Бесплатный фрагмент - Птицы в кадре

Благодарности

Люди, перед которыми я в долгу:

Ольга Викторовна Волцит — сотрудник Зоологического музея Москвы, к.б.н., любезно согласившаяся просмотреть книгу на предмет правильности определения видов и названий птиц и сказавшая тёплые напутственные слова.

Полина Лихачёва (г. Рязань), создавшая в своё время клуб «Птицы» на Я.ру и заразившая своей любовью ко всем тварям земным многих, включая и автора.

Введение

Боги дали нам птиц, чтобы мы видели каждый день, что такое красота. Но мы редко смотрим в небо и забываем про красоту и свободу

Конфуций

Я начал с удовольствием следить за жизнью птиц, и в своей простоте удивлялся, как это каждый джентльмен не делается орнитологом

Чарльз Дарвин

«Ну и нахал же этот автор, — подумает читатель, — уж не у Тургенева ли он подзаголовок позаимствовал?». Да нет, Тургенев писал о людях, а книга эта — именно о птицах, но глазами фотоохотника. Просто специального слова для обозначения именно такого рода занятий в русском языке пока что нет. Со словообразованием в нашей стране в последние два десятка лет вообще большие проблемы. Общественное сознание не успевает за стремительными переменами во всех сферах, поэтому вместе с вещами и понятиями в нашу жизнь приходят заимствованные из других языков слова-кальки, в основном с английского. Так уже не раз бывало в истории. Вот и говорим мы «шопинг», «кайтинг», «мониторинг», «рафтинг», «банкинг» и т. п. Самое близкое слово для обозначения того, о чём книга, это «бёрдвотчинг», такая же калька с английского — «bird-watching», наблюдение за птицами. «Бёрдвотчер» или «бёрдер» — смотрящий за птицами, орнитолог-любитель. Хотя и то, и другое не совсем точно: оба совершенно не обязательно являются фотографами. Я буду использовать слово «бёрдвотчер» в книге, но в названии считаю всё же преждевременным — книга-то не для специалистов или тех самых «бёрдвотчеров», да и толкование этого слова в русском языке тоже ещё не устоялось. Одни относят к бёрдвотчерам только спортсменов, соревнующихся в том, кто больше увидит птиц за определённый период (для знакомства с этим рекомендую добрый и смешной фильм режиссёра Дэвида Фрэнкела «Большой год»), другие же — всех наблюдателей. Понятно, что подавляющее большинство составляют определители. Определителей по птицам издано много, как в бумажном виде, так и в электронном. Если прежде единственной возможностью иллюстрировать их были рисунки, то в последние годы издано немало и с иллюстрациями в виде фотографий птиц в реальной среде обитания. В качестве примера достаточно упомянуть роскошный трехтомный «Полный определитель птиц европейской части России», подготовленный ведущими орнитологами страны под общей редакцией д. б. н. М.В.Калякина (издательство «Фитон XXI», 2013 г.).

Однако что такое определитель? В какой-то степени он подобен словарю. Вещь столь же необходимая, сколь и скучная. Как это ни парадоксально звучит, но в те времена, когда о фотографировании птиц в живой природе можно было только мечтать, о птицах писали больше мастера словесности. Когда они сочетали в себе талант литератора со знаниями орнитолога, на свет появлялись такие до сей поры непревзойденные шедевры, как, например, труды А. Брема. Ведь ещё Козьма Прутков пошутил, что специалист подобен флюсу, полнота его одностороння. Иногда одна метко подмеченная деталь в облике или в поведении птицы скажет больше, чем полное описание в определителе. Когда я услышал однажды в небе блеяние барашка, из памяти мгновенно всплыла прочитанная ещё в детстве книга Бианки «Кто чем поёт?». Да это же бекас! К слову, вблизи его я так и не увидел, однако считаю, что встреча с бекасом всё же состоялась (бёрдвотчеры тоже так считают, если верить сказанному в фильме «Большой год»). То же самое произошло, когда из кустов доносилось: «Витю видел?». Слова лишь по созвучию передают песнь птицы, а мне явственно услышалось: че-че-вица! Многие названия отражают именно звуки птиц, если не в русском языке, то в других. латинское название удода Upupa epops весьма точно передаёт звуки, издаваемые этой птицей: «Упу-уп!». Кукушка кукует не только по-русски. И таких примеров много. Это касается не только голоса, но и других характерных черт во внешнем облике или в поведении птицы: заметной окраски оперения, движений или типичных мест обитания. Народ ничего и никого не называл просто так, поэтому шилоклювкой может называться лишь птица с клювом в форме шила, камышевка должна обитать в камышах или среди других трав с высокими стеблями, например, крапивы, а сизоворонка должна иметь в оперении сизые и черные цвета. Бормотушка бормочет, пересмешка пересмеивает…

Книг, посвященных птицам, издано много. Когда-то я приобрёл и не раз перечитывал прекрасную книгу Г.Н.Симкина «Певчие птицы» (М., «Лесная промышленность», 1990). Если бы ещё полиграфическое качество фотографий соответствовало содержанию! Пожалуй, первой книгой в знакомстве с птицами для меня стал «Школьный атлас-определитель птиц» В.М.Храброго. Уже начав работать над этой, я обнаружил целые библиотеки изданий разных лет, например, http://zoomet.ru/metod_ptica.html. Не могу не отметить с большой душой написанную книгу С.П.Пасхального «Север, птицы, люди». — Екатеринбург: Из-во Уральского университета, 2004. Уральский писатель Николай Никонов — книга тоже называется «Певчие птицы» (Свердловск, Средне-Уральское книжное издательство, 1973).

С другой стороны, сейчас почти каждый человек имеет фотоаппарат в том или ином виде — они встраиваются даже в мобильные телефоны. Все снимают всё. Правда, птицу в природе обычным мобильником не снимешь, но и фотографов с дорогой специальной техникой сейчас множество. Многим удалось собрать замечательные коллекции, которым можно лишь позавидовать. Но какова их судьба? Единицам удаётся увидеть свои произведения в напечатанном виде — в определителях или, если уж совсем повезёт — на выставке. Подавляющее же большинство фотографий вывешивается в интернете и растворяется в этой бесконечности. По каждой птице можно найти исчерпывающую информацию. Дело за малым: знать, что это за птица… Проблема эта общая, идёт ли речь о птицах, растениях, грибах или даже минералах или звёздах. Новичок, не знакомый с систематикой в этой области, будет долго перелистывать определители в надежде найти увиденное. Но если гриб или, предположим, растение всё же есть в руках, то увиденная птица уже давно улетела, оставшись лишь в воспоминаниях. А как они непрочны, известно каждому, кто имел дело с так называемыми очевидцами или свидетелями. В кругу знакомых я получил благодаря своему увлечению репутацию «орнитолога» (коим отнюдь не являюсь), и ко мне часто обращаются с таким примерно вопросом: «К нам на участок прилетает птичка. Похожа на воробья, но не воробей. Грудка красная (голубая, зелёная…), хвостик длинненький… Подскажи, кто это?». Понятно, что по такому описанию птицу не узнает никакой даже настоящий орнитолог, поэтому я даю спрашивающему самый полный определитель и предлагаю поискать самому. Через некоторое время определитель откладывается в сторону со словами «нет тут этой птицы». Ура, в науке сделано очередное открытие: обнаружен новый вид!

Конечно, это лишь шутка, однако в каждой шутке есть, как известно, лишь доля шутки. Степень, до которой современный житель мегаполиса не знает окружающий его мир, включая и птиц, просто поразительна. Общение с живой природой заменяют устройства с мерзким названием «гаджеты» (ещё одно не самое лучшее заимствование). Услышав пение соловья в ближайших кустах, кто-то закроет окно, потому что соловей мешает смотреть очередной кровавый триллер. Ребёнку, не утерявшему ещё свойственного всему живому любопытства и увидевшего в парке чижа, мамаша на вопрос «что это за птичка?» скорее всего ответит: «Синичка». Это совсем не выдуманная сцена — я её не раз наблюдал в парке «Царицыно». Когда на отдыхе в Крыму я показывал сделанные там же фотографии птиц, то встречал обычно недоумённое:

— Где живут такие птицы?

— Да тут и живут, рядышком.

— Не может быть! Да вам надо книгу написать!

Вот, пишу…

Пишу, потому что вижу такую необходимость. Хотя совсем не считаю себя ни орнитологом, ни выдающимся фотографом-анималистом, ни, тем более, мастером изящной словесности. Я вырос в таёжной уральской деревне — без телевизора и прочих «гаджетов». От природы там, как говорят, не спрячешься: она вокруг. Но и там я птиц знал очень плохо. Вороны, сороки, дрозды (без различия по видам), синицы — то же самое. Воробьи — без знания, что они полевые. Ласточки — деревенские и береговушки. Коршун, который на самом деле — канюк. Сойка, которую в той местности называют ронжей. Дятлы — тоже просто дятлы, разве что желна из них выделялась. Боровая дичь — рябчики, тетерева, глухари, на которых даже сам охотился ещё будучи школьником. Потом, уже в городской жизни, часто снились по ночам то глухарь, токующий на старой «бортевой» сосне на фоне зари, то тетерев с хвостом-лирой, то рябчик — петушок с чёрным галстучком. И вспоминались промахи, когда птица улетала. Потом, со временем, это сожаление сменилось радостью за оставшуюся в природе красоту.

Но вот что касалось, по ставшему крылатым выражению Ильфа и Петрова, «мелкой птичьей сволочи», певшей в ближайших кустах, то всё знание ограничивалось лишь тем, что она существует. Различать её представителей я начал лишь занявшись фотоохотой, одновременно поразившись собственному незнанию о богатстве орнитофауны даже в ближайшем окружении дачи. Древние мудрецы говорили, что неназванное — не существует. Там, где люди ещё не утеряли связи со своей прародительницей — природой, не существует никаких бездушных «высот 220». Каждый пригорок, ручеёк, приметное дерево имеет своё название. Что же тогда говорить о птицах? У многих даже не одно, а несколько имён, раскрывающих ту или иную сторону её облика, поведения, голоса, места обитания. Но современный горожанин этого уже лишён. Не хотелось бы, чтобы бесповоротно. Потому и пишу.

