Бесплатный фрагмент - Путь геолога тернист

Путь геолога тернист

Аннотация

Книга о геологах, написанная — геологом. Редкое сочетание профессионального опыта и жизненных впечатлений, объединенные под одной обложкой, увлекают наше любопытство экзотикой описываемых мест и судеб. Автор и главный герой книги, обладая цепкой памятью и легким пером, исследуя свой путь и хронику собственных геологических открытий, вносит весомую лепту в историю поисков и разведки месторождений в отдельных провинциях Восточной Сибири (Забайкалье, Тува, Бурятия, Хакасия, юг Красноярского края, на территориях горных систем Восточного, Западного Саянов, Кузнецкого Алатау. Геологический сленг и язык профессиональных терминов только украшают документально-художественное повествование. Читается легко и увлекательно.

Оцифровка текстов, фото и рисунков, композиционное решение проекта, корректура, верстка в Редакторе, аннотация, предисловие, а также издательские хлопоты — от Алексея Болотникова (см. контактные данные на стр. 13)

Раздел первый. Путь геолога тернист

1.1. Вместо предисловия

Непогода. Актированный день. Михалёв выбрал Юру Свиридова, Игоря Крутошинского, Витю Лоргина, Юру Иванова. Сам — пятый. Работы было на полдня — вместе е дорогой. Полтора часа ехали в сторону Тамалыка. Снег, выпавший ночью, завалил дорогу. Продолжал идти. Слегка вьюжило. В «УАЗе» было дремотно. Каждый думал о своём.

Страстный человек Михалёв. Страстен во всём. Сотни километров тайги геологи прошли по его прихоти. «Надо проверить аномалию», — говорил он. — Надо отобрать пробы…». — Не заставлял, не уговаривал. Но будил какие-то первобытные чувства азарта, тщеславия, охоты. Они ездили проверять несуществующие в природе проявления фосфоритов, баритов, уранитов, марганца… Набирали сотни проб на безымянных площадях, далеко от участка работ. Михалёв умудрялся пропускать все пробы через лабораторию. Результаты выносили на карты и схемы. И вновь проверяли на площади: закопушками, канавками, шурфиками… Не сиделось ему! Почему бы, как сотням других геологов, не жить по уставу? Но и в семидесятых, и в восьмидесятых он рискует, ведёт внеплановые непроектные поисковые работы. И прежде всего на золото. Страстный человек, беспокойный.

При поисках молибдена в Инейской тайге, на Мокром Модырлыке, Михалёв отбирает геохимические пробы и отдаёт их на спектральный анализ. Результат — редкие знаки золота. Неудача. На объекте Малая Сора он вновь отбирает сто пятьдесят металлометрических проб и заказывает по ним спектрохимический анализ. Неожиданно для всех пробы показывают ошеломительный результат. В лаборатории, а следом в геолотделе, вспыхивает ажиотаж. Срочно десять проб отдаются на пробирный анализ. Одна из них показывает 4,6 г/тн. Ажиотаж переходит в лихорадку! На «Феликсе» просчитываются запасы. Получается цифра до ста пятидесяти тонн металла. Триумф!

Но в результате первой же проверки выясняется, что лабораторный эталон не соответствует качеству, и все анализы попросту «заражены». Месторождение лопнуло! Но не оптимизм Михалёва. Он отбивается от вопросов: откуда, мол, пробы, если на той площади не ведутся работы? И снова — за своё. Он мечтает об успехе. Штудирует старые отчёты, изучает геологические журналы.

В поле зрения снова и снова попадает район Тибека.

Они, пятеро в «УАЗе», знают историю поисков тибекского золота. И это главный мотив и веская причина молча соглашаться на такие поездки, как сегодня. «УАЗ» рассекает белую пелену снегопада. «Дворники» едва справляются с очисткой стекла. Куда они едут? На какие-то древние, полузавалившиеся шурфы. Где-то на хребте, не имеющем названия. Более чем скромные признаки фосфоритового оруденения. Надо подняться на хребтик, отыскать шурфы, отобрать пробы. Едут. Всё равно актированный день. С Михалёвым легко. Он конкретен, прям, ироничен. А сорвётся в сердцах — быстро остывает.

Неизвестно, как и кем было обнаружено первое золото Тибека. Туманная история. Думный рудник золотопромышленников Кузнецова и Артемьева находился на левом склоне речки Сартыгой (левого притока р. Тибек). Он был открыт для добычи в 1836 году и работал три года, выдав «на гора» 21,4 кг золота. Позднее разведочные штольни обнаружили целый ряд кварцевых жил разного простирания. Надо было вести целенаправленный поиск, но и век спустя советские геологосъёмщики, изучавшие этот район в пятидесятых-шестидесятых годах, составляли свои отчёты «несолонохлебавши» — без перспектив на золото.

Юрий Михалёв с Федором Каримовым несколько раз выезжали на Тибек в начале семидесятых. Подчеркнём ещё раз: на эти работы нет сметы, нет геолзадания, нет разрешения экспедиции. Только устное согласие Ю. В. Шумилова, начальника Сорской ГРП. Они отбирают первые десять проб из старой канавы. Породы «не нравятся». И Михалёв, после некоторого колебания, выбрасывает их. Неудовлетворённый поездкой, возвращаясь на базу, он с трассы подъезжает к другой канаве и здесь отбирает новые десять проб.

По результатам анализов в одной пробе зафиксировано 16 г/тн, в двух других — по 4,5 г/тн, а в остальных — 1—2 г/тн. Трудно поверить, но все случайно отобранное пробы показали промышленное содержание. Фарт! И эго был момент истины для Тибека, заново определивший перспективу района на ближайшие годы, до конца века и дальше. И это был момент истины для экспедиции, вышедшей-таки на работы по золоту. И это был момент истины для Михалёва.

…Они вышли в пургу. Надели рюкзаки, надвинули башлыки. Двинулись цепочкою за Михалёвым. Он знал, куда вёл. Чем выше поднимались, тем сильнее продувало. Наконец обнаружили первый шурф, второй, третий. Шурфы были биты давно, но не обрушились. Геологи разобрали по шурфу. Определяли глубину, спускались в забой. Дальше привычно: мешочек, проба, этикетка, запись в журнал. В шурф вьюга заметала колючие снежинки, и они тут же таяли на руках. Господи! Какая романтика! Не завязнуть бы в «чертогах»…

К «УАЗу» спустились быстро. Втиснулись, открыли термосы. Парок горячего кофе щекотал ноздри. А вьюга продолжалась.

…Геологи Сорской ГРП тайно и лихорадочно проводили поисково-ревизионные работы на золото в течение дней оставшегося сезона. Отобрали на первой зоне 316 точечных проб. Шумилову с трудом удалось уговорить начальника лаборатории Цикунова проанализировать их.

На следующий сезон, собрав неоспоримые данные, Сорская ГРП вносит предложение включить в пообъектный план поисково-оценочные работы на золото в правом борту долины реки Тибек. Вскоре Юрий Викторович Шумилов станет начальником Минусинской ГРЭ, а Юрий Михайлович Михалёв — начальником Центральной ГПП, созданной для ведения геологических работ на золото. Партия была сориентирована на успех. Михалёв недолго был её начальником, перешёл на должность главного геолога. То особенное чувство, которое мы обозначили определением «страстность», вернуло его к геологическим задачам.

Тибекская рудная зона прослеживается в юго-западном направлении и там получает название «Майская». Геологические работы последующих лет пронесутся на гребне всё того же успеха. Глубокое бурение, шурфы, штольня подтвердят гипотезу геологов о наличии на Майской зоне оруденения с высоким содержанием золота. Именно Майский штокверк, спустя несколько лет, станет главным триумфом Юрия Михалёва. Но триумфом с горчинкой.

Грядут другие времена. Перестроечные. Смутные. И уже не государство, на баланс которому главный геолог Центральной ГРП Ю. М. Михалёв сдаст Тибекское и Майское месторождения, станет заниматься добычей драгоценных металлов на золоторудном штокверке. Не Михалёв получит главные дивиденды за «своё» золото. И даже не Минусинская экспедиция пожнёт лавры успеха и вкусит мёд славы от месторождения.

Такова последняя горькая ирония этой истории. Михалёву теперь за восемьдесят. Упомянутые нами «другие» времена мёртвой хваткой держат экспедицию. Уже нет (или почти нет) геологов, стирающих ноги «до колен» в поисках неоценённых ореолов, неопробованных зон. Неизвестно, живёт ли в других геологах мечта о Месторождении.

И ещё. «…Сибирь имеет большую будущность: на неё смотрят как на подвал, в котором много золота, много меха, много добра, но который холоден, занесён снегом, беден средствами жизни, не изрезан дорогами, не населён. Это неверно. Мертвящее русское правительство, делающее всё с помощью палки, насилием, не умеет сообщить тот жизненный толчок, который увлёк бы Сибирь с американской быстротой вперёд. Увидим, что будет, когда Америка встретится с Сибирью».

Поразительно актуально замечание А. Герцена, сделанное им полтора века назад.

А. Болотников

1.2. Путь геолога тернист

«…Поедал меня гнус, обезвоживал зной,

Ревновала к скале покоренная круча.

И вставала тайга за спиною стеной,

И гортанно журила меня… за живучесть»

А. Болотников

Кризисные явления в нашей стране в первую очередь рушат геологию. Делается это просто: ассигнование работ резко прекращается. Так в конце 90-х годов полевые отряды ОАО «Минусинская ГРЭ» были брошены в тайге на произвол судьбы, геологи стали разбредаться по артелям: на производство кирпичей, на пилорамы и т. д. Мне не давали уходить: оставалось много незавершенных отчётов. Зарплату не платили, семья жила по карточкам жены. В начале нового века работы возобновились в меньших объемах, но опять — кризис и спад 2008 года. К этому добавились новые преобразования, подрывающие производственные геологические организации. Перспективные участки стали поступать на конкурс, который может выиграть любая организация, в том числе не имеющая никакого отношения к обоснованию и выдвижению этого участка. Интерес к самому важному тематическому исследованию — прогнозированию — пропал. Поисками стали руководить… институты, а производственные организации — выполнять роль подрядчиков. Никогда — на протяжении веков — институты этим не занимались, у них совсем другие цели.

Поэтому не стоит удивляться тому, что на протяжении многих лет перестройки не открыты, за редким исключением, новые месторождения металлов.

В период 2010—2014 гг. ОАО «Минусинская ГРЭ» вновь оживилась, душа радовалась за родной коллектив. Но вот наступил 2015-й год и — ассигнований нет. Рабочий день — полдня (за счёт сдачи в аренду помещений), геологи поувольнялись, пустуют кабинеты, работают только пять невыездных геологов, главный геолог сбежал…

Но вроде бы есть просвет: на 2016-й год обещают полевые работы на золото.

