Бесплатный фрагмент - Проклятье Себастьяна Львита

Глава первая. Прыжок в неизвестность

22 октября 1919 года. Орловская область. Графское поместье Львитов.

Молодая и очень красивая девушка на цыпочках кралась по холодному, тёмному коридору. Ступая босыми ногами по каменным плитам, она проникала из одной арки в другую, всякий раз закусывая губу, когда ей не удавалось шагнуть без шума. Обессилив от того ужаса, который терзал её последние восемь дней, она теряла равновесие, но всё равно, боясь спровоцировать какой-нибудь звук, не опиралась о каменные, чёрные стены, а шла строго по середине пролёта.

Одета девушка была в солдатские шаровары и холщовую мужицкую рубаху, разорванную на плечах и груди. Гимнастёрку она потеряла ещё неделю назад, когда в составе тринадцатой армии пыталась прорваться из окружённого города.

Лунный свет, едва проникающий в коридор, играл тенями на испуганном лице, когда пленница проходила мимо зарешёченных окон. Трудно было представить, что в таком большом трёхэтажном доме или даже замке, не было возможности выбраться на улицу и убежать из этого проклятого места, но это было действительно так. Во всяком случае, хозяин всех этих катакомб и казематов сильно постарался, чтобы это была настоящая мышеловка.

Иногда она слышала его шаги, а потом и его голос. Он звал её, каждый раз повергая несчастную девушку в такое кошмарное оцепенение, что пленница напоминала восковую фигуру, бледную и неподвижную. Снова и снова, преодолевая дикий ужас, подступавший к ней из мрачных уголков темницы, она брала себя в руки и принималась искать выход, в надежде, что пропустила лазеечку, когда осматривала эту часть дома.

Уже несколько раз девушка проходила мимо узкой бойницы в бруствере, на которой решётки не было. Пленница могла легко пролезть в нее, но спасение находилось на втором этаже и выходило к каменистому оврагу. Сигануть вниз означало бы верную гибель, думала девушка, и всё равно каждый раз пролезая в узкую щель, она внимательно всматривалась в ночной пейзаж оврага, надеясь, что сквозь темень, может быть, разглядит безопасное место для прыжка.

— Серафима. — Донеслось до неё уже совсем близко, когда она вроде как увидела узенькую дорожку на спуске оврага, поросшую мхом, скрывающим острые глыбы камней.

Шаги мучителя слышались на лестнице. — Серафимушка, куда ты от меня спряталась!? Я всё равно отыщу тебя рано или поздно. Ты же наверняка успела убедиться, что тебе отсюда не выбраться. Выходи моя красавица, когда я сам найду тебя, будит гораздо хуже. Отзовись, пока я не рассердился окончательно.

Голос того, кто её звал, был мягким и радушным. Он был таким и семь дней назад, когда Серафима попала к нему в руки, и после, когда он вытворял с ней невообразимые по своей чудовищности вещи и сейчас, когда она скрывалась от него в этом проклятом доме.

Луна, снова подмигнув из-за чёрной тучи, на несколько секунд показала поросшую мхом площадку, на дне оврага.

— Да, наверняка там можно упасть и не свернуть себе шею. Жаль, что я не рассмотрела это место днём. — Всхлипнула девушка, вспомнив, как испугалась, когда увидела этот овраг в первый раз.

— Я прыгну, я не испугаюсь, я обязательно прыгну. — На четвереньках пленница пробралась ещё ближе к краю. — А вдруг я не разобьюсь на смерть, но сломаю, например, ногу и не смогу убежать. Тогда он найдёт меня, и снова притащит обратно. Нет, только не это, уж лучше прыгнуть, левее, чтобы наверняка расшибиться об камни.

Сомнения одолевали бедную девушку. — Куда же, куда мне прыгнуть?!

Забыв об осторожности Серафима, заплакала и вдруг услышала сзади, тяжёлое, неровное дыхание. Девушка резко обернулась к входу в бойницу и увидела его лицо.

— Серафимушка, послушай меня, ты не должна этого делать. — Его голос стал другим. Он дрожал и был очень взволнованным. Лицо тоже изменилось, стало испуганным как у маленького ребёнка, который заблудился в лесу. Серафима даже не сразу его узнала.

— Послушай милая, я понимаю мне трудно верить, но всё же постарайся. Я больше не сделаю тебе ничего плохого, и, если захочешь, сразу отпущу, на все четыре стороны. Правда! Только не прыгай.

На его холодных, пустых глазах выступили слёзы. — Поверь, если ты погибнешь, я тоже умру. — Произнёс он и медленно потянул к ней свои руки.

В глазах девушки словно вспыхнули молнии. — Умрешь! Значит, одного этого достаточно, чтобы спрыгнуть, не раздумывая.

Хрупкая девушка сделала ещё одно движение и со всей силы, оттолкнувшись ногами от каменного карниза, полетела вниз, скрывшись в ночной мгле спрятавшейся луны.

— Нееееееет!!! Разнёсся грубый вопль человека, отчаянно пытавшегося увидеть хоть что-то сквозь непроглядную завесу.

Глава вторая. Московское утро

Москва. Шестьдесят девять лет спустя.

Апрельское утро в одном из парков культуры и отдыха, каковых в Москве насчитывается более сотни, началось стремительно и энергично. Двадцать второе апреля в этом году выпало на субботу и, как принято в день рождения Ильича Ленина, сопровождалось плодотворным субботником. Советские граждане усердно и старательно трудились, чтобы с чувством выполненного долга, ближе к вечеру насладиться трансляцией хоккейного матча из самого Стокгольма, где на ледовой арене за мировое первенство должны были сойтись команды СССР и Канады.

В вытянутых на коленках трико, воодушевлённые Москвичи курсировали по парку: кто с граблями, кто с лопатой, а кто и с саженцем какого-нибудь плодового дерева. Рупорный громкоговоритель ГРД 10 подбадривающе вещал любимые песни, что те же самые граждане через несколько дней будут петь на майской демонстрации. Все были при деле. Казалось сама классовая идея руководила сегодня этими сознательными товарищами.

Вот почему отдельная группа молодых людей, которые не были заняты субботником, а просто сидели вместе, сразу бросалась в глаза, как собрание бесстыжих тунеядцев. Приняв на себя несколько осуждающих взглядов и столько же замечаний, парни и девушки, слегка смущались, но, не желая ударить в грязь лицом перед остальной группой, быстро освоились и перестали обращать внимание на ворчащих прохожих и общественное порицание.

Молодых людей было семеро. Расположившись на лужайке, в тени здоровущего клёна, они сидели кружком, прямо на траве, и растерянно переглядывались. Почти все они видели друг друга первый раз в жизни.

Хрупкая курносая девушка небольшого росточка внимательно оглядывала компанию сквозь очки в форме кошачьих глаз. Это она организовала встречу и сейчас пытаясь придать особый драматизм ситуации, выдерживала многозначительную паузу.

— Итак. — Наконец начала она, когда решила, что добилась к своей персоне абсолютного внимания. — Прежде всего, хочу поблагодарить вас за то, что нашли время явиться на мой призыв в это место, в назначенный час. Уверяю, что разочарованными вы не останетесь, если конечно я не ошиблась и нашла в вашем лице именно тех, кого искала. Пусть мои слова не покажутся вам странными, поверьте, всем всё скоро станет ясно.