Существует два способа классификации птиц. Один, общепринятый — это систематический, по отрядам, семействам, родам и видам. Именно так построены все определители. Как я уже отметил, чтобы ими пользоваться, надо хотя бы в общих чертах иметь представление об этой классификации, а новичку это недоступно. Для новичка удобнее другой способ, называемый зоогеографическим. По такому принципу написаны, например, книга Иржи Феликса «Птицы садов, парков и полей» — из-во «Артия», Прага, 1980, замечательная книга А.С.Мальчевского «Орнитологические экскурсии» — настоящее пособие для бёрдвотчеров! Это когда животные описываются по местам обитания. Они ведь не живут где придётся, поскольку тесно связаны с определённой средой. Я очень хочу по возможности не использовать в книге специальных терминов, отпугивающих неискушённого читателя, но кое без чего всё же обойтись не получится. Однако, если я сейчас приведу определение этого слова из словаря или учебника, то в нём будут присутствовать другие, ещё менее понятные термины, которые тоже придётся объяснять. Поэтому скажу совсем на бытовом уровне: биотоп или биокомплекс — это та среда, в которой обитают определённые живые организмы. В старых русскоязычных книгах вы можете встретить другое слово — стация. Ведь все знают, что соловьи поют в кустах, чаще всего у воды, большинство куликов обитает в озёрах и болотах, филин живёт в глухом лесу, а камышевка, судя по названию, обитает где-то в камышах. Догадываются даже те, кто камышевки и в глаза не видел, а если и видел, то не подозревал, что это она и есть.

Конечно, такая классификация не является, да и не может являться безупречной, потому что птицы, как это ни банально звучит, летают, а также мигрируют в зависимости от наличия или отсутствия кормовой базы, гнездования и иных причин. В книге замечательного русского писателя Сергея Тимофеевича Аксакова «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии» по этому поводу сказано: «Нельзя определить с точностью, на каком основании такие-то породы птиц называются болотною, водяною, степною или лесною дичью, ибо некоторые противоположные свойства мешают совершенно правильному разделению их на разряды; некоторые одни и те же породы живут иногда в степи и полях, иногда в лесу, иногда в болоте. … Итак, надобно оставить. притязания на совершенную точность: довольно, если распределение сделано приблизительно верно и на каком-нибудь положительном основании». К тому же мне представляется более правильным не разбивать птиц одного семейства или рода по разным частям книги. Так, биологически близкие аисты белый и черный совершенно различаются по местам обитания. Если первый гнездится буквально на крышах домов, то второй — в самых глухих участках леса. Серая ворона спокойно роется в мусорном баке на глазах у людей, сорока тоже это делает, но уже не на глазах, а родственную им сойку или кедровку в селе можно встретить лишь в голодный год, а в большом городе — уже только в парке. Ворон вообще предпочитает на глаза не попадаться. Так что при написании книги я подходил к этому вопросу «диалектически», исходя прежде всего из удобства для читателя. В конце приведены указатели русских и латинских названий птиц.

Любую книгу можно испортить длинным предисловием, поэтому перехожу к основной части. Осталось лишь ответить на несколько незаданных вопросов.

Можно ли использовать эту книгу в качестве определителя?

В какой-то степени — да, потому что фотография даёт наибольший объём информации о птице. Что-то постараюсь добавить словами — естественно, с учётом своего опыта в узнавании. Ну а недостающее читатель найдёт уже в профессионально составленном определителе.

Является ли видовой состав птиц полным хотя бы для какой-то местности?

Разумеется, нет: одному автору это просто не под силу. В уже упомянутой книге Аксакова есть и такие строки: «Для отыскания многих пород дичи надобно ехать слишком далеко, надо подвергать себя многим лишениям и многим тяжёлым трудам». Это в полной, если даже не в большей, мере справедливо и в отношении фотоохоты, ибо стоимость так называемых «фототуров» значительно превышает стоимость обычного, массового туризма, что далеко не всем по карману и не у всех есть на это время. Да и условия там, как правило, далеки от так любимого приверженцами пляжного отдыха all inclusive, поэтому фотоохота, как и любая другая охота — это удел фанатов, что блестяще обыграно в уже упомянутом фильме «Большой год». Задача автора в другом: показать, что именно рядом с читателем живёт много удивительных существ, о чём он может даже и не догадываться, пробудить к ним интерес. Сейчас даже психологи озабочены почти поголовным «уходом в виртуальное пространство» и способами вытащить людей оттуда в реальный мир. Появится интерес, человек сам найдёт необходимую информацию, как это произошло и с автором. Важно сделать лишь первые шаги, а именно они чаще всего и разочаровывают начинающих.

Возможны ли ошибки в определении птиц в книге?

Автор приложит все силы к тому, чтобы этого не случилось. Рукопись перед публикацией пройдёт проверку у орнитологов. И тут я опять не могу удержаться, чтобы ещё раз не процитировать слова Аксакова (к слову — моего земляка), хотя и посвящённые охоте ружейной, но так созвучные моей душе и вполне применимые к охоте не с ружьём, а с фотоаппаратом: «Книжка моя не трактат о ружейной охоте, не натуральная история всех родов дичи. Моя книжка ни больше ни меньше, как простые записки страстного охотника и наблюдателя: иногда довольно подробные и полные, иногда поверхностные и односторонние, но всегда добросовестные. Ружейных охотников много на Руси (фотоохотников сейчас вряд ли меньше — прим. автора), и я не сомневаюсь в их сочувствии. Ученые натуралисты могут смело полагаться на мои слова: никогда вероятных предположений не выдаю я за факты и чего не видел своими глазами, того не утверждаю».

Где сделаны снимки птиц?

Большинство снимков сделаны в Московской области и в самой Москве, а также в восточной части Крыма. Небольшая часть — в Республике Башкортостан, Украине, Беларуси, Болгарии и в некоторых других регионах, где мне доводилось бывать. В подписи, когда это существенно, я буду указывать место съёмки.

Какой техникой пользовался автор при съёмке?

По меркам фотоанималистов — вполне бюджетной. Камеры Canon EOS 40D и 70D, объектив — Sigma AF 150–500 mm F/5–6.3 APO DG OS HSM. Поначалу автор использовал объектив Canon EF–S 55–250 mm F/4–5.6 IS, однако его фокусного расстояния для съёмки птиц в полевых условиях явно недостаточно.

Использованы ли в книге фотографии, сделанные другими авторами?

Практически нет. Все фото в книге сделаны автором, за исключением двух, любезно подаренных соседями по даче.

Итак, начали…

Глава I. Птицы возле дома

В этой главе речь пойдёт, главным образом, о птицах, которые давным-давно покинули естественную среду обитания и приспособились жить рядом с человеком или в ландшафте, созданном людьми. Многие из них в иных условиях существовать уже не могут. Таких птиц называют синантропными. Сюда же я включил виды, которые в близости к человеку вообще-то не нуждаются, но встреча с которыми наиболее вероятна в населённом пункте. Таковы, например, свиристели, стаи которых кормятся ягодами рябины, боярышника и других кустарников даже в Москве.

Воробышки

Пожалуй, нет другой птицы, настолько привязанной к человеческому жилью. Это, как говорят орнитологи, фоновая птица населённых пунктов. Никуда они не улетают, переносят наши холодные зимы, правда, до весны доживает лишь примерно десятая часть. У птиц интенсивный обмен веществ и мелким надо часто что-то клевать, иначе они погибнут. На кормушке воробей — первый гость.

Не все знают, что воробьи даже в средней полосе России разные. Одних так и зовут домовыми (Passer domesticus), в то время как других — полевыми (Passer montanus). На первый взгляд они очень похожи, однако среди птиц часто встречаются очень похожие внешне, но принадлежащие к разным видам. Некоторых вообще можно достоверно определить, только взяв в руки. Однако к воробьям это не относится: знающий определит их по первому взгляду. На рис. 1 — домовый воробей, петушок (самец). Это у домашних животных, включая и птиц тоже, мальчики и девочки называются разными словами: баран и овца, бык и корова, курица и петух, утка и селезень, гусак и гусыня, индюк и индюшка. У диких же они называются обычно одним словом, к чему я до сих пор не привык: ворон — не муж вороны, а совсем другая птица. А муж вороны — тоже ворона, только он, а не она. По-учёному — самец вороны. Однако для самочки воробья тоже есть пусть и не научное, а шутливо-народное, но отдельное название — воробьиха. Это же почти что домашнее животное!

Давайте, посмотрим на этого воробья повнимательнее. На голове у него серая шапочка, бока головы — коричневые (каштановые). Перья между клювом и глазом (это место называется уздечкой) чёрные, чернота охватывает и глаз снизу. С горла на грудь стекает чёрный галстук. Позади глаза — маленькое белое пятнышко. То, что я сейчас перечислил — это отличительные признаки птицы. Не все, в определителях их намного больше, но нам пока этого хватит — вы же не сомневаетесь, что это воробей? В клюве воробей держит пушинку. Это он гнездо строит и присматривается, подойдёт ли? К выбору материала для гнезда птицы походят очень щепетильно. Долго выбирают, примериваются, и не факт, что выбранное подойдёт. В эти моменты за ними особенно интересно наблюдать, будь то крошечный крапивник или большой аист. Гнездятся домовые воробьи в щелях зданий, иногда в совершенно неожиданных местах: где-нибудь за вывеской популярного магазина. Лишь бы гнездо не было видно снаружи. Гнездиться они начинают рано — этот снимок сделан в апреле — и за сезон успевают вывести до четырёх партий себе подобных. Неизбежную зимнюю гибель надо компенсировать…

А теперь посмотрим на фото самочки (рис. 2). Видно, что она одета намного скромнее. Это у людей обычно наоборот, а у птиц — только так: кавалеры привлекают дам. Здесь придётся упомянуть ещё один специальный термин: половой диморфизм. Морфа — это совокупность внешних признаков, «ди» означает два, дважды или разделение. Проще говоря, речь идёт о внешнем различии самцов и самочек. На примере домового воробья это хорошо заметно, однако далеко не все птицы таковы: примерно у половины видов самочки и самцы неразличимы. Есть и такие, у кого различия выражены очень слабо, и надо обладать некоторым опытом, чтобы их обнаружить, особенно в полевых условиях. Как видим, у самочки нет серой шапочки, верх головы однотонный, охристо-бурый, черное пятно на горле едва заметно, а на груди вообще отсутствует. Другие признаки вы сами сможете определить по снимку. Обратите внимание на цвет полоски, идущей поперёк крыла у самца и у самочки — это тоже отличительный признак.

Перейдём к воробьям полевым (рис. 3, 4). Смотрите: шапочка на голове не серая, а каштановая. Но главный признак, по которому полевой воробей отличается от домового с первого взгляда — это яркое чёрное пятно на белой щеке, не ошибёшься даже с большого расстояния. И не надо думать, мальчик или девочка перед вами — как раз у этого вида половой диморфизм отсутствует.

