Бесплатный фрагмент - Проклятый граф

Огромный средневековый замок высился на склоне холма. На первый взгляд он казался сошедшим со страниц сказки, ожившей иллюстрацией к волшебной истории о прекрасных принцессах и смелых принцах, но стоило лишь приглядеться, как все очарование сходило на нет, и становилось ясно, что этот замок мог бы фигурировать скорее в совершенно иной истории. Если бы это и была сказка, то это была бы, пожалуй, едва ли не самая страшная сказка из всех существующих на этом свете. В таких историях принцы и принцессы никогда не находят друг друга, злые ведьмы завораживают королей и подчиняют себе целые народы, а добро не в силах одолеть зло. Замок, выглядящий в лучах медленно склоняющегося к закату солнца роскошным, неповторимо-прекрасным, при ближайшем рассмотрении пугал воображение. Великолепные витражи его окон были кое-где разбиты, совершенно застланы пылью и затянуты изнутри паутиной, каменная кладка обвалилась, тяжелые входные двери потемнели от времени и, казалось, едва держались на ржавых петлях. Если же принять во внимание и то, что величественное строение высилось в гордом одиночестве среди густого, дремучего леса, то можно было смело сказать, что этот замок является совершенно идеальной декорацией для фильма о каких-нибудь жутких монстрах, чудовищах, восстающих из могил, или… о вампирах. Именно в таких замках должны свершаться самые страшные злодеяния, происходить пугающие самое смелое воображение вещи, в них должны томиться несчастные, страдающие узники, мучимые жаждой и терзаемые голодом, а сырые стены древних казематов просто обязаны быть увешаны ржавыми, но крепкими цепями… Вполне возможно даже, что по коридорам такого замка — обязательно пыльным и пустым — могли бы бродить толпами привидения, не упокоенные души тех самых гипотетических узников, что томились в подвалах. Впрочем, утверждать со стопроцентной уверенностью, что ничто, хотя бы отдаленно походящее на описанную картину, не таится за темными дверями, было нельзя. В конечном итоге, ведь никто не бывал в этом замке уже несколько столетий, и проверить или опровергнуть предположение об ужасах, что таят древние стены, возможным решительно не представлялось.

Люди не бывали в этих местах, даже самые заядлые любители старины не забредали в темный лес, то ли опасаясь заблудиться под его сенью, то ли не желая столкнуться с дикими зверями, которые, надо заметить, водились здесь в поразительном количестве. Место, где находился старинный замок, не являлось каким бы то ни было заповедником, не было охраняемой территорией, да и по климатическим условиям не могло считаться совершенно идеальным, однако редкие виды животных, порою даже тех, что уже давно строго охранялись от истребления, буквально стекались сюда, прибывая неизвестно откуда. Но и они не рисковали слишком уж приближаться к замку. Пожалуй, старым стенам был известен лишь один прецедент, когда черная, гибкая дикая кошка, пантера с горящими желтыми глазами, неожиданно выскочила из леса и, замерев возле дверей, настороженно прислушалась к происходящему за ними. Из-за темных створок не донеслось ни звука, но животному, тем не менее, что-то не понравилось и оно предпочло удалиться.

Тонкий луч стремительно катящегося к заходу солнца ласково скользнул по темным дверям, пробежался по серой стене с выщербленными камнями, весело поиграл на остатке разноцветного витража, чьи осколки еще торчали в старинной дубовой раме и, преисполненный любопытства, скользнул внутрь, будто желая узнать, что же все-таки скрывает старый замок. Медленно и неуверенно опустился он на пол и, тот час же задохнувшись там в пыли, ровным слоем покрывающей каменные плиты, поспешил подняться повыше, мягко скользя по ножке массивного темного стола и изо всех сил стараясь не потеряться в хитросплетении украшающих ее узоров. Наконец ножка закончилась и луч облегченно скользнул по запыленной, но не столь серой, как пол, столешнице. И почти сразу запнулся, совершенно неожиданно натолкнувшись на элегантные черные ботинки, сверкнувшие чуть заметным отблеском, отражая солнечный свет. Откуда они могли взяться внутри этого замка, на столе, стоящем возле окна? Луч скользнул дальше и почти сразу обнаружил, что ботинки надеты на чьи-то длинные стройные ноги, скрытые светло-голубыми джинсами. Сочетание это, вероятно, показалось посланнику Солнца столь удивительным, что он поспешил дальше, скользя по этим ногам, стараясь узнать, кто же этот странный человек, восседающий в холле жутковатого строения. Джинсы завершились черной рубашкой и луч, запутавшись в ее темноте, потерявшись в складках, испуганно растаял, не решаясь освещать лицо неизвестного молодого человека, равнодушно созерцающего его гибель.

Мы же с вами не станем останавливаться и, продолжая дело луча, рассмотрим неизвестного повнимательнее.

Из ворота черной рубашки выглядывала совершенно белая, бледная едва ли не до синевы, шея. Венчала ее красивая голова с копной небрежно уложенных светлых волос, с пронзительно-холодными серыми глазами, прямым носом и тонкими губами на узком, не менее бледном лице. Длинные пальцы сидящего были сложены домиком где-то на уровне груди, ноги, как уже упоминалось, закинуты на стол и, похоже было, что поза эта оставалась неизменной на протяжении очень и очень долгого времени. Во всяком случае, пыль, безраздельно властвующая повсюду здесь, покрывала пол вокруг него ровным слоем, ни единого шага не отпечаталось на этом сером ковре, да и на столе не было заметно следов хоть малейшего передвижения. Молодой человек казался статуей, прекрасно выполненным, вырезанным из мрамора рукою искусного мастера изваянием, и лишь глаза, изредка взирающие на тот или иной объект, мешали окончательно увериться в этом. Впрочем, порою очи его закрывались, веки смежались, позволяя темным ресницам бросить чуть заметную тень на бледные щеки и тогда сходство со скульптурой становилось еще более очевидным. Порою казалось даже, что этот человек является лишь дополнением к общему убранству пыльного холла, что он не более, чем декорация, кукла, усаженная сюда кем-то много-много лет назад, едва ли не тогда же, когда был основан замок. Поверить в это мешала лишь одежда неизвестного блондина, ибо вряд ли во времена, когда старинное строение лишь начинало возводиться, уже существовали столь современные предметы гардероба как джинсы или даже рубашка. Однако, и в то, что молодой человек появился здесь недавно, поверить было почти невозможно. Что-то было в его фигуре, в лице, во всем его облике, что-то такое, что хватало одного взгляда, чтобы понять — он сидит здесь уже очень и очень давно. Возможно, это странное заключение измерялось годами, возможно десятилетиями, а быть может, неизвестный провел на одном месте уже несколько столетий — этого определить было нельзя. Можно было лишь догадываться, и строить предположения, не имеющие под собою никакой реальной подоплеки.

Впрочем, сидеть так молодому человеку оставалось недолго. Тонкий луч солнца, скользнувший по одежде, заставил его неожиданно что-то ощутить, какой-то странный импульс, будто нечто неведомое уже пришло в движение и готовится переменить привычный для него мир. Шум, неожиданно принесенный легким ветерком, проникшим в разбитое окно, и коснувшийся его слуха, тотчас же помог ему удостовериться в верности подобных предположений.

Молодой человек шевельнулся, опуская руки и, медленно повернув голову в сторону окна, чуть нахмурился, явно недоумевая, кто оказался столь смел и безрассуден, что посмел вторгнуться в его владения. Однако, ветерок, принесший ему первые отзвуки, извещающие о незваных гостях, уже утих и более до слуха блондина не доносилось ни звука. Тем не менее, оставлять услышанный шум без внимания он явно не собирался. Легким, непринужденным, словно сотни раз отработанным движением, он скинул ноги со стола и без усилий поднялся со стула, оставляя на пыльном полу отпечатки подошв своих ботинок. Казалось, что это вовсе не он сидел только что без движения, вовсе не он походил на предмет интерьера, на каменную статую, вовсе не он провел много времени, ни разу не шевельнувшись. Впрочем, стоило лишь повнимательнее присмотреться к ничего не выражающему лицу молодого человека, как становилось ясно, что отказываться от сравнения со статуей пока рановато. Только в данный момент эта самая статуя была чуть более подвижной, чем несколько мгновений назад, но и только.

Блондин тяжело шагнул вперед, и тишина, словно вспугнутая этим шагом, неожиданно растаяла, исчезла, разбилась на мириады осколков и рассыпалась вокруг тихим звоном птичьих голосов, едва слышным шелестом листвы больших деревьев и шорохом травы под лапками маленьких зверюшек, в обилии обитающих в лесу вокруг замка. Но молодой человек словно бы и не заметил этого. Отзвук от его шага взмыл куда-то под своды большого холла и растаял там, утонув в звуках последующих шагов.

Темные двери пронзительно заскрипели, отворяясь, и чистый лесной воздух, будто только и ждавший этого, мощной струей ворвался внутрь, занося с собой какие-то травинки, старые опавшие листья и земляную пыль. Но и это не привлекло внимания блондина. Распахнув двери, он замер в их проеме, окидывая окружающий лес холодным взглядом, в котором сквозило раздражение хозяина, вынужденного лично прогонять со своей вотчины наглых вторженцев. Где-то неподалеку, будто отвечая на этот взгляд или пытаясь продемонстрировать верное направление, раздался громкий злой вой, прокатившийся над лесом пугающим разнообразием отголосков. Впрочем, пугающим он мог бы быть разве что для случайно забредших сюда людей, обычных смертных, если бы они, конечно, рискнули вообще попытаться преодолеть темный лесной массив, для молодого же человека этот вой оказался лишь еще одним обстоятельством, отягчающим участь нарушителей его спокойствия.

Блондин, не медля более ни секунды, шагнул вперед, покидая пределы замка и легким, размеренным шагом направился вниз по холму, спускаясь к лесной опушке. Шаги его, казалось, не были особенно быстрыми, однако же, не прошло и двух минут, как молодой человек уже успел преодолеть отделяющее его от леса пространство и скрылся в тени больших деревьев. Замок на холме, столь неожиданно покинутый, очевидно, хозяином, остался стоять с распахнутыми настежь дверями.

Твердые и уверенные шаги молодого человека эхом разнеслись под сенью густого леса, перекрывая шум ветра где-то в его кронах и шелест листвы. Умиротворяющая тишина, словно бы разгоняемая этими шагами, торопливо отступала, исчезала с пути блондина, открывая его слуху все новые и новые подробности лесной жизни. Но не они интересовали сейчас молодого человека. Внимание его все в большей и большей степени привлекал шум, становящийся с каждым шагом все ближе, и он же заставлял давно ничего не чувствующую душу буквально пылать огнем ярости и раздражения.

По лесу вновь прокатился вой, и блондин, будто отвечая на него, с размаху ударил открытой ладонью по стволу большого, старого дерева. По большому счету это был всего лишь шлепок, легкое касание толстой коры, однако дерево почему-то не сумело выдержать его. Тяжело пошатнувшись, один из исполинов леса медленно повалился на бок, вырывая из земли крепкие корни и накрывая своими ветвями немалую часть массива. Молодой человек не повел и бровью, продолжая идти дальше. Похоже было, что подобные деяния для него совершенно в порядке вещей.

А вот дерущиеся, к которым блондин приблизился уже практически вплотную, явно придерживались иного мнения. Шум ненадолго утих, будто участники стычки замерли, вслушиваясь в пронесшийся по лесу грохот и пытаясь определить его источник, но почти сразу возобновился вновь, хотя и уже не столь уверенный и интенсивный, как прежде. Казалось, теперь шумные незваные гости стараются действовать с оглядкой, более аккуратно и даже более тихо.

Впрочем, для молодого человека это уже не имело значения. Легким движением он опустил загораживающую ему путь еловую ветку и, чуть приподняв брови, окинул долгим взглядом небольшую, почти идеально ровной формы полянку. Сцена же, разыгравшаяся на этой самой полянке, отнюдь не поражала красотой и вообще явно не входила в каноны эстетики.

Изумрудно-зеленая трава, густым ковром покрывающая лесную прогалину, местами покраснела от крови, была вытоптана, вырвана и смята чьим-то безжалостным натиском, все небольшое пространство оглашалось диким рычанием и изредка звучащим озлобленным воем, а возле края его валялись на земле, сцепившись в смертельной схватке огромный черный волк и поразительно худой человек. В миг, когда блондин решил поучаствовать в происходящем безумии, волк как раз навис над человеком, вжимая его в землю и, похоже, намеревался плотно перекусить своей жертвой. Однако же, как вскоре показала практика, человек тоже оказался не так уж и прост. Извернувшись, словно уж, он выскользнул из-под огромной туши хищника и, исхитрившись, с силой ударил его ногой в бок. Удар, который, казалось бы, не должен был причинить животному хоть какого-то вреда, неожиданно заставил волка заскулить и зло оскалиться, с довольно ясно видным выражением боли в желтых глазах. Человек не стал ожидать следующей попытки напасть на него и, неожиданно быстро метнувшись вперед, сам каким-то чудом сумел сбить хищника с ног, надавливая коленом ему на горло и вжимая в красную от крови траву.

— Рик!.. — послышался с другой стороны поляны негромкий, но испуганный вскрик, и блондин, на мгновение отвлекшись от разворачивающегося перед его глазами представления, повернул голову.

На краю поляны, испуганно прячась за довольно тонким деревом, стояла, напряженно вцепившись в ствол последнего и нервно глядя на поляну, неизвестно откуда взявшаяся здесь девушка. Молодой человек на мгновение отвлекся, внимательно изучая взглядом разметавшиеся по плечам каштановые волосы, приоткрытые от страха губы, тонкие пальцы, терзающие кору стройной березы, возле которой и находилась незнакомка, и уже хотел, было, перевести вновь взгляд на дерущихся, как девушка неожиданно подняла голову и встретилась с ним глазами. Блондин замер. Никогда, сколько он себя помнил, не доводилось ему испытывать ничего подобного. Словно горячая волна неожиданно нахлынула на него, захлестнула с головой, заставляя давно заледеневшую кожу теплеть, замершее сердце биться, а душу, о существовании которой он за прошедшее время попросту забыл, отзываться каким-то странным чувством, какой-то тягой в отношении изумленно замершего напротив него человеческого существа. Серые глаза, казалось бы, чем-то похожие на его собственные, странным образом смотрели как будто бы прямо в него, чудилось, что незнакомка откуда-то знает, понимает, догадывается о том, что происходит в данную минуту с молодым человеком, видит то, что он испытывает сейчас и, вероятно, тоже чувствует… что-то похожее?

Однако, длилось это лишь мгновение. Девушка испуганно моргнула и, отпустив дерево, сделала шаг назад, судорожно стискивая руками края своей одежды, весьма странной на взгляд блондина, и, сглотнув, поспешила вновь взглянуть на дерущихся.

Молодой человек не мог знать, да и не догадывался, что оказался в некотором роде прав, думая, что незнакомка тоже что-то ощутила, взглянув ему в глаза. Ошибался он лишь, предполагая, что она почувствовала то же, что и он, ибо девушка в тот короткий миг испытала решительно противоположные ощущения. Ее будто окатило ледяной водой, пальцы вмиг похолодели, сердце замерло, кровь, бегущая по жилам, казалось, остановилась, прекращая свой ток, и лишь душа, о чьем существовании незнакомка, в отличие от блондина, была прекрасно осведомлена, отозвалась резким и острым чувством, неожиданным уколом, странно-приятным, но от того не менее болезненным. Это чувство, какового девушке никогда прежде не доводилось испытывать, и побудило ее сделать шаг назад и, в отчаянной попытке согреть руки, сжать ими края своей кофты. Взгляд ее, на несколько мгновений словно поглощенный взором ледяных серых глаз напротив, поспешно метнулся к тому, что было чуть более привычно, во всяком случае, что пугало ее несколько меньше.

Тем временем дерущиеся, решительно ничего не замечающие вокруг себя, успели вновь поменяться местами. Теперь уже волк, скалясь, наступал на человека, изредка делая попытки укусить его за руку или за ногу.

Блондин, отведший взгляд от девушки и снова обративший внимание на нарушителей его спокойствия, ощутил новый прилив раздражения. Любоваться демонстрируемой ему стычкой он более не испытывал ни малейшего желания, находиться возле этой поляны — тем более, да и, признаться, повторно испытывать то же чувство, что ощутил только что при взгляде на девушку, он совершенно не желал. Слишком оно не вписывалось в привычные для него устои и уклады жизни, являлось чересчур чуждым, чересчур живым для него.

— Вон.

Слово сорвалось с губ молодого человека прежде, чем он успел подумать. Серые глаза его чуть сузились, будто пронизывая взглядом рискнувших устроить тут сражение глупцов, и девушка, по-прежнему находящаяся на другой стороне поляны, невольно поежилась, ощутив исходящую от этого человека силу, какую-то зашкаливающую энергию.

Впрочем, не только она ощутила это. Не успевшие вновь сцепиться противники вмиг отступили друг от друга, наконец обращая внимание на находящегося здесь блондина. Человек, вытянув руки по швам, коротко поклонился ему и, замерев на мгновение, растаял в воздухе. Волк же, явно не собирающийся оказывать почтение хозяину этих мест, недружелюбно зарычал, и даже сделал шаг вперед, будто намереваясь броситься на нового противника, но, не успев опустить лапу, замер, с совершенно растерянным видом оглядываясь на застывшую в немом изумлении девушку. В следующее мгновение растаял и он. Девушка неуверенно шагнула вперед и, остановившись возле все той же березы, недоверчиво воззрилась на опустевшую поляну. Губы ее шевельнулись, однако, шепота блондин не услышал. Или же не пожелал услышать. Он вообще старался как можно меньше смотреть на незнакомку, не желая повторения тех странных ощущений, посему, не удостоив ее взглядом и явно совершенно не волнуясь о ее здоровье и безопасности, решительно развернулся, направляясь обратно и надеясь более никогда не прерывать своего уединения.

Однако, он не учел того, что у девушки на сей счет было явно свое мнение. Пораженно и растерянно созерцая поляну, она, тем не менее, успела заметить, что изгнавший драчунов молодой человек торопится покинуть бывшее поле боля, и, нахмурившись, поспешила за ним. Оставаться в одиночестве среди густого леса, не имея ни малейшего представления даже о том, где этот самый лес находится, ей решительно не хотелось. Конечно, назвать блондина идеальным помощником для решения данного вопроса было бы, мягко говоря, затруднительно, но альтернативы в этот момент девушка не наблюдала. Кроме, пожалуй, варианта заблудиться и пойти на ужин или обед диким зверям. Однако, данный сценарий ее совершенным образом не устраивал, посему она и предпочла последовать за единственным существом, которое, хотя бы в теории, могло оказать ей помощь.

В отличие от блондина, девушка испытанного чувства не боялась, хотя и не понимала, чем оно могло быть вызвано, поэтому совершенно не опасалась вновь взирать на молодого человека, как и следовать за ним.

Впрочем, как вскоре выяснилось, следовать по пятам за незнакомцем было тоже занятием не из легких. Девушка прокляла все на свете, бесконечно спотыкаясь то о выступающие корни деревьев, то путаясь ногами в траве, то застревая в неожиданно густом кустарнике. Практически врезавшись по прошествии некоторого количества времени в выкорчеванное дерево, лежащее почти на пути, она тихо заскрипела зубами и уже почти решилась окликнуть блондина, за которым все это время следовало, когда, оглянувшись, неожиданно не обнаружила его нигде в пределах досягаемости. Липкий ужас сковал сердце девушки, вынуждая ее, забыв об огромном количестве препятствий, буквально броситься вперед. Несколько минут путь, точнее, бег ее был довольно успешен, однако, завершился он вовсе не так радужно, хотя и вполне предсказуемо, — запнувшись за очередной корень, девушка отчаянно попыталась удержаться на ногах, но не сумела и, упав на живот, проехалась на нем по траве, пачкая одежду. Правда, почти сразу вскочила, напряженно оглядываясь и пытаясь хоть как-то идентифицировать свое местоположение.

Обнаружив себя возле холма, а главное — возле замка, высящегося на его склоне, девушка пораженно замерла и уже даже хотела, было, вернуться обратно в лес, как неожиданно уже практически у самых дверей замка заметила знакомую высокую фигуру. Учитывая, что двери древнего строения были распахнуты настежь, похоже было, что всего несколько мгновений отделяют молодого человека от того, чтобы войти в него и, закрыв тяжелые створки, навсегда отрезать себя от внешнего мира и, уж тем более, от девушки, совершенно не желающей оставаться в одиночестве в темном и страшном лесу. Впрочем, велика вероятность, что она бы еще подумала, стоит ли окликать незнакомца и просить его оказать хоть какую-нибудь помощь, но солнце, уже начавшее опускаться за горизонт, вынудило девушку поторопиться с принятием решения.

— Стойте! Подождите! — опасаясь не успеть и упустить единственную, пусть даже и немного призрачную возможность спастись из жутковатого в свете садящегося светила леса, она бросилась вперед, торопливо взбираясь по холму и вполне допуская вероятность того, что блондин сейчас просто захлопнет у нее перед носом двери, сделав вид, что не услышал оклика.

Однако, молодой человек остановился и даже чуть повернулся, бросая быстрый взгляд искоса на усиленно взбирающуюся по холму незнакомку. Сам себе он позже так и не смог объяснить, почему просто, не сделав вид, что ничего не заметил, не вошел в замок, почему остановился и дождался ее, почему позволил постучавшимся в дверь переменам войти. Впрочем, стоило лишь ему вспомнить о странном чувстве, предшествующем его выходу из замка, том импульсе, сообщившим ему о каких-то изменениях, готовящихся войти в его жизнь, ответ тот час же находился.

Итак, блондин стоял возле дверей замка, замерев в позе каменного истукана и дожидался, пока девушка, с трудом находя в себе силы двигаться дальше, вскарабкается на холм. Помочь ей он даже не подумал, подобная мысль почему-то попросту не пришла ему в голову.

Наконец незнакомка оказалась достаточно близко, и молодой человек, не желающий более откладывать выяснение причин, по которым она решила следовать за ним, повернулся к ней всем корпусом.

— Что вам угодно? — медленно и размеренно проговорил он, с оттенком какого-то странного удовольствия наблюдая, какое впечатление его речь произвела на девушку. Последняя же, немного вздрогнув от холодности голоса блондина, поспешила перевести дыхание, чтобы ответить не менее спокойно и размеренно. Впрочем, голос ее все равно прозвучал немного сбивчиво.

— Всего лишь небольшая помощь, — она заставила себя очаровательно улыбнуться и выжидательно воззрилась на собеседника. Тот же, не прореагировав на улыбку, окинул девушку ледяным взглядом.

— В мои планы не входит оказание помощи, — говорил блондин все так же медленно и размеренно и, разумеется, не менее холодно. Завершив же фразу и, вероятно, считая разговор исчерпанным, он решительно отвернулся, явно намереваясь проследовать в замок. Сделать ему этого не позволила рука девушки, неожиданно вцепившаяся в рукав его рубашки.

— Вы с ума сошли? Я одна среди темного и страшного леса, скоро стемнеет, здесь наверняка толпами шляются дикие звери, а вы говорите, что в ваши планы не входит помогать мне? Да это уже, знаете ли, просто хамство!

Блондин оглянулся через плечо и взглянул на собеседницу с едва заметным интересом во взгляде. Глаза девушки сверкали от гнева, брови были сдвинуты, рука крепко и цепко держала рукав его рубашки, и молодой человек, неожиданно для себя засмотревшись на нее, на какую-то долю секунды вновь ощутил то же самое чувство, что и прежде в лесу. Вероятно, это и побудило его снова обернуться к собеседнице, и даже ответить ей, вместо того, чтобы решительным движением вырвав рукав из ее хватки, гордо удалиться в замок.

— Как мне кажется, под это определение подходит скорее ваше поведение, — спокойно произнес он, в упор взирая на нее.

— Вам кажется, — безапелляционно известила собеседника девушка и, нахмурившись сильнее, добавила, — Это ведь не я хочу бросить бедную девушку на съедение всяким зверюшкам! Между прочим, настоящие мужчины так не поступают, тем более, когда у них в анамнезе имеется пустой замок!

— Во-первых, для бедной девушки ты ведешь себя чересчур… настырно, — блондин на мгновение замялся, но не сумел найти аналога слову, определяющему поведение незнакомки, посему предпочел все-таки употребить именно его, заодно и понижая ее статус одним простым местоимением, — Во-вторых, с чего ты взяла, что замок пустует? Ну, и в-третьих… — молодой человек неожиданно осознал, что ситуация начинает его забавлять и, старательно скрывая это, продолжил, — В-третьих, здесь не так уж много животных, которым ты бы пришлась по вкусу.

— Вот насчет вкуса моего давайте разберемся попозже, — возмутилась девушка и, даже отпустив рукав собеседника, уперла руки в бока, — Солнце, если кто-то не заметил, садится, а вы, взрослый дяденька, держите меня, маленькую заблудившуюся девочку на пороге! Где же ваше джентльменское воспитание?

— А с чего ты взяла, что я джентльмен? — по губам молодого человека молниеносно скользнула еле заметная улыбка, растаявшая так же быстро, как и появилась. Девушка фыркнула, скрещивая руки на груди.

— А, то есть вы невоспитанный хам и наглец?

На сей раз улыбка ее собеседника оказалась на порядок шире, да и продержалась на тонких губах не менее трех секунд.

— Ни в коем случае, — по-прежнему остающиеся холодными серые глаза чуть сверкнули, и блондин, шагнув в сторону, сделал приглашающий жест в направлении двери, — Прошу вас.

— Благодарю, — с достоинством ответствовала незнакомка и, опустив руки, поспешила проследовать в замок, пока хозяин не передумал. Однако же, от комментария она все-таки не удержалась и, уже оказавшись в холле замка, повернулась к собеседнику лицом.

— Что ж, полагаю, вы не безнадежны. При надлежащем воспитании из вас еще может получиться джентльмен.

— Очень рад сему, — сдержав смех, ответил молодой человек и, зайдя следом за своей гостьей в холл, затворил доселе распахнутые двери.

Девушка же, между тем, временно потеряв интерес к хозяину замка, с некоторым удивлением огляделась и, чуть поморщившись, неуверенно переступила по покрытому пылью полу.

— Я так понимаю, уборкой тут никто не увлекается…

Ответа на этот маленький выпад не последовало, и незваная гостья, демонстративно закатив глаза, тяжело вздохнула.

— Как трудно воспитанному человеку среди невежд… Послушайте, вас не учили, что игнорировать слова собеседника невежливо?

— Нет, — равнодушно ответствовал молодой человек, который закрыв двери, словно бы вновь утратил начавшее, было, возвращаться к нему жизнелюбие. Ну, или, по крайней мере, что-то отдаленно похожее на него.

— Прелестно, — с плохо скрытым раздражением отреагировала девушка и, недовольно передернув плечами, язвительно осведомилась, — Называть свое имя вас тоже не учили?

Блондин чуть приподнял подбородок, разворачивая плечи. Незваная гостья, глядя на это, рефлекторно сделала шаг назад, почему-то лишь сейчас задумавшись о том, что, быть может, слишком уж наглое поведение с незнакомцем, в доме которого ты находишься, не является верхом благоразумия. Ну, кто его знает, этого блондина, вдруг он какой-нибудь местный Джек Потрошитель? Конечно, так на первый взгляд этого не скажешь, даже не подумаешь, но мало ли маньяков прикидываются в обыденной жизни приличными людьми! Тем более, что вообще неизвестно, кто он такой, и по какой причине живет тут на отшибе… К слову, тот факт, что он каким-то образом сумел подозрительно легко прогнать вторгшихся в, вероятно, его владения, драчунов, тоже определенно настораживает.

— Эрик Стефан де Нормонд к вашим услугам, мадемуазель.

Голос блондина прозвучал так холодно, так безжизненно, что девушка, вмиг забыв обо всех своих мыслях, невольно поежилась, ощущая, как вдоль позвоночника бежит вверх, словно надеясь скрыться в волосах, толпа мурашек.

— Приятно… познакомиться, — выдавила она из себя, взирая на собеседника уже с несколько иным выражением и явно начиная испытывать к нему какое-то не до конца обоснованное уважение.

Ответа на ее слова вновь не последовало. Молодой человек, очевидно, считая процедуру знакомства, да и вообще общения как такового, завершенной, совершенно спокойно сел на единственный находящийся в холле стул и, сохраняя на лице холодную маску, закинул ноги на стоящий рядом изящный стол из темного дерева, с витыми, явно вырезанными рукой искусного мастера ножками, и гладкой, хотя и запыленной столешницей.

Девушка, внимательно пронаблюдав эту демонстрацию безразличия, еле слышно скрипнула зубами, ощущая, как в душе вновь поднимает голову раздражение.

— Прелестно, — сквозь зубы выговорила она, — Значит, мое имя интереса для вас не представляет.

Эрик Стефан де Нормонд отрицательно качнул головой, тем самым подтверждая слова собеседницы.

— Ну, зашибись, — все воспитание из последней при этом жесте буквально вымело, и незваная гостья, изо всех сил стараясь держать себя в руках, процедила, — Не будете ли вы столь любезны, господин де Нормонд, прекратить такое важное занятие, как просиживание штанов и проводить меня туда, где я смогу переночевать?

Блондин медленно поднял взгляд на собеседницу.

— Ты желаешь остаться на ночь?

Тон его при сих словах был столь безразличен, что девушка, совсем недавно размышлявшая о вреде хамства незнакомым людям, вновь не выдержала.

— Нет, я зашла просто поболтать, скрасить по доброте душевной ваше одиночество. Конечно, я желаю переночевать здесь, я ведь объясняла, что не испытываю ни малейшего желания шляться по незнакомому, темному и страшному лесу глубокой ночью!

— Пока что еще не глубокая ночь, — последовал на сию тираду невозмутимый ответ, и незваная гостья, стиснув руки в кулаки, медленно втянула носом воздух.

— Эрик… — проникновенно начала она, — Неужели вы хотите, чтобы я, находясь у вас в гостях, попыталась вас убить?

— Полагаю, это было бы весьма любопытным зрелищем, — хладнокровно ответствовал Эрик и, легко поднявшись на ноги, спокойно взглянул на свою буйную гостью, — Следуйте за мной… мадемуазель.

Однако же, с места он, не взирая на только прозвучавшие слова, сдвигаться явно не собирался. Девушка честно выждала несколько секунд и, убедившись, что дорогу ей показывать никто не намерен, вновь скрипнула зубами.

— Вам персональной просьбы не хватает? — она слегка фыркнула и, заставив себя очаровательно улыбнуться, продолжила, — Хорошо. Будьте так любезны, господин Эрик Стефан де Нормонд, отмереть и все-таки показать мне, куда необходимо следовать.

Ответом на этот выпад послужил до крайности холодный, со скользящей в нем истинно аристократической брезгливостью взор молодого человека, коим он соблаговолил одарить незваную гостью. После чего, не произнося ни единого слова, медленно обошел стул, на котором сидел доселе, старательно держась при этом подальше от собеседницы, и быстрыми, чеканными шагами направился куда-то вглубь холла. Повторять приглашение следовать за ним Эрик не стал, справедливо полагая, что гостья догадается это сделать. За спиной его послышался негромкий вздох, и последовавшие за ним легкие торопливые шаги уведомили хозяина замка о правильности предположения. Однако, оборачиваться и проверять, насколько быстр шаг гостьи и успевает ли она за ним, молодой человек не стал. Ситуация, только, было, начавшая забавлять его, стремительно обретала статус раздражающей, оставлять эту девушку здесь он решительно не хотел, но и, сознавая справедливость ее доводов, не мог выгнать обратно в лес. В конечном итоге, там ведь и в самом деле могли быть какие-нибудь дикие звери, а отправлять незнакомку на верную смерть блондину совершенно не хотелось. Впрочем, нарушать столь грубейшим образом размеренное и спокойное течение своей жизни ему не хотелось еще больше. Именно поэтому, уверенно шагая по своей вотчине, и приближаясь к балюстрадам, отгораживающим малую часть холла и образующим некоторое подобие коридора, блондин торжественно пообещал себе, что девушка задержится в замке не более, чем до завтрашнего утра. Одну ночь он, так и быть, вытерпит ее присутствие здесь, но завтра она должна будет уйти. И куда она пойдет, как будет искать дорогу в окружающем замок лесу уже абсолютно его не касается. В конце концов, он и так со своей стороны оказал даже слишком большую милость.

Из-за спины хозяина замка послышалось тихое «ой» и он, ощущая, как раздражение разгорается в нем с новой силой, резко обернулся. Девушка, вцепившись одной рукой в балюстраду, растирала другой ногу, согнувшись при этом в три погибели. Лицо ее было искажено гримасой боли.

— В чем дело? — Эрик даже сам немного удивился холодности своего голоса. Нет, он конечно вовсе не собирался миндальничать с незадачливой девицей, но и добавлять в слова столько льда совсем даже не планировал.

— Ни в чем, — девушка, недовольно вскинув голову, воззрилась на молодого человека, пожалуй, с не меньшим раздражением, чем испытывал он сам, — Ударилась я, не видите, что ли? У вас из-за пыли пол скользкий, нога поехала, а тут балюстрада… Я об нее и того.

— Чего? — вполне искренне не понял молодой человек последней фразы. Слышать подобную речь ему как-то не доводилось, а если и доводилось, то звучала она несколько более понятно. Незнакомка закатила глаза и, резким движением выпрямившись, недовольно глянула на собеседника, отбрасывая со лба темную прядь.

— На вас что, цвет волос, что ли влияет? Вынуждает поддерживать амплуа?

— Не понимаю, о чем ты, — Эрик слегка сдвинул брови. Смысла слов девушки он и в самом деле не понимал, однако же, интуиция подсказывала, что в данный момент его пытаются оскорбить. И факт этот хозяина замка определенно не радовал.

— Как я вижу, стоять вы способны, — добавив в голос побольше льда, медленно процедил он, — Полагаю, ходить тоже. Если ваши намерения касательно ночевки в моем, — он подчеркнул это слово, — замке не изменились, прошу сюда, — и с сими словами молодой человек повернулся к двустворчатой двери, возле которой, собственно, и остановился и, легко коснувшись пыльной ручки, потянул ее на себя. Дверь распахнулась, причем, как с удивлением отметила девушка, открылись сразу обе створки. Каким образом это произошло, при учете того, что ручка была лишь с одной стороны, оставалось только гадать. А гадать сейчас незваной гостье совершенно не хотелось, тем более при учете того, что дверной проем одним своим видом приковывал внимание. Над дверью, спускаясь по светлой, но серой от пыли стене, проглядывая сквозь нее необычными и порою странными изгибами, вились искусно выполненные из какого-то трудноопределимого сейчас материала, виноградные лозы. Они начинались где-то на тонущем в полумраке потолке и, оплетая дверной проем, уходили вниз по косякам, исчезая на середине пути, слившись со светлым деревом.

Девушка машинально облизнула губы. Разумеется, заходя в замок она ожидала чего-то подобного, красивых украшений, балюстрад, каких-нибудь роскошных люстр, высоких потолков… Но холл, погребенный под невообразимым слоем пыли совершеннейшим образом разбил ее ожидания, ибо, если некогда он и был прекрасен и изыскан, ныне он представлял собою всего лишь старую запустевшую комнату, в которой уже много лет не ступала нога человека. Впрочем, люстры под его высоким потолком все-таки были. Однако, и их рассмотреть решительно не представлялось возможным, ибо пыль и паутина, сплетаясь в причудливом тандеме, столь плотно и старательно скрыли их от посторонних глаз, что, пожалуй, оценить красоту этих старинных осветительных приборов можно было бы лишь после очень глобальной уборки. Проводить же таковую у девушки пока желания не возникало.

Блондин, не дожидаясь, пока гостья, пораженная великолепием представшей ее взгляду двери, придет в себя и проявит признаки жизни, решительно проследовал внутрь помещения, вход в которое только что собственноручно открыл. Дверь, шевельнувшись от поднятого его движением ветерка, скрипнула, и девушка, вздрогнув, поторопилась следом за хозяином старинного строения, теперь уже с куда бо́льшим интересом осматриваясь по сторонам и надеясь увидеть еще что-нибудь по-средневековому роскошное.

Надо сказать, надежды ее были оправданы. Стоило лишь незваной гостье переступить порог комнаты, куда уже зашел молодой человек, как челюсть ее медленно поехала вниз, а глаза сделали неловкую попытку разбежаться в стороны. Девушка торопливо завертела головой, пытаясь как можно скорее осмотреть чудесное помещение, в котором оказалась, и одновременно не выпустить из поля зрения блондина. Последний, к слову, явно совершенно не испытывал желания устраивать экскурсию по своему замку и, вновь не обращая на незнакомку ни малейшего внимания, спокойно направлялся к одной из дверей, выходящих в эту комнату.

Первым, на что упал взгляд незваной гостьи, был стол. Темный, прямоугольной формы, запыленный, как и все в этом замке, он мог бы показаться самым обычным, если бы… если бы совершенно не являлся таковым. Изогнутые ножки, украшенные какими-то непонятными завитушками, не смотря на кажущуюся хрупкость, непонятно как ухитрялись удерживать тяжесть массивной столешницы, совершенно удивительным образом сливаясь с ней. Сама столешница, хоть и была покрыта густым слоем пыли, все-таки тоже привлекала внимание, ибо по краям ее шла тонкая вязь, казалось, выполненная рукой того же мастера, что сотворил виноградные лозы над дверью в гостиную. Кроме того, под серым покрывалом смутно угадывалось какое-то изображение, прежде украшавшее собою сей предмет интерьера. Рассмотреть его сейчас, разумеется, возможным не представлялось, однако общее впечатление стол производил. И, похоже, именно то, на какое когда-то рассчитывали его создатели.

— Если вы полагаете, что будете ночевать здесь, то я вынужден разочаровать вас, — коснулся слуха залюбовавшейся окружающей обстановкой девушки уже знакомый ледяной голос и она, вздрогнув, перевела взгляд на остановившегося возле невзрачной, как-то теряющейся на фоне общего великолепия гостиной, дверцы, молодого человека. Взор серых глаз, устремившийся к ней, не предвещал ровным счетом ничего хорошего, посему незваная гостья, сообразив, что рассмотреть гостиную во всех подробностях сейчас ей не удастся, слегка вздохнула и, чуть прихрамывая на ушибленную ногу, направилась к хозяину старинного замка. Последний, на краткую долю мгновения обративший внимание на ее хромоту, тот час же отвел глаза и, распахнув дверь, ступил куда-то в темноту.

— Постарайтесь не упасть, — донесся из мрака его голос, отозвавшийся где-то впереди жутковатым эхом, — Я не испытываю желания ловить вас.

— Да вы прямо истый джентльмен, — язвительно отреагировала девушка и, ощупав пространство перед собою ногой, осторожно шагнула вслед за своим спутником. Как выяснилось практически сразу, предупреждение блондина о вероятности падения было совсем даже не лишено оснований. За невзрачной дверью, в совершеннейшей темноте скрывалась довольно крутая каменная лестница, ведущая куда-то вниз.

Девушка, осторожно держась за стену слева от себя и искренне не желая падать, пусть даже и в объятия блондина, чего, к слову, последний как раз и не гарантировал, медленно спускалась, ощупывая каждую ступень. В голове у нее теснились отнюдь не самые радужные мысли. Ну и куда этот странный тип может ее вести, если нужно спускаться вниз? Решил устроить на ночлег где-нибудь в каземате? Может, еще цепями сразу прикует? Ох, не стоило все-таки так опрометчиво хамить ему… Но, с другой стороны, никто же не просил его вести себя так пренебрежительно и холодно, словно он какой-нибудь вельможа, вынужденный беседовать с простолюдинкой! Хотя, если учитывать замок, может, вельможей-то он как раз и является…

Лестница закончилась совершенно неожиданно. Девушка, которая передвигалась по ней, ответственно держась за стену и осторожно ощупывая каждую ступень, ощутив под ногой ровный пол, от неожиданности пошатнулась, попыталась удержаться, хватаясь за все ту же стенку и, не обнаружив ее ни слева, ни даже справа, сделала несколько шатких шагов вперед. Затем, заставив себя все же остановиться, попыталась оглядеться. Действие сие ожидаемых результатов не принесло, — вокруг царила непроглядная тьма, рассмотреть в которой хоть что-нибудь, наверное, не смогла бы и кошка, ни единого лучика света не проникало в это странное место и незваная гостья, ощущая себя до крайности неуютно, невольно поежилась, сознавая, что даже не знает, что́ это за место. Да что там не знает, она ведь даже не сможет в такой кромешной тьме найти снова лестницу, оставшуюся где-то позади, чтобы выбраться из мрачного каземата, которым ей уже начало казаться окружающее пространство, наверх!

Девушка неуверенно протянула руку вперед. Надо было как-то сориентироваться на местности, или хотя бы попытаться сделать это, ибо Эрик, если и видел ее сейчас, как-то обозначать свое местонахождение явно не собирался.

Пальцы незваной гостьи наткнулись на что-то холодное и она, испуганно отдернув руку, на мгновение замерла. Затем неуверенно потерла пальцы друг о друга и, поглубже вздохнув, рискнула вновь ощупать неизвестный предмет перед собой. Надо сказать, повторное касание ее отчасти успокоило. Тем странным, холодным и загадочным, что находилось перед ней сейчас, оказался всего-навсего камень, вероятно, составляющий вместе с другими одну из стен этого помещения. Аккуратно проведя ладонью по предполагаемой стене, девушка вскоре наткнулась на еще один такой же камень и, успокоившись хотя бы на сей счет, предпочла продолжить осмотр темного помещения. Результатов этот осмотр снова не принес, рассмотреть хоть что-нибудь решительно не удавалось, и незваная гостья, сознавая, что иного выбора у нее нет, тяжело вздохнула.

— Э… Эрик!.. — голос ее раскатился вокруг, отражаясь эхом от древних стен и уходя куда-то далеко, казалось, во все стороны. Во всяком случае, в том, что отзвуки слышались и сверху, и справа и слева, незваная гостья могла бы поклясться.

— Что? — холодный голос, раздавшийся из темноты откуда-то справа, заставил ее вздрогнуть. Однако, показывать страх неприветливому хозяину замка девушке вовсе не хотелось, посему, прежде, чем ответить, она выждала несколько секунд и, лишь убедившись, что голос при ответе не дрогнет, заговорила.

— Ничего. Я так понимаю, свет здесь не предусмотрен?

Ответа не последовало, и незваная гостья, теперь уже пребывающая в уверенности, что ее все-таки не совсем бросили на произвол судьбы, испытала дикое желание что-нибудь сделать с этим замороженным блондином, чтобы вынудить его разговаривать по-человечески.

— Что ж, почтем молчание за согласие… За ручку, думаю, вы взять меня не пожелаете? — вопрос был совершенно риторическим, ибо, находясь в здравом уме и трезвой памяти, девушка прекрасно понимала, что гостеприимный хозяин скорее пинком ей путь укажет, нежели дотронется до ее руки своей. Тем не менее, вопреки ее ожиданиям, на эту фразу ответ последовал.

— Ты можешь идти на мой голос, — во фразе этой было столько надменного холода, столько милостивого дозволения, что незваная гостья уже в который раз за время знакомства с этим человеком, заскрипела зубами.

— Спасибо за такую милость, — медленно проговорила она и, не желая более продолжать сей чудный разговор, попыталась определить, где конкретно находится только что беседовавший с ней блондин. Тот, вероятно, каким-то образом понял это, потому как соблаговолил помочь с установлением его местонахождения и долго мучиться девушке не пришлось.

— Сюда, — коснулся ее слуха холодный голос, и в следующий миг под невидимыми сводами звонко отдалось эхо твердых и уверенных шагов.

Создавалось ощущение, что молодой человек специально топает, дабы указать дорогу своей настырной гостье, ибо до сего момента, как казалось последней, он передвигался достаточно бесшумно. Впрочем, долго рассуждать на этот счет девушка не стала и, испытывая непреодолимое желание уже куда-нибудь наконец присесть или прилечь, поторопилась за хозяином замка.

Дальнейший путь прошел практически без приключений, и незваная гостья, постепенно привыкающая к темноте, хотя и по-прежнему мало что в ней различающая, подумала, что так идти, во всяком случае приятнее, чем по лесу, запинаясь о корни и траву. Единственным, что напрягало ее, была кажущаяся бесконечность этого пути. Успевшая устать еще после прогулки по лесу, девушка периодически испытывала малодушное желание прислониться к стенке, которая все еще тянулась, по крайней мере, с одной стороны, и передохнуть. Однако, шаги впереди звучали все так же размеренно и четко, эхо все так же гулко разносило их под сводами, вероятно, коридора, и не надо было быть гадалкой, чтобы наверняка знать, что ждать остановившуюся передохнуть гостью добрый хозяин и не подумает.

Отдых уже начинал казаться девушке чем-то эфемерным и недостижимым, коридор, казалось, уходил куда-то в дурную бесконечность, и она, чувствуя, что еще минута и просто упадет на пол, вновь вытянула вперед руку, надеясь в случае чего удержаться хотя бы схватившись за своего спутника.

Шаги впереди неожиданно затихли. Незваная гостья, не сообразив сразу тоже остановиться, прошла по инерции еще несколько шагов, и неожиданно ощутила пальцами мягкую ткань рубашки, а под ней — невероятно холодную кожу. Касание было совершенно мимолетным, однако, его оказалось достаточно, чтобы девушка снова ощутила то леденящее чувство, что нахлынуло на нее в лесу, в миг первой встречи с этим странным мужчиной. Испуганная его повторением, да и холодностью кожи молодого человека, незваная гостья поспешила отдернуть руку, а в следующую секунду оказалась буквально ослеплена хлынувшим откуда-то спереди потоком света. Чтобы прийти в себя и привыкнуть к обилию освещения, ей понадобилось немало времени. Прошло лишь немногим меньше минуты, прежде, чем девушка сумела проморгаться и рассмотреть распахнутую дверь, ведущую в довольно светлую, по сравнению с коридором, комнату, и блондина, застывшего возле нее каменным изваянием. На лице его, стирая обычный холод, уже медленно прорисовывалось раздражение, и незваная гостья, решив не дожидаться, когда ее начнут подгонять, поторопилась проследовать в, очевидно, отведенную ей комнату. Остановившись же почти на ее пороге, она с интересом огляделась, стараясь одновременно и оценить убранство этого помещения и, заодно, выяснить, какого масштаба уборку здесь необходимо провести. За спиной ее послышались тихие шаги, и дверь негромко заскрипела, явно планируя закрыться. Девушка живо обернулась и, увидев хладнокровно прикрывающего светлую створку молодого человека, нахмурилась.

— Вы что, собираетесь просто взять и бросить меня здесь?

Блондин остановился и, окинув настырную гостью очередным леденящим душу взглядом, секунду помолчал. В глазах его, умело скрываемое слоем серого льда, мелькнуло легкое удивление, и девушка, успев подметить это, мысленно обрадовалось. Ага, значит, не такой уж он и истукан, изумить его можно, как и вывести из себя… Что ж, это может пригодиться в будущем. Записав сей примечательный факт в мысленный блокнотик, незваная гостья выжидательно уставилась на хозяина старинного замка, мысленно готовясь к очередному ледяному отпору с его стороны.

— Кажется, именно этого ты и хотела, — не разочаровал ее молодой человек, буквально сверля собеседницу холодным взглядом, будто пытаясь таким образом сбить с нее спесь. В некотором роде, выполнить этот план ему удалось. Незнакомка растерянно заморгала, чуть приоткрыла рот, затем сдвинула брови и недовольно фыркнула. Выглядело это в ее исполнении весьма забавно, однако, блондин, глядящий на нее в упор, не моргнул и глазом. Меньше всего его интересовали представления, устраиваемые этой странной девицей, и уж тем более — выражения ее негодования. В конечном итоге, эта девушка с тех самых пор, как напросилась в замок была постоянно чем-то недовольна, неужели же стоило удостаивать отдельным вниманием каждую причину ее раздражения?

— Я хотела отдохнуть, но это не значит, что я жажду и мечтаю остаться одна среди всякой злобной пыли! — выпалила тем временем незваная гостья и, уперев руки в бока, всем своим видом изобразила живую претензию, — Вы могли бы хотя бы сообщить, где тут постельное белье, что делать, если я захочу есть, где ванная…

Слова ее остались без внимания. Не слушая очередных возмущений настырной девицы, в чьем благородном происхождении он с каждым мигом сомневался все больше и больше, блондин равнодушно развернулся и, на сей раз не закрывая дверь, направился прочь. Девушка, глядя ему в спину, на несколько мгновений потеряла дар речи. Однако, довольно скоро обрела его и, выскочив следом за хозяином замка, силуэт которого был все еще виден благодаря открытой двери, раздраженно топнула ногой.

— Никогда не встречала более бездушного человека, чем вы!

Молодой человек остановился. Незваная гостья, совершенно не ожидавшая, что ее слова произведут хоть какой-то эффект, тоже замерла, морально готовясь ко всему, даже к крайне жестокому обращению со стороны хозяина замка. Может, все-таки не стоило…

— Душа… — голос блондина прозвучал даже для него странно-безжизненно, как-то грустно и безнадежно, — Непозволительная роскошь, — он замолчал и уже, было, вновь двинулся вперед, однако, сделав несколько шагов, снова остановился, оглядываясь на замершую в дверном проходе девушку через плечо, — Кроме того… Я не человек.

Продолжать общение дальше он не стал. И, отвернувшись от несколько удивленной собеседницы, быстрым шагом направился восвояси.

Девушка же осталась стоять в дверях отведенной ей комнаты, внимательно глядя вслед скрывшемуся во мраке коридора хозяину замка. Известие о его не человеческой сущности не испугало ее. Возможно, дело было в том, что подозревать в парне, живущем на отшибе от цивилизации в огромном замке существо сверхъестественного происхождения было, в общем-то, довольно логично, а возможно, отсутствие страха у незваной гостьи было продиктовано тем, что за последнее время опыта общения с такими вот «не людьми» у нее накопилось довольно немалое количество.

— Вот как… — задумчиво обронила девушка и, вздохнув, поспешила вернуться в комнату. Отсутствие страха в ее душе отнюдь не являлось синонимом отсутствия благоразумия, и посему незваная гостья, памятуя о своем слишком наглом поведении в отношении блондина, предпочла пока что не предпринимать попыток продолжить общение с ним, а лучше поразмыслить и решить, что делать дальше. А еще осмотреть как следует комнату, где ей предстояло провести, по крайней мере, некоторое время. С учетом того, что полюбоваться гостиной ей так и не удалось, девушке хотелось хоть как-то компенсировать это.

Тщательное изучение отведенного ей для проживания места заняло у незваной гостьи не менее получаса. Не смотря на то, что комнатка была, в общем-то, довольно маленькой, запылена она была ничуть не меньше громоздкой гостиной или холла, посему, при учете того, что здесь предстояло провести как минимум одну ночь, девушка предпочла совместить осмотр с небольшой уборкой. Правда, тряпок здесь не обнаружилось, но зато за ширмой, занимавшей собою левую часть комнаты, нашлось какое-то старинное одеяние — то ли подштанники, то ли нижняя юбка, — и незваная гостья, за неимением лучшего и надеясь, что хозяину замка не дорога эта ветошь как память, решила приспособить для уборки его.

Как вскоре выяснилось, сметать пыль подштанниками оказалась местами довольно забавно, и девушка, несколько развеселившись, даже не сразу отреагировала на донесшийся до ее слуха откуда-то со стороны коридора тихий вздох. Впрочем, даже сообразив, что только что услышала, незваная гостья предпочла особенно не задумываться на этот счет. От мыслей о призраках в душу как-то сразу начинал просачиваться страх, а пропускать его в сознание девушке решительно не хотелось. Слишком уж безрадостной выглядела перспектива провести ночь где-нибудь под кроватью, забившись в самый дальний угол и дрожа от ужаса. Кроме того, пока что незваной гостье было, на что отвлечься.

Результатом очистки жизненного пространства явились сразу две вещи. Во-первых, комната стала выглядеть не в пример приличнее и симпатичнее, а небольшая пузатенькая тумбочка возле кровати так и вовсе заставила девушку влюбиться в нее с первого взгляда, во-вторых, захотелось есть.

Вспомнив, что на вопрос, что делать в последнем случае Эрик ответа так и не дал, незваная гостья вздохнула и, сумрачно глянув на дверь, решительно направилась к ней. Да, конечно, хозяин замка — какое-то неизвестное пока что ей существо, вероятно, опасное, еще более вероятно — способное ее, как минимум убить, и как максимум съесть, но это еще не значит, что она намерена терпеть муки голода из-за того, что этому «не человеку» в свое время не додали воспитания!

Распахнув створку, которую сама же и прикрыла, заходя внутрь, незваная гостья с интересом оглядела озаренный светом из комнаты участок коридора. Итак, судя по всему, пол здесь довольно ровный, стены, кажется тоже… Что ж, значит по неосвещенной части можно пробираться, ориентируясь на одну из последних. А после надо сказать Эрику, что неплохо бы тут вкрутить лампочки…

Девушка фыркнула и, подбадривая себя мыслями о том, что привидения бывают только в глупых сказах, с преувеличенной уверенностью шагнула вперед, вскоре уже погружаясь во тьму коридора и касаясь кончиками пальцев стены с левой стороны от себя. Эхо ее шагов разносилось под невидимыми сводами, убегая куда-то вперед, странных вздохов слышно более не было, и незваная гостья, убеждая себя в том, что была права и ей всего лишь показалось, даже прибавила шаг, едва ли не маршируя вперед.

Впрочем, бравада ее закончилась так же быстро, как и началась.

Стена, вдоль которой так уверенно шла девушка, внезапно кончилась, и незваная гостья, пытаясь нащупать ее, едва не завалилась в какой-то провал, совершенно неожиданно открывшийся сбоку. В последний миг она успела ухватиться за каким-то чудом обнаружившуюся таки стенку, однако, нога, зависнув над незримой пропастью, все же потянула девушку вниз. Изо всех сил стараясь удержаться и не упасть в неизвестность, незваная гостья вцепилась в стену, ломая ногти, и даже попробовала, было, откинуться назад, как неожиданно почувствовала подошвой твердую поверхность. Факт этот так удивил ее, что девушка, опрометчиво выпустив стену, даже немного подалась вперед, проверяя прочность неизвестного постамента. Как показала практика, делать этого не следовало. Кажущаяся ровной поверхность неожиданно заскользила под ногой, и незваная гостья, попав подошвой в широкую щель между камнями, едва не взвизгнула от неожиданно разлившейся по ступне боли. На глаза ее навернулись слезы.

Нащупав сбоку стенку, почему-то кажущуюся влажной, девушка неуверенно провела по ней рукой вниз, очень надеясь, что коридор никуда не делся и присесть на верхнюю ступеньку над этим провалом у нее еще получится. Сесть получилось, однако, лучше от этого не стало. Нога, и без того прежде ударенная о балюстраду, как выяснилось, застряла в щели, и, судя по всему, так просто вылезать не собиралась. Пару раз безнадежно дернувшись, девушка пригорюнилась. Звать хозяина замка и просить его выдернуть ее из каменного капкана ей не хотелось совершенно. Во-первых, не известно, как он прореагирует, а во-вторых, неизвестно какого рода помощь окажет. А вдруг дернет так, что уже, похоже, вывихнутая нога и вовсе сломается? Или вообще предложит отрубить ее. «Давайте отрубим Сусанину ногу…» Девушка потрясла головой, заставляя себя выкинуть из нее неприятные мысли и, вздохнув, осторожно шевельнулась.

Она не собиралась пытаться вновь высвободить ногу, хотела просто принять более удобное положение, ибо сидеть на холодном, да еще и, похоже, мокром камне было вовсе не самым изысканным удовольствием, однако, вероятно, ухитрилась повернуть подошву под правильным углом. Ступня выскользнула из расселины, и незваная гостья, обрадовавшись, поспешила встать на ноги, собираясь убраться от этого места как можно дальше. Вообще говоря, не так уж сильно она и хочет есть… Уж явно не настолько, чтобы ломать ради этого ноги.

Старательно опираясь только на здоровую ногу, девушка медленно выпрямилась и даже попыталась сделать шаг. Именно попыталась, ибо поврежденная ступня отозвалась на это действие такой болью, что незваная гостья сдержалась от вскрика лишь вовремя укусив себя за руку. Звать Эрика ей по-прежнему не хотелось, как, однако, и находится в этом странном и страшном коридоре. Да и в замке, буквально бросающемся на нее и мечтающем тем или иным способом покалечить. Но и покинуть его теперь возможным не представлялось, — на вывихнутой ноге далеко не уйдешь, а хозяин замка вряд ли согласится по доброте душевной вызвать ей такси…

Девушка вздохнула и, собравшись с духом, осторожно приподняла ногу, намереваясь предпринять еще одну попытку шагнуть. Однако, попытка эта так и осталась незавершенной.

Откуда-то снизу, как раз из той пропасти, в которую едва не упала незваная гостья, неожиданно послышался негромкий шорох. Девушка замерла и, судорожно вцепившись в стенку, напряженно вгляделась во мрак. Мысли о бродящих по замку не упокоенных душах вновь нахлынули на нее, заставляя задрожать от ужаса.

Прошла минута, две, затем три и даже, кажется, пять. Вокруг по-прежнему висело таинственное, давящее безмолвие, ни вздохов, ни шорохов слышно больше не было, и незваная гостья почувствовала, что успокаивается. Ну и глупости же лезут ей в голову. Призраки, тоже мне! Да это скорее всего пробежала какая-нибудь милая маленькая мышка, которые наверняка толпами ходят по подвалу этого замка, только и всего. Кстати, мышки-то наверняка чем-то питаются… Может быть, рискнуть спуститься и попытаться выяснить, нет ли внизу чего-нибудь вроде кладовой? Воображение вмиг нарисовало девушке ломящиеся от разнообразных деликатесов полки, и рот моментально наполнился слюной. Желудок недовольно забурчал, грозно информируя общественность, что если его сейчас же не накормят, он, как минимум, перебаламутит всех местных призраков и вынудит их принести ему хотя бы колбасы.

Незваная гостья тяжело вздохнула и, нащупав место, где стена, заворачивая, знаменовала начало жутковатого провала, осторожно опустилась на корточки, ощупывая спуск. Ощутив под пальцами каменную кладку, вероятно, изображающую ступеньку, девушка аккуратно спустила на нее сначала здоровую, а затем и больную ногу. Ступенька не пошатнулась, не попыталась вновь поймать ее, и незваная гостья приободрилась. Следующую ступень она преодолела уже быстрее, а после и вовсе поднялась на ноги и, ежесекундно хватаясь за стену и мысленно ойкая от боли, принялась осторожно спускаться. Кладовая с огромным запасом продуктов стремительно обретала форму, и желудок, подбадриваемый воображением, реагировал на это все громче и настырнее.

Лестница казалась бесконечной. Девушке чудилось, что она идет уже не меньше пяти часов, что на улице уже, должно быть, глубокая ночь, что еще немного — и она доберется до центра земли, однако, она не останавливалась. Правда, возвращение наверх начинало казаться ей чем-то сродни первому кругу Ада, посему, уже совершенно убежденная в наличии в подвале большого количества съестных запасов, незваная гостья дала себе слово, что перед возвращением хорошенько отдохнет. Впрочем, судя по всему, спуск тоже требовал некоторого количества отдыха.

Остановившись на одной из ступеней, девушка прислонилась к стене и перевела дух, неодобрительно всматриваясь во тьму впереди. Сколько еще оставалось ей спускаться, она не знала, как не могла предположить и того, сколь высоко теперь придется подниматься наверх. Мысли ее, вероятно, тоже утомившиеся, скакали из стороны в сторону, ни на чем особенно не фокусируясь, и в какой-то миг девушка подумала, что если так пойдет и дальше, то она, вероятно, просто заснет от усталости где-нибудь на этих ступенях.

Где-то впереди снова послышался шорох. Незваная гостья замерла, напряженно вслушиваясь и уже, было, даже убедила себя в том, что слышит топоток маленьких мышиных лапок, как следующий звук заставил ее вмиг разубедиться в этом.

— Я здесь… — донесся из мрака впереди хриплый мужской голос, и девушка, дернувшись от неожиданности, едва не упала со ступени, начиная, как и некоторое время назад, заваливаться вперед. Руки ее взметнулись, пытаясь нашарить стену, возле которой она только что стояла, но нащупали лишь пустоту. Положение становилось катастрофическим, — удержаться было не за что, сохранить равновесие тем более не представлялось возможным, и незваная гостья, практически падая вперед, сделала по инерции несколько прихрамывающих шагов. И лишь остановившись, неожиданно сообразила, что лестница кончилась. Вероятно, она все-таки нашла эту кладовую, или подвал, или погреб, или… Но чей голос только что прозвучал здесь? Девушка почувствовала, что дрожит. Мало того, что здесь кто-то вздыхает и шуршит, мало того, что замок как будто специально вознамерился покалечить ее, так в его глубинах еще и кто-то разговаривает!

— К… кто… кто здесь?.. — выдавила из себя незваная гостья и, прижав руки к груди, завертела головой, тщетно пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь. По подвалу эхом разнесся чей-то хрипловатый смех и все стихло.

Девушке ощутила, как сердце замерло, а затем, словно оборвавшись, провалилось куда-то в желудок, и там, старательно спрятавшись, отчаянно заколотилось, словно бы выстраивая для себя укрытие. Вокруг царила совершеннейшая тишина, только что слышанные незваной гостьей звуки казались иллюзией, галлюцинацией, однако, страх не отпускал. Девушка осторожно сделала шаг назад, ощущая, что есть ей как-то совсем расхотелось. Хотелось совершенного иного — хотелось удрать, бежать из этого жуткого места сломя голову, не обращая внимания на болящую ногу. Незваная гостья резко обернулась и, куснув себя за губу от боли, вновь завертела головой. Бежать, да… Но где же теперь лестница? Со всех сторон ее окружала лишь непроглядная тьма, ни намека на хоть какое-то подобие светлого лучика видно не было, и девушка, подумав, что может остаться на веки здесь, в этом подвале, в компании неизвестного монстра, испуганно бросилась вперед. Запнулась за что-то и, не удержавшись на больной ноге и скользком полу, проехалась по последнему на животе. Страх в ее душе усилился. Она точно помнила, что когда спустилась и только вошла в подвал, под ногами не было ничего, обо что можно было бы споткнуться. А значит, либо она уже заблудилась и направилась не в ту сторону, либо кто-то намеренно сделал ей подножку. Даже не знаешь, какой вариант хуже.

Девушка уперлась ладонями в пол и, кое-как сев на колени, неуверенно пошарила перед собой руками. Спотыкаться повторно ей совсем не хотелось, как, впрочем, и врезаться в стену, наличие которой прямо по курсу она уже вполне готова была допустить. Неожиданно пальцы незваной гостьи наткнулись на что-то металлическое, более всего напоминающее большой и толстый штырь или прут, почему-то идущий перпендикулярно полу. Осторожно сжав его, девушка медленно поднялась с колен, стараясь поменьше опираться на больную ногу и напряженно соображая, чем может являться сжимаемый ею прут. Черенок лопаты? Древние грабли? Крайняя часть какого-нибудь стеллажа? Подходящим ни один из вариантов не казался, и незваная гостья, стараясь не думать о том, что кроме нее в этом помещении находится кто-то еще, нахмурилась, пытаясь опознать предмет в своей руке. В мыслях ее замелькали ровной чередой всевозможные металлические прутья, а так же варианты их использования. Наконец девушка ощутила, что ее осенило. Клетка! Скорее всего это какая-нибудь клетка. Нет-нет-нет, не для животного, просто чтобы… ну… Да кто ее знает, может, чтобы арбузы хранить!

Решив убедиться в своем предположении, девушка осторожно выпустила прут и повела рукой в сторону, надеясь нащупать еще один такой же. Ладонь ее случайно скользнула чуть внутрь клетки, но незваная гостья, основывающаяся лишь на осязательных ощущениях, не заметила своего промаха. Она продолжала медленно сдвигать руку влево, до тех самых пор, пока ее пальцы внезапно не наткнулись на чьи-то жесткие, грубые волосы. По спине девушки пробежал холодок. Что за волосы могут находиться здесь, в подвале, глубоко под замком, за прутьями какой-то клетки? Вариантов-то тут не так много, всего один — судя по всему, это останки какого-то несчастного узника, заморенного в этом каземате, а значит, пальцы незваной гостьи сейчас касаются волос… скелета?

