Бесплатный фрагмент - Приключения Деревяшкина

Встреча в парке

Был солнечный приятный день. Она шла по тенистым аллеям парка среди солнечных зайчиков и бегущих теней трепещущей листвы.

В парке на спортивных тренажерах упражнялись молодые люди. Один из них, заметив ее, обратился к товарищу:

— Смотри, какая красивая!

— Ух ты! — с восторгом воскликнул его друг.

Анфиса, так мы ее будем называть, слышала этот разговор, но и ухом не повела. Она знала себе цену.

Грациозной и легкой от природы походкой она пошла дальше и, найдя красивое место, села на травку. В Израиле разрешают отдыхать на газонах.

Теплые лучики солнца ласкали ее тело. Анфиса полулежала, расслабленно жуя травинку, прищурив от солнца глаза.

И тут появился он. Молодой рыжий красавчик. Они заметили друг друга, но вежливо отвели взгляды.

«Ах, какой хорошенький, — думала Анфиса. — Неужели пройдет мимо?»

Но рыжий как ни в чем не бывало тоже присел почти рядом и стал смотреть на голубей.

Анфиса делала вид, что ничего не происходит, рыжий тоже. Но случайно их зеленые глаза встретились, и взгляды уже не отрывались.

Они молчали. Он придвинулся ближе к ней глядя в изумрудную глубину ее глаз, ощущая аромат трав и ее тела, а она потянулась к нему…

И они потерлись своими красивыми мордами.

Жизнь зонтика

Был дождь, потом солнце! Дети весело прыгали через лужи, взрослые торопились по делам.

А на земле, раскинув изломанные ветром руки-спицы, лежал красивый зонтик.

Жизнь зонтика, даже нового, не долга — до первого сильного порыва ветра.

И вот он лежал на холодной земле… Брошенный, одинокий и никому не нужный…

Но этому зонтику повезло, потому что рядом прогуливался дед Кузмич с красивой выструганной им деревянной палкой.

На ней были вырезаны змея и яблоко. В другой руке он держал радиоприемник, который что-то бормотал.

— Хм… гм… — вздохнул Кузмич, остановившись возле зонтика. — Бросили тебя бедолагу… Ну ничего, я тебе спицы поравняю, кое-где заклепаю, подтяну, подправлю — будешь как новенький.

Рассуждая вслух, Кузмич тяжело нагнулся, поднял зонтик, снял с него большими крепкими крестьянскими руками комочки земли, встряхнул, положил под мышку и направился своей дорогой…

Полет!

Осень подходила к концу. Озерцо в холодном лесу, где жили журавли, замерзло. Они, улетая и прощаясь, кружили над озером. Вожаки, курлыча, собирали стаю. И только один старый вожак с умными грустными глазами остался.

Он знал, что не долетит. С ним остались два птенца, которые вылупились поздно и еще плохо умели летать, они были очень слабенькие. Еды становилось все меньше и меньше. Птенцы стучали по холодному льду озера клювиками в поисках пропитания.

Ночью случились заморозки, птицы сбились в стайку около березы и грелись. Снег падал на белые перья.

А утром старый вожак все-таки решил лететь на юг. Лучше смерть в полете, чем прозябание в студеном лесу.

«Но поднимутся ли в небо малыши?» — думал он.

И вот забрезжил рассвет. Старый вожак закурлыкал и побежал, тяжело махая крыльями, за ним побежали молодые птенцы. Они взлетели и сделали круг. Вожак выбрал точное направление, и птицы двинулись в путь.

Летели долго лесами и тихими заброшенными селами. Вот вечер, речка. Там они отдохнули, подкрепились лягушками, нашли для ночлега теплое место между холмами и утром полетели дальше. Предстояло преодолеть самый трудный участок пути.

Маршрут пролегал через море, и этот полет казался старому вожаку бесконечным. Крылья болели и спина тоже. Летели медленно, грустно курлыча, молодые птицы едва поспевали за ним. Но накопившаяся тяжесть утягивала вожака все ниже к морю, он не летел, а уже почти падал…

И вот в море показалась точка. Вожак неимоверными усилиями летел на этот кусочек поверхности. Это оказалась маленькая яхта, и птицы осторожно приземлились на ней.