Домовый воробей — горожанин. Он тянется не просто к людям, а к их скоплениям. Все, думаю, видели стаи этих птиц на вокзалах прямо под ногами у прохожих, возле уличных кафе, игровых площадок и других подобных мест. Даже голуби не столь назойливы. На рис. 5 воробьи нахально сидят на столике «Макдональдса», да вот клиент им попался жадный: вся еда в пакетиках, откусит кусочек и тут же к себе подвинет. Но есть ведь и добрые — крошек дадут. А не дадут, так воробышки сами на столах отыщут. И гнездятся домовые в основном в многоэтажках: и места больше, и людей тоже. К ним все настолько привыкли, что большинство не обращает на них внимания. И зря, потому что у этих птиц присутствует даже мимика — наверное, от людей переняли. Это были первые птицы, которых я учился фотографировать (думаю, как и большинство фотоохотников), и в результате скопил целую коллекцию из полутора сотен снимков. На них они ищут еду, греются на утреннем солнышке после холодной ночи, переживают мороз, сжавшись в комочек, пьют воду из лужи, купаются в ней же жарким днём, а если лужи нет, то в пыли, кормят вылетевших птенцов, подбирают материал для гнезда, да и просто чирикают. И всё это — с выражением на «лице». Я даже названия подобрал к этим снимкам шуточные. Посмотрите на этого то ли казака, то ли мамелюка на рис. 6: не скажешь даже, что этот идущий в атаку грозный боец — простой воробей. На самом-то деле он всего лишь купался в пыли, а затвор камеры щёлкнул в подходящий момент, когда он так живописно взъерошился.

На рис. 7 папа-воробей кормит птенца недоеденной кем-то кукурузой. По типу развития птицы делятся на птенцовых и выводковых. К первым относятся, в частности, большинство мелких воробьеобразных птиц, дятловые, голубиные. Ко второму — гуси, утки, куры, как дикие, например, боровые — глухари, тетерева и рябчики, так и домашние. Выводковые вылупляются из яиц уже готовыми самостоятельно питаться и следовать за родителями, которые их первое время лишь опекают. Птенцовые же появляются на свет голыми и беспомощными, родители их выкармливают вплоть до вылета из гнезда и даже некоторое время после. Дело в том, что если гнездо будет обнаружено хищником, то погибнет всё потомство, поэтому у многих птиц птенцы покидают гнездо, часто даже не умея летать. Такие птицы называются слётками. Если даже они и погибнут, то не все сразу. Их часто можно видеть в лесу или в парке, особенно заметны дрозды. Многие думают, что птенец потерялся, подбирают его и тащат домой. Этот птенец почти наверняка погибнет, так что этого делать не стоит. Родители находят таких птенцов и кормят, а выкормить птенца в домашних условиях незнающему человеку невозможно. Однажды в Крыму я возвращался из Казантипского заповедника (мне разрешили его посещать) и на границе увидел молодого человека, который детским сачком ловил кузнечиков. Мы в детстве тоже ловили — на них хорошо клевал хариус и голавль, однако рек вблизи Казантипа нет, а в море на кузнечиков не ловят. Оказалось, что люди подобрали «выпавшего из гнезда» скворчонка, а что с ним дальше делать, не знали. С помощью интернета выяснили, что ему нужно давать в день не менее тридцати больших кузнечиков, вот и пришлось вместо пляжного отдыха бродить по сухой степи… Надеюсь, что при таком старании птенец этот всё же выжил.

Что касается полевых воробьёв, то они скорее даже не полевые, а сельские. Они тоже тяготеют к человеку: как говорят специалисты, обитают в антропогенных ландшафтах, то есть не природных, а подвергнутых воздействию человека. В этом смысле они очень пластичны, но многоэтажной застройки избегают. Их можно встретить и в городском парке, и в селе, на близлежащих полях, на фермах и вблизи других сооружений. Например, в московском парке Царицыно, неподалёку от которого я живу, обитают именно полевые. Гнездятся они там в дуплах и кронах деревьев. В московских парках вообще много птиц обитает, даже редких — о них ещё будет разговор. И крошки со столов полевые не подбирают — если уж и клюют остатки человеческой пищи, то не из-под рук. А так они всеядны, питаются семенами и зёрнами растений, ягодами, насекомыми. Что бог пошлёт. Но стоит отойти от парка в ближайшие дворы, и тут уже царствуют воробьи домовые.

Вот, пожалуй, и всё о воробьях. В мире обитает около 10000 видов птиц (точной цифры не знают и орнитологи, поскольку у них нет единого мнения относительно порядка определения видов). В любом случае это очень много. Наша страна не самая богатая по части видового разнообразия, в пределах европейской части можно встретить менее 500, но и это тоже очень много. Часть птиц живёт оседло, часть только гнездится и улетает на зимовку, ещё часть встречается только на пролёте. Так что пора воробьям, как говорится, и честь знать, перейдём к другим. Кстати, до увлечения фотоохотой я тоже не знал, что воробьи бывают разные. А этим летом побывал в Болгарии и там познакомился ещё с одним видом — черногрудым, или испанским, воробьём (Passer hispaniolensis). Самец у них — настоящий гранд, посмотрите на рис. 8.

Трясогузки

Ещё одна птица, которую знают если не все, то большинство — белая трясогузка (Motacilla alba), рис. 9. В народе эту птицу называют также плиска или плишка. Оба названия — говорящие. Трясогузкой она названа за манеру постоянно потряхивать хвостиком вверх-вниз. Происхождение второго менее очевидно, но на Урале, где я вырос на берегу реки Юрюзань, есть даже такой глагол: «плишить». Река быстрая, с каменистой бечевой. Редкий человек, придя на берег, не соблазнится одним из любимых занятий детства: пусканием камешков-плиток по воде. Вот это и называют словом плишить, потому что полёт трясогузки, которую там называют не иначе как плишкой, очень напоминает траекторию пущенного по водной поверхности камня. Взмах крыльев — подъём, потом короткий планирующий полёт и опять взмах. Вверх — вниз. Так же летают и некоторые другие птицы, например, дрозды, когда не очень спешат по своим дроздовым делам. Но именно у трясогузок другой манеры летать просто нет.

Весной трясогузки прилетают рано, когда снег ещё не сошёл с полей, а лужи по ночам замерзают: в начале апреля или даже в конце марта. Но первые трясогузки уже ходят по льду, находя проснувшихся насекомых, паучков и других беспозвоночных. Таких птиц называют насекомоядными. Зимовать в нашем климате они не могут, но не потому, что замерзнут, а потому, что им нечем питаться. Правда, трясогузки могут иногда питаться и растительной пищей, но это, вообще-то, для них нехарактерно.

Птичка эта доверчива и почти не боится человека. Их всегда можно увидеть на участке, особенно на газонах и дорожках, где они собирают насекомых. Но чаще всего трясогузки предпочитают голую землю: пашню, каменистые и песчаные берега рек и озёр, дорожные покрытия. Там им легче находить корм. Часто гнездятся вблизи жилья: в пустотах строений, в траве, где можно спрятать гнездо от хищников.

Самцы и самки белой трясогузки отличаются мало, но половой диморфизм у них всё же присутствует. Весной, в брачный период, чёрного цвета на горле, груди, шее и темени у самца больше, сам цвет более насыщенный, самочка же поскромнее (рис. 10). Осенью они практически неразличимы. У молодых чёрного цвета вообще нет и неопытный наблюдатель может даже принять их за других птиц (рис. 11–14).

Для фотографа трясогузка, как и воробей — учебная модель. Они всегда на глазах, подпускают близко. Это только кажется, что птицу легко сфотографировать, на самом же деле этому надо долго учиться. Да и техника нужна соответствующая. Прежде всего нужен объектив с фокусным расстоянием хотя бы в 300 мм, а лучше 500–600. Съёмка с рук при таких фокусных немыслима без стабилизатора изображения. Купить сейчас можно всё, но цены на хорошую оптику кусаются. Цифровые зумы лишь увеличивают масштаб изображения за счёт потери в качестве. Да и вообще снимать птиц дешёвыми «мыльницами» — занятие бесполезное. Огромный диапазон фокусных расстояний объективов в таких камерах — всего лишь маркетинговый ход для привлечения неискушённых в этой технике покупателей. Как и пресловутые мегапиксели крошечных матриц. Это лишь магия больших цифр, призванная завлечь покупателя. Увидев меня где-либо в парке с объективом, похожим на самоварную трубу или на небольшой гранатомёт — у каждого свои ассоциации — люди (а сейчас все люди — фотографы, даже дети) часто интересуются этой техникой. Обычно задают два вопроса: «Сколько в камере мегапикселей?» и «Далеко ли бьёт объектив?». Ответ на первый вопрос обычно разочаровывает спрашивающего, потому что у него в «мыльнице» этих мегапикселей больше. Второй вопрос уже меня ставит в тупик, потому что ответа на него нет и быть не может: объектив — не ружьё и не наблюдательный прибор. Приходится отшучиваться: «Достаёт до Луны». Хотя такой объектив с камерой даёт такое же увеличение, как хороший бинокль, да ещё и со стабилизированным изображением, поэтому я его использую на фотоохоте как «два в одном». Правда, для собственно наблюдения бинокль или зрительная труба намного удобнее, у них больше поле зрения и меньше вес. Зеркальная камера с объективом 500 мм весит до трёх килограммов — руки отвалятся, если смотреть постоянно, да и аккумулятор быстро разряжается при работе стабилизатора.

Однажды я просто, что называется, от скуки наблюдал таким образом за трясогузками, устроившими гнездо под крышей соседского гаража на даче. Птенцы уже вывелись, и оба родителя носили им корм, набирая полный клюв насекомых. Вдруг я заметил, что у папы-трясогузки (или трясогуза?) нет пальцев на одной ноге — культя вместо ступни (рис. 15, 16). Инвалид. То ли отморозил где, хотя это вряд ли — ноги у птиц не мёрзнут, то ли кошка откусила, то ли ещё что. Как-то в Крыму я тоже снимал трясогузку, лапа которой запуталась в нитке. Птица что только ни делала, чтобы от неё избавиться, но только сильнее запутывалась. Что было дальше, не знаю, но птицы нередко и погибают, попав в подобные силки. На моих глазах как-то галка пыталась достать из пластикового пакета остатки еды и захлестнула пакет на своём горле. Пытаясь освободиться, она взлетела на дерево, в результате чего пакет с грузом сделал ещё один оборот вокруг шеи. Помочь ей было ничем нельзя, и я просто ушёл, не в силах дальше смотреть на это невольное самоубийство.

Трясогузка-папа из-за своего уродства ходил вприпрыжку, не мог сидеть на проводе или на ветке дерева, как делала его (или её?) подружка, однако корм носил исправно. Вот он подлетает к гнезду с гусеницей в клюве (рис. 17), вот идёт по дорожке (рис. 18). Не каждый человек, попавший в подобную ситуацию, сохранит мужество, а наш герой не только не сдался, но и сумел завести семью, вырастить детей. Чем не пример для подражания?

Самое интересное случилось следующей весной. В середине апреля я увидел ту же трясогузку у себя на участке (рис. 19). Конечно, паспорта она мне не предъявила, однако вероятность встретить другую с таким же увечьем и в том же месте я считаю равной нулю. Птица перезимовала где-то в тёплой стране и вернулась на то же место. Правда, больше я её не видел.

