Бесплатный фрагмент - Преклоняя колено

Глава 1

Громовой перестук копыт, разорвал тишину поля битвы. Дым, поднимающийся от сотен горящих костров и ржание топчущих землю коней, клубился густыми занавесами, скрывая от взора многотысячные колонны войск, мчащихся навстречу друг другу. Крики солдат, звон кольчуг — все слилось в единый оглушительный гул, который, казалось, мог бы достигнуть Олимпа.

В момент столкновения двух армий загремел ужасающий, леденящий душу звон. Звук скрежета металла о металл, рассекающего воздух с невероятной скоростью, сливался с воплями боли, стонами раненых и ржанием раненых лошадей, терзаемых страхом и яростью. Солнце, тусклое и бледное, пробивалось сквозь клубы пыли, создавая призрачный свет, который то освещал, то затмевал кровавые сцены. Мечи, сверкая в пробивающихся лучах солнца, стали инструментом смерти в руках обезумевших воинов. Стрелы, свистящие в воздухе, уносили жизни, оставляя за собой кровавые следы на искалеченных телах.

Сражение было жестоким, беспощадным. Ни один из участников не щадил противника, каждый сражался за свою жизнь, за свою честь, за свою родину. Ожесточенные бои велись по всему фронту: пехотинцы сцепились в смертельной схватке, мечи ударялись о щиты, с грохотом рушились алебарды, а над головами свистели стрелы.

Но только одной стороне суждено было одержать победу. И здесь, на левом фланге, произошла решающая атака. 1300 кавалеристов, неумолимые как шторм, атаковали вражескую пехоту. Их кинжалы, остро отточенные и смертоносные, словно молнии рассекали строй противника. Тысячи вражеских солдат пали под копытами боевых коней, облаченных в стальные доспехи. В отчаянии противник сломал шеренги, что и стало решающим итогом сражения.

Спустя два часа, когда затихла ярость битвы, на поле остались только боль, страх и тишина. Территория превратилась в братскую могилу для тысячи воинов, их тела лежали грудами, замерев в предсмертной агонии. Мертвые лица были искажены страхом и агонией, а воздух пропитался запахом крови и металла. Если бы ад существовал, то именно так, в глазах выживших, он выглядел.

Защищенный грубыми кожаными доспехами, великий воин пронзил копьем торс своего противника и без сожаления наблюдал, как жизнь угасает в глазах врага. Конь взволнованно запыхтел, заставляя всадника натянуть поводья. Мышцы животного напряглись, и мощные копыта взметнулись вверх. Несмотря на усталость и взволнованность конь беспрекословно подчинился приказу всадника: отступил назад и повернул влево, втаптывая тела в землю. Плечи всадника были покрыты прочной кольчугой, а его белый плащ, весь в крови, украшали золотые орнаменты в виде двух парящих орлов. На голове у него был серебряный шлем, закрывавший половину лица, с прорезями для глаз и защищенным носом. Оглядев поле боя и жадно вдохнув воздух, воин снял шлем и отбросил его в сторону. Большая часть кавалерии выжила в битве. Удивляться было нечему. Эти воины сражались не в первый раз.

— Братья, — крикнул он, и густой пар изо рта обволок его лицо. — Вы храбро сражались!

Воины закричали в унисон и подняли острия своих мечей к небу.

— Сегодня мы одержали еще одну победу! — продолжал воин. — Пусть эта победа согреет наши сердца, облегчит боль раненых и пусть погибшие навсегда останутся в нашей памяти! Я горжусь тем, что сражаюсь вместе с вами.

Воины опять издали боевой клич в знак согласия, скандируя имя генерала. Во время ожесточенной битвы кровь забрызгала доспехи генерала и залила меч от рукояти до острия. Стекая по лезвию вниз, кровь густо капала на землю, переплетаясь с багровыми ручейками, заполонившими землю. Он оглядел воинов с довольным, усталым выражением лица и почувствовал прилив ярости и гордости.

— Эта битва станет уроком для наших врагов и сладостным утешением для нас, — оскалился в улыбке генерал. — Я знаю, что мертвые радуются нашей победе! Они не напрасно сложили сегодня свои головы! Радуйтесь, братья, радуйтесь! Война приобрела иной характер. Мы приближаемся к мирной жизни. Мир — нам не свойственен, но он очень нужен!

Воины улыбались, представляя себе жизнь в мире и спокойствии. Но не все из них были воодушевлены спокойной жизнью. Некоторые, отчаянные мужи, готовы были отправиться на очередную битву хоть сейчас. Генерал натянул поводья, и вороной конь уверенно пошел в сторону лагеря. Нужно было срочно доложить королю об успехе битвы.

Оставшиеся в живых хромали в сторону лагеря, опираясь на свои мечи, помогали своим товарищам, оттаскивая их к лекарям. И надеялись на скорейшую помощь.

С течением времени с поля боя уносили все больше раненых и убитых. По приказу командиров проигравшую сторону сжигали дотла, а небо на протяжении нескольких дней окутывал назойливый черный дым.

***

— Амиция, посмотри на меня, — крикнула светловолосая девушка лет 18 с венком из одуванчиков на голове.

Она смеялась и вальсировала. Подол ее темно-синего платья развевался на ветру, обнажая босые ноги.

— Амиция, посмотри на меня. — повторила она. — Я настоящая леди.

Девушка грациозно поклонилась и уронила свою самодельную корону в зеленую траву. Подняв венок, она продолжила кружиться и улыбаться.

Амиция спокойно сидела у дерева, заканчивая плести свой собственный венок. Ей только что исполнилось 16 лет, и после небольшого праздника в кругу семьи они с сестрой решили прогуляться в ее любимом парке неподалеку от дома. Их семья не была богатой, но и не была бедной. Отец был очень мягким и добрым человеком, любил свою жену и всегда баловал дочерей, по мере возможности. На этот раз он подарил своей младшей дочери красивое синее платье и ожерелье из белого жемчуга.

— Вот и моя корона готова! — Амиция встала, надела на голову венок из одуванчиков и побежала к сестре. Они закружились в хороводе рука об руку и разразились хохотом.

— Веселитесь без нас! — крикнул молодой юноша с кудрявыми, давно не видевшими гребня волосами, махая рукой и приглашая остальных детей присоединиться к нему.

Из-за кустов сирени выбежали девочка лет пяти и юноша лет семнадцати устремляясь за кучерявым парнишкой. Они бежали по лужайке и весело гоготали вместе с сестрами. Веселье продолжалось еще несколько минут, пока Амиция не запуталась в длинном подоле собственного платья и не упала на землю, увлекая за собой остальных.

— Амиция, тебе 16 лет, а ты не можешь на ногах устоять, — поддразнил ее кудрявый юноша.

— О, Престон! Как бы я хотела вернуть те времена, когда я была той маленькой девочкой, которая была окружена любовью своих нянь. Это были чудесные, нескучные времена. В свою защиту скажу, что я может и плохо стою на ногах, но гораздо крепче держусь в седле, чем ты.

— Ты несомненно преувеличиваешь, — рассмеялся Престон.

— Амиция, ты обещала научить меня кататься на лошади. Ты помнишь? — приподнялась на локтях шестилетняя Молли.

— Конечно, я все помню. Я скоро начну уроки, и ты должна пообещать, что будешь делать все, что я скажу, — сказала Амиция игриво-угрожающим тоном.

— Обещаю, — честно кивнула девочка и обняла Амицию.

— Я рада это слышать, — улыбнулась она, поглаживая волнистые локоны ребенка.

— Не могу дождаться, когда мы выберемся из Милонии. Я давно не была на ярмарке, а еще мне не терпится снова увидеть замок. Он выглядит так величественно, — мечтательно воскликнула Саяри.

— А меня он пугает. — Амиция безучастно посмотрела вдаль.

Вдали вырисовывались очертания великолепного замка. Высокая остроконечная башня и несколько башен поменьше вокруг нее подчеркивали его величие. Прямоугольные тонкие окна и многовековая серая каменная кладка казались тусклыми и таинственными. Северная часть замка была покрыта зеленым мхом. Издалека стены его выглядели так, будто их без раздумий раскрасил ребенок. Высокие деревья покрывали волнистый ландшафт похожий на колючий зеленый ковер. Единственная дорога, ведущая к замку из Милонии, была подчеркнута с двух сторон густым сосновым бором.

— Престон, скажи уже им! — нетерпеливо выпалил второй юноша, сдувая с лица светлые пряди волос. — Скажи, не томи.

— Замолчи, Юсоф! Кто тянул тебя за язык? — Престон смерил друга недовольным взглядом, но уже было поздно, ведь все присутствующие уставились на него с интересом в глазах.

— Что ты хочешь сказать? — Саяри не удержалась.

— Престон, не молчи, говори, — Амиция тронула юношу за плечо.

— Мне уже восемнадцать. — тихо сказал он.

— О Боже! Это то, что ты хотел сказать? — воскликнула Саяри, глядя в карие глаза юноши.

Престон сделал вид, что не заметил возмущения подруги, и обиженно посмотрел на Юсофа, который с притворным интересом разглядывал травинку.

— Мы надеемся на что-то интересное, — улыбнулась Амиция.

— Как я уже сказал, мне уже восемнадцать лет, и юноши моего возраста вступают в армию короля. Через три дня я покину это поселение и пойду в армию.

Смело заявил Престон не глядя на своих друзей. Наступила тишина, которую первой нарушила Саяри.

— Какой ужас, — возмутилась она. — Я ведь совсем забыла про это. И ты до сих пор ничего не сказал?

— Я не хотел расстраивать тебя, Саяри.

Юноша испытывал теплые чувства к этой девушке, и она, очевидно, не возражала и отвечала ему тем же. Все было трепетно и не выходило за рамки дозволенного.

— Но ведь идет война, Престон, — тихо сказала Амиция. — Они пошлют тебя на войну?

— Нет, Амиция, там сражаются более опытные воины. — Престон на мгновение задумался, прежде чем продолжить. — Но если мне прикажут, я буду сражаться.

— Как ты можешь говорить это в моем присутствии, — Саяри вскочила и угрожающе вытянула руки вдоль тела. — Замолчи, Престон.

— Не преувеличивай, Саяри, — Юсоф встал.

— Это доблестная армия короля! Любой мальчишка с пелёнок мечтает попасть под командование генерала Ричарда Дэвона, — Престон вскочил на ноги от радости при этой мысли, глядя на разъяренную Саяри со сложенными на груди руками.

— Чем знаменит этот Ричард? — спросила Амиция.

— Он — лучший воин и главнокомандующий в армии короля Уильяма, — с гордостью сказал Юсоф.

— Генералиссимус, — добавил Престон.

— Такой уж прям и лучший, — поддразнила их Амиция.

— Он храбрый воин, и о его подвигах слагают легенды. — уверенно сказал Престон.

— Через год я смогу присоединиться к вам. — Юсоф с гордостью посмотрел на Престона.

— Глупые мальчишки. — буркнула Саяри.

— Что такое война? — спросила Молли слабым голосом. Все уставились на нее.

— Война — это вражда двух людей, обладающих огромной силой и властью. Они используют власть, чтобы вселить ненависть в сердца людей и довести их до уничтожения друг друга, ради честолюбия двух высокомерных и напыщенных глупцов, — ответила Саяри.

— Не морочьте малышке голову. Мы сражаемся за нашу землю. Чтобы защитить нашу родину, чтобы защитить тебя, твоих родителей, моих родителей и всех людей в поселениях. Чтобы никто нас не обижал, — ответил Престон.

— А что такое честолюбие? — Молли посмотрела в глаза Престона.

***

Мощеные улочки Милонии, подобно змеям, извивались и тянулись в разные стороны. Каменные дома с резными деревянными ставнями выглядели очень разнообразно и привлекательно. Одни дома были украшены разносортными цветами, другие увиты густым плющом. Повсюду сновали жители Милонии, красивого поселения к югу от территории замка. Люди были дружелюбны и услужливы, животные спокойны, сады цвели, и все, казалось, были счастливы жить в таком прекрасном месте.

Поселение расположилось на безопасной территории, в окружении лесов на недалеко от замка и находилось под особой защитой королевской армии.

На севере бушевала война. В течение пяти лет королевство Осканвинд вело войну за северные земли с варварским Юрдинским племенем. Главной задачей отважного короля Уильяма Барроу, прозванного в народе «Мудрым», было уничтожение варварского племени. Уильям славился своей любознательностью, грамотностью, строгостью и вспыльчивостью. Его уважали, боялись и почитали, каждый готов был отдать за него жизнь, и служить ему было честью. Был только один недостаток — не было наследника престола. Из-за бесконечных войн и политических неурядиц Уильям забыл о своих прямых обязанностях правителя.

Семья, а точнее ее отсутствие, делала короля хмурым, холодным правителем и расшатывала родословную. На висках мудрого правителя появились седые волосы, а над густыми, нахмуренными бровями пролегли глубокие борозды морщин от чего взгляд его казался тяжёлым и грозным.

Иногда он часами сидел на своем троне, теребил за уши своего верного пса Норди и погружался в размышления. Никто не знал, о чем думал в это время великий человек. И мало кто осмеливался нарушить его покой. Только один человек мог смело и неустрашимо выступать перед королем. Ричард, правая рука короля и генерал армии.

На этот раз они снова одержали победу над варварами. Проклятое племя Джурда, подобно ячменю на веке, не давало королевству покоя. Во сне король видел головы каждого врага, наколотые на пики. И так до тех пор, пока все племена варваров не исчезнут с лица земли.

Король закрыл глаза и сжал ладони с такой силой, что на них выступили вены.

— Будьте прокляты! — выругался правитель.

За массивной дверью высотой до потолка доносились звуки шагов и лязг ножен и кольчуги. Шаги становились все ближе. Норди медленно встал, понюхал воздух и издал приглушенный рык.

— Тихо, Норди. — король посмотрел на дверь, и в этот момент она открылась.

В комнату вошли несколько человек. Старейшина Сарус в сине-золотой мантии с кривой тростью, Ричард и два стражника из королевской гвардии. Ричард встретил взгляд короля и слегка поклонился. Старейшина повторил тот же жест.

— Ты показал достойную баталию, Ричард. Мне жаль, что я не бился рядом с тобой рука об руку.

Король тяжело поднялся с трона. Пёс тут же последовал за ним, цокая когтями по каменному полу. Неторопливо подойдя к генералу, Уильям крепко пожал ему руку, похлопав ладонью по его могучему плечу.

Ричард был высокого роста, около 190 см, крепкого телосложения с ярко выраженной мускулатурой. Его карие глаза пылали, когда он злился, а густые черные брови слегка приподнимались, когда он удивлялся или когда ему лгали. Мужчины, разговаривавшие с ним, не могли выдержать его тяжелого, пронзительного взгляда, а женщины краснели и застенчиво улыбались. Ричард редко появлялся на балах, а если и посещал торжественные мероприятия, то всегда вел себя отстраненно и даже, по мнению некоторых, надменно. Его предпочтение в одежде, на каком бы мероприятии он ни появлялся, сводилось в основном к военным камзолам, а из напитков он предпочитал красное вино.

Длинный плащ главнокомандующего развевался при ходьбе, прикрывая одно плечо, а другое защищали кожаные наплечники. На поясе у него висел тяжелый меч с головой орла на рукояти — символ храброй армии короля.

— Приветствую вас, повелитель, — спокойно ответил Ричард. — Жаль, что вас не было рядом, несомненно, это повысило бы дух армии.

Король молча кивнул генералу и указал на огромный стол в центре зала, приглашая сесть. Когда все расселись, Уильям оглядел присутствующих, тяжело вздохнул и положил украшенные тяжелыми перстнями руки на стол.

— Много людей потеряли?

— Достаточно. Однако есть резервный полк, который, я думаю, значительно восполнит бреши. — ответил Ричард.

— Много сыновей похоронено, — с горечью сказал Уильям затем перевел взгляд на камердинера гордо вытянувшегося возле дверей. — Вели казначею, чтобы он заплатил семьям погибших.

Камердинер быстро поклонился и скрылся за дверью. После небольшой паузы Уильям спросил.

— Каковы прогнозы?

— Враг повержен, но корень зла еще не уничтожен. С вашего позволения, мы прочешем еще тысячи акров и найдем всех неверных. — Ричард подался вперед, сцепив пальцы в замок.

— Я не сомневаюсь в твоих способностях, но тратить энергию и припасы на поиски этих жалких глупцов — это расточительство. Сейчас им будет трудно собрать достойную армию. Вот увидишь, что эта битва была решающей, — тяжелый взгляд короля уперся в дубовую столешницу.

— Всегда есть чего опасаться. Зло никогда не дремлет. — Ричард заглянул в усталые глаза короля.

— Увижу ли я иную жизнь в которой не будет этих бесконечных войн? — усмехнулся Уильям.

— Разве ваша жизнь не наполнена счастьем? Для такого великого правителя нет счастливее дня, чем день новой победы. Еще одно доказательство силы духа древнейшего рода Барроу, — Ричард потянулся к амфоре с вином.