На шум крыльев из каюты высунулся «новый русский»: в очках и панамке, в малиновых шортах и с тяжелой желтой цепью на шее.

— Ни фига себе, — сказал он, — куда забрались журавли. Да усталые и голодные, наверное? Марфа! — крикнул он. — К нам гости, накрывай стол — доставай креветки, сырую рыбу и те лягушачьи консервы, что нам подарили французы.

— Барин, я не Марфа, а Матрена, как вы не можете запомнить? Ой, журавлики, красота-то какая! Сейчас живо покормим.

Усталые птицы поели, и хотя этих добрых людей они не боялись, но все же уселись повыше и стали засыпать. А «новый русский» из кубрика их фотографировал двумя телефонами и фотоаппаратом с длинным «хоботом».

Так журавли жили на палубе три дня, потом поднялись на крыло и снова полетели к теплу на юг. Сил прибавилось, и они летели плавно, медленно и не так тяжело…

И вот юг, земля, берег. Недалеко, в зелени леса, солнечное озеро и парк, куда с разных концов земли слетались птицы и где их кормил бородатый служитель с черными большими, как сливы, глазами.

Сегодня все небо было в журавлях, их были тысячи — со всего света.

Они курлыкали: «Мы прилетели, прилетели!»

Это курлыканье звучало как песня, и эхо разносилось по всему озеру…

Наступил вечер, старый вожак обессиленно дремал, прислонившись к пальме, и ему снилась березка в снегу, и этот снег постепенно засыпал его… и еще ему казалось, что он летит.

Словно это его первый полет. Ему стало так легко и радостно, как в детстве. Жизнь еще подарит много полетов… только бы успеть прожить…

Планета песчаная

Старый, дребезжащий железками космический корабль летел, натужно гудя, к неизвестной планете.

Грегори, устало опустив голову, сидел в маленькой рубке корабля и вспоминал суд на земле.

— Вы, — говорил ему судья, — нарушили главный закон. Вы прорвали периметр, обошли посты охраны и приблизились к женщине, пытаясь с ней заговорить. Да ты знаешь, — вдруг вскричал судья, хлопая папкой с документами по столу. — Даже я — главный судья города — не могу приближаться к женщинам. Их так мало осталось на земле, и их спокойствие оберегает закон. И поэтому мы выдворяем вас с земли с минимальным количеством еды и топлива.

— Но я ученый, — поднял руки Грегори. — Я всю жизнь работаю над тем, чтобы женщин было больше. Но я ни разу не видел их вживую и не смог пообщаться ни с одной женщиной.

На глазах судьи навернулась слеза, он подошел к скамье, где сидел Грегори, и с грустью похлопал его по плечу.

— Прости меня, Грегори, прости дружище, я ничего не могу сделать.

Через много дней полета изгнанник приблизился к звезде, похожей на солнце с тремя планетами.

Датчики зафиксировали на одной из них приемлемую температуру и небольшое количество кислорода.

Корабль жестко приземлился, все железяки звякнули, и корабль замер.

«Ну хоть живой», — подумал Грегори.

Он назвал планету Песчаная.

Кругом были песок, камни. Недалеко виднелась горка, над ней громоздились причудливые камни, похожие на баобабы без ветвей.

На следующий день Грегори надел скафандр, взял бур и пошел к урочищу красивых камней.

Воды он не нашел. Песчаная земля была богата микроэлементами, и он набрал землю в контейнер. Вдруг он заметил какие-то удивительные каменные шарики, похожие на орехи, но большие и очень тяжелые.

Дома в корабле Грегори высыпал землю в микро-лабораторию, положил камень-орех и попробовал извлечь старым прибором, комбинопринтером, полезные вещества для еды и воду.

Еды и воды оставалось все меньше. Комбинопринтер извлекал питательных веществ очень мало, энергии солнечной батареи едва хватало.

Прошло две недели. И вот осталась последняя бутылка воды. Грегори открывал воду в микро-лаборатории, руки дрожали, бутылка выскользнула из рук, грохнулась об каменный орех и разлилась по поверхности, на которой лежал этот круглый камень.