В детстве, да и взрослым, до начала занятий фотоохотой, я не подозревал, что и трясогузки тоже бывают разными. Помимо обычных белых есть жёлтые, малая и большая желтоголовые, черноголовые, горные и другие представители рода. Жёлтых (Motacilla flava) можно встретить и вместе с белыми, но людей они сторонятся, обитают обычно возле воды — по берегам озёр и болот, возле наполненных водой канав, на мокрых лугах (рис. 20, 21). Иногда белые и жёлтые кочуют одной стайкой. А малых желтоголовых (Motacilla werae) так и вообще я встречал только по берегам озёр и болот, среди камышей (рис. 22, 23). Голова у них либо жёлтая полностью, либо имеет серое пятно на затылке. У жёлтых голова полностью серая, над глазом — белая бровь. Черноголовых (Motacilla feldegg) фотографировал в Крыму и в Болгарии, в средней полосе России их нет (рис. 24, 25).

Ласточки

Ещё одна любимая всеми птица — ласточка. Тоже бывают разные: воронок (городская ласточка), деревенская (касатка) и береговушка (на украинском языке — щурик). Ласточек нередко путают со стрижами, хотя это совсем разные птицы. Роднит их лишь некое сходство в облике и манера ловить насекомых в полёте. Известная примета, что если ласточки летают низко, то это к дождю, объясняется тем, что перед дождём к земле жмутся насекомые.

Береговушки (Riparia riparia) живут большими колониями там, где есть обрывистые берега рек. Весь обрыв оказывается утыкан отверстиями-норами, где ласточки устраивают гнездо. И манера жить колониями, и норы позволяют им противостоять хищникам. Коршуны часто совершают атаки на береговушек: зависают перед обрывом и пытаются схватить вылетевшую птицу. Удаётся им это нечасто, жизнь хищников тоже далеко не проста. От реки береговушки не удаляются — над водой насекомых всегда больше.

Воронок (Delichon urbica) и деревенская ласточка (Hirundo rustica) строят хорошо всем известные гнёзда из комочков глины, склеивая их слюной. Самая доверчивая к людям ласточка ­ — деревенская. Она настолько не боится людей, что часто выводит птенцов буквально на расстоянии вытянутой руки, где-нибудь на летней кухне, в дровянике или мастерской. Её не пугает даже стук молотка или шум пилы. На рис. 26 ­ — гнездо деревенской ласточки под крышей летнего кафе, прямо над столиками. От воронка деревенскую ласточку легко отличить по двум длинным перьям-шильцам по бокам хвоста, которые вырастают у взрослых птиц после линьки. На лбу и на горле — красные пятна. У воронка таких перьев на хвосте нет, горло белое. Чаще всего они приклеивают свои гнёзда под карнизами деревянных домов, иногда целыми колониями (рис. 27). А вот к модному сайдингу гнёзда ласточек не прикрепляются…

В средней полосе России летом нет недостатка в лужах (по-уральски — лывах). Однако в Крыму лужу ещё поискать надо. После редкого дождя они быстро высыхают, поэтому надо искать место, где протекает водопровод или есть иной постоянный источник. Туда обязательно прилетают мелкие птички, а ласточки берут там грязь для строительства гнёзд. И вот как-то раз, наблюдая за ними, я обнаружил очень интересное отличие в поведении городских и деревенских. Городские просто набирают в клюв грязи и летят с ним к гнезду, а вот деревенские обязательно прилетают с соломинкой в клюве (рис. 28, 29). Обваляют её в грязи и улетают (рис. 30). Получается, что деревенские ласточки ещё в незапамятные времена научились строить гнёзда, армируя их соломой наподобие того, как люди делают саманные дома и научились строить из железобетона. Только люди изобрели этот способ получать прочный строительный материал на тысячи, а, может, и на миллионы лет позже птиц. А вот городские так и не научились, хотя городские люди уверены в своём интеллектуальном превосходстве над сельскими, ни на чём, впрочем, не основанном. Различие в строении гнёзд хорошо видно на рис. 26 и 27.

Птенцы ласточек тоже вылетают из гнезда, ещё не умея самостоятельно питаться. Обычно они сидят где-нибудь на проводе неподалёку от места, откуда вылетели, а родители летают, набирая в клюв насекомых. При подлёте кормильца полусонные слётки вдруг оживают и дружно раскрывают пошире рты. Сцена напоминает футбольных болельщиков, дружно кричащих: «Гоооол!». Родители как-то ухитряются различать детей и не давать корм одному и тому же.

Что касается стрижей (рис. 32), то они вообще напоминают ласточек лишь внешним видом и способом охоты на насекомых, а относятся к другому даже не семейству, а отряду. Они заметно крупнее ласточек, хотя в полёте это и не очень ощущается. Насколько крупнее? Коль скоро речь пошла о размерах птиц, то уместно будет сказать, что в определителях птиц обычно измеряют, как в известном мультфильме про мартышку и удава. Конечно, про попугая — лишь шутка, однако размер птицы указывается именно путём сравнения с другой, всем известной, птицей. Одну из таких мы уже знаем — это воробей. Это самая малая «единица измерения». Более крупные — скворец, дрозд, голубь, ворона, гусь. Так вот стриж — со скворца. У него очень короткие и слабые ноги, все четыре пальца (птицы обычно четырехпалые, хотя есть и исключения) обращены вперёд. Из-за таких особенностей стрижи практически не могут ходить по земле и с большим трудом с неё взлетают. Большую часть времени они проводят в полёте, даже, как пишут специалисты, спят на лету. И даже короткая птичья любовь протекает у них в полёте: видел снимки одного коллеги-фотографа. А садятся обычно на вертикальные поверхности, цепляясь коготками. Их много там, где есть скалы. Например, в Крыму возле Белогорска есть знаменитая Белая скала, по-татарски Ак-Кая. Даже те, кто в Крыму не бывал, могли видеть её в советских фильмах, где действие происходит на американском Диком Западе, например, «Всадник без головы» или «Человек с бульвара Капуцинов». Вокруг скалы всегда вьётся множество стрижей. Это самые быстрые птицы в полёте, не случайно нашу известную пилотажную группу лётчиков-истребителей именуют «Стрижами». Хвост у стрижей короткий, зато крылья сравнительно с туловищем длинные, напоминают серп. В украинском языке стриж — это «серпокрилець». Клюв очень короткий, зато рот широкий — ловушка для насекомых.

Раздумывая о том, какой из птиц посвятить следующий рассказ, я застопорился. Ведь дом дому рознь: одно дело многоэтажки, и совсем иное — сёла и окраины городов, как раньше говорили — «частный сектор». В многоэтажных джунглях и людям-то тесно, а среди усадеб, перемежающихся к тому же парками и скверами, обитает много птиц, характерных для лесов и кустарников. Тем более — на дачах, да ещё по соседству с лесом или на берегу озера. Среди совсем уж городских птиц можно назвать, пожалуй, лишь голубей, которые давно забыли своё лесное происхождение. Но и у них есть родственники, которые живут в лесу и которых мало кто видел: вяхирь и клинтух. При этом в московском дворе можно увидеть целые стаи рябинников, зимой — свиристелей, встречаются зяблики, зеленушки, скворцы, не говоря уж о вездесущих воронах. Обычны большая синица и лазоревка. На прудах и реках обитают утки, и не только кряквы — в Москве прижились даже краснокнижные огари. Можно встретить хохлатую чернеть, нырков, гоголей, большую поганку. А в лесопарках видовой состав таков, что не каждую птицу в загородном лесу встретишь. На асфальте в Луганске я фотографировал хохлатого жаворонка, а неподалёку стучал дятел, как потом оказалось — сирийский. Многие виды приспосабливаются жить в разных биотопах. Например, большая синица — птица вообще-то лесная, но у моих соседей по даче уже несколько лет она гнездится в трубе, являющейся опорой калитки. Влетает и вылетает через верх, а гнездо — почти у земли. В полых фонарных столбах бывают отверстия — чем не дупло? И там тоже гнездятся синицы. В крымском селе Мысовое сова жила в стальной трубе, на которой лежала крыша автобусной остановки. У птиц свой распорядок дня, отличный от человеческого, и птицы умело этим пользуются, ухитряясь не пересекаться с людским потоком. Так что зоогеографическая классификация, как я уже выше отметил, весьма условна, однако я всё же постараюсь её придерживаться.

Голубиные

Про обычных сизых голубей я писать не буду. Хотя признаю, что разведение голубей — это особая культура, достойная уважения. Вспомните хотя бы замечательный фильм «Любовь и голуби». Сам не раз любовался голубиной стаей, фотографировал их. Однако у всякой любви есть и оборотная сторона. На окраине города Клин живёт одинокий мужчина, для которого тоже вся жизнь — в голубях, но явно без любви к кому-либо ещё. Рядом лес, и над голубятней часто кружили ястребы-тетеревятники. Видимо, иногда охота им удавалась. Однажды я пошёл в этот лес и встретил того голубятника. Под мышкой он держал двустволку, а в руке — убитого ястреба. Соседи говорили, что он истребил их в этом лесу всех.

В южных сёлах европейской части России, в Крыму можно услышать немного гнусавый трехсложный крик птицы, который я интерпретировал как «Ку-куш-ка». Впрочем, позже один из местных жителей сказал так: «А, это которая чекушку просит?». Наш народ, он обычно сочно выражается. В Болгарии её зовут нежно — гугутка, но тоже по характерному крику. Это кольчатая горлица (Streptopelia decaocto) — рис. 33, 34. Орнитологи пишут, что птица эта родом из Индии, да почему-то расселилась через Иран и Средиземноморье до Европы. Наверное, цыгане с собой привезли — они, вроде, тоже родом оттуда. В Турции и Болгарии этих птиц искусственно расселяли, немецкое название кольчатой горлицы — Turkentaube (турецкий голубь). Похожа на голубя, но более изящна, с розово-дымчатым оперением. Кольчатой она называется из-за серповидного черного пятна сзади на шее. Птица не так доверчива, как городские голуби, однако охотно селится в сёлах. Впрочем, живут кольчатые горлицы и в лесу. А вот её ближайшую родственницу, обыкновенную горлицу (Streptopelia turtur), в селе вряд ли встретишь. Она меньше размером, пёстро окрашена и довольно осторожна (рис. 35, 36). Очень изящные птицы!

Совсем скрытный образ жизни ведут ещё одни представители семейства: лесные голуби клинтух и вяхирь (Сolumba palumbus). Клинтуха я вообще не встречал, а вяхири живут в лесу возле дачи в Волоколамском районе. Лес этот небольшой, перестоявший, с огромными старыми елями и множеством бурелома. Кого я там только ни встречал, а весной и в начале лета слышатся громкие гнусавые крики: «Ууу-гу, ууу-гу!» Но стоит направиться в сторону крика, как он тут же перемещается и звучит уже в другом месте. Это вяхирь. Иногда они пролетают над домами, тогда их можно рассмотреть. Вяхирь заметно крупнее обычного голубя, по бокам шеи у него белые пятна, хорошо заметные на снимках, сделанных даже с большого расстояния. Сложнее рассмотреть в полёте также белые пятна по верху крыльев, вблизи туловища. Фото на рис. 37 сделано в Крыму в орнитологическом заказнике Астанинские плавни, куда вяхирь прилетел на водопой.

