Елена Владимировна Сомова родилась 2 августа 1966 года в г. Горьком (Нижний Новгород). Окончила филфак ННГУ им. Лобачевского. Лауреат московского издания «Российский писатель» по итогам 2023 года в номинации Критика.
В декабре 2023 г награждена Дипломом за поэзию: 3-е место в Международном русскоязычном поэтическом конкурсе «Дуэнде Лоркиано» — 2023 в рамках большого многосекционного и мультиязычного конкурса «Парнас» в г. Каникатти (Сицилия).
Лонг-лист премии Искандера-2020 за книгу стихов «Восстание Боттичелли»,
Лонг-лист премии Искандера-2024 за книгу для детей и подростков «Честное волшебное»,
Диплом финалистки литературного конкурса им. Дмитрия Симонова «Есть только музыка одна» —2020 в номинации Поэзия, публикация на сайте конкурса подборки моих стихов «Жизнь — это такт меж нотами…».
Шорт-лист конкурса «Линия фронта» -2020 — публикация очерка «Фашистский концлагерь Любек» в спецвыпуске московского альманаха «Линия фронта» стр. 277 — 281.
Шорт-листы Международного литературного конкурса «Новые амазонки» -2021, 2022 публикации в Москве в сборниках прозы «Новости женского рода» (рассказ «Почему?») и «Девочка на шаре, или Письма из детства» (рассказ «Жизнь на воздушном шаре».
В 1997 г стала участницей 2-го совещания европейских авторов в Хорватии (где в то время шла кровопролитная война между сербами и хорватами, поездка была осуществлена благодаря фонду Джорджа Сороса при содействии Союза писателей и Института Открытое общество). Совещание проходило на острове Крк, результат поездки — публикация творческого резюме в журнале «Понтес» —97.
Публикации: в журналах «Молодая гвардия» №4/2024, «Невский альманах» №2 (136) 2024, «TERANTELLA», «Российский писатель», «Литературный Иерусалим» №37, «Новая Немига литературная» №6 2023 г, «Поэтоград» №17 (274) 2017 (Москва), стихи в конкурсном списке «Эмигрантская лира» -2024 г, в международном поэтическом альманахе «45 параллель», «Сетевая словесность», «Клаузура», «Русский Глобус» США, «Текстура» (сказки), в альманахах: «Клад» (АРТ — Роса), в творческой гостиной «Маяка», в альманахе «Линия фронта» -2020, в сборниках женской прозы, в сборнике памяти поэта Ольги Бешенковской «И надломиться над строкой» (стихи и эссе памяти поэта) — издательство Gesamtherstellung Edita Gelsen e.V. (Германия, 2016). Автор 34-х книг. Живет в России, в Нижнем Новгороде.
Пень
Невеселый пенёк,
зацвету сладкой хлебной порой,
оторвусь от ствола, от воздушной его вертикали.
Мои листья зарыли в тоскливый осенний денёк,
и беспутные стебли метлой жестяной ободрали.
Что мне видится в вас?
Вы — потомки хороших людей,
Что вам дать от меня,
если я теперь — только опора…
Не кладите мне мусора в корни.
Средь ваших затей
нет понятия Библии, не близка вам и Тора.
Только не выжигайте
мне корни шашлычным костром
и не смейте… не смейтесь
над кольцами лет високосных.
Каждый год високосен и труден —
восстанет крестом
И поселится яблочным семечком в памяти россной.
Только ржёте, как в цирке, и пьёте больное вино,
Где кровавые лозы топтал сапогом иноверец.
Там уходит поэзия, как золотое руно,
И велюровый бред посыпает мозги, новоселец.
***
За грязью не увидеть чистоты,
За копотью не рассмотреть сияния
Небес, по — мартовски скрывающих цветы
Посылкой в будущее — в ноги изваяния.
Когда витийства солнышка сильны,
И человеко — ангел крылья расправляет,
Как дерева листву — и в них сверяет
Ход времени, в котором мы вольны
Увидеть свет и крылья над собой,
Похожие на лепестки, навеки
Сбирающие росы воли в реки,
Чтоб оставаться добрым человеком
И не подхрюкивать нахалам в хрюк свиной.
***
Глинобитумных копей не счесть в ожиданье порядка —
Улучшение склонов за счет самих склонов — зарядка
от безделья и гнуси. Все мышцы натугой питая,
бьется ранами жизнь, бытиё так свое коротая.
