Бесплатный фрагмент - Магеллан, Дрейк, Дампир и другие

Выполняя буллу Папы

РУКОПИСЬ ГЕНУЭЗСКОГО МОРЯКА, ПОВЕСТВУЮЩАЯ О ПРИКЛЮЧЕНИЯХ ДОНА МАГЕЛЛАНА

НЕСКОЛЬКО МОИХ ВАЖНЫХ ЗАМЕТОК О ДОНЕ МАГЕЛЛАНЕ

Дон Фернао Магальхаес, которого многие сегодня знают под именем Магеллана, — дворянин из знатной португальской семьи. С юных лет он пристрастился к морскому делу и приобрел большой опыт, как в теории, так и в практике судовождения. Дон Магеллан был прирожденным капитаном — он был спокоен, отважен, он умел доказывать разумность своих решений, преодолевать трудности, добиваться успеха в своих предприятиях, и тем завоевывать доверие всех, кто находился под его командованием.

Дон Магеллан поначалу успешно служил в Индии под командой герцога Альбукерке, но затем впал в немилость, и был вынужден покинуть Индию и Португалию, и уехать в Испанию. В Испании дон Магеллан сделал некие секретные предложения первому министру кардиналу Хименесу.

/От автора — автор рукописи ошибается — кардинал Хименес умер в сентябре 1517 года, а дела Магеллана «проталкивал» при испанском дворе влиятельный чиновник Хуан де Аранда. Кроме того, он утверждает в дальнейшем, что был арестован португальцами на островах Зеленого Мыса, но автор изучил этот вопрос, и обнаружил, что никакого генуэзца среди задержанных в 1521 году участников экспедиции Магеллана в списках не значится./

Главная идея дона Магеллана состояла в следующем: он считал вполне обоснованным мнение Колумба о возможности достижения Ост-Индии плаванием на запад. Дон Магеллан заявил, что не видит больших трудностей в плавании из недавно открытого Южного моря к островам Молукка. Для этого нужно было всего лишь найти морской проход на запад, и если это удастся, то Испания может получать богатства обеих Индий. А поскольку, это открытие было бы сделано западным путем, то оно не нарушало бы папского разделения мира между Испанией, имевшей право завоевывать западные земли, и Португалией, получившей для завоевания земли на востоке.

Активность дона Магеллана и его спутника астронома Рюи Фальера, встревожила португальского посла при испанском дворе. Посол пытался представить дона Магеллана и дона Фальера как дезертиров, авантюристов и болтунов. Одновременно он, как говорили, тайно предлагал дону Магеллану вернуться в Португалию и обещал ему хорошую должность, полное прощение и большие награды. Но было поздно — испанцы приняли интересное предложение дона Магеллана.

Было решено, что дон Магеллан и его спутники будут снабжены короной Испании армадой из пяти кораблей, укомплектованных 234 моряками, и снабженных всеми необходимыми для плавания запасами на два года.

Руководителям экспедиции дона Магеллана испанская корона давала двадцатую часть чистой прибыли от завоевания и последующего владения любыми новыми землями и островами, и это право давалось навсегда не только им, но и всем их наследникам.

Армада дона Магеллана из пяти кораблей, купленных в Кадисе, была подготовлена к экспедиции в Севилье. В нее входили «Тринидад», на котором дон Магеллан плавал как адмирал, а кормчим был португалец по имени Эстебан Гомес; «Санта-Виттория» под командованием дона Луиса де Мендосы; «Святой Антонио» под командованием дона Хуан де Картагена; «Святой Яго», под командой Дона Жуан Серрано; и «Консепсьон» капитана Дон Гаспар де Кесада. Кормчим на «Консепсьоне» шел в плавание баск Эль Кано, говорили, что он недавно вышел из испанской тюрьмы, и сразу нанялся в нашу армаду на важную должность. Кто бы мог тогда подумать, что именно Эль Кано завершит наше плавание капитаном «Санта-Виттории». Среди подчиненных дона Магеллана было больше тридцати португальцев, имевших хорошие морские навыки, пятнадцать моих земляков итальянцев, неплохих солдат, и пять фламандских бомбардиров. Из капитанов адмирал Магеллан мог рассчитывать на Серрано, не так давно оставившего службу в Португалии. Серрано некоторое время служил на Молуккских островах, и именно к этим островам экспедиция адмирала Магеллана должна была вскоре пойти неизведанным западным путем.

РАССКАЗ О ПЛАВАНИИ ДОНА МАГЕЛЛАНА ИЗ СЕВИЛЬИ В ПАТАГОНИЮ И ЗИМОВКЕ ТАМ

Я должен сказать, что о реальных планах дона Магеллана плыть далеко на запад в Ост-Индию мы при подготовке в Севилье не знали, а надеялись по опыту других командиров, найти в новых странах золото. Так мы и отплыли из Севильи 10 августа 1519 года с большой надеждой обрести богатство.

3 октября наши корабли прибыли к островам Зеленого Мыса. Потом либо было безветрие, либо ветер был для нас встречным, и мы десять недель стояли у побережья Гвинеи. Затем мы пересекли южную линию и продолжили свой путь к побережью Бразилии, которое увидели примерно под 23° южной широты. Мы закупили у местных жителей свежих фруктов, сахарного тростника, свежего мяса, птицу, рыбу, и пошли дальше на юг.

Затем мы обнаружили, что в одном месте в океан впадает река, в ее устье было семь низменных островов, затем нам встретилось еще два острова, усеянные тюленями и пингвинами. На побережье в этих местах живут дикари — люди очень большого роста, быстрые и ловкие. Иногда эти варвары кричали с берега так сильно, как будто это ревел бык.

Затем мы продвинулись примерно до 49° южной широты, где были вынуждены оставаться в течение пяти месяцев из-за суровых погодных условий, поскольку в этих южных районах была зима.

/От автора — рукопись не дает точную дату — вероятно, это было в марте 1520 года./

Время для нас тянулось долго и неприятно, к тому же мы думали, что местные берега необитаемы. И в этом мы были почти правы. Только один раз к нашему берегу вышел дикарь. Это был огромный человек, его лицо было разрисовано, а одежда состояла из неуклюже сшитой звериной шкуры. У дикаря был большой лук с тетивой из звериного сухожилия, и стрелы с каменными наконечниками. Вскоре к нам пришли и другие подобные же дикари, что весьма позабавило нашего адмирала.

Нашу гавань дон Магеллан назвал Порт-Сент-Джулиан, и мы простояли в ней пять месяцев. Адмирал присоединил этот порт, и все соседние берега к короне Испании, и в знак этого приказал нам воздвигнуть на высоком берегу крест, что и было торжественно исполнено.

Но главной причиной нашей длительной стоянки был мятеж, вспыхнувший не только среди простых людей, но затронувший капитанов и кормчих. Главарем мятежа был капитан «Консепсьон» дон Гаспар де Кесада, его поддерживали дон Мендоса и дон Картаген. На стороне адмирала Магеллана был капитан «Святого Яго» дон Жуан Серрано.

Адмирал Магеллан действовал очень решительно, он сумел привести почти всех матросов к покорности, приказал повесить дона Луиса де Мендосу и еще несколько самых виновных, и оставил дона Хуана де Картагена и несколько других участников мятежа среди патагонцев.

/От автора — в рукописи рассказана версия событий, отличающаяся от общепринятой. Считается, что капитан Мендоса был, при подавлении мятежа, заколот кинжалом, капитану Кесаде отрубили голову, нескольких мятежников повесили, простых моряков почти всех помиловали. Капитан Картаген был назначен в армаду непосредственно испанским королем — Магеллан не стал его казнить, и действительно оставил на берегу Патагонии вместе со священником Педро де ла Рейна./

Так люди в армаде были приведены адмиралом Магелланом к послушанию, кроме того, и погода улучшалась, наступала зима, и стихали осенние бури и шторма. Вскоре дон Магеллан отплыл из порта Сент-Джулиан и продолжил свой курс до 52° южной широты. Он нашел там весьма удобную гавань с обилием топлива, воды и рыбы, где встал на стоянку.

РАССКАЗ О ПРОДОЛЖЕНИИ ПЛАВАНИЯ НА ЗАПАД И ГИБЕЛИ ДОНА МАГЕЛЛАНА

Нашему адмиралу не терпелось найти проход на запад, и он послал в разведку своего верного капитана Жуана Серрано на маленьком «Сант-Яго». Разведчики пропали, а через еще какое то время вернулись двое из них с грустной новостью — «Сант-Яго» был выброшен в шторм на берег, но все моряки, в том числе и капитан Серрано живы. Так в нашей армаде осталось четыре корабля.

