Бесплатный фрагмент - Принцип предательства

Глава 1

Мистер Падлс стоял перед зеркалом, красиво завязывая галстук отработанными движениями. В жизни всё бывает — странно и не очень. С одной стороны — судьба предначертана, с другой — ты создаёшь её своими решениями и абсолютно уверен, что именно твой выбор в той или иной ситуации определяет твою дальнейшую жизнь…

Кажется правильным принимать решения, чтобы жить, уважая себя, и не плеваться в зеркало. Но такой подход может не позволить разбогатеть, улучшить быт, построить карьеру… Не даст всё сразу и быстро и может заставить страдать, хотя бы из-за того, что ты упустил возможность. Вдруг таких возможностей более не будет? А жизнь — штука нелёгкая. Деньги всегда и всем нужны… И уже кажется глупым поступком отказ от миллиона, если ты можешь рационально всё объяснить себе и людям и получить максимум, поддавшись искушению. Пусть решение где-то не очень правильное, нетактичное или нечестное… Но с совестью-то можно как-то ужиться, договориться или вообще её выгнать, потому что с ней невозможно спокойно жить. Невозможно любить и прощать себя — а это основное условие, благодаря которому мы забываем свои ошибки и, как ни странно, судим чужие… Вот и получается, что главная проблема не в выборе пути — мол, какой же вариант выбрать, — а в принципиальных ценностях, определяющих этот выбор, в качестве выбора.

Если об этом задуматься, то решений всегда множество, но одно точно — от себя не убежишь, себя обмануть невозможно. Других? Других — можно, но рано или поздно наступит та минута, когда тебе будет больно смотреть в зеркало, и ты невольно отведёшь взгляд от своего отражения. И не потому, что неприятно, а потому, что именно ты и только ты знаешь, от чего тебе так противно и почему твоё ухоженное лицо вызывает у тебя рвотную реакцию…

Роберт смущённо смотрел на себя в зеркало:

— Странно, в тёмно-синем костюме, в белой рубашке, с тёмно-красным галстуком, платочек в кармане, приятный запах, отличная стрижка — смотришь, красавец, а реально хочется плюнуть в зеркало. Нет, зеркало надо менять! Пара минут перед выходом, а настроение сразу на ноль, если не в минус. И это перед важнейшей встречей в жизни!

Результаты предстоящей командировки должны были привести к достижению цели, о которой Роберт Падлс мечтал всю сознательную жизнь. Бизнесмены могли бы рассказать об этом «кратко», так как они умеют, использовав минут тридцать и массу профессиональных слов. Но самому себе Падлс давно ответил одной фразой — заработать несколько миллионов долларов, хотя с формулировкой «заработал» можно поспорить, но его это уже не волновало. И так все друзья и коллеги абсолютно уверены в его порядочности, профессионализме, деловой хватке и знают, что Роберт однолюб. Он любил и любит только одну женщину, а она предпочла ему другого… и чего ей не хватало? Обычно окружение всегда лучше знает, чего тебе не хватает и что тебе необходимо… К тому же все были уверены, что ему явно везёт — из последней командировки Падлс вернулся живым. Один из трёх.

Роберт взял кейс с ноутбуком и документами. Сегодня он летит в Сингапур, где должен презентовать итоговый отчёт по месторождению в Юго-Восточной Азии. Этот отчёт станет основой инвестиционного проекта и принесёт ему заветные несколько миллионов в обозримом будущем, а может, и личное счастье, так как его любимая женщина снова одна. Правда, с дочкой, Эмми, но Падлс был уверен, что его забота и терпение перетрут любое сопротивление, а деньги помогут найти в девочке какой-нибудь талант и отправить развивать его подальше от их семейного гнёздышка. Роберт знал, что Фиона всегда мечтала о втором ребёнке, и был уверен, что, если она родит ему сына, то семья будет счастлива. Конечно, у Эмми будет недостаток любви и общения, но всё восполнится финансовыми вложениями в неё. В конце концов, девочка это оценит. Её отец, Денни Леммон, никогда не смог бы ей этого дать.

Мысль об отце Эмми и муже Фионы во второй раз за день испортила настроение Падлсу: «Заеду в „Кактус клуб“ в Ричмонде. Надо выпить кофе с мороженым, а может, и рюмкой коньяка поправить настроение». Он любил заезжать в кафе этой популярной в Ванкувере сети. Международный аэропорт находится как раз в Ричмонде, на острове Морском, километрах в двенадцати от центра города. Из района Кловердейл, где жил Роберт, до аэропорта ехать меньше часа, а в его распоряжении было минимум часа два с половиной. Так что уже сама идея заехать в место, где знают, что такое хороший кофе и ненавязчивость, оказалась хорошим средством для успокоения нервов. Он включил радио в машине и тронулся по направлению к 56-й Авеню:

— Надо признаться, что мысли о Леммоне потихоньку уходят в прошлое. Как сказал психоаналитик на сеансе: «Это камень, который необходимо сбросить в болото. Он никогда не поднимется, и вы его никогда не увидите, соответственно, не будет и боли». Эх, дорогой доктор, — Роберт улыбнулся, — интересный человек, сочувствует и лечит меня от нервного потрясения, связанного с потерей лучшего друга, погибшего на моих глазах в заграничной командировке… Друга?!

Падлс поморщился, лёгкая судорога заставила сжать руль сильнее. Он не знал, как охарактеризовать то, что он чувствовал к человеку, который считал его лучшим другом:

— Этот умник забрал у меня всё: любимую женщину, право на счастье, позицию в компании, забрал у меня даже сон. Всю жизнь я терпел все свои потери и унижение из-за Денни Леммона. Никто об этом и не знал, никто! Все верили в нашу нерушимую дружбу. Я терпел, понимал, что не могу ничего изменить. Мне было необходимо хотя бы пару раз в неделю видеть Фиону… А когда появилась возможность сорвать куш в несколько миллионов, пусть с неким компромиссом в профессии, то Леммон своей упёртостью и правильностью решил уничтожить и это. Хотя сам мог получить сумму, которой хватило бы и его внукам. Это был уже перебор!

Роберт сделал радио чуть погромче:

— Но если бы он согласился, то я бы потерял все шансы на счастье, Фиона никогда бы его не оставила. Получается, для меня хорошо, что он такой принципиальный и правильный. Теперь, когда его нет, открыта прямая дорога к богатой жизни и к Фионе. Правда, для счастья надо поработать душой — не может вдова выйти замуж сразу после гибели мужа, тем более она его очень любила, а может, она так специально говорила, чтобы мне было легче пережить её выбор в пользу Денни?

Воспоминания захватили Роберта. Фиона была хорошо воспитана, с фигурой и обаянием. Он влюбился в неё с первого раза, в первый рабочий день. Стал ухаживать и был готов горы свернуть ради неё. Падлс был счастлив и уверен, что у них всё в лучшем виде и они всегда будут вместе. Но в те молодые годы надо было закрепиться в профессии, что-то заработать для старта, поэтому они не торопились и жили-дружили, если считать, что есть дружба между мужчиной и женщиной. Работа связана с длительными командировками, поэтому Роберт всегда имел интимные приключения на стороне. Ему хотелось думать, что и она тоже, чтобы успокоить свою совесть. А потом их компания пригласила на работу Леммона.

Падлс обрадовался студенческому другу. Это был первый парень в университете, с большими надеждами, правильный, уверенный, красивый, бескомпромиссный, лидер университетского общества, из хорошей семьи, если считать учителя и хозяина ювелирной мастерской хорошей семьёй. Роберт сразу же организовал вечеринку и познакомил Фиону с Леммоном. Даже похвастался, представив её как свою невесту…

— Что скажете, доктор? Интересная история? А вы лечите меня от нервного потрясения, от потери друга. Смешно! Он даже после похорон мешает мне жить!

Роберт выдохнул:

— Нет, эмоции в сторону. Расслабляться нельзя. Нельзя поставить под сомнение мои переживания о гибели Денни.

Машина подъехала на парковку у кафе. Через минуту в дверь уютного заведения зашёл идеально одетый клиент с внимательным взглядом и приятными манерами. Он заказал кофе с коньяком и стал приводить свои нервы в порядок, ведь ему предстояла решающая битва за его миллионы. Роберт пил кофе в окружении немого почитания. У всех женщин, находящихся в кафе, он вызывал исключительно положительные эмоции и вполне мог стать предметом мечтаний и зависти.

Кто-то скажет, что женщины должны видеть сердцем, а что женщинам делать, если они видят то, что им показывают? Причём иногда лучше и не знать то, что есть на самом деле, чтобы не причинить вред своему здоровью…

Глава 2

Фиона, укутавшись в плащ, сидела рядом с могилой мужа у фамильного склепа и смотрела, как капли, оставшиеся после дождя, сбегают вниз по каменной поверхности. Капли сначала ускоряли движение, а затем одна за другой падали вниз, чтобы разбиться на множество мелких частей при ударе о землю. Так и жизнь — сначала счастливое детство, по крайней мере, у неё, потом годы начинают бежать со страшной скоростью, и… вся жизнь вдребезги. Первые шесть недель она почти каждый день приезжала на кладбище. Сейчас, через несколько месяцев после трагедии, она приезжала сюда пару раз в неделю. Её тянуло к Денни, она не хотела верить, не верила, что он погиб. Через неделю после отъезда мужа на Суматру ей показали абсолютно закрытый металлический ящик. Фиона пыталась осознать, что муж погиб, что его надо похоронить. Но для этого Денни должен быть в гробу. Она должна была увидеть его, попрощаться, сказать ему что-то самое важное, поправить одежду, положить их талисман любви… Но этого не произошло. На её просьбы открыть сказали, что гроб запаян, а останки Денни в таком состоянии, что их нельзя не только потрогать, но даже увидеть.

— Как нельзя? Нельзя увидеть мужа? Моего Денни?

Фиона слабо помнила, как волна истерики накрыла её, как она прорывалась к гробу и пыталась руками и ногтями открыть его. Она на коленях стояла перед каким-то чиновником, ответственным за возврат тела Леммона, и умоляла его открыть хотя бы на минутку, только для неё… Затем перешла на крик и обвинения, что от неё что-то скрывают. Состояние аффекта достигло верхней планки, координация движений ей изменила, и если бы не Роберт, то она сама упала бы рядом… Слёзы душили её, но даже после укола она продолжала твердить, что это не Денни, и требовала сказать, где её муж…

Капли продолжали своё движение. Фиона достала платок и стала вытирать их. Она провела рукой по буквам и неожиданно отчётливо вспомнила, что в постели с мужем, болтая о чём-то простом, всегда любила писать пальцем его имя у него на груди. Денни. За шестнадцать лет совместной жизни она написала не одну тысячу букв, символов их любви и её женского счастья.

— Прости меня, прости за всё. Я не верю, что тебя нет, — что-то взорвалось внутри, комок подошёл к горлу, и она зарыдала. Это был первый раз за последний месяц. Слёз не хватало. После похорон мужа Фиона попала в какое-то своё измерение, где всё приглушенное, серое, всё как будто не с ней, долгий и нудный сон, не позволяющий проснуться. Лицо её было спрятано в ладони, которые слегка дрожали, локти упирались в колени, косметика отсутствовала.

Очнулась она от прикосновения. Кто-то коснулся плеча и что-то сказал, но она не могла понять, что именно.

— Что? Я не расслышала.

— Я присяду? Можно?

Фиона попыталась сфокусировать взгляд. Высокий мужчина лет сорока пяти в кепке, в коротком слегка помятом тёмном плаще, из-под которого выглядывал ворот синего свитера, внимательно смотрел в её глаза.

— Да, конечно, — неуверенно сказала Фиона, — а вы кто?

— Чарлз Винглер, частный детектив, пришёл навестить товарища. Он погиб полтора года назад, — Винглер посмотрел вправо, где был похоронен его друг.

— А вы жена Денни Леммона?

— Да, а откуда вы знаете?

— Фамилия и имя написаны, а вы так громко плакали, что я не смог пройти мимо и решил, что пятьдесят грамм рома — это то, что нам сейчас нужно.

— Нам?

— Вам и мне. Второй год, как убили партнёра. Второй год покоя нет… Он спас мне жизнь… в тот день меня не было рядом с ним… Чувство вины, боль потери и непонимание, как жить дальше, ставят в тупик и изводят. Я плохо, очень плохо сплю. А вы? — Винглер попытался вопросом вернуть Фиону в реальность, и ему это удалось.

— Да, я тоже, а когда приму лекарство, то кошмары снятся, — она открыла сумку, достала платок и вытерла лицо. Фиона не ожидала собеседника и тем более вопроса, но его тон и внешний вид внушали доверие. К тому же он говорит про то, что ей только что пришлось пережить.

— Простите, я неважно выгляжу?

— Не волнуйтесь, искренние чувства всегда красивы.

Она посмотрела на Винглера, комок снова подошёл к горлу, и слёзы полились сами собой.

— Извините, я сделал вам больно, выпейте. Это ром, мне помогает.

Фиона, подняв голову, увидела перед собой серебристую фляжку. Она неуверенно взяла её и растерянно посмотрела по сторонам.

— Минуточку, — Чарлз быстро открутил колпачок на фляжке, который оказался небольшой рюмкой. Фиона выпила. Тело передёрнуло, но, выдохнув, она почувствовала в груди тепло и стала успокаиваться.

— Возьмите орешки, — Винглер достал из кармана пакетик арахиса.

— Спасибо.

— Вы меня ещё раз извините, но я знаю, что такое горе, и не смог пройти мимо. Я пойду, если вам лучше?

— Спасибо, но, если не трудно, проводите меня до выхода?

Винглер отпил из фляжки рома, закрутил колпачок:

— Мне кажется, вам надо ещё минут пять побыть здесь, а я вас подожду вон там, — он показал на перекрёсток метрах в пятидесяти.

— Спасибо вам, Чарлз, — Фиона повернулась к памятнику. Слёзы медленно бежали по щеке и падали вниз, повторяя движение дождевых капель. Истерика закончилась, сочувствие незнакомого человека помогло. Она дотронулась до плиты:

— Денни, я тебя очень люблю, но как же мне жить теперь, где ты? Как мне успокоиться, если я не верю в то, что тебя нет? Мне так трудно…

Фиона положила голову на памятник:

— Я приду к тебе через пару дней, завтра у Эмми спектакль в школе.

Через несколько минут абсолютно незнакомые люди медленно шли по дорожке кладбища, шли под ручку и молчали. Между ними было что-то, соединяющее их, они понимали друг друга, или хотели понять. Странно, что горе может научить чему-то, объединить, примирить. Неужели только через ожог души можно обрести понимание человеческих ценностей, кого-то простить или самому просить прощения?

Фиона повернула голову и неожиданно спросила:

— Вы сказали, что вы детектив?

— Да.

— А вы можете помочь мне?

— Проблемы?

— Жить не могу!

— Если хотите отомстить, то это не ко мне.

— Отомстить? Нет, — Фиона отрицательно покачала головой, — мне нужно вскрыть гроб.

— Что? — Чарлз удивлённо вскинул брови и невольно отшатнулся от спутницы.

— Только не подумайте, что я сумасшедшая, хотя все вокруг считают, что я тронулась рассудком. Я нормальная, но я не верю, что в гробу мой муж.

— Так бывает практически всегда, — заметил Винглер.

— Нет, я не видела его мёртвым, а сердце ноет и видения мучают.

— Вас не было на похоронах?

— Была, но гроб был запаян, Денни сразу привезли в гробу, но там даже не было окошка, чтобы я могла его увидеть и попрощаться по-человечески.

— Откуда привезли?

— Из Суматры. Я просила, молила, но у всех лёд вместо сердца… им проще так жить, вот они и думают, что я сумасшедшая. И чиновники, и окружение…

— Нелегко вам пришлось, — посочувствовал Чарлз.

— Понимаете, я шестнадцать лет в браке и всегда чувствовала, когда муж звонит, вернее, телефон заиграет, а я точно знаю, что это Денни. Вы не поверите, но я не просто его люблю, я его чувствую, как свою половину, если у него что-то болит, то в том же месте своего тела я чувствую дискомфорт. Причём я всегда знаю, когда это боль дочки, а когда мужа. Я могла предугадывать его желания, его поступки… — Фиона запнулась.

— Не волнуйтесь, я вас слушаю.

— А теперь я сумасшедшая. Теперь я сошла с ума, потому что чувствую, что в гробу не мой муж. Я чувствую его боли, как всегда чувствовала до похорон, понимаете?

Винглер отметил, что Фиона сказала «до похорон», а не «при жизни или после смерти». «Если верить Фрейду, то и на бессознательном уровне она не верит в его гибель».

— Я всё понимаю, но успокоиться смогу, только если увижу, что это он там лежит, или найду его настоящую могилу, если он погиб… — Фиона закрыла лицо руками и заплакала.

Винглер выглядел немного растерянным. Он даже не знал, что и сказать этой женщине. Да, действительно, она убита горем, но глаза! Его опыт подсказывал, что глаза Фионы — глаза нормального человека, по крайней мере, точно не больного. Когда он к ней подошёл, она убивалась от горя, а теперь она источала энергию, веру, но никак не безумие.

Но поверить в то, что она говорит, было очень сложно. «Вот так просто не смог пройти мимо — а теперь надо принимать решение: или признать, что от горя сошла с ума, и бросить её или поверить ей». В глазу что-то кольнуло. Он часто заморгал, но не помогло:

— У вас есть зеркало?

— Минутку, — Фиона быстро достала из сумки зеркало и платок, — помочь?

— Не надо, я сам.

Чарлз быстро устранил проблему и внимательно посмотрел на своё отражение: «Если бросить её, то измучаешься угрызениями совести и размышлениями о том, что был неправ. Неправ — и в профессиональной плоскости, и в человеческой. Не по-мужски это как-то — сначала помочь, а потом бросить… из-за безумия. По крайней мере, можно попытаться найти врача. А если ей поверить, то что — вскрывать могилу? Но это вряд ли получится, если даже жене не показали тело. Искать иную могилу или самого мужа? А как и где? Если его привезли в гробу, то формально всё чисто, правда, можно поговорить с родственниками, коллегами… А если муж сам всё это придумал, чтобы сбежать? Зачем тебе это всё, Чарлз? Второй год никакой работы, только грусть и ром. Денег же просить с неё не будешь».

— Я вам заплачу, — голос Фионы прервал размышления Винглера.

— Что?

— Я сказала, что готова оплатить вашу работу, нанять вас. Вы же об этом подумали?

Чарлз закрыл зеркало и, стараясь скрыть своё удивление, ответил:

— Вообще-то, если невозможно вскрыть гроб официально, то за незаконные операции меня посадят в тюрьму или как минимум лишат лицензии.

— Да, я не подумала… А может, вы сумеете найти иные доказательства его гибели, чтобы я успокоилась… или его не гибели, — Фиона вопросительно смотрела на Чарлза, нижняя губа дрожала, глаза опухли от слёз.

Винглер почему-то был уверен, что перед ним стоит абсолютно нормальная женщина, попавшая в горе и ищущая правды и помощи. Он не мог отделаться от ощущения, что хочет верить ей, но что-то его всё-таки сдерживало.

— Поедем ко мне, я вас накормлю обедом и всё-всё расскажу, покажу фото, вещи, тем более что дочка в школе, никто не помешает. Если вы согласитесь, то я хотела бы, чтобы это было исключительно конфиденциально.

Этот умоляющий взгляд не выдержал бы ни один человек. «В конце концов, — подумал Чарлз, — я могу понаблюдать за ней ещё какое-то время и определить поточнее степень её нормальности, и может, информации будет достаточно, чтобы помочь советом. Да и домашний обед тоже немаловажный фактор».

— Вы далеко живёте?

— Северный Ванкувер.

— Хорошее место, автомобиль?

— Нет. После похорон боюсь ездить из-за своего состояния.

— Ну а я на машине, вы хорошо готовите?

Глаза Фионы сразу высохли, а губ коснулась мимолётная улыбка.

— Надеюсь, вам понравится.

— Ну тогда поехали, но это не значит, что я согласился. Для принятия решения мне нужен максимум информации. Окей?

— Договорились.

Фионе первый раз за последние месяцы стало немного лучше. Всегда легче, если тебе кто-то верит и у тебя появляется надежда.

Глава 3

Леммон очнулся от дикой боли. Он попытался пошевелиться, но у него плохо получилось.

— Очнулся, голубчик. Вот и хорошо. Зовут тебя как?

— Денни.

Мужчина азиатской внешности в очках, белом халате и шапочке явно был чем-то доволен. На вид ему было не больше пятидесяти лет. Леммон хотел что-то сказать, но доктор его опередил:

— Не торопитесь, теперь я точно могу сказать, что вы ещё успеете наговориться. Вам повезло, вы остались на этом свете, хотя нам изрядно пришлось потрудиться. Всё лето.

— Лето?

Леммон не сразу понял смысл этой фразы. Голова дико болела, мысли путались, хотелось пить. Попытки вспомнить происходящее создавали острую боль, которую голова не могла терпеть. Организм сам знал, когда и что необходимо вспоминать. Доктор что-то крикнул в коридор, вбежала маленькая юркая медсестра и принесла ампулы и шприц. Он улыбнулся и со словами «всё будет хорошо» отправил Леммона в глубокий сон.

Организм штука тонкая, но, видимо, есть высшие силы, которые всё знают и могут. Иначе чем объяснить, что он остался жив, что его вообще нашли. Нашли случайно, через сутки после аварии и практически вернули с того света, борясь за его жизнь в течение нескольких месяцев. И это не в самой развитой стране мира, а здесь, на Суматре, в провинции Ачех, где врач до сих пор считается волшебником, от умения которого зависит судьба целых поселений…

---

Каждый день приходили люди в белых халатах, но все они говорили только на своём языке и улыбались любому слову Денни, абсолютно не понимая его. Окном в мир был только доктор со странным именем Тамин. Он всегда готов был обсудить здоровье и погоду, но на волнующие Леммона вопросы ответов не давал. Улыбается, а глаза строгие, внимательные, как у пограничника, который обязан всё видеть. И не скажешь, что злые, но иногда, если задержать взгляд, холодок бежал по спине. Это было странно, ведь Денни выжил благодаря этому человеку, а ощущение тревоги не проходило. Да разве могло пройти? Если ты без документов, в палате с решётками на окнах, непонятно где надеешься, что как минимум там же, где и обрывается память о произошедших событиях. С тобой готовы все разговаривать, но понимает только один доктор, да и тот не даёт ответов на такие простые вопросы: «Где я? Где документы? Где коллеги? Кто оплачивает лечение?» А ответ на просьбу позвонить просто шокировал — оказывается, связи здесь нет.

Через некоторое время в голове Леммона восстановилась картина трагедии, которая разыгралась с ним, Робертом и Джеком. Принимающая сторона встретила их в аэропорту Медана и к вечеру привезла в небольшой город Кутасане, являющийся главным городом кабупатена Тенгара, по-нашему района, провинции Ачех, граничащей с провинцией Северная Суматра. Вечером за ужином определили план поездки на место предполагаемых работ на месторождениях, которые находились на границе с другим кабупатеном где-то часах в трёх езды. Утром за ними должны были приехать джипы.

Кабупатен неспокойный, пограничный между районами, контролируемыми правительственными войсками и непримиримыми боевиками. Это минус для работ, но как сказал один из заказчиков: «Эти проблемы не касаются горного дела, и мы умеем их решать». Сказал уверенно, даже красиво. Леммон успокоился, и они неплохо провели вечер с Джеком в его номере. Роберт ушёл спать. Он прилетел с небольшой температурой. Денни пытался его убедить, что они справятся вдвоём с Джеком и без него, но Роберт был непреклонен. Конечно, без него было бы трудно. Падлс крепкий специалист, а при оценке сложных ситуаций лучше иметь несколько светлых голов, которым можно доверять в профессиональной сфере. И в личной. Всё-таки друзья с юности. Правда, после университета Леммон три года отработал за границей, а потом вернулся в Ванкувер. Его пригласила компания, где уже трудились Роберт и Фиона.

Воспоминания о супруге проходили у него странным образом. Сначала ему становилось тепло, а возвращение в реальность было хуже американских горок. Его бросало в беспокойство, которое порождало боль, и требовались не только усилия воли, чтобы успокоить боли, но и помощь медсестры и лекарств.

Фиона — это любовь с первого взгляда. Это счастье, которое ему подарил Бог, а познакомил Роберт… Единственный тонкий момент в истории их дружбы. Падлс был влюблён и имел серьёзные намерения. На вечеринке в честь приезда Денни он представил Фиону своей невестой, но она корректно и ясно дала понять, что это далеко не так:

— Иногда даже очень хорошие и близкие друзья выдают желаемое за действительное, — она улыбнулась, с укоризненным взглядом коснулась руки Роберта и посмотрела прямо в глаза Денни. Это был магический взгляд, с которого всё и началось. Фиона выдержала паузу и сделала серьёзное лицо: — Вы, говорят, много путешествовали в последнее время?

— Пришлось, по работе.

— Очень интересно, расскажете?

Денни понимал, что Падлсу как организатору вечеринки и хозяину дома было не очень приятно, но он не поддержал друга. Он просто не смог и не хотел смотреть в сторону Роберта. Леммон, рассказывая свою историю, успокоился, а затем в разговор включились другие коллеги, вино, музыка… он уже и не помнил об эмоциональном конфузе, он влюбился, и длится это состояние почти семнадцать лет. Денни был благодарен, искренне благодарен Роберту за то, что он познакомил его с счастьем. Настоящий друг!