Волосы под пальцами девушки зашевелились, и та потеряла дар речи. Как, впрочем, и способность двигаться. Она так и стояла, замерев, с вытянутой вперед, касающейся чего-то неизвестного рукой, и тщетно пыталась заставить себя отскочить в сторону, отдернуть руку, или хотя бы взвизгнуть… В ладонь незваной гостьи неожиданно ткнулось что-то холодное и мокрое, и девушка, не успев обрести дар речи, потеряла его вновь. Она не успела еще идентифицировать то, что коснулось ее руки, как по ладони неожиданно медленно, будто играясь, прошелся чей-то большой шершавый язык.

Инстинкт самосохранения, уже некоторое время интеллигентно напоминавший девушке, что дальнейшее промедление может привести к тому, что ее просто съедят, в конце концов не выдержал и буквально пнул незадачливую исследовательницу старинного замка. Девушка, в прямом смысле подпрыгнув, шарахнулась назад и, взвизгнув, не раздумывая на тему того, что тревожить занятого просиживанием штанов блондина нехорошо, завопила во все горло:

— Эрик!!

Голос ее разлетелся под незримым потолком тысячей отголосков, в которых, как на мгновение почудилось незваной гостье, вновь растаял тот же самый хохот, что она слышала прежде. Впрочем, убедиться или разувериться в этом, она уже не успела, хотя и вряд ли бы стала.

Тяжелая холодная рука легла ей на плечо, и знакомый ледяной голос произнес:

— Это не та комната, что я предоставил тебе.

Девушка ощутила невероятное облегчение. Ощущать рядом человека, существо, которое уже знаешь, которое видела при свете дня и уверена в том, что хотя бы это существо не собирается тебя есть, по крайней мере, в ближайшее время, — что же может быть приятнее после знакомства с местными таинственными вздохами, шорохами и голосами? Девушка прижалась к своему спасителю спиной и, вытянув дрожащую руку вперед, пролепетала:

— Там кто-то есть…

Где-то у нее над головой послышался недовольный вздох, а затем последовал практически слившийся с ним сухой щелчок. Где-то сзади раздалось характерное потрескивание огня и часть пространства осветилась неверным желто-оранжевым светом. Чуть сбоку вновь послышалось потрескивание, затем еще и еще, и не успела незваная гостья опомниться, как весь подвал озарился мягким колеблющимся светом неожиданно вспыхнувших по стенам факелов. Под потолком обнаружилось странное подобие люстры, напоминающей скорее деревянный круг, по всей длине которого горело несколько свечей. Света это сооружение давало, конечно, не достаточно, но впечатление производило. Впрочем, девушке сейчас было решительно не до этого. Взгляд ее был прикован к тому, что находилось прямо перед ней, к тому, возле чего она совсем недавно стояла и что так напугало ее.

Это действительно, как она и предполагала, оказалась клетка. Но вот существо, находящееся в этой клетке ни в какие предположения незваной гостьи не вписывалось, и, вероятно, именно поэтому пугало до полубезумия. Прямо перед девушкой, вальяжно развалившись на полу большой клетки, гордо возлежал огромный, желтый в свете факелов, лев. Грива его, роскошной короной опоясывающая большую голову, к концу волос становилась темнее, даже чернее, кисточка на хвосте тоже, казалось, завершалась маленьким угольком, желтые глаза были лениво прикрыты, но взгляд, устремленный на незваную гостью, тем не менее, казался вполне бодрым и каким-то… Девушка затруднилась бы дать ему название, но при виде того, как на нее взирает огромный хищник, у нее возникло неприятное ощущение, что зверь мысленно оценивает ее вкус. Лев широко зевнул и незваная гостья ощутила, что у нее подкашиваются ноги.

Эрик, стоящий у нее за спиной, вероятно, тоже ощутил это. Девушка неожиданно почувствовала, как ее поднимают в воздух, взваливают на плечо и, сообразив, что блондин решил самоотверженно унести ее прочь от огромного хищника, испытала чувство невероятной благодарности. Господин де Нормонд, вероятно, и сам не догадываясь об этом, спасал ее сразу по двум статьям, — уносил от жуткого льва с большими зубами, и берег вывихнутую ногу девушки.

Последняя, ощущая, как молодой человек поднимается по лестнице, с облегчением выдохнула и, повиснув у него на плече как безжизненная тряпочка, закрыла глаза.

Когда она открыла их в следующий раз, они уже находились в ее комнате. Блондин, на удивление аккуратно, даже бережно, опустил девушку на кровать и, окинув ее строгим взглядом, нахмурился.

— И что же вам понадобилось за пределами данного помещения? — голос молодого человека прозвучал столь холодно, и вместе с тем столь язвительно, что незваная гостья, только что пылавшая благодарностью к нему, вмиг ощутила раздражение.

— Я же спрашивала вас, что делать, если захочется есть, вы не ответили, — фыркнула она, отвечая недовольным взглядом, — Вот мне и пришлось самой, лично бродить по вашему дурацкому замку, и искать себе пропитание.

— В подвале, — уточнил Эрик. Он не спрашивал, просто констатировал факт. Девушка нахмурилась и, шевельнувшись, села на кровати поудобнее.

— А где? Можно подумать, тут везде куча указателей, подсказывающих, куда следовать!

Блондин промолчал. Говоря начистоту, сам он, вероятно, отправившись на поиски кухни в собственном замке, скорее всего тоже бы заблудился. Где оная располагается, молодой человек не имел ни малейшего понятия, ибо еду обычно видел в уже готовом виде на столе гостиной, но никак не в кастрюлях или сковородках.

Девушка, между тем, сумрачно созерцающая хозяина замка, тяжело вздохнула.

— Слушайте, Эрик… Я не хочу с вами ссориться, честное слово. Просто скажите, что мне нужно сделать, чтобы получить еду? Может, у вас тут какая-нибудь скатерть-самобранка есть, или джин где-нибудь завалялся?

Молодой человек, не отвечая, щелкнул пальцами. Перед девушкой, вероятно, повинуясь этому жесту, возник небольшой столик, будто украденный из музея Средневековья, сервированный в лучших традициях упомянутого периода. При одном взгляде на предложенную ей пищу, незваная гостья почувствовала, как рот наполнился слюной. Торопливо сглотнула и, вновь переведя взгляд на блондина, прижала руки к груди.

— Вы спасли меня от голодной смерти.

Эрик кивнул и, очевидно, считая разговор оконченным, направился к двери. Однако, девушка вовсе не собиралась на сей раз так просто отпускать своего спасителя.

— Эрик! — окликнула она и, дождавшись, когда блондин остановится, вопросительно взирая на нее через плечо, поинтересовалась, — А что вы за «не человек»? Я имею ввиду, они, то есть вы, разные же бывают…

— Вампир, — последовал холодный ответ. Незваная гостья подозрительно прищурилась. С вампирами ей, честно говоря, не доводилось водить такое уж близкое знакомство, однако, того, что она знала, вполне доставало, чтобы предположить, что обычно подобные существа не владеют способностью к материализации.

Блондин вновь направился к двери, и девушка, уже принявшаяся за еду, поспешила снова окликнуть его.

— Эрик!

Молодой человек снова замер, однако, поворачиваться не стал.

— А что делает у вас в подвале лев? — говоря это, незваная гостья уже вовсю жевала предложенный ей ужин, посему фраза прозвучала несколько невнятно. Тем не менее, Эрик ее понял.

— Живет, — равнодушно ответил он и, не дожидаясь продолжения допроса, быстро вышел за дверь. Девушка фыркнула и, решив расспросить хозяина замка подробнее чуть позже, уделила надлежащее внимание еде…

***

Проснуться от тишины — от совершенно глобальной, всепоглощающей, нерушимой тишины — такого девушке еще не доводилось испытывать. Обычно, просыпаясь дома, она сразу же могла услышать привычные, порой раздражающие, но такие знакомые звуки — громкое чириканье птиц за окном, звук мотора чьей-то машины, крики соседей из-за стены или же громкое рычание соседской дрели. Бывало, что некоторые из этих звуков и являлись причиной ее пробуждения.

Сейчас же до слуха не доносилось абсолютно ничего. Птицы за окном не пели, а если и пели, то их голоса не проникали сквозь наспех вытертое вчера от пыли окно, со стороны коридора не доносилось ни вздохов, ни шорохов, и незваная гостья неожиданно почувствовала себя неуютно.

Комната, в отличие от коридора, по которому ей вчера довелось путешествовать, была залита проникающим сквозь все еще довольно грязное стекло солнечным светом, мебель за ночь никуда не исчезла, и даже пыли после вчерашней уборки в помещении было уже на порядок меньше.

И тем не менее, комната казалась пустой.

Девушка медленно села на кровати, поморщилась от вмиг напомнившей о себе боли в вывихнутой вчера ноге и осмотрелась. Вчера, когда она укладывалась спать, свет, проникающий сюда был уже тусклым, вечерним, никакого намека на лучики заходящего солнца в нем не было, но тем не менее, жуткой и пустой комната не казалась. Возможно, дело было в том, что незваная гостья на тот момент все еще находилась под впечатлением от встречи со львом, испугавшим ее куда как больше пустых помещений, возможно, просто слишком устала, чтобы обращать на это внимание, — этого не могла бы сказать даже она сама. Однако сейчас, отдохнув и выспавшись, девушка взирала на ярко освещенную комнату едва ли не с ужасом. Кто здесь жил когда-то? На чьих простынях она так хорошо выспалась этой ночью? И что же стало с, очевидно, хозяйкой этой комнаты, куда она делась?

Незваная гостья поежилась и, спустив ноги с кровати, предпочла уделить внимание им. Вывихнутая ступня немного отекла, но в целом выглядела довольно неплохо, посему девушка, не испытывая особенного желания и дольше задерживаться в комнате, напоминающей больше какой-то мемориальный памятник, нежели жилое помещение, рискнула подняться на ноги, на всякий случай придерживаясь рукой за стоящую возле кровати тумбочку. Ступня на удивление не подвела и, хоть и напоминала о себе при каждом шаге неприятной ноющей болью, в общем-то, явно не собиралась подводить хозяйку и согласна была служить ей верой и правдой.

С облегчением вздохнув, девушка поспешила одеться и, по мере сил своих, привести внешность в порядок. Затем, подойдя к двери, окинула задумчивым взглядом комнату. Интересно, сможет ли она когда-нибудь назвать ее в полной мере своей? Да и позволит ли ей это суровый хозяин замка… Если судить по вчерашнему общению, молодой человек склонен скорее выгнать ее взашей при первой же возможности, и, пожалуй, не преминет сделать этого, даже не обращая внимания на ее больную ногу.

Взгляд незваной гостьи упал на небольшой столик, который вчера по ее просьбе материализовал блондин. По сию пору она думала, что материализации из ниоткуда, создания чего-то из ничего, просто не существует. Если что-то где-то появилось, значит, в другом месте нечто аналогичное исчезло, но теперь, глядя на этот самый столик, девушка испытывала все большие и большие сомнения в собственной теории. Конечно, стол казался украденным из какого-нибудь музея древностей, или же с аукциона старинных вещей, но одновременно выглядел для этого чересчур новым, словно только что был создан рукой искусного мастера. Посуда, по сию пору стоящая на нем, ибо девушка попросту не знала, куда ее деть и уж тем более, где вымыть, тоже не вписывалась в теорию ее перемещения откуда-нибудь с аукциона или из другого старинного замка, — слишком уж новой она была, явно никем и никогда прежде не использованной. На еду сейчас взглянуть у незваной гостьи уже не было возможности, да, и, впрочем, уж что-что, а еда бы точно ничего не доказала, ибо сервировка сервировкой, а продукты во все времена были, в общем и целом, одинаковыми, но и столика с посудой вполне хватало для возникновения сомнений в правдивости слов хозяина замка.

Итак, он назвал себя вампиром? Девушка чуть покачала головой, выражая тем самым недоверие. Какой вампир способен материализовать предметы из ниоткуда? Да и какой вампир вообще обладает способностью что-либо материализовать? Нет, к славному семейству кровососущих типов Эрик точно не имеет никакого отношения. Или же, что тоже возможно, является чем-то большим, чем обычный вампир. Вполне вероятно, что в живой крови он все-таки нуждается для поддержания жизнедеятельности, но сил она ему дает явно на порядок больше, чем тем, к кому он себя причисляет.

Девушка нахмурилась и, отвернувшись от столика, распахнула ведущую в коридор дверь. Здесь общее запустение при свете дня, пусть и касающегося лишь небольшой части пространства, тоже стало как-то очевиднее. Вздохов и шорохов по-прежнему слышно не было, льва в радиусе десяти метров не наблюдалось, однако, это почему-то не только не успокоило незваную гостью, а даже будто бы напугало еще сильнее. Замок, в вечернем сумраке кажущийся таинственным, днем выглядел просто жутко.

Девушка поежилась и, сделав неуверенный шаг вперед, остановилась. Вновь путешествовать по темному коридору, случайно свернув из которого не в ту сторону, можно было совершенно спокойно угодить на завтрак огромному хищнику, ей не хотелось. Впрочем, как и оставаться в комнате, единственным преимуществом которой перед коридором была ее освещенность.

Незваная гостья набрала побольше воздуха в легкие. Конечно, вряд ли хозяин замка окажется доволен, что его зовут по таким пустякам, но ведь, с другой стороны, вчера, когда она испугалась и позвала его, он пришел. Может быть, и сейчас поможет и хотя бы доведет ее до гостиной?

— Эрик!.. — негромко и совершенно неуверенно позвала девушка, вглядываясь во мрак впереди, — Эрик!

Ответом ей были все та же тишина и запустение. Выждав для верности некоторое время, незваная гостья обреченно шагнула вперед. Итак, похоже, от хозяина замка помощи ждать не приходится. Он вообще, видимо, готов помогать бедным девушкам только по настроению… ну, или если его заставить сделать это.

Добравшись до края освещенного пространства, девушка, памятуя о том, где находился спуск к подвалу со львом, поспешила податься вправо и, касаясь теперь уже другой стены, и подозрительно косясь во мрак слева, осторожно двинулась вперед.

Вопреки ее ожиданиям, на сей раз путь по темному коридору обошелся без особых приключений. Несколько раз ладонь девушки, скользящая по влажным камням стены, касалась деревянных дверей, закрытых, и явно запертых от посторонних глаз, однако никаких провалов с лестницами или же без оных, к ее радости, с этой стороны не обнаруживалось. Как, впрочем, и дороги наверх, к гостиной.

По прошествии, наверное, получаса, девушка ощутила, что начинает уставать. Кажется, вчера с Эриком они преодолели путь от гостиной до той комнаты все-таки быстрее, хотя, конечно, возможно, что она просто в данный момент медленнее идет. Таинственных шорохов и вздохов, а также странных голосов до слуха незваной гостьи не долетало, но темная тишина, окружающая ее, сейчас казалась даже еще страшнее. Пожалуй, девушка бы не отказалась в данную секунду услышать чей-нибудь голос, или смех, или еще какое-нибудь доказательство того, что она не одинока в этом мире.

Прошло еще минут десять. Незваная гостья, ощущающая, что вывихнутая нога болит, кажется, с каждым мигом все сильнее, остановилась и в отчаянии всмотрелась во мрак впереди. Затем оглянулась назад, на точно такой же мрак, и почувствовала себя пребывающей в каком-то безвременном, бесконечном пространстве. Свет, падающий из открытой двери ее комнаты, отсюда виден не был, впереди, как уже упоминалось, тоже не было заметно ни искры, и незваная гостья, догадываясь, что еще минута, и она попросту закричит, чтобы услышать хоть что-нибудь, хоть как-то доказать себе, что она здесь, что она существует, и что существует эхо от ее голоса под невидимыми сводами, сделала еще несколько торопливых шагов вперед. Неожиданно где-то впереди мелькнул свет. Девушка насторожилась, и, продолжая неуверенно идти, внимательно пригляделась к чуть заметному пока что огоньку. Впрочем, как вскоре выяснилось, как раз огоньком этот свет и не был. Это был скорее тонкий луч дневного света, падающий откуда-то чуть сверху и озаряющий небольшое пространство коридора.

Незваная гостья заторопилась к нему. Огонь факела или свечи, скорее всего, напряг бы ее, вызвав вновь мысли о призраках, однако дневной свет вселял лишь надежду и радость.

С каждым шагом лучик становился все ближе и, казалось, освещал все большее пространство. Девушка, не обращая внимания на возмущенную таким поведением ногу, все прибавляла шаг, и вскоре, наконец, сумела выйти из мрака на свет и перевести дыхание. Впрочем, тотчас же нахмурилась, рассмотрев, куда пришла.

Тонкий луч света падал из небольшого окошка-бойницы, проделанного в стене, вероятно, одной из боковых башенок замка. Освещал он заканчивающийся здесь коридор, позволял рассмотреть уходящую куда-то наверх винтовую лестницу… Девушка горестно вздохнула и, не задумываясь, присела на нижнюю ступень этой самой лестницы. Значит, помимо затерявшейся где-то в коридоре и ведущей в гостиную, а так же той, что спускается в подвал, здесь есть еще одна ступенчатая конструкция. С ума сойти можно. Просто не замок, а какой-то лабиринт, сплошь состоящий из ступенек. Ну ладно, изредка эти ступеньки перемежаются темными коридорами, но одно не отменяет другого.

Незваная гостья чуть повернулась и окинула тоскливым взглядом убегающие вверх ступени. И что же теперь делать? Отправляться обратно во мрак, пытаться обнаружить там нужную лестницу или рискнуть, и попытаться преодолеть эту? В конце концов, ну кто знает, может быть там, где она заканчивается, есть что-то полезное. Например, карта замка, с отметкой «вы находитесь здесь». Или, в крайнем случае, может, если закричать с башни, Эрик скорее ее услышит, придет и все-таки выведет из этого жуткого лабиринта.

Девушка с некоторым трудом поднялась и без особого энтузиазма шагнула вперед, преодолевая первую ступень лестницы. И почему тут не предусмотрены лифты?

Подъем внутри башни, как и следовало ожидать, занял у незваной гостьи на порядок больше времени, чем прогулка по темному коридору. Несколько раз она, ощущая, что просто не в силах двигаться дальше, останавливалась, отдыхала, но затем все равно упорно продолжала подниматься наверх. Правда, по прошествии, наверное, минут сорока или даже пятидесяти, если не часа, когда остановки для отдыха уже приходилось делать все чаще и чаще, а лестница, похоже, и не думала кончаться, девушка всерьез начала задумываться о том, что, вероятно, пора уже заканчивать эту робинзонаду и начинать путь обратно. Единственным радующим фактом были в достаточном количестве расположенные в наружной стене башенки окна, дающие довольно света, чтобы можно было хотя бы не спотыкаться впотьмах. Впрочем, ощущение пустоты и одиночества они совершенно не убавляли, посему на сердце у девушки, вынужденной уже не менее полутора часов бродить по лабиринтам этого замка, становилось все тяжелее и тяжелее.

И вот, когда она уже была готова плюнуть на все и, после очередного отдыха, начать спускаться вниз, за очередным изгибом лестницы в стене, вместо маленькой бойницы, неожиданно обнаружился вполне широкий проход. Мысленно благодаря небо за избавление от мук, девушка торопливо подобралась к нему и настороженно заглянула внутрь. Вообще говоря, она вполне допускала, что вместо ожидаемой комнаты или коридора, может увидеть сейчас просто свободное пространство, или, на худой конец, узенькую площадку, предполагала, что долгое путешествие по лестнице вполне может завершиться разочарованием. Однако же, ей повезло.

За проемом начинался еще один коридор, разумеется, не менее пыльный, чем прочие помещения, но зато вполне неплохо освещенный и, к тому же, совсем короткий. Ступив на ровный пол, покрытый таким же запыленным, как и все остальное, ковром, девушка вздохнула с облегчением.

В этот коридор выходило всего лишь две двери. Первая из них, располагающаяся справа от входа и довольно близко к нему, была, как и следовало ожидать, закрыта, но зато вторая, находящаяся чуть поодаль от первой, и, к тому же, на противоположной стене, оказалась почему-то распахнута. Заметив мелькнувшую в дверном проеме тень, незваная гостья насторожилась.

Что же, а вот и призраки, по которым она так скучала в последние часы? Однако же, вздохов или шорохов из дальней комнаты не доносилось, посему девушка, предпочтя исправить это, вздохнула сама и решительно направилась вперед, по пути оглядывая коридор. Впрочем, внимания здесь заслуживал, пожалуй, только потолок, идущий по какой-то странной диагонали, повышающийся от одной стены к другой. Все остальное пространство особенного интереса не представляло, и исследовательница предпочла уделить внимание распахнутой двери комнаты, а точнее, — тому, что скрывалось за ней.

К ее некоторому удивлению, комната оказалась довольно просторной. Расширялась она, разумеется, не в сторону окна, а напротив, вдоль стены коридора с ориентировкой на лестницу, и вполне вмещала в себя все необходимые для проживания здесь предметы. Незваная гостья отметила про себя, что это помещение выглядит не в пример уютнее того, что отвел ей для ночевки добрый хозяин замка и, тотчас же забыв об этом, уставилась на небольшой симпатичный диванчик, располагающийся прямо напротив входа.

На диване, спиной к двери, лежала худощавая девушка с копной темных, роскошных, вьющихся мелкими кольцами волос.

Незваная гостья неожиданно для себя ощутила несколько иррациональный укол ревности. Это еще что за фокусы? У Эрика тут, значит, и мадам имеется! Выходит, не такой уж он замороженный, каким хочет казаться, иначе бы ни одна девушка рядом с ним не выдержала. Хотя, может, и стоило бы попытаться…

Девушка кашлянула и нарочито громко стукнула костяшками пальцев по косяку двери. Незнакомка живо обернулась через плечо и, сев на диване, откинула тонкой рукой со лба несколько вьющихся прядей. Пухлые губки ее растянулись в приветливой улыбке, большие серо-зеленые глаза в обрамлении длинных черных ресниц пару раз удивленно моргнули, и девушка, не дожидаясь каких-либо слов со стороны незваной гостьи, поднимаясь с дивана, произнесла:

— Ты у нас кто? В смысле, привет, конечно. Так кто ты?

Девушка, стоящая в проходе комнаты, изумленно приоткрыла рот и, чтобы не упасть, поспешила схватиться за косяк. Говорила неизвестная… хрипловатым баском, да и на поверку оказалась самым, что ни на есть, натуральным парнем. Во всяком случае, когда молодой человек поднялся с дивана и выпрямился, принадлежность его к мужскому полу стала более, чем очевидной.

— Так ты… парень?.. — растерянно и вместе с тем подозрительно вымолвила девушка, которой визуальных впечатлений, как и слуховых, было несколько недостаточно. Тем более, что от созданий, обитающих в этом замке, похоже, можно было ожидать чего угодно.

Парень медленно моргнул и, опустив голову, окинул себя крайне заинтересованным взглядом, похоже, пытаясь найти на собственном теле хотя бы намек на вторичные женские половые признаки. Затем почесал в затылке и, вновь глянув на незнакомку, пожал плечами.

— А что, не похож что ли? Нет, я конечно, может чего-то не знаю, но вообще с утра зеркало было определенно уверено в том, что я мальчик.

— Могу тебя с этим поздравить, — не удержалась девушка и, вздохнув, все-таки зашла в комнату, присаживаясь на кособокий стульчик, стоящий возле входа в нее, — Ну, дела…

— Какие такие дела? — мигом заинтересовался ее новый знакомый, с неподдельным любопытством созерцая собеседницу. Последняя отмахнулась.

— Да я так, о своем. Так ты тут… живешь?

— Ага, — равнодушно подтвердил юноша, — А ты сюда как забрела?

— Да я, вроде как… — девушка замялась, не зная толком, как определить свой статус, — Гостья Эрика. Наверное.

— Ааа… — с непонятным выражением протянул молодой человек и, чуть прищурившись, окинул собеседницу внимательным взглядом, — Знаю я, что он с гостями делает…

Незваная гостья неожиданно услышала в этих словах скрытую ревность. И, мгновенно ощетинившись, и разве что не приняв боевую стойку, ринулась в атаку, даже поднимаясь со стула.

— Ты что, голубой?

— Это еще с какой радости? — абсолютно искренне возмутился парень и, подойдя к собеседнице вплотную, упер одну руку в бок, — Может, мне тебе на деле доказать, насколько я традиционен, обычен и натурален?

— Спасибо, перебьюсь, — поторопилась отказаться девушка и, быстро оценив, насколько молодой человек ее выше, сделала шаг назад, — Это я так… извини.

— Я подумаю, — милостиво сообщил юноша и, внимательно осмотрев девушку, осведомился, — Так зачем ты ему тут? Со мной-то все понятно, а вот ты…

— Что с тобой понятно? — как раз совершенно не поняла незваная гостья, удивленно глядя на собеседника, — Ты разве не… ну, не заодно с ним?

— Я? — возмущение парня на миг показалось девушке наигранным, но уже в следующее мгновение это ощущение развеялось. Юноша резким движением откинул с шеи волосы и, чуть повернув голову, продемонстрировал собеседнице две красные точки, ярко выделяющиеся на бледной коже.

— Видишь? Знаешь, что это такое?

— К-кажется, да… — незваная гостья ощутила, как по спине пробежал холодок, — Хочешь сказать, что он тебя тут держит…

— Как симпатичную бочку с кровью, вот именно, — подтвердил молодой человек, — Так что не надо на меня тут всех собак вешать. Я тут, между прочим, тоже жертва произвола… О, а может, ты ему для тех же целей нужна?

Девушка вздрогнула. Почему-то до сей поры ей не приходило в голову, что у хозяина замка могут быть на нее виды подобного плана.

— Он… он не уточнял, — пробормотала она, — Он вообще ведет себя так, как будто мечтает меня выгнать…

— Ну, если он тебя выгонит, ты можешь считать себя крайне везучей, — ухмыльнулся юноша, — Поделись секретом, чем ты его уже успела так достать, что он хочет от тебя избавиться?

— Откуда я знаю, — недовольно буркнула незваная гостья, — Ему что слово ни скажи, он все раздражается… Слушай, а как же ты еще не умер, если он… ну…

— Вообще-то, кровь имеет тенденцию обновляться, — с выражением закаленного глупостью студентов профессора пояснил парень, — Кстати, когда это происходит, бывает не так плохо. Ну, знаешь, подъем настроения, все дела… Тьфу, черт, совсем забыл, — молодой человек хлопнул себя по лбу и, не успела девушка поинтересоваться, что именно он забыл, склонился в полупоклоне, — Прошу простить, мадемуазель, мне мою грубость. За всеми этими глупостями я совершенно забыл вам представиться… Роман. Позволите узнать ваше имя, моя неожиданная и очень приятная собеседница?

Девушка ощутила, как по ее губам сама собой расползается улыбка. Не столь часто доводилось ей слышать такие изысканные речи, кроме того, произнесенные, в общем-то, довольно симпатичным молодым человеком. Если, конечно, не брать в расчет его сходства с особой женского пола.

— Татьяна, — представилась она и, не имея возможности сделать книксен по причине отсутствия длинной юбки, чуть склонила голову в ответном приветственном жесте, — Рада знакомству.

— Очень взаимно, — кивнул Роман и, взяв руку собеседницы в свою, быстро поцеловал тыльную сторону ее ладони. А затем, вероятно, сочтя процедуру вежливого знакомства завершенной, отошел обратно к дивану и, не долго думая, шлепнулся на него, раскидывая руки по спинке.

Татьяна чуть покачала головой, присаживаясь на все тот же кособокий стульчик.

— Как я погляжу, ты просто-таки блещешь воспитанием.

— Да, я такой, — самодовольно ответствовал юноша и, окинув собеседницу задумчивым взглядом, неожиданно произнес, — Ты же не возражаешь, если я периодически буду называть тебя Татин?

— Не возражаю, — растерялась девушка, как-то не ожидавшая подобных вопросов от нового знакомого, — А почему Татин? Первый раз слышу, чтобы мое имя уро… эм… изменяли подобным образом.

— Ну, это типа как французская транскрипция, — Роман лениво помахал в воздухе рукой и, прищурившись, добавил, — Значит, я оказался первым. Это крайне радостное известие.

— Ладно, — Татьяна слегка вздохнула и, почесав кончик носа, добавила, — Зови как хочешь, только в печку не ставь. Кстати, ты не знаешь, где можно найти Эрика?

Юноша очаровательно улыбнулся и, сцепив руки в замок, завел их за голову.

— Между прочим, интересное предложение насчет печки. А Эрик пошел гулять.

— Куда гулять? — вновь растерялась девушка, недоуменно заморгав. Почему-то факт того, что хозяин замка выходит на улицу не только с целью прогнать дерущихся нелюдей и спасти от их произвола девушку, ее несказанно удивил. Ее собеседник надменно фыркнул и демонстративно указал подбородком на дверной проем, вероятно, имея ввиду скорее пространство возле замка.

— Туда гулять. Ну, или может, еще в пару-тройку других мест, — видя, что незваная гостья явно не понимает его весьма прозрачных намеков, Роман тяжело вздохнул и с нарочитой ленцой пояснил, — Ну, скучно дитятке стало, решил пойти, человечками перекусить. Чего не понятного?

— У него же вроде ты есть на случай голода, — напомнила Татьяна, каким-то шестым чувством начиная догадываться, что загадки и тайны замка львом и таинственными вздохами совершено не ограничиваются. Скорее, начинаются.

— Ну, ты загнула, — усмехнулся парень, неожиданно поднимаясь на ноги, — Я ж не бегаю от него по всем коридорам с воплями «спасите, на меня напал комар-мутант!». Так что со мной ему в этой ситуации скучно. Поэтому, пока он гордо скучает где-то в лесочке, предлагаю провести экскурсию по замку. Как тебе мысль?

— Нуу… — девушка немного замялась, поднимаясь со стульчика, — В общем-то, конечно, да, я только за… Но что если он все-таки меня отсюда выгонит?

— Ну, выгонит, будешь потом вспоминать до старости, какую красоту увидела, — фыркнул юноша и, подозрительно прищурившись, добавил, — Ты, похоже, все-таки хочешь, чтобы он тебя выгнал, а?

— Да нет, что ты, — Татьяна, спеша оправдаться, замахала перед собой руками, — Я совсем нет, просто… Замок этот…

— Тебе здесь не нравится? — уточнил Роман, чуть склоняя голову на бок и неожиданно скрещивая руки на груди. На какой-то миг девушке даже показалось, что она слышит в его голосе обиду хозяина, чей дом не устроил гостя.

— Нет, ну не то что бы… — незваная гостья тяжело вздохнула, переводя взгляд на дверной проем, — Здесь очень красиво, но… жутко. Я просыпаюсь, и не слышу щебета птиц за окнами, не слышу ни единого звука, который бы мог обозначить человеческое присутствие. Когда нахожусь одна в той комнате, что он отвел мне, я чувствую себя как-то неуютно, знаешь… Как-то пусто и одиноко становится на душе. Да и он сам… Он же как кусок мрамора, по случайности или недоразумению кем-то одушевленный, способный ходить, говорить что-то, даже злиться иногда… Но внутри него по-прежнему все тот же мрамор, все тот же лед, не пропускающий никаких искренних чувств. Все, что он делает или говорит — по велению разума, но не сердца, и это чувствуется. Я не знаю, возможно ли изменить это, и если возможно, то как, а самое главное, не знаю, нужно ли это мне? — девушка замолчала на миг и, переведя взгляд на внимательно слушающего ее молодого человека, продолжила, — Замок — как его отражение. Он кажется живым, одушевленным, иногда буквально нападает, калечит или заставляет блуждать по нему невероятное количество времени… Но на самом деле, что замку, что его хозяину до меня нет дела. Уйду ли я по своей воле, выгонит ли меня Эрик, или же он найдет мое безжизненное тело где-то в глубинах своей громадины, просто забыв, что остаться здесь позволил, а карту не выдал, — им обоим, и замку и хозяину, будет глубоко начихать на это. Когда просыпаешься в совершенно пустой, нереально тихой, пыльной комнате, чувствуешь себя как в каком-нибудь склепе. А темный коридор это ощущение только усиливает… Надо сказать, приятного в этом мало. Наверное, если бы у меня не болела нога, я бы поторопилась удрать отсюда.

Девушка замолчала. Молодой человек, во время ее несколько сумбурного монолога хмурящийся все больше и больше, отвернулся и молча воззрился на дверной проем. Затем снова перевел взгляд на собеседницу, спрашивая негромко и даже отчасти грустно:

— Значит, ты все-таки хочешь покинуть это место?

Татьяна промолчала. В голове ее, вызванные собственными словами, теснились противоречивые мысли. Да, ей действительно бывает жутко здесь, да, хозяин замка ведет себя по отношению к ней совсем даже не приветливо, и да, ей не понравилось просыпаться в пустой и нереально тихой комнате. Однако… То чувство, тот укол ревности, что испытала девушка, подумав, что у Эрика может быть подружка, воспоминания о том странном ощущении, что она почувствовала в лесу, впервые глянув на него, о том, как он нес ее в комнату, о его прикосновениях… Девушка закрыла глаза. Да, она может сбежать или уйти, так сказать, официально, не позволить всему этому облечь какую-то форму и постараться выкинуть из мыслей странный и жуткий замок. Но вот хочет ли она этого? Хочет ли оставить эту жуткую громадину, так неприветливо встретившую ее в первый же день? Хочет ли бросить только что встреченного парня, живущего тут фактически в одиночестве? И, самое главное, хочет ли она оставить человека, существо, сидящее в холле и взирающее на окружающий мир совершенно ледяными серыми глазами? Хочет ли просто забыть о том, что на свете есть тот, кто, похоже, даже не подозревает о существовании простого человеческого тепла и участия?

Татьяна решительно распахнула глаза. Голос ее прозвучал тихо и твердо:

— Нет.

***

А Эрик и в самом деле, как выразился Роман, гулял. Причем гулял он действительно со вполне определенной целью, которую юноша тоже угадал верно.

Прибытие, даже, можно сказать, вторжение в древний замок странной незнакомки все же потревожило покой молодого человека, и чувства его, давным-давно мирно почившие вместе с инстинктами хищника, внезапно напомнили о себе. Ощутив еще утром неожиданно сильный голод, блондин поспешил покинуть замок, направляясь на поиски того, что или кто смог бы утолить его. Конечно, самым простым решением казалось использовать в качестве бесплатного завтрака незваную гостью, которую честно предупреждали, что в замок лучше не заходить, и уж тем более опрометчиво задерживаться в нем на ночь, но… Одна мысль об этом почему-то внушала хозяину замка невероятное отвращение, которое оправдывалось отнюдь не тем, что незнакомка казалась ему несъедобной, а скорее чересчур сильным желанием не причинять ей вред. Откуда взялось это желание, почему оно вообще возникло — блондин не знал, да и предпочитал не задумываться на сей счет. За последние сотни лет он вообще привык надолго не задумываться о чем бы то ни было, совершенно не интересуясь как внешним миром, так и своим внутренним.

Но сейчас, покинув замок практически впервые за долгие века, молодой человек неожиданно понял, что мир вокруг вовсе не так уж и плох, как могло бы показаться, и вообще чистый воздух и большое пространство выгодно отличаются от замкнутого пыльного холла замка. Вчера, шагая по лесу, он решительно не задумывался о своих действиях, шел лишь с определенной целью, ведомый гневом и раздражением, желал только избавиться от незваных гостей. Сегодня же ему все было в новинку. Изумрудная трава под ногами, терпкий запах разогретой солнцем земли, мягкий шепот ветерка где-то в кронах больших деревьев, звонко распевающие свои песни птицы, и даже сами деревья, их покрытые мхом стволы, большие и толстые корни, торчащие из под земли, — все это было для молодого человека каким-то невозможно необычным, даже необыкновенным, словно он внезапно оказался в совершенно другом мире, а не в лесу в двух шагах от собственного замка. Добравшись до огромного дерева, поваленного им вчера, и теперь торчащего корнями кверху, блондин с сожалением провел ладонью по его коре. Как жаль, когда жертвой твоего гнева оказываются совершенно невинные существа… Молодой человек тряхнул головой и, отступив от дерева с удивлением взглянул на собственную руку. Что это нашло на него? Лес, безусловно, чудесен, солнце, пронизывающее густую крону, кажется невероятно ярким, потрясающе золотым и, касаясь кожи, словно бы передает сквозь нее заряд бодрости, счастья, жизни… но ведь это не повод жалеть поваленные деревья, к тому же придавая им в мыслях облик одушевленных созданий.

Блондин отошел от дерева и, подняв руку ладонью вверх, поймал на нее солнечный луч. По руке разлилось приятное тепло, и молодой человек неожиданно для себя улыбнулся. На некоторое время он даже забыл, зачем покинул замок. В нем взыграло какое-то странное, мальчишеское счастье, заставляющее с широкой улыбкой переходить от дерева к кусту, присаживаться на корточки и трогать траву, пытаться приманить птиц…

Когда голод вновь напомнил о себе, солнце уже плавно катилось к закату. Эрик, с сожалением вздохнув, выпустил только что пойманную пташку и, проводив ее взглядом, решительно направился вперед. Настроение у него, впервые за минувшие столетия, было совершенно потрясающим. Однако же, возвращаться в замок голодным молодому человеку решительно не хотелось. Просто чтобы не портить себе настроение, случайно убивая свою неожиданную гостью.

Шаг его на сей раз был быстр и уверен, направление блондин, как ему помнилось, выбрал верно и уже вскоре его чуткого слуха коснулся чей-то веселый смех, плохо различимые пока что людские голоса, в воздухе едва ощутимо запахло костром и молодой человек остановился, вслушиваясь в доносящиеся звуки. В мыслях его мелькнуло неуверенное предположение, основанное больше не на собственном опыте, а на прочитанных когда-то очень давно книгах, что надо бы дождаться, пока окончательно стемнеет, но тут сбоку затрещали кусты, послышалась тихая ругань и обоняния молодого человека неожиданно коснулся дразнящий запах крови. Он казался видимым, различимым, буквально вел оголодавшего вампира, заставлял забывать об осторожности, о всякой жалости, фактически принуждал к убийству.

Где-то сбоку послышался тихий вскрик. Вероятно, человек, пробирающийся сквозь кусты, не ожидал встретить здесь кого-то и чрезвычайно удивился этому. Эрик медленно повернулся. Человека перед собой он не видел, запах крови, словно обретая форму, окутывал собою стоящую рядом фигуру, полностью скрывая ее черты собой.

Вампир бросился вперед, совершенно не раздумывая и, впившись в горло человеческому существу, крепко сжал его руками, не позволяя вырваться. Послышался слабый вскрик, утихший почти сразу, тонкие руки повисли вдоль тела и человек, удерживаемый блондином, как-то обмяк в его руках. Однако, хозяина старинного замка это не остановило. Он жадно поглощал толчками вытекающую из раны на шее жертвы теплую, но быстро остывающую кровь, едва ли не рычал, ощущая, как утихает голод и, лишь опустошив тело, выпив все буквально до капли, отпустил его, позволяя упасть наземь и только сейчас окидывая взглядом.

Это оказалась девушка, по виду лишь чуть старше той, что сейчас, вероятнее всего, находилась в замке молодого человека, правда, одетая несколько иначе. Блондин, совершенно не разбирающийся в современной моде, тем не менее готов был поклясться, что его жертва выглядит как-то беднее, нежели его же гостья.

Почувствовав вновь запах крови, молодой человек задумчиво глянул на собственные руки. Да, так и есть. Несколько капель, которые он ухитрился упустить, упали вниз и теперь пальцы и боковая сторона ладони были перепачканы в красной субстанции.

Блондин медленно поднял руку и, проведя языком по боку ладони, старательно облизал пальцы. Он ощущал истинное удовлетворение, такое, какого не чувствовал уже очень давно, если вообще когда-либо испытывал. Безразличный взгляд его вновь скользнул к телу жертвы, и молодой человек, присев возле нее на корточки, с интересом поднял одну из рук девушки. Как он и предполагал. На руке у нее виднелась небольшая, сейчас уже, конечно, не кровоточащая царапина. Должно быть, ободралась, пробираясь по лесу… Бедняжка, наверное, и подумать не могла, что эта царапина послужит причиной ее смерти.

Блондин отпустил руку девушки и, поднявшись на ноги, спокойно отправился прочь. Прятать тело он не стал, как-то совсем не думая, что будет, если его найдут люди. Впрочем, стоило молодому человеку повернуться спиной к жертве, как мысли его моментально приняли совершенно иное направление.

Потянув носом холодный ночной воздух, хозяин старинного замка задумчиво улыбнулся. Что же, лес днем он уже видел, теперь предстоит изучить его ночью. И что-то подсказывало ему, что ночная чаща будет выглядеть ничуть не хуже, чем полуденная.

Про жертву блондин уже даже не вспоминал, спокойно шагая между деревьями.

Спустя несколько минут о его пребывании здесь напоминало лишь тело неизвестной девушки.

***

— Уж полночь близится, а Эрика все нет, — хмуро пробормотала девушка и, вытянув руку, которой до сей поры подпирала подбородок, положила ее на стол. Вместе с Романом она находилась сейчас в той самой гостиной, что вчера так и не сумела рассмотреть и ответственно дожидалась возвращения хозяина. Экскурсию по замку, вернее, по его части, они давно завершили, Татьяна успела уже даже рассказать новому знакомому о своих вчерашних злоключениях, и в общих чертах поведать о своей жизни до попадания сюда; за окном, даже при учете поздних летних закатов, уже давно стемнело, и сейчас девушка откровенно зевала, порядком устав от ожидания.

— Ну и шла бы спать, — пожал плечами молодой человек, небрежно развалившийся на стуле и закинувший ноги на стол. Когда девушка несколько часов назад впервые увидела, как он усаживается на этот хрупкий, казалось, готовый рассыпаться от одного прикосновения, предмет интерьера, она одновременно испугалась и возмутилась. Неуважение к старинной мебели со стороны юноши ее решительно не обрадовало, однако же, на возмущения ее парень прореагировал весьма индифферентно.

— Вот так же и брат мне в свое время говорил, — отметил он, — И что вам всем неймется? Ну, кладу я ноги на стол, и что?

— У тебя есть брат? — удивилась Татьяна, — Ты не говорил.

— Был, — с неохотой ответил Роман и, поморщившись, добавил, — Мне не хотелось бы сейчас о нем слишком много вспоминать. Лучше объясни мне, недогадливому, за каким лесом тебе так приспичило повидаться с Эриком?

— А недогадливому и объясняю, — фыркнула девушка, — Кстати, я тебе уже говорила. Я хочу поговорить с ним и попросить не выгонять, хотя бы до тех пор, пока у меня нога в себя не придет.

Молодой человек в ответ на это насмешливо хмыкнул, но ничего не ответил, и незваная, по крайней мере, пока, гостья поторопилась перевести разговор на другую тему.

Время неумолимо бежало вперед, Татьяна, порядком уставшая за сегодня бродить по замку и восхищаться его красотой, начинала засыпать, а Эрик так и не появлялся.

К слову, как уже говорилось, в данный момент молодые люди находились в гостиной, и девушка наконец-то имела возможность в полной мере рассмотреть ее и выразить свое восхищение пыльным великолепием.

Стол, за которым она сейчас сидела, как уже упоминалось, был прямоугольной формы, однако, обычным не казался, да таковым и не был. Стулья, видимо, чтобы соответствовать ему, тоже поражали своей красотой. Обтянутые красно-золотым атласом с черными узорами на нем, мягкое сидение и высокая спинка, завершающаяся какой-то замысловатой резьбой, пожалуй, и по отдельности могли бы привлечь к себе внимание, а уж при учете того, что все это великолепие покоилось на изогнутых ножках, а деревянная оправа была позолочена, стулья и вовсе казались привезенными сюда из какой-нибудь королевской палаты. Потолок в этом помещении был странноватой формы, не куполообразный, а, пожалуй, эллипсовидный, ибо края его загибались вниз довольно мягко и плавно сливались со стенами. Украшен он был какой-то не различимой в пыли живописью. Под потолком висело две люстры, очевидно, роскошные, потрясающие, поражающие в свое время воображение пребывающих в замок гостей, но сейчас пыльные, и потому практически не производящие впечатления. Большие окна с битыми и треснувшими стеклами-витражами в них, были скрыты роскошными, тяжелыми, похоже, бархатными, портьерами бордового цвета, очень подходящими под общий антураж помещения, стены которого были обтянуты на манер обоев какой-то гладкой тканью тоже красноватого оттенка.

В гостиную выходило три двери. Одна из них вела к холлу, где девушка сегодня тоже успела побывать, еще раз оценила пыльное запустение помещения и поторопилась вернуться обратно; две других вели в коридоры. Та, что находилась ближе к окнам, была закрыта, находящаяся в дальнем левом углу, вела вниз, к коридору, в свой черед ведущему к комнате, отведенной девушке для проживания. Между окнами и дверью находился старинный камин, затянутый паутиной, что, впрочем, не мешало видеть узорчатую решетку и высокую резную панель над каминной полкой.

Девушка в очередной раз окинула взглядом роскошное помещение и, зевнув, положила голову на сложенные на столе руки.

— Если он через пять минут не придет, я точно засну, — пробормотала она, мрачно созерцая пыльную столешницу напротив глаз и размышляя, что пачкать единственную кофту в этой пыли было, в общем-то не очень разумно.

— Или вызовешь полицию и побежишь его разыскивать с фонарями, — подхватил Роман, — Ты сейчас выглядишь, как ревнивая жена, ожидающая супруга домой. Ах, подлец, где это он шляется, наверняка мне изменяет! — последние слова юноша проговорил нарочито высоким голоском, явно пытаясь закосить под свою собеседницу. Последняя подняла голову и сумрачно воззрилась на шутника.

— Мне скалки для полноты образа не хватает, между прочим. Хотя, боюсь, скалку бы я об него обломала… Кстати, — неожиданно вспомнила девушка, — А что он вообще за существо?

Юноша удивленно приподнял брови.

— Вампир. А ты разве не в курсе?

— Вампиры не владеют способностью к материализации, — пробормотала Татьяна, задумчиво покусывая ноготь на большом пальце. Молодой человек хмыкнул и махнул рукой.

— Да брось, тоже мне великий знаток вампиров! С чего ты взяла, что не владеют? Я сам… — парень зевнул, — Читал как-то о таких.

— Одно дело то, что написано в книжках, а совсем другое то, что есть в реальности, — упрямо проговорила девушка и, следуя примеру собеседника, тоже зевнула.

Молодой человек тяжело вздохнул и, упершись ногой в столешницу, чуть качнулся на старинном стуле. Стул скрипнул. Роман хихикнул.

— Знаешь, если он подо мной сломается, я свалю все на тебя… — как бы в раздумье проговорил он и, неожиданно опустив ноги, со стуком вернул стул в надлежащее положение, — Татьяна, я тебе это уже сказал за последние полчаса раз пять, но сейчас серьезно — иди спать. Не думаю, что Эрик будет до чертиков счастлив увидеть тебя безмятежно дрыхнущей на раритетной мебели.

— Ой, прям можно подумать, так уж ему эта мебель дорога, — отмахнулась девушка и, тяжело вздохнув, выпрямилась на стуле, — А если я заблужусь?

— Да провожу я тебя, — усмехнулся молодой человек, — Тоже мне, проблему нашла. Я тебя одну после твоих рассказов вообще отпустить не могу, — а ну как зайдешь в подвал к котику, будешь его за усы дергать?

— Я ему скорее скормлю кого-нибудь, — Татьяна красноречиво воззрилась на юношу, — Положу на, скажем, лопату, и в печь… То есть в пасть.

— Ой, как смешно, — недовольно фыркнул юноша, — Вообще-то, в печь это ты собиралась. И или мы сейчас же идем укладывать тебя спать, или я точно найду где-нибудь тут печку, и сложу тебя туда.

— Какой ты вежливый и галантный, — тяжело вздохнула девушка, поднимаясь из-за стола, — Ладно уж, раз вы так настаиваете, месье…

— Очень настаиваю, — согласился Роман и, вскочив со стула, мягко взял собеседницу под руку, — Прошу со мной, мадемуазель.

***

Было уже далеко за полночь, время близилось к рассвету, когда хозяин старинного замка наконец добрался до дверей своей вотчины и, остановившись возле них, обернулся, окидывая долгим задумчивым взглядом лежащий возле подножия холма лес. Волосы его были мокрыми от ночной росы и слегка поблескивали в свете луны серебристым светом, к рукавам черной рубашки пристало несколько маленьких веточек, на джинсах виднелись следы земли, — молодой человек выглядел сейчас совершенно обычным обывателем, и, пожалуй, лишь все еще хранящий холод взгляд уверенного в себе хозяина портил это впечатление.

Небо где-то на востоке смутно заалело, розоватым заревом ложась на верхушки больших деревьев, от земли, медленно клубясь и собираясь, начал подниматься легкий предутренний туман. Тьма ночи постепенно исчезала, отходила, сменяясь сероватой дымкой начинающегося дня.

Эрик по-прежнему стоял возле дверей, бездумно созерцая окрестности. Как давно в последний раз приходилось ему покидать замок, стоял ли он прежде вот так же возле его дверей, глядя на пробуждающуюся природу? Молодой человек чуть сузил глаза. В его смутных, расплывчатых воспоминаниях, лес вокруг не казался таким густым и диким, да и замок, собственно, не был столь заброшен. Наверное, это вина его, хозяина, ибо он не следил за тем, что происходит снаружи, да и внутренними помещениями особенно не интересовался. Признаться, ведя напросившуюся в гости девушку к комнате, он сам был немного удивлен обилием пыли, покрывающей полы и предметы интерьера его жилища. Однако, вида не подал, не желая демонстрировать незнакомке каких-либо чувств, да и сейчас, мельком вспомнив, не стал особенно задумываться на этот счет.

Из леса к холму медленной и осторожной поступью вышла большая пантера и, остановившись, в явном удивлении воззрилась на замершего возле дверей замка человека. Несколько мгновений она внимательно созерцала его, затем недовольно чихнула и, развернувшись, одним прыжком скрылась в густых зарослях между деревьями.

Блондин моргнул и, шевельнувшись, коснулся рукой ручки двери. Пора было возвращаться домой. Особенного желания продолжать общение с живой природой молодой человек более не ощущал, несколько пресытившись впечатлениями сегодняшнего дня, и кроме того, неожиданно осознал, что испытывает сильное желание проверить, покинула ли его вотчину девушка, обещавшаяся, кажется, провести здесь лишь одну ночь. Или же она ничего не обещала и хозяин замка просто принял желаемое за действительное?

Он открыл дверь и, более не оглядываясь на постепенно просыпающийся лес, решительно вошел в холл. Тот встретил хозяина обычной пылью и запустением. Все так же сиротливо стоял посреди помещения стул, все так же виднелся рядом с ним стол, на полу не прибавилось ни одного лишнего следа, и молодой человек, окинув взглядом эту картину, неожиданно усомнился в реальности того, что случилось совсем недавно. Была ли вообще эта девушка? Не привиделась ли она ему в минуту глубокого погружения в собственные мысли? Тонкие пальцы блондина скользнули по спинке стула, будто изучая ее. И были ли те странные создания, что рискнули устраивать потасовку в двух шагах от его замка? Ведь это было бы слишком глупо, недальновидно, безрассудно…

Эрик легонько толкнул обиженно скрипнувший стул и, подойдя к балюстрадам, остановился возле них.

Куда он направился? Неужели хочет пойти убедиться, здесь ли давешняя девушка, проверить, не привиделась ли она ему? А если ее там нет, и все это было лишь сном, неожиданно приснившимся ему впервые за три сотни лет? Так много вопросов и на все можно ответить лишь одним способом…

Блондин тряхнул головой и, не позволяя себе более раздумывать, решительным шагом направился в сторону комнаты, в которую не так давно сам лично проводил незваную гостью.

Если она и была лишь видением, и сейчас он просто так прогуляется по своему замку, это не имеет значения. Разве есть здесь кому осудить или посмеяться над ним за эту небольшую прогулку?

Весь путь занял у хозяина замка не больше пяти минут. Остановившись возле двери, ведущей в комнату, где сейчас должна была безмятежно спать неизвестная девушка, он замер и, дотронувшись кончиками пальцев до пыльного дерева, внимательно прислушался. Из комнаты не доносилось ни звука, не смотря на чуткий слух, молодой человек не различал даже дыхания спящей и, уже всерьез начиная задумываться о возможности видения им галлюцинаций, нахмурившись, резковато распахнул дверь.

Старые, давно не смазанные петли скрипнули, по коридору разнесся неприятный отголосок этого скрипа, и Эрик наконец смог очутиться в комнате, окидывая ее внимательным взглядом. Признаться, заходя сюда, он и сам не знал, на что надеялся в большей степени. Хотел ли он увидеть спящую девушку, или же напротив, надеялся, что комната пустует и никаких следов пребывания здесь незнакомки не осталось?

Как бы там ни было, теперь уже это было не важно. Девушка была в комнате и, не подозревая о том, что кто-то может столь грубым и бесцеремонным образом ворваться в отведенную ей опочивальню, мирно спала, крепко обняв во сне и прижав к себе одеяло.

Блондин осторожно прикрыл дверь и, бесшумно ступая, приблизился к кровати, вглядываясь в лицо спящей. Почему-то сейчас, в предрассветном сероватом сумраке, девушка неожиданно показалась ему знакомой. Знакомой не потому, что он видел ее, когда впускал в замок или выносил из подвала, нет, молодому человеку казалось, что он уже встречал ее, когда-то очень и очень давно… Однако, вспомнить, когда, где и при каких обстоятельствах могла произойти эта встреча, Эрик не мог. Воспоминания его, казалось, были покрыты туманом, серый сумрак, падающий на лицо незнакомки, делал ее какой-то ненастоящей, едва ли не призрачно-прекрасной, и хозяин замка, ощутив совершенно неожиданную головную боль, недовольно поморщился. Что ж, похоже, эта девушка способна вызывать у него мигрень не только в переносном, но и в прямом смысле…

Молодой человек неожиданно для себя улыбнулся и, склонившись, мягко провел кончиками пальцев по щеке незнакомки. Красивая… и настоящая, не призрак, не галлюцинация, не иллюзия и не сон. От кожи девушки исходило ровное тепло, и блондин, на миг забывшись, на несколько секунд задержал пальцы на ее щеке.

Незнакомка как-то поежилась, а затем со вздохом открыла глаза. Несколько мгновений взгляд ее еще оставался сонным, совершенно не сфокусированным, и этого времени вполне хватило, чтобы хозяин замка успел отдернуть руку и торопливо отойти к окну, с преувеличенным интересом взирая на разгорающийся рассвет.

Девушка протерла глаза рукой, затем медленно села и, поморгав, удивленно воззрилась на замершую возле окна фигуру.

— Эрик?.. — голос ее прозвучал растерянно, однако уже в следующий миг в нем явственно прозвучала улыбка, — А я боялась, что вы уже не придете сегодня.

Блондин промолчал, подыскивая подходящие слова для достойного ответа на это заявление. То, что своим молчанием он создает напряжение, в голову молодому человеку почему-то не пришло.

— «Сегодня» было вчера, — наконец нашелся он и, стараясь говорить холоднее, уточнил, — Я не пришел. Сейчас уже завтра, и я наивно полагал, что уйдете вы.

Девушка слегка вздохнула. Что ж, похоже вот и начинают сбываться самые худшие ее опасения… Вероятно, сейчас ей надлежит выслушать еще какую-нибудь леденящую душу и словами и тоном тираду, а после ее вежливо вытурят взашей, порекомендовав более не показываться в окрестностях замка.

— Я просто… не хотела уходить, не дождавшись вас, — видя, что собеседник молчит, она предпочла сама подать голос, объясняя по мере возможности свое пребывание здесь. И, по-прежнему не видя со стороны молодого человека даже намека на реакцию, добавила, стараясь говорить как можно более грустно:

— А вы пришли и сразу же желаете избавиться от меня?

— Я не говорил, что хочу избавиться, — последовал ответ все тем же ледяным, вероятно, фирменным «Эриковским» тоном, — Я сообщил о своих не сбывшихся надеждах. Однако, если вы так хотите покинуть замок…

— Я не хочу! — торопливо воскликнула девушка, перебивая собеседника и, тот час же поторопившись исправить это, прибавила, — Извините. Я хотела… — она набрала побольше воздуха и на одном дыхании выпалила, — Можно мне остаться?

Ответом ей вновь послужило молчание. Блондин внимательно созерцал рассвет, казалось, совершенно не планируя что-либо отвечать, или же, что тоже могло быть вполне вероятным, взвешивая все за и против. Девушка, в свою очередь, тоже молчала, изучая взглядом лицо хозяина замка. В свете зарождающегося дня молодой человек неожиданно показался ей потрясающе красивым. Таким красивым, что, пожалуй, не будь он настолько замороженным и суровым, она бы задумалась о возможности построения более близких отношений с ним. Хотя, конечно, лед можно растопить…

— На какой срок? — холодно процедил Эрик и неожиданно резко повернулся к собеседнице. Последняя, успевшая углубиться в свои мысли, невольно вздрогнула от неожиданности. Мда, похоже, это не тот случай, когда лед вот так запросто согласится растаять…

— На какой позволите, — осторожно произнесла девушка и, совершенно не желая сейчас вступать с хозяином замка в полемику по какому бы то ни было поводу, поспешила добавить, — Я вывихнула ногу, и мне немного тяжело ходить…

— Хорошо, — оборвал ее молодой человек и, окончательно отвернувшись от окна, направился к двери, — Можете остаться до тех пор, пока не сможете уйти.

— Спасибо! — девушка, получившая отныне статус официальной гостьи, ощутила как по ее губам сама собой расплывается улыбка, — Спасибо большое, Эрик!

— Не за что, — процедил блондин, останавливаясь возле двери, — У меня есть к вам одна просьба.

Девушка с готовностью приподнялась на кровати.

— С радостью исполню ее, если это, конечно…

— Назовите ваше имя, — не дал договорить ей молодой человек. Его гостья, счастливо улыбаясь, аккуратно опустилась обратно на кровать, складывая руки на коленях.

— Татьяна. И… я не обижусь, если вы будете звать меня на «ты».

Говоря по правде, произнося последнюю фразу, девушка наивно надеялась на ответное поведение и со стороны своего собеседника. Однако, последний тотчас же не преминул доказать ей, что лелеять надежды подобного рода в его отношении — всего лишь пустая трата времени.

— Рад знакомству, — сухо вымолвил Эрик Стефан де Нормонд и, не задерживаясь более ни на секунду, быстрым шагом покинул комнату Татьяны, не забыв притворить за собой дверь.

***

— Дети мои!

По толпе прошелестел чуть заметный смешок. В самом деле, что за обращение? Этот старик будто выпал из времени и все еще живет где-то в древности, когда старейшие жители деревни называли всех прочих своими детьми. Но ведь сейчас не семнадцатый век, и ситуация и в самом деле довольно серьезна, так зачем же зря смешить народ подобными словами?

— Прошу вас, тише! — вновь подал голос старик и, словно подтверждая свои слова, стукнул посохом по невысокой деревянной арене, на которой сейчас и находился. Рядом с ним на этом помосте лежало тело молодой, бедно одетой девушки, бледное, какое-то высохшее, с горлом, словно разорванным хищным зверем.

— То, что произошло, нельзя именовать случайностью. Я боюсь, что подобные смерти могут повториться… — окинув толпу взглядом и убедившись, что переговоры и смешки стихли, он продолжил, говоря еще более уверенно и, вместе с тем, пугающе, — Смерть бедной бродяжки может знаменовать собою начало конца нашего селения! Я видел однажды такое. Видел, и надеялся никогда не видать более… Тот зверь, что напал на бедняжку, существо, вышедшее из старинных легенд и страшных сказок, вернулось! Имя ему… — он на мгновение замолчал и тихо закончил, — Вампир.

Молодой черноволосый мужчина в кожаной куртке, ближе прочих стоящий к деревянному помосту, насмешливо хмыкнул и, сузив темные глаза, скрестил руки на груди.

— Ну да, странно, откуда бы это взялся вампир? — в голосе его явственно прозвучал смех, — Если тут под боком идеальный для его обитания замок. Прямо загадка какая-то, а?

Старик окинул говорящего строгим взглядом, однако, ответить ему не успел. По толпе волной пробежал гомон возмущения.

— Что за чушь? — послышались выкрики, — Старик просто спятил и морочит нам голову сказками!

— Надо просто найти эту зверюгу и прикончить ее!

— Наверняка это обычный волк, или еще кто-нибудь…

— Но уж никак не!..

— Тихо! — зычный голос старца легко перекрыл шум, заставляя людей невольно примолкнуть, — Я не для того взошел сюда, чтобы морочить головы или лгать. Выслушайте небольшую историю, и вы поймете, что я говорю правду…

Много лет назад в замке, что и по сей день можно увидеть, если взобраться на крышу самого высокого дома нашей деревни, жил граф. Это был хороший человек, внимательный к своим слугам и заботящийся о людях, живущих на принадлежащих ему землях. Жена была ему под стать, детей он воспитал в лучших традициях благородного дворянства… Но счастье их длилось недолго. Однажды ночью все оборвалось. Накануне в замок графа съехалось большое количество гостей, он давал бал, как было принято в те времена, но среди близких друзей и родни каким-то образом сумел затесаться монстр. Он вышел на охоту ближе к полуночи, и на следующий день в замке не осталось ни единой живой души. Он не пощадил никого. А после, уничтожив каждого, обитающего в замке человека, занял место его хозяина и с тех пор караулит старинное здание, не позволяя никому приблизится к нему. Поэтому замок и стоит здесь столько лет и, поэтому, хоть он и кажется заброшенным и покинутым, к нему никто не рискует приближаться. До сего времени вы ничего не слышали об этом, ибо монстр вел себя тихо и даже старики вроде меня уже начали надеяться, что он умер… Но теперь он вновь вышел на охоту. Мы должны защитить нашу деревню! Иначе он не оставит здесь ни единой живой души, как не оставил никого и в замке.

Старик умолк. Люди, внимавшие ему, тоже молчали, пытаясь понять, как реагировать на только что прозвучавшие слова. С одной стороны, история казалась скорее страшилкой из детской книжки, чем реально произошедшим ужасом, но с другой… Все больше и больше взглядов обращалось к лесу, в ту сторону, где среди деревьев высился на склоне холма древний замок. Все больше и больше людей вспоминали о странностях, связанных с ним, — всегда запертые двери, ни единой живой души в округе, ореол страха, окружающий старинное здание… В свете сказанного стариком, смерть, вернее, убийство бродяжки вполне вписывалось в общий антураж и заставляло возникать в мыслях образ того самого монстра, о котором он говорил. Конечно, история кажется нереальной, но разве не бывает жизнь под час куда как страшнее и необычнее многих сказок?

— Что за бред, — давешний черноволосый мужчина фыркнул и, опустив руки, тряхнул головой, — Не, я в этом фарсе принимать участие не буду. Вы, если хотите, хватайте всякие осиновые колья, грабли, вилы… что там еще? Бензопилы не забудьте, вдруг вампира придется на части делить. Я вам мешать с ума сходить не буду. Меня только в это все не вовлекайте, договорились? — с этими словами он резко развернулся и уверенными быстрыми шагами направился прочь. За ним, отделившись от толпы, последовало еще несколько человек. Старик проводил их взглядом, в основном уделяя внимание черноволосому и, слегка вздохнув, неодобрительно покачал головой.

— Тьери… — донеслось до его слуха, и оратор, повернувшись, воззрился на оставшихся возле него жителей, — Как нам справиться с этим монстром?

***

Что происходит, когда живое бодрствующее сознание минует грань между сном и реальностью? Переходит ли оно в мир, где все мечты — как осознанные, так и еще неясные, — исполняются, ищет ли ответы на вопросы или же просто бродит где-то, позволяя телу отдохнуть? И почему порою сны бывают столь странны?