— Последняя вода, — ахнул Грегори, но ни капли воды больше не было, все впитала почва. Грегори выпил успокаивающих, и сон накрыл его.

Проснулся он из-за треска — что-то лопнуло! Он взглянул на стол лаборатории и увидел, что камень-орех лопнул и из него показался зеленый росток.

Грегори вскрикнул от удивления.

«Жаль, — подумал он. — Может, зеленью можно было бы питаться. Но пить… как хочется пить».

Грегори ослаб. Он вернулся из рубки в лабораторию, деревце за час довольно быстро выросло и превратилось в маленький толстенький баобаб.

«Он, наверное, сочный, — подумал Грегори. — Пусть немножко подрастет, и я его съем, утолю голод и жажду.

Тем временем показался бутон, и баобабчик расцвел цветком, похожим на ромашку.

«Как жалко тебя есть, милый баобабчик», — думал Грегори и пошел за ножом…

Наконец он нашел нож и пришел резать растение. Цветок тем временем превратился в плод, но какой-то странный, очень похожий на маленький пластиковый стаканчик. Стаканчик увеличивался.

Грегори осторожно потрогал плод-стаканчик — он был холодный и, кажется, в нем была вода. И действительно — стаканчик был полон прохладной воды. Грегори аккуратно сорвал его с ветки и жадно начал пить, но полстакана оставил и полил водой деревце. Через полчаса деревце зацвело ромашками, а еще через пятнадцать минут на нем стали наливаться плоды. Они были уже больше, и деревце подросло.

А к вечеру Грегори собрал урожай с дерева. К его удивлению, дерево дало, помимо четырех стаканчиков прохладной воды, еще бутылку пива и жаренную куриную ножку.

«Ура! — кричал Грегори. — Я спасен! Кажется, это дерево угадывает желания», — понял Грегори.

Дерево разрасталось, кормило и поило Грегори, понимая его слова.

Грегори регулярно поливал дерево, и оно цвело ромашками.

В контейнер он насыпал самой плодородной земли из каменного урочища, пересадил баобабчик, и дерево вымахало под потолок.

Грегори заказывал все у дерева — и моторное масло для двигателя, и запчасти для ракеты, и воду.

И вдруг однажды его осенило. Он подошел к дереву и громко сказал:

— Хочу женщину.

Дерево не плодоносило две недели, только буйно цвело, и однажды появился и стал увеличиваться огромный плод.

И вот, как по мановению волшебной палочки, плод треснул, и из него вышла прекрасная молодая женщина!

Она была как принцесса из сказки. Добрая, нежная, воздушная, словно богиня Киприда, с золотистыми кудрями, Зелёные, лучезарные глаза её сияли и вся она излучала нежность, доброту и тепло. Грегори дивился на неё, и сердце его наполнял восторг.
«Это наваждение» — подумал он и упал на колени перед деревом и женщиной, воздев руки к небу, смеясь и плача от нахлынувших чувств, кричал «Киприда!!!»

Грегори был счастлив. Он починит корабль, вернется домой с деревом и девушкой. А земля, которая его прогнала, наполнится прекрасными женщинами, созданными для счастья и любви.

Зарисовка про кошек

Был ясный, теплый весенний день. В тихом угловом дворике два пенсионера играли в шахматы и попивали кофе за простым деревянным столом.

Один сидел в большом видавшем виды уютном плетеном кресле, держа в руке рогалик и отламывая кусочки птицам. Другой пил кофе, сидя на широком пеньке и держа под мышкой свежую газету. Играли они не спеша, с расстановкой, долго обдумывая ходы. Говорили с паузами, задумываясь.

Тепло разморило старика с рогаликом, он стал клевать носом и уснул в кресле. Второй раскрыл газету, немного почитал и поплелся домой.

Несколько воробьев клевали крошки у стола, а когда рогалик выпал из руки старика, налетела вся стая. На это обратила внимание роскошная кошка Чистюля, лежащая на крыше машины, припаркованной рядом.

«Да, — подумала кошка. — Сегодня чего-то очень хочется воробьятины на обед», — и приготовилась к прыжку на воробьев.