— Ты говоришь так, будто не ты завоевал эти земли для меня, — король поднял брови, наблюдая как струится жидкость, заполняя чарки.

— Я готов вонзить свой клинок в любого, на кого укажет перст мудрого правителя, — Ричард поставил амфору и поднял свою чарку, кивнув королю и осушив ее одним глотком.

— За такие высказывания тебе дорога в рай шелком выстлана, — усмехнулся Уильям. — Ну, будет хвалиться.

— Повелитель…

Старейшина, сидевший неподалеку от Ричарда, намеревался что-то сказать, но его прервал вошедший слуга с еще одной амфорой вина в руках. За ним следовали остальные слуги с подносами, полными мяса и других яств.

Мужчины заметно оживились и немного расслабились. Старейшина продолжил свою речь.

— Юго-Восточные провинции предложили союз. Было бы безрассудно не присоединиться к ним. Дочери графа Норфолка на выданье, хочу заметить девочки прекрасны как лебеди. — Сарус заколебался, его седые брови взметнулись вверх, когда перед ним поставили мясо птицы.

Ричард бросил пытливый взгляд на старейшину, затем на короля.

— Будет тебе, Сарус. Выпьем за победу, а юные красавицы еще потерпят. — король улыбнулся и поднял чарку над головой.

Мужчины отпили по глотку ароматного вина и принялись за еду. Через несколько минут слуга вновь наполнил их чарки.

— Ричард, твоя служба неоценима для меня. В первую очередь я признателен за твою приверженность. Нет стратега лучше тебя, нет воина ценнее тебя. — король смотрел на Ричарда.

— Почему я чувствую, будто ваши речи предвещают некое поручение не свойственное для меня. — Ричард поднял вопросительный взгляд на короля.

Уильям улыбнулся, продолжив говорить.

— Твоё ощущение тебя не подводит. Сарус не просто так завел разговор о союзе. И мы не просто так собрались здесь вкушать лучшее вино моих погребов. Только тебе я могу поручить то, с чем ты превосходно справишься.

Ричард все понял, но смиренно продолжал слушать монолог Уильяма.

— Мне нужно, чтобы ты отправился в графство Норфолк с визитом не только за одной из дочерей графа, но и по внутриполитическим убеждениям.

— Я воин, а не сводник. Моё сердце холодно как лед. Девицы для меня словно облако. Разглядеть что-то сокровенное в их натурах для меня не по силам.

— Не спеши с выводами о своем сердце. Сделай снисхождение для своего короля. Я знаю, ты разборчив в девичьих натурах.

— Позвольте мне добавить ложечку меда в эту неоднозначную сделку, — старейшина нерешительно посмотрел на Ричарда. — Ричард, цель визита в графство Норфолк не только сватовство, но и слияние сил. Графство Норфолк готово предложить свою лучшую кавалерию в честь этого союза.

Ричард посмотрел на короля. Тот согласно кивнул, поднося чарку к губам.

— О каких цифрах идет речь?

— Половина тысячи отменных кавалеристов. — тут же ответил Сарус.

— Это хорошее число, — не задумываясь, сказал Ричард. Он постучал большим пальцем по металлической чарке, украшенной витиеватыми узорами, и на мгновение задумался.

— И это выгодная партия, — настоятельно убеждал старейшина.

Ричарду совсем не понравилось поручение короля. Но он просто не мог отказаться. Не из страха, а из уважения к повелителю.

— Подумай об этом, Ричард, я дам тебе время, и ты сам решишь, — Уильям поставил чарку с вином на стол.

— Я не заставлю вас ждать, — сказала граф, не сводя глаз с Уильяма, снова постукивая пальцем по чарке. — Когда вы хотите, чтобы я отправился в путь?

***

Покончив с аудиенцией, Ричард важно шагал по широкому коридору, потолок которого был украшен увесистыми люстрами, а вдоль стен красовались резные тумбы, цвета слоновой кости, на которых стояли позолоченные вазоны. Граф направлялся в отведенные для него покои в северном крыле замка. Подходя к дверям своих покой он задержал ладонь на ручке двери затем резко открыл ее делая шаг внутрь. Его комната напоминала склад оружия и доспехов, обставленный мебелью из красного дерева и украшенный резьбой, изображающей животных в их естественной среде обитания. На стенах красовались картины на которые, впрочем, он никогда не смотрел. Его внимание было приковано к мечам и молотам, которыми умело орудовали его враги. Ричард внимательно изучал оружие противника, отмечая его удобство и эффективность в ближнем бою. Иногда он настолько увлекался их удобством, делая некоторые модификации и зарисовки. Готовые чертежи он тут же отправлял кузнецу, а затем с большим азартом практиковал оружие в бою.

В этом сражении он получил ранение, и к его многочисленным шрамам добавился новый. Наконечник копья пробил грубую кожу доспехов под сердцем, оставив извилистую рваную рану на прессе. Сняв доспехи, Ричард осмотрел повреждение: кожа сильно воспалилась, а из-под наложенной повязки сочилась кровь.

Война закончилась, но это не означало, что враг не вернется вновь. Он знал: в далекой и неведомой земле дремлет зловещее нечто, которое приближается и не даёт покоя его мыслям.

В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в комнату вошла девушка в прозрачной бирюзовой тунике, накинутой на голое тело. Она застенчиво улыбнулась и тихими шагами пересекла комнату. Ричард посмотрел на неё. Девушка потрогала доспехи, лежащие на диване; провела пальцем по отверстию от стрелы в доспехах, приложила палец к губам и томно взглянула на Ричарда.

— Вам больно?

— Терпимо.

Юго-Восточное графство Норфолк

— Чем быстрее вы соберетесь, тем лучше для вас. — громко сказала служанка, подбирая разбросанные платья. — Молодым леди не подобает разбрасывать вещи!

— Не бранись, Сесилия. Лучше помоги подобрать наряды.

Три девушки порхали по комнате, примеряя шелковые платья.

— Посмотри, дорогая, это платье восхитительно. Думаю, оно подходит мне. — одна из сестер подошла к Сесилии.

— Да, превосходный выбор, — служанка пригладила длинные каштановые волосы Дании. — Вы так прелестны и умны. Граф Дэвон определённо оценит вас по достоинству.

Все три сестры были схожи, различались лишь ростом и возрастом. Старшая Дания восемнадцати лет, средняя Софья — семнадцати и младшая Мира пятнадцати лет, совсем юная. Замуж выдавали с приходом регул, но по традиции девочки любого возраста имели право участвовать в смотринах. Род Норфолк имел высокий рост, худобу и белоснежную кожу, каштановые волнообразные волосы, большие зеленые глаза и утонченный профиль с легка длинноватым носом. Но это не портило их черт лица. Девушки были хороши собой.

— Как, граф? Разве король не сам прибудет? — возмутилась Дания.

— Нет, душенька, прибудет граф Ричард. — Сесилия бережно сложила платье в комод.

— Король настолько стар и немощен, что не может прибыть лично? — ужаснулась Мира.

— Что ты говоришь, негодница. Король прекрасен! Правда, Сесилия? — с надеждой в глазах улыбнулась Дания.

— Н-у-у… он не глуп, широкоплеч и бесстрашен. — Сесилия помогла Дании надеть платье.

— Уверяю, выглядит он как седобородый старичок, — усмехнулась Мира.

— Разве это важно? При нем ты будешь королевой, — улыбнулась Софья старшей сестре.

— А еще я слышала, что он хромой, — не успокаивалась Мира.

— Он одержал победы над многими противниками, Мира. Это могущественный человек, и у величайших тоже бывают изъяны. Но может, ты соблаговолишь посидеть безмолвно? — с упрёком сказала Сесилия.

— Что еще ты слышала о короле, Мира? — повеселела Софья.

— Мальчишки болтали, что он угрюм, никогда не смеется и что в его замке темно и одиноко.

— Глупости. — усмехнулась Дания.

— Вот и нет! — возмутилась Мира.

— Глупости это все. И не спорь, — насупилась Дания.

— Болтушки. Меня озадачивает твой круг общения, дорогуша, — сурово сказала служанка, обращаясь к Мире. — А теперь поторопитесь, гонец донес, что гости уже на подходе к графству, — захлопав в ладоши, поторопила их Сесилия.

***

Карета и всадники пересекли каменный мост. Три дня без отдыха они мчались во весь опор. Кони выдохлись и хрипели, пар исходил от их крупов. Как только процессия пересекла ворота графства, стража тут же подхватила под узды коней, позволяя наездникам спешиться.

Двое мужчин, облаченные в черные плащи, покинули экипаж и прошли через арку поворачивая налево, где их встретил граф Артур Норфолк, высокий, опрятно одетый мужчина в черном бархатном камзоле. Поприветствовав друг друга, Ричард и граф Норфолк направились внутрь фамильного замка.

— Большая честь для меня принимать таких важных гостей. Благодарю вас, — услужливо улыбнулся Артур. — Вы, должно быть, устали после путешествия. Мы приготовили для вас комнаты в левом крыле. Вы хотите отдохнуть или продолжим наше знакомство?

Ричард повернулся и посмотрел на своего спутника Саруса. Он выглядел довольно усталым. Длинная дорога была поистине тяжелым испытанием для такого старика, как он. Но его присутствие на смотринах было необходимым.

— Пожалуй, часть нашей компании предпочла бы отдохнуть.

— О, не стоит, — улыбнулся Сарус. — Не стоит заставлять ждать юных леди! Я уверен, для них это волнующий момент.

— Умоляю вас, — хохотнул граф Норфолк. — Для нас важно, чтобы наши гости были сыты и довольны. От этого зависит наш будущий диалог и деловой настрой!

***

Граф Норфолк намеревался устроить грандиозный пир в честь прибытия королевского совета, но Ричард отверг эту идею, настояв на простой беседе наедине.

Встреча должна была проходить в большой гостевой комнате с высоким потолком. Стены украшали массивные картины в резных багетных рамах. Бордовые портьеры были распахнуты, позволяя лучам солнечного света касаться дорогого убранства. В центре комнаты на полу лежала шкура косули, на которой стоял стеклянный столик, украшенный роскошным букетом пионов в хрустальной вазе. По обе стороны от стола стояли винтажные кресла с высокими резными спинками и мягкой обивкой. Из больших окон от пола до потолка открывался великолепный вид на сад. Повсюду цвели разносортные цветы и кустарники, летали бабочки и птицы. В центре сада находился небольшой фонтан, в котором плавали карпы. Вода ключом била вверх и струилась вниз по спинам трех мраморных дельфинов.

— Очень жаль, что вы отказались от торжества.

Граф любезно пригласил Ричарда и Саруса присесть в кресла.

— На поле боя достаточно шума. Мне нравится тишина, — Ричард откинулся на спинку кресла и одернул полы сюртука.

— С этим не поспоришь. Но лучшие смотрины — это смотрины под бокал хорошего вина. Надеюсь, от вина вы не откажитесь?

Ричард не стал возражать. Сарус улыбнулся и сцепил пальцы в замок, одобрительно кивнув Артуру. На стол подали вино, фрукты и сыр.

— Наслышан о ваших победах. Это похвально, — Норфолк сиял добродушием. — Союз с таким сильным соседом придает мне уверенности в завтрашнем дне.

Ричард движением руки остановил слугу, намеревавшегося разлить вино по хрустальным бокалам; тот покорно кивнул, поставил кувшин и занял своё место у двери.

— А я наслышан о вашей кавалерии. — Ричард самостоятельно разлил вино по бокалам.

Норфолк выдержал театральную паузу. Весь его вид давал понять, что предмет разговора не понаслышке является его гордостью.

— Уверен, что Уильям, наш глубокоуважаемый владыка, не просто так отправил на встречу именно вас, сэр Дэвон. Давайте на чистоту. Мои воины проходят особое обучение, а всадники сравнимы один к десяти пешим. Кони стремительные и сильные. Не побоюсь назвать их лучшими на всем Юго-Западе, думаю, о них вы и сами знаете не хуже меня.

— Действительно, это так. В моей конюшне насчитывается два чистокровных скакуна из ваших конюшен, — слова Ричарда прозвучали как тост. За это они и выпили, осушив бокалы до дна. — Войско короля во главе с королем Уильямом отправится в поход в Северные земли, дабы обезопасить границы. И, как вы правильно заметили, король не просто так отправил именно меня. Предполагаю, что предстоящая дружба с сильными соседями придаст вам решительности в принятии верного решения.

Граф Норфолк выдержал взгляд Ричарда и по обычаю улыбнулся.

— Вы знаете, каковы мои условия… — Норфолк взглядом указал за спину Ричарда, хитровато улыбаясь.

Сарус и Ричард не спеша обернулись. В саду, словно мотыльки порхали три девушки. Они обворожительно улыбались и о чем-то беседовали между собой. Затем у одной из них в руках показался небольшой кисет. Расслабив тесёмочки, она поделила содержимое между сестрами, которые приступили к кормлению карпов.

Белоснежная кожа девушек мерцала на солнце. Каштановые волнистые волосы достигали пояса. Скромные украшения в виде жемчуга на шее и в ушах подчеркивали их кротость и минимализм.

Ричард поднялся с кресла и, увлеченный моментом, неотрывно наблюдал за юными красавицами. Норфолк подошел к окну и предложил Ричарду наполненный вином бокал.

— Выбор за вами.

— Древнегреческие нимфы. — завороженно произнес Сарус, подходя к мужчинам.

Тем временем одна из девушек заметила наблюдателей и смущенно отвела взгляд.

— О боги… Граф великолепен! — восхищённо шепнула Дания.

Остальные сестры молчаливо проследили за взглядом Дании. Так же заметив мужчин, все трое сделали реверанс.

— А можно выйти замуж за графа? — тихо прошептала Софья.

Повисла секундная пауза, после чего девушки еле сдержали улыбки. Ричард прикоснулся губами к бокалу, сделав небольшой глоток. С глубокомысленным видом продолжая смотреть на юных особ.

— Идемте, я вас познакомлю, — заспешил Норфолк, коснувшись локтя Саруса, прошел вдоль окна, отворил стеклянные двери в сад. — Позвольте представить мои прелестные дочери: Дания, Софья и Мира.

— Папенька! — Мира тут же подошла к отцу, обняв его, приветливо улыбнулась гостям.

Дания и Софья приблизились, смущенно опустив взгляды.

— Мои дорогие дочурки, прошу любить и жаловать. Наш почетный гость граф Ричард Дэвон — генерал королевской армии и не менее важный гость, представитель высшего духовенства старейшина Сарус Люммер, — представил гостей Артур.

— Рад познакомиться со столь прекрасными созданиями. Ни один цветок в этом саду не в силах затмить вашу привлекательность, юные леди. — Ричард улыбнулся, поцеловав руку каждой девушки, которые застенчиво переглянулись.

— Мы очень признательны видеть вас в гостях, — смело сказала Дания.

— Чрезвычайно мило с вашей стороны. Надеюсь, итог моего визита в это прекрасное место принесет еще больше счастья и улыбок. — сдержанно ответил Ричард.

Сарус, плененный очарованием юных девушек, не мог скрыть своей радости. Улыбка расцветала на его лице, словно цветок под лучами солнца. Приветствуя их, он заметил, что Ричард тоже с интересом наблюдает за девушками.

— Сэр Ричард, правда говорят, что замок настолько высок, что с центральной башни можно узреть, что Земля круглая? — спросила Мира, младшая из сестер, ее любопытство просияло в глазах.

— Замок и вправду высок. Могу пообещать лишь одно: таких видов вы еще не созерцали и таких рассветов и закатов, милая леди, вы еще не встречали и не провожали, — ответил Ричард, его голос, глубокий и бархатный, звучал обещающе. Девушки, словно зачарованные, замерли, не сводя с него глаз. Он был выше их на полторы головы, его осанка излучала уверенность, а жилет с отделкой по краю и вышивкой, словно вторая кожа, облегал его мускулистое тело. Черные волосы, уложенные назад, спадали на лоб непослушными прядями, Ричард, как бы невзначай, убирал их назад, и это движение придавало ему еще большую привлекательность.

— Уповаю на то, что в скором времени мы сможем лично созерцать эту красоту, — ответил за дочерей Норфолк, делая глоток из бокала он двусмысленно поглядывал на Данию.

— Вероятно, вам эти рассветы и закаты уже наскучили? — спросила Софья, средняя сестра, ее голос звучал мечтательно.

Ричард, слегка улыбнувшись, ответил:

— Я чересчур часто встречал и провожал их. Мои рассветы и закаты лишь предзнаменуют начало и окончание лязга металла в ушах.

— Это так опасно. И смело, — прошептала Софья, в ее словах слышалась и любопытство, и восхищение.

— А король Уильям принимает участие в битвах? — спросила Мира, ее неутомимое любопытство заставляло ее задавать вопросы, от которых иногда становилось неловко.

