Бесплатный фрагмент - Робот Сэм и тайна Чёрной башни

Приключения на свою голову

В жаркий день учиться лень

В последние дни мая на город Солнечный обрушилась небывалая жара. Казалось, даже ветер изнемог от зноя и затаился в окружавших город лесах и возле заросших камышами болот. На небе ни облачка, и только солнце гордо пылало в ослепительной синеве, наслаждаясь своей испепеляющей силой.

Жара прогнала с улиц праздношатающихся граждан и довела до изнеможения продавцов палаток и тех, кто не мог забросить дела и устремиться к прохладе речного пляжа или, на худой конец, в парк, где можно выпить холодного кваса и съесть парочку мороженых.

Среди страдальцев был и пятиклассник Витя Канарейкин, ему предстояло провести этот день за письменным столом ради исправления итоговых оценок. Пребывая в состоянии прострации, он мечтал о чуде, когда всё уладилось бы само собой. Заниматься уроками в такую жару было выше его сил, хотя многие позавидовали бы относительной прохладе, создаваемой обилием в комнате растений разных пород. Пальма с резными листьями подпирала потолок. Под шатром из папоротников разместились азалии и бегонии. Растения тоже изнывали от зноя, блаженствовали только колючие и уродливые, похожие на инопланетян кактусы.

Окна, смотрящие на восток и юг, позволяли солнцу хозяйничать в комнате с утра до вечера. Не спасали даже цепляющиеся за решетки плети плюща. Их яркая зелень потускнела и поникла. Знойный воздух из открытого окна втекал в комнату, не принося облегчения.

Витя навалился грудью на стол и скосил глаза на небольшой цветок, стоящий особняком в прозрачной полусфере, по стенкам которой спускались капельки воды. Это королевская примула, большая редкость, подарок его маме от коллег-биологов с острова Явы. Её называют цветком землетрясений, потому что она зацветает при колебаниях почвы. Ему показалось, что бутоны на стеблях стали набухать.

«Наверное, гроза будет, — подумал Витька, — и на речку не сходишь, а так хочется искупаться». Он тупо смотрел в тетрадь по математике, но мысли его путались, а циферки и буковки на странице выстраивались сплошной цепью пляшущих человечков. Да, спасти от этих страданий могло только чудо.

И тут на стол по солнечному лучу спикировал странного вида жук. Рогатое насекомое разомлело от жары и решило отдохнуть на Витькиной тетрадке. При этом жук шевелил усиками и, казалось, посмеивался!

«Это еще что?»

Наглое вторжение на его территорию взбодрило Витю.

«Нет, уж дудки, — подумал он, — тебе здесь не место». Встряхнувшись от сонной одури, он принял атакующую позу и одним щелчком отправил жука на подоконник, откуда тот, сделав прощальный круг, благополучно убрался восвояси, помахав Вите крылышками.

За окном раздались крики и собачий лай, это Генка Стрыгин вывел на прогулку Рекса. Страдалец тяжело вздохнул и потной пятерней взлохматил прилипшие ко лбу вихры.

«Генка — счастливчик! — с завистью подумал он, — Его родителям всё равно, какие у него оценки, лишь бы вообще учился. Но мама не такая!» — Он скривил рот, словно у него болели зубы. — «Какая разница — пятерки, четвёрки, тройки? Эх, папа, папа, ты бы понял».

Но Евгений Викторович Канарейкин, известный в городе «гений кибернетики», уже полгода был в командировке в стране восходящего солнца. И теперь ничего не оставалось, как только смириться со своей участью. И решать проклятые задачки, чтобы получить, в конце концов, годовую четвёрку. От этой мысли стало совсем невмоготу.

Во дворе заливался лаем Рекс, и Витя, давно и безнадежно мечтавший о собаке, почувствовал себя ужасно несчастным.

«Хочу собаку! — прошептал он. — Хочу собаку!»

Он прикрыл глаза и представил себе добродушного пса с умной мордой и преданными глазами. Взял карандаш и начал машинально выводить в тетради каракули. На странице проявились очертания мохнатой, вислоухой собаки, и Витя улыбнулся, похоже получилось.

— Привет, Дружок! — сказал он.

Неожиданный порыв ветра взъерошил листья растений на окне, тени от них упали на рисунок, и почудилось какое-то движение. Лохматая собака на тетрадочном листе зашевелилась.

У Вити закружилась голова, перед глазами поплыли круги. Что это?

Пёс наклонил голову и посмотрел на него большими преданными глазами, чёрный мокрый нос уткнулся в Витину ладонь, словно звал за собой.

Как же здесь жарко! Ну, конечно, скорее купаться!

Вот они уже бегут к реке. Под ногами горячий песок. Воздух звенит и пахнет травой и тиной. Ужасно жарко!

Над водой носятся стрекозы и мотыльки. Их разноцветные крылья светятся. Витька знает, что их называют эфемерами. Мотыльки искрятся на солнце, радуются жизни, срок которой — один день. Поэтому их называют подёнками.

Жарко, очень жарко! Скорее в воду! Пёс прыгает первым, брызги летят во все стороны.

— Да ты никак спишь? — В комнату вошла мама. — Уроки сделал?

Витя вздрогнул.

Он не слышал, как мама вернулась с работы. И понял, что пропал. Задачки не решены, за русский ещё не брался, а английский! О нём и говорить нечего.

Он вздохнул и приготовился терпеливо слушать о том, как важно хорошо учиться, особенно в наши дни. Он уже всё знал заранее.

В последнее время Ольга Александровна была очень недовольна своим сыном. Ещё недавно один лучших учеников в классе, в конце года двоек нахватал! А главное, она никак не могла понять, почему он так изменился?

Мама подошла к столу. Жара, казалось, совсем не действовала на неё. Строгий белый костюм. Волосы аккуратно собраны в пучок. В руках пульверизатор для опрыскивания растений.

— Ты бы умылся, Виктор, а то весь вспотел, — недовольно сказала она. — И вообще, что у тебя за вид?

Они были очень похожи, мать и сын. Светлые волосы, голубые глаза, высокие скулы.

— А это ещё что такое? — Мама даже забыла, что пришла опрыскать цветы. Словно лягушку, двумя пальцами она взяла его тетрадь по математике.

С помятой страницы на неё смотрели лопоухая собака и огромная подёнка, похожая на стрекозу, но с веснушчатым человеческим лицом.

Мама изобразила на лице отчаяние.

— Чем же ты занимаешься? — возмутилась она. — У тебя всего два дня осталось, а ты? Или тебе всё равно, как закончишь год? Ты же родителей позоришь. Подумать только, у Канарейкиных сын — троечник, а может, даже и двоечник? Что с тобой происходит?! Я этого не потерплю!

Правду сказать, Витя совсем не чувствовал себя виноватым. Он уже хотел заверить маму, что всё обязательно сделает, и нечего ей так волноваться. Но мама рассердилась не на шутку.

— Хватит бездельничать! — Лицо у неё покраснело, она решительно вырвала из тетради разрисованный лист, скомкала его и бросила в корзину.

Этот жест больно задел Витю. Словно мама, скомкала и бросила в корзину его мечту. В носу у него защипало: «Хватит с ним, словно с маленьким, обращаться. Делай то, не делай это. Зубри английский! Играй на скрипке!.. Мама всё за него решает. Надоело!»

«Только не заплакать!» — приказал себе Витя, чувствуя, что глазам становится горячо. Он нагнулся и достал из корзины скомканный лист, стал разглаживать его руками.

— Да ты ещё зареви! — изумилась мама, увидев на глазах у Вити слёзы. — За двойку изругаешь всего, он только улыбается, а тут… Вот позвоню отцу, пусть знает, какой у него сын. Лентяй, да и плакса в придачу.

«Этого ещё не хватало». — Витя вытер глаза и поджал губы.

— Я не плакса, — сказал он. А двойки я исправлю. Я тебе докажу. — Он задохнулся.

Ольга Александровна смутилась. Она уже жалела, что так погорячилась. Но сын сам виноват, что так запустил учёбу. Она подошла к нему и обняла за плечи.

— Сделал дело, гуляй смело, — сказала она. — Мама любила употреблять пословицы.

— Учись хорошо, и никто тебя дома держать не станет. Да и каникулы скоро. — Она явно пыталась приободрить сына. — И кстати, папа прислал тебе подарок к окончанию учебного года. Троек не будет — получишь послезавтра.

— А если будут? — вызывающе спросил Витя и отстранился. — Не получу?

Мама пожала плечами, она всегда считала, что с сыном надо быть строгой.

— У меня лекция сегодня. Так что ужинай без меня. — Она поправила растрепавшиеся волосы, вздохнула и вышла из комнаты.

А Витя, разгладив измятый листок, уставился на рисунок и задумался о своём странном видении.

«Я, наверное, заснул, — он потёр глаза. — Но, когда-нибудь у меня обязательно будет собака! — решил он. — Отец бы меня понял! Интересно, что он прислал? Но это потом. Для мамы главное — оценки. Ну ладно, будут ей оценки».

Витя решительно закусил губу: сейчас надо собраться! Он погладил пальцем нарисованного пса, бережно сложил листок и положил в карман рубашки. Потом открыл учебник и стал вчитываться в условие задачки.

Но мысли постоянно возвращались к подарку. Когда-то отец обещал Вите мопед, но на это надеяться не приходилось, мама панически боялась всякой техники. А характер у неё ещё тот, вон какое условие ему поставила! Ну, ничего, он ей докажет!

Витя уперся кулаками в стол и набычился. Соображал он совсем не плохо, да и задачки были совсем пустяковые. Ему даже доставило удовольствие, что он так быстро справился с ними.

Что ж, делать, так делать: надо только хорошенько разозлиться. Вот так! Ещё немного — и полетела в портфель тетрадь по русскому. Прочитаны и усвоены правила написания безударных гласных. И английский, «без которого теперь ни шагу», как говорит и классная Нина Петровна, тоже дался на редкость легко.

— Вот так-то! Знай наших! громко провозгласил Витя, обращаясь к двери, и потёр руки, совсем как отец, когда чему-нибудь радовался. Пусть мама потом проверяет, сколько хочет, его совесть чиста.

Витя сбросил учебники и тетрадки в портфель, закрыл его и с легким сердцем подошёл к двери. Уже на лестнице, прыгая через две ступеньки, он подсчитал в уме, что до вручения подарка остается немногим более шестидесяти часов.

Кошка, собака и грустные мысли

Двор встретил Витю неожиданной прохладой. Солнце давно уже спряталось за кучевыми облаками, затянувшими небо.

Витя любил свой двор. Деревья во дворе были старые, оставшиеся от рощи, на месте которой построили пятиэтажки. У каждого дома росли кусты сирени и колючего шиповника, цветы на газонах цвели с весны до осени. В прошлом году во дворе оборудовали детскую площадку, с песочницей, качелями и горкой. Построили две беседки. По вечерам там тусовались старшеклассники.

Но сейчас двор был почти пуст. В песочнице под большим грибом мухомором пекли куличики похожие на гномиков малыши в разноцветных панамках. Их мамаши оживленно болтали на лавочке, не обращая на своих чад ровно никакого внимания.

— Витька, — давай сюда, — крикнул ему Генка. — Он сидел на качелях и грыз семечки. Его смуглая физиономия лоснилась от самодовольства, чёрные волосы торчали во все стороны, измятая футболка выбилась из шорт. Сразу было заметно, что он здорово провёл время, возясь на газоне с Рексом. Рослый пёс лежал рядом и тяжело дышал, высунув длинный розовый язык. Он был чистокровной восточноевропейской овчаркой чепрачного окраса: красавец с чёрной спиной и жёлтыми подпалинами на боках и груди. Увидев Витю, Рекс вскочил и приветливо замахал хвостом.

— Хочешь подсолнечных? — Генка протянул приятелю грязную ладонь с семечками.

— Не, — отмахнулся Витя, — неохота. — На самом деле, он бы и погрыз их, но вид семечек не вызывал у него доверия. Он погладил Рекса по широкой спине и только хотел попросить у него лапу, как из подъезда важно вышла Ленка Петрова с кошкой Василисой на руках. Эту серую пушистую кошку хорошо знали во дворе, как любительницу лазать по деревьям.

Рекс сделал стойку, по-щенячьи тявкнул и бросился к Ленке. К Василисе пёс относился по-дружески, да и кошка обычно не проявляла к нему агрессивности. Однако сейчас Василиса зашипела, вырвалась у Ленки из рук, пулей пронеслась по газону и вскарабкалась на дерево.

Как назло, это был тополь, обрезанный прошлой осенью по самый ствол. Всю зиму он простоял, лишенный своих веток, и лишь весной на нём появились пучки молодых листьев, росшие прямо из ствола. Бедная Василиса на этот раз не нашла привычной ветки, на которой можно было бы устроится, чтобы оттуда замахиваться на Рекса лапой. Она изо всех сил вцепилась когтями в ствол и истошно заорала. Добродушный пёс, повизгивая, прыгал вокруг дерева, а Василиса, подгоняемая лаем, лезла всё выше и выше.

И сразу же во дворе начался переполох. Малыши в песочнице побросали свои совочки и побежали смотреть, как собачка хочет съесть киску. Их мамаши бросились за ними, подхватили их на руки, но детки не сдавались и хотели к собачке.

— Убери собаку, — закричала Ленка и побежала спасать свою кошку. Но Генка не спешил отзывать Рекса. Он сидел на качелях, хохотал и хлопал себя ладонями по коленям. — Не бойся, — кричал он, — Рекс её не тронет!

— Он-то может и не тронет, а как её снимать буду? — зло орала в ответ Ленка, подпрыгивая на длинных тонких ногах, торчащих из широких шорт.

Вите стало жаль Ленку. Снять кошку с высокого дерева — настоящая проблема. Почему-то кошки не понимают, что спускаться надо не вниз головой, а задом. А прыгать с большой высоты они бояться. Иногда кошки могут просидеть на высоком дереве целый день, а то и больше. Иногда даже лестницу ставить приходилось, чтобы их снять.

