Бесплатный фрагмент - Пыль и свинец: Истории Дикого Запада

1. Последний поезд в Томбстоун

Джек Маккрири сплюнул в пыль и посмотрел на часы на башне вокзала. Четверть седьмого. Поезд должен был прийти десять минут назад, но его всё не было. В Аризонской территории поезда опаздывали чаще, чем приходили вовремя — то бандиты рельсы разберут, то индейцы нападут, то просто машинист в салуне задержится.

Жара стояла адская. Солнце висело над горизонтом, как раскалённая монета, и даже тень от навеса вокзала не приносила облегчения. Джек снял шляпу, провёл рукой по вспотевшим волосам. Сорок два года прожил в этих краях, а к жаре так и не привык.

Рядом с ним стояла небольшая толпа — человек пятнадцать, не больше. Все ждали тот же поезд до Томбстоуна. Джек знал большинство из них в лицо, но близко не общался. Привык быть один.

За углом вокзала показался всадник. Скакал быстро, поднимая облако пыли. Джек сразу узнал — шериф Билл Томпсон. Лицо у шерифа было мрачное, а это обычно означало неприятности.

Томпсон спешился у крыльца, поднялся к ожидающим. Взгляд его остановился на Джеке.

— Маккрири, нужно поговорить.

Джек отошёл в сторону от толпы. Шериф последовал за ним.

— Что случилось, Билл?

— Беда, Джек. Банда Дикого Боба ограбила поезд в тридцати милях отсюда. Машинист убит, кондуктор ранен. Пассажиров обобрали до нитки.

— Сколько их было?

— Человек восемь. Свидетели говорят — вооружены до зубов.

Джек кивнул. Банда Роберта «Дикого Боба» Колсона терроризировала округу уже полгода. Грабили поезда, дилижансы, нападали на ранчо. Власти объявили за головы бандитов награду — пятьсот долларов за каждого, две тысячи за главаря.

— И что ты от меня хочешь? — спросил Джек, хотя уже догадывался.

— Помощи. Мне нужен человек, который знает эти горы как свои пять пальцев. Который умеет стрелять и не боится грязной работы.

— Билл, мы с тобой уже это обсуждали. Я больше не охотник за головами. Завязал с этим делом.

— Знаю. Но сейчас особый случай.

Шериф понизил голос:

— В том поезде была моя племянница. Мэри, дочка моего брата из Сент-Луиса. Ехала к нам в гости. Боб её забрал.

Джек почувствовал, как что-то холодное шевельнулось у него в груди. Дикий Боб был известен не только грабежами, но и жестокостью к женщинам.

— Сколько ей лет?

— Девятнадцать. Хорошая девочка, Джек. Никому зла не делала.

Маккрири снова посмотрел на вокзальные часы. Без четверти семь. Поезд всё не приходил, да теперь и не придёт — после ограбления движение на этой ветке остановят на неделю, пока не поймают бандитов.

— Где их последний раз видели?

— У Каньона Черепа, направлялись к границе с Мексикой. Но у них хорошая фора — часа четыре.

— Погоня есть?

— Собираю людей. Человек десять наберётся, не больше. Остальные боятся связываться с Бобом.

Джек молчал, размышляя. Пять лет назад он оставил профессию охотника за головами после неудачной операции, когда погибли трое невинных людей. Поклялся себе больше не браться за оружие ради денег. Но сейчас речь шла не о деньгах.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Но у меня условия.

— Какие?

— Девчонку спасаем живой и невредимой. Это главное. А уж бандитов потом судить будете — или хоронить.

— Согласен.

— И ещё. Я веду операцию. Мои приказы не обсуждаются.

Шериф колебался. Он привык командовать сам, но понимал — без Маккрири шансов поймать банду почти нет.

— Ладно. Твоя операция.

— Тогда собирай людей. Выезжаем через полчаса.

Пока Томпсон скакал за подмогой, Джек зашёл в свой домик на окраине города. Достал из сундука старое снаряжение — кожаную куртку, которую носил в молодости, два кольта сорок пятого калибра, винтовку Генри, патроны. Проверил оружие, зарядил, убрал в кобуру.