Через два месяца мы снялись с якоря, и пошли вдоль восточного берега Патагонии, удаляясь на юг от 52° южной широты, и вскоре обнаружили залив, уходящий вглубь берега. Наша армада вошла в этот залив, тянувшийся с востока на запад, в некоторых местах он был широк, в других сужался до половины лиги и его окружали высокие обрывистые горы, покрытые льдом и снегом. Мы плыли и не знали, найдем ли открытый проход в Южное море. Наконец через 110 лиг, когда наши надежды совсем иссякли, залив кончился — оказалось что это пролив — и нам открылся прекрасный вид моря, уходившего вдаль до самого горизонта. Это доставило адмиралу Магеллану такую безграничную радость, что берег на выходе из пролива, так счастливо приведшего нас в Южное море, он назвал мысом Дезидерато — Сape Desideratam — что на латыни означает Мыс Желанный.

Вскоре наша общая радость была вновь омрачена — пропало судно «Святой Антонио», то самое, с которого адмирал Магеллан после мятежа высадил на берег дона Картагена. «Святой Антонио» вел капитан Эстебан Гомес, он был замыкающим в нашем плавании по проливу, к тому же в трюмах его судна были хорошие запасы провианта для нашей армады. Наш адмирал не стал тратить время на длительные поиски «Сан Антонио», а продолжил свое героическое плавание. Так в нашей армаде осталось три корабля.

28 ноября 1520 года дон Магеллан вошел в великое Южное море и прошел это обширное пространство, переименованное им в Тихий океан, за три месяца и три недели, ни разу не встретив земли. Океан был очень спокоен, ветер был нам благоприятен, но бескрайний водный простор не кончался. Сначала мы пополняли свой рацион выловленной рыбой, но когда мы вошли в воды, бедные рыбой, наступил настоящий голод. У нас кончились все припасы, мы стали питаться кожей, срезанной нами с некоторых снастей кораблей и со своей одежды. Я был ужасно голоден, мои десны страшно распухли от жевания кожи, размоченной в соленой воде, колика в желудке была невыносима и скручивала все мое тело как корабельный канат, от соленой воды и палящего солнца кожа на руках потрескалась, на ногах образовались незаживающие язвы.

Так в один присест мы прошли, по меньшей мере, 4000 лиг, пока 6 марта 1521 года не встретили группу островов, находившихся в районе 12° северной широты и 146° западной долготы. Эти острова были названы адмиралом Магелланом Островами Ладронес, или Островами Грабителей.

/От автора — это Марианские острова./

Причина такого названия была в том, что пока мы после ужасной усталости и лишений, испытанных при плавании по океану, наконец, покинули корабли и отдыхали на берегу, местные жители тайно проникали на наши корабли и воровали многие наши вещи. Дон Магеллан был вынужден направить внутрь одного из этих островов группу вооруженных моряков. Я участвовал в этой малой баталии. В назидание дикарям мы сожгли несколько их домов и убили нескольких местных жителей. Прочие островитяне в панике бросили свои тростниковые лачуги и укрылись от нас в болотистых прибрежных зарослях. Мы попытались поджечь их убежище, но отсыревший тростник не желал загораться. После этого, немного отдохнув, мы поплыли на север. Здесь мы посетили острова с более дружелюбными туземцами, подарившими нам несколько корзин фруктов, орехов кокоса, рыбы, и много другого провианта и припасов, завернутых в плетеные циновки.

Еще через месяц, а именно 7 апреля, мы вошли в порт Зубут на одном из крупных островов.

/От автора — вероятно, это остров Себу из группы Филиппинских островов./

Адмирал Магеллан стал большим приятелем раджи этого острова, мы быстро произвели починку корпусов и такелажа своих потрепанных кораблей, а потом беспечно бродили по порту Зубут, сладко ели и пили, катались вдоль побережья на местных узких лодках, и совсем потеряли всяческую бдительность. Праздник длился 3 недели.

В какой то из дней или 27, или 28 апреля раджа пожаловался адмиралу Магеллану на правителя соседнего острова Матан, что тот не хочет быть подданным испанского короля. Дон Магеллан обещал радже наказать правителя Матана.

Я был на «Санта Виттории» в вахтенной команде, и не участвовал в этой последней экспедиции адмирала Магеллана. Утром дон Магеллан на лодках уплыл с шестьюдесятью воинами на Матан, а на другой день наши солдаты вернулись без адмирала и еще 10 наших товарищей. Адмирал Магеллан погиб в сухопутном бою с туземцами, кольчуга и шлем не защитили его от копий, ножей и дубин варваров. Островитяне не испугались грохота выстрелов из аркебуз, они не боялись ранений от испанских пуль, и не страшились стрел, пущенных из испанских арбалетов.

Нужно было выбрать новых капитанов и продолжить плавание — мы выбрали капитаном «Тринидада» Дуарте Барбоса, капитаном «Консепсьона» Жуана Серрано, капитаном «Санта Виттории» Луиса де Гоеса.

Еще через три дня наши капитаны и с ними два десятка моих товарищей высадились на берег по приглашению раджи Зубута, желавшего передать нам богатые подарки для короля Испании. Это оказалось коварной ловушкой, воины раджи перебили всех своих гостей, кроме дона Жуана Серрано. Беднягу притащили к берегу, у которого на якорях стояли наши корабли, и он стал умолять нас дать за него выкуп.

Положение было безвыходным. Командование на «Тринидаде» принял Хуан Корвайо, он отдал приказ к отплытию, наши суда подняли паруса, и ушли от жителей коварного острова в открытое море.

Наша армада теперь включала все те же 3 корабля, перешедшие Тихий океан, на которых были всего 113 членов экипажей — меньше половины из числа тех авантюристов, которые начали плавание из прекрасной, а теперь такой далекой и совершенно не достижимой Севильи.

РАССКАЗ О ПРОДОЛЖЕНИИ МОЕГО ПЛАВАНИЯ ДО ЕГО ЗАВЕРШЕНИЯ В ПОРТУГАЛЬСКОЙ ТЮРЬМЕ

Мы так поспешно отплыли из порта Зубут от коварного раджи, что не имели достаточного запаса провизии и воды, у нас не хватало экипажей на три судна, и почти не было опытных кормчих, умевших по звездам и счислению определять нужный курс.

Самым потрепанным нашим судном был «Консепсьон», поэтому капитан Карвайо решил сжечь это судно и плыть дальше на «Тринидаде» и «Санта-Виттории». У одного из встретившихся нам островов «Консепсьон» был уничтожен, а его моряки перешли на «Тринидад» капитана Карвайо, он же руководил нашей маленькой армадой из двух судов. Капитаном «Санта-Виттории» мы выбрали судью де Эспиноса, и после этого, пошли на юг.

Кровавые приключения на Зубуте сделали нас настолько осторожными, что мы опасались приставать к островам, часто нам встречавшимся, и даже стали испытывать нужду в воде и пропитании. Мы блуждали между островами, не понимая как найти верную дорогу к Моллукским островам, пока провидение не сжалилось над нами, и 8 ноября мы не бросили свои якоря у острова Тидоре, над которым возвышался огромный вулкан, — цель была достигнута. Еще до захода на Тидоре произошла смена капитанов — «Тринидад» возглавил судья де Эспиноса, а мое судно «Санта-Витторию» возглавил Эль Кано — бывший кормчий сожженного нами «Консепсьона» — единственный из всех нас хорошо разбиравшийся в навигации.

На Тидоре мы впервые увидели гвоздичные деревья — высокие и могучие, с большими ветвями, усеянными листьями, похожими на лавр. На концах ветвей этих деревьев росли пучки гвоздики — пряности, ценившейся в Европе на вес золота. На острове Тидоре мы очень выгодно обменяли свой товар — в основном дорогие ткани — на гвоздику, мускатный орех и прочие пряности и 18 декабря 1522 года вышли в море.

Однако попытка продолжить плавание нашей армады в составе двух кораблей не удалась — на «Тринидаде» в трюм поступала вода. Пришлось вернуться на остров Тидоре, где 53 участника нашей экспедиции осталась, в надежде починить наш флагманский корабль «Тринидад», и вернуться по Тихому океану к берегам Америки, а оттуда в Испанию.

Сорок шесть членов экспедиции, в том числе и я, решили плыть дальше на запад на корабле «Санта-Виттория» капитана Эль Кано. Кроме нас на борту «Санта-Виттории» было тринадцать индейцев. Трюмы «Санта-Виттории» были набиты пряностями, судно было исправно, капитан Хуан Эль Кано знал свое дело, но моря, по которым нам предстояло плыть, были для нас враждебны — это были владения португальцев.

Эль Кано уверенно повел наше судно на юг, мы быстро зашли в южные широты, дошли до 10° южной широты и 25 января 1522 года бросили якорь у острова Тимор. Здесь мы запаслись водой, и всевозможными продуктами, и 11 февраля ушли на запад, держась подальше от берегов.

