Бесплатный фрагмент - Приключения в Заполярье. Приключения в Африке. Монстр Чебурашка

Приключения в Заполярье

Часть первая

1

Я, Юрий Белоконь, находясь в здравом уме и трезвой памяти, полностью отдаю отчёт нижесказанному и готов расписаться собственной кровью под каждым словом. Хотите — верьте, хотите — нет.

Я тогда жил в заполярной Воркуте и заканчивал Горный техникум. На носу была сдача диплома, и бессонница стала моей лучшей подругой. Но как-то раз, сидя за чертежами, я не выдержал и клюнул носом. Мне приснился очень странный сон. Кошмар получился нелогическим и бессвязным: какие-то темные лица с горящими глазами, паяльные лампы, извергающие огонь и летающая бутылка шампанского. Кто-то невидимый постоянно кричал: «Рубежник, спаси деда Мороза!» Последние слова «Дед Мороз в опасности!» я произнес уже вслух и сразу проснулся.

Холодный пот тоненькой струйкой пробежал где-то в районе спины. Я, семнадцатилетний юноша, с трудом разлепил тяжелые веки и уставился в давно немытый потолок старенькой хрущевки. На письменном столе среди разбросанных чертежей и учебников по горным предметам хорошо выделялась банка кофе, полная окурков.

«Гадский диплом, — я поковырялся в пепельнице и, выбрав „бычок“ пожирней, подошел к окну. — Опять отрубился в неподходящий момент. А сроки поджимают». Я прикурил и посмотрел на заснеженный, но черный от угольной пыли, воркутинский двор:

«Конец мая. Весна. Тяжеляк! А где-то сейчас цветут сады, груша, вишня, сирень благоухает… Эх. Где-то уже загорают и не снимают солнцезащитных очков, валяясь нагишом на горячем песочке, — на душе было муторно и тоскливо. Я посмотрел на градусник за окном. — Минус шесть. Мда. Еще этот сон дурацкий. Полный бред. Новый год давно прошел. Какие, к чёрту, Снегурочки? Диплом меня доконает. К сдаче совсем неврастеником стану. Еще этот консультант, инженеришка, еврейская морда, так и хочет на лапу получить. Уже один глаз сломал, подмигивая в намеках. Спецом резину тянет. Интересно, как он сюда попал — в Воркуту? Какими ветрами, как говорится? Судя по возрасту, давно на пенсии. Небось грешки имеет. А из НИИ пушкой не вышибешь. Конечно, местечко тепленькое, можно сказать, с подогревом, насиженное».

Я прошел на кухню и включил чайник. Пока агрегат с носом делал свое дело, невольно уставился в окно. А больше смотреть было некуда. Опять в глаза бросились горы нерастаявшего грязного снега, сгоревшая мусорка и ржавая без колес «копейка»:

— Эх, Воркута, Воркута. И что ты, Юрий Белоконь, потерял в этом убогом, обделанном леммингами, краю? — спрашивал я себя, ковыряясь мизинцем на шее, скатывая в шарик недельную грязь.

Закипел чайник, и я посмотрел на часы. Половина шестого — такая рань! Что теперь делать?

Как вдруг в дверь позвонили. Затем еще и еще.

— Кого там черти носят? — шаркая тапочками, я лениво побрел к двери, но прежде чем открыть, посмотрел в «глазок» и обомлел.

На меня смотрело грязное лицо ушастого кочегара. Не званный гость хмурил брови, дергал глазом и левой губой. Судя по всклоченной грязной бороде и наряду с красным отливом, это был Дед Мороз. Рядом стояла Снегурочка. Она была под стать дедушке. Гости переминались с ноги на ногу и озирались по сторонам. Я открыл дверь и сразу услышал:

— Спаси нас, дружок! Ради всего святого, ради детишек, ради елки, подарков, ожерелий гирлянд, мишуры и серпантина! — подраненным медведем взревел дед Мороз.

— Помоги нам, Юрочка! Умоляем! — замученной свиньей хрюкнула Снегурочка.

