Бесплатный фрагмент - Приключения строгого режима

ВВЕДЕНИЕ

Хочу сразу сказать, что это только моя история, мои впечатления и ощущения от произошедшего, а также исключительно мои мысли и соображения по этому поводу, которые возникали в разные моменты моей жизни. На написание этой книги у меня ушло примерно 6—7 лет, но я специально не делал редактировку написанного вначале в момент, когда завершал книгу несмотря на то, что некоторые вещи к тому времени уже изменились, стали неактуальными, но это была та информация, которая имело место в тот период времени, когда я это писал, что, как мне кажется, несколько более интересно. Это не выдуманные истории, все описанное действительно произошло со мной и знакомыми мне людьми в разное время. Все названия соответствуют действительности. Все указанные и упомянутые лица действительно существовали.

Деятельность любой компании можно условно разделить на фронт и бэк офисы. Вот и жизнь человека всегда делится на то, что видно всем или почти всем и на то, что скрыто от взора большинства, но что является реальной жизнью. В этом произведении я просто хочу рассказать о том, как это бывает, несколько приоткрыть щель в мир, который существует рядом с нами и чуть-чуть показать, как он устроен.

Между прочим, имя Эрик ПАРКЕР — это не просто придуманный псевдоним — это реальная погремуха или грема, в общем прозвище, которое вначале мне дали в процессе нахождения в мире «за стеной с колючей проволокой».

Искренне надеюсь, что большинство из этих знаний останутся для вас совершенно бесполезными и вы никогда ими не воспользуетесь.

P.S. Надо сразу сделать маленькую оговорку о том, что у меня уже много лет болезнь Паркинсона. Просто это будет подтекстом проходить через все описываемые события. Что бы понять, что это такое, представьте себе, что у вас за плечами рюкзак килограмм 50 весом, а в руках по сумке килограмм по 20 каждая, и снять и бросить вы это не можете, таскаете с собой постоянно, а еще у вас нежестко связаны руки и ноги, что несколько ограничивает и сковывает движения. Это перманентные физиологические ощущения, а еще есть постоянная необходимость пить таблетки, которые постоянно неожиданно заканчиваются и когда они заканчиваются жить становится сильно сложнее, а думать иногда вообще тяжело.

СИНГАПУР

Как мне сейчас кажется, по прошествии нескольких лет, с этого момента началась моя веселая жизнь. Не то что бы до этого жизнь была скучной и не интересной, просто все, что было до, а именно: университет, работа, машины, квартиры, переезд в Москву, обучение в Европе можно так или иначе встретить в рассказах друзей и знакомых, в большей или меньшей степени. По крайней мере, рассказывая об этом, вы обязательно встретите хотя бы одного человека, который бы не упустил бы шанс испортить уникальность истории фразой типа «да, да, а вот у друга девеля сестры моей жены было примерно то же самое, только ……»

Так вот, Сингапур удался во всех смыслах этого слова. Я почти никому не рассказывал эту историю, но она действительно выпадает из разряда банальных, житейских историй.

Началось все с ужасной банальности: я уже достаточно долго жил в Индонезии на Бали и в какой-то момент потерял работу, которой занимался последние три года и нужно было сделать виза ран для получения новой визы. В общем, я полетел в Сингапур получать новую визу, а заодно решил поискать себе там работу. Мне почему-то казалось, что меня там только и делают, что ждут. Не ждали. Кое-как попробовав найти счастье и утешение с компанией HiltonWorldWide International Singapore, я оказался в ситуации, когда виза у меня заканчивается завтра, а вот улетать завтра совсем не хочется в силу наличия ряда незаконченных дел и просто потому, что мне тут нравится и я все еще думаю, что меня тут ждут. В общем, начало истории будет таким: я думая, что нарушение визового режима в части выезда из страны карается штрафом при вылете, решил остаться на несколько дней после окончания срока действия визы с целью поискать новую работу и как-то еще зацепиться за город хоть чем-то. Как оказалось, я очень глубоко заблуждался, ведь в Сингапуре нарушение визового режима — это уголовное преступление и за это действительно, реально сажают в тюрьму. Там даже есть специальная миграционная тюрьма.