Потом сел за стол, написал короткое письмо. Адресовал его Саре Дженкинс — школьной учительнице, с которой встречался последние два года. Писал, что если не вернётся, то дом и все сбережения переходят к ней. И что любил её, хоть и не часто говорил об этом.

Письмо запечатал, оставил на столе.

Когда вышел на улицу, шериф уже ждал с группой всадников. Джек пересчитал — двенадцать человек, включая его самого. Лица знакомые: владелец лавки Дэн Салливан, кузнец Макс Штайнер, несколько ранчеров. Все вооружены, все решительно настроены.

— Слушайте внимательно, — сказал Джек, садясь на лошадь. — Банда Дикого Боба — не мелкие грабители. Это профессионалы. Убивают без колебаний и хорошо стреляют. Кто сомневается — лучше оставайтесь в городе.

Никто не двинулся с места.

— Хорошо. Тогда едем. И помните — девчонка должна остаться жива. Ради этого готовы рискнуть собственными шкурами?

— Готовы, — ответил Томпсон за всех.

Отряд выехал из города на закате. Красное солнце садилось за горы, окрашивая небо в цвета крови и золота. Впереди лежала пустыня, изрезанная каньонами и ущельями — идеальное место для засад.

Джек вёл группу по старой индейской тропе, которую знал с детства. Здесь можно было проехать скрытно, не поднимая пыли. До Каньона Черепа — миль двадцать по прямой, но они шли в обход, чтобы не наткнуться на дозорных бандитов.

Ехали молча, прислушиваясь к ночным звукам пустыни. Где-то вдали завыл койот, ответил ему другой. Лошади фыркали, копыта стучали по камням.

Около полуночи остановились на водопое. Джек изучал карту при свете звёзд.

— Если они действительно идут к границе, то должны переночевать в старом форте, — сказал он Томпсону. — Другого укрытия в тех местах нет.

— А если нет?

— Тогда будем искать дальше. Но я думаю, они там.

Форт Макдональд построили двадцать лет назад для защиты от апачей. Потом индейцев оттеснили дальше на юг, и форт забросили. Теперь от него остались только стены и несколько полуразрушенных зданий. Идеальное убежище для бандитов.

На рассвете отряд добрался до холмов, окружающих форт. Джек оставил людей в укрытии, сам пополз вперёд с биноклем. Нужно было разведать обстановку.

Форт лежал в небольшой долине, окружённой скалами. К нему вела только одна тропа — узкая, извилистая, легко простреливаемая. Джек лежал на краю обрыва и наблюдал.

Во дворе форта паслись лошади — больше десятка. Значит, банда здесь. Из трубы одного здания шёл дым — готовили завтрак. У ворот стоял часовой с винтовкой.

Джек насчитал пять бандитов. Где остальные? И где девчонка?

Ответ пришёл через полчаса. Из главного здания вышел высокий мужчина в чёрной шляпе — Дикий Боб собственной персоной. За ним шла молодая женщина в порванном платье. Руки у неё были связаны, но шла она прямо, не сгибаясь. Характер у девочки был крепкий.

Боб подвёл её к колодцу, дал напиться. Джек видел, как девушка подняла голову и посмотрела на окружающие холмы. Умная. Понимала, что за ней придут.

Потом их обоих загнали обратно в здание. Часовой остался на посту.

Джек пополз назад к отряду. План у него уже созрел.

— Слушайте, — сказал он людям. — В форте восемь бандитов, включая Боба. Девчонка в главном здании, под охраной. Прямая атака — самоубийство. Будем действовать хитростью.

Он нарисовал на песке схему форта, показал расположение зданий и часовых.

— Томпсон, возьми четверых и обойди форт с востока. Как услышишь мой выстрел — начинай стрелять, но не в здание, где девчонка. Пусть думают, что нападение оттуда.

— А сам что будешь делать?

— Проберусь с запада. Пока вы будете отвлекать внимание, попытаюсь добраться до девчонки.

— Слишком рискованно.

— У нас нет выбора. Если начнём осаду — они её убьют первой.

Отряд разделился. Томпсон с четырьмя ранчерами ушёл в обход, остальные остались прикрывать Джека.

Маккрири дождался, пока солнце поднялось выше. В полуденную жару бандиты будут менее бдительными. Потом начал спускаться по западному склону — самому крутому и опасному. Зато незаметному.

