Бесплатный фрагмент - Разговор по душам…

Разговор по душам…

Старость ко мне как-то в гости зашла,

Пили с ней чай и болтали.

Тут она встала и к полкам пошла

Где мои книги стояли.

Выбрала толстый, потёртый альбом

И примостившись открыла.

От фотографий вдруг стало тепло,

Боль как-то враз отпустила.

Словно вприпрыжку скакали года,

Кассы, билеты, вокзалы.

В дали бескрайние мчат поезда,

Вместе с аккордом гитары.

Я энергична, бодра, молода,

Сколько мне здесь, уж не знаю.

Мимо меня пролетела беда,

Счастье в коляске качаю.

Вот моя дочка, а рядом сынок.

Вот они в школе с букетом.

Вот выпускной и последний звонок,

Это мы в Турции летом.

Жизнь уместилась в мой старый альбом,

За полчаса пролетела.

Вспомнила всех, кто был мил и знаком,

Даже, к кому охладела.

Старость поставила чашку на стол,

Нежно меня приобняла.

Рано с тобой заводить разговор

Тихо на ушко сказала.

Ты не стесняйся своей седины,

Знаю, морщины не красят.

Но, мужики ведь в тебя влюблены,

В самом соку и не» квасят».

Скинь предрассудки, люби и живи,

Что ты тут сопли мотаешь.

Пусть за окошком поют соловьи,

Счастье, как прежде познаешь…

А на прощанье, я вот, что скажу

— Больше меня не увидишь,

Я от тебя навсегда ухожу,

Вдруг ненароком обидишь…

Ну, а когда к тебе смерть постучит,

Ты объясни ей, что рано.

По «разнарядкам пускай пробежит»,

Мол появилась нежданно.

Очередь нужно во всём соблюдать,

Детство и юность промчались.

Старость нельзя мне никак миновать,

В дверь она мне не стучалась.

Ты ей скажи, что сама позову,

Нечего списками хвастать.

Старость дождусь, а пока поживу,

Хватит под окнами шастать.

Гостья тихонько прошла в коридор

Руку мне нежно пожала.

Я наблюдала за ней из-за штор,

Что ж, начинаем сначала?!

Крылья ангела…

Мне часто сон один и тот же снится,

Там ангел брошен на съедение"волкам».

Народ свистит, буянит и глумится,

Кричит: «Атуй его, на клочья, по кускам».

Самозабвенно весь ликует город,

И только желчь в глазах кипит и злость.

Молчит лишь ангел, позабыв про холод,

Под ноги снова кто-то кинул кость.

Он шёл прихрамывая, очень осторожно,

Полз, поднимался, падал вновь без сил…

И каждый шаг ему давался сложно —

Ведь он без крыльев за спиною был…

Лишь миг один, разбиты все надежды,

Нельзя взлететь, подняться к небесам.

И боль о том, что он не станет прежним,

А люди больше не поверят чудесам…

Сгустились тучи, дождь обнял за плечи,

Сквозь слёзы вдруг увидел в этой мгле.

Спустился кто-то и идет на встречу,

Шёл по воде ОН, словно по земле…

Толпа застыла в страшном ожидании,

Кладя лишь крестное знамение в тиши.

Над городом вдруг вспыхнуло сияние…

В забытой Богом и людьми глуши.

И с каплями дождя смешались слезы,

Услышал голос, струйки по щекам:

Прости меня, надеюсь, что не поздно?

Тебя в обиду больше не отдам!

Обнявшись крепко, оба лишь молчали…

Гром тучи рвал, рыдали небеса.

У ангела вновь крылья вырастали,

Так оживала вера в чудеса…

Жестоки люди, злы и бессердечны,

Но можно всё исправить, изменить.

Во имя счастья, жизни бесконечной,

Откройте сердце, чтоб добрее быть!

И нужно нам ВСЁ пережить на свете,

Самим понять, все снова оценить…

Несчастье, боль, измену, горе, сплетни —

ВСЁ это через сердце пропустить…

Голопузое детство моё…

Я приехал к бабушке отдохнуть на лето,

Год, был словно «ангел», на «курорт» за это.

Целый день лягушек ловим с пацанами,

Босиком в трусишках я ношусь с соплями…

В кирзовые утром залезаю боты,

Здесь ни кто не носит чистые колготы.