Так вот, в какой-то момент, правильные жители Сингапура вызвали полицию, когда я зашел в хостел чтобы принять душ. Приехавшие на вызов полицейские недолго думая, надели мне на руки сингапурский Ролекс — наручники и отправили куда-то. Куда я так и не понял. Оттуда меня перевезли в больницу, когда выяснили, что у меня болезнь Паркинсона, где меня в статусе подопытной крысы продержали еще пару дней, поскольку такое редкое заболевание как у меня, в моем возрасте является уникальным и интересным для медицинского сообщества. Ко мне толпами и небольшими группами ходили студенты практически целыми днями, что было достаточно забавным и меня достаточно сильно развлекало. По выписке из больницы мне в довесок дали с собой «какую-то кучу» дорогущих лекарственных препаратов общей стоимостью около двух тысяч долларов.

В общем после больницы я все-таки оказался в миграционной тюрьме Сингапура, где провел неделю своей жизни. В общем-то это история как раз об этом: о том, что такое тюрьма в Азии.

Начнем с описания интерьеров. Чисто, действительно чисто. Но это все. В смысле совсем все. Вообще все. В камерах больше ничего нет. Голый пол, голые стены и постоянно горит свет, яркий свет. Если тебе нечем закрыть голову, то ты не уснешь. Без шансов. Спят соответственно все на полу. Обычный жесткий, гладкий, крашеный бетонный пол …. холодный. Еще есть туалет — дырка в полу за стеной по пояс высотой. Зато есть панорамная стенка с решеткой и прекрасным видом на тюремный коридор.

Камера, а точнее сказать все, кто в ней сидит делятся на две группы. В моем случае это были тайцы слева и индусы в правом углу. Всегда недолюбливал индусов. В группах жесткая иерархия: люди или главные, охранники, прислуга и те, кому реально не повезло. Все вновь прибывшие размещаются по центру и постепенно определяются в пользу той или иной группы, где занимают определенную роль в соответствии с опытом и наработанным авторитетом. Вначале почти сразу уходят добровольцы, потом начинается торговля. Тебе начинают активно предлагать с разных сторон всякие ништяки. Яблоко, другая еда, еще что-то, приглашают поговорить. Если ты взял или пришел и сел, то все, определился. Обратного пути нет. Но зато становится понятен твой будущий круг. Надо сказать, что все выполняют свои роли должным образом. Но, все это в конце концов завязано на ночь с субботы на воскресенье. Это считается самым тихим временем в тюрьме и минимальным количеством персонала. Настолько минимальным, что в камеры просто некому смотреть. И это все знают. И для заключенных как следствие, время тихим назвать никак не получается.

Мне искренне повезло, что я попал в камеру в воскресенье вечером, а вышел в субботу после обеда. По тому, что я в этой повально групповой сексуальной вакханалии участвовать не готов ни сейчас, ни тогда не был готов. А трахаются там все, в буквальном смысле все. Вопрос только в том: кто-кого? И тут вступает в силу правила иерархии в группе. Главный может трахнуть кого угодно, а те, кому реально не повезло, ну им действительно реально не повезло. Исключение составляют только охранники, они в этом вопросе пользуются преимуществом привилегированной касты. Ограничение только одно — в чужую группу не лезь.

Кажется, в среду утром ко мне подошел паренек, который как мне до этого казалось не принадлежал, как и я, ни к одной из боковых стен камеры. По этой причине я с ним достаточно открыто общался. Он сказал, что хочет познакомить меня с хорошим человеком. Я подумал, что в этом нет ничего страшного и согласился. А этот «сын самки собаки» взял и подвел меня к главному у индусов и говорит: Познакомься — это АлиБаба «Хороший человек». Мне предложили сесть. Отказываться было совсем не вежливо, но я подсознательно догадывался что это не самая хорошая идея. Но отказаться в тот момент было бы еще хуже. Я сел. Мне тут же предложили яблоко, потом пирожное, потом еще что-то, потом еще… Я упорно от всего отказывался, но меня мучил один вопрос: откуда все это появляется? Не было же ничего. Пустая камера. В итоге посидели, поговорили ни о чем и через какое-то время «Хороший Али Баба» потерял ко мне интерес, и я смог тактично ретироваться. Вечером мне, правда, предложили лечь спать в границах их территории, даже посулили какую-то подстилку что бы было не так жестко. Я вежливо отказался и остался спать посередине, в нейтральной зоне, уже один.

