Бесплатный фрагмент - Робот-приколист

+

Робот  приколист

Пилот межгалактического объединения «Альфа и Омега» — Смит Коралл слыл космическим хулиганом. И при этом считался лучшим в ассоциации. Щедрый на улыбку, с наивными кудряшками на висках, с лицом, прокопчённым чужим солнцем, — он не мог не вызвать у окружающих симпатии. Коллеги называли его «везунчиком», способным, по их выражению: «всегда выходить сухим из воды, не замочив пяток». И в глубине души завидовали ему.

Смиту всё сходило с рук. Однажды, возвращаясь на Землю из трёхгодичной экспедиции по изучению планетарной системы Сириуса, он пристроился в хвост пролетавшей мимо кометы. Это вместо того, чтобы обойти её стороной, как требовала инструкция. Такое неуёмное любопытство могло стоить ему карьеры. Любого другого пилота за подобное самоуправство без промедления отстранили бы от дальнейших полётов и уволили с «волчьим билетом». Но Кораллу и тут повезло! Он не только выкрутился, так ещё и премию отхватил за обнаружение в теле кометы больших запасов ферритовой руды. Ну, не везунчик ли?

Позже, оправдываясь перед руководством компании, он всё свалил… на интуицию. Якобы почуял добычу. Впрочем, аргументов особых не требовалось: члены комиссии знали о редком даре Смита, и знали не понаслышке. А что может быть ценней интуиции в профессии межзвёздного пилота? Да ничего! Даже сейчас, в конце двадцать первого века, эта удивительная способность продолжала оставаться крайне важной, учитывая неизбежные риски в освоении дальнего космоса. Потому, по завершению строительства звездолёта «CONTACT-1» вопрос о пилоте не поднимался. Конечно, кораблём должен управлять «везунчик» Смит. Кто бы сомневался! Доверить звездолёт другому, пусть даже более подкованному, но менее удачливому пилоту было бы неразумно. Слишком высоки были ставки.

***

Межгалактический проект «ДВСЦ-2090» открывал новую эпоху в истории Человечества. Посланцам Земли предстояло подписать договор о взаимовыгодном сотрудничестве с цивилизацией планеты Церсея. Встреча планировалась в открытом космосе, в срединной точке расстояния между планетами. Это позволяло вдвое сократить сроки.

Смита, в отличие от земных властей не волновало время в смысле его протяжённости. Для астронавтов находящихся в анабиозе оно пролетало мгновенно. Не было ощущения его текучести. И неважно, сколько при этом проносилось лет: десять, пятьдесят или сто. Путешественник одномоментно «перешагивал» любой временной отрезок. А минусом метода являлся недополученный опыт, вычлененный из жизненного цикла, проведённого в беспамятстве. Его приходилось потом мучительно навёрстывать, чтобы не отстать от коллег.

Были и другие издержки профессии, но о них Смит старался не вспоминать. Пока он «наматывал» свои парсеки, зарабатывая на хлеб насущный, его единственный сын Макс успел превратиться в дряхлого старика и давно покоился в могиле. Сын не пожелал последовать примеру матери, время от времени впадающей в летаргический сон, в ожидании любимого мужа. Сын и его родители находились в разных временных циклах. Родители замораживали время — отодвигали старость, а сын предпочитал жизнь естественную. А всё потому, что не хотел отстать в развитии от сверстников. А тут ещё подоспевшая любовь… Не тащить же в небытие за собой ещё и невесту, в угоду предкам. Каждый сам в ответе за свою жизнь.

Пережив страшную трагедию — потерю любимого сына — жена Смита решила до времени детей не зачинать. До тех пор, пока муж не оставит работу. И Коралл поклялся, что это будет его последний полёт. И теперь, нежась под тёплым одеялом в своей уютной спальне, он размышлял: «Нет ничего дороже семейного очага. Все эти космические угодия, вместе взятые, не могут заменить простого человеческого счастья».

