Бесплатный фрагмент - Прощание с эпохой

От автора

Талант обречён на постоянно одиночество, оно же — обязательное условие для творчества. Необходимое дополнение к этому условию — место и время. В моих скитаниях иногда судьба предоставляет моему одиночеству редкую удачу — место и время для свободного творчества. И тогда появляются на бумаге поэзия и проза, хотя они жили и живут в моём одиночества всегда и мучительно ждут только случая для того, чтобы проявиться. Циклы или десятки стихотворений появляются один за другим точно также, как и строки одного стихотворения в какие-то опредлённые моменты. Как правило, это одиночество.

Потребительская среда такой удачи никогда не предоставит, ибо потребителю непонятен, а потому отвратен сам дух творческого процесса, для которого одиночество — отечество мысли.

Но талант одинок в любой среде. Обретая на короткое время место и время, он кормит духовной пищей себя, а потом и среду, независимо от её вкусов, ибо воздух пропитан искусством и мыслью, а человек состоит не только из того, что физиологически потребляет (не скот же он откорме), но и из того, что — читает, слушает, видит. Это тоже потребление, которое в итоге становится мощью или немощью духа.

Одержимость состояться и распространять себя сродни болезни бешенства. Задача — не заразиться и не заразить. От качества потребляемой духовной пищи зависит качество человека и его социального обустройства. Вот почему настоящий талант, в первую очередь, творит, развивается, реализовывает себя, самоутверждается, но всегда опасается выпускать свои произведения на волю: ибо помнит о том, что ему не дано предугадать, как отзовётся его слово. Исходя из этого, настоящий творческий человек, по выражению К. С. Станиславского, любит искусство в себе, а не себя в искусстве.

Нечасто судьба предоставляет моему одиночеству место и время для того, что проявились на бумаге поэзия и проза.

Цикл стихотворений декабря 2008 года, посвященных моему другу Михаилу Вишнякову, а также строки, появившиеся в декабре 2009 и несколько новогодних дней 2010 года, ставшие для меня прощанием с эпохой, предоставляю в этом сборнике читателю…

Февраль 2010 года.

Между прошлым и будущим

Памяти моего друга, русского поэта Михаила Вишнякова…

1. Встречи

Я в Россию пришел из ковыльного края,

Из таинственных песен, звучанья веков.

Я родился, чтоб жить, языки сочетая

И сближая народы созвучием слов…

Встречи длились века. Помнят только поэты.

Как смешались обличья, наречья и кровь.

Позабыто родство, но рождаются дети,

Может, только затем, чтобы встретиться вновь.

Я пришел им напомнить. Назначить на место

Сочетания звуков, созвучия слов…

Все знакомы давно! Почему же не вместе?

И поймут ли меня? Первым был Вишняков!

Но сначала мне Бог напророчил — Пиши!

Сотворив для меня Мастерскую Души…

2. Мастерская Души

Мастерская Души. Там мы встретились с ним,

И при первой же встрече признали родство.

Пусть другой повстречается где-то с другим,

Как заблудшего брата обнимет его!

То размером, то рифмой призывно маня,

Русский стих зазывал меня магией слов.

Это Запад с Востоком вливались в меня:

Миларайба и Пушкин, потом Кузнецов…

Суета многолюдства… Я был одинок

В толчее лизоблюдства и низких интриг.

Каждый день был уроком и каждый урок

Будет память хранить, чтобы светлым был миг

Между прошлым и будущим, где на пути

Мастерская Души, лучше нет Мастерской.

Лишь один Вишняков туда может войти,

И звенеть и блистать самой верной строкой.

Но остался теперь в Мастерской я один,

И над вымыслом плачу твоим, Михаил.

Годы нам добавляют морщин и седин.

Кто же братьев добавит, а братья нам — сил?

3. Птицы над океаном

Говорят, что какие-то люди живут,

Говорят, называются странно — поэты.

Будто птицы: не пашут, не сеют, не жнут.

Но на всякий вопрос подготовят ответы.

Говорят, выпивают, изрядно притом,

Говорят, любят женщин, их женщины тоже.

Говорят, только выпустят книгу иль том,

Так деньжищ огребают возами. О, Боже,

Как судачит молва о нас всюду, везде!

Но не вынесет свет жесточайшее право

Жизнь бездомным прожить в нищете и беде,

И не знать, что настигнет какая-то слава.

Ты, как птица, летишь, и вздымает валы

Океан под тобой! Даже в мыслях нет суши.

Не услышит никто ни хулы, ни хвалы,

Но куда-то летят и летят наши Души…

Где нашел ты причал, расскажи, Михаил?

Ты архангел теперь иль уже чудотворец?

Ты такое в полете для всех сотворил,

Что не мог сотворить ни один миротворец.

4. Филология и физиология

Объять необъятное — дело поэта,

Но надо кончать, хоть спеши, не спеши.

И вот окончание дела, а это

Парение плоти, но больше — Души.

