Бесплатный фрагмент - Расстройство личности

Глава 1

Сегодня у меня закончились нейролептики. Решил, что больше не буду продолжать лечение, ведь чувствую себя хорошо. Только тогда, я не знал, чем это все обернется. Ну, а пока познакомимся. Я — Хектор, студент журфака, Типичное начало любого сериала, не правда ли? Мне остался еще один год учиться, и я наконец-то уйду отсюда. Моя мама решила меня сюда отправить. Сама она пишет романы, отчислилась на 3 курсе и решила, чтобы я закончил ее давно начатое.

Терпеть не могу это место, начиная от преподавателей и своих сокурсников. Кроме одной девушки. В нее я влюблен по уши. Она идеальная. У нее шикарные длинные волосы как солнце. Светлая кожа, милые ямочки, когда улыбается. Ее зовут Энна. Ей так подходит это имя. Но у нее есть проблема. Это ее парень Алек. Как такая умная, красивая девушка могла выбрать какого-то байкера, бродягу, самого шумного, вечно срывающего пары парня. Я могу еще много про него плохого говорить, но вы потом и сами поймете, насколько он ужасен и как хорошо, если бы он исчез. Убивать я его не собираюсь, но как сделать так, чтобы они расстались?

Я ей уделял какое-то время внима��ие, но она меня будто не видит и постоянно отвергает. Но обещаю, что она все равно будет моей. К тому же мой друг Рой всегда готов мне помочь. У него как раз ситуация такая же. Девушкам он очень нравится или нравится, как он играет на гитаре или его татуировки, я еще не понял. Но нравится ему девушка из потока. Думаю, у него быстро получится завладеть ее внимание. А мне придется постараться.

Глава 2

Сквозь сон я слышу шаги, очень похожи на мамины. Я что проспал? Беру телефон и в этот момент заходит мама в мою комнату.

— Ты опять проспал? Сколько это может продолжаться? Я прошу у тебя только одного — посещать все пары. Это сложно делать? — Возмущенно говорила она, сложа руки на поясе.

На телефоне было 7:50, первую пару я уже проспал и не вижу смысла идти, но для мамы сделаю вид, что пойду.

— Ты можешь что-то ответить? Ты когда это исправлять будешь? — Продолжала возмущаться, ожидая от меня какой-то положительный ответ.

— Прости мам, но мне уже не пятнадцать, чтобы пытаться что-то исправить.

— Ты как смеешь такое говорить. Я тебя устроила в прекрасный университет. Еще один пропуск и тебя отчислят! — Она начинает повышать тон, думая, что это поможет.

— А тебя как отчислили? Тоже много пропускала? — На самом деле я не хочу, чтобы меня отчислили, потому что я больше не смогу увидеть Энну. Я прихожу на учебу только ради нее.

— Что ты себе вообще позволяешь! Это ты мне говоришь после всего, что тебе сделала? — Честно, мне казалось, что она вот-вот заплачет, но не мог этого сказать.

— Мам, давай ты займешься своей жизнью, а я — своей, — с одной стороны мама мне помогала не потерять Энну, а с другой убивала мое отношение к ней.

Мама в ответ ничего не ответила, а только посмотрела на меня сквозь слезы, будто чувствуя свою вину, что растила меня, а в ответ ничего не получает. И ушла в свою комнату. Мне очень жаль, что она находится в такой ситуации. Ну, а с другой стороны, отец от нее ушел к другой, потому что она много проводила времени за написанием книг, а теперь внимание никто не уделяет и срывается на мне, требуя от меня это внимание. Но, к сожалению, я ей не могу ничего дать, хоть и хочу.

Я быстро оделся, схватил рюкзак и убежал на пару. Ставлю все, что на пару меня не пустят, но, если пустят, то подойду к Энне. Только я не придумал, что сказать. Может: «Энна привет, у тебя очень красивые волосы, может бросишь Алека и будешь со мной?». О нет, не так, звучит ужасно! Или может попробовать так: «Энна, ты очень красивая, давай встречаться!». Это еще хуже! Я вовсе не умею знакомиться. Я не знаю, что и сказать ей, а хочу быть с ней. Ей не нравятся такие слабые, ей нравятся такие, как Алек, сильный и смелый. На фоне него я выгляжу очень жалко.

Уже 8:25, меня точно не пустят. Но я попробую, попробую опозориться перед всей группой. Подбегая уже к двери аудитории меня окликает голос сзади.

— Подожди меня, пожалуйста, — это была Энна, я не могу поверить в то, что она со мной первая заговорила.

— Ты что… ты, ты тоже опаздываешь? — О да, я выгляжу жалко заикаясь.

— Преподаватель очень строгий и я очень боюсь заходить одна, — она смотрела на меня своими голубыми глазами как небо, выглядела очень беззащитно, мне хотелось ее обнять и прижать к груди. Ее явно Алек обижает, а я буду ее защищать.

— Да, я тоже боюсь немного, но думаю вдвоем будет не так страшно, — ответил с небольшой ухмылкой. Ну да, выгляжу, конечно, отважно и защитить смогу. После этих слов мне хотелось провалиться под землю. Я выгляжу ужасно в ее глазах.

— Я открыл дверь аудитории и за мной зашла Энна. Я знал, что преподаватель будет возмущен опозданию и был готов уже ко всему.

— Хектор, я не удивлен вашему опозданию, как и желанию учиться! Но Энна, как вы могли опоздать?! Даже не надейтесь на высокий балл в этом триместре. Вы меня поняли?

Я посмотрел на Энну и она выглядела так будто сейчас заплачет. Сегодня утро слез.

— Извините, это из-за меня она опоздала, — вот здесь я сам от себя не ожидал.

— Это еще почему? Вы и так не претендуете на высокий балл и еще пытаетесь защитить Энну?

— Да, она не виновата и из-за меня не должна страдать. Я просто споткнулся перед входом в университет и потерял кольцо своего дорого мне деда, оно для меня очень ценно. А она проходила мимо и откликнулась мне помочь, — я знаю, что его слабое место это все, что связано с семьей. У него двенадцатилетняя дочь упала с пятого этажа и стала инвалидом. Его жена умерла 3 года назад от инсульта. Воспитывался сам он бабушкой и дедушкой. Я знаю, что он очень любит свою семью. И это должно было сработать.

Он снял очки и протер глаза.

— Так, чтобы это было в последний раз, вы меня поняли? А вместо вашего опоздания с вас совместный проект, после пары пойдете ко мне, — надел обратно очки и продолжил вести пару, так будто и ничего не было.

Я сел на свободное место. А Энна села к своей подруге, она даже не посмотрела в мою сторону. А мне хотелось, чтобы хоть взглядом меня отблагодарила.

После пары мы с Энной взяли задание. А я не мог поверить, что буду выполнять его вместе с ней. Это значит, что у меня есть возможность сблизиться. Надо Рою это рассказать и прямо сейчас!

— Хектор, подожди, — окликнула меня Энна, — я хотела сказать тебе спасибо, что отмазал меня. Приходи сегодня ко мне, начнем делать проект, не хочу оставлять на потом. Ладно?

— Да, конечно, Энна, — радостно отвечаю ей, — А все же, почему ты опоздала? — Здесь я очень осмелился и чувствую себя прекрасно. Я просто окрылен этой возможностью.

— Я оставалась ночью у Алека и я думаю ты сам понимаешь, — с какой-то гордостью и усмешкой мне это говорит. И я вновь почувствовал себя жалким. У нее с Алеком все хорошо и мне точно ничего не светит, а я построил ожидания. Она развернулась и ушла и больше ничего не сказала, и я не смог что-то ответить.

Я пошел дальше по коридору, но уже не в таком приподнятом настроение. Мне все равно срочно нужен Рой.

— Хектор, что с тобой? Выглядишь ужасно. — Немного скривил лицо.

— Я опоздал на пару.

— И это проблема? — С непониманием спрашивает меня, будто это трагедия.

— Энна тоже опоздала и я вступился за нее, сказал, что это из-за меня она опоздала, но это не так. Нам препод дал выполнить совместный проект. И сегодня я иду к ней домой, — и все равно на моем лице не проскользнула улыбка.

— Так радоваться нужно, ты что такой хмурый? Ты разве не этого хотел?

— А она опоздала из-за того, что осталась у Алека. Я вновь чувствую себя ужасно.

— Ну осталась она у него и что? Сегодня с ним.

— А завтра со мной, да? — Возмущенно говорю, показывая, что его поддержка не помогает.

— А может и с тобой. Ты откуда можешь знать?

— Ты не понимаешь, в ее глазах я выгляжу очень жалко.

— А как по мне очень классно. Твои милые кудряшки, красивый, высокий рост.

— Ага, да и еще что скажешь моему характеру? Я слабак, я не смог заговорить с ней, если бы не этот случай и то, она первая со мной заговорила!

— Когда начнешь любить и уважать себя, тогда она обратит на тебя внимание.

— Спасибо, очень помог. Мне пора на пары, — я только развернулся и ушел. Чувствую себя ужасно, я подавлен, я не могу собраться и перестать сравнивать себя с Алеком. Каждый раз, когда речь заходит о нем, когда вижу их вместе, понимаю, что мне ничего не светит. Я не могу построить отношения, так и из-за этого еще дружбу разрушаю.

Весь день я себя мучаю. А ведь я в этом виноват. Я спросил, почему она опоздала. И лучше бы и не делал. Стало только хуже. В такие моменты мой психотерапевт учил отслеживать свои эмоции и глубоко дышать. Так, ну попробую. Я делаю один глубокий вдох и выдох. Мое дыхание немного прерывистое. Внутри у меня все будто дрожит. Я делаю второй глубокий вдох и дергаюсь из-за звонка. Я не хочу вставать, я не хочу идти к Энне домой, я не хочу вообще домой идти.

— А, Хектор, вроде правильно? Подожди меня возле входа, я скоро подойду, — сказала Энна с милой улыбкой. И быстро вышла из аудитории.

Она что, не помнит, как меня зовут? Мне ничего не оставалось как слушать ее. Мне этот проект не нужен, отметки не нужны, но я делаю ради нее. И жду ее, потому что она так сказала. Я пытаюсь собраться, чтобы не вести себя как полный дурак, чтобы в этот раз не опозориться перед ней. Она выходит из здания вместе с Алеком и зовет меня. И вот, опять он.

— Алек нас отвезет. Или у тебя есть своя машина? — Я чувствую в голосе, что она издевается надо мной. Это сказано с такой усмешкой. Зачем она так себя ведет?

— Нет, нет у меня машины, — говорю и опуская взгляд вниз.

— Вот и отлично, садись! — она продолжает держать улыбку.

