Бесплатный фрагмент - Радуга в ноябре

Мне кажется, у любого человека есть отражения во всех сферах. Как будто его идеальное состояние разбито-разбросано на маленькие кусочки. И когда удается найти время дня и года, напиток и блюдо, музыку и книги, цвет одежды и скамейку на городской улице, кота и друга по переписке; объятия, в которых уютно, и улыбку, на которую хочется ответить; то это состояние возвращается, наслаивается, сливается, и тогда можно быть самим собой таким, каким ты и задуман: гармоничным и счастливым.

В этом сборнике я собрала то, что меня греет, радует, удивляет, заставляет улыбнуться, даже когда грустно. Если настраиваешь сердце на восприятие повседневных чудес, они смелеют, начинают проявляться и происходить чаще. И тогда можно вернуться в счастливое детство, заметив у обочины невзрачные цветы; совершить кругосветное путешествие, не покидая город; завести собаку, которая уже живет на соседней улице и даже увидеть радугу в ноябре…

ОСЕНЬ

Я люблю слушать ветер, который запутался в берёзовых кронах, и теперь сердится… В такие мгновения кажется, что весь мир — это ветер и теплый сентябрьский свет. У каштанов-альбиносов, не дождавшихся падения, грибной запах. У жёлтого помидора — вкус сладкого перца. Лето и осень схватились в шутливой борьбе, все спутали, смешали, и мы с наслаждением пьем и вдыхаем этот микс вкусов и ароматов. Лето пока ещё лето, но осень уже расставляет метки: там — жёлтая прядка в зелёной кроне березы; тут — багряный мазок на виноградной изгороди. По обочинам ветер метёт опавшие листья, и колючие каштанчики, обещая скорую охоту, заманчиво проглядывают сквозь рыжеющие ладошки. Хорошее время. Спокойное. Ветер и свет.

Каштановое

В городе пахнет гарью и затхлой водой (где-то горит степь), от этого все ходят настороженно-недоверчивые, улыбки и кивки отпускают крошечными порциями.

Ветер — сам себе хулиган и сам себе дворник: сначала насыпал на аллею листьев и трухи, потом их же решительно, одним порывом, смел.

На пустой площади мальчишки пробуют запускать воздушного желто-оранжевого змея — и вот уже, после яростной схватки с ветром, в небе реет знамя цветов осени.

На нашей любимой каштановой аллее начинает сбор «урожая» — каждый норовит наподдать ногой тугие колючие шарики, чтобы потом выудить из скорлупы каштанчик: нежный, гладкий, рыже-коричневый с разводами, и спрятать в карман — на удачу!

Солнце играет в прятки, выбрав густые кроны деревьев в качестве убежища. Каштановые и кленовые ладошки весело машут тем, кто после нудных школьных уроков и трудностей рабочего понедельника способен радоваться пронзительной и мимолетной красоте сентября…

Осеннее утро

В пустом парке, разбрасывая радужные брызги, весело крутятся «поливалки». На новеньких лавочках уже успели появиться нарисованные белым маркером сердечки с инициалами влюбленных (через дорогу — школа). Крепкие еще каштанчики дразнятся, покачиваясь над головами прохожих. Клены горделиво расправили веера своих «вертолетиков». Все чистенькое, умытое, свежее. Готовое к восторгам. Вот только сонные люди, спешащие на работу, пока к ним не готовы.

На каштановой аллее можно встретить бегуна, ловящего свой ритм в наушниках, или велосипедиста (он же — частный стоматолог до начала приема). Где-то, возможно, спортсмены-любители — явление заурядное, но у нас нужно иметь определенное мужество, чтобы выйти в свет в таком виде и с таким занятием.

Дятлы сосредоточенно стучат по деревянному фонарному столбу. Голуби раскачиваются на проводах, как на качелях. Весело щебечут в кустах первые, пока еще редкие, гостьи-синички. Коты и собаки занимают дежурные посты возле колбасных ларьков и на ступенях супермаркетов. Режим «щенячьи глазки» включен, и пусть никто не уйдет ненакормленным.

На овощном рынке весело перешучиваются между собой торговцы, но стоит появиться редкому в такой час покупателю, как собеседники тут же превращаются в соперников, и наперебой зазывают людей к себе, используя весь арсенал обольщения и сладких обещаний. Но самые цветистые речи меркнут перед сиянием глянцевых яблочных боков, перед веселой зеленью огурчиков и сочной помидорной свежестью… От изобилия форм, цветов и ароматов слегка кружится голова. Осенняя роскошь урожая во всем великолепии! Праздник сердца!

По всему городу вереницей растягиваются школьники: теперь все учатся в разное время, а поскольку нет звонков и родительского контроля, как тут не задержаться перед витриной с плюшевыми игрушками? Как не покрасоваться перед хихикающими одноклассницами, сделав крутое сальто на турнике? Как не свернуть к фонтану, чтобы украдкой намочить ладошки? Из школы потом тоже будут выплескиваться тонкими струйками — уставшие, слегка ошалелые от хаоса новых правил, но тут же расправят плечи и понесутся прямо в объятия солнечной ласковой осени.

Кругосветка

Вышли в золотой солнечный день в раздумьях, в какую сторону направить свой исследовательский интерес… Двинулись в сторону балки, мазками раскрашенной в жёлтое, лиловое и малиновое. Все же новые места будоражат воображение. Коряга, похожая на застывшего великана; непонятная трава, похожая на водоросли; нежные птичьи перепевы; блеск церковных куполов в дальней дали… В балке по-особому умиротворённо, волшебно и легко дышится.

Потом долго поднимались в гору и пытались понять, в каком районе вышли. Увидели изящные круги голубей над элеватором, почтовый ящик в виде домика с окошками, девичий виноград, льнувший к изгороди. У магазина погладили бархатистые ушки щенка, которого парень отдавал даром, бережно усадив его под одеяльце в коробке (эх, когда-нибудь сбудется и эта мечта!).