Падлс потом всегда давал понять, что несколько расстроен. Но раз Фиона сделала свой выбор — он его принимает и уважает, тем более что это выбор в пользу лучшего друга. После свадьбы они частенько приглашали его к себе в старый дом, а потом и в новый, из-за которого пришлось влезть в кредиты, часто выезжали вместе на природу. Роберт так и не нашёл себе свою половину и любил повторять, что женится, когда найдёт такую, как Фиона. Все смеялись…

Денни было очень приятно, что его жена является верхом совершенства и примером для других. С течением времени он стал думать, нет — ему было легче так думать, что Роберт всё сделал абсолютно правильно. Он как истинный друг помог найти его, Леммона, счастье. Друзья ведь для этого и случаются в жизни, чтобы давать тебе полноту ощущений, помогать в трудную минуту, чтобы тебе было хорошо и ты был счастливый…

Всё вроде правильно, но где-то внутри сидела заноза, что чего-то не хватает в этой формулировке, что-то не очень корректно, но думать об этом не хотелось, не хватало времени, да и не было смысла, ведь всё хорошо…

Леммон отвлёкся от размышлений, в коридоре зазвучали шаги доктора, он научился их распознавать. Доктор ходит быстро, по-хозяйски. Ему необходимо поддерживать порядок, поэтому он всегда старался всё осмотреть и перекинуться парой фраз с кем-то из сотрудников. Это делало звук его шагов прерывистым. Если кто-то шёл мимо, то он шёл с одинаковой скоростью, если останавливался поговорить, то на приличное время. Поэтому, если ритм шагов прерывался, то это Тамин шёл к нему в палату.

Денни попытался сесть. Ему давалось это уже гораздо легче. Тамин вошёл, поздоровался, спросил, как обычно, о самочувствии и присел на край кровати:

— Вам можно пообщаться на тему своих проблем, но не более десяти минут. Главное — не волноваться, а то всё лечение пойдёт насмарку. Пообещайте, что вы это поняли.

Денни кивнул головой, настроение резко пошло вверх, он улыбнулся. Доктор нахмурился:

— Я спас человека, потому что обязан был сделать то, чему меня учили, и в этом смысл врачебного долга. Я даже не знаю, кто вы, но хочу верить, что вы разберётесь со всем и вернётесь к нормальной жизни.

Денни не понял истинный смысл этих слов, он поймёт позднее. Доктор открыл дверь и пригласил кого-то войти. В палату вошло три человека. Один был в форме офицера полиции. Второй — крепкий мужчина лет сорока с солнцезащитными очками, в серой рубахе навыпуск, темно-серых брюках и с массивной золотой цепью на шее — остался у двери в палату. Третий, постарше и интеллигентнее, в дорогом светлом костюме, прошёл в палату. «Видимо, босс», — промелькнуло у Леммона.

Босс переставил стул к окну, сел и стал внимательно рассматривать Леммона. Офицер справился о чём-то у доктора на своём языке. Тамин ответил и вышел из палаты. Полицейский достал бумагу с ручкой, сел на кровать, причмокнул губами и с сильным акцентом произнёс:

— Кто вы и как здесь оказались?

Тон был такой, что Леммон не только почувствовал некую угрозу, а даже возмущение:

— А вы кто?

Полицейский посмотрел на босса, который крутил в руках чётки. Он утвердительно кивнул головой.

— Я начальник полиции кабупатена Ачех Тенгара Наджил бин Халид, а это руководитель бупати, по-вашему администрации района, Фаиз мат Юсуф. И давайте договоримся, сначала вы рассказываете всю правду, а потом мы решим, что с вами делать, и, возможно, ответим на ваши вопросы. Мы и так довольно долго ждали, пока вы очухаетесь. Договорились?

Вопрос был поставлен жёстко и не оставлял никаких вариантов. Денни кивнул головой, и воспоминания стали рисовать картину в его голове. Тем утром, выпив чашку местного чая с какой-то лепёшкой и непонятной начинкой, они вышли на улицу, где их ждали два джипа. Сопровождающий перед выездом сказал, что будут проезжать через посты, что это пограничный район, и, чтобы всё было быстро, попросил отдать документы, телефоны и ценные вещи на тот случай, если будут обыскивать. Это было странно, но Роберт сказал, что в прошлый раз, когда он приезжал, было точно так же. Его уверенность вернула спокойствие. Выполнив просьбу, Леммон и Джек Тилиси сели на задние сидения в видавший виды серый джип. Падлс с сопровождающим сели в белый джип, поновее, который был во главе мини-кортежа.

Дорога была непростая, через какие-то ущелья, но Джек, знавший кучу анекдотов и историй, часа полтора развлекал их с водителем. Когда энергия этого заводного оптимиста поутихла, они какое-то время ехали молча, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами с водителем. Вдруг на очередном повороте водитель увидел идущего вдоль дороги человека с большой сумкой. По его поведению стало понятно, что они знакомы. Головной машины не было видно, дорога в этом месте сильно петляла. Джек всегда был добродушен и общителен, он понял, что водитель хотел бы подвезти этого человека, и спросил, не против ли Денни. Леммон, слегка утомлённый путём, махнул рукой. Спорить с Джеком и портить общее настроение не хотелось: «Роберт был бы недоволен, он долго предупреждал о правилах поведения и безопасности, но он впереди и ничего не видит». Через минуту прохожий сидел в машине с благодарным видом, а Тилиси, обрадовавшись новым обстоятельствам, стал беседовать с новым пассажиром, используя водителя как переводчика.

Прислонив голову к стеклу, Леммон смотрел то вперёд на дорогу, то рассматривал природу вдоль обочины. Глазу зацепиться было за что, но это скорее был интерес приезжего человека, а не эстетическое удовольствие. Впереди справа по ходу движения он увидел человека, присевшего у дороги с какой-то трубой на плече. Картинка до боли напомнила сюжеты об Афганистане, где показывали, как даже местные мальчишки ловко справляются с гранатомётами. «Ну, здесь-то зачем? В Ачехе неспокойно в последние годы, но их заверили, что всё будет под контролем. Да и Роберт едет впереди с сопровождающим…»

Денни перевёл взгляд на головную машину, которая неожиданно для него оказалась на достаточно серьёзном удалении: «Они точно должны были увидеть этого человека!» Какая-то внутренняя сила заставила его потянуться к ручке на двери и крикнуть: «Стой!» Он успел выпрыгнуть из машины, и его ослепила яркая вспышка. Леммон плохо помнил своё падение, множественные кульбиты и удары. Последнее, что увидели помутневшие глаза, — это кувыркающуюся и объятую огнём машину, уносящую с собой жизни трёх людей, затем дикая боль отключила сознание. Далее он смутно помнил дождь и грязь, по которой пытался ползти вверх к дороге, потом лица старика и мальчика, повозку с быком, темнота, а следующая картинка — это доктор в палате.

— Это всё, что вы можете нам рассказать? — спросил начальник полиции.

— Да, — Денни был абсолютно спокоен, ведь он говорил правду.

— И вы уверены, что вас зовут Денни Леммон?

---

Тональность беседы, да и сама ситуация медленно наполняли комнату тревогой и неопределённостью.

— Что значит уверен? Вы думаете, я сумасшедший?

— Ну, что вы, конечно, нет. Мы хотели бы знать правду и пока просто просим нам её сказать.

— Наджил, — оборвал начальника полиции молчавший до этого Фаиз мат Юсуф, — человек в больнице, после серьёзных операций, был на грани жизни и смерти. Ему разговаривать разрешили минут десять, а ты сразу так грубо. Пусть он подумает ещё, может, он что-то забыл или перепутал, а мы придём позже, и ему уже будет что нам сказать, не так ли?

Фаиз мат Юсуф посмотрел на Денни:

— Здесь не страна развитой демократии, и раз вы здесь, то вас специально готовили. Следовательно, вам не надо объяснять, что к чему. Вы и так одной ногой на том свете, и спасли вас только потому, что мы очень хотели вас послушать. И услышать правду, всю правду. Такой подход даст вам шанс, других вариантов нет!

Денни сглотнул:

— Я не понимаю.

— Только «дурака включать» не надо, не вы первый, не вы последний. Игра окончена, и проигрывать надо уметь, мистер… не знаю, как вас там. У вас пять дней! Захотите поговорить раньше — скажете доктору, он передаст начальнику тюрьмы, и кто-то из нас вас навестит. А если не надумаете, то через пять дней мы к вам вернёмся. И от вас зависит, приедем мы поговорить или попрощаться. Согласитесь, не воспользоваться шансом выжить и быть зарытым в землю, как собака, даже без имени на могиле, без сообщения родственникам, как-то совсем глупо. Мне показалось, что вы должны уметь пользоваться своим серым веществом. Пять дней! Джеф!

Телохранитель открыл дверь и вышел в коридор, за ним последовали начальник полиции и глава администрации. За дверью зашумел засов.

Денни вспотевшими ладонями пытался массировать лоб, сердце отчаянно и очень громко стучало, в ушах звенела тишина и не хватало воздуха. Он не знал, что сказать даже самому себе. Кажется, что всегда мысли живут в голове. Вряд ли есть хотя бы минута, когда человек ни о чём не думает. А он даже не мог подумать. Он не понимал, о чём думать, как думать, что вообще происходит?

Леммон посмотрел в маленькое зеркало над тумбочкой. На него смотрело взъерошенное похудевшее лицо, принадлежавшее потерянному человеку, глаза отражали прострацию сознания и двигались по непонятной траектории, осматривая палату. Голова стала тяжёлая: «Надо полежать, сон — это здоровье. Надо полежать, и всё пройдёт, всё встанет на свои места, и этот кошмар исчезнет».

Он лёг и мгновенно отключился. Доктор был прав, нагрузки ему были противопоказаны, максимум минут на десять…

Глава 4

Фаиз мат Юсуф вышел из палаты тюремной больницы, где находился Леммон, с очень недовольным видом:

— Наджил, ты мне объясни, зачем я приехал сюда? Ты знаешь, как я к тебе отношусь, мы с тобой давно вместе, и сейчас, когда правительство заканчивает войну с повстанцами «Свободного Ачеха», мы должны быть рядом. Доверять друг другу и понимать. А сейчас я не понимаю, а когда я не понимаю, то начинаю нервничать. Это очень мешает. Очень!

Он остановился и тяжёлым взглядом посмотрел на Наджила. Начальник полиции кабупатена не зря носил форму. Он побывал во многих ситуациях. Диверсии, партизанская борьба, наведение порядка, исполнение решений суда и контроль за всем, что происходит на его территории, — всё это очень серьёзный опыт, который с лёгкостью позволил ему выдержать взгляд Фаиза.

Конечно, он мог одним выстрелом решить все проблемы, но это было бы очень неумно. Фаиз принадлежит клану Юсуфов, за которыми будет будущее правление. Скорее всего, правительство Индонезии не даст отделиться Ачеху, но будет вынуждено предоставить автономию, отдать определенную долю от прибыли за нефть, газ и иные полезные ископаемые и управлять с помощью местного руководства. Порядок и лояльность будут обеспечиваться с помощью армии и полиции. Поэтому правильная позиция с Фаизом откроет Наджилу огромные возможности, которые позволят ему стать богатым и увеличить своё влияние в провинции.

Это обстоятельство сдерживало его от конфликта с главой кабупатена. Сегодня ему было выгодно, и он служил Фаизу и готов был терпеть некое пренебрежение к себе от этого хоть и сильного, но всё же сынка из богатой семьи… Жизнь покажет, кто кого. Боевой опыт Наджила научил его, что стрелять во врага, друга или конкурента надо умно и вовремя. Может быть, это звучит бесчеловечно, но по отношению к себе такой подход позволял ему выживать и быть на плаву.

— Что молчишь, Наджил?

— Не хочу сказать глупость, вот и думаю, так сказать, перевариваю услышанное.

— И я думаю… Думаю, что ты, Наджил, где-то недоработал, прокололся. Мы почти четыре месяца ждём, когда заговорит это тело. Ожидаем услышать от него, кто и как прибрал к рукам четыре грузовика с оружием и два грузовика с медикаментами, за которые я заплатил больше двух миллионов. И что? Ты перекрыл все дороги, улететь груз не мог. Значит, кто-то в моём кабупатене решил, что меня можно кинуть на деньги, так? А ты здесь для чего? И где оружие? В лагере повстанцев? Я сам финансирую борьбу против себя?

Фаиз повернулся и пошёл по коридору тюремной больницы:

— Ты меня убедил — я ждал. А теперь это тело сообщает мне, что оно одно из тех, кого мы отправили в гробах в Канаду те же четыре месяца назад. Как тебе? Причём он или идиот, или профессионал, потому что в его состоянии он не сделал ни одной ошибки, которая позволила бы усомниться в его словах. С кем я разговаривал сейчас, а? И кто погиб тогда в автокатастрофе? Кого ты отправил хоронить? Молчишь, Наджил? Думаешь? Молодец, что умеешь это делать.

Фаиз подошёл к двери. Телохранитель открыл дверь, и они вышли из тюремной больницы во двор. Наджил снял фуражку, достал платок и вытер голову. Ему необходима была пауза, чтобы подумать, вернее, чтобы не совершить фатальной ошибки и не потерять доверие главы района. А потерять его он мог легко, вместе с жизнью, если бы Фаиз узнал истину. Полгода назад, когда Наджилу сообщили, что Фаиз ждёт грузовики с оружием и наркотическими медикаментами, он решил подзаработать на этом. У них с Сарди, единственным и старинным партнёром Наджила, были проверенные и преданные бойцы, которые за деньги сделают всё. Его информатор сопровождал груз, поэтому они знали маршрут движения. Брат жены руководил несколькими отрядами повстанцев, базирующимися в горах на границе с их кабупатеном, и был заметной фигурой в «Свободном Ачехе». Оружие и лекарства повстанцам всегда нужны. Наджил решил взять груз под свой контроль, спрятать, а потом показать образцы родственнику, который обеспечит продажу и перевод суммы с несколькими нулями на счёт в офшорном банке.

Огорчало только одно — обеспечение безопасности сделки требовало устранения информатора, с которым работали более трёх лет. Этот парень передавал много информации, которая помогала контролировать развитие бизнеса Фаиза и иногда позволяла подрабатывать на этом, продавая её за приличные деньги. Но в этот раз можно было сорвать банк! Ситуация чрезвычайного положения создала благоприятные условия для захвата груза, а пара миллионов очень стабилизирует нервную систему и гарантирует, если так сложится ситуация, возможность безбедно провести жизнь где-нибудь на островах. Как бы ни было больно, но оставлять в живых информатора было неправильно.

Один из любимых принципов, который усвоил Наджил: «Сделаешь хорошо другому — сделаешь плохо себе». Про совесть и нравственные муки он не думал, казалось, он и не знал таких понятий. В назначенный срок преданные ему сотрудники полиции остановили в удобном месте колонну, идущую из порта, и… просто застрелили всех.

Наджил одел фуражку, посмотрел на себя в зеркало у выхода:

— Хорош! — подбодрил он сам себя и решил выиграть время. Он давно усвоил, что, если хочешь сделать хорошо, сделай сам. Начальник полиции вышел из здания и подошёл к машине главы кабупатена:

— Фаиз, я заберу всю документацию по автокатастрофе, пообщаюсь со своими спецами и к вечеру подъеду к вам. Я уверен, мы разберёмся с этим.

— С чем? C покойником или с больным? Или с грузом и моими миллионами?

— Со всем. Это моя работа, и другого пути у меня нет!

Наджил произнёс это так, как на присяге после окончания полицейской академии.

Фаиз покачал головой:

— Делай свою работу, Наджил. Я дал пять дней. Не сделаешь ты — сделают тебя. Зачем мне начальник полиции, который не умеет делать свою работу? До вечера.

Он захлопнул дверцу автомобиля, ворота распахнулись, несколько охранников в военной форме вытянулись, отдав честь.

Глава 5

Падлс с удовольствием допил рюмочку коньяка, поблагодарил официантку и направился в аэропорт. В Сингапуре его ждала встреча с представителями крупного инвестиционного фонда. Этот фонд ведёт переговоры с заказчиками его отчёта, которые получили право на разработку земельного участка на Суматре, где предположительно есть большие запасы угля и две жилы с золотом и медью. Заказчики — люди колоритные. Один китаец, Вильям Чен, бывший банкир, долго проживший в Европе и осевший в Сингапуре. Второй — Халид мат Юсуф, бизнесмен из Суматры, чей брат, Фаиз, является главой одного из кабупатенов в провинции Ачех. Третий — индус. Роберт с ним не встречался, но у него тоже есть брат, занимающий высокий пост в сингапурском филиале крупного банка. Они занимаются посредническими операциями, продавая нефтепродукты и металлы, и имеют потенциальные контракты с компаниями из Индии и Китая, которые готовы купить весь добытый объем на Суматре. Необходимо только привлечь инвестиции для разработки месторождений.

Через полтора часа Роберт комфортно взлетел в бизнес-классе, но немного нервничал. В его отчёте завышены количество и качество руды и характеристики по золоту и меди. За это он и получит несколько миллионов.

Смысл «финансовой игры» прост, как всё гениальное. Реально объем продукции стоит сто долларов, но на основе его отчёта скажут, что там продукции на тысячу долларов. Для получения прибыли с этой тысячи якобы надо вложить в разработку триста, а то и пятьсот долларов. Простые подсчёты покажут инвесторам, что прибыль на вложенные средства будет в разы больше, чем вклады в европейских и американских банках за несколько лет. Вот кто-то и купит эти акции, вложив триста или пятьсот долларов… Деньги потекут в карманы заказчиков отчёта. Они, конечно, вложат большую часть в разработку месторождений, и инвестиционные банки и частные инвесторы будут думать, что держат свои активы в высоколиквидных ценных бумагах, которые якобы обеспечены недрами Суматры и контрактами на их продажу.

Странное слово коррупция. Разве не может чиновник помочь своему двоюродному брату организовать бизнес? Тем более прибыльный, с привлечением инвестиций, с открытием новых рабочих мест и созданием инфраструктуры. Всё, что требуется, — это просто отдать право на разработку земельного участка компании брата, которая получит заключение по количеству и качеству, например, угля, разработает все инженерные документы, заключит долгосрочные контракты на продажу и найдёт инвестора, который оплатит необходимые работы и выпуск акций на рынок, что привлечёт частных инвесторов и инвестиционные банки. Акции будут проданы явно по цене более номинала. Всё будет сделано правильно, как говорится, комар носа не подточит. Акции могут расти в цене, давать прибыль, их можно будет продавать.

А через лет пять–семь внезапно возникнет форс-мажор. Месторождение почему-то иссякнет. То ли объёмы залежей гораздо меньше, или не того качества, или что-то произойдёт с природой, что не позволит далее эксплуатировать месторождение. Цена акций резко упадёт… И всё честно, мол, рынок, риски. Активы лопнули, как мыльный пузырь, а то, что проект изначально это предполагал, — никогда не докажешь. Правда, могут другую аферу придумать и предложить обменять обесцененные акции на другие, которые ещё поживут следующие годика три, а потом и эти акции обменяют на другие… И так до бесконечности, пока не наступит финансовый кризис и все акции не станут простой бумагой. Кто виноват — непонятно, где деньги — тоже… Виртуальное пространство — особый мир, поэтому пусть правительства и возмещают банкам убытки для поддержания стабильности финансовой системы.

Падлс выпил стаканчик предложенного сока: «Вот такой результат. Риск есть риск, кто-то рискнул и выиграл, а кто-то проиграл, при чём здесь отчёт? Конечно, могут попытаться проверить, но это лет так через семь… Да и кто будет проверять отчёт? И зачем? Это же огромные деньги… Если банки пострадают, то они постараются, очень постараются если не вернуть своё, то уничтожить репутацию. Но я-то эти годы не буду просто сидеть. Буду честно трудиться в профессии и делать себе имя. И если кто-то заговорит о подлости — ничего, ну ошибся один раз. Не ошибается тот, кто ничего не делает! Другие же проекты нормально работают? Кто-то поверит, а кто-то нет. А эта двойственность только на руку — хотите верьте мне, а хотите — им. В общем, это происки конкурентов и не умеющих работать менеджеров. Из-за них и кризис, кстати… Нормальный двойной стандарт. Так что доказать злой умысел не получится».

Роберт бы уверен, что он делает всё правильно, без рисков, вернее, правильно их посчитав. Если и будут потери, то только репутации, а это ли проблема, если у тебя есть несколько миллионов? Тебе уже хорошо, а если кому-то плохо, так ты не виноват. Если потеря репутации не позволит работать в профессии, то не беда, он и так собирался приобрести гостиницу на островах и вести тихий добропорядочный образ жизни скромного миллионера.

Но Леммона это не устроило. Он, видите ли, не сможет жить после подлога. Роберт вспомнил, как пытался уговорить Денни:

— Какой подлог? Нет никакого подлога и подлости нет! Это шанс заработать деньги и новый уровень жизни!

— А совесть?

— Раз рисков нет, то и нет смысла думать о совести! Думай о семье, о будущем дочери, о чём угодно, но подпиши этот отчёт!

— То есть мы поучаствуем в обмане людей?

— Люди нормальные, обычные — это люди без денег. А если с деньгами, то будь любезен думать о рисках и быть готовым к потерям. Есть же отчёты, документы, контракты…

— Вот именно, отчёты!

— Что же ты такой упёртый? Это практически не доказать! Кто будет тратить деньги на мёртвое дело, лишь бы доказать твою ошибку? А если и докажут, то только то, что мы ошиблись несколько лет назад. Из всех проектов только в одном ошибка. Бывает. Покажите безгрешного!

— Нет!

— Тебе тогда уже будет далеко за пятьдесят! Пусть у тебя подмоченная репутация в профессии, но ты и так уйдёшь из неё когда-нибудь. Вопрос — по старости или миллионером?

— Роберт, я всё сказал, закрыли тему, будем считать, что мы это не обсуждали.

Падлс посмотрел в иллюминатор: «Нет, Денни, мы это обсуждали! Обсуждали, и не только с тобой». Вильям Чен, работая в банковской сфере, несколько раз привлекал Леммона в качестве эксперта. Потом он ушёл в собственный бизнес и снова пригласил их в Чили. В один из вечеров за ужином Вильям предложил Роберту встретиться тет-а-тет утром. Падлс принял приглашение и утром пришёл в кофейню недалеко от гостиницы.

— Роберт, мы приличное время знакомы. Я с большим уважением отношусь и к вам, и к Леммону, но хотел бы, прежде чем начать беседу, получить от вас заверение, что наш разговор исключительно между нами и о его сути никто не узнает. Если вы не готовы скрыть это от коллег, то скажите — и наша встреча закончена.

Не сказать, что Падлс был удивлён, он понимал, что этот невысокого роста человек очень серьёзно настроен, и решение надо принимать здесь и сейчас. Переговоры есть переговоры, и сдаваться с первого шага всегда неэффективно:

— Для того чтобы принять решение, мне необходимо знать хотя бы тему, мистер Чен.

— Просто Вильям.

— Окей, Вильям.

— Дело в том, что суть разговора и является предметом договора о неразглашении. В принципе, мне нужен совет в отношении одной весьма прибыльной комбинации. Поэтому мне нужно ваше слово о неразглашении.

— Почему мой совет?

— Если мы договорились, то с ответа на этот вопрос я и начну наш разговор.

Роберт подумал секунд десять, по всему телу пробежала какая-то энергия. Волна искушения накрыла его с головой: «Надо узнать суть, а потом решу, говорить с Денни или нет. Как он проверит-то?»

Вильям прервал размышления Роберта:

— Это предложение очень серьёзное. Поверьте моему опыту — вам придётся сделать выбор. Вы или останетесь друзьями с Денни, или потеряете нас, если расскажете ему о нашей встрече, — Чен прищурил и без того узкие глаза и неожиданно поднял руку и показал в сторону работающего телевизора над стойкой бара. — Всё утро новости твердят о страшной автокатастрофе, ужасно. Как вы думаете, они не справились с управлением или не сдержали данное кому-то слово?

Роберт поперхнулся кофе:

— Извините.

— Бывает, — Вильям улыбнулся, сложил руки в замок перед лицом, положил подборок на большие пальцы, поднял брови и дружески-отеческим тоном продолжил: — Всё бывает, особенно когда речь идёт о миллионах и репутации.

---

Роберту стало не по себе. Он понял, на что намекал Чен. Ладони вспотели, он растерялся и не знал, что ответить.

— Не волнуйтесь, Роберт. Я и так уже много сказал, поэтому давайте считать, что мы договорились. Хорошо?

Падлс кивнул головой:

— Договорились.

— Я знал, что вы умный человек. И главное, адекватный. С вами можно обсуждать важные и щепетильные вопросы. Это очень ценное качество в бизнесе, и оно сделает вас миллионером, Роберт.

Падлс удивлённо вскинул брови.

— Да, вы не ослышались. И не только вас, и мистера Леммона тоже. Но мы опасаемся, что он в силу приверженности своим принципам поступит неумно и резко. А в нашем деле нужна трезвость, спокойствие и расчёт. Нам нужны вы, Роберт!

Падлс стал успокаиваться и провёл рукой по голове. Чен обернулся к стойке бара:

— Два американо. Коньяк? — спросил он у Роберта.

— Нет, спасибо, воды, пожалуйста.

— И стакан воды, — Вильям снова положил подбородок на большие пальцы. — Вы, Роберт, очень хорошо знаете Леммона и понимаете, что его резкость и правильность иногда не дают возможность партнёрам закончить своё предложение — он уже всё решил и ничего не желает слушать. У вас тоже так бывает?

Падлс попытался сформулировать что-то в ответ. Чен улыбнулся:

— Не напрягайтесь, вижу, было. Причём, если что-то его не устраивает или он с чем-то не согласен, то может даже прекратить деловые отношения. А кто лучше вас, Роберт, в этой профессии? — Вильям сделал многозначительную паузу. — Наверное, вы сумеете назвать равных вам, но что делать, если мы работали с вами и имеем желание продолжать работать только с вами? Вы, Роберт, совсем иной человек, можете выслушать, вы можете согласиться или отказаться, но всегда сделаете это профессионально. Переговоры с вами не приводят к негативным эмоциям или к разрыву. Вы предсказуемый и взвешенный человек. Плюс вы друг Леммона, а значит, не желаете ему плохого. Не так ли?

— Да, конечно, — Роберт выдохнул и активно поддержал мысль хитрого китайца.