Хотя в той ситуации, о которой идет речь, сон нельзя было назвать слишком уж странным. Разве удивительно, что девушка, постоянно видящая перед собою привлекательного молодого человека в конце концов начинает видеть его и в сновидениях? Тем более после того, как на рассвете этот самый молодой человек заглянул к ней и повел себя почти мило. Во всяком случае, по сравнению с тем, как вел себя раньше.

— Глупости! — фыркнула девушка и, решительно отгоняя воспоминания о только что привидевшемся сне, поднялась с кровати, с неохотой принимаясь натягивать замученную за три дня усиленной носки и прогулок по пыльному замку одежду.

— Да это просто верх идиотизма, — продолжала бормотать она себе под нос, просовывая голову в ворот кофты и пытаясь найти рукава, — Да подумаешь, приснился, мало ли, чего присниться может!

— И кто это тебе приснился? — послышался от двери уже знакомый веселый голос, и Татьяна, с некоторым трудом все же натянув кофту, недовольно воззрилась на прислонившегося плечом к дверному косяку Романа.

— Девушкам такие вопросы задавать неприлично! — отбрила она, — И вообще, мог бы постучаться.

— А мальчиков о таком спрашивать, значит, вполне нормально? — юноша прищурился и, игнорируя вторую часть фразы собеседницы, преспокойно вошел в комнату, — А вдруг мне тоже что-то очень секретное снилось и я горю желанием тебе об этом не рассказывать?

— Ну, так и не рассказывай, — Татьяна слегка пожала плечами и, поднявшись с кровати, на которой сидела доселе, начала ее застилать, — Я и не настаиваю. Между прочим, доброе утро.

— Очень доброе, — не стал спорить юноша и, опустившись на пыльный пуфик, находящийся возле трельяжа, закинул ногу на ногу, — Надеюсь, ты его не испортишь вопросами о том, вернулся ли Эрик?

— Да я итак знаю, что он вернулся, — девушка фыркнула и махнула покрывалом, пытаясь таким образом отмахнуться от собеседника. Привело это к тому, что пыль, не пожелавшая убраться восвояси в процессе проводимой не так давно уборки, взметнулась в воздух серым облачком, и Татьяна довершила свои слова еще и громким чихом.

— Будьте здоровы, — ухмыльнулся Роман и, зажав нос пальцами, нелепо дернул головой, сдерживая чих. Девушка ехидно улыбнулась.

— И вам не хворать, — в высшей степени вежливо ответствовала она и, потерев нос, покосилась в сторону окошка, — И не проветришь даже… Так вот, Эрик заглядывал ко мне. Как раз на рассвете, — при сих словах она попыталась натянуть презрительную улыбку, скрывая некоторое волнение, вызванное упоминанием об утреннем визите хозяина замка. Уж лучше пусть Роман думает, что визит блондина причинил ей скорее неудобство, нежели доставил удовольствие. Иначе, в противном случае, его шуточкам на эту тему конца не будет, и не дай Бог их еще и Эрик услышит…

— И чем вы тут на рассвете занимались? — юноша совершенно невинно улыбнулся и добавил, — Рассказывали друг другу страшные истории?

— И как ты только догадался! — Татьяна осторожно поправила покрывало, стараясь не взметнуть вновь столб пыли и, аккуратно на него усевшись, улыбнулась, — Можешь меня поздравить. Он так испугался моих страшных сказок, что позволил остаться.

Молодой человек даже подался вперед. В серо-зеленых глазах его блеснул огонек любопытства.

— Надолго?

— «Пока не смогу уйти», — процитировала девушка, — Так что…

— Так что, похоже, — перебил ее собеседник, — Я и правда могу поздравить. Себя. Наконец-то будет хоть один размороженный человек в этих стенах! Кроме меня, любимого, разумеется.

— Вот спасибо на добром слове, — Татьяна, сморщившись, попыталась изобразить глубокий поклон, не поднимаясь при этом с кровати, — Мало того, что не поздравили, так еще и селедкой обозвали!

Роман задумчиво потер подбородок.

— Я, конечно, старый больной человек, страдающий провалами в памяти… но, по-моему, ничего водоплавающего в беседе не проплывало.

— Зато размороженное бегало, — фыркнула девушка, — А размороженной кто бывает?

— Кто? — молодой человек ухмыльнулся и, подперев щеку кулаком, предположил, — Эрик?

— Насчет Эрика не знаю, — честно созналась Татьяна, — Я его размороженным и водоплавающим не видела. Поэтому мои ассоциации ограничиваются селедкой.

— Какие скудные у тебя ассоциации, — парень покачал головой и, поднявшись на ноги, окинул собеседницу критическим взглядом, — Хотя, судя по одежде…

Девушка, едва не свалившись от возмущения, вскочила следом за юношей и в негодовании воззрилась на него.

— Я тебя сейчас стукну, — пообещала она, ища взглядом что-нибудь, чем можно было бы треснуть обнаглевшего парня, — Ты мне предлагаешь в покрывало замотаться, на манер тоги? Тут вообще-то магазинов с одеждой нет, если кто-то до сих пор не в курсе.

— Да ты что? — Роман удивился столь искренне, что не успей Татьяна немного узнать молодого человека и чуть-чуть привыкнуть к весьма необычной манере его поведения, она бы, пожалуй, даже поверила ему сейчас, не смотря на то, что вопрос, заданный им, выглядел откровенно издевательским.

— Да, вот представь себе, — девушка слегка вздохнула, как-то очень быстро переставая злиться. Вообще, как она заметила еще вчера, злиться на этого парня дольше пяти секунд было просто органически невозможно. Сложно сердиться на столь веселого и жизнерадостного человека, особенно если он в ответ на твою обиду только еще больше шутит.

— Так что вынуждена поставить тебя в известность, — продолжала Татьяна, стараясь сохранить в голосе ту же язвительность, что совсем недавно витала в нем, — Что обзавестись нормальной новой одеждой в стенах этого замка не представляется возможным. А без одежды ходить я как-то не горю желанием.

— Удивительно прямо, — не преминул отметить Роман, — Почему же, интересно знать? — говоря сие, молодой человек спокойно подошел к старинному шкафу, который, как уже упоминалось, находился в отведенной девушке комнате, и, не мудрствуя лукаво, распахнул его, — Оп-ля! А вот и одежда, причем даже совсем нахаляву. Ловкость рук, капелька мошенничества, и — прошу.

Девушка, недоверчиво хмурясь, приблизилась, заглядывая в распахнутый предмет мебели. Взгляду ее предстало несколько старинных платьев, немного запыленных, но, в общем и целом, довольно неплохо сохранившихся.

— Я надеюсь, это очередная ваша шутка, господин мошенник? — голос Татьяны прозвучал столь кисло, что ее собеседник даже поморщился.

— Нет, ну почему сразу мошенник и с двух раз шутка? Это платья, познакомься, Татин. Платья, познакомьтесь, это…

— Я как-нибудь потом с ними познакомлюсь, — прервала девушка разболтавшегося парня и, тяжело вздохнув, решительно захлопнула дверцу, — Что ж, видимо, придется идти приставать к Эрику…

— Ты что, думаешь, он тебе джинсы сошьет? — фыркнул Роман, направляясь к двери первым, словно бы разговор с Эриком волновал в первую очередь именно его. Татьяна, следуя за ним, пожала плечами и чуть ухмыльнулась.

— Ну, зачем же сразу сошьет? Может, свои отдаст…

— Они с тебя упадут, — уверенно сообщил юноша и, выйдя в коридор, остановился на краю освещенного участка, — Тебя снова за ручку довести, чтобы ты на кошечек не бросалась?

— Можно на ручках донести, — милостиво дозволила девушка, — Или ты забыл, что я несчастная и раненая?

— Если я понесу тебя на ручках, то несчастным и раненым буду я! — бессовестно заявил парень и, схватив собеседницу за руку, так резко потянул ее за собой вперед, что последняя невольно ойкнула.

— Ты мне решил к больной ноге еще и оторванную руку добавить? — сумрачно поинтересовалась она, с некоторым трудом догоняя своего провожатого и стараясь идти более или менее в ногу с ним. Юноша хмыкнул и, вероятно, пожал плечами. Различить это действие во мраке было весьма затруднительно, однако, когда он заговорил, что-то в его голосе создало ощущение, что словам должен был предшествовать именно этот жест.

— Ну, я же не хочу, чтобы ты слишком уж быстро поправилась и смылась отсюда, бросив меня наедине с господином замороженным и водоплавающим.

— Еще раз убеждаюсь в твоей доброте, — буркнула Татьяна и, предпочтя не комментировать весьма оригинальное описание хозяина замка, замолчала, сосредотачиваясь на ощущениях и надеясь только ни за что не запнуться и не упасть. На Романа, сжимающего ее ладонь, надежд возлагать не приходилось, — этот милый молодой человек скорее сам бы уронил ее, нежели поймал и не позволил упасть.

Впрочем, путь прошел без эксцессов. То ли потому, что держась за человека, постоянно обитающего в этих стенах Татьяна чувствовала себя значительно увереннее, то ли потому, что нога у нее болела значительно меньше, чем, допустим, вчера, а быть может девушка уже и сама привыкла передвигаться по этому темному помещению, но ступала она гораздо спокойнее и, соответственно, быстрее, чем прежде, посему и путь завершился гораздо скорее. Кроме того, Роман, в отличие от своей спутницы, вероятно, неплохо видевший в темноте, успел остановить ее как раз возле нужной лестницы и, подведя к двери в гостиную, приглашающее распахнул ее.

— Прошу, мадемуазель. Надеюсь, вы не заблудитесь в этой большой и страшной комнате? Ибо я намерен вернуться к недочитанной книге. У меня там, понимаешь, герой путешествует по страшному темному замку…

— Зачем читать об этом, если можно испытать на собственной шкуре? — Татьяна покачала головой и, пройдя в гостиную, оглянулась на провожатого, — Что ж, в таком случае… если заблудишься — кричи. Я приду, и…

— И поможешь мне кричать, ибо заблудишься тоже, — с энтузиазмом согласился Роман и, энергично кивнув, шутливо козырнул, — Удачи с вымоганием джинсов.

— Спасибо, — девушка слегка фыркнула и, махнув на прощание рукой, поспешила повернуться к собеседнику спиной, направляясь в сторону холла. Молодой же человек, задержавшись еще на несколько мгновений, проводил ее внимательным взглядом и, улыбнувшись чему-то, отправился восвояси.

Эрик, как и ожидалось, сидел в холле, все на том же месте, все на том же стуле и во все той же позе. Девушка, осторожно выглянув в холл, бесшумно ступая, прошла по ковру пыли вдоль балюстрад и, остановившись возле выхода из-за них, неуверенно замерла. Человек, точнее, существо, назвавшееся вампиром, не сделало ни единого движения, ни вздохом, ни жестом, — ничем не выдав того, что слышит приближение гостьи. Казалось, хозяин замка безмятежно спит, или… впал в анабиоз, вновь «заморозился», как сказал бы Роман.

Татьяна набрала побольше воздуха, с трудом сдержала кашель от обилия пыли в нем и, решившись, на выдохе негромко позвала:

— Эрик…

— Слушаю, — ледяной голос, гулко разнесшийся под пыльными сводами, заставил девушку невольно поежиться.

— Я тут… шла, чтобы поговорить с вами, ну и, собственно… пришла.

— Я слушаю, — повторил хозяин замка, не открывая плотно сомкнутых век.

— Ну, или хотя бы пообщаться, так, чтобы узнать вас…

— Я слушаю, — в третий раз произнес блондин, не изменяя тона, и девушка, не сдержав тяжелого вздоха, на миг закатила глаза.

— Кипяточком его, что ли, полить, чтобы растаял?.. — пробормотала она себе под нос, с некоторым раздражением созерцая запыленный потолок.

— Что?

На самом деле слова гостьи хозяин старинного замка прекрасно расслышал и мысленно ухмыльнулся им. Что ж, девочка начинает наглеть прямо на глазах… С утра она казалась более скромной. Впрочем, это может быть даже интересно. Наверное, если бы она продолжала вести себя скромно, ее присутствие здесь было бы… скучным? Странно. Прежде вопросы скуки совершенно не занимали его.

— Ничего, — Татьяна недовольно дернула плечом и, вздохнув еще раз, предпочла сменить тему, — Скажите, у вас тут нормальная женская одежда нигде не пробегала?

Сказала — и тот час же мысленно одернула себя, едва слышно чертыхнувшись. Все-таки общение с Романом накладывает свой отпечаток на манеру речи… Остается надеяться, что Эрик поймет, что она хотела сказать.

— В твоей комнате есть шкаф, — хладнокровно уведомил собеседницу блондин, и последняя, улыбнувшись уголком губ, неожиданно подумала, что хозяин замка, тоже так или иначе вынужденный общаться с обитающим здесь же молодым человеком, должно быть, уже успел привыкнуть к подобной манере разговора.

— Но тем платьям лет сто, если не больше! — возмутилась она, наконец делая шаг вперед и выходя из-за балюстрад, — Я же говорю о нормальной одежде. Спрашиваю, в смысле.

Блондин чуть вздохнул и, наконец распахнув глаза, с нескрываемым неудовольствием воззрился на собеседницу.

— На мой взгляд, — начал он, чеканя слова, — Ты одета довольно странно. Если под «нормальной» одеждой ты подразумеваешь что-то подобное, то нет, этого ты здесь не найдешь.

Татьяна нахмурилась и, окинув взглядом фигуру хозяина замка, недовольно наморщила нос.

— Сами-то в джинсах сидите…

Мужчина предпочел промолчать, не отвечая на этот выпад и, снова отведя взгляд от девушки, закрыл глаза. Догадаться, что тема закрыта, труда не составляло ни малейшего. Однако же, покидать общество хозяина замка Татьяне решительно не хотелось, а молча стоять и созерцать его было бы слишком уж странно, посему она попыталась найти другую тему для беседы. Сделав еще пару шагов, девушка приблизилась к старинному столу, на который блондин столь бесцеремонно закинул ноги и, слегка постучав кулаком по столешнице, пробормотала:

— Красивый столик…

Ответа не последовало. Вежливый хозяин даже глаз не открыл, вновь полностью игнорируя присутствие своей гостьи. Последняя тяжело вздохнула и, окинув долгим взглядом холл, задумчиво воззрилась на двери.

— Скажите, а свежий воздух в ваших владениях предусмотрен?

— На улице, — ответствовал хозяин замка таким тоном, что Татьяна поежилась, прогоняя невольно побежавшие по спине мурашки.

— И что, вы даже не против того, чтобы я вышла и им подышала?

Эрик снова открыл глаза. Брови его были сдвинуты, весь вид выражал недовольство тем, что его отрывают от неимоверно важного занятия.

— Ты можешь даже уйти. Я не удерживаю тебя здесь.

Девушка снова тяжело вздохнула.

— Да-да, я знаю, что в этом замке все безумно мне рады… Ну, может, вы мне хоть дверь открыть поможете? Она же тяжеленная небось.

Хозяин замка продолжал сверлить ее равнодушным взглядом. Не дождавшись ответа, ни положительного, ни отрицательного, Татьяна ощутила приступ раздражения.

— Спасибо большое! — фыркнула она и, демонстративно не глядя на блондина, направилась к дверям. Выглядели они и в самом деле на редкость прочными и тяжелыми, однако, упершись обеими руками в створку, а ногами в пол, девушка все-таки сумела немного приоткрыть ее. Самодовольно улыбнулась, и уже хотела, было, гордо покинуть неприветливые стены замка, отправляясь на прогулку, как неожиданно что-то заставило ее замереть, занеся над порогом ногу.

— Эрик… — негромко окликнула она, возвращая ногу на место и уже явно не так стремясь выходить на улицу, — Вы не могли бы взглянуть?

За спиной ее послышался тяжелый вздох, однако же, тихий скрип стула и характерный звук опускаемых на пол ног дали понять, что хозяин замка на сей раз все же решил выполнить ее просьбу.

— В чем дело?

Ощутив молодого человека рядом с собой, девушка, не отвечая, кивнула на улицу. Блондин, чуть сдвинув брови, приоткрыл дверь замка шире и, увидев, наконец, то, о чем, видимо, и говорила Татьяна, недоверчиво хмыкнул. Девушка, внимательно следившая за ним, с удовлетворением отметила, как по лицу хозяина замка разлилось удивление. Впрочем, сейчас восхищаться не такой уж сильной замороженностью Эрика было некогда. К замку, выступая из леса, направлялась толпа людей. Напряженные, настроенные на битву лица можно было различить даже от дверей древнего строения, а факелы в их руках, ярко горящие даже не смотря на солнечный день, топоры, вилы и колья и вовсе не оставляли сомнений, что явились незнакомцы сюда явно не с целью вежливой беседы.

— Полагаю, они из осины, — задумчиво проговорил блондин, вероятно, отвечая собственным мыслям, и неожиданно резким движением захлопнул тяжелую дверь, оттесняя гостью внутрь замка. Спустя мгновение ее слуха коснулся странный глухой звук, будто что-то ударило по дверям снаружи.

Девушка невольно вздрогнула.

— Что это?..

— Стрела, — голос блондина прозвучал столь безмятежно, даже беспечно, что Татьяна на миг даже забыла о странных людях на улице, с изумлением взирая на так неожиданно оживившегося и едва ли не обрадовавшегося хозяина замка.

— Но что им тут может быть нужно? — недоуменно проговорила она, снова переводя взгляд на дверь, — Какое-то глупое нападение…

— Ты, конечно, можешь выйти и поинтересоваться, но думаю, ответ очевиден, — Эрик пожал плечами и совершенно неожиданно ухмыльнулся, — Пришли убивать меня.

— «Спасибо за внимание, сейчас, должно быть, будут убивать…» — пробормотала себе под нос девушка, цитируя песню из детского мультфильма и, не дожидаясь вопросов хозяина замка на этот счет, нахмурившись, взглянула на него, — Такое чувство, что вас это радует.

Молодой человек загадочно улыбнулся и, не отвечая, решительным шагом направился в сторону гостиной. Татьяна недоуменно проводила его взглядом. Так, и что сие означает? Он пошел пушку какую-нибудь заряжать, или решил предоставить ей разобраться с нападающими? Безусловно, такое доверие со стороны блондина чрезвычайно лестно, но мог бы хоть какое-никакое оружие ей выдать! Что, стулом, что ли, стрелы отбивать?

— Что у нас случилось? — донесся со стороны гостиной знакомый и, как обычно, крайне жизнерадостный голос.

— На нас напали, — Эрик, столкнувшийся в дверях с Романом, усмехнулся и продолжил, — Я за Винсом, все вопросы к ней, — с сими словами он ткнул большим пальцем за плечо, вероятно, намекая на девушку.

— Какая замечательная новость! — демонстративно обрадовался юноша и, зайдя в холл, хлопнул в ладоши, — Ну, я готов быть введенным в курс дела.

— Да какой там курс, — Татьяна недовольно махнула рукой, все еще глядя в сторону, где скрылся хозяин замка, — Странные люди с факелами и топорами стреляют по дверям замка, а Эрик от этого, похоже, в восторге! Первый раз такого человека вижу.

— Возможно, не последний… — пробормотал Роман и, неожиданно нахмурившись, одними губами произнес, — Дурень.

— Что? — девушка, отвлекшаяся на звуки, доносящиеся из-за двери, вопросительно воззрилась на собеседника, однако, ответить ему не дала, — Куда он вообще пошел? Решил, что нас с тобой для защиты замка более, чем достаточно?

— Он же сказал, — удивился молодой человек, — Пошел выпускать Винсента. Не думай, что Эрик доверит столь ответственное дело нам с тобой.

— Какого еще Винсента? — подозрительно поинтересовалась Татьяна, игнорируя прочие слова собеседника и уже ощущая, что ответ ее не обрадует.

— Ты же сама рассказывала недавно о своем милом знакомстве с ним, — Роман ехидно улыбнулся, — Или девичья память и в самом деле столь коротка?

— Вот так и знала, что ничего хорошего не услышу, — девушка поежилась и, возведя очи горе, проговорила, — Неужели нельзя было придумать более адекватное имя для льва?

— Какое, например? — ухмыльнулся юноша и, не мудрствуя лукаво, уселся на стул, с которого совсем недавно поднялся Эрик, верхом, — Барбос? Полкан? Барсик?

— Мурзик… — пробормотала девушка, — Или просто Котик… — представив давешнего хищника, отзывающегося на какую-либо из этих кличек, она невольно улыбнулась.

Со стороны двери снова донесся звук вонзающейся в дерево стрелы, и Роман недовольно поморщился, вероятно, мигом забывая про всякого рода шуточки.

— Ни стыда ни совести у людей. Нам же дверь потом чинить после их дурацких стрелок!

Татьяна недоуменно воззрилась на собеседника. Неужели подобные нападения в этом замке столь регулярны, что юноша едва ли старше ее самой знает звук вонзающейся в дерево стрелы? Сама-то она, услышав этот звук впервые, была до крайности удивлена, а вот Роман, видимо, о таких вещах прекрасно осведомлен.

Громкий стук в двери замка заставил ее отвлечься от мыслей, и на всякий случай отступить подальше вглубь холла.

— Отворяй, собака! — донесся с улицы чей-то гулкий бас. Девушка едва не прыснула. Ситуация, безусловно, вовсе не относилась к веселым, однако тот факт, что один из нападающих цитирует более, чем известный фильм, вероятно, совершенно не понимая этого, был весьма забавен.

— Кому это он? — с неподдельным удивлением осведомился Роман, и Татьяна, в свой черед удивившись, непонимающе воззрилась на него. Поддерживает шутку или тоже не понимает всей анекдотичности ситуации?

— Вам, — не удержалась девушка, чуть приподнимая брови. Роман удивился еще больше.

— Мне? Я же даже не хозяин замка! Боже, куда делось воспитание у современных людей?

— Ну, ты выйди и поинтересуйся, — пожала плечами девушка и, скрестив руки на груди, снова перевела взгляд на дверь.

— Как же я выйду? — фыркнул парень, — Они спросят документы на замок, а у меня их нет. Вот лучше пусть придет Эрик, и сам… — со стороны гостиной донеслись глухие шаги и тихое рычание, — О, Эрик! Хорошо, что ты таки нашел нашего Мурзика. Скажи ему, пусть займется воспитанием этих хамоватых личностей! — с сими словами юноша демонстративно указал на дверь, крики и стук за которой не только не прекращались, но и, казалось, становились громче с каждой минутой.

«Мурзик» недовольно рыкнул в сторону молодого человека, и последний очень натурально изобразил, как падает в обморок от ужаса. Впрочем, не смотря на натуральность, было очевидно, что на самом деле Роман льва решительно не опасается.

— Да не нашим, глупое ты животное, а их! Мы уже и так воспитанные, дальше ехать некуда.

Лев недовольно чихнул и, дернув хвостом, демонстративно отвернулся от юного нахала. На морде его очень явственно отразилось сильное сомнение в воспитанности последнего.

Татьяна же, между тем, стараясь не попадаться на глаза хищнику, тихонько отступала к стене, и остановилась лишь тогда, когда между ней и львом оказался стол. При свете дня это создание выглядело еще более огромным, чем в сумраке ночи и, соответственно, куда как более устрашающим.

— Замолчи, — недовольно поморщился Эрик в сторону Романа и, не дожидаясь реакции последнего, решительно направился к дверям. Как раз, когда он подошел к ним, с улицы, словно приветствуя хозяина замка, опять раздался тот же угрожающий голос:

— Открывай, или мы спалим замок вместе с тобой!

— Что же так волноваться? — удивился блондин и, словно повинуясь этому приказу, широко распахнул дверь.

Лев, в ожидании этого момента нетерпеливо переминавшийся с лапы на лапу, как спущенная пружина вылетел наружу и, приземлившись на небольшой площадке перед замком среди шарахнувшихся в стороны людей, огласил окрестности грозным рыком. Девушка в замке невольно съежилась и испытала сильное желание забраться под стол, возле которого стояла. Нападающее же, похоже, вообще впали в какой-то ступор, тупо созерцая хищника и пытаясь сопоставить в своем сознании замок, льва и вампира. К слову, последний, не желая оставлять своего домашнего питомца в одиночестве, уже стоял на пороге старинного строения, свысока оглядывая пришедших к его вотчине людей.

— Что вам нужно здесь? — довольно прохладно осведомился он, впрочем, ни к кому конкретно не обращаясь. Услышав его голос, Татьяна почему-то почувствовала себя спокойнее. Мысль, что Эрик не бросит замок и его обитателей на произвол судьбы, наполняла странной уверенностью. Даже лев показался вдруг не таким жутким, и девушка, осторожно выйдя из-за стола, приблизилась к выходу, преисполненная решимости в случае чего оказать посильную помощь. В тылу остался лишь Роман, который, расслабленно восседая на стуле, облокотился на его спинку и, подперев ладонями подбородок, без особого интереса созерцал происходящее.

— М-монстр… убийца! — донесся вскрик, почти визг с улицы, и юноша, увидев как мальчишка, по виду даже младше его самого, бросился с колом в руках на хозяина замка, саркастически ухмыльнулся. Впрочем, мальчишка не добежал. Остановившись на половине дороги, он на несколько мгновений задумался, а затем, вероятно решив, что подходить к обитающему в замке существу слишком близко будет недальновидно, кинул сжимаемый в руке кол, метя в противника. Однако, то ли сил у мальчика было еще не достаточно для совершения подобного маневра, то ли расчеты его оказались неверны, но попасть в совершенно спокойно стоящего блондина колу было не суждено. Он пролетел несколько метров и, наткнувшись на желтую шкуру, с тихим стуком упал на твердую землю. Лев раздраженно обернулся. Рык взбешенного хищника снова накрыл собою окрестности, заставляя, казалось, дрожать даже деревья. Деревяшка, брошенная в него неудачливым героем, конечно, не причинила царю зверей ни малейшего вредя, но сам факт попытки сделать это, вероятно, сильно задел львиную гордость.

Люди попятились, однако, как с сожалением отметила девушка, далеко не все. Лишь те, кто находился перед разозленным хищником, как раз за спиной у того самого мальчишки, пытались отойти подальше назад, прочие же, пользуясь тем, что внимание зверя пока что отвлечено, поспешно обходили его с боков и торопились к хозяину замка. Вероятно, их вела надежда, что если покончить с хозяином, то и хищник будет безопасен.

Эрик вздохнул и слегка покачал головой. Поведение нападающих явно нельзя было причислить к разряду умных, или хотя бы обдуманных поступков, достучаться до их сознания и воззвать к разуму сейчас было явно невозможно, посему необходимость отражать атаку разворачивалась перед молодым человеком во всей красе. Заметив шевеление рядом, он с некоторым удивлением глянул на напряженно застывшую рядом с ним гостью, и, вновь переводя взгляд на приближающихся противников, негромко проговорил:

— Тебе лучше вернуться в замок.

— Глупости! — слегка фыркнув, отмахнулась та и, беспомощно оглянувшись в поисках хоть какого-нибудь оружия, сдержала вздох. Да уж, против топоров да кольев идти с голыми руками — это, мягко говоря, ни капельки не весело. Да и не разумно тоже. Что, собственно, может она, слабая девушка, против взбешенных взрослых мужчин? Татьяна машинально отступила, глядя на приближающихся врагов и, недовольно нахмурившись, оглянулась на Романа. А он-то чего сидит? Мог бы поучаствовать, он же как-никак мужчина!

Юноша, равнодушно созерцающий происходящее, поймав взгляд девушки, очаровательно улыбнулся и, пожав плечами, сделал приглашающий жест в сторону улицы. Догадаться о значении этого жеста было не трудно, — парень явно пытался сказать «Хотела помочь? Вперед!». Татьяна слегка сморщилась и, отвернувшись от юноши, предпочла сосредоточиться на уже подбежавших людях. Как выяснилось, сделала она это очень и очень вовремя.

Нападающие, похоже, решительно не испытывающие желания разбираться, кто перед ними — человек или же нет, предпочли на всякий случай применить свое оружие ко всем встреченным личностям. Чудом увернувшись от занесенного кола и ловко сделав тому, кто пытался им ее пронзить, подножку, Татьяна хотела, было, перевести дыхание и осмотреться, чтобы понять, где же Эрик, однако, новый враг не позволил ей сделать этого.

У этого человека из оружия в руках был лишь факел, но и им он управлялся весьма умело. Девушка неуверенно отступала, с трудом избегая встреч с ярким пламенем, которое противник совал ей буквально в нос, и уже даже начала прикидывать, как тушить в случае чего пылающую одежду, а потом лечить ожоги в спартанских условиях замка, как нападение неожиданно прекратилось. Противник как-то странно пискнул и, не успела Татьяна понять, что с ним происходит, как он уже отлетел на несколько метров, сделав в воздухе изящный пируэт. Факел, выпавший у него из рук, влетел прямо в открытые двери замка.

Роман, находящийся там, увидев, какой подарочек забросила ему судьба, чрезвычайно оживился. Поднявшись со стула, он с интересом принялся ходить вокруг продолжающего гореть факела, изредка делая вид, что пытается потушить его, либо наступив, либо задув. На лице молодого человека было написано величайшее удовлетворение собственными действиями.

Между тем, Татьяна, оглядевшись, наконец узрела своего спасителя. Надо сказать, радости ей это доставило мало. Испуганно шатнувшись назад, девушка напряженно смотрела на явно только что отбросившего от нее противника льва, и не могла понять, верить собственным глазам или же нет. Одно дело, что Винсент — кажется, так его зовут? — защищает Эрика, тот, как-никак, его хозяин, но совсем другое — она, девушка, не пробывшая в этих стенах еще и недели, да и Эрику являющаяся почти чужой. Даром, что с недавнего времени официальная гостья.

Лев недовольно рыкнул и весьма красноречиво мотнул головой в сторону входа. Татьяна застыла. Что за дела? Этот котик ведет себя уже не то, что непонятно, а скорее даже странно… Или в этом безумном замке и лев обладает высокоразвитым интеллектом?

Впрочем, долго размышлять на этот счет времени у нее не было. Лев, не заботясь о том, выполнила ли девушка его повеление или же нет, развернулся к ней хвостом и вновь бросился в самую гущу событий, Роман в замке по-прежнему продолжал забавляться с факелом, а Эрик… А на Эрика, увлеченного другими противниками, надвигался мужчина весьма крупного телосложения, сжимающий в руках и заносящий для удара топор. Лезвие последнего тускло сверкнуло на солнце и замерло на мгновение, готовое опуститься.

— Эрик! — Татьяна, не раздумывая бросилась вперед. Сейчас ее не заботили такие глупости, как собственная безопасность, как отсутствие хоть какого-нибудь подобия неуязвимости, здравый смысл молчал, зажимая рот инстинкту самосохранения, зато сердце, мучительно сжавшись от страха за блондина, буквально толкало на глупости. Девушка с разбега толкнула хозяина замка в спину, выводя его из под удара и, уже видя, как опускается страшное лезвие, дернулась в сторону.

Надо сказать, что сегодняшний день был для Татьяны прямо-таки на редкость удачным. За одно это сражение она трижды могла пострадать, а то и вовсе лишиться жизни, однако же, то по одной, то по другой причине, счастливо избегала подобной участи. Вот и сейчас топор, скользнув в нескольких сантиметрах от поднятой в целях самозащиты руки девушки, тяжело вонзился в землю, и его хозяин закряхтел, силясь выдернуть лезвие. Однако, сделать это ему было не суждено. Эрик, почему-то очень задетый фактом нападения на его гостью, оказался рядом в мгновение ока, и одним ударом отбросил этого огромного человека на расстояние, пожалуй, не меньшее, чем до того Винсент.

— Довольно, — голос блондина накрыл площадку перед замком, заставляя людей невольно замереть, подчиняясь ему. Казалось, даже солнечный день вдруг как-то померк и потух, испугавшись гнева хозяина замка. Эрик тяжело шагнул вперед, загораживая собой немного растерянную девушку.

— Я не желаю знать причины, побудившие вас явиться сюда. Убирайтесь. И запомните — в следующий раз уходить отсюда будет некому.

Дважды повторять не пришлось. Колья и топоры полетели наземь, туда же отправились некоторые из непогасших факелов, и люди, не желающие проверять на себе, насколько может быть страшен в гневе хозяин старинного строения, бросились прочь. Вскоре об их пребывании здесь напоминали лишь валяющиеся тут и там орудия нападения.

Эрик повернулся к девушке. Заметив, как блеснули его глаза, та невольно попятилась, уже не очень хорошо понимая, чего можно и нужно ожидать от этого человека. Однако, вопреки ее опасениям, хозяин замка не стал делать ничего предосудительного. Он лишь прижал руку к груди и, к вящему удивлению Татьяны, склонившись в поклоне, проговорил:

— Ты смелая девушка. Я благодарен тебе за помощь. Однако… — он выпрямился и, чуть нахмурившись, взглянул прямо в глаза собеседнице, — Не стоило так рисковать. В следующий раз ты можешь не отделаться простой раной.

— Раной? — растерянно повторила девушка и, неожиданно ощутив неприятное жжение в руке чуть ниже локтя, с недоумением воззрилась на нее. Рукав кофты был рассечен, ткань быстро пропитывалась кровью, и Татьяна, вздохнув, лишь сейчас осознала, что топор, вероятно, все же сумел задеть ее.

— Царапина, — попыталась улыбнуться она, однако хозяин замка осуждающе покачал головой.

— Ее необходимо перевязать, — он немного помолчал, словно решаясь на что-то, а затем протянул девушке руку, — Идем.

Татьяна ощутила, как на ее губах сама собой возникает улыбка. Если отношение Эрика к ней после этого случая измениться в столь положительную сторону, то она, пожалуй, выразит этим людям письменную благодарность. Как за нападение, так и за рану…

Девушка аккуратно коснулась здоровой рукой прохладных пальцев блондина и довольно уверенно последовала за ним в замок. Впереди них, поступая, как настоящая кошка, то есть фактически бросаясь под ноги, быстро шмыгнул лев.

Роман встретил их удивленным взглядом.

— Что, концерт уже закончен? А я только разохотился… — юноша демонстративно вздохнул и, не играясь более, преспокойно наступил на факел. Тот вспыхнул, казалось, желая охватить пламенем ногу молодого человека, но передумал и погас.

Сражение было окончено.

***

Прошло около получаса, прежде, чем Татьяна наконец вновь очутилась в отведенной ей комнате. Роман, покрутившийся возле нее с видом крайней озабоченности и помогший перевязать кое-как руку, как истый джентльмен проводил девушку до комнаты и смылся, недовольно сообщив, что с ним жаждал поговорить Эрик. Сама Татьяна свидетельницей этой самой жажды со стороны блондина не была, но в данной ситуации была вынуждена поверить молодому человеку на слово. Тем более, что рука немилосердно болела, заставляя забыть обо всем, что не могло так или иначе облегчить этой боли.

Расставшись с Романом, девушка, осторожно держа руку и стараясь ею не шевелить, прошла в комнату и, присев на кровать, тихо вздохнула. Вот тебе и приключеньице… А ей-то еще казалось, что жизнь в замке может быть скучной и однообразной! Нет, конечно, Эрик определенно стал мягче с ней, но… Сейчас Татьяне уже не казалось, что ради такого отношения к ней хозяина замка стоило получать рану. Девушка опрометчиво оперлась рукой о кровать, зашипела от боли и, глянув на проступившее сквозь тонкую ткань бордовое пятно, решительно поднялась на ноги. Нет, так дело не пойдет. Роман, конечно, медик от Бога, и не пожалел даже какой-то тряпочки, чтобы перевязать ей рану, но, пожалуй, все-таки лучше будет обратиться за помощью к Эрику. Возможно, в этом замке водится какое-нибудь подобие обезболивающего или, на худой конец, йод пополам с перекисью водорода…

Татьяна подошла к двери, которую, зайдя в комнату, не закрыла и осторожно выглянула наружу. Увидеть рядом с комнатой Романа или Эрика она, само собой разумеется, ни капли не опасалась, но вот лев, который после сражения деловито учесал куда-то в недра замка, внушал ей определенные опасения. Кто его знает, этого котика, а ну как, учуяв запах ее крови, решит еще раз попробовать ее на вкус? Не хотелось бы, чудом избежав смерти от топора, окончить дни в львиной пасти.

Впрочем, ничего котообразного поблизости не наблюдалось. Девушка еще раз внимательно осмотрела коридор, точнее, ту его часть, что была озарена светом из комнаты и, набрав побольше воздуха, решительно отправилась в путь.

На сей раз ей, даже не смотря на то, что искать нужный поворот во тьме она отправилась в одиночку, без сопровождения в виде Романа, все же удалось свернуть там, где надо и, запнувшись о первую ступеньку лестницы, на удивление успешно миновать ее. Открыв здоровой рукой дверь, ведущую в гостиную, Татьяна вздохнула с облегчением. Что ж, самое трудное позади. Теперь осталось только пройти по достаточно светлой, по сравнению с коридором, комнате, открыть дверь в ее противоположном конце, и… Из-за двери, к которой как раз приблизилась девушка, донеслись знакомые голоса. Татьяна невольно остановилась, то ли не желая прерывать беседу, то ли опасаясь, что хозяин замка и его собеседник решат, что она подслушивала, а то ли и в самом деле желая сделать это, дабы узнать, о чем же идет речь.

Разговор, судя по всему, только начался, поэтому девушка, дабы не пропустить ни слова, поспешила замереть, внимательно вслушиваясь в каждое из них.

— …хотел поговорить? — голос Романа с извечно насмешливым оттенком в нем узнать было не труднее, чем голос отвечающего ему блондина. Хотя Татьяне, слушающей их беседу через дверную створку, голоса молодых людей неожиданно показались довольно похожими, чего прежде она не замечала.

— Я хотел это сделать еще полчаса назад, — Эрик, как обычно, не уступая себе, говорил таким тоном, что казалось, будто в нем похрустывают хрусталики льда.

— О, прости, пожалуйста, — в голосе молодого человека явственно послышалась улыбка, — Я немного заплутал. Замок так велик, я совсем не знаю…

— Прекрати, — оборвал собеседника хозяин замка, — Я не намерен слушать снова твои шутки. Это серьезный разговор.

— Да я итак серьезнее некуда, — невозмутимо ответствовал Роман, и Татьяна, старающаяся даже дышать тише, удивленно приподняла брови. Что-то не похоже, чтобы юноша хоть капельку опасался хозяина замка. А между тем, последний явно чем-то недоволен, и Роману следовало бы поостеречься…

— У тебя странное понятие серьезности, — последовал хмурый ответ, — Я не знаю, в какие игры ты играешь на сей раз, но…

— Да ни во что я не играю! — перебил собеседника молодой человек, — Я такой же, как и всегда, совершенно обычный, приземленный и вообще скучный, маленький и скромный… я.

— И именно поэтому ты предпочел не оказывать помощь мне сегодня?

— Но ведь ты, котик и мадам так чудно справлялись! — в голосе Романа послышалось что-то похожее на веселое удивление, — И я подумал — кто я такой, чтобы мешать деткам развлекаться?

— Ты прекрасно знаешь, что развлечением это не было, — отчеканил Эрик, — Татьяна — не равноценная тебе замена, ты понимаешь это.

— Как не равноценная? — как обычно очень натурально удивился молодой человек, — Разве не равноценная? А я-то думал, ты остался доволен ее помощью…

— Роман! — голос блондина прозвучал куда как более резко, и на парня это, видимо, произвело должное впечатление. Судя по звукам, он прошелся по холлу, где-то остановился и тяжело вздохнул. Даже не видя его, Татьяна чувствовала, что Роман борется сам с собой, словно бы решая, говорить что-то или нет. Наконец решение было принято.

— Ладно, к черту… — пробормотал юноша, довольно тихо, однако же, вполне различимо, — Похоже, придется прервать игру на самом интересном месте. Видишь ли… — это он произносил уже громче, — Вынужден сказать тебе, дорогой брат, даже рискуя задеть твое самолюбие, что за собственные глупости каждый должен расплачиваться сам. И ты в том числе. А если безрассудная девочка решила выскочить и подставиться под топор — это ее дело, но уж никак не мое.

— То есть как… «брат»? — одними губами прошептала Татьяна, по мере речи Романа все сильнее и сильнее стискивающая ручку двери.

— То есть как «глупости»? — несколько недовольно, но с уже определенно другой интонацией осведомился Эрик, вероятно, не слыша слов девушки.

— То есть натурально, — хладнокровно ответствовал молодой человек и, вероятно подойдя ближе к балюстрадам, так как голос его зазвучал громче, не менее хладнокровно добавил, — Татьяна, если уже подслушиваешь или делай так, чтобы я этого не слышал, или иди сюда и слушай честно и откровенно. Предупреждаю — я за второй вариант.

Девушка, которая уже собиралась, было, продолжить делать вид, что ее тут нет, а потом тихонько удрать к себе в комнату, от последней фразы вмиг испытала прилив раздражения.

— Это угроза? — поинтересовалась она у закрытой двери и, лишь затем сообразив, что сейчас лучше было бы вообще помолчать, поспешила зажать себе рот рукой. Однако, слова уже прозвучали, и юноша, по-видимому, совершенно довольный ими, не преминул ответить.

— Всего-навсего предупреждение, — за дверью раздались решительные шаги, и в следующий миг она, вырвавшись из рук Татьяны, распахнулась, являя ее взору очаровательно улыбающегося Романа.

— Ну-ну, иди-ка сюда, дитя мое недобитое.

— Кто еще чье дитя… — недовольно пробурчала девушка, однако, спорить не стала, без особой охоты покидая гостиную и заходя в холл.

— Тебе сказать, сколько мне лет? — елейным голоском поинтересовался молодой человек, который, посторонившись, дабы дать Татьяне пройти, теперь следовал за ней и тем самым создавал у девушки ощущение, будто ее ведут под конвоем. На расстрел, видимо.

— Спасибо, я догадываюсь, — буркнула она и, демонстративно сложив руки за спиной, покинула пространство за балюстрадами, являясь пред очи хозяина замка и морально готовясь к воспитательной беседе. Однако же, к ее вящему удивлению, беседы не последовало. О вреде подслушивания в масштабах замка никто рассуждать не спешил, да и вообще, говоря начистоту, похоже было, что присутствие ее для господина де Нормонд осталось совершенно незамеченным.

Постояв несколько секунд в ожидании хоть какой-нибудь реакции со стороны блондина, и не дождавшись оной, Татьяна чуть пожала плечами и, буквально кожей ощущая близость остановившегося у нее за спиной Романа, поспешила отойти немного в сторону от прохода.

Юноша в ответ на это насмешливо хмыкнул и, вновь приняв вид невинного милого мальчика, прошествовал вперед.

— Так о каких «глупостях» ты говоришь? — осведомился Эрик, и девушка, скромно притулившаяся возле балюстрад, тихо вздохнула, убеждаясь в совершенной своей незаметности для хозяина замка. Гостеприимный же он, однако, человек… Как только, с учетом такой потрясающей внимательности к другим, у него еще лев лапы не отбросил?

— А ты не догадываешься? — уточнил Роман и, подойдя еще ближе, оперся о стол, на который прежде его брат закидывал ноги, ладонями, внимательно всматриваясь в лицо последнего, — Эрик, современные люди не убивают людей прямо вот так… среди бела дня. Они для этого хотя бы ждут ночи.

— По-моему, тогда как раз была ночь, — блондин совершенно невозмутимо пожал плечами, и опять забросил ноги на стол, едва не прищемив при этом пальцы брата. Последний, едва успев отдернуть руки, недовольно фыркнул.

— И ноги на стол воспитанные люди не закидывают! Брат мой, я, конечно, чрезвычайно счастлив тому, что ты прямо таки на глазах отмерзаешь, но не мог бы ты делать это капельку помедленнее? А то я прямо за тобой не успеваю.

— Нечеловеческая сущность противоречивости добавляет, что ли? — девушка, скрестив руки на груди, бросила на молодого человека недовольный взгляд исподлобья, — Совсем недавно переживал, что поболтать не с кем.

— Вот я тобой поужинаю и точно болтать не с кем будет, — с деланным спокойствием пообещал Роман и, обернувшись через плечо, одарил девушку широкой улыбкой. Улыбка эта была, видимо, призвана напугать собеседницу, демонстрируя остроту и длину зубов или, по крайней мере, непосредственно клыков вампира, однако, фокус не удался. То ли Роман забыл, как это делается, то ли понадеялся на то, что зубы сами поймут, что необходимо принять более устрашающий вид, — сие так и осталось тайной. Зубы высокой степени догадливости не проявили, оставаясь все такими же ровными и красивыми, и молодой человек, поулыбавшись на всякий случай секунд пять, предпочел вновь отвернуться, быстро гася улыбку.

Татьяна, которая, надо признаться, не смотря на браваду, все-таки испытывала некоторые опасения касательно намерений этого юноши, не удержалась от смешка.

— Факир был пьян, фокус накрылся медным тазом, — прокомментировала она и мстительно добавила, — Чесноком на ночь обложусь.

— У нас тут чеснок не водится! — жизнерадостно ответствовал ей Роман и, бросив взгляд на брата, по примеру девушки скрестил руки на груди, — Иначе бы я им лично выходную дверь обложил, чтобы вот этот товарищ больше не удрал глупости делать.

— Да объясни нормально, в чем данные «глупости» заключались! — в голосе Эрика послышалось уже совершенно нескрываемое недовольство, однако, на брата его это почему-то не произвело должного впечатления. Вернее, впечатление-то произвело, но совсем не то, какое ожидалось.

— Браво, Эрик! — Роман, несколько раз радостно хлопнул в ладоши и, подскочив к Татьяне, обхватил ее за плечи одной рукой, слегка встряхивая, затем кивнул в сторону Эрика и воодушевленно произнес, — Зацени — наш водоплавающий разморозился!

Эрик медленно моргнул, и с совершенно естественным изумлением воззрился на брата. Затем неспешно перевел взгляд на девушку, моргнул еще раз и вновь взглянул на Романа.

— Кто?..

— Как кто, ты, конечно, — невозмутимо пояснил юноша и, тот час же решив реабилитироваться в глазах старшего брата, демонстративно указал на девушку, — Это она придумала!

— Чт… неправда! — возмутилась Татьяна, пытаясь сбросить с плеча руку молодого человека. Роман грозно нахмурился.

— Вот я не понял, ты что, во лжи меня обвинить хочешь, киса?

— А ты меня в том, что я похожа на Винсента? — фыркнула в ответ девушка, одаряя собеседника еще одним недовольным взглядом исподлобья. Молодой человек, не смотря на столь внезапно открывшуюся его нечеловеческую сущность, своими шуточками по-прежнему заставлял ее испытывать скорее раздражение, нежели страх.

— А ты похожа на Винсента? — заинтересовался юноша и, рывком повернув девушку к себе, внимательно всмотрелся в ее лицо. После недовольно покачал головой и, приподняв подбородок собеседницы кончиками пальцев, строго произнес:

— Нехорошо обманывать старого больного дяденьку. У тебя даже усов нет, да и грива жидковата… а туда же, в Винсенты лезть!

— Благодарю за комплимент! — окончательно возмутилась Татьяна и, резким движением высвободив лицо из хватки вампира, перевела взгляд на Эрика, — Никто не обидится, если я спрошу, всегда ли этот товарищ такой… больной на голову?

— Я обижусь! — в свою очередь возмутился юноша и, не давая брату произнести и слова, вновь повернул собеседницу лицом к нему, сжимая ее плечи, — Ты видел когда-нибудь еще такую наглость? Посмотри внимательно и ответь мне!

— Замолчите оба, — вздохнул блондин, неожиданно поднимаясь со стула и, подойдя к молодым людям, легким движением высвободил Татьяну из хватки вампира, сам слегка сжимая ее плечи. Девушка, ощутив себя под защитой хозяина замка, мигом расслабилась и заулыбалась уже безо всякого напряжения.

— Роман, брысь к себе, — продолжил тем временем Эрик, взирая на брата, быть может, уже не так холодно, как, вероятно, смотрел все эти годы, но все-таки без особой теплоты. От последнего это, разумеется, не укрылось.

— Мяу! — обиженно сообщил он, — Шшш!

— Извини, я не Винсент, мне будет затруднительно понять тебя, — хладнокровно сообщил хозяин замка и чуть сдвинул брови, — Я что сказал?

— Ага, ну конечно, как с девчонкой обниматься, так это он завсегда пожалуйста, как дурью маяться — тем более, а как со мной поговорить… — Роман перевел взгляд на лицо брата и поморщился, — Да иду я, иду, ушел уже. А она, между прочим, подслушивала, а ты… Хотя да, вы — два грубияна — вполне стоите друг друга, — с сими словами он, окинув на прощание хозяина замка и его гостью насмешливым взглядом, резко развернулся на каблуках и деловито зашагал в сторону гостиной. Хлопнувшая спустя мгновение дверь известила оставшихся в холле молодых людей, что юноша покинул их общество.

— Он не тронет тебя, — Эрик, безмолвно наблюдавший за процессом удаления брата из холла, неожиданно решил подать голос. Татьяна покосилась на собеседника и скептически воззрилась на дверь гостиной.

— Спасибо, конечно… Но, боюсь, если Роман пожелает среди ночи перекусить мной, он не станет спрашивать у вас дозволения. Да и Винсент тоже…

— Винсент? — блондин, выпустив плечи собеседницы с совершенно искренним изумлением воззрился на нее, — При чем тут Винсент?

— Как это «при чем»? — удивилась в свой черед Татьяна, — Да он на меня с первой нашей встречи покушается! — и она попыталась взмахнуть руками, дабы подчеркнуть значимость слов, — Руку мне облизал, и вообще… ой! — рану от резкого движения снова дернуло болью и девушка, неожиданно вспомнив, зачем, собственно, шла сюда, с надеждой воззрилась на хозяина замка, — Эрик, у вас же есть какое-нибудь древнее обезболивающее средство?..

Блондин чуть сдвинул брови.

— Обезболивающее?.. — непонимающе повторил он, однако, почти сразу, поняв, что имела ввиду девушка, кивнул, — Ах, что-то чтобы унять боль… Тебя беспокоит рука?

— Точнее, рана на ней, — подтвердила Татьяна и, вздохнув, продолжила, — Ну, скажите хотя бы в каком районе искать его, я, может быть, справлюсь сама. Если карту дадите.

— Если память не подводит меня… — задумчиво проговорил хозяин замка и, отведя взгляд от собеседницы, воззрился куда-то в левый угол холла, — То прежде в случае необходимости мне доводилось приходить за различными целебными препаратами сюда, — с сими словами он решительно направился вперед, бросив на ходу, — Следуй за мной.

Девушка, вновь убедившаяся в необыкновенном расположении к ней молодого человека, сдержала вздох и поспешила за ним.

Вопреки ожиданиям, путь до заветного места хранения «целебных препаратов» занял вовсе не так много времени, как обычные Татьяны блуждания по этому замку.

Не дойдя до балюстрад с левой стороны холла несколько шагов, блондин неожиданно остановился и, повернувшись к стене, потянул за невидимую непривычному взгляду ручку. Девушка лишь удивленно хлопнула глазами, глядя, как среди пыли и паутины, появившись будто бы ниоткуда, открывается узкая и не менее пыльная, чем все прочее, дверь.

— Что это? — изумленно поинтересовалась она, глядя на то, как хозяин замка уверенно заходит в эту самую дверь и жестом приглашает ее следовать за ним, — Что здесь было?

— Этого я не помню, — долетел из комнаты прозвучавший чуть приглушенно голос блондина, — Но здесь должно быть что-то, что сможет помочь тебе. Заходи, здесь нечего опасаться.

— Здесь всегда есть чего опасаться, — недовольно бормотнула себе под нос Татьяна, однако же, на сей раз игнорировать предложение собеседника не стала, осторожно пробираясь в неизвестную комнату.

Это оказалась небольшая каморка, совсем узенькая, и какая-то непривычная для этого замка с его роскошными, хотя и изрядно запыленными апартаментами. По форме своей она напоминала длинный пенал, короткую каменную кишку, завершающуюся небольшим пыльным окошком в толстой стене прямо напротив двери. С левой стороны сплошным рядом шли старые полки, стеллажи, покрытые слоем пыли и заставленные совершенно безумным, на взгляд Татьяны, количеством книг. Впрочем, помимо книг, здесь же стояли какие-то пузырьки, флакончики, лежали мешочки, наполненные неизвестно чем, кое-где виднелись разбросанные в каком-то странном порядке давно высохшие травы, и обрывки пожелтевшей от времени бумаги. С правой стороны картину разнообразила кровать — узкая койка, жесткая и неудобная даже на взгляд, стоящая практически вплотную к входной двери. За ее изголовьем опять начинались стеллажи, но чем заставлены они, девушке, с того места, на котором она находилась, видно не было. Впереди, под окошком, виднелся стол, пятна чего-то неизвестного на котором были заметны даже под слоем пыли. Он, как и стеллажи, был сплошь заставлен непонятными приборами и приспособлениями. Впрочем, в отличие от полок, инструменты на столе были несколько более разнообразны. К собственному немалому удивлению Татьяна сумела рассмотреть несколько колб, сделанных, вероятно, из вполне современного образчика стекла, или же из чего-то, крайне искусно его имитирующего.

— Похоже, тут жил какой-то старинный врач… — задумчиво пробормотала девушка, делая шаг внутрь каморки и озираясь, — Ну, или придворный алхимик…

Эрик, как раз подошедший к столу, живо обернулся на нее.

— Возможно, — лаконично ответил он и, указав на кровать, прибавил, — Присядь, пока я найду то, в чем ты нуждаешься.

— Я вроде и постоять могу, — вздохнула Татьяна, однако, решив не пренебрегать столь неожиданным проявлением заботы, кивнула, — Хорошо, — и аккуратно присела на предложенный предмет мебели.

Кровать, как она и предполагала, оказалась до крайности жесткой и совершенно не располагающей к длительному отдыху. Покрывало, коим она была застелена, совсем не смягчало койку, и, казалось, прикрывало собой настил из деревянных досок. Подушка же… Впрочем, подушки видно не было.

Покосившись на Эрика, увлеченного поисками того, что унимало боль во времена его бурной юности, Татьяна осторожно провела ладонью по пыльному покрывалу, пытаясь отыскать хоть какое-то возвышение, указывающее на место, куда живший здесь человек клал когда-то голову.

Неожиданно пальцы ее наткнулись на что-то, отличное от пыльной ткани.

На пол, оставляя в воздухе тонкий сероватый след, медленно и мягко спланировал пожелтевший листок бумаги.

Девушка вновь глянула на Эрика, но тот, углубившись в поиски, совершенно ничего не заметил. Впрочем, что могло быть страшного или хотя бы запретного к прочтению на этом желтом листочке бумаги?

Татьяна нагнулась и, подобрав его, передвинулась на кровати чуть ближе к двери, из которой в каморку проникало несколько больше света, чем давало запыленное окошко и, поднеся послание из прошлого ближе к глазам, попыталась разобрать его. В принципе, ничего особо загадочного увидеть на этом листочке она не ожидала. Скорее всего, это просто какое-нибудь глупое напоминание, вроде тех, что сегодня принято вешать на дверь холодильника. Что-то вроде «не забыть купить хлеба и масла», или…

Взгляд гостьи старинного замка выхватил из мешанины неразборчивых букв слово «вампир», и она, нахмурившись вгляделась пристальнее.

Чернила, коими была написана записка, сохранились на удивление хорошо, вероятно благодаря тому, что не видели солнечного света, однако же, почерк оказался до крайности неудобочитаем. И одновременно словно бы странно знаком вглядывающейся в буквы девушке.

В конце концов, не смотря на хронический недостаток света, уже привычный для этого замка, на скачущие во все стороны буквы и на массу непонятных сокращений, Татьяне все-таки удалось разобрать странную записку. Впрочем, нельзя сказать, чтобы это принесло ей хоть некоторое удовлетворение. Записка, представляющая собою, по всей видимости, какой-то странный список с понятными лишь автору пояснениями, гласила:

«Алхимик — чел. спос. сме. раз. яды, зелья и пр.

Маг — чел./не чел. влад. спос. — я. Спос. — что уг.

Semper vivens — люб. м. стать. Изучить!

Упырь — кровосос.

Вампир — благород. чем У. Сила + ум + пр. Маг., мат. — нет.

Интантер — Лично. Выш. чем В. М. материал.

Не нужд. в кр. + все с В. и больш.

Маг.

Оборотень — сущ. превра. во все.

Вервольф — en animaux.

Custos memoriae — неизв. Изучить!!!

Voras — сущ. прев. в паука. Обуч., пред., маг., материал. Аль.

Nemuritar — кто уг. Лично. Как уничт.?

Ведьмак — маг. По рожд. Ведьма — м. = маг, но слаб.»

— Ого… — пробормотала себе под нос девушка, когда, после нескольких минут старательного изучения старинной записки, наконец поняла, что по-прежнему ничего не понимает. Впрочем… Возможно, что и не совсем ничего. В голове мелькнула какая-то мысль, и Татьяна, напряженно нахмурившись, всмотрелась в листок еще пристальнее.

— Что это?

Девушка вздрогнула, отвлекаясь от мыслей. Эрик, то ли уставший от поисков, то ли обнаруживший то, что искал, ибо в руке он сжимал какой-то странной формы флакон, с едва заметным интересом взирал на свою гостью.

— Не знаю, — она пожала плечами и, не желая показаться хозяину замка любопытной и настырной девицей, хватающей все, что попадется под руку, поспешила добавить, — Это лежало на кровати, а когда я пыталась найти здесь подушку, оно упало.

— Подушку? — молодой человек слегка приподнял бровь, однако же, вероятно, решив не заострять внимания на этом странном направлении поисков, протянул руку вперед, — Можно взглянуть?

— Пожалуйста, — Татьяна, натянув на лицо самое, что ни на есть безучастное выражение, протянула собеседнику странную записку, — Если вы там что-то поймете, переведите и мне, а?

— Постараюсь, — Эрик тонко улыбнулся и, взяв листок, внимательно вгляделся в него. На протяжении нескольких секунд взгляд серых глаз скользил по строкам, однако же, вскоре вновь устремился к собеседнице.

— Как успехи? — с надеждой поинтересовалась та, — Вы поняли больше, чем я?

Блондин не удержался от легкой улыбки.

— Вряд ли. Мне неизвестна и половина из перечисленных здесь существ. О прочих, не считая того, кем являюсь сам, я читал когда-то в старых книгах, но, боюсь, этого недостаточно чтобы понять сии странные пометки. Единственное, что я могу прочесть почти без затруднений, это строку о вервольфе. «Только в животных» — весьма красноречивая пометка, к тому же она согласуется с тем, что я читал сам.

— Ну, значит, вы и в самом деле поняли больше, чем я, — девушка хмыкнула и, самым невежливым образом выхватив из рук молодого человека записку, вновь вперила в нее взгляд, — «В животных» — это, стало быть, вот это вот «en» чего-то там?

— Да, — в голосе блондина явственно прозвучало удивление, — В животных.

— Понятненько… — Татьяна слегка вздохнула и, продолжая изучать записку, пробормотала, — Ну, предположим, «благород.» — это «благороднее»… Эрик, — неожиданно прервавшись, она подняла голову, внимательно взирая на хозяина замка, — А вы, случайно, не нашли то, ради чего обшаривали полки?

Молодой человек снова улыбнулся и, подняв флакончик, что сжимал в руке, продемонстрировал его собеседнице.

— Я помню, что в детстве этим лечили мои многочисленные ссадины. Да и после оно хорошо помогало. Надеюсь, что и тебе окажет необходимую помощь.

— Ну да, — Татьяна без особого энтузиазма воззрилась на пузырек, — Если только оно не протухло за столько лет… А другого ничего не наблюдается, да?

— Нет, — спокойно ответствовал хозяин замка, однако же, вероятно поняв, что ответ прозвучал несколько странно, все-таки предпочел уточнить, — Иного ничего нет. Но я нашел здесь то, что, кажется, можно использовать для перевязки ран.

— Вы что, нашли нормальный человеческий бинт? — теперь уже во взгляде девушки появилось недоверие, — Или хотя бы просто что-то вроде большого куска марли?

— Марли? — медленно повторил блондин и тотчас же отрицательно покачал головой, — Нет, это называлось иначе, — с сими словами он, подойдя к стеллажу, стоящему в правой части комнаты, взял с одной из его полок кусок слегка запыленного сверху, сложенного в несколько раз, полотна и протянул его собеседнице.

— Что ж, эта тряпочка, по крайней мере, побольше, — Татьяна на мгновение сжала губы, удерживаясь от дальнейших комментариев и, положив листок бумаги, по-прежнему сжимаемый ею в руке, на кровать, где он и находился на протяжении последних сотен лет, осторожно принялась разматывать крепко затянутый узлом батистовый платок — следы проявления благородства Романа. Эрик, несколько мгновений понаблюдавший за ее бесплодными попытками, вскоре не выдержал. Приблизившись к гостье вплотную, он, предварительно отставив флакончик с загадочным составом в сторону, принялся помогать ей. Сильные пальцы молодого человека справились с тугим узлом на порядок быстрее и куда как более ловко, нежели пыталась это сделать одной рукой девушка, и совсем скоро последняя уже смогла получить сомнительное удовольствие от лицезрения собственной раны. Надо сказать, выглядела она весьма не эстетично. Кровь, очевидно, лишь недавно решившая проявить совесть и остановившаяся, только начинала подсыхать, сам порез казался до омерзения глубоким, и Татьяна, сморщившись, торопливо перевела взгляд на флакончик возле кровати.

— А эта шня… эээ… это и правда поможет?

— Должно.

Высокий градус уверенности в голосе хозяина замка определенно внушал некоторую надежду, однако же, само слово, в коем этот градус был выражен, ее опровергало. Должно… Да мало ли, что оно должно! А если оно не в курсе, что должно?

Эрик взял флакончик и с характерным звуком вытащил пробку из его горлышка, затем наклоняя его над раной своей гостьи. Девушка невольно зажмурилась. Из флакона выкатилась прозрачная, как слеза, капля и медленно, тяжело, будто неохотно, упала прямо на рану. Татьяна охнула. Что бы это не был за состав, но руку от него зажгло просто немилосердно, и продолжать лечение вмиг расхотелось.

— Надеюсь, она хотя бы не отвалиться после этого… — девушка красноречиво кивнула на руку и, не желая наблюдать за процессом экзекуции, предпочла отвернуться. Еще несколько капель упало на ее рану. Жжение усилилось. Татьяна, изо всех сил держащая себя в руках, тихо зашипела сквозь зубы.

— Больно? — в голосе блондина совершенно неожиданно прозвучало откровенное беспокойство. Однако, девушке сейчас было решительно не до того, чтобы различать такие полутона.

— Щиплет, — проговорила она сквозь зубы, с усилием выталкивая каждую букву и отчаянно пытаясь сдержать слезы, уже норовящие появиться в уголках глаз.

— Я забыл об этом, — теперь голос хозяина замка прозвучал уже виновато, — Прошу прощения.

Неожиданно коснувшееся руки легкое прохладное дуновение заставило девушку наконец вновь повернуть голову и с удивлением воззриться на собеседника. Молодой человек, мягко удерживая ее руку своей, склонившись, аккуратно дул на рану. Боль, успокоенная холодным дуновением, медленно отступала и уже вскоре Татьяна, все еще немало пораженная, нашла в себе силы прошептать:

— Благодарю…

— Не щиплет больше? — Эрик мягко улыбнулся и, взяв полотняную ткань, развернул ее, аккуратно кладя одним краем на руку гостьи и, стараясь, чтобы ни одной пылинки не попало на рану, принялся осторожно бинтовать ее. Девушка, не зная, что сказать, молча наблюдала за его действиями.

Следовало признать, что, по сравнению с Романом, Эрик явно обладал в деле перевязки ран куда как большим опытом. Или, что тоже вполне вероятно, просто отличался большей аккуратностью и, судя по всему, куда как больше брата умел проявлять сочувствие и сострадание, хотя, возможно, и сам не до конца отдавал себе в этом отчет. Как бы там ни было, но довольно скоро рана Татьяны была перевязана, и та, взглянув на аккуратно забинтованную руку, благодарно улыбнулась.

— Спасибо, — еще раз произнесла она, — У вас это выходит явно лучше, чем у Романа.

— Он просто не умеет стараться, — последовал спокойный ответ, и молодой человек, неожиданно вздохнув, снова взял в руки лежащий на кровати листок, — Ты что-то говорила насчет «благороднее»?