Только 9 мая нам открылся берег Африки, переход был очень тяжелый, мы так страдали от всяких болезней, что за 100 дней пути потеряли нескольких своих товарищей. Эль Кано хотел пристать к африканскому берегу, но не смог этого сделать ввиду штормовой погоды. Пришлось идти к мысу Доброй Надежды, который мы ввиду короткого затишья неожиданно быстро и весьма счастливо обогнули, и пошли на север.

Пятьдесят дней по бурному океану плыла на север наша «Санта-Виттория», жестокая желудочная болезнь выкосила в наших рядах еще 13 человек, кроме того, умерли 8 индейцев, и только воля капитана Эль Кано двигала наше судно к родным берегам. Но у острова Сант-Яго, принадлежавшего португальцам, и наш храбрый капитан почти сдался. Он зашел в гавань порта Прая, и мы сошли на берег, чтобы закупить продовольствие и воду. Кроме того, капитан хотел купить негров-рабов — в нашем судне при переходе от Тимора до берегов Африки открылась течь в трюме, и мы все были измотаны работой по непрерывной откачке воды.

Португальцы сначала поверили, что наше маленькое судно плывет из Америки, но когда за рабов мы предложили в качестве оплаты единственное что имели — гвоздику и имбирь — они поняли, что мы плывем от Гвоздичных берегов — от островов Молукка.

Ввиду этого португальцы задержали нашу шлюпку, плывущую к кораблю, нас арестовали, и бросили в заточение, но задержать «Санта-Витторию» не успели — капитан Эль Кано быстро поднял паруса и ушел на север. Так в португальской тюрьме оказалось 12 моряков с «Санта-Виттории» и один индеец с острова Тидоре.

Нас заковали в ножные кандалы и первоначально держали в тюрьме порта Прая на острове Сант-яго, а затем перевезли в тюрьму в Лиссабоне. Португальская тюремная пища оказалась лучше нашего корабельного рациона — мой желудок перестал болеть, десны пухнуть, а зубы выпадать — я выжил. На Тиморе я купил дорогой красный платок, который носил как повязку на поясе. Португальские тюремщики платок у меня не отобрали, я разорвал этот платок на ленты, смачивал их в тюремной баланде, и делал повязки на своих ногах, покрытых загнивающими язвами. Повязки помогли — язвы стали заживать. Это немного улучшило мою жизнь, ухудшало ее то, что португальцы обвиняли нас в нарушении папской буллы, в том, что мы плавали на Молуккские острова восточным путем. Нас предполагали отдать в руки инквизиции, судить, и, вполне вероятно, обезглавить.

Поверить в то, что мы дошли до Молуккских островов путем западным — обогнув всю Землю — и папскую буллу не нарушали, португальцы никак не могли. К концу года это недоразумение разрешилось, войны между Португалией и Испанией не было, и мы были освобождены. Некоторое время спустя я вернулся в Испанию, а оттуда в Геную. Золото я не нашел, испанская корона была мне ничего не должна, ибо мы не открыли новых земель, главным моим достижением было то, что я остался жив.

В Кадисе, куда я в 1523 году приехал из Лиссабона, мне рассказали, что в сентябре 1522 года капитан Эль Кано успешно привел нашу «Санта-Витторию» в Испанию. Король Испании Карл I признал заслуги капитана Эль Кано перед испанской короной и пожаловал ему герб, на котором над глобусом на ленте была надпись «Primus Circum Dedistime», что на латыни значит «Первым Круг Вы Совершили».

В Кадисе я узнал и другую новость, меня особенно поразившую. Летом 1521 года, в то время как мы после гибели адмирала Магеллана болтались в море в поисках Молуккских островов, рыцарь Эрнан Кортес покорил Мексику и действительно принес испанской короне много золота, и теперь почти все испанцы мечтали пойти его путем и стать богачами.

Если бы дон Магеллан не покинул португальскую службу, то мог бы по праву и в полной безопасности посещать Молуккские острова, и местные правители никогда бы не покусились на жизнь португальского начальника. Дон Магеллан выбрал другую судьбу — он покинул родину и перешел на службу к испанцам, португальским конкурентам, а часто и врагам. Адмирал Магеллан нашел способ как угодить своим новым хозяевам и при этом выполнить буллу Папы — и трагически погиб.

Можно ли считать это знаком свыше о том, что родина у человека одна?

За золотом под чужим флагом

РАПОРТ СЕКРЕТНОГО АГЕНТА СЛУЖБЫ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА ГЕНРИ ДЖЕНКЕСА ОБ ЭКСПЕДИЦИИ КАПИТАНА ДРЕЙКА

Сэру Френсису Волсингему от агента службы ее Величества капрала Генри Дженкеса. Предварительная краткая записка. Лондон, 17 декабря 1580 года.

Докладываю о ходе выполнения мной Вашего секретного задания по наблюдению за действиями генерала Френсиса Дрейка в его экспедиции 1577 года.

ИНТРОДУКЦИЯ

Действуя в строгом соответствии с вашим приказом, 3 июня 1577 года в Плимуте я встретился с одним из вербовщиков, представлявших мистера Томаса Даути. Моей целью было поступить на службу солдатом на судно «Пеликан», готовившееся к новой экспедиции капитана Дрейка.

Вербовщик подробно опросил меня о моей предыдущей службе, видимо потому, что под командованием капитана Дрейка я не выполнил ни единого похода. Я рассказал, что служил на судне «Миньон» капитана Гаукинса, родственника генерала Дрейка, потом был в плену у испанцев, а сейчас желал бы снова пойти в боевой поход. Мое объяснение было принято, и я был зачислен солдатом в команду галиона «Пеликан».

Через неделю, после того как я поднялся на борт «Пеликана» и познакомился с другими членами экипажа, мне не составило труда путем обычных вопросов узнать состав эскадры генерала Дрейка и фамилии его командиров. В эскадру входило адмиральское судно «Пеликан», находившееся в Плимуте, которым командовал генерал-капитан эскадры мистер Френсис Дрейк, вице-адмиральское судно «Элизабет», находившееся в Лондоне, командир генерал-лейтенант эскадры мистер Джон Винтер; пинас «Бенедикт», находился в Лондоне; капитан мистер Томаса Мун, барк «Мериголд», находившийся в Плимуте, капитан мистер Джон Томас, флибот «Сван», находился в Плимуте, капитан мистер Джон Честер.

ОТЧЕТ О ПЛАВАНИИ ЭСКАДРЫ МИСТЕРА ДРЕЙКА ИЗ АНГЛИИ ДО ОСТРОВОВ КАБО-ВЕРДЕ

С осени 1577 года мы усиленно вели погрузку всего необходимого для экспедиции. Как выяснилось мастером на «Пеликане» был назначен мистер Томас Каттил. В трюм «Пеликана» было погружено много оружия и части двух запасных пинасов. Это означало, что генералу Дрейку были нужны плоскодонки для операций на малых глубинах. Из этого следовало, что мы идем в районы относительного мелководья, может быть к Антильским островам. В какой то из дней в Плимут прибыли из Лондона корабли «Элизабет» и «Бенедикт». Эскадра была в сборе, следовательно, скоро должен был начаться поход. Поздний срок выхода прямо указывал на то, что мы идем в южные моря, и выжидаем время ближе к тамошнему лету.

В начале ноября на «Пеликан» прибыл генерал-капитан Дрейк. За девять лет до этого при своей службе на «Миньоне» у капитана Гаукинса я видел мистера Дрейка мельком. С того времени он существенно изменился. По всему было видно, что он находится в родных местах, я слышал в разговоре матросов, что он приехал из своего дома, расположенного всего в семи милях на север от Плимута. Генерал Дрейк вел себя очень важно, всем видом показывая свое высокое положение и значимость. На вид ему было лет сорок пять.

К вечеру 15 ноября 1577 года наша эскадра покинула Южный Плимут. Через 12 часов мы подошли к выходу из Английского канала, на нашем траверзе по правому борту был мыс Лизард. Неожиданно ветер сменился на встречный и понес галион «Пеликан» к берегу. Еще хуже было положение у барка «Мериголд». Генерал Дрейк приказал рубить грот на «Пеликане», капитан Томас на «Мериголд» повторил это действие. Эскадра спряталась за восточным берегом мыса, а затем укрылась в порту Фалмут. Выход в плавание откладывался.

