Бесплатный фрагмент - Путешествие Пилигрима в Небесную страну

Вертеп и сновидец

Когда я странствовал по дикой пустыне этого мира, я наткнулся на одно место, где находился вертеп. Там я лёг отдохнуть и вскоре заснул. И вот приснился мне сон:

Вижу человека, одетого в грязные рубища, который стоял неподвижно на дороге, спиной к своему жилищу. В руках его была книга, а на спине — тяжёлое бремя. Гляжу, он открывает книгу и читает, но почему-то вдруг залился слезами и задрожал (Ис. 64, 6; Лук. 14, 33). Потом, как бы не в силах превозмочь тревожного чувства, он воскликнул отчаянным голосом: «Что мне делать?»

В этом грустном расположении духа он вернулся к себе домой и, насколько мог, превозмогал себя, чтобы жена его и дети не заметили его скорби. Недолго удалось ему скрывать перед ними душевное страдание, так как оно постоянно усиливалось. Наконец, решился он высказаться семейству и обратился к нему со словами: «О, милая моя жена и возлюбленные дети, я, друг ваш, вне себя от горя, от тяжёлого бремени, которое сильно меня гнетёт. Притом я узнал достоверно, что наш город будет сожжён небесным огнём, и мы все погибнем неминуемо, если не найдём пути, которого я пока ещё не знаю, но по которому только и возможно спастись от ужасной смерти».

При этих словах все его близкие сильно опечалились и изумились, не потому, чтобы доверились его речам, но потому, что сочли их доказательством умопомешательства, и так как приближалась ночная пора, они решили, что несколько часов отдыха успокоят его мозговое волнение, и убедили его лечь в постель. Однако ночь прошла также без сна, и беспокойство не уменьшилось. До самого утра он плакал и вздыхал. На другой день жена его и дети пришли осведомиться о его здоровье. Ответ был, что ему всё хуже и хуже, и тут он снова заговорил с ними о смущающей его мысли. Это привело их в раздражение. Сперва они пытались заглушить его расстроенное воображение разными жёсткими упрёками, потом старались рассеять пустой болтовнёй; там опять принимались его бранить и, наконец, стали избегать всякого с ним общения. Он стал также уединяться, молился за них, жалел, что они ему не хотят верить, и оплакивал своё собственное горькое положение. Иногда ходил он прогуливаться в одиночестве по широкому полю, читая и молясь, и таким образом провёл он несколько дней.

Вот вижу я его однажды скитающимся по полю, и по своему обыкновению, занятым чтением книги, и мне показалось, что он стал ещё мрачнее. И вдруг он снова громко воскликнул: «Что мне делать, чтобы спастись?» (Деян. 16, 30—31)

Я видел, как он нерешительно и боязливо озирался во все стороны, как будто отыскивая путь, по которому следует ему бежать. Между тем, он не трогался с места, не зная, который из многих путей ему избрать. Но вот, вижу, подходит к нему человек по имени Евангелист и спрашивает: «О чём ты плачешь?» (Иов 33, 23)

Он отвечал: «Эта книга, которую теперь читаю, убеждает меня, что я осуждён на смерть и после должен предстать на судилище, а я сознаюсь, что ужасаюсь первого и не в силах выдержать другое» (Евр. 9, 27; Иезек. 22, 14).

Тогда сказал ему Евангелист: «Но почему же ты ужасаешься смерти, когда жизнь исполнена стольких зол?» Он отвечал: «Я боюсь, как бы это тяжёлое бремя на спине не потянуло меня ниже самой могилы, и я тогда провалюсь в место сожжения. А если не гожусь для тюрьмы, то, без сомнения, меня ещё более страшат судилище и казнь (Ис. 30, 33). И все эти мысли вызвали у меня слёзы отчаяния».

На это возразил Евангелист: «Если твоё положение таково, почему же ты не трогаешься с места?» — «Потому, — отвечал он, — что не знаю, куда мне идти». Тут Евангелист вручил ему свёрток из пергамента, на котором было написано: «Беги от наступающего гнева!» (Мат. 3,7). Прочитав эти слова, бедный человек внимательно взглянул на Евангелиста и спросил: «Но куда же мне бежать?» Указав пальцем вдаль по широкому полю, Евангелист сказал: «Видишь ли ты там, вдали, Тесные Врата?» (Мат. 7,13—14). — «Нет», — ответил человек.

«Ну так, — продолжал Евангелист, — видишь ли вдалеке блестящий свет?»

«Кажется, я вижу вдали свет».

«Старайся же, чтобы этот свет всегда был перед твоим взором, — сказал Евангелист, — и ступай по направлению к нему. Ты, когда дойдёшь до Тесных Врат, постучись, и тебе скажут, как поступать далее».

Вижу я, что человек моего сновидения опрометью пустился бежать в указанную сторону. Не успел он еще очень удалиться от своего дома, как жена его и дети, увидев его бегущим от них, подняли громкий вопль, умоляя его вернуться. Но он заткнул себе уши пальцами и побежал ещё скорее, восклицая: «Жизнь, жизнь, вечная жизнь!» Он даже не обернулся, чтобы взглянуть на них, но пустился бегом к середине поля (Лук. 14, 26; Быт. 19, 27).

Все его соседи по дому вышли также посмотреть на него. Некоторые надсмехались над ним, другие порицали его, а иные со слезами звали его назад. Из числа последних двое решились вернуть его во что бы то ни стало.

Одного из них называли Упрямым, а другого Сговорчивым. В это время бежавший был уже далеко, но они всё-таки решились догнать его и пустились за ним в погоню. В самом деле, они вскоре настигли своего друга.

Тогда он спросил их: «Соседи, зачем это вы сюда прибежали?» «Затем, — отвечали они, — чтобы убедить тебя с нами вернуться домой».

Но он возразил: «Этого я не сделаю ни за что! Вы живете в городе Разрушение (место, где я родился и жил до сих пор), но теперь я узнал, что это за место. И когда вы умрёте, рано или поздно, вы провалитесь ниже самой могилы, в глубину, где вечно пылают огонь и сера. Успокойтесь, добрые соседи, и пойдемте лучше вместе со мной».

Упрямый: «Как? Покинуть друзей, дом, спокойную жизнь?»

Христианин (так назывался человек моего сновидения): «Да, потому что всё, что ты бросишь, не может сравниться с малейшей частицей того, чего я добиваюсь. И если ты согласен идти со мной для той же цели, то получишь также свою долю, потому что, куда я иду, там много добра, на всех хватит, даже с избытком (Лук. 5, 17). Пойдёмте, и вы испытаете, что слова мои верны».

Упрямый: «Что же ты такое можешь искать там, когда всё на свете я оставил за собой?» (1 Петр. 1, 4—6; 1 Кор. 9, 6—10).

Христианин: «Я ищу и добиваюсь наследства нетленного, непорочного, которое никогда не увядает. А мне сказано, что оно на Небе, в безопасном месте, и будет разделено в назначенное время между теми, которые прилежно будут стараться получить его. Прочитай это, если хочешь, в моей книге».

Упрямый: «Полно! Пошёл ты со своей книгой… Хочешь ли вернуться с нами или нет?»

Христианин: «Конечно, нет. Моя рука взялась за плуг…»

Упрямый: «Ну, так уйдём от него, сосед Сговорчивый, вернёмся домой без него. Есть целое общество подобных безумцев, и как только они что возьмут себе в голову, то воображают себя умнее семи здравомыслящих людей, способных дельно рассуждать».

Сговорчивый: «Зачем так порочить людей? Если добрый Христианин говорит истину, так то, что он старается получить, гораздо заманчивее того, что мы имеем теперь. И меня очень тянет идти с моим соседом».

Упрямый: «Как? Ещё одним дураком больше! Послушайся меня, пойдём назад. Кто знает, куда такой безмозглый болван завлечёт тебя! Назад, пойдем назад, докажи, что ты рассудителен».

Христианин: «Нет, сосед, а скорее ты последуй примеру Сговорчивого. В самом деле, мы там получим то, о чём я сейчас говорил, и, сверх того, великую славу. Если ты мне не веришь, прочти в этой книге, а за истину всего того, что там написано, отвечает сам Тот, Кто запечатлел ее Своею кровью» (Кор. 9, 17—20).

Сговорчивый: «Слушай, сосед Упрямый, я думаю решиться. Пойду я с этим добрым человеком и соединю мою судьбу с его… Но, добрый товарищ, уверен ли ты, что знаешь путь к желанному месту?»