Я по какому-то счастливому стечению обстоятельств очень много сделал правильно: ни взял ни одного подарка и остался посередине комнаты до конца, до самого конца. Обычно ближе к дню, а точнее ночи икс, всех, кто еще не определился определяют. Силой. Я видел одного определенного после того, как его видимо определили. К нам в камеру завели индонезийца. Я в силу того, что немного знал индонезийский язык решил как-то наладить контакт. Вроде бы нормальная ситуация, когда к тебе подходит человек и начинает говорить на твоем родном языке. Он был настолько подавлен, размазан и уничтожен, что от него прямо исходил какой-то холодный, пронизывающий фон. Он был глубоко в себе и не реагировал ни на какие внешние раздражители. Создавалось впечатление, что он был полностью уничтожен как человек и личность, когда в один момент пропадает и обесценивается все то, что для тебя было важно до этого.

Еще одной историей был парень, индус, который тоже долго держался обособленно, пока я в четверг ночью не проснулся от его дикого крика. Кричал он так, как кричит человек последний раз в своей жизни, когда этот крик становится мостиком между жизнью и смертью, когда нечего терять и незачем беречь силы и все, что тебя может спасти — это твой крик. Наверное, это трудно понять, но такие эмоции не забываются. Я бы назвал это криком от смерти. Это был четверг и было еще достаточно много охраны, которая достаточно оперативно появилась на крик. Парня окружили соседи, не давая ему ничего толком объяснить и сказать, и объявили, что это был плохой сон, что поводов для беспокойства нет. Однако, его все же вывели из камеры моментально и больше я его не видел. Но одно я знаю точно: во сне так не кричат.

Это событие, кстати, стало для меня контрольной точкой при осознании того, что намечается что-то, в чем я не хочу участвовать. Я хорошо запомнил с какой скоростью охрана появилась в ночь с четверга на пятницу. В течение секунд пятнадцати примерно. В общем, достаточно оперативно, если учесть, что была ночь. Уже в пятницу вечером стало понятно, что количество охранников сокращается, это было заметно невооруженным взглядом. Кроме того, я понял это из разговора самих охранников. Мне повезло, что я знаю индонезийский язык. Он очень похож на малазийский, на котором общалось большинство охранников и арестантов. Так что, в принципе, я понимал, о чем идет речь в большинстве случаев, о чем остальные, к слову сказать, не догадывались и обсуждали свои планы в отношении меня достаточно открыто, полагая что я их совершенно не понимаю. А я понимал. И в какой-то момент понял, что на меня имеют планы уже человек шесть-семь и сейчас они распределяют очередь. Так вот, понимая это, я в пятницу вечером, общаясь о чем-то с индусами, достаточно громко крикнул на пару малазийцев что хорошо бы вести себя по тише, так как я из-за их шума сам себя не слышу. Это был, конечно, не искромётный вопль, но достаточно громко чтобы привлечь внимание половины оставшихся охранников. Никто не пришел. Вообще никто. Никто от слова совсем. И в этот момент я понял, что меня после ужина будут определять. Хотя это было достаточно очевидно, поскольку я остался один, кого еще никуда не определили.

Я понял, что ночью мне лучше, не то что лучше, а даже обязательно не спать, чтобы не терять бдительность. Плюс я несколько схитрил, объявив, что мне должны дать еще одну какую-то таблетку и всю ночь требовал у охранников мне ее принести. Это с одной стороны дало мне возможность провести ночь у входа в камеру, где все максимально видно и слышно. А кроме того, поскольку никто толком не понимал, чем я болею, то в такой ситуации решили просто не связываться, решив, что следующей «тихой» ночью у меня уже не будет шансов.

Мне еще повезло с офицером, который меня курировал. Обычно о тех, кто покидает камеру объявляют утром или в обед. Типа готовьтесь парни. При этом объявляют громко, так что все в курсе кто сегодня уезжает. Меня офицер вывел из камеры, завел в комнату для допросов и там сказал мне, что у меня сегодня вечером самолет. Так что кроме меня этой информацией никто не владел. В противном случае мои соседи по камере бы явно ускорились. А ускориться они могли. После обеда они уже разлеглись по парочкам и не скрывая этого достаточно открыто подавали первые признаки сексуальной жизни.