Потом, как часто бывает, путешественники устали, но глоток воды и круассан с шоколадом вернули силы! Правда, немного схитрили — часть пути ехали, а не шли. В уже знакомом парке набили карманы сокровищами: каштанами, желудями и еловыми шишками. И, переполненные впечатлениями, побрели домой. Совершив, выходит круг по городу.

Оправдать ноябрь

Ноябрь — самый честный месяц. В другие месяцы мы можем бесконечно играть в прятки, скрываясь за снежным январским покровом или буйством майского цветения, или мартовскими ожиданиями новизны или сентябрьской пронзительно-золотой завесой.

А ноябрь — росчерки голых ветвей на вылинявшем небе, усталая земля, ждущая снега. Когда вокруг все лаконично и прозрачно, уже не спрячешь чувства ни от окружающих, ни от самих себя. И тогда невольно приходится задавать себе вопросы, которых так долго и успешно избегал, прячась за внешней пестротой: комфортно ли мне с собой? Счастлив ли я? Куда я иду?

Наступление ноября — сигнал, что все, чего мы избегали, выходит наружу. Смотрит из зеркала с неотвратимостью очевидного. Ну, что сделано, достигнуто, отпущено, развязано, дополнено? Теплые пледы и какао с зефирками — лишь отвлекающий маневр, но от главного не убежать.

Ноябрь — самое время получать ответы из глубин своей души и следовать этим подсказкам, не меняя кардинально жизнь, но плавно и бережно сдвигая ориентиры. Так падают на землю самые последние листья — покорившись своей судьбе.

Вперемешку

В магазинах керамические тыквы и маски для Хэллоуина лежат вперемешку с елочными игрушками. Впечатление то еще! Ноябрю в этом плане не везет. Все сполна насладились листопадом и мечтают о снеге и новогодних праздниках. А мы вчера успели поймать за хвост последний, до дождей, тихий день — уже в сумерках гуляли в роще. Розово-красные кроны скумпии мерцали, как торжественные костры.

Сегодня уже голые ветки увешаны дождевыми бусинами, а вороны, до невозможности растопырив клювы, таскают орехи. Это другое время, но вот уже несколько лет я верю, что оно — тоже хорошее. И даже необязательно прятаться в норке из пледов, сушить ломтики лимонов и яблок и наслаждаться прочими уютными радостями (хоть это все и имеет место быть). Шагать, разгребая плотную листву, и вдыхать свежий холодный воздух — тоже радость. И вот, когда смиряешься, впускаешь в сердце кроткую прелесть ноября, он делает неожиданный подарок: на бледном небе из ниоткуда ярким мазком проступает радуга!

ЗИМА

Зима проводит репетицию снегопада: примеривается, присматривается, засыпав все инеем — хорошо ли, изящно? Цветы и листья похожи на изысканные засахаренные лакомства, поданные к столу Снежной Королевы. Через пару часов под лучами еще упорно греющего солнца хрупкое волшебство исчезнет, а пока осторожно, затаив дыхание, можно идти по улице, зачарованной дыханием зимы…

Кузинатра

Зимой все просто и ясно. Тут не до высоких целей и глубоких смыслов. Цель одна: добраться домой сквозь препятствия в виде ветра, который не то, что дует навстречу, а надвигается плотной стеной; и колючего снега, и плохой видимости, и коварного льда, которого не видно под заносами… Добраться туда, где тепло, где мягкий сливочно-медовый свет в окнах, и пахнет шарлоткой, и на диване пестрыми клубками свернулись две мурчалки. В такие моменты все сворачивается до точки, до узорной снежинки, до фонарного пятна на фоне черного неба. И это такое счастье, если честно!

А днем, пока взрослые, проклиная непогоду, брели забирать детей, дети, которых отпустили чуть раньше, кидались снежками, валялись в сугробах, ели снег, хохотали, бегали, проваливаясь по колено; перекрикивались звонко и честно-честно не замечали ни пронизывающего ветра, ни режущих лицо ледышек, ни снежной крупы за шиворотом. И смотреть на это тоже было счастьем.

И пусть зима включилась внезапно, ведь еще вчера мы собирали в траве последние, рдяно-красные яблоки и смотрели, как перемигивается солнце сквозь березовое золото. Все равно снегопад — каждый раз — это обновление. Полная перезагрузка.

Вот…

Люди после праздников похожи на самодельные елочные игрушки, извлеченные из коробки: там бочок примялся, там бусинка отклеилась, там краска с лица смылась. Тем интереснее выхватывать из серо-черной толпы яркие образы.

Вот парень в спортивной куртке бережно несет в руках укутанную в целлофан огромную бумажную розу нежно-пудрового оттенка. Соловья в клетке не хватает…

Вот двое мужчин с похмелья яростно спорят над полками в игрушечном магазине, пытаясь понять, является ли машина для Барби полноприводной. Барби в гламурных нарядах с блестками брезгливо морщат пластиковые носики и отстраняются вглубь своих коробок.

Вот девушка катит по супермаркету тележку, в которой лежит две бутылки молока и пучок сельдерея. На голове у покупательницы — ярко-розовая шапка в форме поросячей головы, а из карманов заячьими ушками свисают длинные перчатки в сине-зеленую полоску.

Вот папа, на радость детворе самозабвенно лепящий снеговика, горделивым жестом набрасывает на того старую выцветшую клеенку в крупную коричнево-желтую клетку и, отступая, замирает на миг. Так и видятся в дрожащем свете фонарей фантомы рыцарей, спешащих навстречу приключениям.

