Бесплатный фрагмент - Режиссёр и Муза

Глава 1

Первой делали интерьерную. Кухня, чашки, сигареты, герой, героиня, курят много, говорят мало — сколько такого было, а сколько ещё будет.

Снимали у режиссёра дома. Режиссёр начинающий, кухня небольшая, группа — тоже. Собрались в 6, начали в 8. Можно было и позже — сцена меньше трех минут, за смену должны успеть при любом раскладе — но режиссёру виделся особенный утренний свет. Откуда он возьмётся посреди человейника, где солнце видно только в отражении фасада дома напротив — бог весть, а вот поди ж ты.

Короче, собрались, начали. Актриса красивая, актёр характерный, сигареты дымят, кофе — по кружкам. А не идёт. Вот, хоть что делай — не идёт. Сцена-то ерундовая — три затяжки, полторы фразы, одна пощечина и Важный Взгляд. На нём-то всё и застопорилось. Уж, и прямо снимали, и сквозь дым, и в полутени, и по солнцу, и от солнца… Не то. Всё не то. Режиссёр орёт на оператора, оператор — на осветителя, осветитель тихо материт «эту бездарную куклу, неспособную даже просто держать глаза открытыми — чему их там на этом актёрском учат, а?!». Пришлось объявлять перерыв, и тут из спальни вышла она. Волосы в беспорядке, мужская рубашка на слабоодетое тело, движения ленивые как у только проснувшейся кошки. Подошла к режиссёру, обняла сзади, носиком о шею потерлась, актрисе комплимент сделала, оператору улыбнулась, на окно уселась, потянулась, ножки под себя, замерла. Осветитель, когда челюсть с пола подобрал, только и смог, что:

— А ты… кто такая?

— Я? Муза.

— И что ты тут делаешь?

— Вдохновляю.

— Кого?

— Его, в основном.

Кивнула на режиссёра, а тот, как почувствовал, шею потёр.

— То есть он тебя что, специально для этого дела вызвал?

— Ну, можно и так сказать.

— Ха. А, может, ты и меня… вдохновишь.

Осветитель подмигнул. Не, ну, раз девушка уже тут и явно не против…

— Могу. А чего ты хочешь?

— Ого. Так сразу? Я, так-то, парень простой. Классика устроит.

— Понятно. У него лампочка в гостевом туалете перегорела. Заменишь?

— В каком смысле?

— В прямом. Ты ж тут, вроде как, за свет отвечаешь.

— Но я ж не электрик.

— Так, и я не проститутка.

— А я тебе денег и не предлагал.

Муза повернулась и посмотрела грустно.

— Знаешь, как всё будет? Однажды твой свет добавит звезде лет пятнадцать, и она устроит истерику. Дальше отражатели — тебе вечно будет казаться, что с ними что-то не так. А потом ты не сможешь выставить свет на самую простую сцену. И ещё раз. И ещё. И тогда тебе посоветуют взять Музу, но ни одна из нас не захочет с тобой работать. И ты вынужден будешь уйти. Для начала — из профессии.

Перерыв закончился, Муза легко спрыгнула с подоконника и вышла, чуть задев режиссёра ладонью. Оператор подошёл к осветителю.

— Видал? Поэтому с ним и работаю. Молодой, а уже своя Муза.

— А откуда он её взял?

— Да, кто ж знает. С Музами сложно. Говорят, один своей квартиру напротив Кремля купил — не помогло, ушла.

— А если она… разозлится?

— Не знаю. Я с профессиональными трупами дела не имел. Ну, чего? Свет-то переставлять будем? Похоже, разобрались, как надо.

Глава 2

— Я хочу снять тебя в следующем фильме.

Муза подняла голову от книги.

— Я серьёзно.

Муза отложила книгу и внимательно посмотрела на режиссёра.

— Ты красивая.

Муза заломила бровь.

— У тебя есть характер.

Муза чуть поджала губы.

— Я напишу сценарий специально для тебя. Роль, твою настолько, что тебе даже не придётся играть!

Муза вздохнула, откинулась на подушку и прикрыла глаза.