— М? — девушка непонимающе глянула на хозяина замка, однако, тот час же сообразив, какую именно строку записки он имеет в виду, кивнула, — А, ну да. Других-то вариантов нет.

— Благороднее, чем У., — блондин чуть усмехнулся, — Похоже, менее загадочной от понимания одного слова записка не становится.

— Нет, почему же! — Татьяна, как-то сразу забыв про только что забинтованную руку, подалась вперед и, взяв листок бумаги из пальцев собеседника, указала ему на верхнюю строчку, — Смотри, тут «упырь». Начинается он на «у». Значит, все логично — вампир благороднее, чем упырь. Сильный, умный — это все вообще понятно написано. А вот что «пр.» я не знаю… Эрик, — девушка задумчиво взглянула на хозяина замка, — Какое «пр.» вы умеете делать?

— Не знаю, — в серых глазах блеснул, но тот час же померк, веселый огонек, — Я не пробовал это делать. Что же насчет «нет»?

— «Маг., мат. — нет», — задумчиво прочитала девушка и, на несколько секунд замолчав, закусила губу. А затем, хлопнув себя ладонью больной руки по колену, тихо охнула, но тот час же почти радостно воскликнула:

— А я говорила, что вы не можете это уметь!

— Уметь что? — Эрик непонимающе нахмурился, — Ладно, «маг.» — это, вероятно, магия или что-то похожее, но что означает «мат.»?

— Материализация! — торжествующе заявила Татьяна, даже поднимаясь на ноги от ощущения значимости сделанного открытия, — Говорила же я, что вампиры этого не умеют!

— Но я умею, — напомнил хозяин замка и, вопреки своей собеседнице, присел на кровать, — И Роман умеет.

— Я и говорю, что вы не вампиры, — девушка слегка пожала плечами, взирая на блондина сверху вниз. Тот усмехнулся уголком губ.

— Тогда кто же мы?

— Сейчас выясним, — Татьяна, приободренная успехом в расшифровке одной из строк странной записки, деловито уселась рядом с хозяином замка и еще раз внимательно изучила предложенный список, — Ну… что насчет интантеров?

— Ты делаешь вывод лишь потому, что здесь это название располагается под названием вампиров? — поинтересовался молодой человек, взирая на нужную строку, — Хорошо. Положим, «материал.» — это «материализация». «Маг.» — «магия». Соответственно, «В.» — «вампир». «Выш.», думаю, «выше»… Значит это существо «выше, чем вампир», что-то связанное с материализацией и владеет магией. Но как ты расшифруешь слово «лично», Татьяна? — взгляд блондина обратился к девушке, — Что значит «все с В.»? И в чем это создание, по-твоему, не нуждается?

Девушка, до крайности польщенная тем, что хозяин замка наконец соблаговолил обратиться к ней по имени, невольно улыбнулась. Фантазия ее, подстегнутая этим приятным событием, заработала еще активнее, помогая если не догадаться однозначно, что же значат загадочные сокращения, то хотя бы предположить с весьма высокой точностью.

— Ну… Во-первых, «м. материал.», я думаю, означает «может материализовать». Во всяком случае, мой отец когда-то сокращал слово «может» именно до одной буквы. «Все с В. и больш.» — ну, это что-то вроде того, что существо умеет все тоже самое, что и вампир, но способно еще и на большее. Что такое «кр.», я не знаю… — Татьяна смущенно улыбнулась, — Мне на ум приходят только кролики, но что-то мне подсказывает, что они тут немножко не в тему.

— Да, мне тоже кажется, что кроликов бы в этой записке не упоминали, — ответ Эрика прозвучал совершенно серьезно, в голосе его не было и намека на то веселье, что совсем недавно сполохом промелькнуло в его глазах, — Но что насчет «лично»?

— Ну… это… наверное… — девушка склонила голову на бок, затем повернула записку в противоположную сторону, подумала, и перевернула ее вверх ногами. Всмотрелась внимательно в буквы и, вздохнув, вновь вернула листок в правильное положение.

— Я не знаю, — наконец созналась она, — Может быть, этот человек сам является этим интантером, может быть… Так вам что, не нравится быть кем-то, кто «выш. чем В.»?

Смена темы была столь неожиданна, что хозяин замка в первое мгновение совершенно искренне не понял, о чем его спрашивают. Однако же, довольно быстро сориентировался и, чуть покачав головой, ответил:

— Мне не нравится слово «лично». А в остальном… Какая разница, как называть существо, подобное мне, к людям оно в любом случае не относится, — в голосе новоявленного интантера прозвучала почти нескрываемая грусть. Девушка, не зная, как реагировать, предпочла промолчать. Только сейчас ей внезапно пришло в голову, что, в отличие от своего брата, явно наслаждающегося собственной нечеловечностью, Эрик, возможно, не так уж и счастлив быть кем-то, кто так или иначе относится к созданиям неестественным.

— Уже поздно, — голос хозяина замка неожиданно похолодел. Не дожидаясь реакции собеседницы, он поднялся с кровати и выжидательно воззрился на нее.

— Я могу проводить тебя к твоей комнате.

— К моей комнате? — Татьяна задумчиво закусила губу и тот час же воззрилась на собеседника с просящей улыбкой, — А можно я лучше тут останусь, а?

— Ты ведь говорила, что не нашла здесь подушки, — напомнил блондин, слегка приподнимая брови, — Что же вызывает у тебя желание остаться здесь?

— Нежелание оказаться в зубах Романа по пробуждении, — недовольно буркнула девушка и, подумав, прибавила, — Или в львиных лапах.

— Но при чем здесь Винсент? — Эрик непонимающе моргнул, — Он ведь не угрожал тебе.

— Он мне чуть руку не отгрыз при нашей первой встрече! — возмутилась Татьяна, — И вообще у него в глазах ясно читается, что он считает меня аппетитно привлекательной. Я просто не хочу рисковать, вот и все.

— Никто из них тебя не тронет, — терпеливо проговорил месье де Нормонд, однако же тот час же слегка пожал плечами, — Но дело твое. Если хочешь ночевать здесь — я не стану возражать.

— Спасибо, — девушка улыбнулась и, как примерная школьница, сложив руки на коленях, прибавила, — Спокойной ночи.

— Спокойной, — сдержанно ответил хозяин замка и, развернувшись, покинул общество своей гостьи.

***

Проснулась девушка, к собственному удивлению, посреди ночи. Ей внезапно почудилось кошачье мяуканье, а будучи заядлой кошатницей, привыкшей реагировать на этот звук, проигнорировать его Татьяна попросту не могла. Однако же, осознав, где находится, и поняв, что кошек здесь, за исключением одного большого и явно не мяукающего льва, не водится, невольно насторожилась. Мяуканье было очень четким, ясно слышимым, и девушка никак не могла убедить себя в том, что ей это лишь почудилось.

Вздохнув, она села на неудобной кровати и огляделась, будто бы надеясь увидеть в каморке придворного лекаря что-нибудь хвостатое и усатое. Но ничего подобного, даже льва, рядом не наблюдалось. Лишь загадочно поблескивали в тусклом свете луны, проникающем сквозь запыленное окошко, многочисленные баночки и флакончики на стеллаже напротив кровати, отбрасывали таинственные тени сухие травы, разложенные в каком-то непонятном порядке, мертвенным светом отсвечивали, проглядывая сквозь стекло пробирок на столе, порошки неясного предназначения. Татьяна поежилась. Комнатка, при свете дня казавшаяся пусть и загадочной, но все же до определенной степени уютной, сейчас наводила скорее ужас и не вызывала ни малейшего желания задержаться в ней подольше.

Девушка вздохнула и, спустив ноги с кровати, сунула их в снятые перед тем, как лечь, кроссовки. Сон с нее как-то быстро слетел, оставаться в каморке абсолютно не хотелось, и Татьяна, предпочитая обществу загадочных колбочек и скляночек общество хозяина замка или даже его братца, поспешила покинуть комнатку лекаря.

Дверь тихонько скрипнула, выпуская ее в холл. Эрик, сидящий, как и следовало ожидать, на стуле посреди пыльного помещения, даже не шевельнулся, хотя сомневаться в том, что скрип он услышал, не приходилось. Зато шевельнулся кое-кто другой…

На полу, возле ног хозяина замка, исполосованный линиями лунного света словно тигр, возлежал величественный хищник, равнодушно опустив большую, обрамленную роскошной гривой, голову на передние лапы, и вытянувшись, будто обычная кошка. Появление в холле гостьи заставило его приподнять голову и, оглянувшись через плечо, задумчиво облизнуться.

Татьяна ощутила некоторое раздражение. Он же ведь откровенно издевается! С тех самых пор, как девушка появилась в замке, чертов лев только и делает, что измывается над ней, а хозяин его словно этого и не видит! Между прочим, по сию пору неизвестно, кто тогда хохотал в подвале, где обитает это очаровательное животное. Вряд ли же это был Эрик, ведь верно? У него и голос другой…

Лев слегка дернул хвостом и, неожиданно поднявшись на лапы, медленно, со вкусом потянулся. Скрипнули по полу длинные когти, взметнулась небольшая тучка пыли. Лев широко зевнул и, повернувшись мордой к девушке, вновь улегся.

Татьяна слегка вздохнула. Создавалось ощущение, что Винсент вознамерился категорически не подпускать ее к своему хозяину. Уговаривать же льва проявить совесть девушка все-таки опасалась. А что, если котик обидится, а Эрик не успеет его удержать? Хрум-хрум — и нету гостьи. Эрик небось еще и порадуется…

— Котики по ночам должны спать, — тихо пробормотала Татьяна, боком подходя к балюстрадам, и стараясь перемещаться как можно ближе к ним. Лев, моргнув в ответ на слова, внимательно наблюдал за ее передвижениями.

— Как и гости, — неожиданно подал голос Эрик, и девушка, вздрогнув, рефлекторно прижалась спиной к балюстраде. Верхняя балка последней неприятно впилась ей в спину, и Татьяна, поморщившись, тотчас же отстранилась, в очередной раз убеждаясь в искренней и горячей любви старинного замка к ней.

— Ты снова боишься Винсента? — продолжал между тем хозяин этого замка, будто бы и не замечая действий девушки. Впрочем, учитывая то, что сидел он к ней практически спиной, вполне возможно, что так оно и было.

— Он на меня облизывается! — ябедническим тоном заявила Татьяна, делая еще несколько шагов вдоль балюстрады, дабы наконец получить возможность видеть самого Эрика, а не его домашнего питомца. Последний, услышав слова девушки, недовольно фыркнул. Татьяна подумала, что умей лев говорить, он бы сейчас заявил, что она врет.

— Он тебя не тронет, — последовал тем временем спокойный ответ на ее слова. Девушка незаметно вздохнула.

— Знаете ли, если верить вам, здесь никто меня трогать не должен. Вот только знают ли эти все что они не должны меня трогать?

— Все кто? — поинтересовался блондин, и Татьяна, наконец-то миновавшая льва и получившая возможность видеть лицо молодого человека, с удивлением обнаружила, что он сидит с закрытыми глазами. Судя по всему, неудобств это ему не доставляло.

— Все, кто не должен меня трогать, — девушка слегка пожала плечами и, вздохнув, добавила, — Вы все равно бы не успели удержать никого из них. А Роман вообще, похоже, с послушанием не дружит.

— Я обещаю тебе, — хозяин замка неожиданно открыл глаза и в упор глянул на свою гостью, — Я даю слово, что ни он, ни Винсент не тронут тебя. Почему ты не спишь?

Смена темы была довольно неожиданной, и Татьяна, мельком подумав, что блондин, вероятно, научился этому у нее, на мгновение сжала губы.

— Там мрачновато, — наконец созналась она, — Да и кровать, надо признать, сложно отнести к удобным. В общем, я проснулась, мне там не понравилось, вот я и решила…

— Погулять по темному и мрачному замку, чтобы развеяться, — подхватил Эрик и девушка с удивлением заметила вновь сверкнувший в его глазах веселый огонек.

— Вроде того, — не стала отрицать она и, тяжело вздохнув, присела на корточки, — Хотя я что-то не вижу здесь особенных развлечений… А для того, чтобы сидеть на стуле рядом со львом, боюсь, у меня не хватит сноровки.

Эрик загадочно улыбнулся.

— А как насчет прогулки?

— Прогулки? — девушка чуть нахмурилась, подозрительно глядя на хозяина замка, — Прогулки в смысле просто погулять, или ты собираешься… нанести ответный визит тем милым людям, что приходили сюда?

— Только если мы неожиданно окажемся в том месте, — улыбка блондина стала мягкой, — Я собирался просто погулять, и не более.

— Что ж, это радует, — Татьяна, оттолкнувшись рукой от пыльного пола, вновь поднялась на ноги, — Когда же мы отправляемся?

— Прямо сейчас, — Эрик чуть пожал плечами и тоже поднялся со стула, — Я думаю, Винсенту не помешает размять лапы.

— Стоп-стоп-стоп, — девушка, только, было, сделавшая шаг в сторону двери, невольно попятилась, — Так вы и льва с собой планируете прихватить? Вы что, думаете, нам без него одиноко будет?

— Я думаю, что одиноко будет ему без нас, — хладнокровно произнес молодой человек и, уже направляясь на выход, неожиданно произнес, — Можешь называть меня на «ты».

— Серьезно? — Татьяна, покосившись на следующего за хозяином льва, тоже поторопилась за ним, — Спасибо, не премину воспользоваться вашей милостью… Если, конечно, меня не съедят до этого.

— Почему ты так боишься его? — Эрик, вероятно, решивший не заострять внимания на несколько язвительных словах девушки, предпочел ответить лишь на последнее предложение, — Он ведь ни разу даже не попытался обидеть тебя.

— Еще не хватало, чтобы он пытался! — возмутилась Татьяна и, покинув замок, глубоко вдохнула свежий ночной воздух, — Он большой кровожадный хищник, если вы… в смысле ты еще не знаешь. Такому зверьку прожевать меня — как мне съесть сардельку.

— Съесть что? — не понял хозяин замка и, не дожидаясь пояснения, чуть покачал головой, — Порой мне странно тебя слушать.

— А мне странно слушать тебя, — девушка чуть пожала плечами и, вздохнув, подняла голову, взирая на раскинувшееся вверху звездное полотно, — Но и приятно… — это она проговорила куда тише, чем предыдущие слова и, слегка смутившись, поспешила перевести тему, — Так куда же мы пойдем?

— Кругом только лес, — блондин слегка улыбнулся, — Надеюсь, он не пугает тебя?

— Разве что тем, что я могу запнуться и упасть, — Татьяна усмехнулась и, глянув на деловито затрусившего по склону холма хищника, чуть поморщилась, — Кажется, котик уже сделал выбор.

— Последуем за ним? — осведомился хозяин замка, и неожиданно протянул гостье согнутую в локте руку. Девушка, приятно удивленная этим жестом, чуть приподняла брови, однако, отказываться не стала, беря собеседника под руку.

Вскоре они уже спускались следом за львом к тихо шумящей темной ночной чаще.

— Эрик, а сколько тебе лет?

Молчание, воцарившееся на несколько минут, почему-то смущало девушку, и она предпочла его нарушить. Блондин глянул на нее чуть удивленно, однако же, не стал отказываться от ответа.

— Триста двадцать шесть, если мне не изменяет память. Почему тебя интересует это?

— Триста двадцать шесть… — Татьяна задумчиво покусала губу, — Это ты, значит, три века тут сидишь?

— Вероятно.

Ответ прозвучал сдержанно, почти напряженно, однако, девушка сделала вид, что этого не заметила. В конечном итоге, ее куда больше интересовало то, что происходило в жизни молодого человека до того, как он на три столетия выпал из жизни, а вовсе не то, что было во время этих самых столетий.

— А ты где-то учился? — Татьяна запнулась о траву, и машинально сильнее вцепилась в своего спутника. Тот поддержал ее и, помогая восстановить равновесие, удивленно приподнял брови.

— Разумеется. Я окончил Сорбонну. Но я не понимаю, почему ты спрашиваешь об этом.

— Ничего себе… — девушка воззрилась на собеседника с куда как большим уважением, чем прежде, что, впрочем, не помешало ей, пожав плечами, как ни в чем не бывало ответить, — Да просто любопытно, не каждый же день встречаешь замороженных на три века интантеров.

Ощутив, как вздрогнул спутник, Татьяна вздохнула.

— Тебе все-таки не нравится быть этим созданием, да?

Эрик промолчал. Взгляд его, прежде направленный на спутницу, устремился куда-то вперед, шаг ускорился, и девушка, начиная с трудом поспевать за ним, подумала, что в ближайшее время, видимо, эту тему лучше не поднимать. Однако, снова слушать ночную тишину ей тоже не хотелось, посему она предпочла задать другой вопрос, также в немалой степени интересующий ее.

— Слушай, Эрик… А почему в тот день, когда мы познакомились, Ричард и тот тип так поспешно от тебя смылись? Я вообще до того момента не видела, чтобы Рик удирал от драки, а тут…

— Ричард? — Эрик остановился и, повернувшись к собеседнице, вопросительно приподнял брови. Та слегка вздохнула, начиная жалеть, что вообще упомянула это имя.

— Оборотень. И тот парень, который прицепился к нему… Они от тебя смылись, как кипятком ошпаренные! Кстати, — неожиданно осознанный факт заставил девушку чуть приоткрыть рот, — Тот парень-то вроде бы был вампиром… Как он сумел переместиться отсюда? Да и Ричард вроде такого не умел никогда…

— Я не знаю, — блондин, отведя взгляд, вновь продолжил путь, ведя за собой девушку, — Я, как хозяин замка и принадлежащих ему окрестностей, очень не хотел видеть их на своей территории. Видимо, они почувствовали это, и сочли за лучшее поскорее ретироваться.

— Я ничего такого не почувствовала, — буркнула Татьяна, опуская взгляд. Эрик не успел ей ответить. Где-то сбоку неожиданно раздалось истошное карканье, затем тихое рычание, сопровождаемое легким шорохом и уже спустя мгновение все стихло.

Девушка невольно вздрогнула.

— Что это было?

— Винсент, я полагаю, — последовал безмятежный ответ, и Татьяна, нахмурившись, напряженно воззрилась в ту сторону, откуда только что доносились странные звуки.

— Он что, птичку съел?

— Наверное, — голос блондина звучал до крайности равнодушно, — Тебя это смущает? Он ведь хищник, ты сама говорила.

— Птичку жалко, — буркнула девушка и, несколько раздосадованная безразличием хозяина замка к проделкам его питомца, деловито направилась вперед.

***

Предрассветная дымка лишь начинала опускаться на землю, когда молодые люди, завершая прогулку, вновь оказались на опушке леса и, остановившись там, взглянули на величественно высящийся перед ними замок. Татьяна, на протяжении всей прогулки не отпускавшая руки своего спутника, ощущала себя почти счастливой, однако же, об этом самом спутнике такого сказать было нельзя. Хозяин замка, который в самом начале пути вел себя почти приветливо, на протяжении всей прогулки не сказал и десяти слов, ограничиваясь лишь короткими ответами на все вопросы девушки. В конечном итоге последняя и сама предпочла замолчать, дабы не нарушать размышления молодого человека.

— Ты спросила, почему мне не нравится быть этим интантером.

Голос хозяина замка так неожиданно разорвал предрассветную тишь, что Татьяна, чуть пошатнувшаяся от неожиданности, едва не упала. В последний момент, силясь удержаться, при этом не уронив еще и Эрика, за которого до сих пор продолжала цепляться, она оперлась на что-то и, лишь обретя устойчивость, неожиданно осознала, на что. Жесткие волосы львиной гривы под ее пальцами слегка зашевелились, и девушка, вовсе не желая вновь сводить знакомство с львиным языком, поспешила отдернуть руку. Винсент разочарованно вздохнул и, видимо, обманутый в наилучших ожиданиях, ушел куда-то назад, скрываясь среди кустарника.

— Да, спросила. — наконец ответила на слова спутника девушка, не дождавшись их продолжения, — Но если ты не хочешь, можешь не…

— Знаешь… — не дав ей договорить, начал Эрик, — Когда тебе нечего терять, ты перестаешь бояться. Страха как такового для тебя попросту не существует, ибо каждый ужас основан в первую очередь на нежелании что-то терять. Я потерял человеческую сущность уже очень давно, так давно, что даже не помню, когда и как это произошло. Все, что сохранилось в памяти — ощущения. Боль… Мне нечего терять, и было нечего терять все эти годы. Но появилась ты… Когда мы рассматривали ту записку, и ты убеждала меня в том, что я не могу быть вампиром, где-то глубоко внутри меня неожиданно всколыхнулась надежда. Безумная и слабая, надежда, которую мне суждено было тот час же потерять, как и все остальное. Татьяна, — молодой человек неожиданно перевел взгляд на свою собеседницу, — Не имеет значения, упырь я, вампир или «выш. чем вампир», человеком я не являюсь в любом случае. Я понимаю, надеяться, что существо, сумевшее прожить несколько сотен лет все еще можно отнести к человеческим, глупо, но… — Эрик сжал губы и слегка покачал головой.

Татьяна молчала, не зная, как реагировать на это признание. До сего момента ей как-то не приходило в голову, что существа, наделенные сверхчеловеческими способностями, относящиеся к созданиям мистического мира, могут быть совсем даже не в восторге от собственной природы. Она-то сама, частенько задумываясь о том, как было бы здорово уметь что-то такое этакое, была уверена, что никогда не пожалела бы о сверхъестественных способностях, появись они у нее.

— Наверное, со стороны это кажется странным, — вновь заговорил хозяин замка, задумчиво созерцая тонущую в сером рассветном сумраке громадину своей вотчины, — Бытует мнение, что будучи не человеком, существо не испытывает никаких чувств и эмоций, вроде сожалений и боли.

— Почитал бы ты современные книжки, — не удержавшись, пробормотала себе под нос девушка, однако, блондин, увлеченный собственными рассуждениями, не услышал ее.

— Я много размышлял за эти годы, и однажды пришел к выводу, что такое мнение продиктовано, возможно, знанием лишь тех существ, что не являются людьми уже долгое, очень долгое время. У того, кто потерял человеческую сущность, потерял все, что было дорого его сердцу, потерял целый мир, полный красок, ощущений и чувств, есть лишь один путь. Постепенно его душа леденеет, сердце закрывается, и всевозможные эмоции попросту исчезают. Каким бы ты ни был при жизни, хорошим или плохим в глазах общества, к кому-то или к чему-то ты будешь привязан. И я не верю в изначальность зла. Просто в конце концов тот, кто обречен на вечную жизнь, теряет все самое дорогое, леденеет душой, и ожидаемо становится монстром…

— Но ты не монстр, — не выдержав, перебила его Татьяна, — Ты немного странно ведешь себя, несколько… заморожен, но монстром ты не являешься!

— Я убивал.

Голос молодого человека прозвучал странно обреченно и, вместе с тем, устало. Взгляд его по-прежнему был обращен на замок, на собеседницу он сейчас даже не смотрел.

— Люди пришли сюда не просто так. Я убил какую-то девушку рядом с их деревней. Быть может, и стоило дать им отомстить за нее…

— Эрик! — Татьяна, резко дернув блондина за рукав, заставила его повернуться и взглянуть прямо на нее, — Послушай… На этом свете есть люди, которые убивали в своей жизни значительно больше, чем ты. Люди, Эрик! И их даже никто не характеризует как монстров, хотя стоило бы. Не надо вешать на себя всех собак, хорошо? Поговори с Романом, он наверняка сумеет объяснить тебе, что и как нужно делать… — вспомнив про молодого интантера, девушка чуть поморщилась, — Надеюсь, что сумеет. В любом случае, если ты, как говоришь, уже все потерял, так не пора ли обрести что-то новое?

— Чтобы снова было что терять? — блондин невесело усмехнулся, заставляя девушку нахмуриться.

— Чтобы было, ради чего жить!

— Что же это, например? — нерадостная усмешка по-прежнему не сходила с губ молодого человека, однако Татьяна, внимательно глядящая на него, успела подметить заинтересованный огонек, мелькнувший в серых глазах и, воодушевленная этим, продолжила уже увереннее.

— Например, твой брат. Например, Винсент, — лев за спинами молодых людей согласно рыкнул в ответ на эти слова, — Например… я.

— Ты? — на сей раз во взгляде молодого человека сверкнуло и тотчас же расцвело буйным цветом нескрываемое изумление, — Ты скоро уйдешь…

— Ты так хочешь меня выгнать? — Татьяна слегка приподняла брови, внимательно взирая на собеседника. Внутри ее все сжалось в ожидании ответа. Именно сейчас, в эту минуту, в эту секунду одно слово хозяина замка могло решить все, определить дальнейшую судьбу не только ее, но и его самого, и даже, возможно, всего этого огромного замка и прилегающих к нему земель. Эрик медлил, вероятно, тоже сознавая это. Девушка, изо всех сил пытающаяся скрыть беспокойство, ощущала, что оно постепенно проступает на ее лице. Блондин по-прежнему молчал, внимательно изучая ее взглядом. Татьяна слегка вздохнула и, уже собираясь сообщить, что все поняла и вообще молчание знак согласия, начала приоткрывать рот.

— Нет.

Голос блондина разорвал предутреннюю тишину, заставив его собеседницу вновь вздрогнуть от неожиданности. Морально готовая к тому, что молодой человек сейчас предложит ей как можно скорее отправляться восвояси, она не поверила своим ушам.

— Нет?

— Нет, — Эрик уверенно покачал головой и неожиданно улыбнулся, — Без тебя здесь станет скучно. Да и, кажется, я начинаю привыкать к твоему странному поведению, манере разговора… Хотя, — тут он неожиданно нахмурился, — Если ты захочешь уйти, я не стану насильно удерживать тебя здесь. Я понимаю, тебе, наверное, не особенно интересно хоронить себя заживо за стенами замка, так далеко от людей…

Татьяна вздохнула и, невольно улыбнувшись, подчиняясь внезапному порыву, мягко взяла собеседника за руку, слегка сжав его пальцы.

— Ты, должно быть, удивишься, но я всегда мечтала жить где-нибудь на отшибе от людей. Так что этот замок — просто таки идеальное для меня место! Если бы еще он не стремился меня покалечить…

— Он не стремится тебя покалечить, — вероятно, эти слова молодой человек собирался произнести серьезно, быть может, даже строго, или, по крайней мере, удивленно, однако улыбка, прочно поселившаяся на его губах и нашедшая свое отражение в голосе, испортила все впечатление. Эрик медленно втянул прохладный воздух и, зачем-то оглянувшись на льва, вновь перевел взгляд на девушку.

— Значит, ты остаешься?

Та чуть пожала плечами, не скрывая ответной улыбки.

— Значит, да.

***

В комнату, которую с недавних пор она имела полное право называть «своей», Татьяна вошла, когда утреннее солнце только начинало золотить верхушки могучих деревьев старого леса. Под нос она мурлыкала какую-то английскую песенку, чьих слов толком и не знала, однако, вдохновленная ночной прогулкой, испытывала просто таки острую необходимость петь хоть что-нибудь. А так как ничего другого вспомнить ей не удалось, девушка предпочла просто заменять позабытые слова вдохновенным мычанием, старательно выстраивая мелодию.

Настроение у нее, не взирая даже на весьма печальные откровения Эрика, было более, чем потрясающим. Провести добрую половину ночи в компании человека, которого почитаешь весьма и весьма привлекательным, да еще и получить от него фактически официальное приглашение остаться так долго, как только пожелаешь сама — ну что может быть лучше для молодой девушки? Сложно даже представить, чем могло бы дополниться это счастье…

— О, девушка знает английский?

Знакомый нахальный голос, в котором, как и всегда, звучала совершенно нескрываемая насмешка, мигом заставил девушку отвлечься от приятных размышлений и как-то сразу осознать, что же все-таки могло бы дополнить обрушившееся на нее счастье. Отсутствие каких бы то ни было неприятностей — вот, что сделало бы удовольствие совершенно полным.

А между тем, неприятность, только что подавшая голос, возлежала на кровати Татьяны, совершенно некультурным образом поставив на пыльное покрывало ноги в тяжелых ботинках.

— Девушка видит крайнюю степень наглости! — возмутилась Татьяна и, схватив с трельяжа, возле которого остановилась, подштанники, которыми не так давно пыталась убрать пыль, шлепнула этой импровизированной тряпкой по колену молодого человека, — Ну-ка, брысь отсюда!

Самым удивительным было, пожалуй, то, что Роман совершенно не расстроился от такого обращения к нему. Даже шлепок тряпкой он воспринял довольно индифферентно и, положив себе на грудь книгу, которую до сей поры держал в руках, с явно деланным интересом воззрился на собственные ногти.

— Должен тебе сказать… — задумчиво начал он, медленно переводя взгляд на собеседницу, — Что для бедной испуганной девушки ты ведешь себя чересчур уж нагло. А вдруг я тебя все-таки съем?

— Не съешь, — Татьяна недовольно махнула тряпкой и, закашлявшись от поднявшейся пыли, поспешила отбросить ее, — Иначе твой брат тебе голову открутит.

— О, значит, ты поверила в его обещания и торжественные клятвы? — Роман, прищурившись, спустил одну ногу с кровати и сел попрямее. Книжка, про которую он, судя по всему, успел забыть, шлепнулась ему на колени, напоминая о себе.

— Ты что, подсматривал? — девушка недовольно поморщилась. Молодой человек вежливо улыбнулся и не менее вежливо кивнул.

— Я еще и подслушивал, — похвастался он и, бросив взгляд на книжку, вновь взял ее в руки, — А ты, как я погляжу, времени даром не теряешь. Не этой ли книжечкой продиктованы твои приставания к Эрику?

— Я к нему не пристаю! — мигом возмутилась Татьяна, — Он сам!.. — взгляд ее зацепился за название книги, — Где ты вообще взял эту фигню?

— У тебя на тумбочке, — юноша очаровательно улыбнулся и, не удержавшись, хихикнул, — Я понимаю, конечно, что ж еще читать девушке, как не «Интимные дневники миссис…» — как бишь ее? — молодой человек бросил взгляд на потрепанную обложку, — «Хандеберг». Кто это вообще хоть?

Девушка хмыкнула.

— Ну, это же ты ее сейчас читал. Вот и расскажи мне, что это за миссис.

— Она лежала на твоей тумбочке! — запротестовал юноша, и Татьяна, фыркнув, закатила глаза.

— Да мало ли, где и что лежало! Я, в отличие от некоторых, не люблю совать нос в чужие вещи, и уж тем более их хватать!

— О, отлично. Начинается, — тяжело вздохнул Роман и, демонстративно бросив книжку обратно на тумбочку, поднялся на ноги, — А теперь она будет обвинять меня в том, что я не рассказал ей о своей вампирской сущности и вообще коварно обманывал на протяжении долгого времени, — юноша скрестил руки на груди и, прислонившись к тумбочке, натянул на лицо скептическое выражение, — Давай, начинай, я морально приготовился раскаиваться.

— Я тебя умоляю, — девушка, пользуясь тем, что кровать наконец-то свободна, поспешила сама присесть на нее, — Можно подумать, так уж я боюсь твоей вампир… интантерской сущности. А то, что ты мне врал — это да, это уже другой вопрос.

— Стоп-стоп-стоп! — Роман, мигом потерявший весь свой наносной скептицизм, уперся руками в тумбочку, к которой продолжал прислоняться и недовольно воззрился на собеседницу, — Во-первых, я не буду отвечать на твои вопросы без своего адвоката! И вообще, кто вам дал право обзывать бедного меня всякими странными словами, мадемуазель?

— Да кому ты нужен, обзывать тебя, — Татьяна тяжело вздохнула и, сознавая необходимость донести до этого юноши открытие, сделанное ею совсем недавно совместно с Эриком, с видом крайней обреченности принялась объяснять, — Интантер — это создание, которое выше, чем вампир, имеет способности к магии и материализации, и вообще… не нуждается в кр.

— Это воодушевляет, — констатировал молодой человек после недолгого молчания, — А при чем тут вообще я?

— При том, что ты — он и есть, — нарочито сварливым тоном ответила девушка, — Ты и Эрик. Не веришь мне — спроси у него.

— Ну, это я в любом случае сделаю, — обнадежил собеседницу юноша, — Но общественность требует разъяснений, причем прямо сейчас!

— Общественность — это, стало быть, ты? — уточнила Татьяна и, поднявшись с кровати, направилась к шкафу, намереваясь еще раз просмотреть находящиеся в нем платья и, выбрав какое-нибудь не очень ветхое, попытаться примерить его. Повседневная одежда после прогулок по лесу годилась разве что на то, чтобы мыть ей пол.

Роман, внимательно наблюдая за собеседницей, важно кивнул, тотчас же усаживаясь обратно на кровать.

— Мы с миссис как-ее-там, которая из книжки.

— Ну, так может, вы между собой и поболтаете? — устало поинтересовалась девушка, без особого энтузиазма созерцая платья. Юноша ответил решительным отказом.

— Ну, еще чего! Она же не объяснит мне, в каком это смысле я выше вампиров, и вообще, в каком таком «кар» я не нуждаюсь. Или это то самое «кар», что так любит наш домашний котик?

— Это «кр.», — поправила девушка, с некоторым трудом доставая одно из платьев и подозрительно оглядывая его, — Что это, мы не расшифровали. Так что прими как данность — «кр.» тебе не нужно. Поздравляю.

— Спасибо, — саркастически фыркнул молодой человек и, весьма иронично взглянув на попытки собеседницы подружиться с платьем, слегка вздохнул, — Тебе что, еще и с этим надо помогать? Нет, ну ничего без меня сделать не может…

— Я могу! — тот час же возмутилась Татьяна и, слегка встряхнув платье, разогнала рукой поднявшуюся тучу пыли, — Но сильно сомневаюсь, что идея натянуть вот это лучше, чем продолжать ходить так… — с сими словами она окинула красноречивым взглядом собственный наряд, который, как уже упоминалось, совершенно утратил презентабельный вид, и нуждался теперь не только в стирке, но и в штопке.

— Лучше, — безапелляционно заявил Роман и, отобрав у собеседницы платье, деловито развязал шнурок на его спине, — Давай, переодевайся. Если что, я тебя придушу. В смысле, помогу завязать эти веревочки.

— Воодушевляет, — недовольно пробурчала девушка и, не видя иных вариантов, решительно выдернула из рук молодого человека наряд придворной дамы, направляясь вместе с последним за стоящую в углу ширму.

— Ах, девушка еще и стесняется? — ехидно осведомился юноша, и Татьяна, уже скрывшись за ширмой, слегка фыркнула.

— Я может, о тебе забочусь, не хочу тебя смущать. И, между прочим, для коварного и даже не попытавшегося извиниться обманщика ты ведешь себя еще наглее, чем я.

— Да что ты пристала, женщина? — возмутился Роман и, судя по скрипу пружин, улегся на кровать, — Я тебя не обманывал, я просто не говорил всего, что ты так жаждешь знать. А если учесть, что ты меня даже за вампира не считаешь, то…

— А кто мне говорил «да чтобы я, да заодно с Эриком, да ни в жизнь»? — перебила собеседника девушка, успевшая уже выпутаться из грязной одежды и теперь старательно облачающаяся в платье, — Кто заявил, что у него «был» брат, а? Куда ж это Эрик делся, раз был у тебя, а не существует ныне?

— Заморозился, — элегически протянул молодой человек и, повернувшись на кровати на живот, с претензией воззрился в сторону ширмы, — Я имел ввиду, что он был говорить чтобы я не портил мебель. Ты долго там возится будешь?

— Я только зашла! — в свой черед возмутилась Татьяна и, пытаясь затянуть на спине надлежащим образом шнурок корсета, недовольно пробурчала, — Надеюсь, теперь он будет быть говорить тебе об этом.

— Да ты еще грамотнее, чем я! — восхитился Роман и, легко поднявшись с кровати, быстрым шагом приблизился к ширме, нахально заглядывая за нее. Увидев же борьбу девушки со шнурком, он тяжело вздохнул и решительно выдернул последний из ее рук.

— Ну, говорил я, что ничего не может без меня… Стой смирно, дитя мое, не дергайся, а то ведь и правда придушу ненароком.

— Очень воодушевляет, — буркнула Татьяна и скрестила руки на груди, ожидая мига, когда можно будет высвободится из ловких рук юноши, так легко и непринужденно завязывающих сейчас на ее спине элегантный бантик.

— Благодарствую, — мрачно проговорила она, ощутив, что экзекуция закончена и, ощупав бантик на спине, тяжко вздохнула, — И как я буду это развязывать?

— Ну, или ножницами, или прям так спи, — Роман невинно улыбнулся и, окинув красноречивым взглядом снятую одежду собеседницы, поинтересовался, — Я могу помыть этим пол у себя в комнате? Или оно его испачкает?

— Испачкает, — подтвердила Татьяна и, попытавшись оглядеть себя, чуть тряхнула головой, — Лучше скажи, есть ли в этом до… строении прачечная или древнее ее подобие?

— Откуда я знаю? — по-видимому, искренне удивился молодой человек, — Ванные я тебе показал, а стиральных машинок сюда, увы, не подключали.

— Никакой цивилизации, — вздохнула девушка и, собрав в кучу грязную одежду и стараясь не особенно прижимать ее к себе, оттерла собеседника плечом, направляясь к выходу из комнаты.

— Далеко ли ты, девица? — на манер народного сказителя поинтересовался юноша, который, хоть и отошел в сторону, давая гостье пройти, сам покидать комнату явно не собирался.

— Прачечную искать, добрый молодец, — в тон ему ответила Татьяна и, обернувшись на пороге комнаты, сдвинула брови, — А ты что, тут остаться вознамерился?

— Я не покину это место, покуда ты не простишь меня! — патетически провозгласил Роман, даже прикладывая для большего трагизма руку тыльной стороной ко лбу, — И пусть мой труп будет тебе вечным укором, злая тетя.

Девушка едва удержалась от улыбки. Роман в очередной раз убедительно доказал, что долго злится или обижаться на него невозможно просто органически. Да и вообще, как можно изображать обиду, когда с трудом сдерживаешь смех?

— Так уж и быть, — с демонстративным вздохом произнесла она, — Злая тетя прощает укоризненный труп. А теперь будь добр, — кышнись отсюда. Не хочу прийти сюда и напугаться твоей пыльной мумии.

— Ой, ну и как хочешь, — фыркнул юноша, — Раз моя симпатичная мумия так тебе не нравится, пойду мумифицироваться к себе. До встречи, злая тетя.

— И хватит меня так называть! — не сдержав на сей раз улыбки, попыталась возмутиться Татьяна, глядя, как собеседник, покинув ее комнату, быстрым шагом удаляется во тьму коридора. А после, не медля более, последовала за ним.

***

Не смотря на то, что по темному коридору девушке доводилось ходить уже не единожды, удовольствия этот путь ей по-прежнему не доставлял. Да и что может быть хорошего в блужданиях во мраке, где есть опасность как минимум споткнуться, а как максимум — радостно спланировать по довольно крутой лестнице в глубокий и темный подвал к большому хищному животному? Кроме того, куда конкретно идти, Татьяна в данный момент совершенно не представляла.

То, что Роман не знал, где в замке располагается прачечная, не удивило ее. В конечном итоге, при всей своей наглости и бесцеремонности, молодой интантер отнюдь на походил на дитя прислуги, и, вероятнее всего, являлся, как и Эрик, каким-нибудь дворянином. А зачем господам заботить себя такими мелочами, как стирка одежды? Для этого существуют слуги.

Проходя мимо лестницы, ведущей в подвал к Винсенту, девушка слегка вздохнула. Кто его знает, может когда-то, до того, как там поселился бессовестный лев, прачечная и находилась в этом самом подвале… Однако, ныне изучать его на предмет древних корыт как-то желания не возникало. Ну, к чему тревожить покой усталого после ночной прогулки котика? Пусть себе отдыхает маленький.

С другой стороны, перспектива стирать вещи в корыте и сама по себе отнюдь не казалась особенно вдохновляющей. И чем дальше продвигалась гостья старинного замка вперед по коридору, старательно сжимая грязную одежду, тем больше она склонялась к мысли, что, возможно, лучше устроить большую стирку в одной из ванных комнат, хотя бы в относительно приближенных к цивилизации условиях. Тем не менее, для начала она решила проконсультироваться на сей счет у хозяина замка. В конечном итоге, быть может, он знает о подсобных помещениях замка больше, чем его брат?

Вспомнив холодного и неприступного блондина, Татьяна чуть поморщилась. Мда, похоже, на его помощь особенно рассчитывать не стоит… Впрочем, как бы там ни было, а попытка найти прачечную может являться отличным предлогом хотя бы для того, чтобы вновь пообщаться с молодым человеком, а в перспективе — провести с ним вместе увлекательный день, разыскивая искомое помещение.

Воодушевленная такими мыслями, Татьяна, как раз оказавшая возле лестницы, ведущей к двери в гостиную, решительно шагнула на ее первую ступень.

Однако, выше подняться она не успела.

Из-за неплотно прикрытой двери гостиной падал сероватый тусклый свет, слабо освещающий ступени лестницы и каменные стены, между которыми она была зажата. Для того, чтобы, скажем, читать, его было, конечно, недостаточно, но вот для того, чтобы как следует рассмотреть окружающее пространство вполне довольно. И уж точно его хватало для того, чтобы разглядеть небольшую, чуть приоткрытую дверцу слева от лесенки.

Девушка замерла, недоверчиво всматриваясь в эту нежданно-негаданно появившуюся перед нею створку. Куда может вести эта дверь? И вообще, что за странное ее расположение — в стене, окружающей лестницу? Кто только додумался до такого…

Снедаемая любопытством (а также надеждой обнаружить именно за этой дверью прачечную), Татьяна медленно приблизилась к дверке и, коснувшись ее, осторожно потянула на себя. К ее вящему удивлению, створка распахнулась совершенно бесшумно и легко. Петли, которые должны были бы проржаветь за три столетия, даже не скрипнули, да и вообще создавалось ощущение, что их совсем недавно смазали.

Нельзя сказать, чтобы это открытие сильно обрадовало девушку. Ну зачем надо смазывать петли совершенно незаметной дверцы, которую во мраке и не рассмотришь даже? Уж лучше бы потратили масло на двери гостиной, завывающие при каждом мимолетном шевелении их так, что кровь в жилах стынет. А такие маленькие невзрачные дверцы, да еще бесшумно открывающиеся, навевают далеко не самые приятные ассоциации. Например, с Синей Бородой.

Чувствуя себя непослушной женой, нарушающей запрет страшного мужа-маньяка, Татьяна осторожно заглянула внутрь открывшегося ей помещения.

За дверью царил мрак. Он казался даже более густым, чем тот, что висел в коридоре и странным образом напоминал о лестнице, ведущей к подвалу Винсента. Девушка поежилась и, решив, что если обнаружит впереди ведущие вниз ступеньки, тотчас же отправится восвояси, осторожно ступила вперед.

Никаких ступенек впереди не оказалось. Ровный пол значительно приободрил исследовательницу и, чувствуя прилив небывалой храбрости, она решительно сделала еще один шаг.

Внезапно вспыхнувшие с двух сторон от нее факелы заставили девушку невольно отшатнуться, вздрогнув. Неверный свет пламени после тьмы коридора казался просто ослепляющим и некоторое время Татьяна, не в силах привыкнуть к нему, не могла понять, где же находится. Наконец ее глаза немного приноровились к внезапно появившемуся освещению и девушка, поморгав, сумела рассмотреть место, где очутилась.

Нельзя сказать, чтобы оно было таким уж жутким. Взгляду гостьи старинного замка предстал всего-навсего уходящий куда-то вдаль коридор, слабо освещенный в начале двумя расположенными на стенах факелами. Впрочем, и этого света хватало, чтобы рассмотреть влажно поблескивающие стены, не особенно ровный пол и общее крайне неприятное запустение. Однако, в отличие от прочих помещений замка, пыли здесь не было, что наводило на мысль о частом использовании этого коридора.

Чувствуя себя при свете значительно увереннее, да и не видя пока что здесь никакой особенной опасности, Татьяна решительно сделала еще несколько шагов вперед. Следующая пара факелов, вспыхнувшая при ее приближении, уже не так напугала девушку. Третья же пара и вовсе обрадовала ее, давая надежду, что дальнейший путь будет в той или иной степени светел и ясен.

Уверенная в том, что опасный подвал находится совершенно в другой стороне, а призраки при свете не рискнут показываться, девушка смело зашагала вперед. Грязную одежду она по-прежнему продолжала сжимать в руках и рассчитывала уж если не постирать ее, то хотя бы ввести в заблуждение какое-нибудь особенного наглое, решившееся вылезти при свете, привидение, швырнув в него узелок.

Впрочем, никаких привидений выскакивать на нее не собиралось, коридор, освещаемый загорающимися при ее приближении факелами, безмятежно вился впереди, и девушка, уверенно шагающая по нему, окончательно расслабилась. Даже тот факт, что коридор определенно понижался, ведя куда-то в глубины таинственного замка, уже не так волновал ее. Вообще, свет факелов сделал Татьяну до некоторой степени безрассудной, заставив уверовать в совершенную безопасность освещенного пространства.

И вот, в миг, когда девушка окончательно осмелела, и уже не задерживалась после каждого шага в ожидании загорающихся факелов, все закончилось.

Очередной шаг не принес ожидаемой вспышки света и Татьяна, несколько растерявшись, остановилась, непонимающе оглядываясь. За спиной ее весело полыхали факелы, виднелся хорошо освещенный коридор, впереди же царила непроглядная тьма.

Ощущая, как стремительно ее покидает уверенность, девушка сделала маленький неуверенный шажок вперед, во мрак, надеясь, что у факелов все-таки проснется совесть и они сообразят, что неплохо было бы уже и загореться. Совесть у факелов не проснулась, зато где-то впереди послышался негромкий вздох.

Татьяна почувствовала, что у нее леденеют пальцы. Чувство дежа-вю, нахлынувшее на нее, отнюдь нельзя было причислить к приятным ощущениям. Тьма, вздохи впереди… Только хохота для полноты антуража не хватает.

Совершенно не желая выяснять, кто еще может вздыхать в подземельях этого замка, и вполне допуская присутствие здесь чудовища куда как более опасного, чем лев (мало ли, вдруг хозяин замка решил, чтобы Винсенту не было одиноко, приручить какого-нибудь… Цербера?), девушка осторожно попятилась. Запнулась о выступающий край каменной плиты и, ослепленная вспыхнувшими вокруг факелами, от неожиданности заслонила глаза рукой.

До слуха ее донеслось негромкое рычание. Чувствуя, как у нее подкашиваются ноги, Татьяна осторожно убрала руку и испуганно огляделась. Стало понятно, почему вдруг свет так ослепил ее — на сей раз факелов вокруг было значительно больше, чем уже знакомые пары по стенам коридора; они усыпали собою все стены большого помещения, озаряя его пусть неверным, но довольно ярким светом. Впрочем, факелы волновали девушку сейчас в самую последнюю очередь. В их колеблющемся свете она сумела, наконец, рассмотреть, где находится и место это ей категорически не понравилось. К ужасу своему, Татьяна не ошиблась в опасениях. Она находилась в том самом подвале, куда так не желала заходить. Все было на своих местах — лев, клетка… и она находилась в этой самой клетке. Лев стоял прямо перед ней, без особой — как ей показалось — радости взирая на заявившуюся к нему в гости посетительницу.

Он сделал тяжелый шаг вперед, и девушка, попятившись, больно стукнулась лопатками о каменную стену позади. Когда она успела отступить с прямого пути, ведущего в коридор, оставалось загадкой.

Винсент недовольно дернул ухом и, сделав еще один шаг, чуть вытянул морду, внимательно обнюхивая нос своей неожиданной гостьи. Последняя зажмурилась и, не зная, что делать, в отчаянной попытке спасти свою жизнь, залепетала:

— Ко… котик, миленький, хорошенький, не надо меня кушать… Я не вкусная, и вообще, я с твоим хозяином дружу, помнишь? А он говорил, что ты меня не тронешь… — говоря это, она неуверенно приоткрыла глаза. Взгляд ее зацепился за запутавшееся в львиной гриве перо и Татьяна почувствовала, что голос, и так-то едва служивший ей, покинул ее окончательно. Ох, зря она сказала при Винсенте, что Эрик не успеет удержать его, если он бросится! А вот теперь котик, видимо, решил последовать ее же собственному совету…

Неожиданно по носу девушки прошелся уже знакомый шершавый язык. Незримое давление, какое оказывал лев, стоя рядом, куда-то исчезло и Татьяна, открыв глаза шире, с изумлением обнаружила, что Винсент отошел от нее и улегся на пол. Однако, порадоваться вслух львиной сообразительности она не успела. Лев бросил на нее косой взгляд, и неожиданно как-то напрягся, напружинился всем телом, опуская голову между передних лап. Из горла его вырвалось приглушенное рычание. Девушка, уже совершенно перестающая понимать что-либо, предпочла пока что остаться на месте и постараться поменьше подавать признаки жизни. От озлобленного льва грязной одеждой не защитишься, так что… Постойте, но ото льва ли?

Винсент как-то согнулся, сжался, и вновь зарычал. Облик его медленно изменялся, и чем более он изменялся, тем крепче вцеплялась в холодную стену за спиной Татьяна, опасаясь упасть.

Желтая шкура сменилась смуглой кожей, лапы, согнувшиеся словно в судороге, обратились в руки. Скрипнули по каменному полу ногти, роскошная грива значительно укоротилась, превращаясь в чуть вьющиеся темно-каштановые спутанные волосы, разметавшиеся по сильным плечам. Не прошло и минуты, как вместо опасного хищника на полу клетки перед девушкой оказался хорошо сложенный, мускулистый, совершенно обнаженный мужчина.

Он вскинул голову, взирая на собеседницу из под упавших на лоб волос все еще по-кошачьи желтыми глазами, стремительно меняющими цвет на карий и, упершись руками в пол, медленно выпрямился, затем поднимаясь на ноги. Татьяна, приоткрыв рот, растерянно оглядела представшее пред нею создание и, все еще не в силах вымолвить ни слова, в качестве самозащиты выставила вперед единственное свое оружие — грязную одежду.

Мужчина медленно перевел взгляд с лица гостьи на узелок в ее руках и, неожиданно расхохотавшись, без особых церемоний шлепнулся на львиную подстилку.

Девушка мигом узнала этот хохот. С того самого мгновения, когда она услышала его впервые в глубинах этого подвала, она периодически возвращалась к нему в мыслях, не давая себе забыть о существовании в этом замке еще кого-то, кроме хозяина и его брата. Раздражение вмиг захлестнуло ее, без особых трудов побеждая страх, и Татьяна, швырнув в незнакомца грязную одежду, уперла руки в бока.

— Так это ты тут ржал! Ты кто вообще такой? Хоть бы прикрылся!

— Чем? — все еще посмеиваясь, поинтересовался мужчина, — Хвост-то у меня отпал. Впрочем, спасибо, я этим воспользуюсь, — с сими словами он чуть приподнял узелок, брошенный в него девушкой и, размотав его, набросил кофту себе на бедра. Девушка мысленно попрощалась с последней и, не прекращая хмурится, гневно шагнула в сторону собеседника.

— Кто ты такой? — требовательно повторила она и, подумав, угрожающе добавила, — Я сейчас Эрика позову!

— Ну, этого еще не хватало! — незнакомец как-то сразу перестал смеяться и сам нахмурился, — Даже не вздумай ему говорить про меня, ясно?

— Нет, не ясно! — совсем возмутилась Татьяна, — Ты скажешь мне, кто ты такой или нет?!

— Я Винсент, — мужчина спокойно пожал плечами и тотчас же зябко передернул ими, — Говорю на будущее — если ты найдешь где-нибудь здесь шубу, не забудь, что я тут умираю от холода.

— А может, лучше тебя тут от холода умирать оставить? — фыркнула девушка, — Что ты мне лапшу на уши вешаешь? Винсент — это котик… в смысле лев, а ты… что ты вообще такое?

— Поверь, я тот еще котик, — вновь хохотнул ее собеседник и, почесав в затылке, тяжело вздохнул, — Все бы вам сразу узнать, мадам, а как же интрига? — однако, наткнувшись на взгляд девушки, он демонстративно поднял руки, — Сдаюсь, сдаюсь… Я — хранитель памяти. Слышала про таких? — этот вопрос задан был таким тоном, будто бы собеседник уже знал ответ.

Татьяна честно задумалась, перебирая в памяти всех известных ей сверхъестественных существ. Она припомнила даже ту бумажку, что они нашли вместе с Эриком, однако, ничего подобного на ней явно не значилось, посему девушка недовольно покачала головой. Собеседник ее опять вздохнул.

— Я так и знал, — совершенно спокойно произнес он и вновь почесал в затылке, — Прими как данность, — я не лев… не до конца лев, я хранитель памяти, скрываю воспоминания Эрика об очень неприятных событиях, пережитых им, и открыть их смогу лишь тогда, когда хозяин прикажет сделать это, или только тому, кто… впрочем, это не важно. Да что такое-то? — Винсент опять почесал в затылке и Татьяна, неожиданно почувствовавшая некоторое успокоение, присев на корточки, усмехнулась.

— У тебя что, блохи?

— Да нет… — буркнул мужчина, — Это что-то… А, вот! — с сими словами он победным жестом выдернул из волос птичье перо и, задумчиво оглядев его, сморщил нос, — Бедная птичка… маленькая и невкусная. Кстати, а чего это ты вдруг решила осчастливить одинокого льва своим визитом?

— Я искала прачечную, — недовольно проговорила девушка и, не видя иных вариантов, осторожно уселась рядом с мужчиной на подстилку, — Не переводи разговор! С какой это радости ты, хранитель памяти, решил забрать воспоминания Эрика? Он вообще об этом знает?

— Сейчас не знает, естественно, — Винсент пожал плечами и, откинувшись назад, прислонился спиной к одному из прутьев решетки, — А когда-то он сам попросил меня об этом. То есть я, конечно, предложил, а он согласился, но в общем-то это все было крайне добровольно.

— Почему это он «естественно» не знает? — Татьяна нахмурилась, внимательно вглядываясь в лицо собеседника. Когда он откинулся назад, оно попало как раз в полосу света, и сейчас неожиданно показалось девушке знакомым.

— Блин, ну прикинь, — рядом с тобой ошивается тип, ты знаешь, что он что-то такое стер из твоей памяти, что, ты не будешь пытаться вспомнить это? — мужчина наклонил голову и в упор взглянул на собеседницу. Последняя поспешила отвести взгляд.

— Ну, не знаю… Буду, наверное. Но если знаешь, что это что-то плохое…

— Не морочь мне голову, — недовольно оборвал ее Винсент, — Таковы правила, и все. Тема закрыта.

— Подумаешь, какой принципиальный… — недовольно пробурчала девушка и, задумчиво обняв колени, воззрилась куда-то вперед, на освещенный проем коридора, из которого не так давно вышла. То ощущение, то чувство, что вызывал в ней этот мужчина, смущало ее. Он казался ей каким-то до крайности знакомым, близким, почти как… Роман. Но Роман — это отдельная история, с ним вообще сразу ощущаешь себя так, будто всю жизнь только и делал, что слушал эти шуточки, а вот Винсент… Татьяна повернула голову в его сторону и, облокотившись одной рукой на колено, подперла ею же щеку.

— Слушай, Винс… Э, я могу так тебя называть? — дождавшись согласного кивка, она продолжила, — Так вот, Винс… Мы с тобой не виделись раньше?

Винсент явственно вздрогнул. На лицо его набежала тень, однако, когда он заговорил, голос его прозвучал весьма уверенно.

— Конечно, виделись. Только сегодня ночью вместе с Эриком гуляли.

— Да я не о том, — Татьяна вздохнула и пояснила, — Мне знакомо твое лицо. Или у тебя брат-близнец есть?

— Нет у меня брата-близнеца, и встречаться мы с тобой не могли! — безапелляционно заявил мужчина и решительно поднялся, придерживая на бедрах кофту. Прошелся по клетке и, остановившись возле входа в коридор, сумрачно уставился куда-то в его глубь.

— Я три века провел здесь, — хмуро пояснил он наконец, — Так что при всем желании не мог бы встречаться с тобой. Ты меня с кем-то путаешь.

— Да, наверное… — девушка слегка вздохнула и, поднявшись с подстилки, приблизилась к собеседнику, добавляя, — Извини. Не хотела тебя обидеть.

— Да я не обиделся, — Винсент повернулся к ней и, чуть улыбнувшись, неожиданно нахмурился, — Вот черт… на самом интересном месте.

— Что? — не поняла Татьяна. Винс недовольно почесал кончик носа и фыркнул.

— Роман тебя ищет. Так что иди, пока этот искатель приключений не заявился спасать тебя от меня.

— А ты это откуда знаешь? — гостья старинного замка подозрительно прищурилась.

— Он пристает к Эрику, а мысли хозяина мне открыты всегда, — как само собой разумеющееся произнес мужчина, и добавил, — Иди. Я не хочу, чтобы он увидел меня в не том виде.

— Погоди, так Роман про тебя тоже не знает? — девушка удивленно приподняла брови, — Я думала, хотя бы ему ты…

— Ты меня за идиота держишь? — Винсент сморщился, будто проглотил лимон, — Он же тотчас же все брату растреплет, надо оно мне? И потом, есть еще причина… Ладно, не важно. Иди.

— Но ты же не будешь против, если я буду заходить? — Татьяна, даже и не думающая покидать общество неожиданного собеседника, мягко улыбнулась ему. Тот хмыкнул.

— Еще бы я был против. Тут, знаешь ли, не особенно радостно и весело одному-то лежать. Так что заходи в любое время, рад буду видеть… А кофту я, пожалуй, оставлю себе.

— Да я уж поняла, что можно с ней попрощаться, — девушка вздохнула и уже, было, сделала шаг, намереваясь покинуть клетку, как неожиданно вспомнила еще кое-что.

— Винс, а почему ты ржал, когда я первый раз сюда пришла?

Мужчина невинно улыбнулся.

— Ну, ты так забавно пугалась и падала, что я не удержался.

И, не дожидаясь реакции явно возмущенной собеседницы, он подмигнул ей и, сделав несколько шагов назад, вновь обратился во льва. Кофта, в последний миг выпущенная им из рук, упала на пол.

***

Не успела Татьяна зайти в комнату, как следом, чудом не сбив ее с ног, аки ураганный ветер ворвался Роман.

— Нарисовалась! — возмущенно произнес он и, уперев руку в бок, грозно нахмурился, — И где тебя носило, позволь поинтересоваться?

— Прачечную искала, — девушка удивленно пожала плечами, — Я же говорила, что отправляюсь на ее поиски.

— Ну, судя по тому, что тех половых тряпочек тут не видать, ты ее все-таки нашла, — констатировал парень, — Вот только интересно, где? Я ползамка обшарил, но ни прачечной, ни тебя не видел.

— Я была в другой половине, — безмятежно ответствовала Татьяна и, сев на кровать, элегантно скрестила ноги, кротко взирая на собеседника снизу вверх, — А для чего ты так срочно искал меня?

— Ну, во-первых… — Роман, очевидно посчитавший действие девушки приглашением присесть, без особых сомнений плюхнулся рядом с ней на кровать, — Я хотел поделиться с тобой гениальной мыслью. Видишь ли, после того, как мы расстались, меня осенило, — на сих словах он многозначительно замолчал, и Татьяна не выдержала.

— Ну?

— Я вдруг понял, — торжественно продолжил молодой человек, — Что бродить по замку в задрипанных кроссовках под шикарным платьем — верх дурновкусия. Поэтому я попытался найти для тебя какие-нибудь тапочки.

— Надеюсь, не белые, — буркнула девушка, несколько пораженная столь внезапно проснувшимся в собеседнике дизайнерским уклоном, — И где они?

— Я их не нашел, — многозначительно поведал Роман и, гордо подняв подбородок, прибавил, — Я ведь сказал, что попытался, но не сказал, что попытка мне удалась.

— Здорово, — слегка вздохнула Татьяна и, неожиданно ощутив, как где-то внутри просыпается голод, поинтересовалась, — А что во-вторых?

— А во-вторых, в той половине замка, что я обшаривал в поисках тапочек для тебя или тебя без тапочек, я нашел ту шнягу, про которую ты мне говорила, — здесь юноша и вовсе выпрямился, принимая на себя столь гордый и значительный вид, что девушка, не желая обижать явно довольного собой парня, честно попыталась вспомнить, о какой такой «шняге» она ему говорила. Правда, попытка эта, как и потуги Романа обнаружить в средневековом замке тапочки, успехом не увенчалась.

— А можно поподробнее? — вежливо поинтересовалась Татьяна. Собеседник ее как-то сразу поник и сдулся.

— Ну как можно общаться с личностями, у которых столь сильно прогрессирует склероз? — горестно поинтересовался он, возведя очи горе, а после, соблаговолив вновь взглянуть на собеседницу, пояснил с выражением бесконечного терпения и, вместе с тем, крайней муки, — Несчастный, всеми покинутый и забытый листочек, где расписаны всякие необычные зверюшки. Вампирчики там, интантерчики…

— Ах, это… — понимающе кивнула, было, девушка, но, неожиданно кое-что сообразив, нахмурилась, — Но я ничего не говорила про листочек!

— Ну, значит, Эрик говорил, — отмахнулся юноша, — Какая разница, в конце концов?

— Да никакой, — фыркнула Татьяна, — Разве что говорил про листочек ты с ним, а в склерозе обвиняешь меня… Слушай, а тут нет какого-нибудь подобия буфета для туристов? — голод, уставший интеллигентно напоминать о своем существовании, неожиданно буквально вгрызся в желудок девушки, заставив ее мигом забыть о прочих проблемах.

— Ну, буфет, не буфет… — задумчиво начал Роман, — А ты что, разве хочешь есть?

— А ты что, думал, я святым духом питаюсь? — в тон ему ответила собеседница и, тяжело вздохнув, поднялась на ноги, подавая тем самым оппоненту позитивный пример, — Веди меня, гражданин экскурсовод, к своему буфету. Но предупреждаю сразу — денег у меня нет.

— И она еще в буфет хочет! — юноша фыркнул и, легко вскочив на ноги, схватил собеседницу за руку, — Пошли, несчастье ты мое луковое. Ничего без меня не может — ни по коридору пройти, ни платье надеть, ни буфет обнаружить…

— Зато стукнуть могу, — стараясь выдержать мрачный тон проговорила Татьяна.

— Во! И еще драться вечно норовит, — обрадовался ее собеседник и, не дожидаясь дальнейших сентенций, потянул девушку за собой из комнаты.

Первые несколько минут пути прошли в абсолютном молчании. Татьяна, шагающая следом за практически волокущим ее интантером, была полностью поглощена тем, как бы не упасть в кромешной тьме коридора, спутник же ее, видимо, вообще не любил беседовать по дороге.

Однако, стоило впереди замерцать тусклому свету, явно падающему из приоткрытой двери гостиной, как девушка не выдержала.

— А Эрик в прошлый раз прямо в комнату мне столик с едой материализовал.

Прозвучало это до странного ябеднически, и Роман, ожидаемо обернувшись, недовольно фыркнул.

— Ну так и просила бы Эрика, чтобы он тебе всякую химию химичил. Я же тебя веду к экологически чистому буфету! И вообще, женщина, ты что, не знаешь, что в комнате есть неприлично? Кушать надо в большом помещении, за большим столом… — говоря это, молодой человек как раз заходил в гостиную, посему его спутница, увидев упомянутое помещение вкупе со столом, не удержалась от комментария.

— На ветхой мебели… — проговорила она и, выдернув руку из хватки молодого человека, со вздохом уселась на один из стульев, с интересом оглядывая совершенно пустой стол. Некоторое время она честно ожидала, что пыль, покрывающая его, сейчас каким-нибудь волшебным образом обратится в пищу, или же Роман все-таки проявит сознательность и заполнит столешницу чем-то более съедобным, нежели вековая грязь, но этого не произошло.

— Прошу прощения, господин буфетчик, — наконец произнесла она, заставляя себя сладко улыбнуться, — Но, кажется, вы забыли выдать мне скатерть-самобранку.

Юноша неожиданно недовольно нахмурился.

— Вот знаешь, если бы ты вела себя покультурнее, то в этом платье, за этим столом, ты могла бы вполне успешно закосить под благородную леди. Платье тебе, кстати, вполне идет.

