Бесплатный фрагмент - Реликвия. Повесть о Великой Отечественной войне.

Попов Вячеслав Петрович

Реликвия.

Художественная повесть на тему Великой Отечественной войны.

От автора

Тема Великой Отечественной войны необычно важная в моей жизни. С девятилетнего возраста я увлечен событиями той поры, до конца не понимая, почему. В один момент, наткнувшись в школьной библиотеке на книги, посвященные пионерам-героям, мне захотелось больше узнать об этом страшном времени. С тех пор детское любопытство выросло во взрослую заинтересованность, и легкие рассказы заменились научными работами и документалистикой. В школьное время я участвовал в научных конференциях на тему войны, проводил классные часы, общался с ветеранами, узнавая факты из первых уст. Я также узнал и историю ветеранов своей семьи, например, моего прадеда Боровикова Иосифа Алексеевича, который прошел всю войну и стал участником легендарной Курской битвы. Закончив школу, мое увлечение никуда не исчезло, я продолжал время от времени углублять знания в этой области. Когда по велению судьбы я связал свою жизнь с литературой, стали появляться и работы, посвященные Великой Отечественной: стихотворения, статьи, рассказы.

Почему для меня важна эта тема? Возможно, потому, что меня до глубины души поразили масштабы той катастрофы и её значимость. В то страшное время произошла квинтэссенция битвы добра и зла, мир стоял на пороге разрушения, а наша страна была на грани уничтожения. Советский Союз мужественно держал вражеский удар, сумел побороть все сложности и выйти триумфальным победителем, доказав всему миру банальную истину: зло никогда не победит.

Доблестный подвиг наших предков никогда не должен быть забыт. На тему той страшной войны должны создаваться книги, фильмы и другие творения талантливых людей для популяризации героизма советских людей и всех, кто приложил усилия к нашей всеобщей победе над фашизмом. Ради этой цели и я решил создать свою повесть, в которой образ героев собирателен и включает многих молодых людей того времени, жизни которых разрушило вероломное нападение Германии. В своей повести я поднимаю темы семейных ценностей, материнской любви, братской поддержки, мужества и самопожертвования. Герои в данном произведении по воле высших чинов нацистской партии столкнутся с непредвиденной бедой, будут вынуждены приспосабливаться к изменениям в жизни, по крупицам собирая свой прежний мир, чтобы в конец не потеряться в новом. Моя первая повесть о том, как война разбивает судьбы людей на «до» и «после», как еще вчерашние дети за сутки взрослеют, как люди вынуждены жертвовать самым дорогим — своей жизнью.

Персонажи, места и события, описанные в данной книге, являются вымышленными; все совпадения с реальными — случайны.

Глава 1. «На „До“ и „После“»

Одиноко и грустно завывал ветер, его завывания напоминали печальную мелодию, которая звучала в унисон с сердцами людей. Он выл так по-человечески, что казалось, сама Мать-земля плачет о погибших своих детях, с которыми даже не успели попрощаться их родные, кровные матери. Группа людей, с тяжёлым грузом на плечах, удалялась в лес. Кто-то оставил врагу свой пост, кто-то — свой дом, а кто-то — своих родных, друзей и близких. Вернутся ли они обратно? Возможно. Но сейчас, с болью в душе и слезами на глазах, они вынуждены уходить, как птицы, покидающие гнездо.

Не прошло и месяца с начала жестокой, смертоносной войны, которая в будущем за своих долгих четыре года унесет двадцать семь миллионов человеческих жизней молодой советской страны. Война многотонным катком тянулась по нашей Родине, пытаясь раскромсать её, уничтожить всё живое, что когда-то радовало сердца людей. Горели леса, пылали алыми факелами города и деревни, распространяя вокруг запах гари и копоти, взмывая ввысь черными столбами едкого дыма. Злющая нечисть в виде солдат с черепами на фуражках, вооруженная винтовками, автоматами, пулемётами и прочим смертоносным оружием, сидевшая за рычагами танков с крестами на башнях, за штурвалами самолетов со свастикой, кружившими над чуждыми для них территориями — всё это пришло в наш дом, ворвалось штормом и громило, терзало, взрывало, убивало.

Этим штормом накрыло сотни тысяч людей, с первых дней жизнь которых разделилась на мирное «до» и трагическое «после». Одним из таких оказался и подросток, парнишка четырнадцати лет, Лёнька Кузнецов из приграничной деревни, заставший первые часы катастрофы в знакомом с самого детства лесу за обычным мирским делом. Сколько таких мальчишек было застигнуто врасплох мимолетным началом войны? Сколько судеб перемолола безжалостная военная машина нацистской Германии? Те проблемы, которые существовали до страшного воскресного дня 22 июня 1941 года, неожиданно стали мизерными пустяками, ведь появились новые, гораздо существенные вопросы, на которые нужно было быстро найти правильные ответы. И отсутствие ответа могло стоить самого дорогого — собственной жизни.