— Проблема в том, что и мы не хотим ничего плохого. Но опасаемся, что мистер Леммон неправильно истолкует нашу идею, что может катастрофически повлиять на её реализацию, на наши отношения и получение вами нескольких миллионов долларов.

Роберт перевёл взгляд с кофе на лицо собеседника. Чен сделал вид, что не заметил удивления Падлса, и продолжал в том же тоне:

— Поэтому-то мы и решили получить ваш совет, Роберт, в отношении следующего потенциального заказа на Суматре и возможности разговора об этом с Леммоном, — Вильям сделал паузу, стал пить кофе и опять задержал взгляд на телевизоре.

В голове у Падлса был какой-то сумбур. Комплименты, правда о Денни, опасение потери доверия в отношениях, желание получить его совет и предложенные миллионы будоражили сознание:

— Совет? Какой совет вы ждёте от меня, Вильям?

— Что? — Чен сделал вид, что не услышал Роберта.

— Я спросил, какой совет вы ждёте от меня?

— Сможете ли вы убедить Леммона помочь нам в привлечении инвестиций на Суматру и получить за это, скажем… шесть миллионов долларов?

— Сколько? — ясности у Роберта не прибавилось. — Как мы можем помочь, каким образом?

— Обыкновенным, результатом своей работы. Это сто процентов безопасно и выгодно. Только вот оценка ваша должна быть выше, чем есть на самом деле. И всё!

— Но это же криминал?!

— Не горячитесь! Вы же не Леммон, вы деловой человек! Давайте взвесим все риски и возможности, а потом будем конкретизировать.

Через десять минут Падлс был практически убеждён в том, что риски минимальные, пострадать может только репутация, да и то лет через семь. Возможно придумать огромное количество объективных обстоятельств, которые потом будут служить оправданием единственной ошибки. К тому же план Чена предусматривал использовать административный ресурс на Суматре и сделать так, что истощение фактических запасов будет представлено как невозможность дальнейшей эксплуатации месторождения по иным причинам. А это значит, что отчёт никто проверять не будет, и репутация экспертов не пострадает. Леммон и Падлс ни при чем. Конечно, кто-то потеряет деньги, но таковы правила игры, а размер компенсации позволит безбедно провести остаток жизни.

— Я попробую убедить Денни, — уверенно сказал Роберт.

Глаза его горели, волосы чуть растрепались, он был похож на гончую, взявшую след крупного зверя на охоте. Искушение победило. Возможно, ещё был шанс вернуть всё назад и победить себя, но так и заболевали золотой лихорадкой в XVIII–XIX веках. Падлс внутри себя был уже очень богатым человеком…

Они согласовали свои действия и решили не «светить» пока Суматру перед Леммоном. Роберт должен был спросить о таком подходе якобы в Чили. Получив отказ, Чен разыграл приглашение экспертов на Суматру в то время, когда Леммону нужно было быть на симпозиуме в Лондоне. Он отправил вместо себя Падлса. Это был предварительный визит. Роберту нужно было оценить обстановку на месте и принять решение о целесообразности приезда их группы в июне…

---

Закончив обед и выпив очередную рюмку коньяка, предложенного симпатичной стюардессой, Падлс опустил спинку кресла и устроился удобно вздремнуть. Он был доволен собой, потому что подстраховал себя в будущем. Свою роль он решил представить так — несмотря на трагедию и потерю друга, которую очень переживает, даже проходит курс реабилитации, их компания закончила все необходимые работы, и он готов предоставить отчёт, результаты которого подтверждают выгодность сделки. Опыт и репутация их компании гарантирует достоверность данных, тем более что этот отчёт подготовлен Леммоном, а Роберт просто его презентует, так сказать, в память о друге завершил начатый им труд.

Падлс считал несомненным плюсом, что, кроме имиджа их компании, у Денни Леммона была собственная безукоризненная репутация профессионала. «Теперь тебе, Денни, репутация уже не важна, поэтому если возникнут вопросы, то к тебе — а ты на том свете. Вот туда их и будут задавать. Хоть раз что-то хорошее сделаешь для меня».

Кроме репутации, Роберт «застраховал» себя и от рисков, связанных с партнёрами. Самое трудное в сделке не подписать контракт, а получить свои деньги. Это-то он знал наверняка и продемонстрировал деловую хватку. Деньги большие, и осторожность ему была необходима, особенно после смерти Джека и Денни. Он попросил предоплату, но это категорически не устроило заказчиков. Тогда он попросил неких гарантий. Так как без Падлса они двигаться в сделке не могли, то предложили ему залог. Он два раза летал в Сингапур, устроив себе командировки, и его офшорная компания, которую он предусмотрительно открыл в иной географической зоне, стала партнёром в сделке на Суматре. В качестве гарантии и залога в свою пользу он получил право собственности на седьмой этаж одного из крупных бизнес-центров в Сингапуре.

Роберт сам заказал независимую оценку этой недвижимости. Стоимость залога в два раза превышала его долю. На всякий случай. Ему ли не знать, как важны отчёты в финансовых вопросах… Заказчики, понимая, что их доля в десятки раз превышает долю эксперта, легко пошли на это. После запуска проекта им будет не жалко заплатить за фальсифицированный отчёт, тем более что эксперт будет у них «на крючке». Такой вариант позволил им начать переговоры с потенциальными инвесторами и дал некие гарантии Падлсу.

Через несколько часов Роберт вышел из самолёта. Настроение было прекрасное. Он в двух шагах от своих миллионов и воплощения мечт и желаний. В сверкающем чистотой туалете аэропорта Сингапура он посмотрел на своё отражение в зеркале и подмигнул.

«Разве совесть не хочет быть богатой? — Роберт с улыбкой толкнул дверь. — Хорошо, что выпил коньячку — сердцу толчок и нервы успокаивает. Главное, глупости из головы гонит».

Он уверенно направился к выходу в зале прилёта, где, ожидая его, о чём-то беседовали двое хорошо одетых мужчин азиатского происхождения.

Глава 6

Чарлз следил за дорогой и внимательно слушал Фиону: «Может, она действительно сходит с ума от горя?» После похорон мужа ей периодически снится один и тот же сон. Идёт дождь, вечер, поздняя осень. В окно дома стучится мужчина. Ей страшно, но она открывает штору и видит Джека Тилиси, который погиб вместе с её мужем и похоронен в тот же день, правда, на другом кладбище. Джек мокрый, какой-то серый, на голове страшный шрам. Он просит прощения за то, что бросил Марию с детьми, и повторяет одну и ту же фразу: «Помоги Денни, ему плохо». А потом касается рукой стекла окна, как будто хочет дотронуться до её лица, и она просыпается.

Фиона в очередной раз приложила платок к глазам:

— Меня потом трясёт весь день, Чарлз. Я привыкла верить своим снам. Это наследственное, в бабушку. Она часто видела вещие сны и верила им… Понимаете, у Джека никогда не было шрама, он не бросал семью… Сначала не придала значения, но потом позвонила Мария. Мы поговорили. Обо всём: о детях, о трудностях, о том, как тяжело жить без мужа, о несправедливости и тому подобное, но, главное, Мария сказала, что ей приснился Джек. В её сне он стоял у окна и просил прощения. Был дождь, и почему-то у него был шрам через всё лицо. Это был как удар током. Понимаете? Я потеряла покой, постоянно думаю о словах Джека, о том, что Денни надо помочь, но в чём? Где?.. Я была в церкви, прошла какой-то курс у психоаналитика… прошла, но мысль, что на кладбище не мой муж, не даёт мне покоя.

Минут через тридцать они подъехали к её дому, расположенному в одном из лучших районов Ванкувера, связанному с центром знаменитым мостом «Львиные ворота», названным в честь двух неповторимых пиков Львиной горы, возвышающихся над северной частью Ванкувера.

— Я не сумасшедшая, Чарлз, — сказала Фиона, открывая дверь дома, — я верю своим чувствам и ощущениям. Люди верят глазам, а у меня есть ещё что-то от Бога. За всю семейную жизнь, за все шестнадцать лет я ни разу не ошиблась. А сегодня мне никто не верит. Доктора считают, что сильнейший стресс привёл к серьёзному сбою психики. Они посоветовали положить меня в клинику. Причём в ту, где лечат сильные нервные расстройства и болезни. Там очень хорошие доктора и очень дорого. Роберт сказал, что готов оплатить лечение. Он очень поддерживает меня и говорит, что сделает всё, чтобы я вылечилась. Но меня это и убивает. Я не больна! Понимаю, что потеря мужа — это стресс, но я же адекватна. Я раньше чувствовала то же самое и была нормальной, а теперь я ненормальная? Если это так, то почему всё понимаю, воспринимаю этот мир, почему работает голова, и так далее? Я ведь только хочу узнать правду, — глаза Фионы наполнились слезами, уверенность куда-то улетучилась, — если честно, Чарлз, я очень боюсь, что вы мне не поверите и посчитаете меня идиоткой. Возможно, на вашем месте я бы так и подумала, но мне просто не к кому больше обратиться… Я вам и так благодарна. Вы выслушали меня, подвезли до дому и составите компанию за обедом. Вы ничего мне не должны и не обязаны соглашаться. Если скажете нет, то значит нет. Чему быть — того не миновать. Только не считайте меня сумасшедшей. Мне это крайне важно. И извините, я сейчас.

Винглер проводил глазами Фиону до ванной комнаты: «Да, если она и нормальная, то стресс на неё все-таки повлиял, раз она привела незнакомца в дом и оставила его одного. Это неосмотрительно, а вдруг вор?»

Из ванны донёсся голос Фионы:

— Вы меня извините, оставила вас в одиночестве. Наверное, подумаете, что дура — привела незнакомого человека в дом… Это не очень осмотрительно. Но почему-то мне хочется вам верить. Проходите в гостиную, я сейчас.

Винглер прошёл в комнату:

— Иногда мне кажется, что вы читаете мои мысли, и меня это ставит в тупик. Может, вы экстрасенс?

— Ну что вы? Если бы я была им, то мы бы с вами не познакомились. Я бы всё уже знала.

— Логично. Но вы удивительно точно ловите суть моих размышлений.

— Это просто. Когда вы в разговоре делаете паузу, а правой рукой, большим и указательным пальцами, поглаживаете себе подбородок — то легко предположить, что вы о чём-то задумались. Ну о чём может задуматься детектив, когда он час назад познакомился с дамой на кладбище, и она сразу привела его домой и оставила наедине? О том, что это не очень разумно. Ведь профессия откладывает отпечаток, не так ли?

— Вынужден признать, что логика безукоризненна, и вы очень наблюдательны.

— Да нет, просто Денни, когда не знал, что делать, или нервничал, всегда тёр брови похожими движениями большого и указательного пальцев. Вот я и заметила, а так в последнее время я очень рассеянна. Но за комплимент спасибо.

Чарлз окинул взглядом комнату. Подошёл к фотографиям в красивых рамках на стене: «Возможно, она и не сумасшедшая, во всяком случае мир она воспринимает адекватно. Иначе не объяснить анализ возможной угрозы и своё поведение».

Он внимательно осмотрел всё, задержал взгляд на фото, где Фиона с Денни на качелях, счастливые, улыбающиеся. От фотографии шла тёплая энергия, заряд любви. «Может, она всё-таки читает мои мысли? Может, это я лопух ненормальный? И меня втягивают в какую-то авантюру? Но зачем? Я и так без дела уже второй год и вряд ли кому-то перешёл дорогу. А если кто-то решил отомстить по старым делам?.. Вряд ли. Простота — это мудрость. Организовать комбинацию на том, что я подойду к кричащей женщине на кладбище, — это слишком театрально. Да и где гарантия, что я бы подошёл? Она же тронула меня своей искренностью, и её история никак не касается моего прошлого. Актриса, при всём уважении, так не сыграла бы».

Фиона подошла к Чарлзу:

— Мы сюда вешаем лучшие фото. Раньше думала для красоты и уюта, а теперь это для меня место общения. Я то вспоминаю что-то хорошее, то плачу и говорю с ними.

Винглер понимающе покачал головой и слегка усмехнулся: «Конечно, общение с фотографиями кажется не очень нормальным. Но если подумать, то половина мужского населения планеты так или иначе разговаривает с телевизором, а это мало чем отличается от фотографий. Тем не менее они считаются нормальными. Видимо, Фиона нашла для себя в этом какой-то успокоительный момент, общаясь через фото с собой, мужем. Прошлые воспоминания дают энергию и помогают пережить очередной день».

Взгляд остановился на коллективной фотографии:

— А это кто?

— Роберт, Роберт Падлс. Наш друг. Работает вместе с Денни. Простите, работал. Он тоже был на Суматре, но остался в живых. Помогает мне, поддерживает, хотя сам прошёл курс реабилитации и очень переживает потерю друзей.

— Скажите, Фиона, если Роберт был там, то он должен был видеть трагедию и, извините меня, видеть останки вашего мужа?

— Да, всё правильно. Там была автокатастрофа, было что-то с дорогой. Роберт ехал в другой машине, им удалось проскочить опасный участок, а машина с Денни и Джеком сорвалась в пропасть и взорвалась. Так как это было где-то в джунглях, то пожар никто не тушил. Через часа полтора приехала полиция, собрали останки, которые и передали через несколько дней представителям консульства. Останки поместили в металлические ящики и привезли домой.

— А вы не доверяете Роберту?

— Доверяю, но я уверена в своих чувствах не менее… Обгоревшее тело выглядит неприглядно, но как минимум череп мне могли показать. Он у него вытянутый. А мне не показали и этого, — жена Леммона была полна решимости.

Чарлз и не подозревал, что в этой убитой горем женщине такая внутренняя сила и мощь:

— Может, там всё было в таком состоянии, что… — закончить он не успел.

— Что тело сгорело полностью, а зажигалка, которую я подарила ему на день рождения, не расплавилась. Паспорта вылетели и обгорели, но читаются. И ещё ряд моментов, — голос Фионы отдавал металлом.

— Но, может, паспорт вылетел из кармана?

— Денни никогда не носил паспорт в кармане. Он носил документы в сумке для ноутбука. Ему так было удобно. Поэтому я не понимаю, как паспорт мог вылететь из закрытого на «замок-молния» отдела сумки, и при этом всё сгорело. Всё и даже тело! — Фиона не заметила, как перешла на крик.

Чарлзу было неудобно, но нельзя не согласиться, что в её словах был смысл:

— Ещё раз простите меня, Фиона. Я не хотел вам делать больно. Мои вопросы носят ознакомительный характер и не оспаривают ваше мнение. Если я возьмусь за дело, то мне необходимо выяснить суть ваших сомнений, для этого я и буду задавать вам вопросы, которые могут быть неудобны. Может, выпьете воды?

— Да, мистер Винглер, простите меня, нервы всё-таки шалят. Давайте перейдём на кухню, там и продолжим, я обещала обед.

На кухне Фиона успокоилась и стала подогревать что-то на плите и сервировать стол. Чарлза тянуло спросить об отношениях с Робертом. Не спросить он не мог:

— Фиона, ради бога, не обижайтесь, но опыт говорит, что близкий друг семьи, мужчина, часто близкий друг жены. Понимаете, о чём я?

— Да. Вы явно не английский джентльмен.

— Работа такая.

— Мы с Падлсом знакомы давно. Вместе работали. Он был в меня влюблён в молодости. Но это было до знакомства с мужем. Роберт нас и познакомил. Они вместе проработали все эти годы. А мужу я никогда не изменяла, если вы об этом. Не сомневайтесь, Чарлз, я очень люблю своего мужа, — она отвернулась и достала платок из кармана кофты.

— Ещё раз простите, ради бога. Профессия заставляет иногда задавать неприятные вопросы.

— Садитесь обедать. Куриный суп и рыба с овощами. Пойдёт?

От плиты шёл аппетитный запах:

— Я уже и не помню, когда меня кормили домашним обедом.

— Вы не женаты?

— Разведён уж лет десять.

— А дети?

— Дочь. Она уехала в Сиэтл после окончания колледжа, там и работает.

В гостиной раздался звонок телефона:

— Кушайте, приятного аппетита. Я отвечу и присоединюсь к вам.

Винглер вздохнул и с явным удовольствием принялся за обед. Через пару минут Фиона вернулась к столу:

— Это Роберт. Он в Сингапуре, в командировке. Позвонил справиться о моём самочувствии. Он каждый день звонит. Беспокоится, — она помешала ложкой остывший суп.

— Это хорошо, что беспокоится, — сказал Чарлз, не отрываясь от поглощения пищи, хотя поймал себя на мысли, что в таких «треугольниках общения» никогда нет настоящей дружбы. Страсть, эгоизм, обман и напряжение. Любовь разделённая и неразделённая, неважно, к женщине, к мужчине или только к себе. Хорошего в этом всегда мало, вернее, вообще нет, так как итог всегда плачевный. Или один, а чаще всего все, участники треугольника страдают. Такие отношения испепеляют душу, портят жизнь напряжением и обманом, а иногда приводят и к гибели. Ему ли, детективу, этого не знать. «Пусть выглядит это всё очень пристойно и красиво, но если и заняться этим делом, то на Падлса надо посмотреть со всех сторон: друг, коллега и потенциальный любовник».

— Если вы возьмётесь за работу, не говорите Роберту, что это я вас наняла.

— Почему? — спросил Винглер и подумал, что снова удивлён.

— Он может меня не так понять, а я не хотела бы попасть в клинику нервных болезней. Иногда, попав туда, люди действительно начинают болеть.

— Он же о вас беспокоится, так что вряд ли сделает что-то против вашей воли.

— А вы слушали бы, например, вашу дочь, если бы вам сообщили, что ей необходимо лечение в клинике, пока она совсем не сошла с ума?

Чарлз потёр правой рукой подбородок. Вопрос не в бровь, а в глаз. Фиона грустно улыбнулась:

— Вот видите, любовь бывает слепа. Люди часто одержимо пытаются сделать добро, иногда против твоей воли, но с уверенностью, что это благо. Благо в таком количестве или в таком качестве, что принять его иногда просто невозможно, а часто болезненно, унизительно или смертельно. И просьбы понять могут быть не услышаны, тем более если тебя хотят лечить от психического расстройства.

Фиона стала собирать тарелки со стола. Делала она это отработанными движениями. Не быстрыми и не медленными. Уверенно, чётко, зная своё дело. Кофта сползла с плеч, она повесила её на спинку стула и стала мыть посуду.

Чарлз неуверенно согласился с её размышлениями и поблагодарил за обед. Фиона поставила на стол кофейные чашки:

— Хотите кофе? Я варю вкусный кофе.

— С удовольствием, — сказал Винглер, хотя кофе он пил крайне редко. Он не смог отказать доброй и уставшей женщине. Её поведение, её мысли и порядок их изложения не могли принадлежать психически больному человеку: «В доме порядок, на кухне чистота и прекрасный обед. Может быть, простенький, а попробуйте в таком состоянии сделать кулинарные изыски? Да многие нормальные ведут себя хуже».

— Если вы не против, то, пока мы попьём кофе, я включу диктофон, и вы мне ещё раз с самого начала расскажете всё, что знаете. Если есть, что показать, то покажете, дадите координаты людей, компаний, ваши мнения, сомнения, в общем всё, что знаете о муже, надо рассказать.

— Вы займётесь моим делом?

— Я получу информацию, подумаю, мы ещё раз с вами переговорим, и я приму решение.

На лице Фионы пробежала тень разочарования. Чтобы успокоить её, Винглер подошёл к ней и обнял за плечи:

— Я уверен, что вы абсолютно нормальный человек, сильно переживающий своё горе. У меня большой опыт в таких делах… И свой профессиональный подход. Поэтому сначала вся информация, а потом пауза на размышление. Мне надо обдумать возможности получения результата. Только после этого я буду готов принять решение — либо взяться за дело, либо отказаться от него, объяснив причины отказа. В любом случае я постараюсь получить какую-то дополнительную информацию, что может быть полезно для вас.

Фиона, конечно, согласилась. Иного варианта не было. У неё была только надежда, надежда, что этот в чём-то интересный мужчина сумеет найти правду о её муже.

Глава 7

Ашраф Джабир, полное имя Ашраф Джабир бен Адыль Гази, импозантный мужчина шестидесяти пяти лет мусульманского происхождения был родственно близок к одному из влиятельных кланов в Азии, который распоряжается гигантскими нефтяными доходами и является собственником многих промышленных компаний и банков. Ашраф Джабир руководит крупным инвестиционным фондом. Всё, что требует огромных сумм для реализации проектов в нефтяной, угольной, газовой, химической промышленности, машиностроении, производства комплектующих и технологий в авиа и судостроении, всё это входит в сферу интересов его фонда.

Он пил кофе и листал документы, подготовленные ему для подписи, в уютном небольшом зале для переговоров одного из лучших отелей Сингапура, куда он прилетел для встречи с племянником и несколькими бизнесменами. Он очень любил и проникся к Джамилю, особенно после смерти старшего брата. Джамиль получил очень хорошее образование, учился в Оксфорде вместе с детьми известных политиков, королевских особ, крупных бизнесменов и сыном султана одной небольшой азиатской страны, которая расположилась на северо-западе острова Калимантан и отметила недавно двадцатилетие своей независимости. Страна небольшая, есть нефть, которая даёт доход, но сидеть вечно на нефтяной игле невозможно, поэтому султан в начале 2000-х годов решил интегрировать султанат в мировую экономику в качестве новой офшорной зоны. Так что само собой разумеется, что Джамилю выпало курировать юго-восточное направление бизнеса.

Общение с племянником и его партнёрами всегда было и приятным, и обещало перспективу. Он перевернул очередную страницу отчёта о месторождении на Суматре. Отчёт был подготовлен профессионально и выводы его обнадёживали: «Джамиль явно имеет способности предвидеть потенциальную прибыль и за ним будущее моего дела». Через полчаса они вместе с племянником встречаются с инициаторами проекта разработки месторождения на Суматре, которые производят очень приятное впечатление. Они должны представить официально презентацию проекта и обсудить финансовые потребности. В принципе, это встреча последняя для принятия решения. Джамиль достаточно много уделил времени этому проекту, встречался и с банкиром, который поддерживает этот проект, и летал на Суматру, где встречался с местным руководителем, который состоит в родственной связи с одним из владельцев проекта.

Для простого человека связь бизнеса и чиновника выглядит неправильной. Но будучи давно в бизнесе, Ашраф Джабир точно знал, что бизнес — это не категория нравственности. Конкурентная борьба — это недружественные активные действия против всех, кто находится на твоём рынке. Действия могут быть и правильными, и законными, но они всегда направлены против кого-то, а значит, и нет смысла рассматривать бизнес-процесс с точки зрения равновесия совести и возможностей. А вот риски рассматривать надо, а то потеряешь свои деньги и свою долю рынка. Проектов в современном мире для крупного бизнесмена предостаточно, поэтому основная его задача оценить риски и перспективы, затем обеспечить финансирование проекта и прирост капитала наивыгоднейшим способом. И это у Ашраф Джабира получалось неплохо. За пару десятилетий он сумел показать свою деловую хватку и принять участие во многих крупных проектах в разных сферах. Так что наличие родственных связей с главой любой администрации, который документально подтверждает свой интерес и участие в проекте, он всегда расценивал положительно, как дополнительный плюс.

«Всё понятно, надо принимать решение об участии. Очень мало проектов, которые легко и быстро находят инвесторов. А в этом случае всё происходит достаточно быстро», — он поймал себя на мысли, что ему не хочется заниматься делами и именно этим проектом.

— Лень, что ли, напала или старость подкралась? — сказал вслух Ашраф Джабир.

В этот момент открылась дверь, в зал вошёл Джамиль. Высокий, смуглый, с яркими глазами. Он был в деловом костюме от известного ателье в Лондоне. Его внешний вид должен сводить женский пол с ума, чем он и пользовался. Но дядя знал, что это возрастное и не переходит границы. Он очень любил племянника и закрывал глаза на его слабости, которые очень многие называют мужской силой.

— Ну уж нет, дядя, — старость ещё далеко, вы просто устали от перелёта, и я предлагаю после переговоров полететь на выходные ко мне. Согласны?

— Я подумаю, благодарю за приглашение, дорогой мой.

— Вы ознакомились с документами?

— Да.

— Какое ваше мнение?

— Мнение, что всё нужно делать правильно и доводить до конца, поэтому я жду встречи, после которой и озвучу решение, — Ашраф Джабир специально сухим тоном не дал понять Джамилю, «за» он или «против».

Это была его обычная практика. Многие люди эмоционально умеют подстраиваться под босса или под его решения. Но ему нужны были реальные результаты, а результаты делают люди. Если человек умеет думать, то он проанализирует всё, что касается проекта, и сделает своё заключение по проекту, которое будет опираться на профессиональные качества, а не на желание угодить боссу… Конечно, всем хочется побыстрее всё решить, получить деньги и сразу в «дамки», как в шашках. Но спешки и суеты быть не должно. Решения, принятые на эмоциональной приверженности или симпатии, часто упускают какие-то мелочи, детали, которые могут уничтожить любое дело. Причём работники, хорошие работники, получают мощный демотивирующий удар, что плохо для бизнеса, а иногда легко переносят ответственность за негативный результат на руководителя — ведь они же принимали решение в русле настроений босса. Это начало конца, поэтому от таких сотрудников Ашраф Джабир избавлялся, а тех, с кем работал, учил именно ответственностью — сами принимаете решение, сами его доказываете, сами его реализуете, а если ошибки — то сами их исправляете. Плюс система мотивации, которая стимулировала его сотрудников быть умными и активными. Миллиардером его сделали миллионеры. Вернее, миллионы Ашрафа Джабира стали миллиардом благодаря его работе и умениям его команды.

Этой премудрости он и учил Джамиля. Учил его и словом, и делом, иногда резковато, но зато эффективно.

— Всё понятно, Ашраф Джабир, простите, что не в первый раз я повторяю эту ошибку.