— Рекс, Рекс, — закричал Витя и достал из кармана кусок сахара, специально припасённый для пса. Тот сразу же подбежал к нему, вмиг проглотил лакомство и лизнул мальчику руку.

А Ленка тем временем уговаривала Василису спускаться. Она стояла у дерева, задрав голову и подняв руки. Длинная русая коса опустилась ниже пояса, и Витя отметил, что у неё красивые волосы. Оказалось, что отсутствие веток даже помогло кошке. Висеть было тяжело, и постепенно она потихоньку сползла на руки к хозяйке.

— А тебе Ленка нравится? — неожиданно спросил Генка, перехвативший Витин взгляд.

— Я как-то не думал, — опешил Витя, и тут же решил, что она нравится Генке, с которым учится в одном классе. Чтобы не продолжать эту тему, он предложил:

— Может, на речку сходим?

— Ты чего? Поздно уже. Скоро родители с работы вернутся. Да и гроза будет.

— Гроза? — Они посмотрели на небо. Западный край неба заволакивала большая тёмная туча. Во дворе заметно потемнело.

— Да, наверное, будет гроза, — сказал Витя, вспомнив бутоны на Королевской примуле.

— А вот и не будет, — встряла в разговор Ленка, — мимо пронесёт. — Она шла к подъезду, крепко прижимая к себе Василису. Та лежала спокойно, прищурив свои зелёные глаза, но серая шерсть с чёрными полосками на спине немного топорщилась. Рекс же на неё даже не посмотрел.

— Не будет никакой грозы, — повторила Ленка. — Бабушка говорит, когда туча идёт над Заповедником, это её Кащеевы плеши притягивают. Место там такое, энергию поглощает.

— Знаю я твою бабку, любит она всякие небылицы рассказывать, — скривился Генка. — Я их наслушался, когда ещё в песочнице играл. Особенно про Заповедник и Кащееву плешь. И про вход в подземное царство, и про змея, который в туче летает и невест для царя Кащея высматривает. Может и сейчас ищет, не тебя ли? — И он захохотал.

— Ты мою бабушку не задевай! — оборвала его Ленка. — Она, если хочешь знать, кандидат наук. А сказки эти не она сочинила, а народ, а бабушка их собирала. В Краеведческом музее даже портрет бабушкин висит. Вот.

И она, вздернув подбородок, гордо прошествовала к своему подъезду.

В это время в тучу метнулась огненная змея. Ребята замолчали, ожидая раската грома. Но раската не последовало.

— Ладно, — сказал Генка, глядя вслед Ленке, — будет гроза, не будет, а мы нагулялись. Вон и отец идёт.

Рекс вскочил и, виляя хвостом, бросился навстречу невысокому мужчине в тёмном комбинезоне.

— Покедова, — кивнул Генка и побежал к отцу. Василий Геннадьевич Стрыгин был добрейшим человеком и классным автомехаником, поэтому он пользовался в округе большим уважением. Хотя автомобильное движение в городе было ограничено, многие жители имели машины. Они содержались в разнокалиберных гаражах, прилепившихся к окружной дороге. Был автомобиль и у Канарейкиных, но пользовались им редко, когда у папы выдавались свободные дни.

— Пока, — вздохнул Витя, провожая взглядом счастливое семейство Стрыгиных, и сел на освободившиеся качели.

Туча унесла жару, и во дворе ещё больше посвежело. Мамаши увели своих малышей. Двор постепенно опустел. Качели тихо поскрипывали, и это походило на скрип уключин на лодке.

«Хорошо бы сейчас прокатиться по реке», — подумал Витя, — Был бы здесь отец, они так бы и поступили.

Он полгода не видел отца. Мысленно рассказывал ему, как скучает и как трудно стало ходить в школу. В этом году в их пятый «А» пришли ребята из других школ. И двое, Валька и Серёжка Багировы, взбаламутили весь класс. Братья были рослые и самоуверенные, знали приёмы каратэ. Такие парни обычно всем нравятся. Они сколотили свою команду и стали верховодить.

Канарейкина они поначалу почти не замечали. Он был мелковат для своего возраста, стеснителен и неловок. Плохо бегал, прыгал и того хуже, на уроках физкультуры над ним посмеивались. Но учился хорошо, и Нина Петровна часто ставила его в пример. Это и стало причиной насмешек. Ему прямо дали понять, что быть примерным учеником вовсе не достоинство. Потому что сильным быть важнее. Братья доказывали это на каждом шагу. Задирали его, дразнили хлюпиком и зубрилой. И, самое обидное, прозвали ботаником, будто он совсем уж рохля и ни к чему не пригодный.

«Не переживай, — говорил Генка Стрыгин. Он заметил, что Витька стал сторониться ребят. — Просто ты слишком умный, а таких не любят. И драться не умеешь».

Генка и сам был хиловат, но присутствие Рекса придавало ему важности. Иметь большую служебную собаку, это что-нибудь да значило, и к Генке не приставали. К тому же он был парень без комплексов и старался дружить со всеми.

— Скорее бы отец возвращался, — прошептал Витя и закрыл глаза. И стал вспоминать, как они уходили на долгие прогулки: к реке, в лес. С отцом всегда было интересно. Он мог увлекательно говорить обо всём на свете. Показал на водного паучка, строящего гнездо из воздушных пузырьков, и весело пошутил. «Вот даёт парень, строитель — высший класс! Воздушный замок строит. Нам ещё учиться и учиться у этих кудесников!»

Однажды они подсмотрели драку двух зайцев, которые, словно каратисты, лупили друг друга задними лапами.

«Смотри, везде — борьба, — сказал тогда отец. — Учись бороться и побеждать, Виктор!»

Легко сказать: «учись побеждать». Только и думаешь, как бы не попасть в потасовку на переменке. И что за охота тузить друг друга? Будь Витя посильнее, он всё равно не стал бы доказывать силу кулаками. Он теперь и на уроках особенно не высовывается и не тянет руку, как раньше. А то сразу выскочкой обзовут. Знала бы мама, почему он столько троек нахватал.

Двор постепенно терял тишину. Начала собираться в беседках молодежь: парни с длинными волосами и стриженые девчонки. Зазвучали смех и музыка, потянуло сигаретным дымом. Подростки сколачивали свои компании под деревьями, куда они стаскивали скамейки. Кто-то забренчал на гитаре.

Вите не хотелось домой, и он решил, что дождётся маму. И стал смотреть, как наполняется людьми двор. После работы и дневной жары всем хотелось отдохнуть на свежем воздухе. Вечер был светлым и тихим. Таким вечером можно просидеть до самых звёзд.

«А как же гроза?» — вспомнил Витя про чёрную тучу и сверкнувшую молнию. Он посмотрел на небо. Оно было чистым, только низко на западе виднелась тёмная полоска, которую наполняло светом висящее за ней заходящее солнце.

«Значит, Ленкина бабушка была права, и в Заповеднике есть что-то такое?

«Кащеева плешь, надо же такое придумать! — Витя усмехнулся, — А как же Королевская примула?»

Надо сказать, что бутоны на Королевской примуле в тот день так и не раскрылись.

Обманутые ожидания

Последние часы учебного года пролетели незаметно. И вот — каникулы!

Наконец–то наступила долгожданная свобода! Не надо больше опасаться, что тебя, как бы случайно, толкнут или втянут в перепалку. И не висят больше никакие «хвосты» в виде дополнительных занятий. А главное — впереди целых три месяца умопомрачительного, ничегонеделания.

Отзвенел последний звонок, и школяры, словно спущенные с цепи, сломя голову понеслись из своих классов, чтобы сбросить, наконец, с плеч всю тяжесть полученных за год знаний.

— Ура! Победа! — задыхаясь от гонки, протрубил Витя, влетая в квартиру, и на ходу расстегивая портфель.

По случаю такого события, как годовая аттестация, Ольга Александровна пораньше пришла домой. Ожидая сына, она разогрела обед, нарезала хлеб и даже разлила по чашкам компот.

— Ну, как? — только и спросила она. В домашнем халате и тапочках мама выглядела совсем не строгой, и даже немного растерянной. И Витя не стал томить её.

— Всё! Без троек, я же говорил тебе, а ты волновалась! — Он плюхнулся на табуретку и протянул матери дневник.

Недоверчиво улыбаясь, Ольга Александровна взяла дневник и с облегчением вздохнула: «Слава Богу, пятерками небогато, но хоть троек нет».

Правда вслух из-за педагогических соображений она сказала совсем другое.

— С тобой, Виктор, чем строже, тем лучше. Задача на будущее такая — без четверок, понятно? Чтоб только одни пятерки! Согласен?

И увидев Витино вытянутое лицо, улыбнулась:

— Ну, — не дуйся, просто это было бы замечательно, правда?

Ольга Александровна хотела потрепать сына по голове, но Витя отодвинулся. Он думал, что мама, наконец, от него отстанет со своими пятерками, а она… Но спорить не хотелось. Да и зачем? Главное — все позади, и всё — впереди! Так что-то там прислал отец?

— Ну, а теперь давай подарок, как обещала, — нетерпеливо потребовал он.

— Нет, сначала обед, — непреклонно сказала мама. — Все уже горячее. Иди, приведи себя в порядок. Я тоже переоденусь.

Витя знал, что спорить с мамой бесполезно, только время терять. Поэтому действовал быстро. Вмиг вымыл руки и сел за стол. Он ел так быстро, что даже не насладился вкусом любимого борща, не понял, какую именно котлету, мясную или куриную, съел на второе. Только компот выпил с удовольствием, потому что знал, что этим обед заканчивается.

— Виктор, не спеши, пищу надо тщательно жевать, — одергивала его мама. — Три дня ждал, потерпи ещё немного.

Но мама и сама торопилась, потому что выпила только компот, а потом с таинственным видом удалилась. И Витя услышал, как в старой, заваленной рухлядью кладовке что-то зазвякало и зашелестело.

«Надо же, как запрятала, наверно, думала, что я искать буду», — подумал Витя. И сообразил, что спрятать в кладовку можно было только что-то большое. Неужели мопед, который он в последние годы выпрашивал у отца?! Нет, такого просто быть не может, ну а если?

Дверь медленно растворилась и в комнату торжественно вплыла огромная коробка, которую мама с трудом выталкивала обеими руками.

— Иди, помогай! Я одна не справлюсь!

Не успела мама выговорить это, как Витя сорвался с места и словно прилепился к коробке. Она была тяжёлая, и тяжесть подарка отдалась в сердце сладким холодком. Даже страшно себе представить, что там могло быть? Скорее, скорее! Витины пальцы напрасно пытались раскрыть коробку, обмотанную скотчем и залепленную сургучом!

— Да погоди ты! Руки пожалей! — мама легонько оттолкнула Витю и, щелкнув ножницами, в одну секунду освободила коробку от пут. Было заметно, что она тоже волнуется.

— Вот так-то! Головой работать надо, а то живешь себе по пословице: «Сила есть — ума не надо!».

Витя хотел было возразить, что силы-то у него как раз и не хватает, но передумал. В открытой коробке виднелись коробочки поменьше, с цветными наклейками и схемами. Что могло находиться в этих коробочках? И почему их так много?

— Что это? — недоумённо спросил он.

— Видишь ли, Виктор, — сказала Ольга Александровна тоном, каким обычно говорят учителя, — папа прислал тебе что-то вроде конструктора, совершенно необыкновенного. Просто уникального. Чтобы ты сам мог собрать себе подарок — умную машину, вроде домашнего робота. Для этого тебе придется потрудиться. Ведь ты же хочешь стать таким, как папа, правда? Вот и осваивай будущую профессию.

— Конструктор!? — вскричал Витя с таким отчаянием, что мама даже испугалась. Глаза его наполнились слезами, губы задрожали.

— Да, конструктор. Но он необычный, ты только посмотри, что из него может получиться, здесь где-то инструкция, — начала торопливо объяснять мама…

И тут с Витей что-то случилась. В душе он понимал, что не прав, но ничего не мог с собой поделать. Все эти дни он думал о подарке, ради этого он корпел над учебниками, представляя себе нечто необыкновенное. Ну, пусть не мопед, но что-нибудь такое, чтобы было чем похвастаться: смотрите, это отец из-за границы прислал. Что бы ему, хоть чуть-чуть позавидовали. И вот теперь ему предлагают заниматься каким-то конструктором? В каникулы! Возиться со схемами и прикручивать одну железяку к другой?! Чтобы собрать домашнего робота, вроде пылесоса-посудомойки. Ах, папа, этого Витя от него не ожидал. Он думал, что отец его понимает.

Ох, эти роботы. Роботы для сборки машин, роботы для металлургических печей, ещё какие-то роботы. Витя даже возненавидел их, потому что они отнимали и у него отца. Не будь их, они бы вместе отправились сейчас на реку. Нет, чтобы приехать самому, папа, видите ли, ему конструктор присылает!

От всей этой несправедливости Вите стало совсем плохо. Он равнодушно отвернулся от коробки и отошёл к окну.

Цветы с безмолвным сочувствием глядели на мальчика, но он заметил какое-то движение на Королевской примуле. Один из бутонов, которые на днях появились на цветке, дрогнул и начал раскрываться прямо на глазах.

В другое бы время это заинтересовало бы Витю, но только не сегодня. Он был переполнен отчаяньем.

— Ты что? — забеспокоилась мама. Лицо ее побледнело, брови нахмурились. Она никак не ожидала такой реакции. И что это с мальчиком происходит? Она уж с ним и так, и этак, никак подхода найти не может. Скорее бы отец приезжал.

— Ты что, не рад, сынок? — робко спросила Ольга Александровна. — Ведь это папин подарок.

— А зачем мне такой подарок? — огрызнулся Витя. — Его ещё собрать надо! Потрудиться, значит! Что вы из меня дурака делаете? Не хочу я ни ваших машин, ни ваших цветов, всё мне надоело. Я собаку хочу, обыкновенного лохматого щенка, понятно?