Горихвостки

Возле дома можно встретить также горихвосток. Небольшие птички, чуть меньше воробья, относятся к семейству дроздовых. Помимо собственно дроздов к этому же семейству относятся соловьи, зарянки, варакушки, каменки, о которых речь пойдёт позже. Птиц этого семейства отличают большие выразительные глаза. Горихвостки охотно селятся в парках и зонах малоэтажной застройки, где есть деревья. Самец обыкновенной горихвостки (Phoenicurus phoenicurus), называемой также горихвосткой-лысушкой или садовой горихвосткой, отличается яркой, заметной окраской оперения (рис. 38). Самочка (рис. 39) скромнее, без яркого красного цвета на груди, однако рыжий хвост всё же «горит». Этих птиц много в горной части Крыма, там их даже называют лесными воробьями, однако же эти снимки сделаны в селе, на участке, где эта парочка и гнездилась.

На рис. 40 показан другой вид — горихвостка-чернушка (Phoenicurus ochruros). Темнее, чем лысушка, но хвост такой же рыжий. Сидящие горихвостки также любят потряхивать хвостом вверх-вниз, подобно трясогузкам. Как же не обратить внимание на такое яркое украшение!

Дрозды

По сей день можно услышать популярную когда-то песню:

Вы слыхали, как поют дрозды?

Нет, не те дрозды — не полевые…

Ох уж эти поэты! Нет полевых дроздов — это птицы лесные. Однако их, как и многих других лесных птиц, вполне можно встретить на своём участке, а уж про сады и парки и говорить нечего. Эти гости даже не всегда желательны — стая рябинников может в считанные минуты оставить садовода без урожая ягод. Рябинник (Turdus pilaris) — самый распространённый дрозд в средней полосе России (рис. 41, 42). Огромная колония рябинников гнездится по краю уже упомянутого леса возле дачи. В мае-июне они с рассвета до заката снуют над участком к реке и обратно. Вблизи реки они добывают червей, которыми кормят птенцов. Гнездо рябинник устраивает либо в кроне дерева, либо на вершине высокого пня (рис. 43). На гнезде все птицы ведут себя скрытно и зачастую хозяева могут даже не догадываться, что в ветвях ели возле входа в дом живут дрозды. Скорее, заметят слётков, которые покидают гнездо довольно беспомощными — короткохвостыми и с пушком на голове (рис. 44). Они едва могут летать на небольшие расстояния, по земле же перемещаются неуклюжими прыжками. Кошкам, коршунам и канюкам достаётся немало добычи… Птицы эти стайные и когда занимаются разбоем, то у них обязательно есть сторож, наблюдающий с вершины дерева или с другого высокого места за обстановкой. В случае опасности громко и довольно противно верещит.

Весной в Москве стоит чуть оттаять земле, как рябинники начинают активно питаться дождевыми червями. Наблюдать за ними в этот период очень интересно. Червей рябинник ищет на слух. Идёт по газону и слушает, наклонив голову набок (рис. 45). Услышав движение червя в земле, дрозд хватает его клювом и начинает тащить из норки. Червяку тоже хочется жить, он сопротивляется, и дрозду нередко приходится тянуть его из всех сил (рис. 46). Обычно единоборство заканчивается победой рябинника, но иногда червяку удаётся всё же выскользнуть.

Зимой рябинники кочуют, а если в городе уродился большой урожай ягод — рябины, боярышника и других — то налетают сотенными стаями и моментально опустошают всё (рис. 47). Часто они клюют ягоды вместе со свиристелями, но в составе разных стай (рис. 48).

Гораздо реже встречается другой дрозд — белобровик (Turdus iliacus). Он мельче рябинника, размером со скворца. В глаза бросается белая бровь и рыжие бока (рис. 50, 51).

Дрозд, о котором можно сказать, как о певце, так и называется — певчий (Turdus philomelos) — рис. 52. Тоже обитатель лесов с подлеском, его можно встретить в московских парках и лесопарках — в Измайлово, Царицыно и др. В отличие от трёхцветного рябинника окраска певчего более однотонная, с преобладанием бурых и коричневых цветов. По размеру он меньше рябинника, но крупнее скворца. Песня состоит из различных мелодичных свистов, среди которых особо выделяются флейтовые.

Замечательным певцом является также чёрный дрозд (Turdus merula) — рис. 53. Крупнее певчего, однотонно чёрный, с жёлтым или оранжевым клювом и жёлтым кольцом вокруг глаза. Часто задирает хвост. Образ жизни этой птицы весьма примечателен. В средней полосе России это одна из самых скрытных и осторожных лесных птиц. Однако там, где их много — ближе к западу и к югу — они ведут себя подобно воробьям или скворцам: бегают под кустами в поисках пищи, не обращая внимания на прохожих, подпускают близко к гнезду… В Западной Европе, на Кавказе это самая обычная птица садов и парков.

Помимо перечисленных, есть и другие виды дроздов. Ну так есть и другие книги…

Скворцы

Как это ни удивительно, даже увидев скворцов (Sturnus vulgaris), некоторые москвичи спрашивают, что это за птица. При этом не исключено, что сами в школе мастерили скворечники — «для галочки». На мой взгляд, эта мода вряд ли имеет много смысла, потому что скворцы строят гнёзда не только в дуплах, но и в самых разных местах, включая пустоты строений. Селятся и в лесу. Конечно, если есть желание послушать пение скворца, то скворечник стоит повесить. Я тоже повесил, а потом ещё внук добавил. Отверстия в обоих были раздолблены прилетевшими из леса седыми дятлами. Пустые скворечники гремели, как хорошие барабаны. С тех пор в них не живут даже воробьи. Однако скворцы на участке — постоянные гости. Песня у скворца очень разнообразна, потому что он вплетает в неё самые разные звуки, вплоть до крика кошки или тарахтения мотоцикла. Весенний скворец в брачном наряде очень красив: пёстрое оперение переливается в лучах солнца изумрудными и пурпурными тонами (рис. 54, 55). Молодые птицы тёмные, чёрно-бурые (рис. 56), неопытный наблюдатель может даже их не узнать. Это касается и многих других птиц. К осени, после линьки, скворцы густо покрываются пестрыми пятнами (рис. 57, 58) и сбиваются в огромные стаи, насчитывающие до нескольких тысяч особей. Стая ведёт себя как единый организм, меняя свою форму и направление полёта, что привлекает многих наблюдателей (рис. 59). В интернете можно найти немало роликов с записью подобных эволюций стаи скворцов.

В Крыму есть также колонии розовых скворцов (Sturnus roseus). В некоторые годы они залетают даже на Казантип, однако постоянное место их гнездования — Опукский заповедник, расположенный на одноимённом полуострове. Однажды мне удалось договориться о посещении, да ещё в сопровождении орнитолога — Игоря Сикорского — однако это случилось уже в августе, а скворцы улетели неделей раньше… Зато Игорь показал мне очень редкую степную пустельгу.

Аисты

Ещё одна птица, живущая по соседству с человеком — белый аист (Ciconia ciconia). Спутать его можно разве что с цаплей или журавлём в полёте, но знающий не ошибётся даже по силуэту. Цапли в полёте складывают шею буквой Z, у журавля и аиста шея прямая. От журавля отличается окраской оперения, клюва и лап (рис. 60–62), да и не встретишь журавля в селе, если, конечно, речь не идёт о колодце с качающейся жердью, которые народ прозвал журавлями за сходство с этой длинноногой и длинношеей птицей. В соседних с Россией Украине и Беларуси белый аист многочислен, в некоторых сёлах гнёзда устроены едва ли не на каждых крыше и столбе. Московская область находится на северо-восточной границе ареала (зоны обитания). Ещё лет 15 назад мне было известно только одно гнездо в Волоколамском районе: в деревне Чащь на заброшенной водонапорной башне. Сейчас их уже несколько, и аисты на лугах и полях постепенно становятся обычной частью пейзажа. Есть аисты и в Крыму, хотя там они тоже малочисленны.

Считается, что аист приносит удачу (и детей, но это лишь шутка). Люди их не трогают, и белые аисты гнездятся исключительно в сёлах. Как говорят орнитологи, в антропогенных ландшафтах. Совсем не таков его собрат — чёрный аист (Ciconia nigra). Эта очень редкая птица, наоборот, всячески сторонится человека и гнездится в глухих лесах. Буквально этим летом СМИ сообщили о событии: обнаружено гнездо чёрного аиста в Московской области. Чтобы толпы жадных до экзотики «бёрдвотчеров» его не затоптали, местоположение гнезда не раскрывается. Мне посчастливилось несколько раз наблюдать чёрных аистов на полях бывшего Лотошинского рыбхоза. К сожалению, близко подойти не удалось ни разу — птицы очень пугливы и улетают при малейшем подозрении на опасность. На рис. 63 видно сразу 5 чёрных аистов среди скопления серых цапель и чаек. Один из аистов летит.

Тем, кто хочет больше узнать о жизни белых и чёрных аистов, рекомендую книгу-фотоальбом Николая Шпиленка «Белый аист. Посланец неба. Черный аист. Лесной отшельник». Автор постоянно живёт в заповеднике «Брянский лес» и имеет возможность наблюдать за жизнью этих птиц в естественных условиях. Книга очень интересно свёрстана, как янь и инь: на одной стороне — белый аист, а если её перевернуть, то аист уже чёрный.

Удод

Один из моих соседей по даче как-то заявил: «Есть только одна красивая птица — удод». Насчёт одной он, конечно, загнул, но то, что удод (Upupa epops) красив — сущая правда (рис. 64, 65). Израиль даже выбрал её своей национальной птицей: птица эта южная, а в ряде стран прямо связывают её с еврейством. Например, в Польше именуют zydowska zazula, в Беларуси — еврэйска зозуля. Зозуля — это кукушка. Гнездятся, порой, на участках. Название удода во многих языках, включая и латынь, звукоподражательное: крик птицы — глухое «уп-уп-уп». Несмотря на красоту удода, люди не очень радуются близкому соседству с ним. Дело в том, что у самки удода есть своеобразная защита от врагов: копчиковая железа, вырабатывающая в период размножения очень дурно пахнущую маслянистую жидкость. Потревоженная птица выпускает в сторону агрессора струю экскрементов, «сдобренных» этой жидкостью, подобно скунсу. Вследствие этого гнездо удода тоже пахнет не духами…

Несмотря на яркую, контрастную окраску оперения удода, она является покровительственной, маскирующей птицу в естественной среде обитания — аридных (сухих) ландшафтах (рис. 66).