Заберусь под пихту и свернусь в клубочек

Ох не знает мамка где её сыночек.

Хорошо в деревне — полная свобода,

Огурцы, редиска, прямо с огорода.

Мы с Мухтаром мчимся, кто кого быстрее,

В своей будке вечером он меня согреет.

Сколько дел в деревне, всё не переделать.

Некогда бывает даже пообедать…

Вишню от настойки курам всю рассыпал,

Дедушка от"хохота», чуть в окно не выпал.

Падают шальные, пьяненькие куры,

Исполняют гуси с ними увертюры.

Утки спать свалились, видимо устали,

Снятся паразитам призрачные дали.

Я к Мухтару смылся от греха по дальше,

Меня эта будка выручала раньше.

На длину цепи к ней, подойти боятся,

Два часа пропикает, сам пойду сдаваться.

Как — то странно было, даже не ругали,

С мылом и мочалкой целый час купали.

Яйца все собрал я, кур согнав с насеста,

Как заправский повар замесил их в тесте.

Утром в лес собрался юный непоседа,

Чтоб не страшно было взял ружъё у деда…

Выстрелить успел я, ну всего три раза,

Окружили быстро — выдали зараза!!!

Вновь на речку двинул, удочка, песочек…

Наловил пескариков, может быть пяточек.

А вернувшись, хрюшке приоткрыл калитку,

Манька в огороде носится так прытко…

Штаб мой находился в чердаке сарая,

С верху наблюдаю, хохму предвкушая.

Целый час деревней Маньку выгоняли,

Огурцы, картошку, в землю затоптали.

Как то раз играли мы с сестрой в разведку,

Целый день следили злющую соседку.

На заборе банки палками побили,

Дуньку валерьянкой, еле отпоили.

Вечером друг друга «жарили» крапивой,

Проверяли стойкость, кто же молчаливей.

Ночь в бреду металась бедная сестрёнка,

Не возьмут в разведку — хлипкая девчонка…

Пас коров колхозных на гнедой кобыле,

Это вам не в городе, на автомобиле.

Вечером ругался, как пастух я матом,

Бабушка гонялась по двору с ухватом.

Ждут меня в кладовке новые сандалии…

Лето без царапин, видно заскучали?!

Чтобы мама с папой дома не ругали,

Нужно из каникул вычеркнуть детали…

Счастье…

Ты просто будь со мною рядом

И ранним утром и в ночи.

Согрей своим любимым взглядом,

Нам слов не нужно, помолчим…

Мне в жизни большего не надо,

Одну меня лишь не оставь.

Хочу, чтоб ты всегда был рядом,

Чтоб это был не сон, а явь!

С тобою счастливы мы вместе,

Ушла из дома грусть — печаль.

Мир стал светлей и интересней,

Листаем жизни календарь.

Ты просто будь со мной нежнее

И не скупись на поцелуй.

На белом свете нет роднее,

Меня напрасно не ревнуй!

Я знаю, как тобой любима,

Ты просто чувства не скрывай.

Порой несдержанна, ранима,

Не злись, хоть иногда прощай.

Всё понимаем с полувзгляда,

На миг лишь посмотри в глаза.

Моя любовь к тебе — награда,

Зачем ненужные слова?!

На якорь стали корабли,

Найдя причал, что был неведом.

Поют в саду нам соловьи,

Под голубым и чистым небом.

Всю чашу счастья не испить,

Но к этому стремиться нужно,

Чтобы на веки полюбить

И жить в согласии и дружбе..

Булька…

Юрий Викторович Калугин

Старость пришла, подарила «подарки» —

Кучу рецептов и горы лекарств.

К чаю для цвета немного заварки,

Старый альбом — лишь одно из «богатств»…

Дочь позвонила однажды под вечер,

Без возражений озвучив «вердикт».

Было понятно — «покой обеспечен»,

Больше ему не сидеть взаперти.

— «Пап, мы семьёй улетаем в Анталию,

Бульку решили оставить тебе.

Всё включено там, бассейны под пальмою,

Это не город, а «РАЙ» на земле!»

Ладно, сказал ей со вздохом Василий,

Не отдавать же собаку чужим,

Думаю, что две недели осилю,

Не помешает — живу ведь один.