В мирное время, когда умы людей заняты повседневными делами, живется порой нелегко. Некоторым кажется, что жизнь невыносима и необычайно сложна. Однако стоит наступить темному времени войны, как люди начинают радоваться таким вещам, на которые раньше почти не обращали внимания. Крепкий сон, чистая постель, баня, вкусная горячая еда, красивая и удобная одежда — все это вдруг превращается в мечту, в роскошь, о которой когда-то даже не задумывались. Ведь еще вчера многие из этих вещей были естественной частью жизни. Но война переворачивает всё с ног на голову.

Лёнька Кузнецов жил обычной подростковой жизнью. Родился и вырос в добротной деревушке с крепким народным названием «Богатырёво». Деревня располагалась недалеко от государственной границы с Польшей, которая с недавних пор оказалась под властью Германии. Лёнькина семья была простой, но крепкой и по-своему счастливой. Отец, офицер Красной армии, редко бывал дома, но, когда приезжал, дом наполнялся особым теплом — он рассказывал истории, учил детей жизни, всегда находил время, чтобы каждому уделить внимание. Мать — добрая и заботливая женщина — держала весь быт на своих плечах. Она успевала и хозяйство вести, и работать в колхозе, и заботиться о детях. Старшие сестра Таня и брат Вася были для Леньки примером. Таня — спокойная и рассудительная, всегда находила подход к младшему брату, а Вася, энергичный и решительный, брал на себя роль защитника и наставника. Лёнька чувствовал себя в безопасности, окруженный любовью и заботой. Он строил небольшие, но смелые планы на будущее: мечтал о том, как станет моряком, как однажды увидит огромные корабли и бескрайние моря.

Но жизнь — штука коварная. Иногда она рушит планы так внезапно, что человек даже не успевает осознать, как всё изменилось. Для Леньки этот переломный момент наступил быстро и беспощадно.

За день до того, как в их мирное существование вторглись первые признаки войны, Вася со своим лучшим другом Петро собирались организовать поход на рыбалку у озера Голубое. Это озеро находилось недалеко от деревни, окруженное густыми деревьями, которые в любое время года создавали там особую атмосферу уединения и покоя. Походы на рыбалку стали для Васьки и Петро традицией. Они брали с собой удочки, котелок для ухи и, как всегда, немножко хлеба с солью, чтобы сидеть у костра и шутить, пока рыба плескалась в ведре. Лёнька каждый раз пытался напроситься с ними, но старший брат лишь отмахивался: «Тебе еще рано! Вот подрастешь — возьмем». Лене казалось, что он уже вполне взрослый, чтобы разделить эти приключения, но Вася был непреклонен.

Однако в этот раз всё сложилось иначе. Вася, видя, как младший брат с искренними надеждой и упрямством снова просит взять его с собой, наконец сдался. «Ладно! — сказал он, хлопнув Леньку по плечу. — Завтра пойдешь с нами!» Радости Леньки не было предела. Он сразу начал бегать по дому, рассказывать сестре и матери, как он будет ловить рыбу, как сделает самый большой улов. Но радость длилась недолго. Заботливая мать, услышав разговоры о походе, нахмурилась. Она была женщиной строгой, но справедливой, и её слово в доме было законом. «Сынок, это не для тебя. Там лес, вода глубокая, а ты еще мал. Васька с Петро справятся и без тебя», — твердо сказала она, скрестив руки на груди.

Лёнька обиделся. Он не понимал, почему его считают маленьким. Он ведь уже помогал отцу в сарае, умел обращаться с инструментами, да и плавать научился еще в прошлом году! Но спорить с матерью было бесполезно. Она лишь бросила взгляд на Ваську, и тот сразу перестал возражать.

Ночью Лёнька долго не мог уснуть. Он лежал, глядя в потолок, и представлял, как они будут идти по тропинке к озеру, как он закинет удочку и вытащит огромного окуня. Но мысли не давали покоя. Он чувствовал, что что-то в этом дне было неправильно. Как будто в воздухе повисло предчувствие беды. Решив, что сдаваться без боя как-то неправильно, в субботнее утро он снова поднял вопрос о своем участии в походе. Разгорался нешуточный спор, в который были вовлечена почти вся семья Кузнецовых.

Глава 2. «Семейный спор»

— Лёня, сынок, может ты всё-таки дома сегодня останешься? — Сокрушалась над собирающимся мальчишкой мать. — Я могу понять, если с утра до вечера бы уходили порыбачить, но на всю ночь… Тебе же всего четырнадцать совсем недавно стукнуло, ну куда тебе идти-то? Там же еще и зверье разное шастает! Не пущу, и всё тут!

Светлана, красивая светловолосая женщина с изумрудными глазами и розовыми от волнения щечками, крепко обняла своего сына. Он был её третьим ребёнком и вторым сыном. Дочь, девятнадцатилетняя Танюшка уже выскочила замуж, старшему сыну уже семнадцать лет и вот-вот он тоже выпорхнет из семейного гнездышка, а Лёня самый младший, а поэтому и самый беспомощный, по мнению беспокоящейся матери.