Свиристель

Если удод — птица южная, то свиристель (Bombycilla garrulus) — наоборот, северная. То, что для удода является севером, для свиристеля — югом. Гнездятся они где-то в северных лесах, а в средней полосе появляются с первым снегом, с последним — улетают. Большие стаи этих птиц кочуют в поисках корма: неубранных плодов, ягод. Особенностью пищеварения этих птиц является то, что ягоды выходят полупереваренными, поэтому птицы очень много едят. Стая облепляет кусты или деревья, например, рябины, и начинает жадно клевать. Если это рябина, то снег под ней сразу становится красным. Поскольку зимой много ягод остаётся в городах, свиристелей чаще всего в них и наблюдают. Когда свиристели питаются, к ним можно подойти очень близко: им не до вас.

Птица очень красива какой-то северной красотой. Розово-пепельное оперение, чёрный галстук и полоса через глаз. Заметный хохолок, жёлтая полоса по краю чёрного хвоста. Крыло также чёрное, по краю идут жёлтые и белые полосы. Вблизи можно рассмотреть, что второстепенные (средние) перья крыла (их ещё называют маховыми) оканчиваются яркими красными пластиночками. Наличие и число этих пластин — единственный признак, отличающий самцов от самок (рис. 67—70).

Наевшись ягод, свиристели ищут воду или клюют снег (рис. 71). Потом рассаживаются на дереве или на проводах, устраивая короткий перерыв (рис. 72–74).

Если повезёт, то во время этого отдыха можно услышать голос свиристелей, благодаря которому они и получили своё название. Есть пение, есть свист, а есть что-то среднее. Не щебет, а свист, но какой-то пришепётывающий: птицы именно «свиристят». Вначале звук еле слышен, но по мере того как к нему присоединяется вся стая, становится громким. Впечатление такое, что весь воздух наполняется этим чарующим звуком. Ради этого некоторые даже держат свиристелей дома.

Врановые

Все знают обычных серую ворону и галку, без которых трудно представить себе любой населённый пункт. А грач — символ весны? Если уж не птицу, то картину художника Саврасова «Грачи прилетели» тоже знают все. Зловещий, но и мудрый ворон — персонаж легенд, былин и сказок. Сорока-воровка, запасливая сойка — эти птицы сопровождали человека всю его историю, без них немыслима литература, поэзия и изобразительное искусство. Все эти птицы относятся к семейству врановых, которое, входит, как ни удивительно, в отряд воробьеобразных. К этому же отряду относится около трети всех российских птиц, в том числе — та самая «мелкая птичья сволочь». Что роднит крошечного королька с крупным вороном, мне не очень понятно, однако орнитологам виднее. Что-то там связанное с обменом веществ и необходимостью часто питаться — оставим это специалистам. Все птицы семейства врановых ведут оседлый образ жизни.

У врановых практически отсутствует половой диморфизм. Самцы и самки могут отличаться разве что размерами — самцы несколько крупнее. Однако в полевых условиях этот признак существенного значения не имеет, так что догадаться, кто перед нами — ворона или её муж, невозможно. Раз нельзя, то и не будем по этому поводу переживать.

Крупные врановые — вор'оны, сороки и в'ороны — всеядны и являются отчасти хищниками. Самая крупная их них — ворон (который не муж вороны) — охотится даже на позвоночных размером до зайца. А уж схватить, если повезёт, своего «родственника» — слётка дрозда — вообще святое дело. Несмотря на почти одинаковые названия, вор'оны и в'ороны — совсем не друзья, а конкуренты. Не раз наблюдал, как вор'оны гонятся за более крупным вороном. Возможно, он пытался разорить их гнездо.

Представлять серую ворону (Corvus cornix) нет необходимости, однако всё же для сравнения помещу хотя бы парадный портрет, снятый в московском дворе (рис. 75).

Для меня было откровением, что вездесущая серая ворона совсем не так вездесуща, как я полагал. В Западной Европе и в Азии к востоку от Арала, в частности, в Казахстане их замещают чёрные вороны: западный и восточный подвиды. Эту целиком чёрную птицу по незнанию можно спутать с грачом или вороном.

Если воробьи терпеливо ждут, когда человек оставит им пищу, то более крупные вороны ведут себя довольно нагло. Однажды я на себе испытал буквальный смысл слова «проворонить». Мы с родственником осваивали участок среди леса, никаких строений там тогда ещё не было, если не считать пары скамеек и столика. На этот столик я и положил взятую с собой еду в пластиковом пакете. Когда решили обедать, пакета на месте не оказалось. Оглянувшись, увидел ворону, которая прятала ломтики колбасы в щелях между спиленными деревьями. Унести всё сразу ей было не под силу, вот и прятала. Потом я как-то заготовил на этом же участке куски алюминиевой проволоки для подвязывания кустов малины и повесил их на забор. Когда понадобились, хватился — их нет. Но однажды поднялся сильный ветер, раскачал сосны и с вершины одной из них упало воронье гнездо. Оказалось, что ворона сплела его из той самой проволоки. А в пору гнездования вороны даже атакуют людей, подошедших к гнезду слишком, по мнению вороны, близко — чаще демонстративно, а иногда и по-настоящему.

Грачи (Corvus frugilegus), в отличие от ворон, живут колониями. Прилетают рано, когда ещё лежит снег — это вестники весны. Стаи грачей часто можно видеть на полях, где они кормятся. За трактором, пашущим поле, обязательно следует эскорт из этих чёрных птиц. От ворон и воронов грач отличается менее плотным телосложением, более длинным и тонким клювом, а у взрослых птиц основание клюва белёсое (рис. 76–79).

История снимка колонии грачей на рис. 79 по-своему примечательна. Он сделан совсем не в селе Сусанино, где Алексей Саврасов написал ставшую знаменитой картину, а в не менее известной (к сожалению, больше на слух) деревне Кашино вблизи Волоколамска. Это та самая деревня, благодаря которой появилось ставшее крылатым выражение «лампочка Ильича» — там даже музей был, но сейчас разорён. Так вот, когда я снимал грачей, которых в этом старом селе множество, рядом остановился шкет, катавшийся на велосипеде. Он с удивлением смотрел на меня, а потом состоялся следующий разговор:

— Дяденька, а что это вы снимаете?

— Птиц снимаю.

— А зачем?

— Ну как… Разве ты не любишь птиц?

— Люблю…

Любит. Ответ, думаю, формальный, как формальным становится многое, в том числе и отношение к уникальному музею в селе. Детям в школе расскажут о необходимости любить природу, потому что это часть спущенной сверху программы, как когда-то призывали любить «детей Германии», а потом — стран Африки и Вьетнама. Потом строем поведут вешать скворечники — тоже чтобы отчитаться о проведённом мероприятии. По дороге дети будут тыкать пальцами в свои смартфоны и обсуждать ужастики, которые они смотрели вчера по телевизору. Ведь и музей, по словам местных жителей, был разорён по указке «сверху» — экспонаты просто выбросили на свалку при полном равнодушии местных жителей. Впрочем, это уже другая история. Дети, они ведь как губка, впитывают всё, потому что ещё не переполнены мусором с экрана. Естественное любопытство пацана — уже хороший знак и урок для взрослых. Они истратят несметные суммы на строительство мемориала, посвящённого мифу, однако при этом не моргнув глазом уничтожат музей на месте реальных исторических событий, построят дачный посёлок в заповедной зоне, постреляют по уткам и пойдут учить детей любви к природе… Впрочем, я отвлёкся.

Ворон (Corvus corax) не так близок к жилью, как серая ворона или грач — это птица лесная, осторожная, хотя в лесопарках они тоже обитают. Целиком чёрное оперение взрослых птиц имеет металлический отлив. За сходство цвета один из видов покрытия металлов для защиты от коррозии (например, оружия) так и называют: воронение. Вороны имеют дурную репутацию падальщиков, что отчасти справедливо, отчасти навеяно художественными произведениями. Вспомните хотя бы картины художника Верещагина — «Забытый», «Апофеоз войны». В любом случае вид у этой птицы довольно зловещий: массивный горбатый клюв с небольшим, но заметным крючком на конце надклювья (верхней половины клюва, нижняя называется подклювьем), характерным для хищных птиц, торчащие перья образуют своеобразную бороду, особенно заметную при карканьи, и в довершение всего — весьма недобрый взгляд. Ничего не скажешь — милая птичка, родственник воробья… Хвост у ворона, в отличие от других врановых, клиновидный, что хорошо видно в полёте (рис. 80, 81), и по одному этому признаку его можно отличить и от вороны, и от грача. Крик ворона, в отличие от грубого карканья вороны, глухой, отчасти напоминающий воркование: не «карр!», а «круу-круу». Весной в'ороны устраивают брачные игры, кувыркаясь в небе. За последние годы численность воронов в Московской области заметно выросла, что, по-видимому, можно объяснить упадком хозяйственной деятельности за пределами населённых пунктов.

Галку (Corvus monedula) — рис. 85, 86, думаю, нет нужды представлять всем, кто хотя бы обращает внимание на птиц рядом. Живут галки, как и грачи, колониями, сохраняя удивительную привязанность к давно обжитым местам, где растут старые деревья — паркам, усадьбам. Зачастую уже и хозяев усадьбы сто лет как нет, а галки продолжают гнездиться на сохранившихся деревьях, по которым только и можно определить бывшее поместье. Днём они улетают на кормёжку, а в сумерках возвращаются, усаживаясь на ночлег с ворчанием и гвалтом. В московском Лефортово, где я в своё время учился и работал в старом здании МВТУ (ныне МГТУ им. Н. Э. Баумана) обитают галки, которые, наверное, являются прямыми потомками тех, что поселились там ещё в эпоху Петра. Идя зимним утром на работу или в темноте домой, нужно было быть внимательным, чтобы пальто или шапку не пришлось сдавать в химчистку — такое случалось довольно часто… По молодости мы как-то придумали глупое развлечение: посветить через окно на деревья лучом лазера. Галки после такого эксперимента полчаса не могли успокоиться.

Для фотографа это такая же учебная модель, как воробей или трясогузка. Хотя, как любая умная птица, при повышенном внимании она настораживается и отлетает. Светло-голубые глаза галки смотрят на фотографа довольно недобро, что, впрочем, характерно для всех врановых.

Сороку (Pica pica) тоже все знают. Её ещё называют обыкновенной сорокой, потому что есть и другие представители рода, в европейской части России не обитающие. Тоже любит гнездиться возле человека, да и репутация у неё также оставляет желать лучшего. Сороки воруют яйца других птиц, растаскивают мусорные остатки в поисках пищи, клюют землянику на участках, противно верещат и вообще, перефразируя известную басню Крылова, «если могут, то завсегда вредят». Сороки испытывают какую-то необъяснимую тягу к блестящим предметам, и в гнезде у них можно обнаружить чьи-то украденные очки, маникюрные ножницы, даже наручные часы и другие подобные вещи. Таких случаев довольно много описано в литературе, да и от соседей я о таком слышал, хотя и не проверял. Поразительна способность сорок скрывать свои большие шаровидные гнёзда. Зимой или весной, до распускания листьев, их можно обнаружить в кустах прямо возле калитки, однако летом вы не увидите не только гнездо, но и самих сорок, его посещающих. Птица никогда не вылетает прямо из гнезда и не влетает в него, она делает это на достаточном расстоянии, преодолевая его скрытно в кустарнике. Ну и голоса вблизи гнезда тоже не подаёт. Так, вообще-то, поступают все птицы, но чтобы такая яркая крупная птица не обнаружила себя в пяти метрах от входа в дом — это свидетельствует об особой разумности сорок. Повышенным интеллектом характеризуются все врановые, на сей счёт было проведено немало исследований.