— Мира, дорогая. Не свойственно спрашивать подобное, — с нарочитым упреком в голосе сказал Артур.

— Король испытывает недомогания в связи с повреждением колена в бою. Уже скоро будет год, как он не участвует в битвах, — ответил Ричард, отвечая на вопрос Миры, он невольно обратил внимание на Данию. Девушка явно прятала от него глаза, и Ричард почувствовал легкое разочарование.

— Он стар? — не успокаивалась Мира, ее вопросы были прямыми, иногда даже не уместными, но в них не было злого умысла, просто детское любопытство.

— Мира! — Дания одернула сестру, ее голос звенел волнением. — Простите, молодая леди обычно чрезмерно любопытна.

Ричард мягко улыбнулся, замечая, как Дания, нервно теребит ажурный платочек.

— Это безобидные вопросы. Прошу, утолите свое любопытство сполна, — его голос был спокоен. — Королю идет пятый десяток. Осмелюсь опередить ответом на ваш следующий вопрос, дабы избавить вашу родню от неловкой ситуации. Мужская сила не покинула повелителя.

Девушки уставились на графа, хлопая ресницами. Все, кроме Дании, которая залилась краской, да так, что пришлось прикрыть алые щеки платком, делая вид, что сбивает бусины пота. Это не ускользнуло от проницательного Ричарда.

— Вам не хорошо? — Ричард смотрел на Данию взглядом полным заботы.

— Простите, это солнце слегка изнурило меня. — девушка улыбнулась генералу, приняв его помощь в виде протянутой ладони, для того, чтобы он мог ее поддержать.

— Слишком душно. Может, пройдем в помещение?

Норфолк любезно пригласил всех пройти внутрь. Дания вошла первой, ее шаги были легкие и неуверенные. Внутри они расположились по местам друг напротив друга. Слуга предложил девушкам напиток из лимона и вишни, их освежающий аромат наполнил воздух цитрусовыми нотками.

— Чем вы интересуетесь? Я слышал, что в ваших краях любят танцы. — Ричард говорил с Данией теплым и дружелюбным голосом, но его глаза были проницательными и слегка прищуренными.

— Танцам нас обучают с детства, милорд. Бранль, чакона, эстампе, — девушка перечислила виды танца, ее голос стал увереннее. — И, разумеется, вальс.

— Потрясающе, — похвалил Ричард, его губы тронула легкая улыбка.

— Позвольте задать вам тот же вопрос. Чем увлекаются в королевстве? — спросила Дания.

— В основном игре на арфе. Пение и охота. Смею заметить, что охота является и женским пристрастием, — улыбнулся Ричард, его глаза блеснули лукавством.

— Мне жаль животных. Они беззащитны. И не такие жестокие, как люди, — Мира, поставила бокал на столик, ее тон был серьезным. — Я бы не стала охотиться никогда.

— Однако ты любишь отведать перепёлку. — иронизировала Софья с легкой усмешкой на губах.

— Девочки, — остановил их смешки Артур.

Ричард рассмеялся, его смех был легким и приятным.

— Охота — это часть королевской жизни, — продолжил Ричард, его взгляд скользнул по лицам девушек. — Но не единственное увлечение. Мы ценим искусство, музыку, поэзию. Мы любим путешествовать, посещать другие государства, узнавать о новых культурах.

— И не забывайте о турнирах! — добавил Сарус. — Король устраивает их ежегодно. Это зрелищные события, где рыцари соревнуются в умении владеть оружием.

— Как интересно, — сказала Дания. — Я с большим интересом посмотрела бы на это зрелище.

Разговор протекал легко и непринужденно. Девушки задавали вопросы о короле, о жизни в замке, о традициях и обычаях. Ричард отвечал на них с удовольствием, делая небольшие паузы, чтобы дать возможность Сарусу проявить свое остроумие и прибавить к рассказу собственные замечания.

***

Софья нервно сбросила перчатки на кушетку, заставив маленького пекинеса Мотю спрыгнуть на пол и убежать в тень.

— Я не уверена, что хочу замуж за короля, — прошептала она, словно боясь, что стены комнаты могут услышать её недовольства. Дания, поспешила закрыть дверь, опасаясь, что слухи о раздумьях Софьи дойдут до ушей прибывших по их души гостей.

— Что ты говоришь, душенька? — с тревогой спросила Дания. — Не дай Бог нас услышат.

— И что? Как я поняла, граф открыт для правды, — устало ответила Софья, опускаясь на кушетку.

— Я слышала, что граф предпочитает исключительно девственниц, — улыбнулась Мира, младшая сестра.

— Мира! — одновременно выдохнули Софья и Дания, поражённые её осведомлённостью.

— Твоя болтовня пугает меня, — продолжала Дания. — Надо ограничить твои прогулки с мальчишками.

— Где же Сесилия? — спросила Софья, но её мысли уже вернулись к графу. — Девственниц? Хм-м. Он не похож на того, кому импонируют кисейные барышни, — усмехнулась она, представляя себе сильного и решительного графа.

— А мне кажется, он очень даже ласков, — задумчиво протянула Дания. Её слова заставили Софью задуматься. Неужели графа действительно можно считать ласковым, или это просто её воображение играет с ней?

— Так странно, что мы обсуждаем графа, вместо того, чтобы восторгаться предстоящим бракосочетанием с королем, — резко проговорила Софья. Её голос зазвучал уверенно, хотя внутри всё ещё бурлила неопределённость. Их жизнь готовилась к резкому перевороту. Она отказывалась думать о короле, о пышных бал и придворных интригах. Её мысли были заняты графом, его темными глазами, его сильным характером, который она почувствовала сразу как только увидела его.

— Надеюсь, в невесты королю выберут не меня, — проворчала Мира.

В комнате затихло. Сестры сидели в глубокой тишине, каждая погруженная в свои мысли. Брак с королем предвещал для них огромные перемены, полные неожиданностей и неизвестных опасностей. Все они не хотели покидать родной дом, и только друг в друге находили утешение и поддержку.

***

Следующее утро в замке Норфолков началось с пышного завтрака, где за овальным столом собрались Ричард, Сарус и вся семья графа Артура. На столе красовались изысканные блюда: омлеты с жареными помидорами и грибами, хрустящие тосты с паштетом, ароматное вино. Атмосфера была непринужденной, но между строками разговоров проскакивали вопросы о будущем девушек.

— Могу ли я полюбопытствовать о навыках ваших дочерей? — обратился старейшина к главе семьи.

— Мои дочери обучались чтению и письму, изучали латинский язык, читали Библию, осваивали правила светского поведения и разбирались в тонкостях ведения домашнего хозяйства. Но этого мне показалось недостаточно. В десять лет я отправил их в монастырь, чтобы приучить к «черной работе» — так сказать, к жизни в реальном мире. — с достоинством и откровенностью ответил Артур. Он сделал небольшую паузу, позволяя гостям переварить информацию, а затем продолжил.

— Там они готовили, убирались, стирали, как и все остальные обитатели монастыря. Получали элементарные знания по истории, географии, мифологии и арифметике.

— Следовательно, ваши дочери не только прекрасны, но и умны, — с удивлением заметил Ричард, его взгляд был направлен на Данию. Артур, наслаждаясь своим триумфом, поднял бокал за здоровье гостей. Дания покраснела, не сводя глаз с Ричарда, а Софья, по-дружески подтолкнув ее ногой под столом, попыталась скрыть смущение сестры.

— Как долго юные леди пребывали в монастыре? — спросил Ричард, стараясь уловить реакцию Артура.

— Ровно три года, — гордо ответил граф.

— Три года… — Ричард постучал кончиками пальцев по столу, словно размышляя. — Наверное, тосковали по родному дому?

— День и ночь, — ответила Мира, ее лицо стало мрачным от воспоминаний.

— Продолжаете изучать географию? — Ричард, с легкой иронией, обратился к Мире.

— Да! — воскликнула Мира, в ее голосе слышалась увлеченность этой наукой. — Это невероятно интересно! Когда я стану старше, то обязательно буду путешествовать по миру!

— Я буду искренне надеяться на это вместе с вами. Мир великолепен и многообразен, но многообразие всегда идет рука об руку вместе с искушением, — с загадочной улыбкой ответил Ричард. — А как насчет вас, Дания, хотели бы вы отправиться в северные долины? Или вам больше по нраву жаркие страны? — Ричард откинулся на спинку кресла.

— Я больше предпочитаю отчие места, — девушка затихла, призадумалась. — Мой дом словно убежище. Что ждет меня там, в дали? Никто не знает. Это может быть что-то чудесное или наоборот, что-то враждебное. Что-то, что может меня огорчить, обескуражить. И лучше грезить и воображать мир прелестным, чем испытать горесть разочарования.

Ричард с интересом выслушал ее речь, а затем задал вопрос.

— Возможно вами одолевает страх?

— Скорее это беспокойство и неуверенность в себе, — нерешительно ответила девушка.

— Что же могло послужить такой неуверенности в себе?

— Разве нельзя такой родиться? — девушка смахнула прядь волос с плеча и мило улыбнулась графу.

— Вы так обворожительно милы, но не столь простодушны, в отличие от ваших сестер. Скажу прямо, довольно ощутимый диссонанс на весьма освоенном мной контрасте. — его карие глаза блеснули и он улыбнулся ей краешком губ.

— Милорд имеет ввиду вашу застен…

— Я имею в виду то, что произношу, — Ричард жестом остановил речь старейшины. — Мне невероятно интересно узнать, что или Кто стал причиной вашей привязанности к дому. И я непременно это выясню, — граф понизил голос почти до шепота, глядя в глаза девушки.

Последовала небольшая пауза, и Дания пристально посмотрела в глаза графу, который, казалось, читал ее мысли.

— Может, мы прогуляемся? — предложила Софья, отвлекая всех от затянувшейся паузы. — Идемте. Сегодня прекраснейшая погода.

— Я думаю, это хорошая идея, — согласился Сарус.

— Сейчас же прикажу принести зонтики и напитки в сад! — оживился Норфолк.

Тут же поднявшись, Артур помог встать Дании и Софье, сидящим по обе руки от него.

Погода впрямь была солнечной, даже через чур жаркой для продолжительных прогулок. Поэтому решено было пройтись до абрикосовых садов, а там разместиться в крытой террасе. Компании разделились. Дания умышленно пошла вперед с Ричардом. И они первыми достигли террасы.

— Нравится ли вам у нас, граф? — девушка расправила веер, помахивая им на себя.

— Очень уютно и комфортно, но немного жарковато, — усмехнулся Ричард.

— Могу ли я выяснить у вас некоторые моменты, касающиеся короля?

— Конечно, я отвечу на любые ваши вопросы, — ответил граф и сел напротив девушки.

— Какой он? — Дания сложила веер. — Точнее, что он за мужчина.

Ричард с интересом смотрел на девушку. Казалось, он изучает ее внешность.

— Позвольте задать вам встречный вопрос. А что вы о нем слышали?

— Что король весьма… черств. Не примите мои слова за оскорбление, — поспешила она извиниться.

— Это нормально, что вы интересуетесь его личностью. Нет необходимости извиняться. Его жизнь довольно не проста. Поймите, война отбирает много сил и внимания. Это сложно понять такой нежной особе, как вы, но поверьте мне, любовь способна растопить даже самое холодное сердце. Капля доброты, нежности, заботы, женской ласки, — граф осмотрел девушку, понижая голос. — И это может полностью изменить человека. Но ведь вы совсем не об этом хотите поговорить со мной, правда?

— Ваша проницательность меня смущает. — Дания снова открыла веер.

— Я откровенен с вами. Так будьте и вы таковой.

— С чего вы решили, что мои мысли заняты другой темой?

— Я вижу это в ваших глазах, леди.

— Какое предательство с их стороны! — она занервничала.

— Скорее наоборот, готовность к открытому диалогу. Вы очень смелы, — задумчиво произнес граф. — Хотя и признались, что чувствуете себя неуверенно.

— Я хотела бы поделиться с вами некой информацией…

— Солнце совершенно не щадит нас сегодня, — донёсся голос Софьи, прервавший речь Дании. — Ей богу, затея прогуляться была ошибочной, — засмеялась девушка.

— Что вы, леди! Прогулки — это прекрасно. Особенно для такого старика, как я, — хрипло смеялся Сарус.

— Проходите под занавес, скорее пока напитки не стали слишком теплыми. — поторопил Артур.

Все прошли в беседку и заняли свободные скамейки. Ричард одобрительно улыбнулся Дании, понимая, что их беседа вынужденно завершена. Артур разлил охлажденный напиток из ягод с добавлением лимона по чашам.

— Заверяю вас, юная леди, у нас чудесная природа. Высокие деревья не позволят так нещадно напекать голову. — по-старчески рассмеялся Сарус.

— Согласен. Лет пять назад я бывал в ваших краях. Там восхитительная природа, — согласился Артур.

— Столько занимательных рассказов, что и вправду не терпится туда наведаться, — улыбнулась Софья.

— Не показать дочерям королевство. Ваше упущение, Артур, — подметил Ричард.

***

— Союза не будет, — решительно сказал Ричард, сердито расстегивая пуговицы жилета он добрался до завязок на воротнике льняной рубахи, избавляясь от ненавистной удавки.

— Да что произошло? Не будь так спесив, Ричард, — всплеснул руками старейшина, сопровождающий раздражённого мужчину до его комнаты. — Объяснись!

— Что произошло? Девчонка не девственница. — выказывая полнейшее пренебрежение, он посмотрел на Саруса.

— Не может быть.

— О, еще как может.

— С чего ты это взял? — все еще не верил Сарус.

Ричард громко хохотнул, бросив на старика ироничный взгляд.

— Поверь мне, старик. Этот аленький цветочек уже опылялся.

Граф уселся на роскошную кровать, откинув ненавистные полы сюртука, затем и вовсе снял его и жилет, оставшись в белой рубахе.

— Досадно. Что насчет остальных сестер? — с надеждой спросил Сарус, присаживаясь на пуф у столика с яствами.

— Они слишком юны. Им в пору резвиться в саду, гоняя бабочек, нежели идти под венец.

— Время научит мудрости. Поход на Север даст им шанс, — промолвил старец.

— Нет. — Ричард покачал головой.

— За что боги наказывают нас? — воскликнул Сарус.

— Боги тут не причем.

— Что мы скажем королю? — старик в отчаянии раскинул руки.

— Ступай, мудрец. Не печалься. Будет день — будет мысль. — Ричард скользнул взглядом по старейшине, устало поднялся с кровати, направляясь к окну.

Сарус неторопливо поднялся, шурша длинными нарядами и постукивая тростью, побрёл к двери, бормоча что-то не внятное.

Ночь была беспокойной. Как только Ричард закрывал глаза, перед ним сразу же представала кровавая сцена битвы: раненые товарищи и смерть. Он спокойно относился к таким снам, но здесь беспокойство будто преследовало его по пятам. Встав с постели, он подошёл к окну, распахнул створки и вдохнул холодный воздух.

Ранним утром, как и уславливались, Ричард спустился вниз, чтобы поехать с Норфолком на охоту. Привычка вставать спозаранку побудила его пойти в конюшню и самому запрячь своего коня, пока не наступил час выезда. Подтягивая подпруги, он ощутил на себе взгляд. Обернувшись, заметил в окне движение. Дания…

Ее вид наводил на мысль, что между ними должен был состояться незаконченный разговор. Ричард отвернулся от пристального взгляда, похлопал коня по загривку и направился к девушке.

— В такую рань и уже на ногах? — спросил он, входя в гостевую комнату и плотно прикрывая за собой дверь.

— Я не могла уснуть всю ночь, — девушка устало опустила взгляд.

Ричард устало посмотрел ей в глаза, ожидая позволения сесть напротив. Дания положительно кивнула, указывая на кресло напротив.

— Что стало тому причиной?

Присаживаясь, он снял охотничьи перчатки, кладя их подле себя.

— Сэр Ричард. Я склонна подозревать, что вы приняли отрицательное решение.

Девушка нервничала, теребя батистовый платочек. Ричард внимательно осмотрел девушку, не спеша с ответом.

— Не стоит так тревожиться, — наконец сказал он.

— Ох, этот разговор чрезвычайно тягостен для меня. Молю вас облегчить ситуацию и говорить прямо настолько, насколько это возможно.

— Не думаю, что разговор будет приятен для вас.

— Вы принимаете решение, даже не выслушав позиции другой стороны. Этот союз очень важен для отца. Нет, послушайте, граф, — девушка остановила его возразить. — Скажите прямо!

— Я предполагаю, — после паузы решительно ответил он. — Точнее, вполне убеждён, что вы познали мужчину.

— Ох! — девушка тяжело задышала, к ее глазам подступили слезы. — Какой позор.

Ричард выдержал паузу, дав ей возможность собраться с чувствами.

— Умоляю, не говорите об этом папеньке. Он этого не переживет.

— И кто же он? — брови графа сдвинулись к переносице, а взгляд стал обжигающим.