— Света, да ладно тебе, отпусти ты его. Не один же он идти собирается. С ним Васька, тот-то за ним внимательно присмотрит. Так ведь, сынок? — Отец уверенно посмотрел на старшего сына. А тот, кареглазый, с короткой стрижкой юнец, старательно наматывающий леску на катушку, утвердительно кивнул в ответ.

— Конечно, о чем речь! Мама, ты не беспокойся! И зверья не бойся, мне отец ружье с собой разрешил взять, да и лес этот я отлично знаю, получше даже деда Егора. С нами еще Петро пойдет. Его, кстати, мать тоже не сразу отпустила. Хорошенько проведем время: наловим рыбы, посидим у костра, Петро нам свои стишки почитает, а утром, ну самое позднее к обеду, вернёмся. До озера ведь идти дело небыстрое, а назад потемну шагать еще опаснее было бы. Так что всё будет хорошо, целехонькие прибудем в срок.

— Толя, может, всё-таки ты пойдешь с ними? — Умоляюще посмотрела Светлана на мужа. По глазам было видно, что чувствует что-то недоброе, а что именно — объяснить не может.

— Я бы с радостью, ты же знаешь, что и моя удочка готова уже, мы этот поход давно планировали. Но у нас завтра экстренное партсобрание назначили, не могу я же его пропустить. Если даже на немного задержусь, боюсь проблем огребу немало. В общем, или пусть переносят свой поход, или пусть идут сами.

— Нее, переносить нельзя! — Встрял в разговор Лёнька, до этого лишь молча слушая препирательства старших и немного сопя от возмущения. — Послезавтра дед Егор возвращается, а он, конечно же, с нами пойдет, а вы знаете, что он всему поучать будет и обязательно скажет, что «мы все делаем не так»! И отговорить его нельзя, он обязательно захочет пойти с нами. И, естественно, пойдет!

— А как же граница? — Не хотела уступать Светлана. — Григорьевна говорила, что немцы могут полезть, у нее в городе зять, а он слышал, что…

— А ну, прекрати панику разводить! — Оборвал ее Анатолий. Несмотря на то, что подобные рассуждения он слышал уже не раз, прерывать их была острая необходимость, потому что даже за одни такие разговоры могут быть немаленькие проблемы, тем более, когда такое говорят в семье советского офицера.

— Никто никуда не полезет. Немцы стоят за Бугом, и если попробуют даже рыпнуться, то обломают зубы еще на раскрытии пасти, а уже на следующий день мы их обратно выгоним, еще и до Берлина гнать будем. Не вздумай слушать бредни разных паникерш, их язык точно проблемы притянет, помяни мое слово, — уверенно сказал муж, нежно приобняв супругу.

Повисла неловкая пауза. Светлана поджала губы и задумалась. Что она может против троих? Рубануть сплеча и попросту запретить этот чертов поход? Это она может. Но Лёнька явно сильно обидится, Васька фыркнет и в следующий раз брата с собой уже не позовет, а муж будет снова улыбаясь шутить, что она с Ленькой и в армию пойдет, будет там ему на завтрак овсяную кашу в кровать приносить. Может, и правда пора уже дать сыну повзрослеть?

— Ладно, — сдалась мать. Затем доверительно посмотрела на старшего сына, — только обещай, Вася, обещай мне, что ты будешь держать ухо востро. Я знаю, ты уже совсем взрослый парень, скоро и в армию придется тебя отпускать, да в подобных походах ты бывал не раз, и с братом вместе вы ходили уже… Но это все было засветло, а вот с ночевкой Леньку я еще без взрослых не отпускала. Уверен, что справишься? Не будет обузой для вас с Петро?

— Вот именно, мама, что мне скоро в армию уходить, а на кого я вас с отцом оставлю-то? Нужно подготовить мальца, а то я уйду, а он еще совсем зеленый неумеха. — Васька рассмеялся, обнажив белые крепкие зубы. Потом подошел и бережно, словно дорогую святыню, обнял мать. — Все будет хорошо. Обещаю тебе, сам пропаду, но Леньку не брошу.

— Не говори больше так, сынок! Даже ради красного словца не говори так. Хорошо, идите, но послезавтра к обеду чтобы были дома оба! Если не явитесь вовремя, то мы сами в след пойдем за вами к озеру и когда вас настигнем, то наказание будет неминуемо: до конца лета дальше двора не выйдете.

— И еще, — добавил отец к словам матери. — Идите лосиной тропой. Как дед Егор ходил. Тропа хорошая, свободная, звери к ней не выходят — охотники всех отпугнули давно уже. Ружье можешь взять мое, как мы с тобой договорились, но Леньке не давай, пусть пока с ножом научится нормально обращаться, а ружью я его понемногу уже обучаю, так что как вернетесь продолжим уроки. Если вдруг возникнут непредвиденные проблемы или собьетесь с пути, то идите к Шарпенской сторожке, помнишь же где она?