28 ноября наша эскадра перешла в Плимут, где мы в течение двух недель вели ремонт кораблей, 13 декабря генерал Дрейк повторно вывел наши суда в море и мы без происшествий дошли до Берберийского побережья Африки и 27 декабря встали на якорь в проливе между островом Могадор и берегом. Генерал Дрейк приказал собрать один пинас, из тех, что были в нашем трюме, и пока матросы этим занимались, у нас случилась небольшая стычка с местными туземцами, при этом один наш матрос был взят туземцами в плен.

30 декабря мы продолжили путь вдоль берега на юг, при этом мы испытывали некомплект матросов при управлении 6-ю кораблями, всего в нашем составе было не более 170 человек. Во время плавания на юг генерал Дрейк брал в качестве приза все суда, ему встречавшиеся. 17 января 1578 года мы обогнули мыс Бланко и остановились в удобной мавританской гавани, укрытой берегами от ветра. Мистер Дрейк привел в эту гавань и шесть захваченных судов — три рыбацких лодки и три каравеллы. Все, что генерал считал нужным ему в последующем плавании, он перегрузил на корабли нашей эскадры. Я в погрузке не участвовал, ввиду того, что четыре дня вместе с другими солдатами был занят на военных береговых учениях, проводившихся мистером Томасом Даути.

22 января генерал Дрейк решил воспользоваться попутным ветром, вышел в море и взял курс на юго-запад к островам Кабо-Верде. Две испанских каравеллы и два испанских рыболовных судна генерал оставил в мавританской гавани. Одно рыболовное судно «Кристофер», имевшее хорошую мореходность, генерал отобрал у испанцев, и отдал им взамен наш пинас «Бенедикт», португальскую каравеллу генерал включил в нашу эскадру, управлял каравеллой португальский пилот. Этот же португалец рассказал генералу, что припасы для португальских судов, в том числе сушеное мясо, продаются на острове Мейо, поэтому наша эскадра взяла курс на этот остров.

Через пять дней мы были на острове Мейо, португальских солдат на острове не было, а местные жители отказались вести с нами торговлю, ссылаясь на королевский запрет. Утром 27 января мистер Даути и мистер Винтер, каждый со своим отрядом, высадились на берег, с целью отобрать у местных жителей нужный нам провиант силой оружия. Я участвовал в это баталии в отряде мистера Даути, но результата мы не достигли. Островитяне предусмотрительно покинули свои жилища, сушеного мяса мы не нашли, правда на возвышенности близ селения паслись дикие козы, но поймать их мы не сумели. Пришлось нарвать винограда на винограднике, собрать бананы и кокосы на плантациях, и этим ограничиться. В глубине острова Мейо текла речушка с пресной водой, но в брошенных жителями хижинах не оказалось бочек. Видимо жители имели большой опыт общения с пиратами и ночью вывезли запасы мяса, хлеб, бочки с водой в какое то тайное место. Мы пытались искать следы от их повозок, но так ничего и не нашли.

Генерал Дрейк покинул стоянку у острова Мейо в плохом настроении. Когда мы прошли близ крепости Прая на острове Сант-Яго, то португальцы обстреляли нашу эскадру из пушек, чем не причинили нам вреда, но еще больше ухудшили настроение генерал-капитана. У Сант-Яго мистер Дрейк прямо на глазах португальцев захватил купеческую бригантину. Новое призовое судно носило имя «Санта Мария», мистер Дрейк сменил португальское название у бригантины на «Мери», и назначил на бригантину капитаном моего командира мистера Томаса Даути, забравшего часть своих солдат, в том числе и меня, на это судно. Весь экипаж на «Мери» был 28 человек.

Еще до выхода в море генерал Дрейк неожиданно приплыл со своими солдатами с «Пеликана» к нам на «Мери» и началось непонятное. Впоследствии я узнал, что, якобы, кто-то из солдат мистера Винтера после нашей экспедиции на остров Мейо написал генерал-капитану донос на мистера Томаса Даути. Содержание доноса мне выведать не удалось, но генерал Дрейк перевел мистера Томаса Даути вторым капитаном на флибот «Сван», и назначил на «Мери» капитаном своего младшего брата мистера Томаса Дрейка, в результате пять солдат на «Мери», в том числе и я, перешли в его подчинение.

ОТЧЕТ О ПЛАВАНИИ ЭСКАДРЫ МИСТЕРА ДРЕЙКА ОТ ОСТРОВОВ КАБО-ВЕРДЕ ДО ПРОЛИВА МАГЕЛЛАНА

В первых числах февраля 1578 года наша эскадра в составе 7 кораблей покинула траверз островов Кабо-Верде и начала переход к берегам Бразилии. Я находился в составе экипажа «Мери» и это затруднило выполнение вашего задания, так как генерал Дрейк во время перехода почти непрерывно находился на «Пеликане».

Восемь недель мы плыли в открытом море, не видя земли. Штурманы всех кораблей шли по курсу, который, видимо, определил им генерал Дрейк. Держалась хорошая погода. В начале плавания «Мери» сопровождали дельфины, мы ловили сетями макрель, целые стаи летучих рыб пролетали над нами. Изредка одна — две рыбины ударялась в наши паруса, и падала на палубу, где мы их и подбирали. На третью неделю мы перешли в южные широты, и погода стала более переменчива, несколько раз волнение достигало силы шторма, и мы теряли из вида «Пеликан», но погода улучшалась и эскадра собиралась вместе. На четвертую неделю у нас почти закончилась питьевая вода, и мы сумели пополнить ее запасы только тогда, когда пошел дождь. В одну из ночей капитан Томас Дрейк приказал всех нас разбудить, так как впереди по курсу сквозь волны стали видны огни. Мы вышли на палубу, ветер был попутный и сильный. Я старался держаться поближе капитану, и мне удалось услышать, как штурман говорил ему, что мы подошли к берегам Бразилии в районе 33° южной широты, а огни — это костры дикарей, живущих на берегу.

5 апреля 1578 года вся эскадра генерала Дрейка собралась и начала движение вдоль побережья на юг. 7 апреля берег повернул круто на запад, и почти одновременно сильнейший ветер навалился с юга, началась буря, «Мэри» легла на правый борт, и ветер поволок ее на береговые скалы. С огромным трудом наш капитан мистер Томас Дрейк исправил положение и ушел в открытое море. 7 апреля все корабли эскадры, кроме «Кристофера» собрались в устье Ла-Платы, 11 апреля пришел и «Кристофер» и мы плавали по реке.

Ничего особо примечательного в это время не случилось. 27 апреля все корабли эскадры вышли из реки в море и направились на юг, все шло относительно хорошо, но 12 мая во время шторма корабль «Мери» на котором я находился, потерял связь с эскадрой. Нас отнесло довольно далеко от берега на север, ветер все время был встречный и все попытки лавировать и удерживаться хотя бы на своей широте ничего не давали. Только через месяц 19 июня 1578 года брат генерала Дрейка и капитан «Мери» Томас Дрейк привел нас на траверз Порта-Сент-Джулиан. Вероятно, мистер Томас Дрейк знал о планах своего брата генерала Дрейка, ничем иным такое точное прибытие нашего корабля к месту стоянки всей эскадры я объяснить не могу.

Выяснилось, что к этому моменту генерал Дрейк приказал разобрать флибот «Сван», а его второй капитан Томас Даути был арестован. Генерал Дрейк провел суд над мистером Даути, при этом против него дружно свидетельствовали многие члены экипажа «Свана». Свидетели обвиняли мистера Даути в попытке склонить экипаж судна к мятежу против генерала Дрейка. Обвинение было нелепым в первую очередь потому, что численность этого экипажа была весьма невелика. По неясной для меня причине генерал Дрейк жаждал крови и приговорил мистера Даути к смерти. Что произошло в действительности между мистером Дрейком и мистером Даути с 12 мая до 19 июня достоверно я сообщить не могу, по указанной выше причине — «Мери» не находилась в составе эскадры. Заместитель Дрейка мистер Джон Винтер руководил судом и был на стороне мистера Даути, но капитан Джон Томас, капитан Джон Честер, его подчиненные со «Свана» поддерживали генерала Дрейка. В результате мистер Томас Даути был казнен нашим судовым палачом путем отсечения головы. Мистер Даути сам признал свою вину, возможно, он знал, что иначе его будут пытать и решил избежать этого перед неминуемой смертью.

После казни мистера Даути мое положение, ввиду того, что я поступил именно под его команду в экспедицию, стало опасным. Я допускал, что в том случае, если будет казнен и капитан Джон Винтер, то могут казнить и простых участников экспедиции. В начале августа генерал Дрейк приказал сжечь португальское судно «Мери» и испанское судно «Кристофер», а наш экипаж был распределен на три оставшихся судна: «Пеликан», которым командовал сам генерал Дрейк, «Элизабет» капитана Джона Винтера, «Мериголд» капитана Джона Томаса. В это же время я, опасаясь обыска, вынужден был сжечь свои тайные записи о событиях в экспедиции генерал Дрейка, и все что я Вам докладываю, сэр, я пишу по памяти.

