Бесплатный фрагмент - Ровесникам и не только

Благодарности

Этим сборником я с изрядным запозданием признаюсь в любви и еще раз говорю СПАСИБО старшему поколению, пестовавшему меня с раннего детства и до поздней молодости: Бабе Наде, Бабушке Фире, Тете Риве, Дяде Сене, Тете Шуре и двум Тетям Галям. К сожалению, никому из них при жизни я не успел выразить своей глубочайшей благодарности и нежной привязанности. Очень надеюсь, что их бы порадовали мои вирши о былом.

Настоящей книжкой, как и всеми предыдущими, я отдаю дань светлой памяти друзьям и близким, очень рано покинувшим этот замечательный мир: младшему брату Борису, Косте «Малышу», Мишке «Нильсону», Борису «РА» Раскольникову, Андрею «Неману», Наталье Шоховой, Эдику «Родственнику», Валерию Василевскому, Игорю «Бамбине», Александру «Полковнику», Андрею Левину, Николаю «Куке», Володе «Бычману», Шуре «Помидору», Вовке «Осташке», Отцу Евгению, Косте «Моське», Лорику, Женьке «Карасю», Оскару «Арэксу» и многим, многим другим, к сожалению, здесь не упомянутым.

Появлением на свет рассказки в значительной мере обязаны друзьям юности, молодости и всей «полифонической» жизни: Андрюшке «Крексу», Колюньке «Ленинскому Стипендиату», Мишке «Хиппи», Андрюхе «Брату», «Мальчику» Боре, Шурке «Портосу», Мишке «Рыбе», Толику «Федору», Виталику «Улыбчивому», Александру «Мастеру», Григорию Ивановичу, Сергуне Робертовичу, Сашку́ «Штейну», Вове́, Алёнушке Игоревне, Мишке «Алхимику», Андрею «Японисту», Олежке «Слонику», Гарику «Прайсу», Умному Петровичу, Сергею Анатольевичу, Игорю Алексеевичу, Танюльчику, братьям «Афоням», Диме «Космонавту», Карлену и Геворку, а также, далеким территориально, но близким душою Шуре, Лёньке и, конечно, обожаемым родственникам — «Братцу» Мише, Ирише Австрейх, Павлуше, Катерине, Олегу «Солу» и Матери Марии. Именно они и поныне воодушевляют меня на новые свершения.

Желаю долгих и плодотворных лет жизни горячо любимому редактору, а также суровым критикам и рецензентам Александру и Евгению «Джеффу» и мэтру Ильичу, чье постоянное содействие творчеству неоценимо.

Отзывы

Меня радуют абсолютно все отклики, вне зависимости от тональности и положительности. Обратная связь очень важна автору.

Мне показалось, что сюжеты рассказов стали более цельными и сфокусированными. Раньше было много ответвлений и сливок, которые отвлекали.

Е. Федулов

Познавательно. Очевидно, это был «Краткий курс истории ВКПб», или, как любил говорить один Мамин знакомый, «ВЭКАПЭ и маленькое б».

В. Коган

Прочитала с огромным удовольствием. Понимаю, что очень классно, когда ты один в другой стране, с другими людьми, и наслаждаешься всем, что они делают, как реагируют, смотрят, что говорят. В толпе соотечественников, пробегая по достопримечательностям, особенно, после возлияний, ничего не увидишь и не поймешь. Ты, вопреки всему или благодаря всему, что на твою долю выпало, сумел сохранить свежесть восприятия жизни, что редко кому удается. Неужели война помогла? Или все эти многочисленные человеческие потери в жизни?

Татьяна Ушакова, снс, к.б.н.

Рассказ хороший, честный, искренний. Я его перечитал несколько раз. С Нильсоном был знаком лично. Дружба — великая вещь, не у каждого это бывает, у тебя и у меня это было!

Борис Стискин

* * *

Очень бодрят скупые отзывы суровых мужчин.

Прочитал! Понравилось!!!

Дмитрий Березин

Прочел первую рассказку. Очень занимательно. Хорошо!

Интересная история. Прочел и… дальше ты знаешь.

Ильич

Литовскую тему ты отлично изложил — получил удовольствие.

M. Feigin

Костя, спасибо дорогой, как будто сам присутствовал!

А. Хегай

Всё понравилось, как всегда талантливо. Жду новых историй. Удачи.

М. Курохтин

На одном дыхании! Классно. Ярко, как будто сам только оттуда. Замечательный слог. В общем, очень понравилось!

С. Виноградов

Ну, Ты, блин, даёшь! Прошёл пару страниц, запоем. Надо же, всё помнишь, обалдеть!

Здорово, ничего не скажешь. Я только констатирую! Про юридическую консультацию из" Левиса» помню, заходили употреблять. И называли это — проконсультироваться. А стаканы тырили из автоматов с газировкой около кафе Космос.

Евгений «Джонни» Завьялов

* * *

Отзывы постоянных читателей заставляют тщательней прорабатывать и содержание и форму.

Сосед Пашка — замечательно. Я как будто вместе с тобой и в магазин сходил, и ночью по улицам прогулялся и… посидел за столом той жизни. Отлично!

Вильнюс — Берлин. Приключения в «Швейцарии» достойны туристических журналов или альманахов. В целом, отличная рассказка, но, все эпизоды связаны наличием и непосредственным участием в них литовских друзей, что, на мой взгляд, требует какого-то вступления в начале, и, соответствующего названия произведения в целом.

А.К.

Просто в восторге от рассказов. Особенно впечатлил про соседа. Совершенно другой слог у тебя появился. И линия никуда не уходит и не виляет. Просто здорово. Молодец!

Очень интересно, живо, красочно. Совсем не похоже на твои первые опусы. Я дочитал, а, что это конец не понял. Не хватает какого-то заключительного штриха, на мой взгляд.

Робертович

Про Пашку — очень классно. Вильнюс-Берлин-; в первой настроение твоё и интерес не ярко выражен, что-то главное, тебя занимающее, пропадает, и тогда остаётся просто повествование.. С точки зрения информации о том времени- классно, но как-то привыкла к драйву твоих произведений.. Вот про Пашку- там это всё есть…

Л. Лунева

Прочитал «Базовые эксперименты» — шикарно!!!

Но вначале хочу выразить свое возмущение, многое, оказывается, в жизни я мог изменить. Почему ты молчал, почему не поделился тем таинством, о котором, как оказывается, знал. Почему не рассказал о тех премудростях употребления, о которых я прочитал? Ведь многое, очень многое могло пойти иначе в моей жизни, и кто знает, каких вершин я смог бы достичь, если б знал?

Единственное, что может тебя оправдать, и очень надеюсь на это, память, твоя память, которая не поддается ни объяснению, ни логике, ни здравому смыслу.

Боюсь даже представить, сколько бы было сэкономлено пития, руководствуясь таким простым способом, не просто глотать, а сначала прополаскивать. Сколько бы страшных и долгих минут похмелья удалось бы избежать? Сколько бы нервных клеток было бы сохранено, и как бы они смогли помочь мне в жизни! Эх, да что говорить, жаль! Как все несправедливо устроено в жизни!

Спасибо за науку, постараюсь все наверстать в следующей жизни!

Теперь по делу. Отлично прописана база — и тебе запах, и тебе овощ, и тебе быт! Отлично!

Концовка, вообще, потрясающая! Я представляю, как бы это выглядело в кино, невообразимо!

Ферди

* * *

На мой взгляд, ни один отзыв нельзя назвать отрицательным. Каждый несёт иногда конструктивную, а чаще — чисто эмоциональную, ярко индивидуального окраса критику прочитанного. И, в любом случае, помогает «творцу» в дальнейшем.

Заголовок ни хрена не соответствует содержанию. Что тут «утрачено», если о чувстве нигде и ничего. Похоть, любование процессом победы над породистой девой — ну да. В довершение — основной темой идёт определённое самолюбование, удаль и цинизм.

Снова местами узловатость изложения, о которой я писал ранее, и на которую можно было бы не обращать внимания только в случае полного неуважения к автору.

Впрочем, эта «узловатость» лично для меня оказалась полезной. Поясню. Была у меня некая небольшая гордость умением бодро читать вслух, как говорят музыканты — «с листа». И умудрялся я читать даже с выражением потому, что начав читать предложение, часто предугадывал мысль в его продолжении. И оно, это предложение, могло быть очень длинным, что не мешало. Теперь же я понял, что не в моём умении дело, а в мастерстве хороших авторов, которых я читал. У тебя, Константин, я наталкиваюсь, и уже писал тебе об этом, что начав мысль в предложении, ты обвешиваешь её дополнительными ответвлениями и дополнениями, требующими отдельного представления или осмысления. Подчас я снова возвращаюсь к началу предложения, чтобы следить за нитью повествования.