— Оставьте это…

— Кто этот мерзавец? — повторил вопрос генерал.

— Вы заблуждаетесь, Ричард, — она все же проронила слезу. — Если не подхожу я, возьмите одну из моих сестер.

— Годы пройдут, прежде чем они предстанут перед королем. Кто может гарантировать, что за годы они не повторят ошибку старшей сестры? — он отвел взгляд, зная, что сейчас оскорбил ее. Но лучше холодная, правда.

Дания затаила дыхание, проглатывая оскорбление.

— Я гарантирую, — выдохнула она.

— А если вы не выполните обещание?

— Поступите со мной, как сочтете нужным. — дрожащим голосом сказала Дания. Он осмотрел ее. Неторопливо, изучающе.

— К сожалению, все, чего я хотел бы, уже произошло. — Ричард замолчал, замечая, как изменилось ее лицо и глаза наполнились слезами. — Ваш отец скоро спустится. Не нужно, чтобы нас видели вместе. Тем более ваши слезы. Ступайте в свои покои и не переживайте ни о чем.

— Мне очень жаль, — почти шепотом вымолвила девушка.

— Его вы жалеете больше. — он взял свои перчатки, поднялся и уверенно покинул комнату.

Дания так и осталась сидеть на кушетке. Слезы крупными каплями катились по ее щекам.

— Вы хорошо спали? — Норфолк подошел к Ричарду, натягивая ездовые перчатки.

— Восхитительно. Едем, — Ричард ловко запрыгнул на коня, направляя его к воротам.

— Едем, — улыбнулся Норфолк, предвкушая вкус охоты.

***

Охота удалась на славу. Все остались довольны. Загнав пару косуль, охотники разбили лагерь у реки. Норфолк с Ричардом разместились у высокого дуба, наблюдая за шныряющими собаками и за разделыванием туш.

— Расскажите о королевском походе. Насколько далеко вы хотите исследовать земли? — поинтересовался Норфолк.

— Насколько хватит сил и провизии. — Ричард жевал соломинку, прислонившись спиной к стволу дуба, с прищуром наблюдая, как жарят мясо на вертелах.

— Это займет годы. И не малые.

— Возможно.

— Я целиком одобряю ваше стремление. — Норфолк посмотрел на Ричарда. — Вероятно, сейчас наступило время дать ответ.

— Да, вы правы. Я уже принял решение, — Ричард выбросил соломинку, выпрямился и продолжил. — Выбор пал на Миру.

— Как на Миру? — не ожидал Норфолк. — Постойте, Мире 16.

— Верно.

— Прошу простить меня за прямолинейность, но у Миры даже не начались регулы.

— Это не столь важно, ведь в таком случае бракосочетание состоится после похода.

— Прошу объясниться, сэр.

— Мира подходит королю. Нравом, душой и телом.

— Я даже не знаю, с чего начать. Но Дания…

Ричард прервал:

— Граф Норфолк, не сочтите за дерзость, но никаких объяснений не будет. Одна из ваших дочерей выбрана. Вы можете радоваться столь прекрасной новости. А мы можем дать ей лучшую партию, что может быть более важней для юной леди.

— Это прекрасная новость, — граф умел быстро поймать настрой собеседника, и на его лице не осталось ни тени сомнения в выборе. — Это стоит отметить!

Глава 2

— Заключил брачный договор? — удивился король.

— Да. — Ричард сидел за столом барабаня пальцами по массивной столешнице.

— Но была же еще средняя. — тонко намекнул король.

— Доверьтесь моему чутью, повелитель. За этим вы меня и послали так ведь?

— Ты прав! Я доволен результатом! Войско?

— Готово вступить под командование. На десять тысяч больше обещанного. В знак ожидания, разумеется, — улыбнулся Ричард.

— Ох! — засмеялся король. — Ты превзошел себя!

Двумя днями ранее.

— Амиция, помоги сестре с платьем, она, как всегда, еще не готова. — матушка хлопотала на кухне, помогая кухарке.

— Да, мамочка. — отложив книгу, девушка побежала в покои сестры.

— Убей меня, сестрица! Не выношу этот наряд, — ворчала Саяри, натягивая корсет.

— Не ворчи. Ты будешь самой красивой леди на ярмарке.

— Звучит забавно, — улыбнулась Саяри. — Интересно, Престон будет там?

— Не о том думаешь, — лукаво посмотрела Амиция на сестру.

— От чего же? Надеюсь, мы поженимся однажды, — мечтательно улыбнулась Саяри.

— Глупости. Никто не выдаст тебя за безродного мальчишку. — Амиция покрепче затянула шнуровку корсета.

— Ну и что, что он не имеет титулов? Он любит меня. — возмутилась Саяри.

— Смотри, папенька узнает. Вот он вам задаст, — с наигранной серьезностью пригрозила Амиция.

— Папенька поймет меня, — тихо сказала Саяри, пригладив пышный подол платья, когда Амиция закончила с шнуровкой.

— Уж сомневаюсь. — Амиция отошла от сестры на несколько шагов, оценивающе глядя на ее наряд.

— Ты просто завидуешь мне, потому что совсем юна и мальчишки тебе не интересны. — Саяри покружилась на месте и с улыбкой посмотрела на Амицию.

— Вздор! — возмутилась Амиция, немного покраснев.

— Надеюсь, он будет там, и я позволю ему поцеловать меня, — заговорчиски проговорила Саяри.

— Прекрати, Саяри, иначе я все расскажу папе! — вспылила Амиция.

— Ну что же ты сердишься, глупышка? Я же шучу, — засмеялась Саяри. Отвернувшись, она хитро улыбнулась.

Амиция успокоилась и мило улыбнулась, восхищаясь красотой сестры. Русые волосы спускались крупными спиралями до пояса, янтарная заколка скрепляла часть прически на затылке. Темно-зеленое бархатное платье подчеркивало тонкую талию и аккуратную грудь Саяри.

— Спасибо, сестричка. Не представляю, как бы я без тебя обходилась.

Саяри поцеловала сестру, и они вместе отправились в гостиную.

— Мы готовы, мама, — весело сообщила Амиция.

— Ох, мои прелестницы, вы так очаровательны! — умилялась Велония.

— Леди, вы готовы? — вошел отец, восхищенно уставившись на дочерей. — Идемте, пора.

Карета ожидала у ворот. Все проследовали по аллее рассаживаясь внутри салона, и когда лакей закрыл дверцу за главой семьи, кучер взмахнул хлыстом, и лошади заспешили по брусчатке, цокая копытами.

Ярмарка в честь будущей помолвки короля — прекраснейшее событие для всей Милонии. Народ стекался ручьем на территорию замка. Кругом стояли прилавки, которые ломились от изобилия угощений, тканей, металла, пушнины и разнообразнейших душистых трав и фруктов. В центре организовали целое представление с музыкантами, шутами и танцовщицами.

— Ты только взгляни на эти ткани, Саяри! — восторгалась Амиция, поглаживая дорогой шелк и бархат.

Саяри не слышала сестру. Ее взор настойчиво разыскивал кого-то в дали.

— Боже, кого я вижу! — наконец-то заговорила она. — Это же Престон!

Не успела Амиция опомниться, как ее сестра стремительно ринулась через толпу в сторону замка.

— Саяри! — закричала Амиция и бросилась за ней. — Вот негодница. Стой же!

Саяри, задорно посмеиваясь и нарочно не отзываясь на оклики сестры, бежала вперед. Ее волосы, словно пружинки, подпрыгивали вверх, вниз при каждом движении.

— Саяри! — выкрикнул Престон, нарушая строевой порядок возле входа в парки замка.

— Престон, — отозвалась Саяри, приближаясь к юноше.

— Не может быть! — воскликнула Амиция.

Девушки буквально влетели в объятия юного гвардейца.

— Ох, ты такой красивый! — пролепетала Саяри, отстраняясь от юноши, с восхищением осматривая его наряд и подтянутость.

— Этот мундир прекрасен! — восхитилась Амиция.

— Вы тоже прекрасны! Как я скучаю по вам! — парень обнял девушек.

— Мы тоже очень тоскуем! — Саяри нежно обняла парня.

— Ну же, расскажи, как твои дела! — воскликнула Амиция.

Девушки восторгались выправкой Престона. Он уже не был похож на растрепанного сорванца. Это был настоящий мужчина в парадном мундире королевской гвардии бело-золотого цвета с рапирой закрепленной на поясе.

— Все хорошо. Я так рад видеть вас, — он вновь обнял девушек, не жалея поцелуев радости.

— Я так скучаю по тебе, — прошептала Саяри.

— Я тоже тоскую. Невероятно сильно. — он крепко сжал ее ладони, массируя тоненькие пальчики.

— Мы не можем видеться теперь, — грустно сказала девушка.

— Сможем. Через три дня у меня будет вольная, и мы непременно свидимся, — шепнул он.

— Что тут происходит? Встать в строй! — скомандовал сержант, неожиданно возникнувший за спиной юноши.

Престон тут же отстранился, вытянувшись по стойке смирно. краем глаза глядя на сестер и еле сдерживая улыбку.

— Леди, прошу отойти на более безопасное расстояние.

Сержант сопроводил девушек чуть поодаль от ворот, которые тут же распахнулись. Тотчас же громко протрубили трубы. Это служило сигналом, что король покидает дворец.

Народ загудел и по указу охраны короля расступился вдоль главной дороги. Донёсся цокот копыт по брусчатке, ведущей вглубь королевской площади. Затем показались четверо всадников. Головы их украшали шлемы с пышными красными перьями. Всадники громогласно проскакали по брусчатке. Люди охнули, отступая еще дальше.

Трубы протрубили вновь, и взору предстала кавалерия во главе с Генералиссимусом. Он шел впереди на боевом черном коне, в своем белом плаще и мечем наперевес, держался гордо и одновременно устрашающе. Его вид источал необычайную силу и могущество. Следом за ним в два ряда шла кавалерия из десяти первоклассных всадников, за ними пешие солдаты, затем сам король на гнедом коне с длинной волнистой гривой. Король выглядел не менее торжественно. При одном его виде начинали дрожать колени, а дыхание замирало. Толпа смолкла, очарованная происходящим.

— Посмотри, Амиция, это король. — Саяри взяла сестру за руку.

Девушки не сводили глаз с процессии. Когда черный конь поравнялся с вратами, гвардейцы отдали честь главнокомандующему.

Ричард отдал приказ, и трубы протрубили в унисон с барабанами. Процессия пересекла ворота, и народ склонился перед повелителем. Склонились все, кроме юной леди, которая, не отрывая глаз, смотрела на великих людей. Ветер развевал ее волосы. Они сияли на солнце, как золото. Ее грудь вздымалась от переизбытка кислорода. Густые ресницы, пышные губы и легкий румянец. Амиция, словно ангел, стояла среди склонившихся.

Это не ускользнуло от внимательного Ричарда, и он, отвлеченный нетипичным случаем, посмотрел на девушку, а она смотрела на него. Кавалерия достигла середины. Неожиданно конь Ричарда забил копытом, зафырчал и звонко заржал. Народ поднялся, приветствуя короля восторженными вздохами.

Отрывая взгляд от девушки, генерал легонько натянул поводья. Затем пришпорил вороного, принуждая его ступать дальше. Вся колонна проследовала по улице к большой трибуне, возведённой специально для королевского выступления. Ричард спешился, отдав поводья страже, и вместе с королем проследовал на трибуну, встав немного позади.

У короля был басовитый тембр голоса, поэтому его слова звучали громогласно и жёстко.

— Приветствую вас, мой народ!

— Слава королю! — откликнулся народ.

— Слава его величеству!

Подняв ладонь, король дождался, когда топа стихнет. Продолжив:

— В этот восхитительный солнечный день я спешу известить, что помолвка совершилась и в скором времени состоит венчание. Милония наконец-то будет вознаграждена долгожданным престолонаследником, — объявил король. — В честь столь судьбоносного события я решил организовать праздник для всех. Ликуйте вместе со мной, мой народ!

— Ура-а! Ура-а! — кричал народ.

Ричард кивнул гвардейцу. Тот удалился, раздавая команды. К готовности празднества.

Лишь одна мысль роилась в голове генерала. Он искал глаза, голубые, словно океан, и золотые волосы ангела. И нашел. Она стояла чуть дальше от первого места, где он увидел ее впервые.

— Кто тот человек, Саяри? — Амиция смотрела на Ричарда.

— Это Генералиссимус, военачальник королевской армии. Что с тобой, Амиция? — девушка одернула оцепеневшую сестру.

— Вот вы где, леди! Не стоит так удирать. В такой толпе легко потерять друг друга, — Велония поцеловала дочерей в лоб.

— Король такой большой. Кажется, будто я помещусь на его ладони, — произнесла Саяри.

Все слушали речь короля. Только не Амиция. Она смотрела на Ричарда, и, как ей показалось, он тоже украдкой посматривал на нее.

***

— Освободите меня от этих мук, — простонала Саяри, устало присаживаясь в кресло. — Матушка, прошу.

— Амиция, помоги сестре. Будь хорошей девочкой. — Велония мило улыбнулась возмущенному взгляду дочери.

Амиция смягчилась от милой улыбки матери и помогла Саяри расшнуровать корсет. Затем Саяри помогла ей с тем же.

Ярмарка превзошла все ожидания. Было и веселье, и угощения, и все что угодно душе. Во время непродолжительного чаепития семья обсудила проведенное время, затем все разошлись по свои покоям.

Амиция уже собралась лечь в постель, когда в дверь постучали.

— Входи. — тихим голосом сказала она.

Саяри вошла в комнату, прикрыла дверь, поставила свечу на комод.

— Ну, как ты? — залезая под одеяло к Амиции, поинтересовалась Саяри.

— На душе не спокойно. — Амиция обняла подушку.

— От чего же не спокойно?

— Не могу понять. Не спокойно и все тут, — грустно ответила девушка.

— Странная. От чего может быть неспокойно, когда не знаешь причину. Что-то ведь должно изначально расстроить? — допытывалась Саяри.

— Ты хотела бы стать супругой короля? — Амиция заглянула сестре в глаза.

— Конечно. Но это большая ответственность. — уклончиво ответила она.

— А супругой генерала? — внезапно спросила Амиция.

— Дорогуша, а не влюбилась ли ты случаем? — Саяри коснулась пальцами подбородка сестры, глядя в ее глаза. — Не может быть…

***

Половина армии осталась на охране замка и территории, а остальная часть во главе с королем выдвинулась в долгосрочное путешествие к неизведанным землям.

Долгие годы Ричард заодно с Уильямом грезили об этом. Еще будучи пятнадцатилетним парнишкой, Ричард восхищался военным искусством и географией, повсюду преследуя своего отца Диониса, служившего главнокомандующим королевской армией и 35 летнему на тот момент Уильяму. Благодаря отцу Ричард и унаследовал жажду к сражениям, оружию и службе королю, и был горд этим по сей день.

После смерти Диониса Уильям сразу назначил его сына Ричарда на должность военного советника короля. И Ричард смог заполнить образовавшуюся брешь после потери столь важного человека, достигая успехов во всем, начиная от боевых искусств, военной тактики, верховой езды и заканчивая шахматной партией с королем. Он стал не только правой рукой, но и в какой-то степени не кровным, но сыном короля. Не однократно король признавался, что мечтает, чтобы его сыновья были так же храбры и умны как Ричард.

В двадцать один год Ричард подавал серьезные надежды, рвался в бой и с каждой победой вселял веру королю в силе и могуществе его армии. Король участвовал в каждой битве, сражаясь рука об руку с верным воином. К двадцати пяти Ричард достиг должности Генералиссимуса, сильно возмужал, уже совсем не походил на юнца, приобрел богатейший опыт в ведении боя, очистив все ближайшие земли от врагов. Настало долгое затишье, названное впоследствии Время блаженных. Король был женат дважды, но безрезультатно. Обе жены умерли от родильной горячки, младенцы не доживали и до года, отправляясь в след за матерями. К сорока пяти годам Уильям разуверился в семейной жизни, целиком углубившись в войну с ненавистными варварами. Словно град с неба, они обрушили свой гнев на территории государства и с каждым разом все прибывали и прибывали, получая жесткий отпор. Но это не останавливало гордых врагов. Несмотря на все неудачи, они не теряли надежды уничтожить империю Уильяма Мудрого, что в конечном итоге привело к потере огромного количества человеческих жизней. После последнего сражения попытки прекратились, на время воцарилась затишье. Король был уверен, что война позади, но не Ричард. Он выжидал.

Девы любили Ричарда, но его любовь к службе была сильнее. Его не прельщала семейная жизнь, и девушки были для него лишь сладкой наградой после боя. Не мог он и по другой причине. Главнокомандующему, согласно указу еще прадедов Уильяма, нежелательно было иметь сердечную привязанность любого плана, тем более семью и детей. Воин должен идти в бой за своего повелителя без мыслей о том, что его ждут дома и льют слезы.