— Не волнуйся, сестрёнка. — Перебил её нагловатого вида парень, который своими гримасами и подмигиваниями уже успел всем не понравиться. — Если бы не твоё письмо, которое выдернуло меня на эту сходку, я сейчас вскапывал бы какие-нибудь грядки вместе с этими жлобами, которые ходят здесь с лопатами и граблями.

— На здоровье. — Девушка постаралась быть приветливой, хотя в глубине души, была очень недовольна, что её перебили. — Итак, все вы приглашены на это собрание, потому что я уже несколько месяцев, выбирая из разных кандидатур, отобрала вас для одного очень важного и интересного дела. Кто-то из вас имеет спортивный разряд по туризму, кто-то в этом прекрасно разбирается на теории. Другие сильны в оказании первой помощи и даже учатся на врачей. Есть специалисты в другой области, также очень полезной в моём деле. Все вы можете стать членами моей команды, которая при определённом везении может добиться такого, о чём даже и мечтать многим из вас не приходилось.

Компания понемногу стала подсаживаться ближе. Три девушки, которых незнакомка вызвала на собрание, хоть и не зная друг друга по именам, сразу сбились в группу, и трём парням ничего не оставалось, как тоже сесть вместе. Самому старшему в компании был двадцать один год, остальным и того меньше.

— Рада, что вы сразу проявляете интерес. — Продолжала курносая девушка. — Я прочту вам одно письмо, вернее даже не письмо, а отрывок из личного дневника, одного человека. Прошу вас не перебивать меня, потом я всё разъясню и отвечу на ваши вопросы.

Девушка достала из походного рюкзака стопку бумажных ксерокопий и, отыскав лист под номером один, проставленный красным карандашом, начала читать.

25 октября 1919 года.

— Ведите дневник, чтобы впоследствии была возможность оценить себя со стороны и научиться управлять своими чувствами.

— С этими словами доктор Ройфе, который поставил мне диссоциативное расстройство идентичности или, проще говоря, раздвоение личности, попрощался со мной до следующего сеанса. Это было примерно месяца два назад. Кто знал, что больше мы с ним никогда не увидимся. Этот еврейский старикашка и вправду мог бы мне помочь и спасти во мне остатки человеческого, но судьба распорядилась иначе. Доктор Ройфе был арестован по ложному доносу и скончался от сердечного приступа в подвалах контрразведки, после первого же допроса с пристрастием. Я, вероятно, мог бы его спасти, но вот несчастье для бедного еврея, в тот момент мной руководила не самая лучшая из моих личностей. Впоследствии я плакал, что так случилось, но исправить было уже ничего нельзя. Я практически не сплю, опасаясь, что доктор придёт ко мне во сне и скажет, что у меня был реальный шанс взять верх, над своими страстями и пороками, шанс, которым я не воспользовался.

— Бедный старикашка, если бы он знал, в какого негодяя впоследствии превратился его пациент, возможно бы он отмахнулся от меня ещё в самом начале, устыдившись, что помогает кровожадному зверю, а не человеку.

— Но дневник я всё-таки пишу. Пусть те, кто ожидают прочесть на этих страницах сокровенные мысли или глубокие откровения, не обольщаются. Описание моих последних месяцев жизни скорее похоже на исповедь маньяка, человека, который желал рассказать о своих деяниях, не рассчитывая на прощение, не на земном суде, не на небесном.

— Именно поэтому страница, которую вы читаете сейчас, стоит, в начале дневника. Дневника, который уже закончен. Мне хотелось предостеречь вас от того, что вы можете узнать на его страницах. К этому меня с подвигла та маленькая часть второй личности, у которой ещё осталась такая черта характера, как благосклонность.

— Не знаю, когда и кому судьба подкинет мой дневник, однако проклятие, которое будет преследовать меня до моей последней минуты, возможно, захочет найти себе нового спутника. Охотников за сокровищами Львитов, это, конечно, не остановит, но в память о хороших людях, встречавшихся на моём пути, предостерегаю вас, не читайте последнюю страницу дневника, и дай вам бог, вы никогда не узнаете обстоятельств моей гибели.

Себастьян Львит.

— И!!! — Нарушила молчание смазливая блондинка, особо выделявшаяся из остальных девушек, высоким ростом, пышной грудью на осиной талии, и чем-то таким, что сразу зацепило мужскую часть отряда. — Очень интересно, для любителей древности, но при чём тут, собственно, мы?

Курносая начала сразу с козырей, она была не из тех, кто на вопросы отвечает. — А вы не догадываетесь, или что-то в этом духе. — Она пришла в парк с конкретной целью и хотела зарекомендовать себя как прямолинейного и серьёзного человека.

— Я уже изучила дневник, досконально и мне нужна группа молодых и смелых людей, чтобы отправиться туда, где обитал этот персонаж и найти сокровища, которые принадлежали ему и его семье до революции.

— Сокровища! — Отозвалась ещё одна девушка, в спортивном костюме «олимпиада 80».

— Да, сокровища! В Ленинской библиотеке, куда я имею доступ, даже к засекреченным архивам, мне удалось собрать сведения об авторе этого дневника. Себастьян Львит был белым офицером, полковником и участником Деникинского движения. А теперь внимание, семья Львитов с восемнадцатого века имела графский титул, и состояние, которым владели Львиты, на сегодняшние деньги исчисляется миллионами.

— Так это до революции. — Подключились молодые люди. — Большевики давно уже присвоили все эти богатства и построили на них, какой-нибудь Беломорканал или Магнитку.

Курносую подобные споры быстро начали выводить из себя. — Не говорите о том, в чём не разбираетесь. Вы не представляете, на какие хитрости аристократы были способны, чтобы сохранить своё фамильное богатство и спрятать его в брошенных поместьях, так чтобы никто другой даже и подумать не мог, что где-нибудь в подвалах и тайниках укрыты несметные сокровища. Столовое серебро, драгоценные камни, изделия из золота, да мало ли чем владели графья того времени.

— Себастьян, последний из рода Львитов, был несемейным, жил один и пропал без вести, примерно в то же время, когда датирован его дневник. Словом, я уверена, что сокровища Львитов ещё в фамильном поместье, и в дневнике подробно описано, где именно.

— Ты думаешь новая власть не нашла сокровища? — Интересовалась блондинка.

— Тайников было множество, наверняка что-нибудь, да пропустили. В то время вопросами экспроприации заведовали не профессионалы, а в наше время все уже забыли про графскую усадьбу.

— Если надо, куда-то отправиться в такой компании, я за. — Снова подал голос нагловатый парень, глядя исключительно на девчонок, игнорируя ребят. Его растрёпанный, неухоженный вид подчёркивал в нём хулигана и шалопая. Наколка виннового туза на плече, которая всем намеренно демонстрировалась, означала ещё и то, что он сидел по малолетке в колонии.

— Совершенно верно. — Виновница собрания подошла к кульминации. — В дневнике много нужного и полезного. Там описаны такие секреты, которые без подсказки никогда не разгадать, и я спрашиваю, кто из вас отправится со мной? Через месяц начнутся каникулы в институтах и училищах, самое время для экспедиции. Вы все сможете уехать из дома на несколько недель, причины придумайте сами: комсомольская путёвка, турпоход или подработка вахтовым методом. Но с условием, что никто не будет знать, куда вы отправляетесь на самом деле. Также вы не должны знать никаких подробностей друг о друге. Никого как зовут, никто где живёт, ни на кого кто учиться.