— Нет, ты послушай. Вот, ты сейчас ни слова не сказала, а всё ясно — ты против. Не хочешь! Я тебе предлагаю фильм, понимаешь? Твой фильм. Ты выйдешь на свет, все увидят тебя — то, какая ты! Просто послушай, хорошо? Это будет история семейной пары. Поначалу — идеальной. Он без ума от неё, готов бросить к её ногам весь мир, что угодно, а ей будто ничего не нужно. Он будет сходить с ума, стараясь ей угодить, а она будет улыбаться. Холодно, вежливо и спокойно. Доброжелательно. В конце концов, он её убьёт, конечно. Это будет оммаж классическим нуарам. Я знаю, ты любишь нуары — свет, детали, мелкие раскадровки, роковые женщины… Всё-таки, был в этом особый шарм… Сейчас так не играют. Ну, вот кто из современных смог бы сыграть роковую женщину? С героями проще, а героиню? Чтобы с первого кадра ясно, что за такую убить не просто можно — это единственное что остаётся! Возьми N — её тащат во все проекты — но не потянет. Лет через десять, может быть, но сейчас — точно нет. Или M? Всем хороша, но ни говорить, ни смеяться — лицо расползается, жесты не собрать. Есть, конечно, R, но давай честно — стара. Всё ещё великолепна, но уже за пиком. Кто остаётся? Никого! Лет двадцать назад, я бы звал Y — ох, как она была тогда хороша! Сейчас тоже, кстати, но фактура для роковой уже совсем не та… Вот бы её же, с этими глазищами, но… Подожди. У неё же дочь! Ты знаешь X? Видела? Копия мать в молодости… И глаза. Осанка… А это идея!..

Режиссёр схватил телефон. Муза улыбнулась, потянулась и снова взялась за книгу. Она отлично знала своё дело.

Глава 3

Режиссёр сидел на полу, Муза — на подоконнике. По традиции, на ней не было ничего, кроме режиссёрской белой рубашки. Может быть поэтому, несмотря на задернутые наглухо шторы, казалось, что Муза немного светится. Но режиссёру было не до занятных оптических эффектов.

— Устал?

— Очень.

— Но досняли же?

— Вроде бы.

— Всё досняли?

— Вроде, всё.

— Доволен?

— Я ещё не смотрел материал.

Муза переменила позу. У неё были красивые ножки, и в обычной ситуации, режиссёр уже рассыпался бы в комплиментах. Но не сейчас.

— Злишься?

— Разве на Музу можно злиться?

— Откуда я знаю, что тебе можно? Ты же творец — не я.

— Тебя не было.

— Ты не приглашал.

— Не первый день вместе, можно уже как-то безо всех этих танцев?

Муза грустно улыбнулась и покачала головой.

— Таковы правила.

— Знаешь, с тобой сложно.

— Знаю…

Муза перестала улыбаться, подтянула одну ножку к груди, оперлась подбородком о колено и внимательно посмотрела на режиссёра. Через минуту он отвёл взгляд.

— Ты мне нужна.

— Я здесь.

— Надолго?

— Пока буду нужна.

— Ты будешь нужна мне всегда.

— Неправда. Однажды ты скажешь «прощай», и я исчезну.

— Таковы правила?

— Таковы люди.

Режиссёр поднялся.

— Прости, мне нужно поспать.

— Конечно.

— Черновой звук обещали завтра к вечеру, хочу до этого успеть отдохнуть и сделать первую версию монтажа.

— Отличный план.

Режиссёр вышел, не оборачиваясь. Муза закрыла глаза и откинулась назад. Шальной солнечный луч, неизвестно как пробравшийся за шторы, застыл на её лице. Возможно поэтому казалось, что на щеке под ресницами что-то блестит.

Глава 4

— А можешь вот нормально рассказать, что она для тебя делает?

— Да, ничего особенного — разговаривает, сидит рядом, вопросы задаёт… А иногда, знаешь, смотрит так — мне прямо неуютно становится, как будто мимо и в то же время внутрь меня.

— Ну, а… это?

— Это?

— Ну, ты же спишь с ней?

— Слушай, да, тут вообще не в сексе дело. Просто, когда она рядом, мне спокойно. И одновременно я чувствую, что могу вообще всё.

— Предположим. А ты ей что?

— Всё, что попросит.

Друг режиссёра подавился чем-то очень модным и очень дорогим.