Васька кивнул.

— Ну вот, там есть и еда, и переночевать можно. Отличное место. Не зря же мы всей семьей над ней столько работали! Завтра к обеду ежели не явитесь, мы придем сначала туда, а затем пойдем к озеру. Все ясно?

— Ясно, отец. Не переживай, мы с Петро уже сто раз там ходили, я могу хоть сейчас карту нарисовать всей округи, да еще и деревья по памяти перерисовать.

— Знаю, но все же проговорить это было нужно. — Затем отец встал, и положа руки на плечи сыновьям, добавил: — Удачи вам и хорошей ловли, сынки!

Лёня посмотрел на мать. Она молча, не отрываясь, смотрела на него и в ее глазах читалась тревога и грусть. Чувствовала ли она, что, возможно, видит сына в последний раз? Может быть. Материнское сердце самое чуткое на свете. Оно знает то, что разум отказывается признавать. Вот и тут мать ощущала приближающуюся беду, но найти аргументы в защиту своих опасений она не смогла. Поэтому ей пришлось отпустить сына в этот поход, хоть и с большим трудом.

Так как поход был обозначен заранее, то уже днем 21-го июня мальчишки выдвинулись в дорогу. Первым шел Петро, в след которому любяще смотрела его бабушка — добрейшей души женщина Нюра Петровна. Также проводить сыновей вышли и семья Кузнецовых. Отец уже готовился отправляться в город и вышел во двор в военной форме, в которой видеть его было привычнее, чем в гражданской одежде. Мать провожала сыновей в красивом домашнем платье зеленого цвета в белый горошек. Волосы аккуратно причесаны, руки переплетают сильную руку мужа — Светлана явно нервничает.

— Спокойнее, родная, — по-доброму умиляется ее материнским чувствам Анатолий, — посмотри на них, каких мы парней воспитали! Будущие командиры! Сейчас выдохни, завтра же у нас такой насыщенный день — день рождения нашей Танюши! Вечером уже будем все вместе сидеть за праздничным столом, вот увидишь!

За Петро шагали братья. Один повыше, пошире в плечах, и с висящим на спине ружьем. Второй пониже, с рюкзачком и двумя удочками в правой руке, закинув на плечо. Шли и о чем-то весело болтали. Вдруг Лёнька остановился и помахал свободной рукой родителям. Те улыбнулись и помахали в ответ.

Светлана смотрела вслед своим сыновьям до тех пор, пока их ребяческие силуэты совсем не скрылись из виду, затерявшись в лесном массиве.

Глава 3. «Начало беды»

Беда случилась, как это и бывает зачастую, внезапно, и разделила жизнь на две части: на белое довоенное время и на черное, полное смертей, слез и разрушений. Пока советские люди мирно спали в тихое воскресное утро, немецкие войска выходили на боевые рубежи. Кто-то из немцев закуривал, нервничая перед первым боем с русскими. Кто-то ожидал легкой прогулки как во Франции, веря своей пропаганде в исключительность и всесильной нацистской армии. Однако легкую внутреннюю тряску чувствовали все, ведь никто не мог точно знать, что их ждет дальше. Бывалые солдаты, кто был наслышан о мужестве русских в боях первой мировой, понимали, что бойня предстоит кровавая. Но командование решило и войска активизировались, готовясь атаковать соседнее государство. То, что можно было предотвратить за одно слово «сверху», начнется с минуты на минуту. Распоряжения отданы, приказ подписан, и гигантская военная машина германского фюрера переходит в движение.

— Лёнька, что ты там возишься?! — Раздраженно крикнул Васька. — Я говорил же тебе «не размахивай так удочкой». Говорил? Говорил! Ну что, нашел крючок?

Лёня с усердием лазил по колючим кустам. Решив показаться перед братом и его другом умелым рыболовом, он сильно раскрутил леску перед забросом, тем самым зацепив крючок за кусты, только чудом не оборвав саму леску. Теперь нужно было аккуратно найти его и отцепить, а тут еще Васька всё контролирует, что вызывает дополнительное волнение и желание поскорее исправить свою маленькую оплошность.

— Хорошо, что деда еще с нами нет, — подумал Лёнька. — А то он за такой заброс до самого дома подшучивал бы надо мной.

Петро — друг Васьки, парнишка семнадцати лет с белокурой головой и веселыми зелеными глазами, сидел на огромном бревне и с улыбкой наблюдал за братскими пререканиями. Он дружил с Васькой уже около 9 лет и так часто бывал у него гостях, что некоторые соседи считали их братьями. По крайней мере, двоюродными уж точно. Но нет, общих родственных корней у них не было, их объединяли лишь общие интересы. Оба любили военное дело и мечтали после армии поступить в военное училище, чтобы стать, как их отцы, офицерами Красной армии. Они восхищались мужеством и преданностью своих родителей, которые защищали Родину в трудные времена. Каждый вечер, обсуждая свои планы, они представляли, как будут в строю, обучая солдат и защищая мирное небо над головой. Их мечты были полны романтики военной службы и гордости за страну, за которую они готовы были отдать все. Соревнуясь друг с другом, они оттачивали свои физические навыки: бегали на перегонки, лазили по деревьям, отжимались, подтягивались на турниках, а также стреляли из ружей.

