Бесплатный фрагмент - Приор. Путь странника. Книга 2

В начале было слово. Но слово формируется из мысли. А сильной мысли слова не нужны.

Глава 14. Маневр уклонения

Смерть — это продолжение жизни. Это не конец, не пауза, не остановка. Смерть — не финал жизни, а ее венец. Вселенная даровала этот бесценный подарок новому поколению жизни в надежде, что та оценит его. Но разумы, оторванные от воли своего родителя, не могут принять этого блага и убегают от него, сопротивляются, сражаются так остервенело и отчаянно, что даже Вселенная не в силах их остановить. Убегая от гибели, мы бежим от самой жизни. Борясь за вечность, мы разрушаем ее. Отвечая на призывы бытия, мы заглушаем их голос. Вселенная приняла и это. Она не строгий родитель, который пытается преподать урок своим чадам. Она не хочет их слез и боли. Саму боль создавали ее создания, но не она. Боль противоречит сути Вселенной. Но они глухи к ее мольбам, слепы к ее дарам, закрыты для ее помощи. Они выбирают страдать. Они выбирают бороться. Они выбирают жить через боль. Они выбирают умирать через сопротивление.

Из истории расы Древних Странников. «Дневник Вселенной: истоки жизни». Записана теми, кто пришел после них. Для тех, кто будет после нас.

— 1 —

«Сон сбывается», — это была первая мысль Рохаса, когда он понял, что происходит. Свет сбоил: то мигал красным, то сбивался на секундные вспышки, то все вокруг заливалось синим. Пол вибрировал, как и стены. Он стоял посередине рубки, оглядываясь вокруг. Лиза смотрела на него, ожидая комментариев или приказов, но Рохас ничего не предпринимал и выглядел так, словно ожидал чего-то подобного. Рональд стоял на коленях рядом со своим терминалом, заглядывая в экран и нажимая какие-то кнопки. Он не устоял на ногах, когда все это началось.

— Докладывайте, — прогремел его голос на всю рубку.

— Приор сошел с ума, — не естественно спокойно отозвался Рональд, и все присутствующие посмотрели на него. — Других версий нет.

— По уставу, Лейтенант, докладывай по уставу, — Рыкнул Полковник и окинул взглядом всех.

— Пробоины не зафиксированы. Инородных тел рядом с кораблем нет, — послышался голос из левого угла рубки, где сидели офицеры контроля обшивки и внешних угроз.

— Датчики систем жизнеобеспечения фиксируют сбои, — отчитались другие.

— Двигатели в порядке…

— Медлаб докладывает о сбое в электроэнергии, они подключают резервные системы.

— Интегрированный терминал работает в штатном режиме, — отозвался Рон, с трудом поднимаясь на ноги.

Все офицеры, кто не сидел на своих креслах, а по долгу службы находились на ногах, качались, удерживаясь за ближайшие поверхности, терминалы и стены. И только Рохас стоял на двух ногах не держать ни за что. Его руки по-прежнему были сложены за спиной, словно пол под его ногами был тверд и неподвижен.

— Полковник, — Лиза обратила на Рохаса свой неуверенный взгляд, — разрешите обратиться?

— Разрешаю, — все тем же грозным голосом ответил офицер.

— Надо добраться до палубы управления и…

Она не договорила, в рубку ввалились Эрик и Айрин, еле стоя на ногах, они прошагали пару метров к Рохасу и упали от толчка на пол, еле успев подставить руки.

— Это не нападение, — прокричала Айрин, сразу решив обозначить самое важное. Это сам Приор. Сработала какая-то старая программа. Он не знает, что делает.

Рохас уверенным шагом подошел к ним и подал руки обоим, чтобы они могли подняться. Эрик, встав первым, сразу потянул за собой Айрин, продолжая удерживать ее.

— Есть идеи? — почти насмешливо спросил Рохас.

— Надо попробовать вступить в контакт с Приором в контактном круге.

Айрин уже разворачивалась, чтобы покинуть отсек, как Рохас прорычал ей в спину.

— Никто не покидает рубку. Всем оставаться на местах, — он вскинул подбородок вверх, всем своим видом показывая, что этот приказ обсуждению не подлежит.

Айрин, не веря своим глазам, смотрела на командира, пытаясь понять, что им движет. Но ее удивление пошатнуло ее защиту от внешних волн, исходящих от Приора, и Зов вновь пробился, причинив ей боль. Она тихо застонала, и почти инстинктивно припала на плечо Эрика, который также автоматически прижал ее к себе.

— Доложите по курсу. Где мы?

— Двадцать минут до выхода на точку отклонения, — проговорил Рональд, почти срываясь на фальцет.

— До объекта?

— Минут тридцать, если Приор не изменит скорость.

— Курс не менять до других распоряжений, — отчеканил Рохас и вернулся к своему терминалу, — передайте на мой пульт траекторию движения и отклонения.

Он несколько минут изучал схему. Приор двигался по наклонной траектории, словно огибая какое-то препятствие. Отклонение, прокладывало курс почти через центр петли.

— Еще раз картинку и показатели со сканеров, — еще один приказ был озвучен.

Команда молча исполнила.

Прошла еще минута.

— Данные топлива в сканерах?

На его терминале появились данные. Почти во всех сканерах оставалось более сорока процентов топлива от максимального.

— Всем службам, говорит Рохас, — полковник начала передачу по широкому каналу связи во по всему кораблю. — Код Гамма, приготовиться к удару.

Рохас запустил сканирование пространства перед датчиками, продолжающими следовать перед Приором на добрые тысячи километров. Инфракрасное сканирование, ультрафиолетовое, сканирование излучений, гравитационных искажений, сканирование био-щупами, сканирование лазером, сканирование магнитных полей. Ничего. Сканеры не улавливали ничего, кроме пустого пространства впереди, хотя первый из них уже должен был столкнуться с кораблем, от которого продолжал исходить сигнал. Интегрированный терминал, который использовал самые передовые инопланетные технологии, все еще показывал наличие объекта впереди. Он даже выводил грубые очертания корабля, словно кто-то пытался нарисовать космический корабль с помощью линейки и карандаша. Рохас видел сигнатуры их, почти не работающих двигателей. Они снова и снова пытались запуститься в автоматическом режиме. Но как описали бы это современники Айрин и Эрика, которые любили ретро машины: «не схватывало», двигатель «не заводился». Рохас любил изучать историю Земли и в далеком детстве интересовался древними агрегатами для перемещения — автомобилями. Гравидвигателю нужна была, грубо говоря, опора, от которой он мог оттолкнуться. Материя, частицы, которых в космосе было предостаточно. В обычном космосе было предостаточно. Но в могильнике не было ничего. Были призраки частиц и материи, которая рассыпалась тысячелетия назад под натиском Пустоты, распалась на настолько малые частицы, которым у людей даже названия не было.

— Майор, — мужчина посмотрел на блондинку, которая хоть и старалась выглядеть спокойной, но была очень бледной, что выдавало ее состояние с головой. — Подойдите ко мне.

Лиза неуверенно сделала шаг к командиру, потом еще один. Рохас подавил желание подать ей руку и терпеливо ждал, когда она подойдет к нему сама. Ее взгляд на самом деле мучал его. Он так хотел ее успокоить и обнять, но не мог. Он должен был играть свою роль. Сейчас Алекс вытащил из своего шкафа, где хранил все свои роли, ту, что была максимально мобилизована и сильна. А в этот образ никак не вписывался участливый и галантный мужчина. Его офицеры должны были брать с него пример и быть сильными. В армии нет разделения на пол и возраст. Все солдаты — все бойцы.

— Майор. Покажите мне структуру работы Интегрированного терминала. — Приказал Рохас, когда Лиза дошла до него.

— Сейчас? — прошептала она.

— Да, — ответил мужчина.

Она продолжила на него смотреть, словно ожидая, что он передумает. Но Рохас не передумал. Он ответил на ее взгляд легким кивком и чуть притупил грозность своего образа, легонько потянув уголки губ в улыбку. Лиза молча набрала команду на его экране. Информация загружалась. Рохас стал перебирать один раздел за другим, что-то явно ища. Девушка отступила к ближайшей стене, где был установлен поручень. На всех космических кораблях устанавливались такие поручни для случаев, когда отказывали системы внутренне гравитации и команда оказывалась в невесомости. На Приоре на всякий случай такие тоже установили, не понимая, как и сколько будет работать сила притяжения на корабле.

Айрин и Эрик устроились около терминала Рона, там был удобный закуток из низких простенков, к которому и прикреплялся его рабочий терминал. Они уселись на полу, чтобы больше не падать. Рон поглядывал на них сверху, словно присматривал за ними, как за детьми. Айрин сидела, закрыв глаза, предупредив Эрика, чтобы он больше ее не бил, и объяснила, что она просто пытается настроиться на Приор и понять, что с ним. Эрик шутку не оценил, а Рональд, слышавший это, сначала удивленно поднял брови, глядя на парня, а потом одними губами проговорил: «давно пора» и улыбнулся. Парень пытался найти хоть что-то ироничное и смешное в этом мигающем аду.

— Десять минут до точки отклонения, — доложил Рональд.

— Принято, — не поднимая головы, отозвался Рохас.

Лиза, забыв обо всем, почти теряя сознания от страха, еле заметно коснулась руки Алекса. Она стояла рядом с ним так, что другие офицеры не могли увидеть этого их прикосновения. Мысленно она молила его вернуться, выйти из этого жуткого образа и объяснить, что он задумал. Алекс ответил ей, еле заметно сжав ее пальцы в своих, и тут же отпустил.

— Не бойся, — прошептал он, но даже не взглянул на нее.

Одно этого ей было достаточно. Ее Алекс Рохас был еще где-то здесь. Он не обратился снова в своего монстра, он просто выполнял свою работу. И теперь этот жуткий свет стал не таким пугающим. Ноги, наконец, нашли опору на вибрирующем полу, тело смогло найти равновесие, а главное ее сердце, наконец, успокоилось. Пока Алекс был тут с ними, она была уверена, что они выберутся.

— Полковник, — преодолевая себя, Лиза смогла сделать голос твердым. — Если вы скажите, что ищите, я, возможно, смогу помочь.

— Сам не знаю. Скажу, когда найду.

Рохас продолжал перебирать составные части интегрированного терминала, быстро пробегая по каждому разделу, схеме, и переходил к следующим. Позади послышался писк Айрин. Лиза обернулась к ней и сделала это слишком резко, почти потеряв равновесие. На пути ее падения стоял экран вспомогательной системы связи — плоская пластина с острыми углами на треноге. Еще секунда и, скорее всего, Лиза разбила бы себе голову об этот острый угол, если бы не уверенное и резкое движение Алекса, который с удивительной грацией подхватил девушку и дернул к себе. Как он вообще узнал, что она падает, ведь он стоял спиной, погрузившись в изучение схем, для Лизы так и осталось загадкой. Он вернул ее на ноги и сухо заключил:

— Аккуратно, майор, — но его рука чуть дольше задержалась на талии девушки и убирая ее, он как можно дольше старался продлить их физический контакт, протягивая пальцы по изгибу ее тела.

Лиза только кивнула и стала аккуратно шагать к Айрин.

— Что с ней? — она обратилась к Эрику. — И что за синяк? — она нахмурилась, рассматривая уже почти потухший след на ее челюсти.

— Эрик меня хорошенько лупанул, — вдруг ответила Айрин сквозь стон. — Думаю, ему давно хотелось это сделать. — Она чуть улыбнулась и снова свела брови вместе, сосредоточившись. Эрик только закатил глаза, когда на него метнулись гневные глаза блондинки.

— Она пытается понять, что происходит с кораблем, — наконец ответил Эрик на первый вопрос Лизы. — Но отсюда ей сложно это сделать, нужно в контактный круг.

Лиза обернулась на Рохаса и покачала головой. Если командир запретил покидать рубку, они отсюда никуда не выйдут.

— Не получится, вы слышали приказ.

Эрик кивнул. Айрин скептически подняла бровь и проговорила:

— Приору больно. Но не так, как нам. У него боль другая, душевная больше. Не знаю, как объяснить. — Она говорила отрывисто, быстро и кратко излагая мысли. Под ее закрытыми веками было видно шевеление глазных яблок. — Он словно снова в спячке. Какая-то старая программа. Сигнал об опасности, тревога. Не знаю. Он идет на инстинктах.

— А мы сможем совершить маневр? — вдруг Лиза вспомнила, что до точки отклонения осталось совсем чуть, а Приор в прошлый раз наотрез отказывался сворачивать.

Айрин открыла глаза и внимательно посмотрела на Лизу.

— Боже… не знаю, — потерла переносицу. — Он не… — на ее лбу пульсировала вена.

— Управлять кораблем вообще может кто-то кроме него самого? — задал вопрос Эрик.

— Да, Симбиот может, — ответила Айрин на автомате и потом сама догадалась, что именно означают ее слова. — Значит, я могу, — она посмотрела на Эрика, Лизу и потом на Рохаса.

— Полковник! — Голос Лизы стал сильнее, чем раньше. — Если мы решим воспользоваться траекторией обхода, нам нужно, чтобы корабль кто-то туда отвел. — Она сидела на корточках рядом с Айрин и Эриком, глядя на спину командира.

Рохас вдруг выпрямился, оторвавшись от терминала, и застыл. Его сон сбывался. Айрин придется покинуть рубку, как бы он не пытался этому сопротивляться. И ему, видимо, придется пойти за ней по мигающему и трясущемуся аду Приора. Воздух станет густым, он рассечёт себе лоб и в конце концов, потеряет сознание. Никто не видел, как мужчина закрыл на мгновение глаза, позволяя кошмару из его сна, точнее видения — теперь он точно знал, что это было видение — вырваться наружу. Мог ли он проигнорировать предложение Лизы? Нет. Запасной план оставался актуальным. Пока не было принято единственное решение, оба варианта имели равные права. С огромным трудом для себя, но не подавая вида, он повернулся к остальным.

— Принято. Выполняйте, — прогремел Рохас, и только Айрин почувствовала панику мужчины. Она на секунду задержала на нем изучающий взгляд, но тот отвернулся.

Она не могла понять, что он от нее прячет. Алекс Рохас мог от нее поставить блок. Знал ли он вообще об этом?

Эрик поднял Айрин, и они, поддерживая друг друга, двинулись обратно.

— Так и будем ходить туда-сюда пока не помрем от старости, — пробубнил Эрик, чем вызвал одобрительную улыбку у Рональда, проводившего их взглядом. Это была шутка в его стиле.

— Десять минут до точки отклонения, — с каким-то странным отчаянием продекларировал Рональд и посмотрел в спину командира. Тот не шелохнулся, не ответил и словно вообще его не слышал.

Они переглянулись с Лизой и оба поняли: «Что-то было не так».

— 2 —

Как она перевоплощалась в Симбиота, для Эрика оставалось загадкой. Айрин была в новом своем обличье и стояла на границе контактного круга. Эрик сидел на полу поодаль от нее и наблюдал, как она покачивалась в такт вибрации корабля.

— Ты можешь говорить в этой форме? — произнес Эрик вслух.

— «Да, — ответила Айрин в его голове.»

— Что происходит?

— «Не уверена, что знаю ответ. Но… — Симбиот вдруг развернулся к парню и его странные глаза, такие нечеловеческие и пугающие, вдруг посмотрели прямо в душу Эрику. Три зрачка выстроились в вертикальную линию. — Надо понять, что перед нами. — Глаза она закрыла и, видимо, начала сканировать существ, которые подавали сигнал бедствия.».

Айрин удалось нащупать слабые, но вполне реальные эмоции, которые исходили из корабля-призрака. Она лишь могла ощутить их присутствие, но не более того. Никаких четких эмоций не было, только волны на пространстве перед ними.

— Что-то не так, — вдруг Айрин вернулась в свое человеческое обличие. — Зрелище было странным. Ее синеватое тело словно стало сжиматься до размера человека, а потом странными толчками по нему пошли волны и бугры, принявшие человеческие очертания. Одежда соскользнула, а где-то порванная после трансформации, упала на пол. Эрик машинально отвернулся и лишь когда Айрин снова заговорила, опять посмотрел на нее.

— Эти существа, они как роботы. Я чувствую их там, но их эмоции… — она снова замолчала, подбирая слова. — Их чувства, словно зажеванная кассета, повторяются снова и снова в одном порядке, потом соскальзывают, и все начинается снова. Я не понимаю… Но они там есть, я чувствую.

— И что это значит?

— Без понятия, — Айрин поправила разорванный рукав на своем плече. — Но что-то явно не так. Надо сообщить Рохасу. — Она было начала связываться с ним телепатически, как делала это недавно через систему Приора, но ничего не вышло. Приор не позволял установить связь. Тогда она прошлась по отсеку в поисках коммуникатора, который наверняка должен был быть тут, и нашла.

— Ты умеешь им пользоваться? — поинтересовался Эрик, заглядывая ей через плечо.

— Попробую.

Она передала Лизе то, что собиралась, и та ей вернула приказ Рохаса ожидать. Молодые люди лишь переглянулись и присели на пол.

— Наверно, еще минут пять до той самой точки, когда придется сворачивать, — подытожил Эрик.

— Надеюсь, что Рохас решит правильно, — девушка закрыла глаза. — Меня очень беспокоит этот маневр уклонения. Очень. — Она шумно вздохнула и затихла.

Эрик посмотрел на ее уставшее и растерянное лицо, напряженное тело, разорванную одежду и почувствовал, как горько ему от этой картины. Он знал, что девушка почувствует его эмоции. Он посмотрел на свои разодранные на коленях брюки, ссадины на руках, которые он получил от падений сегодня, на синяки. Сколько он еще мог выдержать, сколько мог еще принять в своем больном и уставшем мозгу. Мог ли он прожить хоть одну минуту еще в этом сумасшедшем мире, в этой пульсирующей разными цветами агонии корабля.

— Где мы так нагрешили? — вдруг выдохнул он. — За что нам это все… почему мы?

Айрин не ответила, не повернулась к нему, не открыла глаза, но очень неуверенно и робко коснулась своими пальцами его ладони. Он ответил мгновенно, взяв ее руку в свою, и крепко сжал.

— Я не знаю, Эрик. Я больше ничего не знаю, — прошептала девушка и положила голову ему на плечо. По ее щекам покатились слезы. Но это не были слезы боли или страха. Это было слезы освобождения. Она наконец-то позволила себе слабость быть человеком в эту секунду.

Парень обернулся на нее, нежно обнял, прижал к себе ее голову, поцеловал в макушку. Другой рукой он притянул к себе ее чуть содрогающиеся плечи, и она вся оказалась в его объятиях, в которых, наконец, расслабилась и разрыдалась в голос. Ее слабые руки вцепились в его рубашку в районе груди, а носом она уткнулась в его ключицы, вдохнув аромат его тела. Он поглаживал ее по голове, по спине и тихонько шептал что-то чего она не могла разобрать. Но сами звуки его голоса, вибрации его души успокаивали ее, позволяя выплеснуть наружу все накопившееся напряжение, без риска вновь обрушить на Приор эмоциональную бурю. Она плакала за весь корабль, за всю Вселенную, пронизанную ранами пустоты.

Коммуникатор застрекотал, и оба человека встрепенулись и оторвались друг от друга, но не резко, а словно нехотя прервали контакт. Голос Лизы дрожал. Она сообщила, что приказ менять траекторию от Рохаса не поступал. Одного взгляда молодым людям хватило, чтобы понять, что надо срочно возвращаться. Что-то пошло не так. Хотя, что вообще шло так? Они поднялись, двинулись к выходу. Но тут поняли, что выхода нет. Дверь была закрыта, на ее месте образовалась стена. Они были замурованы в этом отсеке. Издалека, словно эхо, с той стороны стены доносились медленные, но уверенные шаги. Этот звук пробирал до костей. Ужас настиг их, заключив в свои ледяные объятья. У Айрин в голове продолжали звучать последние слова Лизы: «Приказ не поступал», она все еще чувствовала страх в ее голосе, который накладывался на ее собственный ужас.

