* * *
Здесь, где деревья выросли выше крыш —
время остановилось… и звёзды — немного ярче,
чем в том пространстве, откуда ты мне молчишь —
нет, телефон работает, как и раньше
и, даже, почту приносят один раз в день,
но твои письма ко мне, увы, не доходят,
так как ещё не написаны… только тень —
воспоминаний — что-то себе находит —
на проживание — здесь, где пустынный пляж…
дохлая рыба в пене и чьи-то ноги
в мокром песке — художественный антураж,
что заставляет задумываться — в итоге —
в том ли ты месте… туда ли тебя занесло…
Дверь открывается — на пороге с вопросом чайка —
Рыбу брать будете? — и по носу мне крылом…
а на плите кипит от восторга чайник.
апрель 16. 2018 год
* * *
В другой стране, где нет ни книг, ни птиц,
где я не, что — жив, но проживаю —
в пределах обозначенных границ…
Кто за стеной живёт, увы, не знаю —
и, видимо, не очень-то хочу
об этом знать — кто дышит там, за стенкой…
поэтому всё чаще я молчу,
чтобы не стать свидетелем — подделкой —
никчёмной жизни — там — за той стеной! —
реальность перевешивает мысли
о том, что перепутал со страной,
по крайней мере — с этим местом — в смысле
перемещения… но некого винить,
поскольку — сам — пожизненно — досрочно,
то есть — вневременно, чтобы ещё пожить…
и, может, птиц послушать — внеурочных.
апрель 17. 2018 год
Апрель
1
Вот и цветы наметились сквозь траву…
вот и следы разветрились на асфальте —
после зимы… и жизнь — уже — наяву,
и переменам не скажешь уже — Оставьте! —
то есть — пускай останется так, как есть!.. —
мало ли что случится ещё в апреле…
ведь, почтальон приносит дурную весть
не потому что злой — потому что верит —
в белый конверт и лампочку под потолком,
что освещает дорогу ему в подъезде
при доставлении почты… да, и потом —
после того, как вымышленные соседи
перебирают цепочками в след ему…
как колокольчиками на размороженной клумбе,
сообщая, как будто, кому-нибудь — никому —
о наступлении новых — апрельских — будней.
2
Почти маяк — мерцающий фонарь —
на берегу — электрик был не в духе,
когда чинил… и лампочка, как встарь,
качается на проводке. Старухи
ругаются, что к дому не пройти,
когда фонарь — в другую сторону дороги…
и, если гроб придётся пронести,
то не увидишь, даже, куда ноги
поставить следом… чтобы пронести
последний долг или последний камень —
в какую ночь, что некого спросить
и показать — куда-то там — руками…
в какую сторону… и что там впереди.
Фонарь не освещает, даже, трети
ночной дороги… в медленном пути
так просто проходящих не заметить…
не распознать знакомое лицо,
не стать свидетелем рождения и смерти,
так как число неспящих подлецов
соотносимо с цифрами в конверте,
то есть — с потерями, что носит почтальон…
в кармане, в сумке — не его заслуга
в перемещении известий… знал бы он! —
чем всё кончается… Фонарь дрожит с испуга…
и продлевает длинные часы
безвременья в ночное время суток…
Никто не знает — точно — как и мы —
во что обходятся такие вот минуты.
3
В понедельник, на следующий день после Пасхи —
жизнь продолжается — как будто — ни в чём ни бывало…
почти что шёпотом — без всхлипываний и огласки…
молча — как будто — под каменным одеялом…
После Пасхи — слова, как яйца, как пирожки — навынос —
Христос Воскресе! свидетельства очевидцев,
как будто — действительно — ничего не случилось…
и в честь праздника готовы простить убийцу…
в понедельник… участники ищут своей награды —
кто что высмотрел для себя — ещё накануне —
кажется мелочь, но, будто бы дети, рады —
прянику — в виде голубя — Гули-гули…
После, когда дождём омыты уже ступени
и проходящие друг другу в глаза не смотрят —
какая-то женщина отряхивает колени,
простояв всю ночь — с тем самым местом — возле…
В понедельник, когда в другой части города
кто-то — опять — воскликнет — Христос Воскресе! —
она одна обернётся, но очень коротко…
и поспешит отправиться восвояси.
