Бесплатный фрагмент - Путь Z

Моему сыночку.

Сын. Эта книжка написана с надеждой на то, что ты ее поймешь.

Помни, как бы ни было тяжело — папа всегда придет на помощь.

Когда спрашиваешь мужчину: «Как дела?» — он отвечает: «Я в порядке».

Я скажу вам: этот мужчина не в порядке.

Этот мужчина сражается с демонами, которых вы даже представить себе не можете. Этот мужчина борется каждый день, чтобы найти причину продолжать идти вперед. И причина, когда мы говорим «я в порядке», в том, что, как мужчины, мы знаем, что никому нет никакого дела до того, что с нами на самом деле. Так какой смысл рассказывать об этом?

Но знаешь что? Я тебя понимаю. Потому что я тоже… в порядке.

Книга 1

Перед прологом

Берег реки Индигирки в районе поселка Усть-Нера. Якутия.

64.59069892633829, 143.27234437784244

27 января

— Мороз и солнце, день чудесный… — пробормотал один из мужчин, сквозь пальцы стараясь разглядеть заснеженную тундру, залитую ярким утренним светом. Солнце лишь слегка приподнялось над горизонтом, но все пространство уже вспыхнуло нестерпимой белизной. Обветренная рука человека, испещренная мелкой сеткой сухих трещинок, энергично опустилась в карман, а сам он на пятках, слегка покачнувшись, повернулся к группе примерно из десяти человек.

— Господа и дамы, мы прошли путь, спасаясь от болезни и еще более страшных вещей, но пока все идет по плану. Я не знаю, что там… — он на секунду умолк. — Но вполне возможно, дальше, за Полярным кругом, нас ждут еще большие невзгоды. Я должен задать вам этот вопрос в последний раз. Все решили идти до конца?

Ответом ему было бодрое молчание. Большинство одобрительно взирали на говорившего, а высокая брюнетка, смотревшаяся неуместно в белой шубке и сапожках на фоне людей, затянутых в горнолыжные костюмы, даже хихикнула в пушистый воротник. Сверкнув отливающими зеленцой глазами в сторону говорившего, она приоткрыла ротик, но не успела ничего сказать. Рослый мужчина с окладистой смоляной бородой опередил ее, он добродушно пробасил:

— Давай уже, Искандер, поехали, время нынче дорого, да и топливо просто так мы палить не можем. Все с тобой, не сомневайся. Поехали.

Пролог

Она пыталась поднять голову, но ничего не получалось. Перед глазами снег расцвечивала россыпь алых капель крови. Превозмогая боль, она приподнялась на руках и почувствовала, как под теплым комбинезоном взмокшая от крови кофта липнет к груди, струйками стекает в низ живота. И тишина, абсолютная тишина, пронзаемая только собственными булькающими вдохами.

Красивая молодая женщина надеялась, что это не конец. Она упала лицом в снег. Ползти, ползти, ползти до конца. Там машины, их уже видно сквозь ели, там свет, там люди. Там спасение.

Рот наполнился снежной кашей с металлическим привкусом крови. Снег попал и за ворот, смешался с теплой кровью, кофта липла к телу. Шапку она потеряла, взмокшие от крови волосы падали на лицо. Тело не подчинялось ей. Но она услышала шаги.

Снег хрустнул рядом. С усилием она повернула голову и увидела грубый мужской ботинок. Пока она пыталась заставить окровавленные губы просипеть мольбу о помощи, ботинок быстрым, почти незаметным движением обрушился на ее красивое лицо.

Глава 1

Где-то в Европейской части России, недалеко от границы с Украиной.

Коттеджный поселок «Старая Европа».

03 декабря

Дом по-прежнему оставался уютным. Огромный прямоугольник света, падающего сквозь большое панорамное окно, освещал теплыми лучами пушистый ковер. Хвойный запах рубленого дома заполнял просторную кухню-студию, не мог его перебить и аромат закипающего на плите бруснично-можжевелового морса. За окном томно раскинули ветви ели, снег лениво падал и уже припорошил добрую часть крыши стоящей в отдалении бревенчатой бани.

«Как сказали бы в Скандинавии, в доме царит атмосфера хюгге», — подумал Искандер, пребывая в состоянии блаженной дремы. Он уже полчаса не мог вырвать свое сознание из теплых сновидений, наполненных приятными воспоминаниями. Веки приспущены, левая рука покоилась поверх мускулистой груди, а правая была закинута за голову, пальцы уютно умостились на ершике темных волос. Луч света падал на обручальное кольцо, посверкивающее на безымянном пальце.

На дымчато-прозрачном стекле журнального столика беззвучно засветился айпад, несколько мгновений он демонстрировал на экране уведомление: «Мир рухнул? Главные новости за 3 декабря» — и потух. Искандер не обратил внимания на планшет, продолжая смотреть сквозь едва приподнятые веки на большую полку с закупоренными бутылками дорогого алкоголя. Его глаза начали закрываться, но в этот момент, издав урчание, по полу зашелестел робот-пылесос.

Искандер рывком сбросил ноги с кровати, босые ступни приятно ощутили длинный ворс ковра. В мгновение сон пропал, в голове промелькнуло: морс. Быстрыми шагами преодолев лаунж-зону, он снял пенящийся ягодный морс с гладкой стеклянной поверхности и кнопкой отключил плиту.

На фоне окна, которое занимало всю стену и, по сути, было прозрачной стеной с видом на лесное озеро, силуэт Искандера резко выделялся. Мужчина задумчиво смотрел на заснеженное озеро, окруженное соснами и елями. В глазах отражалась уверенность и легкая лень, мысли никак не хотели собраться воедино. Со стороны он напоминал приготовившегося к прыжку леопарда. Он был среднего роста, с тренированным торсом, загорелой кожей и темными волосами, его классическое греческое лицо можно было бы назвать красивым, если бы не одна деталь… правую бровь рассекал небольшой шрам — последствие давней командировки в Африку.

Искандер простоял у окна минут десять, и мысли наконец сформировались. «Первое — позвонить Дэну», — щелкнул в голове невидимый счетчик. «Второе — позвонить Александру», — еще один щелчок. «Третье — попробовать связаться с женой», — на этой мысли счетчик промолчал. «Четвертое — решить уже, черт побери, куда двигаться дальше».

Не откладывая на потом, он взял свой телефон, на задней панели которого идеально разместилось надкушенное яблоко, набрал номер Дэниса и стал слушать тишину. Спустя пятнадцать секунд (Искандер следил за секундной стрелкой своих швейцарских часов) раздались долгие гудки. Надо же, подумал он, связь в условиях апокалипсиса продолжает работать. Гудки остались без ответа. Звонок Александру и вовсе не удался: просто тишина в трубке, никаких вам «абонент не доступен» или коротких гудков.

Перед звонком жене Искандер внутренне подобрался, несмотря на внешнюю уверенность и абсолютное спокойствие, — он был готов к нервозному разговору, тем более звонил он, находясь в центральной части России, а Диана пребывала на другом конце света — в Новой Зеландии, временные пояса делали свое дело: на острове было около десяти вечера. Надеясь, что дети уже спят, он слушал фирменный звук скайпа: тум-турум, тум-турум.

Неожиданно без всякого предупреждения экран потемнел по краям, оттеняя обстановку, в центре появилось красивое лицо молодой блондинки — носик слегка вздернут, черты миниатюрны, волосы собраны в тугой пучок на затылке. Искандер видел, что Диана хочет произнести приветствие, но едва сдерживает слезы и подступивший к горлу комок.

Он попробовал улыбнуться, несмотря на внутреннее напряжение, тяжесть и ощущение, что все органы сплелись в канат, улыбка получилась весьма натуральной. Усилием поддерживая уверенный вид, он произнес:

— Зай, привет, не спите еще?

В ответ судорожное молчание, в глазах Дианы появились капельки влаги, губы задрожали, одна из слезинок медленно перевалилась через нижнее веко и прочертила мокрую дорожку по щеке.

— Ну чего, чего ты? Успокойся, котенок, все хорошо. Как у вас там обстановка, как с провизией, что говорят по новостям?

Конкретным вопросом Искандер попытался сбить напряжение, но сделал еще хуже. Женщина громко всхлипнула, судорожно сглотнула и буквально взвыла в голос, ее затрясло в истерике. Красивое лицо в секунду превратилось в маску, оно блестело от слез, косметика расплылась, а губы трясла дрожь обиженной девочки.

— Успокойся! — жестко сказал Искандер. — Я не собираюсь умирать.

Диана подняла глаза и рукавом серого махрового халата промокнула слезы. Лицо оставалось припухшим.

— П-привет, — все еще спотыкаясь и икая, сказала она. — Как ты? — и, не дожидаясь ответа, затараторила, пытаясь себя успокоить: — У нас все хорошо, никаких изменений.

С каждым словом ее голос становился более спокойным, всхлипы прекратились. Диана продолжала:

— Все есть, холодильник полный, консервы купила, как ты и говорил. Честно, не думаю, что они пригодятся, по местным новостям обещают, что перебоев с поставками провизии и лекарств не будет. Выступал премьер-министр, он уверен, что Новая Зеландия полностью может себя обеспечить, все производства налажены, сельское хозяйство на подъеме, запасы есть. Ввели комендантский час…

— Они уже закрыли границы, гарантируют, что на остров не попадет ни одного зараженного? — спросил Искандер о том, что волновало его больше всего.

— Как стало известно об эпидемии, они сразу среагировали, изолировали остров. Авиасообщение прекращено, берега патрулируют войска и флот, — женщина взяла себя в руки и говорила ровным, деловитым тоном, как будто зачитывала юридический документ. — По новостям ежедневно говорят, что ни один человек не попадет в Новую Зеландию. Общалась с соседями, помнишь тех пенсионеров из Франции? Людивин сказала, ее муж разговаривал с одним из военных на берегу, оказалось, они уже сбили несколько самолетов и потопили два или три корабля с беженцами. Полная изоляция, по новостям про это не говорят, но особо и не скрывают, дано указание всех приближающихся к острову уничтожать без переговоров, — Диана многозначительно замолчала, прошла секунда, другая и она добавила: — У нас все хорошо, Искандер, с тобой что? Что делать тебе? — голос блондинки стал чуть хрипловатым, в глазах опять появились слезы.