Рохас тоже слышал страх в голосе майора, когда она передавала его приказ девушке. Он чувствовал, как Лиза замирает на последних словах, но все его внимание было приковано к экрану его терминала. Он наконец, нашел то, что искал. Подтверждение своих опасений, своих страхов, своей интуиции. Он смотрел на красные буквы на экране и понимал, что должен сделать. На фоне Рональд отсчитывал секунды до того момента, как они пройдут точку невозврата и уже не смогут свернуть.

— Внимание! — снова голос Рохаса оглушил всех. — Вывести сканеры на траекторию уклонения.

— Что? — ахнул Рональд. — Сканеры? А мы? — только и мог сказать он.

— Вы не поняли приказ, Лейтенант? — Полковник обернулся на него, и Рональд был готов увидеть гнев в глазах командира, но увидел иное. Мужчина смотрел на него не злобно, не холодно и даже не по-командирски. Он смотрел на него как союзник, старший боевой товарищ. — Вывести сканеры на траекторию уклонения, пусть они пойдут по тому пути, по которому должны были идти мы.

— Понял, — промямлил Рон и набрал команды на своем устройстве.

— Полковник, — услышал Рохас то ли выдох, то ли стон Лизы. — А мы?

— Идем на столкновение, — на лице мужчины заиграла странная улыбка. Уверенная, хищная, свирепая.

Девушка отшатнулась от этой улыбки и вернулась к своему экрану, выстраивая схему приближения к кораблю-призраку. До него оставалось минут пятнадцать. Они шли прямо на него. Она не стала озвучивать это, зная, что все остальные в рубке уже сделали тоже, что и она. В ужасе от приближающейся опасности, она не обратила внимания на то, что ей на терминал поступило входящее сообщение от Айрин. Коммуникатор на ключице Лиза отключила давно, переведя все сообщения на свой экран. Постоянная вибрация на теле и стрекотание ее раздражали. Ей вдруг показалось, что ее командир сошел с ума, свихнулся на фоне всего этого безумия и теперь пытался один махом закончить все мучения экипажа. Лиза быстро откинула эти мысли. Но осмелилась произнести следующие слова так, чтобы их слышал не только Рохас, но и остальные офицеры:

— Столкновение неизбежно, сэр. Мы летим прямо в пасть самого дьявола.

Алекс вздрогнул. Эти слова он слышал однажды от своего отца, но Лиза не могла этого знать, как и не могла знать того, что он сам однажды повторил их своему экипажу, когда им поступил приказ идти на перехват целого флота Рейдеров. Они были одни против дюжины кораблей, и должны были оттянуть часть сил врага, чтобы остальные успели обойти их с тыла, вынырнув из гиперпространства через шесть минут после их наступления. Шесть минут — это чертовски долго для космической битвы. Тогда Рохас тоже стоял, как сейчас, прямо, вскинув голову, всем видом показывая, что он верит в победу, и также был чертовски напуган. Этому его тоже научил отец. Быть примером для своей команды, не говорить о смелости, а демонстрировать ее во взгляде, в положении тела, в осанке, в движениях. И Алекс Рохас искренне не мог понять, сила это была — уметь вдохновить на подвиги других одним взглядом — или тонкая и мерзкая манипуляция. Грань была подобна кромке льда на только схватившимся морозом озере. Снаружи крепкая и толстая, но стоило на нее наступить, как ты оказывался в объятьях ледяной бездны, где в одиночестве не мог даже закричать. Его отец умел убеждать, заставлять делать так, как хотел он.

Николас Рохас вел еще совсем маленького, шестилетнего Алекса по коридорам космоцентра, где тогда работал. Коридоры этого блока были похожи на музей. Здесь были и макеты первых космических кораблей, станций и шаттлов. Фотографии и динамичные голограммы космонавтов и первых пилотов космических истребителей, звездные карты и изображения планет. Они шли, и Алексу казалось, что этот мир, открывающийся ему, на столько больше его самого, всего его жизненного пространства, что он может задохнутся от одной мысли о том, что он реален. Вот они, шаги в его будущее. Уже тогда Рохас младший был уверен, что жизнь его будет связана с космосом и военными кораблями, которые он видел в миниатюре в этом коридоре. Они казались ему настоящими чудовищами — защитниками их Земли, их Мира.

Потом Алекс не часто вспоминал об этом моменте, но подсознание уже работало на исполнение той его мечты, а его отец тщательно способствовал этому. Только спустя много лет после гибели Нины он понял, что даже решение пойти в армию было не его. Оно методично закладывалось в голову его отцом. Ненавязчиво, аккуратно… почти ювелирно. И это осознание привело Алекса в бешенство. Тогда он разгромил свою командирскую каюту на своем корабле, не оставив в ней ничего целого.

Они шли по коридору, потом свернули к лифту и долго поднимались. Так долго, что Алексу показалось, что они скоро поднимутся минимум до Луны, а то и до самого Солнца. Отец приложил к специальному сканеру палец. Сканер проверил его биоданные и лифт, наконец, открылся. Они вышли в серый коридор, который совсем не был похож на тот, где они были до этого. Никаких стендов и голограмм, только пустые стены. Алексу было не интересно здесь, но он молча следовал за Николасом. Они прошли пару поворотов и, дойдя до следующего, завернули в него. Там их ждала еще одна дверь. Но отец не спешил в нее заходить. Он остановился, развернул Алекса к себе и тихо, но очень уверенно произнес:

— Мне нужно поговорить кое с кем. И он не любит, когда на него смотрят. Поэтому ты должен смотреть только на меня. Ты понял? — Алекс кивнул. — Только на меня.

— Да. Понял, — уже по-солдатски отозвался мальчик.

Они вошли, и Алекс, как обещал, не сводил взгляд с отца, только краем глаза заметив движение в кабинете справа от себя. Николас присел на стул, посадил Алекса на соседний и развернул лицом к себе и спиной к тому, кто сидел напротив.

— Чудесно, рад вас видеть, — послышались голоса из-за спины, но Алекс не оборачивался, хоть ему и было очень интересно, как два человека говорят настолько синхронно. Он был послушными ребенком. — Все так. — Сказали два голоса одновременно. Защита прекрасная. Она же станет оружием. Мне не нравится это слово, но другого в вашем языке подобрать не могу. — Голоса говорили спокойно и приветливо, Алекс чувствовал какое-то умиротворение. — Судьба, как вы это называете, пойдет своим чередом, теперь я вижу четко. Да, увы, мои возможности лучше работают так при близости к объекту. Простите, что заставил вас все это провернуть. Но так лучше.

— Защита сработает? — произнес отец.

— Да, в одном из вариантов, да, совершенно однозначно.

— А если случится другой вариант?

— Вы даже не представляете, сколько их. И в большинстве из них этот разговор совершенно бессмысленен. Но… — голоса замолчали, словно задумались. — Но продолжайте мыслить, продолжайте. Хоть вы и ошибаетесь в своей вере, что мысли материальны, но вы гораздо ближе к истине, чем многие во Вселенной. Просто вы не за то цепляетесь, — в голосах послышалась улыбка. — Но ваши заблуждения так трогательны, в хорошем смысле. Не расставайтесь с этим, храните их, любите и лелейте эти ошибки. Они самые верные ваши помощники.

— Я понял, — проговорил отец, и в голосе послышалась обреченность.

Алекс видел, что по лицу отца проскользнула досада, будто он надеялся, что разговор будет другим, ответ будет другим. Он с такой нежностью и любовью посмотрел на сына, как больше никогда в жизни не смотрел, и ласково потрепал его по немного отросшим волосам.

— Пойдем, сынок, нам пора.

— Понимание не то, что вам нужно, — ответили голоса, — истины вы не найдете, ее нет. Вам нужно принятие и более ничего.

Алекс не видел, как отец легко кивнул невидимым для сына собеседникам. Не мог увидеть, с какой болью в глазах Николас Рохас покинул помещение и как тяжело сошлись его веки на секунду, прежде чем они вышли обратно в коридор. Им на встречу вышел мужчина в темно-серой форме, он словно шел мимо, не замечая мужчину с ребенком. Но когда они поравнялись, лицо его резко изменилось на чрезвычайно доброжелательное. Он осторожно прикоснулся к голове мальчика, бросил его отцу фразу: «чудесная смена подрастает» и двинулся дальше. Алекс только на секунду ощутил сонливость, сладко зевнул и, чуть оступившись, покачнулся. Но через мгновение он уже снова шел по светлому коридору с экранами, голограммами, макетами и восхищался магией космических военных сил. Того разговора с голосами он не помнил, как и встречи с мужчиной в темно-серой форме, как и того, что они с отцом вообще поднимались куда-то на лифте.

— Столкновение через десять минут, — объявил Рональд и взглянул на Лизу, лицо которой стало белее ее волос. Девушка ответила Лейтенанту таким же затравленным взглядом.

— Мы получаем новое сообщение с корабля, — голос Лизы вернул всех в реальность. — Они требуют отклониться. Столкновение неизбежно.

В ее голосе одновременно ютились и страх, и удивление. А потом до нее дошло. Теперь, после этого сообщения, стало очевидным, что корабль существует, и он также видит Приор, как они видят его на своих сканерах. Датчики, протянувшиеся перед Приором, просто не исправны. Они старые, аналоговые. Как это старье еще вообще работало?

— Курс не меняем! — скомандовал Рохас.

— Но командир? — промямлила Лиза.

— Курс не менять! — прорычал Рохас и обернулся на нее. — Идем на столкновение.

Он взглядом передал ей все то, чего не мог сказать вслух в тот момент. Алекс мысленно обнял ее, прижал к себе, поцеловал в волосы и зарылся в них своим носом, вдыхая аромат. Он провел рукой по ее спине и почувствовал тонкое, но крепкое тело. Алекс простился с ней в тот момент. Лиза почувствовала все это, но не ответила тем же. Она бросила на него последний взгляд, полный обиды, и снова взглянула на свой терминал. Теперь она увидела мигающие сообщения от коммуникатора Айрин. Они были текстовыми, потому что она сама ввела команду все голосовые коммуникации преобразовывать в текст. Пробежалась глазами по ним, и сердце ее сжалось.

«Мы замурованы в отсеке управления», — гласило одно.

«Приор меняет атмосферу, мы с трудом дышим… эй, нас кто-нибудь слышит? Я выживу, но Эрик…»

Следующее сообщение: «Черт вас возьми, вы там умерли что ли?» — сообщение было от Эрика. «Мы тут задыхаемся, что происходит?».

Холодок пробежал по спине Лизы, и она одним движением переслала сообщения Рохасу на терминал. В рубке было установлено специальное оборудование, которые автоматически включало систему жизнеобеспечения. Они даже не заметили, что атмосфера корабля изменилась. Из медлаба также поступали сообщения, что воздух стал другим. Никто не умер, но дышать становилось тяжело. Со всего корабля сыпались сигналы об этом. Рохас быстро отдал приказ вернуть земную систему жизнеобеспечения: она была отключена за ненадобностью, когда Приор проснулся, и пока она не наберет силу, надеть респираторы и обеспечить всех кислородными баллонами. Хлое — пробиться с оборудованием на палубу управления и вызволить Эрика и Айрин.

До столкновения оставалось три минуты.

— 3 —

Альфа категорически не любил ждать. Не то, чтобы он был нетерпеливым. Он не позволял другим ощутить свое превосходство над главой ЭКРАНа. И он никогда никого не ждал сам. Но его ждали… Сколько бы не требовалось времени, его ждали всегда.

Но теперь Альфа был вынужден ждать. Уже пятнадцать минут он сидел в приемной Генерала Артеко, ненавидя себя за то, что подчиняется, и ненавидя самого Генерала за то, что тот заставляет его ждать. Но ему была нужна эта встреча. Пожалуй, из всей верхушки Армии, Артеко был единственным, кто вызывал у Альфы чувство, более всего близкое к уважению. Артеко никогда не боялся Альфы и даже, казалось, презирал его и даже немного жалел. Жалость была не понятна мужчине, но он почему-то принимал это от Генерала. Когда его, наконец, пригласили в кабинет, Альфа зашел вольготно и расслабленно, остановился за несколько шагов от стола, размял шею, намекая, что ждал слишком долго.

— Присаживайтесь, — седовласый мужчина с вежливостью в голосе и равнодушием в глазах указал рукой на гостевой стул.

Он не извинился за вынужденную задержку, вообще никак не прокомментировал ее.

— Итак, Альфа, — на этом слове Генерал еле заметно поежился. Он не понимал, зачем Телики скрывали свои имена, но не скрывали лиц. Имена не были уникальными, а вот лица — биология, там повторений быть не могло. Он думал, что эти все «Альфа», «Бетта», «Эпсилон» — просто способ поставить себя на другую ступень от людей, отделиться от них таким показательным способом продемонстрировать, насколько они другие: лучше… намного лучше. — Вы хотите обсудить свой доклад.

Альфа кивнул. Он смотрел на Генерала, внимательно изучая его, сканируя.

— Не старайтесь, — чуть ухмыльнулся мужчина. — Мне вшили чип, который блокирует телепатический сигнал. Его мне установили буквально, — Артеко сделал вид, что задумался, поднял взгляд к потолку и постучал сморщенными от старости, но еще крепкими пальцами по подбородку. — Вчера, как только я узнал о нашей встрече.

Альфа тоже изобразил улыбку, кривую, противную, но в очередной раз отметил прозорливость собеседника.

— Вы утверждаете, что Приор захватили предатели Земли, что они угнали корабль для реализации какого-то своего коварного плана, вступили в сговор с инопланетной силой и вообще, все эти исчезновения из галактики, планет и объектов — их рук дело. Я верно понял суть вашего рапорта?

Альфа снова кивнул. Внимательно посмотрел на старика и, поняв, что тот не собирается продолжать, произнес:

— Генерал, я не обвиняю ваших людей в предательстве. Вы должны были увидеть это в моем докладе. Я лишь предполагаю, что они поддались влиянию какой-то неведомой нам силы, и она либо подчинила их себе, либо обманула.

Артеко скривился, пренебрежительно подняв одну бровь, но молчал. Альфа мысленно собрал волю в кулак и продолжил:

— Я знаю, как отбирались люди для этой миссии. Знаю, потому что с каждым из них проводилась телепатическая диагностика. Никаких предателей там быть изначально не могло, — он изобразил на лице воодушевление и патриотизм. — Но во Вселенной столько всего неведомого нам, столько сил и существ, которые не поддаются нашему пониманию. Включая, кстати, и сам Приор. Кто знает, как корабль больше чем за два года, мог повлиять на их разумы. — Альфа почти искренне скривил сочувственное выражение лица, словно грустил о том, что все так произошло.

Артеко ни на мгновение не поверил этому спектаклю. Как не верил и в то, что Рохас и его люди могли быть предателями. Не было ни одной силы во всей Вселенной, которая заставила бы их предать Землю. А вот тот, кто сидел напротив него, вполне мог предать кого угодно ради собственной выгоды. Артеко знал больше, чем думал Альфа. И вшив себе этот чип, он не свои тайны защищал, а защищал тайны Альфы в своей голове, чтобы тот не узнал о том, что ему известно.

— И каковы ваши предложения? — сухо произнес Генерал.

— Это также было в докладе, — только и сказал Альфа.

— Эти ваши отписки не несут в себе никакого смысла. Вы предлагаете захватить Приор. Просканировать всех, кого найдете на борту и потом судить. Топорный план, не находите?

Альфа обомлел от такой примитивной интерпретации его плана. Он во всех деталях описывал свои виртуозные предложения, а кто-то назвал его план «топорным». Но мужчина не стал препираться с Генералом, не стал оправдываться и убеждать его. И уже хотел начать говорить, как Артеко вдруг прервал молчание.

— Чего вы на самом деле хотите добиться? Я не про ваши тайные мотивы, — старый военный махнул рукой. — Я про ту официальную цель, которую вы демонстрируете правительству. — Внимательный взгляд Генерала не сходил с лица Альфы.

— Если Приор и его экипаж причастен к тому, что происходит во Вселенной, захват корабля и информация от людей на борту помогут нам остановить процесс. Вот моя цель — единственная и официальная. И мой нисколько не тайный мотив. — Лицо телепата оставалось серьезным и пронзительно искренним. Он всем видом показывал свою заинтересованность в общем благе и даже словно немного обижался на подозрения командира в его нечестности.

Артеко откинулся на стуле и потер лоб. Он несколько минут провел в таком положении, словно забыл, что в кабинете он был не один.

— Я тоже уверен, что вся эта канитель в космосе как-то связана с Приором. Он либо причастен к ней, либо является причиной, либо средством избавления. Все три версии имеют равный вес, и ни одна из них не может ни подтвердиться, ни отметаться. — Генерал продолжал говорить отстраненно, словно самому себе. Но на следующих словах поднялся с кресла и произнес то, чего ему не следовало говорить, но молчать он не мог. Он знал, совершенно точно знал, что Альфу не интересовали ни жизни, унесенные пустотой, ни благополучие Земли, ни что-то иное. Ему нужна была власть, и Приор каким-то образом встал у него на пути.

— Факты таковы, Альфа. Вы, как часть гражданской организации союзных цивилизаций, отправились на перехват военного корабля Земли Центральной. Их отказ подчиниться вашей воле был правомерен с точки зрения Устава Космических военных сил Земли. Кто-то очень сильно оплошал, когда планировал эту миссию, не догадался сверить юридические аспекты и промахнулся. Прямых доказательств предательства Приора и его экипажа нет. Как бы они от вас не отбились, какие бы потусторонние силы не использовали, они даже никого не убили. Лишь отразили атаку. У нас нет оснований полагать, что Приор — предательский корабль, несущий угрозу.

В кабинете повисла тишина.

Когда Альфа представит более действенные доказательства против Приора, а это был лишь вопрос времени, тогда они снова вернутся к этому рассмотрению, и тогда уже Артеко вряд ли что-то сможет сделать. Но пока он выиграл Рохасу, да и самому себе немного времени.

— Нужны доказательства, — повторил Артеко. — И, если они будут убедительными, я сам отдам приказ о высшей мере наказания для всего экипажа этого чертового корабля.

Альфа внимательно слушал Генерала, и ни одна мышца на его лице не дрогнула. Но когда тот закончил, на лице телепата растеклась улыбка, довольная и хищная.

— Разумеется, Генерал. Я прекрасно понимал, когда подавал доклад, что с точки зрения закона Рохас прикрыл тылы. Он очень грамотный стратег и умный человек. Жаль терять такого. Но… — телепат изобразил задумчивость. — Но я не останавливался в поисках доказательств, о которых вы говорите. Хотя в душе, — он положил руку на грудь и изобразил сожаление, — надеялся их не найти, но увы…

Артеко вернулся на свое кресло, наклонился к столу и сложил руки в замок, внимательно глядя на Альфу.

— Вот здесь, — мужчина положил на стол перед генералом инфодиск, — доказательства. Я пока не подавал их в совет и даже не показывал никому. Хотел, чтобы вы первым изучили данные. Это же ваши люди, ваш проект. — И в конце совершенно без нотки сожалений или сочувствия добавил: — Мне очень жаль, Генерал.

Альфа удалился, и Артеко, стоило посетителю закрыть за собой дверь, шумно выдохнул и уставился на инфодиск. Это была маленькая кристаллообразная пластинка, почти невесомая, но сейчас она хранила в себе жизни стольких достойных людей.