***

Смит покосился на разметавшуюся в постели жену, погладил её спящие волосы и поплёлся в ванную принимать душ. Он никак не мог привыкнуть к вольной воде, струящейся из лейки, хотя прошло уже более полугода после возвращения на Землю. Там в космосе, в чреве звездолёта, где он провёл большую часть сознательной жизни, такая расточительность была немыслима.

Закончив омовение, Смит помолился и заварил себе кофе. Напиток был натуральный и разительно отличался по вкусу от того тошнотворного суррогата, что синтезировался на каждой кухне, как и все прочие продукты. Пакет растворимого кофе, французский коньяк, а так же банку натуральных бычков в томате он умыкнул на продуктовом складе, когда согласовывал список продуктов для предстоящей экспедиции. Понятно, эти деликатесы предназначались не для простых смертных, но угрызений совести Смит не испытывал. Он готовил презент старому приятелю.

Завершив трапезу, включавшую в себя, помимо «Арабики», поджаристые синтетические гренки, Смит открыл холодильник, достал уведённые из-под носа складского работника яства, и повздыхав, уложил в кейс. К слову сказать, холодильник ему достался в наследство от деда по материнской линии, и сослуживцы, навещавшие Смита, всегда таращились на странный агрегат, пытаясь определить его назначение. Надобность в подобном устройстве давно отпала, но Смит не спешил с ним расставаться.

Наскоро попрощавшись с заспанной женой, он спустился в подъезд и вызвал такси. На улице вовсю хлестал ливень. Его туго натянутые струны звенели, ударяясь об асфальт взвевая водяную пыль. «Какая расточительность! Что же ты матушка Земля творишь? — рассмеялся Смит. — Это же, ни в какие ворота!».

Войдя в причаливший к подъезду гравитон, он уселся в кресло, положил на колени кейс с продуктами, нажал на одиноко торчащую зелёную кнопку и продиктовал адрес:

— Робототехнический Центр. Склад готовых изделий.

— Ваш адрес: «Робототехнический Центр Астронавтики. Склад готовых изделий». Подтвердите адрес доставки, — потребовала машина.

— Да, чёрт возьми! Непонятно что ли? — Он повторно нажал кнопку, и гравитон взмыл в небо.

***

В испытательной лаборатории искусственного мозга, Коралла встретил техник программист. Пилот с трудом признал старого приятеля. Скорее по глазам и по голосу с характерной хрипотцой.

— Привет, Смит, — протянул руку техник. — Хрюкнуло двадцать — и мы снова встретились. Выглядишь как резвый кабанчик. Ну а я, как видишь, — далеко не хрю!

— Здравствуй, Томи! Рад тебя видеть. Не огорчайся! Ты эти двадцать лет кайфовал, а я их профукал в беспамятстве. Ещё неизвестно кто из нас в выигрыше.

— Это с какой стороны посмотреть, — усмехнулся программист. — Снова летишь?

— Лечу, Томи, лечу! Моя последняя экспедиция. Жене обещал, что больше в космос ни ногой!

— Значит, больше не увидимся, — грустно улыбнулся приятель. — Четыре года туда, четыре обратно, итого — восемь с хвостиком. Это для тебя восемь. А если умножить на преходящее ускорение по Стангерту, то лет на пятьдесят потянет. Меня к тому времени уже сожгут в отопительной печи. Ну, ладно, не будем о грустном, — спохватился Том. — Давай для начала кофейку попьём. А потом покажу тебе нового слугу. Такого андроида ты ещё не видел.

— Кофе будем пить натуральный! — заявил Смит и жестом искусного фокусника выудил из кейса пакет с молотым кофе.

— Ну, ты меня балуешь, приятель! Неужто и вправду натуральный? — округлил глаза программист. — Ах, какой аромат, — бормотал он, разливая по чашкам крутой кипяток.