…Зимой 2003 года главный геолог экспедиции Ф. Н. Ходаковский поручил мне составить обоснование работ на марганец в пределах Минусинской впадины. Я согласился, хотя на марганец раньше нигде не работал. Первым делом изучил литературу и выяснил, что месторождения марганца, кроме украинских, грузинских и им подобных, приурочены к двум уровням: девона (среднего) и верхнего — на границе с карбоном. На карте масштаба 1: 200 000 я выделил эти уровни и нанес знаки рудопроявления свинца, цинка и меди, которые сопровождают месторождения марганца. Особенно выделялся район Верх-Таштыпа (Хакасия). Здесь были мульдообразные впадины (синклинали), к которым приурочены рудопроявления свинца, цинка и меди, а также шлихи с марганцевыми минералами. Такие же мульды распространёны в Казахстане, где разрабатываются месторождения марганца.

Я наметил методику поисков.

— Изучение фондовых материалов. Когда мы работали — на руды марганца внимания не обращали, в пикетажках отмечали и всё. Тогда в экономике Советского Союза были задействованы марганцевые месторождения и на них добычные предприятия Никополь (Украина) и Чиатура (Грузия;

— Проведение поисков по потокам рассеяния (улавливаются даже мелкие проявления марганца);

— Детализация участков (мм): маршруты 1:10 000, канавы, бурение);

…Выиграли тендер алтайцы. Когда они приехали работать, я заглянул в кабинет: три плотных бородатых мужика склонились над картами. Я сказал Ю. В. Беспалову, руководителю работ на марганец: «Гиблое дело».

Они бульдозерами вскрыли обширные площади (наносы неглубокие) на изученном рудопроявлении марганца (которое открыл Ф. Н. Ходаковский). Рудное тело длиной 700 м, мощностью 0.4 м вскрыто канавами через 50 м, на глубину — скважинами до 200 м. Мощность выдержана по простиранию и на глубину 0.4 м.

На этом алтайцы и закончили, потратив госбюджет в 25 млн. руб. Теперь туда никто не пойдёт сотни лет. Перспективный район потерян. «Варягам», думаю, нет нужды открывать месторождения в других районах, чтобы туда шли ассигнования.

Вот что такое конкурс!

«Говоришь, чтоб остался я,

чтоб опять не скитался я,

чтоб рассветы с закатами

наблюдал из окна…»

Из бардовской песни

…В легендарные тридцатые годы шла индустриализация страны, требовалось много полезных ископаемых, геологи были в почете, только в Президиуме АН СССР было полдюжины академиков-геологов, геологом был и президент Академии А. П. Карпинский. И находили, и обеспечили, и победили.

Россия испытывает дефицит марганца, хрома, бокситов. На очереди и никель. Минусинская впадина и её горное обрамление имеют большие перспективы на эти полезные ископаемые — есть где разгуляться.

Профессия геолога — одна из самых трудных, нашим коллегам приходится испытывать большие физические нагрузки (в маршрутах) и думать головой. Бывшие шахтеры, работавшие у нас, говорили: «Я лучше в шахте отработаю месяц, чем с вами ходить три дня». Я сам отработал в шахте четыре месяца (на практике в Казахстане) и могу подтвердить их слова.

Каждому полевому геологу приходилось преодолевать какие-то преграды, непредвиденные опасности, учиться выживанию у старших товарищей. Большое отрицательное значение для геолога-полевика имеют и длительные разрывы с семьёй.

После окончания Миасского геологоразведочного техникума я попал по распределению в Селенгинскую экспедицию (г. Кяхта, Бурятия). Перед выездом на полевые работы жил в гостинице. Однажды сижу за столом в столовой, вдруг двери шкафов разом открылись, и вся посуда прыгнула на пол. Я ничего не мог понять. Горничная, пробегая по коридору, закричала: «Выбегайте, землетрясение!» Вслед за всеми я выбежал на улицу, ещё ощущались повторные толчки. Большинство домов в городе, как и гостиница, были деревянные, последствий землетрясений не замечалось. Здание музея — кирпичное, двухэтажное. В одной стене, на высоте второго этажа и до крыши, видна свежая трещина, недалеко от неё — другая, заштукатуренная ранее.

Я знал, что в музее есть самодельный сейсмограф, изготовленной одним из декабристов. Он представлял собой отвес и чашу, заполненную песком. По песку были начерчены круги и на них написаны цифры баллов. Свежий след отвеса дошёл до цифры 6. По радио сообщили, что сила сегодняшнего землетрясения была в 6 баллов.

На следующие утро наша партия в составе начальника (геолога), двух молодых специалистов и рабочих на открытой машине выехала в поле. На одном из спусков впереди нас, за мостиком, остановилась машина. Наш шофер передал нам: «Кричите, чтоб уходил!» Мы хором закричали «Уходи, уходи!..» Только машина отъехала, мы промелькнули мимо. Оказалось, что у нашей машины нет тормозов! И такую машину отправили с людьми по горным дорогам! А впереди были ущелья, каньоны, обрывы…

Очи черные, очи страстные,

Речи вздорные, морды грязные.

Мокнем под дождем, в пропасть катимся,

В темноте ползем, раком пятимся.

Светят фонари ярким золотом,

А из той дыры тянет холодом.

Перейдем порог, не свернуть назад.

Да простит нас Бог — сами лезем в ад…

В. Блинов

Маршруты наши пролегали до границы с Монголией и обратно. До участков работ мы ездили верхом на лошадях. Я любил лошадей, ездил, купал их. Мне достался хороший конь, красивый, умный. В километрах десяти от базы были поля с зелёнкой. После маршрутов я сворачивал к ним, набивал два баула зелёнкой и давал коню на ночь. Конь тоже любил меня, встречал веселым ржанием, бывало, когда я падал, подходил ко мне и становился на колено.

В маршруты я ходил со студентом, звали его Борис. Однажды в тумане мы не заметили, что лимб компаса сбился: север стал югом и наоборот. Мы идём, идём, солнце не светит, а нашей поляны с лошадьми всё нет. Вдруг выглянуло солнце, а мы — идем ему навстречу, уже в Монголии. Мы наладили компас и повернули назад, к утру вышли к своим лошадям.

Мы приходили в лагерь ещё засветло, а старые геологи почти ночью. Позже я тоже работал с геологами старой закалки. При скромной зарплате они увлекались работой так, что не замечали времени.

Однажды потерялась лошадь, я поехал её искать. Навстречу мне выехали пограничники. Я сказал им, что «ищу лошадь и у нас кончились продукты». Они попросили меня поехать с ними до деревни. Только потом я понял, что один из них сидел на нашей лошади, а рядом бежала кобылица с маленьким жеребёнком.

Нам надо было переплывать реку Джинду. Раньше здесь ходил паром, но река разлилась и его убрали. Без пограничников я бы не решился её переплывать на лошади, ниже были буруны метров до 3-х, 4-х. Когда мы поплыли, жеребёнка стало сносить течением, но мать-кобылица всё время заплывала ниже его и задерживала своим крупом.

Я купил продукты и с двумя лошадьми приехал в лагерь.

На зиму несколько молодых специалистов поселили в строящемся доме. Это был сырой сруб с окнами и печками. Зима была суровой, одеяла примерзали к стенам, градусником служил стакан с водой, для определения градусов смотрели насколько она замерзнет.

После составления отчёта стал помогать партии, ведущей разведку месторождения силлиманитов: документировал шурфы, скважины, участвовал в подсчете запасов. Ближе к весне из Москвы пришло распоряжение — проверить заявку местного рудознатца на бокситы. Знающих их геологию досконально — в партии не нашлось. Я сказал, что был на бокситах на практике.

Ехать пришлось в Гусиноозерск (севернее г. Кяхты), там добывали бурый уголь. На месте я увидел, что «бокситы» представляют собой песчаник, обожженный в результате подземного пожара. Об этом и сказал «рудознатцу». Захватив несколько образцов, уехал домой.

Вскоре из Москвы пришло грозное письмо: «Проверить заявку прислали какого-то пацана…». На место снова выехали два инженера-геолога. Они привезли тридцать проб весом по 15 кг и посмеялись надо мной. Я посмотрел пробы и сказал, что посмеемся после анализов. Анализы подошли через двадцать дней. Глинозема в них оказалось менее четырех процентов (в бокситах минимум тридцать процентов), зато кремнезема (кварца) было от 65 до 93%. Это были кварцевые песчаники.

…Весной 1959 года я был переведён в Мало-Бельскую партию экспедиции №3 (ст. Мальта Иркутской области). Задачей партии было: поиски месторождений сподуменовых пегматитов (руды лития) в бассейне р. Малой Белой (Восточный Саян).

Лагерь расположили на левом берегу р. Малой Белой. Вскоре пошли дожди, небо заволокло облаками, река разлилась, ночью смыло кухню и с ней все продукты. Обоз не ходил, другие реки тоже разлились, броды были непроходимы.

Овес для лошадей уцелел, из него варили кисель. Никто не работал. Я ходил на канавы, там сохранилась прошлогодняя брусника. Обоз с продуктами пришёл через двадцать дней. Начали ходить в маршруты. Но однажды утром все радиометры зашкалили, это означало, что радиация была выше пяти тысяч мкPг (микроренген в час). Запросили базу, ответ был: «Ходить без радиометров». Это было встречено на ура! Только геофизик, наверное, понимал, что все это значит.

Через неделю радиация пришла в норму.

Спустя много лет я узнал, что это было испытание ядерной бомбы на Семипалатинском полигоне.

Только начали работать нормально, тут новая беда: заболели энцефалитом начальник отряда, два геолога и геофизик, их увезли в Иркутск. Дело шло к закрытию партии, оставались только начальник партии, который занимался управлением, геолог (женщина) — на маршруты, прораб горных работ и я, техник-геолог. Я и мысли не допускал, что партия закроется. Каждый день с 1-го по 2-е, не глядя на погоду, ходил в маршруты, женщина-геолог тоже нахаживала по 70—90 км в месяц, так что в сводках за месяц получалось 230—250 км маршрутов. С 21-е по 30-е числа месяца я документировал канавы (следил за проходкой и делал замеры горный мастер. Он в журнале рисовал стенки канавы, делал их разметку. Мне отводилось полотно и описание). В это время я ещё интерпретировал результаты электроразведки (две бригады продолжали работать под моим наблюдением). Наш геофизик Николай Иванович Мореев подготовил толкового парня Загрецкого Ивана, и я был спокоен за выполненную работу. На графиках я намечал интервалы для проходки канав. Была вскрыта кора выветривания гранитов с высоким содержанием элементов иттриевой группы.