Ты привези мне её «прибабахи»,

Кроме борща, больше нечем кормить.

Носятся с ними в кино олигархи,

Я ж не могу ей такого купить…

Дочь спозаранку примчалась с «подарком»,

Кто мог собакой такое назвать?!

С первого взгляда её стало жалко,

Эту «игрушку» легко поломать.

Лапы, что спичечки, тоненький хвостик,

Бусинки глаз и от страха дрожит.

Эта заступится, ежели «гости»,

Самая первая прочь убежит.

Дочь разгрузила из сумки пакеты,

Всё объяснив, как поить и кормить,

Миска, пелёнки, одежда, таблетки

И поводок, чтоб гулять выводить.

Десять минут, и собака привыкла,

Словно всю жизнь в его доме жила.

Прыгнув на руки к нему горемыка,

Сжалась в клубочек, чего-то ждала.

Пальцем Василий погладил собачку,

Та моментально закрыла глаза.

Словно котёнок, впадающий в спячку,

Глядя на это, пробила слеза.

Каждое утро гуляли по скверу,

Если устала, носил на руках.

Душу согрела надежда и вера,

Вася менялся у всех на глазах.

Каждый их выход подобен подарку,

Знали собачников на перечёт.

Байки часами, чтоб день не насмарку,

Воспоминания, смешной анекдот.

Вася домой приходил энергичный,

Холил, лелеял родного «зверька».

Стала собака ему симпатична,

Ждал и боялся от дочки звонка.

Словно минута, прошли две недели,

Нужно питомца назад отдавать.

Бусинки глаз обречённо смотрели,

Булька, оскалившись стала рычать.

Всё разрулила, как водится, внучка,

Смело к «игрушке» своей подошла,

Взяв осторожно собаку на ручки,

Нежно в машину её отнесла.

Вася стоял на балконе и плакал,

Плакал он так, схоронивши жену.

Тихо казнил себя — это ж собака,

Мне же спокойнее жить одному…

Вышел на кухню и чайник поставил,

Мысленно ждал, что сейчас прибежит.

Прыгнет на руки и гладить заставит,

Если забудет, слегка заскулит…

Утром раздался звонок телефонный.

Голос у Васи был холодно глух.

Дочь поняла, что отец ещё сонный,

Сдулся от Бульки и видно потух.

— Что я звоню, вдруг продолжила дочка,

Булька лежит, и ни ест, и ни пьёт.

Выла в углу, та была ещё ночка,

С Дашкой по парку гулять не идёт.

— Что ты трезвонишь, чего тебе нужно,

Видишь — живой, что без дела звонить?

Я прогуляюсь, а то слишком душно,

Нечего дома сидеть и курить!

В парк не пошёл, а включил телевизор,

К ночи очнулся — чего я смотрел?

Выпил таблетки, что выдал провизор,

Лёг на диване и долго сопел.

Утром проснулся — вставать не хотелось.

Молча лежал и смотрел в потолок.

Кажется, жизнь рядом с ним завертелась,

Выбита снова земля из под ног.

Тихо замок в коридоре открылся,

Взрыв тишины — оглушительный лай!

Вася с дивана пружиной схватился,

Счастье лилось у него через край…

Булька лизала небритые щёки,

Бусинки глаз, а под ними слеза.

— «Больше не будем с тобой одиноки,

Вместе свела на земле нас судьба!»

Дочь голосила, увидев такое,

Тушь «развезла» у себя на щеках.

— Еду домой и теперь я спокойна,

Наша малышка в надёжных руках.

— Как же Дашулька, как ей без собаки?

— Купим другую, а это — твоя!

Вот и не верь тут в различные знаки,

Я теперь вижу — вы с Булькой семья!

Счастливое утро…

Мы счастье ждём в уныньи и печали,

Идём по лужам, ёжась на ветру.

Десятки лет оставив за плечами,

Обняв подушку, плачем поутру…

Мы чуда ждём, боясь покой нарушить,

Боимся, что не правильно поймут.

Боимся быт стерильный свой разрушить,

А годы дальше, как часы, бегут…

Однажды утром рано, на рассвете,

Привиделось мне, будто, кто стучал.