С. А.

* * *

Просто осчастливили слова бывшего одноклассника, сравнившего мои опусы с произведениями Великих, когда во время чтения исчезают слова и фразы, и он ощущает себя внутри реального действа, где все очень ярко и выпукло, только что запахи не ощущаются!

Все-таки поразительно, сколько же всего ты повидал в жизни?!

Исходя из закона природы о том, что все в гармонии, и если где-то прибавилось, то значит, где-то убавилось, я понимаю, что твоя богатая на впечатления жизнь получилась за счет явного обеднения жизни других. Немного путано, но смысл, надеюсь, ясен — кому то все, а кому то…

Отличная рассказка про медянку, прежде всего, фантастически реальным сюжетом! Везло ж тебе на подаренный свыше сериал!

Исполнение на уровне, это уже как само собой разумеющееся.

Отлично!

Дай Бог твоей памяти не оскудеть!

KAF

* * *

Бальзамом на душу ложатся отзывы от участников давно произошедших событий, ныне проживающих на далеких континентах и особенно радующихся воспоминаниям из далекой молодости.

Прочитала про Таллин на одном дыхании. Очень понравилось! Это в твоем стиле — живой разговорный язык. некоторые детали упустил, но это, наверное, не так уж и важно… Печатай, можно даже не редактировать.

Первый рассказ мне очень понравился (записки путешественника) в нём сочетается хороший стиль и интересная тема. Второй я уже читала, но ты, по-видимому, его доработал, и он читается гораздо лучше и стал намного интереснее! Продолжай радовать нас своим творчеством,

Nataly Jennings, Австралия

От Севильи до Гренады.

Отличный, "вкусный» рассказ. Прямо вижу толедский меч, голодных телок и бурную красоту Испании. Класс.

Настоящая свадьба.

Великолепно. Как во многих твоих произведениях — с первого слова окунаешься в воспоминания: пьянки, свадьбы и драки. Погружение почти полное, на ментальном уровне. Читаешь и вспоминаются давно прошедшие моменты молодости, когда абсолютно всё в удовольствие, в радость. Шикарно! Великолепный слог. Вновь порадовал, пиши еще!!!

Веселая квартирка.

Отлично! Смешная рассказка! Сколько их было… чужих невест. Прочел на одном дыхании по дороге в Бруклин. Хоть и драма произошла, но весело. В те годы, вообще, не обращали внимания на проблемы. Будем жить вечно!

Oscar Veretilny, Манхэттен

Тебя нужно обязательно представить в институт геронтологии Берлускони, для исследования с целью выявления пограничных возможностей человеческой памяти!

Это невероятно! Деталей дополнить — не реально! Я вспомнил только последний эпизод про уздечку и что то смутно сейчас про полотенце у себя на голове, с брачующимися.

А сейчас замелькали картинки и про балкон с чумовозкой.

И я спокоен теперь — если вдруг захочется сделать своё жизнеописание — то достаточно будет надергать эпизодов из твоих рассказок.

Читается на одном дыхании — это хорошо!

А думал ты — в качестве эксперимента, сделать по классикам, т.е. очень коротко?

Действия героев с очень кратким описанием окружающих обстоятельств?

Н. В. Кочетов, Болгария

Авторское предостережение

Эту книгу, как и все предыдущие и последующие, я предваряю стандартным предостережением:

В тексте используются вымышленные имена героев, и автор не несет никакой ответственности за их совпадение с реальными персонажами и деяниями оных в любых интерьерах.

Опять же, знаменитое определение Уинстона Черчилля «Реальность — это галлюцинация, вызванная недостатком алкоголя в крови!» отлично вписывается в общую канву моих опусов.

Во всех предыдущих сборниках я гордо анонсировал:

«Все события, упомянутые в дневниковых записках, происходили при моем непосредственном участии, а фигуранты — друзья, знакомые и родственники. Поэтому присказка „Сам я огурец не видал, но конюх из соседней деревни рассказал, что их барин едал и говорил, что вкусно“ — не про эти рассказки. Правда, в некоторых из них автор слегка отступил от 100% -ой истинности, но, отнюдь, „не ради красного словца“, а оберегая особо ранимых и до сих пор „зашифрованных“ персонажей».

Чтобы окончательно «умыть руки», дополняю вышеприведенный абзац:

«Тождественность всех событий и их участников с действительностью — чистая случайность!»

Предисловие

Несказанную радость от расширения круга поклонников моих опусов за счет более юной аудитории серьезно омрачает частичное непонимание молодыми читателями не только определенной терминологии, но и причинно-следственной связи некоторых описываемых событий. За годы, прошедшие со времени моей молодости, кардинальным переменам подверглись абсолютно все составляющие нашей жизни.

Не хочется прослыть брюзгой, но иногда кажется, что полноценно воспринимать Рассказки могут только победители конкурса «Лепота» воскресной телепередачи по русскому языку для школьников «Мы — грамотеи!», отгадавшие смысл устаревших и редко употребляемых слов. И то, при обязательном условии, что взрослые родственники или старшие друзья выступят толмачами и доходчиво объяснят полный смысл описываемых происшествий и упоминаемых терминов.

На мой взгляд, следующие за нами поколения существенно меньше читают, во всяком случае, в общественном транспорте чаще встречаются люди с книгами в руках, по возрасту скорее тяготеющие к моим сверстникам. Поглощенные в ранней юности бессмертные творения Гиляровского и Паустовского очень помогли мне в изучении и понимании событий давно минувших лет.

К сожалению, не могу назвать отечественных авторов, известных широкой публике, ярко и подробно осветивших «совковый» отрезок нашей жизни от середины 70-х до начала 90-х, как это сделали Трифонов, Нагибин или Аксенов про предыдущие десятилетия. Вполне возможно, именно поэтому атмосфера и быт периода застоя, перестройки и зачинания капитализма в России не изучается в школе, а в теле- и кинофильмах представлены слабовато и однобоко.

* * *

Всегда полагал, что смена поколений происходит как минимум лет через двадцать — двадцать пять, но в последнее время все чаще сталкиваюсь в прессе с мнением, что разница между ними составляет всего пятнадцать лет. Мне не очень понятно, чем вызван такой форсаж — то ли поголовным ранним деторождением, то ли общим ускорением темпа всей жизни.

Даже не беря в расчет внешние проявления разницы в восприятии действительности — хотя моя взрослая дочь, глядя на черно-белый фотоснимок, всегда в шутку интересуется: «Это до войны было?», при упоминании хаша на полном серьезе переспрашивает: «Хаш Браун?» — интеллектуальная и культурная пропасть между поколениями стремительно увеличивается, приводя на память злободневный анекдот про маму и динозавра.

Недавний разговор с приятелем — ровесником, ныне поддруживающим с замечательной барышней 27 лет, то есть двумя поколениями младше, подтвердил наихудшие опасения. Ознакомив молоденькую подружку с моими творениями, где достаточно ярко и подробно освещено наше взросление, он наткнулся на полное непонимание и отсутствие интереса к волновавшим тогда вопросам.

Со временем, я всё больше горюю над утраченной патриархальностью (в хорошем смысле) нашего общества. Когда Бабушки и Дедушки, Мамы и Папы совершенно ненавязчиво делились с потомством историями из своей, не всегда легкой жизни, по ходу повествования объясняя непонятные нюансы. К глубокому сожалению, я застал только одну Бабушку, но её рассказы помню очень хорошо и понимаю, что они раскрыли мне глаза на многие-многие события из истории нашей страны.

Хотелось бы верить, что Рассказки хоть немного приподнимут завесу времени, заинтересуют и рассеют пелену забвения над совсем неплохими годами «Совка», а также помогут понять взрослеющим читателям все «тонкости» наших молодецких приключений.

От души надеюсь, что мои ровесники получат искреннее удовольствие от прочитанного и поделятся впечатлениями с младшими родственниками и приятелями, а при надобности растолкуют молодежи непонятные пассажи из прошлой жизни.

Из цикла: Наш Гурзуф

Happy Birthday!

Тем летом я сумел вырваться в Гурзуф только в последних числах июля, поздновато для «московского заезда». Отпуск сдвинулся из-за «командировки» (будь она неладна!) в колхоз, куда закрытый НИИ каждый год отправлял шефский «десант» на уборку урожая. Я попал в «полевые условия» сразу после распределения из института.