Христианин: «Я получил наставление от человека по имени Евангелист. Он указал мне на путь к Тесным вратам, которые вдали от нас, где мы получим все нужные указания к продолжению нашего пути».

Сговорчивый: «Ну, так идём, добрый сосед, идём быстрее!» И оба вместе отправились далее.

Упрямый: «А я вернусь на старое место. Я не желаю быть товарищем таких безумных фантазёров».

Топь уныния

И вот вижу, что Упрямый повернул к себе домой, а Сговорчивый с Христианином продолжали путь, разговаривая друг с другом так:

Христианин: «Ну, сосед, как я тебе рад! Ты хорошо сделал, что решился идти со мной! Если бы Упрямый перечувствовал, как я, всю власть и ужас того, что теперь пока невидимо, он бы не так легко решился вернуться домой».

Сговорчивый: «Послушай, сосед, так как мы теперь с тобой одни, скажи мне пояснее, что мы идем искать, как мы там будем счастливы и куда мы с тобой отправляемся?»

Христианин: «Я сильнее чувствую всё это душой, чем могу передать словами. Но если ты желаешь узнать о том достоверно, я могу тебе прочесть на этот счет из моей книги».

Сговорчивый: «И ты думаешь, что всё, что там написано, истинно?»

Христианин: «Без сомнения, потому что эта книга дана Тем, Кто лгать не может» (Титу 1, 2—9).

Сговорчивый: «Ответ твой хорош; так что же мы с тобой получим?»

Христианин: «Мы будем жить в царстве, которое не имеет конца, и получим жизнь вечную» (2 Тим. 4:8; Отк. 3, 4).

Сговорчивый: «Хорошо… ну, а ещё что?»

Христианин: «Мы получим венец славы и одежды, которые будут сиять, как солнце на синем небе».

Сговорчивый: «Все это очень мило… ну, а что же ещё?»

Христианин: «Там не будет более стенаний и печали, потому что Властелин этого места сотрет всякую слезу с наших очей» (Отр. 7:17; Ис.25:8).

Сговорчивый: «А какое у нас общество там будет?»

Христианин: «Мы там будем с херувимами и серафимами, вид которых ослепил бы нас здесь. Еще встретим мы там тысячи тысяч из таких, которые пришли туда до нас (Отк. 5:11). Никто из них зла не делает, они добры и святы и ходят пред Господом и приняты в Его присутствие вовек: там будут старцы с золотыми венцами, святые девы, играющие на золотых арфах (Отк. 4:4). Мы увидим людей, которых на земле резали на куски, сжигали на кострах, давали на съедение зверям, топили в морях ради их любви к Господу и этого места. Все там будут здравы и невредимы и облечены в одежду бессмертия» (Кор. 5, 2).

Сговорчивый: «Когда слушаешь один рассказ об этом, приходишь в восхищение, но в самом ли деле мы всем этим будем наслаждаться? Как мы сделаемся причастниками таких радостей?»

Христианин: «Господь, властелин этой страны, объявил в этой книге, что тем, кто пожелает получить обещанное в ней. Он дарует все безвозмездно» (Ис. 55:1—5; Иоан. 6:37; 7:37; Отк. 21:6; 22:17).

Сговорчивый: «Хорошо, добрый товарищ, меня радуют подобные вести. Прибавим же шагу и пойдем побыстрее».

Христианин: «Не могу ходить так, как я бы желал, потому что у меня на спине тяжелое бремя».

Во время этого разговора они незаметно приблизились к грязной топи, находившейся в середине поляны, и по беззаботности своей оба вдруг провалились в тину. Эта топь носила название Топь Уныния.

Они в ней барахтались некоторое время и ужасно забрызгались грязью. Христианин от тяжелого бремени на спине стал даже утопать в тине.

«Ах, сосед Христианин, — воскликнул тогда Сговорчивый, — что с тобой делается?»

«Право, — отвечал Христианин, — сам не знаю, что». Этот ответ оскорбил Сговорчивого, и он с раздражением возразил товарищу: «Так вот оно блаженство, о котором ты только что мне говорил с увлечением? Если с нами случилась такая неудача в самом начале нашего путешествия, чего нам еще ожидать до его окончания! Только бы мне выкарабкаться отсюда живому, и ты, пожалуй, завладей прекрасной страной для себя одного». И с этими словами он собрал все свои силы и вылез из топи на тот берег, который был ближе к его дому. Так он и ушел домой, и Христианин никогда с ним более не свиделся. Христианин, оставшись один, долго старался выйти из Топи Уныния, но он направлял все свои движения на берег, который ближе к Тесным Вратам, что ему отчасти удалось, хотя он никак не мог совсем вылезть на берег из-за бремени на спине. Но вот вижу: подходит человек, по имени Помощь, и спрашивает: «Что ты здесь делаешь?»

Христианин: «Мне сказал некто, по имени Евангелист, идти прямо к Тесным Вратам, если хочу избегнуть будущего гнева Божия. Я был на пути туда и вдруг здесь провалился».

Помощь: «Почему же ты не обратил внимание на ступени?»

Христианин: «Меня объял такой страх, что я кинулся в другую сторону и стал тонуть в тине».

Помощь: «Вот тебе моя рука: ухватись за нее». И своей мощной рукой он вытащил Христианина из топи, поставил его на твердую почву и велел идти далее (Пс. 17:3).

Я решился подойти к тому, кто его вытащил, и спросил его: «Скажите мне, почему на этом пути, который ведёт из города Разрушение в Тесные Врата, это место не исправлено, ведь другого пути нет, а бедные путешественники всегда здесь подвержены опасности?»

Он отвечал мне: «Эту грязную топь исправить нельзя. Это провал, куда стекают нечистоты с пеной, иначе сказать, в духовном смысле — понимание и сознание греховности; поэтому место называется Топь Уныния. Когда грешник пробуждается от отуманившего его греха и познает истину, после некоторого времени им вдруг овладевают страх, сомнения и недоверие, и эти тяжелые чувства все собрались в одно место и испортили почву земли, по которой идет путь. Не думайте, однако, чтобы это доставляло удовольствие Владыке страны вовлекать путешественников в такую опасность. Вот уже более 19-ти веков, как слуги Его Величества трудятся, чтобы исправить это место, наполняя его различными противодействиями. Миллионы верных наставлений и удостоверений были присланы сюда Его добрыми слугами в разные века, и все знают, как хорош был этот материал, но все было напрасно, и, насколько я знаю, здесь тысячами погибали путешественники с нагруженными обозами добрых намерений и самонадеянности. И теперь стоит на пути Топь Уныния и, вероятно, будет еще долго служить погибелью для многих. Правда, по приказанию Законодателя проведены через всю топь ступени, и очень надежные, но из-за большого количества пены и грязи, которые извергает топь в это время года, они не всегда заметны. Впрочем, даже если бы они видны были, люди, проходящие здесь, чувствуют такое головокружение, что непременно ногой наступают возле ступеней и выходят оттуда совершенно покрытые грязью, если не погибают окончательно. На той стороне, к Тесным Вратам, почва твердая и безопасная».

После того я увидел в моем сновидении, что Сговорчивый вскоре вернулся домой. Все соседи собрались около него. Некоторые хвалили его, называли рассудительным человеком оттого что образумился. Другие называли дураком, потому что вздумал идти с Христианином в дальний и трудный путь. Третьи насмехались над ним, называя его трусом, прибавляя: «Уж если бы я раз решился идти, я бы не имел подлости испугаться первых затруднений на пути и вернуться из страха столкнуться с большими».

И Сговорчивый сидел между ними, пристыженный. Мало-помалу он ободрился, и вместе с другими стал всячески осмеивать Христианина.

С этой минуты никогда более не видел я Сговорчивого в моём сновидении.

Мирской Мудрец

Христианин, оставшись один, заметил вдали человека, идущего к нему навстречу через поле, и вскоре они столкнулись на одном пункте дороги. Имя этого господина было Мирской Мудрец. Он жил в большом городе Плотская Политика, в близком соседстве от города Разрушение. Этот господин был немного знаком с Христианином (так как слух о его внезапном бегстве из города наделал много шума во всех окрестных селениях). Мирской Мудрец, видя его решимость продолжать путь и слыша его вздохи и стоны, тотчас догадался, что он встретился с осмеянным всеми Христианином, и вступил с ним в разговор.