— Спасибо, — многозначительно произнесла девушка, — Но, боюсь, в отличие от платья, пыль мне идет не вполне. Она, знаешь ли, мешает прочувствовать средневековую обстановку… Так где еда, друг мой?

— Вот обжора, — Роман недовольно почесал бровь и неожиданно торжественно провозгласил, — Скажите мне, о, мадемуазель Татьяна, как вы считаете, кто убирается в этом замке? Ведь очевидно, что мы с братом не лазим по углам, распугивая пыль.

— Оно и видно, — Татьяна недовольно подперла щеку кулаком, — Роман, судя по тому, что я наблюдаю вокруг, здесь вообще никто не убирается. И я что-то не понимаю связи между уборкой и едой. Или ты намекаешь, что прежде, чем поесть, я должна убраться тут?

— С тобой невозможно разговаривать! — возмутился молодой человек, — Я ей, понимаешь ли, может, сюрприз приготовил, а она… — не завершая фразы, юноша, до сей поры стоявший, уселся на стул напротив собеседницы и, к удивлению последней, трижды хлопнул в ладоши.

— И что… — начала, было, Татьяна, но взявшийся будто бы из ниоткуда легкий ветерок, пронесшийся по гостиной, не дал ей закончить. Пыль, словно бы сносимая этим ветерком, исчезала буквально на глазах; грязные и мятые занавески на окнах расправились и, слегка взмахнув кистями, заняли более элегантное положение; стол неожиданно засверкал в свете упавших из внезапно ставших кристально прозрачными окон солнечных лучей; в камине весело запылал огонь. Впрочем, самым удивительным оказались даже не эти преображения. Посреди гостиной, странным образом возникнув точно в тени одной из занавесок, неожиданно появился человек. Был он высок, худощав, светлые, едва ли не белые волосы его были гладко зачесаны назад, открывая высокий лоб и подчеркивая бледность лица. Светло-зеленые, почти прозрачные глаза загадочно сверкнули, отражая огонь камина, и незнакомец склонился в почтительном поклоне.

— Что вам угодно, месье? — произнес он странным, будто простуженным голосом и, словно лишь сейчас заметив, что Роман в комнате не один, перевел взгляд на девушку, — Добро пожаловать, мадемуазель.

— Здрасте… — ошарашено выдавила из себя Татьяна и, глянув на явно совершенно довольного произведенным эффектом интантера, нахмурилась, — Может, объяснишь?

— Я тебе с самого начала рассказать пытался, — фыркнул юноша и, откинувшись на спинку стула, уперся ботинком в столешницу, — Знакомься, Татин, это Анхель. Я же не просто так наводяще спросил, как ты думаешь, кто тут убирается!

— А, так он… вроде бы как… дворецкий? — последнее слово девушка произнесла крайне неуверенно, настороженно покосившись при этом на названного Анхелем человека. Тот, успевший уже выпрямиться после поклона, бросил на нее мгновенный косой взгляд.

— Мажордом, — поправил он, и Татьяне почудились холодные нотки в его голосе, правда, умело прикрытые учтивостью. Анхель, очевидно, тоже понял, какой эффект произвела его поправка, посему поспешил прибавить:

— С вашего позволения. Что вам угодно?

— Мне? — растерялась девушка. Разумеется, ей доводилось, и далеко не единожды читать или видеть в фильмах, как знатные дамы приказывают дворецким, мол, принесите мне, голубчик, синюю подушку и мою любимую болонку, я ее спать буду укладывать, но вести себя так самой ей и в голову не приходило. А вот сейчас неожиданно возникла потребность именно в таком поведении.

— Да мне… поесть бы… Если вам не трудно.

— Отнюдь, — в голосе Анхеля вновь послышались холодные нотки. Однако, на сей раз мажордом не потрудился прикрыть их хотя бы отдаленным подобие учтивости, вероятно, не сочтя это нужным. Он сделал несколько шагов вперед, приближаясь к столу и остановился буквально в шаге от того места, где сидела девушка. Последняя машинально отметила, что встал он таким образом, чтобы вновь оказаться в тени. Впрочем, в данный момент заострять на этом внимание ей было некогда. Мажордом вытянул руку вперед и совершенно неожиданно поставил на стол перед гостьей старинного замка тарелку с аппетитно пахнущей едой. Откуда он взял ее, Татьяна увидеть не успела. Следующим, что появилось на столе оказался бокал красного вина.

— А мне?

Девушка, успевшая почти забыть о присутствии в этой комнате еще и Романа, невольно вздрогнула. Впрочем, мажордом, как ей показалось, тоже вздрогнул, хотя и не преминул перевести на своего непосредственного хозяина вопросительный взгляд.

— Что угодно вам, месье?

Татьяна отметила про себя, что с Романом этот странный человек разговаривает с куда как большим уважением и, сделав вывод, что за благородную леди ее отнюдь не приняли, предпочла уделить внимание еде. Роман же между тем, задумчиво покачиваясь на стуле, напряженно соображал, что же ему угодно.

— Ну… есть я не хочу, пить, в общем-то тоже… Анхель, ты не знаешь, чего я хочу?

По губам мажордома скользнула тонкая улыбка.

— Предполагаю, месье, — проговорил он и, обойдя стол, изящным жестом водрузил на столешницу рядом с упирающейся в нее ногой Романа бокал с бордово-красной жидкостью. Татьяна, переведя взгляд на это питье, невольно сглотнула. На вино сей напиток походил так же, как сапог на валенок, и отличался примерно тем же. Густой, какой-то тягучий даже на вид, он практически не оставлял сомнений в собственном происхождении.

— Это что… — девушка нервно облизала губы, — Кровь?..

Мажордом вновь бросил на нее быстрый косой взгляд.

— То, что пожелал месье, — уточнил он. По виду его было ясно, что подобные объяснения вообще-то не входят в обязанности дворецкого, но по доброте своей он согласен сделать одолжение косящей под благородную даму девице. Татьяна слегка вздохнула и вновь опустила взгляд на тарелку.

— Как ты всегда угадываешь то, что я хочу? — Роман, ухитрившийся дотянуться до бокала не меняя положения, довольно облизал губы. Анхель чуть склонил голову.

— Я лишь предполагаю, месье. Что-то еще?

— Нет-нет, — юноша, сжимая в одной руке бокал, так энергично тряхнул головой, что едва не разлил на себя его содержимое, — Ты можешь идти, дружище.

Анхель сделал шаг назад. На краткое мгновение его склонившаяся в почтительном поклоне фигура ярко озарилась падающим из окна солнцем, и тотчас же буквально растаяла в воздухе.

Вместе с исчезновением мажордома, казалось, померкло и солнце. В гостиную вернулся прежний сероватый полумрак, огонь в камине погас, а столешница покрылась пылью.

Девушка недовольно отодвинулась и, выдохнув с невольным облегчением, перевела взгляд на безмятежно попивающего кровь Романа.

— И это называется «прибираться»? — саркастически осведомилась она, — Неужели все не может сохраняться чистым постоянно?

— Наверное, нет, — юноша равнодушно пожал плечами и, убрав ногу, резко вернул стул в надлежащее положение, — Все бы вам, женщинам, ворчать. Анхель вон от голодной смерти тебя спас, а ты еще недовольна!

— Эрик тоже меня от голодной смерти спасал, — буркнула Татьяна, в очередной раз опуская взгляд на предложенную ей еду. После того, как стол, на коем стояла тарелка, вновь покрылся вековой пылью, аппетит ее значительно поубавился.

— Что ж мне теперь, на шею этому блондинчику кидаться? — продолжала она, — Я вот вовсе не уверена, что это не отравлено.

— Ну, ты же еще не умерла, — безмятежно сообщил молодой человек, — Так что не гони раньше времени.

— Когда умру, будет уже поздно, — недовольно произнесла девушка, однако же, честно занесла вилку над одним особенно аппетитно выглядящим кусочком мяса.

— Приятного аппетита, — послышался от двери чей-то знакомый голос, и Татьяна, вмиг забыв о еде, радостно подняла голову.

— Эрик! А… ты, может, тоже чего-нибудь хочешь?

— Я не голоден, — блондин мягко улыбнулся и, присев на большой, скорее напоминающий своей формой кресло, стул во главе стола, сдвинул брови, взирая на брата, — Ты опять вызывал его?

Роман тяжко вздохнул и, закатив на мгновение глаза, вновь уперся ногой в столешницу.

— Бога ради, Эрик, не начинай, а? Да, я позвал Анхеля, потому что твоя несчастная гостья умирала от голода. Можешь расстрелять меня за это, разрешаю.

— Я успею это сделать, — спокойно произнес Эрик и, переведя взгляд на девушку, неожиданно поинтересовался, — Каково же твое мнение о мажордоме?

Девушка, как раз начавшая жевать тот самый кусочек мяса, поторопилась его проглотить и, задумчиво потерев подбородок, вздохнула.

— Расплывчатое. Он какой-то странный… Да и я ему не понравилась. Видимо, в его глазах, я не очень-то тяну на средневековую леди… — неожиданно спохватившись, она огляделась и поспешила понизить голос, — А он не слышит меня сейчас?.. А то нехорошо как-то, что я его за глаза обсуждаю…

— Выходит, в это время девушек беспокоит, что подумает о них прислуга? — хозяин замка чуть приподнял бровь и, покачав головой, добавил, — Как изменилось время…

— Изменилось не время, а люди, — улыбнулась в ответ Татьяна, — Так он слышит меня сейчас?

— Не думаю, — Эрик откинулся на спинку своего кресла и еле заметно пожал плечами, — По сию пору он не подавал вида, что слышал что-то, что говорилось в его отсутствие.

— В твоих устах это звучит так, будто он слышал, но специально не говорил, — недовольно фыркнул Роман и, поставив бокал на стол, скрестил руки на груди, — Я не понимаю, чего вы взъелись на него? Он совершенно нормальный парень, ну да, немного замороженный, сдержанный, но кое-кто из здесь присутствующих до недавнего времени вел себя еще хуже. Ты не знаешь, Эрик, кто бы это мог быть? — с сими словами молодой человек весьма выразительно воззрился на старшего брата. Впрочем, смутить Эрика ему не удалось. Блондин усмехнулся и, сложив пальцы домиком, хладнокровно произнес:

— Я не слуга, и не выгляжу так, будто что-то скрываю.

— Он тоже! — совсем возмутился Роман, — По сравнению с тобой, братец, он хотя бы передвигается, так что это уже большой плюс в его копилку!

— Передвигается, — не стал отрицать хозяин замка, — И бывает неизвестно где. Роман, нет смысла пытаться переубедить меня. Я не доверяю ему, не доверял и никогда не буду доверять. Ты притащил его в замок без моего согласия, заявив, что он, будучи твоим другом, желает служить у нас дворецким. Разве тебе не кажется странным это заявление?

— Нет, не кажется! — раздраженно ответствовал юноша и, вскочив на ноги, хлопнул ладонями по столешнице, подняв тучу пыли, — Поздравляю, братец. За последние три сотни лет эту твою речь по праву можно назвать самой длинной. Жаль только, что ничего хорошего сказать ты не смог, — с сими словами молодой человек, резко отстранившись от стола, быстрым шагом направился к выходу из гостиной.

Татьяна, во время этой беседы предпочитавшая молча есть, слегка вздохнула и, проглотив последний кусочек, запила его вином.

— Похоже, он обиделся… — пробормотала она, переводя взгляд с только что хлопнувшей двери на сидящего с самым, что ни на есть безмятежным видом хозяина замка, — Может, не надо было так уж… резко?

— Мой брат, к сожалению, склонен делать глупости, — Эрик слегка вздохнул и покачал головой, — Я считаю, что Анхель — одна из этих глупостей. У нас не единожды уже возникали разногласия на этот счет и, боюсь, не единожды еще возникнут. Не беспокойся из-за этого. Роман вспыльчив, но отходчив. Уверен, не пройдет и десяти минут, как он обо всем забудет.

— Тогда ладно… — девушка задумчиво покосилась на дверь, за которой только что скрылся молодой интантер, и вновь перевела взгляд на Эрика, — А может быть, пока он обижается, мы пойдем погуляем?

— Хм? — блондин чуть приподнял брови, — Я не хочу сейчас на улицу.

— Ну, тогда ты не будешь возражать, если я пойду одна? — Татьяна решительно поднялась со стула, — Мне надоело сидеть здесь. Тут, конечно, чертовски весело, но мне бы все-таки хотелось малость разнообразить будни.

— Будь осторожна, — последовал спокойный ответ, — В лесу есть дикие звери. Не думаю, что ты встретишь кого-то из них, однако, если же таковое случится, — кричи громче. Я услышу.

— Ты умеешь обнадежить, — чуть поморщилась девушка, — Не волнуйся, кричать я умею. Что ж… я пошла?

— Удачи, — кивнул ей в ответ собеседник и, проводив свою гостью взглядом, нахмурился, внимательно взирая на камин.

***

Нельзя сказать, чтобы предупреждение хозяина замка о бродящих по лесу диких животных совсем отбило у его гостьи тягу к прогулке меж деревьев, однако, желания дышать свежим воздухом у нее значительно поубавилось. Тем не менее, не желая показывать, что трусит, девушка все-таки покинула замок и, оглянувшись на прощание на его двери, быстрым деловитым шагом последовала в сторону раскинувшейся возле подножия холма чащи. Старинное платье, в которое она совсем недавно облачилась при помощи Романа, задевая подолом траву, тихо шуршало и Татьяна, до тех пор, пока не поняла, что это такое, несколько раз напряженно озиралась. Впрочем, стоило ей привыкнуть к тихому шороху, как она практически перестала обращать на него внимание. В кроссовках, которые Роман вежливо обозвал апофеозом дурного вкуса, идти было легко и удобно, солнце на чистом небе светило ярко и радостно, ни единого облачка в пределах видимости не наблюдалось, и настроение девушки, малость подпорченное ссорой братьев, происшедшей у нее на глазах, а так же словами Эрика, вновь начало подниматься.

Однако же, стоило ей зайти в лес, и споткнуться первые несколько раз, как настроение вновь начало неуклонно понижаться. С трудом пробираясь сквозь вековые заросли леса, Татьяна искренне пожалела, что не стала настаивать и пытаться уговорить Эрика прогуляться вместе с ней. Так бы было хоть за кого держаться, когда падаешь… Нога девушки поехала по мху, покрывающему толстые, торчащие из-под земли корни какого-то огромного дерева и она, не удержавшись, все-таки упала на землю, пребольно ударившись при этом.

Дальнейший путь Татьяна продолжила уже куда как более осмотрительно. Впрочем, по прошествии некоторого количества времени дорога неожиданно стала лучше, принимая вид некоторого подобия тропинки, и девушка, вновь приободрившись, зашагала увереннее. Кругом заливались веселыми песнями невидимые в кронах деревьев птицы, легкий ветерок, периодически налетая, шевелил ветви деревьев и тогда солнечные лучи, проглядывающие сквозь просветы между листьями, принимались плясать по толстым стволам. Выглядело это до того прекрасно, что Татьяна, в какой-то миг залюбовавшись этой игрой природы, даже не обратила внимания на раздавшийся где-то впереди шорох. С другой стороны, вокруг нее со всех сторон что-то шуршало, щебетало и прыгало, так стоило ли заострять внимание на каком-то отдельном звуке из этого многообразия?

Еще несколько шагов по относительно ровной лесной дорожке неожиданно привели ее на поляну. Остановившись посреди нее, девушка огляделась. К ее удивлению, это оказалась та самая поляна, где она впервые увидела Эрика, та поляна, где все началось… Вспомнив о событиях, предшествующих этому началу, Татьяна не сдержала тихого вздоха. С одной стороны началось, а с другой закончилось. Впрочем, что толку горевать сейчас об этом? В конечном итоге, она вполне имеет право считать себя счастливой, проживая ныне в замке, и ничто в мире не заставит ее…

Ровный ход мыслей девушки был прерван вновь раздавшимся шорохом. На сей раз он прозвучал значительно громче, не обратить на него внимание было попросту невозможно, и Татьяна, нахмурившись, напряженно огляделась. Сообразив же, с какой конкретно стороны поляны раздавался этот звук, она непроизвольно сжала кулаки и, морально приготовившись кричать и звать на помощь Эрика, всмотрелась в низко нависшие ветви деревьев.

Это была именно та сторона, откуда несколькими мгновениями прежде пришла сама девушка. Открытие это ее решительно не порадовало, ибо значить оно могло лишь одно — кто-то следил за ней, шел по пятам, и вот теперь, похоже, настиг… Но с какой целью?

Ветви, скрывающие собою тропку, зашевелились, между ними показалось что-то большое, черное, лохматое, жуткое…

Татьяна ощутила, что у нее подкашиваются ноги. Признаться, она до последнего момента где-то в глубине души надеялась, что это просто Эрик решил присоединиться к ней на прогулке, или же Винсент, удрав от хозяина, хочет продолжить общение уже не в подвале, а на вольном воздухе, но неясный силуэт среди деревьев наглядно продемонстрировал, как она заблуждалась.

Слуха девушки коснулось глухое рычание, и она постаралась поглубже вдохнуть, дабы закричать как можно громче, чтобы Эрик уж наверняка услышал.

Впрочем, крика так и не последовало.

На поляну из леса вышел большой черный волк, поджарый, какой-то утомленный, однако, от того не менее зло скалящийся на стоящую перед ним девушку. Татьяна, чуть согнувшаяся в напряжении, медленно выпрямилась. На губах ее, к удивлению хищника, появилась легкая улыбка.

Волк сделал угрожающий шаг в ее сторону и вновь зарычал. Девушка скрестила руки на груди и покачала головой.

— Ты это серьезно? — спокойно произнесла она, и волк, вероятно, растерявшийся от такого к нему обращения, замер на месте. Татьяна же, между тем, хладнокровно глядя ему в глаза, продолжала:

— По-моему, за время нашего знакомства ты мог бы уже запомнить, что на меня эти твои фокусы не действуют, Ричард.

Волк медленно сел, недовольно дернул ухом, затем с уже куда как более дружелюбным видом махнул хвостом, и неожиданно поднялся на задние лапы. Облик его изменился почти мгновенно. Не прошло и десяти секунд, как перед спокойно наблюдавшей это превращение Татьяной предстал высокий, статный мужчина в черных джинсах и кожаной куртке. Проведя ладонью по и без того лохматым черным волосам, он взлохматил их еще больше и, прищурив темные глаза, усмехнулся.

— Я так и знал, что ты у меня умная девочка, — спокойно произнес он. Говорил он мягким, чуть хрипловатым баритоном, слегка напоминающим волчий рык. В целом мужчина создавал довольно приятное, но почему-то пугающее впечатление.

Впрочем, девушка, уже привыкшая к его темному обаянию, даже не вздрогнула.

— Зачем ты пришел? — хмуро поинтересовалась она, не делая ни шага навстречу собеседнику. Тот, отметив это, недовольно скривил губы и сам сделал несколько шагов вперед.

— Я соскучился, — чуть пожал он плечами, — Ты же не звонишь, не пишешь… А мне тоскливо без тебя.

— Ах, ну конечно же, — Татьяна очаровательно улыбнулась, сохраняя, впрочем, холод в глазах, — После того, как ты затеял драку с тем типом, а потом бросил меня здесь, у тебя, вероятно, было мало развлечений, да?

— Я затеял? — в голосе мужчины послышалось нескрываемое удивление; темные глаза изумленно расширились, — Малышка, ты что, шутишь? Это он бросился на меня и притащил нас сюда! А как меня выбросило из этих мест я вообще не знаю… Впрочем, если тебе это так важно, я могу извиниться.

— Время зря потеряешь, — буркнула Татьяна и, тяжело вздохнув, повторила, — Зачем ты пришел, Ричард?

— Забрать тебя, — названый Ричардом снова пожал плечами и, сделав еще шаг в собеседнице, неожиданно потянул носом воздух, — Или ты решила сменить оборотня на вампира? — при сих словах в голосе его послышалось холодное раздражение. Глаза чуть сузились, на лицо словно бы набежала тень. Девушка вновь вздохнула. Не так она представляла себе безмятежную прогулку по лесу, совсем не так…

— Ты мне сцену ревности закатить собрался? — хмуро осведомилась она, — Я никуда не пойду с тобой, Ричард. И, кстати, я никого ни на кого не меняла, так уж, для справочки.

— А то, что ты насквозь провоняла им — это, конечно, совпадение, — Ричард фыркнул, неожиданно хватая собеседницу за руку чуть повыше локтя, — Знаешь что, чхать мне на твои глупости. Мы идем домой, и разговор будем продолжать там!

— Да никуда я не пойду! — возмутилась Татьяна и, попытавшись высвободиться, нахмурилась, — Пусти, или будет хуже.

— Правда? — ухмыльнулся оборотень, — И что же моя маленькая девочка может сделать мне?

— Ты уверен, что хочешь знать это? — девушка чуть приподняла брови и, видя, что слова ее на собеседника впечатления не производят, тяжело вздохнула, — Что ж, я предупредила. Эрик!

Крик ее прозвучал неожиданно громко. Татьяна даже сама не ожидала от своего голоса такой мощи, однако, времени удивляться этому сейчас не было. Реакция на ее зов последовала незамедлительно.

— Сколь неожиданная встреча, — послышался со стороны тропки, ведущей к замку, знакомый холодный голос. Ричард, продолжая удерживать собеседницу за руку, медленно обернулся. Лицо его искривила непередаваемая гримаса.

— Значит, я все-таки был прав… — он вновь повернулся к девушке и нахмурился, — Не думай, что я так запросто уступлю тебя ему!

— Ричард, пусти меня, — на сей раз в голосе Татьяны звучала скорее просьба нежели приказ, — Пожалуйста…

Оборотень упрямо покачал головой.

— Нет! Мы идем до…

Договорить ему помешал неожиданный и сильный удар в грудь. Согнувшись от боли, мужчина машинально стиснул руку девушки сильнее. Та вскрикнула.

Ричард с некоторым трудом выпрямился и собрался, было, вновь что-то сказать, но опять не успел. Эрик, не желая дожидаться очередных заявлений оборотня, неожиданно схватил его руку, сжимающую плечо Татьяны, чуть выше запястья и стиснул так, что Ричард, не сдержавшись, тихо зашипел от боли и вынужденно разжал пальцы.

Эрик, очевидно, будучи теперь уверен в том, что девушка во время драки не пострадает, вновь ударил противника, отбрасывая его от себя.

Ричард, отлетев на несколько шагов, почему-то не смог удержаться на ногах и, упав на одно колено, раздраженно вытер кровь с губы.

— Откуда… у тебя такая сила? — с некоторым трудом проговорил он и, ухмыльнувшись, тихо добавил, — Он не знает…

— Убирайся, — Эрик, успевший за время, что оборотень произносил эти слова, подойти к своей гостье, приобнял ту за плечи, — Я не желаю более видеть тебя здесь.

Губы Ричарда неожиданно искривила злая улыбка. Упершись рукой в землю, он с явным трудом поднялся на ноги и, демонстративно подняв руки, прищурился.

— Воля ваша, господин граф. Но не думай, что сможешь вот так вот запросто увести у меня девушку…

— Ричард, уходи, — Татьяна, глядящая на него с откровенной жалостью, машинально прижалась к стоящему рядом блондину.

— Кто бы сомневался, — буквально выплюнул оборотень и, пошатнувшись, сделал шаг назад, — Все можно изменить, Татьяна. Запомни — все, — и, не пожелав объяснить эти слова, мужчина быстрым решительным шагом направился в сторону, противоположную той, откуда пришел Эрик, и откуда совсем недавно вышел он сам.

— Идем в замок? — блондин, проводив противника взглядом, перевел его на девушку. Та невесело кивнула.

— Идем… — и, испытывая потребность как-то объяснить хозяину замка происшедшую только что сцену, поспешила добавить, — Я понятия не имела, что он решит заявиться! Думала, ушел он тогда, значит, все…

— Это тот самый оборотень, о котором ты говорила мне? — уточнил молодой человек, мягко и настойчиво увлекая собеседницу в сторону замка. Та понуро кивнула.

— Тот самый… Ну, когда мы только познакомились, я не думала, что он оборотень. А потом, когда узнала… Не знаю, меня не испугало это.

— Почему? — голос Эрика прозвучал довольно отстраненно, однако Татьяне почудились в нем заинтересованные нотки.

— Не знаю. Любила, наверное… И потом, он спас меня.

— Любила? — почему-то среди всех слов Татьяны блондин заинтересовался именно этим, — Тогда любила, а сейчас?

— А сейчас… не думаю, — девушка помолчала, затем со вздохом добавила, — Не знаю, что он делал здесь на самом деле.

— Я тоже, — последовал совершенно серьезный ответ, — Но то, что вокруг моего замка шатается оборотень, мне не нравится. От них, насколько мне известно, трудно ждать чего-либо хорошего…

***

Ричард раздраженно пнул выступающий из под земли толстый корень и, ожидаемо ударившись, зло зашипел от боли сквозь зубы. Губа, разбитая ударом треклятого мальчишки из старого замка, все никак не переставала кровоточить, все суставы и кости надоедливо ныли, на шкуре… то есть, на коже уже ощущались будущие синяки, а кое-где грозили появиться даже ссадины. Таким образом, ударенная лапа… то есть, нога, крайне удачно вписывалась в общую картину. Оборотень досадливо вздохнул и, отогнав какую-то надоедливую мушку, вознамерившуюся поселиться на его растрепанной шевелюре, поморщился. И откуда у этого молокососа такая сила? Он ведь всего лишь мальчишка, почти ребенок, даром, что не человек. При всей его вампирской сути он просто органически не может быть сильнее его, Ричарда! Если, конечно, у него не было нескольких козырей в рукаве… Но это вряд ли.

Мужчина вздохнул и, проходя мимо очередного дерева, раздраженно провел ногтями по его коре. Дерево особенного внимания к действиям оборотня не выказало, зато пальцы последнего, возмущенные столь грубым с ними обращением, отозвались саднящей болью. Ричард остановился и с удивлением воззрился на ободранную кожу и сломанные ногти. Совсем уже ополоумел. Волчьи мысли и чувства, конечно, вещь неплохая, но отнюдь не тогда, когда ты пребываешь в человеческом облике. А то так до черти чего докатиться можно, глядишь, еще и на четвереньках бегать начнет, и…

Резкий звук нарушил размышления мужчины и заставил его, вздрогнув от неожиданности, зло выругаться. Впрочем, тише звук от сего выражения недовольства отнюдь не стал, зазвучал даже как будто бы еще громче, назойливее и противнее, и оборотень, выругавшись еще раз, недовольно сунул руку в карман, выуживая из него небольшой мобильный телефон. Дисплей аппарата светился, сообщая имя вызывающего абонента, и Ричард, бросив на него взгляд, скривился, словно проглотил лимон. Тем не менее, на вызов он ответил и, поднеся телефон к уху, процедил:

— Я внимательно тебя слушаю.

Из трубки в ответ на его слова донесся смех.

— Судя по твоему голосу, ты уже успел нанести визит мальчику?

— С чего ты взял, что я собирался кому-то наносить визит? — недовольно проговорил оборотень, возобновляя путь и направляясь вперед сквозь заросли леса. Невидимый собеседник явственно усмехнулся.

— Не самое удачное время для шуток, Ричард. Есть дело. Возвращайся.

— Я не могу, — в голосе мужчины послышались язвительные, насмешливо-мстительные нотки, — У меня тут… дела еще есть.

— В деревню — ни ногой, — коротко приказал собеседник, и оборотень недовольно нахмурился.

— Я просто хочу навестить старых друзей, что в этом плохого?

— Ты слышал меня, — отрезал голос в телефоне, — К вечеру ты должен вернуться. Жду.

Из трубки полетели короткие гудки. Ричард, отодвинув телефон от уха, презрительно глянул на него, сбрасывая вызов.

— Жди, — недовольно буркнул он и, не взирая на только что полученный приказ, направился прямиком в ту самую деревню, люди из которой не так давно предпринимали попытку нападения на замок, в ту самую деревню, куда ему только что строго-настрого было запрещено заходить.

Не прошло и получаса, как он уже раздраженно распахнул дверь знакомого дома и, не дожидаясь реакции хозяина, быстрым шагом прошествовал к ближайшему стулу, усаживаясь на него с крайне возмущенным видом. Пожилой человек, находящийся здесь же, в главной комнате деревенского дома, безо всякого удивления поднял на него взгляд, отрываясь от каких-то лежащих на столе бумаг.

— Ты что-то хотел, Ричард?

— Ты решил наплевать на вампиреныша? — оборотень скрестил руки на груди, мрачно взирая на собеседника, — Что, думаешь, он больше никого не тронет, думаешь, у него благородство прорезалось?

— Спокойнее, друг мой, — хладнокровно произнес, очевидно, старейшина деревни, — В прошлый раз ты, помнится, вообще посчитал нашу затею глупостью и бредом.

— Ты же не ожидал, что я рвану на всех четырех лапах с вами к замку! — Ричард фыркнул и, поднявшись на ноги, оперся обеими руками о спинку стула, — Ты не ответил мне.

— Люди против него слабы, — последовал равнодушный ответ, — Остается лишь уповать на милость Божью.

Старик снова опустил взгляд на лежащие на столе бумаги. Оборотень скрипнул зубами и, приблизившись, хлопнул ладонями по столешнице, заставляя собеседника досадливо вздохнуть.

— Ричард, сделай одолжение, — не мешай мне работать.

— Я тут разговаривать с тобой пытаюсь, если ты вдруг не заметил, — недовольно проговорил Ричард, — С бумажками и потом повозиться можно. Тьери, ты же не собираешься бросать все это на самотек? Да мало ли, что еще может взбрести в голову этому кровососу, ты должен…

— Люди не пойдут снова на заведомую смерть, — перебил его старик, чуть сдвигая брови, — Ричард, я уже сказал тебе, — против него людских сил мало…

— Так то людских, — оборотень ухмыльнулся и, отойдя назад, вновь уселся на недавно покинутый стул, но на сей раз верхом, — А что же ты, Тьери? Неужели твоих силенок не хватит, чтобы справиться с одним кровопийцей?

— Как и твоих, — в голосе собеседника Ричарда появился холод, — Как я вижу, ты тоже не рвешься идти воевать с ним.

— Совсем наоборот, — мужчина сложил руки на спинке стула и, положив на них подбородок, очаровательно улыбнулся, — Знаешь, я тут подумал… А рассказал бы ты жителям, кто я такой, а? И мы бы все дружненько выгнали вампира из этих земель.

— Прежде они бы попытались прикончить тебя, — Тьери усмехнулся и, сцепив руки в замок, взглянул на собеседника с уже куда как большим интересом, — Чем вызвано такое рвение, Ричард? Неужели в тебе вдруг взыграла давняя ненависть к чуждому виду? Или же… — старик прищурился, — Дело в той странной девушке, что встала на его защиту?

Ричард явственно помрачнел. Улыбка как-то очень быстро покинула его лицо, напускная веселость и живость исчезла из глаз, давая место напряжению и досаде.

— Эта странная девушка не так давно была моей, — негромко, но очень весомо произнес он, — Он, наверное, зачаровал ее как-то, загипнотизировал, или уж не знаю, на что еще способны такие типы, и она решила, что должна быть с ним, а не со мной. А я хочу вернуть ее, и объяснить ей, как она заблуждается. Вот и все.

— Что ж, твой интерес мне ясен, — совершенно спокойно произнес в ответ старик и, подняв руки, все еще сцепленные в замок, задумчиво коснулся губами собственных пальцев. Помолчал некоторое время, а затем неожиданно произнес:

— Каково мнение Альберта на этот счет?

— Ну… — Ричард замялся, — Я бы сказал, у него смешанные чувства. Он не в курсе.

— Что? — Тьери даже приподнялся из-за стола, взирая на собеседника с каким-то веселым недоверием, — Ты не рассказал ему о том, что планируешь сделать? Боюсь, ты сильно переоцениваешь его терпение.

— Ой, можно подумать, так уж часто я иду наперекор его воле! — мужчина поморщился и неожиданно усмехнулся, — Кстати, сюда он мне тоже не велел идти. Прямо-таки, говорит, ни шагу в деревушку… Знаешь, мне кажется, он ревнует меня к тебе.

— Не смешно, — отрезал старик, вновь садясь на место, — Альберт в последнее время стал вести себя на редкость скрытно, да и появляться здесь почти перестал… Но, подозреваю, причины здесь иные. Ты можешь гарантировать, что он не узнает о том, что ты запланировал? — вопрос оказался довольно неожиданным, и оборотень, уже почти разочаровавшийся в попытке убедить старика, воодушевленно поднял голову.

— Могу, — безапелляционно заявил он и, почесав в затылке, с нарочитой незаинтересованностью прибавил, — Может быть, он не появляется тут потому, что перестал нуждаться в твоей помощи?

— Может быть, — коротко произнес в ответ Тьери и усмехнулся, — Знаешь, если он узнает, тебе здорово влетит от него за своевольство. Но, так уж и быть, я помогу тебе. Под твою ответственность.

Ричард широко улыбнулся, и воодушевленно кивнул в ответ.

***

Утро следующего дня для гостьи, практически уже постоянной жительницы, старинного замка началось на редкость неприятно. Дождь, начавшийся вчера вечером и исправно ливший всю ночь, ухитрился таки найти какую-то дырочку в крыше башенки, где располагалась ее комната, и теперь капли его потихоньку стекали прямо на лоб девушке. Татьяна, сморщившись, села и, тряхнув головой, стерла со лба холодную воду. Да уж, вот и умылась заодно… Что ж, за все приходится платить. Если ночью ей столь уютно и сладко спалось под звук стучащих по стеклу капель, следовало ожидать, что утро окажется далеко не столь же радужным и приятным. Должен же, в конце концов, в природе сохраняться баланс.

Как бы там ни было, а спать под миниатюрным водопадом, ниспадающим с потолка точно на подушку, возможным не представлялось. Оставался один единственный вариант — попытаться передвинуть кровать. Девушка, за прошедшее время успевшая напрочь забыть как о вывихнутой относительно недавно ноге, так и о раненной еще более недавно руке, оживленно вскочила на ноги и, исполненная решимости двигать мебель, огляделась в поисках привычной одежды. Не обнаружив же таковой, она, было, нахмурилась, однако вовремя вспомнила, что вещи остались в клетке Винсента, и, относительно успокоившись, принялась с энтузиазмом натягивать старинное платье. К слову, снять его вчера, вопреки обещаниям Романа, гарантировавшим, что раздеться теперь можно будет лишь при помощи ножниц, удалось без особых потерь, посему сегодня Татьяна решила самоотверженно повторить подвиг молодого интантера, самостоятельно затянув шнурок.

В целом, фокус ей удался. Правда, времени на него потребовалось значительно больше, чем потратил вчера юноша, но тут уж ничего не поделаешь. Одевшись, девушка мысленно засучила рукава и, упершись обеими руками в кровать возле изголовья, попыталась сдвинуть ее с места. Первой напомнила о себе больная рука. Татьяна стиснула зубы и честно попыталась проигнорировать тянущую боль в заживающей ране, однако в этот момент подключилась еще и нога, и девушка вынуждена была сдаться. Присев на край кровати, стараясь находиться подальше от мокрой подушки и продолжающей капать на нее воды, она подперла щеку кулаком и пригорюнилась.

Впрочем, почти сразу же отвлеклась от грустных мыслей, и удивленно вгляделась в пыльное напольное покрытие возле кровати. Она готова была поклясться, что видела, как в пыли только что что-то блеснуло, но что, и как оно там оказалось, понять не могла. Увлеченная поисками неизвестного предмета, девушка вновь поднялась с кровати и, присев на корточки, провела ладонью по полу. Не то, чтобы перспектива ощупывать древнюю пыль сильно воодушевляла ее в этот миг, однако же, любопытство оказалось сильнее. Наконец пальцы девушки наткнулись на что-то маленькое и твердое. Взяв это в руку, Татьяна обнаружила, что к неопознанному пока что предмету прикреплена тонкая, не менее пыльная цепочка. Заключив таким образом, что сжимает в руке чей-то старый кулон, девушка попыталась очистить его при помощи подручных средств. Особенных плодов это не принесло, грязные и пыльные тряпки, казалось, лишь сильнее пачкали хрупкий и изящный предмет, и неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы Татьяна, увлекшись очисткой кулона, случайно вновь не оказалась под стекающими с потолка каплями. Одна из них попала на кулон, и девушка, рискнув вновь воспользоваться одной из тряпочек, с изумлением и радостью увидела, как засверкало солнце на хрустальных гранях изящного предмета. Спустя еще несколько секунд она, наконец, сумела окончательно очистить его и, поднеся к окошку, рассмотрела.

Она сжимала в пальцах маленькую изящную фигурку кошки, вырезанную из какого-то прозрачного материала, — то ли хрусталя, то ли алмаза, то ли просто столь искусно выполненную из обычного стекла. Кошка казалась живой, солнечный свет, переливающийся по граням кулона, порою создавал иллюзию движения прозрачной фигурки. Татьяна замерла, любуясь прекрасным произведением искусства. Кулон в ее пальцах казался теплым, нагревшимся то ли от солнечных лучей, то ли от тепла ее тела, и сердце удивительным образом отзывалось на это тепло странным трепетом. Девушка неожиданно поняла, что никогда и ни за что не расстанется с этим необычным украшением, просто не сможет, не найдет в себе сил. Она сжала его в кулаке и, закрыв на несколько мгновений глаза, отдалась ощущению охватывающего ее тепла. Однако, ненадолго. Неожиданно нахлынувшее на нее странное чувство вынудило Татьяну изумленно и испуганно распахнуть глаза и осмотреться. Комната вокруг как будто бы не изменилась, однако память о том странном видении, о том впечатлении, будто бы она находится в каком-то запертом помещении, холодном, темном и жутком, была еще слишком свежа.

Девушка поежилась и, пытаясь избавиться от наваждения, подошла к не так давно с трудом очищенному от пыли старинному зеркалу, осторожно примеряя кулон. Последний, надо заметить, не смотря на то, что, видимо, много лет провалялся в пыли, не казался таким уж старинным, а тем паче — древним. Напротив, украшение выглядело почти современно, даже цепочка его ничуть не заржавела и, не смотря на покрывавшее ее недавно обилие пыли, оставалась все такой же гибкой.

Татьяна аккуратно надела кулон и залюбовалась собственным отражением. Да, сомнения можно было оставить, — украшение явно дожидалось здесь ее и никого больше. Кулон, не взирая на малые размеры, смотрелся потрясающе, казалось, подчеркивал природную красоту девушки, придавая внешности что-то такое, чего не было в ней прежде, какого-то неизъяснимого шарма, безусловного обаяния, свойственного, как прежде считала Татьяна, лишь представителям семейства кошачьих.

С потолка, напоминая о себе, сорвалась очередная капля и с нарочито громким звуком шлепнулась на и без того мокрую подушку. Девушка вздрогнула, как очнувшись ото сна и, отвлекшись от самолюбования, недовольно глянула на собственное ложе, в изголовье которого уже медленно, но верно образовывалось болото. Затем покосилась на собственные руки и, тяжело вздохнув, чуть покачала головой. Альтернативы не было, — надо было привлекать к делу Эрика или же его шебутного братца. Конечно, в самом крайнем случае можно было бы обратиться за помощью к Анхелю, но… Татьяна слишком искренне разделяла мнение хозяина замка на счет этого мажордома, чтобы прибегать в данной ситуации к его помощи. Кроме того, общество Эрика обещало быть куда как более приятным.

Не раздумывая дольше, девушка решительно покинула комнату, направляясь на поиски кого-нибудь из братьев.

Романа нигде в пределах досягаемости видно не было, зато Эрик, как и следовало ожидать, обнаружился в холле, гордо восседающим на стуле в своей излюбленной позе. Правда, на сей раз она выглядела немного более расслабленной. Вероятно, все дело было в том, что хозяин замка… спал. Спал, сидя на стуле, закинув ноги на стол, и даже пальцы держал все так же домиком, что, впрочем, явно не доставляло ему дискомфорта.

Девушка, остановившись возле дверей в гостиную, на несколько мгновений замерла, недоверчиво всматриваясь в такое спокойное и умиротворенное сейчас лицо блондина. Трудно было представить, что этот извечно замороженный, хотя и начинающий, конечно, оттаивать, товарищ может выглядеть настолько расслабленно.

Татьяна осторожно сделала шаг вперед, стараясь ступать как можно более бесшумно. Сознанием ее овладела совершенно неожиданная, несколько озорная и, между тем, могущая оказаться весьма опасной, мысль.

Девушка сделала еще несколько шагов и, остановившись возле Эрика, глубоко вздохнула. Ой, что будет, если он проснется…

Не давая себе дольше раздумывать, Татьяна решительно наклонилась и, успешно миновав сложенные домиком на уровне груди пальцы хозяина замка, мягко коснулась его губ своими.

Губы блондина оказались неожиданно теплыми. Чуть шершавыми, чего и следовало, собственно, ожидать от мужских губ, но тем не менее теплыми, а не ледяными, как подозревала его гостья.

Впрочем, размышлять о температуре губ молодого человека ей оказалось некогда.

Не успела она завершить поцелуй, как хозяин замка неожиданно распахнул глаза, взирая прямо на девушку. Последняя ощутила, что ей внезапно стало жарко. Кровь явственно прилила к щекам и, не зная, как объяснить свои действия, она стала осторожно отстраняться, неуверенно бормоча:

— Т-там это… крыжа… В смысле, крыша… С нее прямо на кровать течет… А ты тут сидишь… и сидел… в смысле спал, вот я и…

Завершить сие сумбурное оправдание Татьяна не успела. Блондин неожиданно быстрым, практически молниеносным движением поднял руку и, коснувшись ею затылка девушки, притянул последнюю к себе, сам касаясь ее губ своими. Татьяна, опешив от неожиданности, рефлекторно дернулась, уперлась ладонями в плечи целующего ее молодого человека, но уже в следующий миг, осознав происходящее в полной мере, расслабилась, обнимая его за шею и отвечая на поцелуй. В эти волшебные мгновения она позабыла решительно обо всем. О том, что стоит сейчас в весьма неудобной позе, наклонившись к интантеру, о том, что где-то по замку гуляет Роман, который, пожалуй, может слишком уж обрадоваться, увидев брата целующимся с девушкой, а уж тем более вылетели у нее из головы все мысли о протекающей крыше, и о собственной кровати, грозящей вот-вот превратиться в филиал болота.

Впрочем, долго этому счастью продлиться было не суждено. Где-то далеко, но одновременно как будто бы совсем близко, неожиданно послышались крики, топот множества ног и, что напрягало значительно больше, — сопровождающее их злое рычание.

Молодые люди одновременно оторвались друг от друга и с совершенно идентичным удивлением воззрились в сторону входной двери. Девушка, лишь сейчас осознавшая в полной мере все неудобство собственного положения, поспешила аккуратно высвободиться из рук партнера, успевшего, как выяснилось, уже ее обнять и, выпрямившись, приподняла брови.

— Неужели на нас опять нападают?..

— Вероятно, — Эрик чуть пожал плечами и слегка сузив глаза, как-то странно посмотрел на собеседницу, — Как ты услышала их?

— В смысле? — не поняла Татьяна, — Все эти крики-вопли? Они же рядом совсем.

— На самом деле нет, — последовал до крайности спокойный ответ, — Для обычного человеческого существа они должны быть практически незаметны. Если на нас и решили вновь напасть, то все они еще довольно далеко. Услышать их способны лишь такие, как я или Роман. Вамп… Интантеры.

— Хочешь убедить меня в том, что это заразно и передается воздушно-капельным путем? — девушка недовольно скрестила руки на груди, — Или надеешься заявить, что это все из-за поцелуя? Даже не думай, что очередное нападение заставит меня забыть о…

Договорить Татьяна вновь не успела. Хозяин замка мгновенным движением скинул ноги со стола и, поднявшись со стула, на несколько секунд прижал девушку к себе, склонившись и вновь примкнув к ее губам. Отстранившись же, он неожиданно улыбнулся, медленно, словно бы неохотно выпуская ее из объятий.

— Я и не желаю, чтобы ты забывала. Но давай вернемся к этому позже?

— Ладно… — Татьяна расплылась в ответной улыбке и, облизнув губы, честно попыталась направить мысли в другое русло, — Так… и что же нам делать опять с этими… личностями?

— А никого кроме меня не интересует, что им тут опять нужно? — донесся из-за спин молодых людей знакомый до боли голос. Роман, застыв в дверном проеме, скрестил руки на груди и с откровенным обвинением во взгляде воззрился на брата.

— Может, сразу сознаешься во всех своих грехах, сын… то есть, брат мой? Чистосердечное признание уменьшает вину и, как бонус, облегчает твою нечистую совесть.

— Я даже не подходил больше к этой деревне, — совершенно спокойно произнес хозяин замка и, пожав плечами, добавил, — С последнего нападения я вообще не покидал замок.

— А тогда что же этим милым людям нужно здесь? — молодой интантер подозрительно прищурился.

— А может, ты спросишь это у них? — Татьяна, не желая слышать дальнейших обвинений в адрес Эрика, предпочла вмешаться.

— Меня терзают смутные сомнения… — завел Роман, однако, брат перебил его.

— Я не думаю, что они просто возьмут и ответят. К тому же, я чувствую что-то странное, только не знаю…

— Это оборотень, — с деланным хладнокровием пояснил юноша, — Вот только откуда они его взяли — загадка. Прямо-таки загадочная загадка, самая загадочная из всех загадок.

— Оборотень? — переспросил Эрик, медленно переводя взгляд на девушку, — Может быть, это вчерашний оборотень?

— Ричард? — удивилась Татьяна, неуверенно качая головой, — Да нет… Ну, во всяком случае, я надеюсь, что это не так.

— Так, какой еще Ричард, почему вчерашний и почему не так? — решительно вклинился Роман, сдвигая брови, — И почему я до сих пор не в курсе ваших вчерашних бесед с живностью? Между прочим, кто-то врал, что не покидал замок, — последнюю фразу молодой человек проговорил уже значительно тише, однако, от того не менее претенциозно.

— Да чего там рассказывать, — девушка махнула рукой и, тяжело вздохнув, невесело взглянула на входную дверь, — Я гуляла, ко мне подошел Ричард, который оборотень, мы с ним поговорили, а потом Эрик меня от него спас.

— Смотрю, беседа очень милая была, — Роман насмешливо хмыкнул и, прислушавшись, добавил, — Люди еще до нас не доползли, так что я могу послушать твои страшные откровения.

— А я не хочу откровенничать, — недовольно проговорила Татьяна, через плечо оглянувшись на собеседника, — Он хотел забрать меня домой, вот и все. Был несколько… не тактичен, поэтому Эрику пришлось объяснить ему основы воспитания.

— Ну, скажем, воспитание-то я ему как раз не объяснял, — негромко поправил девушку честный хозяин замка, — И если это действительно он сейчас направляется к нам, боюсь, я был недостаточно убедителен.

— Хочешь сказать, что этот храбрый портняжка решил с тобой подраться? — юноша широко ухмыльнулся и, неожиданно покинув пространство за балюстрадами, приблизился к одному из окошек, находящихся по бокам от входной двери, — О, а вот и они. Татьяна, иди сюда, идентифицируй нам песика.

— Что, думаешь, в этом лесу оборотни толпами ходят? — недовольно произнесла девушка, однако же словам Романа подчинилась, подходя к нему и тоже выглядывая в оконце. Ей хватило одного взгляда. Лишь увидев поднимающегося по склону холма большого черного волка, она горько вздохнула и, отстранившись, пробормотала:

— Видимо, в голове у него все-таки ничего не отложилось…

— Значит, идентификация прошла успешно, — констатировал Роман и, хмыкнув, перевел взгляд на брата, — Эрик, я разочарован. Неужели ты не мог более убедительно начистить ему пятачок?

Блондин недовольно махнул рукой, как бы показывая, что данная тема была закрыта еще вчера и, прислушавшись к теперь уже явственно доносящемуся из-за дверей рычанию, покачал головой.

— Что за странные люди… Боятся меня, но сотрудничают с оборотнем.

— Оборотни, по крайней мере, многие из них, значительно хитрее, чем скромные и милые мы, — Роман устало потер лоб и, пожав плечами, добавил, — Он наверняка заморочил им голову. А раз он это сделал, то так уж и быть, братец, я снимаю с тебя все обвинения.

— Я счастлив, — церемонно кивнул хозяин замка.

Снаружи, между тем, раздалось несколько возгласов, а еще спустя пару мгновений кто-то интенсивно забарабанил по дверям. Где-то на заднем плане рычал волк.

Татьяна тяжело вздохнула и закатила глаза.

— Господи, в этом замке может хоть один день пройти спокойно? Пойду, выпущу Винса.

И с сими словами она, даже не задумываясь, какое впечатление могли произвести ее слова на обоих братьев, решительно направилась в сторону гостиной, с тем, чтобы, миновав ее, спуститься в подвал к хранителю памяти.

Оставшиеся же в холле молодые люди тем временем, проводив ее недоуменными взглядами, медленно переглянулись.

— Она сказала… — начал Эрик.

— … выпущу Винса? — закончил Роман и, пару раз моргнув, добавил, — Надеюсь, не у меня одного слуховые галлюцинации?

— Не у одного, — блондин чуть нахмурился, — Она ведь боялась его, пройти мимо не могла.

— Кто-то из них быстро находит общих язык или с котиками, или с девушками, — пожав плечами, констатировал его брат, — Смотри, Эрик, уведет у тебя кот девчонку.

— Не говори ерунды, — Эрик досадливо поморщился и, помолчав, добавил, — Через пять минут не вернется — пойду следом.

— Ну да, с учетом человеческой скорости, думаю, ты нагонишь ее где-нибудь на половине пути туда, — фыркнул юноша и, задумчиво глянув на окно, за которым периодически мелькали тени людских силуэтов, прибавил, — Хорошо, что ты хоть за кого-то начал волноваться.

— Она моя гостья, — хозяин замка пожал плечами, — Я несу за нее ответственность.

— Что, правда? — Роман насмешливо приподнял бровь, — Не волнуйся, если кот ее съест, я не буду винить тебя. Торжественно клянусь, что буду ругаться на Винсента.

— Если с ней что-то случится, я буду винить себя сам, — Эрик отвел взгляд, взирая куда-то в угол, — Это… уже другое. Да охрипнут они уже когда-нибудь? — с сими словами он, поморщившись, вновь уселся на стоящий возле стола стул и недовольно скрестил руки на груди.

— Переводишь тему? — Роман ухмыльнулся и, прислонившись к столу, с интересом взглянул на старшего брата, — Скажи, Эрик, а она тебе только гостья или уже что-то большее?

— Не стоит лезть не в свое дело, Роман, — по губам блондина змеей скользнула улыбка и, показывая, что разговор окончен, он вновь устремил свое внимание на двери замка.

***

Татьяна быстро шагала по освещенному факелами коридору, ведущему к клетке Винсента, и злилась на саму себя. Уже на выходе из гостиной до нее, наконец, дошел смысл собственного поступка, а главное — того, как он, должно быть, выглядел в глазах Эрика, да и его брата тоже. И кто ее за язык тянул? Надо же было взять и прямо вот так вот заявить, что пойдет общаться с домашним котиком! А если Эрик заподозрит что-то? Да и Роман тоже… Как, интересно знать, ей в таком случае оправдываться? «Ой, ну боялась я его, ну и что? Побоялась, а потом как-то взяла и сроднилась!» — так что ли? При мысли о подобном варианте развития событий девушка раздраженно скрипнула зубами. Вот надо учиться язык за ними держать, а не болтать, когда не надо!

Вероятно, из-за злости на саму себя, Татьяна на сей раз шагала на порядок быстрее, чем передвигалась обычно, посему и до клетки добралась просто в рекордно короткий срок.

Винсент встретил ее буквально на пороге, взирая на пришедшую звать его на бой девушку довольно недовольно.

— На нас напали, котик, так что идем, будем всех спасать, — Татьяна слегка вздохнула и чуть отошла в сторону, давая возможность льву пройти. Однако, вопреки ее ожиданиям, проходить тот вовсе даже не спешил. Напротив — вместо ожидаемых действий он неожиданно зарычал и, несколько быстрее, чем в прошлый раз, но все равно довольно неспешно, принял человеческий облик. Девушка, созерцая это явление природы, удивленно развела руками.

— И что сие означает? Ты что, решил заодно и спалиться перед Эриком?

— Да Боже упаси, — Винсент недовольно передернул обнаженными плечами, хмуро взирая на собеседницу, — А вот ты, похоже, когда-нибудь меня под монастырь-то подведешь, женщина.

Татьяна на мгновение замолчала, нахмуриваясь. Кто-то когда-то раньше определенно говорил ей едва ли не те же самые слова, только в другой ситуации… но кто и когда?

— Татьяна, — хранитель памяти совершенно некультурно щелкнул пальцами перед носом собеседницы, — Проснись и перекрестись. Нашла время дрыхнуть, тоже мне!

— Вместо того, чтобы болтать, шел бы… помогать Эрику, — беззлобно огрызнулась девушка и, вздохнув, добавила, — Я знаю, что говорить ему, что я прямо вот пошла выпускать тебя не надо было. Можешь не продолжать, я себя уже поругала.

— С чем тебя и поздравляю, — хранитель памяти кивнул и неожиданно направился вперед по коридору. Татьяна, проводив его изумленным взглядом, поспешила следом.

— Ты прямо так пойдешь, что ли?

— Не волнуйся, если что, превратиться я успею, — обнадежил ее собеседник и, внезапно нахмурившись, оглянулся через плечо на спутницу, — Скажи, ты ведь не собираешься на сей раз изображать из себя помесь Лары Крофт с Джеки Чаном и выходить из замка?

— Вообще-то собираюсь, — девушка, не особенно довольная такой характеристикой прошлого ее выступления в качестве помощницы Эрика, скрестила руки на груди, — А не собираюсь я бросать Эрика!

— Твое «не собираюсь бросать» с прошлого раза у тебя на руке белеет, — Винсент выразительно воззрился на все еще забинтованную руку собеседницы, о которой та умудрялась периодически забывать. Видимо, зелье, которым ее лечил хозяин замка все-таки оказало необходимый эффект.

— А сейчас там еще и этот твой оборотень, — продолжал хранитель памяти, резкими шагами продвигаясь вперед, — Ситуация еще более опасна!

— Меня он не тронет, — Татьяна легкомысленно махнула рукой, — Он сюда, думаю, и пришел-то только чтобы попытаться меня забрать. Поэтому вредить мне ему в любом случае нет смысла. Самому же лечить потом.

— Ой, как я забыл про ваши тесные отношения! — ехидно проговорил мужчина и, неожиданно остановившись, обернулся к собеседнице, — Как бы там ни было, мое дело предупредить, — если ты не хочешь покинуть замок вместе со своим приятелем, сиди в нем. Или, честное слово, я лично запихаю тебя внутрь и посажу под замок, — при этих словах Винсент чуть нахмурился, как бы демонстрируя серьезность собственных намерений.

— О, только не бросай меня в терновый куст! — насмешливо, однако вместе с тем весьма недовольно процитировала в ответ детскую сказку Татьяна, — Винсент, я не могу сидеть на одном месте, пока Эрику грозит опасность, как ты не можешь этого понять?

— У Эрика и кроме тебя полным полно будет защитников, — парировал Винсент, — Меня и Романа для этих целей более, чем хватит. А если ты влезешь в это дело, то будешь скорее мешать, чем поможешь.

— Хорошо, — девушка неожиданно кивнула и, видя подозрительный взгляд собеседника, коварно улыбнулась, — Но учти, — если я найду где-нибудь здесь или револьвер с серебряными пулями, или даже серебряную вилку, мне будет чем отбиваться от оборотня. Тогда ты меня в замке точно не удержишь.

— Прекрасно, — хранитель памяти неожиданно повеселел, — Ничего такого ты здесь не найдешь, так что я могу быть спокоен. А теперь пошли, а то чует мое сердце, Эрик скоро заявится проверять, не съел ли я тебя.

— С тебя станется, — недовольно буркнула Татьяна и, шмыгнув носом, деловито шагнула вперед.

— Все никак не простишь мне птичку? — Винсент, ухмыляясь, последовал за ней. Девушка фыркнула.

— Мне ее жалко! Я может, вообще за Гринпис… А ты мало того, что птичек ешь и на меня покушался, еще и ржешь, когда люди падают!

— Ужас со всех сторон, — хранитель памяти, сдерживая смех, чуть покачал головой. А затем, прервав неожиданно беседу, обратился во льва, направляясь дальше уже в этом облике.

— Учти, птички все на перечет, съешь хоть одну — привяжу к клетке за хвост, — грозно произнесла девушка и, слегка вздохнув, уверенно зашагала рядом с фыркающим хранителем памяти вперед.

***

Как вскоре выяснилось, изменить облик Винсент успел как раз вовремя. Буквально за несколько шагов до выхода из коридора Татьяне и идущему рядом с ней льву неожиданно встретился Эрик, вероятно и в самом деле направляющийся проверять, не пала ли его девушка жертвой львиного голода. Медленно перевел взгляд с одной на другого и слегка приподнял брови, демонстрируя легкое удивление.

— О. Как я вижу, вы и в самом деле подружились.

— Ну… да, в общем и целом, — девушка смущенно улыбнулась и, пытаясь найти более или менее логичное оправдание своему поведению, добавила, — Я с ним сроднилась.

Сказала — и даже чуть покраснела, понимая, до какой степени глупо прозвучали эти слова. Однако же, хозяин замка, по видимому, предпочел не придавать странным речам своей гостьи особенного значения. Либо не видел в том смысла, либо, что тоже было вполне вероятно, не желал тратить сейчас время на попытку прояснить для себя странные речи Татьяны.

— Что ж, я рад, — коротко произнес он и, посторонившись, открыл дверцу, ведущую из коридора наружу, — Помощь Винсента совсем не будет лишней. Эти люди словно бы распаляются еще больше с каждым мигом…

— Ох уж эти люди, — девушка демонстративно вздохнула и, старательно делая вид, что сама она к людскому племени не имеет решительно никакого отношения, поспешила миновать небольшой отрезок лесенки, самостоятельно открывая дверь в гостиную и проходя внутрь.

Возле дверей, ведущих в холл, неожиданно обнаружился Роман.

— Вы что, совсем обнаглели? — возмущенно поинтересовался он, мрачно хмурясь в сторону идущей впереди Татьяны, а заодно и следующих за ней Эрика и льва, — Бросили меня там в одиночестве, а если эти страшные противные дядьки взломают дверь и возьмут меня в плен? Я не желаю быть жертвой вашего произвола!

— Скорее их произвола, — поправила девушка, невольно усмехнувшись, — И почему мне кажется, что если они взломают дверь и нарвутся на тебя, то пострадают скорее они, чем ты?

— Ты плохо обо мне думаешь, — юноша старательно изобразил святую невинность, — А между тем я маленький и скромный, меня каждый обидеть может. Хватит болтать, пошли разбираться с коварными захватчиками!

— Это ты болтаешь, — фыркнула Татьяна, — А Эрик, между тем, уже успел дойти до своего стула.

Хозяин замка, не вслушивающийся в милую беседу своего брата с девушкой, и в самом деле, проследовав в холл, уже успел дойти до стола и, соответственно, находящегося рядом с ним стула и, остановившись возле последнего, выжидательно оглянулся на оставшихся позади.

— Ну и достижение! — восхитился Роман и, тяжело вздохнув, расстроено проговорил, — Мне никогда этого не повторить…

Винсент, рыкнув, слегка толкнул молодого нахала и, протиснувшись мимо него, деловито направился следом за хозяином. Романа это расстроило еще больше.

— Ну вот, даже кот способен на такие подвиги! А я, бедный и несчастный…

— Роман! — голос Эрика, разорвав привычную для холла пыльную тишину, мгновенно прервал страдания молодого человека. Тот демонстративно выпрямился по струнке и, с интересом воззрившись на старшего брата, приподнял брови.

— Слушаю-с.

— Я могу на тебя рассчитывать сегодня?

— Что, против этих негодяев, которые порываются взломать дверь? — юноша ухмыльнулся, как-то сразу теряя всю свою дурашливость, — О чем разговор. Я полностью в твоем распоряжении.

— Прекрасно. В таком случае, ты, — с сими словами блондин перевел взгляд на девушку, — Остаешься в замке. И постарайся не покидать его, пока эти люди не покинут наших окрестностей. Если, конечно, ты не желаешь прогуляться прочь вместе с оборотнем… — последнее Эрик проговорил уже несколько тише, и Татьяна готова была поклясться, что явственно услышала прозвучавшие в его голосе при этих словах нотки ревности.

— Ну, этого я делать не желаю, — не преминула она ответить и, нахмурившись, добавила, — Но если найду тут какую-нибудь серебряную кочергу или револьвер с подходящими пулями, я тут сидеть не стану!

— Ура, мы спасены, — хихикнул Роман и, подмигнув девушке, пояснил, — Кочергу из серебра ты не найдешь, а револьверов тут сроду не водилось. Так что мы хотя бы можем быть уверены, что ты не начнешь палить во всех подряд, в том числе и в нас, — и, не дожидаясь реакции откровенно возмущенной собеседницы, молодой человек хлопнул в ладоши, вновь поворачиваясь к входным дверям, — Что ж, оружие к бою?

— Зубы вперед выставить собрался? — хмуро осведомилась Татьяна, чрезвычайно недовольная своим вынужденным временным заточением в замке, — Или Винсента возьмешь на ручки?

Лев при последнем предположении возмущенно хрюкнул. Роман же, в свой черед весьма озадаченный такими вариантами, оценивающе взглянул на хранителя памяти, затем почесал в затылке и, наконец пробормотав:

— Кто еще кого на ручки возьмет… — предпочел приблизится к уже стоящему возле входных дверей до крайности спокойному брату, — Какой будет боевой клич?

— Хватит и рычания Винсента, — отмахнулся Эрик и, не медля более, резко распахнул двери.

Люди, вплоть до этого мгновения откровенно бесновавшиеся снаружи, как-то сразу притихли и попятились назад. То ли вид вышедшего на порог своей вотчины блондина был столь грозен, то ли их испугало присутствие рядом с ним еще одного молодого человека, — это так и осталось неизвестным. Винсент, недовольно дернув хвостом, решительно вклинился между стоящими возле входа братьями и, слегка пихнув Романа, грозно оскалился в сторону нападающих. Те попятились еще больше. Похоже было, что вся их храбрость, вся ярость, столь сильно бушевавшая в них, пока двери замка оставались запертыми, сразу куда-то исчезла, уступая место скорее страху и некоторому недоумению от собственных действий и пребывания здесь.

Девушка, наблюдающая за происходящим из холла старинного строения, чуть усмехнулась и, подойдя к оставленному Эриком стулу, села на него верхом. Со спины стоящая возле дверей троица смотрелась довольно оригинально и, не смотря на то, что один из них находился отнюдь не в человеческом облике, вызывала ассоциации с тремя богатырями.

— Что вам угодно, господа? — голос хозяина замка поражал не сравнимой ни с чем холодной вежливостью, заставляющей невольно поежиться даже Татьяну, успевшую уже привыкнуть к его интонациям. Что уж говорить о людях — страх на их лицах после обращения к ним блондина стал еще более очевиден и, казалось, затмил собою все остатки здравого смысла, пока еще витавшие в их головах.

— Все то же! — среди замолкшей внезапно толпы неожиданно обнаружился храбрец, — Мы… мы не позволим более убивать жителей нашей деревни!

— Разве я убиваю их? — Эрик с интересом приподнял брови, окидывая храбреца откровенно насмешливым взглядом. Лев, как бы намекая, что положительный ответ на этот вопрос крайне не приветствуется, сделал небольшой шажок вперед. Храбрец в свою очередь сделал шаг назад.

— Ты уже убил одну девушку, этого хватит! — голос его на последних словах сорвался на визг и храбрец замолчал. Кто-то за его спиной опасливо кашлянул. Послышался шепоток:

— Строго говоря, она была не из нашей деревни…

— Не важно! — храбрец, приободренный выступлением со стороны сотоварищей, гордо выпрямился, — Она была убита этой тварью рядом с нашими домами! Любой может стать следующим, к тому же… — он перевел дыхание и продолжил, — Он удерживает у себя другую девушку против ее воли!