Когда генерал Дрейк лично набирал пополнение на «Пеликан», он в первый раз обратил внимание на то, что я служил на «Миньоне» у капитана Гаукинса. Перед преданием огню нашего корабля «Мери» капитан Томас Дрейк выстроил наш экипаж на берегу. Генерал Дрейк прошел мимо нашего строя, и указал своему брату на тех, кого он берет на «Пеликан». Около меня генерал остановился и буркнул, обращаясь к брату, — «на флагман». По его глазам я понял, что он меня давно узнал.

17 августа генерал Дрейк дал команду поднять якоря, и наша эскадра из трех кораблей продолжила плавание, 20 августа генерал Дрейк переименовал флагман «Пеликан» в «Голден Хинд». Это было очередное переименование Дрейком судов в нашей экспедиции. Я допускаю, что таким образом он боролся с возможными сообщениями испанцев и португальцев о движении нашей эскадры. У порта Прая на острове Сант-Яго английское судно «Пеликан» было обстреляно и захватывало суда, а сейчас никакого «Пеликана» уже не было, и в Тихом океане действовал совсем другой галион. Это защищало мистера Дрейка от обвинений в пиратстве со стороны Испании и Португалии. 22 августа мы вошли в пролив Магеллана и начали движение по проливу на запад к Тихому океану.

Дальнейшие события, о которых я вам докладываю, частично приоткрыли завесу тайна над жестокой и вероятно несправедливой расправой генерала Дрейка над мистером Томасом Даути — генерал рассчитывал на огромные призы от нападений на испанцев на тихоокеанском побережье, и не хотел иметь объективных свидетелей своим действиям. К тому же мистер Даути был не сведущ в морском деле и доля ущерба от его казни для нашей морской экспедиции была невелика.

ОТЧЕТ О ПЛАВАНИИ МИСТЕРА ДРЕЙКА ОТ МАГЕЛЛАНОВА ПРОЛИВА ДО БУХТЫ МУЭЛЕ-ПРАТ

Из пролива мы вышли 6 сентября, и сразу попали в шторм. Галион «Голден Хинд» не смог вернуться в шхеры пролива, северный ветер играл нашим галеоном как игрушкой, за две недели нас снесло до 57° южной широты. К выходу из пролива мы вернулись через месяц, когда погода наладилась так же внезапно, как перед этим испортилась. До того как буря утихла, 30 сентября мы в последний раз видели «Мериголд», а 8 октября, когда шторм в основном закончился, стало ясно, что судно «Элизабет» генерал-лейтенанта эскадры Джона Винтера также пропало. Генерал Дрейк на «Голден Хинд» продолжил плавание на север, видимо рассчитывая, что «Мериголд» и «Элизабет» сумеют придти в назначенное заранее место сбора, но этого в дальнейшем не произошло.

/От автора. Капрал Дженкес по незнанию не сообщает в своем рапорте о том, что судно «Элизабет» Джона Винтера не пропало, а было заведено капитаном Винтером назад в пролив Магеллана, пошло на восток и было приведено им в Англию. Кроме того, в рапорте Дженкеса никак не описано открытие генералом Дрейком пролива Дрейка и мыса Горн, самой южной оконечности Южной Америки, часто относимое к событиям именно этой экспедиции./

Мистер Дрейк вел «Голден Хинд» вдоль побережья на север. В конце ноября 1578 года мы бросили якоря у острова, обозначенного на португальской карте генерала Дрейка, как остров Мочо. Генерал лично с шестью матросами и пятью солдатами высадился на остров. Я участвовал в этой высадке. Островитяне, вскоре встретившиеся нам, жестами объяснили мистеру Дрейку, что убежали с берега «чиле», и вынуждены жить на острове, вдалеке от испанских крепостей, дабы избежать жестокого обращения и произвола со стороны испанцев. Генерал объяснил островитянам жестами и словами, что он не испанец, и не будет у них ничего отбирать. На следующий день генерал послал за водой на остров вторую команду на одной шлюпке. Это кончилось трагически — островитяне напали на двух наших матросов и их убили, буквально изрезав их тела ножами на наших глазах. Четыре матроса и шесть солдат, участвовавшие во второй высадке на остров Мочо, были ранены стрелами островитян, двое солдат из числа раненых вскоре скончались — так мы потеряли 4-х человек. Мы потеряли бы больше людей, но к нашему большому удивлению у голых и диких индейцев наконечники стрел были выкованы из серебра, и раны от них не гноились и не гнили. Наша малочисленность не позволила отомстить островитянам за их коварство. Генерал Дрейк берег порох и ядра и решил не обстреливать остров из корабельных орудий — у него явно были другие цели.

Мистер Дрейк, видимо уже понял, что «Мериголд» и «Элизабет» безвозвратно потеряны для его экспедиции, поэтому одинокий галион «Голден Хинд» в плавании на север в целях безопасности обогнул все берега, населенные индейцами, и мы бросили якорь в небольшой круглой бухте, хорошо защищенной от ветра с трех сторон. На «Голден Хинд» было четыре отделения солдат, в которых 6 человек были ранены индейцами на острове Мочо. Поэтому, когда генерал направлял нас на шестивесельной шлюпке к берегу, то приказал быть максимально бдительными. Команду высадки возглавлял его брат капитан Томас Дрейк. Нам удалось в полулиге от «Голден Хинд» захватить двух дикарей, плывших в пироге у северного берега бухты.

Мистер Дрейк лично допрашивал индейцев. Один, более старый, принимавший нас за испанцев, немного понимал испанскую речь, он стучал себя ладонью в грудь и испуганно бормотал — «жефе, жефе». Генерал Дрейк догадался, что это мелкий туземный начальник — староста. Генерал обещал сохранить жизни жефе и его подручному, если те расскажут, находиться ли где-нибудь поблизости хотя бы одно испанское судно. Когда старик понял, что от него требуют, то неожиданно обрадовался. Он объяснил словами и жестами что испанское судно было к югу от нас всего в пяти часах плавания на пироге, иначе говоря, всего в пяти лигах. Старик показал пальцем на выход из нашей бухты в море и несколько раз повторил «барка муэле прат», «барка муэле прат» — корабль на пристани Прата.

Мистер Дрейк приказал заковать индейцев в кандалы, и когда это было выполнено, он объяснил жефе, что утром он должен будет показать, где находиться «барка муэле прат», и если он лжет, то он и его подручный будут сразу повешены. Свои слова мистер Дрейк подтвердил выразительным жестом, затягивая воображаемую веревочную петлю на собственной шее. До утра индейцы сидели в трюме, прикованные к бимсу, а мы готовили галион и испанское оружие к предстоящей баталии.

План генерала Дрейка состоял в превращении галиона «Голден Хинд» в испанский барк «Кристофер», захваченный нами в свое время у островов Кабо-Верде. Генерал предусмотрительно сохранил испанские флаги, бортовые полотна, испанские кирасы, оружие, и много испанской одежды. Он дал команду поднять на бизани, гроте и фоке флаги Испании, и повесить на корме полотно с надписью «Кристофер». У нас было всего две шестивесельных шлюпки, поэтому мистер Дрейк приказал капитану Томасу Муну отобрать 18 матросов и солдат, понимающих испанский язык, переодеть и перевооружить их, хорошенько накормить, выдать к еде вина и дать пару — тройку часов поспать. Операция намечалась на утро — мы плыли в неизвестность.

То, что старик жефе называл Муэле Прат, оказалось испанской гаванью, обозначенной на португальской карте как Вальпараисо. Мы шли с севера и с расстояния в поллиги увидели у южного берега бухты крупное судно с испанским флагом, стоявшее на якоре. Мистер Дрейк лично стоял на румпеле, капитан Мун собрал нашу абордажную команду на шканцах, и приказал говорить только на испанском, и действовать решительно и быстро.

Фальшивый барк «Кристофер», ведомый мистером Дрейком, шел так, чтобы закрыть испанцам возможность разворота и выхода из бухты. Испанцы, их было на судне не более полутора десятков, приняли нас за своих. Ничего не подозревая и без оружия они столпились на своем левом борту. Кто-то из испанцев стал бить в барабан, другие орали, поднимали руки и даже размахивали крупными бутылями, видимо приглашая нас на выпивку. Мы улыбались, и в ответ на дробь испанского барабана стучали своими алебардами по палубе. Все произошло быстро и без кровопролития. Мистер Дрейк медленно подвел фальшивый «Кристофер» к левому борту испанца, мы выдвинули абордажные трапы, и спрыгнули на вражескую палубу. Для того чтобы пленить полупьяную команду испанского судна нам хватило пары минут.