Отец Петро жил с матерью в городе, служил в воинской части, в то время как сам Петро жил с бабушкой Нюрой. Семье Васьки повезло чуть больше. Он с братом, сестрой и матерью проживал в деревне, а отец хоть и служил в городе, но приезжал домой на выходные и праздники. Правда в последнее время появилось больше дел, поэтому Анатолий Егорович мог не приезжать домой неделями, чем домочадцы были очень опечалены. Петро же видел своих родителей лишь временами, когда ему удавалось вырваться в город. Но он особо не печалился, с любимой бабушкой Нюрой жилось очень вольготно, а друзья все были здесь, в деревушке с чудным названием «Богатырево».

Васька был худее, чем Петро, однако более жилистым и сильным. Именно от Васьки были самые дерзкие идеи и предложения, а Петро частенько принимал их, не споря. Уж слишком легко его друг мог найти интересную затею и так вдохновить, что отвергать такое никак не хотелось. Кареглазый, уверенный в себе паренек среднего роста, с короткой прической, тонкими длинными пальцами, одетый в отцовскую выцветшую военную форму, Вася выглядел как настоящий будущий солдат. По крайней мере, так считал его друг, который хотел быть ничуть не хуже. Однако форму ему достать не удалось, и, покрасив в «зеленке» свою рубашку, чтоб она стала хоть немного напоминать военную, он не учел одного… Того, что зелёнка продолжает красить и тогда, когда высохнет. И в тот момент, когда после жаркого дня ребята захотели искупаться, то все увидели, что тело Петро стало светло-зеленого цвета. Спина, живот, грудь — все это окрасилось от рубашки, от чего братья, расхохотавшись стали по-дружески дразнить его «жабовником» и просить их научить плавать по-лягушачьи. А Васька после и вовсе выразил свое восхищение, сказав, что Петро подготовился к будущей службе заранее, нанес камуфляж и теперь ему форма не положена. Сам Петро лишь улыбался и ворчал: «ну ничего, смейтесь, я вам это еще припомню». Конечно, он думал это по-доброму и не обижался. Ведь, оказавшись в подобной ситуации, он смеялся бы не меньше, а шуток придумал бы в два раза больше. Просто сегодня ему не повезло, а кто знает, что будет завтра…

— Достал! Да не ты меня достал, а я достал, крючок достал! — Кричал Лёнька из кустов, держа в поцарапанных пальцах металлический рыболовный крючок.

Это было раннее воскресное утро. Ребята легли спать накануне пораньше, разведя костерок и соорудив небольшой шалашик на ночь. Встав еще потемну, они принялись рыбачить, потому что, по мнению Васьки, «рыба поутру жрать очень хочет, поэтому и ловится легче». Вот и сейчас, когда солнце только-только собиралось подниматься, ребята уже были с удочками наготове, предвкушая богатый улов. Однако не успел Лёня выйти с добытым крючком из своего колючего заточения, как в небе послышался едва уловимый гул. Ребята устремили свой взор наверх, вдруг это гроза намечается. Хотя предпосылок для этого абсолютно не просматривалось — небо было чистым, безоблачным. Гул нарастал, и на горизонте показались звенья самолетов.

— Бомбардировщики… — Тихо сказал Вася.

— Откуда ты знаешь? — Прошептал Петро.

— Разве ты не видишь, какие они огромные? Звеньями идут.

— Это наши? — С надеждой произнес Лёня, робко выходя к ребятам.

— Нет. — Серьезно ответил брат, взглянув на всходящее солнце. — Это с запада летят, а значить это может только одно — войну.

Проходили секунды, минуты, а ребята стояли как вкопанные. И лишь когда вдалеке послышались взрывы, а земля содрогнулась от боли, выбрасывая комья грунта и камней, мальчишки кинулись собирать вещи и искать укрытие.

В лесу взрывов не было, они слышались, как будто вокруг него. Спереди располагалась воинская часть, и где-то там был Буг, а за ними — немецкие части. А может быть, они были уже и с нашей стороны реки… Слева, за деревней, находился Брест и именно с той стороны громыхало больше всего. Ребята обменялись тревожными взглядами, понимая, что их беззаботное утро превратилось в начало чего-то страшного и непредсказуемого.

Пока они собирали свои вещи, мысли о будущем уже закрадывались в их головы. Война, о которой они слышали только из рассказов взрослых, становилась реальностью, и теперь они должны были решить, как действовать дальше.