Полчаса он карабкался по осыпи, цепляясь за камни и корни. Несколько раз камни срывались и катились вниз, но внизу было тихо — никто не услышал.

Наконец добрался до подножия стены форта. Здесь была старая брешь, пробитая когда-то апачскими стрелами. Джек протиснулся сквозь неё и оказался во дворе.

Часовой стоял у ворот спиной к нему. Джек бесшумно подкрался, ударил прикладом винтовки по голове. Бандит осел без звука.

Теперь главное — добраться до здания, где держали девчонку. Джек прижался к стене, осторожно двинулся вдоль неё. До цели — ярдов тридцать по открытой местности.

Он уже приготовился к рывку, когда из-за угла вышел ещё один бандит. Увидел Джека, потянулся к кольту. Маккрири выстрелил первым — бандит упал, но выстрел прогремел на весь форт.

— Нападение! — закричал кто-то в здании. — Нас атакуют!

Началась стрельба. С восточной стороны застрочили винтовки Томпсона — план сработал, бандиты решили, что основная атака идёт оттуда.

Джек ворвался в здание. В первой комнате никого не было, во второй он нашёл девушку. Она сидела в углу, привязанная к столбу. Рядом стоял бандит с пистолетом.

— Стой! — крикнул тот. — Ещё шаг, и девчонка мертва!

— Не стреляй, — сказал Джек, медленно поднимая руки. — Я не вооружён.

Бандит поверил, шагнул ближе — и получил нож в живот. Джек всегда носил запасной клинок в рукаве.

Быстро перерезал верёвки, помог девушке встать.

— Ты Мэри?

— Да. А вы?

— Джек Маккрири. Твой дядя послал за тобой.

— Дядя Билл жив?

— Жив. А теперь нужно отсюда выбираться.

Но выйти оказалось сложнее, чем войти. Во дворе шла перестрелка, пули свистели в воздухе. Дикий Боб с оставшимися людьми засел в угловой башне и отстреливался.

— Маккрири! — закричал Боб, увидев Джека с девушкой. — Выходи на поединок! По-честному, один на один!

— Зачем мне это? — крикнул в ответ Джек.

— Потому что у меня ещё есть заложники! Два пассажира из поезда! Не выйдешь — убью их!

Джек выругался. Он не знал о других заложниках.

— Где они?

— В подвале башни! Живые пока, но ненадолго!

Мэри схватила Джека за рукав:

— Не идите! Он убьёт и вас, и их!

— Может быть. Но попытаться стоит.

Маккрири проверил кольты, вышел на середину двора.

— Я здесь, Боб! Выходи!

Из башни показался высокий мужчина в чёрной шляпе. Дикий Боб был легендой этих мест — быстрый стрелок, хладнокровный убийца. Говорили, он убил больше двадцати человек в честных поединках.

Они стояли друг против друга на расстоянии двадцати шагов. Солнце било в глаза, пот заливал лицо. В форте стало тихо — все ждали развязки.

— Жалеешь, что связался со мной, охотник? — спросил Боб.

— Нет. А ты?

— Тоже нет. Давно хотел померяться с тобой силами.

Боб был быстр — невероятно быстр. Его рука мелькнула, кольт оказался в пальцах почти мгновенно. Но Джек оказался быстрее на долю секунды.

Два выстрела прогремели почти одновременно. Пуля Боба прошла рядом с головой Маккрири, сбив шляпу. Пуля Джека попала точно в сердце.

Дикий Боб покачался и упал лицом в пыль.

Оставшиеся бандиты сдались без боя. В подвале башни действительно нашлись двое заложников — пожилая супружеская пара из Чикаго. Живы, хоть и напуганы.

К вечеру отряд вернулся в город. Мэри воссоединилась с дядей, заложники получили медицинскую помощь. Бандитов заперли в тюрьму в ожидании суда.

А Джек сидел на крыльце своего дома и смотрел на закат. Рука немного дрожала — возраст сказывался. Или нервы.

К нему подошла Сара Дженкинс. Она нашла его письмо и теперь держала его в руках.

— Собирался умирать? — спросила она.

— Не собирался. Готовился к такой возможности.

— А если бы умер?

