Бесплатный фрагмент - Рассказы с любовью

Пятьдесят страниц текста

«Вот писака-то, — подумал Джим. — Опять она уснула, не закончив главу». Марина, положив голову на клавиатуру старенького ноутбука, причмокнула во сне губами. Она целый день работала над романом, и к двум часам ночи ее унесло в царство Морфея прямо за письменным столом.

Джим — по ту сторону реальности — уселся на парапет моста. Пару минут назад он гулял в гордом одиночестве и, по велению автора, размышлял о своих чувствах к Ингрид. Вот уже пятьдесят страниц текста он вздыхал о ней после единственного свидания.

«Неужели у Марины не хватило фантазии подстроить нам случайную встречу? Хотя бы одну», — возмущался Джим. Он спрыгнул на асфальт, пнул железное заграждение и тут же скорчился от боли. Марина детально описала мир, в котором жил Джим, но ее мастерства не хватило для того, чтобы все в романе было связано между собой. Например, она заставляла главного героя вести светские беседы, в каждой из которых Джим говорил о своих чувствах к Ингрид. Часто его слушателями становились случайные персонажи, и они исчезали из романа сразу же после разговора. На прошлой неделе это был молочник, на этой — бармен, а вскоре после знакомства с возлюбленной Джим разговаривал с собакой.

— И где теперь тот пес? — задумчиво пробормотал Джим, глядя в синюю даль реки. — Где молочник, который знает о моих чувствах? И ходит ли Ингрид в тот самый бар, где я написал ее имя на десяти салфетках?

Он хотел бы выправить репутацию, ведь Марина рассказывала читателю совершенно о другом Джиме. Слова «безвольный меланхолик» стояли напротив его имени в писательском блокноте автора, и в каждой главе Марина отражала именно эти черты характера. Но как только она закрывала ноутбук, Джим становился самим собой.

Он накрутил себя настолько, что мелкая дрожь начала ходить по телу волнами. Джим был на грани: мысли, что его считают неспособным на решительные поступки, возмущали его. «Пришла пора положить конец моим романным страданиям», — подумал он и уверенно направился в центр городка. Шел, высоко задрав подбородок, и с каждым четким шагом намерение признаться Ингрид в пылких чувствах крепчало.

Джим прошел по главной улице, завернул за угол бара, где был на этой неделе, и остановился возле витрины ювелирного магазина. Пока Марина спала, где-то между двенадцатой и тринадцатой страницами романа, Джим успел тут подработать. Он знал, как отключается сигнализация, и легко проник внутрь.

Люминесцентные лампы подсвечивали знакомые витрины, на которых сверкали украшения. Джим помнил пальцы Ингрид с того самого единственного свидания. Он легко представлял, как они гладят его волосы, но подобрать кольцо по размеру затруднялся. Взял три разных: с сапфиром, рубином и изумрудом. Завернул украденное в носовой платок с вышитой заглавной «И» — единственное, что осталось после встречи с Ингрид — и незамеченный никем вышел на улицу.

Джим знал, где живет его возлюбленная, и очень быстро преодолел путь к ее дому. Остановился во дворе. Хотел предугадать реакцию Ингрид на его неожиданное появление, но в окне крохотной квартирки на втором этаже света не было. «Она наверняка спит», — подумал он, но не ушел. Намерение его было твердо, как сталь, и горячо, как угли костра. Оставалось лишь решить: ждать утра или разбудить ее неожиданным визитом.

Мысленно он снова вернулся в то единственное свидание, о котором писала Марина в романе. Как же прелестна была Ингрид в тот день. Ее светлые локоны волнами спадали на плечи, полные чувственные губы четко выговаривали каждое слово, а заливистый смех после его нелепых шуток был таким заразительным, что Джим невольно начинал смеяться вместе с ней.

«Решено!» — подумал он и полез по пожарной лестнице до открытого окна крохотной кухоньки. Оказавшись внутри, Джим на цыпочках прошел в спальню. На широкой кровати лежала она, спрятавшаяся от холода под пуховым одеялом. Из-под него выглядывала только рука с тонким аристократическим запястьем.

«Как удачно, — подумал Джим. — Как раз правая. Прекрасный случай обручиться». Он достал из кармана кольца, повертел их в руках, выбрал самое маленькое, с изумрудом, и надел на безымянный палец девушке. Оно пришлось впору.