Мальчишки быстро бросились наутек, поскорее к своей деревне. Васька бежал сзади, беспокоясь о том, чтобы Лёнька в суматохе не потерялся, заодно стараясь внимательно осматриваться по сторонам, крепко сжимая ружье. Первым, прокладывая путь, несся Петро. Он отлично знал дорогу, бывал здесь не реже, чем Васька, и поэтому прекрасно ориентировался на тропах и заранее оставленных зарубках на деревьях. В его мыслях была только бабушка, которая сейчас могла быть в смертельной опасности. Лёня же в данный момент думал о том, как сильно у него трется нога о сапог из-за съехавшей портянки. Но он и не пробовал останавливаться, не хотел тормозить ребят и выглядеть слабаком на их фоне. Несмотря на то, что они старше, Лёнька очень старался быть на одном уровне, поэтому бежал вперед, превозмогая боль, которая с каждой минутой становилась все заметнее и ощутимее.

— Стойте! — Вдруг замер Петро и жестом остановил своих друзей. — Слышите?

Слышались незнакомые голоса. Возможно, из-за тихого произношения, но суть разговоров совсем не улавливалась. А возможно, говорили на нездешнем языке.

Мальчишки рухнули на землю и заползли в ближайшие кусты. На тропе показались трое человек. Они был в военной форме, в руках держали неизвестное черное оружие с удлиненным магазином. Солдат, что шел первым нервно оглядывался по сторонам, то и дело прислушиваясь к звукам леса. Возможно, они слышали беготню ребят, но в таком случае действовали бы по-другому. Скорее всего, советским мальчишкам повезло, и они остались незамеченными.

— Я не уверен, но, похоже, это немецкий язык, — Предположил Васька. — Хоть он в школе мне не очень давался, но общие слова я узнаю немного. Говорят тихо и слишком быстро, не разобрать. Да и кто еще это может быть-то…

— От границы несколько километров. Неужели они так быстро прошли наших пограничников? — Задумчиво спросил Петро.

— Может, диверсанты? Или пока боями сковали наших пограничников, сами дальше пошли?

— А выстрелов-то из-за взрывов не слышно, — Отозвался тихим голосом Лёнька. — До сих пор с разных сторон громыхает.

Тем временем три неизвестных солдата в форме мышиного цвета остановились. Один достал карту из планшета, а второй задал вопрос:

— Hans, ist es noch weit bis zum ersten Ort?

— nein, Oberleutnant, in zwei Kilometern wird es das erste Dorf geben. Bogatyrevo, nach der Karte zu urteilen. — Ответил ему солдат с картой.

— Gut. Wir müssen die Verbindungskabel schneller durchschneiden. Das Feuer wird nicht geöffnet, wir entfernen die Verbindung und warten auf die zweite Stufe. Ist alles klar? — Мерзким голосом спросил главный.

— jawohl! — Быстро ответили остальные.

После этого они исчезли в лесной глуши так же внезапно, как появились, оставшись в памяти ребят легким, пугающим миражом, словно тени, пришедшие из ночного кошмара. Тишина, наступившая после их ухода, казалась давящей. Лес словно замер, прислушиваясь к их разговору.

— Я могу ошибаться, но вроде они говорили что-то о связи, о проводах связи, — поделился своими мыслями Васька, не сводя глаз с того места, где исчезли незнакомцы.

— И деревню нашу назвали. Я точно слышал, — кивнул Лёнька, стараясь скрыть дрожь в голосе. Его взгляд был устремлён на землю, где ещё совсем недавно виднелись следы их незваных гостей.

— Их трое всего было… — вздохнул Петро, задумчиво теребя ремень своей винтовки. — Может, шмальнуть нужно было из ружья?

— А вдруг за ними подкрепление или они цепью идут? — возразил Васька, нахмурившись. Его глаза бегали по лесу, словно он ожидал, что из-за кустов вот-вот выскочит ещё кто-то.

— И нельзя. Вдруг провокация или учения какие, а мы тут шмаляем по людям. Представь, как потом влетело бы! — добавил Лёнька, стараясь говорить уверенно, но в его голосе слышались нотки сомнения.

— Лёня! — Васька резко повернул брата к себе, удерживая его за плечи. Его глаза горели решимостью. — Какая провокация? Слышишь разрывы? Видел орды немецких бомбардиров в небе? Они пересекли границу! Они бомбят нас, они ходят по нашей территории. Это война! Понимаешь? Война! Нужно скорее добраться до деревни и предупредить всех. Если эти гады идут к нам, то они будут двигаться осторожно, по незнакомой территории. А мы должны быть быстрее. Поэтому вставайте, попробуем проскочить. Но нужно не идти следом за ними, иначе могут подстрелить. Они явно профессионалы, и оружие у них серьёзное. Понял?

— Понял, — тихо сказал Лёнька, глядя в глаза Васьки. Затем, опустив взгляд, он добавил: — Только…

— Что только? — нахмурился Васька, напряжённо ожидая продолжения.

— Только будь близко, хорошо? — прошептал Лёнька, разглядывая землю под ногами.