Альфа шел по коридору, еле сдерживая довольную улыбку. С самого отбытия, после битвы с Приором и этой странной девчонкой, его не покидала мысль, что на корабле ему нужны союзники, но он никак не мог придумать, как кого-то завербовать. Проблем было несколько, но одна основная. С Приором не было никакой связи, и он не мог установить тайно вести переговоры и принимать разведданные. Найти такого агента — также было большой проблемой. Но она, по крайней мере, была решаемая. Одна небольшая телепатическая операция — и для нее ему не нужно было даже приближаться на расстояние прямого телепатического контакта, Альфа был единственным, кто мог провернуть такое в тайне даже от самого агента — и человек будет выполнять вшитую программу, сам того не ведая. Нужно было, конечно, найти такого человека, достаточно близкого к командованию корабля, но не слишком, чтобы он не привлекал к себе внимание. У такого агента не должно было быть тесных связей — дружеских, любовных, чтобы никто не заметил изменения в поведении и личности. Вшивание программы не могло не повлиять на повседневное поведение, как бы ювелирно операция не была бы проведена. А когда люди закупорены в космическом корабле так долго, они уже очень хорошо знают друг друга и наверняка бы заметили какие-то отклонения в привычках, словах и поведении. Но и эта проблема могла решиться. К тому моменту, как кто-то заметит странное поведение шпиона, он, скорее всего, уже успел бы передать важные сведения. Ведь другая, очень ценная для Альфы особенность человеческой личности — эгоизм — достаточно оттянула бы момент разоблачения. Люди привыкли думать только о себе, даже если им так не кажется. Все, все действия, чувства, слова людей исходят исключительно из их эгоистических потребностей, которые они даже не осознают.

И вдруг, совершенно из ниоткуда, Альфа получил то, чего так жаждал: союзника на корабле. Ему даже не пришлось реализовывать хитроумный план по вербовке кого-то, хотя конечно Альфа, уже придумал, как этого добиться. Всего-то надо было приблизиться к Приору на расстояние обнаружения, вылететь в маленкой капсуле в его направлении, замаскировавшись под космический мусор и тихо, без пыли вскрыть и перепрошить мозг несчастного. Но ему не пришлось даже напрягаться. Союзник, кем бы он ни был, вдруг передал ему те самые сведения, которые так были нужны Альфе. Перекинув сигнал через один из кораблей с припасами Крииков, он передал его на транзитный передатчик и так на перекладных сигнал дошел до личного терминала Альфы, не оставив лишних следов и подозрений. Теперь у главы всех Телепатов Земли были данные, которыми он мог оперировать и мог начать кампанию против Приора и его команды.

И Альфа был совершенно уверен, что этот же союзник чуть раньше передал ему в руки информацию о том, что Приор обладает живым разумом и силами телепатов можно было взять его под контроль. Та информация попала к нему так, словно он сам ее нашел в секретных инопланетных архивах новой Объединенной Лиги, союзники которой собрали в единую базу все свои догадки и предположения, включая мифы и древние знания. Он не нашел тогда ни следов загрузки в архив, ни источник, ни даже принадлежность к какой-либо расе. Словно те данные сами собой появились в базе. Но ему было не так важно откуда, важнее было, как он мог их использовать.

Убедить правительство в том, что Приор причастен к тому, что происходило во Вселенной, не составило никакого труда. К моменту совещания, на котором принималось это решение, Альфа со своими агентами достаточно потрудились, закладывая зародыши сомнения в верности команды корабля в умы верхушек власти. Словно занозы в их примитивном мозгу появлялись слабые мысли о причастности Приора и о том, что этот корабль нужно вернуть под контроль Земли, который, казалось, был утрачен. Вообще, этот проект стал тем странным исследованием, которое и завершить жалко, но и надежды на его результативность почти иссякли. Землю держало только то, что он не сильно мешал и не оттягивал на себя много сил. А регулярное финансирование от инопланетных партнеров по проекту поступало щедро и своевременно.

— 4 —

— Что это за существо?

— Понятия не имею, никаких данных об этом не было, — ответил Артеко совершенно бесстрастно.

— Получается, все правда. Приор захвачен инопланетянами, и разумнее всего будет полагать, что они стоят за всем тем, что творится сейчас во Вселенной.

— Не имея возможности разобраться, полагаю, да. Лучше готовиться к худшему.

— Вот черт, — выругался Глава военного трибунала Земли. — Как же так?!

— Позвольте сказать, — Артеко набрал в легкие побольше воздуха. — Без галстуков. Откровенно.

Собеседник кивнул и принял более удобную позу на своем кресле.

— Мы на самом деле не знаем, что происходит на Приоре. Насколько я понял из последнего разговора с Рохасом, они разгадали тайну корабля, смогли запустить его двигатели. Он упомянул о гостях, которые на их стороне, и о враге, который угрожает Приору. Судя по видео, — он указал на экран, на котором застыла картинка, — это существо в союзе с Рохасом. И мы не знаем, кто враг. Он упомянул Г’русов в своем докладе, и… — он закончил фразу многозначительным взглядом. Даже Артеко опасался в открытую обвинять Древних в чем-то.

— А может это синее существо повлияло на разумы экипажа. А может и сам корабль повлиял. Мы же подозревали, что его природа больше органическая, чем технологическая.

— Возможно и это, — острый и проникновенный взгляд Генерала давал понять собеседнику, что он на самом деле в это не верит.

— Альфа предлагает абордаж, — проговорил мужчина, внимательно наблюдая за реакцией Генерала, словно бросал ему вызов, клюнет он на приманку или нет. — Уверен, мы сможем это устроить. Так или иначе, обшивка Приора поддается воздействию. Ее можно вскрыть. Дальше дело техники. — Артеко снова никак не среагировал, понимая, чего добивается его собеседник. — А можем проникнуть на корабль иначе, и выяснить все, скажем, — мужчина задумался, — телепатически. Биологи разберутся потом с этой синей штукой, дознаватели — с экипажем.

— Но вам ни та, ни другая версия не нравится, — подытожил Артеко.

Собеседник вздохнул и легко усмехнулся догадливости Генерала.

— Вы правы. Мне не нравятся эти идеи. Когда речь идет о столь загадочном объекте и, возможно, о судьбе Вселенной, действовать напролом не лучшая идея. Мы можем не только потерпеть провал и потерять время и людей, ведь, кто знает какая сила на этом корабле, но и усугубить. Вдруг наше вмешательство заставит их, если они предатели, — он поднял палец, делая акцент на том, что это лишь предположение, — это оружие, то, что стирает звезды и планеты, начнет палить из всех орудий, и процесс ускорится. Но и посылать туда людей на разведку мы не можем. Вдруг это нечто повлияет и на них, и правды мы не найдем.

— Ситуация патовая, — подытожил Артеко. Собеседник кивнул. — Вы же понимаете, как только мы передадим эту информацию наверх, Председатель Ассамблеи тут же выдаст приказ уничтожить Приор. Он не будет церемонится. А Альфа наверняка провернет свою часть плана на этом фоне.

— Понимаю. Но не передать эти данные мы не можем. Иначе ЭКРАН передаст ее первый и в своей интерпретации.

— Мы готовы пожертвовать ИМ? — Артеко намекнул на Шока, который по всем данным уже должен был прибыть на корабль. — И только произнеся последнюю фразу, Артеко понял, что нужно делать. На его лице воцарилось выражение благодати. Он взглянул на собеседника и заговорчески поднял бровь.

Тот не ответил словом, лишь улыбнулся. У Артеко был план, и он ни в коем случае не должен был озвучивать его. Слухи о том, что телики давно распространили свою сеть по всему правительству и армии, набирали силу, и никто не хотел рисковать, озвучивая свои замыслы. Телепаты могли читать мысли через стены, а особенно сильные через большие расстояния. Такие могли следить за их разговором, стоя через дорогу от Дома Военного мониторинга, где и проходил этот разговор, на семьдесят втором этаже экранированного здания. Но оба человека в кабинете имели вшитые чипы, и им стоило следить только за своими словами.

— Мы даже не знаем, долетел ли он, — ответил на озвученный вопрос Глава. — Связи с ним нет, с Приором тоже.

— Это я возьму на себя. Надо продумать план эвакуации, если это возможно. — Еще один острый взгляд Артеко и Глава трибунала понял, какой план возник в голове Генерала.

— У нас есть пара дней до того, как придется передать запись правительству.

Артеко кивнул, отдал честь и вышел из кабинета. Все его мысли занимал его план, так неожиданно и так четко сформировавшийся в его голове. Он понимал, что самым сложным пунктом этого плана было скрыть все от ЭКРАНа и Альфы. Но он не мог знать, что Альфа и не думал следить за Артеко. Ему вполне хватало того, что ему стекалась вся информация из личных каналов обо всех командирах и членах Объединенного правительства. Опускаться до слежки своими телепатами он не собирался.

Альфа позволил себе провести вечер в своих тайных апартаментах, в пентхаусе на самом высоком этаже самой высокой башни города Правительства. Новый Нил — так назывался закрытый и самый охраняемый город, где были сосредоточены основные правительственные здания, находился на территории Старой Франции, который вот уже полторы сотни лет не существовало как государства. Альфа откинулся на диван, который подстроился под его позу и его анатомию, и жестом включил голографический экран. СИИА его дома, подчиняясь его мысленной команде, уже в пятый раз воспроизвел видео с Приора: Синее существо с четырьмя руками и чем-то вроде щупальцев вместо ног стояло в центре помещения, которого на Приоре ранее никто не видел. Рядом был Рохас и его пешки, а также какой-то парень в отдалении опирался на руку офицера безопасности. Звука в видео не было, но Альфа по лицам понимал, что все в отсеке были предельно напряжены.

Он мысленно приказал промотать видео вперед. СИИА подчинилась. На экране забегали силуэты, в кадре стали появляться известные инопланетяне: Криик и Ларнианка. Парня подвели к упавшему синему существу, он держал его за руку и что-то говорил. Потом что-то начало происходить, все фигуры на экране задвигались, засуетились. И тут наступила его любимая часть видео. Та, что он обрезал и не стал показывать Артеко. Синее существо стало трансформироваться. Оно превратилось в человека, в девушку — ту самую, которая каким-то образом отбила его атаку. Ту самую, кого он теперь мечтал поймать, изучить и использовать. Альфа хищно улыбнулся, заставив видео остановиться на моменте, где можно было четко разглядеть ее лицо.

«Ты попалась! — подумал Альфа. — Уж не знаю, чем ты так насолила кому-то на корабле, но тебя сдали мне со всеми потрохами. Ты моя!»

Хохот разнесся по помещению, такой счастливый и в то же время адски опасный. Он отразился от стен и словно пронесся по всей Вселенной, наполняя ужасом каждую ее частицу. Альфа был уверен в своей победе.

— 5 —

— Приор, — из последних сил шептала Хлоя. В респираторе оставалось кислорода минут на пятнадцать. После нескольких безуспешных попыток открыть дверь, которая стала стеной, все ее офицеры покинули ее, чтобы пополнить запасы воздуха, но она осталась. — Пожалуйста, Приор, открой эту дверь, — шептала девушка, уже чувствуя, как кислорода не хватает. Ее респиратор стал подавать меньше воздуха, чтобы сэкономить его, и она понимала это. Но не уходила. В этом отсеке не было установленных систем жизнеобеспечения, и надеяться ей было не на что. Она, облокотившись на стену, которая раньше была проходом, стояла и взывала к кораблю, понимая, что как минимум одного человека за этой стеной, возможно, уже нельзя спасти. Последние сообщения оттуда поступали двадцать минут назад, и они были наполнены больше паникой, чем информацией. Айрин молила вытащить Эрика, который уже начал задыхаться и не могла ничего с этим сделать.

— Приор, я знаю, ты слышишь. Он умирает там… Ты же не хочешь, чтобы это случилось? — она снова и снова говорила это кораблю, который мигал, вибрировал и словно выл от боли, не в состоянии ей ответить. — Да, черт тебя подери! Банка, ты космическая! — Прокричала изо всех сил Хлоя, сильно ударив по стене. — Не заставляй меня делать тебе больно! — она снова ударила по нему. — Не заставляй взрывать эту чертову стену. Приор, будь ты проклят, если позволишь ему умереть в своем пузе. Открой дверь! — Снова удар. — Мне нужен проход к ним, — еще удар и следом ее голос, хриплый, гневный, такой, что она бы и сама его не узнала: — Тебе мало смертей? Мало того, что все твои синие друзья погибли? Мало? Сколько еще смертей тебе нужно, чтобы было достаточно? — Хлоя снова замахнулась, чтобы ударить по стене, взгляд застилали слезы, и она не увидела, как стена растворилась, и она ввалилась в отсек, не удержалась на ногах и упала ничком на пол.

Ей понадобилась секунда, чтобы сообразить, что же произошло. Айрин сидела на полу, а Эрик лежал у нее на коленях, вдыхая воздух, как рыба, выброшенная на берег. Девушка плакала, но, когда увидела офицера, быстрым движением вытерла слезы и уставилась на нее умоляющим взглядом. Хлою не нужно было просить поторопиться. Она со скоростью молнии подлетела к Эрику и нацепила на него запасной респиратор, который специально для него прихватила. Доктор заложил в воздух еще и стимуляторы дыхания, которые должны были быстро очистить легкие от вредного для парня газа. Хайс словно предчувствовал повторение истории и разработал специальный состав.

Без лишних слов Хлоя стала поднимать Эрика, Айрин из последних сил пыталась ей помочь. Две девушки, волокли парня. Хоть одна из них и была офицером с хорошей физической подготовкой, но воздух в ее респираторе почти закончился. Они не успели дойти до выхода, как Хлоя закашлялась и стала оседать на пол. Эрик еле стоял на ногах, и Айрин ничего не оставалось, как опустить его на пол. Хлоя только взглядом показала, чтобы они шли дальше сами.

— Ну уж нет! — со злобой и каким-то отчаянием в голосе, проговорила Айрин. — Не он, так ты тут задохнешься.

Хлоя лишь махнула рукой и устало закатила глаза, хватая воздух, которого уже не было. Уже почти потеряв сознание, она увидела, как Айрин стала преображаться.

Когда в медлаб вошел Симбиот, в руках которого было сразу два человека, Хайс ахнул, но растерялся лишь на мгновение. Он сразу показал на койки, куда следовало положить Эрика и Хлою, и где система автоматически начала подключать их к системе жизнеобеспечения. Айрин-Симбиот отошла в дальний угол палаты и медленно, устало стала возвращаться в человеческую форму, сползая по стене на пол. — Это требует много сил? — спросил Хайс у девушки, не отрываясь от работы над новыми пациентами.

— Сама трансформация, да, — устало отозвалась Айрин. — В большей степени потому, что перестраивается сознание. Их биологическая форма иная настолько, что сознание не может сразу ее принять.

— Каково это? — Теперь Хайс посмотрел на нее. — Быть одновременно представителем двух разных видов?

Айрин вымученно улыбнулась..

— Это похоже на раздвоение личности? — продолжал Хайс больше для того, чтобы убедиться, что девушка приходит в себя.

— Нет, не похоже. И Симбиот во мне и человек — это все я. Это скорее похоже на расширение сознания. Оно у меня больше, чем у человека или Симбиота по отдельности. Но мозг… Вернее, разум, для человеческого разума это дико, неестественно. Но я с ним договариваюсь. — Она нервно хихикнула.

— Вы в порядке? Айрин? Честно только?

— Да, доктор, я в норме.

— Не геройствуйте, пожалуйста, если нужно время восстановиться?

— Время? — она засмеялась, и в этом смехе слышалась истерика. — Какое время, Доктор? О чем вы? — Айрин подавила очередной смешок, глубоко вздохнула и продолжила уже спокойнее. — Мы там, где нет времени, на корабле вне времени, в момент гибели целой цивилизации, который произошел бессчетное число лет назад… Времени нет — это иллюзия.

Хайс обернулся на нее, испуганно посмотрел, но отвечать ничего не стал. Он не понимал того, что она сказала или боялся понять, но вступать в полемику не решился.

— Я пойду к Рохасу, — отозвалась она, поднялась и вышла из палаты, медленно, аккуратно придерживаясь за стены. Она уже начинала привыкать к этому мигающему свету, а передвигаться по трясущемуся кораблю с каждым разом было все проще.

Хайс проводил ее взглядом и подумал о том, что ее разум этого может не выдержать. Да, каким-то образом ее тело, ее дух был подготовлен к этим странным генетическим метаморфозам. Но был ли какой-то предел для нее? Сколько она сможет еще существовать в своих обеих ипостасях? Вероятно ее генетика была трансформирована искусственно. Все ли предусмотрели ее «создатели»? С этими мыслями он вернулся к пациентам, сосредоточившись на той проблеме, с которой он реально что-то мог поделать в этот момент. Хайс и забыл о том, сколько времени прошло с момента, когда Лиза передала ему счетчик времени до столкновения с кораблем. До того, как Айрин принесла ему еле дышащие тела его товарищей, он каждую секунду ожидал своей гибели. Доктор ждал треска, взрывов и криков, которые бы предшествовали полному уничтожению корабля. Но теперь он забыл об этом и колдовал над Эриком и Хлоей, потеряв счет времени. Для него существовали только показания их жизнедеятельности. Его мир сузился до мониторов оборудования, а все мысли снова заняли анализ, продумывание спасения людей. Он не знал, что отведенные минуты до столкновения уже давно прошли, и они все еще были живы.

Айрин тоже не вела счет времени и шла по коридорам Приора так быстро, насколько позволял ее измученный организм. Войдя в рубку, она увидела Рохаса, стоящего к ней спиной, и он не обернулся на ее появление, Лиза только легко кивнула и тут же вернулась к своему терминалу. Только лица других офицеров были обращены к ней.

— Мэм, — промямлил ближайший к ней офицер, он говорил тихо: — Ваша одежда.

Только теперь Айрин взглянула на себя и обнаружила, что была почти голой. Лохмотья, в которые превратилась ее одежда, свисали рваными лоскутами после двойного перевоплощения. Грудь, живот, плечи, ноги почти полностью были оголены. На голос обернулся Рохас, окинул бесстрастным взглядом девушку, молча расстегнул китель, и накинул Айрин на плечи. Девушка не смутилась, ей было все равно, что на ней надето и видели ли мужчины ее обнаженное тело. — Столкновение? — Тихо спросила Айрин, пройдя вместе с Рохасом к центральному пульту.

— Его не произошло. Мы прошли насквозь то месте, где должен быть корабль. Там ничего не было.

Айрин подняла на Рохаса вопрошающий взгляд, но тот лишь покачал головой, словно повторил: «Ни-че-го». Она взглянула на Лизу, которая словно постарела за то время, что они не виделись. Та лишь повторила движения командира. Но во взглядах обоих и в их эмоциях, что так сильно фонили, Айрин уловила все тот же страх.

— Смотри сюда, — мужчина указал на экран на своем пульте. — Мы отправили сканеры по той траектории через петлю. Сканеры пропали.

Айрин не понимала, как читать данные с монитора, но поняла, о чем говорил командир. Она снова подняла на него свой взгляд и снова уловила страх Рохаса. Но его страх очень сильно отличался от страха остальных. В его страхе не было тумана, что застилает сознание, не было паники, не было даже желания что-то сделать, как-то защититься. Его страх был чистым, простым и понятным.

— Колодец, — прошептала Айрин скорее самой себе, чем мужчине.

— Что? — Рохас развернул девушку за плечи к себе, — о чем ты?

— Колодец с пустотой, — она повторила, глядя в глаза мужчине. — У меня нет других версий. Видимо, здесь, — она указала на точку на мониторе, — хранится эта… субстанция, или чем она там является.

— Колодец, значит. Хм, — Рохас потер подбородок. — Значит ловушка. — Теперь на его лице проступила улыбка. Такая же, как и его страх. Простая и понятная улыбка, которая говорила о том, что Рохас что-то понял и его это радовало.

— Это объясняет и поведение корабля, — продолжала девушка. — Он приблизился к пустоте и сработала рефлекторная программа. Он запаниковал, начал кричать на своем языке. Как ребенок, который плачет в истерике и весь мир перестает для него существовать. — Девушка сделала пару шагов в сторону, подошла к стене Приора и положила на нее руку. — Он и атмосферу вернул привычную для себя, ту самую, которая для него была родной. Он впал в свои базовые настройки, буквально потеряв сознательную часть, оставив лишь инстинкты. — Милый, — она теперь говорила с кораблем: — Все хорошо, все хорошо, — девушка поглаживала стену корабля, пытаясь передать ему частичку своей любви и покоя.

— Так он окончательно успокоится, когда мы удалимся от колодца? — Рохас подошел к Айрин.