Мы каждое слово поставим на место,

Отсюда звучанье и сила его.

Поэт — дирижер и парит над оркестром,

Творя и готовя свое торжество.

Зачем флибустьеры готовятся к рейду,

Филолог в другие науки проник?

Все движется в мире по мудрому Фрейду.

О, что ты придумал нелепый старик!

И мозг твой не спит. И чувства, и мысли

Не могут прорваться, взрывают тебя.

Творец — физиолог. И все в этой жизни

Конец и Начало. Но только любя

Ты можешь закончить свой акт, чтобы снова

Начать все с начала. Партнеры твои

Любимые звуки и верное слово,

Плоды твои — дети, вернее — стихи…

Но кто же посмеет в толпе разродиться,

А тот, кто сумеет — попробуй посметь.

Творение акта все длится и длится.

Ты должен закончить, а после хоть смерть.

5. Мутные игры и золото короны

Хватит играть нам в героев и в Спарту,

И пусть ненадежна, но все-таки власть.

Что ж, разыграем с ней мутную карту.

Вдруг туз там козырный, и выпадет масть?

Так рассуждали наивные люди.

Но кто-то отпрыгнул, а кто-то отпнут.

Козыри биты, закончены будни…

Закончил раздачу проныра и плут.

Только поэт остается поэтом,

Он должен прожить без духовных потерь:

Зверь обнаружит однажды с рассветом,

Что он благородный и ласковый зверь,

Все помещаются в доме громадном,

В котором их вздумал поэт размещать,

Каждый напудрен, в костюме парадном.

Хотели играть? Так давайте играть!

Вот он играет один с целым царством.

Но кончилось время песочных часов.

Что же случилось с твоим государством,

Мудрый, веселый, поэт Вишняков?

Так наступает эпоха прозренья,

Одним покаяньем не смоешь грехи…

Дальше не будет уже отступленья,

Не будет игры. Но прорвутся стихи —

Золото русской короны и чести,

Там мерзлые ангелы, тут — чучуна.

Нет ни тоски, озлобленья и мести,

Но есть лишь больная, родная страна.

6. Ода Баркову

Привет, Барков, охальник мира,

Создавший русские стихи,

Как жаль, что ты утоп в сортире,

Помре бесславно за грехи…

Век восемнадцатый жеманный

Слагает вирши в тишине,

Но девятнадцатый желанней —

Силлабо-тоника вполне

Подходит вольной русской речи.

Анапест, дактиль и хорей —

Калибра разного картечи,

Один другого посильней!

Но ямб здесь первый, скорострельно,

Чечеткой тему поведет,

И амфибрахий вам прицельно

Сюжеты шире развернет…

И безударный, и ударный!

Баркову — слава и почет.

Так пусть потомок благодарный,

Оригинал его прочтет.

Но дикость грубых слов и оргий

Сменили перси и уста,

И гениталии в восторге,

Когда их трогают перста,

И свету кажется, что, вроде,

Повсюду рай и пастораль.

Но век приходит и уходит,

Меняет нравы и мораль,

И нет ланит, но только — щеки,

Попробуй сжать в кулак персты.

О, как глубоко и далеко

Барков узрел полов мечты…

Еще незримо совершенство,

На каждый век свой плен идей,

Но люди требуют блаженства,

Идеи требуют людей.

Так что ж, начнем опять с Баркова,

А там и Пушкина дадут,

Потом дойдем до Вишнякова.

Идеи сами отпадут…

7. Поиски

Тебя нет ни в Сухайке, ни в Шилке,

Приезжаю в Читу, нет и тут.

Говорят, что ты был на развилке,

Где дороги к бессмертью ведут…

Не найду тебя, друг мой, в Тригорском,

И в Тарханах тебя не найду…

Весь в снегах монастырь Святогорский,

И звезда полыхает во льду,

Там, где бегает мальчик в салазку,

Посадив свою Жучку с утра.

Но печальна сибирская сказка,

Голодает зимой детвора…

Нас такие ветра закаляли,

Президентов бы в ссылку сюда!

Лунин твой поумнел в Забайкалье.

Кто не вынес — пропал без следа.

На Торейских озерах пустынно,

Слева — Зун, а направо — Барун,

Здесь свои на вершинах святыни,

И не властен над ними Перун.

Ты сюда приезжал не случайно

И причин не выстраивал цепь,

Славянин, ты любил эти тайны,

И монгольскую древнюю степь.

Но, как холодно, страшно и жутко

Быть поэтом и жить в нищете!

Бог не шутит. Откуда же шутка

О бездомных поэтах в Чите?..

Бог дает нам талант, а квартиры

Выделяют здесь черти в кредит

Только тем, кто узнать в этом мире

Их не должен, и им не вредит…

Ты хотел меня с ними поладить,

Только я никому не вредил.

Но в обличье любом и наряде,

Узнаю их. И больше нет сил.

Захожу я Ады-министраций,

И ищу тебя в этом аду.