Сорока красива. Цвет оперения у неё сильно зависит от освещения и направления взгляда. Иногда птица кажется чисто чёрно-белой, но при определённых ракурсах перо отливает изумрудом или лазурью (рис. 87, 88).

Снимок на рис. 88 сделан в 2008 году в Башкирии, где я отдыхал золотой осенью в Красноусольске. Одним прекрасным днём я обнаружил в парке птиц размером с галку, но пёстрых (рис. 89, 90). Их нельзя было назвать пугливыми, если они и отлетали, то недалеко. На раскрытом хвосте хорошо была видна белая полоса по краю. Я тогда не научился определять ещё многих птиц, но вырос-то я в лесной зоне Башкирии и уж такую довольно крупную птицу никак не мог не знать. Соседи по санаторию, которым я показывал снимки, тоже пожимали плечами. Чаще всего предполагали, что это дрозд. Однако дроздов-то я знал… В общем, так и уехал оттуда в недоумении. И лишь в Москве, открыв определитель, узнал, что это кедровка (Nucifraga caryocatactes).

Вообще-то кедровки живут в тайге: севернее и восточнее Башкирии. Само название птицы об этом говорит. Но тот год, как выяснилось, был особенным. Неурожай этих самых кедровых орехов вызвал миграцию птиц в европейскую часть страны. Такое явление орнитологи именуют инвазией (проникновением в иную среду). Интернет запестрил сообщениями о кедровках — птиц видели даже в Астраханской области. В средние века, когда в Европе гуляли чума и оспа, всякое необычное природное явление воспринималось суеверными людьми как предвестник очередной беды, поэтому внезапное появление кедровок пугало людей и они заслужили дурную славу. Да и вид у них, как и у всех врановых, не самый располагающий. Хотя это как посмотреть — мне так они кажутся вполне симпатичными.

Самое для меня интересное оказалось, когда спустя несколько лет я обнаружил кедровку в лесу возле дачи. Они там живут в самой глухой части, которую из-за сплошного бурелома никто, кроме диких зверей, не посещает. Видел я их и в прошедшем, 2016 году, и в нынешнем, когда кедровка перелетала над дорогой из одной части леса в другую. Я даже послал снимки на форум Союза охраны птиц России, но там это никого не удивило: кедровка не считается в Московской области экзотической птицей. Когда я говорю об этом соседям, по глазам вижу: не верят. Да и вообще о такой птице не слыхали. Что ж тут удивительного, раз кедры у нас не растут? Однако кедровки приспособились питаться семенами ели, которой в лесу в достатке. В некоторые годы бывает большой урожай лесных орехов. Правда, делить эту пищу им приходится со многими обитателями: сойками, белками, клестами, чижами и дятлами. Упавшие на землю шишки обгрызают мыши.

Если кедровка для Московской области птица экзотическая, то сойка (Garrulus glandarius) — самая обыкновенная. Они залетают в сады поклевать семечки подсолнуха, ягоды облепихи, да и вообще посмотреть, нет ли чего съестного. Прилетают и на кормушки, когда людей не видно — всё же они осторожны. Сойка — одна из самых красивых наших птиц. Голос весьма противный, но сама птица окрашена ярко (рис. 91). Одно голубое зеркальце на крыле чего стоит!

В части питания сойка совершенно всеядна. Это один из главных разорителей чужих гнёзд, питается ящерицами, даже змеями, насекомыми. Осенью же главную пищу составляют орехи и жёлуди, если они уродились. Их сойка запасает на зиму. Зимой также питается семенами хвойных деревьев. Брем пишет, что орехи сойка расклёвывает, положив на сук, а вот жёлуди вначале проглатывает, а когда они размягчатся в зобе, отрыгивает и уже тогда разбивает скорлупу. Осенью, если ехать на автомобиле по лесной дороге, то сойки так и снуют в разных направлениях — пора делать запасы. Раньше меня удивляло, откуда в лесу берутся молодые дубки, если рядом нет большого, с которого мог бы упасть жёлудь? Ответ прост: их приносят и теряют сойки, способствуя тем самым расселению дубов. В окрестностях моей дачи большие дубы растут лишь в одном-единственном месте, рядом с платформой Дубосеково. В пору созревания желудей, если они уродились, сойки летят туда со всех направлений. Сорвав жёлудь, они вначале расклёвывают молодую скорлупу и спешно глотают ядро, а потом берут другой в клюв и летят к своим закромам (рис. 93, 94).

В конце октября 2012 года я посетил свою малую родину: посёлок на северо-востоке Башкирии, на берегу реки Юрюзань. Вокруг — леса, и соек там множество. Их там почему-то называют ронжами, хотя ронжей принято называть кукшу — совсем другой род, тех же размеров и того же семейства врановых, но с другой, менее красочной окраской оперения. Причём кукши там тоже водятся… Так вот, год этот был очень засушливым, в лесу не уродилось никаких семян, и сойки начали активно заниматься мародёрством в редких населённых пунктах. На рис. 95 сойка доедает остатки собачьего корма.

Синицы

В этом месте я опять засомневался… Синиц, оказывается, много разных, и обитают они совсем в разных биотопах. В основном, конечно, в лесах и кустарниках, но есть и такие, что живут в камышах. Писать о них в этой главе глупо, однако хорошо всем известные большая синица и обыкновенная лазоревка обитают не только в сельских населённых пунктах, но и в городах. Летом они всё же предпочитают леса и лесопарки, однако к зиме перебираются поближе к человеческому жилью. Есть даже примета такая: если синичка постучала клювом в оконное стекло, то жди скорых морозов. Зимой синицы — такие же посетители кормушек, как и воробьи. Мелкие, но задиристые, за себя постоять умеют. Клюют не только семечки, но и сало, если кормилец догадается его подвесить. Сало только надо брать несолёное, от соли птицы заболевают. Уже в марте, как только начинает ярче светить солнце, пережившие зиму синицы (а это удаётся далеко не всем) начинают свою звонкую песню. Моя мама передавала её такими словами: «Вицу-вицу-на-девицу!». Вицей на Урале называют хворостину, розгу. Довольно прозрачный намёк на пробуждение природы весной, которое касается не только птиц. Позже, когда весна уже полностью вытеснит зиму, самец большой синицы начинает петь прямо-таки яростно, фраза становится громче и короче. И для неё тоже есть словесный пересказ, однако я приводить его здесь не буду, чтобы не ставить на книгу ещё и возрастного ограничения. Я уже говорил, что народ наш в выражениях не стесняется…

Самая распространенная и известная — это, конечно, большая синица (Parus major). Большая она лишь в сравнении с другими синицами, а так — не крупнее воробья. В лесу большая синица осторожна, как и все птицы, а вот в парках раньше других привыкает к людям и охотно берёт корм с доброй руки (рис. 96). Половой диформизм у большой синицы выражен слабо, однако при желании самца от самочки можно отличить даже в полевых условиях. Чёрный галстук на груди самца, переходящий в чёрную же полосу на брюшке, постепенно расширяется, а у самочки он сходит на нет.

Оперение молодых более тусклое, вместо черного цвета присутствует серый, щёки не белые, а бледно-жёлтые (рис. 97).

Меньше по размерам обыкновенная лазоревка (Parus caeruleus) — рис. 98–101. Эта птичка более цветная, на голове носит шапочку цвета лазури, за что и получила своё название.

Голубой цвет лазоревки приобретают не сразу, а лишь после линьки. У молодых шапочка зеленовато-серая, да и в целом они более тусклые (рис. 102)

Вот на этом я, пожалуй, закончу главу о птицах, живущих возле дома. Ещё раз оговорюсь, что вблизи человеческого жилья можно встретить и многих других птиц — всё зависит от того, где стоит этот дом. Однако именно вышеперечисленные птицы не просто встречаются возле жилья, а именно тяготеют к нему, хотя бы в определённый сезон — обычно зимой. Для одних места обитания людей — источник пищи, для других, как для ласточек или горихвосток, это место гнездования. Но пора расширить кругозор…

Глава II. Лесные птицы

Каждый любитель леса слышал, каким гомоном наполняется он весной. Впечатление такое, что птицы повсюду и каждая старается перекричать остальных. И в то же время нередко можно прочитать или услышать, как начинающий фотограф пришёл в лес и не увидел там ни одной птицы. Это совсем не удивительно: лес — прекрасное укрытие для животных, а уж для мелких птиц и подавно. Это только в кино герои-разведчики перемещаются по лесу бесшумно и невидимо. Когда человек идёт, даже в камуфляжной одежде, птица его заметит заведомо раньше, чем он её. Ведь он в лесу гость, а для неё это дом родной. Инстинкт заставляет птиц бояться всего, что нарушает привычную обстановку. Поэтому для фотографа важно стать такой же частью леса, какой являются птицы и другие животные. Самое простое — это просто посидеть неподвижно хотя бы 15 минут. Если при этом замаскироваться — совсем хорошо. Важно при этом не шевелиться, потому что птицы очень чутко реагируют на малейшие движения. Маскировка и терпение, и птицы начинают жить своей обычной жизнью. Ведь когда вы пришли в лес, они пели повсюду? Некоторые птички даже специально подлетят к вам, чтобы полюбопытствовать, что это за пень такой? Могут даже сесть в полуметре, так что и сфотографировать не удастся. Бывало, что и белка пробегала по плечу, приняв меня в костюме «Леший» за часть лесного ландшафта, и лиса рядом проходила. И уж совсем неприемлемы какие-либо коллективные выходы на фотоохоту, как, впрочем, и на ружейную охоту в лесу. Я совсем не считаю охотой организованное убийство животных с загонщиками и стрелками «на номерах», какое устраивают временами «любители природы» в лесу возле моей дачи. Даже два человека будут обязательно переговариваться, а уж группа на какой-либо «экологической тропе» или экскурсии — и подавно. Только в одиночку, и тогда лес раскроет перед вами если не всех своих обитателей, то многих. А их в лесу, действительно, много: гораздо больше, чем вы думаете.