Не может быть?! Наверно, просто ветер,

Дверь заскрипела, кто-то зашагал…

Пройдя к двери, я просто обалдела,

На кухне счастье накрывало стол…

Варило чай, тарелками звенело,

И вытирало руки о подол…

Метнувшись в коридор, оно вернулось,

На центр стола поставило пирог.

Ко мне с улыбкой нежной обернулось:

Садись за стол, протопчешь весь порог!

Тепло вдруг стало в доме и уютно.

Не уж -то Счастье подарил мне Бог?.

Не к каждому приходят ранним утром

И не приносят к завтраку пирог.

Сидели долго, смахивая крошки,

Я попросила: Ты не уходи!

Всё перемыв, сложило чашки, ложки,

Сказало мне тихонечко: Прости!

Который век всем людям помогаю,

Ну а тебе, чтоб радость обрести…

Лишь одного я в жизни пожелаю —

Живое счастье в дом себе пусти!

Закон бумеранга…

Морозный день, пустая трасса,

МишАнька глянул на часы.

До въезда в город меньше часа,

Дороги в Новый год пусты.

Лежат на «спальнике» подарки

В коробках сыну и жене.

Сверну сперва на Пролетарку,

Хоть это, правда, в стороне.

Олег просил заехать к бате

И срочно деньги передать.

Жил у дороги в третьей хате,

Как можно другу отказать?!

Возле столба с дорожным знаком

Увидел Мишка чью-то тень.

Не брал попутчиков, однако,

Притормозил, хоть было лень.

Через секунду дверь открылась,

Снегурочка — ни дать, ни взять.

Из леса что ли появилась,

Ну, как такую не забрать?!

— Куда идёшь в такое время,

Нельзя одной в такой глуши.

Кругом леса, сплошная темень,

И ни одной живой души.

— Подбросьте к городу поближе,

А там я к маме доберусь.

Сказала девушка чуть слышно.

— Я к мужу больше не вернусь!

Слегка задумался МишАня,

Но что-то ёкнуло в груди.

Мужик девчонку затиранил,

Пусть едет, коль им по пути.

«Снегурка» прыгнула в кабину

И рассказала, что к чему.

Муж думал, что в лесу погибну,

И всё достанется ему.

Решил забрать он дом и дачу,

Из банка деньги со счетов.

Машину ко всему в придачу,

Солидный выдался улов.

Забыл, наверное, ворюга,

Что есть на свете «бумеранг»,

А прокурор — моя подруга,

Имеет там высокий ранг.

Они подъехали к кафешке,

Таксисты ели шаурму.

Девица, попрощавшись в спешке,

В машину села к одному.

МишАня гнал на Пролетарку,

Там должен передать конверт.

Спешил скорей домой с подарком,

Где оливье и винегрет.

Остановившись, начал рыться —

«Барсетка» словно уплыла.

Такого не могло случиться,

Что за напасть, что за дела?!

Он вспомнил ярко-голубые

Своей попутчицы глаза.

Накрылись «тазом» выходные,

Как другу обо всём сказать?

Взяв телефон, набрал Олега,

Ему испортив Новый год.

Друг произнёс — «Меня ты предал,

Какой же был я идиот!

Отец мой плох, лежит в больнице,

Ему я денег накопил,

А ты плетёшь мне про девицу,

Что ж ты МишАня натворил?!»

Дни пролетали, как в тумане,

Что там с Олегом, как отец?

Друг обвинил его в обмане,

Для Мишки это был конец!

Ему сказали, что в больнице

Отняли ногу старику.

Мол, если б сын отвёз в столицу,

Ходил бы батя по селу.

А так промучился неделю

И как-то ночью вдруг затих.

Вчера сердечного отпели,

Весь холмик алый от гвоздик.

МишАня год не знал покоя,

Мотался в рейсы день и ночь.

Для всех друзей он стал изгоем,

Никто не мог ему помочь.

Он отдал долг жене Олега,

А «друг» лишь крикнул в коридор:

Не будет здесь тебе ночлега, —

Словно озвучил приговор.

Работа, дом, опять работа

И долгожданный выходной…

В торговый центр пошли в субботу

Обновки выбрать всей семьёй.

МишАнька замер у колонны,

Увидев синь знакомых глаз.

«Снегурка» била всем поклоны,

Он вспоминал её не раз…

Девица выглядела плохо,

С одной ногой, на костылях.