апрель 18—19. 2018 год
* * *
В мокрой рубахе — после дождя — раскаиваюсь
за отсутствие зонтика, какого-нибудь прикрытия
в виде — портфеля, пакета, какой-нибудь малости…
чтобы быть сухим к назначенному событию…
но сухим не — выйдешь — спасают, увы — не зонтики
и не желание остаться — вдруг — не замеченным,
а облаков или туч разноцветные ломтики…
ну, в крайнем случае — жилище любимой женщины,
но оттуда — сухим — тем более! — только волоком,
то есть — в пакете с хорошо завязанными руками,
чтобы не рыпался… не трепыхался… голубем! —
оставался в рамках приличия, где зонтами —
всё ограничено… а ты — только повод! Повод,
то есть, пример — размноженного пространства —
в капле дождя, когда весь пейзаж распорот…
и всё, что ты может — это сказать всему — Здравствуй.
апрель 20. 2018 год
Старый дом
1
Поднимаясь по лестнице, не знаешь — что впереди.
Кто тебя — может быть — встретит… или не встретит…
кто не обнимет… и за тобой наследит,
чтобы узнать — откуда сегодня ветер…
то есть — в какую сторону новый день…
Стук незакрытых окон — лишь помогает —
вдруг осознать, что — это пришёл апрель
и — под ногами — лишь память — всего лишь память…
и, поднимаясь, припоминаешь зимнюю хлябь,
когда — по следа — откуда — куда — в итоге —
всё всем известно — кто алкоголик, кто блядь…
кто — просто гость, а кто — человек убогий —
только погреться под лампочкой, скрыть следы —
старый подъезд — не помнит — кого он принял…
сколько! — с постройки — уже — утекло воды…
и по ступенькам — всё чаще — теперь — чужие.
2
Тройное зеркало, что обрывает взгляд
на самом интересном — множит тени —
твою… другую… третью… все подряд —
в открытых створках… Длинные мгновенья
передвижения объекта за стеклом —
проснёшься ночью — видишь отраженье,
как будто кто-то не закрыл окно,
тем самым обозначив круг общенья,
определив тем самым суть вещей —
с той стороны трёхстворчатого места,
где взгляд — один — в количестве теней —
не успевает, даже, оглядеться…
теряется, как мелочь, как песок,
как та же тень, но — здесь — перед трельяжем —
в прослойках пыли, света — на висок…
становится — не взглядом, а пропажей.
3
Восвояси, то есть — откуда родом! —
жизнь переходит в другую плоскость,
то есть туда, где фонарь у входа,
как объявление — тоже новость —
для проживающих… тоже — повод —
остановиться перед прощаньем,
перед — глухим мотыльковым словом…
точно об лампочку трепыханье.
Жизнь возвращается — только после,
как через Альпы — давно — Суворов —
задницей — через измятую простынь…
медленно — с суммой пустых разговоров,
но восвояси… расшатанным поездом
или никчёмной резиновой лодкою…
но восвояси, где с раненной совестью —
жизнь — не окажется слишком короткою.
апрель 20—21. 2018 год
* * *
Скомканные волосы прочёсываю ладонями…
через пальцы процеживаю муть табачную,
зацепившуюся — за самые корни…
от того и выглядит всё — невзрачно,
как бы — с изнанки… с той стороны матраса,
где отпечатаны все отголоски ночи —
в мелких подробностях… и, даже, тень Алькатрасса —
не так ужасна, как профиль какой-то сволочи
между полосками в переплетениях жёсткого волоса —
так! — невозможно тонкого — до неприличия,
как в перебивках матраса — прожжённые полосы —
разного цвета… и ты среди них — для отличия —
от окружающих. Сумрак колотится временем,
то есть, минутами, спутав подушкою волосы —
явно табачные — жёлтые — в определении…
серо-седые, выложенные — не колосом.