— Можешь оставить пакет себе, — расщедрился Смит. — И вообще…

Прихлёбывая кофе, приятели повели раскованную беседу. Земные байки причудливо переплетались с байками неземными в артистичном изложении матёрого космического волка.

— И ты пристроился комете в хвост? — хохотал Том. — Ну, ни придурок ли?

— Конечно придурок! Но придуркам, как видишь, везёт, — отшучивался Смит.

— Ну да! — хлопнул себя по лбу Том. — Не зря же тебя в космопарке «везунчиком» прозвали. С кем летишь, везунчик?

Смит выдержал многозначительную паузу.

— А лечу я, брат, с русским астрофизиком Романом Киреевым. Ты его должен знать. Тот самый физик, что семь лет назад предложил новый способ передачи информации, минуя радиоволны. Благодаря его открытию, мы получили возможность практически мгновенно получать и передавать оповещения на расстоянии в сотни световых лет. И нам удалось связаться с братьями по разуму из созвездия Лиры. К ним то мы и полетим подписывать договор о сотрудничестве.

— А почему посылают астрофизика? Ведь его научные интересы — дальняя связь, а тут как-никак дипломатическая миссия.

— Это пожелание той стороны. Академик постоянно поддерживал связь с представителями Церсеи, — его и пригласили. Ну, ладно… что там с роботом? Давай уже, показывай своё творение.

— Моё там только программное обеспечение, — уточнил программист. — А механика и дизайн, — над этим другие работали.

Он распаковал, стоящую в углу пластиковую коробку, и отошёл в сторону:

— Зацени! Надеюсь, придираться не будешь?

Смит критично оглядел андроида с ног до головы, одобрительно почмокал и поманил пальцем:

— Иди-ка сюда!

Робот молча подошёл и остановился в полуметре.

— Это твой новый хозяин, Стел, — объявил роботу программист. — Со вторым познакомишься позже.

— Хорошо! — звучным баритоном отозвался робот. — А как же вы, мистер Харисон?

— Отныне я тебе не хозяин. Будешь служить мистеру Кораллу и мистеру Кирееву.

Смит, не торопясь, обошёл робота, похлопал его по груди, потрепал шелковистую шевелюру.

— Рыжий — это хорошо! Рыжих я люблю. И ростом пониже меня. Терпеть не могу смотреть на робота снизу вверх. Хорош, хорош… От человека практически не отличим. Далеко вы за двадцать лет продвинулись. Только вот знаешь что… — Смит поморщился и изобразил нечто в воздухе.

— Что не так? — насторожился программист.

— Да всё так. Вот только голос у него…

— А что голос? Чем тебя не устраивает голос? Мы взяли за образец известного диктора. Бархатный баритон…

— В том-то и дело! Он такой слащавый этот баритон, такой подобострастный… да и диктора я этого не люблю! По мне бы лучше, такой вот голос, с лёгкой хрипотцой, как у тебя, например.

— Тебе, Смит, не угодишь, — поджал губы программист. — Дался тебе этот голос! Голос как голос…

Том походил, подумал, посмотрел на опечаленного приятеля и проворчал: — Ладно, так и быть, для тебя сделаю. — И обратился к роботу: — Стань на колени, Стел. Ближе, ближе ко мне. — Затем достал из ящика стола тонкую отвёртку и засунул её в ухо, стоящему на коленях роботу. В голове у андроида что-то щёлкнуло, крышка черепа откинулась, — обнажился позитронный мозг.

Программист подключил через внутричерепной разъём электронный идентификатор, вывел голосовые настройки и приказал роботу: — Теперь медленно считай до ста. Подкорректируем обертоны.

На счёте двадцать восемь, Смит махнул рукой:

— Стоп! Такой тембр меня устраивает. Спасибо, Томи, что пошёл навстречу. Век не забуду. — И посмотрел на поднявшегося с колен робота: — А одёжку на него пошили?

— Пять комплектов. И обуви три пары. В тех двух коробках, — указал на стеллаж программист. — Ну что? Будем подписывать акт?