Только через три месяца, уже в сентябре, в партию приехали новые геологи (два человека) и геофизик. Одна из них (геолог) полдня была возле меня в лагере (составлял наряды) потом спросила:

— А где же Михалёв? — я назвал себя. Она сказала: — А я подумала зачем же детей держат в лагере?

Против энцефалита нам делали очень болезненные (нестерпимая боль по всему телу) прививки, бывали обмороки, стояло много кушеток, на них клали привитых. Видимо, прививки были малоэффективны. Перед началом работ в районной больнице нашему начальству сказали, что случаев энцефалита не отмечалось. Оно и понятно: местное население имеет иммунитет. В этот год была эпидемия, клещей невозможно было убрать с верхней одежды, полчища их ползли во всех направлениях. При осмотре тела, оно буквально сплошь покрывалось клещами, из тела извлекали по сто пятьдесят уже впившихся клещей. Мы с рабочим по тайге ходили в маршруты, у нас была лошадь и двухместная палатка. Ложась спать, осматривали друг друга и залезали в спальники. Утром я сам лично вытаскивал из груди по 18 клещей.

…В 1959 году подсчитал, самому не верилось — 536 км маршрутов, потом смеялись: от Иркутска до Красноярска 855 км., немного не дошёл.

Партию не закрыли, только присылали две комиссии для проверки работы. К осени стало поступать пополнение, вернулись и наши заболевшие. А что касается качества: на конкурсе (проводились такие!) мои пикетажки по маршрутам и канавам заняли первое место. Я каждый вечер у костра в палатке обрабатывал маршруты: итог пройденного, количество коренных, элювия и т. д. Поправлял зарисовки.

На следующий год на этой площади клещей было в пять раз меньше. Такого в дальнейшем нигде не видел. После случившегося мы стали осторожными, осматривались чаще, вечером над костром трясли верхнюю одежду. Осенью в октябре наши заболевшие приступили к работе. Клещи в тайге были всегда, но прививки стали безболезненные и более эффективные. …В 1985 году в Шушенском районе заболели энцефалитным тифом один геолог и топограф. В больнице они пробыли только по двадцать дней.

В 1959 году я открыл Савинское месторождение кобальта. Моя работа была связана с поисками и разведкой месторождений полезных ископаемых (редких элементов). На левобережье р. Савиной, при подходе к началу маршрута, обратил внимание на курумник необычного, оранжевого цвета. Это были брекчии, пропитанные лимонитом с примесью других натечных минералов. Они были настолько необычны, что я не заметил, как прошел день, набрал проб и возвратился в лагерь. На следующий день, продолжая маршрут, увидел другой курумник и опять пробыл на нем весь день. По данным геофизики канавами была вскрыта кора выветривания гранитов с высокими содержаниями элементов иттриевой группы. На правом берегу р. Савиной геологом Шумаковой К. В. была найдена никеленосная дайка дунитов. В пробах, отобранных мной, спектральным анализом было обнаружено высокое содержание кобальта, а оранжевый цвет брекчиям придавал эритрин — минерал кобальта, дополнительно окрашенный лимонитом. Так было открыто Савинское месторождение кобальта.

Летом к нам в лагерь нагрянула конная милиция — двадцать пять человек. Оказалось, что из Иркутской тюрьмы сбежали вооружённые заключённые и подались в тайгу. Мы сказали им, что ничего подозрительного не замечали. Они развесили на кольях консервные банки и давай по ним стрелять из пистолетов, но ни разу не попали. Наш начальник партии вышел из палатки, протёр очки, достал наган и с расстояния — в два раза превышающее ихнее — расстрелял все банки. Мы были в восторге, посмеялись над горе-вояками.

Утром наши лошади приходили к лагерю, получали гостинцы: головы селёдки и порцию овса. На этот раз их не было. Я решил, что ушли они недалеко и узду с собой не взял. Но, пройдя по следам около километра, понял, что лошади милиционеров увели наших далеко. Мне пришлось бегом их догонять. Примерно километров в десяти догнал, распутал одну лошадь, надел путы на её шею и погнал всё стадо к лагерю.

Милиционеры просили проводить их дальше в тайгу, но я сказал, что у меня нет времени, но есть работа, они уехали обратно.

Однажды ночью я проснулся от какого-то тревожного чувства, услыхал уходящий подземный гул. Наутро начальник партии сказал, что было землетрясение.

Из Москвы пришло распоряжение: из никеленосной дайки отобрать пробу весом десять тонн для технологических испытаний. Материал пробы мы перевозили вьючно через болото к берегу р. Белой. Потом мешки погрузили на два плота и начали сплавлять вниз. Первый плот вел опытный сплавщик. А второй то и дело садился на мель, приходилось стаскивать его скопом. И вот на широком плёсе первый плот уже пристал к берегу, а у второго, при приближении к берегу, брёвна разошлись, и мешки с рудой утонули.

На берегу разожгли большой костер, все рабочие смотрели на меня с вопросом: а что же дальше? У меня была десятилитровая канистра со спиртом. Налил спирт в пробку и подал одному рабочему, он выпил. Я сказал, мол, достанешь мешок, налью ещё одну. Вскоре уже все рабочие доставали мешки с рудой. Потом, уже все мешки были на берегу, а купание продолжалась, хотя вода была очень холодной, шла шуга.

Никто не простыл, спирта выпили около пяти литров.

«…Чистой влаги напившийся,

— воскрешен, вознесен! —

изольется, напишется

обо всем, обо всем.

Камералка недолгая,

карты — в ящик убрать.

И, свободный от долга, я

раскрываю тетрадь…»

В. Дмитриевский

На отдаленной площади, чтобы наверстать план по маршрутам, мы, два геолога и два студента, днём работали, а к ночи переезжали на другое место. У нас было две вьючных лошади. При форсировании рек мы забирались на вьюк. Однажды противоположный берег оказался крутым, моя лошадь наткнулась на другую, и мы полетели в реку. Лошадь упала на меня и никак не могла встать. Моя нога застряла в стременах. Было уже темно, другой геолог этой ситуации не видел. Наконец, я освободил ногу и помог лошади подняться. Мешки с пробами несло течением, я их подхватил, но вытащить на берег не мог. Потом подоспел мой товарищ, вместе и вытащили пробы на берег.

В августе заболел радиометрист, пришлось оставить его на базе. Мы работали вдвоём, шлифовщик промывал пробы по речкам, а я ходил в маршруты один. Ночевали в маленькой палатке. В очередной день, после обеда, пошел дождь. Я закончил маршрут, взял азимут на наш лагерь и прошёл расстояние до него. Но лагеря я не обнаружил и пошёл ещё дальше, пока не понял, что заблудился… Я выстрелил, но никто не отозвался. Нашёл тропу и пошёл до предыдущего лагеря в десяти км, чтобы определиться на местности. Когда я двинулся назад, повалил снег большими хлопьями. Мне показалось, что до лагеря недалеко. Начал стрелять, но ответа не было. Идти по снегу стало невозможно, и я пополз. У меня остался один патрон, я решил выстрелить последний раз. Невдалеке закричал мой напарник, но — в другую сторону: он меня ожидал оттуда. Я не мог кричать, во рту пересохло. Но всё закончилось благополучно. Оказалось, что у меня сбился лимб компаса на 30 градусов. На следующий день мы снова пошли в маршруты.

При проверке электроразведочной аномалии на правобережье р. Малой Белой, канавами была вскрыта кора выветривания гранитов. В пробах анализами было выявлено высокое содержание иттрия (применяется в электронике). Месторождение названо Правобережным.

…С Мишей Сорокиным выходили из тайги, с нами было шесть вьючных лошадей. Впереди надо было преодолеть два прижима: Воронок и Комарок. Воронок был трудный, но безопасный, тропа шла по болоту. На Комарке — узкая тропа, с одной стороны скала, с другой обрыв в реку высотой метров 25—30. Когда мы подходили к Комарку, пошёл снег. Тропу завалило. Мы развьючили лошадей, на тропу разостлали спальники, телогрейки и плащи, груз и седла перенесли через прижим. Когда стали проводить лошадей, одна сорвалась с обрыва. Мы побежали смотреть… Лошадь стояла на ногах в реке, мы вывели неё на берег, но не вьючили. Воронок преодолели по пояс в воде — снег в болоте растаял.

…В ноябре меня послали в с. Баргузин (Бурятия, восточнее озера Байкал) помогать в полевых работах другой партии. Прибыв на место, я убедился, что за полевой сезон почти ничего не сделано, руководил отрядом В. Королёв — лодырь царя небесного.

В отряде было трое рабочих и ещё один геолог. Я решил долго у них не задерживаться, а скорей выполнить работу. Надо было опробовать на редкие элементы некоторые месторождения железа, меди и — солёные озёра.

Зима наступала, повсеместно выпал снег. Я привёз с собой рабочего: мастера на все руки Мишу Сорокина (а Королёв заказывал пятерых). На месторождении железа Балбагар рабочие очистили от снега старые канавы, и мы отобрали пробы. Набралось тонны три. Королев сидел в избушке. Он всё переживал: как спускать такое количество проб к дороге… Но Миша всё решил просто: рабочие сделали ледянки и скатили пробы вниз. Мы опробовали ещё несколько месторождений железа и меди, отобрали пробы рапы и воды из солёных озёр. Королёв сидел в деревнях и готовил плов. При приемке работ он представил только мои материалы.

Я вернулся в свою партию.

…В 1960 году наша партия работала снова в бассейне р. Малой Белой, база была в с. Тальники. Промывальщиком был принят довольно пожилой мужчина — пьяница горький, его находили на улицах и приводили на базу. А шлихи он промывал хорошо. Он попросил меня сходить с ним в аптеку. Там заказал капли от сердца, печени, почек, зелёнку, и ещё какие-то флаконы, я думал это заготовки для работы в поле. Он попросил стакан, вылил все капли из флаконов и — залпом выпил.

К нам из Москвы приехал профессор А. П. Кондрашов и, увидев этого бомжа, кинулся его обнимать. Потом он объяснил нам, что это — «большой человек, бывший начальник Дальстроя. Ему подчинялась обширная территория. В сороковых-пятидесятых годах он был репрессирован. Вот что сделали с человеком репрессии».