Васька молча смотрел на брата несколько секунд, а потом крепко обнял его, словно давая понять, что не оставит. Его голос прозвучал твёрдо и уверенно:

— Буду. Я же обещал

— Да, ребят, ну мы и попали… — пробормотал Петро, грустно улыбнувшись и смахнув пот со лба. Его взгляд был устремлён куда-то вдаль, за деревья, а в голосе звучала смесь усталости и беспокойства.

Они выдвинулись, стараясь двигаться быстро, но осторожно. Каждая тень, каждый шорох заставляли сердца биться быстрее. Впереди была неизвестность, но одно было ясно: назад пути нет, нужно как можно быстрее попасть домой.

Еще пару часов назад была мирная жизнь. Планы на дальнейшее будущее. Оно казалось неизвестным, но обнадеживающим и интересным. Сейчас еще не было твердой уверенности, что началась война. Юный возраст хотел все списать на недоразумение, которое великие умы разрешат, и все станет на круги своя. Еще не были замечены жертвы или разрушения, были лишь косвенные признаки начавшегося кровопролития. Но в воздухе витало напряжение, и было такое ощущение, что жизнь изменилась. Тревога в груди росла с каждой минутой, и внутреннее беспокойство разрасталось в груди, как страшный цветок, который норовил вырваться наружу. Двум братьям и их другу нужно было быстро повзрослеть, потому что беда, которая пришла на их землю, не будет щадить беззащитных и не сжалится над беспомощными. Враг, который коварно вторгся в границы Советского Союза, готов истреблять целые народы, сравнивать с землей города, грабить и покорять чужую страну. Для того чтобы дать достойный отпор, придется отринуть свои прошлые планы, нужно стать в сто раз мудрее, терпеливее и расчетливее. Ну и, конечно, нужна львиная доля удачи, чтобы пережить то, что развернется в ближайшие годы на их Родине. Если у тебя нет удачи, то она может быть у твоего противника, который целится в твою сторону, готовый нажать на спусковой крючок и пустить в тебя смертоносный груз. Удача не всегда бывает на стороне добра, к сожалению, иной раз она предательски встает на сторону истинного зла.

Глава 4. «Первые жертвы»

Все произошло неожиданно, и совершилось то, что исправить уже нельзя будет никогда. Петро лежал на земле, запрокинув голову, захлебываясь собственной кровью. Зеленый огонек в его глазах угасал, превращаясь в мутный серый свет, в котором уже не было жизни. Трава вокруг него пропиталась алым, а пальцы мальчишки судорожно вонзались в землю, словно пытаясь зацепиться за жизнь, которая ускользала из него с каждым мгновением.

— Петро, держись! — Вася, весь дрожа, пытался прижать гимнастерку к ране друга, из которой хлестала кровь. Его руки дрожали, а губы шептали какие-то молитвы, хотя он и не помнил, когда в последний раз обращался к Богу. Петро слабо поднял взгляд на друга, его губы едва шевелились. — Больно… — прошептал он, и эти слова словно ножом пронзили Васю.

Время словно остановилось. Лес, который казался таким живым и шумным минуту назад, погрузился в гнетущую тишину. Только редкий треск ветвей где-то вдали напоминал, что мир продолжает существовать. Но для Васи и Петро он сжался до этого маленького кровавого пятна на земле.

Они нарвались на немцев совершенно внезапно. Шли в другую сторону от той группы, с которой столкнулись ранее, надеясь обойти врагов и предупредить деревню. Они были уверены в своем плане, хотя и понимали, что риск огромен. Сделав крюк, они старались увеличить расстояние между собой и потенциальной опасностью, но не знали, что с другой стороны леса уже двигались немецкие штурмовые войска. Это были не диверсанты, а хорошо подготовленные подразделения, которые после прорыва границы неслись к Бресту, захватывая позиции и устраивая хаос.

Преодолев Буг и прорвав границу, нацисты быстро прорывались вперед, стараясь воспользоваться внезапностью, пройти как можно дальше и окружить советские войска, которые спешно пытались организовать оборону. Мальчишек заметили издалека и, возможно, из-за военной формы, приняв за солдат, а может, просто из-за своей гнилой натуры, пустили в бежавших несколько очередей. Одна из пуль попала Петро в бок, развернув его, а еще одна вошла прямо в живот. Вася, что бежал рядом, схватил друга, грозно крикнув Леньке: «Беги! Предупреди наших!». Лёнька нехотя послушался брата и, ответив ему: «Буду ждать тебя в деревне!» побежал дальше. Он побежал, оставив брата позади, и слезы хлынули ручьем. Он бежал, спотыкаясь, падая, сдирая колени в кровь, но снова поднимался и двигался вперед. Портянка давно сбилась в комок, натирая ступню, но он не обращал внимания на боль. Единственное, что звучало в его голове, были слова брата: «Беги!»