Девушка пошевелила рукой и отбросила одеяло. Перед Джимом предстало очаровательное личико и копна длинных каштановых волос. Это была вовсе не Ингрид, хотя в чертах лица угадывалось некоторое сходство. Девушка схватила стоящую рядом вазу с розами и швырнула ее в Джима. Тот пригнулся, и ваза, ударившись о стену, со звоном разлетелась на мелкие осколки. Девушка ощутила на пальце кольцо, посмотрела на него и смекнула, что перед ней не грабитель.

— Вы кто? — Длинные ресницы хлопали так, что казалось — она сейчас взлетит.

— Я Джим. — Он пожал плечами. — А где Ингрид? Я пришел признаться ей в своих чувствах.

Девушка схватилась за одеяло и натянула его до подбородка. Джим растерянно улыбнулся. Он не знал, как себя вести с незнакомкой, но о поступке своем не жалел — стоял на месте и не шевелился. Словно заколдованный, он рассматривал лицо незнакомки. Девушка убрала непослушный локон за ухо, пригладила волосы и принялась разглядывать камень в кольце.

— Позвольте, я оденусь, — наконец сказала она.

Джим вернулся в кухню, закрыл окно и сел за стол. Зашуршало одеяло, послышался скрип дверцы шкафа. Он ждал, когда очаровательная незнакомка оденется и предложит чашку чая, но случилось неожиданное: в замочной скважине повернулся ключ, и в квартиру вбежал мужчина с пистолетом в руках.

— Лана, что случилось? — обратился он к девушке, которая уже оделась и стояла в дверном проеме кухни.

Джим оставался спокоен. «Нет, не похож я на ту размазню, которую описывает Марина, когда рассказывает обо мне», — подумал он и ухмыльнулся. Лана села за стол напротив Джима и покосилась на мужчину с пистолетом в руках.

— Ингрид с тобой? — робко спросила она. — Этот господин пришел сделать ей предложение.

Из-за широкой спины незнакомца вышла Ингрид. Она села на стул рядом с Джимом и обратилась к Лане:

— Налей нам, пожалуйста, кофе, сестренка.

— Вы тут еще и кофе будете пить? — вскричал мужчина и щелкнул предохранителем пистолета. — Я вас сейчас всех троих пристрелю.

Его лицо покрылось багровыми пятнами. Казалось, еще мгновение, и он потеряет контроль над собой.

— Эндрю, милый, — промурлыкала Ингрид, — не стоит так сильно нервничать. Это вредно для сердца. Я ведь уже согласилась стать твоей женой. Мы обручены, и нет повода для беспокойства.

Единственная встреча с Джимом накрепко засела в памяти Ингрид, поэтому она не торопилась со свадьбой. Ни один мужчина еще не вызывал у нее таких трепетных чувств, какие вспыхнули на той самой встрече с Джимом. Она бросила на него взгляд, и щеки ее покрылись стыдливым румянцем. Эндрю заметил это, его затрясло, и он направил пистолет на Ингрид.

— Посмотри на себя! Ты словно неравнодушна к гостю? Неужели ты уже пятьдесят страниц живешь со мной, а втайне любишь его?! — крикнул он.

От страха, что Эндрю выстрелит, Ингрид побелела. Глаза ее закрылись, и она медленно сползла со стула на пол. Лана вздрогнула, ахнула и прикрыла рот рукой. Мгновение, когда Джим подскочил к Ингрид и шлепнул по щеке, чтобы привести в чувства, показалось вечностью. Лана вскочила со стула и хотела помочь сестре, но обернулась на жениха Ингрид и увидела ярость в его взгляде.

— Ты с ума сошел?! — гаркнул Эндрю, выстрелил в потолок и направил дуло на Джима. — Никому не позволено прикасаться к моей женщине! Да я убью тебя!

Лана бросилась на выручку гостю, к которому успела проникнуться симпатией, и заслонила его собой. Ингрид открыла глаза и, увидев следы выстрела на потолке, громко закричала. От испуга рука Эндрю дрогнула, и он выстрелил в окно. Раздался звон стекла, который смешался с криками девушек. Джим бросился на Эндрю, чтобы выхватить пистолет и прекратить весь этот кошмар. Тот не сдался, и мужчины повалились на пол, сцепившись в клубок. Шум драки разбудил автора романа.