апрель 22. 2018 год
Разговор ночью
1
Наш разговор остыл, как пепел,
осыпался с последней сигареты
прямо на скатерть… и она в ответе —
теперь за содержание. Секреты
достались ей — как будто — на храненье…
или на память — после нашей встречи,
переместившись в область сожаленья —
в ту часть, откуда дует новый ветер,
сбивая фразы с веток разговора,
скукоживая мусор на буфете,
сметая пыль с банального повтора,
что мы за всё! — за всё, за всё — в ответе…
но разговор кончается — не сразу —
не с первыми лучами, не с рассветом…
не с запахом — уже — из кухни — газа…
и не с погасшей — рано — сигаретой.
2
Ты выкинул из дома словари
ненужных больше языков и книги,
в которых кто-то что-то говорит
про бархатные ручки и интриги…
про невозможный в наше время быт,
про то, что женщины казались осторожней…
на первый взгляд! — а бабочка — летит…
и кажется, что всё не так уж сложно,
как было вечером… Бумага — не горит…
не плавится, по крайней мере — ночью…
печатный шрифт о многом говорит,
но нем покуда, ибо не пророчит —
о сбывшемся — уже… В который раз
беседа продолжается по кругу…
и всё — уже — не смысл, а пересказ,
в котором всё прощается друг другу.
3
Ты вынес за скобки — утром — ночной разговор…
сделав его пережитком… пустой деталью
происходящего… произошедшего, то есть… немой простор —
всё доказательство… припудренное печалью,
где ты — просто житель прибрежных — ещё — степей,
ибо вода уходит и скоро осень
с ворохом листьев… мыслей. Толпа детей
перемещается в школу… и выпить просят —
не приходящие — жители здешних мест,
так как предел общения ограничен —
то предлагают трубы и с крыши жесть —
за опохмел — товарообмен — привычен,
как разговор на кухне под спитый чай…
под недовольство пьяных уже соседей —
только с вопросом — Кто ты? — так невзначай…
так, мимоходом… не помня про день недели
и, даже, про день рождения Ильича! —
точно слова заканчиваются — бутылкой…
но на вопрос приходится отвечать,
чтобы потом не болело уже в затылке.
4
Ещё, наверное, немного поживу
в своей, до жёлтого, прокуренной квартире…
составлю календарь — когда умру —
когда-нибудь — потом, заснув в сортире
за чтением газеты — новый взгляд
на старый дом в процессе разговора…
с самим собой, о чём не говорят
в приличном обществе, тем более — так скоро —
пока не перепутал с верхом низ,
пока слова — ещё — как продолженье
ночной беседы… только не сердись…
ведь — ты и сам не склонен к откровеньям
по поводу сбежавшей — вдруг — жены! —
ты был ей верен, а она устала
быть прачкой… и стирать твои штаны,
и поднимать тебя до пьедестала
твоих желаний… Длинный разговор —
в финале — кофе, чай, стаканчик граппы…
и, как сказал бы классик — мутный двор…
и человек, плетущийся по трапу.
5
В плафон стучится жалкий мотылёк,
поскольку к лампочке ему не подобраться…
он от вольфрама — так! — ещё далёк,
что хочется над этим посмеяться
ну, улыбнуться — точно, ибо он —
не разобьёт стекло… или погибнет
в своей попытке… грязный — в муть — плафон
такую жертву от него не примет —
сошлётся на отсутствие тепла…
или любви — к несчастному питомцу
небесной канцелярии… стекла —
ему достаточно, чтоб выглядеть, как солнце…
и, даже, лучше — с крылышками! — но
в плафоне лампочка горит, увы, не вечно…
вольфрамовая нитка сквозь стекло
не очень согревает — лучше свечи! —
на кухонном столе… и разговор
вялотекущий, как про быль и небыль…
с печальным видом на пустынный двор
без называния — уже — пространства — где мы!