— Витя? — мама укоризненно покачала головой и снова начала уговаривать.

— Ты только посмотри, что это такое, какой это конструктор! Он на электронике, экспериментальный. Ты можешь собрать из него удивительную машину, робота!

— Не хочу ничего собирать! Хочу отдыхать! У меня каникулы! — И Витя демонстративно отвернулся.

Мама совсем растерялась.

— Ну, что мне с тобой делать? Того не хочу, этого не хочу. Учиться надоело, книжки надоели… Что же тебе надо?

— Я же сказал — щенка, — упрямо повторил Витя.

— Это уже слишком! — Мамино терпение кончилось. — Ты же знаешь, что животные в доме — это грязь, инфекция!

— И это говорит биолог! — съязвил Витя.

— Да, биолог, поэтому и говорю со знанием дела. К тому же, ты не представляешь даже, что такое собака, с ней столько хлопот! Уборка, дрессировка! Это же второй ребенок!

И тут Витю понесло. — А! — с обидой воскликнул он. — Ты только о своей работе и думаешь. Больше тебе ничего не надо. Чтобы от опытов своих не отрываться, от твоей диссертации. А то, что я совсем один, ты и не думаешь. Ведь у меня же никого нет. Ни брата, ни друга, даже собаки нет.

— Витя, успокойся! — мама подбежала к сыну, обняла его. Она по-настоящему испугалась. — Что ты говоришь, ну почему же ты один, а я, а папа?

Но Витя не стал, не смог её больше слушать, вырвался из несильных маминых объятий и выбежал вон.

---

Он пулей пронесся через двор, не обращая внимания на крики мальчишек.

Рекс направился было к Вите для ритуального облизывания рук, но тот уже мчался к реке. Не к белому песчаному пляжу, а к зарослям ивняка, где можно было незаметно отсидеться и выплакать свою обиду и боль.

Новые знакомые

Солнечный диск парил высоко в небе, изливая жар на изнывающую землю. Белые стены домов слепили глаза не меньше, чем растворенные настежь окна, мечущие в прохожих отраженные лучи великого светила. Но поднявшийся где-то на севере ветер уже начал сгонять в стадо своих небесных коров, отяжелевшие от накопленной влаги облака.

Город Солнечный вполне оправдывал свое название. Он стоял на холме в излучине реки, вырастая из подпиравшего холм леса. Это был город ученых, где люди пытались соперничать в изобретательности с самой природой. Река омывала город с трех сторон, а окрест хоронились в лесах и преспокойно процветали крошечные деревеньки, немногочисленное население которых трудилось, кто на своей ферме, кто в заповеднике, а кто и в самом Солнечном.

Обогнув город, река расплывалась большим бесформенным озером. Здесь ее перегораживали два уродливых очистных сооружения, на местном наречии — «Отстойник». Сюда вот и понесло расстроенного, никем не понимаемого и оттого ужасно несчастного Витю Канарейкина.

Но, как и бывает по закону вредности, часто упоминаемому среди современного подрастающего поколения, если не везёт, так не везёт. Не успел Витя пробраться в «мертвую зону», защищенную от посторонних взглядов, как вдруг прямо на него сверху с грохотом свалилось ржавое помойное ведро, а вслед за ним кубарем покатился по склону загоревший до негритянской черноты полуголый мальчишка. Его товарищ, оставшийся на вершине, подбадривал катившегося:

— За траву цепляй, за траву!

— Ниче, здесь невысоко! Мальчишка, изловчившись, ухватился за куст полыни и дальше продолжил путь уже веселой рысцой, слюнявя пальцы и потирая ими боевые царапины.

Деваться было некуда, и, поддав ногой ведро, Витя хмуро осведомился:

— Ты чего всякой дрянью швыряешься, а если б по голове?

— Так я ж нечаянно! — улыбнулся мальчишка и добавил. — И вообще, это не я, это же дорожно-транспортное происшествие, если уж хочешь знать.

Он подобрал ведро и махнул рукой товарищу, внимательно наблюдавшему сверху всю эту картину.

— Понимаешь, у нас задние колеса ведущие, а с ними на повороте заносит, — попытался он объяснить ситуацию. Но Витя так ничего и не понял.

— Ванятка! Ты чего копошишься! — строго крикнул стоящий наверху.

Мальчишка заторопился, а Витя, только что убегавший подальше от людских глаз, немного потоптавшись, вдруг тоже полез по откосу.

Наверху местными крестьянами давно уже была протоптана дорожка, ведущая к биостанции. Они повадились сюда за удобрениями, то есть, от продукции «отстойника», шедшей прямиком на экспорт, оставались излишки, их-то и продавали населению ведрами.

Судя по всему, ребята, устроившие всю эту кутерьму, были из деревенских. В подвернутых до колен нитяных трико непонятного цвета, они совсем не походили на детей научных работников из Солнечного. Те даже в летнюю жару щеголяли в кроссовках «Адидас» и фирменных футболках.

Старшему мальчику было лет тринадцать, а младший казался ровесником Вите. Увидев обоих рядом, Витя сразу понял, что они братья. Оба белобрысые и круглолицые, с курносыми носами.

На тропе у самого края стоял неуклюжий трехколесный веломобиль, по бокам которого были приделаны два вместительных багажника. С одного из них и слетело ведро, чуть не прибившее Витю.

Старший, прищурившись, посмотрел на Витю, упакованного в джинсы и плотную футболку, и презрительно спросил:

— Ты что, дурной? Иль может «Отстойник» инспектируешь? Или, случаем, не из «зелёной дружины»? А может, из Гринписа?

— Нет, — смутился Витя, почувствовавший всю нелепость своего наряда.

— Я просто решил в пойме местечко присмотреть для рыбалки, — соврал он.

— Точно дурной! — покачал головой старший, а младший засмеялся:

— Кто ж в «Отстойнике» удит? Эту рыбу даже кошка есть не станет. Удить надо наверху или уж за второй плотиной, и то не вблизи, а там, подальше… — И он махнул рукой за поворот реки.

— А биостанция? Она же очищает воду? — Вите стало обидно, что его за дурачка приняли. — Наши биостанции, если хотите знать, самые лучшие. Они…

— Да знаем мы, — перебил его старший. — Не хуже тебя знаем. Но кошки рыбу из поймы не едят. Значит, хоть и очищают, но не до конца, понял?

Мальчик держался так уверенно, что Витя невольно проникся к нему уважением. Глядя, как ловко тот пристраивает на багажнике ведро, прицепляя его резиновым пауком, он спросил, указывая на веломобиль:

— Самоделка?

— Ага! — в один голос с гордостью ответили братья. — Сами сделали, из трех старых… Правда, батя помог, приварить там, а так все сами.

Веломобиль не был редкостью в Солнечном. В городе, где личному автотранспорту была отведена одна окружная дорога, велосипеды были основным средством передвижения. В специальной мастерской можно было даже заказать себе веломобиль на любой вкус. Открытый и с закрывающимся верхом, с двойным педальным управлением и даже большой семейный веловоз.

Правда, мальчишки из Солнечного относились к веломобилям иронически. Мускульной силе они предпочитали лошадиные силы хоть самого слабенького, но мотора, и мечтой многих их них был мопед, хотя гонять на нём можно было только вокруг города.

— А чего мотор не приделали? — со знанием дела осматривая самоделку, спросил Витя.

— Мотор дорого стоит, — серьёзно ответил старший, которого, оказалось, звали Вася. — Наполовину уже набрали, сейчас на вторую зарабатываем.

— Зарабатываете? — съязвил Витя. — А родители не дают?

— А мы не попрошайки: дай это, дай то. Да ещё и объясняй, зачем тебе. Нет, у нас просто: заработал — купил. — Мы парни деловые!

Вася хлопнул ладонью по сиденью, показывая, что некогда им тут со всякими разговаривать.

— Подождите, — Витя схватился за багажник, понимая, что ребята сейчас уедут, и он, может быть, никогда больше их не увидит. — А как же вы зарабатываете?

— Ну и пристал, — вздохнул Вася. — Летом в поле помогаем, на прополке, окучивании. Старикам вот удобрения для огорода развозим, да мало ли какой работы в деревне?

— Вы со стариков деньги берете? — Поддел Витя.

Вася презрительно посмотрел на него:

— Тоже мне, тимуровец нашёлся! За работу берём, понятно? За работу брать не зазорно! Не так, как из маминого кармана на мороженое.

Разговор расклеился, и Витя, понял, что сказать им больше друг другу нечего.

Ребята укатили, оседлав веломобиль, но грустно от этого не стало. Наоборот, эта встреча как-то весело озадачила Витю. Живут же ребята! Сами придумывают, сами решают, сами делают… Странные они, эти Вася с Ваней. И не стыдятся носить такую старую одежду. В городе их просто бы засмеяли. Но Вите ребята понравились. Было в них какое-то внутреннее достоинство, такие в обиду себя не дадут.

Витя снял с себя футболку, скинул кроссовки и, зажав все это под мышкой, медленно побрел к городу. Он думал о том, что неплохо бы еще раз встретиться с этими ребятами, может быть, подружиться с ними. Хотя как, что между ними общего? Они, вон какие деловые… Будут смеяться над ним.

Дорога была крутой, но идти по ней босиком было легко и приятно. Налетевший ветер обдувал тело, а набежавшие неведомо откуда тучи занавесили солнце.

Раскат грома и первые капли дождя застали Витю у самого входа в город. Давно ему не было так легко, как сейчас, когда он вприпрыжку, но, не торопясь, галопировал по лужам. Он даже не заметил, что напевает любимую папину песню: «Кто весел, тот смеётся, кто хочет, тот добьётся, кто ищет, тот всегда найдёт.»

Вот так подарок!

Северный ветер Борей пригнал в Солнечный тучу, начиненную таким увесистым градом, что не один весельчак, резвившийся под долгожданным дождем, получил шишку на макушке. Он же принес вслед холод и затяжные дожди.

Но Витю ненастье не угнетало. Он отдыхал от жары, от школы, от маминых замечаний.

Казалось, что он попросту забыл о подарке, и мама на эту тему тоже не заговаривала.

Поначалу Витя решил заняться чтением. Надо было, в конце концов, прочитать книжку о Гарри Поттере, которую принесла мама и, не говоря ни слова, положила ему на стол. Не читать Гарри Поттера считалось просто неприличным. Девчонки, так те просто с ума по нему сходили.

Вите книги о Гарри не очень нравились. Честно говоря, они его даже немного пугали. Читая, Витя обычно представлял себя на месте героев. Но на месте Гарри и его друзей, ни за что не хотел бы оказаться. Поэтому, повертев в руках книгу о кубке огня, он решил, что лучше посмотрит фильм, когда его покажут по телеку. Фильмы не производили на него такого сильного впечатления, как книги.

Вообще-то Витя любил смотреть фильмы на дисках. У него была большая фильмотека, и любимыми были старые сериалы о комиссаре Рексе, Бетховене, Мухтаре. Он пересмотрел их все, потом перешёл к приключениям детей капитана Гранта. Это были те самые приключения, которые так нравились Вите. Не в мрачном волшебном замке, где учили летать на метлах, где даже лестницы не стояли на месте и бродили привидения. А на морском просторе, под парусом, который надували вольные ветра. В пампасах Патагонии и джунглях Австралии. Он путешествовал вместе с детьми капитана Гранта, Мэри и Робертом, которые, не побоявшись опасностей, отправились на поиски отца. И ведь нашли!

И Вите вдруг стало стыдно. Дети капитана отправились за своим отцом на край света, а он даже не захотел посмотреть, что же прислал ему отец из Японии! А ведь папа специально готовил ему подарок. Он же повёл себя, как неблагодарная свинья, как самый настоящий дурак.

Ругая себя самыми последними словами, Витя бросился в кладовку и с трудом выволок в комнату тяжелую коробку. Открыв её, он увидел, что поверх разноцветных коробочек, на самом, можно оказать, виду лежало письмо. И как это он не заметил его тогда?

Витя выхватил письмо и нетерпеливо разорвал конверт.

«Дорогой сынок, — писал папа, — это тебе подарок к окончанию учебного года. Надеюсь, ты не очень огорчал маму? Помни, что женщин надо щадить, ведь ты же мужчина. Как мужчине, посылаю тебе мой подарок. Мужчине нужен друг, а то, что ты найдешь в этой коробке — разобранный человекообразный робот нового поколения. Собрать его тебе по силам, хотя придется потрудиться. Это экспериментальная модель, созданная мною специально для тебя. Я нашпиговал его столькими программами! С ним тебе точно скучно не будет. Дерзай, мой сын! Желаю успеха! Твой папа».

— Робот! — У Вити даже похолодело в желудке, — человекообразный? Что это значит? С ним можно будет разговаривать? Вряд ли… Хотя ведь папа как раз занимается роботами-андроидами. — Он вздрогнул. Робот — это тебе даже не мопед! Все просто позеленеют от зависти!

Шквал чувств буквально свалил Витю с ног: восторг, негодование на самого себя, огромная благодарность и нетерпение — скорее, скорее посмотреть, что там такое? Как это он так опростоволосился? Только бы папа об этом не узнал.

Витя нашёл подробную инструкцию, составленную для него отцом, внимательно прочитал и сразу же понял, что собрать робота не так уж сложно, надо только быть внимательным и аккуратным.

В инструкции были схема сборки и рисунки. На них робот имел человекообразный вид, но, распаковав коробки, Витя удивился: корпус, голова и конечности, кроме кистей и ступней были сделаны из биопластика и напоминали части большой гибкой куклы, а лицо — ну, просто человеческое! Даже волосы на голове, как настоящие! Все части соединялись шарнирами.

Увлекшись, Витя не услышал, как хлопнула дверь и вошла мама. Она заглянула в комнату, но, увидев разбросанные коробки, детали и пылающие щеки Вити, осторожно проскользнула на кухню.