Где дышал жизнью парк, там предвечности слезная свечка
перебила фонарь, выкликая проснуться сердечко,
и оно поднималось ростком, танцевало от ветра,
и захлебывалось молоком разливным — в километры, —
Свежий воздух — родник, замечательное пустозвонство!
Он — младенческий крик, — золотое земное упорство,
шевеленье листвы, ручко-ножковое шевеленье,
лепетанья просты, как медвяное в шепоте зренье.
Весенние березы
Сняла земля пуховые платки,
Березоньки под бархатистой кожей
дрожат. О, как же веточки легки!
К вершинам движет силы сок. Ты можешь
их пожалеть, добрейший из людей?
Для них же ты — почти что чародей, —
Брось нож и смилуйся над веткой озорной,
Люби их видеть зрением души.
Березы — матери, красавицы святой
оберегай видения, спеши.
Березы — матери баюкают в метель,
А летом веерные листья тень дадут.
Люби, как Родину тот благодатный день,
Когда берез увидел изумруд,
Листву и нежность. Не спеши взять сок,
Он молодым — большой любви зарок.
Они клянутся с ним в руках, навек,
И лишь сойдет, как чистота весь белый снег,
Влюбленные к березонькам спешат,
Качая в мыслях зайку — малыша.
***
Колышатся пучки вороньих гнезд
А зелень новую шатает ветер.
Птенечьи колыбели русских слез
Мой взгляд под облаками шатко встретят.
Я назову их Гекльберри, Сойер,
На солнечную крышу поселив
Возничьих из небесных колоколен,
Щебечущих на сладкий свой мотив.
Они везут по свету птичий гам
И раскулачивают сердце страстью.
Как хорошо было делиться пополам
И солнцем, радугой, и взбалмышем ненастья,
Хранить в глуби знакомых мне вещей
Дыханье прошлого, даже ошибок частых,
И сохранять за таинством свечей
для нищих чувствами — стихи, как знанья счастья.
***
«Треплет жизнь, а омела цветет!»
Борис Евсеев «Вихорево гнездо»
Отпело сердце главные сюиты
Под натиском рулетки и предательств,
Омелой белой гнездовой повиты
Рты сплетников и сцены надругательств.
Повыжжена оранжерея клятв,
Их слепки, как солдатики стоят,
И негодует каменное войско,
Не причиняя, впрочем, беспокойства.
Молчание сменяется мычаньем, —
Борцы поникли в зоне одичанья,
И сорняки раскрякались над розой,
Приписывая хрюк с метаморфозой.
Кончается жизнь фарсом. Звоны меди
Мерцают, как таблицы Википедии.
***
Говорили родители, в лужи не лезь, в грязь —
лезла узнать,
Что там, кто в ожидателях прыгнуть по центру бензинной мглы.
Говорили, не лезь напролом — пёрла познать всю вязь,
как не познать,
Что неведомо было Кощею на струнке иглы.
Лезла в дебри, ломая бивневый клык,
Прокусила занавес у театра барыг,
Притворилась лебедем и плыла в восход,
Хотя время заката линяло в линиях вод.
Говорили, не лезь поперек борцовых собак,
Разных круговертей без дна и льстивых клоак,
Но мотором чуяла, где эту спесь попрать,
Лезла на трамплин звать позвёздно друзей
и рассвета ждать.
***
Блаженства роковая высота
Летит к тебе на краешке листа,
И ты прощаешь мир за все ошибки,
И за потоки ливней, и за снег,
Один не состоявшийся успех,
Собравший многолетние попытки.
И вот тогда, не разобрав, в кого
влюбившись, наливая в решето
кофейный век, не требуя начала,
а просто утоляя чувство век
быть утомленными, вернув успех,
переходя на линию причала,
вдруг вспомнишь год полета над землей
на крыльях, когда чкаловской петлей
описывали крылья все пределы,
доступные уму и зренью,
как
на день рождения новый зодиак,
теперь открытый в сфере просвещенья.
Бесчеловечность льстиво пиарит яд
***
«Не спеши! Не пугайся! Ты — умер!»
Тибетская книга мертвых
«Не спеши! Не пугайся! Ты — умер!»
Твои книги берут в оборот
и торгуют… торгуют… Чу… — зуммер.