— А это ещё зачем? — Спросила последняя девушка, которая до этого момента пока молчала.

— Затем, что мы можем найти в усадьбе Львита разное и к концу экспедиции кто-то может захотеть оставить свою долю себе полностью, а кто-то отдать свою государству, и получить законные сорок процентов. Так вот чтобы ни у кого не было неприятностей с законом мы и будем обращаться друг к другу по вымышленным именам и, впоследствии, подставить и выдать никто никого не сможет. Каждый из нас не будет скреплён обязательствами группы, вдруг что-то пойдёт не так, и некоторые из вас покинут отряд. Зачем же тогда остальным рисковать, что на них донесут, хотя бы из зависти или обиды. Вы же понимаете, что экспедиция не простая прогулка за город. Надо будет много идти, спать в палатке, есть консервы вместо бабушкиных пирожков и многое другое. Рисковать не имеет смысла, неужели вам трудно две недели отзываться не на свои имена и воздержаться от рассказов про то, как семья получила квартиру на малой Бронной или Арбате.

Высоченный парень, по-видимому, спортсмен, явно заинтересовавшийся намеченным приключением, потянулся к пронумерованным листочкам. — Не мешало бы и нам досконально изучить содержимое дневника.

Курносая вскочила на ноги и резко отдёрнула стопку. — А вы что, уже все согласились? Вот тронемся в путь, и я сама с удовольствием прочитаю вам весь дневник, да ещё и с пояснениями, а пока зачем вам знать, где хранятся позолоченные канделябры или жемчужные подвески, если вы ещё, может, никуда и не поедите.

— Куда хоть поедим? — Опешил спортсмен.

— Всё потом, в день отъезда. Скажу лишь, что сначала надо будет ехать на поезде, часов десять. Много тёплых вещей не понадобится, наш путь лежит к югу, билетами я обеспечу, так что, если кто надумает, с него спальный мешок, и кормёжка на несколько дней, обратно даст бог будем возвращаться обеспеченными людьми.

— Хорошо! — Уже потеряв терпение от того что её буквально раздевал глазами хулиган с татуировкой, блондинка захотела подытожить. — Мне понятно, почему такая тайна, логично обезопасить себя от возможной подставы в будущем. Мне не понятен состав нашей группы, а именно этот субъект. — Блондинка указала рукой на хулигана. — Сомневаюсь, что он увлекается пешим туризмом, или учится на врача в «Сеченова». Десять к одному, что у него за плечами, ПТУ и отсидка по малолетке. Зачем, объясните мне, этот упырь в команде!?

— Объясню. — Курносая ждала этого вопроса. — Недалеко от нашего конечного пункта, проходил тракт, ещё до революции. После во время велико-отечественной войны партизанские бои случались, словом там, куда мы отправляемся, мы можем пересечься с чёрными копателями, именно чёрными. Знаете, кто это?

Спортсмен оказался первым. — Это поисковые группы, которые занимаются тем, что нелегально выкапывают различные предметы старины. Используют металлоискатели и не гнушаются даже разорением могил. Ребята серьёзные, и проблемы с ними тоже могут быть серьёзными.

— Молодец! — Курносая уже начала подыскивать себе союзников. — Вот поэтому нам и нужен этот упырь. Для того, чтобы в случае чего отмахаться и постаять за девушек. Я согласна, что остальные ребята тоже выглядят внушительно, но один, как вы все правильно догадались, уголовник, в команде всё-таки нужен. Для совсем острых ситуаций. Кстати прозвище, которое дала ему блондиночка, вполне подходящее. Станем звать тебя Упырь.

Хулигана это слегка задело. — Тогда тебя будем звать Зубрилка. — Подался он на курносую со сжатыми кулаками.

— Идёт Упырь, называйте, как хотите, лишь бы правила, установленные мной, не нарушались, потом сами мне спасибо скажите.

Последний молодой человек, носивший очки, и выделяющийся очень интеллигентным видом, обратился на Вы, чем после общей перебранки, просто вывел всех из равновесия. — Скажите, Зубрилка, а вы уверены, что поместье сейчас заброшено, может там расположилось какое ни будь учреждение?

— Ещё один вопрос по существу, и ты молодец. Отвечаю. В годы войны поместье сильно пострадало, а теперь туда даже и дороги нет, резиденция Львита стоит в лесу, и я убеждена, что там уже долгое время никто не появляется. Чёрные копатели, конечно, наведывались туда, но без дневника хозяина, они ничего не нашли.

— А откуда собственно, у тебя этот дневник? — Поинтересовался Упырь.

— А вот ты не молодец. Зачем вам всем знать, откуда дневник у меня. Придёт время, я отвечу вам, но после.

Курносая стала быстро собираться. — Короче, кто надумает — ровно через месяц, на четвёртой платформе Курского вокзала в десять ноль-ноль. С собой всё для похода, и хорошее настроение. Будьте осторожны с родителями, если кто пронюхает, зачем мы едем, конец всему делу. А сейчас расходитесь, надеюсь каждого из вас ещё увидеть.

Глава третья. Через месяц

— Признаться, я до сих пор сомневаюсь, стоит ехать или нет. — Хулиган, получивший во время последней встречи в парке прозвище Упырь, уже несколько минут рассказывал двухметровому спортсмену о своих опасениях. Явившись на платформу Курского вокзала на полчаса раньше, они сразу узнали друг друга, и за разговором ждали, кто ещё осмелиться явиться на сегодняшний поезд.

— Ты, наверное, уже понял, что я не из тех, кто пасует перед опасностями, но здесь явно затевается какая-то подстава. Куда она нас тащит, за каким чёртом, сплошь одни недомолвки, да и нестыковочек полно. Помнишь, она говорила, что имеет доступ к закрытым архивам Ленинской библиотеки? Так вот, мне случайно удалось узнать, что к таким архивам имеют доступ очень немногие работники библиотеки и министерства, и уж точно среди них нет сопливых девчонок, как эта Зубрилка. Только проверенные сотрудники, с многолетним стажем.

— Мне тоже это показалось странным.

— Странным, не то слово. Мне сначала идея очень понравилась. С моей биографией успеха другим способом вряд ли добиться. Отец второй срок мотает, мать пьёт, еле на работе держится, да и меня самого из путяги, того гляди, выпрут. Так что мне самый резон с этой чокнутой Зубрилкой ехать, и всё же, даже мне не по себе от её затеи.

Спортсмен, испытывавший гораздо меньше опаски от экспедиции, Упыря слушал с иронией. Ему было нелегко выбраться в подобное путешествие и даже пришлось подговорить нескольких друзей, чтобы те наврали родителям, что его призывают на спортивные сборы олимпийского резерва, о которых он давно мечтал. План его блестяще удался, и дальше спортсмена мало что волновало. От экспедиции он ждал только увлекательных приключений и, может, даже любовную интрижку. Романтика влекла молодого парня и все опасения Упыря он пропускал мимо ушей, давно убеждённый, что хочет и должен ехать.

Прошло минут десять, и в толпе встречающих и провожающих, показался ещё один знакомый персонаж. Девушка, которая с прошлого раза запомнилась всем, олимпийкой «олимпиада 80», вприпрыжку бежала к точке сбора, хотя тащила с собой две больших спортивных сумки. В этот раз на ней был костюм цвета хаки, явно перешитый вручную из военной формы. Сразу было видно, что она на абсолютном позитиве.