Вот официантка в кафе, готовя для меня счет, натягивает на жестяную кружку со сдачей крошечную шерстяную шапочку. Щелчком пальца с новогодне-звездным маникюром щелкает по ней, расправляя примятый помпон.

Вот шумная компания молодежи украшает невесть откуда взявшейся мишурой елки, выброшенные позади стеклянной будки автобусной остановки. А потом, взявшись за руки, хохоча и поскальзываясь, начинает водить хоровод, приглашая к веселью всех пассажиров, что выбираются из редко прибывающих маршруток.

Вот старушка за окном сонно ползущего троллейбуса бережно прижимает к груди плюшевого оленя, при каждом рывке расправляя его уныло свисающие по сторонам мягкие рога. Потом, совершенно по-детски, дышит на стекло и растирает его варежкой, всматривается, что там, за окном.

А за окном — люди. Хмельные, разочарованные, смеющиеся, уставшие, влюбленные, хлопотливые, невыспавшиеся, не дождавшиеся праздничного волшебства и сотворившие его. Люди, вступившие в январь нового года, который пока неясным акварельным наброском проступает на полотне слежавшегося снега. Каким он будет? Какими будем мы?

Снеговик в клеенчатом плаще, воровато озираясь, салютует рукой-палкой уходящему семейству своих создателей. С неба крупными хлопьями летит снег. На фасадах домов озорно перемигиваются огоньки гирлянд. Утомленный город затихает, готовясь к рождественским сновидениям.

Праздничные хроники

«Автобус на сметане» — мелькает перед глазами надпись. Трясу головой, читаю снова: «экологический автобус на метане». А, понятно. Наверное, после трех часов дороги из города в город просто пора перекусить.

В моей любимой кофейне пусто. Бариста, официант и я, единственная клиентка. И зал, наполненный солнечным утренним светом и переливами новогодних украшений, развешенных под потолком. Латте (впервые произнесла его название с правильным ударением) хорош, как и прежде. А вот в моих любимых сырничках заменили малиновый сироп на клубнику и киви. Неплохо, но не то.

В кофейне появляется еще одна клиентка. Утро — время одиноких женщин? Но нет, вскоре к ней присоединяется подруга, они оживленно щебечут и покидают зал, не сделав заказ. Сорри! — с улыбкой кричит женщина официанту и убегает.

Я снова одна… Невольно чувствую себя мажоркой, которая сняла весь ресторан, чтобы люди под ногами не путались и не сбивали аппетит.

В автобусе — свои типажи.

Брутальный парень с бородой, широким разворотом плеч и… в красной шапке с бубоном. Женщина с экологичной сумкой, сшитой из занавески, в которой (сумке) лежат три помидора и моток золотой фольги. Мужчина, который по телефону настойчиво убеждает неведомую Лену, что он уже уехал, и ладно, что сорок минут на остановке ждал, ничего страшного, встретятся в другой раз. И все равно не выдержал, вышел и поехал обратно на заветную встречу.

За окном не менее весело: девчушка лет шестнадцати распевает на остановке (она в наушниках), пританцовывает и не замечает, что из расстегнутого рюкзака летят на землю мелочи. Надеюсь, ей попадутся добрые люди! Женщина в модном пальто-халате катит за собой игрушечный грузовик на веревочке. Потом выяснится, что ее сыновья весело ускакали далеко вперед, почти на квартал, но образ городской сумасшедшей, что вместо собаки выгуливает машинку, уже возник в моем буйном воображении.

Вывески магазинов, меняющиеся с завидной регулярностью, продолжают удивлять оригинальностью. «Мир волос», например. В витрине выставлены многочисленные флаконы с профессиональными шампунями и спреями, но все равно ассоциации с фильмами-ужастиками, когда внутри все будет завешено волосами… Или — ортопедический центр «Эдип». Перепутали с Эскулапом? Или это троллинг клиентов, несведущих в греческой мифологии?

Новинка в украшении домов — висящие на балконах, окнах и заборах надувные Санта-Клаусы с мешком подарков. Правда, больше похожи на воров, чем на добрых волшебников. А некоторые уже сдулись, и выглядят вообще, как… ну, не празднично, в общем…

В столовой обедает семейство: бабушка, мама с папой и двое малышей. Один ревет, потому что мама успела разломить котлету на куски, а он хотел кусать целую! Папа грозится, мол, сейчас выйдешь отсюда! Мама ловко засовывает куски котлеты в рот орущему чаду. Бабушка интересуется, а как же ты, внучек, в садике ешь? Кто ж тебя кормит? «Сам», — гордо отвечает малыш. Бабушка не верит. Папа шутит: «на самом деле, есть специальный человек, он приходит к обеду и говорит, а-ну, Матвейка, открывай рот!». Все начинают смеяться. Малыш тоже. Слезы высохли. Последний кусок котлеты мама, пользуясь моментом, засовывает сыну в рот.

В кино я случайно попадаю в vip-зал с мягкими широкими креслами и откидным столиком. За малым не поддаюсь искушению нажать на непонятную кнопку, потом выясняется, что это — кнопка вызова официанта. Так он, бедный, и бегает, согнувшись, разнося кофе и попкорн. Как по мне — блажь, но люди, гоняющие «холопа», видимо, не замечают забавного отзеркаливания с тем, что происходит на экране.

Зачем приходит снег?

Откуда он берется? Версий много. В сказочной версии братьев Гримм — это госпожа Метелица взбивает свою перину. В стихотворной версии Андрея Усачева — небесный зайчик вычесывает свою шубку. В прозаической версии ученых — это всего лишь изменение воды под воздействием разности температур. А как бы сам снег объяснил свое появление? Кто он? Откуда? Зачем к нам спускается с небес? Давайте попробуем включить воображение и послушать его версию. Не то, как мы видим снег, а то, как он видит нас.