— Тогда не сидел бы сейчас здесь.

Сара села рядом с ним на ступеньки.

— Больше не будешь заниматься этим?

— Не знаю. Сегодня пришлось. Завтра, может, тоже придётся.

— А я?

Джек посмотрел на неё. В её глазах читались и любовь, и страх, и готовность ждать.

— А ты решай сама. Я не изменюсь. Такой, какой есть.

— Знаю. Поэтому и люблю.

Они сидели и смотрели, как солнце садится за горы. Где-то в городе играл рояль в салуне, лаял пёс, смеялись дети. Жизнь продолжалась.

А завтра будет новый день. И, возможно, новые проблемы. Но это уже завтрашние заботы.

Конец

2. Пыль и свинец

Солнце висело над каньоном как раскалённая медная монета, когда Элайджа Крейн впервые увидел состав. Поезд полз по насыпи неторопливо, словно жирная гусеница, оставляя за собой шлейф дыма, который таял в безжалостной голубизне неба. Элайджа прищурился, наблюдая из-за валуна, и сплюнул табачную жвачку в пыльный куст полыни.

— Вон он, — пробормотал Диггс, лежавший рядом на животе. Его широкополая шляпа съехала набок, открывая выгоревшие космы соломенных волос. — Точно по расписанию. Как я и говорил.

— Много ты говоришь, — буркнул Элайджа, не отрывая взгляда от состава.

За спиной слышалось сопение лошадей и тихий перезвон удил. Трое остальных — Картер, Мэйсон и молодой Билли Хоукс — готовили винтовки, проверяли патроны, затягивали банданы на лицах. Элайджа видел это краем глаза, хотя и не поворачивался. Он знал своих людей. Знал, как они дышат перед делом, как нервничают, как пытаются скрыть дрожь в руках.

Картер был хладнокровен, как гремучая змея перед броском. Мэйсон — наоборот, слишком горяч, слишком жаден до выстрелов и крови. А Билли… Билли было девятнадцать, и это был его первый поезд. Элайджа помнил свой первый поезд. Помнил, как сердце билось так, что казалось — вот-вот выпрыгнет из груди и убежит прочь по рельсам.

— Когда? — спросил Диггс, и в его голосе прозвучало нетерпение.

— Когда скажу, — отрезал Элайджа.

Он ждал. Ждал, пока поезд не достигнет нужной точки — там, где насыпь шла между двух красных скал, и единственным выходом для машиниста было либо остановиться, либо врезаться в завал, который они устроили прошлой ночью. Брёвна, камни, старая телега без колёс — всё, что смогли натащить за три часа работы в темноте.

Поезд приближался. Элайджа слышал лязг колёс по рельсам, слышал свисток паровоза — протяжный, тревожный, словно предчувствующий беду. Машинист увидел завал. Поезд начал тормозить, металл визжал, искры летели из-под колёс.

— Сейчас, — выдохнул Элайджа и поднялся, выхватывая кольт.

Они понеслись вниз по склону — пятеро всадников в облаке пыли и криков. Элайджа скакал впереди, пригнувшись к шее своей гнедой кобылы, и уже чувствовал, как адреналин разливается по венам жидким огнём. Это чувство он знал слишком хорошо — смесь страха и восторга, ужаса и свободы. Здесь, между небом и землёй, между жизнью и смертью, он был по-настоящему живым.

Поезд остановился. Из окон вагонов высовывались перепуганные лица. Где-то заплакал ребёнок. Элайджа подскочил к кабине машиниста и направил дуло револьвера на человека в заляпанной сажей робе.

— Руки вверх и слезай, — приказал он, стараясь говорить спокойно.

Машинист был стариком с седыми бакенбардами и усталыми глазами. Он посмотрел на Элайджу так, словно видел насквозь — видел не бандита, а человека, который когда-то был чем-то другим.

— Ты ещё пожалеешь, сынок, — сказал старик, поднимая руки.

— Может, и пожалею, — согласился Элайджа. — Но не сегодня.

Диггс и Мэйсон уже врывались в пассажирский вагон. Слышались крики, визг женщин, грубые окрики. Элайджа поморщился. Он не любил эту часть работы — запуганные лица, слёзы, дрожащие руки, протягивающие кошельки и украшения. Но деньги были в багажном вагоне, в сейфе. Там их ждала настоящая добыча.