— Привет мальчишки, рада, что мы с вами в одной команде. Привет Упырь. — Повернулась она к хулигану. — Привет, пока не знаю, как тебя называть, здоровяк. — Повернулась она к спортсмену. — Ты уже придумал себе имя на время экспедиции?

— Разве не Зубрилка должна придумать нам новые имена?

— С какой стати!? Лично я уже придумала себе. Сигма!!! Означает амбициозного, сильного и уверенного в себе человека. Как вам?

— Не плохо. — Заигрывающие сказал здоровяк. — Оригинально и запомнить просто. Держись меня, я в таких походах не новичок, уверен, кроме выгоды мы ещё и отлично проведём время.

Сигме импонировал молодой парень и его слова были ей лестны, но, не желая демонстрировать, что практически влюбилась с первого взгляда, Сигма постаралась перевести тему.

— Я уже видела всех остальных, они в магазине, который у вокзала находится, закупают провиант для похода.

— Все? — Уточнил Упырь.

— Все, кроме Зубрилки, её я пока не видела, но мне почему-то кажется, что она давно уже здесь, просто пока не показывается. Странная она какая-то, но думаю, что с ней будет интересно. Я с таким трудом уговорила родителей отпустить меня, наврала, что еду к подруге в Ленинград. Надеюсь там, куда нас тащит Зубрилка, есть возможность хотя бы телеграмму послать, мол, добралась нормально. Отец убьёт меня, если узнает, что я в другое место поехала.

Курский вокзал кипел. Столичные граждане куда-то спешили, суетясь на фоне железных, синих вагонов поездов дальнего следования. Сигма, Упырь и спортивный парень, который пока ещё не получил имени, переминались с ноги на ногу, и вот, наконец, на четвёртой платформе, со стороны касс и буфетов, появились ещё трое. Их бодрый темп также подчёркивал любовь компании к приключениям и путешествиям. Блондинка ела мороженное, вторая девушка — пончик, и только интеллигентный парень в очках, что в прошлый раз обращался ко всем на Вы, имел вид человека, который собрался не в поход, а на войну или, в крайнем случае, на спецоперацию. Роба отца, покорителя дальнего востока, сидела на нём как влитая. Гордый взгляд и уверенность в каждом движении говорили, что на парня можно положиться в трудную минуту, абсолютно. За плечами у него болтался походный рюкзак, в кармане мирно покоился свинцовый кастет, который он сам сделал ещё мальчишкой.

Все шестеро пребывали в добром расположении духа. Отличная погода и жажда приключений придавали дополнительный стимул и даже хулиган и блондинка, галантно раскланявшись, сделали вид, что не ссорились во время последней встречи, а рады друг друга видеть.

Обменявшись несколькими советами по поводу того, что и как надо делать в подобных экспедициях, неполный отряд уже начал сомневаться, не шутка ли всё это, и только когда до конца назначенного времени осталось десять минут, к шестерым присоединился и организатор.

Зубрилка вынырнула из неоткуда. Взъерошенная, курносая девчонка, словно из-под земли, оказалась прямо на перроне, поразив остальных своим необычным появлением.

— Здравствуйте команда. Рада, что наше мероприятие заинтересовало вас всех. С такими кадрами ни что не предвещает провала экспедиции. Теперь я могу сказать, куда мы едем. Курс лежит на Орёл. С несколькими остановками в город прибудем через одиннадцать часов, уже вечером. Заночевать придётся на вокзале и на следующее утро двигаем дальше, маршрут продуман до мельчайших подробностей. Где на автобусе, где на попутке, последняя часть пути по лесу, имение Львитов находится глубоко в чащобе, надеюсь всем понятно значение этого слова?!

Командирский тон Зубрилки, на первых минутах слегка огорошил команду. Переспрашивать было незачем, и так всем становилось понятно, что организатор всё разъяснит и покажет, когда это понадобится.

— Быстренько пробежимся по организационным вопросам и отправляемся. Поезд трогается через десять минут, билетами, как и обещала, обеспечу. Все помнят правила? Никаких подробностей о себе. Сейчас я расскажу, как мы будем обращаться друг к другу.

— Я, Зубрилка, раз Упырю так хочется. Ты. — Повернулась она к двухметровому спортсмену. — Геркулес или просто Герк для скорости. Ты — Взгляд пал на брюнетку с пончиком. — Кармен, у тебя волосы тёмные, тебе подходит.

В раздачу имён вклинилась девушка в перешитой военной форме. — Я Сигма, что значит амбициозная и настойчивая, меня не переубедить, на другое имя я не согласна.

— Хорошо, будь, по-твоему. — Зубрилка уступила, хоть и посмотрела на девушку с демонстрационным недовольством. — Сигма, так Сигма. На самом деле я не хочу вас ограничивать, больше чем этого требуется для дела, но прошу впредь поменьше самодеятельности.

Не услышав возражений, командирша продолжила. — Блондиночку! — Она повернулась к девушке с мороженным. — Мы будим звать Барби, и надеюсь с псевдонимами на этом всё. Возражений нет?

— А я? — Молодой человек в очках, в недоумении, напомнил о своей персоне. — Мне какое имя придумала?

— А ты не едешь. — Даже не поворачиваясь в его сторону, отрезала Зубрилка.

— То есть как?

— Так! Я же всех предупреждала и тебя в том числе, соблюдайте правила. Никакой информации, никаких отношений с другими участниками экспедиции, кроме тех, что касаются дела.

— И что?

— То самое. — Зубрилка начала терять терпение. — На вокзал я прибыла раньше всех, и специально не показывалась. Мне важно было знать, как на встречу явитесь все вы. И что я вижу? Эти двое — курносая девчонка показала пальцем на Кармен и парня в очках — эти двое выходят вместе из метро, смеются, обнимаются, целуются и перед вокзалом расходятся в разные стороны, делая вид, что приехали не вместе. За дуру меня держите?!

— Послушай подруга. — Молодой человек начал было оправдываться. — Это вышло случайно. Тогда месяц назад, когда расходились из парка, нам оказалось в одну сторону. Мы разговорились, подружились и вот уже месяц встречаемся, поверь, это не повредит делу.

— Это уже вредит. Представляю, что вы там друг другу наговорили. Если бы я могла, то обоих бы вас оставила, но Кармен учится на врача, а медик в команде может понадобиться, рисковать я не намерена, всё-таки я чувствую за вас ответственность. Поэтому она едет, а ты нет.

Парень в очках тоже перешёл на повышенный тон. Лицо его горело, глаза пускали молнии. — Если я не еду, то она тоже.

— Это не тебе решать, а ей. — Зубрилка подошла к Кармен и взяла её за плечи. — Вы оба сорвёте мне сейчас всю экспедицию, не слушай его, ты мне нужна в походе, а он. — Курносая кивнула в сторону молодого человека. — Он никуда не денется. Вернешься через две недели, и хоть на голове ходите, за одно чувства свои проверите, в разлуке.

Кармен начала сдаваться, ехать ей ужасно хотелось, и в словах командирши она видела определённый смысл, но всё же когда её взгляд пересекался с ним, она сомневалась, и даже заплакала. Слезливая сцена продолжалась ещё несколько минут, но, когда билеты были уже на руках, а поезд давал последнее предупреждение Зубрилка просто схватила Кармен за руку и втащила в тамбур. — За мной тряпка, соберись уже, не на гулянку едем.