Это те, кто убил тебя, — взвод
от мошеннических лиходеев,
кредиторов и всех вышибал,
кто лишал заработанных денег,
презирая презренный металл.
Цифровая манилка — ловушка:
Жми на кнопку — и ты в западне.
Электронная тьма — побирушка
череп скалит задорно тебе:
— Приходи же, дружочек, в могилу,
Приходи в мой отеческий дом,
Я издам тебе вирш и идиллий,
Сочинений златых толстый том.
Только не говори, голодаешь,
Но купи, хоть и умер, свою
Книгу, только у нас! Что икаешь?
Ожил? Где ж тебе пить я возьму!?
Ты не ешь и не пей, дорогуша,
А не то мы и сами помрем.
А на улице — лютая стужа,
Новый год… Новый гроб — новый дом.
Вот, леденчик возьми, раз в могиле,
пососи, палку после отдашь.
Мы наварим здесь, в адовой гнили,
и конфеток, и ваты — плюмаж, —
обезличь ею тощий свой череп.
Может, волосы? — думает жизнь
и гребёт по — на Родину, берег, —
Надо ж справить десяточек тризн.
Голодает, не лает собака,
Умирая, у будки лежит.
Дети ей принесли: «На — ка! Мнака!»
Поздно, милые, пес — инвалид.
Умирая, взглянул в человека,
что его книги в детстве читал,
и бомжом умер в каверзах века,
пока пёс, то есть, он сам, наспал
три зарплаты и плюс отпускные,
пару премий и кучу листов —
заверните в них кутьку, родные,
тройку завтраков и десять снов,
гонорарные топи и веси,
чай с малиной, чтоб лучше спалось
во — могилке, — и гроб старый треснет, —
новый продали.
Треснет и ось, —
на ней глобус и вся стратосфера
издыхала во имя бабла,
Аве, пластик! И высшая мера,
Ад терпенья в обители зла.
***
Темно у плазменной панели
журналы толстые читать,
отслюнивать, пока не спели
купюры — и на всё плевать.
Когда споют, — на кнопку пульта
всю жалость мира положить,
прощай, деревня Акапулько,
Я буду Родине служить!
Переору за брудершафтом
весь суповой набор стиляг —
пусть душатся в шелках и шарфах
и вечным пламенем горят.
А я на разовую встречу
копейки жалкие коплю
и электронный человечек
сверяет: Родину люблю.
Любите Родину, стиляги,
она бесплатно любит вас,
и положила, хоть в напряге,
для вас не тухлый ананас.
По гипермаркетам гуляя,
в салончик лего отпусти
дитя, капризам потрафляя,
дай ему Родину спасти.
Вот так в родительских объятьях
он там и Родину найдет,
в салоне живописи крафта
подхватит для своих забот.
И целый вечер будет резать
и рисовать, пока все спят,
по телику головорезы
бегут от роботов опять.
Но мир, спасенный его солнцем —
зря ль каждый лучик вырезал?! —
Манящ и свеж, искрящ и ал —
заката вечером на донце.
Малыш умеет всё понять,
кроме родительской отлучки,
так что гулятельские штучки
свалите комом под кровать,
чтоб не дождался вашей взбучки,
вам не сказал, что убирать.
***
Машина очищения карманов
работает исправно без наганов.
***
Глухой акустический барабан
аудио-мост пробил в карман,
точит звуком пустые мозги —
пляшут жвачки в зубах мелюзги.
Репетитор — это Новый Сизиф,
тащит в гору груз по-над замком Иф,
на горе сгружает скопом быстрей —
съедут и раздавят плато плоскостей.
Встань, лежащий томик, вдаль посмотри,
взглядом всполоши желчные пузыри.
Никакие супер-тонкие карандаши
не врисуют мыслью: плюнь и разотри.
Стерли, как с доски
свежие бруски
тонкой молочной мысли
старые куски.
Прокандидать её,
мысли житьё-вытьё,
пульса живого толка
быстрое колотьё.
***
Когда ругается поганая собака
Это не значит, что плохой здесь ты.
Она поганила, работала за мнаку,
Положат на могилу ей цветы.
Поэту не положено в России
Ни хлеба с маслом, ни кус пирога,
Ему ни корки хлеба, он, трудяга,
Не мял кроильщикам страны бока.
Он просто лишь обманутый и слабый,
Без яда. И курарты тоже нет.
Не носит змей за пазухой с азартом
И не роняет свой авторитет.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.