— Да погоди ты, Том! Успеем ещё подписать. Что ты меня выпроваживаешь… Давай ещё посидим. Столько лет не виделись, — засуетился Смит.

— Не пойму я тебя, приятель! Что-то ты темнишь, — подозрительно прищурился Том. — Чего ты ещё от меня хочешь?

— Да ничего я от тебя не хочу, — обиделся Смит. — Хотел просто выпить с тобой на прощание…

Он открыл кейс, достал коньяк и указал на этикетку: — Ты только посмотри, что я принёс. Настоящий французский коньяк! Ты такой ещё не пробовал.

— Да не буду я пить твой коньяк! Меня не купишь! Пусть его члены нашего правительства пьют. А я рылом не вышел. Да и не пью я на работе!

— Успокойся, Томи! Ведь столько лет не виделись. Нехорошо нарушать обычай. Просто обмоем изделие, чтобы работало стабильно, без сбоев. Чтоб в пути не поломалось. У меня тут ещё и бычки в томате есть. Натуральные!

Он снова открыл кейс, извлёк банку консервов и покрутил перед носом приятеля. Том сглотнул слюну (живут же люди!).

— Ладно, уговорил, — пробормотал он сдаваясь. И полез за стаканами. — Надо ещё лимончик соорудить… Но учти, я в изделии больше ничего менять не буду!

— Да не будем мы ничего менять, дружище, — заверил его Смит, откупоривая бутылку. И лимон синтезировать не будем. Будем вкушать исключительно натуральные продукты.

Приятели выпили по первой и тут же повторили. Глаза Тома потеплели, движения обрели плавность, язык развязался. Смит же, напротив, замкнулся в себе и лишь изредка рассеянно кивал в такт речи. Алкоголь на него не действовал. Его мысли шли вразрез с речами Тома. Он внезапно повернул голову и посмотрел на робота, стоявшего поодаль.

— Ты что уставился? Повернись к стене! Стоит тут… подслушивает… глазами хлопает.

— Хорошо! — хрипло отозвался андроид и повернулся спиной.

— Ещё лучше! — выпучил глаза Смит. — Выставил нам свой голый зад!

Том расхохотался: — Оденься, Стел!

— Хорошо, сейчас оденусь, — ответил робот. Он отошёл, вскрыл обе коробки. И начал натягивать носки.

— Не очень-то он разговорчивый, — проворчал Смит, облизывая палец, испачканный томатным соусом. — Хотя, может оно и к лучшему. Не люблю болтливую прислугу. Он нам собственно и нужен, чтобы обед приготовить, да в каютах прибраться: четыре месяца, пока корабль набирает крейсерскую скорость, и ещё четыре — при подлёте, пока её снижает. А остальное время мы в анабиозе, и в прислуге не нуждаемся.

Он подмигнул приятелю и хитро улыбнулся.

— Вот смотрю я на тебя, Смит, и думаю, — пробормотал заплетающимся языком программист. — Неспроста ты закатил этот банкет. Признайся, ведь ты чего-то хочешь от меня? Ну, признайся!

— Эх, — вздохнул Смит. — Да разве ты меня поймёшь! Знаешь ли ты, что значит пребывать безвылазно в космосе в отрыве от привычной земной среды, от таких друзей как ты, Томи? Когда тебя каждая мелочь раздражает, буквально сводит с ума.

С напарником ещё можно как-то договориться, свести общение к минимуму. Но с этим вот — он указал пальцем на робота — не договоришься! «Будьте любезны. Чего изволите? Не желаете, ли почесать спину?», — передразнил он робота, — и прочие нелепости вызывают во мне приступы бешенства. Понимаешь?

— У вас чешется спина, мистер Коралл? — раздался из угла хриплый голос. — Извольте обнажить торс. Я сделаю вам массаж продольных спинных мышц.

— Вот видишь, Томи? Он уже сейчас меня выводит из себя. Какой настырный! Могу себе представить, как он будет истязать меня своей услужливостью в космосе.