Картер поскакал к нему, его лицо за красной банданой было невозмутимым.

— Охрана в последнем вагоне. Двое. Вооружены.

Элайджа кивнул. Так и должно было быть. Информация Диггса оказалась точной — поезд везёт деньги для банка в Тускароре, двадцать тысяч долларов чистыми. Их доля. Их шанс.

— Я пойду, — сказал он. — Ты прикрывай со стороны. Билли, со мной.

Молодой Хоукс вздрогнул, услышав своё имя, но кивнул и соскользнул с седла. Его рука дрожала на рукояти кольта. Элайджа положил ему ладонь на плечо.

— Дыши, — сказал он тихо. — Просто дыши. И не стреляй, пока я не скажу.

Они пошли вдоль состава. Жара била в лицо, пыль забивалась в горло. Элайджа чувствовал, как рубашка прилипла к спине, как пот течёт по вискам. Каждый шаг приближал его к багажному вагону, к деньгам, к той жизни, о которой он мечтал — где не нужно красть, убивать, прятаться.

Дверь вагона была заперта. Элайджа постучал прикладом винтовки.

— Открывайте! Это последнее предупреждение!

Тишина. Потом — щелчок взводимого курка изнутри.

— Убирайтесь! — донёсся голос, молодой и испуганный.

Элайджа выругался сквозь зубы. Он не хотел стрелять. Не хотел убивать какого-то парня, который просто делал свою работу. Но время шло, а где-то уже мог мчаться шериф с погоней.

— Последний раз говорю, — крикнул Элайджа. — Бросайте оружие и выходите! Никто не пострадает!

В ответ — выстрел. Пуля пробила дверь, просвистела в дюйме от уха Элайджы. Билли ахнул и отпрыгнул в сторону.

— Блин! — выдохнул Элайджа и выстрелил в замок.

Металл разлетелся. Дверь распахнулась от удара ногой. Элайджа ворвался внутрь, пригнувшись, и сразу увидел их — двух охранников, прижавшихся к дальней стенке вагона. Один был совсем молодым, лет двадцати, с бледным лицом и трясущимся револьвером. Второй — постарше, лет сорока, с жёстким взглядом и уверенной хваткой.

— Бросайте стволы, — сказал Элайджа, целясь в старшего.

Тот покачал головой.

— Не могу. Я дал слово.

— Слово не спасёт тебе жизнь, — заметил Элайджа. — Подумай о семье.

Что-то дрогнуло в глазах охранника. Он медленно опустил оружие, положил его на пол. Молодой последовал его примеру, и по его щекам текли слёзы.

— Отлично, — выдохнул Элайджа. — Билли, свяжи их. Аккуратно.

Пока Билли возился с верёвками, Элайджа нашёл сейф. Маленький, железный, с замком фирмы Чабба. Диггс обещал, что принёс динамит, но Элайджа предпочитал обходиться без взрывов. Он достал из кармана отмычки — набор, который купил в Сан-Франциско у китайского мастера, заплатив целое состояние.

Пальцы работали быстро, привычно. Элайджа слушал щелчки механизма, чувствовал сопротивление пружин. Время растягивалось, превращалось в густую патоку. Снаружи слышались голоса — Диггс орал на пассажиров, Мэйсон смеялся над чем-то.

Замок поддался. Дверца сейфа распахнулась, и Элайджа увидел то, ради чего они приехали сюда — аккуратные пачки банкнот, перевязанные бечёвкой. Двадцать тысяч долларов. Может, больше.

— Боже, — прошептал Билли, заглядывая через плечо.

— Собирай, — бросил Элайджа, доставая мешок.

Они работали быстро, набивая холщовый мешок деньгами. Элайджа чувствовал, как сердце колотится в груди, как руки дрожат от возбуждения. Это были его деньги. Его свобода. Его будущее.

Снаружи раздался выстрел. Потом ещё один.

Элайджа замер. Что-то пошло не так.

— Билли, бери мешок! — рявкнул он и выскочил из вагона.