Разные птицы в лесу обитают не только в разных частях, но и в разных ярусах. Легче всего увидеть тех, кто держится опушек, нижнего и среднего ярусов. Это синицы, зяблик, зарянка, славки, мухоловки, лесная бормотушка, пеночки, дятлы, поползень, пищуха и некоторые другие птицы. Исключение составляет разве что крошечный крапивник, о котором я ещё расскажу подробно. Пожалуй, это моя любимая птичка. Гораздо сложнее обнаружить в лесу птиц верхнего яруса: чижей, корольков, иволгу, клестов, снегирей… Да-да, я не оговорился — снегирей. Вопреки распространённому заблуждению снегири не улетают летом на север, они живут в наших лесах, однако на глаза предпочитают не показываться. Птицы это умеют делать. А задача фотографа — суметь их в этом перехитрить. Так, в 2010 году в Подмосковье стояло очень жаркое и сухое лето, даже Москву заволокло дымом от горящих торфяников. Лесные птицы боятся вылетать на открытое пространство, и хотя рядом с нашим лесом протекает речка Лама, предпочитают страдать, но укрываться в лесу. Однако там есть небольшое болотце, не пересыхающее полностью даже в такую погоду. Птицы, да и не только птицы, об этом знают и посещают его, чтобы попить воды и искупаться. Немало времени провёл я тем летом в кустах возле этого болотца, кормя комаров и слепней, зато увидел то, что вообще мало кто видел: купающегося снегиря. Ну и прочих птиц, о существовании которых в этом лесу ранее даже не подозревал: желтоголового королька, чижей. Приходили пить белки и лиса…

Коль скоро я вас заинтересовал (надеюсь, что это так) купающимся снегирём, с него и начну.

Снегирь

Снегиря (Pyrrhula pyrrhula) тоже все знают, хотя бы по картинкам в букваре, да и в деревне вблизи леса они зимой не редкость. Само название говорит о том, что это птица зимняя, рождественская. Небольшой, чуть крупнее воробья, но зимой обычно пузатый снегирь относится к многочисленному семейству вьюрковых. Это зерноядные птицы, с крепким коротким клювом, позволяющим разгрызать твёрдые семена растений, и характерным хвостом с вилочкой на конце. Снегири клюют любые семена, но любимая их пища зимой — это крылатки ясеня. Облепив дерево, словно яблоки, они с невероятной скоростью разгрызают (шелушат) эти крылатки, глотая лишь семечко. Такая грубая пища должна предварительно размягчиться, поэтому снегири набивают ею полный зоб и раздуваются, порой, до невероятной пузатости. Самцы и самки у снегирей, как и остальных вьюрковых, заметно различаются. Самец ярко-красный, как и положено снегирю (рис. 103, 104). А вот самочка дымчато-розовая (рис. 105).

Зяблик

Если снегирь из вьюрковых птиц летом исключение, то зяблик (Fringilla coelebs) — правило. В парках этих птиц не меньше, чем синиц. Ярко окрашенная шустрая птица размером с воробья, прекрасный певец, не может не привлекать внимания. Однако даже эту птицу многие не знают по имени. В лесу зяблик осторожен, в парках же быстро приучается к дармовой пище и начинает буквально бегать за прохожими, выпрашивая подаяние. Тем не менее на руку всё же садится реже, чем синицы, а схватив добычу, мгновенно улетает. Окраска оперения птиц хорошо видна на снимках, нет нужды описывать её словами. Самцы и самочки существенно отличаются, как у всех вьюрковых. Зяблики — птицы перелётные, прилетают довольно рано, лишь только сойдёт снег. Короткая бодрая трель зяблика с характерным «росчерком» в конце звучит в весеннем лесу одной из первых. Поющий зяблик — украшение леса.

Вьюрок (Fringilla montifringilla)

Птица, давшая название всему семейству вьюрковых, встречается в Московской области сравнительно редко, лишь дважды в год, на пролёте. Гнездятся они где-то севернее зяблика. А на пролёте часто летят с ними в одной стае. Отличаются от зяблика окраской оперения. На рис. 114 — весенняя самочка, на рис. 115 — осенний самец.

Чиж (Spinus spinus)

Чижик-пыжик, где ты был… Слова знают все, но с упадком популярности держания птиц в клетках уже мало кто знает эту птицу вживую. В Бирюлёвском дендропарке Москвы чижи обитают и стаю их можно иногда видеть также в прилегающем парке Царицыно, куда они прилетают ближе к весне поклевать возле пруда своё любимое лакомство — семена ольхи. Эти небольшие, раза в полтора меньше воробья, птички — настоящие акробаты. Они висят на ветвях в любой позе, хоть вниз головой. Самые смелые добираются до кормушек, которых в парке множество. Я фотографирую их «с колена», мимо идёт толпа гуляющих, и почти каждый спрашивает, что это за птички. Скажешь чиж — не все верят. Ещё не утерявшие природного любопытства дети спрашивают мам, те их тащат куда-то вперёд со словами: «Да синички это!».

На вопрос, какого цвета чиж, ответить непросто. Они пёстрые, с преобладанием жёлто-зелёного тона. У самца на голове чёрная шапочка, бока головы и грудь жёлтые, под клювом — чёрное пятно. Самочки без жёлтых тонов, голова пёстрая. Молодые птицы похожи на самок, но ещё пестрее их.

Чечётка

Очень похожа на чижа и внешне, и поведением обыкновенная чечётка (Acanthis flammea). Хотя она и считается лесной птицей, однако мне лично они встречались либо на опушках, либо на лугах с нескошенной травой, где питались семенами лебеды и других растений, либо вообще на зимней дороге, посыпанной песком. От чижа отличаются отсутствием жёлто-зелёных тонов в оперении, красным пятном на лбу (у молодых отсутствует), более округлым телом. Над клювом и под ним — чёрные пятна. У старых самцов грудь и щёки интенсивно розово-красные.

Клёст-еловик

Клестов два вида: более распространённый клёст-еловик (Loxia curvirostra) и сосновик. Мне встречался только еловик. Даже те, кто никогда не видел клестов, наверняка помнят рисунок в школьном учебнике, изображающий клюв клеста как образец эволюции в природе. Про эволюцию ничего сказать не могу — вопрос спорный, но клюв, действительно, крайне оригинален. Его половинки искривлены в разные стороны и перекрещиваются. Такая форма позволяет клестам быстро выковыривать семена из шишек хвойных деревьев: елей, сосен, пихт и лиственниц. Перепутать этих птиц с кем-либо ещё невозможно — такой клюв есть только у них. В польском языке клёст так и называется — кривоклювец.

Так уж случилось, что снимки более-менее приемлемого качества этих сугубо лесных птиц были сделаны мною в зонах малоэтажной застройки — возле дачи и в городе Клин. Самец почти целиком, кроме крыльев и хвоста, красного кирпичного цвета. По иронии судьбы на рис. 120 он и сидит на кирпичной кладке, так что сравнить можно непосредственно. У самочки красный цвет заменён жёлто-зелёным.

Дубонос

В семействе вьюрковых есть ещё одна птица с удивительным клювом. Клюв этот настолько выдающийся, что птицу назвали дубоносом (Coccothraustes coccothraustes). Украинское название — костогрыз (в транскрипции). Своим мощным для птицы лишь немного крупнее воробья клювом дубонос разгрызает, конечно же, не кости животных, а косточки плодовых деревьев, главным образом вишни. Разгрызает также жёлуди, но в рационе присутствуют и насекомые, и семена разных растений, и молодые побеги. Птица красива и не очень пуглива. В оперении преобладают различные оттенки коричневого: от розоватого до почти чёрного. Самочки более тусклые, без особо ярких цветов. Встречаются в лесу, но там они скрытны, поэтому чаще можно увидеть их в парках, даже небольших скверах.

Дятловые

Вот уж самые что ни на есть лесные птицы, хотя некоторые из них также наведываются на участок, и вовсе не затем, чтобы долбить дерево. Некоторые просто собирают насекомых или же раскапывают муравейники. Почему дятловые, а не просто дятлы? Да потому, что помимо собственно дятлов, которые живут оседло, к этому семейству относится также живущая в дуплах перелётная птица — вертишейка (Jynx torquilla). В украинском языке — крутиголовка. Понятно, что оба названия отражают манеру птицы вертеть головой. При этом она вытягивает шею и шипит, как змея, если её потревожить на гнезде. Размером птица немного крупнее воробья, окраска очень покровительственная, да и образ жизни скрытный. Питается в основном муравьями и их яйцами, за этим занятием я её впервые и застал прямо за забором своего участка. О существовании этой птицы я лишь читал, поэтому от неожиданности даже вздрогнул, настолько она для нашей фауны нетипично выглядит.

Когда говоришь кому-либо о дятлах, нередко слышишь вопрос: «А что, разве они разные бывают?». Именно разные: есть большие и маленькие, широко распространённые и редкие, занесённые в Красные книги. Из всех обитающих в европейской части России мне не удалось сфотографировать лишь зелёного дятла. Видел несколько раз, однако не всегда носишь с собой аппаратуру весом под 3 кг, да и света не всегда достаточно. Остальные в коллекции имеются, так что рад вас с ними познакомить.

Самый, конечно распространённый у нас — это большой пёстрый дятел (Dendrocopos major), или, как сокращённо его называют орнитологи, БПД. Не такой уж он и большой — размером с дрозда-рябинника. Песня, если это можно назвать песней — барабанная дробь. Позывка — громкое, какое-то истеричное «Кии!». Птица красива: классическое сочетание белого и насыщенного чёрного дополняется ярко-красными «штанами». У самца ещё и красное пятно на затылке, у самки голова чёрная без пятна, у молодых птиц пятно, наоборот, спереди — на темени. Встречаются эти дятлы повсеместно, где есть деревья, но в южных регионах (на широте Ростова-на-Дону) их сменяют сирийские дятлы. Обычны не только в лесу, но и в парках, так что их знает большинство населения.

То, что дятлы гнездятся в дуплах деревьев, тоже известно всем. Выбирают толстое лиственное дерево, предпочитают осину, и выдалбливают полость с круглым отверстием по размеру птицы. Внутри полость заглублена наподобие того, как люди делают скворечники. Яйца родители насиживают по очереди: пока один сидит, другой кормится. Если дятел носит в гнездо корм, значит, там уже вывелись птенцы.

В полёте дятлы тоже красивы своим характерным силуэтом. На хвосте выделяются два особенно жёстких удлинённых пера, которые служат дятлу опорой при долблении.

Летом многие дятлы кормятся содержимым муравейников (напомню: для вертишейки это основная пища), и БПД тоже не является исключением. Раскапывают и гнёзда земляных муравьёв (рис. 134).

Зимой основную пищу БПД составляют семена елей и сосен. Выклёвывать их дятлу из висящих шишек неудобно, поэтому БПД научился делать так называемые «кузницы». Он находит либо расщелину в стволе дерева, либо же выдалбливает щель (рис. 135). Вставляет в неё шишку концом вверх и выклёвывает семена (рис. 136). Закончив с одной шишкой, дятел ловким движением бросает её через плечо (рис. 137) и летит за новой. Там, где деревья редки (например, на моховых болотах), дятел использует кузницу не один год, так что под деревом образуется целая горка обработанных шишек размером с хороший муравейник. В больших лесах ищет или делает новые кузницы. Если вы увидите под лиственным деревом еловые или сосновые шишки, значит, выше точно есть или была кузница дятла.