Бесплатный фрагмент - Рождественский сон

Рождественский сон

Всем тем, кто ждёт возвращения своих родных, — посвящается.

1. День рождения

Опять этот голос. «Илюша! Вставай завтракать!» Он такой тёплый и родной, мамин… Я зажмуриваюсь крепче, пытаясь удержаться в этом сне, продлить его хотя бы на секунду. Но сквозь веки уже бьёт жёлтый свет от лампы в спальне, а вместо маминого нежного пальца, щекочущего щёку, на плечо ложится чья-то рука.

— Илюша, доброе утро. Мы так скучали по тебе.

Я открываю глаза. Над собой я вижу не маму, а Соню. Её доброе, уставшее лицо, и её руки, пахнущие детским кремом и мылом. Не сдержался. Горячая предательская слеза скатилась по виску и впиталась в подушку.

— Илюша, ну ты чего? Тебе опять снился этот сон? Не плачь, мой мальчик. Я обещаю, он сбудется. Ты же мне веришь?

Она вытирает мою щёку ладонью. Верить? А разве у меня есть выбор? Если я перестану верить, то всё это рухнет, и этот интернат, эти стены станут моей единственной реальностью навсегда.

— Соня, они тоже обещали приехать. Но так и не вернулись! — вырывается у меня, голос срывается на шепот.

Она берёт моё лицо в свои руки и смотрит прямо в глаза, так серьёзно, как будто даёт клятву.

— Посмотри на меня. Ты встретишься с ними! И ты снова обнимешь своих родителей, как в твоём сне.

Её поцелуй в обе щёки пахнет надеждой. Мы идём в столовую, и я стараюсь идти прямо, хотя внутри всё сжимается в комок. Иногда мне кажется, что этот комок из тоски и ожидания скоро станет таким тяжёлым, что я просто не смогу сдвинуться с места.

Из столовой доносится подозрительная тишина. Ни звона ложек, ни привычного гомона. Я замираю на пороге. Столы пусты. Сердце на секунду замирает: а вдруг?.. Вдруг чудо? Вдруг они здесь?

— Соня, а что происходит? — шепчу я.

Только начал поворачиваться к ней, как из-за всех углов, из-за двери на кухню на меня с рёвом налетела толпа.

— ПОЗДРАВЛЯЕМ ТЕБЯ, КНИГОЧЕЙ!

Меня обнимают, хлопают по спине, в уши льётся поток пожеланий. Я киваю, улыбаюсь, но внутри — пустота. Моё единственное желание не исполнить криком.

Потом все расступаются, и Варвара Игоревна выносит торт. Девять свечек. Девять лет. Половину из них я жду их возвращения.

— Илюша, наш книгочей. Мы поздравляем тебя с днём рождения и желаем, чтобы твое самое заветное желание исполнилось. Задувай свечи.

Я зажмуриваюсь. «Пожалуйста, пусть они приедут. Пусть это Рождество будет нашим. Пусть мама… пусть папа…» Я задуваю все свечи разом. Дымок смешивается с запахом сладкого бисквита.

А потом — подарок. Большая коробка. Когда я разрываю бумагу, у меня перехватывает дыхание. «Энциклопедия про страны мира». Та самая. Толстая, в твёрдой обложке, с золотым тиснением. И ещё — пазлы. Огромные, с изображением туманности Андромеды. Космос.

— С подарком вы угадали, — говорю я, и голос звучит серьезно.

Папа обещал купить мне такую книгу. В последний наш вечер. Мы сидели на диване, и он показывал мне на глобусе, куда они с мамой едут. Какая-то далёкая точка. Я тогда спросил: «А там опасно?» Он улыбнулся: «Нет, сынок. Мы просто поможем людям. А тебе привезём самую лучшую книгу о всех странах на свете».

Он привёз. Только сам не приехал.

Мы садимся завтракать. Сашка, мой названный брат по несчастью, пододвигает ко мне свою тарелку с творожной запеканкой.

— Сегодня даже тётя Маша приготовила твою любимую. Но, по нашей схеме, половина — тебе. Я её не очень.

Я смотрю на эту запеканку. Мама готовила по-другому. С ванилью.

— Спасибо, Саш. Но не хочется. И грустно.

— Эй, друг, ну ты чего это нос повесил? — Сашка понижает голос. — Я подслушал, как директриса с Соней спорили из-за твоего подарка. Соня говорила, что книга про страны — это твоё. А Варя Игоревна — что про космос. В общем, Соня победила, а Варя заказала пазлы, чтобы и космос был.

— С подарком они угадали, — повторяю я. — Я давно мечтал о такой книге. Мне папа… — Голос снова подводит меня, а в глазах предательски теплеет. Я резко отодвигаю стул. — Я сейчас.

Я выхожу в коридор, а потом, будто меня несёт неведомая сила, забегаю в туалет. Упираюсь руками в раковину. Глубокий вдох. Выдох. Вода ледяная, но она не помогает. За спиной скрипнула дверь.

— Я же говорил, что ты не нормальный, — слышу я голос Сашки. — Сбежал с собственного дня рождения.

Я поворачиваюсь к нему. Вода с моих брызг капает на пол.

— Знаешь, Сашка, как я их жду. Мне каждую ночь снится один и тот же сон. Что они приехали и будят меня. И каждый раз я просыпаюсь. А перед собой вижу это место. Эти стены. Эти… — я не могу подобрать слова и просто машу рукой.

Сашка замолкает. Потом подходит ко мне и садится на корточки, прислонившись спиной к кафельной стене.

— Мне сложно тебя понять, — говорит он тихо, глядя в одну точку. — У меня была мать. Она вечно таскала меня по чужим квартирам, пока убиралась. Отца я не знаю… Да и она, по ходу, не в курсе была. — Он глотает. — А в последний раз она меня с собой не взяла. Оставила у подруги. А наутро тётя Марина сказала, что мамы больше нет. Вся моя родня — это тётка, которая отказалась меня брать, и какая-то двоюродная бабушка. Так что, Илюха, я не знаю, что такое счастливая семья. И что такое мамины сырники.

В его глазах блестят слезы. У меня тоже. Мы оба, два рыцаря из интерната, сидим на холодном полу и плачем. Потом Сашка первый смахивает слёзы кулаком.

— Но мы же мужчины, — хмуро говорит он.

— Мужчины не плачут, — подхватываю я, пытаясь улыбнуться.

Мы смотрим друг на друга и вдруг начинаем хрипло смеяться. Этот смех похож на лай, он смешанный с горечью одновременно. Но он помогает.

— Пошли, а то Соня заметит, — говорит Сашка, поднимаясь.

Мы вернулись в столовую как раз в тот момент, когда тётя Маша выносила торт. Мы уселись на свои места, стараясь выглядеть обыкновенно.

— Успели, — удовлетворённо прошептал Сашка.

— Ага, — фыркнул я. — А то надавали бы нам по ушам. Ещё и дежурство по столовой поставили.