— Вероятнее всего, да. Или я вступлю с ним в контакт и попробую вернуть сама. Только если можно не сейчас, — она подняла измученный взгляд на командира, — пока у самой нет тех эмоций, которые я бы могла ему дать.

— Конечно, — очень мягко, по-отечески произнес Рохас. — Отдыхай, иди, — он легко подтолкнул ее к выходу.

Айрин покинула отсек, понимая, что Хайс был прав. Ей нужно было время на восстановление, и игнорировать эту потребность она больше не могла. Но она не пошла в каюту. Она вернулась в медотсек, присела на небольшую кушетку в палате Эрика и Хлои, коснулась головой подлокотника и мгновенно уснула. Хайс лишь прикрыл ее тело простыней, заботливо провел рукой по ее волосам и улыбнулся так, как улыбаются уснувшим малышам после дневных шалостей.

Глава 15. Взывая к истине

В этом океане, где тьма и свет сосуществуют бесконечно долго, во чреве Вселенной, только разум способен узреть истину. И истина эта заключается в ее полном, абсолютном отсутствии. Вселенная мудра настолько, насколько ее мудрость могут понять населяющие ее разумы. Именно они наделяют смыслом все, чего касается их око. Без них Вселенная не обладала бы и толикой смысла своего существования. Но ей он и не был нужен. Смысл обретался лишь когда он требовался тем, кто копошился в ее недрах. И тогда она дала им смысл, тот самый, в котором они так нуждались. Они обрели смысл своего существования, своей гибели, своих решений и мыслей. Но для этого ей пришлось лишить их истины, которая когда-то окутывала всех существ, все объекты, частицы, газы, энергии, поля и волны. Только те, кто был рожден со связью со Вселенной, мог обладать Истиной. Только те, кто бороздили ее просторы, поглощенные вечностью своего существования, только те, кто говорил на едином языке со своей прародительницей, в Истине не нуждались, обладая ей по праву своего существования. Но новые разумы потребовали смысла, который был чужд природе Вселенной. Но она, как и в прочих своих порывах, наделила их требуемым. Но ей пришлось забрать у них то, чем они не могли обладать в новой парадигме существования. Истина перестала существовать во Вселенной в тот самый момент, когда жизнь обрела смысл.

Из истории расы Древних Странников. «Забвение истины». Записана теми, кто пришел после них. Для тех, кто будет после нас.

— 1 —

Осторожно ступая и словно крадучись, Кииша приближалась к каюте Лаан Грии, который любезно согласился на неформальную встречу с Ларнианкой. Она вошла в довольно тесную каюту после приглашения и застыла возле двери, словно оставляла себе место для обратного маневра.

— Вы можете присесть, если это будет удобным, — произнес Лаан Грии, указывая на подобие сиденья, — но можем и постоять. Честно говоря, я был удивлен вашему запросу на неофициальную встречу и не могу до сих пор предположить, что могло стать причиной этого.

— Единственная причина, — отозвалась Ларнианка, — это ваша история и время, в течение которого вы блуждаете среди звезд. — Она говорила так, словно выступала на межпланетном саммите, подбирая политически корректные слова и обороты. Она так и не сдвинулась с места.

На Киише был надет балахон, который максимально закрывал ее тело, кроме лица, и даже ладони были прикрыты, чтобы инопланетянин не смог с точностью определять ее настроение в момент разговора. Это была мера предосторожности, возможно, лишня. Кииша в достаточной степени доверяла Криику, но оставляла прагматичный шанс для возможной ошибки.

— Кииша, — обратился к ней Лаан Грии с гораздо большим почтением в голосе и выражением лица, чем обычно. — Если у нас встреча неофициальная, и мы оба в будущем будем ее отрицать, давайте не тратить время на длинные и сложные речевые конструкции. Прошу вас, скажите, чем я могу помочь?

— Хорошо. Лаан Грии, — начала она, сделав осторожный шаг вглубь каюты, — вы видели то же, что и я: древнего странника. Знаете о том, что поглощает миры, и понимаете лучше многих, что за существо — Приор. Я хочу, чтобы вы мне помогли сопоставить некоторые открытия, которыми я обладаю, но которые никак не собираются в единую картину.

Ящер жадно, с глухим свистом втянул воздух, дыхательные отверстия расширились, натянув нежную кожу вокруг, сложил свой гребень и присел на сиденье. Он ощущал от Киишы то, что люди назвали бы отчаянием, а логика подсказывала, что не будь она в таком состоянии, к нему бы не пришла. Их расы не воевали в открытую только потому, что обе они перенесли серьезные потери среди своего народа, были на грани исчезновения с лица Вселенной и понимали цену войнам. Кииша начала говорить и говорила долго. Лаан Грии несколько раз произвольно поднимал гребень от удивления и ужаса, которые вызывали те законы, по которым уже тысячелетие жил мир Ларниан, и в какой-то момент даже ощутил желание, которое его напугало: он почувствовать звериную ярость. Но сдержал все в себе, не решаясь прервать собеседницу. Кииша говорила и уже не могла остановиться. Ей претила потребность выговориться тому, кому она такое открыть просто не могла, но и не имела другого выбора. Никто в родном мире, даже ее сестра, не смогли бы с ней обсуждать то, о чем она рассуждала теперь.

— Кажется, вы уже стали проводником, — заключил Лаан Грии, когда его собеседница окончила рассказ. — Как и предрекал ваш родитель в ведении. Понимаю, что это сложное предназначение, и без поддержки народа это положение не может считаться истинным. Но, судя по тому, что вы сказали, это так.

— Да, — согласилась та. — Вы правы. Но эта ноша слишком тяжела. За всю нашу историю проводников было только пять, и теперь их быть не может. Такого положения просто нет. Это древний завет нашего общества, и после эры изоляции он отправился в небытие.

Лаан Грии не знал, что на это ответить. В его мире потребность души — это то, что называли предназначением, не могло иметь ограничений в законах, порядках и укладе народа. Предназначение вело их общество, а не наоборот.

— Древние проводники брали на себя роль буфера между угрозой народу и самим народом. Они были вне политики, вне военных конфликтов. Могли обратиться к врагу за помощью и ответами, и их полномочия в этом смысле были безграничными. Я сейчас, в какой-то мере, тоже стою между Пустотой и жизнью своих соплеменников. Но… — она нервно прошелестела что-то на своем языке, и автопереводчик этого не перевел. — Но мой мир, возможно, обречен. Мы не достойно воспользовались своим шансом на процветание, создали общество, которое по сей день живет так, словно выживание — наша единственная цель. Хотя мы давно уже пережили Эру изоляции, вышли на поверхность своей планеты. Но старые уклады сильнее нашего развития.

— Я в большей степени понимаю вас, хоть и остаются детали, которые в моем разуме не укладываются. Но чем я могу помочь вам?

— Я буду просить вас о жертве. Непомерной жертве, но от нее зависит судьба Вселенной.

Гребень на голове Криика снова открылся и затрепетал.

— Есть старый закон, которым, на сколько я знаю, давно не пользовались, но он действительный. Я проверила данные и уверена точно, что ваш народ знает о нем, и иногда к нему прибегал. — Криик завороженно слушал Киишу, пока ничего не понимая. — Если один представитель чужого народа совершал преступление против другого, и жертва была высокопоставленной, его должны были наказывать по закону общества, к которому принадлежал пострадавший. — Инопланетянка знала, что кожа на ее лице уже меняет цвет от розового до брусничного, что весь ее ужас, стыд и отчаяние вырвались наружу и сигнализируют о себе собеседнику. — Если Криик причинит вред одному из моих сородичей, он может и должен получить наказания по нашим законам, понимаете?

Ланн Грии еще не понимал, но понимали его рефлексы: два хватательных пальца на обеих руках самопроизвольно нырнули вглубь ладони. Складки вокруг дыхательных пазух возбужденно набухли, гребень волнообразно подрагивал, словно не мог никак решить, прижаться ли ему к черепу или распуститься, вернув окружающей среде резко образовавшееся тепло.

— Вы просите, чтобы я пожертвовал одним из своих, подстроил нападение на вас, чтобы его отправили под Внутреннюю Звезду? — Он не верил в то, о чем говорил.

Ларнианка лишь кивнула в манере людей, что вышло совсем не похоже, но Криик понял.

— Он должен передать послание от моего отца вам, — очень тихо и почти на ультразвуке произнесла Кииша на своем языке, а автопереводчик словно прокричал эти слова. Она склонила голову на бок, не в силах держать ее прямо.

Криик прошелся по каюте, издавая странные для собеседницы звуки. Он двигался то медленнее, то быстрее и словно забыл о том, что в каюте был не один. Он думал и чувствовал, чувствовал и проживал, проживал и усваивал этот разговор.

— Уверены, что отец еще там? Что он не иссох? — наконец спросил ящер.

— Да, сестра подтвердила, что он в сознании. Не знаю, как после проведенного времени под внутренней звездой он смог его сохранить, но да, он пока не потерялся в собственном разуме. Но времени мало.

— А вы сами не можете к нему приблизиться?

— Смогу, но не обладаю теми силами, что есть у вашего народа. Поговорить нам с ним уже не удастся, но мысленный контакт еще возможен.

Криик еще некоторое время молчал, а потом заключил:

— Нужно инсценировать нападение на вас на Приоре. Значит, мне тут нужен сильный телеэмпат, который может передавать мысли через ощущения и принимать обратную передачу. Я потребую высшую степень наказания вашего народа для него, зная, насколько она ужасна. Ведь мои законы только изгонят негодяя, а ваши заставят его испытать агонию. А если преступление произойдет здесь, на нейтральной для наших рас территории, то раздуть масштаб трагедии мне не составит труда. — Криик рассуждал так, словно это был уже решенный вопрос. Оставалось только разложить детали плана по полочкам. — Он окажется в том гроте с отцом, это вы устроите сами. Затем вступит с ним в контакт и получит нужную информацию. Это понятно и вполне реализуемо, если не считать отсутствие гуманности, но пока опустим этот момент. Но как, — он выпучил свои глаза на собеседницу. — Как мы получим информацию от него? Он же умрет.

— Вы считаете из его разума все, что ему удастся узнать, — коротко отозвалась Кииша. — Вы будете там, и я устрою, чтобы вы были максимально близки к гроту, правда через несколько подземных уровней. Но уверена, у вас и у него хватит сил обменяться данными.

— Не-е-ет! — Лаан Грии почти смеялся. — Нет, как я окажусь в вашей столице?

— Вас пустят. По тому же закону вы можете затребовать подтверждение казни. Вам вынесут его труп после гибели под внутренней звездой. Вы сможете дождаться казни в нашем Пиротане — дипломатической резиденции. Это единственное место, куда пустят представителя другого народа.

Криик издал еще несколько булькающих звуков и присел на пол. Он очень внимательно взглянул на Киишу и медленно, очень медленно, но строго задал ей еще один вопрос:

— На сколько вы уверены, что информация от Вашего отца может помочь миссии Приор победить нависшую угрозу?

Кииша не ответила, она откинула свой балахон, обнажив багровые пятна на своих руках, и достала пластину, протянув ее Криику.

— Вот доказательства того, что у него есть нужная информация.

Лаан Грии принял пластину, рассмотрел ее, и его гребень снова зашевелился.

— Не может быть… — только и произнес он, переводя взгляд с пластины на собеседницу и обратно.

На пластине он разглядел изображение Поглотителя миров и узнал в нем Древнее зло, которое присутствовало в легендах его народа. У Крииков это существо звали иначе, но образ совпадал.

Он поднял взгляд на собеседницу, и та объяснила:

— Моя сестра нашла это там, где отец хранил только самые сокровенные вещи. Я не знаю, как он сохранил сей артефакт и откуда он к нему попал. Но это то, что доказывает его знание о Пустоте больше нас всех, — она снова прошелестела что-то непонятное и продолжила: — Эта старая летопись, запрещенная у нашего народа. Если он ее хранил, значит, она ценна. Иначе зачем ему рисковать всей нашей ячейкой, семьей?

— Я понял. Я сделаю. Готовьтесь. — Только и произнес Криик, совершенно ошарашенный увиденным.

Кииша почти покинула каюту, но у самой двери остановилась и снова обратилась к Лаан Грии:

— Я знаю, что прошу о многом. И не имею ни морального, ни законного права просить о таком. Это ужасно, что я не могу пойти к своему народу за помощью, не могу даже обратиться к чтецам для расшифровки послания с древнего языка. Мое общество деградировало настолько, чтобы его спасти, нужно принять жертву от давнего соперника. Это ужасно. Мы не достойны спасения. И да ударит Пустота по нашему миру снова, и, надеюсь, на этот раз не промахнется. — В словах Ларнианки, даже без эмпатической связи, Криик услышал боль и разочарование. Он не хотел знать, какого это — принимать ущербность своей расы и не желал однажды испытать такого-же по отношению к своей.

— Если хоть одно существо вашего вида готово пойти на жертву ради общего блага, значит, ваш мир еще не потерян. Еще есть шанс на спасение ваших душ, — ответил Лаан Грии.

— 2 —

— Все хотел тебе сказать, — как-то очень сурово по ожиданиям Айрин, начал Эрик, когда она пришла навестить его в медблоке. Ее тело напряглось в ожидании очередного упрека в том, что она в который раз его чуть не угробила. Айрин замерла, войдя в палату лишь на два шага. — Не знаю, как в этом времени, но в моем каменном веке принято, чтобы мужчина носил девушку на руках, а не наоборот. — Эрик смотрел куда-то в сторону от нее, и его лицо и голос оставались серьезными. Словно в задумчивости, он ритмично постукивал длинными пальцами по основанию койки, за которую держался. — Даже если у нее четыре руки и она синяя, это не дает ей право постоянно меня на себе таскать. — Айрин вскинула брови от удивления, слишком медленно вникая в разыгранный Эриком спектакль.

Но Эрик только рассмеялся, глядя на ее недоумение, и жестом попросил подойти к нему. Девушка осталась стоять на месте. Он осторожно отпустил кровать, не уверенный, что сможет стоять без опоры, но к своему удивлению, ноги его не подвели, и он смог сделать несколько осторожных шагов в ее направлении.

— Да иди же сюда уже, — с улыбкой произнес Эрик, приблизившись к Айрин, захватывая ее в свои объятья.

Парень прижал ее крепко, уткнулся носом в волосы девушки и жадно вдохнул их аромат. Она на секунду замерла, то ли от неожиданности, то ли от того, что эти объятия вызвали в ней странную дрожь. Мурашки успели сделать несколько кругов по ее телу, прежде чем она обняла брюнета в ответ. Ей овладело странное чувство, которое она давно не испытывала: Айрин почувствовала себя дома. И тут же решила, что так проявляется их связь, не более того. Как бы она не была рада видеть Эрика в добром здравии, то тепло, что пролилось по ее телу и даже спустилось ниже пупка, наверняка было лишь реакцией на то, что они, наконец, наладили эмоциональный контакт.

— Я ждал, когда же ты придешь, — произнес Эрик, отстраняясь от девушки, но так и не убрав руки с ее тела. — Ты в порядке? — Он с беспокойством заглянул ей в глаза. — Что-то произошло, пока я был в отключке?

Она лишь покачала головой, делая пару шагов назад. Ее пальцы нырнули в расплескавшиеся по плечам волосы и небрежно стали их поправлять.

— Все нормально, полный беспредел, как всегда, — отозвалась Айрин, лишь мельком взглянув на брюнета.

— Однажды и я верю, что этот день настанет, — за спиной Айрин раздался голос Рохаса: — вы перестанете передавать друг другу эту дурацкую эстафету по лежанию в коме в медблоке. — На лице Полковника сияло игривое выражение лица. Шутку оценил только Приор, пустив волну по полу палаты, от чего левитационные микродвигатели койки несколько раз подкинули ее выше. Айрин и Эрик синхронно закатили глаза и демонстративно отвернулись от командира.

— Ваши результаты анализов, — в палате возник Хайс, протягивая Рохасу свой сенсор. — Я отправил вам их на личный терминал, но хочу обратить внимание, что стрессовые маркеры зашкаливают. Вам следует быть чуть внимательнее к…

— Я понял, понял, — оборвал его мужчина, уже не глядя ни на то, что доктор ему показывал, ни на самого Хайса. Его взгляд был устремлен к шлюзу, ведущему из медблока в основной коридор корабля. — Я все посмотрю, обещаю поспать, записаться на йогу, сходить на массаж и взять отпуск завтра же, — протараторил Рохас, уже обходя Хайса, и протиснулся к выходу.

Он выскользнул из медблока, с кошачьим проворством проскользнув через снующий медицинский персонал, обогнув койку с пациентом, которую вели в сторону лаборатории, и успел выскочить в коридор еще до того, как Хайс понял, что пациент от него ускользнул.

Доктор лишь устало вздохнул и потер виски.

Рохас успел нагнать Лизу за следующим поворотом коридора. Он заметил ее фигуру во время разговора с доктором и, действуя больше, инстинктивно бросился за ней. Последние дни она словно его избегала. И как бы он не надеялся на то, что это лишь его фантазии, чутье подсказывало, что ему это совсем не кажется.

— Нужно поговорить, — позвал ее Алекс. К его удивлению, она не замедлила шаг и даже не обернулась. — Лиза! — Он быстро нагнал ее и поравнялся. — Ты меня слышишь?

— Да, Полковник, слышу, конечно и слушаю, — она продолжала идти, на ходу одарив его натянутой улыбкой.

Рохас потянул ее за локоть, призывая остановиться и посмотреть на него.

— В чем дело?

— Ни в чем, Полковник, — только и ответила она, глядя на него так, словно перед ней стоял совершенно посторонний человек.

— Полковник, полковник… — свое раздражение он даже не пытался скрыть. — Почему мы снова перешли на формальное общение?

Она ответила ему резким официальным взглядом. Ее губы были плотно сомкнуты, а между бровей образовалась тонкая морщинка напряжения. — Лиза? — Рохас легонько дернул ее за локоть и уже не просил объяснений, а требовал.

— У нас ничего не получится, — наконец ответила девушка. Быстро осмотрелась по сторонам и, убедившись, что в коридоре они одни, продолжила. — Мы не созданы для…. — Она шумно выдохнула и опустила взгляд. — Мы чуть не погибли в могильнике, и вряд ли переживем эту миссию. — По ее лицу растеклась горькая улыбка. — Нет смысла даже пытаться.

— Нет, — выдохнул мужчина. Он отпустил ее руку и машинально сделал несколько шагов от нее.

Лиза молча кивнула, попыталась проглотить ком в горле, но не смогла. Все, что ей оставалось, отвести от него взгляд. Чтобы не видеть его глаз. Чтобы он не видел того, что было в ее взгляде.

Алекс нахмурился. Он стоял, не шевелясь, на почтительном расстоянии от девушки, внимательно вглядываясь в ее лицо и одновременно в самого себя. Словно спохватившись, Лиза вдруг вернулась в себя. Вытерев тыльной стороной ладони лицо, она глубоко вздохнула и быстро заморгала, подняв голову вверх.

— Когда я думала мы столкнемся с тем кораблем-фантомом… Я поняла, что мы даже попрощаться не сможем. Вот так на пороге смерти у нас не будет даже такой малости. Я не хочу обрести тебя и потом потерять. Пусть все будет так как есть. — Ее голос сошел на нет. Тонкая складочка между бровей, почти не заметная, если не знать, где она обычно прячется, все еще прорезала светлую кожу. — Ты командир, я твой заместитель, на этом все. — Она пожала плечами. — В могильнике, я кое-что видела, и это напомнило мне, как опасно позволять себе верить… и любить — Последнее слово она произнесла одними губами и отвернулась от командира.

Плечи Алекса вдруг сползли вниз и чуть подались вперед. На Лизу он больше не смотрел.