— Не ошибается тот, кто ничего не делает, дорогой племянник. Главное — не в ошибке, а в умении её не повторить и сохранить уверенность в себе, мой мальчик, — голос его зазвучал гораздо добрее и мягче.

Джамиль давно понял, что с дядей легче признать свою ошибку и двигаться дальше в добром тандеме, чем объяснять ему, что ты не хотел, не мог, не знал, и, вообще, ты хороший парень и тебе неприятно выглядеть глупым.

Однажды дядя сказал Джамилю:

— Только по-настоящему умные люди не боятся задавать вопросы, если чего-то не знают. Они не выглядят глупо. Они признают знания собеседника и уважают его своим вопросом. С этого момента они будут знать ответ на этот вопрос. Умный тот, кто знает, где взять информацию; успешный тот, кто знает, где взять и как применить. А если гордость, застенчивость или иные черты характера мешают задавать вопросы людям и признаться себе, что всё знать невозможно, то надо заканчивать с бизнесом.

Джамиль усвоил этот урок, но ему было легче и удобнее вести дела с теми, кто приятен в общении и умеет говорить комплименты. Дяде он об этом не говорил…

В зал зашёл помощник и доложил о прибытии Халид мат Юсуфа, Вильяма Чена и Амита Гапала.

Глава 8

Роберт Падлс остался пить кофе в баре на первом этаже отеля. Его должны были пригласить позднее, как эксперта, для презентации отчёта. Последний шаг, и начнётся новая жизнь: «Жаль, коньячку нельзя, нервы шалят… Почему Денни не согласился? Почему? Неужели умереть лучше, чем жить? И при том жить безбедно. Дурак!»

— Ещё кофе? — на Падлса смотрел услужливый официант.

Роберту показалось, что он удивительно похож на бармена из гостиницы на Суматре, где они были вместе с Тилиси и Леммоном:

— Чай, зелёный чай! — воспоминания в очередной раз болью напомнили о разыгравшейся трагедии.

Накануне поездки Роберт долго размышлял о плане, который разработали люди Халид мат Юсуфа. В назначенное время была запланирована остановка, мини-привал, где на них нападут повстанцы, возьмут в плен и под страхом смерти потребуют подписать отчёт с увеличенным количеством. Естественно, что он будет за сохранение жизни, и был уверен, что Джек будет тоже за. Кому хочется умирать так рано?

Джек Тилиси был в приподнятом настроении, он и не подозревал, что лучше бы ему остаться дома… Милый весельчак, хороший специалист, избегающий напряжения и конфликтов, что всегда нравилось Роберту. Падлс хотел найти причину, чтобы Тилиси не поехал, но Леммон предположил, что ряд вопросов необходимо обсудить на месте. Да и Джек сам хотел полететь на Суматру. Он никогда там не был, и ему очень хотелось увидеть этот экзотический остров… Роберт не мог быть с ним откровенным. Это могло поставить под удар всю комбинацию. Кто знает, как повёл бы себя Джек, если бы ему предложили долю? А вдруг он рассказал бы об этом Леммону? Ситуация с Тилиси очень нервировала Падлса перед поездкой: «Бедный Джек, вот так, ничего не подозревая, и попасть в такой переплёт… Ничего, максимум — это пара дней и седые волосы, зато потом они вернутся домой миллионерами».

Но упёртость Денни могла спутать все планы: «А вдруг он принципиальный и из тех, кто предпочитает умереть с честью, чем жить без чести? Вернее, жить без миллионов и с чистой совестью… а разве она у него чиста? Разве он безгрешен? Да и есть ли кто-нибудь без греха?»

Копни поглубже — у каждого своя выгребная яма в душе. Одни туда всё время смотрят и тихо сходят с ума. Другие вообще предпочитают туда не смотреть, пытаясь забыть и обмануть самих себя. Третьи признают свои ошибки и пытаются вымолить прощения у Бога, в церкви или мечети. Каждому есть о чём сожалеть и просить прощения!

Но Роберт был уверен, что имеет право разбогатеть: «Разве нельзя где-нибудь посередине жизненного пути сделать что-нибудь для себя? Пусть не совсем правильно, но увеличить свой банковский счёт на кругленькую сумму?.. Судьба предоставила шанс заработать и сделать безбедной всю оставшуюся жизнь, а у твоего товарища просыпается совесть… Что-то про совесть он не вспоминал, когда уводил невесту у друга».

Падлс не мог спрогнозировать поведение Леммона и злился. Злился, потому пришлось принять план, который предусматривал страшный вариант. Если Денни откажется, то их должны были посадить в яму, пригрозить убийством и дать время до утра для размышления. Роберт должен был уговорить Денни. Джек здесь будет в помощь. Один на один Леммон, наверное, сам задушил бы Падлса… но когда с одной стороны отчёт, а с другой жизни друзей, то он будет вынужден согласиться. Это сильный ход. Роберт надеялся, что это сработает. Он был уверен, что так они сломают Леммона. Но был предусмотрен сценарий на случай, если Леммон действительно проявит характер и откажется. Тогда на рассвете их выведут на расстрел. Спросят сначала у него — согласен ли он подписать отчёт. Если Денни скажет нет — его убьют на глазах у Роберта и Джека. Потом спросят их. Естественно, они согласятся. Далее местная полиция устроит автокатастрофу, в которой якобы погиб Леммон, а они подпишут необходимые показания и спокойно уедут домой дорабатывать документацию…

Но Падлсу казалось, что до этого не дойдёт. Он не хотел думать, что будет виновен в смерти друга. У любого человека есть предел прочности, ответственность за семью, за жизнь друзей и их семьи. Он был абсолютно уверен, что Леммон согласится, и даже не хотел думать о худшем варианте событий. Понятно было, что после возвращения домой они вряд ли останутся друзьями. Денни не дурак и смог бы соединить их разговор о завышении отчёта в Чили с этой поездкой на Суматру, но доказательств у него нет.

А главное — деньги. И Денни, и Джек тоже получат приличные суммы. Пара миллионов дадут свободу, и не беда, если он потеряет друга… да и не друга вовсе. Конечно, Леммону будет трудно смириться с этим, но ему придётся молчать. Повстанцы должны были пригрозить расправиться с близкими, если кто-то решит раскрыть правду об отчёте. Информацию о семьях коллег Падлс предоставил заранее. Он был уверен, что между истиной и жизнью семьи Денни выберет семью. Он будет вынужден думать о безопасности жены и дочки и тем самым обеспечит их безбедную жизнь. Так что получалось, что таким жестоким способом, но Роберт творит добро для друга. Для друга, который заблудился в своих принципах и упрямстве…

Помимо предела прочности у каждого человека есть предел человечности и подлости. Поэтому, сказавшись больным, Роберт не остался с коллегами в гостинице вечером накануне поездки в горы. Было невозможно пить чай или виски с друзьями, с которыми прожил более семнадцати лет бок о бок, облетал полмира, дружил. Он не мог представить, как будет поднимать тост за удачу, за будущее, точно зная, что оно завтра очень сильно изменится. Он понимал, что именно завтра может наступить конец дружбы, а может быть, и конец жизни друга, к смерти которого он приложил руку. Это было очень и очень трудно, и он боялся выдать себя. Роберт практически не спал в ту ночь. Хорошо, что его внешний вид коллеги отнесли на счёт болезни. Они даже отговаривали лететь, но не лететь он не мог. Ему надо было лететь, лететь за своей мечтой размером в несколько миллионов.

Утром в день поездки на месторождения Падлс очень нервничал, но всё сделал как его проинструктировали — забрал телефоны, паспорта, ценные вещи. Водитель изредка перебрасывался словами с сопровождающим. Роберт ждал назначенного времени и часто смотрел назад. Из-за изгибов дороги второй автомобиль иногда пропадал из вида. «Может, он сломается, и тогда ничего не получится? А и пусть так, а то сердце выскочит и голова разорвётся, — ему было плохо, очень плохо, — но всё для того, чтобы потом стало хорошо. И им тоже… чтобы потом все жили тихой и богатой жизнью».

До назначенного времени оставалось минут сорок, когда он увидел на обочине человека с трубой на плече. Машина проехала метрах в семи от него. Роберт нагнулся к сопровождающему, который сидел на переднем сидении, хотел что-то спросить, но звук выстрела прервал его.

— Начали работать, — сказал сопровождающий и что-то сказал по рации. Джип резко набрал скорость и стал двигаться в сторону небольшого поворота, где был спуск вниз.

— Почему выстрел? Это не по плану! Ещё же минут сорок? Мне сказали точное время, что происходит? — Падлс был практически в истерике. Он резко схватил за плечо сидящего рядом с водителем и повернул его к себе. Что-то металлическое уткнулось ему в зубы, больно ударив по губе. В руке сопровождающего был пистолет. Левой рукой он взял за ухо Роберта и спокойно сказал:

— Будешь орать, я тебя успокою, — и назидательно ткнул дулом в щеку. Роберт откинулся назад и повернул голову влево. Внизу в обрыве горела машина с друзьями. Что-то кольнуло в области сердца. Он закрыл глаза. Казалось, мозг лопнет от напряжения.

— Выпей, — Падлс увидел протянутую руку с флягой.

Виски сначала не помогал, а после половины фляги внутренний голос уже объяснял, что это не его вина, а результат упрямства Леммона, который и себя погубил, и товарища за собой подтянул, а ведь Роберт просил не брать Джека с собой.

— Успокоился? — на Падлса смотрело невозмутимое лицо сопровождающего.

— Да… да, — через паузу неуверенно выдавил из себя Роберт, — все нормально, я в порядке.

Сидящие в автомобиле жители Ачеха усмехнулись. Им, живущим на севере Суматры, где уже скоро тридцать лет, практически всю их сознательную жизнь, идёт война, было понятно всё без слов. Сердце у них не болит — для них это просто такая работа. Роберт выдохнул и выпил залпом оставшийся виски. Автомобиль спустился вниз по небольшой дороге, если так можно назвать эти две колеи. Они остановились метрах в пятидесяти от разбившейся машины. Это был огромный горящий факел. Путь падения был отчётливо прорисован разбросанными кусками разбитых стёкол и отвалившихся частей. Криков не было.

— Давай пакет, — водитель протянул руку.

Падлс передал пакет с мобильными телефонами, паспортами и ценными вещами. Ноутбуки горели вместе с людьми, водитель кинул телефоны в огонь, а паспорта обжёг зажигалками, порвал и испачкал землёй. Один из них кинул на землю метрах в десяти вверх, а другой рядом с авто. Водитель достал огнетушитель из своей машины и стал поливать огонь в районе задней двери. Когда через полтора часа приехали полицейские, все выглядело как автокатастрофа. В сгоревшей машине не было отверстий от выстрела, а колёса разметало во время падения.

«Видимо, стреляли в колесо или рядом, чтобы спровоцировать падение», — подумал Роберт. Его размышление прервал плохой английский:

— С вами желает поговорить начальник полиции. Вы меня понимаете?

Роберт кивнул.

— Вам нужна помощь доктора?

— Нет.

— Идите к автомашине, туда, — полицейский указал рукой на один из приехавших автомобилей. Роберт вылез из джипа и медленно пошёл в сторону полицейских машин. Он решил говорить то, что видел.

— Здравствуйте, мистер Падлс. Сожалею о случившемся и сочувствую вашему горю. Вам нелегко сейчас, присядьте в машину.

Роберт удивлённо смотрел на говорящего. Алкоголь в большом количестве притупляет чувства, но не узнать в начальнике полиции помощника Халид мат Юсуфа, с которым вчера согласовывал план нападения, мог только слепой и глухой.

— Сочувствуете? — Роберт стал нервно смеяться. — Убивать и сочувствовать одновременно? Вы уникальный человек, э… — Роберт пытался вспомнить имя, но через мгновение ледяной взгляд начальника полиции заставил Падлса замолчать.

— В машину сядьте, — резко произнёс начальник полиции.

Роберт икнул, перебор с виски дал о себе знать. Он опустился на сидение, и вдруг по его лицу потекли слезы. Падлс перешёл какую-то черту — это он и… не он, вроде здесь и не здесь, в этом мире, но как за стеклом. Какая-то безысходность мешала дышать и сильно сдавливала в области груди. Все происходящее было как в тумане, казалось, что все говорят как-то приглушённо. Роберт поднял голову:

— Вы меня тоже убьёте? Свидетелей ведь убивают? — он на минуту представил, что его подводят к дереву и стреляют. Странно, но показалось, что ему станет легче — раз и боли больше нет, страданий нет… ничего нет.

— Вы идиот?

— Что?

— Я спрашиваю, вы идиот? — не дожидаясь ответа, начальник полиции открыл подлокотник и достал бутылку. — Выпейте коньяк, два глотка, не более. Это приведёт вас в чувство. На сидении лежит бумага с текстом, это показания, написанные с ваших слов. Вам надо их внимательно прочитать, запомнить и подписать.

— Боюсь, я не в том состоянии, чтобы что-то читать, — еле слышно сказал Роберт.

— Тогда я вас арестую.

— За что?

— За идиотизм! И за нарушение правил дорожного движения, повлёкшее за собой гибель иностранных граждан и их водителя. У меня уже есть свидетельские показания. Кстати, родственник погибшего водителя, начальник смены тюремного караула, как раз сегодня дежурит… Выбирайте — или вы учитесь читать, пока я проверяю работу своих сотрудников на месте происшествия, или завтра я буду читать заключение о самоубийстве ещё одного участника дорожно-транспортного происшествия, который повесился, так сказать, от стыда, — начальник полиции захохотал, он был явно доволен своей шуткой. — Назад ничего не вернёшь, что сделано, то сделано. И вы, Роберт, в этом участвовали. Даю вам минут тридцать, пока я здесь поработаю, потом вас отвезут в больницу, там вы придёте себя, а известный вам человек посетит вас вечером, — начальник полиции развернулся и пошёл к остаткам сгоревшего автомобиля.

Роберт отпил коньяк, положил бутылку обратно, посмотрел на бумаги и спросил сам себя: «А может, так и лучше? В глаза Денни смотреть не надо и убеждать его в чём-то. По крайней мере, это не я его». Про Джека Тилиси Роберт почему-то не вспомнил.

Он не думал о нём и сейчас, здесь, в Сингапуре, в баре гостиницы. Да и разве можно думать о каких-то мелочах и маленьких людях, когда несколькими этажами выше решается судьба твоих миллионов?

К Роберту подошёл человек и попросил пройти за ним. Его пригласили и ждут в зале переговоров для презентации! На лице сама собой появилась приветливая улыбка. Он ничего не делал для этого специально, просто у него поднялось настроение — раз его пригласили, значит, всё по плану.

Падлс посмотрел в зеркало, поправил галстук и подмигнул себе. Он явно был в приподнятом духе и нравился себе.

Глава 9

В кабинете Наджила в кресле у небольшого столика возле окна сидел Сарди — его давний друг и партнёр. Они провернули много тёмных дел. Он заехал обсудить сложившуюся ситуацию. На старте так удачно всё выглядело, а теперь надо спасать себя. Намит, старший родственник Наджила по линии матери, начальник полиции соседнего кабупатена, друг и партнёр Халида мат Юсуфа, брата Фаиза, предложил заработать приличные деньги. Схема отработанная — организация аварии с условием возврата тел погибших на родину. И как раз в то же время, когда они взяли груз Фаиза. Денег за акцию им заплатили столько, сколько они получили бы за пять таких заказов здесь, и оплатили все затраты по инсценировке, один джип чего стоит. Накануне акции они встречались с одним из партнёров Халида, который обеспечил документальное прикрытие сделки, телефоны, документы и передал информацию о семьях. Этот канадец думал, что их захватят, и он убедит объект подписать какие-то документы, а если он откажется, то на глазах коллег объекта расстреляют. Но Намит с Халидом решили, что пусть он живёт со своим планом в голове, так надёжнее, а команда Наджила реализует свой простой, отработанный механизм. Всё разыграли как по нотам, нигде не было срывов.

Наджил чистил апельсин ножом:

— Да, иногда двадцать два — это два туза, а иногда — это перебор. Что-то пошло не так, Сарди, если сегодня в моей тюрьме в больнице лежит, даже выздоравливает, некто, кто называет себя именем объекта.

— Странно. Выжить объект не мог, в сгоревшем автомобиле были останки трёх тел, — Сарди выглядел спокойным и уверенным в себе.

Наджил внимательно посмотрел на него:

— Естественно — они были в таком состоянии. Исследований не было. Да и какие исследования — одна лаборатория и та на другом конце провинции?

— Это, в принципе, и являлось залогом успеха акции. Есть свидетели плюс остатки документов и личных вещей. Собрали, что осталось, загрузили в закрытые гробы и передали сотрудникам Красного Креста. Плюс этого идиота, партнёра Халид мат Юсуфа. Он даже в больнице полежал пару дней, отходил от шока.

В кабинете на мгновение повисло молчание. Наджил покачал головой и вспомнил слова родственника:

— Помнишь, Намит сказал: «Зачем мучить человека и заставлять его играть шок? Ваша реализация позволит ему не притворяться — ему будет очень трудно по факту. Это абсолютная безопасность акции, и он всегда будет на крючке у Халида». Хитрый лис, одним ударом несколько целей.

— А Намит знает?

— Нет. Они рассчитались с нами полностью. А если объект жив, то они будут очень недовольны. Очень. У них крупная игра. Да и родственников у Намита много — одним легко может и пожертвовать — на кону окончание боевых действий и перспективы.

Сарди был невозмутим:

— Не переживай, Наджил, не из такого дерьма выпутывались и здесь что-нибудь придумаем.

— Как не переживать? Намит любит повторять, что лучше хитрый враг, чем честный дурак, да ещё и родственник. У него в почёте «принцип сапёра» — если ошибся, не переживай — похороним достойно и оплакивать будем. С юмором он, но над собой шуток не любит. Не нравится мне эта ситуация.

Наджил положил в рот очередную дольку апельсина. Он верил, что это помогает ему успокоиться, а витамины дают питание мозгу:

— Плохо, что Фаиз подозревает что-то. Его надо успокоить. Дёрнуло же меня сказать ему, что тело, которое нашли у старика Абдула, может быть связано с похищением груза.

— Ты сделал всё правильно. Нужно было выиграть время и показать какой-то результат. И не надо переживать о том, чего уже нет и не исправить, — Сарди попытался успокоить партнёра.

Он хорошо помнил, как неистовствовал Фаиз после пропажи груза. Наджилу пришлось недели две носиться по горам и искать зацепки, а в джунглях и горах ночью «не сахар», тем более в полосе боевых действий. Но надо было демонстрировать свою активность. И вдруг в одной из деревень сообщают, что старик Абдул с внуком нашёл на дороге раненого европейца или американца, короче, белый человек, без сознания и документов.

Сарди с Наджилом сразу предположили три варианта. Это либо один из сотрудников нефтегазовой компании или Красного Креста, которых периодически захватывали для получения выкупа. Либо это один из группы советников-консультантов, помогающих разобраться с новыми вооружениями бойцам, или это сопровождающий грузов, полулегальных или контрабандных. Вывод был только один — при любом раскладе они могли попытаться получить вознаграждение, выкуп или как минимум некие политические дивиденды, которые бы дали кабупатену пару–тройку грузовиков с благотворительным грузом от Красного Креста, который они бы успешно реализовали.

Раненого перевезли в больницу тюрьмы, потом разослали запросы о недавно пропавших иностранцах. К сожалению, никто не пропадал, и возможность выкупа явно уменьшилась. Поискали среди ранее пропавших, но информация была отрицательная. Через пару недель доктор сказал, что больной может пробыть в критическом состоянии длительное время. В разгар наведения конституционного порядка и боевых действий у начальника полиции очень много забот и заниматься активно поиском потенциального покупателя на это тело было практически невозможно.

Тогда Наджил решил использовать ситуацию иначе. Если официальной информации нет, то вполне возможно, что это один из поставщиков оружия, следовательно, его можно сделать козлом отпущения за груз Фаиза, а то, что он пока не может говорить, даст время, которое запутает следы, а там жизнь покажет. Поэтому он представил Фаизу этого раненого как результат своих поисков груза и возможного свидетеля или соучастника похищения.

И всё бы ничего, но то, что Наджил услышал сегодня, не укладывалось в его голове. Даже такой опытный полицейский и махинатор не мог предположить воскрешение человека. Начальник полиции был в лёгком шоке. Если он разговаривал с Денни Леммоном, за убийство которого он уже получил деньги, чьё тело отправил на родину вместе с другим его товарищем, то, получается, искать концы надо было среди мёртвых? Среди погибших в акции, которую он организовал и зачистил? Но там было три трупа. А теперь этот воскресший Леммон? В чудеса Наджил давно не верил, но жизненно важно понять, что происходит. Одна ошибка — и как минимум потеря карьеры и денег, а как максимум потеря головы, что скорее всего.

В кабинет к Наджилу зашёл один из его помощников:

— Шеф, вот файл с делом об июньской аварии, как вы просили. Там что-то не так?

Наджил положил дольку апельсина в рот и отрицательно покачал головой:

— Всё в порядке. Фаиз мат Юсуф вспомнил про этот случай, а я фамилии запамятовал. Наверное, готовится к очередной встрече с Красным Крестом или ещё кем-то, — он зевнул, всем поведением показывая, что ничего серьёзного в изучении дела об аварии нет.

Интерес помощника сразу угас, он спросил ещё пару вопросов и вышел из кабинета. Сарди улыбнулся:

— В тебе умер хороший актёр, Наджил, но, если серьёзно, официально тебе ничего не следует предпринимать.

Наджил ещё какое-то время смотрел на закрытую дверь:

— И это правильно — если официально начать расследование, то информация точно дойдёт до Намита, а ему объяснения не нужны. Плюс Фаиз будет в гневе, он ищет свой груз, а здесь вместо информации воскресший Леммон.

— Если поверить, что это наш объект, то теперь его надо отправлять обратно на родину. Значит, работа не сделана, а это большая проблема для нас.

— Будет крупный скандал. Кого отправили хоронить вместо него? Как проведено расследование? Виноват буду я. И перед Фаизом, и перед Намитом. Как далее сложится — непонятно.

Сарди понимающе кивнул головой:

— И убить неизвестного сейчас нельзя. Фаиз перестанет доверять тебе, будет подозревать, что ты зачистил концы и что-то знаешь о грузе или имеешь к этому отношение. Он будет уверен, что авария была подстроена, а недоверие Фаиза — это стопроцентная отставка и жизнь на пороховой бочке.

— Да, Фаиз будет копать. Копать будет серьёзно, а признаться можно в чём угодно, если к твоему лбу приставлен ствол автомата. Рано или поздно мне конец. Надо что-то придумать, Сарди. У нас пять дней.

— Может, вернём всё? И деньги, и Леммона?

— Что? Это не вариант! Вернут свои деньги и шлёпнут нас без тени сомнения. Забудь, тем более такая сумма.

— Может, это мы нашли концы и заставили вернуть.

— Сейчас другое время, Сарди. Деньги в банках, вычислят нас.

Наджил вздохнул и открыл папку. Он бегло осмотрел документы, протоколы, фотографии:

— Всё правильно, останки трёх человек. Значит так — в машине погибло три человека. Думай — мог ли быть там четвёртый?

Сарди тоже отломил дольку апельсина, аккуратно положил в рот и, причмокивая от удовольствия, стал размышлять вслух:

— Партнёр Халида был в первой машине. Во втором джипе были два иностранца и водитель. Если предположить, что в больнице объект, то в машине должно было быть четыре человека. Перед операцией наша машина оторвалась вперёд, а неизвестный тебе в больнице сказал, что они подобрали кого-то с сумкой. Там были повороты дороги, которые могли скрыть этот момент.

Наджил встал и подошёл к карте, висевшей на стене. Через минуту он нашёл место аварии и убедился, что там есть два поворота, что делало вполне возможным посадку кого-то четвёртого в автомобиль:

— Ещё один плюс за то, что неизвестный — это Леммон или кто-то, кто видел и знает ход акции. Иначе не объяснить факта, что лежащий в больнице рассказал о выстреле, спровоцировавшем падение автомобиля, — Наджил повернулся и посмотрел на собеседника, — доказать, что это Леммон, можно двумя путями. Найти пропавшего без вести. Но это трудно, сейчас в каждой деревне десятки потерянных судеб. Значит, надо проверить неизвестного на мелочах, которые знать может только он.

— А что это нам даст? — Сарди не совсем понял босса.

— Если это он, то мы вызовем Халида и Намита. Мол, появился кто-то, кто называет себя Леммоном. Но так как это неофициально, то встречу назначим в укромном месте. Надо, мол, опознать и потолковать. Здесь оформим, что этот неизвестный дал показания об участии в похищении груза по приказу Намита. Намит доверенное лицо Халида. А значит, приказ Намита мог быть приказом Халида. На основании этих данных мы якобы решим передать неизвестного в руки соседей с тем, чтобы они вернули груз.

Сарди улыбнулся:

— А на встречу они приедут с нехорошими намерениями убить нас, честных парней. Так? Но волей Аллаха нам повезёт, и мы останемся в живых?

— Мы будем вынуждены применить оружие… Или они вообще не доедут, мало ли, что может случиться по дороге?

— Это твой родственник, Наджил.

— Ты хочешь, чтобы он читал молитву на моей могиле?

— Нет, конечно. Ты прав — земля лучшее хранилище секретов.

Собеседники улыбнулись друг другу. Они были похожи на гиен, ищущих себе пропитание ночью. Наджил встал и подошёл к окну:

— Намит поедет точно. Халид под вопросом.

— Если Намита не будет, то Фаизу за груз или деньги надо будет спрашивать с Халида. Это жёстко, ему нужны будут доказательства.

— Доказательства — признание и покушение на нас. Мы вышли на след и едва остались в живых. Времени рассуждать мы ему не дадим. Как минимум сохраним доверие Фаиза. Намита нет — нет и рисков, а два миллиона наши, — Наджил потёр довольно руки.

Сарди не был настолько уверен:

— Если Халид не поедет и останется в живых, то он никогда не примирится с обвинениями брата и постарается достать нас.