Глава четвёртая. Курс на юго-восток

Распихав свои рюкзаки и сумки, по углам и ячейкам вся компания собралась в душном купе за обсуждением дальнейших планов. На верхних полках валялись Барби и Сигма. Кармен и Зубрилка сидели внизу и уже что-то собирали на стол. Упырь с Герком явились из соседнего номера и, потеснив девчонок, пялились в окно в ожидании обеда. Кармен ещё немного всхлипывала из-за недавнего расставания со своим кавалером, но периодически, ловя на себе строгий взгляд командирши, переставала, просто надеясь, что седьмой член группы, которого так беспардонно оставили на платформе Курского вокзала, не очень обиделся.

— Нет, конечно, он не обиделся. — Размышляла она. — Он просто не хотел отпускать меня, волновался, понятно, ведь мы же так сблизились. — Кармен на секунду зажмурилась, вспомнив, как он поцеловал её во время их последнего свидания. — Обидно, что мы познакомились при таких противоречивых обстоятельствах, но страшного действительно ничего не случилось, я скоро вернусь и позвоню ему сразу. Конечно, он не обиделся, он просто переживал за меня.

Кармен опустила руку в карман своей куртки и нащупала холодный металлический предмет, который растерянный парень успел сунуть ей, перед тем как её силой затащили в вагон. Это был свинцовый, самодельный кастет, с выцарапанным на корпусе именем — Максим.

— Максим, милый мой Максим. — Повторяла, про себя Кармен, сжимая в руке зубодробительную штуковину. — Уверена, ты всё поймёшь, дело ведь действительно не только в моём желании ехать, но и необходимость в группе иметь медика.

— Ладно. — Подбадривающим тоном отвлекла её Зубрилка. — Хватит горевать, Кармен, возвращайся к нам. И вообще подсаживайтесь все ближе, обед готов, в экспедиции вы мне нужны сытые и здоровые.

Поезд на всех парах летел к намеченной цели, оставляя за окном крохотные посёлки и деревушки, расположившиеся вдоль железной дороги за пределами столицы. Вот позади остались Чехов и Серпухов, а молодежь, треская за оби щёки варёные яйца, бычков в томате и краковскую колбасу с белым батоном, ожидали дальнейшего рассказа своего командира. Апогеем поездки стали две бутылки столичной водки, которую из-за юности лет никто в компании пить не умел, но все делали вид, что им приходилось употреблять этот суровый напиток.

— Давайте выпьем за успех. — Подняла тост Зубрилка. — За успех и удачу. Главное — всё делайте, как я вам говорю, и тогда победа нам обеспечена.

Зубрилка осушила бумажный стаканчик, и поморщилась так, словно проглотила целиком чилийский перец. Искусство лицедея было не самой сильной стороной молодой девушки, и это сильно её напрягало. До сегодняшнего дня она считала, что хорошо подготовилась в этом плане, и сейчас, в крохотном купе поезда, где все её эмоции, переживания и недомолвки были как на ладони, ей становилось очевидно, что самонадеянность может сыграть с ней жестокую шутку. Ей ещё предстояло многое завуалировать и многое скрыть от своих попутчиков, чувствуя на себе недоверчивые взгляды Упыря и Кармен, Зубрилка мысленно ругала себя. — Не с того я начала, не с того. Понадобится ещё водка, буду усыплять их бдительность. Барби и Сигма почти не пьют крепкое, снова ошибка в расчётах, на станции надо купить вина или пива.

— Прошу внимания. — Обратилась она ко всем. — Уважаемая группа, итак, мы продолжаем с вами изучать дневник Себастьяна Львитта. В парке я читала вам страницу, которой он заканчивал дневник, теперь мы почитаем его с самого начала.

— Погоди! — Чавкая колбасой, перебил её Упырь. — В парке ты читала, что есть такая страница, которую этот, как его, Львит, настоятельно рекомендовал не открывать, дескать, там опасная информация.

— И что?

— Хотелось бы уточнить, мы будем её читать или нет?

— Нет, не будем, то о чём там написано действительно очень опасно.

— Но хоть намекни о чём? — Подала голос с верхней полки Барби.

Голос Зубрилки стал неуверенным, как у нашкодившего ребёнка, которого строгая мама призывала к ответу. — Не знаю, я сама не изучала последнюю страницу, сняла с неё ксерокопию, а читать не читала. Вот эта страница, она даже не пронумерована. — Девушка достала из рюкзака стопку листов, которые читала в парке, и показала последний.

— Как же ты можешь утверждать, что там опасная информация, если не читала!? — Наседал Упырь.

— Просто мне так кажется, и предостережение, что Львит делает в самом начале, о чём-то, да говорит. Не просто так же он заключительную страницу поместил перед всеми остальными.

— Чего-то ты темнишь, подруга! — Молодой хулиган был очень даже внушительного вида. Коренастый и крепкий, он походил на жигана из кинофильма «Путёвка в жизнь». Колючий взгляд с прищуром буравил Зубрилку буквально насквозь. В тот момент молодая девушка первый раз пожалела, что взяла его в команду.

Авторитет командирши таял на глазах. Желая разрядить обстановку, она широко улыбнулась, и снова наполняя водкой бумажные стаканчики, защебетала мягче и напевнее. — Да что вы, в самом деле, подозреваете меня в чём-то? Прямо допрос устроили. Если вы из-за водки сердитесь, каюсь и исправлюсь при первом же случае. Куплю, как на вокзал прибудем, и вино, и пиво, без горючего не останемся, гарантирую.

Вечно позитивная и дружелюбная Сигма, едва не свалившись от негодования, с купейной полки, поспешила заступиться за девушку, которую начала считать своей подругой. — Чего вы на неё накинулись, она так старается, всё организовала, обеспечила, а вы недовольны. Хватит ссориться, давайте уже дневник почитаем, не забывайте, что мы всё-таки за сокровищами едем.

Зубрилка по-свойски кивнула заступнице и подумала — Спасибо дурочка, ты-то и станешь моим союзником и гарантом, ты и этот амбал — Геркулес. Кажется, вы уже понравились друг другу, значит через тебя, я и на него повлиять смогу.

Обстановка понемножку разрядилась. Пшикнула пара бутылок, только что открытого тархуна, зашелестела фольга плавленых сырков, запахло свежим батоном и страсти улеглись и забылись.

Зубрилка аккуратно в папке нашла листы под номером два и три и, надев свои кошачьи очки, устроилась по удобнее и начала читать.

13 октября, 1919 года. Южный фронт.

— Сегодня на вас смотрит вся Европа. Первый корпус Добровольческой армии стал не только остриём белого движения, но и той надеждой на победу, которая забрезжила на горизонте, благодаря вашей отваге и мужеству.

— Именно с такими словами командующий выступил перед дивизиями четыре дня назад, призывая нас на очередной подвиг. Я запомнил в точности его речь, хотя каждое слово, сказанное, этим человеком я ненавидел, как и его самого.