Еще одна вещь, которую я не осознавая того сделал правильно — я показал, что я сильный. Я в первый день своего «проживания», выходя из туалета-умывальника воспользовался выступом в стене напротив низкой стенки, отделявшей туалет от жилого пространства, воспользовался случаем и отжался раз двадцать на руках. Я это делал что бы просто размять спину, а окружающие восприняли это как демонстрацию силы и способностей. Тайцы моментально отправили своего охранника на мое место с указанием «а ну ка, повтори». И вроде бы здоровый парень, но сделал меньше. Его в тот же день уволили и убрали из камеры, а на его место завели Монгола, который как в последствии выяснилось был бойцом MMA. В общем, то, что он начал в субботу после обеда разминаться, что не делал раньше ни разу, стало для меня в какой-то момент сигналом, что пора валить из этого азиатского счастья. А тут еще правая сторона, индусы, обозначили: что два здоровенных мужика из Бангладеш, которые все это время по непонятным до этого момента для меня причинам жили в их стороне это их охрана. Бл… ть, это же бедная страна, там нефти нет от слова совсем и жрать тоже совсем нечего. Чем их, в таком случае, там кормят? Кто когда-нибудь видел бангладешца, тот поймет, что я имею в виду. Чтобы понять примерно, о чем идет речь, представьте себе грушу весом килограмм сто пятьдесят, на ножках и с ручками. Вот примерно оно, только человек. Головы там нет совсем, хотя, нет, есть и оно в нее ест, а вот в талии он как… да нет там талии, о чем я? Бодибилдер со стажем в плечах — это они в талии, ну или как там это у них называется. И если с монголом можно было, чисто теоретически, договориться, то эти потомки обезьяны-бегемота. Да они даже по-английски не говорят. Вот такая компания меня должна была, видимо, держать пока остальные делали бы то, ради чего они пол-утра места в очереди занимали.

Проблема заключалась в том, что вылет у меня был поздно вечером, а из камеры выводили часа за три-четыре до вылета, а валить нужно было уже чем быстрее, тем лучше. Но преимуществом было то, что никто не знал, что у меня сегодня рейс и все рассчитывали, что я проведу в их «объятьях» все время до понедельника.

В общем закончилось все тем, что я на послеобеденной проверке притормозил охранников, не знаю, как мне это удалось, но я заставил их вывести меня из камеры в коридор. Там я объяснил и свои опасения по поводу того, что если я останусь в камере, то со мной сделают нечто очень нехорошее, то, что плохие дяди делают с по-настоящему плохими дядями. Мне реально в очередной раз повезло, что начальником конвоя оказалась женщина. Она, конечно, понимала, что я имею ввиду приказала перевести меня в камеру предварительного заключения примерно на пять часов раньше, чем положено, где я и провел последние восемь часов своей жизни в Сингапуре. Камера, к слову сказать, находилась напротив комнаты охраны с пультом управления камерами видеонаблюдения, и я через наполовину открытую дверь видел краем глаза картинки того праздника, на который я по счастливой случайности, не попал. Видел, как я и предполагал, это все я один. Охраны в ночь с субботы на воскресенье в тюрьме было полтора человека. Так что смотреть туда было попросту некому. Мой скоропостижный отъезд из общей камеры был большой неожиданностью для ее немногочисленного населения. Я прочел эмоцию легкого удивления, когда вернулся в камеру за своими вещами.

Покидал я Сингапур при достаточно загадочных обстоятельствах. По рассказам сокамерников я знал, что человека выводят из камеры часа за четыре до вылета, два часа ему дают на то, чтобы спокойно собраться в тюрьме, некоторых даже с конвоем вывозят в город, если у них где-то остались личные вещи. Оставшиеся два часа даются на то, чтобы пройти в аэропорту регистрацию на рейс. Меня держали в камере до последнего. За полтора часа до вылета я все еще был в камере. Потом меня за пять минут собрали, на специально не полицейской машине доставили в аэропорт, через служебный вход провели в обход всего, что только можно через таможенный и паспортный контроль и через служебный вход, за полчаса до вылета самолета, вывели меня в зал ожидания перед выходом на посадку. Там с меня сняли наконец-то «сингапурский ролекс». Я зашел в туалет умыться и первый раз за долгое время посмотрел на себя в зеркало. Слегка взъерошенный, небритый, в помятом костюме я больше был похож на одного из лидеров кубинской революции, чем на человека. В этот момент объявили посадку на рейс. Welcome back to Bali.

ОДИН ДЕНЬ ДЛИНОЙ В ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА

ПРОЛОГ

Прошло около пяти дней с момента, когда все закончилось и мне кажется, что я наконец могу собраться с мыслями чтобы написать о том, как это было. Мне везет, что моя память достаточно хорошо натренирована быстро забывать все плохое и то, что помнить лучше не надо, в противном случае, мне кажется, я бы давно уже …. Да ладно, хочу написать не об этом, пока еще свежи воспоминания, чувства и переживания, чтобы насколько это возможно, передать атмосферу и эмоции.