Невозмутимый, эрудированный Ричард вполне справлялся с вспыльчивым, иногда даже агрессивным нравом короля. Неоднократно Ричард сглаживал конфликты, решал политические моменты в момент королевских недугов. Один из них — проклятая стрела, угодившая в колено и лишившая повелителя возможности биться и присутствовать на поле боя. Это подкосило его здоровье, он стал стремительно набирать вес и к пятидесяти годам потерял былую форму, приобретя ко всему прочему, хромоту. Боль в колене порой была настолько сильна, что король сутками мог лежать в постели, не вставая. Вот тут то и приходилось Ричарду выступать от имени короля, вести переговоры, играть в политические игры, что, по сути, не доставляло ему никакой радости.

Границы королевства простирались от Юго-Запада до Юго-Востока захватывая с дюжину крупных графств, имений и многотысячные поселения. В каждом крупном поселении и графстве присутствовали консулы короля не только для защиты юридических и экономических интересов своего государства и его граждан, но и в роли мужей дочерям графов и баронов. Тем самым объединив воедино земли во избежание заговоров и мятежей. Когда власть закрепилась и окрепла, король дал согласие на сборы в поход.

К отбытию готовились основательно, ведь путешествие планировалось годами. Телеги с провизией, шкурами, вином и оружием занимали половину замковой площади, а так же не малую роль занимали прислуга, прачки, кухарки, женщины легкого поведения, конюхи и кузнецы. Армия, готовая к выходу, стояла плотным строем, ожидая приказа к отправлению.

Процессия выдвинулась навстречу неизвестному, пробираясь все дальше и дальше, пересекая леса и горы, иной раз такие непроходимые, что приходилось по долгу изучать карты в поисках нового пути.

Новые земли предстали перед странствующими во всей красе: от неизвестных растений и животных до невероятнейших пейзажей. Не обошлось без стычек с местными племенами и иными расами.

Спустя полтора года армия добралась до бесконечных просторов океана, пересечь которые не было возможности.

— Чтобы продвинуться дальше, нам потребуются сотни кораблей. — Ричард, облаченный в черный плащ с воротником из шкуры медведя, взирал на бесконечную водную гладь.

Уильям тяжело подошел к утесу, опираясь на рукоять меча.

— Вот и пришел конец нашим мечтаниям. — король горько улыбнулся, а Ричард, не перебивая, смотрел за тяжко вздыхающим воздух повелителем.

Поход изнурил не только Уильяма. Вся армия была утомлена бесконечной дорогой. Ричард иной раз помышлял, а не пора ли остановиться и призадуматься о выстраивании государства на новых землях. Дать жилище воинам и детям, дать безмятежно прожить старость и умереть в теплой постели.

— Мы увидели достаточно, чтобы счесть наши мечты сбывшимися. Никто не заходил в такие дали, повелитель, — Ричард приблизился к королю, ободряюще сжав его плечо.

— Ты, как всегда прав. Без тебя вряд ли я бы увидел все то, что мы созерцаем сейчас, — король одобрительно улыбнулся. — Думаю, пришло время остановиться. Именно здесь мы построим новую жизнь, о которой грезились мои предки и твой отец.

Уильям оглядел просторы, с жадностью вдыхая аромат моря. Ричард одобрительно посмотрел на короля и удалился, оставив его наедине со своими мыслями.

***

— Распорядись, чтобы зодчие принялись за работу. В нескольких километрах, немного севернее, есть утесы. Мы проходили мимо них, ты, должно быть, помнишь?

Ричард стоял у стола, глядя на огромную карту и указывая пальцем на отмеченные на ней утесы, он продолжил:

— Проследи за тем, чтобы каменщики начали работу. Если понадобится помощь, извести.

Сержант кивнул и немедленно отправился исполнять указания. Солдаты суетились из стороны в сторону, разбивая лагерь.

— Накройте столы! Сегодня будет славный вечер. Пусть вино льется рекой, — громко произнес генерал, бегло осмотрев прислугу.

***

Пир удался поистине грандиозным. Аромат жареного мяса, пряностей и дорогого вина витал в воздухе, смешиваясь с дурманящими звуками музыки. Прекрасные дамы легко кружились в танце с воинами, лица которых отражали усталость, сменяющуюся расслаблением и эйфорией. Музыка, исполняемая мастерами своего дела, не смолкала до поздней ночи, заполняя лагерь жизнерадостными и торжественными звуками, переплетаясь с шумом праздничных бесед и радостного смеха. За столами, грубо сколоченными из дуба, громоздились блюда, изобилующие мясом дичи, рыбой, фруктами и хлебом. Вино лилось рекой, утоляя жажду и разогревая сердца участников пира.

Король Уильям, сидевший на троне, украшенном богато расшитыми шкурами медведей и волков, с нескрываемым удовольствием наблюдал за довольными людьми. Его рука, украшенная кольцами с крупными рубинами и изумрудами, неоднократно поднималась, показывая своим приближенным, что он доволен ходом торжества.

Осушив очередную чарку вина, король щелкнул пальцами, чтобы ее наполнили вновь.

— Ричард! — прогремел его голос, заглушая на минуту шум празднества.

Ричард встал из-за стола. Держа в руке кувшин с вином, он на ходу наполнил ритон, сделанный из бычьего рога.

— Да, повелитель. — он подлил вина в подставленную Уильямом чарку.

— Восхитительное вино. Не пробовал ничего отличнее, дам голову на отсечение, — ухмыльнулся король. — Присядь, хочу поговорить с тобой.

Уильям кивнул на шкуры, расстеленные возле трона. Генерал опустился на них, опираясь на колени и обращая свой взор на короля.

— Я слушаю, повелитель, — спокойно ответил он.

— Будешь назначен правителем данных земель, — заявил король. — Отныне и впредь это твоё графство.

— Чем я заслужил такое великодушие? — спросил генерал, не скрывая своего удивления.

— Твой отец мечтал об этом всю свою жизнь. Пусть его сын реализует его мечту, — сказал король, его взгляд был серьезным, но в нем проскальзывало и определенное уважение к Ричарду. — Кроме того, эти земли нуждаются в сильном и умном правителе. Ты доказал себя в бою, Ричард, ты достоин этого. Ты построишь новые замки, организуешь защиту от внешних врагов, разовьешь торговлю и сельское хозяйство. Это будет твой вызов, твое наследие.

— Желаете избавиться от меня, сослав в такие дали? — недобро усмехнулся Ричард, заметив на лице короля легкую улыбку.

— Мой сын, — продолжил король, наполняя свою чашу вином, — пока ты будешь строить свой новый дом и укреплять своё графство, твои дети вырастут и насладятся плодами твоего труда. Это прекрасное место для жизни и правления. Здесь есть все для процветания: богатые земли, выгодное географическое положение, а самое главное — верные люди, готовые поддержать своего правителя. Не забудь об этом. Успех этого места — это и твой личный успех, и успех всего королевства. Поэтому я надеюсь на твое мудрое и справедливое правление. И не забудь заселить пустующие земли, чтобы границы нашего королевства стали еще более неприступными. Не разочаруй меня. Наше общее будущее зависит от таких людей, как ты.

Ричард с прищуром посмотрел на танцующих мужчин и женщин и задумчиво пригубил вино, затем размеренно, словно выговаривая древнее заклинание, он произнес:

— Пусть душа моего отца будет спокойна, ибо я принимаю ваш дар и безмерно благодарен вам, повелитель.

Король добродушно хлопнул Ричарда по плечу. Его лицо, изборожденное морщинами, выражало смесь усталости и искреннего веселья.

— Возвратимся обратно, отыграем свадьбу как положено. Моя суженая наверняка измучилась в ожидании. А к тому времени здесь вырастет целый город, с цветущими садами, фонтанами, и широкими улицами, где каждый дом будет наполнен светом и радостью. Ты будешь доволен, я тебе обещаю.

Ричард, покачивая ритоном, вновь приложил его к губам.

— Надеюсь, избранница нарожает вам с десяток сыновей, и вы сможете познать радость отцовства. И, конечно же, они пополнят ряды отважной королевской армии, продолжив славные традиции наших предков.

— О да, не сомневаюсь. Надеюсь, и тебе удастся познать это счастье, — Уильям подлил вина в ритон Ричарда, его глаза блеснули. — Ты все правильно расслышал. Будь прокляты эти древние, устаревшие правила. Мы будем строить будущее, свободное от всяческих ограничений.

Ричард, с серьезным выражением лица, всмотрелся в лицо короля.

— Я был бы горд продолжить свою службу, пока старость не подкосит мои ноги, а руки не ослабеют, чтобы держать меч. Я готов сражаться за королевство, за будущее и процветание, до последнего вздоха.

— К тому времени я уже буду кормить червей в холодной земле, сынок, — засмеялся король, его смех был наполнен грустью и принятием неизбежного.

— Надеюсь, что не скоро мы познаем эту боль утраты.

— Все мы помрём, — тихо произнес Уильям, его голос был пропитан печалью. — А помирать с плачущими внуками у твоей постели гораздо приятней, чем в одиночестве, не оставив после себя частицу души, частицу себя, своего рода.

Ричард задумался. Он часто вспоминал ту девушку с ярмарки, ее волосы цвета спелой пшеницы, ее ангельское личико, её смех, который, казалось, оживлял все вокруг. Сколько ей было? На вид лет 16? Сейчас ей уже почти 18. Прошло почти полтора года. И хотя он понимал, что его чувства могли быть просто мимолетным увлечением, образ этой девушки, сияющий своей невинностью и красотой, не давал ему покоя. Возможно, нарушение королем древней традиции, не вступать в брак на службе, открывало новые возможности. Ведь и отец Ричарда, нарушив аналогичное правило, в свои сорок лет выбрал в жены девушку из простонародья, и это не помешало его счастью и процветанию рода. Может, и Ричарду повезет, и он сможет найти ту юную красавицу, образ которой не дает ему спать ночами.

***

Два года — это значительный промежуток времени, и за это время многое изменилось. Мира подросла, стала более серьезной, проявила глубокий интерес к науке и истории. Часы, проведенные за книгами, наполнили ее знаниями о древних цивилизациях, культурных особенностях разных народов и значимых исторических событиях. Она увлеченно изучала карты, исследуя географию и маршруты великих путешественников, а также читала множество других книг, погружаясь в мир знаний и открытий. Её увлечение не ограничивалось только наукой; она также научилась превосходно вышивать, создавая настоящие произведения искусства из ниток и тканей.

Однако ожидание бракосочетания стало для нее настоящим испытанием. Мира не испытывала ни малейшего желания выйти замуж за короля, и это чувство только усиливало её внутренние переживания. Она понимала, что это не просто свадебное торжество, а шаг в новую жизнь, который она не хотела делать. Дания как и обещала, не оставляла Миру без внимания. Она следила за тем, чтобы сестра готовилась к замужеству, становилась более нежной и покорной. Ее внимание, полное заботы и любви, не прошли даром: Мира превратилась в истинную леди, обладая не только внешней красотой, но и внутренней силой.

Артур оберегал дочь как зеницу ока. Он трепетно исполнял любые её желания, будь то роскошные платья из дорогих тканей или украшения от лучших ювелиров графства. Каждые три месяца в их замок приходили гонцы с депешами от короля, рассказывая о его необычайных путешествиях и интересных местных достопримечательностях. Мира с тоской декламировала исписанные листы, затем неторопливо складывала письма и прятала их в свою шкатулку, как проклятые сокровища. Каждый раз, когда она примеряла очередной подарок от короля — золотое украшение, инкрустированное драгоценными камнями, — она чувствовала, как её сердце наполняется смешанными чувствами: восхищением и тревогой.

Вот и сейчас, держа в руках очередную королевскую буллу, Мира замерла, прочтя текст до конца. В её душе поднялась волна эмоций, и она подняла печальный взгляд на улыбающегося отца.

— Прекраснейшие новости! — воскликнул Норфолк. — Король уже в пути. Через каких-то шесть месяцев они достигнут Юго-Востока, а там и до графства рукой подать!

Дания, сидя рядом, с улыбкой посмотрела на Миру, но та не могла скрыть своего расстройства. Сжав её ладонь, Дания сочувственно посмотрела ей в глаза.

— Ну же, улыбнись, милая, — прошептала она, стараясь поддержать сестру.

— Улыбнуться? — Мира почувствовала, как слёзы наполнили её глаза. — На седьмой месяц мое день рождения, Дания. Мне исполнится восемнадцать, и мне придется выйти за короля, — прошептала она, и в её голосе звучала безысходность.

— Дорогая дочь, я хочу, чтобы ты выглядела прекрасно, — граф с улыбкой подошел ближе. — Почему у тебя слезы на глазах?

— Я так взволнована, папа, — солгала Мира, и из ее глаз ручьем потекли слезы.

— Моя дорогая, пожалуйста, прекрати это! — Артур сел рядом с ней и обнял дочь, а она продолжала рыдать. — Боги, что случилось?

— О, папенька! Если бы ты знал, что я чувствую, — сквозь слезы говорила Мира.

— Отец, можно мы отправимся в свои покои, думаю, Мире нужен отдых. Она слишком утомилась.

— Конечно, конечно. Я распоряжусь, чтобы ужин подали в ваши покои.

— Благодарю, — Дания обняла Миру за плечи, и они торопливо удалились.

Уже в комнате Мира разрыдалась в подушку, сотрясаясь в судорогах, не в силах остановиться.

— Не сокрушайся так, милая, — Дания поглаживала сестру по спине. — Все будет хорошо, вот увидишь.

— Почему он выбрал меня? Этот проклятый граф! Почему не ты, Дания?

— Я не знаю, — растерялась Дания, пожав плечами.

— Знаешь! Почему я? Я не желала стать избранницей короля так сильно, как желала это ты. — Девушка села в постели, подминая подушки к согнутым ногам.

— Это решение графа. Никто не в праве осуждать его выбор.

— Ты обманываешь, Дания. Почему я, а не Софья? Ей ведь уже 18, она могла уйти с ними в поход! Почему не ты? Ты так этого хотела! Ты бы уже родила правителю престолонаследников и купалась бы в любви и заботе!

— Таково было решение Ричарда. И перестань плакать!

Дания, с усилием сдерживая собственное волнение, грубовато вытерла слезы с покрасневших щек младшей сестры. Ее голос, хотя и был строг, но все же дрожал от переживания. В комнату вошла Софья, встретившись взглядом с Данией, девушка тут же поняла всю суть трагедии. Она мягко опустилась на постель рядом с Мирой, нежно поглаживая ее всклокоченные, мокрые от слез волосы.

— Мира, дорогая, — ласково начала Софья, стараясь говорить спокойным, успокаивающим тоном, — не будь столь опрометчива. Ты даже не знаешь этого человека, не представляешь, каков он на самом деле. Этот брак… он решен, и сопротивление может иметь ужасные последствия. Не только для тебя, но и для всей нашей семьи.

Мира, отчаянно рыдая, уткнулась лицом в подушку. Ее плечи сотрясались от рыданий, словно измученная птица в клетке.

— Я лучше умру, чем стану его женой! — выкрикнула она, голос ее был хриплым от слез. — Я не хочу! Этот… этот король… он ужасен! Я слышала слухи, что он… жесток и деспотичен!

— Что ты мелешь, Мира?! — Дания, до предела измотанная этой сценой, взорвалась. Ее терпение лопнуло. — Ты совсем с ума сошла? Сейчас же я расскажу отцу, и он тебя накажет! Ты представляешь, какие последствия могут быть?! Отказ от королевского брака — это не просто неповиновение, это государственная измена, оскорбление короны! Это грозит нам всем бедой! Даже смертью!

— Пусть наказывает! — всхлипнула Мира, не переставая рыдать.

— Ну, сама напросилась! — Дания, взбешенная непослушанием сестры, вскочила с постели, готовая броситься к отцу, но тут Софья ее остановила.

— Постой, Дания! — Софья схватила сестру за руку, стараясь ее удержать. — Нам нужно успокоиться. Крики и угрозы ничего не решат. Наоборот, могут все усугубить. Будь благоразумной.

Дания, тяжело дыша, все же остановилась. Софья отпустила ее руку и девушка нервно заходила по комнате, потрясенная отчаянием и непослушанием Миры.

— Подумай о нас, Мира, — продолжала Софья, стараясь говорить мягко, но твердо. — Что будет с отцом? Он уже так много сделал для нас, а теперь этот брак… это его надежда обеспечить будущее нашей семьи! Если ты откажешься, нас ждет разорение, позор, изгнание…

— Отец… отец не любит меня! — всхлипнула Мира, словно это было неоспоримым доказательством. — Разве может любящий отец, отдать замуж дочь за этого… этого старика?!

— Нет, Мира, это не так, — Софья прижала Миру к себе, пытаясь передать ей свою поддержку и любовь. — Отец желает тебе только счастья. Он просто… он верит, что этот брак обеспечит тебе безопасность и достойную жизнь. Он смотрит на вещи с позиции главы семьи в непростые времена, и королевский брак, пусть даже с нелюбимым, — это гарант нашего благополучия. Подумай о том, как много молодых девушек мечтали бы оказаться на твоем месте. Для многих это было бы несбыточной мечтой — стать королевой! Это большая честь, Мира, это судьба!