Бросали мелочь ей со вздохом

И уходили второпях.

Она узнала Михаила

И попыталась ускакать.

Видать, «подружка» не забыла-

Почти что год пришлось искать.

— Не бойся, всё перегорело,

Сказал калеке Михаил.

Не по годам ты постарела,

Бог, видно, наказать решил.

Ты бумеранг в ту ночь пустила,

Хороший умер человек.

Его судьбу ты разделила,

Вот вся разгадка твоих бед.

Пока закон о бумеранге

Ещё никто не отменял.

Бьёт всех он, не смотря на ранги,

И кой-кого уж наказал…

Мы есть друг у друга…

Мы муж и жена, мы супруг и супруга,

Нас узами брака связали навек.

Мой самый родной на земле человек!

Пускай говорят — познаётся в сравненьи,

Я грех не повешу такой на себя.

Бывали и взлёты, бывали паденья,

Мы вспомним о прошлом совсем не скорбя.

На зависть подругам, мы есть друг у друга,

Когда ты не смотришь, любуюсь тобой.

На зло холодам, всем метелям и вьюгам,

В трескучий мороз нас согреет любовь.

Быть рядом с тобой, это женское счастье,

Спасибо, что вместе мы, здесь и сейчас.

Давай позабудем о всех разногласьях,

Сдержаться порой не легко мне подчас.

Зато не злопамятна в жизни ни сколько,

Ведь прожили вместе с тобой столько лет…

Бывает порой одиноко и горько,

Когда тебя рядом со мной долго нет.

Всё ярко волшебно у всех по началу,

Но быт разъедает, как ржа все мечты.

Жалея себя, я порой забывала,

Что тоже хотелось тебе теплоты.

Ты истину мне объяснил прописную:

— Не стоит стесняться нахлынувших слёз.

Что любишь меня, вот такую родную.

Такую земную ты любишь всерьёз.

Мы есть друг у друга и это так много,

С тобой научились мы снова летать!

Обнявшись шагаем одною дорогой,

На тех, кто завидует нам — наплевать!

Любой ценой…

Июль, жара, на улице за тридцать,

А в храме просто Божья благодать.

У прихожанки влажные ресницы,

Поклоны «била» за кого-то мать.

С воскресным днём поздравил настоятель,

Всем пожелав смиренья и любви.

Сказав, что чаяние услышит их Создатель,

И за ошибки всех готов простить.

Когда несчастье постучится в двери

И в дом войдёт с подругою бедой,

Не возжелайте, как бы не хотели,

Всё изменить для вас «любой ценой».

Мария слушала, платок в руке комкая,

Калейдоскопом пролетела жизнь.

Дитя просила, Бога умоляла,

А ей шептали на ухо — смирись!

Она узнала то, что ждёт ребёнка,

Молила Господа, чтобы родился сын.

— Мне не нужна сопливая девчонка,

Пусть мальчик будет самым дорогим.

Врач на УЗИ сказала — будет дочка!

Как будто вынесла смертельный приговор.

На всех её мечтах поставив точку,

Закончив неуместный разговор…

В родзале женщину спросила акушерка:

— «Ну что, готова девочку рожать?»

Она ответила, что будет сын — Валерка,

Любой ценой! Не стоит возражать…

Родился мальчик всем на удивленье,

Хоть пуповиной трижды был обвит.

Успели вовремя, ещё б одно мгновенье,

И малыша уже не воскресить.

Была Мария счастлива безумно,

Родился сын, теперь всё для него.

Любила чадо просто безрассудно,

И в жизни не жалела ничего.

Валерка вырос злобным и ленивым,

После восьмого в техникум пошёл.

Но был всё также горячо любимым,

Хоть каждый день глотала валидол.

Учился парень откровенно плохо,

Курил с друзьями, начал выпивать.

Ночами «стриг» по паркам местных лохов,

На недозвон поставил в «трубке» мать.

Авторитетом стали уркаганы,

И как итог, хоть маленький, но срок.

Согрели душу местные шалманы,

Так покатился под откос сынок.

В один из дней Валерка вдруг уехал,

Черкнув в записке — «Больше не ищи,

Твоя опека для меня — помеха,

На этажерке забери ключи»…

Она молилась о его здоровье,

Взывала к Господу, чтобы ему помог.