Нам надо было пригнать шестнадцать лошадей. Со мной вызвались двое рабочих, парни по шестнадцать лет. Лошадей мы перегоняли днем, а ночи проводили на полях, в стогах сена. Плохо было прогонять лошадей через деревни, они разбегались по проулкам. Но впереди была река Онот, по которой проводился молевой сплав леса (бревна плывут свободно). Я уже почти перегнал часть лошадей на другой берег, лошади топтались на месте, а на них плыли брёвна. Я прыгнул в воду и начал отводить брёвна в стороны…

…Мы должны были получить взрывчатку на тальковом руднике Онот. Река Онот широкая, течение быстрое. Через реку был протянут висячий мост. Со взрывником Сиушковым Валерием решили провести по нему въючную лошадь. Вначале всё было хорошо, мы потихоньку продвигались, но на средине мост стал раскачиваться из стороны в сторону. Мы стали гасить раскачку и еле дошли до конца моста.

Обратно с грузом нас перевезли на лодке, лошадь переправили вплавь.

Я собирался документировать шурфы, рабочие сказали, что там видели медведя. Взял ружья с пулями и наган. Делая запись в журнале, почувствовал, что на меня кто-то смотрит. Чуть ниже и наискосок сидел медведь и… тоже смотрел на меня. Я начал соображать, как «рвану с места, спрыгну с обрыва в реку и ниже меня выловят напротив лагеря»… Но медведь ухнул и побежал вниз.

Когда я пришёл в себя — вспомнил про свой арсенал.

Дело шло к окончанию работы, реки разлились. Надо было спускать лодки вниз. Мы погрузили в лодку пробы, палатки и другие вещи. Внизу на самом быстром течении был залом Белихаиха. Шум от него слышно километров за десять. Я решил проплыть на левой протоке, слез на берег и осмотрел её. Ниже, в центре, был небольшой залом, его можно было обойти с двух сторон. Но когда я поплыл, поперёк реки вдруг на поверхность всплыла берёза, лодку развернуло и прижало к залому. Меня прижало ко дну лодки. Несколько раз пытался подняться и глотнуть воздуха… Думал, что делать: или нырнуть под лодку и плыть куда тащило течением, или выбираться наверх. …Я уперся ногами в лодке, живот оказался на борту… передавило так, что глазах потемнело, сапоги и брюки сдернуло теченьем…

С большим усилием я выбрался на залом, взял бревно и силой толкнул его к берегу. Это позволило мне уцепиться за кусты и выбраться-таки на берег. Только к вечеру следующего дня я пришёл в лагерь. Прибывшие потом охотники недоумевали: вроде медведь прошёл, но почему кровь на тропе?

Спустя неделю мы пробы снова отобрали, но с карабином была морока… пока милиция не побывала на месте. Вода спала, залом обнажился, лодка треснула вдоль-пополам и видны были обрывки верёвки.

…В 1961 году я поступил на заочное отделение Иркутского политеха. Работали мы в верховьях реки Ия, в высокогорье Восточного Саяна. При оценке вторичного ореола рассеяния молибдена на правобережье реки Ия мой отряд, наряду с горными работами, проводил шлиховое опробование ближайших речек. На одной из речек шлиховщик не смог взять ни одной пробы, не было подходящего материала для промывки. Пришлось самому дополнительно исследовать речку. Со шлиховщиком мы отобрали две пробы, но материал с лотка не смывался; это были белая дресва и песок, похожие на шеелит, или барит (тяжелые материалы). Весь материал пришлось брать в пробы, вес их составил 10—15 кг.

В шурфе, заданном на склоне долины речки, была вскрыта желтая глина. В канаве, пройденной по шурфу, была вскрыта окварцованная зона с шеелитом мощностью 10 м., анализы показали промышленное содержание трехокиси вольфрама. Выше по склону двумя линиями шурфов была вскрыта зона окисления штокверкового медно-молибденового месторождения шириной около 700 м.

Лагерь стоял на хребтике с отметкой 1740 м, но под мохом была вода. Все вещи в палатках были влажные, мы приходили после работы, вытаскивали вкладыш из спальника, выжимали его и ложились спать.

«Сырая тяжесть сапога.

Роса на карабине.

Кругом тайга. Одна тайга.

А мы — посередине…»

Бардовская песня

Мы с рабочим искали новую тропу через перевал. Когда возвращались назад, пошёл снег, я решил переждать непогоду под кедром. Рабочий настоял идти дальше. Я шел первым и вдруг почувствовал впереди пустоту, нашел камень и бросил: это был обрыв (кар) глубиной метров триста. Мы вернулись назад, только утром вышли недалеко от лагеря.

Летом прислали газеты, где объявлялось, что «мы будем жить при коммунизме!» Я в это верил, рабочие посмеивались. Предполагалось вначале обновить заборы, но прибыв в деревню, я новых заборов не встретил… Не было их и в других деревнях.

Отряд срочно перевели в другое место, а меня оставили одного! заканчивать работы на моём и соседнем участках (последний в десяти км). Вечером подавал сигнал зелёной ракетой, из лагеря внизу, разбитого в около 50—60 км, отвечали тоже ракетой. Я пробыл там двадцать один день! Вспоминать страшно…

У нас была замечательная лошадь, мы звали ее Иван. Его не путали, он пасся на виду у лагеря и прибегал по первому зову, и даже находил других лошадей, куда бы они не убегали. Через двадцать один день я дал сигнал и на следующий вечер прибыл конюх с Иваном и ещё одной лошадью. На обратном пути надо было преодолеть узкую, в 12—15 м, горную речку. Мы прошли по бревну, а лошадей пустили в брод. Одна лошадь перешла его, а Ивана понесло вниз. Мы его догнали и — сколько могли — вытащили на берег. Идти он не мог. Мы посолили мох вокруг него и ушли.

Через некоторое время взбунтовались рабочие, в основном бывшие заключенные. Кончилось мясо, и они хотели съесть Ивана. Я взял карабин, прихватил с собой главаря рабочих, и мы пошли к оставленной лошади: около 25—30 км.

Иван стоял на ногах, исхудал, всё тело его было изъедено свищами, кругом мох был выеден. Я спросил главаря: «Ты это есть будешь?» В ответ последовало: «Нет». Я посолил ещё новый участок мха, и мы пошли в лагерь. Вскоре нам сбросили продукты с вертолёта. Через месяц на базе в деревне мы готовились к отъезду, услыхал: «Иван пришёл!» Я выбежал из палатки. Иван стоял смущенный от всеобщего внимания. Я угостил его селедкой — любимое лакомство! — и велел выдать тройную порцию овса. Он немного поправился, свищей не было. Просто удивительно: он преодолел около ста пятидесяти км по тайге: болота и реки, его могли задрать волки (они задрали у нас трех лошадей), но Иван вернулся!

В этот год я открыл два участка турмалинизированных бериллоносных гранитов, месторождение вольфрама, при участии других геологов — молибденовое месторождение.

В 1962 году наша партия работала в Западном Прибайкалье. Геологи разъехались на разные участки. На одном из участков провели литохимическую съемку масштаба 1:10 000. Когда поступили анализы, главный геолог сказал мне, что там нет ничего интересного. Я попросил оставить анализы мне, у меня были с собой записи, которые позволяли оценивать геохимические аномалии. Когда построил планы с анализами литохимической съемки, оказалось, что повышенные содержания меди совпадают с ореолами никеля. Вскрывать аномалии поехал другой геолог. Во всех шурфах, заданных на участке, были вскрыты известняки. Меня, как инициатора этого исследования, главный геолог срочно направил на злополучный участок. Я убедился, что все шурфы вскрыли известняки, подобные торчащим вблизи них скальным выходам. В большинстве шурфов известняки были выветрелые, кавернозные. Попросил одного горняка их раскопать. Вечером он принес кусок голубой глины с прожилками малахита. Углубка шурфов была продолжена, почти все они вскрыли никельмеденосную кору выветривания с промышленными содержаниями меди и никеля. Так было открыто комплексное месторождение Луговое, содержащее еще и графит.

В 16 км от западного берега Байкала, в шлиховых пробах р. Тыреть, был обнаружен паризит (редкоземельный минерал). Меня с горняками направили туда, чтобы найти источник его в коренных породах. При проведении маршрутов я обратил внимание на протяженный скальный уступ, у подножия которого была повышенная радиоактивность на поверхности. Заданными здесь канавами на протяжении 700—800 м была вскрыта зона смятия в хлоритовых сланцах мощностью 2—3 м. Позднее здесь разведывалось месторождение редких земель цериевой группы.

Все указанные выше месторождения разведывались позднее Иркутским геологическим управлением.

Осенью мы никак не могли на самолетах АН-2 отправить рабочих в Иркутск. Всем процессом заправлял начальник аэропорта. Как-то мы сидим у порта, а он идет мимо. Я говорю: «Да здесь жить можно!.. — имея в виду стаи гусей и уток, разгуливающих кругом. Следующие три самолета были наши. Начальник кричал: «Геологи полетят, они давно дома не были!».

Весной 1962 года я заболел гонконгским, как его называли, гриппом. Температуры повышенной не было, поэтому врач больничный лист не выписывала. Состояние моё было плохое, аппетита не было, утром я с трудом вставал и шёл на работу. В пути боялся пропустить улицу, на которой стояло здание экспедиции. На работе я практически ничего не мог делать, сидел как в тумане. Главный геолог всё это видел, но не хотел рисковать своим положением.

В общем, я перенес этот грипп на ногах. После этого у меня постоянно болела голова, и надоедали частые простуды. Врачи говорили, что я никогда не буду работать геологом…

В 1963-м году экспедиция №3 ликвидировалась и я, вместе с другими геологами, перевелся в Туву. Наша партия вела поиски месторождений редких элементов вдоль трассы Абакан-Кызыл, база стояла на реке Узюп. Съехались все начальники отрядов с отчётами. Из Кызыла привезли восемь ребят — выпускников школы. Я пошёл с ребятами рубить просеки. Но ребята работать не привыкли: тюк, тюк и — сели. Я понял, что их свалят мне и начал сам рубить, с каждым днём всё больше. А коллеги удивлялись, мол, какие ребята работящие. При отъезде каждый начальник взял по два этих «трудяг». Через неделю слышу по рации: «Где этот… коварный Михалёв?..» Я говорю: «Руководить не умеете, гнать вас надо». На другом съезде я признался: «Вы не замечали, какой я приходил с работы, рубился, как гладиатор…» Маршруты были тяжёлые, перепады высот большие, густые заросли кустарников. Однажды в кустарнике я случайно увидел чёрный шнур, на продолжении которого был натянут лук со стрелой: это была ловушка на зверя. Мы тоже могли наткнуться на шнур.