Мирской Мудрец: «Эй, молодец, куда это ты стремишься в таком нагруженном виде?»

Христианин: «И в самом деле я в нагруженном виде, бедное я создание! Ты спрашиваешь, куда я иду? К этим Тесным Вратам, что вдали от нас. Мне сказали, что там мне укажут, как избавиться от этого бремени».

Мирской Мудрец: «Ты семейный человек? Есть жена и дети?»

Христианин: «Да, всё есть. Но я так утомлён моей ношей, что не могу быть с ними счастлив. Мне иногда даже кажется, что никого у меня нет, так как у меня теперь сердце не лежит к ним» (1 Кор. 7:29).

Мирской Мудрец: «Будешь ли ты меня слушать, если я дам тебе добрый совет?»

Христианин: «Если совет хорош — очень рад его слушать. Мне нужен добрый совет».

Мирской Мудрец: «Я бы тебе посоветовал как можно скорее избавиться от твоей тяжелой ноши. Ты никогда не будешь спокоен душой и не сможешь наслаждаться благодатью, изливаемой на тебя Господом Богом, пока это бремя будет томить тебя».

Христианин: «Этого-то я и добиваюсь и ищу как бы избавиться от гнёта. Но сам этого сделать не могу, и нет ни единого человека во всей стране, кто бы это мог. Вот почему иду по этому пути, как я уже тебе сказал, и надеюсь, что избавлюсь от такой тягости».

Мирской Мудрец: «Кто тебя научил идти по этому пути, чтобы избавиться от ноши?»

Христианин: «Человек, который мне показался весьма почтенной личностью. Имя его, мне помнится, Евангелист».

Мирской Мудрец: «Будь он проклят за свой совет! Нет на свете опаснее и труднее пути чем тот, на который он тебе указал, и в этом ты скоро убедишься, если меня выслушаешь. С тобою уже что-то приключилось, как я вижу. Вот грязь из Топи Уныния на твоей одежде. Но эта топь только начало тех скорбей, которые ожидают идущих по этому пути. Послушайся меня, ведь я старше тебя годами. Ты несомненно столкнёшься, если пойдёшь далее по той же дороге, с утомлением, болезнями, голодом, опасностью, наготой, мечом, львами, драконами, тьмой — словом, со смертью. Эти слова мои верны, они были доказаны многими свидетельствами. И зачем человеку погибать только потому, что поверил безумным речам неизвестного человека?»

Христианин: «Все это так, но, признаюсь, что это тяжелое бремя на моей спине ужаснее всего того, что ты сейчас называл. Скажу более: мне кажется, я совершенно равнодушен ко всем могущим встретиться мне бедствиям, лишь бы мне как-нибудь освободиться от этой тяжелой ноши».

Мирской Мудрец: «Скажи, как дожил ты до такого бремени?»

Христианин: «Читая книгу, которая у меня в руках».

Мирской Мудрец: «Я так и думал. И с тобой случилось то, что случается со многими малодушными людьми, которые занимаются вопросами выше их разума. Они вдруг впадают, как и ты, в тупое смущение, и от этого не только ослабевают у них умственные силы (как это случилось с тобой), но они еще безумно кидаются в необдуманные действия, ища сами не зная чего».

Христианин: «Но я то знаю, чего ищу: избавления от тяжелой ноши».

Мирской Мудрец: «Так, но к чему же тебе искать это-средство именно по этому пути, когда тебя здесь ожидает столько опасностей? Особенно же (выслушай меня с терпением), когда я могу указать тебе на верное средство к достижению твоей цели, которое совершенно безопасно. Скажу более: мое средство у тебя под рукой, и вместо угрожающих тебе на дороге опасностей ты обретешь спокойствие духа, дружбу людей и полное довольство».

Христианин: «Прошу тебя, друг, открой мне эту тайну».

Мирской Мудрец: «Неподалеку отсюда в селе, называемом Благонравие, живет некий господин по имени Законность, человек с весьма строгими правилами и с прекрасной репутацией. Я сам знаю сколько он пользы оказал в этом отношении. Вдобавок у него особый талант излечивать от умопомешательства именно тех, которые до некоторой степени рехнулись под давлением своего бремени. К нему-то, я тебе советую, отправиться сейчас, и он тотчас тебе поможет. Дом его отсюда на расстоянии версты полторы. Если ты его не застанешь дома, ты увидишь там его сына, премилого молодого человека по имени Угодливость, который может точно так же тебе помочь, как и его старик-отец. Там, могу тебя уверить, ты скоро избавишься от своей ноши и, если ты решительно не желаешь вернуться в свой родной город (чего я тебе и не советую), тебе будет легко выписать к себе жену и детей и поселиться в этом селе, наняв удобный домик; там есть много пустых домов. Квартиры недорогие, провизия также, притом хорошая. Но что еще удвоит твое счастье, это, я уверен, мысль, что ты имеешь одних честных соседей, будешь пользоваться всеобщим почетом и вращаться в хорошем обществе».

Тут Христианин совершенно растерялся. Подумав немного, он решил, что если этот господин говорит правду, то, конечно, лучше ему избрать это направление, и потому обратился к нему с вопросом.

Христианин: «Где же путь, который ведет к этому почтенному человеку?»

Мирской Мудрец: «Видишь ли отсюда эту высокую гору?»

Христианин: «Да, вижу отлично».

Мирской Мудрец: «Так ты должен пройти около этой горы, и первый встретившийся тебе дом — и есть тот, где живет господин Законность».

Христианин сошёл с своего пути и повернул в указанном ему направлении, чтобы получить там обещанную помощь. Но как только он подошёл к подножию горы, она ему показалась такой вышины и даже с сильным наклонением на его сторону, что он боялся тронуться с места от страха, как бы она на него не упала и не раздавила. Долго стоял он недвижим, всё придумывая, что ему делать. Бремя же стало ещё тяжелее давить его, чем когда он ходил по первому пути. Из горы вылетали огненные шары с треском и громом, и Христианин стал бояться, как бы ему здесь не сгореть. Пот каплями выступил на его челе, и ужас совсем ошеломил его (Исх. 19:16—18; Евр. 12:21). Глубоко стал он сожалеть, что послушался совета Мирского Мудреца, как вдруг видит он подходящего к нему своего первого знакомого, Евангелиста. При виде его, он покраснел от стыда.

Но Евангелист подходил всё ближе. Когда он дошёл до него, то обратил на него строгий взор и начал так:

«Что ты здесь делаешь, Христианин?» — Но ответа не было, так сильно было смущение Христианина. — «Ты ли тот самый человек, — продолжал Евангелист, — которого я когда-то встретил вне стен Разрушения плачущим и тоскующим?»

Христианин: «Увы, дорогой наставник, я тот самый».

Евангелист: «Разве я не указывал прямого пути к Тесным Вратам?»

Христианин: «Ах да, вы указали и объяснили».

Евангелист: «Каким же образом ты так скоро совратился с пути? Ведь теперь ты далеко ушёл от той дороги, по которой шёл».

Христианин: «Я встретил одного человека, лишь только я вышел из Топи Уныния, который уверял меня, что в селе, здесь поблизости, я найду кого-то, кто избавит меня от ноши».

Евангелист: «Какого он был вида?»

Христианин: «Он мне показался образованным человеком, много говорил со мной и убедил, наконец, послушаться его совета. Я и пришел сюда, но, как увидел эту гору с таким наклоном на мою сторону, я тут же и остановился, боясь, что она на меня упадёт».

Евангелист: «Что тебе говорил этот господин?»

Христианин: «Он спрашивал меня, куда я иду и зачем».

Евангелист: «А ещё что?»

Христианин: «Спросил меня, семейный ли я. Я отвечал утвердительно, но прибавил, что с семьёй не нахожу счастья, как прежде, с тех пор, как у меня бремя на плечах».

Евангелист: «Что же он тебе на это сказал?»

Христианин передал весь свой разговор с Мирским Мудрецом. «Увы, — прибавил он, — я ему поверил, так сильно моё желание бросить своё бремя. А теперь, право, не знаю, что мне делать».

Евангелист: «Стой смирно и выслушай слова Господни, которые я тебе сейчас прочту. „Смотрите, не отвратитесь и вы от говорящего. Если те не послушавши глаголавшего на земле, не избегли наказания, то тем более не избежим мы, если отвратимся от Глаголющего с небес“ (Евр. 12:25). Ещё Он сказал: „Праведный верою жив будет, а если кто поколеблется, не благоволит к тому душа Моя“ (Евр. 10:38). Ты, — продолжал Евангелист, обращаясь к Христианину, — ты человек, стремящийся к своей погибели. Ты начал с того, что отверг слова Всевышнего, ты стези свои направил с пути мира на путь лжи, гордости и чуть было не дошёл до своей погибели».