Я так редко вижу лица! Мир людей для меня — это мир цветных шапок со смешными помпонами (их, как я понимаю, носят те, кто в детстве слушался маму) и разномастных макушек — кудрявых, взъерошенных, светлых и рыжих (их обладатели, видимо, считают, что бунт уместен всегда — даже в минус десять). Я покорно и бережно посыпаю головы и шапки, как хозяюшки посыпают пирог сахарной пудрой, а сам мечтаю увидеть запрокинутые к небу лица с сияющими от восторга глазами и упругими, румяными от мороза щечками. Лица — и протянутые ладони, чтобы потом люди подносили варежки к глазам и восторгались хрупкой причудливой красотой моих снежинок.

Но такая радость мне выпадает редко. Чаще всего на меня обращают внимание те, чьи сердца стучат в унисон с мирозданием: дети, влюбленные и чудаки. Конечно, я рад и их вниманию, но как же я мечтаю о том, чтобы и остальные: суетливые, измученные, равнодушные, уставшие, все, для кого мое появление — лишь препятствие на дороге, на миг забыли о своих проблемах. Остановились. И подняли мне навстречу свои бледные осунувшиеся лица. Чтобы вспомнили, каково это: ждать и мечтать, верить и радоваться. Чтобы вспомнили, что мир любит тех, кто любит его.

Если победить

…лень и усталость, и выйти в половине девятого вечера гулять с дочкой, то можно увидеть, как половинку луны, висящую в пустоте, ночь бережно укутывает молочно-белыми облаками.

И как подмигивает красным крошка-Марс (может, это и не он, но мы решили поверить).И как блестит на дороге ледяная крошка, словно рассыпали целый грузовик сахарного песка, а потом гигант-сладкоежка слизнул его языком.

И можно слепить снеговика. И соревноваться, кто попадет снежком в игрушечный домик (промазали обе). И постоять в прохладной тишине, запрокинув головы, чтобы смотреть на бесстрастно мерцающие колючие зимние звезды.

Нагулять себе румянец, аппетит и хорошее настроение.

Согреться ароматным чаем, схрумкать остатки песочного печенья, которое вчера тоже так лень было готовить, а вышло на ура.

И крепко потом спать.

«Классно! Столько всего сегодня запишу в дневнике!» — сказала дочка.

И я подумала, что это тоже — отличная мотивация. Добавлять себе классных реальных событий и впечатлений, а потом о них писать!

50 оттенков белого…

У снега — много оттенков. Давний, лежалый снег — уставшего, грязно-серого оттенка, захлестывающий своим унынием такое же вылинявшее небо, низко нависшее над притихшим городом. Такому снегу радоваться невозможно. Вылазка на улицу — лишь необходимый путь из пункта А в пункт Б, когда все внимание направлено внутрь; нет, не в собственные мысли и душу, а всего лишь в недра пуховика, где средоточие тепла.

В сильные морозы снег становится голубоватым, льдисто-переливчатым, торжественным, напоминающим о дальнем Севере, о волшебных сказках и дыхании Вечности. Невольно подбираешься, становишься сдержанным и внимательным. Трогаешь хрустальные ветки, вслушиваешься в скрип снега под ногами, пронзительно-холодный воздух вдыхаешь осторожно, маленькими глотками, чтобы ненароком льдинка не кольнула в сердце.

В яркий солнечный день снег — празднично-золотистый, как накрахмаленная скатерть, которую хозяйка приберегала для прихода самых дорогих гостей. Росчерки птичьих следов чуть темнее, они наполняются темно-золотым, вышитой узорной дорожкой. Снег искрится и переливается, а та часть, что успевает подтаять, лишь добавляет ему дрожащего, нежного, волнующего.

Но, конечно, самый красивый — первый снег. Ослепительно-белый, мгновенно пробуждающий надежду на обновление и веру в чудеса. Зима знает об этом, поэтому, время от времени, когда люди устают от монохромности за окном, подсыпает из своей небесной корзинки нового, свежего, радостного, чтобы хватило терпения дождаться весны…

Раскрашивая будни

С приходом холодов самое время обустроить себе уютную берложку. Дочка притаскивает на диван подушек и пледов, обкладывается книжками, раскрасками, блокнотами. Ну, и мурчащую кошку под бочок пристраивает, конечно же. И творит миры. Свою реальность, где разноцветные коты разгуливают под зонтиками, русалки щеголяют хвостами в зелено-бирюзовую клетку, героини любимых мультфильмов носят платья в форме розовых бутонов, а в витрине магазинов красуется мороженое всех цветов радуги.

На ватмане повторяется пять-шесть раз трафарет платья, но после того, как юная художница взяла в руки фломастеры или гелевые ручки с блестками, модели на листе проступают — хоть сейчас отправляй парижским кутюрье! Смелые сочетания, стильные детали, причудливые фасоны…

Потом, вмиг, переключается. Ручки горой сдвигаются в сторону, на откуп проснувшейся кошке, а из вороха книг достается любимая (сегодня или всегда — как повезет), новая, старая (еще моего детства). И теперь идет погружение в миры чужие, благо воображения хватает, чтобы представить и белый парусник в свинцово-сером море, и волшебника, летящего в облаках, и детей, сквозь портал-картину провалившихся в сказочную страну.

И неважно, что там, за окном: ледяной ли дождь, сердитое ли завыванье ветра, ранние ли сумерки, поглотившие закат, так и не успевший разгореться. Главное, что внутри — тепло и уютно. Легко греться, когда в сердце разлито сияние творить и делиться сотворенным.