А что отличного? Что я не смог купить машину к своим двадцати двум годам? А он старше меня на год и смог? Что я ходил все время к психотерапевту, а он зарабатывал? Не вижу ничего отличного!

Но мне не оставалось ничего, как сесть в эту гребаную машину! Я очень надеюсь, что он не будет сидеть еще рядом, когда мы будем делать этот проект. Тогда это будет ужасно, я не смогу вообще собраться. Они всю дорогу не разговаривали, ехали молча. Это была долгая безмолвная, я бы еще добавил напряженная тишина. Я чувствовал, что это из-за меня. Я чувствовал себя лишним. Я чувствую себя пустым. Подъезжаем к дому Энн. Выхожу из машины. Краем глаза вижу, как он целует ее.

— Как освободишься, набери меня, — обнимает ее и зовет меня.

— Слушай, я не знаю как тебя зовут…

— Хектор я.

— Мне все равно, но, если что-то сделаешь с ней, раскатаю по земле этой машиной. Понял? — Это был наезд, жесткий, грубый и полностью описывающего его как ужасного человека без капли сочувствия. Я понял, что он ее точно может защитить. Я бы так не смог сказать. как он. — Ну и что молчишь?

— Я понял, — это единственное, что я мог сказать и последовал за Энной.

Его не будет несколько часов пока я буду с ней и могу выдохнуть. Я не знаю, о чем мы будем еще говорить, кроме проекта. В то время как мы ехали не смог что-то придумать. Меня очень сильно давила тишина. Она будто сдавливала мне виски, чувствовал сильное напряжение в теле, мне было стыдно и горело в груди. Но когда я сказал последние два слова Алеку, я понял, что буду максимально осторожен с Энной. Максимально осторожно.

Мы зашли с ней в дом. У нее было очень уютно и светло. Живет она с родителями, но они еще на работе. В доме вкусно пахло свежими яблоками. Как в детстве в саду у бабушки. Солнечный свет обволакивает каждую яблоню, на улице тишина, где-то неподалеку слышно как поют птицы. На душе спокойно, ведь сегодня и завтра никуда не нужно. Да и через месяц. Тебя здесь вкусно кормят. Ты с друзьями на велосипедах едешь по красивой аллее. Здесь ты живешь, дышишь и…

— Ты сейчас со мной? Все хорошо? — Немного напугано выглядела Энна. Сколько времени прошло после того, как я погрузился в воспоминания.

— Да, все отлично. прости, а что ты спросила? — Я растерялся, но выкрутился как мог.

— Ты что-то будешь? Или приступим к проекту?

— А твои родители скоро будут? — Зачем я это спросил? Я сам не знаю.

— Нет. А какое они имеют дело к нашему проекту?

— Извини, я немного растерялся, — и снова я выгляжу ужасно.

Она лишь ухмыльнулась и жестом показала идти за ней. Мы вошли в ее комнату. Она была очень просторной, светлой. Большая двуспальная кровать стояла посередине комнаты. Большой стол возле окна. Окно было большим и панорамным. Через него видно улицу и то, где высадил нас Алик и угрожал мне. Я так считаю, что его слова были угрозой. На маленьком косметическом столике стояли пару их совместных фотографий. На них прекрасно вышла Энна. Она такая счастливая, у нее красивая улыбка и яркие глаза. Но Алек выглядит плохо, очень плохо, что мне не хватает слов описать его. Он даже не улыбается на фотографиях. Он не счастлив на них. Рядом стоял букет цветов. Очень плохо и без вкуса собраны цветы. У него и в цветах плохой вкус.

— Ты на цветы так засмотрелся? — Спросила Энна.

— А, да, немного, — ответил с ухмылкой. И не только на цветы.

— У него плохой вкус в цветах, мне не нравятся букеты, которые он мне дарит. Но сказать ему об этом не могу. Ладно, садись и давай приступим уже.

Я был в небольшом шоке от сказанных слов. Ей не нравятся цветы, которые он дарит, а она не может ему об этом сказать? Что-то не все так чисто в их отношениях. У них точно не такие отношения, которые показывают.

— Хочешь я подарю тебе цветы? — Зачем я это спросил, ну зачем? Как я подарю ей цветы, если обещал Алеку, что не буду трогать ее. Если он узнает от кого цветы, то он убьёт меня.

— Что прости? Ты хочешь подарить мне цветы? Я думаю, это плохая идея.

— Я попытался, просто понимаешь. «Ты мне давно нравишься. Мне кажется, что тебе плохо в отношениях с Аликом. Я хочу, чтобы ты не только на фотографиях была счастливая. А всегда», — этого я, конечно, не сказал, потому что не смог.

— Потому что я тебе нравлюсь, — опять усмешка, будто издевается надо мной. — Успокойся, я знаю, что тебе нравлюсь. Ты думаешь, что я не замечала, как ты на меня смотришь, — медленно подходит ко мне, от чего становится напряженно, — Ты мне не нравишься. Просто ты не мой типаж и все. Не бери на себя много.

Я не знаю, что ей ответить. Мне очень стыдно. Мне хочется провалиться сквозь землю. Мне хочется убежать, разбиться об стенку, исчезнуть. Мой мир разрушился. Я ей не нравлюсь. У меня теперь нет ни единого шанса. Теперь, что мне делать. Я ходил на пары ради неё. А значит можно прямо сейчас идти отчисляться. Я не могу поверить в ее слова. Они звучали не искренне. Она точно врет. Я не верю ей.

— Просто понимаешь, мне кажется, что ты не счастлива с ним, — я должен был это сказать.

— Тебе кажется, вот и все, — только сейчас эти слова были сказаны раздражительно. Может я задел ее этими словами. Может это так и есть. Но она боится это признавать. Я чувствую, что мне нужно ей помочь. — Чем раньше ты сядешь, тем быстрее мы закончим.

Мне не оставалось ничего, как сесть рядом с ней и делать этот чертов проект. Теперь из-за него у меня все разрушилось. Все планы. Все мечты. Я чувствовал какое напряжение у нас появилось во время разговора. Я все испортил.

В 19:45 мы закончили. Я даже немного вздохнул. Но чувствовал себя ужасно.

— Ты знаешь, где выход. Можно я не буду тебя провожать, — как же холодно и больно это звучит.

И звучит так, будто она мною сейчас просто воспользовалась. Чувствую себя собакой, которую выбросили на улицу и даже не посмотрели в глаза, когда закрывали дверь.

— Да, конечно, — ответил я, а она уже набирала Алеку.

Я не слышал о чем они говорили. Я вновь почувствовал запах свежих яблок. Только я вспомнил другой яблочный сад. Мы с друзьями решили собрать яблок у одного мужчины. Его не должно было быть дома. А яблоки у него всегда были большие и сладкие. Мы с друзьями перелезли через большой забор. Это была наша мини специальная операция. И мы такие счастливые были, когда оказались в том саду. Начали бегать по рядам, а потом крик. Прибегаем. Кровь. Слёзы. Страх. Капкан. Нога нашего друга оказалась в капкане. Мы маленькие и нам страшно. Сейчас все узнают, что мы пробрались в этот сад. Что с нами будет, когда узнает хозяин? Это его сад. А мы хотели своровать у него яблок. Что делать сейчас? Мы с друзьями схватились за капкан и начали раздвигать в разные стороны. У меня трясутся руки. Бешено колит сердце. Из глаз выступают слезы. Меня внутри трясёт. Мне стыдно, что мы без спроса сюда вошли. Мне страшно. Меня тошнит. Много крови, выступают его кости. Он почти в полуобморочном состоянии. Не известно даже жив он сейчас или мёртв. А как нам обратно? Некоторые ребята начинают кричать на помощь. Я уже практически ничего не вижу, или глаза мокрые от слез. Только чувствую запах яблок.

Я старался никогда не вспоминать это. Я делал все возможное. Но она, она заставила вспомнить эту историю. Я бежал домой. На глаза поступали слёзы. Они скатывались быстрее, чем я бежал. Мне холодно, мне жарко. Внутри меня все трясёт. Я быстро забегаю в дом и прямо в ванную. Ищу только то, что спрятал и пообещал, что больше никогда его не достану. Но сегодня оно мне нужно. Сегодня был ужасный день. Лучше бы меня Алек раскатал по земле своей машиной. Лучше мне исчезнуть. Я не могу прожить этот день. Мне нужно мое лезвие. Вот оно, то что спасёт меня сегодня и даст забыть этот день от самого начала и до конца. Я крепко сжимаю лезвие в руках. Мне не больно, мне не больно. Первые капли крови падают в раковину. Ещё и ещё. Мне уже не страшно. Я уже ничего не чувствую. Меня успокаивает мысль, что забуду этот день. Начиная с самого утра. С мамы. Мама!

— Мама! Мама! — Кричу во весь голос.

Опять страх. Теперь боль. Что я делаю? Как же мама? Как я брошу сейчас свою маму? Она придёт и увидит здесь своего единственного сына в крови? Отец даже об этом не узнает. Ей будет больно. Она останется одна. Все мужчины покинули ее. Я не могу оставить маму! Она вбегает в ванную и видит испуганного меня. В руках лезвие и все в крови. С руки капает кровь на кафель. Раковина в крови. Мое лицо в слезах. Я плохо вижу ее. Но она наверно плачет сейчас. Она хватает полотенце и разжимает мою руку. Две ровные линии. Две линии, которые никогда не сойдутся. Это я и Энна. Мы никогда не сойдёмся. Мама обмотала мою ладонь в полотенце. Она хотела остановить кровь, а я хотел не жить.

***

Рой спросит, что с моей рукой. Мне стыдно ему сказать об этом. Потому что то, что я сделал большую глупость. Мой поступок был импульсивным.

— Ты представляешь! Мне Моника вчера сказала, что я ей давно нравлюсь! Я так счастлив! Ты не представляешь, — он и вправду счастлив. Он светится и на лице не сползает улыбка.

Хоть у кого-то прошёл отлично вчерашний день. Когда счастлив он, мне спокойно становится. Он заслуживает, чтобы его любили. У него нет семьи, нет братьев и сестёр. Но он мне как младший брат. Я его очень люблю. Я всегда стараюсь его защищать. И он сейчас такой счастливый, все говорит о Монике.

— Так все, я убегаю на пары. После пар не встретимся. Буду с Моникой. Ну ты понимаешь, — что я должен понять? Я всегда что-то должен понять, но я уже не понимаю что.

Он протягивает мне руку, я опускаю голову и смотрю на свои ладони. Правая рука в бинте. Немного розовые пятна. Раны затягиваются. Немного больно сжимать и разжимать ладонь. Я поднимаю голову и смотря на него протягиваю ему свою левую в ответ на его левую.