При этих словах Христианин, как мёртвый, повалился к ногам Евангелиста, восклицая: «Горе мне, ибо я погиб!»

Но Евангелист взял его за правую руку, помог встать на ноги и ободрил его, сказав: «Всякий грех и хула против Христа простятся человекам, только не будь неверующим, но веруй». Христианин вздохнул свободнее и стоял перед Евангелистом, дрожа всем телом.

Евангелист: «Теперь выслушай со вниманием, что я тебе скажу, и я тебе объясню, что тебя смутило и кто был тот, к которому ты был послан. Встретившийся тебе человек есть некий Мирской Мудрец, и надо сознаться, что его имя соответствует его характеру, отчасти потому, что он с увлечением следует одному мирскому учению, удаляющему от Креста. Мирское учение ему кажется лучшим, потому что оно поддерживает в нём чувство гордости и самодовольства; он думает, что оправдан будет собственными делами. Он рассуждает по влечению плоти, а не по возрождённому Богом духу, и потому старается перетолковать мои слова (1 Иоан. 4:5). Вот три пункта в его советах, которые ты должен избегать: 1) совращение с пути евангельского учения; 2) отдаление от креста; 3) избрание пути, ведущего к верной погибели.

Покинув истинный путь, ты по собственной воле покинул и отверг наставление Бога и принял наставления Мирского Мудреца. Господь говорит: «Подвизайтесь войти сквозь тесные врата (которые я тебе указывал), потому что тесны врата и узок путь, ведущий в жизнь, и немногие находят их» (Мат. 7:13—14).

Потом ты должен помнить, что Крест Христов и поношение Христово должны быть для тебя большим богатством, нежели египетские сокровища. Притом Царь Славы (Евр. 11: 26) сказал тебе: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены, и детей, братьев и сестер, и самой жизни своей, тот не может быть моим учеником» (Лук. 14:26; Иоан. 12:25).

Наконец, ты должен возненавидеть всякий иной путь, кроме евангельского, потому что всякий иной путь ведет к вечной смерти. При этом рассмотри, к какому человеку он тебя посылал. Тот, который по словам Мирского Мудреца должен был избавить тебя от бремени — Законность, сын рабы, которая ныне в рабстве со своими чадами и изображает собою «гору Синай», угрожавшую упасть на тебя и задавить (Гал. 4:22—24). Если же мать «в рабстве со своими детьми», каким образом могут они тебя спасти? Закон не может сделать тебя свободным от судилища. Никто еще не мог через него сделаться свободным. «Не можете вы быть оправданы делами закона». Из всего этого ты должен заключить, что Мирской Мудрец чужд евангельскому учению. Законность — обманщик, а сын последнего — Угодливость, несмотря на свою улыбающуюся физиономию, ни что иное, как лицемер. Словом, всё, что ты от них слышал, имело целью удалить от тебя всякую возможность спасения и совратить тебя с того пути, на который я тебе указал.

После этого Евангелист громко воззвал к небу для свидетельства слов своих, и из горы раздался голос, и показалось пламя, так что у Христианина волосы на голове стали дыбом. Вот слова, прогремевшие над головою Христианина: «Все, утверждающиеся на делах закона, находятся под клятвой».

Бедный Христианин был вне себя. Он проклинал минуту встречи своей с Мирским Мудрецом и горько плакал. С умоляющим голосом он обратился к Евангелисту и спросил: «Скажите мне, есть ли еще надежда для меня? Я искренно оплакиваю свое заблуждение. Дозволено ли мне снова идти к Тесным Вратам? Ужели я отвержен теперь навеки?»

Евангелист: «Грех твой велик, однако Отворяющий дверь примет тебя, потому что у Него к человекам благоволение. Но остерегайся совратиться еще раз с пути, чтобы не погибнуть тебе безвозвратно» (Пс. 2:12).

Тогда Христианин объявил, что он желает тотчас отправиться. Евангелист дал ему лобзание мира, улыбнулся и пожелал ему: «Счастливого пути, с Богом».

Тесные врата

Христианин поспешно удалился, не стал разговаривать ни с одним встречным и не давал даже никому ответа. Он не чувствовал себя вне опасности до тех пор, пока не дошёл до места, на котором свернул с пути из-за Мирского Мудреца.

Через некоторое временя Христианин, наконец, добрался и до Тесных Врат. Над дверью была надпись: «Стучите, и будет вам отворено».

Он стал стучать и несколько раз стучал, говоря: «Могу ли войти сюда? Тот, кто впускает, примет ли меня, кающегося, какой бы ни был я грешник? О! Тогда не перестану петь хвалу Всевышнему и во веки веков!»

Наконец, на стук его откликнулась почтенная личность по имени Благоволение с вопросами: «Кто там? Откуда? Что угодно?»

Христианин: «Я бедный, обременённый грешник. Пришёл я из града Разрушение, иду на гору Сион, чтобы спастись от будущего гнева. Я желал бы, чтобы вы меня впустили, так как следует пройти через эти Тесные Врата, чтобы дойти туда, куда иду».

Благоволение: «Я душевно рад исполнить твоё желание».

С этими словами он отворил дверь.

Когда Христианин переступил порог, он почувствовал, будто привратник дал ему толчок в спину (Зах. 3:2). Он спросил: зачем это? И привратник рассказал ему, что недалеко от двери стоит высокий, крепкий замок, где начальник — Вельзевул. Оттуда он и его сподвижники пускают стрелы на тех, которые стоят у двери, пытаясь убить их прежде их перехода через порог двери.

Христианин: «Радуюсь, но и ужасаюсь, слыша это».

Привратник спросил его, кто его сюда послал.

Христианин: «Я пришёл по наставлению Евангелиста, который уверил меня, что от вас я узнаю, как мне поступать далее».

Благоволение: «Дверь отворена перед тобой и никакой человек затворить её не может».

Христианин: «Я начинаю теперь только пользоваться плодами моей решимости».

Благоволение: «Неужели ты оттуда пришёл совершенно один?»

Тогда Христианин рассказал ему чистосердечно все свои приключения, не скрывая ни своих ошибок, ни заблуждений, обвиняя во всём самого себя и воздавая славу милосердию Божию. Он тоже передал ему свой разговор с Упрямым, Сговорчивым и Мирским Мудрецом, сожалел, что мог ему довериться и обратиться за помощью к Законности и, наконец, кончил словами: «Я бы несомненно погиб, если бы Евангелист не выручил меня. Ну а теперь я пришёл сюда как был, выпачканный от падения моего в тину, усталый, обременённый, заслуживающий скорее осуждение на вечную смерть, нежели обетования вечной жизни перед лицом Господа моего. О! Как благ Господь, что даже меня принимает!»

Благоволение: «Гора эта была причиной погибели для многих и, вероятно, так и будет для других в будущем. Хорошо, что ты успел удалиться. Мы никому не препятствуем входить сюда, что бы они ни совершили дурного в прошлом. Приходящий не будет отвержен. А теперь, добрый Христианин, иди со мной, и я тебе укажу на путь, по которому тебе идти. Видишь ли ты этот узкий путь? Он был выложен патриархами, пророками, Христом, Его апостолами и так прям, как протянутая нить. По этому пути тебе и надо идти».

Христианин: «Неужели я не встречу никаких оборотов, никаких извилин, по которым можно заблудиться?»

Благоволение: «Да, ты вскоре заметишь немало извилин, и они широки и пространны, но прямыми не бывают. Поэтому тебе будет легко отличить истинный путь от ложного, так как истинный путь всегда лежит прямо».

Перед уходом Христианин спросил его, когда и где он будет избавлен от своей ноши. На это привратник ответил, что ему следует нести свое бремя грехов до одного места, называемого Избавление, а что до той поры никто не в силах снять с него тяжелую ношу, но там она сама собой спадет с него.

Тогда Христианин пустился в путь, опоясавшись и получив последнее наставление от привратника, что вот вскоре он дойдет до дома, где живет Истолкователь, который ему покажет и объяснит много занимательного. Христианин простился с привратником, который пожелал ему с Богом доброго пути.