Ранее Крымское утро обещало и манило, но, что удивительно, никто из столичной бражки мне не встретился ни сразу по приезду, ни во второй половине дня, после затянувшегося съема подходящей «фанзы». Загадка разрешилась только вечером: Гарик «Прайс» в очередной раз организовал массовый поход на Чеховку, собравший бешеное количество участников. Причем, только немногие, самые выносливые и упорные сумели «выбраться на поверхность» из замечательного места отдохновения на огромных обточенных морскими волнами валунах. Они то и поведали в коктейль-холле о всяческих развлечениях и приключениях под высоким Артековским берегом.

Первый вечер, стремительно сменившийся звездной южной ночью, прошел традиционно — бесчисленные объемы напитков, охочая загорелая дивчина, непродолжительные и страстные танцы-обжиманцы, перешедшие в «романтическое» свидание на пляжных лежаках. И по ночному холодку невыносимо долгая дорога к дому на улицу Строителей. Знаменитую лестницу в шестьдесят ступеней я преодолел из последних сил, с перерывами и в четыре приема. И, наконец, в три часа ночи сладко заснул.

«Нас утро встречает прохладой!» — и, правда, в семь утра погода стояла вполне терпимая, хотя яркое крымское солнце уже начинало припекать. Первым на аллее ко мне кинулся с объятиями ленинградец Шурка «Гопник», не приезжавший года четыре: «Хоть одно знакомое лицо! Здорово! Пойдём, спрыснем встречу! С приплыздом!». Павильон «Пиво», в просторечии «Соски», открывался только в восемь, но у Гопника «с собой было». Присев в тени высоких кустов лаврушки, мы неторопливо употребляли привезенную приятелем «Стрелецкую» и вспоминали события прошлых лет и общих друзей.

«Я подгадал приезд к своему дню рождения, надо отпраздновать! У тебя есть планы на вечер?», — вопрос питерца звучал риторически. «Предлагаю пойти в «Гурзуф» на веранду. Зацепим пару девчушек и посидим узким кругом», — в родном городе Гопник, главным образом, «утюжил турмалаев» и на подхвате всегда держал двух симпатичных барышень для деликатных обстоятельств, так что без привычного девичьего окружения веселого времяпровождения не мыслил. «Кто бы спорил — я не буду!», — и мы дружно зашагали на завтрак в «Пельменную», по дороге оживленно обсуждая перспективы дальнейшего проведения досуга.

За утренней трапезой Шурка познакомился с двумя симпатичными и на редкость (для Гурзуфа той поры) застенчивыми минчанками, согласившимися только после длительных убеждающих уговоров составить нам компанию на вечер.

* * *

В «Гурзуфе» я бывал и раньше, но каждый визит в единственный поселковый ресторан оставлял незабываемые впечатления. Сталинский ампир во всей красе — огромная терраса на крыше четвертого этажа «Дома Торговли» с квази-античными колоннами по периметру, поддерживающими высокую, метров шесть, крышу. Зал плотно заставлен стандартными, покрытыми когда-то белоснежными скатертями столиками на четверых, при надобности, сдвигаемыми для больших компаний. Справа от входа у единственной глухой стены помещения возвышалась сцена, исторически занимаемая одним из московских кабацких ансамблей. Ассортимент спиртных напитков поражал широтой, разнообразием и невысокой стоимостью. А вот кухня оставляла желать лучшего: самое популярное и востребованное блюдо — шашлык, именуемый в меню «по-карски» состоял из нескольких кусочков обжаренного, видимо, на сковороде говяжьего гуляша, невеликой порции картофельного пюре и двух четвертинок соленого огурца. Но это не мешало заведению оставаться основным центром притяжения курортной элиты.

Прыткий Гопник уверенно представился метрдотелю отдыхающим в «Спутнике» иностранным журналистом молодежной газеты и, нахраписто оперируя мешаниной финских, английских и коверканных русских слов, расшустрил лучший столик около эстрады у фигурного каменного ограждения с панорамным видом на Черноморское побережье. Яркий, бросающийся в глаза, с головы до ног заграничный «прикид» «представителя прогрессивной прессы» тоже сыграл немаловажную роль при «окучивании» ответственного ресторанного служителя.

Пышное киношное великолепие главного места увеселения курортного бомонда совершенно сразило наших стеснительных подружек. Они затихли и долго сидели молча, потупив очи, невзирая на озорные заигрывания Шурки.

Подозрительная дешевизна водки стала понятна на третьей бутылке — мы сидели трезвее трезвого. «Не иначе, они ее разбавляют!», — предположил Гопник. «Минимум вполовину!», — подала голос одна из минчанок, оказавшаяся работницей торговли. Несмотря на пониженный градус, напитки растормаживающее действие оказывали — девчушки ожили, повеселели и вовсю поддерживали беседу. К середине вечера, заканчивая четвертую «Столичную», мы перешли к танцам.

В самый разгар вечеринки из табачного смога прямо у нашего «дастархана» материализовался Игорь «Бамбина»: «Кого я вижу?! Как удачно все складывается! Так и знал, что кого-нибудь здесь встречу! А то пробежался по округе — как вымерли все!». И, не спрашивая, схватил свободный стул от соседнего стола и уверенно присел в проходе к торцу нашего. «Мы с Янисом третий день в Ялте зависаем, что-то скучно. Решил сюда на разведку катнуться!», — без колебаний налив стакан в край, он выпил и закусил моим огурцом.

Далее гулянье стремительно набирало обороты. «Шашлыка пять порций и две бутылки водки! Только откупоривать при мне!», — куражился, давая «широкую масленицу», Бамбина. Во время очередного тура плясок Игорь, выделывая необычный пируэт, внезапно рухнул в проход и крепко заснул. Нераспечатанная водка обладала, как и положено, ударной крепостью.

Милиционер и два дружинника нарисовались мгновенно, как будто весь вечер сидели в засаде. Потуги Гопника остановить процесс изъятия Игоря оказались тщетными. Представители правопорядка не купились на иностранную речь, пригрозив забрать и самого заступника. Во время дальнейшего застолья, я внезапно вспомнил, как Бамбина во время «театра одного актера» демонстрировал паспорт, с вложенными в обложку купюрами на безбедный отпуск. Понятно, что о деньгах можно будет забыть после проверки документа стражами порядка.

Спиртное придало решимости, и я «по следам товарища» на рысях припустил по знакомому адресу — Ленинградская, 22. В хорошо известном каждому завсегдатаю Гурзуфа местном отделении милиции на мой меркантильный интерес ответили черствым незнанием. Раскипятившись, я верещал уверенно и громко: «Лично! Сам! Только что! Выдал другу детства сто пять рублей на респектабельный отдых без ограничений!». Хмурый сержант решил озадачить меня парой-тройкой неожиданных вопросов: «Где трудится друг детства? Зачем же было пьяному отдавать?! Кто это может подтвердить?!». Легендарное ХПНУ СПНУ СПНР №4 с «легкой руки» Бамбины стало в нашей московской компании «притчей во языцах», и мой твердый и четко выговоренный ответ потряс вопрошающего. А после уверенного утверждения, что Игорь был вполне вменяем, а трое свидетелей ожидают у входа, он порылся в ящике огромного канцелярского стола и из кипы бумаг и документов извлёк два зеленых полтинника и синюю пятерку: «Эти?! Видимо из паспорта выпали!». После чего записал мои установочные данные и вернул деньги, злобно всматриваясь, словно запоминая. Недобрый взгляд сержанта мерещился мне всю дорогу до лестницы на Строителей, где я неожиданно нагнал Гопника с минчанками. Продолжения банкета не случилось из-за впавших в полное уныние барышень, вынужденно оплативших всю пирушку. В момент расчета выяснилось, что Шура отправился на празднование собственного Дня Рождения без денег, по забывчивости оставив «лопатник» в фанзе.

* * *

Наутро наша веселая компания встретилась у «Сосков», и Гопник вернул девчушкам «долг чести». А радость уже похоронившего отпускные «бабульки» Бамбины от их нежданного обретения не поддавалась описанию и активно требовала «праздника души и именин сердца». Фантазия Игоря не знала границ: предложение продолжить именинный курултай в прохладе душевого павильона дружно поддержали примкнувшие Мишка «Дед» и Серега «Внук Большевика».

Учитывая постоянные перебои с водой, (за исключением Артека и других крупных здравниц) поселковый душевой павильон среди прочих мест интереса стоял наособицу. Его востребованность «дикими» курортниками превосходила все мыслимые пределы. Ближайшая баня находилась в Ялте, а арендодатели предлагали, в лучшем случае, два часа (с восьми до девяти утром и вечером) пользования холодной водой в неотапливаемых помещениях.