Мира, отстранившись от Софьи, посмотрела на сестер, её лицо было искажено страданием и отчаянием.

— Судьба? — прошептала она, голос её был полон горечи. — Если это судьба, то она жестоко издевается надо мной!

Софья и Дания обменялись обеспокоенными взглядами.

***

Внезапно, как порыв ветра, вспыхнула и столь же быстро угасла любовь Дании и Гертона. Их роман, начавшийся с первого взгляда, был вихрем чувств, бушевавшим в тихой гавани гончарной мастерской. Гертон, высокий и статный юноша, сын местного гончара, обладал тем обаянием, которое способно было покорить любое девичье сердце. Он дарил Дании полевые цветы, собранные за околицей, его поцелуи были нежны, а слова — словно мелодичные струны, ласкавшие её душу. В тайне, под покровом ночи, они встречались среди глиняных горшков и кружек, создавая свой собственный, хрупкий мир, полный надежд и обещаний. Их объятия были не только физическим единством, но и молчаливым признанием в любви, крепкой и настоящей, несмотря на запретность и тайну.

Однако их идиллия была хрупкой, как тонкий фарфор. Софья, средняя сестра Дании, выследила влюблённых. Вспышка гнева осветила гончарную мастерскую ярче, чем любые свечи. Неистовый скандал между сестрами, разразившийся в ночи, сотряс стены мастерской. Софья, в порыве ярости, обвиняла Данию в бесстыдстве, угрожая рассказать отцу обо всём. Дания, заливаясь слезами, умоляла о молчании, признаваясь в своей любви к Гертону и решимости выйти за него замуж. Страх перед отцовским гневом и общественным осуждением, заставил сестер заключить тайный договор о сохранении секрета. Они надеялись, что смогут подготовить почву для объявления о помолвке, что Гертон, собравшись с духом, попросит руки Дании у ее отца. Дни пролетели в сладком ожидании и тайных встречах. Однако судьба распорядилась иначе, вмешавшись в их жизнь с жестокой неопределенностью.

Война, как грозовая туча, нависла над королевством. Гертон, горячий патриот и отважный воин, добровольно пошёл на службу королю, оставив любимую в ожидании. Письма приходили редко, но те что доходили были полны надежды и обещаний скорой встречи, но вместо встречи, пришла весть о его гибели. На поле битвы, в гуще сражения, Гертон получил смертельное ранение. Эта новость словно удар молнии поразила Данию. Она потеряла сознание, упав в обморок, и пролежала без чувств целый месяц, истощенная горем и физически ослабевшая. Ночи наполнялись слезами, а дни — мучительной тоской по ушедшему возлюбленному. Ее здоровье было сильно подорвано, врачи опасались за её жизнь. Ее состояние вызывало беспокойство у всех, кто её окружал, включая Софью, которая чувствовала угрызения совести за свою роль в этой истории.

Вскоре после этого пришла новая весть, ещё более неожиданная. Их отец объявил о желании короля заключить выгодный политический брак и взять в жены одну из его дочерей. Дания и Софья озадаченно размышляли, что будет дальше и какой позор ожидает отца, если прибывший в графство генерал Ричард расскажет их отцу о невинности старшей сестры.

Хрупкое здоровье Софьи, выражавшееся в постоянной бледности и мучительных мигренях, вызывало беспокойство у всех домочадцев. Слабый иммунитет девушки, возможно, был следствием наследственной предрасположенности или перенесенной в детстве оспы. Именно это обстоятельство не ускользнуло от внимания Ричарда. Его взгляд, острый и проницательный, словно сканировал окружающих, останавливаясь на каждой из сестер.

Мира сразу приглянулась Ричарду, полная противоположность Софье, отличалась румяным цветом лица, жизнерадостностью и непокорным характером. Ее острый язычок и независимый дух сразу же привлекли внимание генерала. Ричард, очарованный её красотой и силой характера, наблюдал за Мирой с явным интересом, изучая её манеры, слушая её разговоры, словно пытаясь разгадать сложную головоломку.

И так, выбор пал на младшую из сестер — и это поставило Норфолка перед сложным выбором, который мог привести к серьёзным политическим последствиям. Мира не желала повиноваться отцу и противилась этому браку.

Узнав о планах отца выдать её замуж за короля, Мира устроила грандиозный скандал. Ее слезы, крики, истерика, привлекли к себе внимание всех служанок, сестер, и, наконец, самого Артура. В тот момент казалось, что весь дом сотрясался от бури протеста Миры, которая категорически отказывалась связывать свою жизнь с королевским двором, предпочитая свободу и независимость. Ее решимость была непоколебима, и отказ был окончательным.

Спустя месяц после зачитанного Мирой письма о возвращении короля из похода, Софья почувствовала резкое ухудшение состояния. Высокая температура и нестерпимые головные боли быстро прогрессировали. Прибывший лекарь диагностировал у девушки брюшной тиф. Несмотря на все усилия, Софья скончалась через два дня, не выдержав высокой температуры и испытывая невыносимую боль. Смерть Софьи стала тяжелым ударом для всей семьи. Граф, поглощенный горем, погрузился в глубокую депрессию. Он проводил долгие часы у камина, ища утешения в алкоголе, его лицо отражало немыслимую печаль.

Однако трагедия не закончилась смертью Софьи. Через несколько дней после похорон средней дочери, заболела и младшая — Мира. Болезнь, возможно, была связана с ослабленным иммунитетом, обусловленным постоянным стрессом из-за помолвки. Спустя неделю мучительных страданий и безуспешного лечения, умерла и Мира. Бракосочетание было отменено. Смерть двух дочерей в такой короткий срок окончательно сломила графа. Он утратил веру в Бога, утопая в вине и отчаянии. Алкоголь стал его единственным способом заглушить боль и горечь утраты. Жизнь графа Артура превратилась в бессмысленное существование, и потеря двух дочерей привела к утрате всего. Проиграв в карты значительную часть своего состояния, он потерял не только деньги, но и уважение окружающих. Его внешний вид стал отражением его внутреннего состояния: он был бледен, изможден и потерял всякое подобие прежнего облика.

Дания безуспешно пыталась спасти отца от полного морального и финансового краха. Видя тщетность своих усилий, она приняла решение покинуть отчий дом, надеясь найти работу и обеспечить себе хотя бы скромное существование.

Узнав о кончине невесты, король стал холоден и безразличен ко всему. Через три месяца путешествие завершится, и все, что его ожидало — это все та же холодная постель и отсутствие престолонаследника.

Ричард, получив письмо о смерти избранницы короля, немедля седлал коня и отправился в графство Норфолк.

***

Сорванец в грязной ободранной одежонке выбежал навстречу всаднику, подхватив узду его уставшего коня. Ричард, спешившись, бросил монетку мальчику, который, с радостным визгом, поспешил увести загнанного животного в стойло, где его ждали другие лошади, также измученные долгими путешествиями. Улицы графства были тускло освещены настенными факелами, которые лишь изредка мерцали в ночной тьме, создавая мрачную атмосферу. Каждый уголок этого места казался угрюмым, словно сама природа скорбела о судьбе несчастных жителей, которые переживали трудные времена, полные лишений и страданий.

У таверны, обшарпанной и потемневшей от времени, стояли двое мужчин, явно находившихся в состоянии опьянения. Они громко смеялись и обсуждали что-то, но Ричард, не обращая на них внимания, решительно зашел внутрь, где воздух был пропитан запахом дешевого пойла и жареного мяса. Корчмарь, здоровенный мужик с залысиной и грязным фартуком, сразу же предложил ему выпивку, но Ричард не обратил на это внимания. В его мыслях были лишь заботы о графе Норфолке, которого он искал.

— Где я могу найти графа Норфолка? — спросил он, пронзительно глядя на корчмаря.

— А что его искать… — расхохотался тот, указывая на дальний угол зала. — Вон ваш граф сидит. Уж пятую кружку осушил.

Ричард обернулся и не узнал Артура. Изменения были поразительными. Седина покрыла его виски, под глазами виднелись глубокие тени, а лицо осунулось, словно высохло под палящим солнцем. Всклокоченные волосы и грязная одежда окончательно добивали всю картину, превращая когда-то элегантного мужчину в жалкое подобие человека. Это было не просто разочарование, это был удар по всем его надеждам.

— Угости-ка выпивкой, милый человек! — пробормотал Норфолк, протянув Ричарду деревянную кружку. Однако та тут же отлетела в сторону, когда Ричард, не сдержавшись, ударил ладонью по столу.

— Что ты вытворяешь, безумец! — прорычал он, схватив графа за воротник и выволакивая его наружу.

На улице воздух был свежим, но холодным, и это лишь слегка взбодрило Артура. Ричард встряхнул графа, пытаясь вернуть ему хоть каплю разума.

Граф лишь всхлипнул и пробубнил, что-то невнятное. Ричард, не теряя времени, водрузил ослабленное тело Артура на спину своего коня, словно это был лишь мешок с сеном, и, не оглядываясь, направился в графство. Позже, вместе с единственной оставшейся служанкой, он отнес графа на верхний этаж, где бросил его на кровать.

Служанка, несмотря на всю печаль, которая витала в воздухе, благодушно взялась за заботу о хозяине. Затем она подготовила скромные покои для Ричарда, который также нуждался в отдыхе после долгой дороги. От былой роскоши этого места остались лишь воспоминания, но даже они напоминали о том, как когда-то здесь царила жизнь и радость.

— Постой, — остановил служанку Ричард, когда та принесла тазик с теплой водой, чтобы гость мог умыться.

— Да, сэр, — ответила она, слегка смущенная его серьезным тоном.

— Что стало со старшей дочерью, Данией? — спросил он.

— Она покинула имение, Ваше сиятельство. Неизвестно, где она, — произнесла служанка, ее глаза наполнились грустью.

— Знаешь ли ты, кто стоит перед тобой? — Ричард подошел к ней, взяв ее за локоть, от чего вода в тазике немного расплескалась, намочив ее платье. — Живо! Говори, где леди! — приказал он, и служанка, растерянная и напуганная, едва могла найти слова.

— Простите меня, Ваше сиятельство, — произнесла она, ее голос дрожал от страха. — Она в поместье Карсонов работает прислужницей, учит деток языкам. В нескольких милях от графства.

Ричард отстранил служанку и быстро сбежал по лестнице. С владельцем он был знаком лично. Он вскочил на своего коня и, не щадя сил, проскакал несколько миль, пока не достиг поместья Карсонов. Это было небольшое, но уютное место, окруженное зелеными лужайками и цветущими садами.

У ворот его встретил слуга с факелом в руке. Сильный ливень, который не прекращался с самого утра, затруднял разглядеть лицо гостя, но стоило Ричарду представить себя, как ворота тут же распахнули, и графа пригласили в особняк.

— Вы не представляете, граф, как сильно я благодарен видеть вас гостем в моем скромном жилище, — лепетал толстяк с узенькими глазками, его лицо светилось радостью, но Ричард не мог отвлечься от своих мыслей о Дании.

— Благодарю, Аарон. Позволь узнать, тут ли трудится единственная из выживших дочерей Норфолка, Дания?

— Все верно, леди Дания живет и работает здесь, — улыбнулся Аарон, но Ричард не обратил внимания на его радушие.

***

Дания проснулась рано, когда первые лучи солнца пробились сквозь занавески ее уютной комнаты. Она потянулась, стараясь прогнать остатки сна, и, собравшись, спустилась вниз, чтобы позавтракать. В кухне стоял аромат только что испеченного хлеба.

— Что там за шум, Глори? — спросила она, поправляя белый передник и пытаясь укротить непослушные локоны, которые выбивались из ее прически. В этот момент в кухню вбежали двое детей — Эзра и Джаспер, 10 и 11 лет. Они, смеясь и толкаясь, начали бегать вокруг стола, играя в салочки, что создавало атмосферу веселья и легкой неразберихи.

— Граф пожаловал. Свалился как снег на голову посреди ночи, — произнесла Глори, поднимая подол своего платья, чтобы не споткнуться о детей.

— Эзра! Джаспер! Ну-ка марш в обеденную и прекратите бегать! — прикрикнула Дания, чувствуя, что ей нужно взять ситуацию под контроль. Дети послушно вышли, но как только дверь захлопнулась, в кухне снова послышался детский смех и топот маленьких ботиночек по деревянному полу.

— Негодники! — с улыбкой произнесла Дания, наблюдая за их шалостями.

— Ты бы с ними по жестче, дорогая, — намекнула Глори, подмигнув ей.

— Ты сказала, граф пожаловал. Какой граф? — Дания подошла ближе, отламывая кусочек хлеба и кладя его в рот.

— Граф Ричард Дэвон, а что? — ответила Глори, поправляя свои волосы.

— Как, граф Ричард? Ведь они же еще не вернулись! — воскликнула Дания, удивленная новостью.

— Ну вот, он вернулся. Как видишь, — с загадочной улыбкой произнесла Глори, поднимая поднос с угощением. Дания открыла было рот, намереваясь задать еще один вопрос, но Глори уже исчезла в коридоре.

Тем временем в чайной комнате Ричард сидел за столом. Он выглядел несколько утомленным и изможденным.

— Прошу, Ваше сиятельство, желаете ли вина? — с улыбкой спросила Глори, входя в комнату с подносом, на котором красовались бокалы с местным вином.

— Нет, спасибо, Вы очень добры, — ответил граф, явно находясь в плохом расположении духа.

— Напрасно, напрасно, граф. Наше вино лучшее среди местных виноделен, — заискивающе произнес хозяин поместья, входя в комнату следом за Глори.

— Прошу простить меня за неожиданный визит, но дело безотлагательное, и мне более не хотелось бы оттягивать аудиенцию с леди. Не на секунду, — добавил граф, и в его голосе прозвучала настойчивость, которая не оставляла сомнений в серьезности его намерений.

— Ох, да, разумеется, — поспешил ответить Карсон. — Глори, будь любезна, пригласи леди Норфолк.

— Слушаюсь, — девушка упорхнула.

— Еще раз приношу свои извинения. — Ричард устало закрыл глаза и потер лицо ладонью.

— Ничего страшного. Мы гордимся даже минутой вашего присутствия в этом доме. Пожалуйста, угощайтесь. Потом, если пожелаете, мы поговорим с вами. Мой дом находится в вашем распоряжении.

— Благодарю.

Карсон, закрыв за собой дверь, исчез из поля зрения. Ричард поднялся с кресла, подойдя к окну, чтобы насладиться восходом солнца, окрашивающего небо в багряные и золотистые тона. Окна чайной комнаты выходили на пышный сад, казавшийся унылым и безжизненным. Внезапный скрип двери за спиной заставил генерала обернуться. Перед ним стояла Дания, но не та юная девушка, которую он помнил. Время, словно неумолимый скульптор, изменило её черты, придав им женственность и глубину. Она стала воплощением хрупкой красоты, подобной фарфоровой кукле, но её глаза говорили о пережитых страданиях — глубокие, печальные, с тёмными кругами под ними, свидетельствующие о бессонных ночах и душевной боли. Тёмно-синее платье, элегантное и строгое, подчёркивало её изящную фигуру, но не скрывало дрожь в её руках и быстрое, прерывистое дыхание. На её глазах накапливались слёзы, вот-вот готовые пролиться потоком.

Ричард почувствовал внезапный прилив жалости и нежности. Они медленно приблизились друг к другу, и он, не задумываясь, обнял её, позволяя слезам свободно течь по её лицу. Её тело содрогалось от рыданий, а он, шепча успокаивающие слова, прижимал её к себе всё крепче.

— Ну, ну. Тише, леди, — говорил он мягким голосом, гладя её по волосам. — Не плачьте. Всё хорошо. Всё позади.

Но её рыдания не утихали. Ричард осторожно отстранил её, нежно приподняв её подбородок. Он достал из кармана белоснежный шёлковый платок, аккуратно вытирая слезы с её разгорячённых щёк.

— Мне так жаль, — прошептала Дания, голос её был еле слышен, прерываясь от рыданий.

— Мне тоже, — ответил Ричард, вновь притягивая её к себе.

В его объятиях, окружённая теплом и безопасностью, Дания постепенно успокоилась. Её дыхание выровнялось, и напряжение, сжимавшее её плечи, начало ослабевать.

— Прошу вас, не серчайте на меня, — прошептала она, голос её был полон раскаяния.

— Я ни в чем не виню вас.

— Король в гневе? — спросила она.

— Он огорчён и скорбит. Так же, как и все мы, — ответил генерал.

— Ох, это случилось так мгновенно. Я не в силах была помочь.