Марина открыла глаза, посмотрела в монитор и увидела, как буквы сами складываются в предложения. Она пришла в шок от текста, который творили ее персонажи, и схватилась за голову.

— Это что вы тут устроили без меня?! — крикнула она.

Эндрю расцепил руки, сжимавшие горло Джима. Джим выпрямил ногу, занесенную для удара по голени Эндрю. Ингрид встала с пола, снова побледнела и рухнула на стул, но на этот раз не потеряла сознания. Лана оказалась смелее всех. Именно она обратилась к Марине.

— Живем мы тут, пока вы отдыхаете, — сказала она с вызовом. — Но это даже хорошо, что вы проснулись. Пора узнать правду.

— Я не буду больше страдать, — заявил Джим слегка охрипшим голосом и повернулся к Лане: — Ты спасла мне жизнь, и я буду благодарить тебя до конца своих дней.

Щеки Ланы налились румянцем. Она повернулась к Ингрид.

— Вам с Эндрю больше не нужно прятаться, сестра. А мне можно будет перестать спать в твоей кровати. Теперь наш автор все знает, и нет больше нужды прикрывать тебя по ночам.

— Я не пойду на второе свидание с Джимом, — твердо сказала Ингрид.

Несмотря на приятные воспоминания и симпатию, она решила ничего не менять и добавила:

— Пишите, что хотите, в своем романе. Я люблю Эндрю и хочу быть только с ним.

— Мне кажется, что у Джима тоже другой план, — кивнул Эндрю в сторону Ланы, которая уже млела в объятиях нового знакомого.

Марина тряхнула головой, нахмурила брови и сурово спросила:

— Это что еще за бунт?

Персонажи молчали.

— Это я придумала ваш мир, — рассвирепела Марина. — Я подарила жизнь каждому из вас. И чем вы мне отплатили? Ведете себя как хотите за моей спиной вместо того, чтобы помогать мне сочинять историю? Да я вас сейчас…

Она выделила весь текст в файле и занесла палец над клавишей удаления.

— Марина, пожалуйста, не убивай нас, — наперебой закричали персонажи.

Автор романа закрыла текстовый документ, встала из-за стола и захлопнула ноутбук. Лучи утреннего солнца прикоснулись к ее волосам, нежно и мягко, будто гладили, стараясь успокоить после неприятного разговора. Голоса персонажей стихли. Наступило утро, но в нем не было места для пятьдесят первой страницы романа «Джим и Ингрид». Так он и остался недописанным.

Мокрая шуба

На окраине столицы жила самая обычная семья: Лена и Артем Тунцовы. Хотя семьей они были самой обычной, оба имели необычные профессии: она — художница, он — сценарист. Их дни проходили, как во многих семьях: завтрак, обед, ужин. Изредка Артем водил Лену в ресторан — по особым праздникам вроде Дня вежливых людей или Дня творчества и вдохновения, но дни рождения они проводили дома. Обычно заказывали пиццу, покупали торт со взбитыми сливками и смотрели телевизор, не вылезая из-под одеяла, но к 30-летию Лены Артем впервые в жизни захотел подарить жене особенный подарок — роскошную норковую шубу.

Редких, хотя и приличных, гонораров за сценарии к российским фильмам и сериалам едва хватало на жизнь. Почти все заработки Артем, как принято в самой обычной семье, отдавал Лене на ведение хозяйства. Хозяйка из нее была неординарная. Иногда она могла неделю не мыть посуду, но при желании сумела бы переклеить обои, заменить смеситель и даже застеклить балкон. Была, правда, у тонкой творческой натуры Лены привычка спать до обеда. И пока она смотрела свои цветные сны, Артем разносил газеты и подметал улицы. За год он и накопил на норковую шубу — такой подарок, о котором его жена и подумать не могла.

Рано утром в последний день августа Артем поднялся пораньше и поехал в меховой салон за заветной покупкой. Лена спала, когда он уходил, а когда проснулась, нашла на столе записку: «Ушел срочно по делам. Люблю». Она улыбнулась, позавтракала бутербродами с колбасой и принялась за работу над своей тридцать седьмой картиной. Предыдущие тридцать шесть полотен пополнили семейный бюджет Тунцовых приличной суммой, которую понемногу тратили. Однако сбережения заканчивались, и Лена решила не терять времени даром.