— Будем надеяться, что поедет. А если и нет, то будет конфликт, развитие которого только укрепит веру Фаиза в то, что его кинул брат. Халид знал о грузе. Семья на то и семья — они быстро дойдут до желания грохнуть друг друга. Вот здесь Фаизу без нас не обойтись — мы ему и для защиты, и для нападения будем очень нужны. Так что справимся с Халидом.

— Красиво. Тебе бы романы писать. А с неизвестным что? А если это не Леммон?

— Проверим. Если Леммон, то мы его припрячем и после этой заварухи ещё денег срубим. Причём в двойном размере.

— Почему в двойном?

— Выкуп за него получим — это раз. И с партнёра Халида получим, который Леммона сдал, — это два. Прижмём его — он сразу к Халиду обратится, а тот или сам в проблемах, или уже у Аллаха. Падлс заплатит, я его знаю.

— Да, страх великая сила. Кому-то спать мешает, а кому-то кошелёк наполняет.

— Других вариантов не видно. Вернее, в других мы теряем деньги, доверие, власть и жизнь. Выбирать не приходится. Чашку чая?

— С удовольствием.

Настроение в кабинете явно улучшилось. Не зря говорят, что планирование — это восемьдесят процентов успеха. Через пару минут в кабинет принесли вазу с фруктами, восточными сладостями и фарфоровый чайник с двумя чашками.

— Как ты думаешь проверить неизвестного по мелочам, Наджил?

— Личной беседой. Классика — я буду добрый, а Фаиз — страшный человек. Но я ему поверю и готов помочь, а для этого мне нужна информация. Он-то мне её и даст.

— И что ты с ней будешь делать?

— Я — ничего. Далее ты поработаешь. Посетишь нашего компьютерного гения и проверишь всё. Ты всегда меня вдохновляешь на правильные решения, дружище. Я теперь даже хочу, чтобы у меня в больнице был Леммон.

— Запах денег кружит голову, Наджил. Давай решать нашу проблему, а потом, если будет безопасно, использовать возможности. Денег с груза мы взяли хорошо, за Леммона нам тоже заплатили, так что, если будет хоть малейшее подозрение или риск, — концы надо рубить. А то и своё потеряем, и чужого не возьмём.

— Да, не волнуйся. Я же себе не враг. Жизнь покажет. Может, мы и деньги возьмём, и концы обрубим. Так самый безопасный вариант. Согласись?

— Наджил, вкус крови из животного делает монстра. Вкус денег на крови делает из человека мертвеца, если он вовремя не умеет остановиться. Я знаю, что ты умный человек, но пообещай мне, что ты будешь взвешенно подходить к решениям и советоваться со мной.

Наджил улыбнулся:

— Конечно, дорогой. Кушай сладости, пей чай. Ты мне сегодня очень помог. Очень. Куда я без тебя?

Последняя фраза и улыбка Наджила Сарди почему-то не убедили. Он улыбнулся в ответ, отпил чай, но лицо его стало напряжённым.

Глава 10

Денни открыл глаза, кто-то коснулся его плеча. Это был доктор:

— Вам надо принять лекарства и сделать укол.

Голова раскалывалась, он находился в той же палате, значит, это был не сон.

— Доктор, что происходит?

— Вы выздоравливаете, — ответил Тамин и вколол что-то в руку.

— Я не это имел в виду. Кто эти люди? Где я и что они от меня хотят?

— Не знаю.

— Они угрожали меня убить, если я что-то не скажу.

Доктор вздохнул:

— Они это могут. Эти люди очень серьёзные и у них есть все полномочия, так что лечитесь и думайте, крепко думайте.

— Но я сказал правду, сказал всё, что знаю… Они мне не верят, — Денни попытался увидеть в глазах доктора сочувствие, понимание, которое он видел во время лечения.

— А почему вы решили, что я вам верю? — глаза доктора были безучастны к его беде. — Если что-то надумаете рассказать, то позовите меня, — Тамин встал и подошёл к двери.

— Минуточку, ещё два вопроса, — взмолился Леммон.

Доктор нехотя остановился.

— Какое сегодня число?

— 23 октября.

— Господи… — прошептал Денни и с надеждой на чудо спросил: — Это действительно тюремная больница?

— У нас сейчас вся провинция или тюрьма, или больница, — ответил Тамин и вышел из палаты.

Леммон потянулся за стаканом воды, в горле пересохло. Они прилетели на Суматру в июне. В голове ещё раз всплыла картина трагедии. Воспоминания спровоцировали боль. Он потёр брови большим и указательным пальцами, у него была такая привычка, когда он нервничал или не знал, что делать, а сейчас и то и другое.

«А где Падлс и сопровождающий? Они были впереди, в обрыв падала только наша машина. Если с ними всё в порядке, то почему я здесь? Роберт бы искал меня. Значит, не мог. А почему не мог? Может, с ним тоже что-то случилось? Или он так же, как Джек, погиб?»

В середине груди что-то кольнуло, Денни постарался отогнать эту мысль от себя.

«Если Роберт жив, но ранен, то он должен быть тоже в больнице, если нет, то, может, он в тюрьме, в камере — раз это тюремная больница? Но почему мы должны здесь находиться? Мы ничего не сделали противозаконного, даже не доехали до места назначения!»

Перед глазами встала горящая кувыркающаяся машина.

«Бедный Джек… Господи, если мы все здесь, то где его похоронили? Кошмар, как смотреть в глаза Марии… двое детей, две дочки-двойняшки… А как же мои? Четыре месяца неизвестности!»

Леммону стало очень больно, чувство вины за несдержанные обещания жене и дочке перехватывали дыхание. Он обещал быть всегда рядом, обещал счастливую жизнь, любовь… После командировки они планировали отдохнуть семьёй в Италии… А теперь они даже не знают, что с ним, и именно он обрёк их на такую душевную пытку.

Денни заорал и ударил подушку. По коридору кто-то пробежал и открыл зарешеченное окошко в двери. Убедившись, что всё в порядке, окошко закрылось. Веки становились всё тяжелее, лекарство давало о себе знать.

Глава 11

Джамиль чувствовал приятную усталость. Переговоры шли уже более полутора часов. Дядя задал кучу разнообразных вопросов и предлагал различные ситуации. Потенциальные партнёры отвечали точно, умно и демонстрировали уверенность. Джамиль понимал, что дядя практически всё решил для себя, решил положительно, но вёл дела согласно своим принципам. Для него дьявол кроется в мелочах, поэтому он максимально глубоко погружался в тематику проекта. Когда все аспекты были обсуждены, пригласили эксперта, который должен был ещё раз лично презентовать отчёт о месторождении. Эксперт, коим являлся Роберт Падлс, очень уверенно и грамотно провёл презентацию и ответил на все вопросы. Ашраф Джабир предложил всем чаю и стал листать все документы ещё раз. Это его фирменный финишный аккорд перед подписью — тишина, ожидание и только звуки перекладываемых страниц. Джамиль удовлетворённо подвинул к себе тарелку с печеньем. Ашраф Джабир неожиданно вскинул голову и спросил:

— Скажите, мистер Падлс, а как давно вы работаете в этой отрасли?

— Почти двадцать лет.

— А в этой компании?

— Я не менял место работы.

— Почему отчёт подписан Д. Леммоном, а презентуете его вы? Если речь идёт о такой крупной сумме, то он мог бы порадовать нас своим визитом. Не так ли?

В зал вернулось напряжение, пять пар глаз вопросительно уставились на Роберта. От его ответа зависело многое. Он был готов к этому вопросу и не раз репетировал ответ перед зеркалом:

— К сожалению, господа, после завершения работы над вашим проектом мистер Леммон в ознакомительной поездке по другому объекту попал в аварию и погиб. Несчастный случай. Мне трудно об этом говорить, — в глазах Роберта появился намёк на слёзы, но присутствующие отметили, что усилием воли он взял себя в руки и продолжил, — автомобиль сорвался в обрыв. Видимо, водитель не справился с управлением. Погиб представитель заказчика и два моих друга и коллеги. Замены им не найти… у них остались семьи… это трудно, но надо жить дальше. Мистер Леммон был нашим боссом, поэтому его подпись стоит на всех документах, которые были подготовлены до его гибели. Работу по данному отчёту вёл я. Контракты подписаны с нашей компанией, и я должен был выполнить их в срок. Мне кажется, это мой долг перед моими коллегами. Мы всегда работали командой, и я обязан закончить то, что мы начали вместе. В нашем деле репутация — залог успеха.

Роберт закончил фразу и замолчал. Ашраф Джабир не сводил глаз с Роберта. За столом чувствовалась какая-то неловкость.

— Если необходимо, то я могу переделать документ и подписать его новой датой со своей подписью. Некоторое время назад я назначен на должность Денни, но для этого мне формально надо будет ещё раз посетить Суматру. Это будет стоить денег и времени. Я абсолютно уверен в выводах отчёта и не вижу смысла перепроверять или переоформлять отчёт. Да и эмоционально мне трудно подвергать сомнениям свою работу и работу погибших друзей.

Роберт не реагировал на изучение своей мимики. Он отработал эту модель поведения перед зеркалом и теперь просто исполнял роль. Джамиль решил разрядить обстановку:

— Автомобили стали очень опасным видом транспорта. У меня полгода назад погиб хороший приятель в автокатастрофе. На ровном месте, просто грузовик выехал на встречную полосу. У него тоже остались жена и трое детей. Я вас понимаю, мистер Падлс, потерять сразу двух друзей и коллег, с которыми проработал долгое время, — это тяжело.

— Благодарю вас, Джамиль.

Ашраф Джабир перевёл взгляд на Вильяма с Халидом:

— Что скажете, господа?

Вильяму явно помогло вступление Джамиля в разговор. Он уже собрался с мыслями:

— Мистер Падлс действительно активно участвовал в инспекции месторождения. Они всегда работали вместе, коллективно. Я знал мистера Леммона по своей работе в банковских структурах. Отменный профессионал и человек с качествами, которые сейчас редко встречаются. Примите мои соболезнования, Роберт.

Падлс кивнул головой. Кивнул благодарно. Всем показалось, он благодарил за сочувствие, но Роберт благодарил за переключение внимания со своего лица. Ему нужна была передышка — нелегко обманывать и выглядеть честным.

Вильям продолжил, обращаясь к Ашраф Джабиру:

— Если вам это необходимо, то мы готовы переоформить отчёт. Это займёт время и потребует неких средств. Но, смотря в будущее, мне кажется, лучше заранее убрать с неба маленькие облачка, чтобы потом из них не сформировалась грозовая туча, которая может разрушить бизнес-проект и, что самое главное, доверие между партнёрами. Не так ли, друзья?

Вильям повернулся к Халиду мат Юсуфу и Амиту Гапалу. На лице Амита была полная солидарность. Он согласно кивал головой. Халид мат Юсуф был тоже согласен, но решил отметить, что решение этого вопроса лежит в эмоциональной плоскости:

— Профессионально отчёт будет точно таким же. Поэтому, если есть недоверие к проекту, к его исполнителям, к отчёту, то обязательно надо потратить время для достижения полного доверия и взаимопонимания. Но если доверие есть, то стоит ли терять время? Тем более сейчас очень благоприятный период для старта. Очень жаль, что мистера Леммона нет с нами, все мы в воле Аллаха… Жизнь есть жизнь, и время не остановишь. Отчёт подготовлен Робертом, он сам подтверждает, что следующий отчёт будет абсолютной копией этого.

Халид сделал многозначительную паузу:

— Решение за вами, господа. Как говорится, у каждого доллара свой хозяин. Как вы скажете, уважаемый Ашраф Джабир, так мы и сделаем.

Ашраф Джабир посмотрел на племянника. Джамиль кивнул головой.

— Хорошо, господа. Завтра вы получите протокол нашей встречи. Решением его будет открыть финансирование согласно представленному плану. Далее юристы с обеих сторон должны подготовить на подпись все документы. После подписания документов мы начнём финансирование и реализацию проекта.

Гора с плеч упала у всех участников переговоров. За столом появилось оживление, улыбки. Ашраф Джабир тоже улыбнулся. Приятно, когда твои решения делают кого-то радостным. Но странным было ощущение, которое не покидало опытного бизнесмена. Он не почувствовал обычного удовлетворения от окончания подготовительного периода и принятия решения. Возможно, что эти ощущения смазались из-за неприятной новости о гибели эксперта. Да и поведение Падлса показало, что он тяжело переживает потерю.

Ашраф Джабир отогнал от себя размышления о своих ощущениях. Он встал и поздравил всех с началом нового этапа в их совместной деятельности.

Глава 12

Через пару часов за ужином Вильям Чен с усмешкой внимательно смотрел на Падлса.

— Что вы на меня так смотрите?

— Я вас недооценил, Роберт. Приятно иметь дело с умным человеком.

— Что вы имеете в виду?

— Подпись.

Роберт промолчал. Выяснения отношений теперь ему не нужны. Всё, что ему нужно, — это вернуться домой и дождаться перевода денег, а потом он найдёт домик и отель где-нибудь в тёплом месте, сделает предложение Фионе, и другая жизнь. В своей новой богатой жизни он не видел сидящих за столиком партнёров. Они заставляли его нервничать, они напоминали ему о трагедии с Денни и Джеком, которую ему надо забыть, забыть, как страшный сон, и зажить по-человечески.

— Что же вы молчите, Роберт?

— Кушаю, Вильям. А вы считаете, я что-то должен сказать?

Вильям рассмеялся:

— Нет, Роберт. Просто есть люди, которых неприятности закаляют, делают сильнее. Это ваш случай. Правда, они вас сделали не только сильнее, но и умнее. Согласитесь, вы получили от нас залог, как гарантию оплаты. Полный пакет документов мы получим после того, как вы получите деньги. Но вам этого было мало, и вы ещё раз застраховали себя и своё имя.

— Поясните.

— Легко. Если что-то пойдёт не так, хотя это исключено, но стопроцентную гарантию дают только в морге. Так вот, если что-то пойдёт не так, то вся вина на покойном Леммоне. Простота — это мудрость. Зарыть всю ответственность в могилу. Это гениально, Роберт. Поздравляю! Вы не стали советоваться с нами, потому что знали, что это риск для переговоров и мы не согласимся. А так вы разыграли блестящую партию. Инвесторы приняли отчёт с датой, когда Леммон был жив, и его подписью.

— Допустим. А чем я себя ещё раз застраховал?

— Инвесторы приняли отчёт и знают, что Леммон погиб. Финансирование проекта будет идти в течение долгого времени. Если вдруг с вами что-то случится, то это их насторожит и может лишить нас, ваших благодетелей, финансирования и создаст большие проблемы. Поэтому вы посчитали, что в результате такой комбинации мы будем обязаны полностью выполнить все свои обязательства и думать о вашей безопасности. Причинение вам вреда для нас есть потеря прибыли, ну или значительной части её. Не так ли, мистер Падлс?

— Вы слишком хорошего мнения о моих способностях, Вильям. Я так глубоко не копал. Я вам доверяю и полученный залог меня полностью удовлетворил, но я просил предоплаты, если помните, так что подозревать вам меня не в чем.

— Какие подозрения? Только аплодисменты. Я, когда выигрываю, получаю огромное удовольствие, а когда проигрываю — нет. Но есть такие проигрыши — красивые, когда тебя обыгрывают так тонко и умело, что это вызывает восхищение. Это как раз такой случай.

— Я рад, что вы в хорошем настроении.

— Не волнуйтесь, Роберт. Вам нечего опасаться. Мы же партнёры, друзья. У нас всё открыто, и между нами более нет никакой неопределённости. Цель любого коммерческого проекта получить прибыль. Каждый проект уникален и имеет свои особенности. Поэтому наш проект будет жить своей жизнью, обеспечив вам не только доход, но и безопасность.

— Благодарю вас, Вильям.

— Не стоит благодарности. Мне очень понравился ваш ход, тем более что мне он тоже даёт перспективы.

— Что вы имеете в виду?

— Раз вы полностью застрахованы, ваше имя не фигурирует в отчёте, то это значит, что вы можете стать ещё богаче в будущем, поставив уже свою подпись на другом отчёте. Это создаёт определённые перспективы. Не так ли?

Роберт хотел что-то возразить, но поперхнулся.

— Не надо ничего говорить, мистер Падлс. Слова иногда наши враги. Мы с вами связаны обстоятельствами. Вы умный и честный человек. Мы договорились, что вы получаете деньги за свой отчёт, а нам придётся платить за «отчёт мистера Леммона». И мы сделаем это, нам же надо вернуть свой залог. Или вы хотите, чтобы мы перевели деньги его вдове?

Падлс замялся, это был неожиданный выпад, и подходящих слов не находилось.

— Деньги получите вы, Роберт. За свою подпись. А раз её нет, то мы найдём вариант, где её поставить. Поэтому ваш ход даёт определённые перспективы в нашем сотрудничестве.

Роберт понимал, что ему надо что-то отвечать: «Для подготовки нового проекта им потребуется время. А за это время, используя свой офшор, сумею купить себе отель, уволиться и исчезнуть. Даже если они меня найдут, что маловероятно, всё-таки это не ЦРУ и не Моссад, то я им не понадоблюсь, так как буду вне профессии, без лицензии и права на подпись. Поэтому и бояться нечего. Значит, сейчас надо согласиться. Но согласиться не сразу, чтобы не вызвать подозрений и усыпить бдительность».

— Вы, Вильям, умеете убеждать. Но я не готов так сразу соглашаться.

— Вам не надо соглашаться, Роберт. Вы просто обязаны выполнить наше соглашение с нами. Поставить подпись. Свою. За это вы и получите деньги. В этот раз вы получите за подпись Леммона. Будем считать, что это пятьдесят процентов от нашего договора. Согласитесь, что двенадцать миллионов — это в два раза больше, чем шесть, — Вильям отпил из бокала сок, — поймите нас, нам же тоже необходима компенсация, даже за моральные потери, которые вы нам нанесли. Мы готовы были оплатить вашу работу, но не соглашались быть у вас в заложниках, вернее заложниками вашей безопасности. Если с вами вдруг что-то случится, то мы понесём потери. Нам невыгодно, чтобы с вами что-то случилось, но в жизни всякое бывает. Случайность… Например, как с вашим коллегой, Джеком Тилиси, который погиб вместе с Леммоном.

Не сказать, что Падлс испугался, но холодный пот побежал по его спине.

— Так что, Роберт, иногда надо проиграть, чтобы выиграть. Иногда лучше отступить и потратить ещё год, чем потерять миллионы. Если мы в вашем случае решим, что риски высоки, то мы отступим. А раз я говорю про второй вариант, значит, вы можете быть уверены, что он есть. Инвесторов новых можно найти, да и экспертов, которые хотят разбогатеть, тоже. Вы понимаете, куда я клоню?

— Мне кажется, что да. Вам необходимо получить от меня заверения об участии в ещё одной похожей комбинации. Если же я откажусь, то вы можете свернуть данный проект, и я останусь без обещанных денег.

— Очень близко к правде

— А как же вы вернёте свой залог? Этаж бизнес-центра — это очень приличная сумма, в два раза больше, чем я должен получить.

— Роберт, вы меня удивляете. Это же совсем просто. Новый отчёт, который говорит о реальном состоянии, — и вы уже вне работы. Вне дохода. Вы преступник. Иск к вашей компании и институту. Протокол о намерении с инвестором подписан, поэтому десять процентов упущенной прибыли через суды нам гарантировано. Юристы у нас высококлассные, поэтому мы денег не потеряем, а заработаем. А реализовать залог, пока будут идти эти судебные тяжбы, мы вам не дадим. Также через затягивание ещё одного процесса. Всё это в том случае, если вы сумеете обеспечить себе безопасность.

— Это угроза?

— Что вы! Какая угроза? Если сейчас мы отвечаем за вашу безопасность, то в предлагаемом сценарии — нет. А как поведут себя иные участники сделки, мы не знаем. Например, люди Ашраф Джабира, родственники Леммона или второго вашего партнёра.

Падлсу стало неспокойно. Он пил чай и размышлял, что целью Вильяма было напугать и убедить в участии во втором проекте: «Будет выглядеть абсолютно логично, если согласиться. А если нет, то их схема сложная, но реалистичная. Они в любом случае постараются меня контролировать. Но если я обыграл их сегодня, то сумею и скрыться от них. Главное, получить своё». Роберт изменил тембр голоса и твёрдым взглядом посмотрел на Чена. Ему казалось, так будет убедительно:

— Если я соглашусь, Вильям, то вы мне гарантируете, что никакие родственники никогда ни о чём не узнают. И не надо мне говорить, что гарантии дают в морге. Эта информация только среди нас. Значит, и должна там остаться. Это во-первых. Во-вторых, мне неприятен этот разговор и такой тон. Если я ваш партнёр, то это значит, что я партнёр и также несу определённые риски. Возможно, вы видите элемент страховки в профессии и безопасности, но здесь есть противоречие.

— Какое?

— Вы сами сказали, что не знаете, как поведут себя люди Ашраф Джабира. Явно, что восточных сладостей мне не предложат, но инвестор рано или поздно узнает правду. Успех и безопасность зависят от вашего умения, выпуска и реализации акций, а также вашей фантазии по изобретению официального способа о прекращении эксплуатации месторождения. Только от вас я могу получить свои несколько миллионов. Вы же получаете много больше. Но если вы меня шантажируете, то мне с любых сторон грозит опасность для жизни. Не так ли?

Роберт не мигая смотрел в переносицу Чена. Такой взгляд очень эффективен. Он концентрируется в одной точке, образуя визуальный треугольник. Человеку кажется, что ты смотришь в его глаза, но твой взгляд, направленный в его переносицу, будет сильнее, и собеседник практически всегда отведёт свой взгляд в сторону, а это важный психологический момент. По крайней мере, оппонент будет уверен в твоей решимости, правоте или убеждённости.

Чен отвёл взгляд и согласился. Роберт, почувствовав тактический успех, перешёл в наступление:

— Общение с вами, Вильям, меня многому научило. Жизнь показывает, что всегда есть как минимум два выхода из любой ситуации. Надо только думать не эмоциями. Думать за всех участников, об их выгодах в ситуации и возможных вариантах. В плохом сценарии моя цель сохранить жизнь, и есть только один способ.

— Какой? — Вильям был сосредоточен и внимателен.

— Обратиться за помощью к Ашраф Джабиру. Своё поведение и отчёт объяснить результатом вашего давления и угроз. Денег я не получу, зато останусь в профессии. Главное, в живых, а вот за вашу судьбу поручиться уже не смогу. Как вам такой вариант?

Чен откинулся на стуле и нервно стал грызть ноготь большого пальца левой руки.

— Да, я явно вас недооценил, Роберт. Ваш вариант выглядит вполне реалистичным.

— Но меня он не устраивает. Моя цель, чтобы выиграли все. Я получу своё, вы своё, проект должен успеть вернуть деньги с прибылью Ашраф Джабиру, а потом по объективным причинам вы закроете месторождение.

— Но те, кто купят акции, не выиграют. И это мягко сказано.

— Это их риски на фондовом рынке. Каждый день кто-то теряет, а кто-то зарабатывает. В нашей жизни это норма. Это же ваши слова?

Вильям вздохнул и не мигая смотрел на Роберта, который уверенно излагал свои мысли:

— В таком варианте нет опасности для жизни, и все мы со своими миллионами. Поэтому нам, не мне, а именно нам, выгодно дружить друг с другом. Понимать друг друга. Не угрожать и злиться, а мирно и спокойно заниматься своим делом. Мы в равной степени можем создать друг другу огромные проблемы, которые могут нас довести до тюрьмы или лишить жизни. Но зачем так тратить себя? Лучше плохой мир, чем хорошая война. Война — это всегда потери. Не так ли, Вильям?

— Согласен, но как с вами дружить, если мы будем в неком психологическом залоге?

— Нет никакого залога. Просто ваш партнёр самостоятельно подстраховал себя. Это действие против вас не направлено. Вы же увидели возможность ещё одной комбинации с моим участием… Но так предложение не делают, тем более уже богатому партнёру. С уважением надо, а не с угрозами. Я и так понимаю, что одно ваше слово — и моя жизнь превратится в ад.

— Логично, Роберт. Простите, что испортил вам настроение за ужином, но согласитесь, что надо было расставить все точки над и. Приятно иметь дело с умным партнёром и сильным игроком. Мы друзья, Роберт. Давайте пожмём друг другу руки и будем жить в рамках наших договорённостей.

Роберт согласился, привстал и протянул руку Чену. Вильям пожал руку и задержал её:

— Один вопрос, Роберт. Ваша уверенность и сегодняшняя комбинация заставляют меня думать, что вы продумали обсуждаемые за ужином варианты и подготовили что-то в качестве страховки и на эти случаи. Не так ли?

Роберт улыбнулся:

— Не буду врать вам, Вильям, раз мы друзья и обо всём договорились — то да. Поэтому игры в ковбоев — кто первый выстрелит, тот и победил — здесь не проходят. Или все выигрывают, или все проигрывают. Даже если кто-то первым уйдёт под арест или на тот свет.

Вильям отпустил руку и ехидно улыбнулся:

— Ваша откровенность делает вам честь, но примите мой дружеский совет. Если что-то вас смутит, то сначала давайте обсуждать, а потом действовать. Договорились?

Падлс расслабился, он понял, что выиграл эту дуэль и у него будет возможность сбежать в новую жизнь после получения денег:

— Вроде того, что если кто-то из нас решит объявить войну, то не сделает этого без предупреждения о её начале?

— Вроде того.

— Вы сами то в это верите, Вильям?

— Я готов вам дать слово.

— Я могу ему верить?

— По крайней мере, вас, именно вас, Роберт, я ни разу не обманул. Так и должно быть между партнёрами. Не так ли?

— Хорошо, Вильям. Считайте, что мы договорились и дали друг другу слово не предпринимать недружественных шагов, а при возникновении проблем решать их путём переговоров.