Роман, в процессе небольшой беседы между собой нападающих, кусавший губы, не выдержал и откровенно хрюкнул, пытаясь сдержать смех. Говорить он, однако, ничего не стал, и Татьяне подумалось, что, видимо, это какое-то негласное правило, — Роман, постоянно перебивающий старшего брата в стенах замка, за его пределами, да еще на виду такой толпы людей, старательно сдерживал подобные порывы.

Впрочем, нельзя сказать, чтобы последние слова храбреца не показались забавными и самому хозяину замка.

— Прошу прощения? — не скрывая улыбки, переспросил он, — Вы говорите об этой девушке? — и, обернувшись вполоборота к замку, мягко позвал, — Татьяна, выйди на минуточку.

Девушка, словно бы только и ждавшая этого мига, легко поднялась со стула и радостно шагнула вперед. Впрочем, от комментария она все-таки не смогла удержаться.

— Всего лишь на минуточку? А если я пригожусь на более длительное время? — с сими словами она, приблизившись к блондину, демонстративно обняла его за талию. Роман, покосившись на сию демонстрацию свободной воли, негромко удивленно присвистнул. Лев, будто бы реагируя на этот свист, дернул хвостом, довольно ощутимо хлестнув им юношу по ногам. Молодой человек неприязненно поморщился в сторону домашнего котика и, пообещав сквозь зубы выщипать ему гриву, вновь обратил свое внимание на происходящее впереди.

Собеседник Эрика между тем, глядя на совершенно довольную девушку, явственно растерялся.

— Ну… наверное… — он неуверенно оглянулся на товарищей и, словно бы получив от них какую-то подсказку, нахмурился, снова взирая на хозяина замка, — Именно эту! Ты запудрил ей мозги, приворожил ее и теперь считаешь, что мы поверим в искренность ее поведения?! Мы спасем бедняжку от твоей проклятой власти!

Татьяна облизала губы, пытаясь скрыть улыбку. По крайней мере, пока, ситуация решительно не казалась хоть сколько-нибудь опасной. Скорее она вызывала смех, причем далеко не только у нее, — Роман, слушая сии проникновенные речи уже давно откровенно хихикал, усиленно пытаясь сделать вид, что его внезапно одолел кашель, Винсент же, напротив, казался возмущенным, и фырканье свое старался сделать как можно более грозным, что, впрочем, удавалось ему мало.

— Я не вижу смысла что-то доказывать, — спокойно улыбнулся тем временем Эрик и, проведя рукой по спине девушки, добавил, обращаясь уже к ней, — Ступай в замок.

— Я думала, ты позвал меня помочь! — возмутилась Татьяна и, недовольно нахмурившись, скрестила руки на груди, отстраняясь от интантера, — А ты хочешь вынудить меня снова идти искать револьвер?

— Давай не будем обсуждать это прямо сейчас, — в голосе блондина явственно прозвучали металлические нотки, возмутившие его собеседницу еще больше.

— Прекрасно! — фыркнула она, — Пойду спрошу у Анхеля, где тут столовое серебро! — и, демонстрируя наглядно свою решимость общаться даже с мажордомом, она быстрыми шагами направилась обратно вглубь холла. Хозяин замка, проводив ее взглядом, чуть покачал головой.

— Женщины, — негромко выразил его мысли брат и, хмыкнув, снова глянул на замерших перед ними в ожидании окончания милого общения людей, — Ну что, медленно их убьем или милосердно?

— Перестань, — Эрик слегка поморщился и, сделав шаг вперед, развел руки в стороны, — У вас есть последний шанс с миром покинуть пределы моих владений и более никогда не появляться здесь.

— Мы уйдем, только когда ты будешь мертв, а девушка свободна! — вскрикнул, вновь едва ли не взвизгнул храбрец и, подавая пример, бросился вперед. В руке он, как выяснилось только сейчас, сжимал деревянный кол.

— Видимо, в нашем замка и правда ни дня не может пройти спокойно, — слегка вздохнул блондин и, глянув на брата, прибавил, — Заканчивай веселиться.

— Я люблю все делать с улыбкой! — последовал жизнерадостный ответ, и в следующее мгновение молодой интантер уже оказался буквально перед нападающими, снося одного из них неожиданным и сильным ударом в челюсть. Остальные, ошеломленные таким внезапным отпором, несколько сбавили темп передвижения и направлялись вперед теперь уже с куда как большей опаской, пытаясь при этом обходить молодого человека. Последнего это решительно не порадовало.

— Эй-эй! Граждане-товарищи, вы же драться сюда пришли, не забывайте! Ну, кто первый рискнет попытаться дать мне в нос?

— Роман… — Эрик устало потер переносицу и, ловко увернувшись от летящего в него деревянного кола, попросил, — Не увлекайся, хорошо?

— Да я еще даже не начал, — пожал плечами юноша и, видя как очередной нападающий пытается проскользнуть мимо него, ловко сделал ему подножку, — Куда спешим, добрый человек? Полежи, отдохни лучше, драка никуда от тебя не уйдет.

Между тем, девушка, вынужденная оставаться в замке на сей раз и в самом деле против своей воли, с самым, что ни на есть недовольным видом изучала пыльные углы холла, пытаясь обнаружить в них хоть какое-то подобие оружия. Голоса, доносящие снаружи, были ей, разумеется, прекрасно слышны и даже заставили пару раз невольно улыбнуться, однако в целом мысли Татьяны в данный момент склонялись скорее к мрачному направлению. Она ведь явственно слышала волчье рычание перед замком. И когда люди только приближались, и потом, когда подошли, да что там, она своими глазами видела большого черного волка, узнать которого ей не составило ни малейшего труда! Так где же он? По сию пору Ричарда видно не было, люди действовали будто бы сами по себе и это не могло не настораживать.

Обшарив очередной пыльный угол и, как и следовало ожидать, не обнаружив там решительно ничего полезного, Татьяна раздраженно уперла руку в бок.

— Можно подумать, на замок никогда оборотни не нападали… — пробурчала она себе под нос, мысленно прикидывая, чем же в случае необходимости можно заменить серебро, дабы суметь отбиться от кого-то, умеющего менять облик.

— Полагаю, они не нападали на нынешних хозяев, — послышался за ее спиной знакомый насмешливый голос, и Татьяна, резко обернувшись, изумленно и вместе с тем возмущенно воззрилась на стоящего перед ней мужчину.

— Как… как ты тут оказался? — на миг задохнувшись от возмущения, девушка уперла и вторую руку в бок, дабы придать своей позе более уверенный вид.

— Довольно просто, — вежливо ответствовал Ричард, — Пока твои приятели увлечены людишками, ничего не стоило проскользнуть в гостеприимно распахнутые двери.

— Уйди, — коротко отреагировала Татьяна и, демонстрируя полное безразличие к присутствию рядом с ней оборотня, обошла его, вновь подходя к стулу и усаживаясь на последний верхом. Ричард, явно недовольный ее поведением, ожидаемо направился следом.

— Ты могла бы быть и повежливее, — недовольно отметил он, мрачно глядя на собеседницу сверху вниз, — Я же все-таки спасать тебя пришел.

— Я тебя об этом не просила, — хмуро прореагировала девушка и, сложив на спинке стула руки, опустила на них подбородок, — Ричард, отстань, а? Я не пойму, я что, неясно в прошлый раз выразилась, когда сказала, что больше не желаю продолжать наши отношения?

— Вот я что-то не помню, чтобы ты такое говорила, — огрызнулся оборотень и, обойдя стул, остановился перед Татьяной, — Слушай, я знаю, тебе кажется, что ты должна быть с ним, но…

— Он не гипнотизировал меня, — устало перебила собеседника девушка, — И не привораживал. Ричард, я здесь нахожусь по собственной воле, с ним я тоже по своему желанию, так что сделай одолжение — просто уйди, а?

— Разбежалась, — оборотень неожиданно оскалился, — Уйдем мы отсюда вместе, дорогая моя. И, поверь, мне решительно все равно, останется ли при этом в живых твой новый дружок… — Ричард многозначительно замолчал, и Татьяна, крайне обеспокоенная последними его словами, взволнованно приподняла голову.

— Даже не думай…

— Я предпочитаю не думать, а действовать, — усмехнулся в ответ мужчина и, медленно обернувшись к проходу, проговорил несколько тише, — Быть может после смерти этого вампира его чары с тебя спадут… — и, не желая более продолжать разговор, он внезапно метнулся вперед, буквально на ходу оборачиваясь огромным черным волком.

Татьяна вскочила со стула. Именно в миг, когда Ричард так внезапно бросился вперед, напротив входных дверей вновь возник силуэт Эрика, явно увлеченного схваткой, а точнее бесконечными уворачиваниями от атак людей.

— Не смей!.. — воскликнула девушка и, видя что слова ее на оборотня не производят ни малейшего впечатления, повысила голос, — Эрик! Берегись!

Предупреждение прозвучало как раз вовремя. Хозяин замка, обернувшись на голос Татьяны и увидев несущегося на него хищника, успел пригнуться, и волк, уже прыгнувший в надежде, видимо, впиться ему в горло, пролетел у молодого человека над головой, приземляясь несколькими шагами дальше, как раз среди толпы нападающих, неподалеку ото льва. Винсент, разумеется обративший внимание на это явление, грозно зарычал и многозначительно сделал шаг вперед, совершенно не замечая людей вокруг, которые, впрочем, при виде волка как-то стушевались и теперь усиленно пытались отступить куда-нибудь к лесу. Волк же, явно не довольный тем, что его отвлекают от выбранного противника, прореагировал на действия льва лишь негромким досадливым ворчанием через плечо, и, припав к земле, изготовился вновь броситься на стоящего на удивление спокойно хозяина замка. Однако же, сделать он этого не успел. Стоило только Ричарду предпринять попытку рвануться в сторону Эрика, как буквально на спину ему обрушилась, завершая грациозный прыжок, всей своей тяжестью львиная туша. Волк явственно захрипел и, извиваясь ужом, попытался выбраться из-под противника. О нападении на блондина он уже даже не помышлял, спасение собственной жизни представляло для него сейчас куда как больший интерес.

Винсент, вовсе не намеренный отпускать добычу вот так вот запросто, вдавил противника в землю и, склонившись к его горлу, неоднозначно оскалился.

Татьяна, успевшая в порыве беспокойства подбежать к дверям замка, испуганно замерла, вцепляясь в косяк.

— Ричард… — сорвался с ее губ полный страха вздох, и оборотень, услышав его, неожиданно резко рванулся влево. Львиная пасть с неприятным клацающим звуком сомкнулась буквально в сантиметре от его горла. Девушка облегченно выдохнула. Эрик досадливо поморщился. Роман, лишившийся, ввиду поспешного бегства людей, всех противников, а если быть точнее, всех объектов для развлечения, разочарованно хлопнул себя по бедрам.

— Акелла промахнулся, — с неподдельной досадой в голосе констатировал он, вынудив тем самым Татьяну бросить на него весьма неприязненный и недовольный взгляд.

Между тем, Ричард, пользуясь некоторой обескураженностью своего противника, сумел каким-то чудом высвободиться из страшного захвата его лап и, метнувшись в сторону, предпринял попытку покинуть малоприятное общество хранителя памяти. Однако же, львиная лапа, резким движением придавившая волчий хвост к земле, не позволила ему этого сделать.

Татьяна испытала мгновенный прилив совершенно противоречивых чувств. С одной стороны, хорошее отношение к Ричарду все еще жило в ее сердце, и заставляло сейчас ощущать жалость к оборотню, с другой — она внезапно почувствовала опасение за Винсента, показывающего себя сейчас просто-таки невероятно умным львом. Неужели в его голове не нашлось хоть толики этого самого ума, который помог бы хранителю памяти догадаться, что вести себя в облике хищника так уж по-человечески не стоит?

Впрочем, надо сказать, долго задумываться девушке не пришлось. Лев, продолжающий демонстрировать чудеса разумного поведения, весьма ловко сшиб противника с ног и, перевернув его на спину, наступил огромной лапой ему на грудь, вновь вдавливая в землю. Пасть его, оказавшаяся опять в опасной близости от шеи соперника, снова разомкнулась, демонстрируя страшные зубы. Татьяна, наконец отлепившись от косяка, невольно сделала шаг вперед. Вот сейчас он высвободится, обязательно высвободится, вот уже сейчас, сейчас… В желтых волчьих глазах мелькнуло отчаяние и словно отразилось в сердце девушки. Винсент приоткрыл пасть шире, готовясь сомкнуть ее на волчьем горле, и…

— Не надо!

Девушка сама не поняла, кто произнес эти слова. И лишь увидев внезапно обратившиеся к ней изумленные взгляды всех присутствующих на поле боя, включая и обоих хищников, сообразила, что это сказала она сама. Чувствуя некоторое смущение от общего внимания, и в то же время ощущая странную уверенность, она решительно сделала шаг вперед, приближаясь к хозяину замка.

— Скажи ему отпустить его!

— Он собирался убить меня, — взгляд блондина был по-прежнему обращен к сцепившимся зверям, голос холоден как лед. Татьяна, выдохнув через нос, резко дернула собеседника за рукав, заставляя его повернуться к ней лицом.

— Я прошу тебя его помиловать! Неужели ты не можешь выполнить это?

Эрик молчал. Взгляд его, теперь прикованный к умоляющему лицу девушки, был на редкость серьезен и задумчив. Секунды шли, грозя смениться минутами, и Татьяне, да и, полагала она, не только ей, казалось, что она слышит звук падающих в незримой пустоте песчинок, отмеряющих мгновения времени. Наконец Эрик принял решение.

— Отпусти его, Винсент.

Голос блондина был сейчас ничуть не теплее, чем при произнесении предыдущей фразы, однако взгляд девушки, обращенный к нему, исполнился благодарности.

— Спасибо, — одними губами шепнула она и, по-прежнему беспокоясь, снова перевела взор на поле боя.

Винсент медленно, с явной неохотой убрал лапу с груди противника и, довольно раздраженно дернув хвостом, отошел на несколько шагов. Люди, вернее, та их часть, что еще оставалась на поляне, поспешили в страхе скрыться за деревьями леса, завершая безрассудную атаку неорганизованным бегством. Похоже, поражение их идейного вдохновителя сильно подкосило боевой дух отважных крестьян.

Ричард, будто удовлетворенный тем, что никто из жителей деревни не увидит его в этот миг, медленно, с откровенным трудом перевоплотился в человека. Лицо его было залито кровью, грудная клетка изувечена так, что не надо было быть профессиональным медиком, чтобы разглядеть под привычной кожаной курткой неровно торчащие ребра. Дышал он трудно, хрипло, с присвистом; чтобы сесть ему понадобилось приложить недюжинные усилия.

Татьяна, осторожно обойдя Эрика, неуверенно приблизилась к нему и, присев рядом на корточки, тяжело вздохнула.

— Я ведь просила тебя уйти… — она с сожалением покачала головой. Во взгляде мужчины в ответ на это мгновенным сполохом мелькнула злость.

— Я не просил помощи, — хрипло выдавил он и хотел, было, добавить что-то еще, но закашлялся, прикрывая рот рукой. На губах его выступила кровь, оставившая след и на пальцах.

— И все же получил ее, — мрачно произнес за спиной девушки хозяин замка, в отличие от нее не делая ни малейшей попытки приблизиться к поверженному врагу, — Надеюсь, тебе достанет разума не рассчитывать на большее и покинуть мои владения. От себя могу лишь сказать, что буду не прочь вскоре обнаружить твое тело где-нибудь в лесу.

— Благодарю за милосердие! — вскинулся оборотень и, иногда не сдерживая гримасы боли, с откровенным трудом поднялся на ноги. Девушка, следуя его примеру, тоже выпрямилась и сделала на всякий случай шаг назад. Впрочем, Ричард сейчас явно не планировал предпринимать попыток похищения.

— Надеюсь, что ты, мальчишка, будешь последним, кто увидит мой труп! — раздраженно выговорил он и, вновь закашлявшись, с некоторым трудом продолжил, — Вы, видать, наивно полагаете меня злым и плохим? Ах, бедняжки, как же вы разочаруетесь в своих предположениях, когда Альберт доберется до вас!

— Кто?.. — непонимающе нахмурилась Татьяна, однако, не желая на самом деле выслушивать пояснений, чуть покачала головой, — Ричард, пожалуйста, не приходи сюда больше. В следующий раз все может закончится куда как более плачевно…

— Летального исхода ты не дождешься, — хмуро буркнул мужчина и, прижав руку к искалеченной грудной клетке, прихрамывая, направился восвояси.

Роман, внимательно проследив путь оборотня где-то до середины холма, неопределенно хмыкнул и, не говоря ни слова, решительным шагом направился в замок. Лев, подождав, когда брат хозяина скроется в глубинах холла, последовал за ним.

Не прошло и минуты, как Татьяна и Эрик остались на небольшой полянке перед замком, где только что кипела столь жаркая схватка, совершенно одни. Девушка напряженно облизала губы и медленно повернулась к блондину. Интуиция подсказывала, что ее ждет хорошая взбучка.

— Я не помню, чтобы я разрешал тебе приказывать Винсенту, — медленно и все еще весьма прохладно проговорил блондин, скрещивая руки на груди, — Ты должна была оставаться в замке, а не мешать мне.

— И смотреть, как Винс убивает Ричарда? — Татьяна слегка вздохнула и развела руками, — Уж прости, я так не могу.

— Мне казалось, судьба этого оборотня мало волнует тебя, — голос Эрика, казалось, холодел с каждой секундой, — Вижу, я ошибся. Ты можешь догнать его, я не стану мешать.

— Эрик… — девушка, неожиданно сообразившая в чем на самом деле причина недовольства блондина, тяжело вздохнула, — Прошу, не надо ревновать. Дело вовсе не в том, что он мне дорог или что-то такое, я просто не хочу, чтобы ты или Винсент становились убийцами! Тем более убийцами знакомого мне челове… существа.

— Я уже убийца, — отчеканил хозяин замка и, набрав побольше воздуха, перевел взгляд в сторону, — И я вовсе не ревную! Ну, может быть только немного… Но дело не в этом, Татьяна, почему ты продемонстрировала перед этими людьми столь вопиющее непослушание? Что они подумают теперь?

— Они подумают, что ты меня не загипнотизировал, — хладнокровно ответила Татьяна и, снова вздохнув, коснулась ладонями все еще скрещенных рук собеседника, — Прошу тебя, давай просто закроем эту тему? Ричард не вернется больше… я надеюсь, а людей ты напугал так, что они теперь и смотреть в сторону замка будут опасаться. Все же получилось как нельзя лучше, верно?

Несколько секунд хозяин замка молчал, явственно обдумывая слова девушки. Затем, в свою очередь вздохнув, медленно опустил руки.

— Наверное, — признал он, чуть пожав плечами и, вероятно, желая немного переменить тему, добавил, — О чем он говорил? Кажется, намекал, что какой-то Альберт для нас опаснее, чем он… Кто это, ты не знаешь?

— Не имею ни малейшего представления, — Татьяна чуть поморщилась, — Да и имя вызывает не самые приятные ассоциации… Давай вернемся в замок, а? А то, по-моему, снова собирается дождь.

Эрик кивнул и, словно для того, чтобы подтвердить окончательное примирение, взял собеседницу за руку, мягко увлекая ее в замок.

***

В холле хозяина замка и его спутницу поджидала довольно необычная, и вместе с тем отчасти даже забавная картина. На стуле, покинутом совсем недавно Эриком, гордо восседал Роман с весьма недовольным выражением лица. Руки молодого интантера были скрещены на груди, одна нога закинута на другую — вся его поза наглядно демонстрировала и подчеркивала владевшее им возмущение.

Возле его ног, что само по себе уже было удивительно, с не менее недовольным видом возлежал лев, раздраженно подергивающий хвостом. Сложно сказать, что являлось сейчас причиной раздражения огромного хищника — только ли что происшедшая сцена с участием Ричарда, или же все-таки сидящий на стуле брат хозяина замка. Как уже успела заметить Татьяна, к Роману Винсент испытывал прямо-таки особенно горячую любовь.

— Чудная картина, — не удержалась девушка, — И на какую тему референдум?

Лев молча встал и, дернув хвостом с куда как большей силой, гордо поднял голову, быстрым шагом направляясь к дверям гостиной и даже не удостаивая девушку взглядом. Татьяна проводила его хмурым взором, однако, разобраться с обидчивым хранителем памяти решила позже, переводя глаза вновь на восседающего на стуле Романа и чуть разводя руками.

— Референдум завершен, а мне так никто и не сообщил даже его причины.

— А ты подумай, — не скрывая издевки в голосе предложил юноша, поднимаясь на ноги, — Ты же у нас девочка самостоятельная, вот и действуй в самостоятельном направлении. А у меня и без того дел по горло, — и с сими словами он, будто бы избегая слушать ответ на собственные слова, поспешил покинуть холл не менее быстрым шагом, чем скрывшийся до того в дверях гостиной лев.

Татьяна тяжело вздохнула.

— Прекрасно, теперь еще им объяснять основы законов моей совести, и их чести и благородства. Вот уж не думала, что кроме тебя, меня будет дружно обвинять весь коллектив защитников замка! — и, слегка фыркнув, она скрестила руки на груди, — Надеюсь, хоть Ричард не винит меня сейчас ни в чем.

— Кажется, он не был так уж рад оказанной тобой помощи, — Эрик усмехнулся и, приобняв девушку за талию, уже куда мягче прибавил, — Не переживай. Роман отходчив, а Винсент… Ну, я не думаю, чтобы лев умел так уж долго держать обиду.

— Я на это надеюсь… — пробормотала в ответ Татьяна, неожиданно очень живо представив себе недовольное лицо хранителя памяти, — Ладно… Как-нибудь разберусь, — и, вспомнив внезапно о протекающей крыше своей спальни, осведомилась, — Эрик, а в замке не найдется еще одной свободной комнатки?

Блондин, от столь неожиданной смены темы непонимающе нахмурившийся, тотчас же вопросительно приподнял брови.

— Разве тебя не устраивает та, что отведена тебе?

— Меня не очень устраивает протекающая крыша в ней, и лужа, бессовестно организовавшаяся на моей кровати, — хмыкнула Татьяна и совершенно удивительно для себя, подняла руку, странно-привычным жестом теребя кулон, — И мне почему-то кажется, что найти другую комнату будет проще, чем починить эту дырявую крышу.

— Возможно, — лаконично ответствовал Эрик и, потерев подбородок, добавил, — Погода определенно оказала благоволение этим людям, — дождь закончился незадолго до того, как они подошли к замку, а сейчас, похоже, начинается вновь.

— Да уж, — буркнула девушка, — Не иначе, как кто-то подшаманил им в помощь… Так ты поможешь мне насчет комнаты?

— Я подумаю, что можно сделать, — кивнул хозяин замка, решив не заострять внимание на странном слове, употребленном собеседницей и, помолчав, добавил, — В случае чего, я могу уступить тебе свою комнату.

— Так у тебя все же есть комната? — оживилась Татьяна, с интересом взирая на все еще обнимающего ее молодого человека, — Тогда почему же ты все время сидишь тут?

— Мне так удобнее, — пожал плечами Эрик и, отпустив собеседницу, подошел к стулу, несколько демонстративно усаживаясь на него, — Не вижу смысла сидеть в комнате.

— Ну да, там-то никто не увидит… — пробормотала девушка и, слегка вздохнув, продолжила уже громче, — Пойду я, что ли, выясню отношения с Романом. А то как-то не очень приятно, когда знаешь, что кто-то на тебя дуется.

— Удачи, — последовал спокойный ответ, и молодой человек, словно бы подчеркивая конец разговора, закинул ноги на стол, складывая затем пальцы домиком.

Татьяна, не удержавшись, чуть покачала головой и, исполняя собственные слова, быстрым шагом направилась в сторону гостиной. Говоря начистоту, в первую очередь девушка планировала побеседовать вовсе не с Романом, а с Винсентом, но поставить в известность об этом хозяина замка по понятным причинам не могла, посему пришлось отовраться беседой с юношей. Однако, не зря люди сложили поговорку о располагающем Боге. Случилось так, что Татьяна, вопреки собственным желаниям, в первую очередь все-таки оказалась в компании Романа, и первый разъяснительный разговор состоялся именно с ним.

Стоило девушке войти в гостиную, и едва успеть мельком удивиться непривычной чистоте, как взгляд ее тотчас же зацепился за высокую фигуру светловолосого человека во фраке не столь старинном, сколь старом, стоящего возле сидящего за столом младшего брата хозяина замка. Все мигом стало на свои места. Роман, заметив вошедшую девушку, неожиданно приветливо улыбнулся и, махнув рукой в сторону нескольких свободных стульев, жизнерадостно провозгласил:

— Давай-ка выпьем, непослушная няня, за то, что твой оборотень все-таки удрал, поджав хвост! Как там говорится — где же кружка? — окинув задумчивым взором стол, юноша вопросительно глянул на мажордома, — Анхель, где кружка?

— Бокал, месье, — с вежливым хладнокровием ответствовал тот, изящным жестом указывая на стол, где перед одним из стульев уже и в самом деле возник бокал, наполненный чем-то бордово-красным. Татьяна, как раз успевшая приблизится к этому самому месту, осторожно уселась на кажущийся едва ли не самым хлипким из всего набора стульчик и подозрительно уставилась на бокал.

— Выпьем, Анхель, где же кружка… — пробормотала она себе под нос, однако, тотчас же сообразив, что это заявление прозвучало, вероятно, не совсем вежливо, виновато подняла глаза на мажордома, — Прошу прощения.

Анхель едва заметно улыбнулся и, на мгновение прикрыв глаза, чуть склонил голову. Жест этот выглядел как милостивое дарование просимого прощения, и Татьяна, считая инцидент исчерпанным, предпочла вновь уделить внимание бокалу. Взяла его в руку и, недоверчиво понюхав содержимое, опасливо сделала небольшой глоток. Жидкость, наполняющая бокал, безусловно, отнюдь не казалась похожей на кровь, была явственно прозрачнее, да и цвет имела совершенно иной, однако девушка, небезосновательно полагающая, что от очаровательного мажордома можно ждать чего угодно, предпочла убедиться лично. Удостоверившись же, что вниманию ее предоставлено не более, чем вино, она успокоилась и, наконец, снова обратилась к терпеливо ожидающему этого мига Роману.

— О, она наконец-то вспомнила о моем существовании, — не преминул отметить тот и, откинувшись на спинку стула, ухмыльнулся, — Анхель, ты можешь поздравить меня, девушка наконец-то решила, что я интереснее бокала!

— Поздравляю, месье, — тонко улыбнулся в ответ мажордом. Глаза его при этих словах загадочно блеснули, однако же он, отступив в тень, поторопился скрыть этот блеск.

— Я тебя тоже поздравляю, — хладнокровно вставила Татьяна, покачивая бокал в руке, — Ты, как я понимаю, уже оттаял и больше не дуешься?

— Ну, не то, чтобы совсем… — задумчиво проговорил юноша и, нахмурившись, внезапно подался вперед, кладя локти на стол, — Может быть, предпримешь попытку объяснить свой до крайности безответственный поступок?

— Безответственный? — девушка, только, было, собиравшаяся сделать глоток вина, с тихим стуком поставила бокал на стол, — Что безответственного в спасении чужой жизни?

— В спасении жизни того, кто скорее всего вернется вновь и продолжить портить жизнь нам? — чуть приподнял бровь интантер и, фыркнув, саркастично добавил, — Я прямо даже и не знаю.

— Перестань, — Татьяна поморщилась и, не испытывая более желания пробовать вино, с тяжелым вздохом облокотилась на стол, — Он когда-то спас меня, теперь я спасла его. Вернула долг, можешь это так воспринимать.

— Он спас тебя? — со странным выражением повторил молодой человек и вновь откинулся на спинку стула, — Ну-ка, поподробнее с этого места. Когда это он тебя спасти успел?

— Давно, — девушка вновь поморщилась, с неохотой возвращаясь мыслями в прошлое, — Года полтора назад… Это долгая история, Роман.

— А у меня как раз уйма свободного времени! — юноша сверкнул в улыбке идеально ровными белоснежными зубами и выжидательно уставился на собеседницу, — Внимаю тебе, дочь моя. Не будешь колоться — нажалуюсь Эрику, будем вместе тебя допрашивать.

— Ужаснее и не придумать, — фыркнула Татьяна и, покосившись на замершего, словно изваяние Анхеля, без особого желания начала рассказ, — Не знаю, в курсе ты или нет, но мы с Ричардом были… в общем-то, мы встречались… Даже жили вместе, пока все не случилось так, как случилось и я не оказалась здесь. Ну, и вот… Как-то раз мы с ним очень сильно поссорились. Тогда еще не жили вместе, просто гуляли иногда… В общем, я разозлилась, и отправилась в одиночестве бродить по улицам. Когда шла по довольно неосвещенной аллее, окруженной со всех сторон деревьями и кустами, ко мне неожиданно начал клеиться какой-то парень. А я… — девушка слегка вздохнула, сознаваясь в прошлых ошибках, — Я решила, что клин вышибать надо клином, и вообще, может, это мой шанс забыть Ричарда… В общем, я не стала возражать против его ухлестываний, и когда он недвусмысленно потянул меня в сторону окружающих аллею кустов, я не была против. Думала, он поцеловать хочет или что-то вроде этого… Он прижал меня к дереву, сделал вид, что целует в шею, а потом… — Татьяна сглотнула, — А потом я ощутила проникающие под кожу клыки. Но вот отреагировать никак не успела. Он только успел укусить меня, как его сбил с ног взявшийся буквально из ниоткуда большой черный волк. Он отбросил его от меня и, надо сказать, без особых усилий прогнал. А потом… превратился в Ричарда, — девушка слабо усмехнулась и, тряхнув головой, торопливо закончила, — В общем, это все.

Роман моргнул, одаряя собеседницу довольно странным взглядом. На несколько мгновений в гостиной повисло молчание. Юноша как будто не знал, как реагировать на услышанный рассказ, девушка не видела смысла что-либо прибавлять к сказанному, Анхель же вообще предпочитал прикидываться предметом интерьера. Однако, если бы молодые люди в этот миг более внимательно пригляделись к мажордому, они бы, вероятно, успели заметить промелькнувшее на его лице выражение некой заинтересованности и чего-то еще, чего-то довольно трудноопределимого, но создающего впечатление, что рассказ Татьяны альбинос, безусловно, принял к сведению.

— Так ты хочешь сказать… — медленно начал, наконец, Роман, внимательно глядя на собеседницу, — Что полтора года назад тебя укусил вампир?

— Ну да, — девушка удивленно пожала плечами, — Но Ричард не дал ему завершить начатое, так что…

— Невозможно, — внезапно отрезал ее собеседник и, поднявшись на ноги, прошелся вдоль стола. Затем остановился напротив Татьяны и, опершись на столешницу ладонями, немного навис над ней, серьезно взирая на девушку.

— Есть два варианта окончания укуса вампира, — тихо проговорил он, — Или он кусает тебя, и затем убивает, или, если он прервался по какой бы то ни было причине, его слюна все равно остается в ране, разъедает сознание и тело, и… ты становишься вампиром. Если он укусил тебя…

— Но я не вампир! — возмутилась Татьяна, сама вскакивая со стула, — Разве я похожа на вампира?

— В том-то и дело, что непохожа, — Роман тяжело вздохнул и, отстранившись от стола, вновь прошелся по комнате, — Это-то и странно.

Он неожиданно остановился и, закинув руки за голову, невесело усмехнулся.

— Кажется, я начинаю понимать, почему ты так просто нашла со всеми нами общий язык…

***

После беседы с младшим братом хозяина замка, завершившейся столь странным образом, желания идти общаться с хранителем памяти у девушки несколько поубавилось. Однако же, отдавая себе отчет в том, что лучше уж сделать все неприятные дела сразу, а потом с чистой совестью жить дальше, она, стиснув зубы и мысленно приготовившись отстаивать свою точку зрения, все-таки направилась, покинув гостиную, по уже хорошо знакомому коридору вниз.

Путь, как нетрудно догадаться, не отнял у нее так уж много времени, да и, признаться, сейчас Татьяна совершенно не предрасположена была замечать течения минут. Все ее мысли были заняты предстоящей беседой.

Девушка даже не обращала внимания на загорающиеся, как обычно, по стенам коридора факелы, мысленно прикидывая, как лучше построить разговор.

Наконец коридор закончился, и Татьяна, спокойно шагнув в царящую впереди тьму, вновь, как и в первый раз, оказалась ослеплена вспышкой загоревшихся на стенах подвала факелов.

Винсент, изо всех сил делая вид, что кроме него в клетке никого нет, возлежал на подстилке.

— А я уж думала, что ты без меня до клетки не доберешься, — неуверенно улыбнулась Татьяна, делая еще один, довольно робкий, надо сказать, шажок вперед. Лев сумрачно глянул на нее исподлобья, однако, ни единой попытки принять человеческий облик даже не предпринял.

— Вижу, что добрался… — девушка вздохнула и, остановившись возле хранителя памяти, проникновенно попросила, — Пожалуйста, прими свой нормальный вид, а? Я ощущаю себя в высшей степени глупо, беседуя со зверушкой.

Винсент медленно поднялся на лапы, одарил гостью еще одним до крайности недовольным взглядом и, повернувшись к ней хвостом, вновь улегся. Девушка на несколько мгновений в прямом смысле слова потеряла дар речи. Нет, она, конечно, подозревала, что хранитель памяти будет весьма недоволен, и разговор с ним будет довольно непрост, но чтобы так…

— Ну, знаешь!.. — наконец обретя дар речи, выдохнула она, — Это уже просто наглость, Винсент! Мог бы, по крайней мере, дать мне шанс объяснить свою позицию твоей хамской морде, а не хвосту!

Лев раздраженно дернул упомянутым хвостом и положил голову на лапы. Весь вид его наводил на мысль о том, что аудиенция завершена.

— Значит, вот так, да? — Татьяна ощутила, как где-то глубоко внутри зашевелилась обида и непроизвольно сжала руки в кулаки, — Разговаривать ты со мной не желаешь, шанса объясниться не даешь… Что ж, — девушка заставила себя криво улыбнуться, — Тогда прошу прощения, ваше величество кот, более не стану вас беспокоить. Думаю, тебе не трудно будет провести без моего общества еще несколько сотен лет!

И с сими словами, на сей раз уже не дожидаясь реакции хранителя памяти, да и, собственно, не желая лицезреть очередных подергиваний хвостом, она резко развернулась на пятках, и быстро зашагала прочь из оказавшейся на сей раз столь негостеприимной клетки.

На протяжении нескольких секунд тишину нарушало лишь эхо ее шагов, но вскоре за спиной девушки послышалось характерное рычание. Она не остановилась, даже попыталась прибавить шаг, стараясь уйти как можно дальше от бессовестного льва.

— Это мне следует обижаться! — донесся со стороны клетки все еще отдаленно напоминающий рык голос хранителя памяти. Татьяна, беря с него пример, вновь не прореагировала, лишь вздергивая подбородок и пытаясь еще прибавить шагу.

Впрочем, попытке этой в любом случае не суждено было увенчаться успехом.

Не прошло и пяти секунд, как почему-то кажущаяся знакомой, хотя девушка готова была поклясться, что никогда не ощущала ее прежде, сильная рука решительно легла на ее плечо, вынуждая остановиться.

— Кажется, кто-то хотел объясниться, — прозвучал едва ли не у нее над ухом голос хранителя памяти.

— Спасибо, больше не хочу, — раздраженно ответила Татьяна и, изо всех сил пытаясь изобразить неприступную холодность, недовольно дернула плечом, надеясь, что мужчина уберет руку. Надежды ее не оправдались, и Винсент, вместо того, чтобы убрать, лишь сжал ладонь на плече девушки сильнее.

— Прекрати дурить! — рыкнул он и, дернув собеседницу за плечо, повернул ее к себе лицом, — Я имею кучу причин на тебя злиться!

— А я на тебя! — парировала Татьяна, снова предпринимая заведомо провальную попытку избавиться от руки на своем плече, — Полчаса назад ты едва не убил моего бывшего парня! А теперь еще на меня же и обижаешься, прекрасно просто.

Винсент явственно растерялся, замолкая от неожиданности. Затем осторожно выпустил плечо собеседницы и, опустив руку, виновато признал:

— С твоих слов это звучит совсем не так героически, как, скажем, «почти убил самого опасного врага».

— Он же сказал, что он не самый опасный, — буркнула Татьяна и тяжело вздохнула, — Винс, я не могла просто стоять и любоваться на то, как ты убиваешь Ричарда. Не могла и, даже если он сделает что-то совершенно ужасное, вряд ли смогу.

— Да понял я, понял… — хранитель памяти снова вздохнул и, обернувшись через плечо на освещенный проем в конце коридора, неуверенно добавил, — Может, вернемся туда? Там хоть посидеть есть на чем, да и вероятность того, что нас кто-нибудь услышит практически к нулю сведена. И вообще, я не хочу завершать беседу на самой ее минорной ноте, не выведя мелодию в мажор!

— Хорошо… — несколько неуверенно пробормотала девушка и, внимательно вглядевшись в лицо собеседника, нахмурилась, — Винсент, скажи честно, мы точно не были знакомы прежде? Я уверена, что слышала уже подобные выражения, но… не помню от кого и когда, — говоря это, она напряженно потерла лоб ладонью. Хранитель памяти, вновь явственно напрягшись, торопливо замотал головой и, схватив собеседницу за руку, потянул ее в сторону клетки.

— Я же говорил — это просто невозможно. И вообще… чего это ты решила, что я сам путь до подстилки не найду? — попытка переменить тему была столь неуклюжей, что Татьяна, вместо того, чтобы забыть о странных своих подозрениях, лишь уверилась в них еще больше.

— А вдруг бы ты заблудился? — тем не менее, не преминула ответить она, — Где бы потом нам тебя искать?

— Ой, да ладно, — принужденно рассмеялся мужчина и, уже зайдя в клетку, выпустил руку девушки, садясь на подстилку и накидывая на бедра оставшуюся тут еще с первого визита Татьяны кофту, — Я как-то гулял три месяца, и все равно нашел дорогу к родной лежанке. Так что твои опасения…

— Три месяца?! — перебила девушка и, не садясь покамест, в изумлении уставилась на собеседника, — Да как… Да где ты столько времени шатался? Надеюсь, хоть не съел никого?

— Я же не лев все-таки, — Винсент сморщился, словно от зубной боли. Похоже было, что он уже жалеет о том, что вообще упомянул об этой прогулке.

— И вообще, гулял я в другом виде… — задумчиво пробормотал он и совершенно неожиданно покраснел.

— Еще интереснее, — Татьяна чуть нахмурилась, пытливо глядя на собеседника, — И где же ты гулял, я интересуюсь?

— Да я так… — хранитель памяти отвел глаза, с крайним интересом созерцая один из факелов, — То тут, то там… Воздухом дышал, знаешь ли.

— И где же конкретно ты им дышал? — на сей раз девушка не преминула подчеркнуть слово «где», внимательно глядя на мужчину. Что-то подсказывало ей, что его ответ на этот вопрос может оказаться одновременно ответом и на другой вопрос, касающийся их давешнего знакомства. Реакция же Винсента лишь подтвердила ее догадку.

— Я не могу рассказать тебе этого, — хранитель памяти недовольно скрестил руки на груди и, насупившись, даже наполовину повернулся к собеседнице спиной. Та с интересом приподняла бровь.

— Так-так. Почему же это ты не можешь рассказать мне о своей «прогулке»? — она чуть усмехнулась и провокационно продолжила, — Ведь не Эрика же это касается, верно?

— Догадливая какая, — раздраженно передернул плечами ее собеседник, — Все бы вам женщинам все тайны выведать, а…

— Если это не касается Эрика, ты можешь рассказать мне, в чем дело, — игнорируя последнее его заявление упрямо произнесла девушка. Ответ хранителя памяти оказался весьма предсказуем.

— Нет, не могу!

— Ну, хорошо… — Татьяна устало потерла переносицу, пытаясь придумать способ выведать у собеседника столь тщательно скрываемую им тайну, — Ну… может, ты можешь сказать хотя бы чего это касается? Или… кого?

— Это касается того, кого ты в зеркале каждый день видишь, — хмуро буркнул Винсент и, скрестив руки на груди, совсем повернулся к девушке спиной. Татьяна чуть приоткрыла рот.

— Я так и думала, что знала тебя раньше… Говори.

— Нет, — отрезал хранитель памяти, заставляя девушку вновь нахмуриться.

— Если это касается меня, я имею право знать. Живо колись!

— Я тебе не дрова, чтобы колоться, — пробурчал в ответ мужчина, не только не поворачиваясь к собеседнице, но еще и опуская голову, — И не наркоман тоже.

— Боже мой, как остроумно! — Татьяна недовольно поморщилась и, наконец присев на подстилку рядом с собеседником, слегка тронула его за плечо, — Ну, Винсент…

— Нет, я сказал! — мужчина дернул плечом, сбрасывая руку девушки. Та устало вздохнула. Ну, что ты будешь делать с этим упрямцем…

— Не скажешь — я точно обижусь! — как можно более грозно произнесла она, однако, на собеседника ее впечатления это не произвело.

— Лучше будет, если обидишься, чем если перестанешь ко мне приходить, — загадочно произнес он, и Татьяна, ощущая, что уже вообще ничего не понимает, вновь требовательно дернула его за плечо.

— Хватит меня интриговать, рассказывай давай!

— Если расскажу, ты все равно ничего не поймешь, — последовал весьма недовольный ответ, — И вообще, тебе это вряд ли понравится.

— А ты проверь, — предложила девушка, — Вдруг я, напротив, буду в восторге?

— Не собираюсь я ничего проверять! — огрызнулся Винсент, — Я сказал нет, значит нет!

— Ну, Винс… — заныла его собеседница, — Ну, я обещаю, что не перестану к тебе приходить. Расскажи, а?

— Нет.

— Ну, пожа-а-алуйста, Винсент, я ведь знаю, на самом деле ты хороший и добрый, и кроме того…

— Нет.

— Винсент!

— Да я уже чертову кучу лет, как Винсент! — возмутился хранитель памяти, — И за всю мою жизнь это первый раз, когда меня вынуждают рассказывать то, что я… что я рассказывать не хочу!

— Вынуждают? — Татьяна прищурилась, внимательно глядя на вновь чуть развернувшегося к ней мужчину, — Значит, все-таки расскажешь?

— Нет.

— Ах, так? — девушка возмущенно вскочила на ноги и, уперев руки в бока, ехидно улыбнулась, — Хорошо же. Тогда я останусь тут до тех пор, пока не расколешься, — и увидев насмешливую улыбку собеседника, коварно прибавила, — Как интересно, должно быть, будет увидеть реакцию Эрика на это…

Винсент возмущенно приоткрыл рот.

— Это шантаж!

— Ну да, — не стала спорить Татьяна, — Так что ты решишь?

На несколько секунд в подвале замка воцарилось совершеннейшее молчание. Хранитель памяти напряженно размышлял, прикидывая все возможные варианты отступления и явно таковых не находя, девушка же, чтобы не мешать ему, старалась даже дышать потише. Наконец мужчина тяжело вздохнул, поднялся на ноги, решительным жестом завязал рукава кофты вокруг талии, изображая таким образом набедренную повязку и весьма хмуро воззрился на собеседницу.

— Поклянись, что не прекратишь ко мне заходить и не будешь злиться!

Татьяна подняла правую руку в характерном жесте.

— Торжественно клянусь! Была бы Библия, поклялась бы на ней.

— Ладно… — недовольно пробурчал хранитель памяти, — И так поверю. Дай руку.

Девушка послушно опустила только что поднятую руку и протянула ее собеседнику. Тот недовольно фыркнул.

— Другую руку!

— Уточнять надо, — не удержалась Татьяна, однако, более добавлять ничего не стала, покорно протягивая хранителю памяти левую руку. Тот сжал ее своей правой и, чуть дернув собеседницу, заставил ее встать ближе к нему. Левая рука хранителя памяти изящным жестом взмыла в воздух, словно касаясь чего-то незримого, но находящегося в нем. Какое-то мгновение Винсент просто касался этой невидимой точки, а затем… сделал движение рукой, словно просовывал ее куда-то. Рука исчезла, и девушка невольно сглотнула, приоткрывая от изумления и шока губы. Подобных фокусов ей еще не доводилось видеть за всю свою жизнь, и, честно говоря, она бы не была против, если бы больше и не довелось. Взирать на словно отрубленную человеческую руку, усиленно пытающуюся что-то нашарить где-то за гранью реальности было, мягко говоря, не очень приятно.

Наконец Винсент нащупал то, что столь упорно искал и, явно сжав, потянул руку на себя. Лицо его напряглось от усилия, казалось, хранитель памяти борется с какой-то невозможной тяжестью, пытается вытянуть из-за границы мира в реальность что-то, чему не должно быть здесь места, или же что-то отчаянно сопротивляющееся… Винсент дернул руку, словно вытаскивая ее из межвременного провала, и с облегчением выдохнул.

— Ненавижу делать это, — доверительно произнес он, но девушка его даже не услышала. Широко распахнув от изумления глаза, она смотрела, как в реальности, в том месте, где явно ничего не было — ни стен, ни прутьев клетки, — медленно появляется, расширяясь с каждым мигом странная полупрозрачная точка. Она росла, с каждым мгновением все более и более обретая очертания странного подобия окна — решительно неправильной формы, без малейшего намека на раму и с сильно размытыми, мягко сливающимися с окружающей обстановкой краями. За гранью этого странного окна весело светило солнышко, сновали туда-сюда люди, пролетали птицы… Девушка присмотрелась внимательнее. Местность, открывающаяся ее взору, казалась явно знакомой, но определить вот так на вскидку, что это за улица и куда она ведет, было несколько затруднительно.

Нижняя полупрозрачная граница «окна» коснулась пола.

— Ви… Винсент… — Татьяна почувствовала, что горло перехватило и, кашлянув, предприняла еще одну попытку привлечь внимание хранителя памяти, — А что там…

— Тш! — весьма резко оборвал ее собеседник и неожиданно сильнее сжал руку девушки, делая другой загадочный жест, будто бы мягко толкая что-то незримое. А после, столь же внезапно, как сжал, выпустил руку собеседницы и, слегка ссутулив плечи, с явным облегчением выдохнул.

— До чего же противно это делать, — доверительно сообщил он девушке и, аккуратно взяв ее под локоть, кивнул в сторону открывшегося проема, интересуясь, — Пойдем?

— Куда? — Татьяна почувствовала, что колени внезапно подкосились. Всегда проще слышать о неизвестном как о чем-то очень отдаленном, не существующем, нежели увидеть это в живую. Обычной человеческой реакцией при столкновении с неведомым является страх, и девушка не стала исключением. Как бы она не храбрилась, как бы не хотела узнать о том, как связано ее прошлое с Винсентом, получив возможность наконец выполнить желание, да еще и столь нетривиальным образом, она испугалась.

— Туда?.. — пробормотала она, вновь чувствуя, как садится голос и, спеша оправдать собственное поведение, неуверенно добавила, окинув хранителя памяти красноречивым взглядом, — Ты что, пойдешь прямо вот так?

Винсент деловито поправил свободной рукой сооруженную из кофты девушки набедренную повязку и самодовольно хмыкнул.

— Не волнуйся, нас там все равно никто не увидит. Это мы за всеми подсматривать будем… Пошли, хватит тянуть меня за хвост! — с сими словами он решительно шагнул ко все еще висящему буквально в воздухе «окну», увлекая за собой собеседницу. Последняя немного заупиралась.

— Что это вообще за место? Куда ты меня тащишь?

— Несколько минут назад ты сама рвалась туда, — не преминул напомнить хранитель памяти, — Вот оно — торжество женской логики! Покажи мне все, но не показывай, мне страшно… Это всего лишь твое прошлое, женщина, так что хватит дурью маяться, идем.

— Мое прошлое? — Татьяна чуть приподняла брови и еще раз присмотрелась к пейзажу за гранью реальности. Теперь, приблизительно имея представление о том, что это может быть за место, она почти сразу узнала знакомые дома и, удивленно приоткрыв рот, тихо ахнула.

— Погоди, но это же та самая дорога, по которой я…

— Ходила в институт, — подтвердил Винсент и, тяжело вздохнув, снова потянул собеседницу к проему, — Ну что, все еще думаешь встретить там какие-нибудь ужасы?

— Вроде бы не особенно, — честно прислушавшись к себе, резюмировала девушка и, вздохнув, сама шагнула вперед, — Ладно, идем уж…

— Какое одолжение! — возвел очи горе мужчина и, сам шагнув вперед, наконец пересек вместе со своей спутницей границу, разделяющую прошлое и настоящее.

Уже спустя мгновение они оказались на весьма людной улице, и Татьяна недовольно оглянулась. От межвременного путешествия она ожидала все-таки чего-то куда более волнующего, чем легкое дуновение прохладного ветерка и мгновенный водоворот красок. А как же всякого рода разбиение тела на молекулы и собирание его вновь уже в другом месте? Или какое-нибудь сжатие и протаскивание через узкое горло временной воронки? Пожалуй, единственным действительно удивительным мог считаться лишь тот факт, что снующие мимо люди определенно не замечали ни девушку, наряженную в старинное платье, ни ее спутника, не слишком удачно косящего под аборигена очень южных и диких островов.

Татьяна даже, отцепившись от спутника, попыталась окликнуть нескольких проходящих мимо мужчин и женщин, однако, результата ожидаемо не получила. В этом времени она явно существовала в ипостаси невидимого и неслышимого призрака.

Винсент наблюдал за ее действиями с исключительно кислой физиономией. Судя по всему, пребывание в прошлом ему не нравилось.

— Я надеюсь, ты наигралась, — буркнул он, увидев, что его спутница успокоилась и не пытается боле приставать к ни в чем не повинным людям, — Если да, то обрати-ка взор своих очей воон туда, дитя мое.

— Ты определись, то ли я «женщина», то ли «дитя твое», — не удержалась Татьяна, однако покорно перевела взгляд в сторону, указанную хранителем памяти.

— Одно не исключает другое, — последовал ответ, однако, на него девушка уже не обратила внимания. С левой стороны по широкому проспекту, весело улыбаясь, легко шагала молодая девушка. Каштановые волосы ее легонько трепал ветерок, прохожие с некоторым недоумением косились на ее счастливое лицо, но она решительно не обращала на них внимания. Встречный высокий, довольно привлекательной наружности мужчина с чуть растрепанными темно-каштановыми волосами приветливо улыбнулся ей в ответ, и девушка заулыбалась еще шире.

Татьяна, наблюдая за самой собой, чуть приоткрыла рот. Она готова была поклясться, что решительно не помнит этой сцены своего прошлого, не имеет ни малейшего понятия, что является в данный момент причиной ее… прошлой ее копии счастья, и тем не менее испытывала смутное чувство дежа-вю.

— И что я… которая она будет делать? — негромко поинтересовалась она, внимательнее вглядываясь в собственное улыбающееся лицо. Мужчина, улыбнувшийся ей в ответ, давно остался позади, а новых заинтересованных личностей пока что не наблюдалось, посему вопрос был вполне закономерен. Впрочем, Винсент так явно не считал.

— Лучше смотри внимательнее, а не глупые вопросы задавай, — буркнул он и, быстро глянув в ту сторону, куда и направлялась девушка из прошлого в данный момент, торопливо ответ глаза. Татьяна, успевшая заметить это, тоже поспешила глянуть направо, и… ощутила, как брови ее против воли поползли вверх, а челюсть, напротив, самым, что ни на есть идиотским образом отвисла. И было от чего.

Навстречу ее прошлой копии по широкому проспекту не менее легкой походкой и, пожалуй, с не менее сияющим лицом направлялся ни кто иной, как сам хранитель памяти собственной персоной. Вот только этот Винсент, из прошлого, был одет, аккуратно причесан, и, словно в довершение облика, с татуировкой на плече. Татьяна поспешила закрыть рот и невольно сглотнула. Ей, привыкшей видеть хранителя памяти всегда растрепанным, наполовину обнаженным, да еще и при довольно слабом освещении подвальных факелов, почему-то не приходило прежде в голову, что если мужчину приодеть, и собрать непослушные волосы в аккуратных хвост, он может оказаться довольно привлекательным.

Стоит ли удивляться, что прошлая ее копия тоже обратила внимание на шедшего навстречу мужчину? Улыбка на ее лице стала несколько смущенной и, поравнявшись с незнакомцем, девушка отвела взгляд. Однако же, внимание и явно возникшая симпатия, как выяснилось, оказалась обоюдной.

Винсент из прошлого, оказавшись рядом с девушкой, неожиданно остановился и, заступив ей дорогу, демонстративно схватился за сердце.

— От вашей красоты мое сердце едва не выскочило из груди! — высокопарно заявил он и, схватив девушку за руку, легонько коснулся губами тыльной ее стороны, — Дозволено ли мне будет узнать ваше имя, прелестное создание?

Девушка несколько озадачено хлопнула глазами, однако, представилась. Татьяна же, понаблюдав за этим, медленно перевела взгляд на своего спутника и вопросительно приподняла брови. Высокопарные речи Винсента из прошлого даже сейчас, после некоторого времени знакомства, показались ей странными, а тогда, в прошлом, она, должно быть, была просто сбита с толку.

Хранитель памяти, стоящий рядом с ней, опустив голову с преувеличенным вниманием изучал валяющийся на асфальте окурок и изо всех вид делал вид, что он ко всему происходящему не имеет ровным счетом никакого отношения. Девушке стало смешно.

Между тем, ситуация в прошлом развивалась в весьма предсказуемом направлении. Винсент, который в то время, вероятно, как раз «гулял», как он выразился совсем недавно, явно не имел иных дел, посему решительно вызвался сопроводить девушку, куда бы та не направлялась. Последняя, собственно, и не возражала, посему дальнейший путь они продолжили уже вместе.

Винсент из настоящего, все так же не поднимая глаз, резко и как-то нервно щелкнул пальцами. Обстановка, подчиняясь его действию, тотчас же изменилась, буквально перетекая одна в другую. Дома вокруг сменились сплошной стеной, пространство сузилось до размеров комнаты, в которой девушка без особенного труда смогла узнать ту, где жила, покуда не перебралась к Ричарду, а уж от него и в замок. На диване, стоящем возле стены самозабвенно целовались двое из прошлого. Татьяна неожиданно испытала некоторое смущение и, дабы не подсматривать за собственной личной жизнью столь варварским способом, предпочла последовать примеру своего спутника и опустить взгляд вниз. Никогда еще домашние тапочки не казались ей до такой степени интересными…

Спутник ее бездействовал, и Татьяна, которая изредка краем глаза все же поглядывала на сладкую парочку, обнаружила, что молодые люди медленно, но уверенно меняют положение с вертикального на горизонтальное, и не выдержала.

— Хватит, Винс. Я уже осознала степень нашей близости, более подробного ее изучения не хочу… Но почему я ничего не помню об этом?

Ответом ей послужил новый щелчок пальцев. Стены комнаты поплыли и, не прошло и двух секунд, как обстановка изменилась в третий раз.

Теперь это был дождливый день, серый и хмурый. Татьяна мигом почувствовала себя неуютно и недовольно поежилась.

— И что мы тут?..

— Смотри, — бормотнул хранитель памяти и, кивком указав на расположившуюся на скамейке парочку, тихо вздохнул.

— Ну, и что мы тут делаем в такую непогоду? — недовольно проворчала девушка из прошлого, взирая на своего собеседника, и Татьяна невольно подумала, что, видимо, не так уж сильно и изменилась с тех пор. Винсент из прошлого тем временем тяжело вздохнул.

— Прощаемся, как это не прискорбно.

— В каком… смысле? — девушка явственно напряглась. Ее собеседник помрачнел еще больше.

— Это все очень сложно, милая, но я не могу более оставаться здесь… Понимаешь, мой хозяин… я к нему привязан, и без его ведома дольше чем на три месяца отлучаться не могу. Я должен вернуться, иначе окажусь там против своей воли, а это…

— Что за бред ты несешь?! — девушка, не дослушав оппонента, вскочила, одаряя его возмущенным взглядом, — Раз уж решил меня бросить, то хотя бы…

На сей раз мужчина не дал ей закончить. Рывком поднявшись на ноги, он резким движением прижал девушку к себе, закрывая ей рот поцелуем. Затем отстранился и, пристально глядя ей в глаза, тихо-тихо, едва слышно (Татьяна была уверена, что расслышала его лишь благодаря способностям своего спутника), прошептал:

— Забудь меня. Меня никогда не было в твоей жизни, в твоей судьбе, мы не были и не будем знакомы. Прощай.

Договорив, он выпустил собеседницу из объятий и, перемахнув через лавочку, скрылся в кустах. В воздухе, незаметно для девушки из прошлого, но ясно видимый для ее настоящей копии, мелькнул львиный хвост. Среди шума дождя едва слышным шелестом растаяли последние слова только что испарившегося из жизни девушки молодого человека: «Люблю тебя…». Татьяна из прошлого недоуменно огляделась и, явно не понимая, что делает здесь в такой дождь, тряхнула головой и медленным, неуверенным шагом, направилась прочь. Дважды она обернулась, будто ища кого-то взглядом, но затем все-таки покинула такой негостеприимный сейчас парк. Лицо ее было печально.

— Этого я не видел, — послышался за спиной девушки из настоящего озадаченный голос хранителя памяти и, вопросительно обернувшись на него, она неожиданно вновь обнаружила себя в знакомом до боли подвале. Винсент взирал на нее явственно непонимающе и, вместе с тем, с каким-то странным подозрением.

— Ты что же, не забыла меня?

Все романтическое настроение, навеянное сценой лирического прощания, сдуло, словно ветром. Татьяна приземлилась на львиную подстилку и, почесав в затылке, воззрилась на собеседника с едва ли не большим непониманием во взгляде.

— Ты о чем? Я ведь сказала тебе, что не помню, откуда могла тебя знать.

— Тогда почему ты такая расстроенная из парка ушла, а? — Винсент скрестил руки на груди и претенциозно нахмурился.

— Холодно мне, может, было! — фыркнула девушка, хлопнув себя по коленям, — Откуда я знаю, почему она, та я, в смысле, расстроена была? И вообще, вот умеешь ты момент испортить, а… Я ожидала вообще-то продолжения романтической сцены и нежных признаний, — сообщив это, Татьяна, по примеру собеседника, скрестила руки на груди, — И где? Я жду!

Винсент слегка вздохнул.

— Тебе не кажется, что Роман на тебя плохо влияет? — и, не дожидаясь ответа, он опустился рядом с девушкой на подстилку, переводя взгляд на плохо освещенную стену. Голос его, когда он вновь заговорил, прозвучал глухо.

— Я и правда не мог иначе. Хранитель памяти вообще не должен покидать своего хозяина, однако, в качестве исключения правилами предусмотрена отлучка на срок, не превышающий трех месяцев. Если задержаться хоть на день дольше — тебя буквально притянет обратно, и приятного в этом, насколько я знаю, не очень много. Честно, если бы я мог, я бы тебя не бросал, — Винсент медленно перевел взгляд на собеседницу и снова тихо вздохнул, — Сейчас все изменилось, я не дурак, и понимаю это. Я не хотел тебе всего этого рассказывать, особенно теперь, когда у вас с Эриком… — мужчина замолчал и, снова отведя взгляд, прибавил, — Извини.

— Извинить? — непонимающе повторила Татьяна, — За что, Винс? Ты правильно сделал, что показал мне это, просто… Ну, ты понимаешь, я теперь с Эриком, и я не могу…

— Я же не прошу об этом! — Винсент неожиданно вскочил с подстилки и прошелся по клетке, — Я ведь сказал тебе — я не идиот! Я только не хочу, чтобы ты перестала приходить ко мне, вот и все. Ты, кстати, обещала, что не перестанешь.

— С чего бы мне переставать? — девушка, усмехнувшись, тоже поднялась на ноги, и, задумчиво воззрившись на тонущий во мраке потолок, элегически проговорила, — Теперь хоть ясно, что за тоска меня тогда мучила…

— Ты тосковала обо мне?.. — Винсент внимательно вгляделся в лицо собеседницы, словно пытаясь найти ответ в нем, затем виновато покачал головой, — Извини. Все должно было быть не так, ты не должна была вообще вспоминать обо мне, не на уровне мыслей, не на уровне чувств… Не понимаю, почему не сработало, — хранитель памяти перевел взор на свои руки и, почесав одной из них нос, пробормотал, — Неужели старею?

Татьяна почувствовала, как к горлу подкатывает смех.

— Да ты вообще уже дедуля, — не удержалась она, — На пенсию давно пора, а он тут по подвалам отсиживается.

— То-то я думаю, ревматизм меня донимает, сил никаких нет, — фыркнул Винсент и, широко улыбнувшись, серьезно добавил, — За что тебя люблю, так это за умение принимать неизбежное. Да еще и относиться к этому с юмором.

Татьяна смущенно улыбнулась и слегка развела руки в стороны.

— Есть немного… Винс, так вот ты откуда знаешь про Лару Крофт с Джеки Чаном?

Вопрос оказался столь неожиданным, что мужчина на мгновение опешил.

— Э… Ты это про… Ааа, — на лице его отобразилось смешанное с облегчением понимание, и он согласно кивнул, — Ну да. И все еще надеюсь, что изображать их помесь ты из себя не будешь.

— Надейся, — обнадежила его собеседница и, снова усевшись на подстилку, предпочла переменить тему…

***

Прошло не менее получаса, прежде, чем девушка вновь оказалась в гостиной и, тяжело вздохнув, села на один из стульев, стоящих возле стола. Обратный путь из клетки Винсента занял у нее несколько больше времени, чем обычно, и помехой тому были, как ни странно, вовсе не какие-нибудь таинственные шорохи или вздохи, а собственные мысли гостьи старинного замка. Вспоминая о том, что было на поляне перед входом, будто воочию вновь видя показанные ей хранителем памяти сцены, Татьяна едва находила в себе силы переставлять ноги. Убедить Винсента в том, что все в порядке, что их общее прошлое никоим образом не влияет на будущее, оказалось до удивительного просто, но вот с самообманом дело обстояло хуже. Да и не могла девушка заставить себя поверить в то, что бой между двумя ее бывшими молодыми людьми, едва не закончившийся убийством одного из них другим по приказу нынешнего кавалера — это такая уж мелочь. Особенно при учете того, что со всех точек зрения мелочью это являться никак не могло.

Татьяна села, облокотилась на пыльную столешницу и, мысленно радуясь тому, что в гостиной кроме нее никого больше нет, закрыла лицо руками. Мысли в ее голове перескакивали с одного на другое с довольно неприятным звуком, казалось, будто в мозгу в прямом смысле слова бешено крутятся почему-то заржавевшие винтики. Придя к выводу, что совершенно не понимает и не знает, как вести себя в сложившейся ситуации, девушка раздраженно отняла руки от лица.

Взгляд ее, ища, за что бы зацепиться, скользнул по древнему, покосившемуся от времени шкафу напротив, по стене, возле которой он стоял, по закрытой пыльной двери… Стоп. Татьяна уперлась ладонями в столешницу и недоверчиво приподнялась со стула. Если ей правильно помнилось, никаких дверей прежде в этой стене не было. Да и не должно было быть, в гостиную же вели три входа! Три, а не четыре. Или какой-то из проходов неожиданно решил сменить местоположение и переместился на стену, противоположную оконным проемам? Теоретически это, конечно, было совершенно невозможно, но практически девушка уже вполне привыкла ожидать в этом замке самых невероятных вещей. Настороженно она оглянулась по сторонам и внимательно пересчитала двери. Так, эта ведет в холл, та заперта, вот эта открывает лестницу вниз, ведущую к коридору, по которому она уже многократно ходила… Все на месте. Но тогда что это за дверь?