— Какой вид массажа вы предпочитаете, хозяин? Могу предложить китайский или…

— Заткнись! — закричал Смит. — Я предпочитаю, чтобы ты заткнулся!

— Да, нервишки у тебя не ахти, — заметил Том, разливая по стаканам остатки коньяка. Что ни говори, а космос берёт своё! Я только одного не пойму, какого ты, собственно говоря, робота хотел бы в услужение? Немого что ли?

— Зачем же немого, Томи? Я бы хотел робота не такого вот (он покрутил у виска пальцем) приторно угодливого, а юморного, поднимающего настроение. Такого вот, понимаешь, робота приколиста.

— Иш чего захотел, — рассмеялся программист. — Юмориста ему подавай! Таких заявок мне ещё не поступало. Даже и не мечтай! Тут надо с нуля позитронный мозг перепрограммировать. И ещё неизвестно, что в итоге получится. Мозг — это тебе не коленный сустав. Да и юмор… он ведь у каждого свой. Каждому человеку не угодишь. Можно конечно нащупать общие принципы…

Программист включил компьютер, покопался в файлах и вывел на экран замысловатую схему.

— Вот смотри. Это индивидуальная карта нейронной сети мозга нашего изделия. Как видишь, она делится на сектора, каждый из которых отвечает…

— Для меня это китайская грамота, — перебил его Смит. — Ты мне лучше на нём, вон, покажи, — указал он вилкой, с насаженным на неё бычком.

— Ну, хорошо. Покажу на готовом изделии. Стел, подойди ко мне.

Программист снова вставил в ухо роботу отвёртку и продолжил ознакомительную лекцию. — Вот эта область мозга — указал он кончиком отвёртки — отвечает за принятие логических решений, а эта отвечает за поведенческие реакции. Видишь?

— Какая, говоришь, за поведенческие? — привстал Смит.

— Да вот же! — указал Том. — Его слегка повело в сторону, и он ткнул отвёрткой в интересующий Смита участок мозга.

— Что вы делаете! — завопил андроид. — Вы разрушаете мой позитронный мозг! Не лишайте меня разума! Я всё понял…

— Что ты понял? — поднял брови Смит.

— Я пересмотрю свои базовые установки в части поведенческих реакций.

Реакция Тома была другой. Мгновенно протрезвев, он вытащил из стола соединительный кабель и дрожащими руками подключил робота к компьютеру. Быстро протестировал изделие и облегчённо выдохнул. Всё работало в штатном режиме.

— Едва не угробил изделие, — криво усмехнулся он. — Вот так подчас заканчивается карьера. И всё из-за тебя, Смит!

— Да всё нормально, Томи! Не парься! Я сейчас же подпишу акт приёма-передачи. Постарайся завтра доставить робота на корабль. Мы вылетаем через трое суток.

***

Смит Коралл покинул Робототехнический Центр в благодушном настроении. Обстоятельства складывались в его пользу. Что ни говори, но провидение по-прежнему было на его стороне и продолжало служить, как верный пёс. А что вы, собственно, хотели от везунчика Смита?

Он шёл на встречу с новоявленным другом Романом Киреевым. Академик проживал в гостинице космоцентра, как раз напротив здания робототехники. С напарником Коралл познакомился полтора месяца назад, и не чаял в нём души.

У Смита никогда не было такого весёлого и обаятельного компаньона, столь близкого по духу. Сутки назад закончились тренинги по овладению системами управления кораблём и ознакомление с многочисленными занудными инструкциями. Время, оставшееся до старта, отводилось на прощальные реверансы и дозволенные земные развлечения.

Романа Смит застал, сидящим на тахте со списком в руке, посреди разбросанных в беспорядке вещей. Перед ним стоял раскрытый саквояж.

— Укладываешься академик? — фыркнул пилот. — Не забудь парфюм положить.

— Зачем мне парфюм? — удивился Роман.