Как назло, вдохновение покинуло Лену. Она взяла смартфон, набрала номер и едва слышно с кем-то защебетала. Тем временем Артем добрался до мехового салона и решил позвонить любимой, чтобы посоветоваться насчет цвета шубы. Он знал, как Лене идет черный, но голубая норка выглядела ярче, как раз под цвет глаз жены. Телефонная линия оказалась занята. Лена увидела звонок Артема, но важный разговор не прервала. На десятом неотвеченном вызове он сдался. Взял голубую норку, попросил завернуть покупку и решил прогуляться до дома пешком.

Стояла теплая осень. Артем любил ее первое дыхание: окаймленную золотом листву и слегка остывший после жаркого лета воздух. Даже накрапывающий дождь не мешал ему наслаждаться любимым временем года. Глава семьи Тунцовых шел пешком, зато с гордо поднятой головой, ведь он купил любимой жене то, о чем мечтает каждая женщина, но далеко не каждая имеет.

В меховом салоне шубу упаковали в розовую бумагу, и сверток вместился в фирменный пакет лишь на две трети. Шорох бумаги о целлофан сопровождал каждый шаг Артема, но это лишь усиливало ощущение вселенского счастья мужчины, который скоро обрадует любимую женщину. Он даже позабыл про десять неотвеченных вызовов. Казалось, ничто не могло испортить настроение самцу, гордо несущему домой, словно убитого мамонта, дорогую покупку.

Когда Артем свернул на свою улицу, оставалось пройти квартал и еще один дом, но в этот момент поднялся сильный ветер, сгустились тучи, и с неба стеной полил дождь. Артем ускорил шаг, но увидев, как розовая бумага темнеет от воды, перешел на бег. В подъезд он буквально влетел, не сбавляя скорость, поднялся на третий этаж и позвонил в дверь. Пакет с шубой стыдливо спрятал за спиной.

За дверью стояла тишина, и Артем, позвонив для верности во второй раз, открыл дверь ключом. На обувной полке, на том месте, где обычно стояли его кроссовки, Лена иногда оставляла записку: «Ушла срочно по делам. Люблю», но в этот раз ее не было. Они полностью доверяли друг другу, но отсутствие записки и абсолютное игнорирование телефонных звонков взволновало Артема. Он вспомнил, что недавно Лена вернулась от подруги без нижнего белья, и нахмурился. В тот раз она показала мужу мокрые трусики и посмеялась над тем, что из-за забытых купальников пришлось плавать в бассейне в нижнем белье. Жгучая ревность потекла по жилам, но Артем попытался взять себя в руки, чтобы не портить праздник любимой подозрениями в неверности. Он тряхнул головой, словно хотел изгнать мрачный дух недоверия. Этот день должен стать особенным для обоих, а шуба из голубой норки окажется весомым обстоятельством при выборе мужчины, если таковой вообще возникнет.

Неприятные воспоминания не хотели исчезать. Артем вспомнил, что Лена часто жаловалась на нехватку денег, но разговоров о разводе не вела, а лишь старательно вырисовывала новые полотна для продажи. На этом и успокоился. Дурные мысли покинули Артема, он с облегчением вздохнул, вытащил норковую шубу и осмотрел ее.

Мех выглядел плачевно — топорщился мокрым ежиком, но безвыходных ситуаций в семье Тунцовых никогда не было — творчество выручало и в быту. Артем вспомнил сценарий последнего сериала, который дописал две недели назад, и достал из шкафчика в ванной фен. Для меха, намокшего под дождем, такая сушка оказалась идеальным решением. Спустя некоторое время шуба выглядела точно так же, как и при покупке в салоне.

Артем положил подарок на диван, услышал звонок в дверь и отворил ее. На пороге стояла Лена с мелкими кудряшками на голове и в красивом изумрудном платье. В руках она держала торт и коробку апельсинового сока.

— Привет, прости, забыла оставить записку, — прощебетала она.

— Это откуда такая красота? — ошалел Артем.

— Помнишь Соньку, с которой мы в бассейн ходили? Я скопила немного денег, рисовала обложки для книг, и на них подруга сшила мне платье. И еще немного осталось на праздничную прическу. — Лена вручила торт и сок Артему.

— Ты очаровательна! — воскликнул он.

— Ой, а что это? — Взгляд Лены скользнул по голубому меху, лежащему на диване.

— Шуба. Норковая, — ответил Артем и улыбнулся.