с остатками тепла — ещё — в словах…
рассказанное выглядит — туманно —
жизнь продолжается — во снах. Во снах, во снах,
скопившихся уже в углу дивана.
6
Угол дома, о который сучки трут свои задницы,
где мы с тобой расстаёмся всегда под утро —
выглядит не очень, как будто дразнится —
возрастом, штукатуркой или минутами,
что он потратил, глядя, как мы прощаемся,
расстаёмся, как навсегда — около вечности —
на остановке… с пропущенными трамваями,
где послезавтра, может быть, встретимся.
апрель 22—23. 2018 год
Ночь
…время суток, когда ты не смотришь — кто мимо балкона,
то есть, когда ты свободен от перемещенья,
от необходимости наблюдать, как вода со склона
заливает улицу, перекрывая тем самым движение
автомобилей во внеурочное время…
кто-то — действительно — спит… кто-то шепчет признания…
остановившись — вода — замерзает между деревьями,
перемывая сухую листву — наказание —
прошлого года… но звук растворяется в облаке,
что, как и ты, одиноко глядит на созвездия…
или на то, как ты дышишь в прокуренной комнате…
или как кошки сопят на ступенях — подъездные.
…это то время, когда все кончаются сроки
или — срока — вариант продолжения мысли —
о несущественном… только бегущие строки —
шанс — не растаять — внутри обозначенной жизни,
то есть, не стать совладельцем ночного кошмара,
бреда ночного… в котором ты — только свидетель —
не соучастник! — но мало, как! — всё-таки — мало
ночь продолжается… стрелки длинней на рассвете —
в перечислении — что не закончилось ночью…
и продолжается… или идёт к завершению…
кто-то всё сам это видел, то есть — воочию
и у него не остались к рассвету сомнения —
жизнь завершается там, где судьба не кончается —
глянешь в окно — фонари вперемежку со звёздами,
значит — история, кажется, так называется
то, что отмерено… но считается возрастом.
апрель 24. 2018 год
Дополнение к семейной хронике
Я помню всё, что не могу забыть —
уже — с двух лет от своего рожденья…
и всё, что помню — множится… троится…
подковой гнётся над входною дверью,
куда входил — теперь уже — полвека! —
ждал на ступенях, забывал про время,
оставшееся мне до новой встречи,
перебирал слова — почти, как пальцы,
выкручивал — костяшками навыверт…
и воробьям раскрашивал горбушку ржаного хлеба…
Перебивался сам водой и хлебом…
поскольку рано вылетел из стаи
и мог рассчитывать — лишь — на случайный завтрак,
когда случится переночевать — не на скамейке…
в парке, где качели и кукольный театр «Арлекин»,
в обнимку с бабой — без висла — со скрипкой.
Садово-парковая жизнь без продолженья,
но и без видимых причин — закончить раньше…
среди качелей, чтоб испортить праздник
идущему за нами поколенью.
Запоминание — единственная радость
доступная — пока ещё — поэту —
в добавок к ручке и листу бумаги —
никто так не изводит целлюлозу,
как жадный — до писания — подросток…
Овидий — на песке — писал слова и там их оставлял…
но то — Овидий! — не ведавший ни страха, ни сомнений,
хотя, и он, наверное страдал —
от одиночества и недопониманья —
каких-нибудь родных и сослуживцев…
В чужих краях — так! — часты разногласья
по поводу ведения хозяйства
и содержания общественного строя…
Когда находишь место, где потише —
вдруг понимаешь — всё не так уж плохо,
как выглядит при первом впечатленье.