— Малыш, — Искандер тоже начал говорить более естественно, узел внутри отпустило, — со мной все хорошо, из дома не выходил уже неделю. Тут полная… — он хотел произнести подходящее для ситуации слово, но передумал. — Ну, в общем, анархия. Интернет и связь пока работают, но с большими перебоями. В общем, не хочу тратить время впустую, связь может пропасть в любую секунду. Послушай меня внимательно… — Искандер глубоко вдохнул и собрался с силами, те слова, которые он готовился произнести, были слишком страшны даже для него, жгут внутри живота опять начал затягиваться. — Малыш, зай, я вас очень люблю… Вы все самое дорогое, что было, есть и будет. Я пережду пик эпидемии дома и буду думать, как мне попасть к вам. Даже не знаю, как это сделать, пойми, теперь для меня это единственная цель. Но ты должна быть готова ко всему, — он замолчал, повисло молчание. — Малыш, если я погибну… Посмотри на меня, слушай меня!

Но женщина уже закрыла лицо руками, ее острые ногти с модным маникюром впились в лоб, оставив глубокие отметины, а шея начала судорожно содрогаться.

Искандер, преодолевая себя, резко прикрикнул:

— Успокойся! Не ной! Этим делу не поможешь!

Несмотря на грубость сказанного, женщина убрала руки от лица и, всхлипывая, продолжила слушать.

— Я не знаю, как… Может быть, для этого придется пешком полмира пройти, но я доберусь до вас, — как-то слишком уверенно говорил Искандер, сознательно добавляя в свой голос грубости.

— Как? Как? Зачем ты врешь? Ты на другой стороне планеты! Ничего уже нет! Ни самолетов, ни кораблей! Как ты доберешься?! Билет купишь?! Что ты несешь? — теперь она перешла на визг, милое лицо исказила злоба. — А мы как? Я как? Как теперь без тебя?! Дети! Сама с детьми, одна, как жить?! Я, я… Даже если ты доберешься, как ты попадешь на остров?! Тут кордоны везде! Расстреливают на подходе! — она начала захлебываться в злости.

— Ты меня хоронишь уже, что ли? Я-то в чем виноват?

Искандер понимал, что это простая женская истерика, но боялся, что связь прервется, поэтому спешил сказать необходимое.

— Извини. Не могу, не могу уже… неизвестность, страшно. За тебя волнуюсь… Не говори так, не хороню я тебя, просто не понимаю. Не понимаю я, — она начала чеканить слова: — Что. Дальше. Делать. Что делать дальше?

В этот момент дверь комнаты за ее спиной открылась и маленькими осторожными шажками к экрану подошел мальчик лет пяти, на нем была белая пижама с динозаврами, растрепанные светлые волосы придавали лицу хулиганистость, а сонные голубые глаза с непониманием смотрели на мать.

— Мам… — протянул мальчик, и тут взгляд ребенка упал на экран. — Па-а-а!.. Пап! Папа! Ты где? Ты едешь уже? Пап, пап, мама сказала, что на Новый год ты не успеешь? Или успеешь? Папа, пап, я хочу лего от Деда Мороза, я тут видел в магазине, когда с Лешкой ходили, большой кран, он на управлении, представляешь? Па, так ты успеешь на Новый год? — лицо мальчика при виде отца озарилось, глаза сверкали лучиками света, сонливость моментально пропала.

— Сыночек!.. — Искандер стал задыхаться. — Сынок! — жгут в животе сжимался все туже. — Привет! Как ты там? Дед Мороз обязательно тебе принесет лего. Сынок, я пока еще в нашем старом доме, я в России. Я не успею к этому Новому году.

Мальчик с недоумением смотрел на отца.

— Сын, я обещаю. Я клянусь тебе: мы опять будем вместе через год, я приеду к следующему Новому году.

Внутри Искандера все оборвалось, жгут, сдавливавший органы, лопнул, и зияющая пустота, переходящая в нервную дрожь, накрыла его. Лицо превратилось в маску.

Ребенок, кажется, не заметил изменения в отце. Он беззаботно сказал:

— Так долго! Через год? Я соскучился, пап… Ну ладно, если тебе нужно работать, приезжай через год. Только не пропусти следующий Новый год, обещаешь? — мальчик хитро улыбался прямо в камеру.

— Обещаю, сын.

В этот момент произошло то, чего так боялся Искандер: картинка с женой и сыном застыла, динамики замолчали, и связь прервалась.

Он попробовал набрать еще раз, но интернета не было.

— Господи… Господи! — сказал не верящий в бога Искандер и уткнулся лицом в руки.

Он не знал, как долго просидел так. Солнечный луч сместился и теперь освещал не ковер, а бревенчатую стену дома, ягодный морс остыл. Когда он отнял руки от лица, его темные глаза сверкнули искорками, но в них точно не было печали.

Искандер привык трезво, без эмоций оценивать жизненную ситуацию. Единственный человек, за которого он боялся, и не просто боялся, а испытывал животный страх, был его маленький сынишка. Он, конечно, переживал за жену, за ее сына от первого брака и за племянника, с которыми она находилась в Новой Зеландии, но гораздо больше волновался за маленького сынка. Не за его безопасность — он был уверен, что власти острова вполне смогут организовать оборону и не пустить туда зараженных — а за то, что мальчику придется расти без отца, всю последующую жизнь жить с осознанием, что отец сгинул где-то на Большой земле.

Сейчас Романов решил трезво оценить свои шансы и все распланировать.

Он энергично пересек комнату и уселся в кресло напротив большого плазменного телевизора, пододвинул к себе журнальный столик, открыл в айпаде карту мира. Резко откинулся в кресло, уронил планшет на колени, задумался.

Как такое вообще могло случиться? Как мир мог рухнуть за три недели? Как такое возможно? Правда ли все это?!

Двадцать дней назад Искандер Петрович Романов, весьма успешный бизнесмен, интеллигентный тридцатилетний мужчина, наконец-то состоявшийся как глава семьи, авиарейсом Окленд — Москва с пересадкой в Дубае покинул Новую Зеландию. На острове он пробыл три месяца вместе с семьей, насладился вечнозеленой природой, пешими прогулками и размеренной жизнью в бывшем доминионе Великобритании. Счастливый отец всецело отключился от внешнего мира, бегал по утрам вдоль игрушечных домиков за низенькими изгородями, изо дня в день с детьми ездил на побережье океана и понял, что значит по-настоящему спокойная жизнь.

Семейный бизнес по поставке вина из Европы в Россию процветал, с каждым годом приносил хорошую прибыль и позволил задуматься о переезде в другую страну.

Искандер устал от бурной жизни в отечестве с его политическими интригами, непостоянством в бизнесе и прочими прелестями современного капитализма. Глава семьи хотел спокойствия вдали от неспящих городов, поэтому выбор пал на отдаленный остров. В прошлом году семья Романовых купила в Новой Зеландии дом, получила необходимые документы и стала не спеша перебираться на новое место жительства. Диану с детьми он перевез в пригород Крайстчерча, небольшого городка на востоке южного острова, сразу же после покупки дома. Сам же постоянно летал в Россию по делам. Полет во второй половине ноября должен был стать последним в нынешнем году: Искандер хотел выставить старый дом на продажу, получить необходимые документы, в середине декабря вернуться в Новую Зеландию и встретить с семьей грядущий Новый год амбициозного китайского дракона.

Ожидая пересадки, в аэропорту Дубая он вяло ковырял вилкой в непонятном, но, впрочем, весьма вкусном восточном десерте, пил ароматный чай с пряностями и наслаждался красотой живых пальм, растущих прямо в зале ожидания. За сплошной стеклянной стеной на фоне пыльных барханов медленно выезжал на взлетную полосу белоснежный самолет с красной надписью «Emirates Airlines». Мысли Искандера приняли прямо диаметральный погодный оборот, он думал о рождественском отдыхе в новом доме в узком кругу семьи, с подарками и завитками изморози на окнах. Из рождественских мечтаний его вырвал голос диспетчера аэропорта: «Emirates Airlines flight 135 to Moscow is now boarding».

Покинув терминал С аэропорта Шереметьево, Романов заказал такси и через час, рассчитавшись с улыбчивым водителем, вошел в огромное стеклянное здание Домодедово. Он прошел регистрацию, немного почитал новости в приложении, выпил капучино и рейсом одной из региональных авиакомпаний покинул столицу. Перед тем как поставить смартфон на режим полета, он увидел выскочившее уведомление новостного приложения: «Лидер Северной Кореи сделал шокирующее заявление!» — очередная чушь желтой прессы, подумал он и убрал телефон в кожаный портфель. Спустя три часа Романов успешно приземлился в аэропорту одного из провинциальных городков недалеко от границы с Украиной. По пути к прежнему своему дому он заскочил в небольшой фермерский магазинчик, купил полголовки местного пармезана, ответил вежливой улыбкой на фразу полненькой продавщицы: «Давненько вас не было, все по заграницам?» — и, вернувшись в такси, продолжил путь.

Бревенчатый сруб, построенный четыре года назад, встретил его волной хвойно-можжевеловых запахов, уютным теплом и абсолютной тишиной. Дом стоял на берегу лесного озера, в окружении красивых европейских домиков в стиле шале, эдакий кусочек альпийской Европы в глухой русской провинции. В небольшом поселке планировали жить состоятельные городские семьи, но большинство бревенчатых строений стояли без хозяев, заселены были всего три, остальные использовались как летние дачи.

Сутки Искандер отдыхал от длительного перелета, не прикасался к гаджетам, не читал новости, а просто блаженно спал, пил терпкое домашнее вино и с наслаждением смотрел, как за прозрачной стеклянной стеной поздняя осень превращается в раннюю зиму.