Дом Истолкователя

Наконец, добрался он и до жилища Истолкователя, где он долго стучался в двери. Спустя несколько времени, кто-то подошёл к двери и спросил: «Кто там?»

Христианин: «Я путешественник, присланный сюда привратником Тесных Врат. Я бы желал переговорить с самим хозяином дома».

Вскоре живущий в доме Истолкователь сам вышел к Христианину и спросил его, что ему угодно.

Христианин: «Я иду к горе Сиону, но мне сказали остановиться здесь, потому что вы мне покажете многое, что для меня полезно».

Истолкователь: «Войди. Я тебе покажу то, что для тебя будет в самом деле полезно».

Он приказал служителю своему зажечь свечу и пригласил Христианина идти за ним, потом повел его в комнату и велел служителю своему отворить дверь. Тогда Христианин увидел картину, висящую на стене. На ней представлен был человек почтенных лет. Глаза его были подняты к небу. Евангелие в руках, закон истины написан на устах, мир был позади его; он стоял, как будто уговаривая людей, слушающих его, и золотой венец над его головой.

Христианин: «Что это обозначает?»

Истолкователь: «Этот человек один из тысячи. Это тип настоящего пастыря Церкви и служителя Христова. Он рождает детей во Христе Иисусе благовествованием (1 Кор. 4:15). Он в муках рождения, доколе не изобразится в них Христос (Гал. 4:19). Видишь, глаза его взирают на небо, в руках книга, на устах закон правды. Его назначение: открывать и объяснять истину грешным, и вот он как будто уговаривает их уверовать в благую весть. Он презирает временные плотские наслаждения, поэтому мир у него позади. Он все покинул, от всего мирского отрекся из любви к своему Господу, и потому венец славы ожидает его на небе. Когда ты такого встретишь, знай, что он избран Господом для славы Его и для наставления людей. Не следуй и не внимай без разбору всякому учителю и помни слова Господа: „Замечайте, что слышите“» (Мар. 4:21).

После того Истолкователь повел Христианина в большую комнату, в которой было много пыли. Вскоре он позвал человека и велел ему вымести комнату. Тут поднялась такая густая пыль, что Христианин чуть было не задохнулся. Тогда он позвал девицу и велел ей принести воды и оросить ею всю комнату, и комната стала совершенно чиста.

Христианин: «Что это обозначает?»

Истолкователь: «Эта комната представляет сердце человека, которое еще не было освещено благодатью Евангелия. Пыль — греховное состояние и внутренняя испорченность, которыми осквернен человек. Первый, кто начал мести комнату, представляет собою закон. Та, которая оросила комнату водой, изображает Евангелие. Ты видел, как сперва пыль усилилась, когда начали её выметать. Пойми, что закон не убивает грех, не очищает от него сердце, но раскрывает, поднимает и выводит наружу те грехи, которые были, может быть, незаметны или давно забыты, также, как им они оживляются и получают силу в сердце человека (Рим 7:5). Но когда сердце принимает Евангелие (благую весть), то Слово Божие, как вода, истребляет всякую пыль и омывает прежнее и настоящее зло, как бы крепко ни засело оно в вас. Таким образом, грех покорен, побежден и уничтожен, душа чиста чрез веру в Слово Божие и годна для обители Царю Славы».

Потом Истолкователь взял Христианина за руку и ввел его в небольшую комнатку, где на стульях сидели двое маленьких детей. Имя старшего было Страсть, младший назывался Терпением. Страсть казался беспокойного и недовольного нрава, а Терпение сидел тихо. Христианин спросил причину недовольствия Страсти. Истолкователь ответил, что их Учитель решил, что лучшие одежды они получат только в начале будущего года, а ему хочется получить их сейчас, тогда, как Терпение соглашается ждать. Вдруг вижу, что кто-то вошел в комнату и вручил Страсти мешок с дорогими вещами, которые посыпались к его ногам. Страсть тотчас с радостью кинулся их подбирать, злобно надсмехаясь и поддразнивая Терпение. Но в скором времени он все успел истратить и все исчезло, и остались одни грязные тряпки.

Христианин: «Растолкуйте мне яснее, что это обозначает?»

Истолкователь: «Эти два мальчика — типы. Страсть хочет все получить в нынешнем году, то есть в этом мире: таковы люди земные. Они желают все получить хорошее во время жизни на земле и не могут ждать до будущего года, то есть до будущей жизни. Пословица: «одна птичка в руках более двух в кустах» — служит для них наставлением более верным и практичным, чем все Божий свидетельства о будущих благах. Но, как ты видел, он все скоро истратил и остались при нем одни дрянные лохмотья, — таков будет конец всех подобных ему людей, когда настанет конец мира.

Христианин: «Я вижу, что Терпение избрал лучшую долю. Во-первых, он получил лучшие блага, а во-вторых, он будет в славе, а другой останется в одних рубищах».

Истолкователь: «Ты можешь к этому прибавить, что слава будущей жизни нескончаема, но земная слава держится недолго. Напрасно Страсть насмехается над Терпением, что он первый получит сокровища. За то Терпение может над ним смеяться, когда он последний их получит. Первые должны будут уступить последним, потому что пробьет час и для последних. Но последние не уступят никому, так как никто после них не будет. Тот, который получил блага первый, будет иметь и время истратить их. Но кто последний получит блага, тот сохранит их навеки. Поэтому и сказано в притче о богаче: «Вспомни, что ты получил уже доброе в жизни своей, а Лазарь злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь».

Христианин: «Я теперь вижу, что лучше не желать в здешней жизни счастия и земных благ, но с терпением ожидать вечные блага».

Истолкователь: «Совершенно так. Блага видимые только временные, а невидимые — вечные. Но хотя это истина, однако, так как настоящее и наши плотские наклонности в тесной связи, а будущее с нашими плотскими идеями во вражде, то выходит, что связь первых необыкновенно скоро усиливается, а расстояние между последними все увеличивается»

После того я увидел, как Истолкователь повел Христианина в одно место, где огонь разведен у стены, и тут стоял человек, который постоянно старался погасить огонь, поливая на него воду, однако, пламя не уменьшалось, а пылало все сильнее и ярче. Христианин спросил значение этого.

Истолкователь: «Этот огонь изображает благодать, действующую на сердце человека. Тот, кто поливает на него воду, чтобы его погасить — сатана, но ты замечаешь, что пламя все сильнее и жарче пылает, и вот причина этому».

Он повел его на противоположную сторону стенки, где он увидал человека с сосудом в руке, из которого он беспрестанно (но тайно) подливал масло в огонь.

Христианин хотел понять смысл этого.

Истолкователь: «Это Христос, Который маслом благодати постоянно поддерживает действие, начатое им в сердце человека. Поэтому, не смотря на все козни диавольские, Он хранит спасенную душу. А что Он стоит за стеной, означает, что трудно искушаемому видеть, как и кем действие благодати в нем поддерживается».

Я увидел потом, что Истолкователь повел Христианина к дверям великолепного дворца; у дверей стояло множество людей, желавших туда войти, но, однако, не решались. Неподалеку сидел человек у стола, на котором лежала книга и стояла чернильница, и он записывал имена тех, которые должны были войти. У входа стояли вооруженные люди, которые возбраняли вход и отталкивали желавших войти. Наконец, когда они все отступили назад из страха перед вооруженными, Христианин увидал одного рослого и сильного человека, который подошел к человеку у стола и сказал ему решительно: «Запишите мое имя!». И когда это было исполнено, он вынул меч, надел на голову шлем и бросился к двери на вооруженных людей, которые с яростью накинулись на него. Но храбрый человек, ни мало не испугавшись, рубил вправо и влево с самым решительным видом. Когда он нанес и получил сам не мало ран, то прочистил себе путь меж ними и ворвался в дворец. Там его облекли в золотые ризы, подобно всем обитателям дворца, и тем, которые прогуливались на вершине здания. Тогда раздалось оттуда чудное пение и слышались слова: «Придите, придите, Славу вечную примите!»

Христианин улыбнулся и сказал: «Мне кажется, я понимаю, что это обозначает. Теперь и меня впустите туда».

Истолкователь: «О нет, подожди, пока я тебе не показал более. После пойдешь своей дорогой».

При этом он взял его за руку и ввел его в очень темную комнатку, где какой-то человек сидел в железной клетке. Он казался в большой горести. Глаза его были опущены, руки сложены, и он так вздыхал, что больно было слушать. «Что это значит?» — спросил Христианин. На это Истолкователь сказал Христианину, чтобы он поговорил сам с этим несчастным.