Еще перед тем, как они отправились на задание, между братьями был разговор. Вася, как старший, всегда был серьезным и ответственным. Он понимал, что ситуация может быть критической, и поэтому сказал брату: «Если что-то случится, ты должен бежать. Не геройствуй, Лёнька. Ты нужен людям, ты наш шанс предупредить деревню». Тогда Лёня отмахнулся от этих слов, рассмеявшись: «Да что может случиться, Вася? Мы же вместе!» Но теперь эти слова отдавались эхом в его голове, словно предсказание.

Лес казался бесконечным. Ветви хлестали по лицу, ноги путались в корнях, а сердце колотилось так, что казалось, оно разорвется. Но Лёнька знал: он не имеет права остановиться. Он должен предупредить деревню, он должен выполнить то, ради чего они пошли на это задание.

Кто же думал, что регулярные вражеские части пойдут такими шустрыми темпами… Перерезать связь в деревне Богатырево — это побочное задание. Главные линии уже были обрезаны, связи не было. Германцы давно фотографировали приграничье с самолетов-разведчиков. Диверсанты были на территории за часы, а то и дни до нападения. Но мальчишки не знали этого. Они считали своим святым долгом донести эту информацию до своих, предупредить родных и близких. Картина того, что диверсанты тайно проникнут в их деревню, как бычков перережут мужчин, пользуясь внезапностью, и незнамо что сделают с остальными жителями… Картина пугала и заставляла действовать решительно. Когда подстрелили Петро, у Васи разделились цели. Он не мог бросить умирающего друга, но и не мог не выполнить отданный себе приказ. Поэтому, он разделил эти задачи, сам остался с умирающим другом, а вестником отправил брата. Он обещал быть с ним, он и будет, но чуть позже. Сейчас нужно побыть последние минуты рядом со своим близким товарищем.

— Петро, — Тихо позвал Вася, наклонившись к уху друга. — Тот морося синими губами отозвался, — Вася… Больно, Вася….

Вася вытер пот, который плотными каплями выступил на лбу умирающего. Он догадывался, что с таким огнестрельным ранением, без лекарств в лесу шансов у Петро практически нет. Дело идет на минуты. Тащить в деревню бесполезно. Еще добрых 2—3 километра, а вокруг уже шныряют немцы.

— Петро, ты держись. Прости меня, я не могу тебе помочь. Петро, у меня никогда не было такого друга, как ты. Как же я без тебя? Петро…

Тихо было в лесу. Лишь легкий ветерок игриво витал по округе, распространяя вокруг запах зацветающих трав. Даже птицы, обычно весело щебетавшие в лесных просторах, молчаливо замерли на своих местах. Казалось, что время остановилось, а бескрайнее голубое небо раскрылось, готовясь принимать в свои покои очередную безгрешную душу.

Кровь уже остановилась, но все вокруг было алое от нее. Трава, руки Васьки, тело раненого. Петро вдруг неожиданно поверхностно вздохнул, закатил глаза и, вытянувшись, обмяк. Друг бережно закрыл ему глаза и тихо-тихо заплакал, глядя на своего верного товарища, который навсегда остался семнадцатилетним юношей.

Глава 5. «Трудный выбор»

Лёнька бежал изо всех сил. День уже был в зените, солнце припекало все сильнее, и казалось, что даже воздух обжигает. Пот катился по лбу, смешиваясь с пылью, будто напоминая, что отдыхать нельзя. На небе не было ни единого облачка, а шум взрывов и выстрелов давно затих. Казалось, что война исчезла, растворилась в тишине леса, и всё это было не более чем страшным сном. Лёнька на секунду закрыл глаза, будто желая окончательно убедить себя в том, что все это неправда. Что нет ни немцев, ни войны, и брат с Петро живы, а он просто бежит домой к обеду, боясь получить нагоняй от родителей за опоздание.

Но стоило ему замедлить шаг, как перед глазами вновь вспыхнуло воспоминание: Васин крик, его лицо, испачканное в крови, и Петро — неподвижный, с глазами, в которых угасал свет. Лёнька резко вдохнул, будто бы этот образ ударил его в живот. Это не сон. Это реальность. И она намного страшнее любого кошмара, который мог бы привидеться.

Лёнька ускорился, чувствуя, как ноги подгибаются от усталости, но он не мог остановиться. Где-то впереди, за парой полянок, должна была быть деревня. Дом. Родные. Спасение. Но с каждым шагом в сердце закрадывалось всё больше тревоги. Что-то было не так. Невидимое семечко беспокойства проросло в душе Леньки и разрасталось, заполняя его страхом. И вот, наконец, он понял, что это. Запах. Сначала слабый, почти неуловимый, но с каждым шагом становящийся всё сильнее. Дым. Гарь. Со стороны деревни.

Мальчик споткнулся и упал, больно ударив колени о корягу. Он закусил губу, чтобы не закричать, и поднял глаза к небу. По голубому, безупречно чистому полотну тянулась серая полоса дыма.

— Деревня горит, — прошептал Лёнька, и голос его дрогнул. — Неужели немцы всё же дошли быстрее нас…