Тут молодой светлый лабрадор прибежал то ли играть со спящим дедом, то ли знакомиться с кошкой.

«Ой, дурак, — подумала кошка, когда лабрадор распугал воробьев. — Опять мне кушать этот кошачий корм».

С отвращением скривила морду и зевнула. Из кустов вышел красивый светлый и голубоглазый сиамский кот. Он подошел к кошке и потерся носом о ее морду.

«Красивый, собака! — подумала о коте кошка Чистюля. — Что-то моего котика не видно», — мелькали в голове у нее разные мысли.

И в тот момент, когда сиамец нежно взял кошку за загривок, появился ее котик. Его звали Мордоворот. И не случайно. Этот кот был крупнее обычных собратьев примерно на голову. Его массивная голова с крепкой шеей покоилась на мощном туловище. Крупные размеры и мощный вид не давали коту вступать в драку с соперниками. Обычно перед боем коты долго сидят, мяукают и смотрят друг на друга. Но кто выдержит взгляд этого кошачьего Шварценеггера? И коты ретировались.

Медленно опустив голову, Мордоворот надвигался на сиамца, и тут агрессивный сиамец, не выждав паузу, бросился на Мордоворота.

Они взвились свечой вверх, сцепились и покатились, летели клочья шерсти.

Вой котов разбудил старичка, он запустил в них палку и попал в обоих. Сиамец прыгнул на дерево и исчез.

Мордоворот подошел к кошечке и улегся рядом, но она делала вид, что не заметила потасовки, и умывалась лапкой.

Кот тоже стал облизывать царапину на боку, бока его вздымались.

— Еще одна битва выиграна сегодня, — сказал старик, думая о котах, о шахматах или о здоровье.

Дед собрал фигуры, закрыл коробочку, взял чашку с остывшим кофе и отправился домой.

И они остались вдвоем: он — спокойный и усталый кот, и она — симпатичная кошечка, которой было с ним хорошо.

Ночь

Ночь, ночь, ночь! Все спят, и только он один не спит, тихо насвистывая песенку. Он ждет, когда же она придет, а ее все нет и нет.

Ночь прошла в бессоннице и в ожидании. Вот уже утренний багрянец зари освещает темно-синее небо, и птицы продолжают петь его песнь песней.

Давно пора спать, он устало замолкает, и не спеша направляется в свою норку. Устраивается там поудобнее, складывает лапки и тихо засыпает. Не будите его. Сверчок спит…

Раннее утро

Раннее утро, еще темно, но уже светлеет небо, при свете фонарей в тишине поют птицы.

Где-то проехала одинокая машина, окна соседних домов темны, и только в одном окошке горит свет.

Почти неслышно гудит компьютер, и тихонько отзываются клавиши под пальцами Деревяшкина.

Сашка отходит от компа к окну и смотрит вдаль, на горы; облака над горами розовеют. Город светлеет, по улицам побежали рейсовые и экскурсионные автобусы.

Деревяшкин стоит у раскрытого окна, слушая трели птиц, и ждет, когда погаснут фонари. Прохлада нежного ветерка бодрит тело.

Деревяшкин, взмахнув руками, как птица, хочет полететь над утренним городом, вдыхая свежий чистый воздух. Облака теперь алые, небо совсем светлое и чистое, птицы распелись, стало совсем светло, но фонари все еще горят. Деревяшкин прыгает у окна, делая зарядку. Небо из нежно-голубого превращается в синее.

Постепенно гаснут фонари. Какой-то дядечка уже выгуливает рыжую собачку. Навстречу идет женщина с белой собачкой.

Молодой красивый мужчина в рабочей одежде спешит на работу. Проснулась и залаяла собака где-то внизу, во дворах. Летят голуби.

Стало совсем светло. Еще минута, и солнце покажет свой розовый краешек из-за горы. А фонари в городе все еще горят. Слышен резкий крик попугаев Драров.

Прилетела воробьиха и села на окно Деревяшкина. Посмотрела на Сашкины кактусы. Выгуливают собачек все больше народа, машины едут все чаще, день начался…

Солнце восходит, и Сашка фоткает восход солнца. Фонари гаснут. Доброе утро друзья!