Особенно неважно обстояли дела у барышень с густыми и длинными кудрями. Наиболее изобретательные «аллейные» красавицы закупались в «Доме Торговли» минеральной водой в товарном количестве, грели ее на солнцепеке, а потом мыли голову в тени деревьев на аллеях, принимая весьма соблазнительные позы, что вызывало повышенный интерес окружающих, переводя незамысловатую гигиеническую процедуру в показательное выступление «девушка на выданье».

Мой младший брат однажды случайно обнаружил, что всего за 30 копеек можно отлично освежить шевелюру, причем даже с шампунем, в местной парикмахерской, но долго это скрывал, и не напрасно. Как только народ массово проведал о недорогом сервисе, парикмахерши сразу перестали оказывать подобную услугу без стрижки.

Помывочный павильон таился «вдали от шума городского», по дороге на место массового заселения москвичей, в начале улицы Строителей. Он делился на две примерно равные части — женскую и мужскую, куда пускали и семьи с детьми. Очередь страждущих перманентно тянулась «отсюда до завтра», но чистюлям всегда удавалось помыться. Хотя время сеанса не ограничивалось, но «граждане имели совесть» и особо не задерживались.

Управлял «Банно-прачечным комбинатом» Жора «Экскаваторщик», и приятельство с ним несло огромные дивиденды. Во-первых, проход без очереди в часы регулярного функционирования, во-вторых, для особо привилегированных друзей имелось два небольших помещеньица с отдельным входом с противоположной стороны заведения. Их посещали в любое время дня и ночи за невеликую мзду самые вожделеющие любители «водно-половых» процедур.

* * *

Компания необычного чествования именинника по дороге обросла новыми желающими, поэтому на «потусторонние» апартаменты мы даже не претендовали. Жора вошел в положение и без звука запустил нас в мужское отделение, предоставив три отсека. Каждый напоминал тесноватое купе на двоих с парой скамеек для сидения, крючками по стенам для одежды и полотенец, а также был оборудован душевым соском у задней капитальной стены, насмерть приваренным к проходящей по периметру всего павильона трубе. Фронтальная и боковые перегородки начинались в сорока сантиметрах от пола и возвышались на два метра, не доходя до высокого потолка на столько же.

К сожалению, трех свободных кабинок рядом не оказалось, и мы заняли две соседствующие и через одну. Стеснительные белоруски разоблачились до купальников, но большинство участников даже не раздевались, собираясь спокойно попраздновать в приятной освежающей атмосфере, а не устраивать «набившую всем оскомину групповуху». Разбившись на трио, разложили на скамейки богатую закусь и расставили представленное в изобилии спиртное. Шурка с Бамбиной расстарались: различные виды «Массандры», пиво и «белая» для желающих. Правда, Гопник, по привычке, с собой прихватил денег только на возврат долга, поэтому снова занял у девушек, воспринявших это уже как должное. Бьющий сверху вполсилы едва теплый душ наполнял помещение освежающей прохладой и создавал специфическую «курортно-праздничную» атмосферу.

Сначала обмен бутербродами с сыром и колбасой, солеными огурцами и помидорами, а также стаканами с различными напитками под громко возглашаемые здравицы осуществлялись путем перекрестных визитов между кабинками. Затем Бамбина заявил, что уже «стер ноги по колено», и, встав на лавку, выпил на брудершафт с «Гопником» над краем перегородки, подав заразительный пример остальным. Веселье нарастало по мере активного употребления алкоголя. Часть сотрапезников уже не обращали внимания на струи воды сверху и промокли насквозь, а некоторые, наоборот, разделись донага, обернув чресла полотенцами.

В какой-то момент неугомонный Бамбина, перепутав стороны, свесился через боковую стенку в чужую кабинку и обнаружил там двух нежно ласкающих друг друга «голубцов», о чем немедленно и громогласно поставил в известность весь душевой павильон. Начавшийся переполох напоминал небольшое землетрясение.

Несколько воинствующих гомофобов с леденящими душу угрозами кинулись ломиться в «будуар» презренных любовников. Мамаши из семейных отсеков зашлись возмущенными, негодующими возгласами, а пара вполне половозрелых девах, забавлявшихся в кабинках с гетеросексуальными партнерами, безо всякого стеснения продемонстрировали высыпавшим в проход посетителям «высокие балконы» и аппетитные попки, как наглядные преимущества женских фигур.

Выскочивший на шум и гам из «командирской рубки» Жора «Экскаваторщик» пригрозил вызвать милицию, чем мгновенно прекратил народные волнения, и лично сопроводил обоих «возмутителей спокойствия» нетрадиционной ориентации к выходу, не допустив рукоприкладства.

Вернувшись, Жора предложил Бамбине, зачинщику беспорядков и смуты, покинуть помещение. После всеобщего заступничества, подкрепленного щедрым угощением, «Экскаваторщик» сменил гнев на милость и даже завуалированно извинился: «Какие только пидоры мыться не приходят!». Как ни странно, неожиданное происшествие на всех подействовало по-разному — Бамбина и именинник закрылись с минчанками, каждый в своей кабинке, а остальная братия, столпившись в третьем отсеке, ударно прикончила оставшееся спиртное, после чего «Внука Большевика» пришлось вынести на воздух. Лишь часа через два на раскаленных послеполуденным солнцем аллеях Серега слегка оклемался. Когда озорная Ирка «Пеппи» мимоходом поинтересовалась «не обгорели ли клубни?!» — активный участник празднования с изумлением обнаружил, что оставил всю одежду в душевой и рассекает только в узенькой набедренной повязке из полотенца.

* * *

Отголоски неординарного празднования Дня Рождения, слегка приукрашенные Бамбиной, еще долго бродили в виде веселых баек и ярких рассказок среди Гурзуфского сообщества и послужили руководством к действию некоторым рисковым последователям. Спустя годы, неоднократно навещая Гопника в Питере, я с нескрываемым удовольствием, к восторгу и зависти его менее отчаянных земляков, делился незабываемыми воспоминаниями о «Happy Birthday», празднуя в Шуркиной компании жизнь в «Ольстере» или «Сайгоне».

Гурзуфская «вкуснятина»

«Что ты больше любишь водку или спирт?

— Ой, даже не знаю. И то и другое настолько вкусно!»

С. Довлатов

Теперь уже кофейные, к сожалению, посиделки с товарищами молодецких забав не обходятся, естественно, без массы воспоминаний. Со старинным знакомцем по Гурзуфскому отдыху Александром, прозванным «Сиамским», мы окунулись в жаркие деньки южного лета.

* * *

Сашка в ярких красках поведал о дебютном заезде в Крым. У каждого завсегдатая Гурзуфа имелась своя причина, побудившая изначально выбрать именно этот поселок в качестве места отдохновения. Для москвича Володи «Графа» таковой стали пляжные фотографии полуподпольного барда Константина Беляева на фоне Медведь-горы. Андрюшка «Крекс» приехал первый раз с компанией, и потом уже сам привозил на застолбленные места однокурсников и соседей по двору.

А юный и неопытный тогда Александр, наслушавшись отпускных впечатлений старших товарищей, выбрал «Страну дураков». Так матерые гурзуфцы называли альтернативную зону веселья ЮБК — Планерское & Коктебель. Но там как-то сразу не заладилось, и уже к вечеру первого дня Сашка за компанию еще с двумя новичками на морском трамвайчике добрался до Гурзуфа.

Первую ночь Сиамский со товарищи провели под «Грибами», но, едва проснувшись, отправились на съем жилья. Один из новых приятелей имел отдаленное отношение к медицине и прихватил в отпуск литр медицинского же спирта, так что о напитках заботиться не пришлось. А вот поесть требовалось. И в первом же попавшемся по пути заведении общепита друзья бодро начали день, закусив от души предлагаемыми пирожками с мясом и залив их слегка разбавленным спиртом. Организмы подельников отозвались на необычный завтрак по-разному. Ударная доза крепкого напитка, видимо, мощно продезинфицировала Сашкин желудок, зато «скорострелкой жахнула прямо в мозгу». А у обоих попутчиков трапеза вызвала долговременное и жесткое расстройство. Не было куста по дороге, где или один или другой или оба вместе не отметились бы. Учитывая, что параллельно происходило активное изыскание жилища, нет ничего удивительного в том, что большинство арендодателей отвечало троице решительным отказом. Пока с трудом въезжающий в окружающую действительность Александр не держащим фокуса взглядом озирал сдаваемое помещение и пытался вникнуть в оговариваемые хозяевами запреты, два других гипотетических жильца, отпихивая друг друга, ломились в туалет, где застревали надолго.