У чертей здесь бюро регистраций.

Но и там я тебя не найду!

Вдруг откуда-то голос твой, Миша:

«Есть всему свое время и час,

Ниже ада и рая повыше

Приготовлено место для нас!

Как спокойно от лунного света,

Суеты нет земной и людской.

Для уставшего сердца поэта —

Уготован тут только покой.

Мастерская твоя в озаренье?

Что в Иркутске, в Москве и в Чите?

Верь в судьбу свою, в рок, в провиденье

И всегда доверяйся мечте…»

Отчего-то вдруг стало отрадно.

Я бреду сквозь метельную мглу.

Это кто там высокий, нескладный

Поджидает меня на углу?

8. Прощание с эпохой

Сиротливо здесь, Миша. Печальные думы.

Кто над вымыслом плачет, не знает про спор.

Я один в Мастерской. Город в праздничном шуме

Без конца и начала ведет разговор…

Между прошлым и будущим мы повстречали

Память разных веков и народов своих,

В этой памяти — жизнь: войны, быт и печали.

Мы сближали людей, и был верным твой стих.

Был и хлеб на двоих. Но без ложных объятий

Мы прожили эпоху, как год или час.

Пусть другие других повстречают, как братьев,

И, быть может, когда-нибудь вспомнят о нас.

Наши братья ушли… Не найдут они места

Ни в аду, ни в раю. Но великий покой

Обретут они там, где сбираются вместе

Кто творит по призванью, доволен судьбой.

А Земля холодеет, сказал как-то Миша,

И все больше мельчает на ней человек.

И все делает маленьким — это из Ницше.

Так кончается век, начинается век…

25—28 декабря 2008 года.

Ценитель фонемы

Первый венок сонетов

ФОНЕМА. Абстрактная звуковая единица языка, в разных позициях обнаруживающая свои различительные признаки.

1

Щепетильный ценитель фонемы,

Что тебе было в жизни наградой,

Если звуки, сюжеты и темы,

Наилучшей считаешь отрадой?

Ни жены, ни детей, ни квартиры!

Что ты ищешь в словах или звуках,

Умирая, рождаясь вновь в муках,

Отрекаясь от целого мира?

Обрекает тебя на мученье

Мир за это твое отреченье.

Мир не ведает в этом сомнений!

Кто такой и явился откуда,

На какое надеешься чудо,

От кого же ты ждешь откровений?

2

От кого же ты ждешь откровений,

От бездушных камней или плоти?

Но, не ведая вовсе мучений,

Ты всю жизнь на каком-то излете.

Никаким уговорам не внемля,

Ты играешь один с целым светом.

Или даже не знаешь об этом.

Что-то пишешь, не хочешь на землю.

Никакому не веришь кумиру.

И зачем тебе мир, а ты — миру?

Океаны страстей — тебе темы,

Мириады явлений, течений,

Доказательства чьих-то учений.

Каждый — мир, а миры — теоремы!

3

Каждый — мир, а миры — теоремы!

Теорема не знают решенья.

Но нашли — аксиомы и леммы…

А до Бога дошли откровенья,

Что все это одно только мненье…

Тоже истина! Даже — не в споре.

Вам покажут ее очень вскоре.

А хотя для чего вам прозренье?

Короли все предстанут нагими,

А серьезные станут смешными,

И не будет уже подозрений

В том, что черное станет вдруг белым,

Или трус, неожиданно, смелым.

Кто же ты — сумасшедший иль гений?

4

Кто же ты — сумасшедший иль гений?

Может быть, твои звуки, фонемы —

Коды тайных событий, явлений,

И ты их составляешь в системы?

Что ты ищешь в словах или звуках?

Все открыто давно в этом мире,

Вот дороги, дома и сортиры…

О каких ты талдычишь науках?

Может быть, говоришь и на идиш,

Мало русского или же english?

Он молчит и все смотрит куда-то.

Будто он потерял в этом свете,

Но не помнит — когда-то и где-то,

Друга лучшего, может быть, брата…

5

Друга лучшего, может быть, брата…

Как найти его в этом болоте,

То есть в мире трясины и блата?

Где и камни не тонут, ведь в плоти.

Значит, все сохраняется в Слове.

Если б каждое — было на месте,

То, какие познал бы мир вести,

Отделил бы зерно от половы!

Проявились бы сестры и братья…

Но пока полководцы в объятья

Заключают, как в тюрьмы, героев.

Сквернословит среда — поле брани!

Каждый данник другого. И дани

Продает, этот мир перекроив.

6

Продает, этот мир перекроив

На куски, на проценты, на масти.

Но удвоив цену и утроив,

Государства торгуют и власти…

Значит, все перепутали снова.

Значит, снова решает проблемы

Щепетильный ценитель фонемы —

Не на место поставлено Слово!

Вот откуда идут диссонансы,

Разрушают дома резонансы.

Где металл не бывает гобоев.

Вот откуда опять Вавилоны,