Стояла карточка всегда у изголовья,

А сына вёл какой-то страшный рок.

Скакал на площади, громил и жёг машины,

Бросал булыжники, орал, что было сил.

Забыв, что с ней был связан пуповиной,

Чужих отцов и матерей давил.

Мария видела Валерку на экране,

Но всем твердила, будто бы не он.

Муж умер молча, сидя на диване,

Узнав, что сын записан в батальон.

Из дальних сёл ей говорили люди,

Что мол, в «Азове» видели сынка.

Стреляет пленных, сам их лично «судит»,

Когда ж отсохнет у него рука…

Мария быстро продала квартиру,

Уехала за двести вёрст в райцентр.

Дом — развалюшка, впрочем, не до жиру,

Среди сельчан не будет диких сцен.

Мать очень часто слышала о сыне,

Про «подвиги» его неслась молва.

Ждала, что сердце к отпрыску остынет,

Или дойдут до Господа слова.

Она стояла, прислонившись к стенке,

Беззвучно плакала, не пряча горьких слёз.

Из храма выйдя, села на ступеньки,

Мольбы свои вдруг вспомнила всерьёз.

Всю жизнь молила Господа о сыне,

Чтоб был он послан ей «любой ценой!»

Однажды вздёрнут парня на осине,

А в бедах этих — я всему виной!

Вдруг осознав, что в жизни натворила,

Сорвав платок, направилась к реке.

Сколько невинных жизней загубила

Когда Господь прислушался к мольбе…

Детские слёзы…

Страшная штука детская память,

Годы проходят, а ей сносу нет.

Вот уж по истине жизни секрет.

Кажется вырос, забыты обиды,

В полном порядке и счастлив вполне.

Есть перспективы, какие то виды,

Кто то напомнит, что прожил в дерьме.

Сказку расскажут про славное детство,

Вспомнив конечно, где был ты не прав.

Что то хорошее — это наследство,

Всё, что плохое — безудержный нрав.

Можешь кружиться, всё делать, как надо,

Из кожи лезть, чтобы сделать добро.

Штамп уж поставлен, другого не надо,

Рядом с добром всегда следует зло…

Это клише невозможно исправить,

Чуть, что не так, сразу мордою в грязь.

Проще унизить, на место поставить,

Чтоб не забыл, где холоп, а где князь.

Только взрослея мы вдруг понимаем,

Нет никого на земле без греха.

Очень боятся, что скоро узнаем,

Вывалив прошлого все «потроха».

Всех поучают «искатели правды»,

Словно прожили всю жизнь на «коне».

Старый душок обработав лавандой,

Видят соринку забыв — о бревне!!!

Чтобы кого то корить за проступки,

Вспомни, что было, в себе разберись!

Если Господь тебе шёл на уступки —

Не допекай ЕГО, просто молись!

Травница…

Семь лет, как бабка схоронила мужа,

Невыносимый был, скажу я вам, старик.

Цеплялся ко всему, ну просто ужас.

Чуть, что не так, переходил на крик.

Анисья продала свою скотину,

В округе травы стала собирать.

Лечила всё — ангину, скарлатину,

Врач за сто вёрст, чего за зря страдать.

Сушились рядом мята и душица,

Мелиса, пижма, сбор целебных трав.

Зимой вязала детям рукавицы

И роды принимала, кто рожал.

Платили ей и мёдом и вареньем,

А то и сало с мясом принесут.

На всех хватало времени, терпенья,

В метель бежала, коли позовут.

Однажды в мае вышла на «охоту»

Через овражек к старому пруду.

Сюда ходила, словно на работу,

Вдруг взрывы прогремели, как в войну.

На берегу соседские мальчишки

«Лакали» пиво возле костерка.

Скакали с сигаретой, как мартышки,

Узнала бабка всех издалека.

Увидев «гостью», парни разбежались,

Перемахнув пылающий костёр.

Пустые банки лишь от них остались,

Коробка спичек, вялый помидор.

Костёр Анисья залила водою,

В корзину банки кинула себе.

Вдруг запищало что-то за спиною,

И вот повторно, но уже слабей.

В пруду тонул привязанный котёнок,

А рядом гильзы стреляных петард.