Обессилевший от спирта и безуспешных поисков Сашка, потеряв обоих соратников, к вечеру, наконец, дотащился до коктейль-холла. И, о чудо! Знакомое лицо! Шапочный московский приятель радостно вошел в пиковое положение «путешественника». Правда, он и сам на птичьих правах приютился в сарайчике у двух скромных питерских барышень, но, тем не менее, оказал широкое гостеприимство. По дороге на неблизкую улицу Красных (Павших или Геройских) Партизан — сам обитатель толком не помнил названия — он поставил дорогого гостя перед фактом, что ночевать Сашке придется со второй ленинградкой, ввиду наличия только двух спальных мест.

К моменту объявления полуночников во временном пристанище, подружка приятеля еще не спала и отнеслась к появлению нового постояльца вполне лояльно. Втроем они раскатали принесенную бутылочку «Массандры» и разошлись по койкам. На Сашку новая знакомая впечатления не произвела, красотой она совсем не блистала. Он тихонько пристроился к спящей незнакомке, что-то сладко пробурчавшей сквозь дрему, но развивать успех не стал. «Я был уверен, что он выбрал лучшую, да и та — лошадь напугать может! А моя, наверное, вообще страхолюдина. Так что лучше высплюсь!», — делился давними размышлениями Сиамский. «Очнулся, едва рассвело. Ощущения — хуже некуда! Рядом — никого! На другой кроватке двое дрыхнут мертвым сном». Сашка тихонько выскользнул за дверь и во дворе у доисторического рукомойника наткнулся на потрясающей привлекательности сексапильную длинноножку, расчесывающую белокурый водопад волос. Девушка, видимо, собиралась на пляж, поэтому, была прикрыта только купальником мини — бикини, дающим полное представление об умопомрачительности фигуры. «Доброе утро! Давайте знакомиться! Я — Марина! А вы, вероятно, нерешительный ночной гость?!», — игриво обратилась она к Сиамскому. Совершенно ошарашенному и неимоверно расстроившемуся Александру сразу пришел в голову небезызвестный анекдот про внучку Бабы Яги, и оставалось только выдать реплику удрученного и обескураженного Иванушки «А я-дурак! Дурак! Дурак!».

* * *

Следующая Сашкина бывальщина относится к более позднему периоду, когда уже в «статусе ветерана» он сам и словом и делом помогал юным членам Гурзуфского сообщества.

Значительное число отдыхающих относилось к алкоголю весьма положительно, на что, в определенной мере, влияла широта предлагаемого в Крыму ассортимента, а также сближающая и роднящая роль совместного употребления. Усвоенный мной в старших классах замечательный постулат классика прибалтийского детектива «Первые радости с барышнями без напитков не вытанцовываются!», отнюдь не утратил актуальности, что подтверждают слова известного хита современной группы «Звери»: «Напитки покрепче, слова покороче!».

Как следствие, утреннее состояние сблизившихся и «породнившихся» оставляло желать лучшего. Для оздоровления использовались различные методики. Одни предпочитали отлеживаться в полосе прибоя, другие применяли изощренные физические нагрузки, а остальные — элементарно опохмелялись.

В какой-то уже забытый момент во второй половине 80-х на аллеях — месте основного сбора болящих — прошла молва о чудесном лекаре. Дескать, откуда ни возьмись, появился замечательный медик-нарколог, исцеляющий распространенное недомогание наложением рук. Каково же было общее удивление, когда этим гуру от медицины оказался совсем молоденький Игорек из Орла. Мне, почему-то, впечаталась в память фраза, высказанная им в запале моему напарнику Шуре «Помидору», скептически относящемуся к любым паранормальным явлениям, даже подкрепленным врачебной квалификацией: «Посмотрел бы Ты на меня в кабинете диспансера в белом халате!». Мальчугана тут же нарекли «Гоша-нарколог», и еще много лет уверовавшие в его сверхъестественные способности прибегали к Гошиной помощи.

Именно юный Гоша как-то рано поутру, запыхавшись от быстрого передвижения по гористой местности, подскочил к матерому Сиамскому с острой проблемой: «Я только из камеры! Что делать?! Помоги!!!». Из дальнейшего повествования выяснилось, что накануне целитель несколько усугубил в компании озорных минчанок, и, как следствие, попал в местное отделение. И там, находясь в высоком градусе «куража», стал настаивать на кристальной трезвости, невзирая на явные признаки, и потребовал провести экспертизу. Уверенные в положительном результате патрульные отвезли «неповинного абстинента» в Ялту. Местный нарколог, после товарищеского знакомства, проявил солидарность с коллегой и выдал заключение о полном отсутствии алкоголя в Гошином организме, что ужасно разозлило стражей порядка. Отпуская безнаказанного Игорька восвояси, они, в сердцах твердо пообещали сообщить о его неподобающем, позорящем звание советского человека поведении по месту работы.

Собственно, это и напугало молодого специалиста: «Ты пойми — у меня интернатура на носу. А тут телега из милиции. Нарколога замели за пьянство! Труба!». Для умудренного Сиамского уладить дело не составило большого труда. Но «за науку» он взял с «пионера» две бутылки коньяка. Одну передал по назначению: замявшему инцидент многолетнему знакомцу из поселковых органов правопорядка, а вторую раскатал сам «за труды» с друзьями.

Спасенный и успешно прошедший ординатуру Игорек перепрофилировался в дипломированного психотерапевта и почти постоянно и весьма успешно практикует в «далеких палестинах» — на Гоа и в Паттайе, а теперь и Аликанте, обслуживая многочисленных российских туристов и обосновавшихся там экспатов.

На моей памяти грозные «телеги на работу» за много лет никому из приятелей со всех долов и весей Советского Союза ни разу не приходили, несмотря на угрозу отправки. Во-первых, Гурзуфские стражи порядка «входили в положение» задержанных и особой строгостью не отличались, а, во-вторых, выписав плановое количество штрафных квитанций, дальнейшей судьбой нарушителей не заморачивались.

Как подтверждение, эпизод из жизни Сашки «Афанасия» середины 80-х, до сих пор ежегодно отдыхающего в замечательном Крымском поселке.

* * *

Сашка «Афанасий» поставил абсолютный «рекорд» Гурзуфа: пятикратное задержание милицией за полтора дня. Прилетев ночью, он устроился досыпать под «Грибами», где был разбужен ранними страждущими. Спрыснув с ними начало отпуска, Сашка отдал на хранение кому-то сидор с вещами, облачившись предварительно в пляжный «мальчуковый» костюмчик: шорты и рубашку навыпуск, веселой «в цветочек» расцветки. И вышел в город. Сразу же встретил старых друзей: по традиции «с приплыздом», и понеслось!

Первый раз его задержали утром: «В нетрезвом виде пел и плясал на аллеях городского парка» гласила формулировка в постановлении на оплату штрафа в 5 рублей. То же самое было начертано и во втором, уже дневном постановлении, но сумма подросла до 10 рублей. Вечером его забрали в коктейль-холле за «появление в неподобающем виде и нетрезвом состоянии» — 15 рублей: после 17:00 в общественные места в шортах не пускали.

Ночью «Афанасий» утратил рубашку, и по утреннему холодку его снова арестовали. И этапировали в Ялту, где он предстал перед судом. Приговор — 25 рублей. По возвращении в Гурзуф «Афанасий» устроил на аллеях празднование свободы. И опять: за «нетрезвое поведение в неподобающем виде в городском парке» Сашку доставили в Ялтинский НарСуд. Наказание — 15 суток «трудотерапии». Сдернув от стражей на выходе из зала и навсегда «подарив» милиции паспорт, весельчак отвалил в Москву.

Выждав незначительный период времени, «Афанасий» заявил в районный паспортный стол об утрате документа и, оплатив номинальный штраф, в положенный срок получил новый. О его отпускных приключениях никакими сведениями милиция не располагала. Интернет еще не изобрели, а централизованная передача информации находилась в зачаточном состоянии.

* * *

Что касается «гастрономических» воспоминаний, навеянных байками Сиамского, на память сразу пришел необычный опыт конца 70-х, когда я отдыхал в Гурзуфе в компании сокурсника Колюни «Ленинского Стипендиата» и Мишки «Деда».

Портвейн, которым мы слегка злоупотребляли, имел странноватый и неожиданный эффект: через неопределенное время после его принятия сильно распухали стопы. Заметнее всего он действовал на Мишку: распухшие загорелые пальцы «Деда» торчали сквозь жидкую плетенку румынских сандалет упоительного палевого оттенка, «писке моды» того лета. У нас с Колюней эта «ахиллесова пята» не бросалась в глаза — он рассекал в дефицитных закрытых сабо, а я — в привезенных свояком из Ханоя и вырезанных из протекторов авиационных покрышек аутентичных «вьетнамках», красивших ноги в радикально- черный несмываемый цвет.