В общем-то закончилось все примерно также быстро, как и начиналось. Помню себя сидящим в рейсовом автобусе, следующему по маршруту Краснодар-Майкоп, разглядывающим зеленый пейзаж прилегающих к дороге полей, засеянных все равно не знаю, чем и думающим о том, что вот оно наконец-то закончилось. До этого мимолетное воспоминание из такси, пойманного с какой-то окраины Краснодара до автостанции, все равно за какие деньги, лишь бы уехать подальше от остановки. Остановки маршрутки, из которой я пулей вылетел на улицу, как только понял, что тут уже можно поймать такси и разорвать наконец-то эту «маршрутную» связь свободного мира с воротами исправительной колонии-поселения КП-14, в которой я провел последние три недели жизни в условиях относительной свободы.

«Будь проклят от века до века тот, кто решил исправить тюрьмой человека». Как правильна, разумна и мудра эта надпись, сделанная арестантом на стене первого домика Краснодарского централа (СИЗО №1 города Краснодар). Только оказавшись в этой системе изнутри, не на экскурсии, понимаешь, что тот, кто решил, что человека можно исправить, посадив в тюрьму, полный идиот. Это касается, в том числе, и всего судейского корпуса, рассматривающего уголовные дела. Изолировать от общества в тюрьме преступника можно, это бесспорно, но отправлять туда людей с целью исправления — предел глупости, либо свидетельство о полной неосведомленности того, кто выносит такое решение, о том, что из себя представляет тюрьма. Мне кажется, что всех судей, перед назначением на должность, нужно сажать на месяц, примерно, чтобы они понимали, что они в действительности делают, когда выносят приговоры.

Для того, чтобы понять, что я имею в виду, представьте себе человека, просто человека, неизвестно еще преступник он или нет, а если и совершил преступление, то по какой причине: оступился, обстоятельства, вынужден был или сделал осознанно. В общем просто человек, которого арестовала полиция-милиция, составила пару протоколов и отправила на два дня, а потом, как выяснится, что минимум на два месяца в СИЗО, или проще сказать, сразу в тюрьму. И тут он, возможно и ни в чем не виноватый, попадает в камеру, площадью хорошо если 15 кв. м., битком набитую разного рода и сорта преступниками. И в этом закрытом и ограниченном пространстве начинает медленно и неторопливо, очень неторопливо, течь его время. А делать нечего. Ну совсем нечего. Пойти некуда, интернет еще не изобрели, телефон, нет тут такого слова, все что было с собой отобрали на входе, вплоть до ремня и шнурков. Приходится общаться с окружающими сокамерниками. И тут начинается обмен опытом. Кто на каких наркотиках сидит, а с учетом того, что у нас восемьдесят процентов тех, кто сидит в тюрьмах наркоманы, есть все шансы очень быстро и очень хорошо научиться в них разбираться. А дальше — больше: кто, что, и главное, как украл, стащил, «хотел отдать, но не смогли догнать». Тут же советы и мнения со стороны о том, что и как можно было сделать по-другому, где прокололся, сглупил, оплошал. В какие две кислоты нужно поместить труп, чтобы за 4 часа бездыханное тело испарилось, или как его правильно разварить в ванной при помощи кипятильника с тем же исходом. Если вдруг, по какой-то причине под рукой нет кислоты. Постоянная текучка арестантов обеспечивает регулярное обновление кейсов и тем для дискуссии. Поначалу кажется дико и отпугивает «нет, нет, я не из этого мира», потом привыкаешь и слушаешь спокойно, после появляется немного цинизма, начинаешь постепенно принимать участие в дискуссии, и в конце концов, без сарказма уже не обходится. В конце срока, когда меня спрашивали: «за что сидишь?», я, чтобы избежать последующих расспросов и уже не интересных бесед, отвечал просто и коротко: «человека сожрал». Это в тот же миг ставило все на свои места: новичок в ужасе старался незаметно куда-нибудь пропасть, а бывалый каторжник мило улыбался всеми тремя зубами. Возвращаясь к главному, а главное то, что все эти разговоры, в силу полного отсутствия какой-либо еще информации, прекрасно запоминаются. А теперь вопрос: кто выйдет через два месяца из этой дыры на свободу, если его, не дай бог, оправдают? Честный нормальный человек? Да я сожру свой ботинок, если будет так. Это правда, что преступники сидят в тюрьме, только я бы слова местами поменял: в тюрьме сидят преступники, потому что, попав в тюрьму, неважно кто ты был до этого и как ты жил до этого, ты станешь преступником. Вопрос только в том, насколько хитрым, умным и изощренным, и насколько тебе хватит мозгов вместо кошелька с пятью тысячами рублей в следующий раз украсть несколько миллионов или миллиардов, и на что ты теперь ради этого готов пойти.