— Какую классовую идею и мораль хотел донести до нас Командующий, генерал-лейтенант Владимир Зенонович Май-Маевский, я не пойму, наверное, никогда. День только начинался, а он был уже нетрезв, а, впрочем, о чём я, он был пьян, вероятно, ещё с вечера. В бой нас посылал не легендарный стратег и тактик, а допившийся до чертей самодур и тупица. Достаточно посмотреть, что из всего этого получается, чтобы понять насколько мы все озверели и деградировали под командованием этого человека.

— Прошло несколько дней, и вот сегодня, 13 октября, первый Корниловский полк ворвался в город. Орёл в огне и насилии. Когда ещё только штурмовая группа, под моим командованием, на двух бронепоездах, подобно чуме, пронеслась по всему живому, что встречала на своём пути, я уже понимал, что битва за город будит не сражением, а настоящей резнёй. Слова о чести и мужестве, в данной обстановке были, слабо сказать, не уместны.

— Смелый и неожиданный удар во фланг противнику — передаёт адъютант командующего в штаб Деникина, и молчит о том, что наш, хоть и единственный танк, становиться красным от крови, которая его обагрила. Что наши солдаты превращаются в диких зверей, жаждущих крови и наживы. Что мирное население стало жертвой обезумивших и извращённых головорезов.

— Я смотрю на всё это и мне страшно, хотя я уже давно не рассчитываю на прощение суда божьего. Сегодня мы открыли путь для нашей армии на Москву, неужели и там будет то же самое? Две личности, которые живут во мне и так ловко сводят меня с ума, вероятно, решили подшутить надо мной, и та, что послабее, проснулась именно сегодня. Она показывает мне нелюдя, в которого я превращаюсь. Кем надо было мне быть вчера, когда я разрешил солдатам подобные зверства и бесчинства, когда я гарантировал им всё то, до чего они сейчас дорвались. Дорвались после долгих месяцев в окопах, со вшами и цингой.

— Мой денщик Зарубин сказал по секрету, что солдаты дали мне прозвище — Чертоглот, и произносят его с уважением. Вся ужасающая реальность сегодняшнего дня состоит в том, что 13-го октября я проснулся не Чертоглотом, а Себастьяном.

— Наша совесть — непогрешимый судья, пока мы её не убили.

— Зубрилка тяжело вздохнула и отложила листы в сторону. — Итак, сегодня я вам прочла про то, что не касается сокровищ Себастьяна Львита, но касается его самого. Зачем вы спросите? Элементарно. Если мы с вами изучим и проанализируем его личность, то вероятно нам будет легче понять его намерения, и там в его поместье, легко найти сокровища, просто мысля, как тот, кто их запрятал. Хочешь найти сокровища Львита, стань Львитом. Ну что, толково придумано?!

Вся группа, пребывая в тяжёлых раздумьях, после тех страшных событий в Орле, которые до них донеслись этим утром, просто покивала, предвещая, что дневник Себастьяна способен ещё и не на такое.

— Что это за болезнь такая, раздвоение личности? — Спросила Сигма, которая уже не улыбалась, а опустив глаза, бездумно катала пустую бутылку, из-под лимонада, по купейному столику.

Зубрилка была довольна, что возражений против её тактики не было. Группа приняла её игру и постепенно начала проявлять интерес. Осталось только закрепить его. К вопросу Сигмы командирша была готова. — Раздвоение личности, или как принято называть в определённых кругах, диссоциативное расстройство идентичности, это болезнь, носящая психический и психологический характер. Я не сильна в терминах. Проще говоря, человек, который подвержен такому расстройству, ведёт себя так, будто в нём живёт несколько личностей, или эго-состояний, как называют это врачи-психиатры. Опасно это тем, что в определённых жизненных ситуациях происходит резкое переключение с одного эго на другое, и поведение совершенно меняется. Иногда эго конфликтуют между собой, что чаще всего приводит к неадекватной реакции, вот тогда такой человек опасен уже и для окружающих. Из-за редкости расстройства учёные до сих пор ведут споры о причинах и механизмах его развития. Но большинство психиатров сходятся сегодня в одном — диссоциативное расстройство идентичности — это извращённая стратегия выживания в экстремальных условиях. В одной западной книге, которая вышла малым тиражом в СССР, больше как учебное пособие по психиатрии, был описан уникальный случай Билли Миллигана, в котором жили и конфликтовали сразу двадцать четыре личности. Учёные даже сравнили голову Билли с общежитием. Книга увлекательная, но тяжёлая для впечатлительных людей.

— А что стало с этим Билли? — Поинтересовалась Барби.

— К сожалению, конфликт его личностей сделал его преступником. Он был арестован по обвинению в нескольких изнасилованиях.

К обсуждению подключился Герк. — То есть, в определённый момент в голове этого Билли перемкнуло, и проснувшийся в нём другой парень пошёл насильничать?

— Девушка! — Перебила его Зубрилка.

— Что девушка?

— В голове этого Билли, просыпалась девушка. Она была жестокой насильницей и извращенкой. Он даже дал ей имя, возраст и пристрастие. Адалана — девятнадцатилетняя лесбиянка.

— Обалдеть… — Пронеслось по маленькому купе, едва ли не от каждого участника группы. — и что, этого Билли посадили в тюрьму? — Спросила Кармен.

— Нет, не посадили. Сейчас Билли Миллиган содержится в психиатрической клинике и проходит принудительное лечение, вот уже десять лет.

Группа была несколько обескуражена подробностями, сначала событий почти семидесятилетней давности, потом преступлений сексуального маньяка, и прибывала в удручённом состоянии, особенно после второй бутылки водки. Зубрилку такой ход событий устраивал, но для начала она решила не перебарщивать и ослабила хватку.

— Ну ладно, мои дорогие, хватит на сегодня жути. — Командирша улыбнулась команде и предложила, пока поменять тему. — Давайте отвлечёмся на время. Можно поиграть, во что-нибудь, например, в города, если конечно не у кого нет ко мне срочных вопросов?

Упырь внимательно посмотрел в глаза молодой девушки и задал вопрос, после которого она снова пожалела, что взяла хулигана в команду. — Может ты нам, уже объяснишь, откуда у тебя дневник Себастьяна Львита?

Глава пятая. Недобро пожаловать

— Опять секретные архивы Ленинской библиотеки. — С сарказмом говорил Упырь, отозвав Геркулеса в сторону, когда вся компания прибыла на Орловский вокзал и направилась в зал ожидания.

— Неужели вы во всё это верите?

— Почему нет? — Геркулес был абсолютно невозмутимым по отношению к объяснению, откуда у Зубрилки взялся дневник. Ему уже надоели подозрения Упыря, и в данный момент он переживал лишь за то, чтобы успеть занять место для ночлега рядом с Сигмой. Поездка измотала его, и двухметровый парень, едва не послав собеседника куда подальше, с трудом подобрал слова, чтобы его хоть немного успокоить. — Она же сказала, что в библиотеке работает её родственник, через которого она свободно имеет доступ к таким документам. Это же не архивы КГБ, с грифом секретно. Обыкновенная старая тетрадка, которую она там же, наверное, себе и отксерокопировала. Странно, что этот дневник вообще ещё не выбросили, прикинь, лежал там, место занимал.

— Какой родственник, ты чего на всё это ведёшься?! Неужели ты не понимаешь, что она нам врёт, и обманом тащит неизвестно куда.

— Зачем?

— Не знаю, но уж точно не в гости на блины.