Тогда, в том сумасшествии, когда корабль выл и сходил с ума, когда из двух возможных выборов ни один ни выглядел спасением, он был так близко к Лизе, но абсолютно бессилен ей помочь. Все происходило в считанные секунды. С момента, когда он нашел в документах подтверждение, что в интегрированном терминале присутствуют технологии Г’русов в части навигации и сканеров, и до того момента, когда приказал траекторию не менять, прошло лишь несколько мгновений. Он очень хотел бы ей возразить, его сердце, которое наконец хоть немного оттаяло протестующе рвалось из груди. Но ему нечего было противопоставить выводам Лизы. Их жизнь не совместима с отношениями, любовью, счастьем. Мимолетный роман, иллюзия любви, мечты о счастье — вот все, что они могли себе позволить.

Алекс тяжело выдохнул, глядя на удаляющуюся фигуру Лизы. Поджав губы и проведя рукой по волосам, словно он проверял, что они все еще там есть, Рохас потоптался на месте в пустом коридоре. Посмотрев сначала направо, в сторону, куда ушла Лиза, затем налево, в проход к лазарету, мужчина пожал плечами, отвечая на свою внутреннюю дилемму, в какую сторону ему двинуться. И в итоге, выбрав направление, медленно, совсем не в своей манере, шаг за шагом покинул развилку.

После разговора с Лизой, Рохас долго не могу уснуть. Он был одиночкой, и это одиночество он выбрал сам, после потери Нины. Даже испытывая любовь, даже признавая это чувство в своем сердце, он все еще не был способен защитить любимую от самого себя и от той реальности, в которой им приходилось существовать. Алекс поежился на кровати и смахнул слезинку, которая скопилась в его глазу.

То, что кто-то за дверью его каюты подает сигнал о визите, мужчина заметил не сразу. Час был поздний и стрекотание системы оповещения сливалось с его еще не сонными, но уже оторванными от реальности мыслями. Он несколько секунд раздумывал над тем, что от него требуется сделать: открыть дверь визитеру или были иные варианты.

Уже дойдя до двери, в голове Алекса мелькнула мысль о том, что за дверью может быть Лиза, и тело мгновенно отозвалось. Словно его нервная система была опутана гирляндой, и все лампочки разом вспыхнули и замигали.

— Полковник, простите, что так поздно, — Айрин виновато опустила взгляд. — Я знаю, что вы не спали и решилась зайти.

Рохас жестом пригласил ее пройти внутрь и проследовал в зону кухни, достав из нижнего ящика две бутылки Криикского эля. Одну он протянул Айрин.

— До этого момента я и не думал, что мне нужен собутыльник, но теперь уверен, что это так, — заключил мужчина, присаживаясь рядом с девушкой на диван. Она приняла бутылку без лишних слов и сделала жадный глоток. — Я тебя слушаю.

— А я до этого момента думала пожаловаться вам на жизнь, но теперь уверена, что мне нужно выслушать вас.

Рохас вздохнул, откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. В молчании они провели несколько минут. Айрин ждала, рассматривая его напряженное лицо, глаза, которые двигались под закрытыми веками, и прислушиваясь к его шумному, почти тяжелому дыханию.

— Да, ты права, — только и произнес он. Прошли долгие минуты, прежде чем он снова заговорил. — Айрин, я знаю, что ты не должна рассказывать о будущем. Но все же хочу спросить. — Он открыл глаза и посмотрел на девушку.

Та лишь кивнула, робко, осторожно, словно не могла поступить иначе, но ей этого не хотелось.

— Лиза, — только и сказал он, опустив лицо вниз.

— Алекс, простите, что отвечу очень размыто. И как бы сказал Шок: в этом витке спирали будущее еще не сформировалось.

Рохас растянул губы в горькой улыбке и закивал. То ли из-за пародии на Древнего, то ли из-за самого ответа.

— Знаете, когда я «смотрела» это кино, — она показала пальцами кавычки в воздухе, — мне же казалось, что вся история Приора — это просто фильм в моей памяти. Так вот, я все думала, насколько все логично и закономерно происходило. Ничего не отнять, ни прибавить, как говорится. — Девушка мечтательно подняла взгляд к потолку и сделала еще глоток напитка. — Я понимаю, вам так не кажется. Но поверьте, если бы вы видели всю картинку целиком, следовали бы по ней от начала до финала, как сторонний наблюдатель, вы бы со мной согласились. Но было кое-что чтобы я изменила. Одна единственная вещь, которая мне казалась несправедливой. И когда я оказалась тут, мне снова пришла в голову эта мысль: «А чтобы я изменила?». И вы знаете, я очень не хочу и даже боюсь что-то менять. И, несмотря на постоянные отклонения, история пока течет по тому же вектору. Но, — вдруг по ее лицу пробежала тень, а между бровей пролегла глубокая складка напряжения, — все же я хочу кое-что исправить в этой истории. И могу вам обещать, что для этого приложу все усилия, сделаю все, что смогу и даже больше.

Она коснулась его руки и заглянула в глаза. В этом ее взгляде Рохас увидел пропасть сожаления и печали. Будто эта девушка перед ним уже шагнула за грань реальности и ждет, когда остальные присоединятся к ней.

— Простите, полковник, скажи я вам сейчас, что будет и это совершенно точно изменит ваше отношение к происходящему, изменит ваши мысли и поступки. Не нужно этого делать. Для блага не нужно. Но поверьте мне, — она крепче сжала его ладонь, — все то, что вас так тревожит в себе. Все, что с вами сделал отец, имеет смысл. Он любил вас больше всего на свете и спасал вас все эти годы.

Рохас вздрогнул и отдернул свою ладонь от руки девушки. Он никак не ожидал, что разговор зайдет про его отца и говорить о нем не хотел. Но Айрин проигнорировала это его чувство и продолжила, глядя в глаза.

— Вы не принадлежите себе, Алекс. Это ужасно и печально. Мне очень жаль, но это так. И так должно было быть.

Молодой Николас Рохас шел по коридорам Космоцентра и жутко нервничал. Его подняли среди ночи, напугали молодую жену, вывели под конвоем из дома и привезли туда, где для его еще совсем низкой должности он не мог находиться: на верхний уровень, в резиденцию верхушки власти Военно-космического Комитета. Он был уверен, что это какая-то ошибка. Он просто не мог на своем уровне совершить нечто такое, за что его вызывали на допрос в такое место. А то, что это будет именно допрос, он не сомневался. Двое военных завели его в темную комнату, в которой горела лишь одна лампа в дальнем углу. Конвоиры оставили его и удалились. Николас ощутил, что его колени и ладони ходят ходуном от страха. Что же он такого натворил? Снова и снова задавал себе этот вопрос, но ничего не мог предположить.

— Проходите. Проходите спокойно, — странный голос вывел его из оцепенения, но он не мог понять, откуда он доносился, пока из темного угла не вышла фигура. — Присаживайтесь. — Человек или существо — мужчина не мог понять, кого видит перед собой, внешность его была странная, жестом указал на кресло. — Вы не против, если свет останется таким? Мне нравится полумрак, он напоминает мне дом.

Николас не шелохнулся, он словно забыл, что может шевелиться.

— Да что же они вас так напугали, — в голосе послышалась досада. — Вы не под арестом, ничего такого. Нам просто нужно поговорить. Теперь Николас разглядел собеседника. Он явно не был человеком, но выражение лица было добродушным и голос тоже. Он крадучись прошел вглубь комнаты и присел на кресло.

— У нас не так много времени, и, наверное, вы не все сможете сейчас понять. Но я расскажу, что смогу. — Николас лишь кивнул, все еще ошарашенный происходящим. Ком встал в его горле, и он боялся, что вообще не сможет сказать ни слова.

— Я буду просить вас о великой жертве во благо Вселенной. Как бы я не старался найти иной путь, ни в одном витке спирали его нет. Такое редко бывает, поверьте, очень редко. Обычно у Вселенной множество вариантов развития событий. Она филигранно умеет манипулировать линиями судеб и перетасовывать их, приводя к одному финалу. Но не в этот раз. — Существо замолчало, то ли подбирая слова, то ли ожидая реакции собеседника. Николас кивнул на всякий случай. — Знаете, людям сложно это понять, но вести войну оружием и стратегией очень легко. Это, пожалуй, самое простое, что есть во Вселенной из всех возможных противостояний. А когда поле твоей битвы — разум… Увы, но в такой войне победителей почти никогда не остается. Но все же такая борьба неизбежна… — Количество странных вещей за эту ночь перевалило критическую отметку, и разум Николаса Рохаса просто не смог удержаться в равновесии мыслей и чувств. Он вдруг перестал бояться и паниковать. Он ощутил полное недоумение: чистое и совершенно простое.

— Я вообще не понимаю, о чем вы говорите и к чему клоните. Наш разговор… он вообще про что? — стоило бы задуматься о пренебрежительном тоне, но мужчина уже не мог. Кто бы в тот момент не оказался перед ним, даже если бы это были все главы его правительства, он сказал бы все тоже самое.

— Ох, да. Простите старика, вечно я увожу беседы в философское русло. — Существо смущенно засмеялось и смех был очень похож на человеческий. Но в следующее мгновение собеседник стал серьезным и посмотрел прямо в глаза мужчине. — Вы должны подготовить одного человека к очень важной борьбе, битве, можно сказать. Только вы сможете это сделать, и только он способен исполнить предначертанное.

— Кого я должен подготовить? — ошеломленно выдохнул Николас. — Кто этот человек?

Существо склонило голову на бок, и по его лицу разлилась тоска. Следующие слова он произнес так, словно просил прощения у мужчины:

— Это ваш сын.

Все, что дальше услышал Николас, вызывало у него в основном недоумение. Он был готов просто встать и выйти из комнаты и забыть об этом разговоре, настолько бредовыми ему казались все слова существа. Даже если его приговорят к стиранию личности, ему было бы не так странно. Но слышать то, что ему говорил собеседник, было более, чем бредом. Возрождение давно вымерших существ, вселенское зло, ментальные битвы, тьма и свет — все смешалось в голове у Рохаса.

Спустя почти десять лет, когда он стоял в детской с новорожденным сыном на руках, его сердце кольнуло болью, такой пронзительной и яркой, что мужчина на мгновение задохнулся.

— Я не могу этого с тобой сделать, — прошептал Рохас старший, глядя на посапывающего малыша. — Не могу…

И словно кто-то на небе услышал его слова и жестоко пошутил, потому что в ту же ночь он получил сообщение с грифом «Плазма» и понял, что, то существо, тот разговор с ним был реальным, хотя за прошедшие годы он смог убедить себя в обратном. В сообщении были четкие инструкции, что нужно делать и к какому результату они должны привести. Пройдет еще несколько десятилетий, прежде чем Николас окончательно убедится в реальности всего, что когда-то сказало ему то существо. В новостях он увидит репортаж о том, что в Солнечную систему вошел неизвестной конфигурации корабль и движется к Земле. Он будет снова и снова рассматривать изображение корабля. И сидя ночью в своем саду, он уронит на сенсор несколько слез, оплакивая сына. Того сына, каким он уже не мог вырасти, и себя — того себя, каким он не посмел для него стать.

У Алекса Рохаса в голове не могли уложиться слова «любовь» и «отец» в одном предложении. Да, он помнил, что в видение его старик тоже говорил, что любил его, но Алекс списал все на нереальность того разговора. Ему было проще верить, что образ родился из его подсознания и сказал то, чего ему так не хватало всю жизнь.

— Я знаю, как для вас тяжела эта тема. Простите, что затронула ее, — Айрин виновато потупила взгляд. — Не стоило мне…

— Спасибо, — голос Рохаса не дал ей договорить. — Только услышав от тебя, что отец меня любил, я смог допустить, что это правда.

Голос мужчины был глухим и тихим, каким он почти никогда не бывал. Он сидел на диване, уперев взгляд в дальнюю стену каюты, и не шевелился.

— Ты знаешь, почему он так поступал? — вопрос Рохас задал уже более уверенно. Девушка лишь кивнула в ответ. — В этом есть какой-то смысл или он просто был садистом?

— Смысл был и есть, — ответила Айрин. — И ваша боль никогда не сравнится с той болью за вас, что испытывал он.

— Не думаю, что мой отец понимал смысл слова «боль», — Алекс горько усмехнулся. — Он всегда говорил, что боль — это лишь оправдание бездействию.

— Да, — девушка кивнула и сцепила пальцы в замок. — А еще он говорил, что только степенью страданий, которую может испытывать человек, может измерять то, насколько он человек.

Пораженный Алекс смотрел на Айрин и словно пытался убедить себя, что перед ним все еще она, а не другой человек. Он не мог поверить, что она знала эту фразу, даже с учетом всего того, что хранилось в ее памяти. Эти слова отца были одни из тех сокровенных воспоминаний, которые он хранил глубже всего.

— Вы скажите эти слова однажды Лизе, когда она откроет вам свою боль, — объяснила Айрин. — Я знаю, что никак не облегчила ваши страдания сейчас. Но, как я и сказала в начале: я обещаю сделать все, что смогу, чтобы исправить одну несправедливость в будущем.

— 3 —

— Мне нужно вернуться в Могильник. — Айрин говорила эти слова с гордо вздернуты вверх подбородком, чтобы видеть глаза Рохаса, который был выше нее на голову.

Они только подошли к границе нормального космоса, почти покинули это гиблое место, и вся команда была в предвкушении звезд, которые вот-вот должны были показаться в иллюминаторах.

— Мне нужно подобраться к колодцу, а значит вернуться в Могильник. — Рохас лишь поднял одну бровь.

— Нет, ты туда не вернешься, — почти усмехнулся Полковник и, развернувшись, пошел дальше по коридору.

— Алекс, я серьезно. Это важно! — Ей было сложно поспевать за быстрым шагом мужчины, и пришлось чуть ли не бежать, чтобы нагнать его.

— Ты туда не вернешься! Что за бред? — Рохас словно выплюнул эти слова, не сбавляя шаг.

— Вернусь, — девушка остановилась, сложила руки на груди и с вызовом посмотрела вслед мужчине. Она послала ему эмпатический сигнал, чтобы он остановился и выслушал ее.

Это сработало, но Алекс не спешил оборачиваться.

— Прежде, чем все началось это светопреставление, — громче, чем следовало и с надрывом крикнула девушка в застывшую спину Алекса. — Я ощутила приближение чего-то страшного, того, чего боялся Симбиот внутри меня. Я думала, оно приближается, но сейчас понимаю, что это мы приближались к нему. — Рохас медленно начал поворачиваться к ней. — И когда я попыталась настроиться и прощупать моя вторая сущность — мой Симбиот не пустил меня туда. Понимаете?

Рохас медленно обернулся.

— То есть Симбиот внутри тебя может предпринимать действия без твоего ведома? Брать над тобой власть? — он с прищуром посмотрел на девушку.

— Не знаю, — выдохнула Айрин, отведя взгляд от лица Рохаса. — До сих пор это был единственный случай. Я ни разу не ощущала его сопротивления и вообще не ощущала его отдельно от себя. Может, это какой-то неведомый мне инстинкт Симбиота? Или… — Айрин шумно выдохнула и прикрыла глаза, не закончив фразу.

— Или? — мужчина сделал шаг по направлении к ней и наклонился ближе.

— Или он что-то от меня скрывает. — Айрин подняла на Алекса глаза, осторожно, с опаской и даже как-то стыдливо. Словно пыталась скрыть от своего Симбиота эту фразу.

Алекс Рохас поднял брови и покачал головой, не сводя взгляд с девушки.

— Я хочу знать, почему Симбиот меня туда не пускает и что скрывает — это первое. Второе: я хочу прощупать Пустоту, понять, что это такое и может найти способ отслеживать ее удары. И третье: узнать, как вообще этот колодец образовался. Это вообще не вяжется с тем, что я знаю о Пустоте и ее природе.

Командир молчал, смотрел на девушку, и лишь перекатывание желваков на челюсти выдавали его напряжение.

— Во-первых, я не разрешаю туда лететь, — после затянувшейся паузы продекларировал Рохас, спокойно, властно, уверенно. — Во-вторых, тебе не на чем туда лететь. Наш челнок не сможет вернуться из Могильника, гипердвигатели там не работают. И в-третьих, Я. Не. Разрешаю. Туда. Лететь! — громкий голос Рохаса прорезал воздух коридора, как острое лезвие. Айрин вздрогнула.

— Я найду, на чем туда отправиться, — только и ответила она, совершенно проигнорировав первый и третий пункт.

Алекс закатил глаза, шумно выдохнул и снова двинулся по коридору, извергая себе под нос ругательства. Девушка вприпрыжку бежала за ним, пытаясь догнать. Она ухватила его за локоть и силой развернула его себе.

— Я смогу долететь до колодца, я смогу оттуда вернуться. Я обещаю, — в голосе слышалась мольба. — Алекс, мы не можем проигнорировать такой источник информации.

— Это не источник информации, это — источник гибели. Корабль, — он описал окружность руками в воздухе, — только прошел поблизости от этого колодца и сошел с ума. А ты на половину Симбиот. Что с тобой будет, если ты войдешь с ней в контакт? Что будет, если она потянет тебя к себе? Почему, ты думаешь, включилась тревога на Приоре? Он же не приближался к ней, шел по дуге вокруг. Может, есть какая-то точка невозврата, как у черных дыр? Может, она могла его притянуть к себе? — С каждым новым вопросом его голос становился громче: — Может, этот колодец вообще не то, чем кажется? Может, там есть некий разум, способный поработить тех, кто вступает с ним в контакт? А может и сам Симбиот тебя вырубит, если ты будешь продолжать попытки? Что, если конфликт Симбиота и человека в тебе разорвет твой разум? — Он почти кричал. — Ты не подумала об этом, верно? Ты хочешь отправиться в самое пекло, даже не задумавшись над тем, как тебе остаться в живых.

Айрин опустила голову и замолчала. Плечи девушки опустились и как-то по-старчески округлились. Переваривая услышанное, Айрин качала головой, словно не желала соглашаться. Мужчина шумно выдохнул, пытаясь усмирить свое раздражение и накативший страх. Он взял ее за плечи одной рукой и поднял подбородок вверх другой, чтобы она посмотрела на него.

— Я не позволю тебе так рисковать, девочка. Ты нужна нам тут. Без тебя мы не справимся, — он промурлыкал эти слова, искренне желая, чтобы она поняла его решение. — Я без тебя не справлюсь.

— Но я должна, — прошептала Айрин, и по ее взгляду он понял, что это так. Ей было жизненно важно понять, что скрывалось в пустоте. А может и саму себя, все свои сущности. — Это не мой каприз, Алекс, все мое существо кричит о том, что разгадку я смогу найти только там.

Рохас отпустил ее и устало провел рукой по волосам. Он не знал, как мог ее остановить. И страшнее всего, он не был уверен, что должен ее останавливать. Мужчина судорожно пытался подобрать слова, но они застревали в горле, царапая гортань острыми ядовитыми шипами той истины, которую он не желал признавать. Его спас коммуникатор, из которого послышался голос Рона, срочно вызывающий их обоих на палубу управления.

Когда они пришли, Лейтенант был очень возбужден и, казалось, даже счастлив. Он попросил Приор сформировать большую голограмму известного им сектора Вселенной и отметить на нем точками все области, пораженные Пустотой. Точек было довольно много, и все они, хоть и отличались размерами, были сравнительно небольшими. Все, что видели Рохас и Айрин на голограмме, в очередной раз подтвердило хаотичность ударов Пустоты. И никакой новой логики, которую пророчил открыть Аскариан, они не обнаружили. Рональд долго и вдумчиво рассказывал о том, какие способы он использовал, чтобы эту логику понять. Он пробовал отсортировать точки атаки по разным признакам: по очередности ударов, по их размеру, по системам, даже по расам, которые там проживали. Потом перешел к звездам, их классам; даже пробовал химический анализ веществ, которые преобладали в той или иной звездной системе. Не совершаются ли атаки так, чтобы собрать побольше живых существ в отдельных секторах, и одним массированным ударом уничтожить всех. Но ни одна из теорий не подтвердилась. Зато эта попытка навела его на более интересную мысль.