«Слава Богу», — облегченно вздохнула она, — кажется, мальчик приходит в себя, — и принялась за приготовление ужина. В последнее время Ольга Александровна почти не разговаривала с сыном, опасаясь новых срывов. Она решила не давить на Витю, дать ему успокоиться, и о подарке даже не упоминала. Но её огорчало и обижало Витино упрямство.

«И откуда оно у него? — думала она. — Был такой ласковый и послушный, и вот надо же…»

Сейчас же в душе её вспыхнула надежда, что сын наконец-то увлечется новой игрушкой. Правда, Ольга Александровна и предположить не могла, что из всего этого получиться. Но, не будем забегать вперед и оставим её на кухне, а Витю с его новым занятием.

К концу дня сборка была завершена. Вите пришлось порядком повозиться со своим детищем, но робот получался симпатичным, и Вите не терпелось опробовать его в деле.

Щелкнуло замыкающее устройство — робот был готов, осталось только подключить его на подзарядку. Витя поставил робота на ноги, в подошвах которых были скрыты выдвигающиеся ролики, и стал внимательно его разглядывать. Механический человек уверенно стоял на могучих ногах. На груди у него размещался экран, сбоку — несколько чуть заметных кнопок и разъёмы для зарядного устройства. Ростом робот был чуть меньше Вити. Вихрастая голова, глаза с настоящими ресницами, большой рот.

— Вот это да! Собственный, личный робот! — Витя представил себе, как все ребята вокруг попадают от зависти. Даже братья Багировы прикусят языки. Чего-чего, а такого в Солнечном ещё не видели. А Солнечный — не какое-нибудь захолустье. Научный центр. Один институт даже с космосом связан, за НЛО наблюдает. А может и с пришельцами общается. Недаром в окрестностях происходят всякие непонятные явления. И тарелочки летают. Правда, об этом стараются не говорить, видно это государственная тайна.

Витя поглядел на робота со стороны, подошёл поближе и погладил холодную упругую поверхность его мощного корпуса, согнул ему руку. Рука согнулась легко, но была такая тяжелая, что Витя подумал: «Под такую попади только!» — и с уважением снова её выпрямил.

Робот был готов. Можно бы и включить его, но ещё не был заряжен аккумулятор, который давал возможность, как сказано в инструкции, использовать робот непрерывно сорок восемь часов.

И вот, подключив робота к сети и улегшись на кровать, Витя погрузился в сладкие грёзы… Медные трубы уже тихонько напевали ему грядущую славу, о которой вчера он не мог и мечтать. Мысленно он уже стоял рядом с девятиклассником Володей Соловейко, главным кумиром города, обладателем собственного спортивного автомобиля. Кумиры поменьше, как, например, Ванька Поливанов, пролетевший над рекой на дельтаплане, и ему подобные, уже толпились где-то за его спиной… На пьедестал почета поднимался он, Виктор Канарейкин. Уникальная собственность имела в Солнечном большую ценность.

Ну и ну!

В детстве Витя верил, что сны людям приносит Оле Лукойе из сказки Андерсена, добрый маленький человечек. Над плохими он раскрывал чёрный зонтик, чтобы не видели эти люди никаких снов. А хорошим дарил чудесные сновидения.

Но мама не могла допустить, чтобы сын научных работников принимал всерьёз всякие небылицы, и лет в пять она популярно объяснила Вите природу сна, рассказав, что сновидения — всего лишь отражение полученных впечатлений.

Витя всё понял. Он больше не боялся страшных снов, после пробуждения, конечно, потому что во сне человек не знает, что спит. Он просто боится. А сны Витя видел такие, что случалось, и плакал от страха, и смеялся от радости. Он видел мир в красках, различал запахи, ощущал боль… Все как наяву.

Но откуда здесь джунгли, и кто преследует Витю и его робота.

Ох, как он устал! Как бесконечен путь!

Ветки деревьев царапают лицо, руки, ноги вязнут в топкой траве… Не хватает дыхания…

Вдалеке раздается резкий отрывистый стук. Он громче, громче…

Теряя последние силы, Витя продирается сквозь колючий кустарник и буквально вываливается на просеку.

Но что это? По узкой просеке в джунглях несётся в ступе баба Яга. В руках у неё помело, и она ударяет им по дереву: Бам! Дерево падает, баба Яга взлетает вверх и бьёт уже по другому дереву. Она разворачивается и летит прямо на Витю и уже хочет ударить его своим помелом…

Витя кричит… и открывает глаза.

Несколько секунд он лежит неподвижно, приходя в себя от ужасного сна.

Уже светало. Острый солнечный луч просунулся в форточку и с любопытством исследует человекообразное существо, застывшее у стены. Коснулся его руки и тут же отпрыгнул в сторону: Рука приподнялась и, чуть качнувшись, упала, ударившись об стену. Раздался звук. Тот самый, из Витиного сна…

Витя в изумлении потёр глаза. Нет, он не спал. Вернее, он уже не спал. Витя повертел головой, дёрнул себя за ухо и сел в постели. Оставленный вчера у стены робот проявил признаки жизни.

Механический человек повернул голову и мигнул зелёными глазами.

— Ух ты! — еле выдохнул Витя. — Вот это да! Ты меня слышишь? — обратился он к роботу.

Тот повертел головой, зелёные глаза его вдруг стали жёлтыми, губы задвигались и монотонный голос сказал:

— Руки, ноги на месте. Голова на плечах. Вертится. — Он усиленно завертел ею и умудрился повернуть её на все триста шестьдесят градусов. — Всё надо тщательно проверить…

Тут робот увидел Витю, буквально пожирающего его глазами.

— Ты кто?

Витя даже подпрыгнул от радости, что робот обратил на него внимание.

— Меня зовут Витя, а как мне называть тебя?

— Неприятный голос! В самых высоких диапазонах! Витя? Нет такого имени. Правильно — Виктор, означает победитель. — Он поднял руку:

— Я СЭМ Первый!

— Кто-кто ты?

— Саморазвивающаяся экспериментальная модель номер первый… С. Э. М. Последнее слово роботроники. — Он замолчал, ожидая реакции.

— Вот здорово! — восторженно прошептал Витя. — А что ты умеешь, СЭМ?

Робот мигнул глазами, что, видимо, означало недовольство или возмущение.

— Всё. Научиться могу всему. Я саморазвивающийся.

Витя смотрел на робота и не мог поверить в происходящее. А оно превосходило все самые радужные ожидания. Вот так, без особых усилий получить настоящего ученого робота, умеющего ходить, говорить и, видимо, делать ещё немало всяких вещей. Вот так подарок! Робот был совсем как живой, ну просто человек.

— Давай с тобой дружить, СЭМ?

СЭМ немного помолчал, что-то прокрутил в своих электронных мозгах и ответил, словно прочитал по шпаргалке:

— Дружба, это отношения, основанные на взаимной привязанности, духовной близости, общности интересов… Наши с тобой отношения ещё не сложились. Общность интересов?.. Рассмотрим этот вопрос. Какие у тебя интересы? — СЭМ говорил четко и монотонно.

— Мои интересы? — Витя растерялся. — Ну… люблю читать… особенно про приключения, путешествия… Хочу иметь собаку, но мне не разрешают… Ну… еще… футбол… — Витя замялся.

— Понятно. Интересы несформировавшиеся, кругозор ограничен. Ты любишь читать?

— Да, очень, особенно приключения

— Чтение — источник информации. Информация — источник знаний. Знания толчок к познанию, мыслительному процессу. Мыслительный процесс — основа для совершенствования личности. Хочешь ли ты, Виктор, совершенствоваться? Могу предложить информационную поддержку после соответствующего сбора информации. В настоящее время нуждаюсь в её дополнительных источниках.

Витя нахмурился. И СЭМ туда же: знания ему подавай, мыслительный процесс, информацию, занудность, зубрежку… ну нет, на это он не согласен. Поиграть с роботом в шашки или шахматы — другое дело. Показаться с ним на улице — высший класс! Но совершенствоваться! — это уж нет! Ему совсем не понравилось поведение СЭМа. В конце концов, он всего лишь робот. Такое обращение с ним, его создателем и хозяином, походило на нахальство.

— Знаешь, СЭМ, — Витя покрутил пальцем перед самым лицом робота, — мне в школе до смерти надоела всякая информация. Когда начнется учебный год, ты можешь взять на себя весь мыслительный процесс. Решать задачки, писать упражнения. Я тебе только спасибо скажу. Но сейчас каникулы. И никто на свете не заставит меня взять в руки учебник.

Витя гордо выпрямился и, сложив на груди руки, вызывающе посмотрел на СЭМа. Уж кому-кому, но сделанному им роботу Витя не намерен подчиняться.

СЭМ мигнул глазами-лампочками:

— Волевые способности имеются, их надо развивать. Главный источник информации — жизнь, надо уметь извлекать информацию из окружающей среды. Например: моментально замерить температуру и влажность воздуха, вычислить параметры помещения. — Он быстро завертел головой. — Ты всё это можешь?

— Нет, — усмехнулся Витя, — зачем мне это? Так и последние мозги вытрясешь.

— Мозг нельзя вытрясти, — назидательно заметил СЭМ. — Но он может атрофироваться от бездействия. Его надо постоянно тренировать.

СЭМ явно считал дальнейший спор излишним и отвернулся от Вити, открывшего было рот, чтобы возразить.

— Информация — главное для саморазвития, начинаем осмотр территории.

СЭМ выпустил из подошв ролики и мягко покатился по полу. А Витя, сразу же забыв о размолвке, стал знакомить его с достопримечательностями квартиры.

Сенсация!

Все новости в Солнечном разносятся со скоростью звука. Стоило Генке, словно в беспамятстве выскочившему на улицу, прокричать Володьке Ильину с пятого этажа, что у Канарейкина потрясающий робот, как через десять минут весь город только об этом и говорил.

Генка уже несколько дней разнюхивал сенсацию. Очень уж было подозрительно, что Канарейкин сидит дома, не выходит во двор, даже в футбол отказывается играть.

Генка сгорал от любопытства и под всяческими предлогами пытался проникнуть в Витину квартиру, куда вход собачникам был строго воспрещён. Пригладив свои вихры, он поджидал у подъезда Ольгу Александровну, помогал поднести сумку, интересовался Витиным здоровьем, но всё напрасно. Ольга Александровна захлопывала дверь перед самым его носом, вежливо поблагодарив и успокоив Гену, что с Витей всё в порядке.

И вот случай представился. Утром Витина мама отправилась на первый этаж за газетой, а Генка, притаившийся на лестничной клетке, быстренько прошмыгнул в квартиру.

Картина, открывшаяся Генке, заставила его затрепетать от ужаса и восторга. Но не только эти два могучих чувства нахлынули на предприимчивого мальчугана, но и волна мелкой чёрной зависти. Этот замухрышка Канарейкин, всеми вокруг презираемый, который и пас не умеет толком подать, разговаривал с каким-то странным существом. Хотя руки, ноги голова, всё присутствовало, но было оно явно не человеческой породы! Сначала Генка даже подумал, не инопланетянин ли это?

Но существо задвигалось, и по тому, как скользило на роликах, вращало головой и сгибало руки, наконец, по металлическому голосу Генка понял, что это робот.

Причем робот необыкновенный! Человекоподобный! Мечта! Сказка! Фантастика!

И в тот самый момент, когда Генка пожирал его глазами, тот повернулся и мигнул в лицо непрошеному гостю тревожным красным светом. Генка вскрикнул и опрометью бросился к двери.

Чуть не сбив с ног Витину маму, он, перепрыгивая через три ступеньки сразу, вылетел на улицу. Тут и раздался крик, взбудораживший весь город.

Ольга Александровна, выпроводив Генку, в сердцах захлопнула дверь и вошла к Вите в комнату.

— Да, — глубокомысленно сказала она, разглядывая робота. Таким, действующим, мама видела его впервые. И судя по всему — робот произвёл на неё впечатление.

— Да, — снова повторила она. — Хорош, хотя и страшноват. — Её трудно было чем-нибудь удивить.

— Мама, — вскричал Витя, пытаясь предупредить её. Но СЭМ уже устрашающе полыхнул в Ольгу Александровну мигнувшими глазами.

— Страшноват? Самая совершенная модель человекообразных роботов! — СЭМ подкатился к маме так близко, что она невольно отшатнулась.

— Удивительно, он говорит. А что, он может обижаться? — спросила она. И тут же поправилась, — Я не так выразилась, ты просто необычен для нашего восприятия.

— В своё время необычными для восприятия были паровозы, автомобили, самолеты, — пошёл в наступление СЭМ, и мама не выдержала

— Сдаюсь, сдаюсь, представляю какой фурор ты вызовешь в нашем городе. Думаю, что последствия Генкиного посещения не заставят себя ждать… Но предупреждаю, — она обернулась к сыну, — никаких приёмов. Ты понял, Витя?

— Но мама, — Витя умоляюще посмотрел на неё. Быть обладателем такого сокровища и не иметь возможности похвалиться им, было выше его сил.

— Никаких приемов, — категорическим тоном повторила мама. И тут зазвонил телефон. Звонил Генка, и, судя по прерывистому дыханию, по шепотку, врывающемуся в телефонную трубку, он был не один у аппарата.

Умоляющим голосом Генка просил Витю на минуточку спуститься во двор.

— Не могу, — важно заявил Витя, — ты же знаешь… Я ещё и не завтракал… Нет, выйду, конечно, часа через два…

Витя, ликуя в душе, положил трубку. И тут же снова раздался звонок…

— Начинается, — вздохнула мама. Она вдруг вспомнила, что ей давно пора на работу. И представила, как встретят её сотрудники, сколько любопытных взглядов и расспросов ей придется выдержать по дороге. Учёные — народ дотошный, а этот робот, что и говорить, — сенсация! Интересно, запатентована ли мужем эта новая модель?

Ольга Александровна взглянула на раскрасневшегося сына, потом на СЭМа, уверенно катающегося по комнате на своих роликах.