— Отлично. Рад нашему взаимопониманию. Кстати, давайте решим всё-таки последнюю оставшуюся проблему.

— Какую?

Вильям рассмеялся:

— Комбинация с вашей подписью. Поверьте, ваше согласие очень много даст нашему взаимопониманию.

— Давайте скажем, что я открыт для предложений и готов их рассматривать. Условие одно — гарантии безопасности, гарантии получения денег и увеличенная сумма гонорара.

— Аппетит приходит во время еды, да, Роберт?

— Когда денег нет, то главным кажется их заработать. Когда же они у тебя появились, то главным становится желание их приумножить. И это нормально. Не так ли, Вильям?

Теперь расслабился Чен. Человеческие пороки ему были понятны. Это было поле его игры, и он охотно верил, что люди рабы своих желаний, особенно если им показать путь для реализации этих желаний. Он взял зубочистку, опять откинулся на стуле и небрежно сказал:

— Вы опять правы, Роберт. Несмотря на трудный день, сегодняшняя партия была весьма интересна.

— Надеюсь, что мы порадуемся её результатам на следующей неделе.

— Опасливый вы тип. Надеюсь, следующая неделя сделает вас добрее, — Чен повернулся и попросил официанта рассчитать их.

Падлс почувствовал, что очень устал. Эмоциональное напряжение дня, два ключевых момента, два вулкана нервов и совести сделали своё дело. Хорошо, что ему улетать в ночь домой, подальше от своих партнёров-благодетелей.

Глава 13

Прошло несколько дней после встречи на кладбище и обеда у вдовы Леммона. Первые пару дней Винглер копался в своих ощущениях. Потом накидал на бумаге все известные факты, которые она ему рассказала, и попытался сделать некий план расследования. Он два вечера читал массу материалов из интернета. Сам не знал, что он хотел там найти, просто читал всё, что могло относиться к мужу Фионы и его работе.

Время шло, но Фиона его не беспокоила. «С одной стороны, это хорошо, с другой, странно. Обычно люди звонят и по пустякам. Она или очень умный человек, или действительно тронулась от горя. А может, забыла?» — периодические размышления и сомнения мешали работать.

На третий день Чарлз посетил своего старого товарища Томаса Рабецки, который до сих пор трудится в одном из управлений полиции. За хороший виски и обещание подкинуть несколько купюр из гонорара он проверил данные Леммона. Муж Фионы был чист как стёклышко, а в официальных сводках прошёл погибшим в автокатастрофе на Суматре. Останки сгорели, документы о расследовании получены, авария была при свидетелях, одним из которых является Роберт Падлс. Сотрудники консульства организовали возврат тела домой. Похоронен там, где он встретил Фиону. И что здесь непонятного?

В активе детектива — только её сон и уверенность, что в гробу был не Денни. Не зря Томас рассмеялся над ним, а потом спросил, не заразно ли это. Может быть, и заразно, но как жить, если ты веришь человеку. Просто веришь. Может быть, хочешь верить, но как понять — веришь или хочешь верить. Чарлз был уверен, что это оттенки одного и того же, и после выходных решил посетить офис компании, где работал Леммон, и встретиться с Падлсом. Обычно в выходные он обязательно посещал матчи любимой хоккейной команды «Ванкувер Кэнакс», которая стала чемпионом своего дивизиона в прошлом сезоне. Но в этом году был объявлен локаут, и ничего не оставалось делать, как вспомнить былое и хорошенько напиться в баре недалеко от дома.

В воскресенье Винглер проснулся ближе к полудню. Похмельный синдром он побеждал только сном. Похмеляться алкоголем не мог, зато любил выпить что-нибудь кисломолочное и принять душ. Это его реанимировало. Под струями тёплой воды всегда приходили мысли о количестве выпитого, о принятии жёсткого решения больше не пить… но наступала новая суббота, и все обязательства перед собой куда-то исчезали…

Чарлз вышел из душевой кабины и посмотрел на слегка запотевшее зеркало:

— Да, мистер Винглер… Если не бриться, то в зоопарке в вольере с орангутангами легко сойдёшь за своего.

Он улыбнулся, представив себя на ветке, громко дышавшего и произносящего какие-то непонятные звуки, отдалённо напоминавшие человеческое угу-угу:

— Обезьяны были бы в шоке, первый парень в вольере… Если бы там были только самки, Энимал Плэнет показывал самцов — что-то они не очень дружелюбные.

Он посмотрел на руки:

— Вроде не дрожат. Можно побриться и что-нибудь поесть.

Через минут сорок он был уже более доволен своим видом и самочувствием, подмигнул себе в зеркале и сел за рабочий стол, где были разбросаны листы с материалами по мужу Фионы, хотя говорить разбросаны нельзя. Это так кажется, особенно женщинам. Правильнее сказать — бумаги лежали в особом порядке, который понятен исключительно владельцу стола. Другим данный порядок не понять, поэтому, когда они видят эту кучу бумаг, кроме слова бардак на ум им ничего не приходит… От чтения Чарлза отвлёк телефон.

— Добрый день, можно услышать мистера Винглера.

— Он уже говорит с вами, мадам.

— Это Фиона. Фиона Леммон. Помните меня? — голос был тихий, даже слегка заискивающий, но он знал, что это ошибочное впечатление. Это голос воспитанной и уставшей женщины, которая очень надеется на помощь в поиске правды. К сожалению, на помощь только от него, не очень успешного детектива, который последние пару лет больше тратил себя, чем помогал другим.

— Да, я узнал вас, Фиона. Чем обязан? Что-то случилось?

— Да нет, просто я хотела узнать, есть ли какие-нибудь новости. Прошла почти неделя.

— Я пока не могу сказать ничего определенного. Собираю информацию во всех возможных источниках.

— Понятно. Спасибо. Извините, что побеспокоила вас в воскресенье.

— Фиона, это вы меня извините, я должен был позвонить, но не было повода, а расстраивать вас отсутствием информации не хотелось.

— Да-да. Я все понимаю. Я вам благодарна. Скажите, а вы встречались уже с Робертом?

— Пока нет, а что?

— Да нет, ничего. Он вчера сделал мне предложение. Понимаете?

— Не очень, что он вам предложил? — Винглеру показалось, что Фиона улыбнулась, услышав его вопрос.

— Он мне предложил руку и сердце, уехать с ним и начать новую жизнь.

Чарлз молчал. Это было неожиданно, а сказать глупость ему не хотелось.

— Алло, мистер Винглер, вы там?

— Да, да. Извините, что-то с голосом. Ну и что вы ему ответили?

— Ничего, обещала подумать. В любом случае, я буду принимать какие-либо решения после результата вашей работы. Я надеюсь найти правду.

— Понятно. А вы ему сказали про меня?

— Нет, мы же договорились с вами. Я чувствую, не надо говорить ему, что вы расследуете дело Денни по моей просьбе.

Винглер ничего не ответил на это. «Чувствуете», — для него это как ножом в сердце. Чувства к делу не пришьёшь, их даже потрогать нельзя, а ему нужны исключительно факты. А факт был один — она не очень доверяет Падлсу, а он делает ей предложение… через несколько месяцев после гибели мужа.

— Фиона, я всё понял. Координаты вы мне все дали. Наступающую неделю я проведу во встречах, в пятницу–субботу мы с вами встретимся, и я постараюсь сказать вам что-то определённое. Договорились?

— Да. До свидания.

— Берегите себя. Я вам позвоню.

Чарлз положил трубку и задумался: «В этом Падлсе что-то есть. Прежде чем с ним встречаться, надо и по нему посмотреть информацию. Завтра заеду к ним в офис и к Томасу. Опять попал на бутылку виски. Хорошо, что деньги в настоящей дружбе не проблема».

Глава 14

Фиона выключила телефон и попросила Деву Марию дать сил детективу разобраться в этом деле и помочь ей в поисках правды и успокоении души. Проведя рукой по фото мужа, она поправила сползающую кофту и пошла на кухню заварить чай. После поездки в ресторан и разговора с Робертом её периодически знобило. Странно, но температуры не было. «Видимо, нервное», — решила она, кинула в чай плоды сушёного шиповника и посмотрела на фото с мужем. После встречи с Робертом у неё остался неприятный осадок в душе:

— Денни, мне тебя очень не хватает. Прости меня…

Падлс позвонил ей в пятницу часа в три и предложил поужинать где-нибудь. Фиона отказалась, тогда он сказал, что приедет к ней.

— Это нахальство, Роберт. Я же тебя не приглашаю.

— Тогда прими приглашение на ужин. Мы не поедем, где шумно и много народа. Мы поедем в тихое уютное место. Мне необходимо с тобой поговорить. Это займёт у нас пару часов. Потом я отвезу тебя домой… Фиона, это крайне важно для меня.

Роберт много сделал после похорон Денни и сейчас был так настойчив, что было неудобно ему отказать, тем более она не хотела, чтобы он приезжал к ней домой вечером в пятницу. Это неправильно, она хотя бы год должна быть в трауре, а то соседи отравят сплетнями их жизнь с Эмми.

— Скажи название ресторана. Я приеду туда сама на такси. На такси же поеду обратно.

— Фиона, это как-то…

— Я всё сказала! Или ты принимаешь мои условия, или встречи не будет!

— Договорились. В семь вечера в ресторане, где мы отмечали мой последний день рождения, помнишь?

— Да.

Фиона зашла в ресторан без пяти семь. Она вообще любила точность и никогда не опаздывала. Многие скажут странно для женщины, но не для Фионы. Для неё точность — это проявление уважения к людям. К тому же, если она опоздает, ей настолько некомфортно, что лучше вообще никуда не ехать. Роберт знал об этом и уже сидел за отдельным столиком у окна. Ресторан был дорогой, но почти все столики были заняты. Кухня здесь отличная. Это Фиона запомнила с дня рождения Падлса. Зал был в приятном полумраке, на столиках горели свечи. За роялем играл седой мужчина в годах. Играл проникновенно, что дополняло изысканный интерьер и приятные манеры обслуживающего персонала.

Роберт встал, поздоровался, помог сесть и настоял на бокале красного вина. В винах он разбирался. Они сделали заказ.

— Спасибо ещё раз за приглашение. Приятное место, — Фиона очень хотела, чтобы Падлс перешёл к теме встречи.

— Рад, что тебе понравилось. Давай выпьем по глоточку вина. За встречу! — Роберт протянул бокал, и они чокнулись. — Как ты, как дочь?

— Спасибо, хорошо. Но я тебе об этом и так каждый раз сообщаю по телефону, а здесь мы по твоей просьбе. Тебе что-то было крайне важно сказать? Я внимательно слушаю.

Падлс улыбнулся. Он улыбнулся так, как влюблённые прощают своих избранниц, так, когда готовы терпеть от них всё — и хорошее, и плохое. Он был рядом с ней, наедине. Это было одним из его желаний последние семнадцать лет. Вот и дождался. Поэтому на нюансы, тон и настроение можно было не обращать внимание.

— Извини, дорогая.

— Дорогая? — это слово будто током ударило Фиону: «Видимо, будет попытка возврата к прошлому. Столько времени прошло, а он всё не уймётся! Затих на семнадцать лет, а теперь считает, что раз мужа нет, то можно активизироваться. Нет уж, Роберт, спасибо тебе за всё, но спать с тобой я не буду. Точно! Даже если Денни действительно погиб, то…» — комок подошёл к горлу.

Роберт внимательно смотрел на Фиону:

— Тебе нехорошо?

— Всё в порядке. Я тебя слушаю.

— Ну я же вижу.

— Не называй меня дорогой… Пожалуйста!

— Как скажешь, хотя ты знаешь, что для меня это так всю жизнь.

— Ты меня за этим позвал?

— И за этим тоже.

Роберт понял, что Фиона не в духе, но отступать ему некуда. Сделка по Суматре заработала. Финансирование открыто, и Вильям с Халидом стали поэтапно закрывать обязательства перед ним. Офшорная компания получила первые суммы, о которых договорились на прошлой неделе. Теперь ему надо было торопиться и до конца года подготовиться и исчезнуть. Партнёры знакомы с понятием Рождества, поэтому это хорошее время, чтобы незаметно раствориться на каком-нибудь острове.

С руководством компании он уже переговорил. Они найдут ему замену на время лечения. Эта идея спонтанно пришла в голову Падлса, и он её пустил в ход. Коллеги думают, что ему необходимо закончить обследование, и, если диагноз подтвердится, то предстоит длительное лечение, поэтому Роберту придётся уволиться, но они договорились, что не будут афишировать его отсутствие по болезни и сообщать клиентам. Возможно, что через год он сможет вернуться к работе…

На самом деле Роберт планировал продать дом, обнулить все счета и вылететь в Швейцарию. Дальнейшие платежи он будет делать со своего третьего офшорного счёта, который он открыл для запутывания концов. Потом автомобильное путешествие и морской мини-круиз до крупного морского порта. Оттуда на линии до Эквадора работает сухогруз. С капитаном этого судна Роберт знаком более пятнадцати лет. Случайная встреча переросла в дружеское общение. За солидное вознаграждение капитан оформит Падлса сопровождающим груза или представителем головного офиса. Неважно. Это редкость, но бывает. Через две недели он в Южной Америке…

Там полетает местными авиалиниями на острова и посмотрит, что ему предлагают из недвижимости. Покупку оформит на свою компанию, сменит фамилию, потом потеряет паспорт и ещё раз сменит все документы и будет жить тихо и мирно… «Если бы Фиона согласилась, то идеально было бы взять фамилию жены при регистрации брака. Роберт Леммон. Под этой фамилией его точно никто и никогда не найдёт…»

— О чём ты думаешь? — Фионе показалось странной пауза, и она решали проявить активность.

— О тебе.

— Интересно, пригласить меня и молча думать обо мне.

— Извини, привычка выработалась за время твоего замужества, а вопрос важный.

— Какой вопрос?

— Вернее, предложение. Здесь всё напоминает о трагедии, неудачах, это больно, ушедших не вернуть, но жизнь продолжается. Ты знаешь, я прошёл курс у своего психоаналитика, и он посоветовал мне начать новую жизнь. Смени место жительства, работу и семью, если есть, — и у тебя новая жизнь. Это единственный способ вытащить себя из депрессии и успеть порадоваться жизни.

— Ты уезжаешь?

— Нет, я размышляю об этом. Я хотел бы начать новую жизнь с тобой. Всё, хорошее и плохое, останется здесь. А в новой жизни будет всё так, как мы сделаем. Я люблю тебя, Фиона. Ты это знала и знаешь… Понимаю, как тебе трудно, и, возможно, сейчас не самое удачное время, но я в цейтноте по принятию решения, поэтому и попросил тебя о встрече. Я не мыслю своей новой жизни без тебя. Трудно, что Денни нет, но его не вернёшь. Он был мне другом, лучшим другом. Я любил его как брата… — Падлс вытер выступившую слезу. — Я ни разу не помешал вашей жизни с ним, потому… потому что я люблю тебя и мне важно чувствовать, что ты счастлива… А сейчас, когда его нет, тебе плохо, больно… Я прошу тебя поверить мне и дать шанс создать новую жизнь, семью, отогреть тебя от боли. Я всё сделаю для Эмми, она мне как родная! Это же дочь Денни! Может быть, ты найдёшь силы, и у тебя будет ещё ребёнок, — Роберт остановился.

Поток слов, энергия предложения, воспоминание о муже, забота о дочери, обещание новой жизни. Это было внезапно и стремительно. Фиона растерялась. Она чувствовала, что Роберт искренен в своих чувствах и желаниях, и это не давало ей права быть резкой. Хоть и сильный пол мужчины, но в такие моменты их организм, психика становится хрупкими. Одно неосторожное слово — и мужчину можно не то что ранить, а разрушить, психически или физически, или вогнать его в депрессию или агрессию. Не зря говорят, что женщина создаёт атмосферу в семье и доме. В её руках нити управления такого тонкого организма, как семья, в её руках и психика мужчины, его самочувствие, в конце концов, его счастье…

Роберт не муж, но мужчина, и, что бы он ни предлагал, Фиона не хотела изменять своему принципу — относиться к любому человеку всегда по-человечески. Даже если он неправ. Даже если он мужчина, который тебе не очень нравится.

— Подожди, Роберт. Слишком много информации для моей женской головы.

— Ты настоящая женщина. Ты же несколько дел можешь делать одновременно, и это у тебя органично получается, а теперь много информации? — Роберт с улыбкой и лёгким укором смотрел на Фиону.

— Спасибо за комплимент, но всё же постарайся ответить на мои вопросы. Хорошо?

— Окей.

— Куда ты уезжаешь?

— Не знаю. Я хочу уехать, а куда — хочу решить с тобой

— Почему со мной?

— Потому что хочу начать новую жизнь, начать её в другом месте и вместе с любимой женщиной. Где жить — надо решать с тобой.

— Ты так говоришь, как будто уже всё решено и я согласилась. А меня ты спросил?

— Я нервничаю, и поэтому такой сумбур. Я именно это тебе и предлагаю.

— Что, Роберт? Что ты мне предлагаешь? В твоей речи ты говорил только о себе, своих планах и желаниях. Обо мне ни слова.

— Мне казалось, что я только о тебе и говорил. Прости, — он залпом допил вино, — разреши я ещё раз сформулирую?

— Попробуй, ты не против, если я буду есть в этот момент?

Фиона внезапно почувствовала лёгкий голод, и ей очень хотелось спрятать глаза. А как это сделать, если ты воспитанный человек, а мужчина делает тебе предложение, на которое ты не знаешь, что ответить? Выход один — активно есть и смотреть в тарелку. Не по сторонам же?

— Да, конечно, кушай… Во-первых, я тебя люблю. Во-вторых, я предлагаю тебе выйти за меня замуж. В-третьих, так как здесь очень многое напоминает о прошлом и отягощает душу, то, опираясь на советы профессионала, предлагаю уехать на постоянное место жительство в другую страну. Желательно с хорошим климатом. В-четвертых, Эмми мне как родная, и я полностью её обеспечу и буду счастлив, если ты родишь второго ребёнка. Всё! — Падлс выдохнул и попросил виски.

Фиона аккуратно отрезала кусочки мяса на тарелке, не торопясь подносила вилку ко рту и тщательно пережёвывала мясо. Мяса было много, но сегодня казалось, что этот кусок очень маленький. Время и поставленные движения вилкой и ножом неумолимо приближали момент ответа. Ответа на такое конкретное предложение, так чётко сказанное, что места эмоциональной составляющей и не осталось. «Обижать его нельзя, он уже за виски взялся. А потом за руль», — Фиона нервничала и попыталась найти правильные слова.

— А как же работа, чем ты будешь зарабатывать на жизнь, где жить?

— Этот вопрос я уже практически решил. Деньги у меня есть. Купим дом, откроем бизнес, например, маленький отель. Ты же всегда мечтала о своём маленьком отеле, если я не ошибаюсь.

Фиона подняла глаза:

— Не ошибаешься, но то, о чём ты говоришь, стоит миллион, если не больше. Откуда у тебя такая сумма? Дом твой стоит от силы тысяч двести пятьдесят, и ещё долг по ипотеке висит. Ты разбогател?

— Считай, получил наследство, выиграл приз. Это не важно.

— Это важно, Роберт, — тон Фионы не оставлял выбора.

— Мне заказали работу одну, я её сделал. Планировали, что там небольшое месторождение, а оказалось раз в пять больше, чем предполагал заказчик. Я и так сумму приличную загнул, а тут в пять раз больше. Вот он меня и отблагодарил на радостях. Так что у меня теперь больше миллиона. Не знал, что этот вопрос будет важным, и поэтому в своей речи не указал, что предложение сделано миллионером. Пусть скромным, но очень тебя любящим, — попытался пошутить Падлс.

— Понятно, поздравляю, извини, если сделала тебе больно. Переезд — это очень серьёзно… работа, дом, всё требует финансов, и вопрос мне показался вполне уместным.

— Всё правильно, просто я подумал, что, если начну с денежного вопроса, то тебе может показаться, что я хвастаюсь или, не дай бог, пытаюсь деньгами заинтересовать тебя в новой жизни. Мне кажется, что деньги не главное, — произнося последнюю фразу, Роберт поперхнулся, — извини, не в то горло попало.

— Бывает. А почему у тебя цейтнот?

— Сделанные мне предложения по недвижимости действительны ограниченное время. Мне надо ехать смотреть и принимать решение, а потом таких предложений может и не быть. Плюс деньги не на моём счету, а на счету компании, конец года, надо суетиться — отчёты, налоги и так далее.

Фионе показалось, что ответ про цейтнот был не таким убедительным, как предыдущие, но она уже достаточно устала, чтобы беседовать и сразу анализировать нюансы тональности.

— Роберт, я всё понимаю, ты не обижайся, но сегодня я тебе ничего не скажу.

— Конечно, тебе надо подумать.

— Я тебе и срок не скажу, когда я буду готова что-то ответить. Это не вопрос времени, это вопрос состояния, а оно у меня сейчас такое, что принимать жизненно важные решения я не готова.

— Ты мне отказываешь или обещаешь подумать? — в глазах Роберта была и тоска, и мольба одновременно.

Она вспомнила, как они первый раз поцеловались. У него был примерно такой же взгляд, а потом, после их первой ночи, он был абсолютно сумасшедшим, счастливым прыгал по комнате и обсыпал её комплиментами. Ей было приятно, было неплохо. Возможно, так можно было прожить жизнь, но ей хотелось настоящего щемящего чувства. Ей не нужно было «неплохо». Она хотела найти своего мужчину и чтоб было отлично, а это так редко бывает в нашей скоротечной жизни… Страшно и не дождаться своего отличного мужчину, страшно и потерять хорошего, а годы бегут… Ей же повезло — она нашла свою половину, своего мужчину, но почему-то жизнь его отобрала…

Фиона понимала, что Роберт искренен, но стало страшно, что столько лет он терпел и ждал не из-за любви к ней, а из-за самолюбия. Страшно, что из-за своего эгоизма он не мог нормально жить, мучаясь, что она выбрала другого. И если представить, что они сейчас станут жить вместе, то где гарантия, что его отношение останется прежним? Всё может перевернуться. Он ждал и дождался. Была цель — и нет её. Некоторые философы говорят, что достижение цели сродни смерти. Чтобы жить далее, надо ставить новые цели, а способен ли он на это? Остались ли у него душевные силы для этого? И главное, хочет ли она жить так? Позволять себя любить, уважать его, тратить себя, но любить другого. «Господи, Денни, если бы ты был рядом, то ничего не надо было бы решать. Просто жить, пусть небогато, зато в любви, зато с улыбкой».

За окном стало темно, в окне можно было увидеть собственное отражение, как в зеркале:

— Роберт, я подумаю. Я обещаю подумать, но ты на меня не дави, пожалуйста.

Падлса отпустило напряжение. Не победа, но результат. Вернее, надежда. С надеждой можно жить, работать, творить, особенно если ты мужчина. Особенно если надежда оправдывается со временем. Роберт не хотел думать о плохом. Он хотел верить, что его надеждам суждено сбыться, и они не станут испепеляющим огнём, уничтожающим душу и приводящим к непоправимым поступкам…

Глава 15

Наджил вошёл в кабинет начальника тюрьмы и поздоровался. Начальник тюрьмы, тучный и всегда сильно потеющий, был явно не готов к такому визиту.

— Не волнуйся, Равшан. Я проезжал мимо и решил у тебя попить чайку. Устал что-то, и голова побаливает.

— Может, Тамина позвать? Какое-нибудь лекарство даст. Я чай организую. Согласны, шеф?

— Ну, может, ты и прав. Зови.

Через несколько минут в кабинете был запыхавшийся доктор. Бежал, потому что к Наджилу всегда надо бежать. Он человек властный и жёсткий. Ожидать от него можно чего угодно.

Через минуту, осознав цель приглашения, доктор успокоился, задал пару вопросов и предложил принести лекарства, отказавшись от чая. Наджил, цель которого была переговорить с Леммоном и сохранить этот визит в тайне, сделал вид, что не хочет утруждать доктора и сам сходит с ним в больничный корпус:

— Спасибо за чай, Равшан. И за идею с доктором, а так бы и ходил весь день с больной головой.

— Рад услужить, шеф.

— Это приятно и правильно. Давайте здесь без происшествий.

— Слушаюсь!

Доктор с начальником полиции пошли по направлению к больничному корпусу.

— Как у тебя на твоём медицинском фронте, Тамин?

— Хвала Аллаху, пока всё в порядке.

— Почему пока?

— Время неспокойное, поэтому пока, то раненые, то осмотр арестованных, то выезд в лагеря. Персонала немного. Поэтому всегда в напряжении. Сегодня вроде без дополнительных вводных.

— Понятно.

Доктор открыл ключом дверь в комнату. Достал упаковку таблеток из шкафа и протянул Наджилу.

— Сейчас одну, ну и на потом, на всякий случай, пусть в автомобиле будет.

— Спасибо, док. А что этот неизвестный, не хотел поговорить?

— Да нет. Правда, я ему лекарства сильные даю, а то он очень нервный стал. Спрашивал, почему ему не верят, почему угрожают.

— И ты что?

— Спросил, почему он считает, что я ему верю. Это его смутило. Спросил, какое число, и очень расстроился. Пару раз орал, но сестра на посту контролировала. Ничего особенного.

Наджил сделал вид, что собрался уходить, но остановился у двери:

— Кричал, говоришь. Хм, интересно. Давай я навещу нашего друга, раз я здесь. Он не спит?

— Не должен.

— Ты занимайся своими делами, ты мне не нужен, я на пару минут и поеду. Ещё раз спасибо за лекарства, — Наджил хлопнул доктора по плечу и пошёл по коридору к палате, где лежал Леммон.

Шум засова и открывающей двери разбудили Денни. Он сел на кровати.

— Добрый день, мистер… как вас?

— Леммон, — Денни был не готов к разговору, который снова начался с дикого вопроса о фамилии и его имени.

— Ну, хорошо, пусть будет Леммон. Так вас устроит? — Наджил вопросительно посмотрел на Денни.