Путем проведения серии опытов и наблюдений, мы установили причинно-следственную связь. «Ленинский Стипендиат» кинулся изучать этикетку портвейна. Обнаруженная информация потрясла: «Произведено: Донецкая (или что-то в этом роде) область, ШАХТА №6».

«Да это полная жесть! Из угля что ли?!», — ответа мы не нашли.

Гурзуф. 90-ый

Памяти Димки «Ая»

В двадцатых числах июля, как повелось, мы с Шурой «Помидором» планировали стартовать в Крым. Но внезапно выяснилось, что, во-первых, ко мне желает присоединиться подруга Лера, а, во-вторых, жена троюродного брата Нелька с дочкой уже договорилась и с мужем и на работе, что тоже едет. Оказывается, отмечая Первомай у них в Переделках и будучи в приподнятом настроении, я обещал, что захвачу девчонок с собой и буду опекать. Как ни странно, Шуру эти новости не очень расстроили: «Просто снимем две „фанзы“ — одну нам и одну им. Только подальше друг от друга, а то я детский визг не обожаю!». Сказано — сделано!

Летом 90-го отдыхающих приехало поменьше, да и обильный поток пострадавших от Чернобыльской катастрофы сузился до тонкого ручейка. Особых проблем с заселением не наблюдалось. Девчонкам мы мигом сняли отличный сарайчик на троих у молодящегося куркуля лет пятидесяти, потребовавшего оплату авансом за весь срок пребывания и долго бурчавшего про запрет ночных визитов. Хибара находилась вдали от хозяйских хором в конце участка с выходом на параллельную улицу, ведущую к центру поселка. Себе, почти без трудностей, мы отыскали замечательную квартиру на улице Строителей с шикарным видом на старый погост.

Расслабленность и истома жаркого южного отдыха внесли определенные коррективы в первичное расквартирование. Спустя четыре дня наших дам выселили за непримерное поведение. Первой отличилась Нелька: ее утреннее ублаготворенное возвращение от соседей привело хозяина в ярость. Позже выяснилось, что он испытывал к сопредельным жильцам острую неприязнь, вызванную нанесенными ему ранее побоями. Её вторичное блаженно-томное появление заставило арендодателя нанести жиличкам визит и прочитать моральные наставления, плавно перетекшие в неприкрытое заигрывание. Мое внезапное появление из девичьего сарайчика с явно агрессивными намерениями вынудило его мгновенно испариться, но уже вечером того же дня барышням указали на выход. Наутро мы пришли с «Помидором» за их вещами, но хозяин всерьез заартачился насчет возврата денег.

По счастливой случайности с нами увязался «Василь Дмитрич», так рекомендовался при знакомстве впервые посетивший Гурзуф Вася из Никополя. С его языка не сходило слово «пахан» и другие специфические выражения, а широкий оскал, сверкающий белым металлом, буквально бросал в дрожь, производя неизгладимое впечатление. Василий отлично вписался в Гузуфскую бражку, несмотря на непередаваемый говор и некоторые шероховатости поведения. Ему стоило мило поинтересоваться у неприветливого куркуля желанием насовсем уступить собственное жилище совокупно с участком «за недорохо», как тот мгновенно вернул внесенную оплату полностью и заперся в доме.

Нельку с ребенком приютил минский художник Володя Порожняк, проживавший вместе с отцом-ветераном в новом корпусе Дома Творчества имени Коровина, а Лерка перебралась к нам. Младший Порожняк переместил заслуженного папу в номер его товарища, а молодую мамашу и дитя окружил плотной опекой, приносил в номер завтраки-обеды и выгуливал к морю. Спустя пять дней путевка у белорусов закончилась, и Нелька с дочуркой тоже перекочевали к нам. Уступчивый Шура переселился к супруге Татьяне в Артек, куда она каждый год вербовалась на все лето балетмейстером и по совместительству кастеляншей.

Один раз по Танькиному наущению мы оделись в парадную форму пионеров — артековцев: нарядные белые рубашки, отглаженные синие шорты и красные галстуки с пилотками, но сами же испугались своего отражения в зеркале, настолько чудовищно это выглядело! Особенно в сочетании с жуткой пятидневной щетиной и темными окулярами. К очкам Шура проявлял слабинку: у него с собой имелись три экземпляра, и их неожиданной сменой он доводил неподготовленных собеседников до родимчика. У двух пар одно стекло было темным, а второе — прозрачным, но у разных глаз. А на третьих круглых очечках «а-ля Кот Базилио» черная, в цвет оправы, канцелярская резинка служила связующим звеном вместо сломанной носовой дужки. «Помидор» очень любил внезапно на мгновение развести окуляры, внимательно всматриваясь в визави, что приводило к непредсказуемым результатам.

Оставшиеся пять дней мы провели с полной нагрузкой: море, пляж, аллеи, коктейль-холл. Шура решил задержаться еще на несколько дней в Артеке, а меня ждала работа. Когда накануне отъезда я на аллеях объявил о своих намерениях, то кроме Лерки и Нельки желание составить мне компанию изъявили дебютанты того года Сашка с Олежкой и «ветеран Гурзуфа» Димка «Ай».

Окончив школу, два уже бывших одноклассника из подмосковных Химок рванули в Крым и открыли для себя все прелести взрослого отдыха. Они отлично дополняли друг друга — рослый, молчаливый Александр и невысокий, компанейский Олег. Белая Сашкина футболка с очень реалистичной мордой пит-буля на груди сразу привлекала внимание надписью «Дог» на русском языке, что исключительно успешно использовал Олежка для завязывания знакомств с заинтересовавшимися барышнями. Ребята пользовались фантастическим спросом у прекрасной половины отдыхающих и потому задержались вдвое против намеченного срока.

Они крепко сдружились с бывалыми завсегдатаями, особенно с возрастным Владимиром Ивановичем «Гуцулом», ярким метеором промелькнувшим в московской бражке того года. Неразлучная троица с «Гуцулом» во главе в течение недели его пребывания каждый день начинала на аллеях с «Гуцульского крепкого напитка», а завершала в коктейль-холле в компании меняющихся спутниц. Деньги у выпускников давно закончились, но участливые подружки не давали умереть с голоду и от жажды. И даже на отъезд осталась смешная заначка.

Тридцатилетний москвич Димка «себе немного еще шил на дому» и потому привез в Крым изрядный товарный запас джинсов и курток, успешно реализуемый через два дня на третий на Ялтинской толкучке. Как следствие, «Ай» на отдыхе ни в чем себе не отказывал, вел широкий и разгульный образ жизни, и, в результате, из снимаемой «фанзы» его быстренько выселили. Дмитрий не пал духом и перебрался в недостроенную силовую будку, где проводил ночи и хранил добро. Но недолго. Его обокрали.

На моей памяти до первых печально известных девяностых Гурзуф олицетворял собой райский уголок свободного и совершенно безоблачного отдыха, не омраченного ни вопиющими хулиганскими выходками, ни мелкими уголовными неприятностями. Конечно, случались нетрезвые «товарищеские недоразумения» или мелкие ссоры, но, ни о кражах, ни других грубых противоправных действиях слышно не было. Наоборот, поселок представлял собой сборище родственных натур, все относились друг к другу как братья и сестры и окружали друг друга нежной заботой. В середине 80-х я бесчисленно раз забывал на аллеях и в коктейль-холле то темные очки, то джинсовую кепку, и каждый раз не без помощи приятелей и подружек они ко мне возвращались.

Со временем криминальная ситуация изменилась к худшему, и Дмитрий стал одной из первых жертв новой реальности. Вернувшись после успешного выезда на Ялтинское торжище, и бурно отметив оное в компании друзей, он очнулся буквально «босым и нагим» в своем продуваемом всеми ветрами жилище.

Во время безмятежного сна у него утащили из-под головы сумку с оставшимися «брендовыми» шмотками, поясную сумку с деньгами и документами и, в довершение бед, сняли с ног новые фирменные кроссовки. Из одежды на нем остались утепленная джинсовая куртка и тонкие летние шорты, в карманах которых набралось семь рублей серебром. Добросердечные минские девчонки в поселковом «сельпо» купили Аю домашние войлочные тапочки, в которых он и щеголял после происшествия.