— У-и-и!!! — завизжала Лена и запрыгала от радости.

Вечер Тунцовых прошел, как обычно, за тортом и пиццей, но подарок так обрадовал Лену, что до зимы она написала еще семь полотен, которые продали потом на выставке в центре столицы. А норковая шуба оказалась весьма кстати — в ней Лена выглядела королевой на вернисажах до самой весны.

Это что-то новенькое!

В уютном кафе в центре итальянского города Римини за столиком сидели мужчина и женщина… Хотелось бы так начать этот рассказ, но буду проще: мы с мужем решили перекусить между экскурсиями и забежали в первое попавшееся уличное кафе. Выбрали столик в тени, дождались заказа и принялись с аппетитом поглощать еду.

Я доела ризотто и откинулась на спинку кресла. В воздухе витали ароматы ванили и кофе. Прищурилась от удовольствия и бросила взгляд на Диму, который ловко орудовал вилкой в тарелке с пастой. Он доел макароны и протирал дно тарелки кусочком хлеба.

— Ты можешь хотя бы тут вести себя прилично? — прошипела я.

— Я из общества чистых тарелок, — заржал он и, обмакнув очередной ломтик хлеба в соус, поднес вилку к моим губам. — Будешь?

— Ты бы еще руками есть начал! — Я вспылила и швырнула в него скомканной бумажной салфеткой.

Настроение испортилось. Аппетит пропал, кофейный аромат перестал радовать. Шутки у Димы всегда были забавные, но в этот раз его юмор мне категорически не понравился. Я перебрала в памяти уроки этикета, пытаясь вспомнить, насколько уместно такое поведение за столом. Ничего не вышло, но интуиция шептала, что замечание справедливо, и я расстроилась еще сильнее.

Придвинула блюдце с тирамису вплотную к тарелке Димы. Он строго посмотрел, намекая на то, что не хочет терпеть мои капризы из-за какого-то кусочка хлеба в тарелке, но уже через секунду воткнул вилку в пирожное и покрутил ею так, чтобы я осознала свою ошибку. Всем своим видом Дима демонстрировал несогласие вести себя прилично в общественном месте. Не желая видеть свинское поведение мужа, я опустила взгляд в чашку, и вдруг кое-что пришло на ум.

«А что, если показать мужу, как он выглядит в моих глазах?» — подумала я и хитро улыбнулась. Мы впервые оказались в Италии, нас не знает в этой стране никто, и можно сыграть в игру «доведи мужа до белого каления» без стыда и осуждения. Я посмотрела по сторонам, убедилась, что никто на нас не смотрит и, осушив чашку кофе одним глотком, перевернула на блюдце.

Дима ненавидел, когда я так делала. Его бесили разговоры о местах силы, тонких телах и экстрасенсы из телешоу. Меня это забавляло, и я всегда спорила с ним до тех пор, пока он не сдавался. В глубине души я соглашалась, что эзотерика — любимый способ мошенников втереться в доверие к наивным людям, но никогда не признавалась в этом мужу.

— Говорят, что путешествие в Италию меняет жизнь, — торжественно начала я. — Давай посмотрим, что нас ждет в будущем.

— Опять ты за свое? — не удержался от возмущения Дима.

— Жуй-жуй, глотай-глотай, — скомандовала я, улыбаясь во весь рот в ожидании результата гадания на кофейной гуще.

Дима вяло ковырял вилкой тирамису, а потом сделал глоток кофе и уставился на меня.

— Ну что там? — спросил он, а я удивилась такой реакции.

В его вопросе мне показалось любопытство, а не раздражение. Дима не начал спор, как всегда, а продолжил трапезу как ни в чем не бывало. Я выждала пару минут, взяла чашку в руки и принялась разглядывать дно. Кофейные узоры выглядели забавно, но никаких ассоциаций не вызывали. Приглядевшись, я заметила нечто, отдаленно напоминающее ресницы, обрамляющие глаз.

— Вижу широко распахнутый глаз! — хихикнула я, смяла еще одну бумажную салфетку в комочек и бросила в Диму в тот момент, когда он облизывал вилку.

В ответ он легким движением указательного и большого пальцев отправил смятую бумажку обратно. Рассмеялся, когда комочек достиг моей половины стола, и демонстративно, с громким причмокиванием, еще раз облизал вилку.