Геркулес рассмеялся. — Ты что эту курносую лилипутку боишься? Думаешь, она нас всех в лесу перережет, закопает и поминай, как звали?!

— Да не боюсь я её, просто понимаешь…

— Понимаю. Уже почти десять часов вечера, на ночь глядя я не собираюсь разгадывать тайны Букингемского дворца, завтра её ещё порасспрашиваем, но сейчас обустраиваемся и на боковую.

Тем временем на вокзал, прибыл ещё один вечерний поезд, и поток пассажиров хлынул общей лавиной прямо на молодых людей. Закончив разговор, Герк и Упырь торопливым шагом отправились в зал ожидания, где в одном из закутков, предусмотрительно с круглосуточной палаткой беляшей и чебуреков, нашли Барби и Кармен. Девчонки сторожили общие баулы и тоже о чём-то секретничали.

— Отличный лагерь разбили. — Одобрительно покивал Геркулес, вдыхая резкий запах, кавказской выпечки. А где Зубрилка и Сигма?

— Зубрилка отправилась, узнать, во сколько завтра утром будет автобус и пропала, Сигма её пошла искать.

— Ясно. — Уже зевая, подытожил Геркулес. — Ничего найдутся. Кстати по этому поводу я вспомнил прикольный анекдот. — Расплылся в улыбке двухметровый парень и принялся смешить девчонок.

— Этот Упырь задаёт слишком много вопросов, и уже к чему-то подговаривает остальных. — Зубрилка стояла неподалёку от палатки и из-за угла наблюдала за командой. — Какая я дура, что взяла этого недоумка в группу, он может мне всё испортить.

Щёлк

— Не волнуйся, он слишком глуп, чтобы помешать тебе. Лучше, конечно, избавиться от него поскорее, но сделать это надо, не вызвав подозрения остальных. Геркулес и Сигма скоро будут увлечены друг другом, и, если Упырь вдруг пропадёт, не сильно огорчатся. Барби вообще его не переносит, а вот Кармен может почувствовать неладное, одного бойфренда она уже оставила на Курском вокзале, пропажа второго ей сразу покажется подозрительной. Надо действовать очень тактично.

Щёлк

— Я не смогу!

Щёлк

— Сможешь, конечно, сможешь.

— С кем ты разговариваешь? — Подошедшая со спины Сигма, аккуратно дотронулась до плеча Зубрилки.

— Ни с кем. — Командирша обернулась так резко, словно собиралась ударить девушку, но поймав на себе её испуганный взгляд, глубоко выдохнула и притворно хихикнула.

— Не с кем я не разговариваю, с чего ты взяла? Ты что, давно тут за мной наблюдаешь?

— Нет, я только подошла. — Сигма задрожала и сделала шаг назад.

— Что ты?! — Зубрилка взяла её за руку. — Чего ты испугалась? Мы же теперь подруги, забыла? Я, правда, не с кем не разговаривала, на вокзале такой шум, вот тебе и показалось.

— А зачем ты тогда тут стоишь?

— Хотела пива для всех купить, вот высматриваю, нет ли милиционера по близости, сухой закон всё-таки.

— Его уже год как отменили. — Аккуратно высвобождая руку, еле слышно пропищала Сигма.

— Да ты что, а я и не знала. — Расхохоталась командирша. — Тогда всем свежего, жигулёвского, сейчас принесу холодненького. Иди пока к остальным, я мигом.

Сигма вроде бы успокоилась и, поверив, что возможно ей всё действительно показалась, пошла к компании. Озадаченный и разгневанный взгляд провожал девушку, словно намереваясь проводить на эшафот.

— Чёрт, чёрт, чёрт. Проклятье, как я её не заметила?

Щёлк

— Держи себя в руках. Она ничего не услышала. Просто впредь будь осмотрительнее.

Ливень накрыл Орёл через несколько минут. Раскаты грома и сверкание молний, проносились по улицам города, загоняя зазевавшихся обывателей в подъезды и арочные переулки. Дождь сотрясал железную крышу вокзала, словно намеренно не желая, чтобы обитатели зала ожидания имели возможность поспать. Ночь приезда для группы искателей сокровищ выдавалась бессонной.

Упырь с Герком, накачивались пивом, которое принесла Зубрилка. После водки, которую компания пила в вагоне, жигулёвское светлое возымело отрицательный эффект, и молодые люди очень скоро стали громко шуметь и выражаться. Девушки больше скучали. Спиртного как в вагоне, так и на вокзале они употребляли меньше, а потому, не найдя себе занятия, просто выжидали, когда сон их просто срубит, не смотря на неудобное, полусидячее положение и буханье ночной непогоды.

— Какие планы на завтра? — Обратилась Кармен, к командирше, когда в очередной раз удар грома, вернул её из царства Морфея, на грязный, заплёванный вокзал.

— Ну что ж группа! — Ответила на призыв Зубрилка. — Если заснуть всё равно никому не удаётся, я расскажу вам нашу завтрашнюю диспозицию, а потом предлагаю вместе прочесть ещё пару страниц дневника. Нет возражений?

Группа поочерёдно покивала.

— Итак. Наш автобус отбывает с вокзала в одиннадцать-десять. Раньше, к сожалению, уехать не получается, потому что маршрут, по которому мы последуем, для горожан, мягко говоря, не популярен.

— Рейсовый туда ходит только два раза в сутки. На остановке, посёлок «Дальний», мы покидаем автобус и следуем дальше пешком или, в лучшем случае, на попутке. Там, куда мы едем, встречаются колхозные машины, но, если и нет, пешком до нашей завтрашней цели добраться вполне реально. Просёлочными дорогами, километров шесть или семь. Место дислокации — деревня Брыковы горы. Согласна, название не очень, но заночевать нам придётся именно там.

— Почему? — Заплетающимся языком промямлил Упырь.

— Мы доберёмся до деревни уже во второй половине дня, почти к вечеру. На ночь глядя идти через лес в бывшее поместье Львитов не очень предусмотрительно. Да оно и к лучшему. Мы остановимся в доме старосты, я переписываюсь с ним уже целый год, а несколько недель назад давала ему телеграмму. В общем, нас ждут.

— Наши рыцари, — Она повернулась к Упырю и Геркулесу. — Нормально выспятся. А наши принцессы примут душ, приведут себя в порядок и вся группа будет готова к финальному переходу. Как видите, у меня вся ситуация под контролем, и напрасно вы меня в чём-то подозреваете, я только для пользы дела стараюсь.

Кармен, Барби и Сигма поддержали перспективу помыться на ура, и осыпали Зубрилку комплиментами, как талантливого организатора. Геркулес, уже изрядно захмелев, принимал любую эмоцию Сигмы, как свою и потому тоже обрадовался за компанию. Упыря никто не спрашивал, и сам он не подавал голоса, понимая, что останется в позорном меньшинстве, какие бы доводы он не приводил против ночёвки в деревне.

Зубрилка осталась довольна психологическим ходом. Устроившись на деревянном откидном сидении, так чтобы её было видно всем остальным, она достала листки под номером четыре и пять, и под прожектором карманного фонарика начала читать.

14 октября — после полуночи.

Очевидно, тринадцатого утром я проснулся Чертоглотом. Меня больше не ужасало бесчинство пьяных солдат, орущих под окнами казарменного флигеля. Меня даже веселили их чёрно-красные фуражки с шевроном перекрещенных сабель. Распахнутые шинели, не бритые физиономии, и трёхэтажный мат делали этих молодчиков больше похожими не на Корниловские элитные полки белой гвардии, а на орды самого сатаны.