— Посмотрите, — Рон указал присутствующим на карту, — и скажите, что вы видите. Голограмма вывела на экран новые данные: около каждой точки появилась информация о количестве живых существ в области пораженнойПустотой.

Рохас подошел ближе к голограмме, и не поверил своим глазам. — Хочешь сказать, что Пустота бьет по самым малонаселенным секторам? — голос Рохаса был глухим

— Да, но это очень умело скрывалось, — Рон бодро подошел к голограмме со своим сенсором, что-то на нем набрал, и на проекции увеличился один участок космоса. — Вот смотрите, сектор Приик, мы его называем созвездие Льва. Удар пустоты пришелся прямо по спутнику газового гиганта и захватил соседние области, где мотались осколки какой-то старой станции Крииков, которую они выводили из эксплуатации. Пустота поразила их рабочие шаттлы и большой корабль-строитель. — Парень показал пальцем на участок голограммы. — Совсем рядом есть населенная планета и на ней живет около пяти миллиардов Крииков. Это сельскохозяйственная колония. Ее не зацепило.

Он показал еще пару примеров, где Пустота ударила рядом с плотно населенными планетами и станциями, но словно обошла их.

— У меня сложилось впечатление, что она действует ювелирно, все просчитывает до десятков километров. Ее жертвы — слабозаселенные колонии, вовсе не заселенные планеты или те, что осваиваться только начали, небольшие исследовательские и военные базы и одинокие звезды. Но опять же, — он снова произвел на сенсоре какие-то манипуляции, и картинка на проекции поменялась. — Все пропавшие светила относятся к известным нам. То есть или мы, или другие расы наверняка заметили бы их исчезновение.

Лицо Рохаса оставалось бесстрастным, а Айрин отошла к ближайшему предмету, присела на него и, подперев подбородок кулаком, внимательно слушала Рональда.

— А еще я проконсультировался с научным центром. И они подтвердили вот какой момент: все исчезнувшие объекты не оказали какого-либо ощутимого влияния на гравитационную среду систем и секторов, в которых находились, — продолжал Лейтенант, уже не глядя на голограмму и ничего на ней не показывая. — То есть пропажа, скажем, Луны сильно изменит жизнь на Земле. Ведь Луна оказывает гравитационное воздействие на нашу планету. А пустота бьет там, где с пропажей космического тела разрушительных изменений не предвидится. Понятно, что в космосе все объекты влияют друг на друга, но какие-то в большей, какие-то в меньшей степени, понимаете?

Рохас кивнул, еще раз взглянул на проекцию, которая снова показывала всю картинку целиком, и в задумчивости сложил руки на груди.

— Действительно, ювелирная работа, — произнес мужчина спустя несколько минут. — Кто-то или что-то очень постаралось, чтобы мы были уверены в естественной природе Пустоты и в хаотичности ее ударов. И этот некто провел действительно огромную работу, чтобы, с одной стороны, уберечь население от гибели, с другой — чтобы все были уверены, что каждый новый удар может прийтись по густонаселенному сектору.

— Да, — коротко заключил Рон. — Нас хотели напугать, и это получилось.

— Устрашение, — разлился голос Полковника по отсеку.

Айрин поднялась со своего места и тоже подошла к проекции, внимательно вглядываясь в нее. В ее голове все вдруг встало с ног на голову. Пустота вдруг перестала быть Пустотой, которой она ее себе представляла. Теперь она стала лишь раной от пули в теле, но сама пуля была кем-то выпущена. Где-то было оружие, которое извергло эту пулю, и где-то была рука, которая нажала на курок. Последние сомнения вдруг спали с ее разума, и она четко осознала, что больше нет ни времени, ни возможности пребывать в старых иллюзиях. Время действовать настало и оттягивать момент больше не куда. Она прошлась по отсеку в задумчивости, нервно то собирая руками распущенные русые волосы в хвост, то распуская их. Рохас и Рон внимательно следили за девушкой, но никто их них не решался прервать ее размышления. Прошло несколько минут, прежде чем она снова подошла к мужчинам и заговорила:

— Вы с самого начала были правы, Полковник. Враг действительно имеет лицо, и нам нужно найти его. Кто бы это ни делал, он не хочет уничтожить все живое, у него есть какой-то другой план.

— Рональд, — Рохас обратился к Лейтенанту и протянул ему руку. — Ты молодец. Я даже не знаю, как еще выразить свое восхищение. Ты снова сделал невозможное. — Смущенный Рон пожал руку командиру и расплылся в улыбке.

— Боюсь, что ты тоже была права. — Теперь Полковник говорил с Айрин. И тон его голоса резко стал другим: бесцветным, смиренным, безнадежным. — Нам нужно понять пустоту и тебе нужно вернуться в могильник

Рональд на этих словах чуть не поперхнулся воздухом. Он переводил взгляд с мужчины на девушку, и слова застряли в его горле. Он не мог поверить, что кто-то должен вернуться в Могильник и уж тем более к колодцу.

— 4 —

Вечеринки были для Приора редкостью, но выход из Могильника не мог остаться незамеченным экипажем. Общее ликование команды как-то само привело большую часть экипажа в развлекательный отсек, где сначала маленькие разрозненные группы соединились в общую массу празднующих выход в обычный космос. Такое спонтанное мероприятие не вязалось с уставом, но Рохас не стал его прерывать. Оправдывая свою тягу присоединиться к вечеринке тем, что лишь хочет убедиться в ее безобидности для миссии, он перешагнул порог отсека и замер, увидев нечто невообразимое.

Под потолком плясали огни. Все пространство заполнили небольшие яркие звездочки. Они вращались, мигали и меняли цвета, как купол над центральной частью отсека, исполняяя какой-то дивный танец. Плыли, соединялись в группы, разлетались, кружили, увеличивались в размере и рассыпались на светящиеся пылинки. Словно все оказались в самом прекрасном и красочном космосе, где царило волшебство.

— Приор тоже празднует, но по-своему. — Айрин незаметно подошла к мужчине со спины и тоже завороженно наблюдала шоу корабля.–

Ему там тоже было тяжело. А увидев, как люди празднуют, сопоставив их эмоции и воспоминания, создал нечто, что и ему, и нам придется по душе.

— Не знаю, перестану ли я когда-то удивляться. — Рохас улыбнулся.

Весь отсек откликался аплодисментами и воодушевленным гулом, когда очередная волна звезд рассыпалась, как фейерверк, а потом снова собиралась в группу, чтобы проплыть по куполу, рисуя своими хвостами замысловатые узоры.

— Я позвала сюда Лизу, — аккуратно произнесла Айрин. — Но она не придет, говорит, не хочет.

Рохас лишь кивнул в ответ, но девушка заметила, как на мгновение взгляд мужчины потускнел.

Подлетевший Рональд утянул Айрин разделить с ним какой-то быстрый танец, и Рохас отошел к Эрику, который не сводил взгляд с танцующей и смеющейся девушки. Мужчины, не сговариваясь и как-то совершенно естественно устроились у ближайшего столика так, чтобы иметь возможность наблюдать за молодыми людьми. Не говоря ни слова, двое мужчин завороженно и каждый по-своему наслаждались тем, как Айрин энергично и в то же время нежно и женственно извивалась под музыку. Рональд пытался копировать ее движения «из прошлого», и, надо сказать, у него хорошо получалось. Молодые люди смеялись и передразнивали друг друга, и эта картина отдавалась в сердце Алекса ярким потоком тепла, он улыбался.

Быстрая мелодия сменилась на романтическую медленную, и танцующая толпа распределилась по парам.

— Почему ты не пригласишь ее на танец? — Алекс чуть ближе пододвинулся к парню и произнес эти слова почти на ухо.

— Не думаю, что она этого хочет, — с грустью, приправленной улыбкой, ответил тот. — Я бывал у нее в голове, помните же, — Эрик постучал по виску, — и там не было ничего хорошего, связанного со мной. — Он снова горько улыбнулся и потупил взгляд.

— Но ты видел прошлое, и с тех пор много чего изменилось.

— Если бы изменилось, я бы узнал это тогда, когда она проснулась из своей комы. — Теперь парень не улыбался, его лицо стало задумчивым и серьезным. Его пальцы выбивали на столе унылый ритм.

— Пригласи, — изобразив пародию на собственный командный тон, приказал Рохас.

Эрик лишь скривил гримасу, пытаясь напомнить мужчине, что его приказам он не подчиняется. Рохас картинно закатил глаза и, подняв одну бровь, кивнул в сторону Айрин. Эрик нахмурил лоб. Алекс прищурился. На этом их мимическая перепалка закончилась, потому что Рохас взял парня за плечо и проговорил на ухо:

— Я очень много лет жил с уверенностью, что любовь для меня потеряна. Я не допускал даже мимолетной мысли о том, что это слово будет снова для меня что-то значить. Прошли долгие годы, и я забыл его совсем. Но недавно оно снова всплыло в моей жизни. И если уж для меня еще не все потеряно, то ты просто не имеешь право сомневаться. — Он крепче сжал его плечо. — Просто пригласи ее и увидишь, что будет.

Она обречена, сын. Ты своей любовью убиваешь ее. Она прекрасная девушка, сильная, смелая. Я понимаю, что ты хочешь познать чудо любви, но ты ошибаешься на счет этого чувства. Не знаю, почему ты так упрямо веришь в обман, которому сотни лет в нашей культуре, в то, что любовь — это благо. Любовь уничтожает людей, города, целые миры. А ты сам сознательно вступаешь в эту пучину боли, еще называя это чудом. Я думал, что научил тебя самом важному. Но главный урок ты так и не усвоил. Однажды ты поймешь. И поверь, я бы очень не хотел, чтобы это произошло… Но ты поймешь, что я был прав. Ее нет на твоей линии судьбы, и как бы ты не старался сохранить эту иллюзию, ты проиграешь.

Алекс долго смотрел на застывшее на экране лицо отца, который отправил ему это сообщение накануне свадьбы с Ниной. Тогда Рохас даже не обратил внимания на то, что именно говорил Отец. Он ожидал от него чего-то подобного. Упрямство Николаса было сложно преувеличить. И эти слова нисколько не тронули Алекса. Ему даже было местами смешно, потому что он слышал в голосе отца нотки отчаяния. Это была его последняя попытка остановить сына от свадьбы. Но Рохас младший тогда чувствовал победу, свою победу над отцом. Он многое смог в нем сломать, переделать на свой лад. Но убить в нем любовь у него не получилось. И этой победой Алекс в тот момент наслаждался.

Он снова вспомнил те слова отца, когда после похорон жены вернулся домой, осознал, что остался один в этой квартире, и истерично рассмеялся. Тогда ему показалось, что отец пророчил в том сообщении нечто подобное. Мог ли он знать о ее предстоящей гибели? Нет! Откуда? Но в ту ночь, самую страшную для Алекса ночь, он принял предостережение отца как истину. Он отказался от любви, убрал все упоминания о ней в памяти своего эмоционального начала и подумал: «Ты победил, отец! Наконец ты уничтожил во мне последний луч света.

Эрик подошел к Айрин со спины и легонько коснулся плеча. Не говоря ни слова, он протянул ей руку в очевидном жесте, и девушка расплылась в улыбке. Она пошла за ним, держа его за руку, и от тепла его руки по ее телу разлилось приятное и манящее чувство. Он держал ее нежно, почти невесомо, словно боялся сковать ее движения. Но девушка положила свою голову ему на плечо и обняла рукой за шею, легонько поглаживая отросшие темные пряди волос. Он сам не заметил, как крепче прижал ее к себе, и она отозвалась тем же. В какой-то момент они оба растворились в танце, в музыке, в полумраке и в объятьях друг друга. Когда музыка подошла к концу, и Эрик, сам от себя такого не ожидая, вдруг провел рукой по ее распущенным волосам, легко притянул к себе ее лицо и поцеловал в щеку.

Его губы обожгли кожу Айрин, но это было такое приятное пламя, такое чистое и волшебное, что ей захотелось, чтобы это мгновение никогда не заканчивалось. Они не проронили ни слова, когда парень, также держа за руку, повел ее обратно к столику, где их ждал Рохас. Лицо Полковника было бесстрастным, но, когда Айрин отошла за очередным бокалом напитка, Алекс еле заметно подмигнул парню, чем вогнал его в краску.

Когда они решили покинуть отсек, вечеринка еще не собиралась заканчиваться. Рохас тогда подумал, что гудеть отсек будет до утра, но не стал этому препятствовать, даже понимая, что доброй части экипажа завтра на службе придется несладко. Он свернул по коридору в направлении рубки, чтобы Эрик с Айрин остались наедине, и увлек за собой Рона, который, возмущенный необходимостью снова возвращаться на службу, что-то тихо, но очень красноречиво бурчал себе под нос.

Айрин с Эриком остались одни. Девушка взяла парня под руку, и они вместе медленно побрели по коридорам Приора. Количество выпитого, танцы и приятное наваждение от проведенного времени заставили ее расслабиться настолько, что тело девушки отказывалось передвигаться самостоятельно. Брюнет лишь покосился на нее, но галантно согнул руку в локте и замедлил шаг. В его голове была лишь одна мысль о том, как бы ему хотелось снова обнять ее и возможно поцеловать, но на этот раз в губы. Но списал этот порыв на алкоголь в его крови и туман в своей голове, не представляя, каким образом он мог бы подступится к этому своему желанию.

— Эрик, — девушка вдруг остановилась и потянула его за руку, призывая сделать тоже самое. В ее взгляде он не увидел ни пелены алкогольного тумана, ни усталости. Ему подумалось, что ее чудо-регенерация не позволяла ей пьянеть на долго. — Если ты не очень устал, может, пойдем в смотровой отсек и посмотрим на звезды? — на ее лице расцвела улыбка, такая яркая и выразительная, что парень подумал, что сейчас пойдет с ней куда угодно, даже в колодец с Пустотой, если она попросит.

— Конечно, — прохрипел Эрик. Он откашлялся, снова подал согнутую в локте руку и повел ее туда, куда она хотела.

В отсеке не было никого, хотя днем толпилось довольно много людей, пришедших все с той же целью — увидеть звезды.

Молодые люди подошли близко к прозрачной стене и всмотрелись в пустоту космоса, который теперь им обоим казался очень наполненным.

— Когда я была здесь в первый раз, — тихо заговорила девушка, — мне казалось, что я одна во всей Вселенной. Я чувствовала себя такой потерянной и несчастной, что хотелось выйти в эту ледяную темноту и покончить со всем этим одним разом. — Ее голос с каждый следующим словом становился все тише и печальнее. — Но я и представить не могла, что самое страшное еще не произошло. — Последнюю фразу она почти прошептала.

— А сейчас что ты чувствуешь — глядя на это? — Эрик указал на звезды. — Все также страшно? — Парень смотрел на профиль собеседницы и видел, как по ее лицу прошла тень, но она быстро ее сменила на легкую улыбку.

— Нет, ты знаешь, мне уже не страшно. Мне кажется, — она хихикнула, — что все произошедшее подвело меня к краю безумия, а потом оттолкнуло от него. Я словно заглянула в бездну, и теперь, — ее голос еле заметно дрогнул, — я уже не боюсь смерти. Я боюсь встретить ее и понять, что я сделала, недостаточно.

Сердце Эрика сжалось от этих слов, будто Айрин говорила о готовности покончить с собой. Он вдруг понял, что однажды она уже пошла на это, когда перед ней встал выбор — ее жизнь или существование Корабля. И тогда она выбрала не себя. Ему показалось, что он снова тонет под той ледяной толщей, но заставил себя вынырнуть из нее.

— Как бы дальше не развивались события, ты уже сделала достаточно, — он произнес это громче, чем собирался.

Айрин взглянула на него, и в ее глазах блеснули слезы. Она перевела взгляд обратно на звезды, и дорожки слез прорисовались на ее щеках.

— Все изменилось, Эрик, понимаешь? — в ее голосе не было силы. — Я проснулась здесь и думала, что знаю этот мир. Мне казалось, что я смогу его спасти, изменить что-то. А теперь все перевернулось, Эти мои знания… — она постучала пальцем по виску, — они ничего не стоят. Я уже не знаю, где среди них ложь, а где истина. Я словно троянский конь, чувствую себя именно так. — Девушка развела руки в стороны и крутила головой, отрицая что-то. — Это все обман, — она снова указала на лоб, — и он перемешался с моими собственными мыслями и с чувствами Симбиота. — Айрин начала мерить шагами отсек и говорила, уже не глядя на Эрика. — Рохас хочет, чтобы я чем-то ему помогла, а я боюсь, потому что не знаю, что из этого правда. Кто-то очень жестко пошутил, отправив меня сюда со всеми этими знаниями, а потом переписал сценарий, и они перестали хоть чего-то стоить.

— Айрин, — прошептал парень. Девушка не отреагировала и продолжала говорить быстро, отрывисто.

— Я снова боюсь себя, — после короткой паузы заключила она и горько засмеялась. — Вокруг бушует Пустота, мозг тухнет, планета на грани разрушения, а все, что меня пугает — это я сама.

Ее голос сошел на нет, и она затихла, глядя на парня. — Когда я узнала, что ты из моего мира, — прошептала Айрин, — я думала, нам стоит держаться вместе. Но теперь… Теперь я думаю, что тебе стоит быть как можно дальше от меня, чтобы я не потянула тебя за собой. — Ее глаза снова наполнились слезами.

— Нет, — прошептал Эрик. — Нет! — теперь громче. — Ты не вправе это решать, — в его голосе послышались властные нотки.

Она лишь покачала головой.

Парень подошел к ней, взял ее снова за плечи и заглянул в глаза.

— Нет, — снова произнес он. — Я тебя не оставлю. И не потому, что мы должны держаться вместе. И не из-за того, что я якорь или как его там…

— Эрик, — умоляюще пролепетала девушка. Она боялась именно этого. Ей не стоило с ним танцевать, не стоило позволять сближаться. Она совершила глупость: человеческую, женскую глупость, пойдя на поводу у своих порывов. — Ты не знаешь меня и не нужно тебе меня знать, — прошептала Айрин, отводя взгляд от его лица.

— Знаю, — парень улыбнулся, — очень хорошо знаю. Когда случилась та буря, прямо перед тем, как ты заперла свой разум… Каким-то образом я увидел все твоими глазами. — Он говорил и не отдавал себе отчет в том, что делает. Если бы он задумался хоть на мгновение, наверняка бы решил, что говорить этого не стоит. — Я знаю, через что ты проходила, как тяжело и страшно тебе было, какой потерянной и одинокой себя чувствовала. Я все знаю. — Его взгляд сверлил лицо девушки, которая все время пыталась спрятаться от него, отворачиваясь и опуская глаза. — И, черт тебя возьми! — громко, но с тоской прохрипел Эрик: — Я достал тебя из той бездны не для того, чтобы опять потерять.

Девушка ошеломленно подняла на него взгляд и встретилась с его глазами. Слезы застыли, тело словно онемело под его руками. Айрин вдруг ощутила все то, чего он не сказал, но то, что терялось между слов. Он пробил ее защиту в то мгновение, защиту — которую она выставила от всех эмоций, считая себя не вправе без крайней необходимости чувствовать чужие состояния. Его страх потерять ее, его желание прямо сейчас прижать ее к себе, его стыд за то, как он с ней поступал когда-то, его сомнения в том, что ей все эти чувства от него не нужны. Вдруг ей стало очевидно, как он вытянул ее из пропасти, как достучался до остатков ее самоконтроля, пока ментальные волны рвали на части все вокруг. Айрин вдруг прочитала целую историю в его эмоциях, все то, о чем он умалчивал и от чего убегал, отказывая ей в ответе. Ей оставалось только гадать, хотел ли он, чтобы она все узнала, или он сам не понял, чем с ней поделился. Но ей это уже было не важно. Ее рука сама потянулась к щеке молодого человека, а другой рукой она ухватилась за ворот его рубашки, потянув к себе. Эрик не сразу понял, что происходит. И лишь когда ее губы остановились в миллиметре от его губ, до него дошло. Он прильнул к ней, одной рукой притянув к себе ближе ее лицо, а другой обхватив талию. Еще несколько минут назад ему казалось, что желание ее поцелуя — лишь порыв пьяного разума под влиянием момента. Но теперь, когда он ощущал тепло и мягкость ее губ, он понял, что на самом деле желал этого уже давно, но боялся признаться в этом даже самому себе. Айрин запустила пальцы в его волосы, а другой рукой гладила по заросшей щетиной щеке. Ее губы скользили по губам парня так нежно, словно это были лепестки весеннего цветка. Этот поцелуй не был глубоким или чрезмерно страстным, но никто из них не мог его прервать, словно вместе с поцелуем пропала бы эта волшебная связь, которую они оба ощутили. Айрин не отдавала себе отчета, что ее чувства и чувства Эрика слились для нее в одну сильную волну, и она расцвела фонтаном нежности и силы в союзе их душ.