Галя Зозуля ходила только маршруты, думала за сезон она пройдет больше всех, но оказалось у меня 381, у неё 353 км, но я работал почти месяц на детальном участке: канавы, шурфы.

В 1964 году мой отряд проводил поиски восточнее Улуг-Танзекского редкометального месторождения (юг Тувы, на границе с Монголией). Это высокогорье, крутые склоны, каньоны и обрывы. Однажды мы шли под обрывом, а на нас сверху посыпались камни, мы не знали, куда спрятаться. Оказалось, это архары — горные бараны — побежали от нас. На крутом склоне мы подходили к россыпи (потоку камней). Она шипела, как змея, только в десять раз громче. Видимо, внутри неё камни двигались и, стирая друг друга, создавали такое шипенье. Мы с радиометристкой быстро прошли «шипящий» участок в тридцать метров, а маршрутник остался на месте, испугался. Тогда я возвратился, взял у него рюкзак с пробами и заставил его перейти «шипучку».

На правом склоне долины ручья Оленьего в пределах интрузии нефелиновых сиенитов мною обнаружены мощные (более 70 м) дайки уртитов — алюминиевых руд (Баянкольское месторождение, Тыва). Осенью я документировал канавы на Улуг-Танзеке, а зимой работал на проходке и опробовании штольни. Руды были очень твёрдые, бригада пробщиков (22 человека) отбирала за сутки от 4.5 до 8 м проб. Мы с механиком сделали из перфоратора отбойник, и бригада из трех человек стала отбирать за смену по 48 метров проб. Этому в Кызыле и Москве не поверили, пять раз я отправлял радиограмму за моей подписью. Но через трое суток ночью лавиной разнесло компрессорную станцию, огромные компрессоры сбило с постаментов и снесло на 30—50 метров. Другая лавина двигалась на посёлок, но отвернула в сторону по ложбине.

В 1965 году мой отряд работал в северо-западной Туве, на стыке границ с Алтаем и Хакасией, искали месторождения урана. Район высокогорный, малодоступный, пока добирались до места, в тайге оставили пять лошадей из двадцати: тонули в болотах и дальше идти не могли. Спустя неделю я послал двух конюхов за ними и все беспокоился, как бы они не угнали их к своим сородичам, тувинцам. Но всё обошлось, через три дня все лошади были на месте.

В маршруты я ходил со студентом техникума, звали его Валерий. Однажды надо было переходить ледник шириной метров 12—15. По нему я перекатился лёжа. Валерка сел на задницу (надо было беречь радиометр) и покатился вниз, я ниже его распластался на льду, и мы остановились. Ледник был «прыгающий»: камни летели с обрывов до подножия хребта, около 700—800 м. По хребту мы подошли к снежнику. Куда идти дальше — непонятно, кругом снег. Когда мы, наконец, прошли его, посмотрели назад, оказалось — опасно шли по козырьку. Однажды на хребте неожиданно налетел ураган, мы, защищаясь, держали плащи… Камни до синевы надолбили нам руки. Внизу слой града был выше колен, руки замёрзли, одежда скоробилась. Хорошо, что наши напарники были уже в палатке.

Нашим отрядом было выявлено (вскрыто канавами и опробовано) два рудопроявления урана. Одно из них было полностью перекрыто крупными (до 3—5 м в поперечнике) глыбами пород. Опытные горняки отказались бы проходить здесь канавы, а у нас были молодые ребята, бывшие моряки, кувалдами и клиньями они раздолбили эти глыбы. Недалеко от этого места мы обнаружили еще скальный выход магнетит-гематитовых руд.

Зоотехник колхоза не узнал своих лошадей, они откормились на высокогорных лугах, да еще мы давали им овес, а у хозяев они «часто читали газеты». Они сломали внутренний и внешний загоны и разогнали всех лошадей.

В августе наш отряд был переброшен на другой объект: недалеко от г. Ак-Довурак, где оценка молибденового оруденения не выполнялась. Участок располагался на высоте с отметкой более 1900 м. Бурение шпуров в мерзлоте проводилась очень медленно, взрывчатка почти не использовалась, вместо магистральных канав были пройдены отдельные мелкие канавки. Я нашёл оригинальный способ проходки по мерзлоте: сначала небольшими зарядами взрывалась верхняя не мёрзлая часть; на мерзлоте по всей канаве укладывалось два ряда зарядов (патронов). После взрыва грунт вылетал, а мерзлота распадалась на отдельные лёгкие глыбы. После удаления глыб, на коренные породы вдоль канавы укладывалось по одному патрону и — после взрыва — отбирались бороздовые пробы. За короткий период мы прошли две магистральных канавы длиной по 700 м. Выходили уже по глубокому снегу, я шел последним.

…В 1966 году у меня работали два маршрутника, один до обеда, другой после. Для чего старались?

В 1966 по 1975 годы мой отряд проводил поиски в районе Сорского молибденового месторождения (Хакасия). Транспорт был автомобильный. Я регулярно бывал дома.

В 1967 году окончил Иркутский политех. В 1971—1976 гг. мною были изучены архивы, теоретически предсказаны (по наличию в породах мышьяка и сурьмы), а затем открыты Тибекское и Майское золоторудные месторождения (Республика Хакасия).

Начиналось это так:

Закури, дорогой, закури

Завтра рано с восходом зари

Ты пойдешь по тайге опять

Молибдена руду искать…

Бардовская песня

Поиски молибдена в Сорской ГРП и начал на участке Адырлых, в 120 км от г. Сорска на северно-запад. Дорога туда была плохая, с двумя переправами. Машины приходилось таскать тракторами. Была и другая дорога, на сорок км короче, но не было мостов через ручьи и речки.

Как-то сломался буровой станок, и я отправил буровиков делать мосты. Почти неделю они делали жиденький мост через ручей. Далее мне пришлось самому наводить мосты. Взял своего маршрутника, пилу «Дружбу», и мы поехали к речкам на бульдозере. Бульдозерист решил переехать первую речку, перебраться на другую сторону. Бульдозер забуксовал на середине речки. Пригодился мой опыт работы в Туве — по вызволению гусеничной техники из болот. Бульдозер мы вытащили и построили два моста через речки шириной 15—20 км, к вечеру вернулись лагерь. Мосты успешно использовались нами, по ним стали ходить лесовозы.

На участке Адырлых скважины бурили среди кедровых и сосновых лесов. Любители орехов жгли костры, от которых начинались пожары. На наши замечания они отвечали угрозами. Мы задыхались в дыму, кругом горел лес. Однажды ночью меня разбудили буровики, огонь подошёл к самой буровой. Я велел разбудить всех в лагере, бурение скважины было остановлено. Стали заливать огонь насосом и ведрами. Пожар уже был верховой, ветер в нашу сторону, одна сторона буровой уже дымилась… Я отрядил нескольких человек обливать эту стену. Водовозка едва успевала подвозить воду, было очень жарко, от искр загоралась одежда… Положение было критично…

Только к полудню мы отстояли буровую, а лесной пожар ушёл дальше. Вскоре нам выдали новую спецодежду.

Мы вели поиски молибдена недалеко от станции Сон (Хакасия). Стоянки лагерей приходилось менять часто, у нас была большая машина ГАЗ-66. Переезды проводились по случайным полевым дорогам. Однажды такая дорога привела нас к болоту, по которому протекала речка шириной 5—7 м. А позади был очень крутой спуск, подняться по которому груженая машина не могла. Оставался один путь — через болото. Мы наклали крупных веток ивняка прямо на кочки, сначала вдоль болота (речки). Верхний слой ивняка лёг поперёк. Риск был большой. Засадить машину в болото шириной 70—80 м. означало бы крушение всех ближайших планов. Шофёр Гена Носков дал полный газ и на полном ходу перескочил болото. Машина забуксовала только на выезде. Потом такую тактику мы использовали не раз.

В другой раз, на баритовом участке, водитель Володя Жарский хотел сходу проскочить болото и засадил машину по самой кузов. Пастух, проходя мимо, сказал, что без трактора здесь не обойтись: до ближайшей деревни 25 км. Но какого было его удивление, когда эта же машина через час проехала мимо него по поляне. Здесь мы применили другой метод вызволения машин из болот. Надо было буксовать вперёд и держать машину на тормозе. В это время позади колёс бросали мелкие камни. Потом — буксовать назад, а камни бросать впереди колёс. Так машина постепенно поднимается над болотом. Затем, подмостив дорогу, выехать из болота.

…В Шушенском районе застрял по самые колёса УРАЛ. Трактор приехал, но тракторист был, мягко говоря, нетрезвым. Камней здесь было мало, но вечером мы вытащили и УРАЛа.

В 1972 году, при проведении поисковых работ на молибден на Ужунжульской площади, где в прошлом добывалось золото из маломощных кварцевых жил, пришел к выводу, что большое значение здесь имеют не кварцевые жилы, а мощные зоны прожилкового окварцевания в интрузиях гранитов и диоритов.

Тибекско-Майское золоторудное поле расположено на правобережье р. Уйбат. Мы с геологом Свиридовым Ю. И. решили установить возможное продолжение рудоносных структур на левобережье. Погода была хорошая, мы пошли одиночными, раздельными маршрутами. Когда маршрут закончился, я спустился в небольшую ложбину и пошёл по ней вниз к дороге. Неожиданно налетел сильный ветер, пошел дождь и град. Плаща с тобой не было, я закрылся рюкзаком. Внезапно я услышал сзади меня сильный шум, грохот. Это был сель — поток грязи высотой около 1.5 м. Он стремительно приближался, я успел забежать на склон ложбины. По нему нёсся сплошной поток воды и градин, высотой с 0.5 м., выше колена.

Свиридова Ю. И. гроза застала на пологом склоне. Потом мы узнали, что селем накрыло шоссейную и железную дороги.

Наша партия проводила поиски золота и фосфоритов и в других районах. В Шушенском и Ермаковском районах отмечалось много медведей, они бродили возле палаток, их каждый день видели в маршрутах. В одном месте мы с маршрутником увидели, что вершинки кедрушек сломаны и шишки съедены. Я сижу, пишу и вдруг слышу в лесу треск, потом что-то чёрное и большое стало приближаться к нам. Я маршрутника предупредил, чтобы от меня не убегал. Оружия у нас не было. Чёрная гора подходит ближе, раздаётся «Му-у-у…» — это был огромный бык.

А медведи нас не трогали. Даже в двух случаях другие пары выходили к медведицам с выводками. Медведицы только отпугивали людей.