Пытался выплыть, только нет силёнок,

Ему не выбраться без помощи назад.

В воде старушка изловчилась палкой,

Живым достать котёнка из пруда.

Сейчас бы взять, да живодёров скалкой,

Отбить охоту раз и навсегда.

Пол дня с котёнком провозилась бабка,

Отвар, примочки, разная мазня.

Нашлась «утопленнику» шерстяная тряпка,

Уснул лишенец, кончилась возня.

Кормила маленького прямо из пипетки,

А он урчал, почуяв молоко.

Стекали капли прямо на салфетки,

Наевшись, спал на солнце под окном.

Прошла неделя, раны затянулись,

Котёнок в доме бегал, как чумной.

Охотничьи повадки вдруг проснулись,

Порвать пакет пытался с бузиной.

Гроза однажды ночью приключилась,

Раскаты грома, дождь, как из ведра.

Анисья за столом перекрестилась,

ВздохнУла, что не выйдет со двора.

Вернул её в реальность стук в окошко,

Халат накинув, вышла открывать.

— Случилось что? Спросила осторожно,

В грозу такую нужно дома спать.

Гость был в плаще с огромным капюшоном,

Стекала на пол струйками вода.

Хозяйку поприветствовав поклоном,

Сказал — спасибо за спасенье кота.

Бабулька впала на мгновенье в ступор,

Проснулись «тараканы» в голове.

Конец пришёл, орал ей в ухо рупор,

Двор осветила молния в окне…

— Чей будешь ты, я что-то не признала?

Спросила бабка, время оттянув.

— Тебя в деревне раньше не встречала,

Гость улыбнулся, хитро подмигнув.

— Ну, скажем так — смотрящий за котами,

А по земному то — кошачий Бог.

Смотрю за ними я с небес веками

И удивляюсь, как ваш мир жесток.

Котейка этот послан был Алёше,

Чтоб уберёг он всю его семью,

Чтоб на земле они пожили дольше,

Вот только он им подложил «свинью».

На Новый год, когда утихнет праздник,

Его семья тихонько угорит.

Всех разбудить был должен кот — проказник,

Теперь обиду он им не простит…

Алёшка выживет, его не будет дома,

Но, с этим грузом нужно дальше жить…

Судьба парнишки, мне увы знакома,

Вам ничего нельзя здесь изменить.

— А если я скажу им, что случится?

Спросила гостя бабка напрямик.

Тогда «психушка» в двери постучится,

В халате грязном заберёт мужик.

Сюда я прибыл вовсе не за этим,

Одно желание исполнить я готов.

Но лишь одно хочу я вам заметить,

Два дня подумайте, пока не нужно слов.

Пустились вскачь, как прежде «тараканы»,

Орали в ухо все наперебой.

А выбрать нужно лишь одно желанье,

Мечты накрыли тёплою волной.

Гость, попрощавшись, вышел за ворота

И растворился просто в никуда.

Всю грязь Анисья вытерла добротно,

Кошачьи вспомнила «смотрящего» глаза.

Дождавшись утра, завернув котёнка,

Пошла бабуля с ним на край села.

Сказать соседке про её заслонку,

Чтоб в Новый год следила, не пила.

Сидела Манька за столом на кухне,

Оксанка — дочка с куклой в уголке.

Алёшка с братьями перепугались вусмерть,

Узнав котёнка в бабкиной руке.

— Ну что, поганцы, жить вам надоело,

Зачем устроили над крохой самосуд?

А если б я в тот миг не подоспела,

Утоп несчастный в несколько секунд.

Кроме Алёшки, все вы угорите,

А он сопьётся и помрёт в кустах.

У Господа прощения просите,

В глазах у всех был неподдельный страх.

Да Бог с тобой, вдруг зашептала Манька,

У нашей печки тяга, хоть куда.

Вожу детей за ручку, словно нянька,

Какая может в доме быть беда?!

Анисья вышла, словно королева,

И десять глаз глядели ей во след.

Был жуткий страх и никакого гнева,

Сынок накликал выше крыши бед…

Примчалась Манька через дом к соседке

И всё подробно рассказала той,

Поставила, мол, травница всем «метки»,

Как быть ей с уготованной судьбой?

Вздохнув, Варюха тихо ей сказала