— Да.

— Не будем ломать комедию и играть в психологические загадки. Я пришёл один, без Фаиза. Пришёл поговорить, просто поговорить и, может быть, помочь вам. Договорились?

Леммон усмехнулся:

— Что-то не очень верится.

— Верить или нет — это ваша проблема. А вот моя проблема — это приказ. Фаиз мат Юсуф человек серьёзный, и я полностью от него завишу. Если через пять, уже четыре, дня я не предоставлю ему доказательства, что вы тот, за кого себя выдаёте, или доказательства, что вы причастны к похищению груза с медикаментами и оружием, то мне прикажут вас расстрелять.

Денни молчал. Он теребил кусок одеяла, смотрел то на свои руки, то на начальника полиции, то на кровать. Возможно, он что-то и хотел сказать, но голоса не было.

Наджил как можно естественнее изобразил сочувствие, взял кружку, подошёл к небольшому баку и налил воды. Отпил сам и протянул кружку:

— Выпейте воды, — Леммон взял кружку, — нам надо поговорить, Денни. Спокойно обсудить, как вас вытащить отсюда живым. У нас война, и я офицер полиции. Руки по локоть в крови повстанцев. Но враг, преступник или гражданин другой страны — это разные вещи. Если вы ещё и невиновны… — начальник полиции вздохнул и посмотрел в зарешеченное окно.

Говорил он спокойно и убедительно. Леммону очень хотелось верить его словам: «Может, и правда, он честный человек, может, и правда, для него есть грань, которую нельзя переступить? А как проверить это? Никак! Да и какие альтернативы у меня есть? Никаких».

Наджил выдержав паузу, повернулся к кровати:

— Давайте кружку.

Он поставил кружку на прикроватный столик, развернул стул и сел, опираясь руками на спинку:

— Вы должны будете вспомнить любые мелочи, всё, что помните, чтобы, во-первых, убедить меня, во-вторых, я мог проверить эту информацию и, в-третьих, представить это Фаизу мат Юсуфу. Спрашивать вашего согласия я не буду. У вас и так нет иного выхода. Начнём?

Леммон кивнул головой:

— А что рассказывать? Я же всё рассказал, но вы мне не поверили.

— Это сейчас не важно. Аварию отложим в сторону. Давайте думать, что может убедить меня, что вы тот, за кого себя выдаёте.

Денни потёр рукой брови: «Авария? Это не авария, а покушение, причём со смертельным исходом».

— Вы меня поняли? — начальник полиции не оставлял времени на размышления.

— Да.

— Тогда не надо молчать. У меня не будет возможности посетить вас в ближайшие три дня, а за оставшиеся сутки я не смогу ничего проверить. Так что или сейчас, или я попрошу принести вам Библию.

Леммон сглотнул:

— Извините, просто я не очень хорошо себя чувствую, пытаюсь сконцентрироваться на вашей задаче и не знаю, с чего начать.

— Это другой разговор. Начните с простого. Почему у вас нет личных вещей и документов?

— Мы их отдали. Отдали Роберту и сопровождающему. Не помню, как его зовут.

— Допустим, а что там было?

— Мобильный телефон, зажигалка, портмоне, сумка с ноутбуком и там же был паспорт.

— Опишите всё подробно.

Пока Денни пытался в деталях рассказывать о своих вещах, Наджил слушал и понимал, что здесь полное совпадение: «Зажигалка — эксклюзивная. Перечень вещей совпадает. Но вполне возможно, что человек мог хорошо знать Леммона, следить за ним или успел пообщаться. Всё и всегда решают мелочи. Жаль, что исполнители торопились и подожгли паспорт со стороны фотографии, а надо было бы с другой. Тогда не было бы этой ситуации. Заказ был бы выполнен. Не сразу, после проверки у старика Абдула, но проблем бы не было. И рисков… Денни Леммон должен был погибнуть и погиб бы. Ну а то, что в гробу не он, — судьба. А теперь для сохранения своей жизни придётся убивать тех, кто заказал его убийство. А сам Леммон, если это он, поживёт ещё. Вот такой поворот судьбы. Эх, мелочи, мелочи. Добавишь к ним человеческий фактор или глупость, и всё — дело испорчено».

Наджил уже не переживал, он знал, зачем он пришёл и что хотел спросить. Когда Денни закончил, он перевернул страницу блокнота:

— Хорошо, представьте, что вы на моем месте. Что бы вас убедило в том, что я Леммон?

Денни задумался:

— Наверное, что-то личное, что можно перепроверить и об этом знать могу только я.

— И что это может быть?

— Номер телефона моей жены.

— Возможно, но вы уверены, что этот номер знаете только вы?

— Нет, конечно, но вы можете позвонить.

— Вы думаете, я знаю голос вашей жены?

— Простите.

— Если вы Леммон, то только мелочи вас спасут.

— Моя жена любит духи «Елисейские поля».

— И как мне это проверить? Понюхать вашу жену? — Наджил сделал вид, что разочарован и начинает злиться.

— Только не уходите, прошу вас, я что-нибудь вспомню.

— Хорошо. Как зовут жену вашего друга, который был в машине вместе с вами?

— Мария. Мария Тилиси.

— У них есть дети?

— Да, двое, близняшки, девочки Элизабет и Дженифер.

---

Через минут пятнадцать Наджил знал адреса, номера телефонов, названия, имена, машины, цвета, описание домов, даты, ещё какие-то мелочи о Денни и Джеке, их семьях, образе жизни. Леммон устал, активный мозговой штурм ему дался нелегко.

— Вижу, что вы устали. Я обещаю всё проверить. Если что-то ещё вспомните, то попросите доктора дать вам бумагу. Напишите, и доктор передаст мне, я к вам подъеду сразу, как смогу. Крепитесь. Вы заставили меня думать, что вы и есть мистер Леммон, но подождём итогов проверки, — Наджил подмигнул и вышел из палаты.

Дверь закрыли на замок. Опустошённость и надежда. Вот и всё, что чувствовал Леммон: «Может быть, такие же эмоции у приговорённых, которые ожидают своей участи в камере смертников. И жить хочется, и выть смертным воем от безысходности… И неизвестности». Он вытер пот со лба, смахнул появившуюся слезу и пошёл к бачку налить стакан воды. В горле у него пересохло.

Глава 16

Мария Тилиси закинула очередную партию белья в стиральную машинку. За последние полгода Мария очень сдала. Потеря мужа тяжёлой болью отражалась в каждом её движении. Единственный мужчина, отец, муж, опора и надежда. Если и есть понятие быть счастливой в замужестве, то это тот случай. Джек, несмотря на кажущуюся простоту, частые шутки и желание улыбаться всем окружающим, внутри был человек серьёзных и правильных принципов. Он мог шутить, может быть, где-то переступая грань дозволенного, но его слова никогда не расходились с делом. В нём было много качеств, за которые любят, уважают, дружат. Джек любил Марию и умел всегда сделать что-то, пусть незначительное, но всегда оригинальное, душевное, что иногда даже вызывало слёзы счастья. Мария знала, что Джек — это её мужчина, её друг и помощник. Он всегда так и говорил:

— У нас в семье две половины. Лучшая, собранная из красоты и достоинств, и моя, собранная из всего остального, — и смеялся.

Это было удивительно. Он мог сам что-то рассказать, раз в десятый, и так заразительно хохотать, что даже самый грустный человек отвлекался от мрачных дум и улыбался. Зарабатывал он неплохо, правда, частые командировки отбирали время и создавали определенный дефицит общения, а им так хотелось как можно больше побыть вместе… Мария недолюбливала этот ритм работы, но терпела. Джек выбрал такую профессию. Она кормила их, тем более что после рождения дочерей Мария занималась исключительно домом. Они очень хотели детей, долго не получалось. Верили, что получится, взаимной любовью поддерживали друг друга и готовились, что семья станет больше. Продали свой маленький дом, купили больший. Остаток кредита погасили в год, когда Мария была беременна. Наступила такая изумительная полоса. Известие о беременности было огромным счастьем, а чуть позже узнали, что будет двойня — как благодарность за терпение и награда за любовь. Беременность протекала без осложнений. Они поменяли обстановку в доме и сделали небольшой ремонт. Рождение дочерей было счастливым финальным аккордом такого важного и напряженного периода. Они сумели создать своё уютное гнёздышко Тилиси с двумя очаровательными дочками и начали жить так, как мечтали, — полноценной и счастливой семьёй…

Мария посмотрела в зеркало на своё заплаканное лицо, давно не знавшее косметики. Волосы были завязаны в пучок видавшей виды резинкой. В нескольких локонах отчётливо блестела седина.

— Господи, почему хорошие люди так мало живут? Почему ты их так рано забираешь? Может быть, я в чём-то неправа, и ты мне дал такое испытание. Но дочки? Они маленькие, они так любят своего отца. Как же им без него? Их же надо не только одеть, обуть, накормить и воспитать. Им надо дать образование, а как мне без работы и мужа это сделать?

В комнате раздался звонок телефона. Мария ополоснула лицо водой, вытерла руки о полотенце и подошла к телефону.

— Здравствуйте, могу я поговорить с кем-нибудь из Тилиси?

— Да, Мария Тилиси, слушаю вас.

— Это вас беспокоит менеджер дилера компании «Ниссан». Если я правильно понимаю, то ваша семья владеет двумя автомобилями нашей марки.

— Двумя?

— Да, мы проводим акцию, поэтому хотели бы вас с мужем пригласить в наш салон на презентацию с вручением сертификатов, дающих право…

— Извините, но у нас одна машина, а не две. Была одна. Я продала её недавно. Мой муж погиб, поэтому спасибо, но мне ничего не надо.

— Ох, простите, э… Мария, правильно?

— Да, ничего.

Ей показалось, что у говорящего был сильный акцент. Наверное, недавно приехал и работает в автосалоне, там часто можно встретить такой персонал.

— Разрешите ещё минутку. Один вопрос. Вы сказали, что машина одна. Была. А по нашей информации две. Возможно, ошибка или есть однофамильцы. Не будете ли вы так любезны подсказать марку автомобиля, цвет и номер.

— Подождите, — Мария подошла к столу, который раньше был рабочим столом Джека. Теперь там лежали все документы в огромной папке. Она боялась из-за своего состояния что-нибудь потерять и всё складывала в одно место, чтобы потом когда-нибудь навести порядок. Документ на продажу был там. Она прочитала данные в трубку телефона.

— А машину вы продали по причине аварии? Планируете что-то ещё покупать?

— Не планирую ничего покупать, с машиной всё в порядке. Просто я в последнее время не могу сидеть за рулём, и она большая для меня. Мужская, что ли.

— Понимаю, эту марку предпочитают мужчины, семейный автомобиль. Значит, с вашим мужем несчастье произошло не на вашем автомобиле?

— Почему вас это интересует?

— Простите. Может, мы вам можем чем-то помочь?

— Спасибо, но мужа вы мне не вернёте.

— Примите наши соболезнования, давно это произошло?

— В июне. За границей. Автомобильная авария, — Мария заплакала, — их привезли в гробах, похоронили. Мы даже попрощаться по-людски не смогли, — слёзы потекли сильнее.

— Простите, ещё кто-то погиб, друг?

— Да, Денни Леммон, но его похоронили на другом кладбище.

— Мария, вы знаете, у нас есть фонд для детей. Может, какие-нибудь подарки, поездки, билеты на рождественские представления. У вас есть дети?

Было странно, что незнакомый человек что-то предлагает и спрашивает. Разговаривать Марии не хотелось. Боль разлилась знакомой скоростью по телу. Но и обижать человека она не хотела, вдруг он от чистого сердца.

— Да, дочки, Элизабет и Дженифер, двойняшки.

— Если вы не против, может, мы включим их в программу своего фонда, и вам передадут подарки и приглашения на рождественские представления. Надеюсь, это хоть как-то поможет вашим детям получить положительные эмоции в такое трудное для вас время, это важно для их развития.

Мария нехотя согласилась:

— Хорошо, включайте.

— Подскажите их даты рождения, полные имена и ваш адрес, пожалуйста.

Мария продиктовала запрошенную информацию.

— Благодарю вас, держитесь, ближе к Рождеству представитель фонда посетит вас.

— Спасибо, до свидания.

Мария положила трубку, вернула документы обратно в папку на столе: «Надо сказать Фионе, что принесут билеты из фонда для детей. Может, и для её дочери что-нибудь пригодится. Хотя она уже большая и самостоятельная». Она вытерла глаза и вернулась к стирке. Стирать приходилось много, но этот нехитрый процесс отвлекал её, вряд ли можно сказать успокаивал, может быть, чуть-чуть приглушал боль.

Глава 17

— Молодец, Гунаван. Как думаешь, твой акцент она услышала?

— Обижаешь, Сарди. Я учился у американца. Плюс она расстроена гибелью мужа. Так что, думаю, всё окей.

— Хвала Аллаху. Телефон можно вычислить будет?

Гунаван, молодой человек, сидящий за столом с несколькими компьютерами, рассмеялся. Он был из современной молодёжи, его можно было не любить только из-за стиля одежды, но он был гением, вернее хакером, к тому же родственником. Так что Сарди закрывал на это глаза. «Глупо приехать в Медан, чтобы конфликтовать с Гунаваном. Он, зная себе цену, может и вспылить или вообще отказаться работать. Эмоции только мешают делу. Поэтому пусть одевается как хочет. Может, станет старше и перебесится?»

— А для чего тебе это, Сарди?

— Зачем спрашиваешь? Тебя не учили, что молчаливым Аллах даёт мудрость, а говорливым короткий век?

Гунаван смутился:

— Ну я так, по-родственному

— С родственника спрос больший, помни это! Тебе работу заказали — ты сделал. Остальное не твоё дело. Уяснил?

— Да!

Гунаван расстроился, что его вопрос вызвал такую реакцию. Сарди улыбнулся:

— Не переживай! Ошибки дают пищу разуму. Разум из ошибок плетёт опыт, а опыт — это платформа мудрости. Я тебе это как родственнику сказал, чтобы ты берёг себя. Работа у тебя редкая, люди к тебе разные ходят, а жить надо долго.

Гунаван кивнул головой. Сарди достал скрученные в трубочку американские купюры.

— Держи, надеюсь, потратишь их с умом.

— Будет сделано, — настроение компьютерного гения резко улучшилось.

— Не обижайся, сынок. Лучше профилактика болезни, чем похороны. Правда?

Не согласиться было трудно. Сарди посмотрел на Гунавана:

— Только между нами. Ты хорошим людям помог. Важное дело сделал. Женщина после похорон в плохом состоянии, а дело делать надо, и ей помочь тоже. И так, чтобы никто не знал. Вот ты этому и помог. Но если ты об этом кому-нибудь расскажешь, то убьют меня, тебя и эту женщину с детьми. Ты хочешь, чтобы из-за тебя погибли дети?

— Нет, конечно.

— Вот поэтому я и не хотел тебе говорить. Надеюсь, ты урок мой запомнишь, а то, что я к тебе приезжал, и ты куда-то звонил — забудешь. Договорились?

— Слово Гунавана!

— Вот и умница!

Сарди достал ещё одну стодолларовую купюру и протянул Гунавану:

— Это тебе премия, для памяти.

Лицо Гунавана стало серьёзнее. Он сложил купюру пополам и положил в карман куртки. Сарди приобнял его, и они тепло попрощались.

Он торопился обратно. У него было очень мало времени. Ему всегда надо было торопиться, чтобы выживать.

Глава 18

Понедельник не всегда можно назвать днём хорошего настроения, но Винглер был в отличном состоянии. Вчера вечером он созвонился с Томасом, который, как обычно подшучивая, сказал, что к двенадцати часам будет готов с информацией по Роберту Падлсу. Выпив пару кружек душистого чая с хлебом, мёдом и сыром, Чарлз направился к управлению полиции, где служил Рабецки.

Ровно в двенадцать Томас выскочил из дверей полицейского управления, пробежался по улице и сел в «Додж» Винглера. Долго беседовать времени у него не было. Он передал лист с информацией Чарлзу, прокомментировав, что ничего интересного нет, за исключением банковской операции. Оказалось, что Падлс является клиентом крупного банка, где одним из руководителей службы безопасности трудится приятель Рабецки. Учитывая многолетние отношения и обещание вознаграждения, Томас получил неофициальную информацию, что на счёт Падлса поступила крупная сумма, и он досрочно закрыл ипотечный кредит. В принципе, это не очень выгодно, но если Падлс собирается продать дом, то продавать выгоднее, закрыв кредит. В этом случае банк со своим интересом в сделке участвовать не будет. Винглер поблагодарил старого друга. Рабецки напомнил про гонорар для сотрудника службы безопасности банка, закинул пакет с виски себе в машину и побежал обратно.

Чарлз внимательно просмотрел бумаги:

«Значит, не врал, что хочет начать новую жизнь. Как-то это очень быстро? Или быстро потому, что я стал этим заниматься, и посыпались нюансы, из которых вырастают версии, определяющие ход расследования», — детективу было над чем подумать.

Он решил не предупреждать о своём визите Падлса. Приехать неожиданно, познакомиться и посмотреть на его реакцию. Винглер завёл автомобиль и тронулся в сторону делового центра, расположенного недалеко от Гастауна, дарящего туристам экзотику девятнадцатого века. Офис, где работали Падлс и Леммон, располагался в одном из высотных зданий, недалеко от Бенталл-центра и Марин Билдинг. Минут через сорок он был на месте. Это был обычный бизнес-центр, где располагались офисы различных компаний. Такой муравейник, где все входят или выходят, у многих людей сосредоточенные лица, на этажах слышен звук шагов, оргтехники, кофеварок, в курительных комнатах периодически висит дым и слышится смех. В общем, нормальная офисная жизнь.

Чарлз направился к лифту. Офис находился на восьмом этаже. В холле было много народу. Он не захотел толкаться и, пропустив первых два, вошёл в третий лифт, пришедший сверху, но нажать кнопку не успел. Его остановил приятный женский голос:

— Минуточку! Оп, спасибо!

В кабину лифта заскочила приятная на вид женщина лет тридцати трёх. В руках у неё было несколько папок с документами. Она явно здесь работала. Не надо быть детективом, чтобы понять это, — на ней не было верхней одежды, а в конце октября мало кто ходит по улице без куртки или плаща. Одета она была достаточно ярко. Светлая блузка и тёмно-бордовая юбка-карандаш идеально подчёркивали все прелести чуть полноватой фигуры.

— Вам какой этаж? — выразительный взгляд тёмных глаз, чувственный, слегка приоткрытый рот, запах духов и расстёгнутые верхние пуговицы на блузке сделали своё дело. Сознание детектива находилось где-то в области фантазий, и он оставил вопрос без ответа. Женщина игриво покачала головой:

— Ну, раз вы молчите, то поедете со мной, на восьмой этаж. Лифт у нас небыстрый, так что за время подъёма вы или обретёте дар речи, или совсем его потеряете, — она нажала кнопку с цифрой восемь.

Неожиданная спутница была очень красива и вела себя легко и естественно. Не спрашивая согласия, она вручила Винглеру папки, чтобы освободить руки, и повернулась к зеркалу поправить причёску. Она знала, что нравится мужчинам, и умела это делать. Чарлзу такое умение всегда импонировало, учитывая его холостяцкий образ жизни. Лифт — это место, где и так трудно не нарушить личное пространство, а здесь такой подарок судьбы. Он улыбнулся, что не осталось незамеченным.

— Вижу, вы оживаете. Это приятно. А то такой видный мужчина и молчит. Хоть улыбаться умеет.

— Просто не нахожу слов.

— Верю, в таком процессе бывает и не до слов.

— В каком процессе?

— Изучения женской красоты. Вы меня с головы до ног осмотрели и даже сейчас пытаетесь рассмотреть родинку или кулон в моем декольте.

Чарлз вздрогнул:

— Извините, — он собрался и посмотрел спутнице в глаза.

Она с заинтересованной улыбкой и едва уловимым чувством превосходства поймала его взгляд:

— Семь… восемь. Я выхожу, господин молчун, не обижайтесь, но дам вам совет. Мужчина — это охотник, поэтому должен уметь вовремя накидывать лассо… И не только на шею лошади, — неожиданная спутница забрала папки и вышла из кабины лифта.

Чарлз тоже вышел и попытался сориентироваться. Его попутчица обернулась:

— О! Это восьмой этаж, мистер молчун. Или вы мой совет приняли буквально?

Он хотел что-то сказать, но по-доброму рассмеялся:

— Вы ошиблись только с «или».

---

— Надо же, прорезался голос. Поясните, что значит «с или», — она кокетливо попыталась изобразить голос Чарлза и положила папки на диван в холле у лифтов.

Винглер принял призыв к общению:

— Это значит, что мне надо и на восьмой этаж, и я с удовольствием воспользуюсь вашим советом. Если, конечно, вы не против?

— Не знаю, не знаю… Молчанием девушку не соблазнить.

— А обедом в честь знакомства?

— Я с незнакомыми мужчинами не обедаю, — её взгляд не оставлял сомнений.

— Это очень правильно. Разрешите представиться, Чарлз, частный детектив.

Винглер уже был самим собой. Заминки бывают и у опытных. В конце концов, не каждый день встречаешь красивую женщину с чувством юмора, которая оказывает тебе знаки внимания.

— Детектив, как романтично, — собеседница слегка прикусила губу и на секунду прикрыла глаза, — Бренда. Бренда Барстон, — она протянула руку.

— Очень приятно. У красивой женщины — красивое имя.

— Благодарю. Исправляетесь на глазах. Смотрите не переборщите.

— Буду стараться. Так какое ваше решение?

— Решение?

— Да. Относительно ланча или вечера. Мы ведь теперь знакомы.

— А вы, однако, шустрый. Ещё не получили ответа про ланч, а уже предлагаете ужин.

— Ланч обычно деловой, а вы, Бренда, женщина для романтической обстановки.

— И конечно, вы знаете, где самая прекрасная кухня и атмосфера. Не так ли? — Бренда сделала вид, что банальщина ей не очень нравится, но она воспринимает это как элемент игры, а сама ожидает чего-то исключительного.

— Признаюсь, да! Но сегодня я вас туда не приглашу, — заинтриговал Чарлз.

— Вот как? Интересно знать почему? — удивление и интерес отразились в глазах Бренды.

— Потому что вы имеете дело с воспитанным джентльменом, хотя внешний вид может заставить и сомневаться в этом, но прошу поверить мне на слово.

— Верить первому встречному? Мужчине? Из лифта? Это как-то легкомысленно, вы не находите?

— Да, пожалуй.

— Джентльмены, Чарлз, всегда отвечают на вопросы.

— Опять согласен. Сегодня удивительный день. За несколько минут я столько раз полностью согласился с женщиной. Уверен, вы проходили специальные курсы по психологии общения. Надеюсь, только это меня и спасёт после ответа на ваш вопрос.

— Дерзайте, Чарлз. Я сегодня добрая. Итак, почему?

— Вы очаровательны! Мечта любого мужчины! Дали такой дельный совет. Поэтому мужское воображение сразу нарисовало вас… в моем собственном доме, за ужином на двоих, при свечах… Идеальная ситуация, но не место. Знаете, как только я представил вас в окружении того, что творится у меня дома, я и потерял дар речи. Мне сегодня же необходимо начать ремонт или как минимум навести порядок. Ну, знаете там… рубашки, носки, пыль…

Бренда скрестила руки на груди и, сдерживая улыбку, пыталась сделать заинтересованное лицо:

— Ну, продолжайте, очень интересно.

— Много хороших мест в нашем городе, но идеальное место для ужина в прекрасной романтической атмосфере только одно, — Винглер отвёл глаза и сделал многозначительную паузу.

— И где оно?

---

— У вас дома. Я абсолютно уверен, что у такой красивой и ухоженной женщины прекрасный дом.

— Да вы нахал! Пара минут, и из застенчивого молчуна вырос самоуверенный «мачо».

— Позвольте не согласиться. Я честно и открыто сказал, что сегодня мы к вам не пойдём, мы пойдём в другое место. Так что я джентльмен… хоть и парень не промах.

— Большое спасибо. Скромность вам явно незнакома.

— Вы очень проницательны, надеюсь, что моя открытость не сломает мне жизнь, — теперь уже Винглер атаковал глазами и смеялся.

— А что, есть предпосылки?

— Любовь, знаете ли, штука серьёзная. К кому-то приходит, к кому-то нет. Один минус, никогда не сообщает о своём приходе. Раз — и ты уже жертва биохимического процесса и ничего с собой поделать не можешь.

— Блестяще. Вы первый из знакомых мне мужчин, кто заговорил о любви через несколько минут знакомства.

Чарлз шутливо сделал обеспокоенное лицо:

— Только не говорите мне, что вы не верите в любовь с первого взгляда.

— Вы будете разочарованы. Не верю! — Бренда повернулась, чтобы взять папки.

Винглер коснулся её локтя правой рукой и неожиданно сменил тон:

— Пусть ваш опыт не принимает никаких решений. Возможно, вы не верите в любовь с первого взгляда, но первый взгляд всё равно есть. И ни в одной книжке не указано точное время признания в чувствах. Вы мне очень понравились. Правда. Моя мама говорила мне, что, если чувствуешь что-то настоящее, то нет никаких преград для признаний. Признания подобны эху. Они либо вернутся к тебе — как отражение твоих чувств, либо ты не услышишь их отражения и почувствуешь пустоту и одиночество.

---

Бренду покорила эта искренность. Покорила и удивила. Такой странный, слегка помятый, детектив молчал, потом с юмором заговорил, а теперь так трогательно и просто сказал о, может быть, самом важном, что должно быть в жизни.

— У вас мудрая мама, Чарлз, — тихо сказала Бренда.

— Дайте мне шанс. Может, наша встреча неслучайна. Пообщаемся, познакомимся поближе. Одно могу сразу гарантировать — если вы не любите готовить, то я с удовольствием вам приготовлю ужин или отведу в ресторан.