Картина, которую он увидел, заставила его похолодеть. Мэйсон лежал на земле, прижимая руку к боку, кровь сочилась между пальцами. Диггс укрылся за вагоном, отстреливаясь от всадников, которые появились с другой стороны состава. Пятеро, может, шестеро. На груди блестели звёзды — шериф и его люди.

— Проклятье! — выдохнул Элайджа.

Картер мчался к нему на лошади, таща за собой гнедую кобылу Элайджи.

— Едем! Сейчас или никогда!

Пули свистели в воздухе. Одна попала в борт вагона рядом с головой Элайджи, выбив щепку. Он вскочил в седло, схватил мешок у Билли, крикнул:

— За мной!

Они помчались прочь от поезда, прочь от стрельбы и криков. Диггс настиг их через минуту, его лицо было перекошено.

— Мэйсон остался! — крикнул он.

— Знаю! — рявкнул в ответ Элайджа.

Он знал. И он знал, что Мэйсон, скорее всего, мёртв. Или будет мёртв очень скоро. Но он не мог остановиться. Не мог вернуться. Позади слышался топот копыт — погоня началась.

Они скакали через каньон, между скал, по высохшим руслам ручьёв. Лошади покрывались пеной, их бока вздымались, как кузнечные мехи. Элайджа оглянулся — погоня отставала, но не сдавалась. Трое всадников всё ещё гнались за ними, и один из них — шериф в чёрной шляпе — был упрямым, как бульдог.

— В ущелье! — крикнул Картер, указывая на узкую расщелину между скал.

Они нырнули туда, и мир сжался до полоски неба над головой и красных стен по бокам. Копыта гулко стучали по камням. Билли хрипло дышал, его лошадь начинала спотыкаться.

— Держись, парень! — крикнул Элайджа.

Они выскочили из ущелья на плато, и Элайджа осадил кобылу. Здесь было место для засады. Здесь они могли развернуться и дать отпор.

— Спешиваемся! — скомандовал он. — Готовьте винтовки!

Они укрылись за валунами, взвели курки, приготовились. Погоня вылетела из ущелья через минуту — трое измотанных всадников на взмыленных лошадях. Шериф был впереди, и даже на расстоянии Элайджа видел ярость в его глазах.

— Стоять! — заорал шериф. — Именем закона!

— Закон далеко отсюда! — крикнул в ответ Диггс и выстрелил.

Началась перестрелка. Пули рикошетили от камней, воздух наполнился пороховым дымом и звоном металла. Элайджа стрелял спокойно, прицельно. Один из всадников погони свалился с седла. Второй развернул лошадь и помчался прочь.

Остался только шериф.

Он спешился, укрылся за мёртвой лошадью своего товарища, продолжал стрелять. Элайджа видел, как пули старика ложились точно, опасно близко. Это был опытный стрелок, человек, который не знает страха.

— Сдавайтесь! — кричал шериф между выстрелами. — У вас нет шансов!

— У нас есть деньги! — откликнулся Диггс и расхохотался.

Элайджа поймал себя на мысли, что восхищается этим стариком. Он один против четверых, и он не отступает. Не сдаётся. Просто делает свою работу, как делал всю жизнь.

— Прекрати стрелять, — тихо сказал Элайджа Диггсу. — Мы уходим.

— Что?!

— Я сказал, мы уходим. Сейчас.

Они вскочили на лошадей и помчались прочь, оставляя шерифа позади. Старик всё ещё стрелял им вслед, но расстояние росло, и скоро выстрелы затихли.

— —

Ночь застала их у костра в предгорьях. Элайджа сидел, глядя в огонь, и думал о Мэйсоне. О его смехе, о его жадности, о том, как он мечтал купить ранчо в Колорадо. Теперь он лежал где-то у тех рельсов, и воронье клевало его глаза.

— Сколько там? — спросил Диггс, кивая на мешок.

Элайджа открыл его, пересчитал. Девятнадцать тысяч восемьсот долларов.

— На четверых — почти пять тысяч каждому, — сказал Картер.

— На троих, — поправил Билли тихо. — Мэйсон мёртв.

Повисла тишина. Элайджа смотрел на деньги и думал о том, что это — не свобода. Это просто бумага, пропитанная кровью и страхом. Мэйсон умер за эту бумагу. Они все могли умереть.