Везде есть жизнь! — сказал святой Иосиф…
и расписался в книге посещений…
но память сокращается до буквы —
сказавший «а» — всем говорит — Прощайте! —
и исчезает, как воскресный голубь,
оставшийся без крошек для обеда —
в почти пустом — откупоренном небе —
в той его части, где чуть-чуть светлей…
и менее заметно появленье
неместного в растрёпанной одежде
и сношенных ботинках… Память сердца! —
это когда всё кажется привычным…
и всё, как будто, по своим местам —
слова и вещи, звёзды и погода,
то есть, когда — зимой — зима… весной — цветочки…
и птичий щебет — бесконечно длинный,
когда — что видишь — кажется знакомым
и можешь дотянуться и потрогать,
даже, купить и положить в карман
истёртого пальто — стать совладельцем
и наслаждаться странною покупкой…
чтобы — потом — запомнить ощущенье —
когда ты что-то трогаешь руками —
на пальцах остаётся пыль от вещи
и чувствуешь — как — кто-то это сделал —
не для тебя, наверное, но всё же…
как та дорожка с тополиным пухом,
который снова подожгут мальчишки,
чтобы увидеть — как сгорает май,
а с ним весна… Обугленные тропы…
на память остаются лишь деревья
и жёлтая трава — к началу лета.
У памяти — над жизнью превосходство,
как у судьбы — над длинной строчкой в ЗАГСе…
где чувствуешь себя каким-то лишним,
так как не знаешь, что тебе там впишут —
в какую часть пожизненного списка,
чтобы потом послушно зачеркнуть…
сдать на хранение и ни о чём не думать,
по крайней мере — о твоём происхожденье
здесь, в этом городе, где ты — всего лишь строчка
в амбарной книге — жалкий иждивенец
небесной канцелярии… хранитель
ненужных слов — в определенье жизни —
по мнению друзей, знакомых, близких
и просто обезумевших соседей,
что никогда не открывали книги
и не писали длинных, длинных писем…
и помнят — только — даты поминаний —
ничто не длится бесконечно долго,
пока итог не закреплён в чернилах…
Вода, как память, растворяет камни
и, даже, плиты на чужих могилах
не долго остаются без изъяна —
вода разносит камни, ветер — листья…
бумага это терпит, но недолго —
всего лишь — как признанье в преступленье! —
которое — ещё — когда-то — в детстве
случайно совершил… и не заметил,
став навсегда преступником… Изгоем!.. —
из-за того лишь только — что родился —
не вовремя, не к месту, спутав карты…
носил чужое имя, жил в домах,
где, даже, призраки давно не проживают,
пил воду, зачерпнув из грязной лужи…
смотрел на мир, где я был третий лишний,
пытался сохранить воспоминанья,
чтобы теперь об этом рассказать,
хотя бы так — в бумаге и чернилах —
не стать ещё одной строкой в амбарной книге.
апрель 25—26. 2018 год
* * *
Коричневого дерева письменный стол —
из квартиры в квартиру — слепое перемещенье —
с одним единственным, пишущим за столом,
кто — на бумаге расписывает сомненья
и, даже, вымысел… и, даже! — полночный бред
что — через штору — выглядит, как попытка
переписать действительность, чтобы след —
от полуботинка — выглядел, как улыбка —
не как раскаянье за сношенный верх и низ…
и за дороги, что были уже разбиты —
до переезда ещё… и за тот карниз,
что над балконом — разбитым висит корытом…
Старый письменный коричневого дерева стол —
крепкий ещё, доставшийся по наследству
от учителя физики и математики — он
и сохранил старый письменный стол, как средство —
перемещения… из комнаты в комнату, из дома в дом —
в нём всё имущество — тетради, чернила, ручки,
карандаши, пиджак с носовым платком…
верёвка и мыло… наверно — на всякий случай.
апрель 27. 2018 год
* * *
Когда не произносишь имена,
чтоб оживит — давно уже ушедших,
а просто вспоминаешь их слова —
то тени оживают — так! — поспешно,
как будто, каждый вечер только ждут,
когда окликнут… то есть — тронут словом…
и ты, как будто бы — один, но тени тут
и, как всегда, спасти тебя готовы…
по крайней мере — вновь — поговорить
и что-то рассказать — как протекает
другая жизнь… и как непрочна нить,
что Парка — долго, долго заплетает,
состарившись давно от этих дел…
не будучи свидетелем событий,
в которых всё, как ты того хотел…
включая смерть и множество открытий —
после ухода нескольких людей,
слова которых ты и вспоминаешь,
не называя их… в кругу теней —
как будто сам меж ними пропадаешь.