— Послушай, дед, я вовсе не член общества защиты сказочных героев. У меня своих проблем море. Так что лучше идите на хладокомбинат, там горы льда и холодные стены. Или на автомойку. Там вас почистят, — Я, не удержавшись, громко хохотнул, а потом и вовсе разразился судорожным смехом. Жалкий вид непрошенных гостей говорил сам за себя: рваные одежды, грязные, оплавленные весенним солнцем лица с прилипшими окурками и шелухой от семечек, в волосах мусор и фантики, а у Снегурочки во лбу торчало горлышко от бутылки. Они скорее напоминали бродяг с городской свалки. — А, может, вы жулики? Может, просто бомжи замаскированные? Вас только пусти и всё, что нажито непосильным трудом, перекочует в ваши баулы. А? — и я опять хохотнул, а затем протянул руку и снял с уха деда Мороза колбасную кожуру.

— Ну, какие мы бомжи? — застонала внучка. — Скорее бедные и несчастные партизаны. Пробираемся на Северный полюс.

— Мы — друзья всех детей и взрослых, — вписался дед. — На новый год любишь подарки получать? Так что будь мил за добро платить добром. Нам только дух перевести да почиститься. За нами погоня.

2

Я не спешил распахивать перед странной парочкой железную дверь, но вдруг потерял нить разговора и повис на мысли. Дед с внучкой что-то продолжали мне объяснять, но смысл пролетал мимо ушей.

Я подумал, что всегда с раннего детства был убежден, что дед Мороз, также как и его внучка, слеплены из снега и льда. Я рано принял игру взрослых и на новогодние праздники всегда легко угадывал в сказочных персонажах соседей по площадке или школьных учителей. Но в глубине души всегда верил, что настоящий дед Мороз не пузатый краснощекий верзила из мяса и костей с искусственной бородой, а именно старый снеговик с суровым рубленым лицом без морковки и угольков. А вместо ведра у монарха холодных долин непременно должна быть корона или на худой конец шапка Мономаха.

Но в данном случае шапка меня и смутила. Это был каракулевый пирожок красного цвета с какой-то непонятной кокардой. А, вот, лицо и борода деда повергли в глубокомысленное погружение. Именно таким я и представлял всегда царя снеговиков.

— Холодная вода есть? — спросила Снегурочка.

— Да, есть.

— А морозилка работает?

— Да.

— Что правда? Тогда скорее пусти, друг. Дай голову засунуть, не губи. Мы и так нахлебались горя от этих проклятых теплушников, чтоб их припорошило! Еле ноги унесли!

— Ну, ладно, заходите, — я закрыл за гостями дверь и пошел освобождать морозилку.

Снегурочка сразу юркнула в ванную комнату и включила холодную воду. Я достал из морозилки одинокую пачку пельменей и, бросив на стол, подал голос:

— Дед, ну иди, суй голову, а то и впрямь растаешь.

— Иду, иду! — и дед Мороз засеменил на кухню, оставляя влажные следы. Он быстро засунул голову в морозильную камеру и выдохнул паром. — Ух! Ах! Ну, спасибо, дружок! Спасибо! Будет тебе на рождество отборный подарок, дай только до полюса добраться. Все братья-Морозы уже давно с полярниками в чехарду играют и с метеорологами в нарды режутся. Одни мы вечно попадаем в переделки.

Да еще эти теплушники — сволочи! Кто их придумал?

— Кто такие?

— Дальние родственники африканских пигмеев, страшные уроды, сублимированные души древних дикарей-людоедов, воскрешенные колдунами вуду. Сами маленькие, ниже колена. Рожи наглые, черные, загорелые. Бегают с паяльными лампами, уничтожают нашего брата. У них задача, чтобы к концу весны не осталось ни одного деда Мороза. Вот они и стараются. Кипятком не пои — дай из куска снега сделать лужицу. Круглый год сидят на экваторе, дрыгают кривыми ножками и обливаются кипятком. Знают, что туда холод никогда не придет и зима не наступит. А хорошо бы было поморозить их чуток, чтоб знали гады, чтоб в статуэтки превратились.

— Кошмар какой, — я отпил из кружки горячего чаю.

— Да, что ты, дружок, это беда просто, — басила из морозилки голова гостя. — А всё эта тварь, будь она не ладна!

— Кто, дедушка? — я насторожился.