— Что с рукой? — Вот и прозвучал этот вопрос. Только очень испугано.

— Все в порядке. Я пообещал маме, что сегодня пойду к терапевту, — по крайней мере я постараюсь дойти до него. Но я не хочу, так как придётся вспоминать и озвучивать весь свой вчерашний день снова.

— Может на выходных поедем на море и немного отвлечемся? — Он не умел сострадать и сочувствовать. Но он всегда старался меня поддержать. Его поддержка очень ценна.

— Да, давай, — я и вправду хотел на море, поэтому не собирался отказываться.

Он протянул уже свою правую руку. Мы попрощались, но он не выглядел уже так воодушевленно, как когда рассказывал про Монику.

Я чувствую взгляд на себе. Замечаю, что это Энна. И она смотрит на мою ладонь. Ее взгляд немного насторожен. Я убираю ладонь под парту. Энна тихо ко мне подсаживается и спрашивает.

— Ты где так с рукой? Надеюсь, не у меня дома? — Каждый ее вопрос звучит плохо. Но сейчас она немного будто волнуется, чувствует вину что ли.

— Нет, не у тебя дома. Вчера упал, когда шёл домой и на стекло прилетел рукой. Немного расцарапал, а так все нормально, — не скажу же ей, что это после неё я прибежал домой и схватил лезвие и случилось, что случилось.

— А можно посмотреть?

— Посмотреть на что? На царапины?

— Да, вдруг я смогу помочь.

Ты учишься на журналиста, а не на врача. Как ты мне поможешь?

— Я думаю, это плохая идея.

— Ладно, ты прости, что я вчера так грубо тебе ответила, я чувствую свою вину. Могу я как-то это исправить?

Исправлять уже поздно что-то. Я сделал большую глупость, а сейчас ты извиняешься и хочешь как-то откупиться? Ничего уже не исправить!

— Нет, это я виноват вчера. Так что ты меня прости. Исправлять ничего не нужно, — чтобы скрасить свою речь, в конце добавил небольшую улыбку. В ответ я получил от неё улыбку, и она пересела на своё место.

Что сейчас было? Может я все-таки ей нравлюсь. Может хоть один процент у меня есть.

После пар ко мне вновь подходит Энна.

— Я все же чувствую свою вину и предлагаю провести тебя домой, и чтобы ты не упал опять, — она старается искупить свою вину, выглядит очень милой и такой хрупкой.

— Мне нужно к психотерапевту, так что не получится, — я немного расстроено это сказал.

— Я могу подождать. Без проблем вообще, — показывает свою жертвенность. Но все равно остаётся такой милой.

— А как же Алек?

— Он пока что уехал. Пару дней не будет в городе.

Я не смог отказаться. Считаю, что это шанс что-то исправить. Но как мне говорить психотерапевту о ней, когда в фойе будет сидеть и ждать меня. Чувствую себя полным уродом в этой ситуации. Но я делаю это ради мамы.

По пути к терапевту мы не смогли найти общую тему разговора. Мы неловко молчали и иногда поглядывали друг на друга. Но неловкость ещё ждала меня впереди. Она пожелала мне удачи и осталась ждать. А меня ждали 60 минут сессии. Я плохо верю в терапию, потому что мне легче не становится. Я перестал давно пить таблетки, от них у меня болит голова. Я не чувствую себя человеком, когда принимаю их. Терапия не показывала результатов. Хотя в последний раз, когда я был у него, я перестал резаться. А сейчас приду и покажу свою руку. Вот видите, я опять порезался.

— Не прекращай терапию. Тебе в прошлый раз от неё было легче. А сейчас ты снова вернулся в это состояние, когда в первый раз пришёл.

— В прошлый раз было хуже. А сейчас я просто страдаю от неразделенной любви. Терапия здесь мне не поможет.

— Хектор, я всегда окажу тебе помощь, просто набери меня, когда вновь почувствуешь себя плохо. Я выпишу тебе новый рецепт и нужно обязательно принимать таблетки, — он протягивает мне бланк с рецептом. Я беру и даже не смотрю, что там прячу в свой рюкзак.

Выходя из кабинета, я ощутил себя никем. Моя личность будто стёрта. И как терапия мне ещё поможет?

— Ты как себя чувствуешь? Все в порядке? — Спрашивает Энна.

Я не знаю, что ей ответить. Мне кажется, на моем лице ничего не читается. Оно каменное, а внутри пустое.

— У меня единственное желание, это отправиться домой и как можно быстрее, — ответил я ей. Мне правда этого хотелось.

Всю дорогу она рассказывала о своей семье. О своём детстве. Она выглядела такой красивой, когда мы шли. Она намного ниже меня и все время поднимала голову. Мне хотелось взять ее за руку. Но это было бы очень странно. Да и правая у меня теперь не в самом лучшем состоянии. Но ради неё готов терпеть боль. Она заслуживает большего. Она похожа на цветы жасмина. Такая же нежная и хрупкая. Она заслуживает большего. Я готов подарить ей море, горы и весь мир. Каждый день носить на руках, готовить ей завтрак, провожать ее домой и встречать каждое утро.

Мы с ней уже попрощались, и я рад, что полчаса мы спокойно прошли по улице за приятной беседой. И вот этот момент, когда я окрылен и счастлив. И вот вроде бы все хорошо, ничего больше не тревожит.

***

Шум моря успокаивает, как в детстве мама, прижав тебя к груди укачивает. Также спокойно и тепло. Тогда еще отец был рядом. Еще не ушел к другой женщине, которая старше меня на лет пятнадцать. Он к ней ушел, только потому что она привлекла его своей внешностью. А внутри она пустая. В жизни не реализовалась, живет только за его счет. Каждый день тратит его деньги. А мама сама зарабатывала, она очень умная и пишет очень интересные книги. Они ей приносили большой доход, она реализовывалась, пока отец не ушел и тогда мама погрузилась в себя. Она уже давно ничего нового не писала и скорее больше не напишет. Она говорит, что из-за отца выгорела сильно. У нее депрессия или что-то того, как она говорит. Тоже теперь сидит дома. Ей приносят доход книги, но уже не такой большой как раньше. Мне нравилось, когда она была такая одухотворённая, она тогда жила и радовалась жизни. А сейчас такая Энна, счастливая и радуется жизни.

— Так ты расскажешь, что с рукой? — Спросил Рой.

Он сегодня не выглядит воодушевленно и так радостно. Он думает, что это его состояние наоборот меня будет ранить.

— Я не знаю с чего начать. Попробую вкратце описать, — упуская все незначительные детали, воспоминания о детстве, я попытался ему рассказать тот день. Я не ждал какой-то поддержки и сочувствия от него.

— А терапевт что?

— Прописал новый рецепт и сказал приходить на терапию.

— Тебе же правда терапия помогала тогда, — взволновано ответил Рой.

— На терапии я не чувствовал себя собой.

— А сейчас чувствуешь?

— Нет, — очень тяжело осознавать это.

Я боюсь признаться самому себе, что терапия помогала. Но я не хочу чувствовать себя больным. Не хочу говорить кому-то, что хожу на терапию, пью таблетки. Я хочу быть как все, чувствовать себя собой. Я боюсь, что будет как в детстве. Ребята узнали про мой первый поход к психотерапевту и начали высмеивать, говорить, что мне пора в психушку. Я тогда умереть хотел, лишь бы не слышать их. Они тыкали меня пальцами и кричали «Псих! Псих!». Мне никто не помог тогда, а психотерапевту боялся об это сказать, даже родителям. Тогда я лишился всех своих друзей. Всех, кому помогал. Самых близких мне людей. И остались у меня мама с папой и психотерапевт. До тринадцати лет. После не ушел отец. Я боялся с кем-то заводить дружбу. Они бы узнали, что я прохожу психотерапию и история вновь бы повторилась. Спустя месяц, когда я ждал очередной прием, рядом со мной сел мальчик. Он был худенький и маленький. На нем была немного потертая джинсовая куртка и черные прямые брюки. Волосы совсем не уложены и на плече был небольшой красный рюкзак. Он был один, без родителей. Я тогда спросил, почему он без никого. Он ответил, что у него нет родителей. А с детского дома его спокойно отпускают одного. Он сказал, что не знает, где его родители. Оказался там, когда еще был совсем ребенком. Я тогда первый раз ощутил сочувствие к кому-то. В моей семье отец ушел, и я думал, что самое худшее, что произошло это в моей семье. В других семьях не так, у них все прекрасно. Они вместе готовят завтраки, каждые выходные едут на барбекю, играют в пинг-понг и весело проводят время. Но есть у кого семьи нет даже. Он не знает, что такое мамины объятия. Его никогда не целовали перед сном. Не встречали после школы. Он лишен всей родительской любви. Маленький мальчик Рой видел только школу, психотерапевта и много других детей не знающих, что такое «семья». Мне было очень жаль его и предложил вместе пойти домой после терапии. Он с радостью согласился. Мы никогда не обсуждали о чем, говорили с психотерапевтом. Мы говорили о фильмах, музыке и играх. Он тогда учился играть на гитаре и у него круто получалось. Я старался его поддерживать, быть ему старшим братом. Наша дружба была очень крепкой. Мы почти каждый день виделись и были такими счастливыми. Однажды я не видел его неделю и переживал, что с ним что-то случилось. Он не приходил на терапию и не выходил на улицу. Я попытался как-то узнать в детском доме. Но меня просто выгнали и ничего не объясняли. Спустя еще пару дней он пришел на терапию. Он был тогда сильно подавлен и плакал. И я тогда не смог узнать причины, он попросил просто поддержать его и ничего не спрашивать. Моя поддержка помогала ему. Почему он ходил на психотерапию я до сих пор не знаю. После поступления он забросил и уже два года там не появлялся. Мы никогда не поднимали эту тему, потому что у нас был договор. И я даже не знаю, как он себя сейчас чувствует на самом деле и нужна ли ему помощь. Мне жаль, что мы уже не так часто видимся как раньше. А мне бы этого хотелось. Я думаю, если он встречается с Моникой, то скорее всего он чувствует себя хорошо. Он смог адаптироваться и жить полноценной жизнью.

— Почему ты не ходишь на терапию? — я все-таки решил это спросить.

— Так мне уже давно легче стало и не вижу смысла. Ты забыл про наш договор? — Уверенно ответил Рой.

Не забыл я, конечно. Но, а зачем сейчас что-то скрывать друг от друга.

— Наш договор был, когда мы были детьми. И я подумал, если мы уже давно не дети, то можем поговорить об этом?