В 1975 — выявлено Майское месторождение золота. В результате работ, совместно с другими геологами, выделено Немир-Чазыгольское рудное поле, в пределах которого разведены золотоносные зоны прожилкового окварцевания, рудные брекчии и кварциты (Кузнецовское, Верхне-Кузнецовское, Восточное, Кварцитовое месторождения) (все Республика Хакасия). Здесь были сосредоточены работы специально созданной на поиски золота Центральной партии Минусинской ГРЭ. Первого января 1976 года я был назначен её начальником, а с 10 июня 1977 г. — главным геологом.

В 1977 г. в районе будущих геологических работ было начато обустройство нового поселка Тибек (на смену временного) — для приближения персонала и техники к перспективному району.

К этапу работ на коренное и россыпное золото, проводимых Центральной партией Минусинской ГРЭ, обратимся чуть ниже.

…В перестроечные годы мы нашли россыпь на реке Бейке и сами добывали здесь золото. Но длилось это недолго, разворовали кредиты (фигурировал Бычков, однокашник Бориса Ельцина) и всё закончилось.

…В 2000—2003 гг. я проводил оценку Окуневского месторождения волластонитов в Курагинском районе. И в 7 км от него обнаружил новую зону волласонитовых руд мощностью 8 м.

…Самое ценное и сложное в геологии — обнаружение нового месторождения. Никто не подскажет, где оно спрятано в недрах земли. Последующие работы на нём проведут другие: есть методики, инструкции, руководящие товарищи.

…Мой путь, как геолога, был счастливым и удачным. Месторождение Савинское и Луговое разведаны, запасы утверждены в ГКЗ. По остальным у меня нет сведений.

…В 1976 году я работал в составе Центральной партии Минусинской ГРЭ. В восьмидесятых годах теоретически обосновал и вместе с другими геологами открыл золотоносные зоны на Ужунжульском и Чазыгольском месторождениях, а затем в экзоконтактах интрузии, работая вместе с геофизиками и геологами — Кузнецовское, Верхне-Кузнецовское, Восточное и Кварцитовое месторождения золота.

«…Но теперь у виска дизеля не ревут.

Геологии больше не стало.

Но теперь у меня этот жалкий уют.

На клочки мою жизнь разорвало.

А. Александров

Потом на месторождениях золота велась хищническая эксплуатация с вопиющими нарушениями экологии. Сейчас строят обогатительную фабрику на Чазыголе и карьер на Майском… Огромные прибыли потрачены не на развитие производства, а на увеселительные заведения, магазины и т. д.

…Большое разочарование у меня вызвала поддержка нашими учеными бредовой идеи дрейфа континентов (тектоника плит). Я написал две статьи, в которых показал, что никакого дрейфа нет, развития космических структур идёт другим путем. В других статьях по космосу я доказываю, что никакого «Большого взрыва» не было, нет и расширения вселенной.

…Строят коллайдеры, запускают их, ищут несуществующие гравитационные мощные волны, тёмные материя и т. д. Образование солнечной системы я рассматриваю, как результат развития спиральных галактик, при этом нет противоречия массы и количества движения, найдено объяснение противоположному движению внешних спутников планет-гигантов.

…В 2017 году Минусинская экспедиция снарядила бригаду на бурение скважин в районе Курской магнитной аномалии (КМА). Уму непостижимо! Это надо проехать тысячи км со всем оборудованием. Видимо, геологии приходит конец. Это повлечет за собой спад добычи полезных ископаемых. Работающие рудники будут закрываться, а новые не построить на пустом месте. Правда, ещё остались кое-какие резервы от советских времён.

…В 1973 году я открыл закономерности образования Сорского молибденового месторождения. Об этом в журнале Академии Наук была напечатана моя статья. Это был путь к открытию вблизи Соры ещё нескольких месторождений молибдена, в том числе и богатых. Сейчас с вероятностью 80% я могу указать три точки (в 1.5—7 км от Соры) с месторождениями молибдена, в двух — с богатыми рудами.

Я после этого занялся золотом. Тогда были доступны фондовые материалы и техника. Теперь фонды в Абакане, а техники нет. Но надо что-то делать, спасать горно-обогатительный комбинат (ГОК) и город Сорск.

В Забайкалье были такой же комбинат и город, но запасы молибдена кончились и всё заглохло. В городе даже хлеба нет (показывали по телевизору).

На Сорском ГОКе осталось запасов на 6—8 лет.

В восьмидесятые годы месторождения молибдена открывали геологи Центральной партии Минусинской ГРЭ. Теперь грядут другие…

Г Е О Л О Г И Я Р У Д Н Ы X М Е С Т О Р О Ж Д Е Н И Й

№6 Ноябрь — Декабрь 1975 УДК 553.462: 553.065

УСЛОВИЯ ОБРАЗОВАНИЯ СОРСКОГО МОЛИБДЕНОВОГО МЕСТОРОЖДЕНИЯ

Ю. М. МИХАЛЕВ

Приводятся сведения о геологическом строении Сорского молибденового месторождения. Описывается форма штокверковых и брекчиевых рудных зон. Доказывается, что рудное поле приурочено к изгибу крупного разлома. Выделяется пять этапов молибденовой минерализации, из которых три — продуктивные — генетически связываются с малыми интрузиями порфировых пород. Показано, что формирование структур рудных зон происходило в результате сдвижения и обрушения вмещающих пород в промежуточные магматические камеры, сопровождавшие внедрение этих интрузий.

Сорское молибденовое месторождение открыто в 1936 г. И. С. Цейклиным, Г. Л. Поспеловым и Б. Н. Соколовым; начиная с 1937 г. на нем беспрерывно ведутся геологоразведочные работы. Вопросы геологического строения Сорского месторождения неоднократно освещались в литературе (Покалов, Пастухова, 1961; Покалов, 1964; Сотников, Березина, 1966, и др.).

Анализ материалов разведки и литературных источников, а также личные наблюдения позволили автору с новых позиций осветить основные факторы структурного контроля оруденения и характера связи его с магматическими образованиями.

Геологическое строение района

Сорское месторождение расположено на восточном склоне Кузнецкого Алатау. В районе выделяется два структурных зтажа: нижний, сложенный верхнепротерозойскими и нижнекембрийскими эффузивно-осадочными метаморфическими породами, и верхний, представленный терригенными и вулканогенными образованиями девонского возраста.

Породы нижнего структурного этажа слагают узкие линейные складки, оси которых имеют северо-восточное простирание. В совокупности они составляют Уйбатский антиклинорий. Породы верхнего этажа образуют небольшие мульды, являющиеся частями Минусинской межгорной впадины.

Образования нижнего этажа прорываются интрузивными породами, слагающими Уйбатский массив, приуроченный к ядру антиклинория. Длинная ось массива вытянута в северо-восточном направлении параллельно складчатым структурам. Он сложен породами следующих комплексов (от древних к молодым): мартайгинским габбро-диорит-гранодиоритовым средне-верхнекембрийского возраста, тигертышским гранитовым верхнекембрийско-ордовикского возраста и карлыгановским диорит-гранит-граносиенитовым силурийского возраста.

Формирование Уйбатского массива происходило в завершающие стадии геосинклинального развития района.

Кроме указанных выше пород автором выделяется комплекс порфировых пород, с которыми генетически связаны молибденовые месторождения и рудопроявления района. Он включает гранит-порфиры, фельзит-порфиры, кварцевые порфиры, слагающие небольшие интрузивные тела согласного типа — лакколиты, лополиты, а также дайки, приуроченные к контактам различных пород и тектоническим трещинам. Они представляют собой малые интрузивы, формирование которых происходило в несколько фаз.

На Сорском месторождении тела порфировых пород первых двух фаз пересекаются дайками порфиритов и ортофиров, относящихся по возрасту к нижнему девону (Покалов, 1964). На северо-восточном фланге рудного поля среди брекчий, образованных в связи с внедрением даек фельзит-порфиров третьей фазы, отмечаются обломки ортофиров. На основании этого можно предполагать, что внедрение порфировых пород происходило в период от верхнего силура до среднего девона. Данные определения радиологического возраста, проведенного калий-аргоновым методом (Сотников и др., 1968), подтверждают это предположение: возраст порфиров первой фазы составляет 335 млн. лет, второй фазы — 318 млн. лет.

Процессы формирования комплекса порфировых пород происходили в период послескладчатого усложнения консолидированной области.

Тектонические нарушения широко развиты в пределах района. Здесь устанавливаются две основные системы тектонических зон: 1) продольные зоны северо-восточного направления, совпадающие с простиранием складчатых сооружений, 2) более поздние поперечные зоны северо-западного простирания. Нарушения других направлений выражены менее отчетливо. К тектоническим зонам северо-западного направления приурочены малые интрузии порфировых пород, серии дайковых образований, месторождения и рудопроявления различных металлов. Эти разломы являются основными рудоконтролирующими структурами штокверковых молибденовых месторождений восточного склона Кузнецкого Алатау. К одному из таких разломов приурочено Сорское месторождение.

Геологическое строение месторождения

Рудное поле Сорского месторождения сложено исключительно интрузивными образованиями (фиг. 1). В процессе разведочных работ встречались лишь мелкие останцы осадочно-метаморфических пород.

Наиболее древними интрузивными породами являются биотит-роговообманковые и роговообманковые диориты, а также менее распространенные сиенито-диориты мартайгинского комплекса. Они слагают ксенолиты среди лейкократовых гранитов тигертышского комплекса. Лейкократовые граниты представляют собой розовато-белые мелкозернистые породы, состоящие из кислых плагиоклазов (35—40%), ортоклаза и микроклина (35—40%), кварца (25—30%), редких чешуек биотита, мусковита, зерен роговой обманки и акцессорных минералов (магнетита, апатита, сфена, циркона).

С лейкократовыми гранитами генетически связаны кварц-полевошпатовые пегматиты, образующие штокообразные и линзообразные тела. Структура их блоковая, реже пегматоидная и графическая.

Наиболее молодые интрузивные породы представлены фельзит-порфирами и сиенит-порфирами, образующими штокообразные, линзообразные и лополитообразные тела (фиг. 1).

Дайковые образования отчетливо разделяются на три группы. В южной половине рудного поля отмечается серия наиболее ранних даек диоритовых порфиритов и спессартитов, имеющих. субширотное простирание. Они пресекаются дайками диабазовых порфиритов, распространенных преимущественно в западной части рудного поля.

На восточном фланге выделяется серия даек более молодых ортофиров. Дайки диабазовых порфиритов и ортофиров имеют северо-западное простирание и крутое падение на юго-запад.