Каштаны под снегом

Носком сапога случайно поддеваю нечто под слежавшейся снежной корочкой, и на пару шагов вперед улетает каштан. Бледно-серый, скользкий, растрескавшийся. С каким упоением несколько месяцев назад мы вели охоту на эти шарики с лакированными тугими бочками! Шарили в листве, хвастались трофеями, набивали карманы, удивлялись разнообразию форм и размеров. Это только несведущий думает, что все каштаны одинаковы! Мы же знаем о каштанах-сердечках и каштанах-идеальных шарах, о каштановых семейках, ютящихся под одной колючей кожурой, и о каштанах-одиночках, заполняющих все пространство и вырастающих до размеров некрупного яблока.

Но сейчас, когда снег смыл все краски, а деревья уснули до весны, на оставшиеся на земле каштаны смотришь с жалостью или равнодушием. И дело даже не в том, что они утратили товарный вид. А в том, что для них сейчас — не время. Так, например, не воспринимается великолепие осеннего леса в кадрах фильма, который смотришь весной. Или не удается проникнуться настроением стихотворений о зимнем лесном убранстве, когда только началось лето.

Каштаны — актеры двух сезонов. Весной деревья торжественно украшены цветущими канделябрами, а осенью — щедро одаривают прохожих своими колючими плодами (иногда — прямиком по макушке). Летом же они становятся всего лишь представителями природной массовки, что дает нам тень. А зимой… зимой пусть спят, грезя о возрождении. Всему свое время, даже если деревьям недоступно знание цитат великих философов.

Простые сокровища

Река обмелела и обнажила дно, явив скрытое. Многочисленные валуны, об которые летом, при купании, мы нещадно обдирали коленки, густо облеплены мелкой ракушкой. Кое-где яркими оранжевыми всполохами среди бежево-ржавой монохромности пылают кустики водорослей. Чьи-то следы на безупречно вымытом песчаном берегу похожи на причудливые рисунки распустившихся роз. Вода, очистившись от осенней зелени, бежит говорливыми серебристо-синими струйками, огибает песчаную косу, не понимая, что случилось с береговой линией. Куда ей теперь стремиться?

На подтаявшем льду посреди реки сидят пестрой стайкой рыбаки. По песчаному склону бродит мужчина с металлоискателем. Каждый жаждет найти свое сокровище. А мы уже. Под ярким солнцем, редким гостем января, на обмелевшем берегу отливают перламутром ракушки, переливается серебром лед, светится золотом каждая хвоинка на высоких соснах, рассыпаются рубинами перемерзшие ягоды шиповника.

Бисеринками дрожат на ресницах слезы то ли от ослепительных солнечных бликов на речной глади, то ли от щемящего ликования, что даже зимний бесснежный мир может быть таким прекрасным…

Февраль

Февраль — строгий тренер, который не допустит спортсменов к дальнему забегу без тщательного разогрева.

Февраль — опытный учитель, который не отправит сочинение на конкурс, пока ученики не научатся писать без ошибок.

Февраль — строгий отец, который не отпустит дочку на свидание, пока она черпает идеи о любви из сериалов.

Февраль знает, что нужно уметь быть терпеливыми и смиренными, что всему свое время.

Лишь когда ростки наберутся соком и силой, способной пробить замерзший земляной панцирь, а мы приведем себя в форму, чтобы легкие весенние курточки и плащи изящно сидели на нас, а не обтягивали, лопаясь от натуги, вот тогда февраль упакует слежавшийся снег, похрустит сосульками, сбивая их с крыш, и подмигнет братцу-марту, давай, мол, выпускай солнышко.

Чтобы ожидание не казалось тягостным, февраль задабривает нас праздниками на любой вкус. Найдется место и романтике на день влюбленных, и вкусовому наслаждению в разгульную масленицу, и почестям нашим мужчинам-защитникам. А в обычные дни можно постичь искусство новомодного хюгге или, если позволит погода, наверстать упущенное и прокатиться на санках, или поиграть в снежки. Вспомнить детство, ведь тогда мы не мечтали о первоцветах, мы просто, ликуя, зарывались по самую макушку в сугробы, наслаждаясь тем, что нам дано.

Туманом становясь

Туман — одно из моих любимых состояний…

Написала и поняла, это звучит, словно я — фраевский персонаж, умеющий становиться туманом, чтобы потом вернуться в облик нелепого человека в пижаме с медвежатами. Но нет, пижамы такой у меня нет и дара перевоплощаться в природное явление, увы, тоже… Просто люблю туман. Он скрадывает звуки и цвета, сглаживает несовершенство неуютного февральского мира, превращая его в какое-то волшебное царство.

А если уж сравнивать с персонажами, то я иногда похожа на саблезубую белку из мультика. В качестве заветного ореха выступает состояние гармонии и (ладно уж, бог с ним, со счастьем) тихой радости. В качестве тающего ледника — все, что вокруг. Только одну дырку заткнешь, из другой уже вода хлещет, ни лап, ни носов не хватает. И в итоге — сбивает тебя потоком и уносит в долину, только ори на потеху зрителям. А потом опять — карабкаешься. Утешает то, что нелепый поступок белки повлек за тобой, как минимум, разделение континентов и выстраивание в порядок планет. Может, и за всем, что со мной происходит, тоже кроется какой-то высший смысл?

Семечки

Шла домой, уставшая, замерзшая, и вдруг откуда-то донесся запах жареных семечек. Настоящий-настоящий — когда их на сковородке жарят. И сразу нахлынули воспоминания детства. В нашем краю, где чередуются виноградники и поля подсолнухов, семечки были главной «валютой» — на них меняли отрезы ткани, мебель и прочие труднодоступные тогда вещи. В каждой кладовке обязательно стоял холщовый мешок с семечками.

Жареные семечки — это целый ритуал. Расстелить на столе газету, высыпать семечки, перебрать от растительного мусора, промыть, просушить, высыпать на сковороду. Не отходить ни на шаг, перемешивать, чтобы не подгорели. Смотреть, как из сероватых они становятся черными, лакированными, начинают потрескивать и давать тот самый прекрасный запах!