— 5 —

На своем командирском мониторе Рохас наблюдал, как шаттл Кииши облетел Приор, совершая маневр для перехода в Гиперпространство. Помимо Ларнианки на нем были Лаан Грии и один из его помощников на корабле, который в основном занимался документами, планированием доставок грузов на корабль и прочей бюрократической волокитой. Два дня назад этот Криик напал на Киишу, ранил ее и сам признал свою вину, требуя наказания. Рохас нутром чуял, что в этой истории явно было что-то не так. И странная реакция Криика, да и самой Ларнианки лишь подтверждали его опасения. Но ни та, ни другая сторона не захотели ничего объяснять и попросили Полковника и службу безопасности не вмешиваться. Лаан Грии как-то многозначительно проронил фразу: «Насилие не всегда признак вражды, оно может быть посланцем мира», будто случайно, но Алекс знал, что это не так.

«Эти двое что-то задумали», подумал Рохас, но лезть не стал. Чтобы там ни было, но вступить в неофициальный союз Криик и Ларнианка могли только ради чего-то очень важного.

— Мне кажется, или все спешат покинуть Приор, — не привычно тихо и задумчиво произнес Алекс, словно самому себе. Стоявшая рядом Айрин не ответила, лишь приподняла одну бровь и пожала плечами, глядя куда-то в пустоту. — Ты так и не сказала, как собираешься улететь к колодцу. — Рохас обернулся к собеседнице.

— У Приора есть кое-что для этого. — Айрин сделала несколько шагов в сторону выхода из рубки и махнула головой, призывая мужчину следовать за собой. — Сможете освободить зону стыковки от посторонних?

Стыковочный отсек Приора представлял собой большой ангар, который люди сами разделили перегородками, оборудованными стыковочными механизмами.

Айрин дошла до дальней стены, приложила руку к гладкой пластине и закрыла глаза. Алекс был уверен, что в этот момент она что-то обсуждала с кораблем. Он искренне надеялся, что больше не будет ничему удивляться. Но, когда пол под его ногами пошел волнами, а в центре помещения начал подниматься странный пузырь, он мысленно ахнул и сам от себя закатил глаза.

— У Приора есть челнок? — не скрывая досады от того, что его ученые этого не обнаружили, проговорил мужчина.

— Это не челнок, а скорее капсула, — отозвалась Айрин, обходя каплевидную конструкцию вокруг. — На них Симбиоты перемещались между кораблей.

— И что она может? — Рохас провел рукой по корпусу капсулы и понял, что ее материал выглядел и ощущался точно также, как внутренняя обшивка Приора. — Она имеет свои двигатели? Тоже общается с пассажирами, как Приор?

Айрин улыбнулась, кивнула на одну из стенок, и на ней образовался проход. Она растаяла также, как таяли и стены на Приоре: сначала пошла волнами, потом стала растекаться из центра к краям. Девушка махнула командиру, призывая подняться с ней на борт.

Внутри капсула выглядела пустой, но стоило им подойти к ее заостренному борту, из стен стали появляться сидения, такие же, каким людям обычно предоставлял Приор. А «острие» стало прозрачным, и через него было видно пространство отсека.

— Вы знаете, как двигается Приор? — на лице девушки играла улыбка. Она присела на одно из кресел. Рохас последовал ее примеру.

— Наши ученые предполагали, что его двигатели работают на неком подобии сингулярности, но точнее не скажу.

— Приор ускоряет время перед собой и замедляет позади себя. Так он двигается по Вселенной, не приближаясь к скорости света, но и довольно резво преодолевая расстояния.

Рохас нахмурился и откинулся на спинку кресла. Он не мог себе представить эту технологию.

— Но как он мог передвигаться в могильнике, если там, ты говорила, даже времени нет?

— Там нет времени в привычном нам понимании. — Девушка поднялась и прошлась по довольно тесной капсуле, рассматривая что-то на пустых стенах. — Там оно не течет линейно, а скомкано в один сгусток. Помните, я говорила? — Рохас кивнул. — Там как раз кораблю передвигаться еще проще. Он плыл по временным волнам, преобразовывая их в нужное состояние.

— Я не могу этого понять, — мужчина устало потер лоб. — Это магия какая-то, не иначе.

— Не магия, а сила мысли, — подытожила девушка, вернувшись на сиденье напротив мужчины. — Все, что делает Приор, как он трансформирует предметы, убирает стены, добавляет экраны, показывает нам изображения — это все результат его мыслей. — Взгляд собеседника не прояснился, казалось, он еще больше запутался. — Наши мысли — это слабые отголоски той великой Силы, которая могла создавать миры, перемещать объекты из одного конца Вселенной в другой, порождать жизнь и уничтожать ее. А мы — современные расы, уже не понимаем, как мысль может создавать что-то. Эта способность, я полагаю, выродилась, когда геном Симбиотов преобразовался в новую жизнь. А когда-то Вселенная полнилась разумами, у которых не было сомнений в том, что вся Вселенная откликнется на любой их запросы. Симбиоты были другими. Настолько другими, что понять их мы не смогли бы и через тысячу лет. Их природа была иной.

— Хочешь сказать, они были Богами? — не унимался мужчина. — Они могли силой мысли создавать что-то из ничего?

— Нет, Во Вселенной есть закон сохранения массы, неизменности вещества, с этим мы и сами разобрались Ничего не исчезает и ничего не появляется из ничего. У них было другое мышление, и нам этого не понять. Даже я не могу. Та часть меня, которая стала Симбиотом, не в состоянии донести и сотую долю своей сущности. Она лишь интерпретирует под мой человеческий разум, что может. Я лишь принимаю ее такой, какая она есть.

— Корабль идет на силе мысли. Преобразует себя по велению мысли. Голова кругом, — заключил Рохас и уронил голову на ладони, упираясь локтями в колени.

— Ну поймите, это не та мысль, какой вы ее себе представляете. Симбиоты и их корабли были рождены с балансом между своим телом и духом. С тем, что мы только пытаемся понять и до чего дойти. Мне кажется, — девушка мечтательно подняла взгляд к потолку, — Вселенная решила пойти по обратному пути. Сначала создала тех, кто изначально это умел, а потом появились мы, существа, чьим смыслом жизни стало познание себя. Наверное, она смотрит на то, какой сценарий эффективнее. С вечной жизнью явно ее фокус не прокатил, — Айрин хихикнула. — И она создала эволюцию.

Рохас покачал головой, поджав губы, пытаясь выудить из слов девушки то, что мог понять.

— В начале было слово, — она произнесла эти слова нараспев, медленно, делая шаг за шагом по тесной капсуле. — Помните, в Библии? Но это не совсем так. Вначале была мысль. Именно она и создала Вселенную.

— Спрашивать о том, чья это была мысль, бессмысленно? Вопрос из области: «курица или яйцо»?

— Ага, именно, — девушка тоже улыбнулась. — Я вот знаю это, но тоже не могу понять. Да я и не пытаюсь, — она махнула рукой куда-то вдаль. — Просто принимаю, как есть.

Рохас глубоко вздохнул и шумно выдохнул, пытаясь привести мысли в порядок. Такие разговоры с Айрин приносили ему некое облегчение, погружая в мир чего-то неизведанного, но в то же время абсолютного, что нельзя было осмыслить, но и нельзя было и не принять. Какая-то истина, которую можно было лишь ощутить. Но разум, совершенно не привыкший к тому, что во Вселенной что-то просто есть и это нужно принять как данность, постоянно сопротивлялся и отрицал.

— Тогда давай вернемся к твоему плану. — Рохас поднялся со своего места и стал мерить шагами капсулу. Он вдруг остановился, посмотрел на потолок, который поднимался в той части, куда он ступал. Его рост был выше размеров объекта, и только в этот момент он понял, почему до этого ни разу не ударился о потолок головой. — Ок, сила мысли, — сам себе пробурчал мужчина. — Ты летишь на ней обратно в Могильник. Как задашь маршрут следования? Как вернешься обратно?

— Насколько я поняла Приор, он заложит в нее навигацию по своим воспоминаниям о движении от колодца в обратном направлении. Вернется она также.

— Ты будешь ей управлять? Вернее, твой Симбиот?

Девушка покачала головой.

— Нет, мы с кораблем сразу зададим ей программу движения и позицию у колодца. Скажем, сутки она остается там и потом возвращается. Это как раз будет планом эвакуации, если что-то пойдет не так. Даже если я потеряю сознание или произойдет еще что-то, она просто вернет меня обратно. Приор обнаружит ее сразу, как она выйдет из мертвой зоны и призовет к себе, на каком бы расстоянии он не находился. Вам даже не нужно останавливаться и ждать меня.

Рохас был поражен, с каким спокойствием Айрин все этого говорила. Словно речь не шла о смертельной для нее опасности.

— А если она затянет тебя? Пустота.

Девушка лишь скривила лицо, как бы говоря: «ну вы серьезно?».

— А если твои эмоции, как в прошлый раз, разгуляются?

Она закатила глаза, всем видом показывая глупость его слов.

— Ты вообще не боишься? — не выдержал Рохас. — Совсем?

— Чего мне бояться, Алекс? Смерти? Я уже прошла через свой ад и приняла его. Я потеряла свой дом, свой мир, свою жизнь. Я не хочу умирать, но и не боюсь того, что со мной произойдет. Я лишь пытаюсь разобраться во всем этом. Если у меня получится, я вернусь с ценными знаниям. Если нет, — она пожала плечами, — ничего не изменится, вы останетесь ровно с тем же, что и раньше.

— Изменится, Айрин, — он подошел к ней ближе и взял ее руки в свои, — мы потеряем тебя. И дело уже не в том, что ты знаешь и что делаешь. Дело просто в тебе, — и на последнем слове он наклонился к ней ближе, пытаясь взглядом сказать то, чего не могли передать его слова.

— Я знаю, — Айрин виновато опустила взгляд. Она не подумала о том, какие чувства будут терзать близких ей людей, если она погибнет. Она так увлеклась поиском истины, что забыла обо всем остальном. — Знаю, Алекс. Но вы сами говорили: нельзя отказываться стрелять, если бояться, что оружие взорвется в руке. Мой путь таков. Я делаю это не потому, что должна, а потому, что могу.

Он понял ее и отпустил ее руки, выпрямившись во весь рост. Понимал ли он, на что идет эта девушка? Нет, он не мог представить этого. Понимала ли она? Он не знал и боялся, что за ее бравадой и стремлением спасти его мир скрывалась слепая решимость. — Алекс, — девушка встала напротив него, заглядывая в глаза. — У меня будет просьба. — Мужчина кивнул. — Эрик не должен знать, куда и зачем я улетела. — Рохас вопросительно поднял брови. — Если он узнает, отправится со мной. Но ему нельзя. Я не хочу им рисковать. — Мужчина только успел набрать в легкие воздуху, чтобы что-то возразить, но она подняла ладонь, призывая не перебивать. — Я знаю, что вы сейчас скажете про якорь, про то, что он сможет меня вернуть. Знаю. Но, — она отвернулась и нахмурилась. — Он однажды смог прикоснуться к моему разуму и даже смог проникнуть в него. Я думаю, что он пойдет за мной и в пустоту. А что, если она потянет меня, а я его за собой? Я не могу этого позволить, понимаете?

Ее умоляющий взгляд прибил Рохаса к полу. Он не смог ничего ей ответить, понимая и свои аргументы, и ее чувства. Она пыталась защитить того, кого любила, и он не имел права этому воспротивиться.

— Вы бы сделали для Лизы тоже самое. — Прошептала Айрин, и это бы последний и самый действенный ее аргумент. Он бы действительно сделал все точно также, если бы вопрос касался его любимой. Он бы приковал ее к стене, вколол транквилизатор, даже выстрелил бы ей в ногу, если бы пришлось, но не позволил бы лететь с собой.

К моменту, когда Рохас с Айрин покинули капсулу, предварительно вернув ее обратно, на корабле уже закончилась рабочая смена, и большинство экипажа разошлись по своим каютам. Эрик вышел из душа и разглядывал себя в зеркало, раздумывая над тем, были ли на Приоре парикмахеры. Его волосы отросли настолько, что уже лезли в глаза. А он совершенно не представлял себя с длинными волосами. Решивший утром обязательно уточнить этот вопрос, он поправил упавшую на глаза прядь, как вдруг в его голове раздался голос: «Не оставляй ее». Парень обернулся, словно тот кто это произнес, мог находиться в его каюте. Разумеется, он никого не обнаружил и решил, что ему это послышалось. Но в следующее мгновение, когда он снова взглянул в зеркало, он увидел за своими плечами две сущности Шока, и снова его голос: «Не оставляй ее. Если она полетит одна, то умрет». Он снова резко обернулся, и снова перед ним раскинулась лишь обстановка его маленькой каюты. Ни Шока, ни его голоса не было. В зеркале тоже был он один.

Глава 16. Лик бездны

Те, кто узрел тьму, уже не смогут обрести совершенный свет. Те, кто прошел через боль, не в силах принять безусловное благо. А те, кто породили тьму и боль, разорвали чрево Вселенной, не способные позволить собственной жизни прорастать на надгробиях своей чести. Лишь молодой и смертный разум способен обрести любовь снова, удобряя ее болью, подпитывая страхом и отчаянием. Только он способен вынести тьму, лелея надежду о новом Рассвете. Нерушимая связь жизни и смерти слишком молода для Вселенной, и даже ей еще сложно осознать это вечное колесо, которое катится по ее просторам, порождая все новые и новые разумы.

Из истории расы Древних Странников. «Падение древних странников». Записана теми, кто пришел после них. Для тех, кто будет после нас.

— 1 —

Брайан вступил на палубу Приора и облегченно выдохнул. На его лице заиграла легкая улыбка, словно он вернулся домой. Хотя когда-то стены корабля на него словно давили. Но безжизненный простор Ньюли вызывал у него какую-то извращенную клаустрофобию. На этой планете, куда не глянь, везде видишь ровную линию горизонта. Никаких возвышений, морей, гор или поселений. Лишь линия, за которую заходило светило каждый вечер. И в этом просторе ему было душно и тесно, словно его посадили в огромную бетонную коробку, в которой нет ничего, за что мог бы зацепиться глаз. Словно планета была мертва, и они с коллегами копошились на ней, словно трупные черви.

Рохас встретил шаттл ученых лично в стыковочном отсеке. Мужчина стоял в привычной для себя позе: ноги на ширине плеч, руки сложены на пояснице, подбородок немного вздернут вверх. А взгляд у него был такой, словно он ожидал очень четких объяснений от прибывших прямо по спуску из челнока. Брайану не нравилось выражение лица Полковника, и был готов поклясться, что когда он покидал Приор, Рохас выглядел моложе и свежее.

За группой ученых из челнока показалась капсула с телом Нил Кури. Она плыла на левитационных микродвигателях, а два офицера СБ контролировали ее движение. Рохас поприветствовал прибывших и пожал всем руки, благодаря за работу и выразил радость, что они, наконец, вернулись.

— Боюсь только, что мы не привезли хоть немного ответов, — грустно пошутил Брайан.

— Вы привезли информацию. Так или иначе, это уже что-то. — Отозвался Рохас и легонько похлопал ученого по плечу. — Да и одним вопросом больше, одним меньше… — Рохас пытался произнести эти слова непринужденно, но у него плохо получилось.

— Ну, возможно, мы сможем хотя бы начать задавать правильные вопросы. — Лицо Брайана просияло, потому что на корабле у него, наконец, была надежда разгадать цепочку ДНК Нил Кури.

Рохас кивнул, понимая смысл его слов, и тоже слегка улыбнулся. Правильный вопрос — это то, что ему было нужно.

«Иногда тебе не будут нужны ответы. Достаточно задать правильный вопрос», голос отца ворвался в мысли Рохаса, и мужчина еле заметно кивнул.

— Так, что мы имеем? — Рохас шел рядом с ученым по коридорам, провожая капсулу в медлаб. Брайан лишь указал на тело Нил Кури впереди себя, которое плыло на уровне одного метра над полом под стеклянным куполом.

Рохас ускорил шаг и заглянул в капсулу. Там было тело Нил Кури. Такое же тело, как если бы он сейчас был на планете и увидел, как один из аборигенов спит. Ничего не выдавало, что существо под куполом мертво. Разве что грудь не вздымалась от дыхания. Но Алекс вдруг подумал, что не может вспомнить, замечал ли он когда-то как дышат эти существа. На такие вещи вообще сложно обращать внимание, потому что они являлись для человеческого разума естественными и поэтому незаметными. В его картинку мира вдруг ворвалась новая переменная: внешние признаки того, что существо живо. Стоило включить это в перечень деталей, на которые нужно обращать внимание. Ведь однажды может случится так, что труп какого-то существа может быть совсем не похож на труп, как тот что он видел перед собой. От этих мыслей ему стало тошно. Насколько Вселенная может стать еще более странной для него? Могут ли звезды гаснуть, как лампочка, а потом загораться опять? Может ли планета вдруг расшириться, удвоив свой диаметр? Может ли живое существе вдруг изменить форму? На последнем вопросе он вспомнил трансформации Айрин и сам от себя закатил глаза. Алекс решил больше не задавать таких вопросов, даже мысленно, пока это не начало на самом деле происходить.

— Как вы считаете, почему тело не разлагается? — Рохас отвлекся от своих мыслей, которые уводили его все дальше в дебри новых вопросов, и обратился к ученому.

— Если выражаться не научным языком, в его клетках просто нет программы, которая велит тканям отмирать. — Рохас поднял одну бровь, глядя на Брайана. — Ну вот так. Наши клетки начинают разрушаться, не получая питания. А клетки этого существа — нет. Они просто замирают в том виде, в котором были в момент смерти, и все. И знаете, это страшно. — Брайан почесал затылок, продолжая идти по коридору рядом с Полковником. — Наша смерть — это начало новой жизни. Процесс разложения создает фундамент для нового. А эта смерть… Ну, я не знаю даже, как это описать. — Брайн прикрыл рукой рот, подбирая слова. — Это просто конец. Этот бедняга в какой-то момент просто остановился. — Он снова взглянул на Полковника и пожал плечами, не в силах больше ничего добавить. Рохас кивнул, и дальше они продолжили идти молча.

Зачем они провожали капсулу в медлаб, Рохас точно не знал. Возможно, он хотел своими глазами увидеть тело, или убедиться, что оно поступило к медикам, или просто отвлечься от тех мыслей, что его больше всего беспокоили. Айрин готовилась к отправлению в Могильник и уже пару суток ночами, чтобы никто ее не беспокоил, проводила в контактном круге, выясняя у Приора все детали путешествия в капсуле. Рохас очень беспокоился за нее, и особенно из-за того, что она летела одна. У него было ощущение, что, простившись с ней, он больше никогда ее не увидит. Но и отговаривать ее он больше не собирался. Да и не мог.

Узнав у Брайана, когда он и его команда смогут предоставить им детальный отчет обо всем, что удалось выяснить на планете, он отправился в рубку, чтобы в очередной раз сделать вид, что выполняет свои привычные обязанности. Хотя ему и претила мысль, что пока вся Вселенная изнывала от Пустоты, а корабль приближался к Излучателю, ему приходилось решать какие-то бытовые корабельные вопросы. Но если командир начнет отмахиваться от своих задач, его люди могут впасть в то состояние, которое он называл «неконструктивным». В такой ситуации как у них, спасало лишь то, что каждый, даже самый маленький винтик в механизме их большой команды крутился как положено.