«Наверное, его можно использовать в домашнем хозяйстве», — подумала она и немного повеселела. Она ещё не отдавала себе отчета, но эта история с роботом ей не совсем нравилась. И надо же было мужу придумать такую игрушку!

Впрочем, Ольга Александровна очень спешила. Ей ещё надо было поправить прическу и накрасить губы. Решив, что во всем разберётся потом, она хотела ещё раз проинструктировать сына. Но, куда там! Витя, вспотевший от волнения и чувства собственной значимости, не успевал отвечать на телефонные звонки.

— Ты поесть не забудь! — напомнила ему мама. И хотя он согласно кивнул, она не была уверена, что он её понял.

Махнув рукой, Ольга Александровна закрыла за собой дверь. «Пусть сам разбирается, не маленький уже!»

Маме и сыну Канарейкиным предстояли нелегкие дни.

СЭМ проявляет характер

Первые дни СЭМ знакомился с обстановкой. Сначала он изучил все предметы, находящиеся в доме. Особенно его заинтересовали компьютер и телевизор, а также книги и газеты.

— Источники информации! — уважительно отозвался о них СЭМ. Его гибкие, словно щупальца, пальцы, ловко листали страницы. Глаза-камеры сканировали тексты и картинки. За несколько дней он поглотил информацию огромной библиотеки ученой семьи Канарейкиных, сохранив её в глубинах своей неисчерпаемой памяти всё, что считал полезным. А полезным он считал исключительно информацию по всем областям знаний. Художественную литературу он отверг, как засоряющую память. А потом СЭМ подсоединился к интернету и стал качать информацию оттуда. Интернет сначала привел СЭМа в восторг, но быстро разочаровал навязчивой рекламой, всплывающими окнами, безумным количеством повторяющей устаревшей информации.

— Хлам! — заключил он, — люди сошли с ума, полная деградация! Надо всё чистить, ставить фильтры! — СЭМ решил было этим заняться, но мама быстро охладила пыл робота. Она заявила, что ей не по карману оплачивать похождения СЭМа по дебрям мировой паутины, да ещё и наводить в ней порядок. Ольга Александровна была практичной женщиной и считала, что лучше бы робот попробовал поработать шваброй и пылесосом.

— Проще вообще не пользоваться интернетом — сказала мама, — а ты можешь стать прекрасным домашним работником, СЭМ, я думаю, нет такой работы, с которой бы ты не справился.

Но СЭМ интересовали только события, цифры и факты. Он был тонкий интеллектуал, робот, наделённый сознанием. И его глубоко оскорбили всяческие попытки Ольги Александровны приобщить его к примитивному домашнему труду. А когда ему было предложено вместе заняться уборкой, у него даже глаза-лампочки на мгновенье погасли, а затем вспыхнули красным — знак опасности.

— Вытирать пыль и мыть полы? Наводить порядок и поливать цветы? — Предлагать это высокоразвитому разуму? — надменно сказал он. И добавил: — Впредь я оставляю за собой право не реагировать на подобные предложения. — СЭМ был непростой штучкой.

Ольга Александровна остолбенела. Уже не впервые наталкивалась она на упорное сопротивление робота. Оправдывались самые худшие её предчувствия. Этот механический человечек не только не внёс покоя в напряженную жизнь семьи, но, кажется, намерен сделать её ещё невыносимее. С его появлением Виктор совсем отбился от рук. Задрал нос, важничает перед ребятами.

Конечно, сейчас ему абсолютно нечем заняться. Понятно и тщеславие. Даже ей поначалу доставляло удовольствие внимание к их роботу. К тому же она надеялась на какую-то пользу от него. Но в доме появился второй бездельник, да ещё с амбициями.

Нет, Ольге Александровне это явно не нравилось. Но что же делать? Этого она не знала. И решила все свои сомнения отложить до приезда мужа. Вот-вот он явится, пусть и принимает меры, пусть сам разбирается с этой парочкой. В конце концов, оба они его детища. У неё же и так дел хватает.

Как не отмахивалась Ольга Александровна от мучивших её мыслей, как ни загоняла их в самые тайники своего сознания, они время от времени всё же просачивались наружу, вселяли беспокойство. И надо прямо признаться, что причины для такого беспокойства были.

Всё в доме, включая габариты всех находящихся здесь предметов и их физические свойства и химический состав, СЭМом было досконально изучено. Электронный мозг требовал пищи и не только интеллектуальной. В его мозг были заложены элементы эмоционального восприятия, и СЭМ формировал теперь свой характер, свою личность. Короче, роботу стало тесно в четырёх стенах.

Первые прорывы во внешнюю окружающую среду СЭМ совершил с лоджии. Под восхищённые взгляды любопытствующих от двух до восьмидесяти лет он блестяще отвечал на все самые каверзные вопросы, убеждая всех и вся в превосходстве машинного разума над человеческим.

Правда, как оказалось, что и машине не чужды некоторые человеческие свойства. Вернувшись после одного из своих публичных выступлений в комнату, СЭМ встал перед зеркалом и, внимательно рассматривая себя в зеркале, сказал:

— Вопросы примитивны. Мозг людей и на один процент не использует своих возможностей. Сопоставим эту мысль с. полученной ранее информацией. Вывод: людям нужен наставник. Самым лучшим наставником может быть только машина. Электронный мозг. Накопление и передача информации — задача машин с высокоразвитым интеллектом, таких как я.

СЭМ замолчал и продолжал рассматривать себя в зеркале. Витя с удивлением и восторгом слушал СЭМа. Успех СЭМа был и его, Витиным, успехом. На улицах ему не давали проходу даже малознакомые люди. Все спрашивали о СЭМе, и Витя таял от удовольствия, как мороженое от солнечных лучей. Такое ему не снилось. А может всё это и есть сон?

Когда Вите приходили в голову подобные мысли, он щипал себя за руку и, морщась от боли, тихонько смеялся. Нет, это был не сон. СЭМ существует, движется, говорит. Даже доставляет Вите неприятности своим поведением. Вот уж никогда раньше он не думал, что машины могут быть упрямыми и вредными. Хотя слышал, что и машины имеют характер. У Сэма характер был, да ещё какой!

— Виктор! Пора расширить сферу наблюдений и исследований. — Робот стоял у окна и что-то соображал.

— Конечно! Я давно предлагал тебе прогуляться по городу. Ты мог бы испробовать действие шагающего устройства, — обрадовался Витя, — а то, знай, катаешься на роликах. — До сих пор ему никак не удавалось выманить СЭМа на улицу, а без этого Витин триумф был неполный.

— Знаешь что? Отправимся прямо в центр. Там магазины, кинотеатр.

Стоп! — перебил Витю СЭМ. — Подумаем, во что одеться. Мой вид может шокировать публику. — Сэм прикрыл своей могучей рукой небольшой экран, находящийся на его груди.

В настоящее время экран не светился — находился в режиме сна, как говорил СЭМ. Но в любой момент по желанию робота на нём могли возникнуть изображения, спроецированные его электронным мозгом. С его туловищем на шарнирах и массивными ступнями на роликах, замаскированных под кроссовки, СЭМ напоминал какое-то инопланетное существо. Можно представить, какой фурор вызовет его появление на улице в таком виде.

— Ты что, не слышишь, мне нужна одежда!

Витя чуть не обиделся, уж очень невежливо СЭМ позволяет себе разговаривать. Но подумал, что одеться роботу, действительно, необходимо. Он-то привык к его облику, но слабонервные могут и испугаться.

— Сейчас, — Витя огляделся, ища что-нибудь подходящее. Взгляд его упал на летнюю курточку, висевшую на стуле.

— Подойдёт, — СЭМ перехватил его взгляд и подъехал к стулу.

Надев с Витиной помощью куртку, он отправился к зеркалу и снова стал себя разглядывать. Судя по всему, СЭМ себе нравился.

А Витя чуть не расхохотался, так нелепо он выглядел. Куртка из ярко-синей синтетической ткани свисала ему почти до колен и болталась, словно на вешалке. Рукава тоже были длинны. Пришлось их закатать, а куртку подпоясать. Вид получился не то, что бы приличный, но всё-таки ничего.

— Нужны брюки, — потребовал СЭМ.

Витя открыл шкаф и стал перебирать вещи.

— Вот эти тебе подойдут! — Он вытащил старые, но ещё вполне приличные джинсы. — Немного подвернуть, и в самый раз будут!

Но СЭМ присмотрел себе совсем другие. Взгляды на жизнь у них явно не сходились:

— Нет, другие. — И он выхватил из шкафа и приложил к себе тёмно-синие школьные брюки. Они были ему длинноваты, но это его не смутило.

— Надо подрезать… — СЭМ схватил ножницы и, не успел Витя опомниться, как от целых брюк остались только две их трети.

— Что ты делаешь! Это моя школьная форма! — возмутился Витя.

— Зачем она тебе? — философски заметил СЭМ. — Сейчас каникулы. К осени ты можешь вырасти.

Да, СЭМ был философом. Только вряд ли эта философия придется по вкусу маме. Но говорить об этом СЭМу было бесполезно. К тому же брюки были безвозвратно испорчены, и Витя махнул на них рукой. Лучше не думать о будущих неприятностях. Он уже предвкушал удовольствие от их триумфального выхода из дома и не хотел тратить время на бесполезные разговоры.

Раздумывая о том, куда повести СЭМа, Витя не заметил за окном какое-то движение. Там показались уши, похожие на кошачьи, но крупнее и с кисточками на концах.

Уши зашевелились и на мгновенье сквозь цветочные листья проявилась тёмная звериная морда с круглыми, горящими глазами. Глаза вспыхнули недобрым огнём, затем сузились, превратившись в маленькие щелочки… И странное видение пропало.

— Я готов! — СЭМ стоял посредине комнаты в своём мешковатом одеянии. На голове, непонятно каким образом, оказалась папина полотняная кепка, наверное, отыскал в старых вещах. Вид у робота был гордый и решительный. И хотя он напоминал нечто среднее между клоуном и огородным пугалом, Витя невольно затрепетал. Беспорядочные мысли заметались у него в голове, но так и не оформившись, бесследно улетучились.

Дверь отворилась. И робот СЭМ, лязгнув ножным подъёмным механизмом, шагнул через порог.

СЭМ выходит в свет

СЭМ постоянно был в поиске информации. И как-то раз, просматривая в интернете новости, СЭМ недовольно изрёк:

— Сообщают о политиках, курсе доллара, криминальных разборках… Рекламируют артистов, спортсменов, технику, а обо мне ни слова.

«Вот это амбиции» — удивился Витя и напомнил:

— В нашей газете несколько раз о тебе писали. И фотографировали.

— Местная пресса не в счет, — сказал робот. И Витя, подумав, согласился с ним.

— Действительно, странно. Пишут же о всяких достижениях, изобретениях. О том, как из одной клетки овцу вырастили. А о нас с тобой почему-то не пишут. Может, время ещё не подошло?

— Не во времени дело, — оборвал его СЭМ, — надо понимать социальные законы и психологию. Надо самим заявить о себе. В отличие от машин люди субъективны и эмоциональны. Надо действовать на их эмоции. Надо ошеломить их и заставить говорить о себе.

— Но СЭМ, — заметил Витя. О нас и так говорят, весь город говорит.

— Город! — Витя почувствовал, что, если бы СЭМ мог, он бы поморщился при этом слове. — Пятьдесят тысяч жителей, всего лишь одна маленькая местная газета. Разве это масштаб!

— Чего же ты хочешь? — Витя почти испугался.

— Надо отправиться в районный центр. Для начала.

— Но зачем?

— Я выступлю перед большой аудиторией. Осуществим идею твоей учительницы — вечер вопросов и ответов.

Классная руководительница Нина Петровна была в восторге от робота и сразу же начала придумывать новые формы классной работы с его участием: выступления СЭМа с лекцией, консультации по всем отраслям знаний, а также вечер вопросов и ответов. СЭМу это ужасно понравилось, и он теперь с нетерпением ждал нового учебного года. Ему вообще нравилось внимание к его особе. Интересно, что же затевает робот теперь?

СЭМ не заставил себя долго ждать. Планы созревали в его электронном мозгу молниеносно.

— Посмотрим, — СЭМ развернул газету «Зареченские вести»:

«Старинный праздник для тех, кто любит повеселиться.

Ночь на Ивана Купалу принадлежит к числу самых почитаемых праздников в году. Вас ждут весёлые хороводы, прыжки через костры, игры и аттракционы. Работают буфеты.»

— Слишком много народа, слишком мало мозгов, — прокомментировал СЭМ. — Лучше это: «Сегодня в 18 часов в Зареченске открывается выставка под названием «Долгий и короткий автомобильный век».

Робот замолчал и выразительно посмотрел на Витю.

— Автомобили, ну… — разочарованно протянул Витя. Он не очень-то интересовался автомобилями, и тащиться в Зареченск ради них ему совсем не хотелось.

— Я, в общем-то, не против, — вяло проговорил он, — но только… — Он взглянул на часы, — на четырехчасовой автобус мы опоздали. Конечно, есть ещё шестичасовой.

— Ни в коем случае, — сказал СЭМ. — Есть смысл ехать только на открытие. Выступить как представителю машинного разума и рассказать о техническом прогрессе от колесницы до космического корабля.

— Но как же нам добираться? — спросил Витя, — на попутке? Знаешь сколько до города просят?

— Сколько километров до Зареченска? — спросил СЭМ.

— Километров семь или десять…

— Скорость пешехода в среднем пять километров в час. Можно дойти даже пешком. Но у тебя есть велосипед.

— Ты думаешь, что на велосипеде…

— Естественно, — перебил его СЭМ, — велосипед — прекрасное средство передвижения. У него есть преимущество перед общественным транспортом.

— Какое? — Витя не всегда улавливал, куда клонит СЭМ, и поэтому часто переспрашивал.

— Он всегда в твоем распоряжении.

— Да, — почти согласился Витя. И тут же спросил, — А как же мама? Она ни за что не отпустит.