апрель 27. 2018 год
* * *
По решётке парка — палкой — какой-то пацан
разбивает чугунную гроздь винограда —
ради звука — только… ни чтобы сложить в карман
виноградины — кого-то обрадовать…
осчастливить, может быть, ягодками из чугуна…
как талисман — на длительное хранение,
или просто на память, которая не видна,
но появляется быстро — в любое мгновение…
в упоминаниях — точно от палки стук —
о чугунину парка… о гроздь винограда,
что не склевали птицы, не сбил каблук
мимоидущего — медленно вдоль ограды…
мимо пустых скамеек, где только лист —
из наблюдателей… и взгляд не спешит расстаться
с этим пейзажем… восторженный оптимист —
по чугунине — палкой — спешит стараться.
апрель 28. 2018 год
Три стихотворения
1
Я помню адрес городского морга
в больничном городке, куда отца
доставили, но очень ненадолго —
для справки — только!.. — и стереть с лица
нечаянную радость — отпущенья
из дома, что на Пушкина стоит,
где он так и не высидел прощенья —
на кухне… Дед давно в земле лежит…
а дом стоит… и морг стоит — всё там же…
и тополь под некрашеным окном
не знает о естественной! — пропаже
всех, кто уже давно покинул дом
и переехал за забор напротив —
туда, где тот же адрес — только морг…
и имена уже — на обороте —
учётной карточки, где неуместен торг —
по поводу причины переезда…
ворона облюбовывает крест…
и только тополь старый у подъезда
хранит молчание… листва слетает с мест.
2
Когда кончаются чернила,
то остаётся карандаш —
химический, что так красиво! —
выводит буквы и пейзаж
на клетчатом листе бумаги,
спиралью схваченной в тетрадь…
плюс — на обложке — кони. флаги —
Бородино — ни дать-ни взять!..
гусиное перо и профиль…
чернила в склянке… бледный дух…
в мундире сваренный картофель…
в часах кукующий петух! —
когда кончаются чернила
и нечем больше подтвердить,
что это точно — было… Было!..
и Парки — рвущаяся нить —
комкуется — сбивает столку…
уводит в сторону — опять…
старик берёт свою двустволку
и… на сраженье!… твою мать.
3
Смотрю как долго по странице
крадётся солнце… только буквы
ему мешают раствориться
и стать соавтором — как будто…
и совладельцем этой пыли
между бумагой и… бумагой…
что сыпется, как пепел с крыльев…
и с обуви — с последним шагом…
и остаётся длинной строчкой
луча полуденного — в сумме —
с чернилами, где солнца точка,
как на балконе — гули-гули…
чирик-чирик и… многоточье,
оставленное в жёлтой пыли,
как будто бы — уже просроченные —
слова — Мы тоже — жили –были.
апрель 29-май 1. 2018 год
Май, начало
1
Вишневую или вишнёвую косточку —
цвет — уже — не имеет значение —
птица кидает в открытую форточку,
предполагая, что для сохранения —
вида… то есть — как яйца в гнёздышко,
чтобы осталось напоминание —
небу ли… лесу… весеннему воздуху…
и непрерывное крыльев роптание
над невозможным уже продолжением —
лишь сквозь чириканье упоминание…
тонкой плюсной продолжая движение —
голоса — как бы уже — на прощание,
то есть, когда — не заслушаться за полночь…
щебетом! — небо царапает облаком,
как по стеклу… указательным — запросто,
чтобы потом — след — как будто бы — волоком.
2
Весна. Сирень набухает своей беременностью.