ПОЛИЦИЯ

Итак, как я уже сказал, все началось примерно также стремительно, как я пытался любым способом убраться подальше от ворот и проходной колонии-поселения, после того как пожал на прощание руку молодого майора — начальника моего отряда и пожелал ему на прощание «хорошего дня» в ответ на его пожелание в мой адрес больше сюда никогда не попадать.

Курортный город Анапа, отель на первой линии, ночь. День накануне был дурацкий. Я полностью провалил то, ради чего сюда приехал. Переговоры с отелем отменились и не состоялись, а я на них очень рассчитывал. Теперь, получается, что мне совершенно нечего делать и завтра, придется, ехать обратно в Сочи, хотя там, тоже, делать особо нечего, но там хоть есть небольшие, смутные перспективы, хотя и достаточно безрадостные. С этими тяжелыми и мрачными мыслями я заснул в начале первого ночи. Проснулся я достаточно резко от жуткого стука в дверь.

За окном было темно, а стрелки на часах показывали около трех часов. Не понимая, что происходит, я надел брюки и пошел открывать дверь номера, пытаясь предположить, что же такого могло произойти чтобы персонал отеля так бесцеремонно тарабанил в дверь посреди ночи. А еще таблетки, таблетки, они опять закончились, и я до сих пор не нашел, где их можно купить, так что я сутки уже нахожусь в состоянии отмены препарата, что явно сказывается на моей способности думать и что-то анализировать, особенно в такое время.

Открыв дверь номера, я увидел толпу что-то кричащих мужиков, которая буквально посыпалась на меня из коридора, не дожидаясь приглашения войти. Один из них был в форме и размахивал удостоверением сотрудника полиции. Они быстро и бесцеремонно прошлись по номеру и объявили, что я это он, хотя в тот момент так и не понял кто он и при чем тут я. После чего приказали мне одеться, а сами начали быстро собирать мои вещи. Не объяснив ничего, меня силой вытащили из отеля на улицу. И только когда меня после скоропостижных сборов, спустили вниз и подвели к машине, именно по машине, я понял, что кажется у одного из них я несколько дней назад покупал телефон.

Мне предложили до бесконечности щедрый выбор, если я буду себя вести тихо и хорошо, то поеду на заднем сиденье, если нет, то в багажнике. В салоне мне показалось удобнее, и я предпочел молчать всю дорогу, ограничиваясь короткими ответами на щедрые предложения отрезать мне ухо или большой палец на руке. Так, меня со связанными ремнем рукам, проехав на машине с абхазскими номерами через все посты ДПС без единого досмотра, утром 8 февраля доставили в отделение полиции Центрального района города Сочи. Безусловно, как полагается, был предложен выбор: вместо полиции города Сочи поехать, опять почему-то в багажнике, в Абхазию чтобы там быть привязанным к дереву и скормленным собакам.

Первое впечатление от полиции было достаточно сносным, пока примерно через минут двадцать, после того как меня завели в кабинет, я вместо приветствия, не получил по голове от вошедшего дознавателя. Потом еще несколько ударов от его коллег по цеху-блюстителей закона и охраны порядка, и я очнулся, и нашел себя уже пристегнутым наручниками к батарее в коридоре РУВД. Следующее мое осознанное воспоминание уже из реанимации Четвертой городской больницы города Сочи, где я под пристальным надзором двух представителей правоохранительных органов, отгонявших от меня все живое, провел следующие четыре дня, постоянно уговаривая мед персонал чтобы меня покормили, поскольку придуманная и рассказанная моими охранниками легенда обо мне, давала им, как они считали, право меня вообще не кормить. За это время врачи, так и не дав мне ни одного раза ту единственную, необходимую мне таблетку, которую я так и не успел купить в Анапе, решили, что моей жизни ничего не угрожает, и в три часа дня 12 февраля выписали меня из реанимации в стационарное отделение больницы.