Когда на второй день после прилета он включил телевизор просто для того, чтобы фоном наполнить звуками кухню, среди шума новостных программ, музыкальных чатов и кулинарных сериалов, в одном из которых огромный волосатый шеф-повар кидал посуду в участников шоу, он услышал краткое новостное сообщение о вспышке нового вируса в Японии. Симпатичная женщина в строгом костюме ровным голосом вещала: «Переходим к зарубежным новостям. В Японии зафиксирована вспышка нового вируса, в городе Вадзима префектуры Исикава штаммом неизвестной болезни заразились более восьмидесяти человек. В населенном пункте введен карантин, специалисты уже работают на месте, по информации, причин для опасений нет».

Спустя сутки о новом вирусе наперебой говорили все новостные телеканалы, очагов оказалось несколько: Япония, Южная Корея, Китай, Вьетнам и Владивосток. Мир, несколько лет назад столкнувшийся с COVID-19, ощетинился барьерами. Поколения, прошедшие прошлую эпидемию и привыкшие к масочному режиму, без опаски восприняли ограничительные меры. На протяжении нескольких дней повсеместно вводились карантины, государства создавали комиссии по расследованию причин заражения, новостные паблики наполнились постами о новом вирусе, название которому пока не придумали.

Симптоматика не отличалась от гриппа, с одним огромным «но»: больные умирали тихо и быстро. Заразившийся просто сгорал за несколько дней от высокой температуры, не мог пить и есть, на второй-третий день не мог встать с постели, а спустя еще пару суток гипертермия на фоне обезвоживания приводила к поражению центральной нервной системы, свертыванию белка и смерти.

Власти довольно оперативно объявили общий карантин, ввели комендантский час и запретили жителям покидать свои дома, сообщив, что подвоз жизненно необходимых лекарств, продовольствия и воды будет организован. По улицам городов бодро катались большие военные грузовики, были организованы пункты выдачи, на которых специально обученные люди в защитных костюмах, протирая запотевшие стекла противогазов, выдавали ежедневные пайки.

Но не помог ни карантин, ни защитные меры — чума расходилась по земному шару, сметая кордоны. Люди не склонны выполнять жесткие правила мгновенно, убедить всех в необходимости соблюдения самоизоляции невозможно. Всегда находятся нарушители режима, уверенные, что их «это не заденет».

Эпидемия шагала невероятно быстро, самолеты, вылетевшие в первые дни эпидемии из Японии, разнесли заразу по всей планете, беспрецедентная вирулентность делала свое дело. Через две недели после первых фактов заражения на мир обрушилась анархия. Правительства и лидеры государств самоустранились, некоторые лаконично выступили в СМИ, пообещав, что все вернется на круги своя, но это больше уверило людей в начале полного конца, чем подарило надежду.

Спустя пару недель после начала эпидемии Искандер Петрович доедал последние макароны и готовился к мясной диете. Чего-чего, а мяса в большом морозильнике оставалось предостаточно, одному на месяц хватит. Отдельную морозильную камеру в подвале дома решила поставить супруга, ей совсем не по нраву был запах лосятины и кабанятины, добытых мужем на охоте, по соседству с «экологически чистой» индейкой из сетевого магазина. За три недели он доел крупы, макароны, прочую бакалею и консервы и решил, что пора переходить на немного жестковатое, но питательное мясо северного лося.

Как и всякий запасливый мужик, не стесненный в денежных средствах, счастливый отец семейства в закромах хранил бутылок десять европейского коньяка, пару ящиков собственного вина, сахар, соль, консервы, замороженные грибы-ягоды и прочую мелкую гастрономическую приятность. В общем, обдумывая план своего выживания на месяц вперед, Искандер был уверен, что с голоду не помрет. Дальше он пока не заглядывал, надеясь, что наступит просвет, объявится правительство, и, посидев еще немного на карантине, он спокойно купит билет на самолет Москва — Окленд и, пускай не на Новый год, весной уж точно обнимет сына. С лекарствами было потуже, кроме аспирина-цитрамона-парацетамола, флакона перекиси и пузырька йода, он не располагал больше ничем.

Но изо дня в день ситуация становилась только хуже. Если в первые две недели перебоев с электричеством не было, интернет работал стабильно, через приоткрытое на проветривание окно доносились отдаленные звуки лопастей вертолета, рычащие на трассе автомобили и сирены машин экстренных служб, то третья неделя безвылазного сидения дома была иной. Теперь в поселке и за его пределами стояла мертвая тишина, вертолеты пролетали раз в сутки, а сирены смолкли.

Искандер хоть и считал себя приспособленным к экстренным условиям человеком, но чувствовал дискомфорт от гнетущего молчания внешнего мира, мертвых соседских домов и постепенно заметаемых снегом дорог. Уютный европеизированный поселок превращался в заброшенную сибирскую деревню.

В третью неделю будущий островитянин, проснувшись ни свет ни заря, потому что в доме стало холодно, увидел под окном двух пушистых лисиц, наглыми глазами-бусинками смотрящими сквозь панорамное стекло.

Вымирание человечества способствует более спокойному и беспроблемному существованию других видов, например лисы обыкновенной, подумал он, такими темпами скоро мы вернем планету в первозданный вид.

«Экологически чистые» мысли явно бы понравились экоактивистам из Скандинавии, но на Романова они навевали тоску. Много путешествуя и привыкая к западному течению жизни, он уверовал во всесильность властей и послушно сидел дома, не покидая местожительство, не контактируя с людьми. Надеялся, что апокалипсис закончится сам по себе. «Он и закончился, видимо, все вымерли», — с юмором думал он.

Черный юмор вернул его в реальность. А вдруг так и есть? Вдруг никого не осталось, настойчиво бормотал пессимистический голос в его голове. «Нет, не может такого быть, это просто временные трудности», — упирался внутренний оптимист. И вот теперь после последнего разговора с женой и сыном ему предстояло решить, как двигаться дальше.

Спустя пару дней дисциплинированный мозг Искандера Петровича Романова выдал ему единственно верное решение задачи, как воссоединиться с семьей в условиях глобальной эпидемии и еще черт знает чего. Из эфемерного расплывчатого тумана в голове возникал четкий план, обрастающий подробностями, мелочами и деталями. Можно было приступать к его выполнению.

Морозным вечером пятого декабря, когда Искандер с аппетитом (посетившим, между прочим, его первый раз с момента нервозного разговора по скайпу) едал стейк средней прожарки, наконец-то ожил телефон. Рингтон входящего звонка на айфоне словно спустил пружину внутри, он отбросил вилку, которая сбила солонку со стола, пересек комнату и схватил телефон.

— Да, алло…

Глава 2

Где-то в Европейской части России, недалеко от границы с Украиной.

Коттеджный поселок «Старая Европа».

05 декабря

— И-искандер, твою мать!!! — слегка заикаясь, произнес эмоциональный голос молодого мужчины. — Ты живой?! Ты где?!

— А-ха-ха! — рассмеялся Романов. — Не верил уже, что сможем поговорить. Я дома, в поселке, прилетел три недели назад. Сижу взаперти с начала всей этой ерунды. Еда пока есть, людей не видел с момента прилета. Не знаю, верить ли новостям. Интернет сбоит постоянно, да и свет постоянно вырубается пару раз в сутки. Ты где? Что знаешь про обстановку? Новости есть?

— Братан, я с д-девчонкой в городе, на хате висим уже недели три, жрать нечего толком, зато секс каждый день. Н-напрягает меня вся эта ситуация, надо думать, как жить дальше, новости слышал? Хана всему… — Дэнис сбился с возбужденного ритма и на пару секунд замолчал, он хотел задать вопрос, но не мог решиться. — Искандер, — все же осмелел он, — ч-что с Дианой, что с Артемкой? — Дэнис произнес скомканно, словно боясь услышать ответ.

— Не волнуйся, все окей, не стал бы я тебе звонить, если бы с ними что-то случилось, я бы на себя руки… Ладно, неважно. Короче, они в Новой Зеландии, в новом доме. Они в безопасности, эпидемии там нет, власти ввели военное положение, границы закрыты, запасы есть… В общем, наверное, сейчас это лучшее место для моей семьи, там реально безопасно.

Судорожный вздох облегчения Дэниса был слышен, казалось, во всем огромном доме Искандера.

— Фух-х, братан, я боялся спрашивать, за малого твоего боялся! Ну что, старый ты чертяка, что д-делать будем? Я тут сексом одним сыт не буду! Выходить из квартиры страшно, но вроде в подъезде уже никто не ходил дня три, тишина. То ли все по хатам заперлись, то ли перемерли. Жесть, на самом деле, тут, братан, у тебя там тишь да гладь в вашей деревне?

— Да, тут я один только, другие дома пустые.

— Хорошо тебе! У нас сначала был ад, на улицах стреляли, магазины громили. Люди башкой своей не думали совсем, большинство заразились, потом умирали по квартирам, крики, вопли, вонь стоит на весь подъезд. Неделю назад поутихло, в окно смотрю, прохожих мало, военные, правда, до сих пор катаются в противогазах. Больше особо ничего не знаю, только новости в интернете смотрю, но там тоже ничего конкретного. Ладно, потом обсудим, а то связь может пропасть. Что предлагаешь? Я же с девушкой еще, не забывай…

— Я так понимаю, вы ни с кем не контактировали уже минимум две недели? — с надеждой в голосе спросил Искандер.

— Три, брат. Три. Три проклятых недели. Я п-понял, к чему ты, нет, мы не заразились, уже померли бы. В первые дни слышал, что официальные каналы говорили? Вирулентность в-высокая, признаки проявляются за сутки, смерть от вируса на седьмой-восьмой день. Мы чистые, не переживай.

— Отлично. Аккуратно выходите из дома, в подъезде не трогайте ничего, садитесь в машину. Нигде не останавливайтесь, ни с кем не разговаривайте, — чеканил по пунктам Искандер. — Нигде, Дэн, понимаешь? Даже если тормозить будут на блокпостах, если они есть, стекла в машине не опускайте, а вообще, лучше окольными путями. Ты на какой машине?

— «Прадик» арендовал, п-полноприводный. Ничего, прорвемся полями.