Капитан Томас Мун довольно грубо объяснил испанскому капитану, встретившему его с улыбкой, что его судно теперь наше, и если никто не окажет сопротивления, то все будут живы. Обескураженный испанский капитан громко повторил услышанное своим подчиненным. Мистер Мун повел капитана в его каюту, наши матросы встали на румпель, заняли мостики на баке и юте, солдаты, в том числе и я, связывали испанским матросам руки, и по одному вели их к трапу в трюм. Когда наше дело было почти закончено, и не связанных испанцев осталось три человека, один испанец, невзирая на наши алебарды и аркебузы, ловким прыжком забрался на борт, пробежал по нему до самого бака, и там, где ему не мешал борт нашего галеона, прыгнул в воду и поплыл к берегу. Догнать храброго беглеца не представлялось возможным.

Генерал Дрейк оставил на «Кристофере» своего брата, перешел на испанское судно, носившее имя «Капитан Мориаль» и приказал его обыскать. Интерес для нас представлял провиант, мы нашли муку и сушеное мясо, соль, вино, и несколько бочек пресной воды. Испанский капитан — его звали Иоанн Григо, по национальности он был грек — объяснил, что судно готовилось к отплытию, он же выдал генералу Дрейку четыре мешочка с золотом. Мистер Дрейк приказал спустить пару шлюпок, и мы под командой мистера Муна отправились в испанский поселок. Беглец видимо успел предупредить местных жителей, и десяток домов поселка были пусты. В маленькой испанской церкви мы нашли всякую утварь, ризы и книги — мистер Мун приказал нам все это сжечь.

8 декабря 1578 года «Голден Хинд» и «Капитан Мориаль» с нашим экипажем покинули гавань Муэле Прат и ушли на север. Генерал Дрейк отпустил всех испанских пленников, за исключением капитана Григо, содержавшегося под арестом на «Голден Хинд». Днем 9 декабря галион «Голден Хинд» проходил мимо той бухты, где нами были взяты в плен индейцы. Мистер Дрейк выполнил свое обещание, он освободил жефе и его подручного, и разрешил им спрыгнуть с борта в море и убираться к своему берегу. Старику и его молодому слуге не оставалось ничего другого, как воспользоваться полученным разрешением.

Удача в бухте Муэле Прат и поселке Вальпараисо улучшила настроение всей нашей команды и самого генерала Дрейка. Море было спокойным, легкий ветер попутным. Наше плавание продолжилось.

ОТЧЕТ О ПЛАВАНИИ МИСТЕРА ДРЕЙКА ОТ БУХТЫ МУЭЛЕ-ПРАТ ДО СЕВЕРНЫХ БЕРЕГОВ АМЕРИКИ

События с начала декабря 1578 года по начало февраля 1579 года не представляют для моего отчета о действиях генерала Дрейка особого интереса. За это время мы продвинулись вдоль берега до 12° южной широты, потеряли в стычке с индейцами на берегу одного нашего солдата и отобрали у испанцев в порту Тагораса восемнадцать слитков серебра, и в порту Арика еще пятьдесят семь слитков серебра, каждый весом по двадцать фунтов. Наши нападения были основаны на внезапности, и испанцы не смогли нанести наши кораблям и всей команде никакого урона и, тем более, снарядить за нами погоню. Мистер Дрейк всегда уничтожал призовые суда, которые могли сдерживать весьма быстрый галион «Голден Хинд». 9 февраля генерал выгрузил с большого, но неповоротливого испанского «Капитана Мориаля» все, что считал необходимым, на свой флагман, приказал разбить ему компас и сломать румпель и бросил испанское судно в открытом море. В январе — феврале 1579 года мы захватили еще три малых рыбацких фрегата, один был сожжен, два брошены вместе с «Мориалем». Генерал Дрейк теперь мог полагаться только на наши силы — на «Голден Хинд» было 22 матроса и 40 солдат, при необходимости мистер Дрейк мог выставить отряд всего из пяти отделений аркебузеров, следовательно, прямое столкновение с испанцами нам было не под силу. Это определяло методы нашего генерала.

Утром 13 февраля 1579 года на 12° южной широты мы достигли небольшого прибрежного острова Сангайян, обогнули его и за ним захватили испанское купеческое судно, стоявшее на якоре. При этом купеческий фрегат понял наши намерения, и пытался уйти к берегу, но генерал Дрейк на «Голден Хинд» закрыл ему путь в открытое море, а капитан Томас Мун на пинасе перекрыл направление бегства к берегу. Пара залпов из аркебуз решила дело — испанцы легли в дрейф. Ничего ценного, за исключением тридцати слитков серебра, на испанском фрегате не оказалось. Мы пленили хозяина фрегата, его капитана, взяли в заложники двух его матросов, сломали на фрегате румпель, чтобы лишить его хода, и вернулись на флагман.

Мистер Дрейк лично допросил капитана фрегата — его звали Гаспар. Выбора у Гаспара не было — или он ответит на все вопросы мистера Дрейка, или отправиться на рею. Гаспар рассказал, что в ближайшем порту Кальяо всегда стоит много судов, но все ценности обычно хранят на берегу в испанской крепости. В городе Лима, расположенном поблизости от Кальяо, много жителей и хороший гарнизон, проводка судов в гавань Кальяо очень непроста, так как пролив между островом Сан Лоренцо, закрывающим Кальяо с запада, и гаванью изобилует мелями. Но сейчас ни в крепости у Кальяо, ни в Лиме нет ни золота, ни серебра, так как десять дней назад специальное испанское судно увезло очередную партию ценностей, собранных за полгода в провинции Перу в порт Панама, чтобы отправить их в метрополию.

Сообщение Гаспара очень заинтересовало мистера Дрейка — ему выпал шанс сорвать большой куш. Он под угрозой смерти потребовал от Гаспара ночью провести наш галеон в бухту Кальяо. У Гаспара не оставалось выбора — он согласился выполнить для генерала эту работу.

Ночью мы тихо, и не зажигая на галионе огней, прошли в пролив у острова Сан Лоренцо и встали там на якорь. Капитан Дрейк и капитан Томас Мун на двух шестивесельных шлюпках с командами по шесть солдат, вооруженных аркебузами и шесть матросов поплыли вглубь бухты. У пирса действительно стояли на якоре испанские суда. Команд и вахты на судах не вероятно не было — испанцы были очень беспечны, рассчитывая, что никто не осмелится и близко подойти к гавани под огонь крепостных пушек. Мы плыли максимально тихо и не зажигали огней, и часовые в крепости нас также не заметили. Я находился на шлюпке мистера Томаса Муна. Мы последовательно подплывали к испанским судам и перепиливали плотницкой пилой якорные канаты. Если кто-то и был на этих судах, он должен был это заметить не сразу. Матросы на шлюпке мистера Дрейка делали такую же работу.

Все проходило удачно, пока наша шлюпка в темноте случайно почти не столкнулась с другой шлюпкой, в которой плыл какой-то испанский военный чиновник с вооруженной охраной. Чиновник удивился нахождению нас в своей гавани и спросил, с какого мы судна. Мистер Мун что-то ему ответил на смеси испанского и французского языков, испанец переспросил еще раз. Мистер Мун не стал отвечать и скомандовал нам дать по испанской шлюпке залп из шести аркебуз. Испанцы дали залп в ответ и смертельно ранили одного нашего солдата. Я и два матроса получили легкие ранения. Испанская пуля попала мне в кирасу, отскочила и сильно ободрала кожу на шее. Если бы пуля отскочила на дюйм левее, я тоже мог получить смертельное ранение. Вести бой с испанцами на их территории было бессмысленно. Мы срочно вернулись на «Голден Хинд», подняли на борт шлюпки, выбрали якоря, и поставили все паруса. Капитан Гаспар взял курс на запад, чтобы обойти опасные камни у мыса Париньяс, когда он выполнил этот маневр, то передал управление мистеру Томасу Каттилу и отправился в трюм к другим нашим узникам, ожидавшим решение своей судьбы.

/От автора. Капрал Генри Дженкес неверно назвал мыс именем Париньяс, такого мыса сегодня нет у порта Кальяо, но подобный мыс расположен севернее порта Пайта, встречающегося в рассказе капрала далее./

Мистер Каттил принял мористее и на всех парусах повел «Голден Хинд» на север. Утром следующего дня племянник генерала 15-летний Джонни Дрейк с вороньего гнезда на бизани обнаружил на юге почти на линии горизонта силуэты трех кораблей. Генерал Дрейк решил, что это испанские суда из Кальяо, и они нас преследуют. За галионом на буксире мы вели единственный оставшийся пинас. Генерал перевел рулевую команду пинаса на флагман, и приказал судовому плотнику пробить долотом в трюме пинаса несколько дыр, так, чтобы он вскоре затонул. После этого ход у нашего галеона прибавился, с юга–запада дул ровный ветер, море было спокойным, все складывалось в нашу пользу. Наша гонка, если это действительно была погоня, длилась весь день и всю ночь, на следующее утро силуэты кораблей за нашей кормой пропали. Мы сделали короткую остановку и высадили на берег своих пленников — капитана Григо, капитана Гаспара и двух его матросов и хозяина потопленного нами испанского фрегата. После этого «Голден Хинд» опять устремился на север. Мистер Френсис Дрейк надеялся догнать испанцев и захватить испанское золото.