Бренда нежно посмотрела в его глаза. Она часто получала предложения, серьёзные и нет, и была уверена, что умеет читать по лицам мужчин причину предложений и глубину желаний. Она больше не хотела растрачивать себя на скоротечные романы, разовые встречи. Её сердце ждало любви, настоящей и большой, но в этот понедельник она совсем не была готова, что кто-то внезапно ворвётся в её жизнь. Ворвётся по-настоящему…

Чарлз коснулся и левой рукой второго локтя:

— Вам, наверное, надо подумать. Я подожду. Если вы сегодня не готовы или не можете, то разрешите мне узнать ваш номер телефона и позвонить… Завтра! До среды я не выдержу.

Бренда с благодарностью посмотрела на Чарлза:

— Как сказала бы моя подруга, не надо флиртовать с незнакомыми мужчинами в лифте…

Она не стала договаривать любимое выражение Стеллы до конца: «… мужчина тоже человек. И семью без него не сделать, и детей не родить, а если к семейным ценностям данный самец не приучен, то как минимум пару раз для женского здоровья сгодится». Эта была не та ситуация и не на первой встрече отпускать такие шутки. Бренда почувствовала, что этот детектив задел какие-то струны её души. Задел сильнее, чем прошлые романы. Она отчётливо понимала, что не хочет говорить нет:

— А что вы любите готовить?

— Многое, могу сделать пасту с морепродуктами. Под белое вино очень подойдёт. А на десерт мороженое, клубничное.

— Очень вкусно рассказываете. Давайте подойдём к моему офису, и я вам дам визитку. Позвоните завтра, когда будет удобно. Сегодня я не могу, а завтра может быть. Мучить вас до среды не буду. Мужчин надо беречь. Согласны?

Чарлз отпустил локти, медленно опустил руки и выдохнул:

— Договорились. Я помогу вам донести папки?

Бренда кивнула головой и пошла вправо по коридору соблазнительной походкой:

— Я в 818. Наша компания занимает несколько помещений в конце правого коридора крыла. Это вам на всякий случай.

Чарлз быстро взял папки и инстинктивно посмотрел на перечень компаний, висящий у лифта. Сомнений быть не могло. Эта компания мужа Фионы и Падлса. Он выругался про себя: «И как теперь не смешивать работу и личное? Как теперь объяснить свой интерес к компании Бренды?» Он был искренен, но поверит ли она ему?

Сам бы Винглер не поверил. Он детектив. Частный детектив, не полиция, значит, пришёл что-то разузнать и вошёл в доверие Бренды, чтобы получить информацию: «Вот жизнь, а? Надо было не ждать пустой лифт, а ехать на первом. Пусть в толпе. Зато сейчас не было бы проблем и душевных переживаний. Зашёл в офис по делам, узнал всё, что хотел, и познакомился бы с Брендой».

Чарлз был уверен, что мимо неё он не прошёл бы в любом случае. Он почувствовал возможность начать что-то большое, серьёзное. «А теперь что? — мысли царапали душу, пока они шли по длинному коридору, — абсолютно точно, что какой-нибудь урод наследил у неё в душе каким-нибудь сволочным поступком. Хорошо, что она ищет ещё общения, а не замкнулась и перестала верить мужскому полу. Как теперь сохранить ощущения, которые возникли между нами? Как не потерять доверие? Это после некоторого времени вместе легко открыто объясняться, потому что уровень доверия очень большой. А сейчас этому уровню всего пять минут разговора. Одно неосторожное слово, поступок — и все надежды разобьются в клочья!»

Бренда приложила пропуск к электронному замку и открыла дверь:

— Подождите секундочку, — она скрылась за дверью и через пару секунд вернулась, — вот вам моя визитка. Я буду ждать вашего звонка. Давайте папки.

Чарлз аккуратно передал папки и взял визитку. На ней крупным шрифтом было написано название компании, о которой он уже практически неделю собирал различную информацию. И, надо сказать, не очень преуспел.

— Не грустите, завтра мы увидимся. Вам какой офис нужен?

— Наверное, ваш, — Чарлз не соврал, но и не смог рассказать о цели визита.

Фраза получилась с двумя смыслами. Бренде же ответ понравился. Он такой ёмкий, дающий надежду. Она и сегодня могла встретиться с ним, но для первой встречи ей надо было подготовить себя, квартиру и, вообще, взять паузу. Вдруг он не позвонит? Такая мини-проверка.

Чарлз выглядел смущённым. Бренда восприняла это как нежелание расставаться:

— Я бы с вами ещё поболтала, но мне надо работать. До завтра?

— Да, конечно. Я позвоню, — Винглер протянул руку.

Зря некоторые люди смеются про необходимость ухаживаний, про конфетно-букетный период. Это период строительства мостов доверия, переходов души. И чем их больше и они прочнее, тем счастливее пара. А у них было только пять минут… Возвращаясь к автомобилю, Чарлз сильно переживал. Он постоянно сверял свои ощущения при общении с женщинами с неким внутренним камертоном, таким образцом всей гаммы своих чувств, ожидаемых им в серьёзных отношениях. Совпадение ощущений по всей гамме являлось определяющим моментом в его понимании счастья и гарантировало и себе, и его женщине возможность прожить всю жизнь вместе. У него практически никогда не было полного совпадения. Он всё время внимательно рассматривал все свои отношения. Где-то сам опускал планку требований, но не срабатывало. Где-то сам не дотягивал до требований женщин. В общем, созвучия с камертоном не было.

Сегодня, с Брендой, ему показалось, что он почувствовал пусть неуверенные, тихие, но изумительно точные нотки, совпадающие с вибрациями его внутреннего камертона. Он переживал, потому что боялся потерять это состояние, боялся, что больше не будет шанса ещё раз найти идеальное соответствие своим душевным ожиданиям.

Глава 19

Сарди сидел на краю кресла в кабинете начальника полиции и не понимал, почему так доволен Наджил:

— Ты объясни, что тебя так радует? Детали показывают, что объект жив и находится у тебя в больнице. Его официально похоронили, так что у семьи ты денег вряд ли возьмёшь. Если станет известно, что объект жив, — будет огромный скандал. Головы и поста ты лишишься сразу. Незаконное удержание и так далее. Леммон расскажет, что это была не авария. Надо рубить концы. За его ликвидацию мы своё получили. Претензий со стороны Намита не будет, значит, не надо будет его устранять и брать грех на душу за смерть родственника. А по грузу для Фаиза что-нибудь придумаем.

— Что, Сарди? Что ты придумаешь? Как ты объяснишь ликвидацию Леммона?

— Легко. Повесился. Не хотел сдавать своих, решил свести счёты с жизнью, так как понял, что ему всё равно конец, и оставил записку. Почерк его никто не знает, надо только нормальным английским написать. А текст надо сделать такой, чтобы Фаиз поверил, поверил и снял претензии к тебе. Намит жив, братья дружат. Мы все от этого выиграем.

— Интересно, какой же текст успокоит Фаиза?

— Мол, знаю, что или одни, или другие меня ликвидируют. Всё, что могу сказать, что груз вы не найдёте, так как он уже у борцов за независимость Ачеха, и будьте вы прокляты. Что-то в таком роде.

— Допустим, а как сделать, чтобы было похоже, что он сам?

— Ты меня удивляешь! Это как раз не проблема.

---

— Допустим. Скажи, а если бы ты узнал, что за Леммона можно выручить, скажем, миллион долларов, ты бы его все равно повесил?

Сарди откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на Наджила. Миллион долларов кого угодно заставит задуматься.

Наджил ходил от стенки к окну и обратно. Он явно над чем-то размышлял. Над чем-то, что давало ему заряд бодрости и некоторого удовольствия.

— Понимаешь, игра не проиграна. Потерю груза Фаиз не простит в любом случае. Денег у нас достаточно, и за груз, плюс то, что заработали до этого, хватит до конца жизни. Вроде можно выйти из игры, а можно провести операцию «миллион за Леммона». Есть шанс получить миллион и остаться в игре. Красиво и богато!

— Загадками говоришь, Наджил. Почему ты решил, что за Леммона можно получить миллион?

— Пока ты навещал нашего компьютерного гения, я съездил к Намиту. У него был день рождения. Там же был Халид. В разгар торжества я спросил совета у Халида, как у опытного бизнесмена, куда вложить накопленные деньги моей семьи.

— Зачем? Ты собираешься открыть бизнес?

— Сарди, слушай внимательно — выиграешь обязательно. Я хотел попробовать получить какую-нибудь информацию об их большой игре. Зачем им нужно было убрать Леммона?

— Получил?

— Я думаю, да. По крайней мере, для операции «миллион за Леммона» информации достаточно. Халид посоветовал вложить в акции его компании, которая возобновляет разработку месторождений угля и золота и ещё чего-то в их районе. Там уже стали строить дорогу в порт. В порту будет специальная площадка. Какая-то работа уже началась на угольных разрезах, и новые разработки будут на огромной территории. Компания выпускает акции. Как я понял, это будет крупный бизнес, может, миллионов на пятьсот, а может, и более. Прибыль на акцию интересная, и акции всегда можно продать с выгодой. Вот такая, Сарди, информация.

— Не понимаю, какая связь с Леммоном?

— Вот поэтому, дорогой Сарди, ты и не начальник полиции. Меня заинтересовали эти шахты. Если там так сладко, то почему приближенные к правительству бизнес-структуры не проявили интерес? Почему такой крупный проект идёт при поддержке только местной администрации? И почему привлекаются иностранные инвестиции, а не свои? Со своими-то местной администрации договориться легче.

— Это нормальная практика. Ты же знаешь — со своими всегда дороже, всегда у них в долгу, в исполнителях. А с иностранцами в партнёрах есть шанс самим стать крупными бизнесменами, плюс независимыми от своего крупного бизнеса. Это же понятно.

— Согласен, но зачем убивать кого-то, причём до начала бизнеса? — Наджил улыбнулся. Зерно сомнения попало в Сарди. Он не смог найти какой-то убедительный ответ:

— Может, совпадение или что-то, не имеющее отношения к делу?

— Правильно, надо было проверить.

— А как?

— У меня на столе дело по аварии. Я ещё раз внимательно его просмотрел, все детали. И обнаружил такую маленькую запись о цели визита данных специалистов на Суматру. Бизнес-командировка. Они ехали к Халиду. И ещё, погибшие и свидетель работали в одной компании. Это очень важно. А наш свидетель, как мы знаем, партнёр Халида. Ты сам, дорогой, можешь позвонить своему Гунавану и попросить найти в интернете сайт компании.

— И что мне это даст?

— Ленивый ты человек, Сарди. Основной вид деятельности их компании связан с экспертной оценкой и проведением полного спектра проектно-изыскательских работ и тому подобное. А теперь догадайся, в какой сфере?

— Ты хочешь сказать, их компания партнёр Халида по шахтам?

— Нет. Скорее, партнёр по экспертизе и проектно-изыскательским работам. Если бы ты вёл бизнес такого плана, ты бы убивал профессионалов?

— Зачем? Без профи в таких делах невозможно. Да и в чём смысл убирать эксперта?

— Правильно. Но заказ-то был, был оплачен и выполнен нами. А для этого должна быть веская причина. Причина, не устрани которую, бизнес бы не начался. Так?

— Согласен, но раз Халид сказал, что бизнес начался, то, значит, убрав Леммона, они открыли бизнес?

— Да, а если они убирают эксперта и начинают бизнес, то, значит, эксперт мешал открытию бизнеса.

— А как эксперт может помешать открытию бизнеса? Эксперт ведь зарабатывает деньги тем, что производит оценку и подготавливает специальный отчёт. Пара ошибок — и эксперт не получит ни одного контракта.

— Молодец, Сарди. Сложи теперь всё это вместе.

— Эксперт не может давать нереальную картину. Это убьёт его бизнес. Если он даёт реальную картину и мешает открытию бизнеса, то что же получается?

Наджил подошёл к задумавшемуся Сарди и снисходительно похлопал его по плечу:

— Получается, Леммон мешал открытию бизнеса, а убить решили его, потому что не договорились. Вот почему один из экспертов остался в живых. Более того, он стал партнёром Халида и помог отправить своих коллег к праотцам. Вывод один, Сарди. Халиду был нужен отчёт, который откроет бизнес. А отчёт, который мог сделать Леммон, не позволял открыть бизнес или серьёзно влиял на прибыльность этого бизнеса. Причём отрицательно. Договориться с Леммоном они не могли, а вот с его коллегой, Падлсом, договорились. Поэтому они и убрали Леммона и второго эксперта. Тот, кто остался в живых, сделал отчёт, который помог открыть им бизнес. Всё просто, Сарди.

— Вполне логично. Ты, как всегда, поражаешь меня своими аналитическими способностями. Но почему ты решил, что можно взять миллион за Леммона? Кто платить-то будет?

— Халид сказал, что бизнес крупный и компания нашла инвесторов. Работы, которые начались, очень масштабные, а значит, стоят дорого. Они решились на убийство, но заказали инсценировку под аварию. Нам заплатили больше, чем обычно. К чему такие сложности? Значит, им важно сохранить свой имидж или держать всё в тайне. Пахнет большими деньгами. Так что, как ни крути, а оставшийся в живых эксперт, партнёр Халида, должен был получить серьёзную сумму. Миллион — точно, если не более, раз сам принял участие в такой операции. Поэтому смысл операции «миллион за Леммона» заключается в том, чтобы заставить его поделиться с нами.

— Ты думаешь, он согласится?

— Шантаж — это искусство. С ним будет разговаривать представитель местной полиции, который при неоплате выкупа даст ход делу. А это значит — и счёт будет арестован, и в тюрьму на долго. Выбор, по-моему, очевиден.

— Он может потребовать доказательства. Может, сказать, что и мы в этом участвовали.

— Во-первых, у него против нас ничего нет, а у нас есть. Во-вторых, наше оружие — видеообращение Леммона.

— Что? Леммон будет просить деньги? Он же похоронен?

— Вот именно. Мы в результате оперативной работы вышли на местных повстанцев, которые удерживают Леммона и требуют за него выкуп. Леммона запишем на видео. Мы напишем такой текст обращения, который можно будет переделать под угрозы, а наш гений смонтирует его речь так, как будто он обращается к этому, как его? — Наджил посмотрел страницы дела об аварии, — к Роберту Падлсу. Понял замысел?

— То есть шантажировать Падлса будет Леммон?

— Слова на видео Гунавана. Видеозапись с реальным обращением никуда и не пойдёт. Будет для подстраховки, если что, но Леммон будет уверен, что его захватили повстанцы, требуют выкуп и мир знает о том, что он жив. Это заставит его надеяться, что повстанцам убивать его невыгодно, а коллеги и родственники сделают всё, чтобы его выкупить. Таким образом, он нам поможет.

— Это интересно. Падлс будет заинтересован, чтобы информация о Леммоне не стала достоянием гласности, и будет вынужден согласиться. Хорошо, а какие условия и как ты получишь деньги?

— Мы потребуем, чтобы Падлс лично прилетел на Суматру, но не к нам, а в Медан, поближе к нашему компьютерному гению. Мол, мы показываем ему Леммона, он производит перевод денег на наш счёт, получает Леммона, и они летят обратно.

— Но Леммон же его шантажирует?

— Да, цель шантажа — чтобы Падлс заплатил выкуп и вытащил его из этого дерьма. В противном случае Леммон погибнет, но и Падлсу тогда недолго останется. А чтобы он был уверен, мы что-нибудь добавим от себя.

— Гениально, а что с Леммоном? Отпустим?

— Нет, Сарди. Падлс явно подстрахуется. Если их отпустить, то информация об этом сразу будет на столе у Халида, а значит, и у Намита. Это плохо. Значит, придётся всё-таки исполнить заказ на Леммона и зачистить концы с Падлсом. А если наш гений сумеет увидеть полную сумму на счетах Падлса, наверняка где-нибудь в офшорных зонах, то возьмём всё. Ему деньги будут уже без надобности, а нам пригодятся.

— Да, Наджил. Если ты прав, если всё получится, как ты говоришь, то этот год будет самым успешным для нас в смысле финансов.

— Мы ещё и за карьеру поборемся.

— Это как?

— Нам надо показать Фаизу свою активность и сохранить доверие. Халид — это бизнесмен. Безопасность ему обеспечивает Намит. Их с другом компания охраняет периметр месторождений. Если мы уберём Намита с партнёром, то Халид останется без силовой поддержки. Вот мы и предложим ему свои услуги по безопасности и потребуем гонорар за молчание по Леммону. Плюс добавим вину за груз Фаиза — мол, операция Намита, а значит, и Халид при делах. Что будет, если Фаиз про это узнает? И видеозапись Леммона будет мощным козырем. А что, если инвесторы увидят её? Игра у Халида на миллионы.

— Красиво. Ему нельзя рисковать. Он потеряет всё, включая собственную голову.

— Правильно. И сохранить его голову и миллионы можем только мы. У него выбора не будет: с одной стороны Фаиз, с другой — мы, с третьей — его партнёры, с четвёртой — безопасность инвестора. Понимаешь?

— Халид будет обложен, как волк, со всех сторон, и ему придётся принять наши условия.

— Да. Ему придётся заплатить, чтобы не было проблем. Заплатить нам. Если сумма крупная, то часть заберём себе, а часть вернём Фаизу — как компенсацию за груз. Мол, операция проведена успешно, но взять сумели только то, что взяли. Фаиз будет доволен, всё-таки вернул свои деньги, пусть и без прибыли. Халид останется в бизнес-проекте и будет нам обязан. После смерти Намита ему придётся искать начальника службы безопасности, так что он не только заплатит, он ещё подпишет контракт с нашей компанией, Сарди. Ты у него будешь отвечать за безопасность! Он там на серьёзные суммы завязан, там должно быть много, носом чую.

— Но если инвестор узнает? Мы не попадём в переплёт?

— Это проблемы Халида. Ты просто охраняешь шахты, контракт с тобой подписан после начала финансирования. Так что к тебе претензий быть не может. В итоге мы сохраним деньги за груз, получим миллион за Леммона и вернём деньги Фаизу, как результат нашей работы. Исполнителями по грузу выставим Леммона и Падлса. Деньги мы с них получим и отправим к праотцам. Халиду это тоже выгодно. Ну и наша охранная фирма получит крупный контракт и легальные доходы. В будущее надо смотреть, боевые действия рано или поздно заканчиваются!

— Остаётся только хорошенько всё продумать и выйти сухими из воды.

— И богатыми! — они захохотали в голос.

Перспективы, что и говорить, всегда удивительно поднимают настроение. Особенно, если тебя уже давно не тяготят такие понятия, как грех и совесть.

Глава 20

После знакомства с Брендой у Чарлза проснулось желание навести порядок дома. Причём такой, что даже он сам не понял, откуда родилось желание вытереть везде пыль, вымыть не только полы, но и окна, люстры. Особенно нелегко пришлось на кухне, но желание и труд всё перетрут — кухня сверкала идеальной чистотой. Где-то час он шумел пылесосом, потом перестирал огромную кучу белья, погладил то, что смог, что не смог — спрятал в шкаф. Постель застелил новым бельём, а на стол положил чистую скатерть. Вроде ничего особенного, но к вечеру у него раскалывалась голова, тянула спина и гудели ноги. Он лёг в постель где-то к полуночи, справедливо критикуя тех, кто считает, что домохозяйки ничего не делают. Утром его разбудил телефонный звонок. Обычно он спал не более семи с половиной часов, но сейчас на часах было почти десять. Удивлённый и заспанный, он взял трубку в руку:

— Слушаю.

— Извините, мистер Винглер, это Фиона, я не очень рано?

— Нет, вы очень удачно позвонили, а то я проспал бы до обеда, а у меня сегодня важный день. Вы что-то хотите мне рассказать?

Чарлз уже отошёл ото сна, потянулся и подошёл к столу, чтобы взять ручку и блокнот для записи.

— Да, вы просили сразу информировать, если что-то вспомню или появится какая-то информация.

— Продолжайте.

— Я вчера разговаривала с Марией, с Марией Тилиси.

— Так.

— Ей позвонили по телефону, хотели предложить поучаствовать в каком-то мероприятии. Звонили от дилера «Ниссана», думали, что у них две машины. Она сказала, что Джек погиб, машина у них была одна, и ту она продала. Ей посочувствовали, поспрашивали, как это произошло. Она рассказала, сказала, что и Денни погиб вместе с Джеком. Потом у неё спросили какие-то детали про машину, чтобы исправить ошибку в их данных, и предложили некую помощь из их благотворительного фонда. Приглашение на рождественские представления и подарки детям. Записали её адрес. Она позвонила мне и предложила поделиться или билетами, или подарками. Я отказалась. Сказала, что у меня дочь уже большая. Но меня что-то насторожило в этом звонке. Я позвонила и спросила про мероприятие, про благотворительный фонд. Вы знаете, Чарлз, мне сказали, что это ошибка. Что ничего нет, понимаете? А Мария ждёт. Она и адрес дала. Кто-то же ей звонил? Спрашивал про машину, цвет, номер. Я решила вам сообщить, хотя, может, это и полная ерунда.

— Вы умница, Фиона. В нашем деле любая ерунда, как вы говорите, может быть на вес золота. Я обязательно проверю. Не волнуйтесь, может, это действительно ошибка и звонили не из отдела обслуживания клиентов, а из другого, поэтому вам и сказали, что ничего нет. Я всё разузнаю и сообщу вам, как договорились, к концу недели.

— Спасибо, Чарлз. Извините ещё раз, что разбудила.

— Всё в порядке. Рад был пообщаться.

— До свидания.

Винглер положил трубку и задумался. Странная информация. Он взял блокнот и записал себе в план проверить, откуда был звонок, название компании-дилера и фонда. В любом случае, это завтра. Сегодня он собирался накупить продуктов, приготовить роскошный ужин и пригласить Бренду.

После посещения супермаркета Чарлз, обложенный продуктами, в смешном фартуке колдовал на кухне. Он решил позвонить Бренде после обеда. Сработал мужской инстинкт — после обеда степень доброты и готовности к согласию у мужского пола резко возрастает. Возможно, что у женщин не так, но он решил, что после обеда настроение Бренды может быть получше, чем в начале рабочего дня. Вдруг она передумала? Совместная поездка в лифте ещё не повод принять приглашение. Но ужин он решил приготовить, а кое-что купил и на завтрак. Инстинкт и надежды холостяка немного увеличили выручку магазина. Периодически поглядывая на часы, Чарлз дождался запланированного времени и, заметно волнуясь, набрал номер Бренды:

— Бренда Барстон. Слушаю вас, — неожиданно быстро прозвучал приятный голос, — алло, я вас не слышу.

— Бренда, это… это Чарлз. Чарлз Винглер… из лифта.

— Чарлз, очень приятно. Вы снова в лифте? — она явно была в хорошем расположении духа и не устояла от искушения пообщаться в юмористическом тоне.

— Я в том смысле, что я из лифта… Вчера… то есть, ну… мы вместе с вами были вчера в лифте, я подумал, что если вам покажется мой голос незнакомым, то я так напомню, что я это я… в смысле тот, кто из лифта. Нет, кто ехал с вами в лифте вчера. Простите, я запутался и волнуюсь.

В течение всей этой искренней, но такой бестолковой фразы Бренда смеялась, прикрыв рот, чтобы не обидеть Винглера. Ей было приятно осознавать, что она действительно понравилась ему, раз он двух слов связать не может. Она любила юмор и шутки, ей казалось, что без этого жизнь как чёрно-белое кино.

— Добрый день, Чарлз. Вы меня извините, но я тоже запуталась, вы и сейчас в лифте?

Чарлз успокоился и поддержал настроение Бренды:

— Нет, сейчас я занимаюсь подготовкой вашего вечернего настроения.

— Не может быть! А вы теперь отвечаете за моё настроение вечером?

— Надеюсь, что сегодня оруженосцем вашего настроения буду я, мы с вами об этом вчера договорились. Я уже сутки готовлюсь не разочаровать вас.

— Сильное заявление. Что же вы даже не спали из-за нашей встречи?

— Наоборот, уснул как дитя. Большая приборка, домашние хлопоты свалили меня наповал. И всё для того, чтобы у вас было сегодня хорошее настроение.

— Красиво сказано. Что же вы предлагаете?

— Я встречу вас после работы и приглашаю вас поужинать.

— Звучит заманчиво. Где?

— Где хотите, но я готов пригласить вас к себе. Ужин будет великолепный.

— Всё-таки вы не джентльмен — первое свидание, и сразу домой…

— Для меня первое свидание было вчера. А сегодня — всё, что вам будет угодно, но я же должен быть готов к вашему желанию посетить меня. Дабы узнать, где живу, почувствовать, чем дышу, что умею и, вообще, кто я и стоит ли на меня тратить время одной из самых прекрасных женщин планеты.

— Да вы льстец, Чарлз.

— Лесть — это мощное оружие. Но в нашем случае мои слова — это чистая правда, и мне доставляет огромное удовольствие говорить об этом. Кстати, вы знаете, где в нашем городе по вечерам хорошее танго и кухня?

— Танго? Вы любите танго?

— Танго, свечи, вино, хороший стол и дама в вечернем наряде, что же может быть лучше?

— Я знаю, где неплохо кормят и хорошая атмосфера, но танго… — Бренда задумалась на мгновение, — знаете, Чарлз, в этом вопросе я не смогу вам помочь.

— Понятно. А я знаю много мест, но уверен только в одном, где очень хорошая коллекция танго, и сегодня там прекрасный ужин и атмосфера. Не зря же я сутки готовился.

— Вы, как удав, затягиваете меня к себе домой, Чарлз.

— Мы проведём вечер так, как вы захотите, но должен же я что-то вам предложить, как мужчина. Считайте это такой рекламной кампанией. Как минимум, вы будете знать, что знакомство с вами серьёзно повлияло на мой дом и его хозяина.

— Понятно… — Бренда задумалась и прикрыла трубку ладонью. — Я подумаю до вечера. Вы меня встретите?

— Где и в котором часу?

— Возле моего дома в 20.00. Запишите адрес.