— Песочная королева. Это она воду мутит. Жар-птица хренова. Горячая стерва, как доменная печь! В африканской пустыне построила себе замок из бамбука и оттуда вредит, как может. Еще в ледниковый период мой пращур — царь Арктики Холодец Второй ходил к ней на разборки, но ничего не вышло. Всю армию свою только угробил. Пять миллионов отборных снеговиков! До сих пор оплакиваем.

3

Из ванной вышла Снегурочка, приятно фыркая и отдуваясь. Она почистилась и уже выглядела намного лучше. Шелуха от семечек, окурки и фантики — это всё отпало, но талое, серое, оплавленное лицо еще было печальным:

— Иди, дедушка, мойся, пока вода не нагрелась. А я в морозилке побуду.

— Кто это тебя так? — я ткнул пальцем ей в лоб.

— Теплушники, кто же еще?! Садисты проклятые. Ненавижу!

— Давай, помогу вытащить, — я взялся за плоскогубцы.

— Нет, не надо. Уж больно глубоко сидит. Потерплю до полюса, а там при хорошем морозе, чтоб без боли.

Снегурочка засунула голову в морозилку и успокоилась. Из ванной доносились пыхтения и стоны деда Мороза. Я закурил и отошел к окну: «Ну и ну! Бред какой-то! Двадцатое мая и дед Мороз. С ума можно соскочить от таких наворотов» — я продолжал стоять у окна и размышлять.

— У тебя есть шприц? — вдруг спросила Снегурочка.

— Да, наверно, найдется в аптечке. А зачем?

— Вколю дедушке холодной воды, чтоб держался. А то ведь не дойдет старый. Нам еще пилить и пилить.

— Ты ему еще клизму сделай. И будет полный порядок, — усмехнулся я, выискивая в аптечке медицинский инструмент.

— Это лишнее, — серьезно ответила Снегурка.

Из ванной вышел дед Мороз и тяжело опустился на табуретку:

— Уф! Вроде полегчало. Но надо идти. Слышишь, внучка? А то скоро солнце начнет пригревать. Надо торопиться. Доберемся до океана, а там легче будет — теплушники туда не сунутся.

— Хорошо, дедушка. Только сперва инъекцию.

Снегурочка подошла со шприцом к деду и он покорно опустил голову. Внучка воткнула в затылок иглу и впрыснула 10 кубиков холодной водицы.

— У-у-у! — застонал дед. — Не много ли? Из носа закапало.

— В самый раз, — строго ответила «медсестра».

— Ну, ладно, нам пора. Внучка, набери в мешок льда — будем по дороге есть.

— Подождите, я вас провожу, выведу за город, — я быстро оделся и нашел ключи.

Мы вышли на окраину и остановились. Заснеженные Уральские горы торчали на горизонте и сверкали на солнышке. С океана дул слабый ветер, но всё равно пронизывающий и холодный. Я поправил воротник и посмотрел вдаль:

— Идите вдоль гор. Северный полюс там. А мне на учебу пора, — я хлопнул деда Мороза по плечу. — Будь здоров, борода из ваты. Прощайте.

— Прощай! Спасибо за всё! — Снегурочка проглотила кусочек льда.

Вдруг сзади прилетели страшные крики:

— Стоять! Снеговики помятые! Вы трупы!

Я быстро обернулся и увидел толпу бегущих черных карликов. Они были одеты в маленькие тулупы и в шапки-ушанки, а в руках сжимали паяльные лампы. Снегурочка заметалась на месте:

— Мы пропали! Дед, что делать? Теплушники!

Дед Мороз, как будто, не слышал ее. Он быстро хлопал себя по карманам:

— Где мое кольцо? Куда я его засунул? Снимал с пальца, когда в ванне мылся. А, вот! — он извлек из кармана причудливый перстень и протянул мне. — Возьми и спрячь. Пригодится. Видать, нам крышка, — он нашел глазами внучку. — Бежим!

Дед Мороз схватил Снегурочку за руку и они, спотыкаясь, устремились по извилистой дороге, усеянной замшелыми камнями, в сторону гор. Я быстро спрятал подарок и отошел в сторону. Мимо с дикими воплями пробежали теплушники. Их паяльные лампы извергали огонь. Они быстро догнали убегающих и, завалив их на землю, огнедышащим оружием превратили в большую грязную лужу.

— Мерзавцы! — я плюнул и пошел в Воркуту.