— Ну, тогда я продлеваю этот договор, — серьезно отвечает Рой и протягивает мне левую руку.

Я смотрю на его руку и не успеваю ему сказать, он перебивает меня.

— Я никогда не хочу обсуждать то, с чем я пришел на терапию. Прости, — вспоминает про мою правую руку и меняет свою.

Мне ничего не остается как с ним согласиться и протянуть свою руку в знак согласия. Также мы заключали договор, когда были детьми.

Мы какое-то время еще сидели на берегу и разговаривали на общие темы. Солнце начало садиться, и мы ушли по домам. Я рад, что мы вместе провели выходные. Не так семейно может быть, без барбекю и катания на доске. Но зато вместе на берегу моря.

***

Я увидел, что Рой и Энна о чем-то говорят. Но как только я начал приближаться к ним, Энна быстро ушла.

— О чем вы говорили? — Спрашиваю Роя.

— Спрашивала какие цветы ты любишь, — посмеялся он.

— Не смешно! Так, о чем вы говорили, ты можешь сказать? — Я начал злиться и это заметно, как повышаю голос.

— Не могу, я ей пообещал. Но скажу так, скоро ты об этом узнаешь, — его слова были совсем не утвердительными. — Увидимся позже, хорошо?

Я просто кивнул и очень расстроился, что он не говорит мне правду, я не понимаю, что там такого, что они скрывают. Я больше всего боюсь, когда от меня что-то скрывают. А он знает, что мне нравится Энна и при этом с ней о чем-то говорит, а мне не рассказывает. Я боюсь, что из-за девушек наша с ним дружба разрушится.

В конце коридора замечаю Энну с ее подругой. Мне нужно у нее узнать правду, если Рой скрывает. Я подбегаю к Энне и хватаю ее за плечо.

— Можно осторожнее! — Возмущенно говорит Энна и поднимает глаза на меня. — Хектор, что ты тут делаешь? Тебе что-то нужно? — С удивлением спрашивает.

На меня косо смотрит ее подруга. Не понимаю как прекрасная и светлая девушка как Энна может дружить с такой стервой. Она любого как собака кость может сгрызть.

— Прости Энна, можно тебя на пару слов?

Энна бросила сначала взгляд на свою подругу и отошла со мной в сторону. Сложила руки перед грудью и продолжает с удивлением смотреть на меня.

— Я увидел, что ты разговаривала сегодня с Роем. Ты можешь сказать, о чем вы говорили?

— А я не могу общаться с кем хочу? К чему этот вопрос?

— Ты не понимаешь. Рой мой друг, лучший друг.

— Так спроси у него, — она собиралась уже уходить, но я останавливаю ее за руку.

— Нет, точнее могу и я спросил, но он мне не сказал, — и снова она меня перебивает.

— Если не сказал, значит так надо. Ведешь себя как ревнивый подросток.

И в этот раз она уже уходит. А ее подруга смотрит на меня предвзято, и я почувствовал себя ужасно. Реально ведь веду себя как подросток. Мне то какое дело, о чем они говорили. Может Рой прав, и я скоро об это узнаю. Какой глупый поступок, теперь она точно будет думать так обо мне.

Придя домой мне хотелось смыть весь сегодняшний день. Он был не таким ужасным может быть, но мне было тошно от своего поступка. Это было очень импульсивно. Я будто не умею строить коммуникацию с людьми. Вода в ванной почти набралась. она была очень горячей, что обжигало каждый сантиметр моего тела. Но мне не было больно. Я не чувствовал физической боли, даже если бы вода была как кипяток. Я опять хотел просто забыться. Это дало мне вспомнить тот день, когда я вновь взял лезвие в руки. Тогда спасла меня мама, а сейчас ее нет и не скоро будет, никто не сможет вытащить меня с ванны. Дышать становится сложно. Внутри меня словно начинается землетрясение. И мне нужно его остановить. Я знаю только один способ. Но я не смогу выдержать это напряжение и ищу лезвие, которое мама запрятала. Дышать становится еще сложнее. Остается только одно.

— Я не могу найти лезвие! — Кричу я в трубку телефона.

— Хектор, прошу послушать меня, — взволнованно или совершенно спокойно говорит психотерапевт.

— Помогите мне! Вы обещали мне помочь, если я вам позвоню. Помогите мне найти это гребенное лезвие! — Продолжаю кричать и мой голос смешивается со слезами. Мне больно, и я не понимаю, что творю.

— Давай ты будешь сейчас слушать меня и повторять за мной. Ничего не отвечай. Сделай глубокий вдох со мной, вот так… и выдох, — я начинаю с ним в один такт дышать. Мне страшно, но я продолжаю слушать его, — Молодец, давай еще раз. Что ты сейчас чувствуешь?

— Мне страшно, — отвечаю я.

— Где ты сейчас находишься?

— На полу в ванной. Плитка такая сырая и мне очень холодно, я будто нахожусь на улице зимой. Сижу под холодной и сырой бетонной плитой. Идет медленно снег. Я один и никого рядом нет. Только пять минут назад слышал, как мама с папой ругались. Папа хотел ее ударить. Я помню до сих пор его звериный взгляд. Еще чуть-чуть и его кулак оказался бы на мамином лице. Мне так страшно стало за маму. Она выглядела испуганно. А я убежал, потому что боялся увидеть кровь. Мамину кровь и злого папу. Он не всегда таким было, но я не знаю, что с ним произошло. А сейчас сижу один и мне очень холодно. Я хочу домой, но не знаю, когда мы вернемся, им еще нужно найти меня.

— Хектор, что ты делал в ванной?

— Я хотел принять ванну. Хотел забыть этот день. Но вода начала душить меня. У мамы до сих пор шрам на шее, когда ее душил отец. Она кричала тогда. А мне страшно было, и я не смог остановить отца. Я не мог спасти маму. И я не могу спасти себя. Я хотел закончить это все.

— Сейчас ты можешь спасти себя. Хектор, ты принимаешь таблетки, которые я тебе прописал?

— Нет, — я честно ответил, потому что я и не мог соврать.

— Пообещай мне, что начнешь. Или нет, давай я сейчас сам привезу тебе таблетки, и мы поговорим. Договорились?

— Да, — мой ответ скорее означал, что я обещаю ему начать новый курс.

***

Прошло две недели. Я начал чувствовать себя лучше. Мысли уйти из жизни ушли. Больше не беспокоит тревога и мои поступки становились обдуманными. Я продолжал ходить на терапию. А самое главное я перестал с Роем ругаться по пустякам и обижаться как подросток. Я начинаю чувствовать себя человеком, только благодаря терапии и таблеткам, но все же. Моя мама очень рада этому. Я просил много раз маму тоже сходить, ей станет легче, и она продолжить писать книги. Но каждый раз я слышу «Хектор, я чувствую себя хорошо, когда тебе легче. А писать книги мне уже не интересно». И каждые выходные до вторника она пропадает у своей подруги и пьет. Да, пару дней ее нет дома, а приходит уже трезвая. Но мне не нравится как она губит свою жизнь за стаканом виски или чего-то покрепче. Ей нехорошо, когда мне легче. Ей уже давно нехорошо. Мне хотелось бы ее спасти от этого состояния, как каждый раз вытаскивала она у меня с рук лезвие или нож. Я не помню, когда в последний раз видел как она улыбается. Она, наверно, забыла как это делать.

После пар я забежал в цветочный магазин. Внутри так пахнет свежестью и сладким ароматом роз. В ряд стояли разные розы, начиная от маленьких и заканчивая большими. И все такие разные, нежные и красивые. Выше стояли другие цветы и букеты. Здесь столько красивых цветов, а Алек выбирал самые плохие и некрасивые. У него хороший вкус только на девушек был и только на Энну. Я попросил собрать нежный букет гортензий. Он получился очень воздушным как облако. И я направился в путь. Я не знал как она на это отреагирует. Будет рада или кинет этот букет мне в лицо. Может ее дома не будет или будет Алек. Тогда он закопает меня с этими цветами. Но сейчас я не буду вяло говорить и если мне нравится Энна, то я буду бороться за нее. И пусть я уйду без руки или ноги, но с Энной. С такой четкой позицией я подошел уже к ее дому. Осталось нажать на звонок. «Ну давай же Хектор», проговорил я про себя.

Вдох и нажимаю на звонок. Ожидания долгое и мучительное. Кто откроет дверь. Энна, Алек или родители ее. Энна. Она открыла дверь и удивленно смотрит на меня.

— Что-то случилось Хектор? — спросила меня.

— Я не знаю какие твои любимые цветы. Поэтому решил попытать удачу и взял эти, — протягиваю ей букет. — Это тебе.

— Они и есть мои любимые, — смущенно отвечает, — что ж, удача оказалась на твоей стороне.

— Я очень рад, что тебе понравилось, может…

— Хектор, подожди, — перебивает меня, — ты же знаешь, что я с Алеком…

Перебиваю ее в ответ, потом что понимаю, что она хочет сказать, но я пришел добиваться ее.

— Да-да, я знаю, что ты с Алеком и все у вас хорошо. Но послушай, я пришел сюда не просто подарить букет. Я хочу быть с тобой. И ты прекрасно знаешь, что ты нравишься мне и очень давно. Я хочу, чтобы ты была счастливее.

— Я и так счастлива, Хектор. Прости, я не могу ответить тебе взаимность, — ответила Энна и закрыла передо мной дверь.

Расстроен ли я? Нет. Я буду дальше пытаться и знаю у меня получится. Это была не последняя попытка.

Рой пригласил меня на выходных в паб вместе с его новой девушкой. Он хочет нас познакомить и вместе провести время. Я немного переживаю о том, как мне себя вести. Рой сказал просто расслабиться и быть собой. Ну что ж, придется этому учиться. Осталось три дня. Я думаю, заранее выбрать, что надеть. Свой гардероб я давно не обновлял, некоторая часть вещей была куплена пару лет назад. Есть пару отцовских футболок и рубашек. Эту синюю рубашку мне подарил отец, и я ее еще ни разу не надел. Я ни разу не был в пабе и не знаю в чем туда ходят. Поэтому остановлюсь на ней. Она на мне сидит свободно, надену ее и без запонок, чтобы не добавлять классики в свой образ. И на ноги свои светло-голубые джинсы, мы вместе с Роем выбирали их мне на распродаже. Это было осенью, два года назад. Мы тогда возвращались с пар, он был только на первом курсе и часто шли домой вместе, заодно я показывал ему этот район. Он здесь редко бывал, а я за год успел много там увидеть. На одной улице ыл винтажный магазин. Мы провели там больше часа, не могли оторваться от различных сувениров и украшений. Они на время погрузили нас в 60-тые года где-то в Манхэттен. Ретро и винтажные украшения и сувениры отлично сохранились в эти года. Помню, был какой-то железный значок, круглой формы и покрыт красной глянцевой краской, а золотым написано: «Аляска 1955 год». Продавец этого магазин уверял, что покрыт из настоящего золота, но даже и настоящее, то явно не стояло 25 центов. А потом мы как раз и нашли эти джинсы. Я долго искал именно такие и нашел в таком месте. Они наверно старше моего возраста, но меня это вообще не смущает. Я люблю вкладывать смысл в вещи, чтобы они имели свою историю и воспоминания, а не просто для коллекции. Когда есть душа в этом, то оно сразу становится ценным. Осталось отутюжить вещи, умыться и лечь спать. И дождаться выходных.