Христианин спросил его, кто он, и получил в ответ: «Я такой, каким не был прежде».

Христианин: «Так кто же ты был прежде?»

Заключенный: «Я был когда-то хорошим и счастливым исповедателем христианства не только в моих глазах, но и по мнению других. Я когда-то воображал себя совершенно готовым и достаточно чистым для обители в Небесном Граде и чувствовал даже радость при мысли отправиться туда».

Христианин: «Что ж? А теперь как?»

Заключенный: «Теперь я человек в отчаянии и заключен, как в железной клетке. Не могу оттуда выйти! О! Теперь уж не могу».

Христианин: «Но как ты до этого дошел?»

Заключенный: «Я был так доволен собой, что перестал за собою наблюдать, дал волю страстям, удалился от Света Слова, отверг благость Господню, оскорбил Св. Духа, и Он покинул меня, искушал сатану и он пришел ко мне, и я так ожесточил свое сердце, что не могу теперь раскаяться».

Христианин: «Ужели не осталось у тебя никакой надежды, и ты будешь всегда заключен в этой Клетке Отчаяния?»

Заключенный: «Увы, нет никакой надежды».

Христианин: «Но Сын Всевышнего преисполнен милосердия!»

Заключенный: «Я снова распял в себе Сына Божия, я попирал Его и не почитал за святыню Кровь завета, которой был освящен, и Духа благодати я оскорбил и мне ничего более не остается, как ужасные угрозы страшного ожидания суда и ярость огня, готовая пожрать меня, как упорствующего» (Евр. 6:6, 10:29).

Христианин: «Какими поступками привел ты себя в это положение?»

Заключенный: «Наслаждениями, удовольствиями и выгодами мирскими. Тогда они казались мне осуществлением счастия. А теперь каждое воспоминание о них точит меня, как огненный червь».

Христианин: «Ужели не можешь ты раскаяться и обратиться?»

Заключенный: «Не дает мне Господь покаяния! Слово Его не утешает меня и не поощряет к вере. Он меня осудил на железную Клетку Отчаяния, откуда ни единый человек не может освободить меня. О вечность! Как стану я влачить такие несчастные дни всю вечность!»

Истолкователь: «Да будет тебе, Христианин, памятно страдание этого человека. Не переставай блюсти над собой и будь всегда на стороже».

Христианин: «Это ужасно! Помоги мне в этом Сам Господь наблюдать над собой и молиться, да не впаду я в такое положение вечного укора совести. Однако не пора ли мне продолжать путь свой?»

Истолкователь: «Погоди немного я тебе покажу еще один случай, а потом уж можешь отправиться»

Он повел Христианина в одну комнатку, где какой-то человек вставал с постели. Он оделся и стал дрожать всем телом.

Христианин: «Отчего этот человек так дрожит?»

Истолкователь попросил человека рассказать Христианину причину его трепета. Он начал так:

«В прошлую ночь мне приснилось, что свод небесный вдруг страшно потемнел: удары грома и молнии потрясали землю и приводили меня в ужас. Облака с треском катились по небосклону, и вдруг раздался звук трубы и я увидал человека, сидящего на облаке и окруженного тьмой темь небесных существ. Они, казалось, были в ярком пламени, и все небо как будто горело. И вот раздался голос: „Восстаньте мертвые и явитесь на суд“. При этом каменистые утесы рассеклись, могилы открылись, и мертвые, лежавшие в них, встали. Некоторые из них дышали радостью, обращая свои взоры кверху. Другие же старались скрыться под горами. Но вот Человек на облаке, раскрыл книгу и приказал миру подойти ближе. Но между Ним и ими пылало сильное пламя, и потому они все-таки были от него на расстоянии, которое обыкновенно разделяет судью от подсудимых. И услышал я приказание Человека к служителям Его: „Соберите плевелы, мякину и солому и бросьте их в пылающее озеро“. И вдруг бездонная пропасть разверзлась почти у самого места, где я стоял, и поднялся густой дым и затрещали горящие уголья. Тогда сказал Он тем же служителям: „Соберите пшеницу в житницу“. И я увидел многих, которых подняли с земли и понесли на облака, но я был оставлен. Я также хотел скрыться но не мог, ибо Человек на облаке постоянно смотрел на меня. Я вспомнил множество своих грехов (1 Кор. 15; Фесс. 4; Откр. 22:11—14; Ис. 26; Дан. 7:9—10; Малах. 3:2). Совесть укоряла меня при каждом воспоминании… и я проснулся».

Христианин: «Но, что тебя особенно напугало?»

Человек: «Я думал, что настал день страшного суда, и я чувствовал, что не готов предстать пред Судьей моим. Но ужаснее всего для меня было видеть, как Ангелы собирают избранных, а меня оставляют, и как отверзлась пропасть у самого места, где я стоял. Совесть терзала меня и мне казалось, что око Судии направлено на меня с выражением гнева и негодования».

Тогда Истолкователь обратился к Христианину со словами: «Обсудил ли ты все виденное тобой?»

Христианин: «О да, и все это внушило мне страх и надежду».

Истолкователь: «Так храни же в душе память о том, на что я тебе указывал. Да будут эти наставления побуждением для твоего сердца, подстрекающим тебя идти вперед, внимательно наблюдая за собой во время твоего пути. Дух Утешитель да сопутствует тебе и поможет дойти до великого Града».

Христианин отправился, благодаря Истолкователя за все его добрые советы и наставления.

Крест

Вот вижу я, что он направился по пути, ведущему к горе. По обоим сторонам дороги стояли стены, называемые Спасением. Он бежал к возвышенности изо всех сил, но это было трудно, так как сильно мешало ему тяжелое бремя на спине.

Шел он скорым шагом, пока не дошел до возвышенности, на которой стоял Крест, а немного пониже могила. И вижу я, что лишь только Христианин дошел до самого Креста, бремя его стало как будто отвязываться со спины, потом свалилось, покатилось до открытой могилы и упало в нее, и более не видал я на нем ноши.

Христианин возрадовался и от чистого сердца воскликнул: «Он мне даровал покой своей скорбью и жизнь своей смертью!»

И долго стоял он и удивлялся, каким образом один вид Креста мгновенно избавил его от бремени. Он смотрел на Крест, смотрел неустанно, и слезы радости и умиления полились из глаз его. Вдруг явились перед ним три лучезарные существа и приветствовали его так: «Мир тебе!» «Прощены грехи твои», сказало первое; второе сдернуло с него рубища, надевая на него светлое одеяние; третье сделало на челе его знак и вручило запечатанный сверток, приказывая читать его во время пути и отдать у небесных врат. Они исчезли после этого. Христианин был вне себя от радости и продолжал путь, напевая:

«До сего места я пришел, обремененный грехом, ничто не могло дать мне покой. И здесь — о, Крест святой! — нашел я избавление, о, будь благословен Тот, Кто принял на нем постыдную смерть! Велика любовь, велика милость Его к бедным пилигримам! Для нас он совершил тяжелый трудный путь, и мира грех Он пригвоздил к древу страдания. Взгляните ж на Него со всех концов вселенной и будете спасены!»

И вот вижу, что Христианин стал спускаться с возвышенности, и когда совсем сошел, то заметил около дороги троих людей, крепко спящих с железными оковами на ногах. Имя первого было Неосновательный, другого называли Ленивым, а третьего — Надменным.

Христианин подошел к ним с намерением разбудить и закричал: «Эй, проснитесь, вы спите точно на вершине мачты, под которой поглощающее море и пропасть. Проснитесь скорей и уйдемте отсюда. Если послушаетесь меня, я помогу вам снять оковы». Потом прибавил: «Если тот, который ходит, как рыкающий лев, увидит вас, вы непременно сделаетесь его добычей».

При этих словах все трое взглянули на него и отвечали один за другим так. Неосновательный сказал: «Я никакой опасности не вижу». Ленивый продолжал: «Дай еще немного усну», а Надменный ответил: «Всякий сверчок, знай свой шесток». И все трое снова легли спать, а Христианин продолжал путь свой.

Он был сильно смущен, вспоминая, что люди в опасности так мало оценили его добродушие, когда он предлагал им свою помощь и даже разбудил их, чтобы пособить им снять железные оковы.

Пока он об этом раздумывал, увидел он еще двух людей, которые перелезали через стену, окаймляющую левую сторону узкого пути около того места, по которому он шел, и вскоре они с ним поравнялись. Имя одного из них было Формалист, а другого — Лицемер. Когда они пошли с ним рядом, у них завязался разговор.