— Спрашивать её не будем, уйдем и всё…

— Но так нельзя, она волноваться будет…

У СЭМа всегда был готов ответ, Витя даже поразился его железной логике.

— Оставь ей записку. Ты не маленький, имеешь право на самостоятельные решения.

— Действительно, я как-то не подумал. — Витя понял, что сопротивляться бесполезно. — К вечеру мы уже вернёмся.

— Тогда собирайся. Это небольшое, но путешествие. Надо взять снаряжение.

— Ну конечно, — спохватился Витя, — а что мы возьмем?

— Инструмент для велосипеда и насос. Машинное масло для смазки. — СЭМ был просто зациклен на том, что его локтевым и коленным шарнирам может понадобиться смазка, хотя все металлические части его корпуса были закрыты пластиком.

— Деньги, на всякий случай, — продолжал СЭМ, — дождевик, может пойти дождь.

Витя сложил дорожную сумку, добавив от себя пластмассовый наган, стреляющий резиновыми пробочками, и коробок со спичками. Из большой жестянки из-под чая, куда он откладывал деньги на покупку щенка, со вздохом выгреб всю наличность. Мобильный телефон он по привычке положил в карман. Витя редко им пользовался, да и кому звонить, когда всё рядом. Но мама требовала, чтоб без мобильника он из дому не выходил: был всегда с ней на связи. Правда, сейчас он телефон выключил, а то мама позвонит, и что ей говорить?

Давно забытый Витей велосипед притулился в кладовой. Вытерев с него пыль и привязав к раме сумку, Витя вывез его на улицу.

СЭМ похлопал устойчивый «Пионер» по седлу.

— В путь, Виктор!

— В путь, — повторил Витя, но почему-то в этот момент думал о маме, и ему было не по себе.

Велосипед — отличная машина! Изобретен намного раньше автомобиля, но пережил автомобильный бум, переждал — и теперь снова потихонечку стал отвоевывать себе место на дорогах. И каких только моделей здесь не увидишь! В Солнечном велосипед и его младший брат веломобиль — самый распространенный вид транспорта. Но встретить других велосипедистов на шоссе в Зареченск, где даже была полоса для велосипедов, Витя не ожидал. Он приободрился: не одни они рискнули, значит ничего страшного.

Погода стояла не жаркая, как раз для таких прогулок. Дорога бежала под уклон, педали крутились легко. Рядом катились изящные спортивные велосипеды, встретился семейный крытый веломобиль с легким подвесным мотором. Мелькали спицы, пылали на солнце отражатели света. Раздувалась на ветру и слегка подвывала полотняная крыша веломобиля.

Никто не обращал внимания на белобрысого мальчика, везшего на своём велосипеде приятеля в нахлобученной на глаза кепке. Но многие запомнили странное существо, похожее на большого кота, бежавшее рядом с обочиной.

Зверь нёсся вдоль дороги большими прыжками, скрываясь временами за низкорослым кустарником и деревьями. Об этом написали позже «Зареченские ведомости» под заголовком «Кот мутант или рысь?»

Чем дальше от Солнечного, тем оживленнее становилось движение, особенно после моста через реку. Автомобили теснили велосипедистов к обочине, и Вите стало не по себе. Вот мимо с рёвом и грохотом пронёсся грузовик, потом ещё один. Спина у Вити взмокла под рубашкой. Он прижался к обочине и замедлил ход. Чем ближе они подъезжали к городу, тем больше становилось машин, особенно грузовиков и автобусов. Даже СЭМ, бубнивший что-то у него за спиной, почувствовав опасность, замолчал и вцепился в седло железной хваткой.

Бесконечная дорога вилась змеей и, как змея, гипнотизировала страхом. Трудно было сказать, сколько долгих минут выкатывалась из-под колес пыльная обочина. Витя видел только её, спасительную полосу с чуть заметными отпечатками шин. Он не решался повернуть голову и надеялся только на то, что ненормальным прав не дают, а нормальные водители по обочинам не ездят.

Но вот показался город, вернее парк, расположенный на его окраине. Дорога оборвалась неожиданно. Вместо обочины вдруг расстелился новенький чёрный асфальт, а велосипедная шина с шипением заюзила, наткнувшись на край тротуара. И Витя вздохнул с облегчением.

Наконец-то! Теперь путешественники по выложенной плитками дорожке направились к парку, где находился летний выставочный павильон.

Нечего и говорить, что настроение их заметно улучшилось. Опасности остались позади, а огромные часы на фасаде павильона показывали, что до открытия выставки оставалось ещё десять минут. Велосипед, доставивший их к месту назначения, удачно удалось пристроить у входа.

Народу в павильоне собралось не очень много. Но в глаза бросались две группы молодых людей весьма примечательного вида, которые, судя по всему, были не очень расположены друг к другу. Крепкие парни в кожаных чёрных штанах и куртках с железными заклепками недружелюбно посматривали на тщедушных подростков со стоящими дыбом разноцветными волосами.

На всякий случай Витя взял СЭМа за край куртки и зашептал:

— Смотри, чёрные — это металлисты, а цветные — панки.

Но СЭМу они были не интересны. Его интересовало другое: почему никто не обращает на него внимание? И он решил действовать, направившись к экспонатам, расставленным по всей площади павильона.

Выставка была, прямо сказать, довольно бедненькая. Но для районного центра и она стала событием. Где смогли бы зареченцы увидеть машины, давно ставшие музейными экспонатами и те, которые они видели только в кино и на экране телевизоров?

Вот грузовичок АМО, игрушечный по сравнению с огромным КамАЗом. Рядом с ним легковой «газик» 1934 года и роскошный, громоздкий ЗИЛ-110. Все эти старички уютно расположились группой, не привлекая, правда, особого внимания. Заядлые автолюбители, сгрудились у больших ярких витрин. Туда-то, к этим витринам и устремился СЭМ, увлекая за собой Витю.

За стеклом, блистая лаком и красотой, в лучах света и обожания нежились древние, начала двадцатого века, мерседес, форд и шевроле и ещё две марки старинных машин-кабриолетов.

Вокруг витрины топились люди, они толкались, восторженно размахивая руками, обмениваясь впечатлениями.

— Фары, на фары посмотри, — возбужденно шептал где-то рядом знакомый мальчишеский голос. — Васька, фары-то одна над другой!

— Погодь, не мешай, — пробасил другой, — дай прочесть, что написано. Видишь, «румплер» называется. В Германии сделан в 1921 году. Вызвал сенсацию на берлинской автомобильной выставке. Смотри, пригодиться может.

Витя обернулся. Так и есть, знакомые из «отстойника», которых про себя он окрестил Самоделкиными. Точно они, только одеты на этот раз приличнее. Сколько раз он вспоминал их, и вот…

— Парни, вы меня помните? — Витя ухватил за рукав Васю.

— Что? — недовольно дернулся тот. Он изучал технические данные машины и в уме прикидывал свои с Ваняткой возможности. Возможности эти были маленькие, и в ответ на столь назойливое приставание огрызнулся:

— Сейчас как дам!

Витя не обиделся. Вот он посмотрит, как вытянется у этого Васьки лицо, когда тот увидит СЭМа. Кстати, а где он?

Витя оглянулся, но робота поблизости не было. Этого ещё не хватало, вечно он что-нибудь выкинет.

Витя разозлился. Ему не хотелось уходить от ребят, но что же делать? Вот и Васька уже узнал его…

— А, это ты? Что, рыбку в отстойнике поймал? — усмехнулся тот.

— Да нет, — Витя совершенно растерялся. Он не знал, что делать, и что лучше, то ли бежать разыскивать СЭМа, то ли объяснить всё ребятам?

— Видите ли, забормотал он, — рыба здесь не при чём, и вообще, у меня робот потерялся… Понимаете, у меня робот есть, я сам его сделал… настоящий робот, он где-то здесь…

— Робот? — округлил глаза Ваня.

— Что? — спокойно переспросил Вася, — робот? Хватит брехать.

— Да я и не вру совсем, — обиделся Витя. — Если хотите знать, он со мной, здесь, только вот куда-то запропастился. Вы будете тут ещё, не уйдете? Я сейчас пойду, посмотрю.

— Пойди, посмотри, — равнодушно ответил Вася, и Витя понял, что тот ему не поверил.

— Да нет, правда, вы только не уходите, — почти умоляюще попросил Витя и бросился на поиски СЭМа. Расталкивая посетителей, он обежал витрину, заглянул за все стоящие автомобили, даже под них, но СЭМа нигде не было.

«Может быть, мы разминулись? Я ищу его, а он меня?» — подумал Витя и ринулся назад.

— Чего толкаешься парень, — грозно надвинулся на Витю лысый толстяк.

— Пускают на выставки всяких хулиганов, а потом удивляются. — В тон ему прошипела высокая худая женщина, неизвестно зачем забредшая на выставку. — Одного уже с милиционером увели.

Увели? У Вити опустились руки. А если это был СЭМ? И как он мог оставить робота одного?

Всё окружающее сразу же померкло для Вити. Он в отчаянье смотрел на прекрасные заграничные машины. Его не волновали ни старые модели, ни автомобили будущего. А вдруг СЭМа украли? Увидели, что робот, и украли?

Витя даже похолодел от этой мысли. Он не знал, что делать? Обратиться в милицию? Только, кто ему поверит, что робот его? Вася вот не поверил… Нет, быть того не может, разве СЭМ позволит себя украсть, или увести, он такой шум поднимет!

И тут Витя, действительно, услышал шум и знакомый голос. Он увидел, что туда, где стояли «газик» и ЗИС ринулись люди. Ну, конечно же, этот скрипучий голос нельзя не узнать… И Витя бросился вслед.

Не так легко пробиться сквозь толпу, даже небольшую, и даже маленькому человеку. Витя проскальзывал под расставленными локтями, на которых болтались сумки, и больше всего боялся наступить кому-нибудь на ноги.

Но люди вокруг него не сердились. Посмеиваясь, они качали головами и, теснясь, давали ему дорогу. Происходило что-то, очень забавное… Ну, конечно же, конечно…

— Десять тысяч лет назад самой большой скоростью, с которой человек передвигался, была скорость лошади или верблюда. Около 12 километров в час! — вещал СЭМ, стоя перед первыми русскими автомобилями.

— Во дает! — закричал какой-то мальчишка. А другой, стоявший рядом, с достоинством пояснил: — Это СЭМ, говорящий робот, у нас в Солнечном живёт. У него голова — настоящая ЭВМ. — И чтобы ему поверили, он выкрикнул:

— СЭМ! Когда изобрели колесо?

— Три с половиной тысячелетия тому назад. Но колеса не помогли передвигаться быстрее. Колесница, самая быстроходная, ехала не быстрее мопеда, около 25 километров в час. Первые паровозы появились в двадцатые годы 19 века. Максимально проходили 20 километров в час. Сейчас скорость электропоезда может достигать 300 километров. Но это не предел. Во Франции был установлен рекорд — 548 километров в час.

— Да… Чудеса, да и только… А говорят, что умнее человека нет никого…

Люди в толпе зашумели. Покачивая головами, они улыбались, и Витя почувствовал себя сразу выросшим на целую голову. Он уже готовился совершить последний бросок, чтобы встать рядом с СЭМом и разделить его славу, но тут его решительно потеснил растрепанный длинноносый дяденька с фотоаппаратом:

— Разрешите, разрешите… Пресса!

Полыхнув вспышкой, он улыбнулся всеми своими зубами и звучно спросил: — А не скажете ли, любезнейший, когда был изобретен первый автомобиль? Вопросик, так сказать, по теме нашей выставки.

СЭМ приосанился. Фотоаппарат в руках у улыбающегося человека воодушевил его.

— Год рождения первого автомобиля 1886. Тогда в Германии появились первые четырехколесные машины с двигателями внутреннего сгорания. Их создатели — Карл Бенц и Готлиб Даймлер. Но это конечный результат. Среди прародителей этого транспортного средства француз Никола Кюньо. Он построил трехколесную паровую машину еще в конце XIX века. Она и сейчас хранится в Музеи искусств и ремесел в Париже.

— Но то была паровая машина, а не скажете ли, кто изобрел двигатель внутреннего сгорания? — всё также щелкая фотоаппаратом, перебил его настырный дяденька. Но СЭМа нелегко было подловить.

— Первый пригодный двигатель внутреннего сгорания создал Этьен Ленуар, он использовал его в трехколесной повозке. А четырехтактный двигатель сделал немец, Аугуст Отто, в 1876 году… Могу показать, как он выглядел. — СЭМ распахнул куртку и на вспыхнувшем на груди экране появился чертеж двигателя.

Публика взревела от восторга.

— Браво! Браво! Браво!

Человек с фотоаппаратом готов был прямо-таки расцеловать СЭМа.

— А не пройти ли нам в дирекцию? Поговорим в спокойной, так сказать, обстановке, — предложил он, отстраняя от робота восторженных зевак, которые не только глазели на необыкновенное существо, но и старались дернуть его за курточку, прикоснуться к нему, пощупать. Может быть, это просто переодетый человек? Может, их разыгрывают? И это не робот вовсе, а выставочный аттракцион? Для привлечения публики?

СЭМ, окруженный всеобщим вниманием, в прямом смысле слова сиял. Его зелёные глаза выхватывали из толпы восторженные, растерянные, скептически улыбающиеся лица. И тут он увидел Витю, о котором совсем позабыл.

— Виктор! Ты видишь, какой успех?

Все обернулись, расступились. Под любопытными взглядами Витя медленно двинулся вперед. Ему казалось, что он идёт вверх по лестнице и видит устремленные на себя глаза. Вот он уже на последней ступеньке.

Дяденька с фотоаппаратом хлопает его по плечу.

— Вы, молодой человек, кажется, имеете отношение к этому механическому чуду? — интересуется он.

Получив в ответ кивок ещё не пришедшего в себя Вити, представляется: — Иннокентий Кружилин, репортёр. — Разрешите вас сфотографировать! Так, ещё раз вместе с роботом! Замечательно, такая сенсация!