На пары теперь я стараюсь больше не опаздывать. Больше не хочу с кем-то готовить проект или краснеть перед всей группой. Поэтому стараюсь вставать раньше и выходить. Я даже не переживаю, если увижу Энну.

— На сегодня лекция окончена, а я вас Энна и Хектор попрошу задержаться, — обратился к нам преподаватель, — ваш проект оказался очень интересным, и одна редакция вами заинтересовалась и предложила совместную работу. Необходимо будет выполнить еще один небольшой проект. Как вы на это смотрите? — спросил он у нас.

— Я не смогу, очень много задач по другим предметам, — резко ответила Энна.

— Я могу да, но этот проект один не выполню, — я посмотрел на Энну, в надежде, что она согласится.

— Энна, я попрошу, чтобы вас немного сгрузили от ваших дел по другим предметам. Если проект окажется успешным, редакция готова вам заплатить, — отвечает преподаватель и смотрит на неё.

Она лишь глубоко вздохнула и ответила кратко.

— Хорошо, я попробую.

Он дал нам папку с заданием, и мы вышли из аудитории.

— Когда приступим? — Находясь в приподнятом настроении, спрашиваю Энну.

Она выглядит немного раздражено и отвечает довольно-таки грубым голосом.

— Из-за твоих вчерашних цветов мы поругались с Алеком, ты этого хотел? А сейчас опять явишься в мой дом?

Ну, не прям того, что именно этого я хотел. В идеале, если бы они расстались. Но первая ссора — уже хорошо.

— Я просто хотел поднять тебе настроение. Зачем ты так агрессируешь на меня? А то, что твой Алек ревнует тебя к каждому столбу нужно было задуматься об этом давно, — и я также грубо отвечаю ей.

Она немного замялась и была не готова, что я ей так отвечу.

— Ладно, проехали. Жду тебя сегодня в семь вечера у себя, — ответила Энна и быстро убежала.

Я посмотрел ей вслед и был очень горд за себя. Что я в этот раз не мямлил, а смог постоять за себя. И к тому же, в чем я не прав? К примеру, если бы она сказала, что ей подарила цветы подруга или отец или что это мамины цветы. А он все равно ревнует — это мерзко. Я его осуждаю за это. Нет ни капли самоуважения к себе и уверенности.

Идти до дома Энны мне примерно двадцать пять минут. Я быстро надел чёрные джинсы и такого же цвета гольф. Вечером обычно прохладно, поэтому возьму собой теплую большую рубашку. Уложил немного волосы, взял необходимые бумаги и вышел из дома.

Вечерний ветер такой приятный, обдувает мои волосы, и я ощущаю себя героем какого-нибудь фантастического фильма. Я спас весь город, нет — страну! Теперь они спокойно могут жить в своих домах. Улица пустая и я возвращаюсь домой после такой тяжелой миссии. Дома меня ждет моя преданная, любимая жена. И мы спокойно теперь заживем ближайшие десять лет, а там увидим. Может на горы уедем и будем каждый месяц приезжать в разные города. А в конце купим небольшой дом у моря.

Мои размышления прервала машина Алека остановившаяся возле меня. Он жестом указал мне стоять, что я сделал. Выглядел он очень грозно. Понимаю, о чем речь сейчас пойдет и держу себя в руках.

— Куда направился в такой поздний час? — Спрашивает Алек приподняв одну бровь, — не к Энне случайно?

— Могу сказать одно — у тебя хорошая интуиция, Алек, — спокойным тоном отвечаю ему.

— Ты мне язвить собрался, — в его голосе появляется пару нот агрессии, — кто цветы вчера ей подарил?

— Наверно тот, у кого тоже не менее отличная интуиция. Потому что как объяснить, когда он с первого раза угадал ее любимые цветы. Ты, кстати, знал, что ей нравятся гортензии?

— Так значит ты, — кивает головой Алек и замахивается рукой на меня. Его кулак прилетает мне в нос, а от силы его удара я падаю на землю, — она не любит гортензии, ты понял? Она любит то, что я ей подарю. И вообще, ей не нужны эти веники ваши девчачье. В следующий раз себе его подари! — Прокричал мне в лицо.

— Тогда сам у нее спроси, понравился ли ей твой букет. Скорее она скажет — да. Только мне она говорила обратное. И все цветы, которые ты ей дарил — не нравятся. Она говорит, что у тебя плохой вкус! — Стирая кровь с носа, отвечаю Алеку.

— Еще один букет увижу у нее от тебя, то он окажется у тебя на могиле, — бросил последние слова, сел в машину и уехал.

Уже неплохо, просто получил по лицу, но не раскатан по дороге машиной. Теперь, я думаю, вы понимаете, что Алек ужасен. И что Энне с ним плохо. О каком счастье может идти речь, если он ее обижает, возможно и бьет.

Я нажал на звонок в дверь. Минуту никто не открывал, я подумал, что может Алек добрался до нее и не разрешает открыть дверь. Но нет, наконец Энна открыла дверь. На ее лице читается небольшой испуг, увидев мой разбитый нос. Она закрывает рукой свой рот и ничего не говорит, а продолжает смотреть. Эту тишину я решаю прервать.

— Алек знает, что тебе не нравятся цветы от него. И да, он считает, что тебе вообще не нравятся эти «девчачьи веники».

Она лишь делает выдох и теперь вместо шока, на ее лице тревога. Она проходит в дом и я за ней, закрыв дверь.

— Если ты обделался только ударом в нос, то меня ждет еще хуже. Ты понимаешь, что натворил?

— Я понимаю, что происходит все болезненным для нас путем и вовсе я не так хотел. Но конец предполагает положительный.

Она вопросительно посмотрела на меня, ожидая, когда я объясню, что это за положительный конец.

— Ты будешь когда-нибудь честной, я не прошу со мной. А хотя бы, чтобы ты себе признала, что Алек ужасен и нужно уходить с этих отношений, — немного повышая тон, в надежде, что она в этот раз услышит меня.

— Ты думаешь я не пыталась. Тебе перечислить все разы, когда я хотела уйти от него?! И как видишь, я еще с ним. Да, мне плохо в этих отношениях. Да, мы часто стали ругаться, и он поднимал на меня руку. В последнее время я его все больше боюсь. Он изменил мне один раз и тогда я хотела уйти, но он мне не дал. Много раз я хотела уйти, но не могу! Ты этого хотел услышать, — в слезах отвечает Энна.

Именно это я хотел услышать, но не при таких обстоятельствах. Мне ее как-то стало жаль. Она не заслуживает, чтобы с ней так обращались. Я подошел к ней поближе, чтобы обнять, но она рукой показала жест, чтобы я не подходил.

— Энна, может в этот раз получится, если я буду рядом? Он же ничего не сделает с тобой?

— Ты просто не знаешь какой он человек. Он не всегда был таким ужасным и плохим. И я бы с таким не начала встречаться, — ответила Энна и села на кресло, готовясь продолжить историю, — у него большие проблемы с родителями. Он вырос в неблагополучной семье, все детство видел, как родители только пили. Детьми не занимались и оставляли иногда у бабушки. Поэтому с десяти лет он пытался начать зарабатывать, чтобы поднять свою младшую сестренку. Но не успела она пойти в школу, умерла на его руках. Он сказал, что от высокой температуры и винит себя в этом. Родители даже не пришли к ней на могилу. А когда он им это сказал, обвинять его начали, мол не уследил, какой из него старший брат и так далее. А год назад отец умер. Тоже сам хоронил его, так как у матери кроме очередной бутылки денег не было. После его смерти он стал таким агрессивным. До этого он очень бережно ко мне относился. Я хочу ему помочь, но мне также страшно с ним находиться. Я не всегда могу знать, как он поведет себя в той или иной ситуации.

— Как на пороховой бочке живешь.

Энна только опустила глаза в пол и ничего не ответила. По ней было видно, как эта история очень трогает ее. Она очень искренне это говорила. Алек за три года ей стал уже родным человеком. Но она боится взять просто так и уйти.

— Спасать Алека — это то же самое, что себя топить. Я могу помочь тебе уйти с этих отношений, если ты согласна, — я опустился на колени и смотрю в ее глаза, из которых вот-вот пойдут вновь слезы.

— А дальше мне куда?

— Я буду рядом с тобой столько, сколько тебе потребуется. Я не хочу давить на тебя или быть спасателем каким-то. Я искренне хочу помочь тебе. Даже если мы не будем вместе, я буду спокоен, когда ты чувствуешь себя хорошо.

Я замечаю, что начинаю говорить мамиными слова. А действительно ли я буду от этого спокоен? На самом деле — нет. Как и мама.

— Ты очень добрый человек, Хектор. Ты всегда оказываешься рядом, когда мне так плохо, — уже появилась небольшая улыбка на ее лице и взгляд стал таким добрым.

Я беру ее за руки и продолжаю смотреть на нее. Мне не хочется заканчивать эту ноту, на которую мы вышли. Здесь очень искренне и тепло. Я вытираю слезы с ее лица.

— Давай пока закончим и перейдем к работе, — прервала Энна.

В ответ я качнул головой, и мы поднялись в ее комнату. Закончили проект почти в десять ночи. Мы были уже уставшими и хотели что-то поесть и спать. Энна предложила пойти в одно ночное заведение, а я не мог ей в этом отказать. И направились пешком туда, идти минут двадцать, поэтому это не так страшно, а на улице оказалось не так холодно. Заведение оказалось очень тихим и там сидел только один мужчина за дальним столиком. На кухне был один повар. Для такого непопулярного, в ночное время заведения, одного повара достаточно. Мы заказали одну большую пиццу и с удовольствием ее съели.

— В пустой дом не очень хочется возвращаться, можно я у тебя останусь? — спрашивает меня Энна.

По идеи я должен спросить: «а как же Алек?», но он был бы лишним. Ведь и так все понятно.