Христианин: «Господа, вы откуда вышли и куда отправляетесь?»

Формалист и Лицемер: «Мы родом из страны Тщеславия, а идем для хвалы к горе Сион».

Христианин: «Почему же вы не пришли сюда чрез Тесные Врата, стоящие при начале пути? Разве вы не знаете, что написано: «Кто не дверью входит, но перелазит инде, тот вор и разбойник?»

Формалист и Лицемер: «У нас говорят, что входить вратами признано всеми нашими соотечественниками слишком дальним и притом устарелым путем, и теперь уже принято всегда обходить их и перелезать через стену, как мы это сделали».

Христианин: «А разве Владетель страны, куда мы отправляемся, не сочтет это за неповиновение, что так открыто поступают наперекор обнародованного Его приказания?»

Формалист и Лицемер: «Об этом не беспокойся. То, что мы теперь сделали, вошло ныне в обычай и даже легко представить множество свидетельств о том, что так все поступали в последнее тысячелетие».

Христианин: «Да, но выдержат ли ваши действия законного следствия?»

Формалист и Лицемер: «Обычай, существующий более тысячи лет, вероятно теперь будет признан законным делом, если Судья беспристрастен; лишь бы мы стали на путь, кому какое дело каким образом мы на нем очутились. Мы на нем и все тут. Ты тоже стоишь на том же пути, и не более, хотя мы видим, что ты входил через Тесные Врата. И мы с тобой теперь на одном пути, хотя перелезли через стену. Чем твое положение завиднее нашего?»

Христианин: «Я хожу по указаниям моего Господа, а вы ходите по указаниям вашего воображения. Вы теперь уже Владетелем сего пути признаны ворами, и потому сильно сомневаюсь, что попадете в число честных людей, когда окончится ваше путешествие. Вы пришли сами по себе, не внимая Его указаниям, и вы уйдете сами по себе, не получив Его милосердия».

На это они ему ответили, чтоб он занимался своими делами, а их оставил бы в покое. Потом долго шли они все трое молча, но спустя несколько времени, они сказали Христианину, что касательно соблюдения правил религии и обрядности, они не уступят никому и, вероятно, он сам в этом не сильнее их. «И потому, — прибавили они, — мы решительно не видим большой разницы между тобой и нами, разве только в отношении одежды, которую ты на себя напялил и которая, верно, была тебе дана какими-то соседями, чтобы скрыть стыд твоей наготы».

Христианин: «Правилами закона и обрядностью вы себя спасти не можете, так как вы не пришли сюда через дверь. Что же до одежды, покрывающей меня, то она мне была дарована самим Владетелем той страны, куда иду, и именно для того, как вы справедливо выразились, чтобы покрыть мою наготу. И я на это взираю, как на доказательство Его ко мне благоволения, потому что до того времени я был одет в рубища. Притом, пока совершаю свой путь, я утешаю себя так: верно, когда дойду до ворот Великого Града, Господь, царствующий там, тотчас меня признает, так как на мне одеяние Его, в которое Он меня облек по Своей собственной воле в тот день, когда угодно Ему было сбросить с меня рубища. Сверх того, на челе моем знак, которого вы, вероятно, не заметили; мне он был положен самым близким сотоварищем Царя в тот день, когда бремя спало с моих плеч. Еще прибавлю, что тогда мне был вручен сверток с печатью, чтобы чтением утешаться во время пути. Я получил приказание отдать его у Небесных Врат, как несомненное доказательство, что буду принят там. Все это, я уверен, и вам необходимо получить, но иметь этого не можете, так как вы не пришли сюда через Дверь».

Спутники Христианина не дали ему на это ответа, но, взглянув друг на друга, засмеялись. После того я видел их всех идущими молча, но Христианин шел немного впереди, размышляя про себя о всем случившемся иногда со вздохом, а иногда с тихой радостью. Часто открывал он сверток, данный ему лучезарным существом, и чтение оживляло его.

Гора Затруднения

Вот вижу, идут они втроем и дошли до подошвы горы, называемой Затруднение, где протекал родник. Тут пролегали еще две дороги кроме прямого пути, одна дорога вела направо, другая — налево, у подошвы холма. Но узкий путь прямо вел на холм Затруднение. Христианин подошел сперва к источнику и напился воды, чтобы освежиться, а потом поднялся в гору, говоря сам себе:

«Хотя и высок холм, но я спешу на него подняться. Не пугают меня затруднения; я вижу, что здесь единственный путь к жизни. Замолкни сердце, не страшись и не робей! Лучше с затруднениями идти по истинному пути, чем в спокойствии избрать путь ложный, ведущий к погибели».

Его два спутника стояли у подножия горы, но, увидев что гора необычайно крута, они не решились на нее подняться. Тут они увидали две другие дороги, и, полагая, что где-нибудь они вероятно сойдутся с узким путем, один из них избрал дорогу направо, называемую Опасность, а другой пошел налево по дороге, называемой Погибель. Первый пришел к густому нескончаемому лесу, а тот в пространное место с темными горами и пропастями. Там он споткнулся, упал и более не являлся.

Я следил взором за Христианином. Он шел сперва довольно быстро, потом медленнее, наконец принужден был карабкаться руками и ногами, чтоб добраться до вершины, так как гора была необычайно крута. На половине трудного пути вдруг представилась его глазам прелестная беседка, которую Владетель горы велел тут построить для отдыха утомленным путешественникам. Он вошел в нее и сел отдохнуть; потом вынул из кармана сверток и стал читать, чтоб укрепить себя духовно. Он стал также рассматривать с большим вниманием одеяние свое, полученное у подножия Креста. После этого от утомления он задремал и вскоре крепко уснул, чуть ли не до самой ночи. Пока он спал, сверток выпал из его рук и куда-то укатился. Вдруг слышит он чей-то голос, будящий его словами: «Пойди к муравью, ленивый, посмотри на действия его и сделайся мудрым» (Прит. 6:6). Христианин вскочил на ноги, пустился в путь и более не останавливался, пока не дошел до вершины горы.

Как только он туда дошел, два человека, бежавшие изо всех сил, встретили его. Одного называли Робкий, а другого Недоверчивый.

«Что с вами, господа, — сказал им Христианин, — вы бежите в противоположную сторону?»

Робкий рассказал ему, что они шли к горе Сиону, совершили трудный путь по крутой горе, но чем далее шли, тем более встречали опасностей, так что они решили вернуться к себе.

«Да, — прибавил Недоверчивый, — вдруг перед нами лежали на дороге два льва (не то спят, не то нет, не знаю), но без сомнения они нас разорвали бы на части, если б мы подошли ближе».

Христианин: «Вы меня пугаете. Но куда же я убегу, чтобы спастись? Если вернусь на свою родину, которая обречена быть сожженной огнем и серой, я непременно погибну. Если же мне удастся добраться до Небесного Града, то я уверен, что там обязательно буду спасен: я рискну. Вернуться — верная смерть. Идти вперед — страх смерти, но вечная жизнь затем: пойду вперед!»

Робкий и Недоверчивый быстро понеслись вниз с горы, а Христианин пошел далее. Но, обдумывая то, что слышал, он стал ощупывать карманы, чтобы вынуть сверток и тем укрепиться… увы! его не было. Христианин был в сильном горе, не зная, что ему делать. Ему недоставало того, что так чудно оживляло его и что должно было служить ему входным билетом в Небесный Град. Он был в недоумении и вспомнил, что он в беседке крепко заснул. Тогда он бросился на колени, просил Бога простить ему его безумное поведение и потом направил стопы свои обратно к беседке. Он вздыхал и плакал, бранил себя, что мог так забыться там, где дозволен был только короткий отдых. Ходя, он искал глазами не увидит ли где свертка, но вот дошел до самой беседки и ничего не мог отыскать. Тут горе его разразилось до высшей степени, и он стал укорять себя, говоря: «О жалкий я человек! Как мог я уснуть среди стольких затруднений! Как мог я так лелеять плоть, чтобы заспаться на месте, назначенном только для краткого отдыха утомленным пилигримам. Сколько бесполезного, лишнего пути я теперь принужден совершить. Тоже случилось с народом Израилевым, который за грехи свои был уведен Господом обратно к берегам Чермного моря, чтобы оттуда опять начать путешествие. Как далеко я бы мог быть теперь, если б не злополучное мое усыпление. И, пожалуй, меня на пути застигнет ночь, весь день мой пропал даром! Зачем не боролся я со сном!»