Преследование длилось долго, мы пересекли 5° южной широты, и вскоре зашли в испанскую гавань Пайта, где мистер Дрейк продолжал выдавать наш «Голден Хинд» за испанский барк «Кристофер». Он лично отправился с парой матросов, переодетых в испанскую форму, на берег, закупил у хозяина местного гостевого дома несколько мешков муки, соль, масло, вино, щедро расплатился и между прочим расспросил его о судне, идущем из Кальяо в Панаму, ссылаясь на то, что там помощником капитана служит его давний приятель. Ничего не подозревающий хозяин объяснил мистеру Дрейку, что искомое судно, имевшее название «Консепсьон», двое суток назад заходило в Пайту, чтобы пополнить запасы воды, а затем ушло в Панаму. Командует судном капитан Хуан де Антон, о его помощнике он ничего рассказать не может. Мистер Дрейк поблагодарил испанца, вернулся на «Голден Хинд» и мы продолжили погоню с новой силой. В море генерал приказал поставить на фоке испанские паруса с красными крестами, и наш галион стал еще более походить на испанское судно.

Торговые пути в этой части побережья были весьма оживленны. 21 февраля 1579 года мы повстречали испанский барк, видимо идущий из Панамы. Наш «испанский» барк не вызвал у команды барка никакого удивления. Еще через неделю ночью мы догнали испанский фрегат, имевший весьма резвый ход и видевший нас за своей кормой весь предыдущий день. Мистер Каттил выполнил очень рискованный маневр, мы на полном ходу подошли к левому борту фрегата, высадили на его шкафут абордажную команду и захватили судно.

Фрегат оказался торговым, а его шкипер по фамилии Браво был весьма смелым парнем. При допросе он сообщил генералу, что идет в порт Панама с грузом маиса, ветчины и корабельного такелажа, а также имеет на борту десять монахов доминиканцев и капеллана города Лима, возвращающихся в Кастилию. Генерал не поверил тому, что на судне, плывущем из провинции Перу, нет никаких ценностей. Однако шкипер Браво стоял на своём. Его слова подтвердили капеллан и монахи. Мистер Дрейк вынужден был дать поручение нашему палачу приготовить двенадцать веревок, на которых за ложь он вздернет всех испанцев на рею. Первым наш палач стал вешать шкипера, он просунул веревку сквозь блок, накинул петлю испанцу на шею, и повис на противоположном конце веревки. Мистер Дрейк наблюдал за происходящим. Еще полминуты и шкипер был бы мертв, но один из монахов не выдержал. Он упал перед мистером Дрейком на колени и закричал, что все расскажет. Оказалось, что все серебро, золото и драгоценности шкипера, хозяина, капеллана и монахов было спрятано под половыми досками в капитанской каюте. Ценности были уложены в пятнадцать сундуков весом по 100 фунтов, капеллан, монахи и шкипер в один голос утверждали, что это единственное, что им удалось скопить за 15 лет жизни, а шкипер молил не топить его судно, и не забирать золото его хозяина.

Генерал без особых раздумий принял такое решение — золото и серебро он забирает себе как приз, из товаров забирает мясо и такелаж, капеллану, монахам и части судовой команды разрешает грузиться в шлюпку и плыть на берег. Когда указание мистера Дрейка было исполнено, он милостиво похвалил шкипера Браво за смелость, и сообщил ему о своем решении не отбирать фрегат. Наш плотник срубил на испанском судне фок-мачту, мы сломали румпель, а парус с бизани срезали и кинули за борт. На фрегате остались шкипер и два матроса.

Захват испанского фрегата отобрал у нас драгоценные 6 часов, но подтвердил правильность решения мистера Дрейка идти по вражеским морям под вражескими флагами и парусами. Атакованный нами испанский фрегат не уступал нашему галиону в ходе, и не торопился, только ориентируясь на наш испанский камуфляж. Если бы он увидел, что мы под флагом английским, то при нашем приближении вполне мог выполнить оверштаг, встать на обратный курс с лавированием против ветра, и мы его как судно быстрое, более легкое и с меньшей осадкой вряд ли бы догнали.

1 марта 1579 года наш наблюдатель — им выступал юный Джонни Дрейк — заметил впереди по курсу крупное судно — возможно, это была наша цель. В это время мы были чуть южнее 1° северной широты. Ветры в тех местах зависят от силуэта гор на берегу, и наш галион никак не могли догнать более тихоходное испанское судно. Около 6 вечера нам это удалось, мистер Дрейк первоначально шел в четверти лиги мористее испанца, затем принял вправо и с близкой дистанции дал неожиданный залп из трех пушек, целясь в носовую часть нашей жертвы. Первый же залп был удачен — бизань на испанце надломилась и развернула паруса, а ветер, дувший с берега, повернул испанское судно ютом в нашу сторону. Мы забросили абордажные крючья, подтянулись своим бортом к испанцам, и наша абордажная команда высадилась на вражеский дек. Я был в составе абордажной команды. Испанцы сразу нас встретили залпом не менее чем из тридцати аркебуз. Последнее, что я помню, был сильнейший удар в правое подреберье, после чего я потерял сознание.

Я пришел в себя через несколько дней в своей каюте. Товарищи увидели, как я открыл глаза, и искренне обрадовались. Еще через две недели я впервые сумел встать на ноги. Корабельный лекарь сообщил мне, что пуля пробила мне печень, но прошла навылет, я мог умереть от потери крови, но сейчас все худшее позади. Товарищи рассказали мне, что в той баталии мы потеряли восемь человек, трое были из моей каюты. Испанцы отказались сдаваться пиратам, более того я и более десяти моих товарищей попали в испанский плен — испанские пехотинцы, охранявшие груз, успешно атаковали вдоль своего левого борта. Дело завершилось к полудню следующего дня после переговоров нашего генерала мистера Дрейка и испанского капитана де Антона. Сеньор де Антон починил свою каравеллу, отдал мистеру Дрейку больше половины своего груза золота и серебра, и ушел по ветру на север на расстояние в четыре лиги. Все это время мистер Дрейк не двигался с места. Только на безопасном расстоянии испанцы высадили на шлюпку захваченных пленных, из которых два наших товарища не пострадали, четверо были ранены легко, трое, в том числе я, были ранены тяжело. В эту же шлюпку сгрузили тела семи убитых. Испанцы также понесли потери, но какие именно — мне неизвестно.

Приз, взятый генералом Дрейком у испанцев составлял не менее 1600 фунтов золотом и более 15000 фунтов серебром, уложенными в более чем 150 окованных железом сундуков. Мои товарищи перетаскивали эти сундуки с испанской каравеллы на наш галион более суток. А сейчас — 18 марта 1759 года мы двигались вдоль американского побережья на север в районе 11° северной широты.

Так мы прошли не менее 700 лиг, в течение которых наш генерал рассчитывал обнаружить проход на восток, позволяющий нам пройти к острову Ньюфаундленд, и оттуда вернуться в Англию. Мы миновали широту Ньюфаундленда, дошли до 58° северной широты, но никакого восточного пути не обнаружили и повернули на юг. Мистер Дрейк несколько раз подходил к берегу, для пополнения запаса воды, и высаживал небольшие группы матросов и солдат на берег, но никаких туземцев мы не обнаружили — места были необитаемы. Была середина лета, погода и ветер были нам благоприятны, мы в последний раз пополнили запасы воды, набрали дикорастущих яблок, и мистер Дрейк принял решение идти на запад через Тихий океан.

ОТЧЕТ О ПЛАВАНИИ МИСТЕРА ДРЕЙКА ОТ АМЕРИКИ ДО АНГЛИИ

Место, из которого начался наш переход на запад через Тихий океан, мистер Дрейк назвал порт Нью-Альбион, он находится в районе 38° северной широты. Землю мы в первый раз увидели утром 13 октября 1579 года, на 8° северной широты. Встретившиеся нам острова были обитаемы. Островитяне уже видели белых людей, нам удалось выменять у них большое количество разнообразных фруктов, получить пресную воду. Они предлагали нам и какие-то листья, которые сами непрерывно жевали, но мистер Дрейк запретил их брать, называя дурманящим зельем и отравой. 18 октября нам удалось обнаружить острова, на которых жители предложили нам на обмен корицу, а местный вождь немного говорил по-португальски. Он объяснил мистеру Дрейку как более коротким путем нам попасть на острова пряностей. Мистер Дрейк заверил вождя, что он тоже португалец (к этому моменту мы шли под английским флагом и с английскими парусами) и подарил ему отрез прекрасного испанского лилового бархата.