— Хорошо, главное — нигде не останавливаться, ни с кем не контактировать, понял?

— Да понял, понял, чай не дурак. Еще и верхнюю одежду п-перед домом заставишь снять, наверное?

— Совершенно верно, давай, жду. Выезжайте, пока светло, тут ехать-то час.

Спустя час три человека сидели в гостиной бревенчатого дома, не спеша пили глинтвейн, делились смутными планами и страшными впечатлениями.

Как оказалось, Дэнис совсем недавно познакомился со своей спутницей, он был ловеласом. Еще бы, двадцатисемилетний, душа компании, весьма состоятельный, он всегда мог влезть в душу любой девушке, чем и пользовался не без греха. Веселый, элегантный брюнет с итальянской стрижкой а-ля Элай Рот давно работал с Искандером и был его бессменным партнером в Европе. Он находил лучшие частные европейские винодельни и вел переговоры с владельцами о поставках лучших вин в Россию. Последние пару лет Дэн постоянно жил во Флоренции и наведывался на историческую родину исключительно ради деловых встреч, которые, впрочем, совсем не мешали ему каждый свой приезд находить новую пассию.

В этот раз его временной подругой (она, конечно, надеялась, что станет женой или как минимум постоянной девушкой) повезло стать студентке по имени Инга. Эта девятнадцатилетняя девушка с татуировками, покрывающими большую часть тела, пирсингом в небольшом правильном носике и проколотым языком напомнила Искандеру персонажа японских аниме, которые он видел у детей в планшетах. Несмотря на несколько глуповатый вид, первой ее фразой при входе в дом было: «Простите за вторжение, мы не слишком вас обременим?» Надо же, подумал Романов, какие слова мы знаем. Начитанная неформалка? Удивительно.

Инга быстро освоилась и, пока мужчины обнимались и обменивались свежими новостями, оперативно соорудила глинтвейн, кощунственно использовав остатки початой бутылки красного вина «Жерар Бертран» десятилетней выдержки.

История первых недель эпидемии пары европеизированного русского с украинскими корнями и воспитанной неформалки выглядела так. Только познакомившись, они увлеклись друг другом, на несколько дней выпали из жизни, кутили по ресторанам, а проснувшись семнадцатого ноября в съемных апартаментах, сильно удивились новостям, в которых правительство объявляло карантин и запрещало покидать места жительства. Не теряя времени и помня про прошлую эпидемию, Дэн быстренько пробежался по магазинам, закупил продуктов и вернулся в апартаменты. Две недели они следили за агонией города, днями мучительно наблюдая сквозь покрытые инеем окна беспредел на улицах, военные кордоны, временные пункты выдачи питания и появлявшиеся на улице трупы, которые никто не спешил убирать, а ночами наслаждались друг другом.

Через пятнадцать дней, когда запасы еды подошли к концу, Дэн решился на вылазку. Он целый час составлял план опасного мероприятия, наметил цель — опрокинувшийся фургон с надписью «Полуфабрикаты для вашего стола» в нескольких десятках метров от подъезда, но, открыв дверь в подъезд, понял, что никуда не пойдет. В подъезде стоял невыносимый запах болезни и разложения.

Голод был еще не критичен, оставалась гречка и несколько банок консервов, поэтому следующие шесть дней любовники жили на урезанном пайке.

Несколько раз Дэнис пытался дозвониться Искандеру, но всегда звонок оканчивался короткими гудками, со связью творилось что-то невообразимое. Постепенно падал интернет и телевидение, по ящику показывал единственный канал, новостные передачи и прямые эфиры появлялись все реже, потом полностью исчезли, а на их место пришли записи голливудских блокбастеров, которые просто крутились по кругу. Инга предположила, что в Останкино кто-то просто поставил «пластинку», как она выразилась, и ушел домой, а оборудование будет продолжать вещать в эфир, пока не отключат электричество.

Электричество оставалось, но с перебоями, отопление тоже пока работало. Хотя в последние три дня пребывания в апартаментах батареи заметно стали остывать.

А вот интернет в первые две недели устоял, хотя и показывал свою «темную» сторону. Среди информационного потока было сложно вычленить правдивые новости, тысячи блогеров постили абсолютно противоположную информацию, объявляя себя то «первыми эпидемиологическими новостями», то «будущим человечества». В тик-токе и инстаграме на неделю даже появились несколько новых хайповых трендов типа «покажи, сколько у тебя запасов еды» или «лайфхаки по выживанию». Где-то проскакивала правдивая информация об обстановке в мире, но к третьей неделе новости в интернете разделились на два вида: «помогите-спасите-нечего есть-заперты-в-квартире» и «все-это-глобальный-заговор-выходите-на-улицу-болезни-на-самом-деле-нет».

Учитывая, что с каждым днем сторонников второго варианта становилось все меньше, они действительно выходили на улицу. Вскоре от интернета практически ничего не осталось, он жил, но скорость пропала, видео не загружались, для загрузки картинок требовалось время. Наконец, остались только текстовые чатики, в которых миллионы оставшихся в живых делились опытом выживания. Многие, между прочим, как и Романов, надеялись на правительство и власть.

Мир, еще недавно пестревший изобретениями техники, электромобилями и грезивший полетами на Марс, стремительно скатывался в темные века. Это было еще не точно, но, судя по остаткам новостей в сети, перепискам в глобальных чатах и дыму пожарищ от ближайших городков, все шло именно к этому.

Что происходило в Европе, Америке и Азии, было не понятно, новости рознились, словно пытаясь своей оригинальностью перепрыгнуть друг друга: «Нью-Йорк вымер, вокруг статуи Свободы царствует смерть», — гласил заголовок одного из больших текстовых сообщений в телеграме, другой был абсолютно противоположным: «В одном из пригородов Нью-Йорка, маленьком и уютном Лейквуд Тауншип, нет ни одного заболевшего». Попадались и такие: «В Африке вирус лишь подстегнул развитие кровавых вооруженных конфликтов», «Кабинет министров эвакуирован на полуостров Ямал», «Исландия и Новая Зеландия закрыли границы».

Статью про Новую Зеландию и Исландию Искандер прочитал внимательней. Некий блогер писал следующее:

«Несмотря на то что планета погрузилась в пучину войн, беспорядков, голода и смертей, остаются два в прямом и переносном смысле островка безопасности, это островные государства, ограничившие доступ на свою территорию. Исландия и Новая Зеландия (по информации источников, находящихся непосредственно на островах) топят любые суда и сбивают самолеты, пытающиеся проникнуть на их территорию. Доверенные источники сообщают о серьезных мерах безопасности и военном положении. Главы государств заявили о возможности полного самообеспечения людей, находящихся в этих странах. Большинство производств продолжают работать (хоть и в мобилизационном режиме), в том числе пищевая и медицинская промышленность. Положение стабильное, гражданам нечего опасаться. Кроме того, президент Новой Зеландии заявил, что крайне не рекомендует пытаться проникнуть на остров никому из „внешнего мира“, как он выразился. Это делается ради безопасности жителей».

Некоторые из публикаций звучали вообще дико: «В Китае обнаружены случаи оживания умерших от вируса», «В Индии зафиксированы случаи каннибализма» — и так далее, и так далее, тысячи тысяч новостей, противоречащих друг другу, пропитанных паникой, воплями страданий, криками о помощи…

В отдельную касту выделились запертые в своих квартирах люди. Старики, подростки, дети, младенцы, взрослые мужчины и женщины в течение трех недель жили в многоэтажках, боясь открыть дверь в подъезд. Они голодали, болели, страдали от холода, отсутствия воды, но бились за свои жизни. Хуже всего приходилась городам-миллионникам, где огромные муравейники жилых комплексов буквально исходили миазмами, горели и вымерзали. Тела умерших никто не убирал, и вскоре, кроме нового вируса, в мегаполисах начались смерти от отсутствия элементарной медицинской помощи и распространения других болезней. Ситуацию более или менее спасали сильные морозы, температура воздуха в центральной части России опускались до минус пятнадцати, холод не позволял разлагаться трупам.

Весь объем информации постился в чаты телеграма. Русскоязычных чатов было два-три десятка основных, туда ежесекундно вываливались тысячи сообщений. Больше всего эпидемия выкосила людей в крупных городах — Москва, Питер, Новосибирск, Екатеринбург, Казань, Краснодар обезлюдели. Небольшие провинциальные центры пока жили, представляя собой подобие древнегреческих полисов.

Обсудив новости и собрав единую картинку, Искандер Романов и носитель весьма оригинального имени Дэнис Вельде подвели итог происходящему на планете и их личного положения.

Мужчины, к прискорбию своему, признали, что пока они сидели по своим норам, цивилизация практически рухнула. Остатки человечества сегодня стоят на тонком льду, готовясь провалиться в темные воды разрухи, анархии, беззакония и голода.

Расставив все точки над «i», Искандер и Вельде решили наконец-то обсудить собственную участь и подумать о дальнейших действиях. Инга в это время обшаривала дом, собирала и пересчитывала запасы.

Наблюдая, как татуированная девушка носится взад-вперед по их бывшему семейному гнезду, Искандер задумчиво смотрел на Дэниса, а тот, в свою очередь, хорошо зная бизнесмена, сказал:

— Д-давай, не тяни уже, братан, что там у тебя за план?

— Он абсолютно сумасшедший, но вполне выполнимый, — уверенно сказал Искандер.

— Я работаю с тобой семь лет и уже давно привык к твоим не всегда классическим, но всегда или почти всегда оригинальным ходам. Выкладывай, все равно хуже не будет, — ухмыльнулся Вельде.

— Дэн, я собираюсь добраться до Новой Зеландии. Мне нужно к семье, — последнюю фразу Искандер произнес весьма жестко, делая ударение на каждом слоге.

— Ты дурак? В смысле, я п-поддерживаю твое стремление соединиться с семьей, я все понимаю. Извини, вырвалось, — Дэн слегка смутился и, уставившись в пол, продолжил: — Это нереально, брат, нереально. Не сейчас, может быть, позже. Не сейчас.