Потом мы высыпали семечки в большую тарелку — всегда одну и ту же — глубокую, с ободком-узором из зеленых листьев, и усаживались с сестрой на диван, каждая со своей книгой. В некоторых книжках моего детства до сих пор иногда встречается шелуха. Нам было удобно: я — левша, сестра — правша. И погружались каждая в свой книжный мир, щелкая вкуснейшие семечки. И не вставали, пока не пустела тарелка! Потом еще из складок дивана шелуху выгребали.

Помню, у моей лучшей подруги мама не разрешала щелкать семечки в доме, только на улице! И меня это всегда поражало — а как же на диване с книгой или с телевизором? На улицу, кстати, всегда выходили с набитыми карманами — встретить друга и не поделиться? Немыслимо! Идти, сплевывая на ходу, болтать, строить планы…

У бабушек был свой ритуал. Одна все время высыпала семечки в алюминиевую миску, ставила на стол, и мы садились играть в слова, пока рядом, на куске газеты росла горстка шелухи. А бабушка все той же моей лучшей подружки всегда жарила семечки — и подсолнечные, и тыквенные — на огромных чугунных сковородках. У нее в летней кухоньке всегда топилась печка, даже летом, и семечки всегда были теплыми. Так и вспоминается — жар, плетеные полосатые половички, старые фотографии в одной рамке под запыленным стеклом, сушеные травы под потолком, кровать, заваленная подушками и каким-то старьем. И над всем этим — дивный запах!

…Вот так я шла, счастливая, не замечая уже ни усталости, ни ветра. Всего лишь запах из детства — а сколько воспоминаний!

И мы поверили

Лень нужна для того, чтобы чувствовать гордость и душевный подъем, когда удается ее преодолеть. За окном появилось робкое солнце, и дочка зазвала меня на прогулку. Я не хотела: вновь поднялся ветер, я планировала вымыть голову, да и вообще. Это же — опять облачаться в несколько слоев одежды, скользить по неровной дороге, видеть вокруг лишь росчерки голых ветвей на блеклом холсте неба и погрустневшие дома, в которых еще не зажгли свет. Но… Если моему ребенку чего-то хочется, Вселенная точно отзовется. Чего уж обо мне говорить!

И мы пошли. И все так и было: ветер, голые ветви, грустные дома, скользкая дорога. А еще был верный котенок Черно-рыж, следующий за нами следом и отважно преодолевающий ручьи и сугробы… И льдинки, подсвеченные солнцем, они казались драгоценными камнями, вылетевшими из-под Серебряного копытца… И воробьи, деловито порхающие с ветки на ветку и бурно обсуждающие потепление, да еще и наклевались сушеного винограда — захмелели. И нежный румянец на детских щеках… И полные кулаки сосулек, а карманы шишек, собираемых, по традиции, «просто так».

И сразу захотелось распрямить спину. И откуда-то взялись силы на домашние дела. И мы смеялись и играли в слова.

А солнышко, довольное тем, что мы попались в его ловушку, ушло буквально через полчаса. Разлилось малиновой рекой заката. Мазнуло по окнам последним лучом. Пообещало, что завтра вернется и пробудет на пару минут дольше.

И мы поверили.

ВЕСНА

Весна началась с яркого солнца, масленичных гуляний, блинов и мыльных пузырей, разлетающихся по всей площади на радость собравшейся детворе. Мам, я делаю для всех чудо, заявила мне дочка, которая, собственно, и пускала пузыри. Я, конечно, согласилась. А солнце как включилось, так теперь и не уходит — на работе даже приходиться закрывать жалюзи, настолько ослепительно и торжествующе оно светит.

Зачарованные обещаниями, дружно вылезли первоцветы — пролески, гусиный лук, нарциссы. В дом вернулись теплые медово-рыжие и золотисто-бежевые тени и веселые солнечные зайчики. Дробясь в хрустальных боках ваз, солнце щедро рассыпается радужными бликами.

К ночи возвращается зима — воздух становится холодным и колючим, в безупречно прозрачном небе рассыпаны крупные, почти августовские, звезды. По утрам листья тюльпанов уныло распластываются по земле, припорошенные инеем, к полудню, обласканные солнцем, оживают вновь. Надеемся, тепло победит…

Весеннее обновление

Новая весна, как новый каталог любимой косметики — прекрасная возможность побаловать себя после долгой тоскливой зимы. Итак, приступаем к весеннему обновлению!

Музыкальным фоном взять веселое птичье щебетание или журчание первых ручейков.

Для начала умыться каплями первого весеннего дождя. В качестве теней для век взять, пожалуй, яркую синеву неба. Нежной пуховкой из облаков нанести на скулы золотистую пудру солнышка. На губы — розовый блеск нежной утренней зари.

Не забыть про аксессуары! На шею повязать ласковый весенний ветерок, вдеть в уши березовые сережки.

И, напоследок, капельку духов — пьянящую свежесть весенних цветов -фиалок, нарциссов, сирени, жасмина, ландыша — только выбирай.

Образ готов! Спасибо весне за красоту и настроение!

Весенние уроки

— Мам, а почему у меня сегодня день грустности и вредности?

— Ну, у всех бывают разные дни. Смотри, даже погодка такая: то солнышко, то дождик и пасмурно!

Сказала и поняла, что в разговоре с деткой, как это часто бывает, заново открываю для себя очевидные истины. И впрямь, когда, как не весной, постигать жизненные уроки? Итак.

Учимся у растений.