14 ноября 1579 года мы подошли к Молуккским островам. У первого же острова к нашему галиону навстречу вышло небольшое португальское судно. Португальский чиновник видел нас издалека, и принял за португальское судно, и был весьма удивлен, что мы англичане. То, что мы не испанцы его очень успокоило, но он попросил нас не задерживаться на Молукках. Мистер Дрейк последовал совету португальца, мы зашли только на один остров, называемый Тернате, закупили там несколько тонн пряностей, и в начале декабря 1579 года ушли. Отсутствие западного ветра вынудило генерала Дрейка вести «Голден Хинд» на юг, при этом мы пробирались между мелкими островами, проливы между которыми изобиловали отмелями и рифами. Один такой риф подстерег наш галеон 9 января 1580 года. Мы вонзились на гребень подводной скалы в восемь часов вечера и освободились в четыре часа дня 10 января. Это стоило нам трех тонн гвоздики и восьми пушек, сброшенными по приказу мистера Дрейка за борт, с целью уменьшить осадку галиона «Голден Хинд» и сняться с рифа.

Наш галион требовал ремонта, поэтому мистер Дрейк 18 февраля 1580 года встал на якорь на островке, носившем имя Баратене. После ремонта судна мы посетили остров Большой Джава, где закупили много риса и фруктов. Мистер Дрейк посетил одного из местных королей, он знал португальский язык, но еще лучше говорил на турецком языке, которым наш генерал не владел. Король имел хорошее представление о странах на запад от острова Большой Джава, и говорил, что находится в постоянной дружеской переписке с османскими чиновниками из города Ангора. Мистер Дрейк подарил королю испанский кинжал, украшенный рубинами, и заверил его, что Английская королева Елизавета дружит с османским султаном. После этого король посоветовал мистеру Дрейку уплывать с острова, ввиду того, что через три дня к его берегам должны придти португальские корабли.

Генерал Дрейк воспользовался советом джаванского короля, кроме того, подул благоприятный западный ветер. Без единого происшествия галеон «Голден Хинд» пересек океан, и 18 июня 1580 года мы обогнули мыс Доброй Надежды. Воды и припасов у нас было достаточно, так как наш экипаж составлял всего 59 человек, и мистер Дрейк взял курс на север, пользуясь тем, что ветер был благоприятен.

22 июля 1580 года мы достигли 7° северной широты и бросили якорь у гвинейского берега Сьера-Леоне. Местное население негритянское и дружелюбное. Жители содержат в своих селениях как домашних животных обученных слонов. Мы выменяли у жителей провиант — свежую и вяленую рыбу, устрицы, лимоны, сделали основательный запас пресной воды. Мы имели потребность в дровах для судовой плиты, но местные жители, предлагали нам на обмен только доски из красного дерева и древесный уголь. Цена на эти товары была одинакова. Мы закупили красное дерево, использовали его в переходе до Портсмута как топливо, и ощущали себя королями. Мистер Дрейк ожидал смены ветра и торопился, поэтому 24 июля 1580 года мы вышли в море. Других остановок генерал Дрейк до самой Англии не делал и в понедельник 26 сентября 1580 года наш галион «Голден Хинд» благополучно подошел к гавани Плимута. С рыбацкой лодки при подходе к Плимуту нас окликнули и сообщили, что в городе чума, и порт временно закрыт для всех судов. Мистер Дрейк поставил «Голден Хинд» на якорь у островка Сент-Николас. Затем он отправил своего человека в Лондон — это был его слуга Джон Брюер, а мы не получили разрешения сойти на берег. 1 октября 1580 года Брюер вернулся, мистер Дрейк провел общее построение команды, и разрешил нам покинуть судно. Вознаграждение за успешное завершение экспедиции он обещал выдать через своего агента в Плимуте не позднее 1 января 1581 года, после чего мистер Томас Дрейк раздал нам контракты, подписанные нами при зачислении в команду. Эти контракты более 2-х лет хранились в каюте мистера Дрейка. На каждом контракте было написано рукой генерала: «Работа исполнена. Генерал Френсис Дрейк».

В заключение генерал Дрейк в шутку посоветовал нам не потерять свои контракты в плимутских тавернах и кабаках и не опаздывать к выплате. Закончил он прощание с нами тем, что запретил что либо рассказывать о нашей экспедиции, если мы не хотим встречи с королевским судом.

КОНКЛЮЗИЯ

Общий размер призов взятых генералом Дрейком в вышеописанной экспедиции составляет не менее 2000 фунтов золотом и 25000 фунтов серебром. Кроме того, генералом Дрейком были взяты большие ценности в виде драгоценных камней и различных предметов, ими украшенных. Учет призов вел лично мистер Френсис Дрейк, его брат Томас Дрейк, и изредка его ординарец Джон Брюер. Мне составить подробный список ценностей, взятых в качестве приза генералом Дрейком, не представлялось возможным, ввиду непрерывной слежки, которую указанные выше трое вели за всеми членами команды в течение всего времени экспедиции.

За обещанным вознаграждением я явился 12 декабря 1580 года. Распоряжался выдачей вознаграждений мистер Томас Дрейк. За службу в экспедиции генерала Дрейка мне насчитали и выдали 26 фунтов 5 шиллингов и 5 пенсов. Мой контракт завершился, я попрощался с мистером Томасом Дрейком и уехал в Лондон.

В завершение, сэр, докладываю Вам, что я совершенно не ощущаю последствий для своего здоровья от ранения, полученного в 1579 году, и готов к выполнению новых заданий.

Капрал секретной службы ее Величества Генри Дженкес.

Капитан Гуалле — покоритель Тихого океана

ОТ АВТОРА

Кто он — капитан Гуалле? Это испанский капитан ПЕРВЫМ проплывший из континентальной Америки в континентальную Азию, и из континентальной Азии в континентальную Америку через СЕВЕРНУЮ ЧАСТЬ ТИХОГО ОКЕАНА. Капитан Гуалле ПЕРВЫМ показал путь от одного континента к другому. Его предшественник известный испанский мореплаватель Альваро Менданья де Нейра в 1567 — 1569 годах первым пересек Тихий океан по его южной части от Америки до островов в Океании — из Кальяо до Соломоновых островов и обратно. Имя капитана Гуалле малоизвестно, в тоже время дело, которое он выполнил, было очень значительным. Жизнь капитана Франциско де Гуалле сама по себе малоисследованна и загадочна. И даже испанцы почти ничего о нем не знают. От Гуалле до нас дошла рукопись — вернее рукописи нет, есть опубликованная в 1596 году голландцем ван Линскотеном копия. Как рукопись Гуалле попала к голландцу ван Линскотену, писал ли о путешествии сам капитан, либо кто-то из его спутников, — также неизвестно. Предлагаемый вам материал — мой художественный сокращенный перевод рукописи Франциско де Гуалле о его путешествии из книги ван Линскотена изданной в Лондоне в 1598 году. Текст в книге ван Линскотена написан на старом английском языке. Мои комментарии в переводе даны в косых скобках. Кстати — термин ТИХИЙ ОКЕАН капитан Гуалле в своей рукописи не упомянул ни разу.

ПРАВДИВОЕ ОПИСАНИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ, СОВЕРШЕННОГО ПО ПРИКАЗУ ВИЦЕ-КОРОЛЯ НОВОЙ ИСПАНИИ ИСПАНСКИМ КАПИТАНОМ И ЛОЦМАНОМ ФРАНЦИСКО ДЕ ГУАЛЛЕ ИЗ ГАВАНИ АКАПУЛЬКО В МАКАО И ОБРАТНО, ЗАВЕРШИВШЕГОСЯ В 1584 ГОДУ ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА

РАССКАЗ О ПУТЕШЕСТВИИ ФРАНЦИСКО ДЕ ГУАЛЛЕ ИЗ ГАВАНИ АКАПУЛЬКО В ГАВАНЬ МАНИЛА НА ОСТРОВЕ ЛУСОН

Десятого марта 1582 года от Рождества Христова мы отплыли из гавани Акапулько, лежащей в Новой Испании, держа курс на острова Филиппинас к Западу — Юго-Западу. Мы прошли двадцать пять миль, пока не опустились ниже широты в 16 градусов, дабы избежать штиля вблизи берега.