4

С тех пор прошло много лет. Я получил диплом, закончил институт и академию, и напрочь забыл о нелепом происшествии. Из меня получился неплохой геолог, всей душой влюбленный в разнообразную тектонику нашей планеты. Закончились мои университеты, и начался практический этап жизни. Но с перстнем, полученным от деда Мороза, почему-то не решался расстаться и всегда носил с собой как талисман.

Видимо, перстень был необычным и притягивал чудеса, но однажды со мной опять приключилась интересная история. Я тогда работал полярником в Арктике. Наша интернациональная группа из восьми бородатых специалистов кочевала на дрейфующих льдах в районе Северного полюса. С нами делила все тяготы суровой заполярной жизни повариха! Знаю, женщина, пусть даже не на корабле, а на льдине, это к несчастью. Но длительная командировка вынудила нас, закоренелых холостяков, нарушить древнее табу. Сорокалетняя алеутка из Нарьян-Мара, с румянцем, от которого можно было прикурить, готовила нам обеды и отдавала по ночам тепло своего тела каждому по очереди. На этот случай у нас имелся график телесного теплообмена. Мы называли узкоглазую женщину ласково «Краснощечкой», а она нас, в зависимости от ситуации, — и «моржами», и «оленями», и «троллями». Вообще, в команде царил юморной и дружелюбный климат, а отношения сложились почти родственные.

Нет, не Краснощечка попала в наши ряды, а скорее мы вторглись на ее территорию. Это было ее рыбное место. Здесь она подолгу охотилась, затем нагружала с верхом сани добычей и уезжала на собачьей упряжке домой — в родное стойбище на побережье Баренцева моря. У алеутки к каждому из полярников был индивидуальный подход, и это нам нравилось. Она не просила зарплату, а просто помогала в быту, делилась знаниями, добротой и лаской. Краснощечка даже не значилась в списках, и на большой земле про неё ничего не знали.

Я хорошо помню, как мы познакомились с Краснощечкой. В тот явно аномальный день компас вывел нас к снежной избушке на медвежьих лапах, из трубы которой тянулся легкий дымок. Мы заглянули, но внутри никого не было. Огонь в печке, разбросанные по полу рыбацкие снасти и шкуры говорили, что хозяин куда-то отлучился и вот-вот появится. Мы сели на рюкзаки и стали ждать. В тёплой избушке нас разморило. Начальник экспедиции норвежский еврей профессор Ингвар Ич стал клевать носом. Глядя на босса, мы тоже зажмурились, опустили бородатые головы на грудь, захрапели и зафыркали.

Вдруг нерадостный шум снаружи заставил всех встрепенуться и насторожиться. А, между делом, тревожный шум нарастал. Не сговариваясь, мы вскочили и бросились вон. То, что мы увидели, заставило нас, заслуженных академиков и циничных атеистов, по-детски удивиться и обалдеть. По заснеженной долине неслись сани в собачьей упряжке, а следом бежала толпа чёрных снеговиков. Я знаю, есть чёрные археологи, чёрные риелторы, но чёрные снеговики, извините меня, это уже слишком, это перебор! Но наши глаза смотрели и видели, а мозги отказывались им верить. В санях была женщина. В малице с меховым капюшоном она яростно дергала поводья и взывала о помощи.

Рассуждать, анализировать и вычислять скорость движения непрошенных гостей времени не было. Мы только переглянулись, достали хоккейные клюшки и бросились на преследователей.

5

Вы спросите: «Зачем полярникам клюшки?» Охотно отвечу. В свободное время мы частенько делимся на две команды и гоняем шайбу, благо ледяных площадок вокруг много. Тогда эти клюшки нам очень пригодились. Мы развалили чёрных снеговиков на мелкие комочки, а из морковных носов сделали на ужин отличный салат в корейском стиле.

Вечером за обеденным столом Краснощечка с большой неохотой отвечала на наши вопросы. Приходилось буквально щипцами вытягивать из неё каждое слово. На главный вопрос: «Откуда взялись черные снеговики?» она уклончиво и как-то туманно ответила: «Из царства зловещего Корнея. Это его гвардия». Мы ничего не понимали. Не хватало Шерлока Холмса или Каменской. Краснощечка явно что-то не договаривала. Она заявила, что если хотим здесь остаться, мы должны поскорее забыть всё, что здесь произошло и не приставать к ней с вопросами. Начальник группы принял ультиматум и дал за всех одно большое и весомое слово. Мы сразу окунулись в работу и через три дня уже не вспоминали о происшествии.