— У меня может быть дома мама… — Отвечаю я.

— Тогда ладно, — перебивает она меня.

— Ты можешь остаться у меня, я просто предупреждаю.

Она посмотрела на меня и мило улыбнулась. Собрали вещи и пошли ко мне домой.

— У тебя очень уютно, — ответила Энна, когда мы зашли в дом.

— Ты проходи, я расстелю тебе на диване.

Уже почти глубокая ночь, а я не могу уснуть, все думаю о нашем разговоре. Даже после этого мне Алека не сильно жалко. То, что у него было такое сложное детство, пьющие родители и погибла его сестра еще не говорит, что ему нужно быть таким злым и агрессивным. Он тоже может пойти к психологу, ему там помогут. Но он выбрал разрушать себя, свои отношение и все вокруг. Я еще не знаю, как помогу Энне покончить с этими отношениями. Но я обязательно что-то придумаю.

***

Вечер воскресенья, я уже почти подхожу к пабу, где меня ожидают Рой и Моника. Я себя отлично чувствую и готов к новому знакомству. Ребята ожидали меня на улице. Моника оказалась немного ниже Роя, рыжие и кудрявые волосы, немного смуглая. Выглядит достаточно опрятно и красиво.

— Ты почти не опоздал, — говорит Моника слегка приподняв голову.

Правда, не эти первые слова я хотел услышать. Рой протянул свою руку, мы кивком головы поздоровалась.

— Моника, я Хектор…

— Хектор, я знаю как тебя зовут, — перебив меня, отвечает Моника.

Кажется, я немного представляю, что нас ждет ближайшее два часа, точнее меня. Рой походу с этим свыкнулся.

— А это так ужасно, если бы я сильно опоздал? — спрашиваю я у нее.

— Ты представляешь — да! Так выстраивается система наших дружеских взаимоотношений. А опоздания приводят к разрушению. Я могу прийти вовремя, будь добр и ты приди. А получается, что и я плохо выполняю работу, раз мои друзья опаздывают.

Я только выкатил свои глаза, смотрю с удивлением на Роя, а он стоит такой спокойный и даже не реагирует.

— Ну вот сейчас, почему мы стоим, а не находимся еще внутри, — то ли вопрос, то ли претензия была, я еще не понял.

Мы втроем зашли внутрь. Сели за небольшим столиком и заказали выпить.

— Хектор, расскажи о себе, чем ты занимаешься. Мне нужно понимать насколько ты эффективен, — спрашивает Моника.

Эффективен для чего, думаю я про себя.

— Так Моника, я тебя понял, но я не хочу быть как на допросе, отвечу на твой вопрос в процессе разговора.

На мой ответ она только закатила глаза. Выглядела Моника милой, но ведет себя как стерва. Мы уже продолжили разговор втроем, более спокойный, обсуждая эту неделю, новости и прочее. В целом вечер прошел приятно. Моника оказалась не такой стервой. Мы выпили немного пива, много смеялись. Мне нравится, что очередной выходной мы провели вместе. Хоть и начало не обещало ничего хорошего, но, к счастью, ситуация разрешилась.

***

Совершенно не знаю, что ожидать от сегодняшнего дня, потому что прямо сейчас я иду в дом Алека, чтобы серьезно с ним поговорить. Я немного в своей голове набросал план разговора, но понимаю, что все равно пойдет импровизацией это дело. Он меня сейчас явно не ждет. Ну вот, снова я у двери. Дом у него не большой. Энна сказала, что это дом его бабушки. Она уехала и оставила его Алеку. Он смотрит за ним, ну и по совместительству живет в этом доме. К тому же, здесь он жил в детстве. Звонок в дверь и ожидание.

Алек открывает дверь и с удивлением смотрит на меня.

— Ты перепутал дома?

— Именно к тебе я шел. Впустишь, надо поговорить?

Он ничего не ответил и прошел в комнату, чувствую сегодня он будет немногословен. Я зашел за ним и закрыл дверь. Алек подошел к холодильнику и достал оттуда банку пива. Открыл и сел на кресло, широко расставив ноги.

— Удиви меня, — ответил он.

— Тебе нужно расстаться с Энн.

— Не удивил, — отвечает Алек и качает головой, — а что еще мне нужно сделать?

— Если ты бы ее любил, то знал как ей плохо с тобой. Она боится тебя, потому что не знает, что от тебя ожидать. Ты с ней агрессивен. И бить девушек — это очень низко. Она заслуживает большего, а ты только губишь ее. Ей приходить на людях улыбаться с тобой, а дома только плачет.

— Ты выглядишь как подросток, который пришел к папочке и такой «папочка, отпусти меня гулять с девочкой», — кривит лицо Алек, пытаясь инсценировать свои слова.

— Мне Энна рассказала про твою сестру и в целом про твоих родителей. Мне очень жаль, что такое горе произошло у тебя.

— Ага, да и ты стоишь прям на том месте, где она умерла, — я испугался и отпрыгнул от этого места, — дело к ночи, что ты хочешь?

— Я хочу быть с Энной, а для этого нужно вам расстаться.

— Хорошо, мне что пойти разбиться?

— Что? Зачем разбиваться? Почему из крайности в крайности бегаешь ты? К тому же ты ей изменил, а это предательство уже.

— Ну изменил раз, ну два и что, изменять буду, — встает и подходит ко мне, — это не значит предательство, мальчик.

— Если хочешь, я могу дать номер очень хорошего психотерапевта. Он тебе поможет.

— Ты смеешься надо мной, — подходит сзади меня и говорит мне на ухо, — я не псих, как ты.

И вот, снова. Я подхожу к своему лучшему другу, начинаю рассказывать о своем первом походе к психотерапевту. Он резко вскакивает и тычет на меня пальцем. И во весь голос начинает кричать «Псих! Псих!», на его крик прибегают другие дети, которые играли на площадке, смотрят на меня и смеются. Тыча пальцем, кричат это слово. Мне стало страшно. Я не понимал, почему открывшись своему другу чем-то сокровенным — получил насмешки. Так еще и от других незнакомых мне детей? Почему люди настолько злые и считают поход к психологу чем-то сумасшедшим? Я, не выдержав этого давления убежал в лес. Просидел под деревом несколько часов, рыдая взахлеб и постоянно спрашивал себя «почему?». На следующем приеме я рассказал это моему терапевту. Он мне сказал, что лучше не говорить, что я сюда хожу. Так будет безопаснее для моего здоровья. Но было поздно, так как после этого мой друг рассказал всем. В глазах их я выглядел психом.

— Может я и псих, но психи не бьют своих девушек, — отвечаю Алеку.

Покачивая головой, обращается ко мне.

— Чем же тебя зацепила Энна? С нее нечего взять, обычная избалованная девчонка. Ладно, все равно с нее нечего уже тянуть.

Я вопросительно смотрю на него.

— Предки богатые у нее были, машину мне купили. С работой помогали, а потом перестали. Наверно настучала им про меня. А вкладываться за свой счет мне в нее мне не очень хочется.

— Ты просто пользовался ею? Это ужасно!

— Забирай, как куклу на распродаже, — с усмешкой отвечает Алек.

— Ты ужасен!

— Вон дверь — вон выход. Или тебя как телку провести?

Я ничего не ответил и просто вышел. Но теперь я спокоен, что он ее больше не тронет. Она в безопасности и больше не пересечется с ним. А все прошло более, чем успешно.

***

История с Алек подошла к концу, потому что я теперь с Энной. Мы еще не встречаемся, но часто проводим время вместе. Почти каждый день. Я провожаю ее домой. А машину ее отец забрал у Алека. И он давно не появлялся на парах, перестали говорить о нем студенты и неизвестно, что с ним. Жив ли он или уехал куда-то. Но это уже не так важно, он больше нам не мешает и не раздражает своим присутствием. А что по поводу Энны, то она правда стала выглядеть лучше. Она больше улыбается, перестала быть импульсивной в словах и действиях. Мне кажется — это потому, что она рядом со мной. И вот сейчас, ее подруга перестала смотреть на меня косо, стала более мягкая по отношению ко мне. Я помахал ей в ответ, когда она прощалась с Энной.

— Ну что, ты готова?

— К чему готова?

— К новым приключениям.

— А спойлер будет? — Усмехнулась она в ответ.

— Ну, там мы встречаемся, у нас все хорошо, дальше раскрывать карты не буду.

— Хм, встречаемся значит? — удивленно смотрит на меня.

— Ты против быть моей девушкой?

— Нет.

— Значит мы встречаемся, — улыбаясь смотрю на нее, она кажется такой милой, влюбленной девочкой.

— Я согласна, — посмеялась она в ответ.

Это еще не предложение руки и сердца, но я счастлив уже такому этапу.

Глава 3

(Дальнейшие события происходят не от лица Хектора)

18:05 — уже запрещено кушать. Я в последний раз ела только в 4 вечера. Живот бурчал и просил хоть какой-то пищи. Но я разрешала себе воду. За сегодняшний день выпито около двух литров. Обычно где-то уходит четыре — пять. Сегодня меньше. На весах 44 килограмма, осталось сбросить шесть. Я перепробовала многие диеты. Но вес все так плохо уходит. Каждый раз смотрю фотографии своей мамы и восхищаюсь. Ест так много еды и при этом остается в изумительной стройной фигуре. И каждый раз обижаюсь на нее за то, что в детстве меня кормила очень жирной и калорийной едой. К 15 годам набрала около 86 килограмм. После того, когда начали в школе буллить меня за лишний вес, сама села на диеты. Давалось очень сложно, потому что кормить не перестали, а сбросить так сложнее. Поэтому это все переросло в булимию. К 18 годам при первой возможности съехала от родителей. Походы к врачам были и все безуспешные. Была критична к ним, отказывалась от помощи. Просто хотела быть очень худой. Вдохновлялась другими девушками, у которых выпирали кости, где можно пересчитать каждое ребро. Находила в этом красоту и восхищение. На них красиво сидит любая одежда. С ними встречаются парни. А я была одна. У меня небольшой рост, светло-русые волосы и голубые глаза. Телосложение уже выглядело худощавым с выпирающими косточками. Но этого недостаточно. Всегда вызывал гнев разговоры о врачах и спорте. Считала, что спорт делает мое тело мужским и грубым, а я хотела быть хрупкой, маленькой девочкой. Платья с рюшечками, нежные цвета, бантики, много ленточек, корсет, делавший мою талию еще тоньше.