— Дэн, ты давно меня знаешь. Почти всю мою жизнь, — поправился Искандер, — возможно, даже лучше моей жены, и ты должен понимать, что просто так я ничего не говорю. Я все продумал. Если ты меня не поддержишь, я отправлюсь сам, — Романов напряженно умолк.

— Такого не будет, это даже не обсуждается. Я с тобой, но нужно быть уверенными, что это выполнимо. Пока же я думаю, что это не реализуемо. Сейчас мы в относительной безопасности, найти пищу на ближайшие полгода мы сможем, место тут глухое, ружье и карабин остались же?

— Да. Да! И еще раз да! Все так! Мы выживем, мы себя защитим, мы найдем еду, обзаведемся еще оружием, не будем контактировать с внешним миром, создадим тут свой анклав, потом к нам присоединятся еще люди! Мы позвоним Сане, найдем его, он у нас главный охотник будет, а мы с тобой займемся производством сыра, будем печь хлеб, и гляди, лет так через десять восстановится планета, кто-нибудь найдет вакцину, и все у всех будет хорошо! Да, блин! Да, черт побери! Да, братан!

Искандер перешел на крик, а Инга, услышав, что мужчины общаются на повышенных тонах, проворно выскочила за дверь.

— Да! Только мой сын будет расти без отца! Нет, я еду на этот чертов остров, еду, лечу, плыву и убиваю людей на своем пути, если это понадобится. Я лучше сдохну по пути, чем буду сидеть тут! — Искандер, возбужденный, вскочил с кресла, стакан с глинтвейном полетел на пол.

Вельде тоже поднялся, и несколько секунд мужчины смотрели друг на друга, а в воздухе витали разряды электричества. Но вспышка закончилась так же резко, как и началась. Дэнис тихим голосом произнес:

— Хорошо, Искандер, я с т-тобой. Я понял. Как ты хочешь действовать?

Успокоившись, поняв, что Дэн на его стороне, Искандер Петрович Романов приступил к описанию своего замысла, предельно простого и в то же время вызывающего дрожь в коленках своей глобальностью.

— Итак, я предлагаю следующее, — начал он таким тоном, словно представлял партнерам очередной бизнес-план. — Новая Зеландия одинаково удалена от берегов Азии и любой из Америк. Добраться до нее можно только морским путем, самолеты и пилоты, я так понимаю, больше не существуют. В любом случае этот путь я отсекаю сразу, даже если мы найдем и самолет, и пилота, я слабо представляю себе перелет. Дозаправка, заснеженные летные полосы, нерабочая аппаратура — шанс на благополучный исход мизерно мал. Поэтому будем исходить из того, что нам нужно найти судно, наверное, яхту какую-нибудь, думаю, на побережье их полным-полно.

— Искандер, я все понимаю. Тебя не смущает, что до твоей призрачной яхты (которой непонятно, как управлять) десятки тысяч километров?! А самолеты, по твоим словам, больше не летают. И Америка тоже за океаном вообще-то находится! Азия? Ты издеваешься? — Дэнис не сдержался и открыто ухмылялся.

— Не перебивай, дослушай до конца и все поймешь! — Искандер опять начинал злиться.

— Хорошо, я слушаю. Давай конкретнее и быстрей, а то зайдет Инга и подумает, что моему древнему другу нужно не в Новую Зеландию, а в психушку.

— Первостепенное сейчас — добраться до побережья, ты прав. Сразу скажу, нам нужно именно американское побережье, и желательно Мексика, Колумбия или Перу. По водам Тихого океана мы доплывем до Новой Зеландии, на этом пути совсем нет островов, рифов и прочих океанских помех.

— Плавает говно, а по морю ходят, как говорил мой дед…

— Заткнись и слушай!

— Что слушать? Бредни?! — Вельде тоже начинал выходить из себя. — Колумбия, Мексика, что еще там? Перу! Шикарно! Искандер, ты понимаешь, что…

Резкий удар по журнальному столику прервал беседу — Искандер потирал ушибленную руку:

— Я же попросил! Не перебивать!

— Хорошо, продолжай, наш великий путешественник, Федор Конюхов, гривы волос только не хватает.

Искандер сделал несколько глотков глинтвейна из оставшейся целой кружки и продолжил излагать свой план:

— Не трогаем пока яхту. Опишу, почему именно американское побережье. До него сейчас легче добраться, Китай, Индия и весь остальной восток сейчас наводнен больными, густонаселен. Да и вообще, океанский путь с побережья Азии гораздо сложнее, больше островов, течений и всякой другой ерунды. Я лучше преодолею на десять тысяч километров больше по суше, чтобы потом плыть или, как ты говоришь, «идти» по чистой воде, чем буду прорываться через густонаселенную азиатскую местность и потом лавировать среди островов. Там, между прочим, и штормы чаще случаются. Пока возражений нет? — Искандер с вызовом смотрел на Дэна. Вельде промолчал, закатив глаза.

— Теперь нам известна точка отправления, так? Вот и хорошо. Нам нужно добраться до Америки. Как это сделать? — Искандер не ждал ответа от друга и продолжил: — Мы поедем на машинах, а когда придет время, пересядем на вездеходы, возьмем запасы еды, оружие, лекарства…

— Куда ты собрался на машинах ехать? В Америку? — Дэнис наконец-то дал волю эмоциям и активно помогал свое речи жестикуляцией. — Тебя не смущает, что она тоже за океаном?!

— Да, именно в Америку! А теперь самое главное. Вообще-то, на Аляску можно попасть с Чукотки, через Берингов пролив, он замерзает. Там восемьдесят километров льда, по которому можно прекрасно проехать, границ теперь нет, никто нам не помешает, — Искандер запнулся. — Конечно, кроме холода, голода и прочих помех. Но они устранимы, как показывает опыт того же Федора Конюхова, Бира Грилса и прочих экстремалов.

Заметив, что аргументом про Берингов пролив немного сбил спесь с Вельде, Романов продолжил:

— Пока интернет работал нормально, я посмотрел путь и скачал карты на айпад, выходит следующее… По трассе мы сможем добраться до Якутии, до поселка Усть-Нера, на этом этапе мы должны двигаться только по дорогам, везде асфальт. Понятно, что снег сейчас никто не чистит, на хороших высоких внедорожниках с тросами, лебедками и прочим оборудованием мы прорвемся, — Искандер говорил уверенно, и Вельде, несмотря на свой скепсис, проникался идеей. — В Якутии мы найдем вездеходы, помнишь, мы катались на больших восьмиколесных зимних вездеходах?

Романов упомянул марку вездеходов, на которых они катались в Мурманской области. Эти машины способны двигаться по абсолютно непроходимой местности, имеют большие баки и достаточно комфортный салон для нескольких человек. На таких вездеходах путешествуют по Крайнему Северу.

— Или ты думаешь, мы не найдем вездеходы в Якутии? — спросил Искандер.

— Как раз таки там мы их и найдем, их там полно на каждом предприятии. Меня больше волнуют твои дальнейшие планы, когда у нас уже будут вездеходы.

— А дальше мы запасаемся провизией, дизелем и двигаемся на север, через Берингов пролив, до Аляски. Возможно, там придется дождаться конца зимы. Потом по западному побережью Америки вниз, ищем яхту и желательно капитана, — усмехнулся Искандер.

Спустя час препирательств, едких комментариев Дэна, испуганных возгласов Инги, которой трудно было представить опасное путешествие, план был одобрен с одним лишь условием: если они в какой-то момент понимают, что продвижение дальше невозможно, закончилась провизия или еще что-то случилось, то останавливаются в ближайшем населенном пункте, обустраиваются на зимовку и ждут тепла. Девять тысяч километров до Усть-Неры они должны преодолеть за месяц, до середины января. Потом в Якутии сделать перерыв, найти вездеходы, на это они полагали еще две недели. И в начале февраля двинуться на север, оставшиеся четыре тысячи километров замерзших рек, буреломных лесов и тундры проехать еще за тридцать-сорок дней и в начале марта пересечь Берингов пролив — в это время лед в проливе должен быть еще крепким, без торосов и трещин.

Основной аргумент Романова состоял в том, что несколько крепких вооруженных мужиков с хорошим жизненным опытом могут проехать всю страну без особых помех, а в случае осложнений разберутся с ними по мере поступления. Что касается тундры, он тоже особо не беспокоился — ведь все охотники, рыбаки, путешественники. Что там такого они не видели? Ну да, вертолет МЧС спасать в случае чего не прилетит, но при должной подготовке это и не потребуется. В общем, справятся. О последнем этапе пути — морском — Романов пока не думал.

— Дурацкая затея, как сказали бы в Италии, эмердженца, что значит «непредвиденные обстоятельства», — Вельде страдальчески сморщил нос: — Именно эмердженца. Два месяца назад я спокойно завтракал неаполитанской пиццей, а вечером с очередной бонитой посещал эль рэсторантэ на побережье. А теперь… Теперь я со своим другом планирую совершить путешествие, которое на этой планете еще никто не совершал.

— С какими бонитами ты там по ресторанам ходил?! — Инга очень правдоподобно разыграла интонацию обиженной жены.

— С какими? Одна бонита у меня теперь — с татуировками и пирсингом по всему телу, — Вельде приобнял Ингу и заговорщицки подмигнул Романову: — Ладно, Искандер, устали мы от сегодняшнего дня, займем вашу комнату для гостей? С камином.

Отправив друзей в гостевую комнату и думая, как у Дэниса после такого напряженного дня хватает сил еще и на любовные утехи, Искандер задумался, как связаться с Александром. Суворов Александр Сергеевич был его другом детства, бывшим военным, жестким мужиком, которого даже конец света вряд ли бы сильно смутил. А еще у него был большой американский дизельный пикап, пара ружей и навыки выживания в экстремальных ситуациях. Именно такой человек очень пригодился бы им в пути. Искандеру даже на секунду стало неудобно, он задумался, по-джентельменски ли приглашать в опасное предприятие товарища только из-за его умений и навыков, не будет ли это потребительским отношением к Сане. Но, поколебавшись, понял, что Саня не тот парень, который будет сидеть сложа руки, если вокруг рушится мир, да и не привязанный он ни к кому. С женой в разводе, детей нет.