У дверей в рубку его ждал Эрик. Рохас заметил парня сразу, как свернул за угол. Тот ходил вдоль двери взад и вперед, потирая ладони и глядя в пол.

— Полковник, — начал парень, только завидев командира, и быстрыми шагами стал приближаться к нему. — Надо поговорить. Срочно.

Рохас кивнул и указал рукой в сторону от рубки. Они прошлись по коридору молча, и лишь когда оказались в кабинете Рохаса, Эрик заговорил:

— Что-то происходит. Айрин что-то задумала, но она ничего не говорит.

Мужчина смотрел на парня совершенно спокойно, ни одна мышца на его лице не дрогнула. Он умел врать, умел держать нужную маску, когда приходилось. Но в этот раз ему совершенно не нравилось, что приходилось это делать. Он мысленно перебирал варианты ответов, которые бы не выдать его и Айрин, и решил остановиться на самом простом:

— И что, по-твоему, она задумала?

— Что-то, что угрожает ее жизни, — на лице Эрика расцвела саркастическая улыбка, словно он не договорил: «как всегда».

— Что между вами произошло? — все с тем же каменным лицом спросил Рохас. — Я думал, вы сблизились достаточно, и между вами не осталось секретов.

— Я тоже так думал, — вздохнул Эрик и устало опустился на стул напротив Рохаса. — Между нами действительно кое-что произошло, — он опустил взгляд, словно говорить об этом было стыдно. — И я, конечно, дурак, решил, что для нее это будет что-то значить, — он усмехнулся. — Вернее, я знаю, что это важно для Айрин, но не важнее всего остального… Вас, Приора, Спасения Вселенной. — Парень закатил глаза и последние слова произнес с легким пренебрежением.

— Ты имеешь в виду ваши отношения? Личные?

Парень кивнул и поднял взгляд на Рохаса. В них мужчина увидел то, что потом долго не мог описать, вспоминая этот момент. Он видел во взгляде досаду, отрешенность и почти угасшую надежду.

— Она ничего мне не говорит. Уходит от любого вопроса. Но я вижу, чувствую, что что-то не так. И эти ведения. — Эрик откинулся на спинку кресла, запрокинул голову и прикрыл глаза.

— Какие видение? — непроницаемое до этого момента лицо Рохаса изменилось. Брови сошлись вместе, а губы напряглись. Он подался ближе к столу и сложил пальцы в замок перед собой.

— Если она полетит одна, то умрет, — не открывая глаз, проговорил Эрик. — Вот что я слышал.

Рохас почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Это был Шок, я полагаю. Мне показалось, я видел его в зеркале, когда услышал эти слова. — Продолжил парень, теперь уже глядя на собеседника. — Но он не отвечает на мои запросы. Я даже мотался полночи по кораблю, чтобы его встретить. Вы же знаете, он любит ночью прогуляться. — Эрик начал тараторить. Он облокотился на стол, за которым сидел Рохас и нервно постукивал пальцами по поверхности. — Меня достало это. Почему нельзя сказать нормально? Что за вбросы такие и ничего никто не объясняет?

Алекс прекрасно понимал возмущение молодого человека и легко усмехнулся. Его тоже это раздражало. Неужели однажды люди, когда достигнут уровня развития древних рас, станут такими же невыносимо загадочными. Это обязательный этап эволюции? Или его можно избежать, если знать, сколько проблем это приносит молодым цивилизациям?

— У меня нет ответа на этот вопрос. — Алекс пожал плечами и, изобразив расслабленность, откинулся на спинку своего кресла. — Меня тоже это бесит, если честно. Но такова наша реальность. Или какой-то там виток спирали. — Эрик усмехнулся на последнюю реплику, вспомнив, с каким обычно вдохновенным выражением лица об этих витках говорил Шок.

— Так что мне делать? — после недолгой паузы Эрик поднял свой умоляющий взгляд на Рохаса.

— Поговори с ней, — только и сказал Алекс.

Эрик скривил лицо в усмешке.

— По-го-во-ри, — снова по слогам произнес командир, — только открыто. Скажи, что чувствуешь, что думаешь. Скажи, как она тебе дорога. Пробейся к ее человеческой душе.

Эрик глубоко вздохнул и поднялся, а когда уже почти покинул отсек, остановился в дверях и снова посмотрел на Рохаса.

— Вы же знаете, что она задумала, да? — он прищурился, глядя на мужчину. Рохас продолжал бесстрастно на него смотреть. — И вы мне не скажете. — Мужчина ответил тем же взглядом. — Понятно, — Эрик усмехнулся. — Она взяла с вас слово молчать. — Выражение лица командира не изменилось. — Ладно, — молодой человек махнул рукой. — Это было ожидаемо. — и покинул отсек.

Только теперь Рохас мог выдохнуть. Он и сам нутром чуял, что ее полет не закончится хорошо. Все его инстинкты кричали, что Айрин нельзя оставлять одну, а ее попытка уберечь Эрика закончится тем, что она не убережет себя. Он уже видел такое раньше. Когда молодой и талантливый солдат в какой-то момент терял голову от своих высоких целей спасти всех и в итоге погибал.

«Это не героизм», думал Рохас. «А глупость».

Нет славы и чести идти в пасть к дьяволу, если у тебя был иной способ победить. Героями становились те, кто побеждал там, где победы быть не могло. А не те, кто бросался на передовую, забыв прихватить с собой оружие.

— 2 —

Несколько минут Айрин просто стояла около двери, ведущей в каюту Эрика. Девушка то подносила ладонь к сенсору, то убирала. На корабле был глубокий вечер, время, граничащее с ночью, когда экипаж Приора уже закончил не только свои рабочие смены, но и все прочие дела, и большинство уже отдыхали. Айрин чувствовала, что парень за этой дверью не спит, но так и не могла коснуться пластины, которая бы сообщила хозяину каюты, что к нему пришли. Дверь открылась, и она испуганно отпрыгнула от нее, словно ее поймали на каком-то непотребном занятии. Эрик смотрел на нее не менее удивленный. Несколько минут молодые люди стояли в полной тишине пустого коридора, словно забыли, кто они, где находятся и зачем.

— Айрин, — шепот парня вывел девушку из прострации, — ты…

Эрик не смог договорить, потому что Айрин коснулась ладонью его груди и толкнула вглубь каюты. Не отрывая взгляд от его голубых глаз, девушка потянулась к нему лицом, другой рукой поглаживая щетинистую щеку. Молодому человеку не нужно было более очевидных намеков, чтобы понять, чего она хотела. Он тоже этого хотел, и ничуть не меньше. Эрик притянул ее лицо к себе и жадно впился губами. На этот раз ее движения были увереннее, решительнее и в какой-то степени агрессивнее. Брюнет проник своим языком между ее губ, и она ответно углубила свой поцелуй.

Если бы голова Эрика не была затуманена страстью к этой девушке, он бы наверняка задумался, что в этой ее решительности таилось что-то странное. Но такие мысли если и посетили его в тот момент, то разум отодвинул их далеко на периферию, когда его свитер пополз вверх под нежными руками Айрин. Через секунду его одежда уже лежала на полу рядом с креслом, а пальцы девушки скользили по его обнаженному торсу, путаясь в кучерявых завитках на его груди. Айрин хотела сама стянуть с себя одежду, но Эрик ей этого не позволил. Парень сам освободил ее нежное и изящное тело от лишнего, наслаждаясь каждым миллиметром ее кожи, который появлялся перед его взором. Айрин не сопротивлялась, не пыталась перенять инициативу. Она отдалась рукам молодого человека, откликаясь томными вздохами на каждое его прикосновение. Ее грудь, бедра, острые ключицы, худенькие плечи и стройные ноги заставляли Эрика при каждом взгляде на них подавлять восторженный и возбужденный стон. Ему плохо удавалось контролировать свои действия: руки сами двигались по ее телу, то сжимая крепче, то невесомо поглаживая ее изгибы. Возле его уха то и дело проносилась волна тепла от ее стонов, что заставляло парня снова и снова льнуть к мягким губам в надежде, что ему никогда не придется от них оторваться. В этой маленькой каюте оказаться на мягкой кровати не составило им ни труда, ни времени.

Выныривая из пучины наслаждения, Айрин постоянно ловила взгляд Эрика, его красивые светлые голубые глаза, в которых она тонула, не боясь перестать дышать. Каждая мышца его тела под ее руками была напряжена и пульсировала от удовольствия, и ее руки продолжали блуждать по телу парня, которое теперь стало для нее таким волнительно родным. Каждое его движение отзывалось на ее желания, и на какую-то долю мгновения в ее разум ворвалась мысль о том, что Эрик тоже может считывать ее порывы, как и она его. И это превратило их близость в безумный танец двух давних партнеров, которые могли уловить следующее движение другого за секунду до того, как оно обозначается в разуме. Они плыли по волнам чувственных порывов друг друга, откликаясь на каждый гребень этих волн, опускаясь к их основанию и снова взмывая к острию. Эрику очень хотелось видеть ее лицо и глаза в этот момент. Он отрывался от ее губ и ощущал новую волну страсти, когда ее взгляд скользил по его лицу. Ему казалось, что он мог проследить его движения по своей коже, будто тот оставлял на ней следы. Нет, их страсть была вторичной. Первичным было то, что ни он, ни она потом так и не смогли облечь в слова, но могли передать друг другу в этих проникновенных взглядах. Его шумный выдох с грудным рыком и ее слабые пальцы, впившиеся в его плечи, стали финальным аккордом в мелодии их танца. Но они не спешили прерывать контакт своих душ, продолжая крепко сжимать друг друга в объятиях. Приведя дыхание в порядок, Эрик приподнял голову, которая секунду назад лежала на подушке возле ее лица, и приподнялся на дрожащих от напряжения руках над телом девушки, чтобы не задавить ее своим весом.

Айрин выглядела еще более хрупкой, чем обычно, и он мысленно прокрутил в голове свои недавние действия, чтобы вспомнить, мог ли он сделать ей больно в порыве страсти. Но на ее лице он прочитал только умиротворение и счастье, какое никогда раньше не видел, и решил, что даже если где-то и не рассчитал силы, то ей это вреда не причинило. Парень перевернулся на спину и прилег рядом с Айрин, притянув ее тело к себе, и уложил ее голову на свое плечо. Он запустил пальцы в ее волосы и поцеловал в лоб. Ему хотелось ей что-то сказать, но слова словно пропали из его головы. В ней снова распускался цветок из прожитых чувств. Одной рукой он потянул за ткань скомканного на краю кровати одеяла и накрыл себя и Айрин, чтобы она не замерзла, а другой обвил ее тонкие плечи, крепче прижимая к себе. Рука девушки лениво рисовала какие-то странные узоры на его груди. Глаза Айрин были закрыты, а на лице играла довольная улыбка. Рука Эрика легла на ее ладонь, и он притянул ее к своим губам и нежно поцеловал тыльную сторону, пытаясь вложить в этот поцелуй всю нежность, которую испытывал к этой девушке.

Время словно замедлило свой бег, и Эрик не заметил, как провалился в небытие сна. Ему снилась Айрин. Ее руки, которые поглаживали его лицо, словно прорисовывали каждую морщинку и складочку. Ее губы, так невесомо опускающиеся на его и оставляющие на них теплый след. В этом сне ему было тепло, уютно, словно он оказался дома. Где-то на границе между сном и пробуждением, он чувствовал, как его губы растягиваются в довольной улыбке. Ему слышался ее нежный шепот: «Я люблю тебя», поцелуй и снова шепот: «Прости». В этом сне его вдруг накрыло странное чувство, что-то от него ускользало, терялось, и в растворившихся образах его сна он не смог уловить, что именно это было. Но на каком-то глубинном уровне Эрик знал, что это лишь сон, и чтобы в нем не происходило, он закончится, и пробуждение снова вернет ему ее поцелуи, ее улыбку и прикосновения ее тонких пальцев к его коже. Брюнет отдался пучине сна, позволяя разуму самому решать, какие образы и сцены составят ему компанию до утра.

Айрин боялась потревожить сон Эрика, когда аккуратно выныривала из его объятий, покидая каюту. Она так и не смогла сказать ему то, что собиралась последние пару дней, и решила, что свершившееся было лучше любых ее объяснений. Пусть у него останутся такие последние воспоминания о ней, чем холодные слова. Девушка зашла в свою каюту, на секунду задержалась в дверном проеме, прикрыв глаза, шумно выдохнула, позволяя себе еще несколько секунд ощутить послевкусие проведенного с Эриком времени. Небольшая дорожная сумка, которую ей передал Рохас с минимальным набором вещей и провизии, лежала в углу возле кресла. Куртка висела на спинке дивана. Девушка не стала переодеваться в приготовленный на кровати свитер и эластичные брюки, оставив на себе то, что было на ней в минуты близости с брюнетом. Эти вещи еще хранили тепло его прикосновений и нежности. Айрин так и стояла несколько минут в центре своей маленькой, но теперь казавшейся такой уютной каюты, переводя взгляд с одного предмета на другой, словно запоминала все, что видит. Она прикрыла глаза, чтобы запечатлеть эту картину в своей памяти, сделала еще один вдох и выдох и, взяв приготовленное, покинула ее.

Путь до транспортного шлюза казался как никогда долгим. Она научилась довольно резво преодолевать расстояния на этом огромном корабле. Но в этот раз ее ноги словно утратили силу. Каждый шаг давался тяжелее предыдущего, будто она шла через толщу воды. Проходившие мимо офицеры ночного дежурства выглядели как призраки для нее, их голоса звучали издалека. Приор посылал мыслеобразы, которые девушка игнорировала. Шаг за шагом ее плечи опускались, а взгляд мутнел. Она могла подумать, что Приор не хочет ее отпускать, создавая ей такие препятствия, но это было не так. Единственное, что мешало ей на пути в зону стыковки — только ее собственные чувства. Ни ее сомнения, ни страхи, ни даже банальные инстинкты не могли ее остановить. Но привязанность к этому кораблю, его команде и… к Эрику, стали непреодолимой тягой для девушки.

Могла ли она позволить себе такую сильную зависимость от него? Разве его жизнь принадлежала ей? Миссия, которой она подчинилась, стала выше всех ее порывов, желаний и стремлений. У нее была роль, путанная, с ошибками в тексте. Страницы этого сценария все перемешались, и, казалось, в стопку попали какие-то случайные эпизоды из других историй. Но актер не может уйти со сцены, даже если что-то идет не так. Он не может остановить игру и задать вопрос режиссеру, когда на него смотрит зал, полный зрителей, шепнуть что-то партнеру На сцене его ведет его герой и история, которую он проживает прямо в этот момент. Его и самого больше нет, только роль, жизнь его персонажа и повествование, которое разворачивается вокруг него.

Когда Айрин вступила на палубу стыковки, Рохас был уже там. Его взгляд был совсем не такой, как прежде. Мужчина смотрел не на Айрин, он лишь мельком взглянул на нее, когда она вошла, и сразу отвернулся. Его взгляд пытался пробить брешь в ткани пространства и времени: в нем была сила, стойкость и злость, но не ярость. Девушка не улавливала от Рохаса никаких эмоций. Он был наглухо закрыт от нее, и было сложно понять, что выражало его лицо и глаза. Это был новый для нее Алекс Рохас, о котором она знала, но которого еще ни разу не видела.

— Ты уверена, что хочешь этого? — голос Алекса был как всегда сильный, но слова он произнес тихо.

— Хочу? Что вы. Я совсем не хочу. Но знаю, что должна. — Девушка прошла по отсеку мимо командира, заглянула в его глаза и пожала плечами, словно произнесла какой-то очевидный факт, а не жизненно важное решение.

— Ты по… — Рохас осекся, решив, что говорить: «погибнешь там», значит закинуть ей совсем не нужную мысль. За секунду в его голове промелькнуло очень многое. И о том, что признавать свои опасения и видения Эрика будет сродни предречению ей гибели. И о НЛП, а его слова могли стать своего рода ориентиром для ее разума. И даже о вполне человеческой паранойе, которую он не хотел подпитывать. — Понимаешь, что делаешь? Я хочу быть уверенным, что ты знаешь, на что идешь. — Он наконец, взглянул на Айрин.

— Я много чего знаю, Алекс, но, как и вы, не могу прогнозировать, как все будет. Вариантов масса, от самого бесполезного до самого трагичного для всей Вселенной. — Ее голос шелестел, словно осенние листья на ветру, и Рохас не мог понять, то ли она специально пыталась смягчить этим свои слова, то ли ей овладели тревоги, лишающие ее голос силы. — Но это мое первое самостоятельное решение, которое не связано ни с чем, кроме меня самой, понимаете? Я делаю то, о чем ничего не знаю совсем. Для меня это важно… пройти через это, сделать шаг не как наблюдатель истории, а как ее герой.

Глаза девушки светились каким-то холодным светом. Алекс видел перед собой совсем не ту Айрин, что была еще несколько дней назад с ним в этом же самом месте. Она выглядела так, словно прошлась по краю мира, нырнула в бездну, вернулась из нее и снова оказалась на том же краю. Он видел одновременно и Айрин, и ее призрак в этот момент. Алекс Рохас кивнул ей, ее словам и ее решению. Он смотрел, как девушка заходит в капсулу. Девушка, к которой он ощущал нечто такое, что мог бы испытывать, будь у него дочь. Он не мог представить себя родителем, но в тот момент явственно испытал призрак этого чувства, которое мог бы прожить совсем в другой жизни. Рохас смотрел, как капсула приподнялась над полом отсека. Без звуков, которые обычно издавали двигатели (ведь мысль не звучит), без вибрации и света. Она просто поднялась и медленно поплыла к шлюзу. Приор распахнул проход. На секунду сердце мужчины замерло, предчувствуя, как ледяной космос вытягивает все из отсека: его, капсулу, оборудование, воздух. Но ничего этого не произошло. Рохас смотрел на космос за исчезнувшей части обшивки и чувствовал, как этот космос смотрит на него, словно заглядывает в эту крохотную замочную скважину, через которую в кромешной тьме вдруг пробился лучик света. Каким-то образом (силой мысли) Приор защитил внутренности своего тела от бездны. Капсула выплыла, не задержавшись на границе отсека и черноты Вселенной, и через секунду уже плыла в обратном от движения Приора направлении. Не имея больше моральных сил смотреть, как Айрин уплывает в неизвестность, а может и в небытие, Рохас отвернулся от закрывающегося портала и собрался уходить из отсека. Как вдруг его взгляд наткнулся на то, что приковало его к полу. На мгновение он потерял самообладание, чувства нахлынули на него волной, но он быстро это подавил. Он вскинул руки вперед, показывая свои ладони. Стандартный жест, когда ты хочешь кого-то остановить или успокоить.

В противоположном конце отсека, где находился вход в стыковочный шлюз, стояла фигура.

— Стой, — голос Рохаса разлился по тишине отсека. — Она все решила, ни я, ни кто-то другой не смог бы ее остановить.

За несколько минут до этого

«Не оставляй ее. Если она полетит одна, то умрет», голос вырвал Эрика из сна, словно ударил его по лицу, и парень рывком поднялся в кровати. Только на секунду ему показалось, что эти слова были частью сна. Но вдруг он услышал целый хор голосов, которые прогремели эти же слова в его разуме.

«Она умрет», снова хор, еще громче и отчаяннее. Парень не мог восстановить сбившееся дыхание. Он машинально провел рукой рядом с собой на кровати и обнаружил, что она пуста. Все за секунду сложилось в его голове, и он, наспех натягивая первые попавшиеся вещи, вылетел из каюты. Сначала он побежал в каюту Айрин, но тут же понял, что это глупо. Предзнаменование не имело бы смысла, будь девушка там. Он рванул на палубу управления, но снова понял, что ее там нет.

— Полетит, — проговорил он вслух и теперь точно знал, куда нужно бежать.