В это время он дошел до самой беседки и, войдя в нее, стал горько оплакивать совершенный поступок. Наконец, разглядывая с горестью все углы беседки, он вдруг заметил сверток. С трепетом радости кинулся он в ту сторону и, взяв его, бережно спрятал. Радость была неописуемая! Этот сверток служил ему удостоверением свободного пропуска в Небесный Град. Он тотчас стал снова подниматься в гору и быстро карабкался, чтоб скорей добраться до вершины! Однако задолго до этого солнце село, и приближающаяся тьма напомнила Христианину почему он так запоздал, и тут он опять стал вздыхать и упрекать себя в нерадении. Он знал, что скоро тьма скроет ему опасности пути. Уже начинал раздаваться заунывный вой диких зверей. Он вспомнил рассказ Робкого и Недоверчивого о львах, и ужас объял его.

«Эти звери обыкновенно ночью отыскивают себе добычу, — говорил он себе, — и когда они меня увидят, что мне делать, чтоб спастись от них?»

Но он все-таки продолжал путь и, пока обдумывал свое горькое положение, поднял кверху опущенный взор и увидел перед собой великолепное здание по имени Украшенный Чертог. Он стоял на возвышенности у самой дороги.

Украшенный чертог

Вижу я, что Христианин стал торопиться, чтобы скорей войти в Чертог. Но вот предстал узкий проход, по которому необходимо было пройти, чтоб добраться до караульного домика. Он осторожно стал оглядываться и вдруг увидел перед собой двух львов, лежащих на самом пути. «Вот она — опасность, о которой говорили Робкий и Недоверчивый», — сказал он. (Львы были прикованы, но цепей рассмотреть было невозможно.) Он остановился и подумал, что, пожалуй, он также решится идти назад, так как тут предстоит ему неминуемая смерть. Но обитатель домика по имени Хранитель, заметив недоумение Христианина и его намерение уйти, закричал ему: «Ужели вера твоя так слаба? Не бойся львов, они прикованы и находятся на этом месте для испытания веры искренних душ и для обличения тех, у кого ее нет! Иди по самой середине дороги, и они тебя не тронут».

Христианин последовал совету Хранителя и пошел среди дороги, хотя не без некоторого страха. Львы заревели, но его не тронули. Он ободрился и весело подошел к караульному. «Что это за дом? — спросил Христианин. — Можно ли мне в нем переночевать сегодня?» Хранитель ответил, что этот дом выстроен Владетелем горы с целью успокоить и приютить пилигримов, и спросил его имя.

Христианин: «Меня зовут теперь Христианином, но первое мое имя было Без благодати: я из рода Иафета, которого Господь убеждает поселиться в шатрах Сима» (Быт. 9:27).

Хранитель: «Но как ты так запоздал? Солнце уже закатилось».

Христианин: «Я должен был прийти ранее, но, увы, имел несчастие заснуть в беседке, что стоит на склоне горы. Притом, во время сна я выронил свидетельство свое и должен был вернуться туда, и как только отыскал его, пришел сюда».

Хранитель: «Хорошо. Теперь я позову одну из дев здешнего дома, и если она найдет тебя достойным, то введет тебя в общество всего семейства, по правилам дома».

Хранитель позвонил. Дверь отворилась и вошла скромная, прелестная дева по имени Разборчивость, и спросила для чего ее звали.

Хранитель представил ей Христианина, как пилигрима города Разрушения, идущего на гору Сион, и передал его на ее благоусмотрение, по правилам, установленным в чертоге.

Сперва она расспросила его о его прошедшем, о его путешествии и надеждах, и осталась, по-видимому, довольна его ответами; потом она с улыбкой объявила ему, что сейчас позовет нескольких других членов семейства. Тут она направилась к двери и кликнула трех дев: Мудрость, Благочестие и Любовь, которые в свою очередь расспросили его о многом и, наконец, решили ввести его в остальную часть семейства. Многие из членов дома встретили его на крыльце со словами: «Войди к нам благословенный Господом, этот дом построен Им для отдыха всех подобных тебе пилигримов».

Он поклонился и пошел за ними в дом. Когда его усадили, то предложили ему питье и стали занимать его полезным разговором до ужина. Его собеседницы были: Благочестие, Мудрость и Любовь. Они начали так:

Благочестие: «Вот, Христианин, мы тебя приняли в наш дом по родственному, так станем разговаривать для пользы твоей и нашей. Расскажи нам подробности твоего путешествия. Что побудило тебя совершить его?»

Христианин: «Я был уверен, что погибну, как все прочие живущие в граде Разрушения. Я не знал, куда идти, но человек по имени Евангелист, указал мне на единственный истинный путь».

Благочестие: «Заходил ли ты к Истолкователю?»

Христианин: «О, конечно, и он мне показал столько занимательного! Трех указаний в особенности не забуду никогда; как Христос, не смотря на козни сатаны, сохраняет в сердце человека дарованную Им благодать; как человек грешен до того, что не смеет рассчитывать на милосердие Божие; также сновидение того, кто думал, что настал день страшного суда. И много полезного видел я там и с радостью остался бы долее у этого доброго человека, но я знал, что мне предстоит длинный путь».

Когда он рассказал все виденное им, Мудрость обратилась к нему с другими вопросами:

Мудрость: «Ты, верно, часто вспоминаешь о прошлой стране?».

Христианин: «Да, но со стыдом и ненавистью, потому что, если б я сожалел о ней, сколько раз уже мог бы туда вернуться, а теперь стремлюсь в страну лучшую, небесную».

Мудрость: «Не вынес ли ты оттуда чего-нибудь, в чем находил наслаждение?»

Христианин: «Да, но совершенно против моей воли остались при мне некоторые сокровенные плотские мысли, которые составляют радость моих соотечественников доныне и когда-то были для меня наслаждением, но теперь являются причиной скорби. И если б зависело от меня, я более не вспоминал бы о них, но когда желаю делать доброе, то прилежит мне злое» (Рим. 7:21).

Мудрость: «Не кажется ли тебе иногда, что то, что тебя смущает, иногда совершенно побеждено в тебе?»

Христианин: «Да, но это случается не часто; когда это бывает, то я называю это моим золотым временем».

Мудрость: «Не можешь ли ты вспомнить, что именно внушает тебе чувство, что все прежнее дурное в тебе побеждено?»

Христианин: «О, да! Когда вспоминаю, что видел на Кресте, тогда я это чувствую. Еще когда смотрю на вышитое мое одеяние или когда читаю сверток, который ношу на груди, и еще когда мои мысли несутся с восторгом туда, куда иду, и тогда мне кажется, что все прошлое забыто и убито во мне».

Мудрость: «Что внушает тебе такое желание идти на гору Сион?»

Христианин: «Там я надеюсь увидеть живым Того, Кто умер на кресте за меня. Там надеюсь совершенно избавиться от всего того, что меня еще смущает. Там, говорят, нет более смерти, и я буду в самом святом обществе. И скажу по правде, я люблю Его, потому что Он один меня избавил от моего бремени, и я утомлен своей внутренней испорченностью. Я жажду быть там, где более не стану умирать, и в числе тех, которые постоянно взывают: свят, свят, свят!»

Тогда Любовь вступила в разговор с Христианином: «Ты человек семейный? Есть у тебя жена?»

Христианин: «Жена и четверо маленьких детей».

Любовь: «Почему же ты их не привел сюда с собой?»

Христианин прослезился и отвечал: «О, с какой бы радостью я это сделал! Но они все восстали против моего путешествия».

Любовь: «Но тебе бы следовало объясниться с ними и указать им на опасность оставаться там».

Христианин: «Я так и поступил и рассказал, что мне сказал Господь о разрушении нашего города, но я им показался помешанным, и они мне не поверили».

Любовь: «А молился ли ты Богу, чтобы Он благословил советы, даваемые тобой семейству?»

Христианин: «О да, со рвением, потому что вы понимаете как дороги моему сердцу жена и дети!»

Любовь: «Какую же причину давали они, чтоб не следовать за тобой?»

Христианин: «Жена не могла расстаться с миром, дети мои преданы были безумному веселию юности. Так ли, сяк ли, но все оставили меня странствовать в одиночестве».

Любовь: «Но, может быть, ты сам своей суетной жизнью угашал все, что им внушал хорошими словами».