Оттуда, не заставляя себя ждать, меня сразу же позаимствовали сотрудники полиции под предлогом того, что мне нужно подписать несколько бумажек, после чего я смогу отправиться отдыхать и приходить в себя домой. Как вы думаете, что и много ли мог понимать и осознавать человек, которого только что выписали из отделения реанимации? Много ли он понимал в том, что ему суют на подпись и что он пишет под диктовку сотрудника полиции? Я, если честно, так и не вспомнил что и где я тогда написал и подписал. Но в семь часов вечера того же дня меня посадили в машину УСИН и отправили в ИВС Мацеста СИЗО города Сочи на 48 часов для начала и, как выяснилось впоследствии, с тремя оформленными эпизодами уголовного дела.

Неслыханная скорость работы сотрудников РУВД Центрального района города Сочи: полностью оформить три дела за четыре часа. Можете, ради интереса, прийти в этот отдел и подать заявление про какую-нибудь кражу или самоуправство. У вас за десять дней никто пальцем о палец не ударит, а тут три дела за четыре часа.

Вторая вещь, которая меня поразила в действиях блюстителей закона — это умение терять вещи подозреваемых в процессе производства следственных действий. Я отчетливо помню, как достаточно дорогой и очень хороший баскетбольный мяч, который я так долго покупал не только из-за цены, но и по тому, что его нужно было еще найти, был легким движением ноги отправлен под свой стол одним из полицейских со словами: «Тебе он больше не пригодится» в первые же минуты моего пребывания в отделе полиции. И как было бы хорошо, если бы мячом все ограничилось. Перебирая свои вещи по прибытии в ИВС, я не досчитался большей половины тех вещей, которые у меня с собой были в момент, когда меня, со связанными руками, вышвырнули на улицу из машины возле отделения полиции. Пропало практически все кроме одежды: от дорогого брючного ремня и переносной музыкальной системы до записной книжки с паролями от банковских карт, в общей сложности, наверно, тысяч на пятьдесят. И все на благо полиции города Сочи. Ладно, видимо им нужнее, правда вещи, конечно жалко.

Первое, что меня действительно поразило, когда я вышел из машины, которая меня привезла в следственный изолятор из отделения полиции, это действительно хорошее отношение персонала ИВС к арестантам, начавшееся с удивительной фразы: «Не волнуйся, тебя здесь бить больше никто не будет», сказанной как ежедневная банальность, но достаточно неожиданной, если учесть, то обстоятельство, что меня привезли из отделения полиции с учетом контекста обыденности с которым она была произнесена. Впрочем, и во всем остальном отношение в этом учреждении поражало своей человечностью и гуманизмом, получившим свое выражение, в первую очередь, в том, что мне дали поесть, хотя ужин уже давно закончился, что не делали ни в больнице, ни, тем более, в отделении полиции, а тут нашли тарелку, ложку и даже пластиковый стакан. Второе, что меня приятно удивило, это то, что это было единственное место, кстати за все четыре месяца, где у меня не пытались ничего стащить из личных вещей. В остальном, как потом выяснилось, достаточно чисто, по сравнению с другими учреждениями исправительной системы. Хотя по началу так совсем не показалось: разрисованные стены с обвисающей от влаги краской и штукатуркой, толпы тараканов, железные кровати с тонкими, пропахшими насквозь какой-то дрянью матрасами, порванное постельное белье, металлический стол с двум скамейками, намертво прибитые к полу и туалет — дырка в толу, закрытая стеной только до пояса. Но, повторюсь, как выяснилось позже, это очень, очень хорошие условия содержания, но в тот момент я этого еще не знал.

Я начинал постепенно приходить в себя после реанимации, больницы, отмены таблеток и осознавать, что происходит, пытаясь открутить обратно к моменту, когда я ложился спать в отеле, поскольку это последний здравый момент, который я помнил и воссоздать, а также осмыслить, все произошедшее с тех пор наделив получившееся хоть какой-то разумной логикой и здравым смыслом. Особенно в этом помогала кровать с основанием из металлических пластин без труда прорезавшихся через тоненький матрас и, оставлявших свой след на всей спине, что делало попытку уснуть обреченной на полнейшую неудачу. Так что я скрутил матрас, снял его с кровати и расстелил на полу в единственном свободном углу напротив параши, что дало небольшой, но все же шанс на сон.