На «торжественном сборе» отъезжающих выяснилось, что кроме Димкиной мелочи у мальчуганов имеется двенадцать рублей на двоих, а у прекрасной половины возвращенцев — около четырех червонцев. Нехватка денег никогда не являлась препоном к путешествию по железной дороге. В любом следующем до Москвы поезде всегда находился сговорчивый проводник, согласный при правильном подходе за малую толику провезти одного-двух «зайцев». В нашем случае ситуация осложнялась количеством желающих. Заранее в Гурзуфской билетной кассе на городском пляже мы выяснили, что с билетами — труба. Ни на какой поезд, ни плацкартных, ни общих. Решили пробовать наудачу в Симферополе, прямо у состава.

* * *

На вокзале разделились. Девушки остались при вещах, Сашка с Олежкой рванули к магазину, руководствуясь общеизвестной формулой «Помидора»: «Если хочешь, чтобы получилось — надо выпить!». Димка отправился общаться с проводниками, а я двинул в воинские кассы. Яркий, сразу бросающийся в глаза, мозамбикский камуфляж произвел на кассиршу настолько сильное впечатление, что, не особо вслушиваясь в мои объяснения про задержку в выправлении армейского проездного литера на жену и дочь, она выдала два билета в общий вагон из «железной» брони военного коменданта. После употребления веселящих напитков уверенность в успехе возросла в разы, правда, на весь остаток пути общая наличность составляла чуть меньше десятки.

Дальнейшая посадка в вагон представлялась просто делом техники. После предъявления проводнику пары действительных билетов и доходчивого, с посулами, объяснения своей крайней заинтересованности в совместном с семьей путешествии, оставалось только определить девушек на нижние полки. Моя с головы до ног нестандартная экипировка также сыграла убеждающую роль. Внезапное и очень к месту появление остальной «родни» с богатыми алкогольными дарами уже практически не удивило железнодорожного служащего. Опытный «Ай» провел с ним доверительную беседу, вручил немного денег и пообещал по прибытию в столицу окончательный расчет в виде джинсовой куртки. Явочным порядком мы заняли третьи, грузовые полки в двух смежных отсеках и одну вторую в Нелькином. Опасаясь навернуться ночью с изрядной высоты, мы с Сашкой крест-накрест натянули поясные ремни между полками, зацепив за угловые крепления. Это не помешало ему уже под утро во сне нырнуть ласточкой вниз, но контакт головы со столиком кроме общей побудки никаких других отрицательных последствий не принес.

На станции Синельниково у Нельки обнаружилась заначка: «Не могу же я малолетнюю дочь без пропитания оставить!», и все путешественники с удовольствием вкусили вареной молодой картошки с малосольными огурчиками. Напитков к трапезе не предлагалось, и в Белокаменную мы вернулись «как стеклышко».

На Курском вокзале мы неожиданно столкнулись с проблемой отправки Нельки с ребенком домой в Переделки. Ответственное поручение возложили на Димку, но, ни один таксист не подписывался на уговоры нестандартно одетого персонажа, о чем нам спустя полчаса сообщил их бригадир: «Вы бы кого поприличней отрядили! А то в одних шортах и домашних тапках!».

* * *

Шура «Помидор» покинул этот мир пять лет назад, а Димка «Ай» совсем недавно. Уже много времени прошло, как скончался от передоза невозмутимый Сашка. Через год после описанных событий Нелька покинула страну и проживает на Ближнем Востоке. Лера укатила на заработки «в Европы». А вот с Олежкой мы изредка встречаемся на ежегодных Гурзуфских «стрелках» на Патриарших прудах и всегда вспоминаем совместное возвращение в Москву.

Из цикла: Судьбы человеческие

Отвага и Мужество

Встречи с друзьями «детско-юношеских игрищ и забав» происходят все реже, зато каждая выдергивает из памяти совсем забытое. Недавние посиделки с Андреем «Крексом» в кафешке на первом этаже бывшего здания ЦК ВЛКСМ путем неведомых ассоциаций всколыхнули вдруг глубинный слой воспоминаний из первых лет средней школы. В то время петушиный период выкаблучивания перед одноклассницами для завоевания их внимания и расположения только маячил на горизонте, и, в основном, будущие «мачо» активно и изобретательно самоутверждались в глазах товарищей и приятелей.

Андрюшка проживал в одном подъезде с Аликом «Робином», моим соседом по парте. Именно Алику я обязан знакомством и дружбой со всей их дворовой командой. С братьями «Афанасиями» приятельские отношения связывают до сих пор, а Вовка «Бычман» скоропостижно покинул нас в 2010-м. К сожалению, многие товарищи и подруги подростковой поры потерялись на протяженном жизненном пути, зато оставшиеся дорогого стоят!

В свободное от учёбы время ватаги ребятни исследовали закоулки района, зачастую в поисках приключений на собственную задницу. Классе, примерно, в пятом Робин с Василием, нашим одноклассником, вызвали Андрея прогуляться. Во время моциона вдоль строящейся линии метро Васька неожиданно предложил осуществить вылазку на возводимый метромост. Успешно преодолев всевозможные препятствия и барьеры, смельчаки пробрались к свежеуложенному полотну моста через Москву-реку. Не огражденный по краям и насквозь продуваемый путь уходил за горизонт. Переглянувшись, все трое двинулись вперед до Нагатинской стороны. Мост показался длиной в несколько километров. «Уже шагов через тридцать появилось сильное желание дать обратный ход, но в глазах друзей не хотелось выглядеть трусом, и, стиснув зубы, я добрел до конца пути!», — Крекс явно заново переживал давнее приключение. «Правда, обратно той же дорогой возвращаться не решились, причем, единогласно, и поехали на трамвае кру́гом через Варшавку. Представляешь, я недавно проверил специально. Мост всего восемьсот метров».

На мой взгляд, поступок мелких пятиклашек, по отважности сравним если не с полетом в космос, то уж с переходом Суворова через Альпы наверняка. Преодоление собственных страхов — вот настоящее проявление мужества в период взросления. В моей дворовой компании мы «испытывали себя на прочность», взбираясь на башни Симонова монастыря, в тот период — фабрики «Удочка», и выцарапывали ключом от дома свое имя на металлическом флюгере, венчающем старинную постройку.

* * *

В глазах подростка проявление храбрости и отваги может выражаться самым необычным образом. Отлично помню, как солнечным воскресным утром Мама разделывала зеркального карпа на небольшой кухонной тумбочке у окна, по привычке вполглаза поглядывая во двор, а я с неохотой поглощал «любимые» ленивые вареники за круглым обеденным столом у противоположной стены.

Сантиметров на тридцать ниже окна начиналась широкая крыша полуподвального угольного бункера давно не используемой кочегарки. Согласно оригинальной задумке архитектора индивидуального проекта «Домов ЗиЛовской аристократии», жильцы только второго и седьмого этажей являлись счастливыми обладателями просторных балконов. И именно в тот день один из обитателей квартирки на седьмом надумал свести счеты с жизнью. Я хорошо помню неприятный и тяжелый звук «шмяк» и Мамин крик. Примчавшийся на кухню Отец успел подхватить оседающую в беспамятстве Маму и отнес ее в комнату на диван. После чего вызвал милицию и выскочил на улицу. Споро забравшись на залитую кровью подвальную крышу, он принялся тщательно вытирать с оконных стекол брызги крови и ошметки мозгов и черепа, пока не присохли насмерть. Я, как застыл в момент глухого шлепка, так и сидел неподвижно над остывшими варениками, пока, завершив кошмарную очистительную процедуру, Папа не увел меня в комнату.

Я учился в третьем классе и впервые столкнулся с темной стороной жизни. Произошедшее настолько потрясло и напугало, что я еще долго не отваживался смотреть на кухонное окно. Тем сильнее впечатляло героическое бесстрашие Мамы, ежедневно заступавшей на кулинарную вахту у той же тумбочки перед окном.

* * *

Видимо, тогда я осознал главенство обязывающего слова «Надо!» над празднолюбивым «Не хочу!». Храбрость проявляется как раз в преодолении страхов и тревог и обусловленного ими нежелания исполнять каждодневные прозаические обязанности, а не обязательно в геройских деяниях. Или как говаривал персонаж телефильма о Мюнхгаузене: «Я сам служу, сударыня. Каждый день к 9 утра я должен идти в магистрат. Я не скажу, что это подвиг. Но, вообще, что-то героическое в этом есть!».

Конечно, совместное с другом участие в «товарищеском недоразумении» против существенно превосходящих сил неприятеля, в детстве и юношестве кажутся более наглядными выражениями храбрости и отваги, чем удручающие своим однообразием и незначительностью регулярные визиты к болеющей пожилой родственнице, чтобы помочь ей в уборке квартиры или походе в магазин. Только с годами приходит понимание, что чаще всего настоящая доблесть и сила духа проявляются именно в незаметном и кажущемся несущественным регулярном совершении нелюбимых и не самых приятных действий.