Древний человек и его тигр

Было это очень давно, когда люди еще жили племенами в пещерах и в них берегли огонь. В одном красивом горном месте, где текла быстрая река, жило славное племя. На неприступных склонах окруженных лесом имелся незаметный вход в пещеру, там и селились люди, добывая пропитание охотой. И однажды прибился к племени человек — красивый сильный мужчина. Построил из веток шалаш в лесу на полянке и жил один. Сколько пришельцу было лет, никто не знал. Выглядел он молодо, но седые пряди пробивались в его волосах. В сезон дождей он приходил в пещеру, кланялся людям и вождю и сидел тихо у входа, слушая шум дождя. С собой приносил много съедобных кореньев и сушеных грибов в большой плетеной корзине. Женщины научились плести большие корзины и, когда не было дождя, Ясный — так его прозвали люди за открытые ясные глаза и светлую улыбку — шел сними в лес и показывал лечебные травы и съедобные грибы. Трав он знал тысячи, и многим его корни и травы помогли при болезнях и ранах, наносимых дикими зверьми.

Сам Ясный не охотился, иногда приносил из леса в шалаш брошенных детенышей животных — волчат, тигрят — выкармливал их молоком прирученных коз и подросших отпускал на волю в лес. Знал он язык животных, и они понимали его. Не трогали его в лесу и не нападали. Две зимы назад Ясный пришел к вождю с подарками диковинных плодов необычайного вкуса и сказал вождю, чтобы не убивали охотники животных в большом лесу у пещеры, а шли охотиться дальше — за горы, ибо привил им Ясный добро и стали они как ручные. И стало так.

Изобилие рыбы в реке помогало племени пережить зиму. Охотники шли за перевал и там охотились на диких животных. Так шли годы. Ясный далеко не уходил из ближнего леса, и тигренок, выкормленный им и выросший в огромного полосатого тигра, сопровождал его. В холодную погоду они спали рядышком. Тигр обнимал его мощной передней лапой — так они засыпали. Жизнь текла привычно и спокойно.

И все было бы хорошо, если бы не стали появляться на расстоянии видимости большие стаи дикарей. Жестокие и кровожадные они нападали на племена горных охотников, но те теснили их в низины, защищая свои пещеры. И вот однажды, когда мужчины ушли на охоту за перевал, Ясный увидел, что из низины по тропе поднимается большой отряд дикарей. Женщины и дети ничего не знали, тихо сидели в пещере. Ясный схватил рог и затрубил в него, он не знал, услышат ли его охотники. Но в тишине звук был очень силен, и дикари затаились. Ясный подбежал к мальчику и сказал:

— Беги изо всех сил на перевал, верни охотников, сообщи, что пришли дикари! И мальчик побежал!

Часть вторая

Злобные дикари, вооруженные луками и копьями, поднимались плотными рядами к пещере. В воздухе стоял терпкий запах их разгоряченных тел. Топот тысячи ног и тяжелое дыхание сопровождались режущим уши визгом летящих стрел. Ясный повернулся к женщинам и крикнул:

— Хватайте детей и уходите тайным лазом из пещеры в лес, идите к перевалу. Я их задержу!

Он схватил огромный камень и покатил его, чтобы закрыть вход в пещеру.

Женщины кричали:

— Мы останемся с тобой.

— Нет, — крикнул он. — Надо спасать самое дорогое — детей. Скорее уходите…

Камень был тяжелым, потому никак не удавалось закрыть им вход. Ясный старался и так и эдак, но тут далекая стрела на излете впилась ему в плечо, и он зарычал от боли. Дикари приближались большой темной массой. И вдруг на эту тучу дикарей откуда-то сбоку, из кустов, выскочил огромный тигр. В рядах дикарей произошло смятение, они пустились бежать, но опомнились, и несколько стрел попали в тигра — в его тигриного ребенка, который вырос…

Они начали преследовать тигра, но тот скрылся в густой чаще леса, а туда дикари не решались вторгаться. Тем временем передовая группа дикарей подошла ко входу пещеры и стала отваливать камень, но Ясный точно целился — враги падали, а камень был неприступен. Тогда они залегли и направили поток стрел в щель между камнем и пещерой, и ранили в ногу Ясного. Он громко застонал, отползая в сторону, выдергивая стрелу из ноги и заряжая ей лук.