Самоделкины тоже здесь. Рот у Вани раскрыт, глаза распахнуты. Вася стоит задумчивый, губы поджал, о чём-то думает. «Что, съели, — хочется крикнуть Вите, — Фомы неверующие!»

Но тут Самоделкиных закрывает чья-то широкая спина, а на Витю неумолимо начинает надвигаться форменный мундир и фуражка с околышком.

«Полицейский? Что ему надо?» — Не успев обдумать появление нового лица, Витя с удивлением смотрит на полицейского. Смысл его слов едва доходит до него.

— Пройдемте-ка в дирекцию, — сурово проговорил полицейский, — тут кое в чём разобраться надо.

Кто есть кто?

Федот Егорыч Федоткин был образцовым участковым. Он знал наперечёт всех хулиганов и лодырей своего района. Он возникал на месте происшествия, как правило, ещё до самого происшествия, за что каждый год получал грамоты и значок «Отличник полицейской службы». Лейтенант Федоткин всегда был начеку. Его трудно было удивить, потому что он знал, что в жизни бывает всё… Но на этот раз он, хотя и не подавая вида, удивился.

«Странно, странно… Что-то здесь не так, — подумал Федоткин. — А раз не так, надо разобраться…»

Да, разобраться было надо. И во многом. Во-первых, что это за странное существо? Робот ли, как восторженно определяли его граждане посетители. Если робот, то, как сюда попал? Роботы по выставкам не разгуливают… Если б указание было, он бы знал, а так?.. Подозрительно. И кто ему собственно право дал, симпозиумы тут устраивать?.. А если это и не робот вовсе? А кто же!?

Мозг Федоткина лихорадочно заработал. «Ох, и пресса здесь, ох уж эта мне пресса! — заволновался он. — Всегда норовит наперед батьки в пекло! Поскорее изолировать странную компанию, а там посмотрим!»

Но изолировать компанию оказалось непросто.

— Почему вы его уводите?! Это же СЭМ из Солнечного и Витька Канарейкин! — закричали из толпы несколько мальчишек.

— Товарищ полицейский, да это же сенсация! — суетился дяденька из газеты. — Разрешите представиться, Иннокентий Кружилин, журналист. Конечно же, пойдемте в дирекцию! Вы убедитесь, что это — настоящее чудо! Чудо современной техники! Да и с мальчиком поговорить интересно, чрезвычайно интересно узнать у него…

— Вот мы и узнаем, — довольно бесцеремонно перебил его лейтенант Федоткин. Он недолюбливал журналистов. Всегда они создавали ненужную шумиху. Нет, разобраться во всем спокойно, а им сразу все вынь да положь… — Вот мы и узнаем, — повторил он, — но только без вас…

— Как это без меня? Да это невозможно! У меня материал горит, и какой! — Журналист потряс своей фотокамерой, — Срочный фоторепортаж.

Но Федот Егорыч был непреклонен. Служба обязывала, хотя сам по себе он не был злым человеком, ему, если хотите знать, даже жалко было этого журналиста, немножко жалко. В конце концов, что поделать, если работа такая. Работы, как говорится, всякие нужны… Но охрана порядка — главное!

— Граждане! Дорогие вы мои, — просительно проговорил Федот Егорыч. — Ну что вы на самом деле?! Вы же на выставку пришли?! Ну и смотрите выставку! А мы пока тут разберёмся… без посторонних. Дело сами понимаете, деликатное… И главное, ну зачем паника, крики зачем? Вы все люди умные, газеты читаете. Все потом из газет и узнаете… Вот господин журналист поможет.

Да, Лейтенант Федоткин был дипломатом. Недаром его уважали даже хулиганы, а про обыкновенных обывателей и говорить нечего. Дяденька из газеты в ответ на его слова замялся, развёл руками, вздохнул… и смирился. Он решил набраться терпения и ждать сколько угодно, пока Федот Егорыч всё не выяснит.

Даже Витя и СЭМ не очень обиделись, когда лейтенант, козырнув, вежливо проводил их в небольшую комнатку на втором этаже с табличкой: «Посторонним вход запрещен». СЭМ, судя по всему, ещё не осознал ситуацию. Любое внимание к его персоне уже доставляло ему удовольствие. А вот Витя сник. Он всегда испытывал непонятный страх перед полицейскими и военными.

«Всё кончено, — пронеслось у него в голове, когда дверь захлопнулась, и они остались наедине с лейтенантом. — Сейчас он позвонит маме на работу. Всё, конечно, выяснится, но мама потребует, чтобы их с СЭМом не отпускали одних. Их доставят в Солнечный на полицейской машине. Позор!»

Бегство

Спустя полчаса после описываемых событий, по проселочной дороге, пыля и тарахтя, весело катилась самодельная веломашина. Её догонял и никак не мог догнать подростковый велосипед.

Дорога пролегала среди полей и была пустынна. Никакой любопытный глаз не мог подсмотреть, куда направлялась эта необычная экспедиция, не мог рассмотреть и её участников. Но нам-то они хорошо знакомы.

На багажнике двухместной самоделки, как раз там, где стояло когда-то помойное ведро, чуть не прибившее Витю, гордо восседал СЭМ. Ваня и Васёк, не забывая усердно крутить ногами, наперебой задавали ему вопросы.

— Нет, ты скажи, — кричал Ванятка, — почему комары летают? Крылья у них такие маленькие, не как у птиц, как же они их держат?

— Если бы крылья комара двигались, как у птиц, он бы не смог летать!

Голос СЭМа едва долетал до Вити, с каждой минутой больше и больше отстававшего. — Крылья не просто поднимаются и опускаются, концы крыльев описывают восьмерки, как винт вертолета… Причем комары машут крыльями с частотой до 500 взмахов в секунду…

Но о том, что при такой частоте винт вертолета разлетелся бы вдребезги, Витя уже не слышал. Да ему и дела не было до вертолетов. Он из последних сил крутил педали. Дорога была неудобная, с рытвинами и ухабами, к тому же сильно припекало солнце. Волосы мокрыми прядками слиплись на лбу, пот заливал глаза. В голове шумело.

Всё происшедшее в последние полчаса казалось Вите чем угодно, но только не реальностью. И зачем это было затевать? Лейтенант допрашивал их так строго, словно они преступники какие. И откуда он робота взял, да как его собирал, да отчего, да почему?… Но выяснить всё — пара пустяков, даже Федот Егорыч это сразу понял.

— Доставлю вас, голубков, в Солнечный, разберёмся на месте. — Сказал так, запер дверь и пошел за машиной.

Возвращение домой с полицейским не предвещало ничего хорошего. Представить страшно, что с мамой будет! Но ведь не смертельно… Вполне можно пережить.

Но тут, как в кино про шпионов: окно распахивается и появляется рука. А потом голова, вернее волосы и глаза — дальше не видно. Но Витя сразу же Ваньку узнал…

Ох, и зачем он только с этими Самоделкиными связался? Зачем было из окна лезть и теперь по этой разбитой проселке тащиться? Ну почему у него всё, не как у людей?

Витя поднял бедную свою голову, гудевшую от мыслей и недовольства собой. Прогретый солнцем воздух был густым и даже рябил, как прозрачное желе, и Вите показалось, что расстояние между ними и Самоделкиными резко сокращается.

Нет, не показалось. Он вынужден был притормозить, чтобы не врезаться в эту неуклюжую раскоряку.

— Ты что, того? — Василий недовольно покрутил пальцем у виска. Но, видя Витину растерянность, смягчился.

— Вот и развилка. Нам направо, а вам прямо. Как и договаривались. Езжайте до опушки, вон она видна, потом вдоль неё налево до большой тропы, там свернёте в лес, по тропе в километре — мост на Солнечный. Через полчаса будете дома.

Витя так устал, что соображал с трудом. Больше всего на свете хотелось сейчас оказаться в своей комнате на диване.

— А может, вы нас проводите? Через лес все-таки? А?

— Боишься? Тут и ехать-то всего полчаса, да и какой это лес? Одно слово, заповедник.

Васька явно насмехался, и это неприятно кольнуло: чем они с СЭМом хуже этих мальчишек? Да и чего бояться? До темноты ещё далеко, лето ведь, а тут ехать всего ничего…

— Ничего мы не боимся, — собрав все свое мужество, сказал Витя, — правда, СЭМ?

Робот уже слез с багажника и рассматривал куст полыни, унизанный чёрными живыми точками.

— Мы ничего не боимся, — повторил СЭМ, занятый наблюдением за насекомыми.

— Ну, тогда покедова! — Василий развернул свою машину и махнул рукой.

— А может и вы с нами? Ну, к нам зайдёте, а потом отец вас на машине отвезет, — робко предложил Ваня.

Ой, как не хотелось Вите оставаться одному посреди дороги. Он уже хотел согласиться, но Василий в этот момент строго прикрикнул на брата.

— Отец-то ещё когда придет. — А мама его там с ума сходить будет?!

Вопрос был решен. Сказать было больше нечего, и так же просто, как и тогда в «отстойнике», они расстались.

Хутор

Витя был домашним ребенком, больше того — «маменькиным сынком», как бы он того не отрицал. Все его стремления к самостоятельности ограничивались стенами квартиры, а в последний год — их первым микрорайоном. Разве удивительно, что он растерялся, а его нетренированные ноги отказывались крутить педали?

— Всё, я больше не могу, — Витя резко затормозил и свалился с велосипеда. СЭМ, полетевший с машины вслед за ним, недовольно заскрипел: — Возражаю! Так поломаться недолго. У меня тонкая организация!

Витя не отвечал, и СЭМ вышел из себя: — Попутчик! Всё время ноет, с ног падает, везти не хочет, таковы люди…

Робот определено не хотел понимать Витю. Ведь это не он крутил педали. Не у него болела спина. В принципе, СЭМ был не против привала, но не здесь же? Пыльная дорога, поля, на которые он уже насмотрелся, какое-то одинокое строение… Надо до леса доехать.

Но Витя категорически отказался:

— Если хочешь, сам садись за руль, я не железный.

— Ладно, — неожиданно уступил СЭМ. Ему не хотелось меняться с Витей местами. — Отдыхай, Виктор, мне нужна быстрая проверка системы — Сняв куртку, закрыв глаза, СЭМ начал проверять себя изнутри.

Минут десять они мирно сидели посреди клеверов, и Витя жевал кусок бисквита, на всякий случай захваченный из дома. Ведь кто бы мог подумать, что всё так обернётся? А вот и обернулось. И что теперь делать?

«Вот оно приключение, — с горечью подумал Витя. — Настоящее. Это не книгу читать». Сейчас приходилось всё испытывать на себе и по-настоящему мучиться. Из-за упрямства робота. Из-за страшной усталости, из-за назойливости этих Самоделкиных. А что ждёт их впереди? И что скажет мама? Об этом лучше не думать. Нет, такие приключения ему не по душе…

Жалобный визг отвлёк Витю от самокопания. Визг доносился от странного строения и переходил в пронзительный лай. Ему вторил грубый и почти такой же визгливый голос. Непонятно, кому он принадлежал — мужчине или женщине, но это было и неважно.

— Ах, ты окаянный! Дармоед, бездельник проклятый! Опять дрыхнешь, вместо того, чтобы огород сторожить! Почему у тебя свинья в огороде копается?! Вот я тебе, получай! Вот тебе!

Витя вскочил, это было выше его сил. Он терпеть не мог, когда обижали животных. Но вынести, чтобы при нем били собаку! Он и об усталости забыл, откуда только смелость взялась. — Бежим скорее! — крикнул он СЭМу.

— Зачем? — ответил СЭМ. Это отвратительное событие его нисколько не волновало. — Тебе какое дело?

— Как, какое дело? — возмутился Витя. — Она же живая! Ей больно! Если ты такой бесчувственный, то оставайся, я пойду один, без тебя!

Махнув на СЭМа рукой, Витя бросился бежать, охая и прихрамывая. И хотя бежать по полю адски трудно, он преодолел стометровку в рекордный для себя срок.

И вовремя. У сломанной загородки, окружавшей нелепый, словно слепленный из огромных коробок дом, метался на короткой цепи большой бело-рыжий пёс. Он пытался увернуться от палки в руках старого дядьки, но это плохо удавалось. Когда палка достигала цели, пёс жалобно взвизгивал, а хозяин довольно крякал:

— Вот тебе! Получай, окаянный!

Он уже занёс палку для очередного удара, но тут в его цепкую жилистую руку вцепился неизвестный мальчишка.

— Не смейте бить собаку, слышите, — кричал он, — я полицию позову!

Хозяин на минутку остановился и смерил Витю презрительным взглядом. Вблизи он не казался таким уж старым, но грязное морщинистое лицо со всклокоченной бородой было отвратительным. Легким движением, словно пушинку, бородач оттолкнул Витю и пронзительно закричал:

— Это ещё кто? Пошёл прочь, козявка, сейчас и тебе достанется, заступничек! — Бородач поднял палку и пёс, визжа, снова заметался под ударами.

Вите стало страшно. Он никогда не встречал таких людей. Такой и человека убить может. «Эх, надо было бы пистолет из сумки достать, — подумал он, — может быть, испугался бы?» Но возвращаться было поздно, И, судорожно сглотнув, Витя, не помня себя, бросился вперёд. Вот сейчас он схватит палку руками, и тогда… Он даже подумать боялся, что же будет тогда…

Но в это самое мгновение, страшный бородач вдруг замер и попятился назад. Водянистые глаза под мохнатыми бровями округлились, а лицо посерело от страха.

— Господи! Никак марсианин?! — зашептал он дрожащими губами.

Витя оглянулся. К ним грозно и невозмутимо шагал СЭМ, и вид у него был устрашающий. Глаза его пылали алым, он забыл надеть куртку, и экран на его груди бушевал всеми цветами радуги.

Витя едва не рассмеялся, увидев, такое впечатление СЭМ произвёл на злодея. Но вовремя остановился. Главное, чтобы тот ничего не понял.