Птицы, как сумасшедшие откладывают потомство
в чужие гнёзда… не думая о наследственности…
и о том, что скажут родственники — не обнаружив сходство.
Весна. Время обзаводиться собственностью
для дачных домиков, как птицам плести скворечники…
нести всякую чушь, как птенца над пропастью —
может быть вывалится… и всё будет по-прежнему…
или — не будет… как не существует прощения —
за всё тобой сказанное… птички, стрекозы, бабочки…
у весны единственное воплощение —
за полночь пьяный мирно храпит на лавочке.
3
Когда, даже, тень не способна стать собеседником,
когда, даже, призрак — уехал — не расплатившись
за проживание… и нет никакого наследника —
жизнь — это только то, что может присниться…
особенно — в мае, когда транспаранты и шарики,
ветка сирени… черёмуха — в самом начале…
и — чередой — друг за другом идущие праздники,
что — обязательно — с громкими! — слишком речами,
то есть, слова здесь — уже — не имеют значения…
из репродуктора — лишь — Шестакович с Прокофьевым —
«Петя и волк» — восхитительное произведение!..
флейты — немного — тревожно, но — очень профильно —
в рамках традиции, не отступая от графика
прямолинейного стана… Весна — в продолжении! —
или в финале… или кому-то потрафила,
чтобы ещё — хоть чуть-чуть — продолжалось движение…
чтобы и призрак уехал не утренним поездом…
чтобы и тень согласилась на кофе с оладьями…
чтобы черёмуха — позже — обвисшими гроздьями —
ветки сирени — дрожащие — молча поправила.
май 1—2. 2018 год
* * *
Волна лукавит, солнце отражая —
не тот рисунок берега у ног
полощется… но кто об этом знает! —
первоисточник в книге — он же — Бог! —
он же Создатель — далее по списку —
Творец… потом бумага продолжает,
в воспоминаниях теряя — только — смысл,
но ненадолго… Птичка вылетает
из фотокамеры — на волю — над волною,
чтоб больше никогда не возвратиться,
не быть заложницей… как — и не быть героем,
а только тем, что продолжает сниться.
даже, когда бессонница и морок —
во все глаза… Волна сбивает с ног
того, кто утром, в пятницу покинул город,
чтоб не вернуться… подведя итог.
май 3. 2018 год
* * *
Стрижи, как новое время года —
мимо балкона… мимо верёвочных лестниц —
в светлое прошлое — среднего рода,
где — никакой — перед взглядом ответственности…
Зрение тянется только мгновение —
до остановки автобуса, катера —
на берегу — волновое движение —
точно — к обеду крахмальною скатертью…
Глаз различает движение в облаке —
то ли стрижа, то ли ласточки с берега,
что вместе с катером в вязнущем воздухе —
с музыкой — из репродуктора — медленно…
вялотекуще — по новому времени —
года… верёвочно-клейкие записи
в книге гостей — со следами старения,
но резвым почерком, то есть — не в прописи —
не по линейке — словами и фразами…
перечислением… упоминанием…
пусть, даже, очень, порой — безобразными…
птичка щебечет свой текст — без названия.
май 4. 2018 год
Май. Воспоминание №_
1
Вспомнишь ли? — как ещё недавно,
разбуженная, говорила шёпотом,
до конца не проснувшись — забавно…
языком, как воробушек, что-то щёлкая…
вспоминала сказанное на кануне
и, даже, как-то глаза отводила в сторону…
и слова, не разбуженные, тонули
в пределах начатого разговора,
в той его части, где про любовь и ненависть…
про то, как выглядит расставание
на фоне неба, воробьёв и нежности…
утром — шёпотом — просыпание
с воробьиным щебетом… с намоченной ночью наволочкой —
вспомнишь ли? — по какому поводу
горевала, случайно проснувшись, за полночь…
около часа ночи… и было холодно,
потому что время уже состарилось — ещё вечером!..
ты — только — повод — дополнить воспоминания —
о пережитом… Светильник с погасшей свечкою —
утром, проснувшись, не привлекает внимание.