Широкое распространение на месторождении получили процессы гидротермального изменения пород, проявление которых обусловлено последовательным внедрением различных магматических образований (Сотников, Берзина, 1966). Площадным развитием пользуются процессы предрудной калишпатизации. Метасоматический калишпат замещает плагиоклазы в гранитах, а также вместе с кварцем и другими минералами образует прожилки среди пород мартайгинского и тигертышского комплексов. Альбитизированные породы, преимущественно граниты, слагают небольшие участки гнездообразной и линзообразной формы. Пирит и флюорит в виде мелкой вкрапленности и прожилков отмечаются по всему рудному полю, достигая максимальных концентраций в пределах рудоносных зон. Незначительно распространены серицитизированные и березитизированные породы, развитые вдоль трещин.

Главное значение для рудообразования имели процессы окварцевания. Окварцеванию в различной степени подвергнуты почти все интрузивные породы рудного поля. В гранитах метасоматический кварц замещает полевые шпаты и цветные минералы. Вместе с другими нерудными минералами кварц образует многочисленные прожилки, имеющие площадное распространение. В пределах рудоносных зон, где окварцевание наиболее интенсивное, отмечаются отдельные жилы кварца.

На месторождении выделяются жилы и прожилки кварц-микроклинового, кварцевого, кварц-серицитового и кварц-карбонатного состава. Мощность жил колеблется от 5 до 50 см очень редко до 1,5—2 м, протяженность по простиранию от 5 до 100 м. Преобладающим развитием пользуются короткие (от 1 до 5м) прожилки мощностью 0,5—5 см., Распределяются они неравномерно. Выделяются полосы шириной 5—15 м, насыщенные жилами и прожилками кварца, разделенные более широкими участками, в которых отмечаются лишь отдельные жилы и прожилки. Большинство жил и прожилков имеют северо-западное про­стирание и падение на северо-восток и юго-запад под углами 25—50°. Меньше распространены жилы и прожилки других направлений.

В виде самостоятельных образований на месторождении обособляются тела брекчий линзообразной и неправильной формы. Они сложены остроугольными и округлыми обломками гранитов, диоритов, пегматитов, фельзит-порфиров, кварца. Цементом их является темно-серый кварц и тонко истертый материал этих же пород. Среди таких тел отмечаются крупные глыбы и блоки различных пород, промежутки между которыми заполнены мелкообломочными брекчиями.

По характеру окварцевания и распределения молибденита на месторождении различают два типа руд: прожилково-вкрапленные и брекчиевидные. В прожилково-вкрапленных рудах молибденит слагает тонкие полоски, приуроченные к зальбандам и центральным частям кварцевых жил, а также наблюдаются в виде вкрапленности в кварце и вмещающих породах. Реже встречаются мономинеральные тонкие прожилки и примазки молибденита по трещинам. В брекчиевидных рудах молибденит распределен среди кварцевого цемента в виде тонкой вкрапленности, полосок и гнезд.

В рудах обоих типов и во вмещающих породах, кроме широко распространенных пирита и молибденита, в виде мелкой вкрапленности и гнездообразных скоплений отмечаются халькопирит, борнит, сфалерит, галенит.

В зоне окисления, глубина которой достигает 70—80 м, развиты лимонит, ферримолибдит, повелит, азурит, малахит, самородная медь.

Границы рудных зон определяются по экономическим данным и имеют очень сложные очертания. Внутреннее строение их характеризуется прерывистостью оруденения и большими колебаниями содержаний молибдена.

На месторождении выделяется две зоны прожилково-вкрапленного оруденения (фиг. 1). Основная зона имеет в плане изометрическую форму с небольшим разрывом на юго-западе. Восточнее ее оконтурена рудоносная зона элипсоидальной формы. Более отчетливо строение рудоносных зон проявляется при выделении обогащенных участков оруденения. На отдельных горизонтальных сечениях какой-либо определенной закономерности в их расположении не отмечается. Но если спроектировать обогащенные рудоносные контуры на одну горизонтальную плоскость, хорошо видно, что в пределах главной зоны они располагаются кольцеобразно. В восточной зоне выделены отдельные обогащенные участки изометричной и неправильной формы.

Брекчиевидные руды по содержанию молибдена являются богатыми, но распределение оруденения в них весьма неравномерное. Нередко отмечаются безрудные брекчии. Основная зона таких руд на северо-западе имеет линзообразную форму. Длинная ось ее ориентирована в северо-западном направлении, падение зоны крутое на юго-запад. Границы брекчиевидных руд довольно отчетливые. По падению зона постепенно выклинивается, на глубинах 500—600 м такие руды уже не отмечаются.

Другая зона брекчиевидных руд, расположенная в крайней северо-восточной части, еще слабо изучена. Форма ее, очевидно, также линзообразная. Зона прослеживается в северо-западном направлении и круто погружается на юго-запад. Небольшие тела брекчиевидных руд в процессе разведки встречались и на других участках месторождения.

Структурное положение рудного поля

Несмотря на длительное изучение месторождения, вопросы его генезиса остаются неясными или носят дискуссионный характер. Прежде всего это касается факторов структурного контроля оруденения, правильные представления о которых имеют большое значение при определении направления поисково-разведочных работ.

В региональном плане рудное месторождение тяготеет к южному крылу Уйбатского антиклинория, который является частью главного антиклинория Кузнецкого Алатау.

А. А. Месяниновым и Ю. Д. Скобелевым в 1944 г. было сделано заключение, что структурное положение Сорского месторождения определяется приуроченностью его к участку пересечения зон повышенной трещиноватости субширотного и северо-западного простирания. В дальнейшем такого же мнения придерживались и другие геологи, изучавшие месторождение (Покалов, Пастухова, 1961; Покалов, 1964, и др.). При этом частные элементы структурного положения отдельных лайковых и жильных образований рассматривались в качестве крупных протяженных зон, контролирующих и вмещающих оруденение, что противоречит фактическим данным. Указанные выше зоны трещиноватости северо-западного направления, а также отдельные субширотные дайки нашли свое выражение только в пределах участка месторождения и являются узко локальными. В непосредственной близости от месторождения они не устанавливаются. Пересечение таких зон не является определяющим фактором локализации оруденения. Напротив, в узлах пересечения даек указанных двух направлений на юго-западном фланге рудного поля оруденение слабое или совсем не проявилось (фиг. 1). Кроме того, пересечений таких зон в момент главного этапа оруденения не существовало. Имели место только дорудные дайки диоритовых порфиритов и спессартитов субширотного простирания. Трещины северо-западного направления получили свое максимальное развитие уже после главного этапа оруденения, поскольку дайки порфиритов и ортофиров, приуроченные к ним, пересекают рудоносные зоны.

Изучение материалов разведки и дешифрирование аэрофотоснимков ближайших его окрестностей показало, что вдоль долины р. Соры, восточнее месторождения, проходит крупный скрытый разлом глубокого заложения. Он имеет северо-западное простирание и занимает секущее положение к направлению основных структур района. По данным колонкового бурения, здесь наблюдается повышенная трещиноватость пород, интенсивность которой увеличивается с глубиной. По трещинам постоянно отмечаются подвижки с зеркалами скольжения, развиваются зонки калишпатизации, серицитизации, гематитизации, хлоритизации, карбонатизации. Отдельными скважинами на глубинах 200—400 м вскрываются участки дробления и перетирания пород, а, также трещины с тектонической глинкой.

Параллельно разлому, как в самой его зоне, так и за ее пределами, широкое развитие получили контролирующие его разновозрастные дайковые образования.

Этот разлом явился главной магмо- и рудоконтролирующей структурой Сорского рудного поля, что подтверждается развитием вдоль него интенсивных метасоматических процессов и оруденения, вплоть до образования участков с богатыми рудами. Наибольшее количество тел порфировых пород, дайковых образований и рудоносных зон локализуется на расстоянии 0,5—1,5 км от разлома. Интересно отметить, что медно-молибденовые месторождения Малого Кавказа, приурочиваясь к крупным разломам, находятся в сотнях метров, местами до 2 км от их главных швов (Покалов, 1964).

Сорское месторождение располагается на участке искривления главной зоны разлома (фиг. 1).

Именно здесь максимально развиты дайковые образования и малые интрузивы порфировых пород. Это, по-видимому, не случайно. Приуроченность различных месторождений к участкам искривления рудоконтролирующих разломов отмечается в Приаргунье, Карамазаре, Закавказье (Скрытые разломы, 1962; Вольфсон, Лукин, 1963; Константинов, 1973).

Разведочными работами установлено, что дайки различных пород и мелкие тектонические нарушения вблизи разлома имеют преимущественно крутое падение на юго-запад. На основании этого можно предполагать, что зона разлома, располагаясь в целом параллельно им, круто погружается на юго-запад, под месторождение. Примерно такое же положение занимает Дебаклинский разлом по отношению к рудным штокверкам Каджаранского, Агаракского и Джиндаринского месторождений (Покалов, 1964).

Известно, что скрытые глубинные разломы имеют восходящее развитие (Радкевич и др., 1956; Котляр, 1968). Это положение косвенно подтверждается и на примере Сорского разлома. Четко устанавливается, что относительно ранние и удаленные от разлома дайки диабазовых порфиритов вблизи его сменяются серией даек более молодых ортофиров, а обломки последних присутствуют в брекчиях, образованных при внедрении непосредственно в полость разлома поздних даек фельзит-порфиров. Таким образом, по мере захвата трещинами все более верхних частей разлома, восходящего его развития, дайковые образования в горизонтальном направлении сдвигались ближе к его осевой части (фиг. 1). Очевидно, в определенные периоды своего развития разлом вскрывал различные горизонты земной коры, откуда поступали магматические расплавы.

Развитие разлома происходило длительное время. Об этом свидетельствует не только приуроченность к нему разновозрастных магматических тел и дайковых образований, но и наличие в его пределах разновременных тектонических подвижек. Самые поздние из них развиваются по минерализованным трещинкам, вдоль которых отмечается перетирание молибденита, пирита и других рудных минералов.

Связь оруденения с тектоно-магматическими процессами

Наиболее поздними разностями интрузивных пород Уйбатского массива являются лейкократовые граниты. С ними на месторождении генетически связаны два этапа молибденовой минерализации (таблица).

Первый этап проявился убогой вкрапленностью мелких разобщенных чешуек молибденита, зерен халькопирита и пирита в пегматитах.

Второй этап рудной минерализации связан с проявлением гидротермальной деятельности оставшихся магматических очагов в глубоких частях интрузивов лейкократовых гранитов. Под их воздействием формировались кварцевые и кварц-полевошпатовые жилы, приуроченные к апикальным частям этих интрузивов. Жилы заполняли трещины, образованные при остывании интрузий гранитов, что подтверждается их расположением и элементами залегания. Это в основном пологие короткие жилы, образующие в центральной части месторождения подобие свода.