Каждый год по периметру нашего двора упорно выгоняют ростки крокусы, чуть позже — нарциссы и тюльпаны. Мы не перестаем удивляться и радоваться их нежной и хрупкой красоте, воспринимая их появление, как чудо. И забываем о том, что именно мы сами несколько лет назад посадили здесь их луковицы. А чтобы и остальной двор радовал цветочной пестротой, чуть позже мы посеем семена бархатцев, посадим кустики анютиных глазок. Красота и радость не рождаются из пустоты, нужно время, терпение и усердие, чтобы появился результат. Хочется наладить отношения — улыбайся и говори добрые слова. Хочешь зарабатывать больше денег — учись и развивайся. Хочешь выиграть конкурс — пиши статьи))

Учимся у животных.

Рыжие, черные, серые, пушистые и не очень, красавцы и одноглазые бродяги, коты водят хоровод вокруг нашей кокетки-кошечки, которая вскоре порадует нас рыже-серо-черными котятами. Пчелы кружат над первоцветами, собирая нектар. Щебечут ласточки, вновь строящие гнезда под крышей. Если переводить эти мяуканья-жужжания-щебетания на человеческий язык, то выйдет практически экклезиастовское: «Всему свое время и своя судьба». Рожать детей, сажать деревья и строить дома… Животные не начинают дела раньше, чем придет тому срок. Они знают, прежде чем начать созидать новое, нужно переждать и набраться сил. Когда поссорилась с подругой — не пиши на горячую голову сообщение, остынь. Когда уволили с работой — не бросайся в омут собеседований, переведи дух, насладись парой дней отдыха. Когда потеряны все ориентиры — не спеши делать первый шаг в новую жизнь, определись с направлением.

Учимся у стихий.

Весна капризна: сегодня щедро разливает солнечные лучи, к вечеру окатывает леденящим ливнем. Но, несмотря на это, в небе вновь появляется радуга. А вскоре наступает долгожданное тепло. Да и без дождей не распустились бы листья, опьяняя нас. Чуешь, весной пахнет? Не торопи и не ругай погоду, наберись терпения, а самое главное — никогда, даже в самые грустные минуты не переставай верить в чудеса. Ты обязательно услышишь заветные слова — пусть и не от того человека. Ты обязательно получишь долгожданный подарок — пусть и не с перламутровыми пуговицами. Счастье, как и весна, порой приходит к нам не совсем привычными путями. Но придет оно обязательно!

Восемь строк о вдохновении

Мое утро — это попытка приманить ускользающие сновидения, обещая им возможность стать сюжетами.

Писать — состояние абсолютного счастья, наполненности и единения с Мирозданием.

Между двух случайных слов таится веер возможных историй, выбор которых зависит от событий и настроений дня.

В детстве у меня была любимая игра, с которой и началось творчество: я шла вдоль бегущих ручьев и вела разговор от имени воображаемых путешественников, плывущих по этому ручью на воображаемом же корабле.

Писатель — это тот, кому выпала возможность поделиться своими мирами.

Если я не пишу, то я все равно пишу — только мысленно.

Я отношусь к словам как к птицам — ценю их свободу, но осторожно приручаю.

Моя Муза уже давно отрастила прочные крепкие крылья, которые не под силу сломать ни одному ветру критики.

Дети такие дети

Сидели в очереди к педиатру. Мальчик лет трех увидел, что дверь открылась, рванул туда, но не успел — люди уже зашли. Тогда он начал стучать в дверь и кричать:

— Доктор, доктор! Возьми лошадку! Возьми лошадку!

Игрушечную лошадку в прошлый раз забрал у нее, теперь решил вернуть.

А девочка, совсем малышка, только ходить научилась, сгребла все-все цветные карандаши со стола, зажала в кулачках и ходила, довольная. Рисовать никому не давала — сразу в крик. Какие все же малыши забавные!

Но и взросляши тоже! Дочка пишет сообщение из школы: «Мама, у Антона — день рожденья, и нам раздали конфеты. Я взяла одну, развернула, а она упала! Но я ее быстро-быстро подняла, отряхнула и съела. Ничего не случится?»

То есть, у меня растет честный ребенок. Все рассказывает маме! Но конфета-то уже в надежном месте, обратно не вернешь. Я ответила, что ничего страшного, что уж теперь!

Вечер прошел в стиле рассказов Маши Трауб. Восемь часов вечера. В родительской группе вотсап пытаются расшифровать, сколько и каких пуговиц приносить завтра на урок труда. На ножке или с дырочками? Большие или маленькие? Красные или черные? Красной пуговицы у нас в коробке нет. Есть светло-розовые. Насколько принципиален цвет? Пуговицы на ножке они ещё пришивать не умеют. Успеют ли освоить сие тонкое искусство за один урок или брать с дырками?

Первой сдалась бабушка. Она взяла и позвонила преподавателю, которая завтра выдает урок. Выяснили, что будут делать морду поросёнка. То есть нужны пуговицы — глазки, ноздри для пятачка и язычок (можно розовый, ура!). Но! Если верить записям в дневниках, то пуговиц нужно 4, а не 5. То есть, завтра все свиньи оказались бы или одноглазыми, или с вырванной ноздрей. Написала новости в родительскую группу. Напряжённое молчание…

Десятый час вечера. Внучка с бабушкой тренируются — пока пришит один глаз… Свинство, короче!

Еще из школьного. В среду вечером дочка заявляет, что завтра на урок музыки нужно принести маракасы. Всего лишь! Погремушки давно выкинули. Ни одной пластиковой бутылки в доме нет. Магазин уже закрыт. В итоге чудом обнаружили бутылку в закромах, насыпали фасоли. Пошла с одним «маракасом». Делили по рядам: первый — с ложками, второй — с барабанами, третий — с маракасами. Назавтра спрашиваю, что за песню-то учили? «Барыню». Ну да, куда ж сударыне-барыне и без маракасов! Думаю, классу за стеной было очень весело все это слушать!