Девушка подошла к роскошному бархатному дивану, погружаясь в мягкие подушки. Ричард налил ей воды в изящный хрустальный бокал, и она медленно выпила её, стараясь взять себя в руки. Он сел рядом, выглядя усталым и измученным. Бессонная ночь, тяжёлое путешествие и грозящая королевству буря оставили свой след на его лице.

— Никто не ожидал этого, — устало вздохнул Ричард, опустив голову.

— Я знаю… Я обещала вам… — начала Дания, но Ричард перебил её.

— Забудьте, — сказал он, внимательно глядя ей в глаза. В его взгляде не было осуждения, только глубокое сочувствие и понимание трагедии, разрушившей ее жизнь.

Глубокая тишина повисла между ними, прерываемая лишь тихим шелестом штор и едва слышным стуком часов. Дания чувствовала себя растерянной. Ее заплаканные глаза и длинные мокрые ресницы, была воплощением хрупкой красоты, вызывающей одновременно нежность и желание. Его взгляд, невольно, задержался на её губах, полных невысказанной боли. Только сейчас, наблюдая за ней, Ричард осознал всю глубину её красоты. И все таки как жаль, что она не подошла, — подумал генерал.

— Вы видели моего отца? — прошептала Дания, слеза скатилась по её щеке и растворилась на губах, придавая её и без того взволнованному взгляду ещё большую трагичность. — Граф?

— Да? — переспросил Ричард, с трудом отрывая взгляд от её лица. Он мысленно ругал себя за свои мысли, за то, что позволил себе оценить её красоту, вместо того, чтобы сосредоточиться на её проблеме. — Да, он дома. С ним все в порядке.

— Сложно признавать это, но он разбил мне сердце, — призналась Дания, делая глоток воды, пытаясь сдержать рыдания. — Я так зла на него…

— Все будет хорошо, — мягко сказал Ричард, стараясь подобрать правильные слова. — Он исправится, я обещаю вам. Вы вернетесь в родовое гнездо, в свой прекрасный дом. Эта… работа не для вас, леди. Вы достойны гораздо большего.

Он оглядел комнату, помня о роскоши, в которой жила Дания, и о контрасте с её нынешним положением.

— Что вы… Работа с детьми очень занимательна. Я учу Джаспера языкам, а юную Эзеру учу шитью. У неё, кстати, большой талант, она очень старательна. Девочка проявляет удивительные способности, уже умеет вышивать сложные узоры. Я наблюдаю за ней уже несколько месяцев, и могу сказать, что её работы достойны восхищения.

Ричард улыбнулся, впервые за все это время. Дания на мгновение отвлеклась от собственных проблем, сосредоточившись на рассказе о юной воспитаннице.

— Вы так прекрасны, — прошептал он, нежно сжимая её хрупкую ладонь. Его пальцы ощутили тепло её кожи, её лёгкое дрожание. Дания замолчала, глядя на него, в её глазах читалась растерянность, замешанная с какой-то тихой надеждой.

***

Увидев Артура Норфолка, выходящего навстречу, Ричард отметил его внешний вид: камзол, хоть и безупречно чистый, выглядел несколько помятым, а тщательно зачесанные седые волосы не скрывали усталости в его глазах. Запах крепкого алкоголя, резкий и неприятный, окутывал Норфолка словно кокон, подчеркивая его состояние. Встреча с Данией смягчила жесткость его черт. Ричард, придержавший дверцу кареты и помогающий Дании выйти, наблюдал за встречей отца и дочери с нескрываемым интересом и неким отстраненным раздражением. Его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах читалась целая гамма эмоций — от уважения к чувствам девушки до глубокого пренебрежения к отцу.

Когда Дания, наконец, отстранившись от отца, оставила их наедине, напряженность между мужчинами стала осязаемой.

— Граф Норфолк, мне неприятны ваши поступки, а слабость я презираю. Ваш образ жизни — позор, не соответствующий Вашему положению.

Голос генерала был тих, но каждое слово было наполнено резким осуждением. Норфолк опустил взгляд, его лицо покрылось бледностью.

— Я глубоко сожалею, сэр, — пробормотал он. — Тоска по потерянным детям невыносима…

Ричард перебил его:

— У вас осталась еще одна дочь. И поверьте мне, она идеальна.

— Понимаю, что мое покаяние ничтожно перед тем, что я совершил, но остаток своих дней я посвящу искуплению, — смиренно произнес Артур.

Ричард наблюдал за Норфолком, ища какой-либо искры настоящего раскаяния.

— Я найду ей достойную партию, из богатой и знатной семьи, и это поможет вам вернуть былые положения. Вы подниметесь на ноги и продолжите жить ради своей единственной дочери и будущих внуков.

Норфолк, казалось, наконец нашел в себе силы поднять голову.

— Благодарю вас, милорд, — сказал он, его голос стал тверже. — Вы всегда относились к Дании с благородством и уважением. Я имею догадки, по каким причинам вы не выбрали мою дочь, но предпочитаю делать вид, что не ведаю настоящей причины. Знайте же, что я искренне благодарен вам за честь, оказанную моей дочери, за поддержку нашей семьи и за помощь в выборе достойного супруга для Дании. — Граф протянул ладонь для рукопожатия.

Ричард на секунду насторожился, набрав воздуха в легкие. Озадаченно посмотрел на графа, но все же пожал ему руку. Молчание висело в воздухе. Норфолк, ощутив напряженность, добавил:

— Я не подведу вас, обещаю. Она будет счастлива, — произнес Норфолк, заметив, что Ричард ждал именно этих слов.

***

Ричард медленно шагал по аллее, оставляя за спиной величественное имение Норфолков. Холодный воздух пронизывал его, напоминая о том, как быстро меняется жизнь, как быстро уходит время. Он пытался привести свои мысли в порядок, размышляя о том, что произошло за последние несколько дней. В голове не утихали воспоминания о несостоявшейся помолвке короля, смерти дочерей Норфолка и, конечно же, о Дании.

— Граф! — раздался голос позади.

Он остановился, неторопливо повернулся, внимательно глядя на приближающуюся девушку. Это была Дания. Она торопливо шла к нему, поднимая подолы пышного платья, и в её движениях была грация, которая не могла не привлекать внимание.

— Сегодня достаточно холодно, — заметил Ричард, когда она подошла ближе. — Вам следовало бы одеться потеплее, леди.

Он снял свой плащ и, не дожидаясь ответа, укрыл её плечи. Это было жестом внимания, которое, казалось, согревало не только физически, но и эмоционально.

— Я польщена вашей добротой и отзывчивостью, — произнесла Дания, её голос звучал искренне. — Умоляю вас, задержитесь на пару дней. Отец будет рад. — Дания сделала паузу, а затем добавила с легким смущением: — И я тоже.

— К великому сожалению, я не могу. Но благодарю за приглашение, — ответил он, стараясь сдержать свое желание остаться рядом с ней хотя бы на одну ночь.

— Как мне вознаградить вас за столь великодушную отзывчивость? — Дания смотрела на него с надеждой, её глаза искрились, как звезды на ночном небе.

— Один ваш взгляд, вот такой, какой я вижу сейчас — это стоит многого, поверьте мне. Я сделал то, что должен был, — произнес он, утихомиривая бурю теплых эмоций.

— Могу ли я рассчитывать на встречу с вами в дальнейшем? — её голос стал тише, она сделала шаг ближе, и между ними вспыхнула явная страсть.

Ответ не прозвучал, но его взгляд ясно дал понять, что их пути разойдутся.

— Ричард, — выдохнула она, когда он наклонился и их губы нежно соприкоснулись в прощальном поцелуе. Этот момент был полон нежности и горечи, и, казалось, время остановилось.

После их прощания Дания не оставила преподавательскую деятельность, продолжая посещать поместье Карсонов. Она была предана своему делу, и её ученики ценили её мудрость и терпение. Ричард же, удостоверившись в ясности мыслей Артура Норфолка, в тот же вечер отбыл в замок, где его ждали новые дела.

Глава 3

Амиция закончила последний стежок, завершив свою вышивку. Перекусив ниточку, она с удовольствием разглядела свое творение, в котором переплетались яркие цвета и тонкие узоры. Сегодня был особенный день — её день рождения. Она с радостью вспомнила, как родители всегда старались сделать этот праздник незабываемым. Улыбка не покидала её лица, когда она представляла, какие сюрпризы могут ожидать её сегодня. Отложив вышивку, девушка слегка потянулась, поправила выбившиеся пряди волос и задумчиво прикусила губу, погружаясь в мир своих мыслей.

Королевский поход, который так долго занимал умы всех жителей Милонии, наконец, завершился. Процессия вернулась в замок, и с ней пришла новость о трагедии — смерть избранницы короля, Миры, которая вызвала волну скорби по всей стране. Милония скорбела вместе с королём, который, казалось, был обречён на неудачи в семейной жизни. Король, переживший утрату, решил провести бал в честь памяти своей покойной жены и, одновременно, чтобы поднять дух своего народа. Приглашения были разосланы по всем знатным семьям, и среди них оказалась семья Амиции.

Сестры, Амиция и Саяри, находились в том возрасте, когда их могли рассматривать как потенциальных невест для короля. Это добавляло волнения в атмосферу подготовки к балу. На свой день рождения Амиция получила великолепное платье золотого цвета, украшенное белым кружевом на рукавах, воротнике и подоле. Платье было таким пышным, что казалось, будто оно само светится в свете свечей, готовых озарить танцевальный зал. Саяри, облаченная в пурпурное платье, не уступала сестре по красоте и величию. Обе девушки были полны ожидания и волнения перед предстоящим событием.

Народ, как никогда, стремился попасть в замок. Улицы заполнились каретами, каждая из которых была украшена цветами и лентами, а цокот копыт наполнял воздух мелодией, которая звучала как предвкушение праздника. Вереницы карет выстраивались в длинную цепочку, создавая атмосферу по истине королевского торжества. Слухи о бале разлетелись по всей округе, и даже те, кто не имел возможности попасть на праздник, собирались у замка, чтобы увидеть, как знатные семьи входят в его великолепные двери.

Когда очередная карета с изысканными гербами приближалась к замку, лакей с безупречными манерами тут же открывал дверцу, подавая руку леди, словно это был самый важный момент в их жизни. Девушки в роскошных платьях и их спутники, одетые в элегантные камзолы, с трепетом шагали внутрь замка, и каждый, кто впервые пересекал порог этого великолепного здания, не мог сдержать восхищенного вздоха. Их глаза наполнялись удивлением от зрелища, которое открывалось перед ними.

Высокие потолки, поднимающиеся до головокружительных высот, были украшены великолепными люстрами, сверкающими как звезды на ночном небе. Эти люстры, сделанные из хрусталя и позолоты, отражали свет свечей, создавая волшебную атмосферу в большом холле. Здесь, в центре этого пространства, две парадные лестницы, обрамленные изысканными перилами, плавно соединялись на втором этаже, словно приглашая гостей подняться и продолжить исследование замка.

Каждая деталь интерьера была подобрана со вкусом: двери, вазы и гобелены гармонично сочетались друг с другом, создавая единую картину, от которой мурашки бегали по коже. На дубовом паркете, отшлифованном до идеального блеска, красовался узор в виде восьмиконечной звезды, внутри которого находилась еще одна, меньшая по размеру. Это было словно приглашение войти в мир красоты и роскоши.

Столики, аккуратно расставленные по холлу, были украшены пышными букетами пионов и роз, которые в расписных вазонах выглядели как живые картины. Их нежные оттенки прекрасно сочетались с цветами стен, создавая атмосферу весны и свежести. Большие гардины, скрепленные на уровне метра от пола шнурами с кисточками, добавляли изысканности. Металлические бляшки в форме львиной головы, которые держали гардины, были настоящими произведениями искусства, подчеркивающими величие замка.

Просторное круглое окно в готическом стиле, украшенное витражным стеклом, выглядело как окно в другой мир. Его фигурный переплет, напоминающий цветок, пропускал мягкий свет, который играл на стенах, создавая причудливые узоры. Это окно не просто украшало замок, оно было его душой, наполняя пространство светом и цветом.

Далее гости направлялись в бальный зал, который будоражил воображение и обещал незабываемый вечер. Здесь, в этом великолепии, находился лишь белый рояль, но его присутствие было достаточным. Интерьер зала не нуждался в излишних украшениях — сочетание белого и золотого, матового и глянцевого, создавали ощущение легкости и воздушности. Легкий оттенок слоновой кости подчеркивал красоту пилястр, а дубовый паркет, словно живое существо, дышал историей.

На потолке зала была удивительная роспись: фигуры в танце, грациозно расположенные по всему периметру, словно приглашали гостей присоединиться к веселью. Каждая деталь, каждая линия и цвет были продуманы так, чтобы создать атмосферу праздника, где время останавливается, а мечты становятся реальностью. Замок, с его великолепием и роскошью, словно был создан для того, чтобы дарить людям радость и вдохновение, а каждый визит становился особенным событием, запечатленным в сердцах гостей.

Величественная люстра, словно застывший водопад из бесчисленных хрустальных капель, сверкала в свете сотен свечей. Пламя, танцующее в высоких канделябрах, отражалось в многочисленных зеркалах, покрывавших стены огромного зала, и в гладкой поверхности стеклянной балюстрады, окружавшей балкон, превращая всё пространство в ослепительное море света. Блеск люстры соперничал с переливами драгоценностей, украшавших наряды присутствующих дам — бриллианты, рубины, изумруды, словно живые звёзды, искрились на декольте и в волосах, отражаясь в блестящих паркетных полах. Даже ткани — роскошный шёлк, бархат, атлас, — казались насыщеннее и ярче в этом световом феерическом спектакле.

После того, как гости, прибывшие в роскошных каретах, имели возможность осмотреть парадные залы замка, их пригласили в грандиозный Банкетный зал, напоминающий по своему размаху королевский тронный зал. Столы, уставленные изысканными блюдами, тянулись вдоль стен, украшенных гобеленами с изображениями мифических существ и рыцарских битв. Воздух наполнял аромат разнообразных кушаний: жаркое из дичи, приготовленное по старинному рецепту, нежнейшие пирожные с кремом из фисташек и малины, а также экзотические фрукты, доставленные из далеких стран. Запах специй и цветов смешивался с благородным ароматом старого вина.

На хорах, расположенных на высоком подиуме, играл оркестр, исполняя жизнерадостные мелодии и грациозные вальсы, создавая атмосферу торжества и беззаботности. Слуги, облаченные в строгие черные одежды с безупречно белыми воротничками и манжетами, словно тени, скользили между столами, предлагая гостям деликатесы и напитки. Их движения были отточены до совершенства, каждое действие — элегантное и бесшумное. На подносах красовались хрустальные бокалы, наполненные искрящимся шампанским и ароматными винами.

— Восхитительно! — прошептала Саяри, кружась в легком танце, её наряд переливался, словно багровый закат.

— Это самое лучшее день рождение в моей жизни! — Амиция, завороженно смотрела вокруг, восхищаясь роскошью зала и изяществом гостей. Мужчины и дамы кружились в вихре вальса, смех и шутки смешивались с звуками музыки. Некоторые гости, используя бесконечные лабиринты коридоров замкового комплекса, искали уединенные уголки для интимных бесед.

Уильям выступил с короткой речью, искренне радуясь присутствию молодых девушек. Заняв место на почетном месте, отведенном для королевского трона, он наблюдал за танцем молодых пар, изредка отпивая вино из изящной золотой чарки. В его взгляде отражалось удовлетворение и гордость. Даже мелочи были продуманы: на столах стояли цветочные композиции, свет был мягким и рассеянным, а воздух наполнял легкий аромат благовоний. Вечер обещал стать легендарным событием, запоминающимся всем присутствующим своим великолепием и незабываемой атмосферой.

Ричард, высокий и статный, словно статуя, выточенная из белого мрамора, неторопливо продвигался по залу, его ослепительно белый военный мундир с высоким воротником резко контрастировал с темными камзолами других мужчин. Каждое движение сопровождалось едва слышным скрипом его сапог из высококачественной кожи — обуви, изготовленной лучшими мастерами королевства, с изысканной отделкой, виднеющейся даже при неярком свете. Его взгляд, холодный и проницательный, скользил по лицам собравшихся, оценивая каждого, словно опытный охотник, изучающий свою добычу. Неспешность его движений подчеркивала его власть и спокойную уверенность. Он двигался к трону, обрамленному тяжелым бархатом глубокого пурпурного цвета, выполненному из темного, полированного дерева, украшенного инкрустацией из драгоценных камней, которые блестели, переливаясь в свете сотен свечей, расставленных по залу.

Сарус обратился к королю, делая глубокий поклон. Его голос, хотя и слегка дрожал от волнения и пережитых несчастий, коснувшихся повелителя, но был достаточно громким, чтобы услышать его в каждом уголке огромного зала.

— Ваше Величество, — начал он, — я имею честь представить Вам несколько семей, претендующих на роль невесты. Каждая из этих семей прошла тщательный отбор, и каждая из представленных девушек, отвечает высоким требованиям, предъявляемым к будущей королеве.