В жилах спорадически отмечаются гнездообразные скопления халькопирита, пирита, молибденита и других рудных минералов.

Подобная минерализация широко распространена в районе и в рудном поле, но в промышленном отношении не представляет какой-либо ценности.

Следующие продуктивные этапы оруденения связаны с периодом послескладчатого уложения консолидированной складчатой области. В пределах рудного поля начало новых процессов обусловлено возникновением Сорского разлома, вскрывшего локальные очаги магмы и рудоносных флюидов.

Полость разлома в верхней части, как уже отмечалось, является менее трещиноватой и, следовательно, менее проницаемой для магматических расплавов, чем на более глубоких горизонтах. Магма, двигаясь вверх по разлому и встречая все возрастающее сопротивление пород, устремлялась в сторону от него по другим ослабленным полостям (тектоническим трещинам, контактам пород). Локализация первых ее порций происходила вдоль контактов пегматитовых штоков, где образовалось лополитообразное тело фельзит-порфиров, вокруг которого сформировалась кольцеобразная рудоносная зона (фиг. 1). Восточнее ее при внедрении небольших тел фельзит-порфиров образовались участки оруденения изометричной формы. Это третий, главный этап формиро­вания рудной минерализации на месторождении.

В следующий, четвертый этап минерализации, в связи с внедрением дайки фельзит-порфиров, образовались брекчиевидные руды в северо-западной части месторождения. В брекчиях присутствуют обломки фельзит-порфиров первой фазы, пегматитов и кварца с вкрапленностью молибденита.

Отложение рудных минералов в этот этап происходило не только в теле брекчий, но и в примыкающих к нему участках, в результате чего на северо-западном фланге месторождения образовался своеобразный выступ прожилково-вкрапленных руд, окружающий брекчиевидные руды и усложняющий почти правильную кольцеобразную форму основной рудоносной зоны (фиг. 1).

Эти два этапа рудной минерализации (Покалов, Пастухова, 1961; Локалов, 1964) объединены в один двухстадийный существенно молибденовый этап, проявившийся в период между двумя фазами внедрения фельзит-порфиров. Такой вывод исходит из предположения, что лайкообразные тела фельзит-порфиров второй фазы были пострудными.

Фиг. 2. Соотношения даек порфиритов и ортофиров с рудоносными квар­цевыми жилами. Зарисовка рассечки 11 в шахте 5 (Семенов и др., 1961). / — роговообманковые сиениты; 2 — диабазовые порфириты; 3 — ортофиры; 4 — рудоносные кварцевые жилы

Фиг. 3. Брекчиевые руды северо-восточ­ного фланга Сорского месторождения. Зарисовка керна. Натур, увел. 1—3 — обломки: / — ортофиров, 2 — гранитов, 3 — кварца; 4 — кварц с тонкодисперс­ным молибденитом; 5 — цемент брекчий

Э. Ф. Гербек в 1950 г., а затем А. А. Тригубович в 1969 г. сделали предположение о дорудном образовании дайкового тела фельзит-порфиров второй фазы на основании экранирования им руды, обогащения молибденитом приконтактовых его частей и наличия в нем единичных кварцевых прожилков с молибденитом. Видимо, дайка, образовавшаяся незадолго до четвертого этапа минерализации, еще не подвергалась тектоническим воздействиям и была непроницаема для рудоносных растворов. Следует отметить, что на Каджаране дорудные дайки гранит- порфиров и гранодиорит-порфиров не содержат рудной минерализации, хотя и оказывают экранирующее влияние на рудоносные раство­ры (Покалов, 1964).

После проявления четвертого этапа оруденения произошло внедрение даек диабазовых порфиритов, секущих прожилки и жилы рудоносного кварца, а затем — даек ортофиров, пересекающих как рудоносные кварцевые прожилки и жилы, так и дайки порфиритов (фиг. 2).

Пятый этап оруденения выделяется предположительно. Проявление его обусловлено внедрением в полость Сорского разлома на северо-восточном фланге дайкообразных тел фельзит-порфиров и образование рудоносных брекчий, в которых присутствуют обломки ортофиров (фиг. 3). Это означает, что дайки диабазовых порфиритов и ортофиров являются не пострудными, как считали ранее (Покалов, 1964, и др.), а виутрирудными. Внедрение их происходило после первых четырех этапов молибденовой минерализации, но раньше пятого, заключительного этапа, дайки фельзит-порфиров этого фланга можно отнести к наиболее молодым магматическим образованиям рудного поля.

Самыми поздними на месторождении являются прожилки кварца с кальцитом, пиритом, сфалеритом, галенитом, халькопиритом. Проявление их связано с остаточными постмагматическими растворами.

Следовательно, продуктивные этапы оруденения следуют всякий раз за внедрением отдельных порций магмы фельзит-порфиров. Процессы формирования малых интрузий фельзит-порфиров, дайковых образований и оруденения были длительными, взаимосвязанными и прерывистыми во времени.

Формирование структур рудных зон

Вопрос о формировании структур рудных зон — наиболее сложная и актуальная проблема генезиса Сорского месторождения.

Ранее считалось, что образование прожилково-вкрапленных руд обусловлено наличием зон повышенной трещиноватости субширотного и северо-западного простирания, неоднородностью физических свойств вмещающих пород, действием метасоматических процессов, экранирующим влиянием на рудоносные растворы диоритовых тел. Происхождение брекчиевых руд большинством геологов связывалось со взрывными процессами (Покалов, 1964 и др.).

Автором настоящей статьи формирование штокверковых и брекчиевых зон месторождения рассматривается как результат сдвижения вмещающих образований в промежуточные магматические камеры, сопровождающие внедрение интрузий порфировых пород. Магма при своем движении вверх не сразу занимает окончательное положение в виде интрузивного тела, а образует на некоторой глубине от поверхности промежуточные камеры (Котляр, 1968). Устанавливается напряженное равновесие между силой давления магмы и силами гравитации, обусловленными весом вмещающих пород. При поступлении новых порций расплава и увеличении внутреннего давления магма устремляется в верхние горизонты земной коры, где и локализуется в виде малых интрузий различной формы. Объем промежуточной магматической камеры резко сокращается, в результате чего равновесное состояние нарушается. Над промежуточной магматической камерой происходит сдвижение горных пород, и вокруг нее образуется зона трещиноватости или брекчирования.

Формирование основной рудоносной зоны связано с периодом становления крупного лополита фельзит-порфиров в центральной части месторождения. При выходе магмы из промежуточного очага произошло сдвижение вмещающих пород и образование вокруг лополита кольцевой зоны повышенной трещиноватости. Поступающие вслед за магмой рудоносные растворы устремлялись в эту зону пониженного давления, где и отлагали минеральные компоненты. Другие участки штокверкового оруденения сформировались при внедрении более мелких тел фельзит-порфиров.

Брекчиевидные рудные тела в северной части рудного поля образо­вались при внедрении даек фельзит-порфиров, приуроченных к трещинам северо-западного направления. Формирование их произошло в ре­зультате обрушения вмещающих пород в полости промежуточных магматических камер удлиненной формы. Рудоносные растворы заполняли промежутки между обломками, где отлагался кварц с тонкодисперсным молибденитом.

Таким образом, образование штокверковых и брекчиевых рудоносных зон связано с действием одних и тех же причин, обусловленных внедрением малых интрузий порфировых пород.

Выводы

1. Сорское молибденовое месторождение приурочено к изгибу крупного разлома северо-западного простирания, развитие которого происходило в длительный промежуток времени.

2. На месторождении выделяется два типа руд: прожилково-вкрапленные и брекчиевидные. Прожилково-вкрапленные руды слагают зоны кольцевой и изометричной формы, а брекчиевидные руды имеют линзообразную форму.

3. На месторождении проявилось пять основных этапов молибденовой минерализации. Продуктивные этапы оруденения связаны с периодами внедрения малых интрузий порфировых пород.

4. Формирование штокверковых и брекчиевидных рудных зон произошло в результате сдвижения и обрушения вмещающих пород в промежуточные магматические камеры, сопровождающие внедрение интрузий порфиров. Поступающие вслед за интрузиями рудоносные растворы устремлялись в ослабленные полости и отлагали там минеральные компоненты.

ЛИТЕРАТУРА

Вольфсон Ф. И., Лукин Л. И. Значение структурных и литологических критериев при поисках скрытых рудных тел гидротермальных месторождений. В об. Вопросы изучения и методы поисков скрытого оруденения. Госгеолтехиздат, М., 1963.

Константинов М. М. Поисковые критерии золоторудных месторождений в Закавказье… Разв. и охрана недр., №5, 1973.

Котляр В. Н. Вулканогенные гидротермальные месторождения. В сб. Генезис эндогенных рудных месторождений. «Недра», М., 1968.

Покалов В. Т., Пастухова Е. С. Возраст и генетические особенности Сорского молибденового месторождения. Сов. геология, №7, 1961.

Покалов В. Т. Условия образования эндогенных месторождений молибдена в СССР.. «Недра», М., 1964.

Радкевич Е. А., Томсон И. Н., Горелов Н. В. О региональных поясах и зонах повышенной трещиноватости. Сов. геология, сб. 53, 1956.

Скрытые рудоконтролирующие глубинные разломы. Изд-во АН СССР, вып. 84, 1962.

Сотников В. И., Берзина А. П. Особенности процесса метасоматоза на Сорском месторождении. Геол. и геофизика, №9, 1966.

Сотников В. И., Берзина А. П., Скуридин В. А. О характере связи оруденения медно-молибденовой формации с магматическими образованиями. Геол. и геофизика,. №9, 1968

Красноярское геологическое управление Красноярск

Поступила 3. VI. 1974

1.3. Золотая история Тибека

Уйбатский золотоносный район до конца ХХ века занимал незначительное место среди других районов Республики Хакасии по золотодобыче. На 01.01.1960 г. здесь добыто всего 3049 кг учтённого золота, что составило лишь 2,2% общей добычи по республике. Рудного золота было добыто только 269 кг.

После поисковых и разведочных работ, проведенных Центральной партией Минусинской ГРЭ в конце прошлого века, положение резко изменилось. На начало ХХI века запасы и прогнозные ресурсы Уйбатского района составляют уже 61,2% от республиканских. Это отразилось и на добыче золота. В конце ХХ–го и в первом десятилетии ХХI веков здесь добывалось основное золото республики. В дальнейшем этот район, очевидно, займет ведущее положение по его добыче.