Но останки чёрного снеговика всё же исследовали. Профессор от биологии — сибиряк Федор Пермяков покрутил перед носом начальника темным комочком и авторитетно заявил:

— Это грязь с берегов реки Лимпопо.

Патрон округлил глаза и резонно заметил:

— Где мы, и где центральная Африка?!

— Вот именно, — Федор выключил микроскоп и закрыл ноутбук.

— Бред какой-то, — мы сделали вывод и пошли спать.

Где-то через неделю ранним утром вахтенный обнаружил в лагере следы белого медведя. Мы хладнокровно проверили затворы казенных пистолетов и расставили капканы. Удивило лишь одно — почему не лаяли собаки, а в лазарете не ревели моржи и не беспокоились тюлени. Судя по следам, ночной гость обошел все помещения лагеря, как будто, что-то искал. Узнав эту новость, Краснощечка заметно побледнела и проглотила язык. Три ночи мы караулили и были на взводе, но медведь больше не появлялся. На четвёртый день мы убрали капканы и расслабились.

Однажды морозным солнечным днём, когда я запускал метеозонд, ко мне подошла Краснощечка и заговорщически шепнула на ухо:

— Мне нужна твоя помощь. Вопрос жизни и смерти. Но об этом никто не должен знать.

Я согласно кивнул и подышал на холодные ладони:

— Хорошо. Выкладывай, что там у тебя?

— У нас когда с тобой теплообмен?

— Вроде сегодня.

— Вот ночью и поговорим.

Не знаю, почему она выбрала именно меня. Может, потому что я научил её стоять на воротах и ловить в рукавицу шайбу? А ночью в моих объятиях Краснощечка тихо начала говорить и объяснила суть дела.

6

Вечером я заступил на вахту и включил морозостойкие камеры наружного наблюдения, открыл консерву из печени налима, нарезал хлеб, вскипятил чайник и включил радио. В эфире послышалось: «Чёрный снегопад твоей души». В дверь позвонили. Я взглянул на экран монитора и узнал Краснощечку. С накинутым капюшоном она топталась на пороге. Пританцовывая под Лепса, я пошёл открывать.

Мы лежали под двумя одеялами в шерстяных носках. Обогреватель работал на всю мощь, с трудом справляясь со своими обязанностями. За утепленной пенопластом стеной слышался раздражительный храп полярников. Я внимательно слушал женщину-грелку, наполняясь недоумением.

— Это вовсе не медведь приходил.

— А кто? — я поднял брови.

— Это разведчик колдуна, — Краснощечка, поглаживая мое плечо, подняла глаза. — Теперь они знают, где я.

— Что за колдун? Зловещий Корней что ли? — я невольно произнес странное имя.

— Да, это муж песочной королевы Вассы. Скоро теплушники будут здесь. Они уже захватили мою деревню на побережье. Я еле унесла ноги. Спасибо вам!

— Значит, черные снеговики — это теплушники? — я вдруг вспомнил давнюю историю, страшных клыкастых карликов в тулупах с паяльными лампами, фатальную обреченность на оплавленном лице деда Мороза и его внучку с бутылочным горлышком во лбу. Спина мгновенно покрылась испариной. — Но ведь они далеко не снеговики, а полуметровые макаки!

— Ой, Юрочка, у колдуна этой всяко-разной нечисти вагон и маленькая тележка. Этих, которых вы уничтожили, правильно называть — грязевики.

— Точняк! Значит, Федор был прав, — оживился я, — грязь с реки Лимпопо.

— Да, там колдун лепит своих монстров, — Краснощечка положила голову мне на грудь и стала водить указательным пальцем чуть ниже пупка. — Сладкий мой, значит ты помнишь, не забыл ту печальную историю?

— Такое разве забудешь? — у меня перехватило дух.

— А перстень у тебя?

— Откуда ты знаешь? — я повернул голову женщины к себе и заглянул в глаза. — Ведь свидетелей не было.

— Зато есть волшебные зеркала, — улыбнулась алеутка.

— Да, кто ты, чёрт побери? — я слегка возмутился и повысил голос.