2
Я сижу, распластавшись, на мягком стуле,
наблюдаю, как мимо плывут автобусы —
в жидком асфальте… Жара в июле,
то есть, в мае — июльская — смещает градусы
и грозит безвременьем… Наказанием…
отлучением от разноцветия в воздухе,
в форточке — видимым разнообразием —
это, когда из вишнёвой косточки —
дерево — с полным набором цветения…
распластавшись на стуле — вижу окрестности,.
то есть — этапы преображения —
милой зрачку, замечательной местности.
Глянешь — плывёт деревянное облако —
жёлто-зелёное с бурыми пятнами…
и самолёт — рядом с облаком — около —
с цифрами, буквами — мне не понятными…
как в циферблате — то полдень, то за полночь…
время — обедать… и время позавтракать…
сидя на стуле — сегодня ли, завтра ли —
не понимаешь — погоду — внезапную.
3
…будет ли?.. Будет! — по камню движение рук —
воспоминание — только — ни больше, ни меньше,
то есть — окрестности памяти! — где недосуг
перепечатка любовных записок от женщины
той, что оставила тело своё — другим —
на разграбление, то есть — почти попытка
стать достоянием — собственностью, как дым —
для окружающих — только –ещё — улыбка…
или скривление ярко накрашенных губ —
на отвороте рубашки, на выверте жизни…
после того, как из пальцев последний испуг —
вдруг — пропадает с вопросом — А, в смысле? а, в смысле…
как это будет, когда и кирпич — не спасёт,.
то есть — по камушку — стёртые жёлтые пальцы —
от перекура… Вода по канавке течёт —
с крыши — на землю и — дальше… немножечко — дальше,
то есть — туда, где вопрос — он же — тот же — ответ…
Спросишь — Откуда? — получишь просроченный адрес,
или повестку о ветра — с отказанных мест,
где — ни собаки, ни волка! — мышиная зависть.
май 5—8. 2018 год
* * *
В полумраке у выцветшего стекла,
выкурив прошлое, не зная, что будет завтра.
то есть — после шести тридцати утра,
когда все проснутся — все — как всегда — внезапно…
и чайник на кухне прошепелявит — Пора!..
или ворона в стекле прокартавит — Ну, здравствуй!.. —
человек в пижаме глядит в интерьер двора,
где — без него — закончится это царство…
или начнётся другое… Но — без него! —
один человек в пижаме — весь мир — в кармане,
где-то внутри кармана — там — глубоко,
то есть — почти — в застеколье — в оконной раме,
где-то — напротив, откуда неяркий свет…
изображение множится лунным бликом
по отражению, где отражения — нет —
только смотрящего… Птица пугает вскриком —
сумрак, который — не в комнате — с той стороны —
там, где в пейзаже трава и качели со скрипом,
что постоянно дробят пустоту тишины
на отголоски, как будто бы, кто-то… там — вскрикнул
и согласился остаться — уже — навсегда!
Небо, в которое смотришь качается в право —
от наблюдателя… то есть, как будто, вода
переливается из незакрытого крана —
не по закону, а мимо назначенных мест —
в ту часть пейзажа, откуда — ни шагу обратно…
где на отцовство, судьёю назначенный тест —
всё объясняет… Пижама — немного помята.
май 8. 2018 год
* * *
Рано утром, пока никого, ничего — под балконом —
выйти на улицу, разговориться с облаком,
рассказать ему про всех родных и знакомых,
про тех, кто — уже — далеко… и про тех, кто — около,
чтобы — не в одиночестве… чтобы — хоть кто-нибудь — рядом —
не только облако… не только сирень у подъезда…
или, давно покосившаяся, вековая ограда,
напоминающая лежащего на лавке соседа —
после вчерашнего… Утром, когда — никого рядом, кроме соседа
и, может быть — Ангела с голубиными крыльями…
или того, кто — обычно — ближе к обеду
говорит о том, что — опять — все о нём забыли…
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.