Даже поступив в университет все старались меня покормить, жалели и считали не здоровой. Айлае, девушка любившая быть в центре внимания, было все равно на меня. Ей было важно, чтобы я не перехватывала на себя внимание. А это произойдет не скоро еще. Поэтому в начале обучения я с ней сдружилась. Чем-то были похоже, любили красиво одеваться, небольшого роста. Только у Айлаи были рыжие волосы, зеленые глаза, милое личико. Богатые родители выполняли каждые ее прихоти, поэтому этого она ждала от других. Вела как капризный ребёнок, если кто-то не обращает внимание на неё. Ей нужно было поступать на актёрский, так как все называли ее актрисой драмы. Могла из-за ничего устроить истерику. Для нее был повод, но не для окружающих. То вела себя как стерва. Вот, впрочем, как и сейчас.

Звонок на пару был пять минут назад, преподавателя в аудитории еще не было. Я с Айлаей заходим в кабинет.

— Звонок был давно, а вы опять опаздываете. Я все равно поставлю вам пропуски, — говорит староста группы.

— А наш любимый ботан не может сжалиться и не ставить пропуски двум замечательным девушкам, — отвечает Айлая.

— Ну, во-первых…

— Ну, во-первых, дай очки свои померить, — перебивает и схватывает его очки, — какой кошмар, — смеется она.

— Не смешно! Верни обратно!

— А то, что будет? — передразнивает его.

— Ты самая ужасная и избалованная девчонка! И мерзкая из всех здесь присутствующих.

— А у тебя есть рейтинг мерзких в этой группе? Озвучь, мы послушаем.

Айлаю не задевали его слова. А наоборот, нравилось, что она находится в центре внимания. Ведь все сейчас смотрят на нее. Она чувствует свое превосходство и власть. Мне такая ситуация больше нравится, сейчас на меня никто не смотрит, никто не скажет про вес и кушала ли я сегодня. Если спросят, то придется соврать, потому что утром отказала себе в еде.

В аудиторию вошел преподаватель и их беседу пришлось прервать, а очки вернуть. Но Айлае все равно удавалась подколоть его во время пары.

Вечер, время близится к девяти. Айлая была у меня дома. Мне так комфортнее, потому что можно не думать о еде. Но в последнее время голова была занята одним парнем.

— Ты знаешь его? — Показываю на телефоне фотографию.

— Нет, Линда. Выглядит странно он, — немного нахмуренно отвечает Айлая, — как его зовут?

— Он недавно с девушкой расстался, он такой классный на самом деле, меня только не замечает, — расстроено отвечаю.

Айлая вопросительно смотрит на меня, ожидая услышать ответ на свой вопрос.

— Алек, — передразнивая Айлаю, говорю ей.

— А что делала, что он не замечает тебя?

— Ну, я там, — немного задумавшись продолжаю отвечать, — старалась рядом быть, где и он. Писала ему, но он сухо отвечал. Присутствовала на общих тусовках.

— И что делать собираешься?

— У меня есть одна идея, но тебе пока сказать не могу. Я боюсь, что ты меня отговоришь, а он мне просто безумно нравится.

— Я надеюсь, ты его не украдешь и дома в подвале будешь держать.

Немного усмехнулась с ее ответа, я погрузилась в себя. Понимаю, что говорить не стоит, подумает, что какая-то сумасшедшая. Себя такой не считаю, но прекрасно знаю ее характер. Мне нравится все мистическое и немного запредельное для этого мира. Часто делала разные ритуалы на похудение, но ничего не выходило. У меня есть много книг про мистику и магию, но все их я прячу от лишних вопросов. Никто не знает, чем занимаюсь, а Айлае придется первой об этом узнать.

Этим же вечером, когда Айлая ушла, решила не ждать и приступить к задуманному. Достав все книги, где написаны инструкции к этому ритуалу. Взяв все необходимое, расставив свечи, приступила к действию. Из куска тряпки сделала куклу, внутрь поставила пару волос Алека. Их осторожно украла с его куртки, когда были на совместной вечеринки. Пошла туда ради него. Обвязала куклу красной нитью, уколола палец и каплю крови капнула в область «сердца» куклы. В завершении прочитала специальный заговор, который был написан в книге. Осталось ждать, а перед этим незаметно подложить эту куклу Алеку. Решила это не откладывать, а ночью прийти к его дому и оставить возле почтового ящика. Утром он точно увидит и возьмет куклу в руки. Тогда все начнет действовать. Я обожала его и пошла на такие меры, чтобы приворожить его. Хотела, чтобы он обратил на меня своё внимание. Чтобы только он любил меня. Не были интересны другие. Только его хотела видеть рядом с собой.

На улице поднялся сильный ветер, что создавало сопротивление на пути к его дому. И вместо 30 минут ходьбы, вышли почти 50 минут. Идти было сложно, так еще живот просил еды. Всю дорогу настойчиво умолял. Да так, что иногда вызывало чувство тошноты. От ветра глаза слезятся, от чего плохо видно дорогу. Дорога была очень сложной, но вот и цель прибыла. Стою у его почтового ящика, говорю последние слова. Оставляю куклу и ухожу. Идти легче, но кто-то постоянно меня зовет. Какой-то мужской голос, очень похож на Алека. Но в книге писалось, что нельзя оборачиваться назад. Старалась ускорить шаг. Ветер успокоился, но чувствовалось сильное напряжение. Внутри было неспокойно, живот не просил уже еды, но внутри будто кошки скребут душу. Пыталась себя успокоить, что все правильно сделала и завтра Алек будет у меня. Осталось дождаться завтра и с такими мыслями я уснула.

Утро, звонок в дверь. Я никого не звала, к тому же в такую рань. Если бы это была Айлая, то она бы позвонила. Накинув на себя вещи, открыла дверь, «будь кто будет, если было все равно», подумала про себя.

— Доброе утро, — приветливо говорит.

Я была в шоковом состоянии. Ожидала увидеть кого угодно, но не Алека в такое время.

— Ты что здесь делаешь?

— Слушай, я тут подумал, а что бы нам ближе не познакомится. Я часто замечаю тебя на общих вечеринках, но что-то никак мы с тобой не общались.

— Прямо сейчас ты хочешь сделать? — Неуверенно спрашиваю его.

— Да, а что не так?

— На часах еще нет 7 утра, ну ты понимаешь.

— А! Да? Я просто подумал не медлить. Могу подождать, пока соберешься и там вместе пойдём.

Я подумала, что скорее всего он взял куклу и приворот сработал. Не ожидала, что так быстро и он придёт ко мне в такую рань. Поэтому разрешила ему войти и подождать пока соберусь. С тех пор мы начали часто проводить время вместе. На выходных ездили отдыхать поближе к морю. Я была невероятно счастлива рядом с ним. Он уделял мне много внимания. Был таким добрым и чутким. Со мной был очень нежным, а с другими мог быть грубым. Но было важно его отношение ко мне. На других было все равно. Он меня любит и я в этом уверена. Цель достигнута и вот вроде бы все хорошо. Месяц я купалась в его заботе и доброте, пока не начали происходить странные вещи. Меня стали мучить кошмары. Каждый день около трёх часов ночи просыпалась, не могла уснуть и ближе к четырём засыпала обратно. Аппетит у меня стал пропадать, но это меня только радовало. Потому что стремительно на глазах начала худеть сильно. Вес упал до 34 килограмм. Выглядела для себя отлично, мне все нравилось, но у окружающих это вызывало ужас. Состояние сильно ухудшилось, что пришлось пропускать пары. Сил не было, могла только один раз за день поесть и то, если повезёт. Тело стало сильно болеть. По ощущениям будто ломались кости, адские боли. Тянущие внизу живота. Иногда появлялась желание разрезать себе живот. Я не понимала, что со мной происходит. И каждый день кричала: «Почему? За что мне это?». В последний вечер ко мне пришла Айлая, потому что стала переживать за меня. На парах нет давно, а выглядеть стала ужасно. Красивая двадцатилетняя девушка стала выглядеть на 50-летнюю очень худую и сгорбленную женщину. Кости до жути выпирали, тёмные круги под глазами, волосы тусклые и сухие, желтые ногти. Айлая предложила сходить к врачу, но я наотрез отказывалась. Тогда пришло время разобраться с этим самой Айлае, начала пытать меня вопросами. И выяснила, что как только мне стало хуже, мой «горячо любимый» Алек бросил меня. Он стал сильно пить, поднимал на меня руки. Один раз ударил до крови, стало страшно, но не бросила его. Любила сильно и он постоянно извинялся, говорил, что не хотел больно сделать. А глаза были как у зверя, что-то внутри держало его, а так бы ударил сильнее. Стал неуправляемый. Агрессии в нем стало много. Стал изменять при мне с другими девушками. А потом сказал, что я худая и страшная и бросил меня.

— А что ты сделала, чтобы привлечь его внимание? — спрашивает Айлая.

— Только обещай никому не говорить, — сдерживаясь слёзы отвечаю ей, — ты же знаешь, как сильно я его любила и тогда я решила его приворожить, — говорю и опускаю глаза в пол.

Айлая испуганно вскакивает с кровати. По телу бегут мурашки. Ей стало теперь здесь тяжело находиться, но до этого не чувствовала такого ощущения.

— Зачем? Зачем ты это сделала? Ты не знаешь, что от этого последствия могут быть? — кричит на меня.

— Это не из-за приворота! Я все сделала правильно. Алек был со мной, как я и хотела. Все получилось.

— А то, что с вами происходит, как ты это объяснишь?

— Алек пьёт, потому что его родители пили. Тут два плюс два сложить. А я просто на диете, вот и похудела.

— Вот так значит. На такой диете, что встать уже сложно. Линда, открой глаза! Ты себя и его в могилу сводишь!

Она подходит к шкафу и начинает все перерывать.

— Что ты делаешь? Остановись! — кричу ей.

— Что я делаю? А я тебе отвечу. Спасти тебя пытаюсь. Давай, где твои книги по приворотам? Где ты их прячешь?

— На нижней полке в левой стороне шкафа.

Айлая открывает шкаф и перед ней открывается картина, книги полные магии и разных ритуалов.

— Какая? — кричит девушка.

— Красная книга в чёрную полоску.

Она достаёт большую стопку книг и начинает перебирать их, чтобы найти ту самую.

— Что ты хочешь в ней найти?

— Как отворот сделать и вернуть тебя в человеческое состояние!

— Не из-за этого у меня так. Ты не понимаешь, он даже куклу не трогал.

— Какую ещё нахрен за куклу?

— Там в ритуале нужно было сделать куклу. Волосы его, кровь моя. Я оставила ее у почтового ящика, так нужно было и утром он должен был взять ее в руки, тогда бы все подействовало. А он не взял ее.

— А кто взял ее? Ты не только две судьбы испортила, но ещё кого-то?

— Да хватит, Айлая! Приворот здесь не причём!