Мой денщик Зарубин принёс записку, в которой меня просили незамедлительно прибыть в штаб. Каково было изумление, что вместо выговора за произвол моих солдат, меня поздравили с присвоением мне звания полковника, ссылаясь на то, что именно атака бронепоездами и танком повлияла на дальнейшее, успешное наступление. Начальство словно в упор не замечало той крови, которую я пролил понапрасну днём ранее. Они называли мои действия искромётными и смелыми, обходя такие эпитеты как жестокие и бесчеловечные. Охотно я принимал поздравления, но, когда, выходя из кабинета генерала, увидел своё отражение в зеркале, ужаснулся.

Страдания людей, побеждённых нами, меня больше не трогали. С азартом охотника, весь день я курировал облавы в городе, обыски домов, названных по доносу, и даже изъявил желание присутствовать на допросах красных командиров, по роковому невезению попавших к нам в плен. Да, да, весь штаб пятьдесят пятой стрелковой дивизии красных был захвачен нами, и теперь садистам особого отдела есть где разгуляться. Раз пять или шесть за день я уже слышал фразу «Деникинцы с коммунистами не церемонятся».

— Ночь также выдалась весёлой, хотя многие назвали её беспокойной, от чего только разозлили меня. Батальон красных, численностью в пятьсот штыков предпринял попытку отбить город, рассчитывая на внезапность. Очевидно, большевики дошли до отчаяния, если пошли на такие меры, не считаясь, что в Орле находятся сразу два наших полка, и ещё один в пригороде. Смертельное пение пулемётов, разрывы гранат, штыковой бой, о, в какой же восторг привела меня вся эта кровавая бойня!

— Жаль только энергии это отнимает много. В пятом часу утра у меня не остаётся сил, чтобы сопротивляться сну. Глаза слипаются, и мне снова страшно, как тогда в штабе, перед зеркалом. Только бы утром не проснуться, тем, другим. Только бы не проснуться Себастьяном.

Зубрилка отложила листочек и внимательно посмотрела на остальных. Она смотрела, как учитель литературы, ожидая от воспитанников понимания и глубоких рассуждений.

Первым её ожидания нарушил Упырь. — Всё равно не пойму для чего нам читать те страницы, которые не касаются сокровищ. Если бы мне хотелось подобного чтения, я бы записался в клуб любителей Бориса Васильева, куда меня уже полгода агитирует райком комсомола, чтобы, как они выражаются, ликвидировать мои пробелы в патриотическом воспитании.

— Не в этом дело. — Командирша отстаивала свою позицию. — Я же объясняла всем вам, чем лучше мы будем знать этого человека, тем лучше будем понимать, где и как он запрятал своё достояние. Или вы думаете, у меня есть подробный план тайников, типа пять шагов на север от старой берёзы? Боюсь вас разочаровать, ничего подобного в записях его дневника нет. В дневнике рассуждения, намёки, сравнения.

Зубрилка достала из заднего кармана штанов, маленький блокнотик. — Вот послушайте, я сделала некоторые выписки. Свод бельведера отлично подходит для того чтобы под его куполом спрятать ценные вещи.

— Понимаете? — Вскочила она с места, чтобы казаться более убедительной. — Понимаете, какие загадки приготовил нам Себастьян Львит?! Сокровища есть, есть, безусловно, но их прежний обладатель не намеревался их отдавать, поэтому всё так сложно зашифровано.

— Слишком всё замысловато. — Подключился Герк. — Лично я не отличу бельведера от секретера. Как я буду разгадывать все эти хитрости?

Командирша подошла к Геркулесу и положила ему на плечо свою руку. — Наконец-то вопросы по существу. Ты разгадывать хитрости не будешь. Ты специалист по туризму, твой опыт нам будет полезен, на финальном переходе, когда пойдём через лес к родовому поместью. На тебе палатки, привалы, дежурства и всё тому подобное. Ясно?

— Ясно! — Герку польстил подобный статус, и он даже протрезвел.

— Специалист по всяким архитектурным премудростям, вот! — Зубрилка указала на Сигму. — Вот человек, который нас просветит по бельведерам, капителям, аркбутам и тому подобному. Наша Сигма, между прочим, на красный диплом идёт, в архитектурном университете, но в каком, я, по правилам, естественно, умалчиваю.

Кармен! — Командирша продолжала распределять роли. — Наш командный медик. Будет отвечать за здоровье и физическое состояние всех членом экспедиции. Она тоже имеет необходимый навык и образование, так что будьте спокойны, ваша температура, давление и пищеварение, в надёжных руках.

После этих слов все немного посмеялись, и Зубрилка продолжила, повернувшись к хулигану. — Упырь в нашей команде на случай непредвиденных, криминальных ситуаций. Помните, я вам уже рассказывала про чёрных копателей, с которыми наша группа может случайно пересечься. Не желательно конечно, но от этого никто не застрахован. Уверена наш мерзопакостный рыцарь станет нам всем, в таком случае, надёжной защитой.

Смешки и улыбки стали перерастать во всеобщее веселье, и даже сам Упырь, не обижаясь на эпитет мерзопакостный, ржал на весь вокзал, словно смотрел любимую комедию в кинотеатре.

— И, наконец, последняя в очереди, но не по значимости, наша Барби, это специалист по паранормальным явлениям.

Смех прекратился. — Чего?!?! — В недоумении переспросил Геркулес.

Командирша снова сделала серьёзное лицо. — Чего здесь удивительного? Поместье Львитов — это не загородный профилакторий. Это развалины, в которых всякое может случиться.

В беседу встряла Кармен. — Только не говори, что ты веришь в приведения?

— Неважно во что верю я. Важно, что среди нас будет человек способный объяснить многие явления, которые на первый взгляд могут показаться остальным тревожащими и мистическими.

— А что в Москве есть институт, изучающий пара нормальные явления? — Уточнила Сигма.

— Нет, подобного вуза в Москве нет. Но в Русском Географическом обществе есть целый отдел, изучающий данное направление. Руководитель отдела, товарищ Вилинбахов, начальник и близкий друг Барбиного папы. Он-то, кстати, и привил ей интерес к изучению паранормального. В данный момент Барби уже почти полноправный сотрудник отдела, даже проходила там практику. Её знания очень ценны для нашей экспедиции.

Барби негодовала. — Откуда ты всё это про меня знаешь?

— Не волнуйся, я не шпион. На тебя я вышла через телепередачу «Очевидное и невероятное». Твой отец снимался там в двенадцатом, тринадцатом и восемнадцатом выпуске. Так что всё элементарно. Иногда по телевизору показывают очень много полезного.

А кем должен был быть тот парень, которого мы оставили на Курском вокзале? — С грустью в голосе спросила Кармен.

Зубрилка иронично кинула взгляд на грустившую девушку и, словно ожидая этого вопроса, резко ответила. — Этого проходимца я нашла на факультете психологии. Мне казалось, что в экспедиции должен быть человек, отвечающий за морально-этический климат в группе, на тот случай если мы начнём бесить друг друга, ссорится и ругаться. Не самый важный член нашей команды. Уверена, что мы легко обойдёмся без него. Я думала назвать его Фрейдом, но теперь это уже не важно.