— То есть, как это — всё?

— Такие условия.

— А если она завтра замок во Франции попросит, с виноградником?

— Да, уж лучше бы так… Не просит, понимаешь? Ни золота-брильянтов, ни спортивных автомобилей, ни чёртова этого замка. Ни-че-го.

— Не, ну, если так — проблем нет.

Режиссёр нахмурился и резко отставил бокал.

— Чего б ты понимал. Я должен быть уверен, что она счастлива.

— Это тоже… по контракту?

— Мудак ты… По какому, на хер, контракту? Она — Муза, понимаешь? Если она уйдёт — всё, ни идей больше, ни фильмов.

— Да, брось. Работал же ты как-то без неё!

— Вот именно — как-то! Всё, что до неё снято, как в другой жизни было. Она что-то со мной сделала — оптику откалибровала, чутьё обострила. Я теперь вижу, слышу, думаю по-другому!

— А ей это всё зачем?

— Говорит, что это её способ жить. Единственное, что она умеет.

— Странно всё это.

— Да, я ж не спорю. Странно. Но я тебе одну вещь скажу — без неё я не смогу. Что угодно сделаю, лишь бы она была рядом.

— Так, ей же, вроде, ничего не надо.

— Не просит, это правда… Но я ей вчера массаж ножек делал — щурилась как довольная кошка. Так, по чуть-чуть, и буду разбираться. Сам.

Глава 5

Музе не спалось. Она тихонько выбралась из кровати, вышла на кухню и включила чайник. Шума можно было не бояться — чтобы разбудить вернувшегося со съёмок режиссёра, нужно было что-то посерьёзнее кипящей воды.

Три листка мяты, ложка лавандового мёда и тонкий кружок лайма. Чаи в обычном понимании вызывали у Музы изжогу, а Муза с изжогой — верный признак проблем с материалом. Впрочем, их и без того хватало.

Взяв кружку, Муза забралась на подоконник. За окном был застекленный балкон, а за ним — шикарный вид на такие же балконы многоэтажки напротив, за теми балконами были окна, а за окнами, на подоконниках, возможно, сидели такие же… Музу замутило, как и всегда, если доводилось иметь дело с банальными, избитыми или просто неоправданными приёмами. Ощущение, которое за последние несколько дней ей доводилось испытывать слишком часто. Муза заставила себя сделать глоток, сжала зубы, закрыла глаза, медленно и глубоко вдохнула, стараясь успокоить взбунтовавшийся желудок.

«Что ж», — произнесла Муза тихо, — «пора взглянуть на ситуацию здраво. Он — далеко не гений. Скорее всего, даже не талант. А кто он? Зарвавшийся мечтатель? Самовлюбленный идиот? Полусумасшедший, вообразивший себя творцом?» Муза прислушалась к себе. Тошнота утихла. Хорошо. Значит, теперь можно всё спокойно обдумать.

Ни сумасшедшим, ни идиотом режиссёр точно не был. Мечтатель? Возможно. Но именно мечтатели в конце концов находят двери в несуществовавшие ранее миры, куда прагматики не суются за очевидной бессмысленностью и неэффективностью. К тому же, он был очень упрям. Невероятно. Он загорался, искал и не останавливался, пока ни получал желаемое. Даже если оно, в конечном итоге, оказывалось бесполезным. Но и тогда он не сдавался, продолжая загораться и искать. И снова. И снова. Он просто обожал это — процесс создания фильма, сам акт творения. Стоп. Вот оно. Муза вспомнила недавний разговор.

— Тебе дали совет, но ты не прислушался. Почему? Тебе кажется, совет не был хорош?

— Совет был великолепен. Правильные, логичные замечания, красивые идеи. Вот только если бы я последовал ему, это был бы уже не мой фильм.

Автор-демиург. Произведение может быть сколь угодно сырым и бессмысленным, но он будет гордиться им, потому что это — его произведение. Отличное качество для отца, но худшее — для режиссёра. К счастью, здесь начинается территория Музы, и уж с этим-то она как-нибудь справится.

Кружка давно опустела, но Муза продолжала сидеть с закрытыми глазами, пока на её плечи не легли тёплые ладони.

— Не спится?

— Что-то да…

— И мне. Поговорим?

— Конечно.