Глава 3

Село Солохи. Неподалеку от границы с Украиной.

50.539450157078306, 36.15410412177167

06 декабря

— Какой-нибудь вездеход, какая-нибудь яхта, как-нибудь выживем. Хороший у тебя план, Искандер, — невысокий, плотно сбитый мужчина задумчиво поглаживал гладковыбритый подбородок, его камуфляжный костюм облегал фигуру, а изо рта валил пар, обрамляя моложавое лицо. — Я не спорю, ты хороший бизнесмен, охотиться умеешь, в Африке вон даже был… Лет семь назад был? Что ты там… — Суворов продолжал рассуждать вслух: — Людей убивал?

— Нет, только в одном боестолкновении поучаствовал, без жертв. Потом посольство эвакуировали, и я вернулся в Россию.

— Вот видишь, — задумчиво продолжал мужчина, — сложно это все. Обмозговать надо. Если ты думаешь, что я не размышлял, как жить дальше, — ошибаешься, время подумать было. У нас болезнь за неделю все село выкосила, я выжил только потому, что спрятался сразу, как крыса в подвале, просидел неделю, чуть не околел. Хорошо, генератор был, хоть не так холодно. В спальный мешок закутался, на досках спал, огурцы соленые жрал.

«Ну, с огурцами, это ты драматизируешь, — подумал Искандер, — погреб у тебя до отвала забит, и тушенка там домашняя есть, и грибы-ягоды», — но вслух этого говорить не стал. У него был верный способ зацепить Саню и уговорить его на поездку, а пока он давал другу возможность выговориться.

— Подумаю я. Когда ты там выезжать собрался? Через четыре-пять дней? Если надумаю, завтра соберусь и приеду. Если нет, не обессудь, мир теперь другой, дорога у каждого своя.

— Десятого числа выезжаем с тобой или без тебя, — произнес Романов, не ожидая, что разговор подойдет к концу так быстро. — Без тебя нам не выжить, Саша, с нами девушка, Вельде ее не бросит тут одну. Да и путешествие интересное, для настоящих железных мужиков. А в Новой Зеландии настоящие военные потребуются, особенно спецназовцы, станешь опять человеком системы, полезен будешь людям, — бросил фразу Искандер, это был его последний козырь.

— Ладно, хорош на больное давить, я тебе сказал: подумаю, — Суворов протянул жесткую ладонь.

Пожав руку, Искандер развернулся и направился к своей «тойоте тундре», в бороде он прятал улыбку.

Возвращаясь домой, Романов думал, проснулся ли уже со своей пассией Вельде. Три часа назад, самым ранним утром, он оставил на столе лаконичную записку: «Буду к обеду», и, потирая заиндевевшие руки, с третьего раза завел свой внедорожник. Пока «тойота» пыхтела, оттаивая от длительного простоя, Искандер сделал кофе и мелкими глотками, обжигаясь, отпивал горький напиток и смотрел на занесенное снегом озеро, которое было испещрено дорожками лисьих следов. Наконец, пикап полностью прогрелся, надо было выезжать в Сашкину деревню.

Путь был по меркам спокойного времени недалекий — восемьдесят километров безлюдной трассы, с одним только населенным пунктом по дороге. Небольшой райцентр Искандер проскочил быстро, в шесть утра было еще темно, и он так и не понял, жив городок или нет. Дороги были нечищеные, но колея оставалась, значит, кто-то здесь все-таки ездит, подумал он. А вот деревня Суворова сразу встретила путника провалами темных окон, домами с тлеющим сизым дымком над ними и абсолютной, оглушающей пустотой. И без того не сильно населенное село сейчас представляло собой разлагающийся труп. Улицы были покрыты нетронутым полотном снега, с электропроводов свисали мелкие сосульки, похожие на зубы страшного животного, а возле одного из типично деревенских домов нелепо стояли покрытые снегом полицейский уазик и газель скорой помощи. Понятно было, что машины подъехали экстренно, водители не заботились о парковке и просто бросили транспорт как попало. Судя по всему, экипажи не вернулись.

«Надо будет посмотреть поближе на обратном пути», — взял на заметку Искандер, продолжив путь к Суворову.

Двигаясь по своим же следам, оставленным широкими колесами «тундры», Романов сделал нечто невообразимое для интеллигентного человека и особенно для ценителя европейского порядка. Он остановился около автомобилей специальных служб, надел резиновые перчатки, натянул на лицо маску-респиратор, не спеша приблизился к полицейской машине с надписью «Участковый уполномоченный полиции» и резко дернул за ручку двери. Та не поддавалась, тогда Романов и вовсе бесцеремонно взял прислоненный к деревянной покосившейся калитке лом и без замаха резким движением разбил боковое стекло автомобиля.

— Черт! — вырвалось у Искандера, и он резко отступил назад, машинально поправив респиратор.

На водительском сиденье лежало тело в форменной одежде, в одной руке полицейского была рация, второй он прижимал к себе короткий автомат, шапка с кокардой валялась на приборной панели, а обивку сидений и потолок покрывали бурые пятна. Половина лица человека представляла собой кровавую кашу.

— Это явно не вирус сделал, — вслух сказал Романов. — Лежишь ты здесь, друг мой, уже неделю минимум, вон через отверстие в лобовом стекле полсалона снегом засыпало.

Искандер длинным ломом аккуратно подцепил оружие за ремень и дернул на себя. Вопреки ожиданиям, автомат выскочил из-под руки полицейского. Повезло, не пришлось мучиться, разжимая скованные морозом и предсмертной судорогой руки бывшего хозяина АК-74У, –подумал Искандер. Ситуация ясна, наверное, участковый сам приехал на вызов, а кто-то из местных, опьяненный анархией, безнаказанностью и спиртом, недолго думая, всадил заряд дроби прямо через стекло. Видимо, сотрудников скорой помощи постигла та же участь, но только во дворе или внутри дома. Впрочем, Романов не собирался выяснять обстоятельства произошедшего и заходить во двор, кто его знает, сколько живет вирус, даже автомат, и тот придется, прежде чем брать в руки, полностью облить антисептиком. Тем более, судя по слою снега вокруг и отсутствию следов, в живых внутри никого нет.

В машине с надписью «103» Искандер нашел оранжевый чемодан с пузырьками, ампулами, шприцами и таблетками, который, предварительно подцепив за пластиковую ручку ломом, вытащил на снег и, не экономя, опрыскал со всех сторон раствором.

Автомат и ящик с медикаментами он положил во внешний кузов «тойоты», подперев их запасным колесом, чтобы не разбились пузырьки внутри ящика. Потом снял перчатки и респиратор, небрежно кинул их на снег, протер руки антисептиком и вернулся в пикап.

Доехав к десяти утра домой той же дорогой, Романов не обнаружил изменений на кухне, записка лежала нетронутой, значит, возлюбленные еще почивали. «Вот же паразит итальянский, хоть война, хоть чума, будет с красивой телкой спать до обеда», — беззлобно подумал Искандер, взглядом ища планшет.

Айпад он обнаружил на полке рядом с машинкой из лего. Этот гоночный автомобиль они с Артемкой собирали вместе незадолго до вылета в Новую Зеландию, сын еще тогда сказал: «Пап, ты собирать лего любишь больше, чем я…» — и с громким щелчком соединил две фигурные детали. «Да, малыш, люблю, только вместе с тобой», — улыбнулся счастливый отец. Воспоминание бухнулось камнем. За эти сутки, пока они разрабатывали с Вельде план, пока он думал, ехать к Сане или нет, пока осматривал убитого полицейского, мысли о семье отошли на второй план. А сейчас, разглядывая желтую копию «мерседеса» из десятков небольших деталей, он опять ощутил гложущую пустоту и страх за сына.

«Ладно, не кисни, — внутренний оптимист подбодрил Искандера, — они в безопасности». Он взял машинку, отнес ее в спальню и положил на сейф рядом с ружьем. «Так я точно ее не забуду», — обещал себе Романов и, отодвинув грустные мысли, вернулся в гостиную.

Через несколько минут в дверях показалась заспанное личико Инги, затем появились и все остальные части тела. «Неплохо», — про себя подумал Искандер, рассматривая девушку, на которой висела мужская футболка до колен, выгодно выделяя полушария груди — белье она, видимо, не признавала.

— Доброе утро, я смотрю, у тебя тату повсюду, — сказал Романов, глазами указав на виднеющиеся из-под края футболки замысловатые рисунки на бедре девушки.

— Ха-ха-х! — хохотнула девушка, ответив Искандеру слишком нескромным взглядом. — Чай будешь? Я слышала, ты на машине подъехал. Отлучался по делам?

— Есть такое дело, вербовал еще одного участника в нашу команду. Да, спасибо, приготовь мне чай, черный, без сахара, — ответил Искандер. — Дэнис дрыхнет?

— Устал за ночь, — откровенно улыбаясь, произнесла девушка и протянула Романову пахнущий бергамотом чай, при этом она наклонилась так, что через ворот футболки стали видны еще несколько татуировок в самых неожиданных местах. — И как прошла вербовка?

— Завтра посмотрим.

«Где он только их берет, — подумал Искандер, — ну явная же малолетняя гейша с отсутствием морали. Ладно, переживем как-нибудь».

День прошел спокойно. Искандер собирал снаряжение и запасы по всему дому, наведался в пару соседских домов, нашел там несколько пачек макарон, гречки, риса и сахара. В одном из коттеджей даже разжился десятком банок консервированной сайры и парой пачек соли. По несложным подсчетам получалось, что с запасами мяса, консервации и крупами провизии на троих-четверых участников поездки хватит на месяц. Остальным он намеривался обзавестись по дороге.

Все найденное он аккуратно сложил в кузове своего огромного пикапа, туда же уместились три пустых канистры, набор инструментов, пара топоров, бензопила, две палатки, три спальных мешка и удочки. Кузов был забит почти полностью. На улице стоял мороз, столбик термометра опускался до восемнадцати градусов, что было редкостью для начала декабря, поэтому за мясо, расфасованное по пакетам, можно было не волноваться.