— Что теперь? — спросил Диггс.

Элайджа посмотрел на него, потом на Картера, на Билли. На их усталые, грязные лица. На их руки, которые дрожали не от холода.

— Теперь мы разделимся, — сказал он. — Каждый возьмёт свою долю и уйдёт своей дорогой. И больше мы не увидимся.

— Ты серьёзно? — Диггс нахмурился.

— Абсолютно. Это последнее дело. Для всех нас.

Он раздал деньги, и они сидели молча, глядя на свои богатства. Элайджа думал о том, что купит билет в Калифорнию. Или в Орегон. Туда, где его никто не знает. Где он сможет начать заново.

Но когда он закрыл глаза, то увидел лицо старого шерифа. И понял, что бежать он будет всю жизнь.

Огонь потрескивал. Где-то вдали выла койотиха. А над ними вспыхивали звёзды — холодные, равнодушные, вечные.

Конец

3. Красное золото

Рэй Доусон проснулся от того, что кто-то стучал ему в дверь сапогом. Он открыл глаза и увидел ствол винчестера в трёх дюймах от носа.

— Вставай, — сказал человек с ружьём. — Тихо.

Рэй медленно поднялся с койки, разглядывая непрошеного гостя. Высокий, худой, с лицом, изрезанным морщинами, словно высохшее русло реки. Глаза — светлые, почти белые. Таких глаз Рэй видел только у одного человека.

— Джебедайя Коул, — выдохнул он. — Я думал, тебя повесили в Форт-Уэрте.

— Думали многие, — усмехнулся Коул. — Но верёвка оборвалась. Господь решил, что мне ещё есть чем заняться на этой земле.

Он опустил винчестер, но не убрал далеко. Рэй потянулся за сигарой на столе, закурил, выпустил дым в серое утро, просачивавшееся сквозь щели в стенах.

— Что тебе нужно, Джеб?

— Есть работа. Большая. Последняя.

Рэй рассмеялся, но смех вышел сухим, как кашель чахоточного.

— Последней она была три раза. И каждый раз я едва уносил ноги.

— Но уносил же, — заметил Коул и сел на край стола. — Слушай. Знаешь, что везут из Денвера в Сакраменто по новой ветке?

— Понятия не имею.

— Золото. Слитки. Пятьдесят тысяч долларов в одном вагоне. Охрана — шестеро вооружённых людей, сейф фирмы Моссена, два машиниста.

Рэй затянулся, прищурился.

— И как ты собираешься взять его? С кавалерийским полком?

— С пятью людьми. Нужными людьми. — Коул наклонился ближе, и в его белых глазах плясали огоньки. — Ты, я, Натаниэль Кросс, братья Фаррелы и ещё один человек.

— Кто?

— Женщина. Эстер Лейн.

Рэй чуть не уронил сигару.

— Эстер? Та самая Эстер, которая зарезала трёх человек в салуне «Алая дама»?

— Она самая. Сейчас она работает в Чайна-Крик, но я уже переговорил с ней. Она согласна.

Рэй встал, подошёл к окну. Снаружи пробуждался городок — Ларами, унылая дыра на краю Вайоминга, где он прятался последние полгода. Он работал грузчиком на складе, пил дешёвое виски, спал на жёсткой койке. Жизнь вытекала из него медленно, как вода из дырявого ведра.

— Когда? — спросил он, не оборачиваясь.

— Через десять дней. Поезд идёт через Солёную долину, там мы его и возьмём.

— Десять дней, — повторил Рэй и развернулся. — Хорошо. Я в деле.

Коул улыбнулся, и эта улыбка была хуже угрозы.

— —

Они собрались в заброшенной хижине пастуха в предгорьях Скалистых гор. Натаниэль Кросс приехал первым — чернокожий гигант с руками, способными переломить человека пополам, но с удивительно мягким голосом. Рэй знал его ещё со времён войны, когда они оба служили в кавалерии Союза.

Братья Фаррелы появились следом — Шон и Коннор, рыжие ирландцы с дьявольским чувством юмора и полным отсутствием инстинкта самосохранения. Они взрывали банки, почтовые дилижансы, однажды даже пытались подорвать тюрьму, правда, промахнулись и снесли соседний публичный дом.