СЭМ приближался, он уже коснулся загородки мощной металлической ногой, и она с треском рассыпалась.

Бородач икнул, и, пятясь, начал отступать к двери.

— Что происходит?! — вопросил СЭМ своим скрипучим голосом. Но ответа не дождался. Бородатая голова мгновенно скрылась в доме…

— Странный тип, — философский заметил СЭМ и углубился в изучение обстановки.

Витя не ответил. Не теряя времени, он бросился к собаке. Она стояла у конуры, поджав лапу, и жалобно скулила. Это был страшно худой и грязный пёс охотничьей породы. Цепь была обвязана вокруг его шеи, и от неё на теле образовались раны. Судя по всему, пёс был хороших кровей, и вряд ли с самого начала принадлежал страшному мужику. Скорее всего, пёс потерялся и случайно попал к своему новому хозяину.

— Бедный пёс! Больно? — Витя наклонился, потом присел на корточки и стал осторожно ощупывать лапу. Пёс не сопротивлялся. Он смотрел на мальчика человеческими глазами, в которых была такая тоска, что Витя не выдержал. — Что же нам с тобой делать? Нехорошо уводить чужих собак… но и оставлять его здесь нельзя. Он здесь совсем пропадёт… Что же делать?

— Что делать? — передразнил его СЭМ. — Дальше ехать. Скоро наступит вечер. Роса выпадет.

Витя давно уже привык к тяжелому характеру СЭМа. К тому же он давно признал его умственное превосходство и поэтому уступал ему. Но сейчас…

У него перехватило дыхание. — Ты только о себе думаешь! Собака здесь не выживет! — Пёс, словно понимая, о чём идёт речь, неловко и благодарно лизнул Витину руку.

«Ох, видела бы сейчас мама», — подумал Витя. Но что скажет мама, если он приведет с собой пса, он даже думать боялся. И, тем не менее, он уже решил — пёс пойдет с ним. В конце концов, можно будку во дворе ему поставить, всё Дружку лучше будет, чем здесь. — Витя и не заметил, что уже дал собаке имя.

— Ты спятил. — СЭМ редко употреблял просторечные слова, но очень он уж разозлился. — Куда он нам? С больной лапой? Оставь пса на месте.

Это было уже слишком, и Витя возмутился.

— Вот что, СЭМ, собаку я не оставлю ни за что. Если тебе это не нравится, иди один! А мы с Дружком как-нибудь доберемся потихоньку. Он отсюда и на трех ногах побежит.

Робота такой ответ не устраивал. Но оставаться побеждённым ему не хотелось, и, пошевелив мозгами, он примирительно заскрипел:

— Один? Вы без меня пропадете. Заблудитесь. Вас каждый обидит. — СЭМ явно наслаждался своим великодушием. — Нет! Если так, мы пойдём вместе. Я не могу бросить тебя, Виктор! Ведь ы меня собрал.

Он умолк, потому что, тихо заскрипев, в доме слегка приоткрылась дверь. За ней мелькнула бородатая голова.

— Точно, пришелец, недаром над островом полыхало, — глухо донеслось из-за двери, и она быстро закрылась.

— Видишь! — торжественно сказал СЭМ. — Боится меня!

— Витя не стал спорить. Он был счастлив, что СЭМ примирился с присутствием пса.

— Пошли, Дружок!

Он с трудом отцепил ржавую цепь, и пёс, получивший отныне имя друга, хромая и виляя хвостом, затрусил рядом.

Лейтенант Федоткин нападает на след

Витя, как в воду глядел, прозвав новых знакомых Самоделкинами. Деревня, где они жили называлась Самодел, и почти все её обитатели были друг другу родней и носили фамилию Самоделовы. Были они, как сами говорили о себе, рукастые, то есть трудолюбивые, и сметливые.

Как и все сельчане, кормились они от земли, но на первом месте было у них ремесло. Механические мастерские Самодела с кузницей славились на всю округу, а в автосервис приезжали не только из окрестных сёл, но из Зареченска и даже из Солнечного. Словом, не деревенька, а городок мастеров. Немудрено, что и новые Витины знакомцы были не по возрасту самостоятельными и деловыми, — весь род их был таким.

Расставшись с Витей и СЭМом, мальчишки всю дорогу домой только и говорили о необыкновенном роботе: он затмил в их глазах даже столь любимые ими автомобили.

— Слышь, Витёк говорил, что сам сделал робота? — Не врёт ли? — спрашивал Ваня брата. — Я думаю, врёт, Куда ему! А, правда, где он его раздобыл, как ты думаешь?

— Пацаны из Солнечного говорили, что у Витьки отец — бог кибернетики, он даже патент на робота взял. Сам сконструировал, все программы установил. Витька только из блоков целое собрал. Подумаешь, тоже мне работа!

— А, всё равно, классный робот! Молодец у Витьки отец, а Витька — счастливчик!

Весело крутя педали своего веломобиля, Ваня представил себе, как было бы здорово иметь такого необыкновенного механического друга.

— Ты только подумай, — восторженно кричал Ваня, которому из-за своей непомерной любви ко всяким железкам пришлось остаться в третьем классе на второй год. — Никаких тебе учебников не надо, дома уроки делать — просто кайф, только даёшь задание и получаешь ответ — всё делает робот!

— Делать-то он, может, и будет, но головы своей тебе не отдаст, — охладил его Вася, — а на уроках как отвечать, а на экзаменах? Туда робота не притащишь и под стол не спрячешь. Там своей головой соображать надо!

— Да нет! Надо установить с роботом дистанционную связь, и все дела!

— Наушник заметят! — не сдавался Василий. — Особенно на экзамене. Там знаешь, даже у соседа не спишешь, как строго следят!

— А вот и не строго, Машка говорила, что училка по математике сама решение подсказывала, чтоб успеваемость не снижать, школу не опозорить. А наушник можно как серьгу сделать, сам знаешь, сейчас модно серьгу в ухе носить, а микрофон вполне можно значком замаскировать или под воротник воткнуть!

— Ишь, размечтался, — засмеялся Василий, — будто робот у тебя уже за столом сидит! Самому учиться надо. Наушник он установит! А сделать его сможешь, или опять на кого-то понадеешься? Вот, погоди, посмотрим, как Машка экзамены в колледж сдаст, если училка вместо неё задачки решала.

Он посмотрел на брата, и, увидев, что тот приуныл, сказал: — Слушай, зачем нам сейчас робот, мы с тобой лучше веломобиль наш модернизируем, у меня тут идея одна появилась. Я думаю, и Машке робот ни к чему, у неё самой ума палата, — глубокомысленно добавил Василий.

Машка была старшей сестрой Самоделовых, закончившая весной девятый класс. Сейчас она готовилась поступать в ветеринарный колледж.

Но тут разговор прервался. Ребята уже въезжали в деревню и чуть не врезались в стадо коров, неспешно бредущих по дороге и ждущих своих хозяек.

— Ох, и есть хочется, — заныл Ваня, — мать уже, наверное, картошку нажарила, с луком. А вон и она, Пеструху забирает.

Он спрыгнул с седла. — Айда в дом, машину пока во дворе оставим, потом загоним.

Василий, хотя и не любил беспорядка, на этот раз согласился, уж очень был голоден.

От большой чугунной жаровни на печи шёл аппетитный запах. На столе исходил паром огромным медный самовар старинной работы. В одну минуту мальчишки поставили тарелки, достали ложки и принялись за еду.

Но не успели братья насладиться жареной картошкой с луком, как в дом вошла мать. Она только что загнала и подоила корову, и от нее пахло парным молоком. Белый платок, затянутый на затылке, оттенял её сильно загорелое круглое лицо с добрыми голубыми глазами. Мать поставила на стол кринку с молоком и, вытирая о передник усталые, натруженные руки, озабочено спросила:

— Чего так поздно? И где вас нелегкая носила? Пастух, дедка Федя, сказал, что Кота видел, через поле к заповеднику бежал… Может, померещилось. Вы ничего такого не видали?

Появление в округе большого чёрного кота местные жители считали плохим знаком, принимая его за оборотня. Потому что такие коты в их местах не водились, и значит, было в этом что-то нечистое. Пересказывали байки, что в старые времена здесь обитал сказочный Кот Баюн, который когтями разрывал железо, и это его призрак тревожит землю.

За печкой громыхнуло. Ребята переглянулись и замотали головами, ничего, мол, не видели, а мать перекрестилась:

— Ох, видно не к добру это. Домовой знак подает!

Мать Самоделовых, Марья Степановна, как и вообще сельские жители, была суеверна и считала, что появление Кота предвещает несчастье. Она совершенно точно помнила, что в прошлом году после того, как увидели Кота, случился пожар. А лет десять назад, когда он был замечен в этих местах, пропал парень из соседней деревни. Правда, парень был непутевый, мог и просто уехать куда-нибудь, но история эта запомнилась.

А тут ещё и за печкой громыхнуло. Марья Степановна всегда говорила, что там, за печкой живёт Домовой. Ребята, конечно, над ней посмеивались, какой домовой в доме с телевизором, но в душе тоже верили. Поэтому притихли и оба подумали об одном и том же: а как там Витя и СЭМ? И стало им не по себе.

И тут за окном раздалось тарахтенье. Кто-то ехал к их дому на мотоцикле. Марья Степановна, тут же, отодвинув расшитую занавеску, выглянула в окно:

— Гляди-ка, милиция. Случилось, поди, что-то?

У ребят похолодело в груди. Они молча переглянулись.

За окном раздались голоса. Дверь распахнулась, и на пороге предстали лейтенант Федоткин и дядька с выставки. В руках его был фотоаппарат.

Ну, точно они, — крикнул дядька, я их по их велосипеду странному узнал. Вижу из окна, они этого мальчишку и робота его куда-то ведут, потом на велосипеды сели, робота на багажник погрузили и поехали. Я кричу, но они и ухом не ведут. Ну, ничего, я их сфотографировал. Так что, есть вещественное доказательство.

— Какого такого робота?! — подбоченилась Марья Степановна. Она была бойкой женщиной, и когда ей казалось, что детям грозит опасность, бросалась в бой, как наседка. — Вы чего такое говорите? Чтобы мои ребята, кого обидели?

— Подождите, гражданочка, — вмешался лейтенант Федоткин. — А вы, ребята, отвечайте правду. Это вы, действительно, робота с мальчиком увезли?

Братья набычились. Такого поворота они никак не ожидали. Ситуация хуже некуда. Вот-вот должен вернуться домой отец. Увидит полицию, и даже представить себе трудно, что будет? Характер у отца, прямо сказать, крутой.

— Мы вовсе не увозили их, — наконец решился открыть рот Василий, поглядев на брата, вид у него был, несчастней некуда. — Они сами поехали. Не хотели, чтобы их с полицией домой доставили, поэтому и поехали с нами.

— Так, так, значит. Ну, и где же они? — спросил Федоткин. — Вы дома, ужинаете, как я вижу, а где Канарейкин со своим роботом? Куда он подевался?

— Так он тоже должен быть дома, наверное, ужинает, — опустив голову, пробормотал Ваня.

— Мы с ним у развилки расстались, — они через заповедник к мосту отправились, а мы, значит, домой, — уточнил Василий и вызывающе посмотрел на лейтенанта.

— А почему вы нас допрашиваете, мы ничего такого не сделали.

Дядька с фотоаппаратом вскинул голову и возмущенно закричал:

— Ничего не сделали? Увезли бесценное, научное достижение, и ничего?

— Подождите, — остановил его лейтенант и обратился к ребятам, — когда вы расстались с Витей? Ещё светло было, так? — Те энергично закивали головами: конечно, светло, около восьми, ну, чуть больше, может…

— Понимаете, ребята, — тихо сказал Федоткин, — Витя домой не вернулся. И в городе его и робота никто не видел. Где же они могут быть?

— Ох, да что же это? — Марья Степановна, закусив губу, опустилась на стул. Глаза у ребят округлились, и они одновременно воскликнули:

— Не вернулся?

За печкой снова загромыхало. Все вздрогнули, переглянулись между собой и только сейчас заметили стоящего в дверях крепкого невысокого мужчину в кепке и кожаной безрукавке. Он давно уже присутствовал при разговоре и, видимо, не нуждался в пояснениях. Строго поглядев на присутствующих, он решительно заявил:

— Хватит разговоров! Немедленно едем туда, где ребята расстались, и начинаем искать. Вы хорошо помните, это место? — обратился он к испуганным братьям.

— Да, отец, — мальчишки с готовностью кивнули головами. — Мы хорошо помним.

Тогда поехали, машина во дворе. — Иван Васильевич Самоделов не любил терять время.

Загадочное место

На бескрайних просторах России отыщется не одно местечко с историей, похожей на Пушкинское Лукоморье. Таким местом, уникальным и загадочным был и Зареченский заповедник, в котором оказались незадачливые беглецы. Очень уж много странных вещей здесь происходило. Над лесом часто полыхали зарницы, слышался по ночам свист, на болотах по ночам вспыхивали бегающие огни. Довольно часто здесь появлялись НЛО –те самые летающие тарелки, о которых сегодня не знают разве детсадовцы младших групп.

Старожилы окрестных деревень вспоминали старинные байки о лешем и русалках, и даже о царе Кащее и бабе Яге. И основания для этого были: среди местных поселений встречались Нижнее и Верхнее Кащеево, а здешний лес назывался прежде Яговой Пущей. Словом, слава у заповедника была недобрая

Но самым загадочным считалось место под названием Кащеевы Плеши — пласты вздыбленных по неизвестной причине карстовых пород, над которыми часто нависал голубоватый туман. Их происхождение местные байки приписывали сказочному Кащею, который якобы превратил в камни стоявший здесь древний город. Современная же наука объясняло это какой-то необъяснимой аномалией.

Ничего не росло на каменистой почве кроме редкой и чахлой травы. Но вдруг прижились завезённые лет сто назад из далёкой Австралии низкорослые деревья с белыми стволами и жёсткими листьями на корявых ветках.