Татьяна медленно, неуверенно обошла стол и, приблизившись ко столь неожиданно обнаружившейся створке, на пробу легонько толкнула ее. Затем коснулась красивой резной ручки и осторожно потянула на себя. Дверь осталась совершенно равнодушной что к одному, что к другому действию, и девушка с невольным облегчением выдохнула. Ну, что ж, она сделала все от нее зависящее, раз дверь не открывается — стало быть и не надо этого, так что…

Громкое мяуканье, раздавшееся, казалось, буквально за запертой створкой, заставило Татьяну вздрогнуть и машинально сделать шаг назад. Под ногой что-то звякнуло. Девушка неуверенно наклонилась и чуть похолодевшими пальцами подняла с пола небольшой изящный ключик. Узор на его верхней части, казалось, повторял резьбу на ручке запертой двери. Стоит ли говорить, что к маленькой замочной скважине, выделяющейся темным пятном даже на темном дереве створки, ключ подошел идеально? Замок негромко легко щелкнул, словно и не проводил большого количества времени в бездействии, и дверь почти неслышно отворилась. Татьяна глубоко вздохнула и, убеждая себя в том, что о месте, где живешь, лучше знать все, даже самое страшное, потянула створку на себя, распахивая ее шире и заглядывая внутрь. Взору ее открылась небольшая, пыльная, как и все здесь, ведущая наверх лесенка с резными перилами справа, аккуратная и какая-то миниатюрная, в отличие от основного массивного великолепия замка. Завершали ее двустворчатые темные двери, одна створка которых была приоткрыта. Пожалуй, если бы лесенка спускалась вниз, или же за дверью было бы темно, девушка не стала бы исследовать открывшиеся ей глубины замка, но видя путь наверх, да еще и заметив луч света, пробивающийся из-за приоткрытой двери, она ощутила себя на порядок увереннее и смело ступила на первую ступень симпатичной лесенки. Ужасных последствий этот шаг не принес, бездна не разверзлась и потолок не обрушился, и Татьяна, воодушевленная столь успешным началом, решительно проследовала далее.

Тяжелые на вид, очевидно, дубовые двери распахнулись совершенно бесшумно, оставляя след на пыльном полу. Девушка, держась все еще насторожено, неуверенно выглянула с лестницы в предстающее ее взгляду пространство, и… на несколько мгновений растерянно остановилась. Признаться честно, она ожидала увидеть за столь роскошными дверями, в конце такой симпатичной лесенки что-то вроде залы, старинного помещения для проведения разного рода балов и званных вечеров, но нет. Взгляду ее представал лишь еще один коридор, невероятно пыльный даже для этого замка, и полностью залитый ярким солнечным светом, падающим из огромных окон в левой его стене. На полу, сквозь слой пыли, угадывался ковер, кое-где по неизвестным причинам сбитый и никем не расправленный, с правой стороны виднелись темные двери, очевидно, ведущие в какие-то комнаты. Дверей было не очень много, хотя точное их количество Татьяна угадать не пыталась, и возле каждой из них обязательно красовалось какое-нибудь украшение — статуя, столь густо покрытая пылью, что при всем желании нельзя было угадать, кого она изображает, или портрет, совершенно выцветший и выгоревший на солнце за столько лет. Девушка осторожно сделала шаг вперед и чуть покачала головой. Да уж, то, что уборка в этом замке не входит в область интересов его обитателей, она, конечно, уже поняла, но и представить себе не могла, что ей когда-нибудь придется ощущать под ногой ковер, покрытый столь толстым слоем пыли, что кажется, будто идешь сразу по двум коврам! А впрочем… Если дверь в коридор была заперта, быть может, никто из обитателей замка и не заходил сюда на протяжении всех этих лет. Ведь заперта же дверь, находящаяся в гостиной в противоположном камину углу, и как ее открыть вроде бы неизвестно. Хотя об этом-то, собственно говоря, сообщил Роман, а его слова всегда надо делить надвое, а то и натрое.

Размышляя так, Татьяна осторожно шагала по пыльному ковру вперед, с интересом рассматривая старинные портреты и статуи, и совершенно забывая при этом о звуках, заставивших ее обратить внимание на таинственную дверь. Возле одного из портретов на полу неожиданно обнаружилась большая кадка, более всего навевающая ассоциации с цветочным горшком, и девушка, силясь найти хотя бы след умершего от времени растения, присела на корточки, изучая ее.

Внезапно где-то рядом с ней послышался душераздирающий скрип. Татьяна дернулась от неожиданности и, едва не упав, поспешила вскочить на ноги, напряженно всматриваясь вперед. Воспоминания о странных шорохах, о мяуканье, о, вероятно, водящихся здесь призраках мигом ожили в ее голове и сердце заколотилось с бешеной скоростью. Тишина, повисшая после столь внезапно прозвучавшего скрипа, теперь казалась давящей, гнетущей и какой-то устрашающей. Коридор, прежде представлявшийся девушке почти симпатичным, в свете заливающего его солнца неожиданно стал выглядеть страшным, запустевшим и, как бы это не было парадоксально, мрачным. Яркий свет, казалось, только подчеркивал его пыльную пустоту. Нерушимая более ничем тишина давила все сильнее, казалось, наступило затишье перед грозящей вот-вот разразиться бурей.

Татьяна напряженно сглотнула, медленно обводя взглядом пространство перед собой и пытаясь решить — бежать ли ей сломя голову, или же все-таки остаться и попытаться обнаружить источник скрипа. Неизвестность всегда страшит, но если ты узнаешь, что скрипела всего лишь, скажем… скажем… Взгляд девушки скользил по стенам в поисках того, что могло скрипеть в этом коридоре, и неожиданно зацепившись за одну деталь, остановился. Скажем, дверь. Действительно, одна из створок, находящихся совсем недалеко от исследовательницы, была приоткрыта. Татьяна несколько неуверенно шагнула вперед и, по крупицам собирая собственную смелость, осторожно приблизилась к ней. Нельзя сказать, чтобы вид неожиданно оказавшейся приоткрытой двери очень успокоил ее. Здесь, в этом коридоре, где — она могла в этом поклясться! — все было закрыто, едва ли не заперто, вдруг обнаружить открытую, будто приглашающую зайти, комнату — это удовольствие значительно ниже среднего. И потом, скрип! Выходит, дверь не стояла открытой все это время, а распахнулась сейчас, во время пребывания девушки в этом коридоре, что еще больше добавляло ужаса как этому событию, так и окружающей обстановке.

Дверь, поддаваясь легкому толчку, снова заскрипела и, наконец, распахнулась, демонстрируя неожиданной наблюдательнице скрываемую на протяжении трех веков комнату. Татьяна, ожидавшая увидеть что-то ужасное, и, к собственному удивлению, такового не обнаружившая, осторожно шагнула внутрь, стараясь не поскользнуться на многовековой пыли.

Комнатка, представшая ее взгляду, оказалась не то, чтобы очень шикарной, да еще и значительно теряющей свое великолепие из-за слоев пыли, но, тем не менее, довольно привлекательной и интересной.

Слева от входной двери взгляду наблюдательницы представало небольшое возвышение, над подъемом в которое, скрывая собой эту часть комнаты, висели тяжелые, похоже, бархатные, темно-синие портьеры. Впереди же, прямо напротив остановившейся в дверях девушки, находилось небольшое, закругленное наверху, окно, скрытое, к некоторому удивлению исследовательницы, тонкой полупрозрачной занавеской белого цвета. Наверное, когда-то, когда эта комната, да и весь коридор, ведущий к ней, еще не утопали до такой степени в пыли, занавеска подчеркивала чистоту и белизну помещения. Ныне же, посеревшая от пыли, она лишь оттеняла общий антураж, подчеркивая запустение.

Рядом с окном, возле левой стены, стоял небольшой, когда-то симпатичный, туалетный столик, с пыльным зеркалом над ним. Столешница его, к еще большему удивлению Татьяны, привыкшей видеть комнаты этого замка покинутыми, но не опустошенными, была пуста, никаких флакончиков с духами, коробочек с румянами или же, на крайний случай, хоть какой-нибудь завалящей расчески, здесь не было. Только в дальнем углу столешницы белел, хотя точнее будет сказать желтел, ибо время не пощадило и его, какой-то листок. Девушка осторожно шагнула вперед, запнулась обо что-то и, лишь чудом не упав, неожиданно для себя приземлилась на небольшой пуфик, покрытый какой-то очень пушистой, некогда белой, а ныне посеревшей накидкой. Взметнулся столб пыли. Листочек, сорванный со стола поднятым ветерком, взмыл в воздух и медленно спланировал куда-то на пол, скрывшись с глаз девушки. Последняя, проводив его задумчивым взглядом, недовольно вздохнула и, закашлявшись от пыли, все еще висящей в воздухе тонкой серой дымкой, поспешила подняться на ноги, озираясь. Листка бумаги, успевшего заинтриговать ее (в самом деле, кому это понадобилось раскладывать на туалетных столиках в пыльных комнатах какие-то листочки?) нигде видно не было и исследовательница, решив уделить время его поискам чуть позже, предпочла обратить взор на правую часть комнаты.

Даже будучи скрытой от глаз темными портьерами, она привлекала внимание. Если слева все казалось каким-то простым, до невозможности затасканным, то справа, за шикарной тяжелой тканью скрывалась настоящая средневековая роскошь.

Стоило только отодвинуть бархатную занавеску, как взгляду представал славный маленький уголок, где когда-то, очевидно, какая-то средневековая дама очень уютно проводила вечера. Стены здесь были покрыты какой-то тканью, призванной изображать обои, уже темного цвета, в отличие от той, что была в левой половине комнаты, и это добавляло маленькому будуару некоего тяжелого очарования, чуть мрачноватого, но от того нисколько не менее привлекательного. Практически возле самой занавески, с правой стороны располагался небольшой шкафчик, скорее даже напольная полочка, не очень густо заставленная какими-то книгами. Рядом с полочкой находилась кровать… Впрочем, кроватью это сооружение можно было бы назвать разве что с натяжкой. Скорее это был странной формы диван, слишком сильно выдающийся вперед, но слишком короткий, чтобы можно было спать на нем, и слишком мало раздающийся в стороны, да еще и чересчур резко обрывающийся, не имеющий даже какого-нибудь подобия подлокотников. Таким образом, альтернативы эта мебель не оставляла, — на диване можно было либо сидеть, либо… видимо, любоваться им со стороны, ибо в антураж будуара он вписывался идеально. Между полочкой и диваном располагалось некоторое подобие торшера — высокий подсвечник, выточенный чьей-то умелой рукой из камня, и завершающийся не зажженной, конечно, свечой. Вероятно, когда-то он давал вполне довольно света для того, чтобы можно было, удобно расположившись на диване, читать какую-нибудь книжку.

Возле дивана, на некотором от него отдалении, находились два небольших пуфика, вероятно, приходящихся родственниками тому, что остался в левой части комнаты. Один из них был покрыт белой накидкой, такой же пушистой, как и та, что покрывала пуф возле туалетного столика, и такой же серой, другой — черной. Вспомнив песенку о двух веселых гусях, Татьяна невольно усмехнулась себе под нос и перевела взгляд дальше.

И тотчас же застыла, как громом пораженная.

Прямо напротив входа, а значит и буквально перед зашедшей сюда исследовательницей, находился еще один подсвечник-торшер. Почему девушка не заметила его сразу же, как вошла, оставалось загадкой, ибо выглядел сей предмет интерьера очень и очень примечательно. Высокий, выше, чем тот, что находился возле дивана, на более массивной, но не менее изящной ножке, он, во-первых, не казался серым, хотя и был изрядно запылен, как и все здесь. Или же… лишь казался таковым? Высокую резную ножку из белого мрамора завершало некое подобие небольшой площадки, с углублениями для трех свечей. Свечи здесь тоже присутствовали. Толстые, приземистые, белого цвета, они аккуратно стояли на положенных им местах, и… весело горели, слабо освещая окружающее их пространство.

Татьяна невольно попятилась. Как могли здесь, в запертом коридоре, в закрытой долгие века комнате оказаться зажженные свечи, было загадкой. И, надо сказать, довольно неприятной загадкой. Разгадывать ее девушке решительно не хотелось, посему она, продолжая пятиться и не сводя взора с горящих свечей, спешила как можно скорее покинуть это место. Неожиданно ей в голову пришла мысль о том, что во всех фильмах ужаса героев, вот так вот опрометчиво шагающих спиной вперед, обязательно хватает сзади какой-нибудь монстр.

Татьяна испуганно повернулась, обнаружила, что стоит на самом краю верхней из ступенек, ведущих в эту часть комнаты, зашаталась и, взмахнув руками, тяжело шагнула вперед. Взметнулась от резкого движения пыль, тихо заскрипела входная дверь, очевидно, шевельнувшись от легкого ветерка, созданного почти падением незваной гостьи. Татьяна, окончательно перепугавшись, сделала еще один шаг, намереваясь как можно скорее покинуть негостеприимный будуар и, поскользнувшись, все-таки упала, ударившись коленом о холодный каменный пол. Пыль, покрывающая его, как и следовало ожидать, нисколько не смягчила удар.

Девушка тихо ойкнула и, вновь вспомнив о том, что замок буквально стремиться покалечить ее, оперлась о пол, дабы подняться на ноги и наконец-то покинуть это место. Под руку ей попалось что-то чуть шершавое, и Татьяна, удивленно сжав пальцы, перевела взгляд вниз. В ладони ее был зажат тот самый листок, что, взметнувшись вместе с пылью, столь беспардонным образом ускользнул от нее при первой встрече.

Девушка чуть усмехнулась. Ну, что ж, похоже, хоть что-то положительное из этого посещения вынести ей все-таки удастся… Если, конечно, этот листочек — не страница из кулинарной книги людоедов. Впрочем, в такой расклад верилось все же с трудом.

Все еще усмехаясь, Татьяна вновь уперлась ладонью в пол, дабы повторить попытку подняться, однако вновь не сумела сделать этого. Взгляд ее зацепился за скрытое под слоем пыли темное пятно, и девушка, не в силах сдержать любопытство, протянула к нему руку. Впрочем, тотчас же благоразумно ее отдернула и, решив использовать листок в своих руках хоть с какими-то благими целями, осторожно помахала им, стараясь таким образом немного разогнать пыль.

Попытка увенчалась успехом, однако же, успокоения девушке отнюдь не принесла. Напротив — сердце ее, только, было, замедлившее свой ход, вновь заколотилось с бешеной скоростью, и Татьяна, не медля более, резко вскочила на ноги, едва ли не выпрыгивая в коридор и почти бегом бросаясь прочь из него. Ох, не зря он казался ей страшным… Пятно крови на полу возле входа в комнату как нельзя более красноречиво подтверждало эти ее мысли, и самым решительным образом отвращало от дальнейшего исследования этого места.

Хлопнула одна из створок двойных дверей, мелькнули ступени лесенки, ведущий вниз, к родной и знакомой, хотя и немного пыльной, гостиной. Татьяна пулей вылетела из-за запертой прежде двери и, затворив ее, прижалась спиной к пыльной створке, нащупывая сзади торчащий из замка ключ и торопливо поворачивая его. Лишь услышав тихий щелчок, возвещающий о том, что дверь вновь заперта, девушка успокоилась и, оставив ключ в замке, направилась к столу, чтобы, присев на один из стульев, стоящих возле него, окончательно перевести дыхание и привести мысли в норму.

Признаться честно, Татьяна полагала, что стоит лишь ей сесть на старинное сидение, почувствовать себя в знакомом уже помещении, и все тревоги сразу отступят, и страх, сжимающий ее сердце, наконец уйдет… Однако, надеждам сбыться было суждено лишь отчасти. Времени на успокоение девушке понадобилось значительно больше, чем она рассчитывала — прошло не менее минут пяти, а то и семи, прежде, чем сердце ее прекратило бешено колотиться, грудная клетка тяжело вздыматься, и нервы в той или иной мере пришли в порядок. Лишь тогда Татьяна сумела осознать, что в правой руке ее по сию пору зажат пожелтевший от времени, немного пыльный лист бумаги.

Сердце предупреждающе сжалось. На миг девушке подумалось, что, быть может, не стоит читать этой старинной записки, что лучше бросить ее в камин, а после, когда Роман в очередной раз вызовет Анхеля, порадоваться тому, как весело она сгорает во вспыхнувшем пламени… Но руки ее уже развернули клочок бумаги, а глаза, не слушаясь голоса разума, торопливо забегали по строчкам.

«27. Я больше не…»

— Ах, ты тут… — знакомый голос, послышавшийся от двери, заставил девушку невольно вздрогнуть и, автоматически скомкав записку, зажать ее в руке. В гостиную вошел Эрик и, явственно растерявшись при виде своей гостьи, как-то неловко улыбнулся.

— А я к Роману… А ты уже была в своей комнате?

Татьяна на несколько мгновений зависла. Пребывание в страшном коридоре, в, пожалуй, еще более страшной комнате, о чем ей почему-то совершенно не хотелось рассказывать хозяину замка, начисто вымело из головы девушки все воспоминания о том, что было до этого самого пребывания.

— Э… Да, конечно… — тем не менее не преминула ответить она, однако, понимая, что все равно ничего не помнит, решила все-таки уточнить, — А… Напомни, а что я должна была увидеть там?

— Дождь, — блондин чуть нахмурился, очевидно, удивляясь забывчивости собеседницы, — Ты, кажется, говорила, что спать там нет никакой возможности.

— А! — наконец сообразив, о чем идет речь, Татьяна улыбнулась, — Ну, сейчас-то дождь уже кончился, так что жить местами можно… Хотя на кровати, конечно, болотце. Да и не хотелось бы снова просыпаться от такого душа…

— Я могу помочь передвинуть кровать, — хозяин замка чуть улыбнулся в ответ, и тотчас же пожал плечами, — Если ты подскажешь, как это делать. Я прежде никогда не занимался мелкой работой.

— Подскажу, по мере сил, — девушка хмыкнула и, сильнее сжав в руке листочек, задумчиво воззрилась на собеседника. Помолчала несколько секунд, а затем, неожиданно решившись, предложила:

— Может быть, после этого сходим погулять, пока снова не начался дождь? В лесу сейчас наверняка чудесный воздух, но одна идти туда я уже опасаюсь.

— Конечно, сходим, — Эрик улыбнулся и, кивнув, добавил, — Но сначала комната, да? Я не хочу, чтобы ты ночью утонула в болотце.

Татьяна чуть покачала головой.

— Ты знаешь, ты иногда просто невозможно похож на Романа.

— Наверное, мы с ним родственники, — ухмыльнулся хозяин замка и, мягко взяв поднявшуюся на ноги девушку под руку, повлек ее в сторону ее же комнаты.

***

Нельзя сказать, чтобы моральное состояние Татьяны после прогулки по открывшемуся ей пыльному коридору, было абсолютно умиротворенным. Совсем наоборот, — даже не взирая на присутствие рядом с ней хозяина замка, который теоретически мог в случае чего оказать ей помощь, девушка нервничала даже больше, чем когда впервые оказалась здесь и узнала, что этот самый хозяин — не человек. Впрочем, как раз тогда-то она и не нервничала… Тем не менее, сейчас Татьяна ощущала себя в значительно большей степени испуганной, чем даже когда лев, тогда представлявшийся просто хищником, облизал ей руку. И, возможно, даже чуть-чуть больше, чем когда она оказалась у него в клетке…

Между тем, Эрик, решительно не замечая несколько нервозного состояния своей гостьи, спокойно и даже радостно помогал ей передвинуть кровать, периодически справляясь о верности собственных действий, и всеми силами стараясь переставить ее туда, где крыша выглядела более прочной и сухой. А так как сил у интантера было немало, то и дело спорилось весьма быстро, и уже вскоре кровать Татьяны оказалась в совершенно ином месте, — теперь она стояла возле ширмы для переодевания, предоставляя больше возможностей для того, чтобы подойти к окну. Тем не менее, девушка все-таки успела улучить момент и, пока блондин был увлечен «мелкой работой», как он выразился, спрятала листок, что все еще сжимала в руке, за тумбочку. Показывать его Эрику ей почему-то не хотелось все больше, причем нежелание это Татьяна бы затруднилась объяснить и самой себе. Хотя, возможно, что действия ее были продиктованы простым подозрением, что двери в этом замке запирают не просто так, и что лазить в запертый коридор совершенно не следовало. Вероятность того, что блондина бы новость о ее маленьком исследовании абсолютно бы не обрадовала, было высока, а ругаться с ним Татьяне не хотелось.

— Можем идти гулять, — Эрик, оставив кровать, повернулся к девушке, широко улыбаясь. Однако, заметив выражение задумчивости на ее лице, тотчас же посерьезнел.

— Если, конечно, ты еще желаешь этого.

Татьяна, словно очнувшись, чуть вздрогнула и, заметив несколько напряженный взгляд собеседника, ободряюще улыбнулась ему.

— Конечно, желаю. Я не так быстро меняю свои решения, — испугавшись, что улыбка может показаться натянутой, гостья старинного замка поспешила перевести взгляд к окну, — Там вон и погода хорошая, птички поют…

Как уже говорилось, состояние Татьяны нельзя было характеризовать как спокойное и уравновешенное, да и на прогулки ее сейчас особенно не тянуло. Но, с другой стороны, пыльный и страшный коридор находился так близко к ней, так отчетливо стоял перед ее внутренним взором, что, не желая покидать замок, девушка в то же время страстно хотела этого, дабы оказаться как можно дальше от ужасного места.

Эрик явно не имел ничего против.

— Возьмем с собой Винсента?

Вопрос молодого человека на несколько мгновений поставил его собеседницу в ступор, заставляя ее вновь взглянуть на него.

— Винса? Ты намереваешься гулять так далеко или так долго?

— Как пойдет, — хозяин замка слегка пожал плечами и прибавил, — В случае усталости ты сможешь поехать у него на спине.

— Я бы лучше поехала на спине у тебя, — невольно фыркнула девушка, но тотчас же согласно кивнула, — Ладно, давай уж выгуляем домашнего котика, надо же ему лапы размять иногда.

— Что ж, тогда идем? — блондин приглашающе протянул своей девушке руку ладонью вверх, — Выпустим его и все вместе пойдем к лесу.

Татьяна, протянувшая, было, руку ему в ответ, вдруг замялась.

— Ты знаешь… ты иди, выпусти пока что Винсента, а я буду через несколько минут, ладно? Попытаюсь хоть чуть-чуть… привести себя в порядок.

— Хорошо, — интантер покладисто кивнул и без малейших возражений покинул комнату собеседницы, лишь сказав на последок, — Будем ждать тебя в холле.

— Я скоро, — еще раз пообещала Татьяна и, не успела закрыться за молодым человеком дверь, метнулась к тумбочке, добывая из-за нее спрятанный листок. Сердце вновь предупреждающе екнуло, и девушка, как и в первый раз, подумала, что читать бы ей это не стоило, но… Любопытство жгло огнем, чуть дрожащие от напряжения руки уже вновь развернули листочек, и девушка, присев на краешек кровати, снова впилась взглядом в неровные, скачущие строки, написанные нервным почерком.

«27. Я больше не могу оставаться в этом чертовом доме! Сколько можно? Брат сводит меня с ума своими глупостями, он пытается приобщить меня к делам, но… Да что он вообще может знать? Я не понимаю, чем ему так не нравится Р.! Он хороший, он добрый и милый, приветливый, ласковый, хотя… Таким он был в первую нашу с ним встречу. Сейчас он ведет себя скорее отстраненно, но может быть это из-за этого глупого контроля? Вчера он снова приходил. И не один. Вместе с каким-то глупым блондином. Вроде бы он граф, но меня это решительно не интересует. Он-то как раз вел себя мило, приветливо… тьфу. Брат еще сказал, что мол, если я понравлюсь ему, будет шанс породниться с кем-то благородных кровей! Но Р., он ведь тоже… Я знаю, уверена, Р. наверняка не менее, а то и более благороден! Ах… Если бы только пообщаться с ним без постороннего вмешательства… Альберт сказал, что поможет, и я верю ему — Р. ведь часто бывает при нем. Но если он будет так холоден… Ах, сердце так болит, когда я думаю об этом!»

Далее шел небольшой участок пустого пространства, и снова продолжались те же излияния:

«Не хочу так. Не хочу, чтобы было так больно, когда он так груб со мной. Альберт сказал, что поможет, я верю, он обязательно сможет! Я сделаю…»

Здесь странная записка обрывалась, как и листочек, на котором она была написана. Нижний его край казался оторван чьими-то зубами, и девушке, успевшей попасть под впечатление странных излияний, живо представилась отчаявшаяся завоевать расположение какого-то парня, девица, рвущая зубами страницы собственного дневника. В том, что листочек в ее руках являлся именно страницей дневника, Татьяна почему-то не сомневалась. Слишком уж характерным был стиль написания, да и вряд ли бы средневековые леди в столь вольных выражениях общались со своими подругами.

Сам по себе этот отрывок чьих-то мыслей вроде бы и не казался хоть сколько-нибудь интересным, однако, что-то в нем привлекало внимание, «цепляло», если так можно выразиться, вынуждая гостью старинного замка еще раз внимательно пробежать глазами страницу, внимательнее вглядываясь в кривые строки. Р., брат, страдания… Ах, вот в чем дело. Что это за блондина упоминает эта средневековая дурочка? Девушка чуть нахмурилась, машинально сильнее сжимая листочек в руке. Уж не тот ли это блондин, что сейчас ожидает ее в холле вместе со своим домашним питомцем?.. Учитывая возраст Эрика, это вполне может быть так, но если это так… То крайне жаль, что написавшая эти строки девчонка, вероятнее всего, уже давно мертва. Оживить бы ее, да дать по носу за такие слова!

Татьяна тихо фыркнула и, снова скомкав лист бумаги, запихнула его обратно за тумбочку. Вновь перечитывать его желания не возникало.

Однако, уже направляясь прочь из своей комнаты, дабы встретиться с хозяином замка в холле, девушка на несколько мгновений пораженно остановилась. Она неожиданно осознала, что на самом деле привлекло ее внимание в это странной записке, осознала, и вновь почувствовала, как тревожно сжимается сердце. Имя Альберта не зря показалось ей знакомым — именно обладателя этого имени Ричард, уходя в последний раз, назвал самым опасным для них врагом. Но кто этот Альберт? И каким образом страница из дневника столь явно невзлюбившей Эрика девицы, оказалась в принадлежащем ему замке?..

***

Шагая по привычно темному коридору, идущему от занимаемой ей комнаты к лесенке, ведущей в гостиную, Татьяна изо всех сил старалась вытеснить из мыслей только что прочитанный отрывок дневника экзальтированной дамочки из прошлого и, за компанию, пыльный коридор, где этот самый отрывок был найден. И если с посланием из прошлого дело обстояло почти удачно, то коридор, напротив, категорически не желал покидать мыслей девушки, раз за разом возвращаясь и вставая перед ее мысленным взором. Надо сказать, приятного в этом было мало. Заходя в гостиную, Татьяна шарахалась уже едва ли не от собственной тени, а запертую дверь в стене, противоположной оконным проемам, обошла так далеко, что едва не задела одну из пыльных штор.

Однако же, стоило ей оказаться в холле, и узреть ожидающего ее хозяина замка вместе с его домашним хранителем памяти, а кроме них еще почему-то и Романа, как на душе у девушки сразу стало легче. Всегда приятнее бояться в компании защитников, нежели наедине с самой собой и древними стенами замка.

— Ты тоже решил погулять? — поинтересовалась Татьяна, выходя из-за балюстрад и направляясь к блондину. Взгляд ее, однако, был устремлен на Романа, что позволяло предположить, что вопрос был адресован именно ему. Юноша моментально принял это предположение за истину и, отвечая, насмешливо фыркнул.

— Мне что, заняться больше нечем? Это вы у нас, бездельники, любите по темным лесам шляться, котика птичками и мышками кормить, а я занимаюсь серьезными и ответственными делами! Например, наставляю братца на путь истинный.

— Вот как? — девушка чуть усмехнулась и, подойдя вплотную к Эрику, обняла его за талию, взирая теперь на него, — Что же, ты наставился?

— Во всяком случае, проникся, — поморщился интантер, и Татьяна, важно кивнув, снова обратила внимание на его младшего брата. Последний же, между тем, стоял, скрестив руки на груди и глядел на объятия молодых людей едва ли не с претензией.

— Все бы тайны от меня таить… — протянул он, по-детски надув губы, — Нет бы сразу взять так и сообщить — дорогой братик, мы тут встречаемся с нашей шебутной гостьей, ты не против?

— А ты что, против? — совершенно искренне удивился блондин и, как бы демонстрируя, что с девушкой его и в самом деле связывают уже несколько более близкие взаимоотношения, чем между хозяином и гостьей, приобнял последнюю в ответ, слегка прижав к себе.

— Это был бы риторический вопрос, — с выражением старца, поясняющего неразумным детям очевидные истины, сообщил юноша и, тяжело вздохнув, лениво махнул рукой, — Ладно, идите уже, так и быть. Могу благословить. Надо?

— Не надо, — решительно отказалась Татьяна, — Лучше торжественно пообещай, что будешь хорошим мальчиком и не будешь открывать двери незнакомым дяденькам.

— А тетенькам можно? — моментально вжился в предлагаемую ему роль хорошего мальчика Роман.

— Не можно! — девушка демонстративно нахмурилась, — Знаешь, что будет, если откроешь дверь?

— Что? — в демонстративном ужасе прижал руки к груди парень, — Они зажарят меня и съедят?

— Козленочком станешь! — брякнула Татьяна, сама уже желающая поскорее завершить дурацкий диалог и отправиться на прогулку, — А вот потом да. Потом зажарят и со всеми вытекающими.

— Нет, ну если меня зажарят тетеньки, а не съест наш милый котик… — задумчиво протянул юный интантер, — То я, быть может, и подумаю… Чего вы тут ошиваетесь все? Идите уже, ко мне тут должны коварные дяденьки с тетеньками стучаться!

Татьяна от столь неожиданного наезда на несколько секунд потеряла дар речи. Эрик тихо вздохнул и, покачав головой, мягко потянул ее к выходу.

— Идем.

Девушка, пару раз хлопнув глазами, медленно кивнула и, бросив в сторону молодого человека, остающегося в замке, довольно недовольный взгляд, поспешила покинуть древнее строение. В конце концов, ее желание оказаться как можно дальше от жуткого коридора никуда не делось, и задерживаться здесь из-за Романа, на которого напало настроение хохмить, ей совсем не хотелось.

Последний же, между тем, проводив взглядом спокойно направляющихся к лесу брата с обнимаемой им и обнимающей его девушкой, чуть усмехнулся и, махнув на прощание рукой, закрыл дверь.

Между тем, молодые люди в сопровождении домашнего льва медленно спускались по холму вниз, приближаясь к опушке леса. Татьяна лишь сейчас заметила, что пока она исследовала коридор, пока они с Эриком двигали кровать, а после еще и общались с Романом, солнце уже начало клониться к закату и деревья, растущие на опушке, стали отбрасывать на холм все более и более удлиняющиеся тени. Впрочем, ни Эрика, ни Винсента это, похоже, не только не смущало, но и как будто бы радовало. Лев весело бежал впереди, периодически встряхивая гривой и издавая такой рык, что по всей округе птички падали наземь с инфарктом миокарда, а мелкие зверюшки забивались поглубже в свои норки, не желая попасть под лапу царю зверей.

Хотя надо признаться, что на хранителя памяти идущая следом за ним девушка смотрела меньше всего. Все ее внимание было целиком и полностью отдано спутнику, который, не прекращая обнимать ее, молча шагал вперед, периодически поднимая задумчивый взгляд к небу.

Опушка леса постепенно оставалась позади, тени, падающие от деревьев на землю, стремительно сгущались, создавая вечерний сумрак, и Татьяна наконец не выдержала.

— Эрик, — окликнула она и, дождавшись, когда блондин переведет на нее вопросительный взгляд, шумно вздохнула, — У меня такое чувство, что ты решил выгулять меня, как Винсента.

Молодой человек непонимающе моргнул.

— Почему ты так думаешь?

— Потому, что ты ведешь меня вперед, не говоря ни единого слова, — девушка пожала плечами, — Как же иначе это воспринимать?

— Не знаю, — искренне сообщил интантер и, чуть улыбнувшись, добавил, — Я… наверное, просто не знаю, о чем нужно говорить… в таких ситуациях. Да и кроме того, мне немного затруднительно поддержать или, тем более, завязать разговор. Время шло, не касаясь меня, мир менялся, и теперь изменился настолько, что я его совсем не узнаю. Мне кажется, говорить о том, как я сидел три столетия на стуле, будет не очень интересно, да?

— Ну, почему же? — Татьяна чуть склонила голову на бок, внимательно глядя на своего спутника и напрочь забывая о том, что нужно следить за дорогой, — Скажем, ты мог бы мне рассказать, как так вышло, что ты ходишь в джинсах. Если мне не изменяет память, три века назад они были далеко не так популярны, как сейчас. Кроме того, если верить книжкам, то вампир, когда не пьет кровь… хотя да, ты же не вампир.

— В последнем я все еще не уверен, — последовал ответ, — Тем более, что кровь я все равно пил. Это Роман таскал мне ее регулярно в бокалах для вина, и он же принес мне эту одежду. Моя прежняя была в не очень хорошем состоянии… Все-таки три сотни лет не идут на пользу ткани.

Услышав последние слова молодого человека, девушка рефлекторно прижала руку к груди. Как-то опрометчиво она поступила, направляясь гулять по лесу в платье, которому, должно быть, тоже не меньше трех столетий. А если оно сейчас развалиться и, к ее собственному смущению, к, скорее всего, смущению Эрика, и к безусловной радости Винсента упадет на землю? Ой, зря, ой, зря пошла она в нем в лес…

Продолжая прижимать руку к груди, да еще и стараясь не отводить взгляда от своего спутника, Татьяна начисто забыла о том, что за дорогой тоже неплохо бы следить. И лишь когда блондин неожиданно схватил ее за плечи, удерживая на месте, заметила прямо у себя по курсу огромный многолетний дуб. Представив размеры шишки, которая непременно бы появилась у нее, если бы не Эрик, девушка нервно хихикнула и перевела взгляд на последнего.

— Спасибо… Ты спас мой лоб от крайне неприятной встречи.

Молодой человек с секунду смотрел на нее, а затем неожиданно улыбнулся.

— Знаешь, ты кого-то напоминаешь мне. Только не могу вспомнить, кого, а когда пытаюсь, почему-то начинает болеть голова… — Эрик замолчал, а затем, неожиданно помрачнев, продолжил, — Я не помню многого, совершенно не помню своего прошлого и как так получилось, что я стал тем, кем стал. Я помню только, что не хотел быть таким… Как не хочу и сейчас, — хозяин старинного замка замолчал. Несколько долгих мгновений тишину, воцарившуюся вокруг, ничто не нарушало, лишь изредка где-то впереди шуршала трава под лапами льва, да в кронах деревьев перечирикивались поздние пташки. Татьяна честно ждала от собеседника продолжения, однако, его не следовало. Аккуратно взяв спутницу за руку, Эрик Стефан де Нормонд молча вел ее вперед, глядя на траву под собственными ногами.

В конечном итоге девушка вновь не выдержала.

— Я надеюсь… — с удивлением осознав, что голос охрип, она кашлянула и продолжила увереннее, — Надеюсь, ты не собираешься сейчас сделать что-нибудь, чтобы мирно отойти в мир иной? Скажем, там, случайно упасть на осиновый кол?

Бледное лицо блондина на мгновение озарила невеселая усмешка.

— Ты думаешь, это сможет меня убить? — и, заметив, как явственно напряглась девушка, он поспешил прибавить, мягко сжимая ее руку, — Не волнуйся. Я не собираюсь делать чего-то подобного. Теперь… — он на несколько секунд остановил взор на глазах собеседницы, — Теперь уже точно нет. Идем, я хочу кое-что показать тебе, — и с сими словами он мягко потянул спутницу за собой, увлекая ее куда-то в глубь леса по, должно быть, известной одному ему тропке. Татьяна, заинтересованно глянув на спутника, без сопротивления следовала за ним, следя лишь за тем, как бы вновь не оказаться в опасной близости с очередным деревом.

— А долго?.. — слова сорвались с губ прежде, чем девушка успела подумать. Блондин усмехнулся, оглянувшись через плечо.

— Я бы так не сказал. Впрочем, если ты устала идти, я мог бы понести тебя на руках.

— Кажется, кто-то обещал мне прогулку верхом на льве, — не удержалась Татьяна, к которой, по мере удаления от замка и, соответственно, страшного коридора, стремительно начало возвращаться хорошее настроение. Ее спутник в ответ пожал плечами.

— А кто-то говорил, что предпочел бы ему меня.

— Да, пожалуй, прокатиться у тебя на спине было бы не менее оригинально, — девушка хихикнула и, споткнувшись об очередной выступающий из земли корень большого дерева, чуть не упала. Эрик, ловко поймав ее в объятия, мягко улыбнулся.

— По-моему, будет лучше, если я все-таки понесу тебя, — и с сими словами, не откладывая дела в долгий ящик, молодой человек подхватил свою спутницу на руки и легким, быстрым шагом направился с ней вместе вперед. Лев где-то в кустах претенциозно фыркнул.

— Похоже, он надеялся, что ты понесешь его, — усмехнулась Татьяна и, дабы сделать путешествие еще более приятным, прижалась щекой к плечу интантера, — Да, так значительно удобнее…

Ответом на ее слова послужила таинственная улыбка молодого человека.

Девушка, не получив вербального ответа, предпочла тоже замолчать, рассматривая тонущую в полумраке зелень по сторонам, и пытаясь вычислить по звуку бегущего где-то впереди Винсента.

Впрочем, как выяснилось, развлекать себя сим интересным занятием ей предстояло совсем недолго. Эрик, держащий ее на руках, шел значительно быстрее, чем они передвигались бы, держась за руки, посему по прошествии минут четырех ветви деревьев впереди расступились и молодой человек легким шагом вышел на большую поляну, утопающую в мягком вечернем сумраке и кажущуюся особенно таинственной потому, что посередине ее красовалось небольшое озерцо идеально круглой формы. По берегам его темнели заросли кустов и какой-то травы, вероятно, осоки, столь часто вырастающей рядом с водой. Точнее в полумраке определить было сложно, да Татьяна и не пыталась. Озеро и без того поражало своим великолепием, и для восхищения им вполне хватало и кристально чистой воды, кажущейся в сгустившемся сумраке темной. Плывущие вверху облака отражались в нем, создавалось впечатление, будто небо перевернулось и, спустившись на землю, решило искупаться в прохладных струях лесного водоема. Девушка даже подняла голову, будто надеясь обнаружить над кронами деревьев не небесный свод, а мягкую траву волшебной поляны. Однако, не узрев таковой, вновь глянула на озеро, приоткрывая рот в немом восхищении. В самой его глубине вдруг вспыхнул огонек, и Татьяна даже подалась вперед, чуть не упав с рук все еще ласково держащего ее блондина, пытаясь понять, что это может быть, когда вдруг осознала, что это на небе зажглась первая звездочка и отразилась в чудесном водоеме. Что сказать, она не знала. Слов для того, чтобы описать предстающее ее взору великолепие было явно недостаточно, посему девушка предпочитала просто молча любоваться чудом.

Эрик тоже молчал, лишь взирал с легкой ласковой улыбкой на устах на свою гостью, и ловил себя на том, что ему приятны ее радость и восторг, тем более, что доставлены они были им самим. А еще приятно обнимать ее, держать вот так на руках, и ощущать так близко-близко… Такую теплую, живую, дышащую, нежную, хрупкую, и… совершенно обычную. Пожалуй, хотя молодой человек не вполне отдавал себе в этом отчет, обычность Татьяны была для него одной из самых привлекательных черт в ней.

Впрочем, сейчас он особенно не задумывался, как выразить свои чувства словами. Сейчас, стоя на берегу воистину волшебно прекрасного озера, чувствуя рядом ту, что пробуждала в нем жизнь, он забывал обо всем, — о том, кто он такой, о том, что он столько лет провел в совершенно замороженном, практически окаменелом состоянии, о том, что прошлое его скрывает какую-то тайну, и даже о том, что с девушкой-то этой он знаком совсем недавно, всего лишь несколько дней. В данный момент Эрик Стефан де Нормонд ощущал себя почти мальчишкой, подростком, юношей едва ли старше Романа, и чувство, не изведываемое никогда ранее или просто давно позабытое, чувство счастья, восторга, чего-то трудноопределимого, буквально распирающего изнутри грудную клетку, наполнило его. Аккуратно он поставил свою, все еще молчащую, спутницу на ноги и, не говоря ни слова, примкнул губами к ее губам, нежно обнимая и прижимая к себе.

Татьяна, не ожидавшая такого, удивленно вздохнула, однако же, не преминула обнять молодого человека в ответ, отвечая на поцелуй. На миг Эрику даже показалось, что она догадывается о тех чувствах, коими он обуреваем сейчас.

Раздавшийся неожиданно со стороны озера шумный всплеск разрушил очарование момента. Молодые люди, в миг отстранившись друг от друга, непонимающе переглянулись и, словно по команде, перевели взгляды на водную гладь. Татьяне для этого пришлось обернуться, поворачиваясь к блондину спиной.

На середину озера гордо выплывал, периодически отфыркиваясь от попадающей в нос воды, большой лев. На морде его явственно читалось величайшее удовлетворение.

Эрик тихо рассмеялся и, обняв девушку со спины, оперся подбородком ей на плечо.

— И подумать не мог, что кошки любят воду.

— Может, он отмывается после прогулки по лесу? — Татьяна, улыбнувшись, завела руку назад, мягко касаясь светлых волос интантера.

— Вероятно, — пробормотал последний и на некоторое время замолчал, словно бы задумавшись о чем-то. Затем неожиданно произнес:

— А ты не хочешь последовать его примеру?

— Что ты имеешь в виду? — девушка, опустив руку, удивленно обернулась, — Искупаться? Прямо сейчас?.. Эрик, я не то, чтобы сильно тебя стесняюсь, но ведь вода скорее всего ледяная! Хотя, конечно, если ты обратишь меня, я стану более нечувствительна…

— Об этом и речи быть не может.

Слова молодого человека прозвучали неожиданно жестко. Татьяна, на несколько секунд замолчав, непонимающе нахмурилась, взирая прямо в чуть потеплевшие за последнее время, но все еще таящие в глубине тот же холод, что царил в них на протяжении трех столетий, серые глаза собеседника.

— Почему? Может быть, быть интантером не так уж и…

— Это ужасно, — выпустив девушку из объятий, блондин приблизился к озеру и, с преувеличенным вниманием глядя на воду, продолжил уже тише, — Ты просто не представляешь себе, что это значит — быть таким. Ты, должно быть, видишь меня в образе прекрасного принца из волшебного замка, на деле же романтизмом здесь и не пахнет… Пусть это и называется иначе, пусть мои способности несколько превышают умения обычного кровопийцы, суть от этого не меняется. Я хищник, монстр, чудовище, которое не способно думать ни о чем, кроме убийства ради убийства, ради крови, ради утоления жажды. Моя жизнь — смерть для других. И ты сейчас являешься единственной причиной, почему я не хочу закончить это чертово существование. Хотя бы предпринять попытку… — последние слова молодого человека прозвучали несколько сбивчиво и от того почему-то более пугающе. Однако, прореагировать на них Татьяна не успела. Эрик обернулся и в упор взглянул на нее.

— Тебя я такой не сделаю. Никогда.

— Но… — не совсем уверенная в том, что хочет сказать, девушка ненадолго замялась, — Но, может быть, совместное наше существование в… мм… в таком качестве было бы не столь жутким, как ты живописуешь?

— Оно было бы еще хуже, — горько проговорил блондин, вновь переводя взор на водную гладь, — Я бы каждый день проклинал себя за то, что сделал, за то, что испортил твою жизнь, за то, что… Ты ведь, должно быть, полагаешь, что все очень просто, да? Я укушу тебя — и все, мы навсегда будем вместе… Но все куда как сложнее, даже не смотря на то, что я уже не уверен, что для меня, как для интантера, вообще возможно создание себе подобных. Надеюсь, нет.

— Почему? — девушка неуверенно сделала шаг к собеседнику и замерла на полпути, — Быть интантером это же, может, не настолько…

— Ты действительно не понимаешь, да? — Эрик оглянулся через плечо и нахмурился, — Вампир или интантер — нет никакой разницы. Название ничего не меняет… Быть может, я и обладаю какими-то дополнительными способностями, которые ставят меня над прочими кровопийцами, но я не ощущаю ничего, что делало бы это существование легче или проще. В любом случае… Когда вампир вонзает в тебя клыки, в твою кровь попадает его слюна. Это… яд. Он разъедает тебя изнутри и, поверь мне, это очень больно. Я не помню, как это произошло, но ощущения… их забыть невозможно. Каждая клетка твоего тела, кажется, сгорает на медленном огне, каждую мышцу медленно и целенаправленно скручивают в узел, а кровь кажется наполненной сотней тысяч иголок. Ты не можешь ни о чем думать, ничего желать, только прекращения этой пытки, и… хочется пить. Тебя терзает безумная жажда, но вода вызывает отвращение, и ты вдруг сознаешь, что спасти тебя может только кровь. Горячая, живая, человеческая кровь…

Блондин умолк. Татьяна тоже молчала, ожидая продолжения его слов, однако, вскоре стало ясно, что говорить что-либо еще ее собеседник не собирается.

— И… это помогает?.. — произнесла она, и тотчас же прикусила язык. Горечь на лице молодого человека невозможно было описать словами.

— Помогает, — коротко ответил он и снова замолчал. Татьяна сглотнула. Где-то за этим коротким ответом угадывался подвох, однако, самостоятельно его распознать не удавалось.

— Что же… происходит тогда? — осторожно осведомилась она и, уже предчувствуя, что ничего хорошего не услышит, стиснула пальцами ткань старинного платья.

— Ты умираешь, — просто ответил Эрик Стефан де Нормонд, и девушка ощутила, как по коже побежали мурашки, — Боль уходит, но лишь потому, что ты не способен чувствовать более ничего. И ты понимаешь, что более ты и не сможешь ничего ощущать. Ничего… Только жажду.

На сей раз девушка не нашлась, что ответить. До сего мига ей и в голову не приходило, что на деле процесс обращения может оказаться весьма болезненным. Вполне возможно, дело было в том, что представления ее о подобных вещах основывались лишь на модных книжках, где вампиры представлялись в качестве этаких рыцарей печального образа, вечно прекрасных и молодых байроновских юношей. Реальность же оказалась куда страшнее игры фантазий. Впрочем, нельзя было не заметить, что реальность, в которую она оказалась заброшена волею случая, все же значительно отличалась даже от того, о чем говорил молодой человек.

— Но ты ведь не вампир… — негромко подала голос девушка и, тяжело вздохнув, решила сознаться, — А меня один кусал. Как-то раз…

— Что? — Эрик обернулся так резко, что лишь чудом не упал в воды озера, на краю которого находился, — Тебя кусал вампир? Невозможно!

— Роман сказал тоже самое, — Татьяна виновато улыбнулась и, вздохнув, пояснила, — Тот вампир не успел закончить начатое. Ричард помешал ему… Но укус точно был, я чувствовала. Кстати… — неожиданно сообразила она, — Ричард потом довольно часто спрашивал, как я себя чувствую. Видно, тоже боялся, что я стану комариным собратом… Ну или, как это, сосестрой.

— Это не смешно, Татьяна, — блондин быстрыми шагами приблизился к девушке и, приподняв ее подбородок пальцами, пристально вгляделся ей в глаза, — Если тебя действительно укусил вампир, но не успел завершить начатое, ты должна была…

— Да, знаю, — не выдержав, прервала собеседника девушка, — Но я не вампир. Разве, по-твоему, я похожа на вампира?

— Не похожа, — задумчиво проговорил молодой человек и неожиданно вздохнул. Все его надежды на «обычность» этой девушки буквально на глазах разлетались в прах. Разумеется, при условии, что она не ошибается, и укус все-таки был на самом деле. Хотя, если задуматься… Как вообще можно называть «обычной» девушку, без малейшей капли страха пожелавшую остаться в огромном древнем замке, так запросто нашедшую общий язык со всеми его обитателями, вполне мило общающуюся сейчас с огромным хищником, и при всем этом еще и пытающуюся постоянно влезть в какие-нибудь передряги, вплоть до того, чтобы выскочить прямо под топоры нападающих на замок людей, чтобы защитить обитающего в замке не человека?

— На вампира ты не похожа, — медленно повторил Эрик Стефан де Нормонд и, чуть сдвинув брови, констатировал, — Но ты странная. При том, что выглядишь и пахнешь ты как обычный человек, ты ведешь себя…

— Не надо, — фыркнула его собеседница, даже скрещивая руки на груди, — Я себя веду вполне нормально! Не виновата же я, что вы все такие наглые хамы…

Блондин на несколько секунд умолк, выражая свое изумление лишь быстрым взмахом ресниц. Ну, вот опять… И ведь ей даже в голову не приходит, что она разговаривает с монстром, с существом, могущим в любой миг прервать ее существование! Хотя с учетом рассказанного…

— Не знаю, — наконец произнес молодой человек, — Не знаю, смог бы я обратить тебя, с учетом того, что ты рассказала. Однако, это и неважно. Даже если бы и мог, не стал бы делать этого. Я не могу… И не хочу убивать тебя, Татьяна. А обращение — это смерть.

— Я поняла, — с нарочитой унылостью протянула девушка и, подавшись вперед, крепко обняла молодого человека за талию, прижимаясь к нему, — Тогда остается только искать способ сделать человеком тебя, не так ли?

— Это невозможно, — интантер, обняв ее в ответ, чуть улыбнулся. Улыбка получилась откровенно печальной.

— Почему? — в третий раз спросила Татьяна, — Ты прежде думал, что невозможно и пережить укус вампира, а я, как видишь, жива и вполне здорова. К тому же, мне кажется, для тебя далеко не все потеряно… Или ко мне ты тоже не испытываешь ничего, кроме жажды?

— Почему? — невольно подражая собеседнице, Эрик Стефан де Нормод удивленно хлопнул глазами, — К тебе я чувствую… Я не знаю, как определить это, но когда смотрю на тебя, как будто согреваюсь изнутри. Когда обнимаю, мне кажется, что моя собственная кровь, та, что давным-давно остановила свой ток и застыла вместе с сердцем, начинает вновь бежать по жилам. Да и сердце… — молодой человек, продолжая обнимать девушку одной рукой, медленно поднял вторую и неуверенно коснулся ею грудной клетки с левой стороны, — Когда ты рядом, мне кажется, оно начинает биться.

Татьяна, всеми силами старающаяся скрыть расплывающуюся с каждым словом молодого человека все шире улыбку, подняла на него взгляд сияющих глаз.

— Знаешь… это самое очаровательное признание, какое мне только приходилось слышать, — негромко произнесла она и, не в силах более сдерживаться, широко улыбнулась, — И ты говоришь мне, что для тебя все потеряно? Не говори так больше. Когда ты рядом, мое сердце тоже бьется, чаще и сильнее, чем обычно и я обещаю тебе, как бы высокопарно это не звучало, что, если необходимо, каждым его ударом я поделюсь с тобой. Ты очень хороший, Эрик. Не называй себя больше монстром… Пожалуйста, — последнее слово прозвучало со странно вопросительной интонацией, и девушка, неожиданно смутившись собственных слов, опустила взгляд.

Молодой человек, коснувшись ее подбородка, заставил собеседницу вновь поднять глаза.

— Я не буду так больше говорить, — ласково улыбаясь, произнес он, — Пока ты рядом, я не монстр, — и с сими словами, наклонившись, он снова нежно коснулся своими губами губ девушки.

Откуда-то со стороны озера опять раздался шумный всплеск. Это лев, добравшийся до противоположного берега, решил направиться в обратный путь. Впрочем, на сей раз его действия остались со стороны молодых людей без внимания.

***

— Винсент, ты мне нужен! — эхо громких слов разнеслось по подвалу, взмыло под потолок и, ударившись об него, рассыпалось мириадами звонких отголосков. Большой лев, лежащий на полу клетки, недовольно приподнял голову. Со стороны коридора, ведущего прочь из подвала, вслед за словами послышались гулкие шаги и, не прошло и нескольких секунд, как в клетку буквально влетела девушка. Затормозила, едва не налетев на лежащего хищника и резко остановившись, выжидательно воззрилась на него. Лев широко зевнул, медленно вытянул передние лапы, потягиваясь, а после неохотно, с ярко выражено ленцой перевоплотился в человека, недовольно взглядывая на свою шумную гостью.

— Испросите аудиенции, — буркнул он и, поправив повязку из женской кофты на бедрах, подсунул под щеку ладонь.

— У кого, интересно знать? — Татьяна, фыркнув, скрестила руки на груди, взирая на сонного собеседника с насмешкой, — У скелетов по углам? И как тебе не совестно требовать от меня тревожить их покой… Хватит дрыхнуть, когда с тобой разговаривают! Ты мне нужен как друг, товарищ и брат!

— Значит, мой покой тебе тревожить не совестно? — Винсент снова зевнул и, взъерошив и без того лохматые волосы, недовольно повернулся на спину, — И с каких это пор я тебе брат, интересно мне знать?

— С этих! — отрезала девушка, — Или что, раз ты мне не брат, то и помочь не желаешь?

— Ох, пожалей меня, Создатель, — тяжело вздохнул хранитель памяти и, медленно сев, протер глаза кулаком, — Ну чего тебе надобно, старче, от бедного спящего меня в столь неурочный час?

— Почему твой хозяин меня избегает? — выпалила Татьяна и напряженно замерла в ожидании ответа. Винсент, издав протяжный стон, махнул рукой, и вновь лег, практически упал на пол.

— А я-то думал, у тебя что-то серьезное… Никто тебя не избегает, успокойся.

— То есть то, что за последние три дня он сказал мне от силы слов семь, это, по-твоему, нормально? — девушка, совершенно возмутившись, уперла руки в бока, — После той прогулки к озеру я его и видела-то раз пять с натяжкой!

— Ну, а тебе сколько надо было? — хранитель памяти снова закрыл глаза, подсовывая под голову руку, — Пять с половиной? Или шесть?

— Восемь! — огрызнулась Татьяна, — Винс, хватит юлить, объясни, в чем дело!

— Вот нормально, да? — мужчина тяжело вздохнул и, открыв глаза, воззрился на один из факелов, явно разговаривая с ним, — А потом она еще на меня же и наезжает… Я-то откуда должен знать, почему Эрик, как ей вдруг показалось, ее избегает?

— Вообще-то кое-кто, не будем показывать пальцем, но это явно не факел, слышит мысли своего хозяина, — ядовито напомнила девушка, — И если бы этот кое-кто соблаговолил поговорить со мной, и рассказать…

— Обнаглела, да? — с живым интересом энтомолога, узревшего особенно оригинальное насекомое, осведомился хранитель памяти, все-таки переводя взгляд на собеседницу, — Вообще-то, правилами не предусмотрена возможность трепать налево и направо о мыслях своего хозяина.

— Трепи прямо, — Татьяна мило улыбнулась, но тотчас же вновь нахмурилась, — Винс, ты ведь уже рассказывал мне, что он думает! Что, с тех пор правила внезапно поменялись?

— Чего? — хранитель памяти, даже приоткрыв рот от изумления, снова сел и на несколько секунд замер, изучая лицо собеседницы, будто надеясь найти в нем пояснение ее словам, — Где это я тебе рассказывал о мыслях Эрика? Не было такого! Если только… Ты имеешь в виду, когда я предупреждал, что он тебя ищет? — увидев ответный кивок, мужчина совершенно по-кошачьи фыркнул, — То была критическая ситуация, это раз, и то, что он тебя ищет — это не совсем прямо уж мысли, это два.

— Это тоже критическая ситуация! — девушка, стараясь добавить в голос побольше слезливых ноток, молитвенно сложила руки возле груди, — Ты только представь, что будет, если он не перестанет меня игнорировать? Тогда мне будет грустно, одиноко, и чтобы хоть как-то отвлечься, я буду торчать здесь, у тебя, а когда Эрик решит все-таки больше не игнорировать меня или просто захочет погулять с тобой…

— Шантажистка, — хмыкнул, перебивая ее, хранитель памяти, — Можно подумать, если я скажу, что ему нужно время осмыслить, что ему жаль, что он вел себя чересчур уж напористо и он боится этим отпугнуть тебя, тебе станет легче.

— Когда он себя вел чересчур напористо? — Татьяна, изумленно выдохнув, медленно присела на пол рядом с собеседником, недоуменно глядя на него, — Мы же всего лишь разговаривали!

— Еще целовались, — весьма противным голосом напомнил Винсент, — Хотя он не об этом. Он считает, что наболтал слишком много, да и вообще… — заметив, как напряглась девушка, мужчина тяжело вздохнул, и с выражением бывалого столяра, вынужденного в сотый раз объяснять, как выстрогать табуретку, добавил, — Нет, это не о признании. Он полагает, что не надо было так много говорить о смерти там, о страданиях, о боли… Все-таки это не самые подходящие темы для свидания, не находишь? Я вот себе такого не позволял.

— Я не помню, что конкретно ты себе позволял, судить не могу, — девушка слегка поморщилась, — Но неужели все это — причина избегать общения?..

— Эрик считает, что да, — Винсент в очередной раз широко зевнул и, подтянув к себе поближе подстилку, принялся снова на нее укладываться, — Все, старушка, оставь меня, я во сне. Аудиенция завершена, извольте вам выйти… из клетки.

— Обнаглел, да? — беря пример с собеседника, поинтересовалась Татьяна, — Винс, я хотела… Винсент! — видя, что хранитель памяти уже вновь закрыл глаза и явно собирается отправиться в страну снов, она недовольно затормошила его, — Винсент! Проснись, кому говорят, аудиенция еще в самом разгаре!

— Ммм? — хранитель памяти нежно обнял подстилку и, не открывая глаз, приподнял одну бровь. На лице его отразилась блаженная готовность заснуть, не обращая внимания на весьма надоедливую компанию.

— Я тут на днях нашла кое-что, — девушка смотрела на собеседника почти претенциозно, однако, начав рассказывать о своем небольшом приключении, неожиданно сама напряглась, — Совсем случайно нашла, вот честное слово, абсолютно не нарочно!

Выражение блаженства медленно стекло с лица Винсента, будто стертое мокрой тряпочкой. Он открыл глаза и бросил на собеседницу совершенно ясный, без малейшего намека на сон, взгляд, строго сдвигая брови.

— Когда ты начинаешь клясться в честности, я начинаю в ней сомневаться, — негромко произнес он и, упершись ладонью в пол, неспешно сел, оставляя подстилку, доселе нежно обнимаемую, на полу в совершенном одиночестве, — Что ты нашла и где?

— Всего-навсего листочек, — Татьяна невинно улыбнулась, — Совсем ничего особенного. Огрызок дневника, только и всего. Кстати, и вправду огрызок, его словно зубами рвали…

— Чьего дневника? — перебил ее излияния Винсент, теперь уже поднимаясь и на ноги, и взирая на девушку сверху вниз. Последняя, старательно сохраняя на лице выражение совершенной невинности, пожала плечами.

— Какой-то экзальтированной дамочки. Имя там не указано, но она жутко страдает по некоему «Р.», и… — Татьяна ненадолго замолчала, а затем подняла на собеседника уже совершенно посерьезневший взгляд, — И упоминает Альберта.

— Альберта? — хранитель памяти приподнял брови, задумчиво потирая подбородок, — Какое-то знакомое имя…

— Его Ричард упоминал, — вздохнула его собеседница, — Сказал что-то в том роде, что мы наивные барашки, и настоящий серый волк не он, а какой-то Альберт. Но кто это, никто из нас не знает, вот я и подумала, может быть, ты…

— Я, конечно, знаю всех Альбертов на свете, — ехидно произнес в ответ Винсент и неожиданно принялся расхаживать по клетке, — Но, боюсь, вычленить среди них кого-то одного будет немножко затруднительно. Где ты нашла этот листок?

Девушка чуть поморщилась, бросая на расхаживающего по клетке мужчину несколько раздосадованный взгляд.

— Винс, ты случайно не знаешь, почему твое остроумие постоянно проявляется в самое неподходящее время?

— А как по мне, время самое подходящее, — с абсолютно точно наигранной безмятежностью сообщил хранитель памяти, — Я тебя спрашиваю, где ты нашла этот огрызок дневника, а ты мне морочишь голову каким-то мужиком… Разве не забавно?

— Не особенно, — кисло сообщила Татьяна и тяжело вздохнула, — Ну, скажу я тебе, что нашла лишнюю дверку в гостиной, за ней обнаружила коридорчик, погуляла по нему, и…

— Коридорчик? — медленно повторил Винсент и, остановившись прямо перед собеседницей, неожиданно рявкнул, — Коридорчик?! На кой черт ты полезла в этот «коридорчик»?!

Девушка, не ожидавшая столь бурной реакции, даже отшатнулась. Лицо хранителя памяти, освещенное колеблющимся светом факелов, да еще и наполовину скрытое тенью от волос, выглядело сейчас на редкость грозно, голос его прозвучал как львиный рык, и Татьяна ощутила себя весьма неуютно. Планируя рассказать Винсенту о своем путешествии в недра замка, она как-то не предполагала, что тот может оказаться недоволен этим рассказом. А уж то, что мужчина будет откровенно взбешен и вовсе не приходило ей в голову. Внезапная злость хранителя памяти заставила ее впервые задуматься о том, что, быть может, находиться в довольно маленьком помещении наедине со взрослым мужчиной не столь уж и безопасно… Тем более, когда этот мужчина разозлен, а о ее пребывании здесь никто не знает.

— Я не знаю, — виновато промолвила она, машинально сжимая собственное платье, будто надеясь найти у него поддержку, — Просто увидела дверку, там лесенка, коридорчик… Такой, симпатичненький… Правда, пыльный немного.

— И ты решила прогуляться по нему с пылесосом?! — хранитель памяти, только, было, остановившийся, вновь принялся расхаживать по клетке, однако, уже на порядок более нервно, чем раньше, — Куда ты там влезла? Отвечай!

— Да никуда я там не влезла… — Татьяна опустила взгляд и принялась с преувеличенным интересом разглаживать оборку на платье, — Почти совсем никуда…

— В глаза мне смотри, когда врешь! — вновь рявкнул мужчина, и девушка тяжело вздохнула.

— Как я могу смотреть тебе в глаза, если ты мечешься из стороны в сторону? И вообще, с чего ты взял, что я вру? — она нахмурилась, поднимая глаза на собеседника и вновь сжимая платье руками, — Я просто шла, а тут открылась одна из дверей, я в нее заглянула — вот и все! Ну… почти все.

— Почти?! — теперь уже голос Винсента и вправду больше походил на рычание. Даже глаза его, как показалось Татьяне, на мгновение сменили цвет, становясь по-кошачьи желтыми.

— Ну что ты на меня-то злишься? — девушка, памятуя о лучшем способе защиты, решила высказать возмущение сама, — Можно подумать, что это я зажгла там те три свечки!

Хранитель памяти остановился так резко, словно налетел на невидимую стену и, рывком развернувшись к собеседнице, воззрился на нее уже в большей степени удивленно, нежели возмущенно.

— Какие еще свечки?

— Белые, — с достоинством ответствовала Татьяна, — Они там… горели. За занавесочкой.

— За занавесочкой?.. — голос мужчины прозвучал откровенно растерянно. Девушка, обрадованная тем, что он перестал кричать, поспешила подняться на ноги, воодушевленно кивая.

— За занавесочкой. Там комната такая… Как будто из двух частей состоит. Направо пуфик со столом, налево портьера со свечками.

— И портьеры прямо в свечке… — бормотнул Винсент и тотчас же недовольно тряхнул головой, — Тьфу. Свечки в портьере. И не вздумай больше совать туда свой любопытный нос!

Последняя фраза прозвучала, как отдаленный раскат грома. Эхо, вызванное громким голосом хранителя памяти, вмиг разлетелось по подвалу и забилось в истерике между каменных стен. Татьяна, на несколько мгновений почти оглушенная им, недовольно поморщилась, и хмуро взглянув на собеседника, нарочито тихо проговорила:

— Если ты продолжишь так орать, кто-нибудь тебя обязательно услышит.

— Не услышит, — мужчина на удивление беспечно махнул рукой и, прислонившись спиной к прутьям клетки, пояснил, — Роман ушел еще рано утром, Эрик чуть позже. Дома никого нет.

— Эрик ушел?.. — девушка, мигом забывшая о жутких пыльных коридорах, удивленно моргнула, — Куда? Надеюсь, он не направился навлекать на нас гнев жителей другой деревни?