— Не пытайся заставить меня делать так, как тебе кажется правильным. Я тебя раскусил.

— А я раскусила тебя. Общество чистых тарелок стало обществом чистых вилок?

— Тогда ты — женщина из секты гадалок на кофейной гуще!

Мы оба прыснули со смеху, да так увлеклись, что не заметили, как подошел официант.

— Oh, questa è nuova! — воскликнул он, посмотрев на стол, и тут же, испуганно прикрыв рот рукой, спросил: — Хотите сделать еще заказ?

От смущения Дима со звоном уронил вилку на стол. Я чуть не выпустила из рук кофейную чашку и поставила ее дном аккурат в кофейную лужу на блюдце. Официант удивленно поднял брови и принялся собирать салфетки, коих на столе оказалось штук пять. Мне показалось, что Диме стало неловко за нас, поэтому улыбнулась как можно шире и попросила счет.

Вечер в итальянском кафе закончился. В тот день мы оба засомневались в своих убеждениях в отношении эзотерики, ведь я отчетливо видела на дне кофейной чашки широко распахнутый глаз, точно такой же, как у нашего официанта. А Дима оставил на вилке добрую порцию тирамису, так и не доев его, но мы еще долго вспоминали тот ужин, который сильно нас сблизил. Итальянец оказался прав: это действительно было нечто новенькое в наших отношениях.

Цветочная история

В одном из тысяч московских офисов работала обычная девушка Маша Рыжикова. Вряд ли ее можно было назвать красавицей, по крайней мере, она сама себя такой не считала. Однако с Машей произошла история, которая изменила ее жизнь.

В прошлом году перед новогодними праздниками на офисном столе Маши появился букет из еловых веток с мимозой и белой лилией в центре. Его отправила бывшая коллега, которую Рыжикова незадолго до этого выручила крупной суммой денег. Благодарность на языке цветов преобразила Машу: легкая улыбка и взгляд счастливых глаз будто наполняли гармонией все пространство вокруг. Каждый, кто заходил в кабинет, чувствовал это и тоже улыбался.

Не успели осыпаться еловые ветки, как наступило Восьмое марта, и в красивой напольной вазе рядом с обычным офисным столом Маши Рыжиковой появился букет из сто одной розы. Его отправил Тимофей — мужчина, с которым она жила вместе уже полгода. Рано утром он позвонил любимой и поздравил с праздником.

— Понравился букет? — спросил он.

— Ты бы еще пылесос прислал, — буркнула Маша.

— Могу даже микроволновку. Хочешь? — посмеялся Тимофей.

— Дома не мог поздравить? Мне этот огромный букет придется оставить на работе.

— Ну и оставь! Пусть все знают, как я люблю тебя!

— Ох, — только и смогла вымолвить Маша.

Она обрадовалась букету, но еще приятнее было услышать признание от любимого, ведь случалось это редко. Букет простоял пару недель — радовал Машу и всех, кто приходил к ней в кабинет, но ваза пустовала недолго.

На День рождения в апреле ей подарили три букета. Один принесли коллеги, второй прислал бывший муж Маши, а третий доставил курьер по заказу из далекого города Кемерово. Маша перебрала в памяти всех друзей, подруг, бывших коллег и даже тех людей, с которыми познакомилась в путешествиях, но не вспомнила никого, кто мог бы жить в столице Кузбасса.

Она сфотографировала тюльпаны и выложила снимок на своей странице в социальной сети в надежде, что человек, который отправил букет из Кемерова, откликнется. Вскоре ей написал друг детства Сашка, с которым они еще в песочнице куличики лепили. Оказалось, что его отправили в командировку. Оттуда он и прислал Маше букет.

Как только Тимофей увидел тюльпаны в интернете, он приехал в офис, где работала Маша, и подарил любимой роскошный букет из орхидей.

— Какие красивые цветы! — воскликнула Маша.

— Лучше тюльпанов? — прищурился Тимофей.

— Отставить ревновать! — скомандовала она, и оба рассмеялись.

Пару недель коллеги, которые заходили к Рыжиковой в кабинет, буквально выискивали ее среди бутонов и зеленой листвы. В конце концов цветы завяли, и стол освободился на некоторое время — ровно до следующего подарка.

В конце мая среди розовых пионов Маша нашла крохотную открытку, в которой было написано: «Дорогая моя брюнетка, жду тебя после работы у ЗАГСа».