Мои Родители и младший Брат покинули этот замечательный мир очень рано, и я не успел в полной мере выразить им искреннюю любовь и огромную благодарность за все, что они мне дали и чему научили. Тем сильнее я ощущаю всё бо́льшую ответственность перед немногими оставшимися представителями старшего поколения, баловавшими меня в годы бесшабашной юности и веселой молодости своей любовью и лаской и принимавшими активное участие в моем становлении и мужании.

К сожалению, таких близких людей с каждым годом остается все меньше. Проживающая в одиночестве Мама лучшего друга юности и молодости Кости «Малыша», рано покинувшего этот замечательный мир, несказанно радуется каждому моему появлению, и я начал приучать младшую дочь к совместным визитам. Молодому поколению, в отличие от меня, приезд к совершенно посторонней ей «бабушке» сначала не доставлял никакой радости, но, со временем, проникнувшись редкой сердечной добротой и отчаянным одиночеством Тети Томы, дочь с нарастающей приязнью и даже нежностью навещает её, хотя первые встречи стали достаточно тяжким испытанием.

После Борькиного трагического ухода его бывший одноклассник и закадычный друг Андрей «Неман» стал для меня вторым младшим Братом. Наши семьи очень сдружились. Когда в апреле 2016 года Андрюшке вынесли смертельный диагноз-приговор, настоятельная внутренняя потребность помочь уходящему другу проявилась у меня совершенно естественно, без всякого насилия над собой. Я сопровождал его в каждый визит в «Блохенвальд» и регулярно навещал в Больнице Центросоюза, что вызывало понимание не у всех окружающих.

Его Маму осознание потери в полной мере настигло спустя полтора года, и привело к тяжелейшей депрессии со всеми вытекающими. Каждый визит к ней дается очень непросто, но я отлично понимаю, что «так нужно!» и этот впечатавшийся с детства лозунг и, главное, многолетние приязнь и уважение заставляют снова и снова ездить поднимать Елене Яновне настроение. Очень радостно и несказанно приятно такое же трогательное отношение дочери к окружавшему меня и ее старшему поколению.

* * *

Лет до сорока у меня в сильно приподнятом настроении иногда возникало желание вскарабкаться на угловую башню Симоновского монастыря и найти свой росчерк. Но теперь, изредка попадая на «малую Родину», я с тихим ужасом и затаенной грустью взираю на отреставрированную постройку: «Были когда-то и мы молодцами!».

Испорченная Карма

«Старые грехи отбрасывают длинные тени!»

Агата Кристи

С годами человек мудреет (хочется думать, что происходит это с большинством народонаселения), становится внимательнее, наблюдательнее, находит время, наконец, для созерцания жизни во времени и пространстве. Видимо, и у меня возраст проявляется таким образом, что многие рассказки непроизвольно начинают нести философский окрас и пространные рассуждения, совершенно не характерные для ранних опусов. Да и затяжные новогодние каникулы настраивают на задумчивый лад.

Частые путешествия в страны с населением, исповедующим Буддизм и Индуизм, изрядно помогли разобраться в любопытных и необычных понятиях этих миролюбивых религий. Например, карма и ее влияние на судьбу индивидуума.

Исходя из постулатов Дхармы, бесценна жизнь любой букашки, поскольку в следующей реинкарнации сам можешь в нее перевоплотиться! Раздавив даже таракана, сразу же портишь свою карму. Что уж говорить об умышленном вреде, нанесенном человеку — последствия для собственной судьбы катастрофичны.

Мудрая и верная спутница, больше десяти лет терпящая мои выкрутасы, оценивает впервые встреченного персонажа по блеску очей. К счастью, отражающий жажду полноценной и бурной жизни «огонь в глазах», до сих пор ярко пылает, невзирая на вполне пенсионный возраст, у большинства приятелей, дарящих меня верной дружбой со школьных и институтских лет.

Петька «Ленинский стипендиат» еще студентом отличался склонностью к всестороннему анализу, принятию нестандартных решений и редкой организованностью. У материалиста до мозга костей, крепко стоящего на земле, имелась завидная способность концентрироваться в пограничных ситуациях. Вышеперечисленные достоинства закономерно поспособствовали получению заслуженного звания кандидата технических наук и продолжительной успешной научной работе на профильной кафедре Альма-матер. В годы «большого перелома», они же — годы полного развала всей системы высшего образования, активная Петькина натура не выдержала вынужденного бездействия, и со свойственными ему энергией и энтузиазмом он перешел в совершенно другую сферу жизнедеятельности.

Последние годы у нас с Петюней ввиду его занятости сверх меры на множестве фронтов, и не только в родном Отечестве, выработалась устойчивая формула личного общения — «один раз в квартал, но обязательно!». Во время встречи мы часа полтора нарезаем большие и малые круги по ареалу Петькиного нынешнего обитания — центру столицы, памятному со времен бурной молодости. По ходу недавней прогулки, обсудив насущные семейные дела и проблемы воспитания подрастающего поколения, мы перешли к разбору только изданного десятого томика рассказок.

Ныне ответственный и заботливый отец и дедушка, а также председатель домового комитета, участковой избирательной комиссии и т. д. и т.п., Петр Викторович ведет такую же насыщенную и богатую событиями жизнь, что и в далекой юности. Мне кажется, что сейчас его глаза горят еще ярче, чем прежде, и отражают фантастическое жизнелюбие и непрерывно бушующие в душе страсти. Тем сильнее удивило внезапное проявление Петюней возрастной, зрелой и умудренной рассудительности, а его теоретические выкладки на тему влияния неправильных с точки зрения нравственности и морали поступков в молодости на всю дальнейшую жизнь практически смыкаются с моей интерпретацией кармы.

* * *

На нашем курсе учились три приятеля — Серега, Витька «Рубанок» и Валька. Все трое отличались веселостью нрава, отчаянным куражом и, естественно, пользовались заслуженной популярностью у прекрасного пола. Но если, при этаких достоинствах, первые два раздавали барышням авансы налево и направо, то третий оставался преданным рыцарем одноклассницы Татьяны, первой и горячей своей любви.

Досуг Валентина делился на две неравные половины — большую часть времени проводил со своей избранницей и, хотя эпизодически участвовал в товарищеских мероприятиях, но исключительно сольно, без Тани, не желая делить ее общество с кем-то еще.

На третьем курсе произошла трагедия — скоропостижно скончался отец, с которым Вальку связывали очень крепкие, доверительные отношения. Сын тяжко переживал несчастье, топил горе в вине, пустился во все тяжкие и едва не распрощался с институтом. Именно в этот период мы, наконец, познакомились с Татьяной, повсюду сопровождающей любимого во избежание неприятностей.

Но, как водится, «в каждому чину — по сукину сыну!». В нашу компанию затесался некто Юрий, молодец весьма приятной внешности, но оказавшийся «большой суки человеком», по меткому определению одной из знакомых. Воспользовавшись случившейся у Валентина с Татьяной размолвкой, вызванной очередным загулом, Юра начал методично вбивать клин в их любовные отношения, тем более, что подвернулся удачный случай.

Чрезмерное увлечение «утоляющими боль души» напитками, как правило, в полном соответствии с народной мудростью: «от водки к женщине — один шаг!», ведет к «кобеляжу». Разгоряченный винными парами Валька поддался мимолетному влекущему женскому очарованию, оставив Татьяну без внимания.

Таня безуспешно пыталась реанимировать давшие трещину отношения, но тщетно. Оставшись в горьком одиночестве, девушка поддалась на уговоры Юрия, не упустившего выпавший шанс и немедленно сделавшего предложение. В запальчивости и полном смятении чувств, Татьяна дала согласие, и молодые поженились. Валентин, так и не осознав своей вины, расценил поспешную свадьбу окончательным подтверждением вероломной измены любимой.

Весьма похожая интрига разыгралась в серьезно царапнувшем душу фильме «Исчезнувшая империя», киноленте не просто о нашем поколении, а конкретно, про юношей и девушек нашего года школьного выпуска. Как и в запомнившейся картине ничего хорошего из скоропалительного брака не вышло, а Вальку эта история подкосила навсегда. Он плотно «подсел на стакан» со всеми вытекающими.

Полностью разуверившись в женской верности, Валентин кардинально изменил отношение к прекрасному полу. Не связывая себя обязательствами, он гулял направо и налево, оставляя позади вереницу безутешных случайных подружек. В годы армейской службы у молодого лейтенанта всё-же случился серьезный роман, закончившийся неудачно и добавивший горестных впечатлений в копилку памяти. Как следствие, женился Валька после сорока, по трезвому расчету, ни о какой любви речь не шла.