— На пункт приема крови пошел, — фыркнул ее собеседник, — Не отвлекайся от темы! Я сказал…

— Да-да, я помню, — отмахнулась Татьяна и неожиданно замерла, пораженная внезапной мыслью, — Погоди-ка. Если дома никого нет, значит ты можешь сходить вместе со мной в тот коридор!

На несколько секунд повисло молчание. Затем Винсент, мило улыбнувшись, сделал шаг к собеседнице и, коснувшись ладонью ее лба, проникновенно осведомился:

— Ты там и упасть, я так понимаю, успела?

— Очень не смешно! — недовольно фыркнула девушка и, отбросив руку собеседника, убедительно проговорила, — Если ты посмотришь на эти свечки вблизи, может быть, сможешь хоть что-нибудь понять на их счет. Уж явно больше, чем я.

Хранитель памяти медленно втянул воздух. Лицо его в данный момент не предвещало ничего хорошего.

— Татьяна…

— Ну, Винс, ну пожалуйста! — девушка, не дожидаясь очередных нотаций, опять умоляюще сложила руки, добавляя в голос побольше ноющих ноток, — Мне одной там стремно, а с тобой почти надежно! Ну пожа-а-а-луйста…

— Не ной, — мужчина слегка поморщился и, скрестив руки на груди, тяжело выдохнул, — И что за выражения… Знаешь, веди ты себя покультурнее, в этом платье могла бы сойти за средневековую леди.

— Роман мне сказал тоже самое, — хмыкнула не состоявшаяся средневековая леди, — Значит, мы идем?

— Мне почему-то кажется, что я лишен выбора, — хранитель памяти развел руками и, наглядно демонстрируя согласие, шагнул в сторону коридора, — Но учти — если Роман нас там застукает, я тебя для конспирации съем.

— Обнадеживает, — ухмыльнулась Татьяна, следуя за своим собеседником, — С чего бы ему нас там застукивать?

— Я же не слышу его мысли, — напомнил Винсент и уверенным шагом направился вперед, периодически поглядывая на спутницу, — А вы с ним два сапога пара — вечно лезете, куда никто не просит.

— Ой, — в очередной раз за время этой беседы поморщилась девушка, — Мы просто любознательны по своей природе. Это, между прочим, не порок!

— А большое преступление! — на редкость жизнерадостно подхватил хранитель памяти и прибавил шаг. Девушка в ответ только фыркнула, предпочтя на некоторое время замолчать. Хотя продолжительным это самое время не оказалось. Еще не дойдя и до середины коридора, Татьяна неожиданно вспомнила о первоначальной причине своего визита в клетку хранителя памяти и, опустив взгляд себе под ноги, задумчиво пробормотала, созерцая каменные плиты:

— Почему он не сказал, что уходит?..

— Кто? — ее спутник, услышав слова девушки, бросил на нее удивленный взгляд, — Ты про Эрика? Не хотел беспокоить, я полагаю. Я ведь сказал — он ушел довольно рано, а Роман еще раньше, ты еще спала…

— Кстати, — внезапно кое-что сообразив, Татьяна даже замедлила шаг, — А откуда ты знаешь, что Роман ушел, если не слышишь его мысли?

Хранитель памяти тяжело вздохнул.

— Татьяна, милая моя, ты хоть изредка пользуешься такой вещью, как разум? Или он тебе только мешается периодически?

Девушка на несколько мгновений потеряла дар речи. Затем, медленно втянув носом воздух, очень проникновенно и даже ласково произнесла:

— Если бы ты мне не был нужен в качестве защиты, я бы тебя прибила первым попавшимся факелом. Зачем сразу же начинать хамить? Я ведь всего лишь спросила, как ты… А, — неожиданно озаренная догадкой, Татьяна на секунду закусила губу и задумчиво кивнула, — Он, видать, попрощался с Эриком, вот ты и…

— Бинго, — фыркнул мужчина и, протянув руку, уверенно распахнул дверцу, ведущую из коридора на лесенку к гостиной, — Хоть изредка ты делаешь верные выводы… А насчет хамства могу сказать лишь, что не я это начал.

— Я тебе не хамила, — недовольно сообщила его спутница, покидая коридор и начиная подниматься вверх по ступенькам, — Винс… А Анхель нас не того? Не застукает?..

Хранитель памяти, к этому времени уже успевший преодолеть то небольшое расстояние, что отделяло их от гостиной, остановился, взявшись за ручку ведущей в последнюю двери и обернулся к собеседнице. На лицо его медленно наползло кислое выражение человека, только что по случайности проглотившего лимон, и запившего его уксусом.

— Вот уж его мысли я точно не слышу, — медленно и размеренно произнес он и, не дожидаясь более реакции своей спутницы, рванул на себя дверцу, распахивая ее и осторожно вступая в гостиную. Татьяна, тихо вздохнув, последовала за ним.

Винсент зашел в гостиную и, остановившись возле стола, огляделся. Во взгляде его мелькнула странная, граничащая с ностальгией задумчивость, и девушка, заметив, как пальцы мужчины словно бы мимоходом скользнули по пыльной столешнице, неожиданно подумала, что, вероятно, Винсенту и самому хотелось хоть ненадолго покинуть тесную клетку и прогуляться по замку не в животном, а в человеческом облике. Мужчина сделал несколько шагов к интересующей девушку двери, и вновь остановился, окидывая гостиную медленным взглядом. Татьяна неуверенно приблизилась к нему.

— Винс…

Хранитель памяти тяжело вздохнул и оглянулся на нее через плечо.

— Я давно не был здесь… так, — тихо произнес он и, нахмурившись, резко сменил тему, — Куда ты сунула ключ?

Его собеседница на несколько секунд растерялась, пытаясь понять, о каком ключе вообще идет речь, но почти сразу сообразила и, не отвечая, взглядом указала на дверь. Винсент, переведя взор туда же, присмотрелся к замочной скважине и, нахмурившись, быстрым шагом приблизился к пыльной створке.

— Ты бы его еще посреди комнаты повесила, — голосом сварливой бабушки произнес он и, решительно повернув ключ в замке, распахнул таинственную дверку так же легко и уверенно, как и дверь, ведущую в гостиную. Девушка только покачала головой. К плохому настроению своего спутника она уже начинала постепенно привыкать и, как следствие, прекращала обращать внимание на его выпады в ее сторону.

— Э… Винсент? — видя, что собеседник уже уверенно пошагал по лесенке наверх, Татьяна почему-то напряглась. И, осторожно заглянув в распахнутую дверь, неуверенно осведомилась:

— Я надеюсь, тут приведения не водятся?..

— Надейся, — обнадежил ее хранитель памяти, распахивая двери, ведущие непосредственно в коридор, — Хватит там торчать, женщина. Заходи и не забудь закрыть дверь. А то придет Роман и помешает привидениям тебя кушать.

— А ты им мешать не будешь? — моментально разозлившись, Татьяна, не дожидаясь повторного приглашения, зашла внутрь и, захлопнув за собой дверь, не менее решительно, чем ее спутник, зашагала по ступенькам вверх, — Хотя да, как я могла забыть. Ты будешь довольно ржать!

— Прекрати на меня наезжать! — ответил ей Винсент уже из коридора, и девушка, передернув плечами, поспешила следом за ним. Чуть приоткрывшаяся вновь дверь в гостиную осталась ею не замечена.

***

— Ну, и где же твоя полная приключений комнатка? — хранитель памяти, пройдя несколько шагов, остановился посреди коридора и, скрестив руки на груди, обернулся на только заходящую в пыльное помещение спутницу.

— Вон, — недовольно буркнула в ответ последняя и, вытянув руку, указала на оставленную ею при последнем посещении незакрытой дверцу. С учетом того, что остальные двери были плотно притворены, вход в таинственный будуар буквально бросался в глаза.

Винсент, обернувшись и взглянув в указываемом девушкой направлении, только хмыкнул. И, уже шагая к дверному проему, пробурчал:

— Конечно, следовало догадаться, что закрыть дверку она и не подумает…

— Мне было страшно! — недовольно сообщила Татьяна и, кашлянув от пыльного воздуха, последовала за своим спутником, без особой радости созерцая оставляемые им на пыльном ковре следы босых ног. Вероятно, страх быть застигнутыми в этом коридоре врасплох, которым так страдал Винсент, в некоторой мере передался и ей, и посему, направляясь за последним, девушка старалась шагать так, чтобы перекрывать своими следами его.

— Что ты ползешь, как беременная лошадь? — милый вопрос хранителя памяти, произнесенный до крайности раздраженным голосом, заставил Татьяну негодующе скрипнуть зубами и, прибавив шагу, торопливо зайти следом за спутником в пыльную комнатку.

— Во-первых, — хмуро произнесла она, — Беременные лошади способны передвигаться достаточно быстро. А во-вторых, Винсент, прогулка по замку на двух ногах крайне плохо влияет на тебя и на твое чувство такта! Что он у тебя, вместе с хвостом отвалился?

— Повторяю — не я это начал, — хладнокровно сообщил хранитель памяти, — Ну, и где же твои свечки в портьере? Я пока ни одной не вижу.

— Портьеры или свечки? — ядовито осведомилась девушка и, кивнув в сторону правой части комнаты, добавила, — Портьера вот. Свечки за ней. И я тебе не хамила, говорила уже!

— Да? — мужчина, с живым интересом глянув на спутницу, спокойно направился к упомянутой портьере, — А кто говорил, что со мной «почти» надежно, а?

— Так ты из-за… — Татьяна на несколько секунд потеряла дар речи, лишь глубоко и нервно дыша. Пыль, словно только и ожидавшая этого мига, тотчас же вероломно забралась ей в нос, и девушка, громко чихнув, недовольно им шмыгнула.

— Будь здорова, — донеслось из-за портьеры, за которой уже успел скрыться на редкость шустрый сегодня хранитель памяти, — Не стой там, иди сюда.

— Чтобы ты опять на меня наезжал? — недовольно пробурчала Татьяна, однако, за портьеру, поднявшись по двум ведущим туда ступенькам, все-таки зашла и с каким-то обиженным вопросом во взгляде уставилась на своего спутника. Впрочем, Винсент на ее слова уже не прореагировал. Все его внимание было поглощено тремя ярко горящими толстыми белыми свечами, находящимися на том же самом месте, где девушка видела их в последний раз. Мимолетно порадовавшись тому, что эти милые осветительные предметы хотя бы не умеют перемещаться по комнате, Татьяна осторожно приблизилась, внимательно наблюдая за действиями хранителя памяти.

Мужчина же, между тем, вел себя, на взгляд девушки, несколько странно. Заложив руки за спину, он, особенно не приближаясь к свечам, оглядел их, а затем неожиданно присел на корточки, изучая подножие высокого подсвечника. Затем снова поднялся, обошел подсвечник кругом, осторожно коснулся кончиком указательного пальца одной из свеч, тот час же его отдернул и наклонился, изучая на сей раз срединную часть каменного постамента.

Татьяна, следящая за ним с крайним вниманием, осторожно кашлянула. Винсент оставил изданный ею звук без внимания и, опустившись на одно колено, провел указательным пальцем по подножию подсвечника и что-то пробормотал.

— Dum spiro, spero… — услышала девушка, и хранитель памяти вновь вскочил, словно подброшенный невидимой пружиной. Бросил на явно ничего не понимающую девушку быстрый взгляд и резко провел ладонью над пламенем. Затем чуть покачал головой и сильно дунул на него. Свеча к действиям мужчины осталась совершенно равнодушной, чего нельзя было сказать о его спутнице. Не выдержав муки любопытством, Татьяна негромко окликнула:

— Винс…

— М? — Винсент, не глядя на нее, прижал фитиль к свече, закрывая пальцем пламя, затем вновь убрал его и с претензией воззрился на так и не потухший огонь. Девушка, видя, что ей внимания уделяется значительно меньше, чем загадочному огоньку, недовольно вздохнула и решительно помахала рукой, привлекая собеседника.

— Винсент! Ау, я тут!

— Я вижу, — хранитель памяти скорчил недовольную рожу и скрестил руки на груди, — Чего ты желаешь, спутница моя? Сама меня сюда притащила, а теперь мешает…

— Я тебя притащила, чтобы ты объяснил мне, что это такое, — даже слегка возмутилась упомянутая спутница, — А не для того, чтобы ты потыкал в свечки пальчиком, поругался непонятными словами, и сохранил интригу!

— Какими еще непонятными словами? — заинтересовался ее оппонент, — Я вроде бы при дамах не привык выражаться.

— Это радует, — церемонно кивнула Татьяна, — Вот это твое «dum» чего-то там, это что было? Крайне непонятные слова, между прочим.

— Это латынь, — Винсент ухмыльнулся и, вновь присев на корточки, снова провел пальцем по подножию подсвечника, повторяя, — Dum spiro, spero… «Пока дышу — надеюсь». Довольно символичное высказывание, с учетом того, что эти свечи нельзя затушить… И это не я сказал, это тут так написано.

— Нельзя затушить? — медленно повторила девушка, уловившая из всех слов собеседника только это, — Ты уверен?

— А ты не видела, как я старался это сделать? — фыркнул мужчина, снова поднимаясь на ноги, — Гаснуть они не желают. Кроме того, пламя совершенно ледяное… Не могу сказать, что был бы рад познакомиться с магией, которая это сотворила, поближе, — хранитель памяти тяжело вздохнул, и неожиданно шагнул в сторону выхода, — Пойдем-ка отсюда.

— Почему? — Татьяна, невольно напрягшись, поспешила сама выбраться из-за портьеры, спускаясь в левую часть будуара, — Здесь что-то опасное? Тут, кстати, на полу еще кровь есть… Я как-то про нее забыла.

— Забывчивая какая, — хмыкнул мужчина, покидая помещение за портьерой следом за спутницей, — Где кровь я знаю, и не думаю, что есть смысл ее бояться. В принципе, я бы не сказал, что тут есть что-то, более опасное, чем обычно… Но если нас тут застукают — будет!

— И он еще удивляется, почему с ним «почти» надежно, — девушка тяжело вздохнула, делая шаг к двери, ведущей в коридор и оглядываясь на спутника через плечо, — Как может быть совсем надежно с таким трусишкой? Роман вернется неизвестно когда, Эрик тем более, а я хочу хоть немного больше рассмотреть этот коридор! Когда ты рядом, мне им любоваться почти не страшно, — заметив выражение лица собеседника, Татьяна обреченно махнула рукой, — Ну, хорошо-хорошо… Когда ты рядом, мне совсем не страшно. Совершенно. Абсолютно не боюсь старых портретов и цветочных горшочков…

— И горящих свечек, — с готовностью подхватил Винсент, — И крови на полу… Вот она, женская логика в действии — здесь такой ужас, что я хочу на него полюбоваться, пока ты рядом, с тобой ужас не такой ужасный. Что ж… Пожалуй, я тебе покажу кое-что, находящееся здесь. Вот и увидим, насколько ты ничего не боишься… Скажу честно, очень надеюсь, что после этого тебе не захочется больше даже смотреть в сторону этого коридора.

— Уже интересно, — девушка, моментально оживившись, поспешила выйти из уже изученной комнатки и, остановившись на пыльном ковре, вопросительно оглянулась на спутника, — И где же это «кое-что»? Налево или направо?

— Почти прямо, хотя и с небольшим закосом в левую сторону, — хранитель памяти, покинув будуар следом за собеседницей, прошел несколько шагов по пыльному ковру в направлении выхода и, остановившись у одной из дверей, резким движением распахнул ее, — Любуйся.

Девушке в голосе спутника почудилась какая-то мрачная насмешка, что с учетом его сегодняшнего поведения наводило на не самые приятные мысли. Однако, отказываться от возможности увидеть что-то новое, тем более, когда рядом был мужчина, с которым пребывание здесь казалось почти безопасным, Татьяна не собиралась. И, сделав шаг вперед, выглянула из-за плеча своего спутника, решительно заглядывая в столь услужливо распахнутую им дверь.

Взгляду ее предстала не очень большая, но весьма оригинально обставленная комнатка.

Слева от входа, совсем не далеко от двери, находился, как и в будуаре, маленький комод, увенчанный продолговатым овальным зеркалом. На верхней его полке в совершеннейшем беспорядке валялись какие-то коробочки с, очевидно, древним подобием современной косметики, расческа, стояли какие-то склянки, вероятно, некогда хранившие в себе духи. Практически сразу за комодиком, на стене, обтянутой белой, шелковистой даже на вид тканью, с кое-где расцветающими на ней черными цветами, находилось большое, можно даже сказать, огромное зеркало, занимающее собою пространство от пола до потолка. Напротив входа, изголовьем к стене, стояла большая кровать. Девушка, ожидавшая видеть все кровати для знатных леди увенчанными балдахином, мимолетно удивилась отсутствию последнего, и продолжила осмотр. Кровать была застелена белым, шелковым даже на взгляд, покрывалом, сейчас безбожно сбитым и скомканным.

С правой стороны комнаты находилось небольшое возвышение, тоже заставляющее вспомнить о находящемся совсем рядом будуаре. Но, в отличие от последнего, это возвышение не было скрыто портьерой, да и не казалось темным и, тем более, мрачным, напротив — оно поражало белизной и светом. Здесь солнце, вероятно, ярко светившее некогда в единственное, ныне до невероятного пыльное окно, осветило бы белоснежный рояль с опущенной крышкой, маленький стул возле него, и стоящий чуть дальше от окна, ближе к входной двери, шкаф, на удивление тоже совершенно белый.

В целом эта комната могла бы произвести на наблюдательницу куда как более приятное впечатление, чем соседствующий с ней будуар, если бы не одно но. Но, надо сказать, большое и весьма неприятное. Все белоснежные поверхности были испачканы, замазаны какими-то странными пятнами, потеками и мазками коричнево-бурого цвета. Зеркало на комоде хранило следы странных брызг, соседствующее с ним все было покрыто непонятного рода мазками, казалось, кто-то цеплялся за него грязными пальцами, оставляя непонятные отпечатки. Одеяло на кровати, сбитое и безжалостно скомканное тоже было насквозь пропитано этой субстанцией, белым остался лишь самый его край, позволяя определить изначальный цвет ткани.

Татьяна неуверенно перевела взгляд на тоже покрытый буроватыми брызгами рояль и, внезапно вздрогнув, замерла. До нее медленно стало доходить, на что именно она сейчас смотрит.

— Винсент… — севшим голосом позвала девушка, — Скажи, а это ведь не… не то, что я думаю?..

— Это кровь, — голос хранителя памяти прозвучал странно безжалостно, и Татьяна почувствовала, как болезненно сжалось сердце, — В этой комнате, в этом коридоре погибли люди, Татьяна. Многие, очень многие люди… Это все — место одного из самых страшных, самых ужасных преступлений. Тебе все еще хочется полюбоваться на другие комнаты?

— Н-нет… — ощутив, как дрогнул голос, девушка невольно сглотнула и, сжав руки, чтобы согреть вдруг заледеневшие пальцы, сделала шаг назад, стремясь отойти подальше от двери в страшную комнату.

Внезапно раздавшийся скрип со стороны входа в коридор, заставил ее, вздрогнув всем телом, торопливо сделать еще один шаг назад, одновременно с этим взирая на дверь, ведущую к гостиной. Обнаружив выглядывающее из-за нее до крайности заинтересованное лицо Романа, она тихо вздохнула и уже почти успокоилась, убедившись, что скрипели не какие-нибудь местные призраки, как вдруг вновь напряглась, пригвожденная к месту мыслью о необходимости объяснения собственного пребывания здесь в компании неизвестного мужчины. Однако, тихий рык за спиной и ощущение львиной гривы, неожиданно оказавшейся возле пальцев опущенной руки, заставили ее испытать облегчение. Значит, Винсент успел изменить облик. А объяснить свое пребывание в странном коридоре вместе со львом будет куда как проще, чем вместе с практически обнаженным незнакомцем.

— Какой приятный сюрприз! — восхитился между тем молодой интантер, заходя в коридор и широко улыбаясь, — Так давно не виделись, я так скучал… А ты что, решила выгулять котейку по необозримым просторам нашей вотчины? Кстати, я этих просторов ранее не видел, где ты их откопала, сознавайся?

Невольно усмехнувшись, Татьяна ощутила, что на душе неожиданно полегчало. Даже не смотря на вызывающее довольно сильное удивление заявление юноши о том, что «просторов» этих он раньше не видел, его общество почему-то внушало девушке куда как большее спокойствие и уверенность, нежели компания хранителя памяти. Последний, очевидно, тоже понял это и раздраженно чихнул.

— Будь здоров! — жизнерадостно пожелал ему Роман и явно хотел прибавить что-то еще, однако, сдержался и снова вопросительно уставился на Татьяну, — Так и будем молчать, мадам?

— Между прочим, мадемуазель, — несколько недовольно процитировала в ответ детский мультфильм девушка и, тяжело вздохнув, принялась каяться, на ходу выдумывая новую версию, — Я просто случайно увидела в гостиной лишнюю дверку. А в ней ключик, — Винсент при этих словах крайне красноречиво фыркнул, — Мне стало интересно, я зашла посмотреть, а тут… — Татьяна покосилась в сторону все еще открытой двери в страшную комнату и поежилась, — Тут такое…

— Это какое это «такое»? — заинтересовался молодой человек и, приблизившись быстрым шагом к собеседнице, самолично заглянул в комнату. Длинно присвистнул и, пробормотав:

— Красота… — снова перевел взгляд на девушку. Заметив же выражение ее лица, он резким движением захлопнул дверь и строго прибавил:

— Хватит тебе любоваться на эту красоту. Итак уже не лучше Эрика выглядишь.

Татьяна, стараясь отвлечься от неприятного открытия, как-то пришибленно хмыкнула.

— Должна тебе сказать, я и понятия не имела, что вообще на него похожа.

— Как две капли воды, — обнадеживающе кивнул ее собеседник, — А ты, если хотела посмотреть на кровь без цензуры, зачем котеночка с собой взяла? У него же сердечный приступ будет, маленьким на такое нельзя любоваться.

«Котеночек» Винсент, вероятно, потеряв на несколько мгновений дар речи, приоткрыл рот, взирая на юного шутника с откровенным изумлением. Впрочем, довольно быстро опомнился и, даже как-то ощетинившись, грозно и весьма недовольно зарычал, всем своим видом выражая искреннее желание голодного царя зверей съесть скорее не собственную чересчур любознательную спутницу, а ее вконец обнаглевшего собеседника.

Впрочем, на Романа львиные угрозы особенного впечатления не произвели. Он лишь поморщился и, погрозив хранителю памяти пальцем, внушительно проговорил:

— Тихо, животное. Не пали контору, не видишь, мы тут контрабандой? — и, не дожидаясь реакции явно рассерженного хищника, снова поинтересовался, — Так зачем ты его потащила с собой, Татин?

— Чтобы приведений не бояться, — с самым, что ни на есть, невинным выражением лица сообщила Татьяна, — Он как зарычит, они как разлетятся… — лев, подтверждая слова девушки, многозначительно рыкнул, и она, предпочитая перевести тему, уверенно, даже с долей претензии продолжила, — Вас-то с Эриком не было дома.

— Ну, конечно, как всегда все шишки летят в бедного Романа, — юноша недовольно надул губы и скрестил руки на груди, — А умением ждать ты не наделена, конечно?

— Конечно, — не стала спорить Татьяна, — И вообще, открытые двери в необозримые и неизвестные просторы замка меня смущают. Но, раз уж ты теперь здесь, мы можем дружно и весело покинуть это неприятное местечко.

— Э, нет, — Роман загадочно усмехнулся и, прищурившись, медленно обвел взглядом те две пыльные створки, что отделяли страшную комнату от выхода, и пока еще оставались неисследованными, — Меня, знаешь ли, тоже смущают открытые двери и неизвестные просторы. Посему, думаю, раз уж я тут, мы можем дружно изучить эти самые просторы.

Хранитель памяти, услышав сие заявление, негодующе хрюкнул. Затем, видимо, сообразил, что этот звук не совсем соответствует амплуа лесного хищника, и поспешил исправить его на не менее возмущенный чих. В любом случае, не надо было быть гением, чтобы догадаться, что перспектива исследования его решительно не радует.

— Похоже, у него аллергия на пыль, — юноша тяжело вздохнул и чуть покачал головой, — Видимо, придется нам самим приведений гонять… Гражданин кот, вы можете идти. Татьяна, ты умеешь рычать?

Винсент, возмущенный заявлением брата хозяина замка до крайности, запутался в обширном выборе звуков, поперхнулся и, одарив последнего мрачным взглядом, до крайности угрожающе облизнулся. Роман самым беззастенчивым образом вновь нимало не испугался и, наглядно показывая, что твердо намерен избавиться от «котеночка», демонстративно указал на дверь.

Татьяна не сдержала очередного тяжелого вздоха.

— Винс, пожалуйста, послушайся Романа, — не особенно довольная складывающейся ситуацией, она все-таки была согласна с молодым человеком, но прекрасно понимая, что лев не послушается, решила подтвердить его слова, — Ты уже итак весь чихаешь, еще в пыли испачкаешься, мой тебя потом, а ванны маленькие…

Ответом ей послужил весьма красноречивый взгляд желтых глаз, очень ясно отражающий всю гамму чувств, обуревающих хранителя памяти. Откровенно зло дернув хвостом, он демонстративно отвернулся и, слегка задев напоследок Романа, тяжелой поступью направился прочь, изредка оглядываясь назад.

Девушка медленно выдохнула. Нельзя сказать, чтобы перспектива предстоящих разборок с хранителем памяти — а она в его взгляде читалась более, чем ясно, — очень уж ее прельщала, но сейчас, когда судьба в лице Романа предоставляла ей возможность исследовать столь необъяснимо притягивающий ее, не взирая на все ужасы, коридор, отказываться от этого шанса казалось величайшей глупостью.

— Тэк-с, от чихающего компромата избавились, — молодой интантер довольно хлопнул в ладоши и, потирая руки, направился к первой от входа в коридор двери, продолжая на ходу рассуждать, — Надеюсь, Эрика не заинтересует, откуда на его льве пыль. Моя мудрая интуиция говорит, что братику лучше не знать об этом месте, а я, хотя порой и впадаю от ее заявок в недоумение, в принципе привык с ней соглашаться. А что за «тут» у нас за этой дверочкой?

Юноша решительным движением распахнул дверь и демонстративно замахал перед носом рукой, наглядно кашляя.

— Фу, неужели никто не мог тут прибраться? Татьяна, почему ты не прихватила щеточку для уборки пыли? — продолжая несколько делано возмущаться, молодой человек заглянул внутрь темного помещения и, расстроено вздохнув, с неохотой констатировал, — Боюсь, люстры здесь больше не светят. Электричество сломалось.

— Точнее, его тут никогда и не было, — хмыкнула девушка, подходя к дверному проему следом за спутником и настороженно заглядывая внутрь помещения, — А щеточек для пыли, то есть, от пыли, тут тем более сроду не водилось… А что здесь?

— Я тебе что, экстрасенс? — моментально принялся ерничать Роман, — Там темно, там страшно, ничего не видно, лампочек нету… Эй, кто-нибудь! Дайте огня!

— Еще пожар устроить не хватало, — фыркнула Татьяна и, сделав еще шаг к дверному проему, чуть прищурилась, — Мне кажется, или там что-то вроде шкафа, на котором что-то стоит?

— Что стоит? — голос молодого человека прозвучал неожиданно серьезно, однако, девушка не обратила на это внимания. Продолжая вглядываться во тьму, она сделала еще один шаг вперед и, остановившись перед самой дверью, удовлетворенно кивнула.

— Книги. Там совершенно точно стоят книги. Странно, я думала, что в такой тьме их будет сложно рассмотреть, разве… — она обернулась к юноше и, наткнувшись на его внимательный взгляд, неуверенно закончила, — Нет?..

— Вообще-то да, — Роман даже брови сдвинул, чтобы придать своему лицу более сосредоточенный вид, — Татьяна, ты начинаешь меня напрягать. То от тебя вампиры шарахаются, то ты в темноте видишь, то звуки слышишь…. Кто ты, женщина? Жаждешь надругаться над нами с братом и выгнать нас из собственного замка? — не смотря на отчаянную попытку хранить серьезность, молодой человек все-таки не сумел отказаться от привычного ему тона. Татьяна закатила глаза и, отойдя от двери, скрестила руки на груди.

— Конечно, только об этом и мечтаю, — фыркнула она, — Ты знаешь, сейчас вообще-то не самое удачное время для шуток. Ты можешь что-нибудь сделать со светом здесь? — при сих словах она красноречиво кивнула в сторону пока еще неизвестного помещения.

— Я понял, — Роман безмятежно улыбнулся, делая шаг внутрь темной комнаты, — Ты не считаешь, что я похож на экстрасенса, дитя мое. Ты полагаешь, что я электрик со стажем! Этого я тебе никогда не прощу! Ну… или, по крайней мере, до тех пор, пока ты не провинишься в чем-нибудь еще.

Девушка только покачала головой.

— Будь у меня такая возможность, я бы точно сделала с тобой что-нибудь, вот честно. Но коль ее у меня нет, просто вежливо скажу, что я скорее считаю тебя юным поджигателем. Там ведь должны быть всякие свечи и факелы, я угадала?

— Угадала, — кисло сообщил молодой интантер и тяжело вздохнул, — Опять все беды валятся на мои хрупкие плечи… Ладно. Замри на месте, и жди, пока дяденька электрик что-нибудь сообразит. Ща как починю… — и, пробормотав последнюю фразу, он моментально скрылся во тьме новооткрытого помещения.

Татьяна невольно улыбнулась и, старательно выполняя приказ «дяденьки электрика», привалилась плечом к дверному косяку, намереваясь честно и верно дожидаться, пока он придумает что-нибудь с освещением. Скорее всего, она бы даже дождалась сего чудного момента, так и не двинувшись с места, однако, кое-что помешало ей.

Со стороны, противоположной входу в коридор, неожиданно снова послышался тот же шорох, что некогда привлек ее внимание к лишней двери в гостиной. Вот только теперь он звучал куда как отчетливее, что было, в общем-то, неудивительно, и больше напоминал… царапанье чьих-то когтей по камню или железу.

Девушка, насторожившись, отстранилась от косяка и, повернувшись в сторону звука, чуть прищурилась, словно надеясь разглядеть его источник. Почему-то страха она не чувствовала, происходящее казалось ей закономерным, словно бы так и должно было быть.

Тем не менее, раздавшееся следом за странными шорохами довольно резкое и требовательное мяуканье, прокатившееся несколько приглушенным эхом по коридору, заставило ее буквально подпрыгнуть на месте и, нахмурившись, машинально стиснуть рукой кулон, висевший на ее шее. Последний показался ей неожиданно теплым, теплее, чем был до того, теплее, чем ощущался мгновение назад на шее… Впрочем это, конечно, могло быть лишь игрой воображения. Да и кулон мог просто нагреться от тепла тела девушки, а при прикосновении к ее моментально похолодевшим при звуках странного шороха пальцам, показаться слишком теплым.

Мяуканье повторилось, не позволяя исследовательнице загадочного коридора сконцентрироваться на собственных ощущениях. На сей раз оно казалось откровенным криком о помощи, мольбой, и Татьяна не выдержала. Втянув поглубже пыльный воздух и чихнув для собственной поддержки, она решительно шагнула вперед по пыльному ковру, направляясь туда, откуда доносился все еще звучащий в ее ушах зов, очевидно, страдающего, и неизвестно как оказавшегося в стенах замка, животного.

Не смотря на то, что шагала девушка медленно, с опаской делая каждый новый шаг по пыльному ковру, путь не отнял у нее много времени. Наверное, не прошло и минуты с его начала, а Татьяна уже была вынуждена остановиться. В нескольких шагах впереди коридор поворачивал направо, чуть ближе к девушке располагались невероятной красоты пыльные двустворчатые двери, а прямо перед ней, на углу, виднелась тяжелая даже на вид, темная до черноты деревянная створка.

Вокруг царила удивительная после странных звуков тишина. Ни мяуканья, ни шороха более не доносилось, и Татьяна чуть вздохнула, размышляя, стоит ли ей заворачивать за угол, чтобы узнать, что скрывается за ним, или же лучше постараться открыть тяжеленную дверь. А может быть, самым разумным будет вообще повернуть назад, и вернуться к Роману? Ему и на шорохи пожаловаться можно. А потом посмеяться вместе с ним, и забыть о всяких неприятных звуках…

Пронзительное, требовательное мяуканье, раздавшееся прямо из-за двери, заставило ее вздрогнуть и, чертыхнувшись себе под нос, решительно шагнуть вперед. Тяжелая на вид створка открылась на удивление легко, и девушка замерла, вглядываясь в открывшуюся ей тьму. Где-то впереди смутно угадывалось что-то отдаленно напоминающее решетку, тянуло холодом и сыростью, и Татьяна, неожиданно испытав чувство дежа-вю, осторожно попятилась.

Во мраке за решеткой вспыхнули два зеленых огонька. Девушка, ощущая, как сжимается сердце, сделала еще несколько шагов назад, и уже даже подумала, что, возможно, Романа все-таки стоит позвать, дабы он помог бороться с неизвестным существом, определенно надвигающимся на нее из мрака, как вдруг прямо перед ней, выскочив из тьмы элегантным прыжком, мягко приземлилась на пыльный ковер песочно-рыжая кошка.

— Здрасте… — ошарашено выдала Татьяна и, сделав машинально еще шаг назад, наконец остановилась, недоуменно созерцая представшее перед нею животное.

Кошка медленно подняла голову и, окинув свою освободительницу весьма презрительным взглядом, дернула хвостом. Затем перевела взгляд куда-то за ее спину и чинно, с истинно королевским достоинством, пошагала в сторону выхода из коридора.

— Могла бы и повежливее быть, я же тебя спасла все-таки, — поняв, что фактически цитирует Ричарда, обращавшегося в последний раз к ней примерно с теми же словами, девушка недовольно дернула уголком губ, — И в отличие от меня, ты об этом просила!

Кошка, как раз поравнявшаяся с ней, неожиданно остановилась и вновь подняла голову, внимательно созерцая посмевшую столь фамильярным образом к ней обратиться особу.

— Да, — кивнула в ответ на ее взгляд Татьяна и, слегка вздохнув, присела на корточки, протягивая к новой знакомой руку, — Может, все-таки соблаговолишь со мной поздороваться?

Кошка подозрительно воззрилась на протянутую к ней руку, напряглась всем телом и, сделав крохотный шажочек вперед, недоверчиво обнюхала пальцы своей освободительницы. А затем, совершенно откровенно поморщившись, фыркнула и, махнув хвостом, деловито продолжила свой путь.

— Ну ты и нахалка! — восхитилась девушка, вновь выпрямляясь. Оставлять кошку в одиночестве, и предоставлять ей возможность лично познакомиться с Романом, ей не хотелось категорически, посему не оставалось ничего иного, кроме как последовать за новой знакомой. А поскольку шла та довольно неторопливо, девушка получила и возможность повнимательнее изучить рыжую красавицу.

Кошка была не то, чтобы совсем маленькой, но вместе с тем и не особенно большой, казалась миниатюрной и хрупкой, и одновременно внушала странное уважение. Гладкая шерсть ее, как уже упоминалось, была ровного песочно-рыжего цвета, на ней не было видно ни единого пятнышка, отличающегося от общего тона. Чуть вытянутая мордочка, большие уши, длинные лапы и хвост, — все это заставляло вспомнить о сиамской породе, однако же, пронзительно-зеленые глаза и совершенно «не сиамский» окрас ясно давали понять, что к представителям данной породы это животное отношения не имеет. Кошка была необычайно красива, но вместе с тем имела в своем облике что-то странно отталкивающе, словно бы что-то темное проглядывало порой сквозь очаровательную маску.

На шее ее, отражая тусклый свет пасмурного дня, падающий сквозь запыленные окна, что-то блеснуло, и девушка, заинтересовавшись, вгляделась внимательнее. Вот уже чего-чего, а того, что у запертой неизвестно на протяжении какого времени в одном из помещений замка кошки будет ошейник, она никак не могла ожидать!

Однако, рассмотреть его она не успела. Увлекшись разглядыванием своей новой знакомой и спутницы, Татьяна как-то упустила тот момент, когда они приблизились к комнате, где оставался Роман.

— Это еще что за Винсент в миниатюре? — молодой человек, зачем-то вышедший в коридор, удивленно приподнял брови и, скрестив руки на груди, с откровенной претензией во взгляде воззрился на остановившихся перед ним девушку и кошку.

— Это кошка, — многозначительно пояснила Татьяна и невинно улыбнулась.

— Льва нам, конечно, было мало для создания уюта в замке, — понимающе кивнул юноша и, наклонившись, протянул руку, дабы погладить призванное создавать уют животное по голове. Животное эти действия не одобрило и, взмахнув лапой, выразило свое мнение о бесцеремонно лезущих гладить важных особ плебеях двумя недовольными кошачьими словами. Роман ойкнул и, отдернув руку, в крайнем изумлении воззрился на нее, недоверчиво созерцая несколько наливающихся кровью царапин.

— Что за… Как это?.. — взгляд молодого человека при этих словах стал настолько растерянным, что девушка, пытаясь отвечать в обычном шутливом тоне, даже ощутила угрызения совести.

— А ты никогда прежде с кошками не общался? У них такие штучки есть… — Татьяна подняла руку, растопырила пальцы, а после согнула их в характерном жесте, — Когти называются.

— Вообще-то ни одно создание мира материального, — занудным голосом профессора, вынужденного объяснять пятикласснику корпускулярно-волновую теорию света, завел Роман, — Не в силах причинить вреда нематериальному… то есть материальному, но местами сверхъестественному мне. Если, конечно, оно само не…

— Перестань, — девушка даже поморщилась, — Кошка самая обычная, натуральная, хвостатая… — кошка при этих словах подтверждающее мяукнула, — Это тебе уже везде чудятся сверхъестественные собратья. Это, между прочим, паранойя, Роман.

— Да сохрани меня Создатель быть собратом кошки! — юноша демонстративно перекрестился, — Убереги от паранойи и царапающих хвостатых… Между прочим, я нашел библиотеку.

Смена темы была столь неожиданной, что Татьяна на мгновение растерялась.

— Чего?

— Она еще и глухая, — с выражением горькой обреченности поведал Роман кошке, а затем демонстративно повысил голос, — Я говорю, бабуль, библиотеку нашел, будет где тебе теперь вашим с Эриком внучатам тапочки вязать! Ой, — видимо, осознав, что говорит слишком уж громко, молодой человек перешел на шепот, — Чего-то я развопился, а там же скелетики меж полок спят… Обидно тревожить их покой.

Татьяна переглянулась с кошкой и, едва не мяукнув от возмущения, фыркнула.

— И этот хам еще притворяется сочувствующим! — недовольно проговорила она, тоже обращаясь скорее к своей новой знакомой, чем к старому приятелю, — Учти, если ты сейчас ненатурально разрыдаешься над скелетиками, мы с кошкой тебя утешать не будем.

— Ага, спелись уже, — последовал до крайности кислый ответ, — Конечно, против кого-то дружить всегда лучше! А то, что твое натуральное хвостатое меня обижает, это ничего, да? Как тебе не стыдно приручать ее после того, как она меня покалечила!

Кошка, бросив на молодого интантера и его «искалеченную» руку презрительный взгляд, решительно повернулась и, всем видом изображая смертельную обиду за столь нахально возводимый на нее поклеп, направилась в сторону освещенной теперь библиотеки.

— Она на тебя обиделась, — вздохнула девушка, следя за деловито шагающим животным, — И кто тебе сказал, что я собираюсь ее приручать?

— А, так ты хочешь скормить ее Винсенту? — Роман, моментально обрадовавшись, даже хлопнул в ладоши, как-то забывая при этом о бедных скелетиках, чей покой он так не хотел тревожить всего несколько секунд назад, — Ну, тогда я могу быть спокоен. Котеночек отомстит за меня и скушает ее вместе со всеми ее странными когтями и натуральным хвостом.

— Ты живодер, ты знаешь, да? — проникновенно поинтересовалась Татьяна и, переведя взгляд на дверной проем, где как раз уверенно скрывалась кошка, поинтересовалась, — Так что ты там говорил про библиотеку?

— Я нашел библиотеку, — гордо повторил юноша, даже немного выпячивая грудь вперед.

— Ты хотел сказать, что это я ее нашла, — мило улыбнулась его собеседница, — Я же рассмотрела книжки на шкафчике… Или полочке.

— Всего-то пару жалких книжонок из всего арсенала! — недовольно фыркнул в ответ молодой человек, — А я открыл в нее дверь и зажег там свет! — и, видя, что девушка вновь собирается возразить, он предупреждающе поднял вверх палец, останавливая ее, — А ты без меня боялась даже по коридору гулять! А когда я нашел библиотеку, обрадовалась и побежала отрывать кучу бессовестных кисок.

— Да что ты пристал к кошке? — возмутилась Татьяна, сразу же забывая про глупый спор, — Она вполне себе приличная, культурная, и…

Откуда-то из недр библиотеки раздался характерный звук падения чего-то тяжелого, а следом за ним — возмущенное кошачье мяуканье.

— О, — безмятежно констатировал Роман, — Похоже, твоя крайне культурная кошечка что-то на себя шмякнула. Иди теперь, разбирайся с ней, учи правилам приличия…

Не найдясь, что ответить на это заявление, девушка лишь недовольно поджала губы и торопливо направилась в сторону источника звука.

— Эй-эй, шустрая мадемуазель! — юноша, почему-то все еще остающийся на месте, помахал рукой, привлекая к себе внимание, — Ты уверена, что не заблудишься в недрах книг?

— Уверена, — Татьяна, остановившись, удивленно оглянулась на собеседника через плечо, — Вообще-то я думала, ты со мной пойдешь.

— С тобой? — Роман возмутился столь искренне, что девушка на мгновение даже устыдилась, — Воспитывать твое натуральное хвостатое безобразие? Сама с ней разбирайся, а меня она обижает и калечит, — молодой человек поднял оцарапанную руку и, продемонстрировав ее, прибавил с крайней самоотверженностью, — Но если ей приспичит обидеть и тебя — кричи, я услышу.

— Прибежишь и воспитаешь, стиснув зубы, — вздохнула девушка и, усмехнувшись, решительно продолжила путь, — Не волнуйтесь, господин герой, с кошкой я как-нибудь справлюсь сама.

— Мое дело предложить, — пожал плечами младший брат хозяина замка, тоже заходя в библиотеку, — В таком случае, не вздумай кричать, ты меня напугаешь.

— Твоя смелость просто поражает, — фыркнула Татьяна, скрываясь в одном из проходов, образованных книжными полками, и прибавляя шаг. Звуки впереди красноречиво сообщали о том, что культурное животное то ли что-то дерет, то ли что-то раскапывает, и девушка, которую не прельщал ни один из вариантов, спешила спасти древнюю библиотеку от острых когтей своей новоявленной питомицы.

Впрочем, действительность, представшая вскоре ее глазам, оказалась в целом не так уж страшна, как уже успело нарисовать Татьяне живое воображение.

На полу лежал всего лишь один тяжелый книжный том, накрытый сверху развернувшимся, вероятно, во время падения, желтоватым свитком бумаги. Кошка, недавно скинувшая все это на пол, сейчас восседала на самой верхней полке книжного шкафа, и самозабвенно точила когти о ее край.

— Эй! — возмутилась девушка, аккуратно поднимая с пола свиток и, очень надеясь, что он не рассыплется в ее руках от старости, свернула его, беря подмышку, дабы он не мешал поднимать тяжелый том, после чего подняла взгляд, — Не хочешь объяснить мне, что это ты делаешь?

Кошка прекратила свое интересное занятие и, переведя взгляд на девушку, удивленно моргнула. Затем внимательно осмотрела место своего пребывания, прошлась по полке из стороны в сторону и, подойдя к ее краю, свесила голову вниз, требовательно мяукнув.

— Это ты пошутила, я надеюсь, — Татьяна демонстративно подняла с пола и книгу и, прижав ее к груди, нахмурилась, — Я летать не умею, а стремянок тут нет.

Кошка раздраженно дернула хвостом и мяукнула еще более требовательно. В глазах ее явственно читался упрек новой хозяйке — как это она не может залезть сюда, если сама кошка уже доказала, что это возможно!

— Ну ладно тебе, это же совершенно не страшно! Я уверена, ты и сама можешь спрыгнуть! — оглянувшись по сторонам и убедившись, что Романа поблизости нет, девушка на всякий случай понизила голос, — Не уподобляйся Винсенту! Это же он все трусит…

В ответ ей с верхней полки донеслось фырканье, и спустя еще мгновение вниз свесился рыжий хвост.

— Ты мне предлагаешь тебя за хвост оттуда сдернуть? — саркастически осведомилась Татьяна, — Боюсь, я даже до него не допрыгну.

Кошка вновь развернулась и, опять глянув на свою собеседницу, недовольно зашипела. А затем, не успела девушка возмутиться столь беспардонным поведением хвостатой безобразницы, сиганула с верхней полки прямо на нее. Оттолкнулась от рук хозяйки, сжимающих книгу и, приземлившись на пол, негромко самодовольно мяукнула, призывая девушку восхититься грациозностью и ловкостью прыжка. Однако, Татьяне в данный момент было несколько не до того. От сильного толчка тяжелая книга выскользнула у нее из рук и, упав на пол, раскрылась почти посередине.

— Ну, знаешь! Тебе надо малость снизить прыгучесть! — возмутилась девушка и, наклонившись, попыталась вновь поднять книгу. Именно попыталась, потому что кошка, явно игнорируя недовольство хозяйки, запрыгнула на одну из открытых страниц и, усевшись на ней, преспокойно начала умываться.

— Знаешь, мне надо придумать тебе имя, — фыркнула Татьяна, пытаясь спихнуть наглеющее буквально на глазах животное с древнего памятника литературы, — Так ругаться будет удобнее…

Кошка прекратила умываться и, недовольно моргнув, раздраженно отпрыгнула в сторону. Один из когтей на ее задней лапе при этом прочертил на книжной странице длинную царапину.

— Да ты что!.. — начала, было, вновь возмущаться девушка, однако, в этот миг взгляд ее зацепился за слово, которое невольно подчеркнула своим когтем кошка, — Тиона?.. — она медленно перевела взгляд на питомицу, — Хочешь сказать, тебя именно так зовут?

Кошка довольно мурлыкнула и, показывая всем видом, что на этом месте ей делать больше нечего, гордо зашагала вперед по коридору из книжных полок.

— Да уж, Роман был прав — ты совершенно не обычная кошка, — усмехнулась Татьяна и, подобрав книгу, направилась следом за питомицей, забыв о зажатом подмышкой свитке.

Куда на этот раз вела ее кошка, девушка не думала. Она, по большому счету, и не шла за ней, просто шагала вперед по коридору из книжных полок, погруженная в свои мысли. Неужели Роман все-таки был прав, и идущее впереди животное относится к сверхъестественным существам? Татьяна задумчиво покосилась на верхние полки, на одну из которых ее новая знакомая только что так легко запрыгнула. Но ведь она ведет себя как самый обычный представитель семейства кошачьих… Подчеркнутое имя в книге вполне можно счесть всего лишь удачным совпадением, кажущееся вполне осмысленным поведение животного и вовсе ерунда — мало ли кошек и собак ведут себя совершенно по-человечески? Но, с другой стороны… Каким образом маленькое хрупкое животное оказалось заперто, едва ли не замуровано за тяжелой дверью в запертом же коридоре? К тому же, запертом не одной дверью, а двумя — одной, открывающей проход из гостиной на небольшую лесенку, и второй — ведущей уже непосредственно в коридор. Да и просто в замок проникнуть не так уж легко, — даже если бы кошке удалось миновать входную дверь, Эрик, сидящий в холле, или Роман, частенько разгуливающий по замку, наверняка бы заметили, если уж не ее, то следы ее лап на пыльном ковре безусловно. И, тем не менее, кошка здесь. Значит, либо она умеет летать или перемещаться как-то еще, не оставляя следов, либо… Татьяна тяжело вздохнула и остановилась. Либо ее новоявленная питомица просидела взаперти три сотни лет, и не только не умерла от холода и голода, но и, похоже, не постарела, оставаясь такой же молодой и энергичной, как и, вероятно, три века назад. Но тогда к обычным созданиям ее уж точно никак не отнесешь…

Откуда-то из под ног девушки донеслось негромкое, но требовательное мяуканье. Татьяна, успевшая уже забыть о том, что кошка куда-то вела ее, видимо, желая показать что-то крайне важное и нужное, невольно вздрогнула и, выронив свиток, недовольно поморщилась.

— Просил же Роман не кричать, — напомнила она своей питомице, наклоняясь и подбирая свиток, — Не знаю, испугался ли он, но вот меня ты точно застала врасплох.

Кошка дернула хвостом и, пробежав еще несколько шагов вперед, остановилась, вновь призывно мяукая.

— Я надеюсь, ты не намекаешь, что за три сотни лет ты крайне исстрадалась без мужского… то есть, котовского внимания? — усмехнулась девушка, следуя за явно увлекающей ее за собой Тионой, — Иначе, боюсь, Винсент не очень обрадуется этой перспективе…

Продолжая говорить, она неспешным шагом приблизилась к кошке и, поняв, что коридор из книжных полок закончился, остановилась. Прямо перед ней, перед большим, от пола до потолка окном, находился письменный стол. Впрочем, быть может, письменным он на самом деле и не был, но, поскольку стоял здесь, и имел на своей столешнице несколько красноречивых чернильных пятен, кипу пожелтевших от времени бумаг, и забытую кем-то тетрадь, позволял предположить, что предназначен был именно для этого. Чернильница, чернила из которой, очевидно, и забрызгали некогда стол, здесь тоже имелась.

Возле стола стоял стул. Выглядел он, с одной стороны, не менее древним, чем те, что находились в гостиной, но казался при этом куда более крепким.

— Что ж, если это предложение передохнуть, спасибо, — хмыкнула Татьяна и, подойдя к столу, аккуратно уложила на него тяжелую книгу, держать которую в руках и в самом деле уже немного устала. После чего разместила рядом свиток, искреннее надеясь, что чернильные пятна в этом замке, не взирая на всю его загадочность, все же успели за три столетия высохнуть и, опершись ладонями о столешницу, огляделась.

Благодаря окну, хоть и запыленному, света в этом месте было значительно больше, нежели в коридорчике из книг, где все освещение состояло лишь из висящих под самым потолком старинных люстр, сплошь усыпанных свечами. Учитывая, что огонь каждой из них был направлен ожидаемо вверх, потолок библиотеки был освещен хорошо, проходы же между книжными полками — нет, приходилось фактически блуждать впотьмах. Видимо, жившие здесь когда-то люди предпочитали, выбрав себе книгу по вкусу, направляться в свои комнаты, или же усаживались за этот самый столик напротив окна, и погружались в чтение.

Возле окна, как только сейчас заметила девушка, высились большие старинные часы с гирьками и маятником, самый настоящий раритет, какой редко встретишь в наше время. Часы ожидаемо стояли.

Вероятно, если бы девушка осмотрелась внимательнее, она бы сумела заметить еще немало любопытных вещей, однако, ей помешали. Кошка, некоторое время наблюдавшая за тем, как хозяйка изучает окружающее ее пространство, в конце концов, не выдержала. Запрыгнув на стол, бумажки на котором тотчас же опасно зашевелились от поднятого резким движением ветерка, грозя разлететься по всему помещению, Тиона деловито подошла к свитку и, отпнув его в сторону, с непонятной претензией воззрилась на девушку. Последняя, обнаружив буквально у себя под носом питомицу, от неожиданности подалась назад и, совершенно глупым образом шлепнувшись на, по счастью, стоящий совсем рядом стул, непонимающе моргнула. Кошка, сохраняя на мордочке все тоже недовольное выражение, спрыгнула со стола ей на колени и, деловито на них усевшись, тяжело вздохнула.

Татьяна, покосившись на нее, тоже вздохнула и, решительно не понимая, чего ее новая знакомая хочет, неуверенно протянула руку к свитку.

— Может, ты намекаешь, что я могла бы и посидеть, спокойно почитать то, что ты пороняла, чтобы и ты могла отдохнуть у меня на коленях? — поинтересовалась она у кошки и, не дождавшись ответа, чуть покачала головой, разворачивая лист пожелтевшей бумаги и по мере возможности разравнивая его на столе.

С первого же взгляда стало понятно, что смотрит исследовательница на фамильное древо. Слишком уж характерно выглядела схема имен, соединенных между собой линиями, да и в самих именах смутно угадывалась некоторая закономерность. Впрочем, разобрать яснее было затруднительно. Древо было составлено на каком-то странном, неизвестном Татьяне языке, чернила кое-где расплылись и, похоже, выцвели от времени, посему понять, какой семьи это родословная, возможным не представлялось. Чуть нахмурившись, девушка немного подалась вперед, вглядываясь в древние строки, и пытаясь понять хоть что-нибудь. В этот момент, кулон, до сей поры мирно покоившийся за невысоким, но довольно целомудренным воротом платья, неожиданно выскользнул из-за него и повис прямо перед носом по-прежнему восседающей на коленях у хозяйки, кошки. То, что произошло далее, как-то смешалось в сознании и восприятии девушки, и позднее воспринималось ею как одна непрерывная цепь событий.

Кошка, мгновенно оживившись, потянулась к кулону и, ткнувшись в него носом, предприняла странную попытку не то разгрызть каменную фигурку, не то оторвать ее. Татьяна, пытаясь помешать некстати разыгравшейся питомице, осторожно высвободила из ее зубов украшение и, сжав его пальцами, принялась осматривать, оценивая характер возможных повреждений. И именно в ту секунду, когда ее пальцы коснулись прохладного камня, из которого был выточен кулон, мир вокруг девушки словно бы раздвоился. Она мимолетно вспомнила, что так уже было, вспомнила, что когда впервые взяла кулон в руки, ей почудилось, словно бы она находится взаперти… Но сейчас ощущения были другими. Татьяна четко осознала себя находящейся здесь, в библиотеке, на стуле, и в то же время ощутила, как сидит на коленях сама у себя. Медленно выпустив из пальцев кулон, девушка ошарашено перевела взгляд на внимательно наблюдающую за ней кошку, и, инстинктивно стараясь держаться от нее подальше, откинулась на спинку стула. Что происходит? Неужели кулон каким-то образом связан со спокойно смотрящей на нее сейчас Тионой? Бред. Мистика какая-то! Хотя, с другой стороны, в том, что в замке не водятся призраки, она до сих пор не убедилась, так что, быть может, мистика вполне имеет право на существование здесь… Но это же кошка! Натуральная, хвостатая, живая кошка! Проведшая три сотни лет взаперти без воды и пищи. В том месте, где холодно, сыро и неуютно… Вновь вспомнив чувство, охватившее ее в первый миг «знакомства» с кулоном, девушка поежилась. Да, так и есть. Взяв кулон тогда, она, должно быть, на мгновение сумела ощутить то, что чувствовала тогда кошка, а сейчас… А сейчас это повторилось.

Между тем, кошка, хладнокровно следящая за сменяющимися одно за другим выражениями на лице хозяйки, не выдержала. И, недовольно фыркнув, повернулась к ней спиной, по-прежнему оставаясь на коленях девушки, но демонстрируя, тем не менее, что раз последняя признавать ее не желает, то и она настаивать не собирается.

На шее ее тускловато сверкнул ошейник. Девушка, не очень хорошо понимая, что делает, и зачем вообще делает это, медленно и неуверенно потянулась к этому ошейнику, дотрагиваясь до него кончиками пальцев. Руки ее дрожали.

Что она делала дальше, почему, с какими целями — Татьяна так и не смогла себе объяснить. Казалось, что-то вело ее, подталкивало к действиям, едва ли не управляло ими.

Осторожно проведя пальцами по ошейнику, оказавшемуся на ощупь откровенно металлическим, девушка неуверенно потянула его вверх, намереваясь снять с кошки. Последняя быстро оглянулась на нее, смерила внимательным взглядом умных зеленых глаз и… склонила голову, позволяя снять узкий металлический ободок. Сердце Татьяны замерло. Медленно, неуверенно тянула она ошейник, наблюдая, как во сне, за тем, как он соскальзывает с тонкой кошачьей шеи, как минует большие уши и узкую мордочку, и как оказывается, наконец, у нее в руках.

Получив же возможность рассмотреть его, девушка почему-то вздохнула с облегчением. Страх, заставлявший дрожать ее руки и замирать сердце, вдруг отступил, и Татьяна с откровенным удивлением взглянула на вещицу, что держала в руках. Ошейником это не было. И даже чем-то, хотя бы отдаленно его напоминающим, тоже. Девушка аккуратно сжимала пальцами тонкий, изящный браслет, изображающий собою длинное, изогнутое кошачье тельце. Голова и задние лапы искусственного животного находились друг напротив друга, тело образовывало круг. В передних лапках кошка сжимала небольшой черный камень, чью природу девушка затруднилась бы определить. Хвост, обвивающий камешек с другой стороны, создавал дополнительную поддержку.

На губах девушки сама собой возникла улыбка. Сейчас ей был непонятен и смешон страх, владевший ею несколько мгновений назад, браслет казался прекрасным и, не взирая на совершенно разный стиль, удивительным образом составлял идеальную пару с кулоном.

— Какая прелесть… — пробормотала Татьяна и, не в силах удержаться, аккуратно просунула руку в металлическое колечко.

В следующую секунду окружающая обстановка изменилась. Все вокруг как-то поплыло, посерело и выцвело, но уже через секунду обрело неожиданную четкость и резкость, вновь вернувшиеся цвета стали как будто еще более насыщенными, и самый окружающий мир вдруг показался девушке простым и понятным. Глянув с некоторым удивлением на чуть более плотно, чем она ожидала, обхвативший ее руку браслет, Татьяна растеряно огляделась.

В первое мгновение она даже не поняла, что случилось. Библиотека осталась все той же библиотекой, пыль осталась на своем месте, листки бумаги и чернильные пятна на столе — тоже. Мельком девушка зацепила название книги, которую Тиона столь мило шмякнула с верхней полки, и, выхватив кусочек названия — «Трактат о…» — неожиданно замерла. Медленно, очень медленно до нее стал доходить смысл происшедшего. Она протянула руку и, приподняв лист бумаги, на котором было вычерчено загадочное фамильное древо, севшим голосом прочитала первое имя:

— Виктор Базиль де Нормонд… — сглотнула и, понимая, что выносить все происходящее в одиночестве больше не в состоянии, завопила, — Роман!!

— Чего ты вопишь? — молодой человек вынырнул из-за книжных полок совершенно неожиданно, как будто только и ждал подходящего момента, чтобы сделать это, — Я же предупреждал, что испугаюсь. Чуть книжку из-за тебя не уронил, между прочим, и кто бы мне ее потом поднимал?

— Тебя только книжка волнует? — и без того пребывающая в довольно напряженном состоянии, Татьяна мигом взъерепенилась, — А если со мной тут случилось что-то крайне ужасное?

— Случись с тобой что-то крайне ужасное, ты бы так не вопила, — юноша меланхолично захлопнул действительно сжимаемую им в руках книгу и тяжело вздохнул, — Ты бы вопила громче или уже тихо покоилась бы на полу… Так чего у тебя стряслось? Кошка цапнула? А я предупреждал…

— Не в кошке дело! — девушка, едва не уронив упомянутое животное, которое, кстати, будучи явно весьма удовлетворено происходящим, уже успело улечься, с колен, потянулась в сторону собеседника и буквально ткнула ему под нос охватывающий руку браслет, — Вот! — и, совершено неожиданно вспомнив про шедевр Толкина «Властелин колец», на порядок тише добавила, — Хорошо, что это хотя бы не кольцо и ты меня, по крайней мере, видишь…

— Кого вижу? — как будто совершенно искренне изумился Роман, — Никого не вижу, — ни тебя, ни стола, ни браслета, ни кошки… Господи помилуй, кажется, я ослеп. Кстати, а кошка-то где? — юноша очаровательно улыбнулся и, видимо поняв, что последний вопрос не вписывается в амплуа несчастного слепого, поспешил прибавить, — Вдруг при взгляде на нее ко мне, несчастному, вернется зрение? Кошки же, говорят, лечебные животные.

Татьяна на некоторое время замолчала, лишь медленно и ровно дыша, дабы хотя бы частично взять себя в руки.

— Можно я тебя убью? — по прошествии нескольких секунд осведомилась она, — Ну, пожалуйста, мне это очень нужно!

— Нельзя, — отрезал молодой человек, — Я охраняюсь законами этого замка и не хочу стать одним из его привидений. Так в чем проблема? И откуда у тебя взялся браслет? Раньше он разве был?

— Нет, — девушка неожиданно ощутила себя крайне несчастной, и голос ее зазвучал соответственно, — Раньше его разве не было. Он был на шее у Тио, я сняла, и…

— Так, для начала объясни, кто есть Тио, — категорически потребовал младший брат хозяина замка и, положив доселе сжимаемую им в руке книгу на стол, скрестил руки на груди. Подозрительный взгляд его устремился к обнаруженной на коленях девушки кошке, и юноша нахмурился.

— Надеюсь, это не та, о ком я думаю.

— Та, — виновато подтвердила Татьяна, — Но это не важно! Я сняла браслет, одела его, а потом… все стало как-то очень странно и я смогла прочитать фамильное древо.

— Сняла, одела… — молодой человек недовольно поморщился, — Во-первых, это важно. Твоя Тио — так ты ее называешь? — с самого начала не внушает мне доверия. Я серьезно, Татьяна, — заметив, что собеседница в очередной раз собирается возразить, юноша поднял оцарапанную руку, — Знаешь, я как-то очень достал одну крупную зверюшку и она меня укусила. Так вот, на коже даже и следа не осталось, а зверюшка потом долго и недовольно отплевывалась… — Роман ностальгически вздохнул и продолжил, — То, что кошечка так ловко сумела меня оцарапать само по себе уже подозрительно. А то, что она подсунула тебе какой-то странный браслет…

— Она мне его не подсовывала, — вступилась за кошку Татьяна, — Я сама!..

— Тем более, — фыркнул ее собеседник, — Одевать то, что было на шее такого подозрительного животного…

— Да-да, глупо и недальновидно, — девушка закатила глаза и, помахав в воздухе рукой, на которой был браслет, вытянула ее вперед, — Но делать-то с ним теперь что?

— А я откуда знаю? — вежливо приподнял брови Роман, — Искать того, кто в этом разбирается, больше ничего посоветовать не могу. Как ты его вообще одела? Застежек на нем как будто не видать, а на руке он довольно плотно…

— Он съежился, когда я его надела, — буркнула Татьяна.

— Сел? — ухмыльнулся молодой человек, — Наверное, его кто-то постирал… А про какое древо ты говорила?

— Про это, — девушка, почему-то испытав облегчение от смены темы, поспешила указать на лежащий на столе свиток, — Не знаю, чье оно, правда…

— Наверняка какой-нибудь кухарки! — мигом оживился Роман, — Давай срочно посмотрим, в жизни не встречал кухарку с родословной! Интересно же!

— Ты когда-нибудь бываешь серьезным? — осведомилась Татьяна, придвигаясь ближе к столу и всматриваясь в написанные весьма заковыристым, хотя и разборчивым почерком, имена.

— Секунду назад был, — фыркнул парень, — А вообще для серьезности здесь есть Эрик. Я не совсем по этой части.

— Мда, это крайне заметно, — пробормотала девушка и предпочла обратить внимание на старинный документ.

Роман тоже замолчал и, слегка пихнув собеседницу, облокотился на стол, подпирая голову ладонями и всматриваясь в древние строки с откровенно деланным интересом. Впрочем, не прошло и нескольких секунд, как внимание его стало искренним, и молодой человек, выпрямившись, уперся ладонями в столешницу, вглядываясь в древние строки жадно и недоверчиво.

Поглощенная попытками разобрать все же несколько неудобочитаемый почерк, которым было написано подавляющее большинство имен, девушка не заметила перемены в поведении молодого человека и, спустя несколько минут, с тихим вздохом откинулась на спинку стула. Разбирать почерк, даже не смотря на то, что теперь он, благодаря, надо полагать, браслету, казался понятнее, чем прежде, было все еще неимоверно тяжело.