Этот рык услышал его большой тигренок, он вырвался из леса и снова бросился в самую гущу врагов. Началась паника, когти и зубы делали свое дело. Но среди стрел, впившихся в бока тигра, одна была отравленной, и тигр, медленно заваливаясь, начал двигаться к пещере, по дороге убивая когтями и клыками дикарей. Ясный прикрывал Тигра и сам получил еще несколько стрел в грудь. Тигр ударил двигавших камень дикарей и ввалился в пещеру.

«Он весь утыкан стрелами, как дикобраз», — мелькнуло в голове у Ясного.

Кровь сочилась из ран, он стрелял, уже плохо видя куда. Тигр упал на него, заслоняя от града стрел, прикрыв его головой и лапами. Силы оставляли их обоих одновременно. Тигр перестал рычать. И тогда Ясный из последних сил завыл, и ему ответил далекий протяжный волчий вой, но он его не услышал… Они оба словно уснули, как бывало раньше в лесу, согревая друг друга…

А женщины и дети уже были далеко от места боя, они выбежали через лаз и решили идти через реку, где большой водопад, чтобы скрыть следы. Но погоня уже была близко.

---

Часть третья

Вожак волчьей стаи услышал вой, он распознал голос Ясного, который выкормил его. Он поднялся высоко на скалу и увидел черную тучу дикарей — они лезли в пещеру. В отдалении, у реки, волк увидел женщин и детей племени Ясного. Вдали по следу за ними шли дикари. Вожак спустился к своей волчьей стае и повел ее на помощь людям.

Женщины и дети племени не боялись волков, жили рядом, и те были ручными. Детишки порой игрались с волчатами. И когда стая волков приблизилась к ним, они совсем не испугались, а образовали общую стаю.

Впереди стаи, уходя и возвращаясь, шли волки-разведчики, потом шла матерая волчица, а за ней стая вперемешку: женщины, дети, волки и волчата. Стаю замыкали матерые сильные самцы. Вожак седой мордой потерся о морды матерых, и они поняли — надо остаться в заслоне и прикрыть стаю. Волки залегли в кустах и стали ждать приближение дикарей, они знали, что делать — отвлекать дикарей на себя и уводить от стаи-племени, которая уходила к перевалу.

Когда к водопаду подошли дикари, в самом узком месте реки на них бросились матерые волки, а затем стали убегать, уводя за собой дикарей. Вожак стоял на скале и видел, сколько им осталось жить. Затем он посмотрел в гущу дикарей и увидел, что главарь показывает руками, как окружить стаю.

«Я должен уничтожить главаря», — решил Вожак и пошел навстречу дикарям.

Он крался неслышно и уже близко видел главаря дикарей. Еще ближе, еще ближе, и его заметили, а он уже прыжками мчался в сторону главаря дикарей. Последний прыжок, и его челюсти сомкнулись на горле дикаря, а тело волка было поднято на копья. И воцарилась паника.

Дикари не знали, что делать… Но назначили нового главаря и пошли окружать женщин, детей и волков. Кольцо стало смыкаться, завыла матерая волчица, закричали люди, и волки бросились на дикарей, уже упал пронзенный копьем волк-разведчик. И тут дикари услышали, как затрубили в рог! И увидели быстрые тени охотников племени Ясного.

Налетев и сбросив к низинам дикарей, молодые охотники стали подбирать раненых. Зайдя в пещеру, они увидели Ясного и Тигра. Ясный еще дышал, и женщины положили травы на его раны. Он только промолвил: «Спасите тигренка…» И впал в забытье.

Из тигра аккуратно вытащили стрелы, смазали жиром раны и перевязали. На следующий день Тигр и Ясный открыли глаза. Через некоторое время раны зажили, только оба они стали хромать. Прошли годы, они постарели. А детишки смеялись над ними: «Гляди, хромой старик и тигр его хромой».