяток царств.

Прилюдный бал во сне пьянчуги,

Звук барда плавает в лачуге,

И вор-карманник, конокрад

Скупает вины всем за клад.

И всё бы веселиться им,

Прохожим старым, молодым

Да только в самый поздний час

Сюрприз обрадует сейчас.

Стук в дверь, видать какой вельможа,

Открылась… страшная же рожа

Глаза кричат: «Плати налог

Всяк, кто уйти увы не смог»

(Да, в городке такое дело,

Что за любое ночью тело,

Кабак платить обязан дань,

И даже в солнечную рань) —

«За сим, покорно притворившись,

Что не вернусь, поторопившись,

Уйду писать князьям доклад

За недоплаченный оклад»

«Ну что ж вы сразу, право дело,

Взмолился барин так не смело

— Просите всё! Отдам жену…

Но только денег не могу…»

«Ну разумеется никак,

Такой испытанный чудак

Не сможет благом одарить.

Ну что ж..Тогда мы будем пить»

Вельможа сел с гурьбой солдат

Сняв просто кучу чистых лат,

Взревел: «Вино! Скорей вино!»

Да так что треснуло оно…

Побыв в уме и даже в здравии

И в небывалом добронравии,

Простил вельможа некий долг,

А вот какой, понять не мог…

И удалившись спозаранку

Грызя безвкусную баранку,

Ушёл подлец и расхититель

И самый доблестный грабитель.

А вор-карманник, конокрад

Известным стал на этот град…

За речь свою, за дух к отчизне

И деловую хватку к жизни.

(Ну а конечно, кто ж с бокалом

И с фиолетовым фингалом,

За здравие диктует речь

По типу: «головы им с плечь!»)

А вот как был тот диалог:

Допив бокал, он молвил слог

«Друзья мои. Родные люди

Виновны мы? А кто же судьи?

Что смеют грабить по ночам

И топором грозить плечам,

Какое право у солдат

Люд грабить, молодых ребят»

«Кончай ворюга, -молвил барин,

— Не в том котле ты с нами сварен

Чтоб диктовать сплошную чушь

Не смей губить нас, мир не рушь»

«Нет, всё не так. Клянусь! Неверно!

Как жулик честный. Это скверно!

Покуда дремлет наш народ

Власть не сбавляет как-то ход»

Тогда конечно разозлившись,

Но добродушным притворившись

Решил хозяин выгнать вон

Рот наглый и не наглый стон.

И вор, по рабски, удалившись

И окончательно упившись

Побрел тропою ремесла

И взглядом будто бы осла.

Les promenades

I

Поутру случилось так, в тихом городке,

Между переулочных, вроде в уголке

Девица кудрявая, приодев наряд

Выходила из дому в персиковый сад.

Бежевые туфельки с бархатными блестками

Делают шажочки, крошечными сносками,

Лучики сбегаются, солнечного света,

Деревце качается, накануне лета.

Бежевое платьице, также по утру

Распласталось солнышком как-то на ветру,

В тихом городочке, листики шуршат,

Между переулочных вальс сыграть хотят.

Поутру случилось же, мимо почтальон

Очень по приличному, скромен и силен,

Проходил, наверное, почту разнося,

И гримасу скверную на лице неся,

Увидал он девицу, где-то вдалеке,

Шла она, задорная, будто налегке,

И подумал верное: «Что за красота!»

И шуршали листики где-то у моста,

Там ещё игривые, с самых юных лет

Детки добродушные познавали свет,

Ну а так же мутные чем-то старики

Слово неприличное сдернули с реки…

Хорошо, что листики там уже шуршат,

Не пугая мистики местных малышат.

Кстати в переулочной, где-то на углу

Слышались из булочной запахи нутру

И туда за сладостями радость не храня,

Заходили, забегали, медяком звеня.

А прекрасна девица, оглянув толпу,

Захотела весело поменять тропу.

II

А по ней, задумчиво, бледный по утру,

Почтальон расстроенный, будто по костру,

Шел походкой славной, бравых воевод,

Шел походкой плавной, не сбавляя ход.

И девица милая, сердцем трепеща,

Оступилась ножкою, глазками ища:

Кто поможет бедненькой наземь не упасть?

Кто поможет рученькой мягкой не пропасть?

---

И подаст, конечно же, руку почтальон,

И спасет от паники даму сердца он,

И рассеяв скверную, мрачную печаль,

Улыбнется сладостно, как на фестиваль…

Девица кудрявая, с нею джентльмен

Позабыв о хлопотах всяких взрослых ген,

Как-то по задорному, может быть любя

Вместе прогуляются, чувства не тая,

Может быть, и влюбятся, случай не понять…

Может и забудется их родная стать,

Только так вот поутру, в тихом городке,

Им двоим гуляется вместе налегке!

Очень по приличному, скромный почтальон

С девицей кудрявой, под шуршащий звон,

В свете неожиданных летних променад,

Шли с безумной верою в персиковый сад!

Разочаровательство

I

В песчаных краях, небеса, где не плачут,

А солнца лучи пред глазами маячат,

Сокрыто вершинами гор государство,

Куда воспрещён путь любого мытарства.

И в государстве, покрытом ветрами,

Дряблой ладонью, сухими перстами,

Грудь обнажив, восседая без ран,