— Ты себя слышишь вообще? Ты уже совсем на голову больная. Я тебя прошу сделать отворот. Ну не будете вы вместе уже. Не будете!

— Я ничего делать не буду! Убирайся с моего дома! — кричу в ответ.

— Вот так значит подруга. Я уйду, но тебя знать больше не хочу!

Айлая ушла из дома и больше не возвращалась.

***

(Дальнейшие действия от лица Айлаи).

И только спустя шесть дней я к ней пришла. Взяв с собой ее любимые цветы хризантемы в четном количестве. Солнечные лучи падали на зелёную траву, еще совсем свежескошенную. В груди больно и обидно, что я бросила ее в тот тяжелый момент. Но я изо всех сил старалась ей помочь. Но не смогла. Тоска и грусть накатывали, вспоминая все происходящее. Только там пустила слёзы. Никто не видел, как я плакала и первые капли упали на свежую могилу.

— «Ты навсегда в наших сердцах, Линда», — прочитал сзади нее мужской голос надпись на плитке.

Испуганно обернулась назад. Передо мной мной стоял мужчина, на вид лет тридцати, а в руках держал две красные розы.

— Вы ее знаете?

— Нет, я пришёл к своему близкому другу. Он неподалеку здесь, как бы странно не звучало. Так интересно, что разница в смерти в один день. Не хотите со мной пройтись, потому что мне немного жутко здесь находиться, сдавливающая мозг и душу атмосфера этого места.

Я только кивнула и поднялась, бросив последний взгляд на могилу Айлае. Вернуться сюда больше не смогу.

— Он мне был как младший брат. Но пришлось уехать и уследить за ним не смог. Пошёл в разгульный образ жизни. Ну, я думаю ты понимаешь.

— А от чего умер твой друг?

— Как мне рассказали его знакомые и друзья, что он повесился в собственном доме. Но в трезвом состоянии, что ещё странно. До этого сильно пил. Хотя всегда отказывался. А тут запил. Был трезвый какое-то время, а потом приходят и видят его, уже мертвого. Говорят сам не свой был. Взгляд зверя, агрессивный, с ума сходил. Не успел я, конечно, его повидать. Не успел, — расстроено отвечает мужчина и садиться на корточки возле могилы.

— Алек, — ошеломленно читаю надпись на плите. Поверить в такое не могла. Он умер из-за Линды.

— Вы его знаете? — Спрашивает мужчина.

— Нет, не знаю, — неуверенно отвечаю, — мне нужно идти, — бросаю последние слова и убегаю.

«Ты навсегда в наших сердцах, Алек», — последняя надпись, которую успела прочесть. Такая же, как и у Линды.

На следующий день я вместе со своей семьей улетели в другую страну, из-за срочной работы отца. Но была этому даже рада. Это место теперь мне стало жутким и полным боли, страданий.

Глава 4

Я уже подходил к дому Роя и увидел несколько машин полиции. Не понимал, что происходит и я стал переживать за него. В голову шли самые плохие мысли, что вдруг его убили. Но как только я подошёл уже к двери, оттуда выводили Роя в наручниках и ещё несколько парней.

— Что происходит? — Кричу ему.

Никто ничего не отвечает. Рой только кричит им, чтобы они были аккуратными и требовал адвоката. Его лицо было злым и красным. А другие парни вели себя более спокойно, но также ругались.

— Куда вы его везёте? За что? — Обратился я к одному сотруднику.

— Кем вы ему являетесь?

— Я его друг! Что происходит, вы объясните?

— Вы знали, что ваш друг, как и другие занимались нелегальной деятельностью?

— Вы про что?

— Производство, хранение и торговля наркотических средств, вы были замешаны в это?

— Что? Я об этом первый раз слышу, — мое лицо в тот момент обомлело. Я не мог поверить в это. Он скрывал от меня. Именно это он скрывал?!

— Они отправятся в отделение до выяснения приговора суда.

— Их посадят?

Сотрудник посмотрел на меня и развернулся к машине. Они увезли Роя. А мне нужно было вернуться домой. Мое состояние было помутнённым. Я не мог поверить в это. Я только и твердил в голове, что он это делал, он это делал. Рой, мой самый близкий друг, маленький мальчик с которым никто не дружил, а только со мной, последующем связался с плохими людьми и теперь его посадят. В этом виноват я. Не доглядел, забыл за него, не повлиял и не направил на правильный путь, я виноват и я должен сидеть за него. Вина внутри меня жрала, смаковала каждую клеточку моего тела и костей. В грудной клетке был огонь, горели лёгкие, сердце. Горело все, горела кожа. А пальцы мокрые от пота, так дрожат, что приходится сжимать их сильно в кулак. Надо позвонить Монике! Она же точно должна что-то знать. Я достаю телефон и начинаю перебирать все номера. Моника, Моника, Моника, проговариваю имя в голове. Вот, нашёл. Звонок, гудки.

— Алло, Хектор, почему так поздно звонишь? — Сонным голосом говорит она.

— Моника… Моника, — и не могу ни слова больше поговорить.

— Почему твой голос дрожит, что случилось? — Встревожилась теперь и она.

— Рой… Роя… Роя задержали.

— Я знаю, — расстроена говорит она.

— Что? Откуда? Почему ты спала тогда?

— Я знала, что его когда-то задержат. Вот это и произошло этой ночью. Я не могла с ним быть, так как мне страшно было уже. А теперь хоть спокойнее уже. Ты не переживай, иди домой и ложись спать.

— Почему мне никто не сказал? Почему вы молчали? Тебе было страшно, но ты ничего не сказала, а теперь вот так спокойно об этом говоришь?

— Прости Хектор, спокойной ночи.

Моника бросила трубку, а я один остался растерянный посреди улицы, уже близится полночь. В отделение к Рою меня не впустят. Остается и правда идти домой. Но дома мама спит, поэтому пойду к Энне, у неё сегодня никого. Не понимая как, я дошёл до неё, ноги еле тащили меня. Стук в дверь, ещё и ещё, пока она не открыла дверь. Увидев меня она была скорее всего шокирована.

— Что произошло? — Осторожно спрашивает она. — У тебя кровь?!

Я опустил свои глаза и правда, на руках была кровь. Из-за того, что сильно сжимал кулаки, я не почувствовал, что сделал себе больно.

— Проходи скорее в ванную, нужно смыть кровь и обработать раны.

Я лишь послушно прошёл в ванную, включил воду и опустил свои руки. Я почувствовал боль и холод. Энна взяла мои руки и стала сама их мыть.

— Рой в тюрьме, — это все, что я смог сказать. Она остановилась и медленно посмотрела на меня.

— Ты с ним подрался?

— Он торговал наркотой.

Она села на табуретку и опустила глаза в пол. Ничего не ответив.

— Ты знала?

— Знала что?

— Что он торговал?

Она резко встала и продолжила мыть мои руки. Не смотрела на меня.

— Нет, — резко и коротко ответив.

Я отдернул свои руки и крикнул ей в ответ.

— Ты знала, что он торговал!

— Ничего я не знала, дай сюда свои руки!

— Пусть мои руки истекают кровью, но ты ответишь, почему ты мне ничего об этом не сказала?! — Я поднимаю тон на неё. Но она даже не дергается, стоит и смотрит в пол.

— Энна, ответь мне, почему ты ничего мне не говорила?! — Крик переплетается со слезами. Я понимаю, что она что-то знала, но внутри боль, что все вокруг знали, кроме меня. Меня бросили и оставили одного. А я ведь не чужой человек. Почему со мной так?

— Я брала у него, но это было ещё до тебя.

— Что?

— Что, что! Я должна несколько раз это повторить?! — Теперь она смотрит на меня и кричит.

— Энна, почему ты молчала? — Спокойно спрашиваю ее.

— Ты дашь мне руки обработать твои?

— Нет, пока ты не ответишь.

— Я боялась говорить. А Рой мне запретил кому-либо рассказывать, что он торгует. А принимала, потому что сложно было с Алеком. Все? Вопросы закончились?

Ничего не отвечая я только протянул ей свои руки.

— Ну вот, столько крови.

Взяла мои руки и стала водой промывать кровь. Продолжая что-то говорить. Но я уже не слышал ее, не чувствовал боли. А в глазах только картинка расплывалась. Я был где-то далеко. Стою один возле большого здания. На улице ужасный холод, все в снегу. Люди быстро ходят, чтобы быстрее дойти до дома, там тепло. А я один. В большой и тёплой шубе, но она совсем не греет. Перчатки мокрые от снега. Красный шарф обмотан вокруг шеи, а ушанку где-то потерял. Я не знал где она, как и не знал где я. Большое серое здание и все. Люди иногда заходили и выходили оттуда. А где мои родители? Где они? Они что бросили меня? Они меня бросили! Теперь я здесь останусь навсегда и замерзну. Все равно никто не замечает маленького мальчика. И скоро на моих волосах появится снежная шапка, а потом и вовсе сугробом стану.

Звонок будильника меня разбудил.

— Хектор, — посмотрела на меня Энна, — ты вчера ничего не сказал больше, прости меня, пожалуйста. Ты будешь идти на учёбу?

— Я к Рою поеду, — ответил и развернулся от неё.

— Хочешь я поеду с тобой?

— Нет, иди на учёбу.

— Хектор, прости меня. Мне тоже больно, правда.

С Моникой и Энной у меня не было желания говорить. Я хотел только Роя услышать.

Энна на учёбе, я еду в автобусе. В голове пустота, я не знаю, что ему скажу, когда увижу. Его сегодня будут судить. Его посадят на лет двадцать, а если больше, что тогда. Он потеряет свою жизнь. Но не потеряет меня. Я буду с ним до последнего.

Передо мной большое и серое здание. Именно здесь будут судить Роя и его приятелей. Надо узнать, когда все будет происходить, привезли ли его. Я вошёл здание, постарался собраться с мыслями.

— Добрый день, вам что-то подсказать? — Обратился ко мне взрослый мужчина. Это был охранник. На нем чёрный костюм, а сам он низкого роста, немного пухлый. Он шёл ко мне не спеша.

— Да, здравствуйте, сегодня будут судить моего друга здесь, — ответил я ему.

— Как вашего друга зовут? И фамилия тоже, — повернулся к своему столу и сел за компьютер.

— Рой Нескер.

— Год рождения Роя.

— 1993

— В 10:00 будет проходить, в главном зале. Вы кем ему приходитесь? — И жестом указал в каком зале.

— Его друг.

— Друг его, будете просто слушателем и свидетелем?

— Слушатель.

— Присаживайтесь там, через минут 15 начнётся.

— А Рой? Он там уже?