Дэнис, спросив, не нужно ли помочь, и получив отказ — Искандер хотел найти и сложить каждую вещь сам — убил время, пытаясь прочесть последние новости, но интернет находился на последнем издыхании, и новостей было мало. Благо карты дорог были скачаны заранее, хотя без определения геолокации они могли быть полезны только для информации.

На это Романов сказал:

— Мы же не дети малые, разберемся по компасу и указателям. До Усть-Неры доедем, а там строго на северо-восток по целине. Фигня эти навигаторы и прочие приблуды техники. Раньше как было? — поглаживая бороду и ни к кому конкретно не обращаясь, продолжал он: — Меня бабушка с дедом в Крым возили летом, дед в девятке своей ночью под Запорожьем карту на всю панель развернет, пальцем в нее потыкает и через минуту уже путь знает. Никаких «Яндекс. Карт» не существовало, и все как-то ездили, это сейчас тепличными стали все… — скомкал он свою пламенную речь, видя, что Инга и Вельде не обращают на него внимания.

Оставалось оружие. В сейфе у него находился весьма навороченный карабин «Вепрь» калибра 5.45 с оптикой, пламегасителем и прочими фишками и простенькое ружье, доставшееся от деда, но вполне рабочее. Запас патронов тоже имелся, в кузове «тойоты» лежал добытый АК-74 под патрон, как у «вепря». В общем, их небольшой отряд был вооружен и собран. Оставалось дождаться решения Суворова и определиться с дизельным топливом.

Легкий ветер закручивал снежную пургу в спираль, которая, попадая на бревенчатую стену дома, законопачивала щели между бревнами и создавала ощущение, что стена состоит из полосок — коричневая, белая, коричневая, белая…

Вельде стряхнул с торчащих волос несколько снежинок и сладостно затянулся папироской шоколадного цвета, выпустил облако сизого дыма и сказал:

— Ни огонька, тишина, ощущение, будто мы в Карелии, а вокруг одни буреломные леса…

— Охотничья романтика, — поддержал Романов. — Кстати, я смотрю, Инга весьма развязная девчонка.

— А ты думал! Чистый секс! — усмехнулся Вельде.

Они стояли под козырьком крыши шале, позади светилось большое панорамное окно, очерчивая фигуры теплым желтым светом. Вокруг лежал безмолвный поселок с коттеджами зажиточных горожан.

Внезапно метрах в пятистах ниже по улице сверкнули голубые искорки фар, они несколько раз исчезли и погасли, видимо, автомобиль двигался по ухабам. Машина начала медленно двигаться в их сторону, подминая широкими колесами снег, и, наконец, остановилась возле двухэтажного дома с массивными коваными воротами. Из длинного автомобиля — кажется, это был «порше панамера» — вышли двое: высокий бородач с непокрытой головой, проследовавший к воротам, и такая же высокая женщина в норковой шубе, в строгих очках, с длинными черными волосами. До мужчин донесся обрывок разговора:

— И чтобы я больше не слышала такого… — повелительно произнесла женщина.

— Помолчи! — оборвал ее мужчина. — Мы тут не одни. Искандер, ты?

— Игорь! — удивился Романов. — Уже и не надеялся живым тебя увидеть! Кстати, ты же продал дом?

— Не успели сделку завершить… Неважно. Пока мы тут будем. Думаю, до завтра подходить к друг другу не стоит, — грохотал бас Игоря в тишине поселка. — Надеюсь, и мы, и вы чистые, но перестраховаться надо. Ладно, спокойной ночи!

Пара направилась к дому.

— Это Джанаев? — удивился Вельде. — Д-давненько я его не видел, он ведь адвокат?

— Да, адвокат, бизнесмен, эдакий мост между властью и криминалом, в общем, главный решала нашего города, у него еще автосалон свой, — аттестовал Искандер бородача, похожего на Бена Аффлека.

Неожиданно с той стороны, откуда появилась «панамера», с визгом и совсем не заботясь о подвеске, вылетела белая «мазда». Она подняла снопы снега и затормозила возле заднего бампера «порше». Из водительской двери столь же стремительно выпорхнуло создание, не вписывающееся в реалии постапокалиптического мира. Брюнетка с пухленькими губами в расстегнутом белом полушубке пронзительно заверещала:

— Джанаев, сука! Тварь! Мразь! Сдохни со своей Дариной! Куда спрятался, мразь?! — красивые черты лица искажал гнев.

Женщина подбежала к воротам и гулко ударила небольшим кулачком, затянутым в бежевую перчатку. Из-за ворот никто не отозвался.

— Мразь! — снова закричала она и обернулась к мужчинам: — А вы чего стоите? О, кто это у нас? Искандер Петрович Романов собственной персоной, винодел всея Руси со своим верным итальянцем… Что, радуетесь?! — продолжила она, заметив ухмылки на лицах друзей. — «Эта настырная бабища преследует своего ненаглядного Джанаева даже посреди конца света», — довольно похоже изобразила выговор Вельде женщина. — Так ты обо мне думаешь, Дэнис, да?

— И тебе привет, Милана, императрица из салона красоты, — невпопад ответил Искандер. — Что тебя привело сюда? Насколько я знаю, он уже год с Дариной живет, ты с какого боку?

— Ни с какого! — опять разозлилась Милана. — Ладно, это наши дела. Пустите переночевать? В город возвращаться не хочу, — она поежилась. — Там трупы повсюду…

— Э-э, нет, подруга, иди-ка ты вон в тот домик, он теплый, хозяев нет, — сказал Романов под одобрительное кивание Вельде. — Переночуй ночь, а утром поговорим.

— Думаешь, я заразная? — сверкнула она востренькими зубками и недовольно зашагала к домику.

Утро следующего дня прошло без эксцессов. Искандер с Дэнисом разбирали гардероб в поисках подходящей одежды для длительного путешествия. У Романова был полный комплект снаряжения для зимней охоты и рыбалки, Вельде экипировался в горнолыжный костюм, который ему вполне подошел. С обувью получилось сложнее, у Искандера были ботинки на все случаи жизни, но размер не подходил. В итоге решили, что Вельде пока поедет в своей обуви, а по пути они найдут что-нибудь более подходящее.

С Ингой получилось и вовсе просто. Переезжая в Новую Зеландию, Диана оставила большую часть своего огромного гардероба, поэтому девушка нашла для себя и зимние костюмы, и обувь. Время от времени из гардеробной слышались ее удивленные возгласы:

— Ничего себе костюмчики! Стоят недешево, а она их бросила! Так. И это тоже я возьму, — Инга восхищенно рассматривала шелковый пеньюар.

— Ты там много не набирай! — Дэн вернул девушку с небес на землю. — Место ограничено, бери необходимое, только теплые вещи.

К обеду подошли Джанаев с Дариной, они тоже не выглядели городскими жителями. Игорь сменил кожаную куртку с меховым воротником на пуховую аляску, а Дарина надела белоснежный прогулочный костюм и такую же шапку с помпоном.

Впятером они расселись за обеденный стол и, пока Инга разливала кофе, обменивались новостями. История Джанаева и Дарины Тишман не отличалась от других, они просто просидели в квартире Дарины, пока не закончилась еда. Потом по обезлюдевшим улицам доехали до окраины города, увидели несколько мародеров в противогазах, которые методично взламывали машины и выламывали двери магазинов, некоторые были вооружены, впрочем, до щегольской машины Джанаева им дела не было. Короткий рассказ Джанаев завершил вопросом:

— Далеко собираетесь? Я смотрю, у тебя машина загружена, как в дальнюю экспедицию, — обратился он к Искандеру.

— Далековато, — ответил Искандер. Закончив свой рассказ, он пригласил Игоря с Дариной присоединиться.

Вопреки ожиданиям, адвокат отнесся к безумной затее нормально. Почесал свою квадратную бороду, пожевал губами и подытожил:

— Мысль дельная и вполне выполнимая. Даже если способа попасть на остров не найдется, можно вернуться или добраться до Австралии, материк рядом.

Искандер согласно кивнул головой. Игорь продолжил:

— А если в пути возникнут проблемы, всегда можно остановиться, найти дом и ждать лета, тут ты прав. Меня смущает другое. У нас в городе все либо мертвы, либо сидят по квартирам. Скоро наступит анархия. Власть самоустранилась. Но… — он выдержал паузу. — В каждом регионе обстоятельства могли сложиться иначе, может, где-то сохранилось подобие власти или образовались небольшие военные анклавы. Армейцы — люди организованные, должны ориентироваться быстрее других, у них и оружия, и продовольствия вдоволь. Плохо, что без связи и интернета мы как слепые котята — знаем, что происходит рядом, а возьми чуть подальше — и все, неизвестность.

— Согласен. Но у меня выбора нет, я обещал сыну. И точка.

Вельде взлохматил волосы и добавил:

— А я обещал Искандеру.

— Мы тоже хотим попасть в цивилизацию, там и закон, и порядок, и медицина, а это очень важно. Здесь простейший аппендицит теперь может привести к смерти, скорая уже не приедет, — произнес Джанаев. — Мы бы хотели с вами… Наверное, — он заметил, как Дарина возмущенно вскинула голову. — В общем, нам нужно обсудить.

После того как за парой закрылась дверь, Вельде с Искандером продолжили разговор и решили, что такие спутники будут только полезны.

К вечеру на дороге появилась машина. Свет ее фар был ярким, ослепил Искандера, стоявшего на крыльце, еще издали. Когда автомобиль приблизился, оказалось, что, кроме обычных фар, у него на крыше стоят массивные экспедиционные фонари.

— Саня приехал! — крикнул в приоткрытую дверь Романов и направился в сторону огромного «форда F 250».

Суворов подошел к делу обстоятельно: кроме ящиков с консервами, мешков с крупами, канистр, инструментов и одежды, из кузова выглядывал автономный генератор. Увидев такие запасы, Вельде восхитился:

— Ничего себе, Александр Сергеевич, я ожидал от тебя серьезной подготовки, но ты превзошел сам себя!