Стрижка

Пора подстричься, решила я, и отправилась в салон. Так бывает: заходишь туда с косой до лопаток, а выходишь с боб-каре, открывающим затылок. И знаете, что?

Мне нравится. Я поняла, что успешно преодолела барьер, когда цепляешься за что-то (в данном случае, за свой образ девочки-русалочки) просто по привычке. И что можно не искать философских и психологических подтекстов в происходящем (говорят, перемены начинаются с новой прически). И что можно проигнорировать стенания парикмахера (зачем, зачем обрезать такие густые и длинные волосы?!); мягкие заявления подруг (нет, все-таки твое — это длинные волосы, а не стрижка); мужские намеки (распущенные по плечам волосы — это так женственно!).

Можно просто подумать: почему бы и нет? И сделать. Не в порыве отчаяния или эйфории. Спокойно и уверенно. И сразу голова становится легкой-легкой, хочется хихикать, улыбаться всем встречным и шагать вприпрыжку. Можно не переживать, что потом делать дальше, когда это все начнет неровно отрастать. Отрастет — приду и подстригусь снова. Или нет.

Говорят, перемены мучительны. Говорят, каждый новый шаг непросто дается. Наверное, так и было, когда ворота трещат под натиском обстоятельств, вынуждающих меняться. Но не сейчас, когда твой шаг — это просто твое решение. Потому что.

Как весна мне творить мешала

Ах, сколько идей для конкурса возникло в моей голове в последнее время! Сначала я хотела написать этакий «путеводитель по весне», где будут присутствовать аллеи цветущих яблонь (под которыми обязательно нужно целоваться с любимым); улицы бегущих ручьев (здесь рекомендуется запастись резиновыми сапогами и бумажными корабликами); площадь надежды (на которой нужно обязательно посадить дерево), ну и так далее.

Потом я решила составить специальный весенний список. А когда еще их составлять, строя планы и мечтая, как не весной? Причем эти списки необязательно должны быть глобальными, главное — приятными. Фантазии нет предела. Ведь список дел для холодного мартовского вечера будет кардинально отличаться от списка для ясного майского дня. В первый войдут чтение давно отложенных книг под пледом, разбор гардероба в предвкушении грядущего тепла и приготовление сытного пирога. Во второй — фотосессия с подружками на фоне зарослей сирени, поездка на велосипеде в ближайший парк и закупка свежей зелени у приветливой торговки.

Потом я решила сочинить прогноз на тему: «какое настроение модно носить этой весной?» Писк сезона — эйфория, приправленная оттенками прыгучести и веры в чудеса. Допустимы нотки легкой грусти (в дождливый день) …Ну что-то в этом роде…

Потом я вообще разошлась и придумала историю про девушку по имени Весна. Ну, просто ее мама так радовалась ее появлению, что, поддавшись эйфории цветущего апрельского дня, назвала так дочку. Первые несколько лет девочка была уверена, что в честь нее расцветают сады и прилетают птицы, потом (когда ее стали дразнить сверстники) ненавидела свое имя и новым знакомым представлялась Ветой или Инной (вроде созвучно, но не так вызывающе). А, повзрослев, она вновь полюбила свое имя, решив, что это — светлый знак. Ведь Весну — ждут, о ней мечтают, с ней связывают большие надежды на позитивные изменения.

И девушка стала жить, оправдывая имя — была светла, легка, весела и приветлива, даря окружающим радость. Ну и логичным окончанием этой истории было бы то, что в новогоднюю ночь, строя планы на предстоящий год и выбирая время для совместной поездки, ее друзья говорили бы — давайте зимой, зима лучше всего для катания на лыжах; или, нет, летом на море… А один бы сказал: «А я люблю весну», — найдя, таким образом, возможность признаться в чувствах к этой девушке. И посмотрел бы на нее ТАК, что все бы сразу все поняли.

В общем, замыслов было — вагон и маленькая тележка. И что же? Все мои планы сбила… сама весна. Потому что, когда после недели дождей, наконец, засияло солнце, зазеленели ветки, зацвели крокусы, запели птицы — мы с дочкой как выходим с утра пораньше на улицу, так и заходим — когда темнеет. С перерывом на обед и сон. Сидеть за компьютером, когда на улице — такое счастье для души и радость для глаз, нет ни времени, ни желания.

И пусть какие-то творческие замыслы останутся невоплощенными (уверена, когда-нибудь наверстаю), зато весна напомнила мне о том, что в нашей жизни — настоящая реальность: теплая детская ладошка в моей руке, приятная усталость в ногах после прогулки по свежей травке, букетик первых одуванчиков в простом стакане, сладкий воздух, наполняющий легкие. За это я и люблю весну!

Цветочный снег

Город замело абрикосовым «снегом». На этот раз не получилось насладиться зрелищем деревьев, которые притворялись облаками: за все время цветения абрикос не было ни одного солнечного дня, и на фоне свинцового неба цветущие ветки казались грязно-серыми. А ветер, поднимающий пыль с дорог, развороченных нерадивыми строителями, уносил весь аромат… Все — и первые, нежные веточки ивы, и желтые и фиолетовые ирисы, и салют тюльпанов по периметру двора — все казалось ненастоящим, яркой иллюстрацией в книжке, которую разглядываешь через стекло витрины. Или это все из-за внутреннего? Опцию «созерцать и наслаждаться» выключили. Надеюсь, на время.

Зато в такие моменты обостряется восприятие фальши. С беспощадной очевидностью замечаешь, какие мы все-таки мастера самообмана, как умеем себя уговаривать, что равнодушие, отсутствие помощи, неуловимо быстрое исчезновение с горизонта, когда в тебе нуждаются — это естественное состояние вещей, и не на что тут обижаться, и нечего тут ждать. Выруливай, как хочешь.