— Спецназ, — развел руками Суворов. — Это тебе не на лыжах в Альпах кататься! Забыл, небось, старого друга! — воскликнул бывший военный и сжал в объятиях Вельде.

За планированием поездки пролетел вечер. Итог был такой. Получилось семь человек с Джанаевым, Дариной, Миланой, которые присоединялись к отряду, и Суворовым. Выдвинуться решили через день — еще день, посовещавшись, оставили на сборы. Двигаться на трех автомобилях — пикапах Искандера и Суворова и арендованном «прадике», баки у всех полные, искать топливо рассчитывали по дороге.

Все было готово к началу опасного пути.

Глава 4

Тайга. Колония строгого режима ИК-11. Тындинский район, Амурская область. 100 километров на северо-восток от поселка Уркан.

54.42226942441796, 125.63928767368036

28 ноября

Три тысячи двести одиннадцать, кап, три тысячи двести двенадцать, кап… В камере было очень холодно, капли падали, разбиваясь о ледяной пол. Металлическую массивную дверь покрывала ржавчина, царил серый полумрак.

«Когда вода в трубе замерзнет, умру и я, — подумал человек, — а замерзнет она очень скоро: судя по изморози на решетках, температура близка к нулю и постепенно опускается». Два, максимум три дня, и в камере останется только окоченевшее тело. Человек, укутанный в тряпье, сидел спокойно, несмотря на мерзкий липкий холод, его дисциплинированный мозг продолжал считать падающие капли.

Он давно уже называл себя Агарес, редко вспоминая свое имя, полученное при рождении. Так повелось еще с юности, тогда интеллигентный студент мечтал стать выдающимся юристом или ученым, доктором юридических наук. Это была середина девяностых, время, когда любой домашний юноша за полгода мог превратиться в матерого волка. Так и произошло. Из Вани Чуйко, отличника и мечтателя, за полтора года вырос Агарес, безжалостный уголовник, штатный киллер криминальной группировки из Москвы — жизнь сломала, так говорили в те годы.

Он отбывал свой пятый и, наверное, последний срок. Не так-то легко провести шестнадцать лет на зоне, если ты попал туда в сорок два. Даже несмотря на авторитет и уважение сокамерников. «А теперь тем более, холод доймет меня совсем скоро», — подумал человек.

Шоркающие шаги в коридоре оттеснили воспоминания, раздался резкий окрик с кавказским акцентом:

— Отвали, чучэло, отвали! Только уснул! Я тэбе кадык вырву, когда выйду! — надрывался кавказец, обращаясь к безмолвному собеседнику.

Послышались хрипы, чавкающие звуки, и шоркающие шаги начали удаляться по коридору. Кавказец не утихал:

— Мэртвячина! Убью!

— Друг гор Ибрагим, как ты правильно выразился, они уже умерли, и убить их нельзя. Поэтому не надрывай свои гланды, — Агарес произнес эти слова негромко, но дагестанец перестал истерично орать.

Привыкший к одиночным камерам, штрафным изоляторам, «крыткам» и прочим прелестным помещениям в местах лишения свободы, Агарес знал, что из любой ситуации есть выход. Но сейчас, запертый в стремительно остывающей одиночке, понимал: это конец — и поэтому не хотел тратить последние дни (а возможно, и часы) жизни на бессмысленные препирательства с Ибрагимом.

Месяц назад в бараке с сокамерниками произошел такой разговор.

— Китайцы здесь? Че ты мне заливаешь, Балагур? Кому на хрен нужна зона в тайге? — здоровенный детина с безусым лицом и бестолковыми глазками обращался к разлегшемуся на шконке пухлячку, похожему на наевшегося сметаны кота.

— Я тебе отвечаю, — лениво тянул тот, — на вертушке прилетели трое китайцев, якобы вопросы у них к узкоглазому, которого недавно сюда этапировали.

— И че?

— И ниче, дубинушка. Один из китайцев помер, температура резко поднялась, и все, — Балагур масляно улыбался. — Бай-бай, и к их китайскому богу полетел.

— Вот так просто взял и помер, господин Балагур? — недоверчиво спросил Агарес, отхлебнув из кружки чай.

К нему Балагур обратился уже без насмешки.

— Да, больничка, сам знаешь, какая у нас.

— И где он теперь?

— На холод положили, на улицу. Хозяин в Москву звонил, сказали ждать, свяжутся с посольством.

— И откуда ты все знаешь, Балагур? — удивился здоровяк.

Балагур оставил его вопрос без ответа.

На следующий день Агарес угодил в одиночную камеру за найденное охраной «перо» — нож. Ему было не впервой, поэтому, как бывалый заключенный, он не переживал. Среди вертухаев тоже люди нормальные есть: ему оставили открытым окошко для передачи пищи, а в камере напротив было открыто точно такое же. Это чтобы он мог переговариваться со штрафником напротив, за определенную плату охраннику, понятно.

Зона стояла в глухой тайге, бежать было бессмысленно, вокруг только лес и холод. К ней тянулась одинокая одноколейная ветка железной дороги, раз в месяц по этой нитке прибывал состав с новой сменой вертухаев. Сотрудники жили в общежитии на территории колонии. Если случалось нечто из ряда вон выходящее: смерть заключенного, беспорядки, попытка побега — прилетал вертолет. Несмотря на то что колония считалась одной из самых строгих, вертухаи были более человечны, чем в других местах. Именно по этой причине Агаресу оставили открытым окошко.

— Агерэс, брат, ты жэ умный, придумай что-нибудь, — голос Ибрагима вырвал человека из забытья.

Агарес даже не стал вставать со шконки, холод забрался под ворох тряпья, которым он обмотался поверх робы, и каждое движение было чревато потерями тепла.

— Смирись, мученик веры, конец близок, — охрипшим голосом негромко сказал Агарес, ему не было дела до страданий бывшего бандита.

Капли больше не падали, вода в трубе замерзла.

— Аллаху нэ угодно, чтобы я сдох как паршивая собака в клетке! — снова перешел на крик Ибрагим.

В коридоре опять послышались шаркающие шаги. Существо приближалось. Наконец сквозь узенькое окошко стало видно его туловище, разорванная пятнистая форма свисала окровавленными лоскутами, в рванье виднелись струпья и язвы. Существо вплотную подошло к двери Ибрагима, тот сидел молча. Существо несколько мгновений принюхивалось к окошку в двери, развернулось и замерло, вглядываясь невидящими загноившимися глазами в пустоту коридора.

Видимо, нервы у горца сдали окончательно. Огромный бритоголовый дагестанец с гортанным рыком рванулся к двери и, высунув волосатую лапищу сквозь оконце, резко оттолкнул существо. Бывший сотрудник ФСИН, а ныне гнилой ходячий труп рухнул, как подкошенный, на дверь Агареса, с грохотом ударившись о лист металла. В поведении существа произошла разительная перемена, секунду назад, казалось бы, неспособное на резкие движения, почти разложившееся тело с атрофированными мышцами было похоже на вялого ленивца. Теперь же оно резко вскинулось и хищно прыгнуло в сторону Ибрагима, но прыжок не удался, существо словно приросло к двери Агареса. Оно брыкалось и тянуло окровавленные гнойные руки без ногтей к двери. Ибрагим молчал, слышны были только мягкие удары о металл, гулом отдававшиеся в длинном темном коридоре.

Агарес не сдвинулся с места, продолжая сидеть на шконке. Он только слегка повернул голову к оконцу, на бледном тонком лице не было эмоций. Наконец существо утихло, вплотную прижавшись к двери Агареса. Тот беззвучно соскользнул с полки, тряпье упало на пол, и Агареса пронял холод. Поежившись, он подошел к двери. Существо не оборачивалось.

Сквозь оконце виднелась спина вертухая, широкой полосой ремня-портупеи он зацепился за рычаг, запирающий камеру, и теперь беззвучно дрыгался, не понимая своим разложившимся мозгом, почему не может сдвинуться с места. Но Агареса заинтересовало не это. На поясе у существа позвякивала связка ключей.

«Вот он, шанс», — промелькнуло в голове у заключенного. Осторожно, стараясь не задеть рукой края оконца, Агарес потянулся за ключами. Дотянуться оказалось несложно. Проблема в том, что связка крепко держалась на кожаном ремне. Недолго думая, он резко рванул ключи на себя, при этом отцепив портупею от ручки, и отскочил на середину камеры.

Теперь существо ломилось к нему, в исступлении разрывая руки о металл. Но человек никак не реагировал на мертвеца, он неспешно залез на шконку, натянул на себя рваное одеяло, и только теперь его снова проняла дрожь. И от стылого холода, и от нервного напряжения.

Спустя двадцать три минуты и восемнадцать секунд (Агарес считал про себя) мертвец перестал дергаться и зашаркал прочь от одиночных камер. Когда шаги затихли, бывший киллер прошелестел:

— Ну что, воин Аллаха, пора на свободу. Я ключи подрезал у вертухая.

— Вах! Я жэ говорил, ты умный, Агарес. Вырвэмся, — пророкотал Ибрагим.

— Не гони коней, сначала осмотреться надо, — скептически произнес Агарес.

Провозившись несколько минут с дверьми одиночных камер, бывший киллер и бывший бандит аккуратно двинулись вглубь коридора, стараясь держаться подальше от шоркающих шагов. Шаги эти, впрочем, слышались им нечасто и раздавались в разных концах длинных коридоров. Заключенные двигались явно быстрее и тише, чем существа, шатающиеся в хаотичном порядке по промерзшим склизким помещениям.

Агарес, стараясь как можно быстрее попасть на улицу, тем не менее осматривал то, что осталось от колонии. А осталось от нее немного, живых не было. В камерах лежали скукожившиеся трупы заключенных в серых робах, некоторые из них, поджав колени, словно пытались сохранить частички тепла под хилыми тюремными одеялами, другие, наоборот, лежали полуголые с раскинутыми руками на ледяных полах камер.