Король, сидящий на троне, был углублен в свои размышления. Его лицо, освещенное мягким светом свечей, было невозмутимым, но глубоко посаженные глаза скрывали бурлящие внутри него переживания. Он медленно кивнул, опираясь на резную ручку трона, — знак того, что он готов выслушать представление претенденток. Сарус, с искусством опытного мастера церемоний, начал представление, заранее продумав последовательность, чтобы максимально сэкономить драгоценное время короля.

— Луиза и Джон Весселы, — провозгласил Сарус, — владельцы поместья Вессель в Горной долине. Их дочь, прекрасная Матильда, — это истинное воплощение красоты и благородства. Девушка отличается не только необыкновенной внешностью, но и острым умом, и выдающимися талантами в музыке и живописи. — Он улыбнулся, подчеркивая слова жестом.

Семья Весселы, идеально подобранная одежда и безупречные манеры — все говорило об их высоком положении в обществе, сделала поклоны. Матильда, с нежным румянцем на щеках, преподнесла королю изящную шкатулку из слоновой кости, инкрустированную драгоценными камнями, внутри которой лежала тонкая красная ленточка с вышитыми золотом ее инициалами. Такие ленточки получили все девушки, являющиеся потенциальными кандидатами на руку короля. Это был древний ритуал, означающий начало официального процесса выбора будущей королевы.

— Саяри, у тебя лента! — ахнула Амиция, указывая девушке на ленту, сжатую в ее ладони. Саяри, погруженная в свои размышления, даже не заметила ленты, сжатой в ее ладони.

— Ох, и правда! — воскликнула она, рассматривая вышитые инициалы. — Я даже не поняла, зачем мне дали ее. А где твоя? — спросила она, обращаясь к Амиции.

— Мне не вручали ленту. — Ее голос был полон недоумения, быстро сменяющегося осознанием. — Ох, боги… Ты кандидатка! — шепот Амиции был полон шока и волнения.

— Не может быть! — растерялась Саяри, взглянув на ленточку.

— Скорее идем! Надо найти матушку и папеньку!

Амиция, сжимая руку сестры, пробиралась сквозь густую толпу гостей, выискивая своих родителей. Воздух был наполнен ароматами цветов, шепотом интриг и лёгким трепетом ожидания. Сарус высоким голосом оглашал имена прибывших знатных особ, каждый раз сопровождая объявление торжественным вручением ленты с инициалами семьи.

— Генри и Кэтрин Лицеван-Ховард, Род Ховард, Утес Фазерлоу, — провозгласил Сарус, — с ними их очаровательные дочери, двадцатилетняя Шарлотта и двадцатиоднолетняя Бриджит. Их красота, словно утренняя заря, озаряет весь зал!

Две юные леди, грациозно улыбаясь, отдали свои ленты с вышитыми инициалами. Их платья, выполненные из нежно-голубого шёлка, были украшены тончайшим кружевом, подчёркивая изящество фигуры. Их украшения — фамильные бриллианты, переходившие из поколения в поколение, ослепляли взор.

— Чарльз и Элизабет Дизраэли, герцог и герцогиня, поместье Шаторли. И, конечно же, прекрасная юная леди Шелси, — добавил Сарус, с улыбкой указывая на стройную девушку с огненно-рыжими волосами, платье которой, цвета глубокой синевы, отлично контрастировало с ее яркой внешностью. Шелси с лёгким поклоном отдала ленту, демонстрируя элегантную осанку и безупречные манеры, присущие аристократическому воспитанию.

Король, сидевший на троне, кивнул Сарусу, который принимал ленты от каждой из девушек и лента легла в другую шкатулку. Ричард, подоспевший к тому времени подойти ближе к трону, встал подле старейшины, все также держа руки за спиной.

— Герцог Видс и его супруга Маргарет, а также их дочь Гариетт Видс также удостоили нас своим присутствием, — провозгласил старейшина, принимая красную ленту. Именно в этот момент Ричард увидел её. Девушка, стоявшая за спиной герцога Видса, была поразительно похожа на ту, которую он так долго искал, ту, чьи черты лица не покидали его мыслей годами. Её голубые глаза, тонкая линия губ и плавные изгибы фигуры вызывали у графа прилив непередаваемых эмоций.

Он не мог оторвать от нее взгляд. Ее платье было украшено вышивкой из золотой нити, подчеркивая ее хрупкость и грацию. Она казалась ему невероятно родной, будто он знал её всю жизнь.

— Невероятно… — вырвалось из его уст, но никто не услышал его слов, кроме Саруса.

— И наконец, барон Джон и баронесса Велония Веллингтоны с дочерьми Амицией и Саяри. Поместье Веллингтон, Мелония.

Ричард с волнением искал глазами красную ленту, которую, как ему казалось, должна была держать в руках Амиция. В то же время его мысли блуждали вокруг образа и прекрасного имени девушки. Амиция была невысокой, ее рост едва достигал его подбородка, что придавало ей особую прелесть. Тонкая талия, изящные плечи и округлые формы груди делали ее невероятно привлекательной. Длинные, блестящие золотистые волосы, словно солнечные лучи, ниспадали на ее хрупкие плечи, придавая ей некую эфемерность. Амиция была настоящим воплощением грации и нежности. Ее большие глаза, обрамленные пышными ресницами, были полны жизни и искренности, и сейчас они были устремлены на короля.

— Великолепно, — неожиданно король поднялся с трона и, вальяжно вышагивая, приблизился к Саяри и Амиции.

Поцеловав руку сначала одной, затем другой, он задержался на Амиции чуть дольше, чем на первой девушке. Или это только Ричарду так показалось? В любом случае, этот момент был полон напряжения и ожидания.

— Красота ваших дочерей должна быть запечатлена на картинах лучших художников, барон, — произнес король, обращаясь к отцу девушек. — Они так же прекрасны как их мать.

Его голос звучал уверенно, и в нем чувствовалась искренность. Уильям подошел к Велонии, руку которой он также поцеловал с должным уважением.

— Благодарю, Ваше величество, — произнесла Велония, склонив голову в легком поклоне.

— Благодарю, — сказал Джон, коротко поклонившись королю. Леди вновь присели в легком реверансе, и в этот момент атмосфера вокруг наполнилась легким волнением.

Взгляды Амиции и Ричарда наконец встретились. Девушка запылала краской, увидев его, и это волнение было настолько очаровательным, что Ричард почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Он отвел взгляд, пытаясь собраться с мыслями, и в нем смешивались чувства радости от встречи и тревоги из-за внимания, которое проявлял король.

Уильям, с лёгкой улыбкой принимая алую ленту из рук Саяри, нетерпеливо перевёл взгляд на Амицию, ожидая аналогичного знака от нее. Воздух сгустился предвкушением, но вместо ожидаемой ленты повисла неловкая пауза. Все присутствующие — блестяще одетые придворные, знатные особы, члены королевской семьи — невольно обратили свои взоры на юную леди. Амиция, до этого момента очарованно глядевшая на Ричарда, с заметным смущением опустила глаза, а затем, едва слышно, обратилась к королю:

— Простите, Ваше Величество, у меня нет ленты.

Король, несколько удивлённый, повернулся к Сарусу, который невозмутимо, кивнул церемониймейстеру, изящному мужчине в возрасте в бархатном камзоле, попросив проверить списки кандидатур, удостоенных чести получить ленту. Церемониймейстер, внимательно проверил богато украшенный пергамент, вежливо, но твёрдо ответил:

— Леди Амиция не значится в списках, Повелитель.

Ричард ощутимо встревожился, сдвинув брови к переносице. Его взгляд плавно переходил с Амиции, лицо которой залилось румянцем, королём, на лице которого читалось лёгкое недоумение, и Сарусом, который, безмятежно пробежавшись глазами по пергаменту, развёл руки в бесхитростном жесте, демонстрируя отсутствие имени Амиции в списках. Ричард, попытавшись спасти ситуацию, обратился к старцу.

— Проверь ещё раз, возможно там ошибка.

Сарус только покачал головой:

— Имя леди Амиции отсутствует в списках, граф. Леди, сколько вам лет? — спросил Сарус, глядя на девушку.

— Сегодня мне исполнилось восемнадцать.

— Она не попала в список, так как они были составлены заранее, за несколько месяцев до торжественной церемонии. При составлении списков учитывались не только заслуги и социальный статус, а также возраст. Видите ли, Ваше Величество, возраст Амиции на момент составления списков не соответствовал установленным требованиям.

Король, быстро сообразив в чём дело, рассмеялся. Вся ситуация казалась нелепой и комичной. Все присутствующие, до этого момента замершие в неловком молчании, понемногу начали расслабляться. Уильям подошёл к большому вазону, украшенному изысканными резьбой и позолотой, выбрал оттуда пышную, алую розу, словно пламя, и, вернувшись к Амиции, с улыбкой вручил ей цветок.

— Умоляю, примите эту прекрасную розу, в знак моего почтения и извинений за досадную ошибку моих подданных. Пусть эта роза станет символом той красной ленты, которую вы заслуживаете, и знаком нашей с вами взаимной благосклонности. Сегодня прекрасный день — ваш день рождения. Это поистине символично, даже поразительно!

Девушка уставилась на цветок, тяжело дыша. Саяри растерянно смотрела на короля и Саруса. Джон и Велония обменялись неловкими улыбками, их лица отражали одновременно гордость и тревогу.

— Ну же, милая, бери розу, — прошептал Джон.

Ричард смотрел на руку девушки, которая медленно потянулась к цветку, принимая его из руки Уильяма. Прикрыв глаза, он тяжело набрал воздух через нос.

— Восхитительно! — воскликнул король, расставив руки в широком жесте, подчеркивающем его удовлетворение. — Прошу всех продолжить веселье. А вас, барон, прошу присоединиться к моему столу.

Для многочисленных представителей знатных семейств, присутствующих на балу, это означало отказ. Разочарование проявилось в едва уловимом поникшем взгляде тех, кто не удостоился королевской милости.

Веллингтоны с достоинством и заметным с волнением, последовали за королём к столу. Массивный стол, сделанный из редкого тёмного дерева, был украшен тонкой резьбой, изображающей сцены из мифологии. Высокие, украшенные позолотой, кресла подчеркивали важность момента. Слуги помогли разместиться, отодвигая кресла и заботливо расставляя богато украшенные салфетки из тончайшего льна. Девушек усадили по правую руку от родителей; Амиция оказалась напротив Саруса, а справа от него, немного в стороне, сел Ричард. Его сосредоточенный взгляд, скользящий между сестрами, не оставлял сомнений в его неподдельном интересе к Амиции.

На столе, блестящем от полировки, изобиловала еда. Пятиярусные фруктовницы, содержащие экзотические фрукты, привезенные из дальних стран, стояли по бокам. Мясные и рыбные блюда, украшенные изысканными соусами, располагались в элегантных сервировочных блюдах. Ароматы, смешиваясь в воздухе, создавали незабываемое вкусовое предвкушение. Амиция, немного растерянная от такого изобилия, посмотрела на Саяри, которая, с невозмутимым спокойствием, взяла гренку, украшенную паштетом и оливкой, и изящно положила её на свою тарелку. Амиция, подражая сестре, сделала то же самое, сглаживая своё волнение.

Король, наблюдая за девушками, с заметным интересом, обратился к барону Веллингтону:

— И где же вы все это время скрывали таких прелестниц?

— В родной Милонии, повелитель, мои девочки взращены в любви и строгости. Совсем недалеко от замка, можно сказать, у вас под боком.

— Ха-ха-ха. — расхохотался король, пригрозив указательным пальцем с увесистым золотым перстнем. — Верно подмечено.

— Наш род довольно стар и почитаем, — продолжил барон. — Мы имеем несколько акров земель и родовое поместье.

— Наслышан про вашу фамилию, — согласился Уильям, — Но очень мало наслышан о ваших детях, — он покосился на Саруса, тут же переводя взор на Ричарда. — Ну что же, выпьем за этот прекрасный вечер, за наше знакомство и ваш день рождения, прелестная Амиция, и за светлое будущее всего королевства, — произнес король.

— Поздравляю, — произнес генерал, глядя в глаза Амиции.

Голос Ричарда будоражил ее кровь. Амиция улыбнулась, ответив на поздравление лишь кивком головы.

***

— И так… — король положил в рот виноград, сочно смакуя его. — Прекрасные леди, могу ли я задать вам пару вопросов?

— Конечно, Ваше высочество. — Саяри с грацией приложила тканевую салфетку к губам, ее движения были столь изящны, что даже король на мгновение отвлекся от Амиции, которая, напротив, выглядела несколько смущенной и не решалась поднять глаза. Она чувствовала на себе тысячи взглядов, которые были устремлены на выбор короля. Кто-то смотрел на сестер с завистью, кто-то с интересом, кто-то с восхищением. Например, у Ричарда, который исподтишка разглядывал Амицию, было очень строгое выражение лица, но глаза излучали тепло.

Король, облаченный в черно-золотой камзол, с пуговицами, аккуратно выстроенными в два ряда, выглядел внушительно. Его крепкое телосложение и мужественные черты лица придавали ему авторитет, а морщинки говорили о жизненном опыте и мудрости. В зале стояла тишина, когда он продолжил:

— Есть два вопроса. Один приятный, а другой… — король растопырил пальцы, словно взвешивая, с какого вопроса начать. — Не совсем. С какого мне начать?

— Начните с приятного, — предложила Саяри, с легкой улыбкой.

Взгляд короля переместился на Амицию, ожидая ее ответа. Она, немного смущенная, наконец произнесла:

— М-м-м… — немного задумалась она. — Начните с вопроса, который не совсем приятен. Пожалуйста.

Это было смелое решение, и Саяри бросила на сестру удивленный взгляд, но та лишь еле заметно пожала плечами, словно извиняясь за свой выбор.

— Хорошо, — уверенно произнес король. В зале вновь воцарилась тишина, и все с нетерпением ждали, какой вопрос он задаст. — Готовы ли вы покинуть родной дом и перебраться в замок? — спросил он, и его глаза блестели от интереса.

Ричард с интересом посмотрел на реакцию Амиции на заданный вопрос. Она казалась отрешенной, погруженной в свои мысли, её взгляд был прикован к бокалу с вином, тонкие пальцы безвольно перебирали ножку хрустального сосуда. Только когда она, наконец, подняла свой взор, их взгляды встретились. Его глаза, обрамленные густыми чёрными ресницами и надвинутыми в задумчивости бровями, пронзали насквозь. Не выдержав и мгновения томного взгляда генерала, девушка быстро отвела глаза.

— Разве это можно назвать вопросом, который «не совсем приятен»? — Саяри очаровательно улыбнулась, тут же получив легкий, но ощутимый щипок под столом от матери. Король громко рассмеялся, его смех был таким же жизнерадостным, как и его облик в течении этого вечера.

— Ваша смелость мне по нраву, леди Саяри. Очень приятно. Что насчет вас, леди Амиция? — он обратился к младшей сестре, его взгляд был полон игривого интереса.

— Каков же тогда приятный вопрос? — тихо спросила она. Король подался вперед, улыбка играла на его губах.

— Ух ты! — вскинув брови сказал он, опираясь на обе руки. — Вы не менее смелая, чем ваша сестрица.

Заинтригованное ожидание повисло в воздухе. Все присутствующие с нетерпением ждали ответа.

Ричард, держа в руке бокал, не отрывая взгляда от Амиции краем уха слушал нашептывание Саруса о прекрасном выборе короля. Его пристальный взгляд, полный скрытого восхищения и нежной заинтересованности, заставлял девушку ещё сильнее смущаться.

— Приятный вопрос заключался в том, какую комнату вы предпочтете в замке, — продолжил Уильям. — Левое крыло, ближе к моим покоям, или правое, более уединенное? — король был серьезен, но его глаза искрились лукавством. Он наслаждался игрой, с огромным удовольствием наблюдая за реакцией сестер. — Дорогая Амиция, что вы скажете?

Все взгляды снова были устремлены на Амицию. Она замялась, сомкнув пухлые губы. Её взгляд невольно устремился на Ричарда, ища в его глазах подсказки, поддержки, или, возможно, просто помощи.

Уильям, вытирая влажные от виноградного сока пальцы, медленно провел рукой по подбородку, прикрывая глаза и отстраняясь от стола. Его задумчивая улыбка была едва заметна. Сарус, с лёгкой иронией в голосе, прокомментировал:

— Видно, леди не привыкли к крепкому вину, раз оно так сковало им языки.

Лишь тень улыбки промелькнула на лице короля, но в его глазах читался неподдельный интерес. Смех раздался со всех сторон, успешно прерывая неловкое молчание, возникшее после молчаливого поведения юной леди.

— Что ж, это, безусловно, похвально, — брови короля слегка приподнялись, и его взгляд обратился к барону Веллингтону. — Ваши дочери, надо сказать, воспитываются весьма строго. Даже, я бы сказал, излишне строго.

Королю и не нужен был ответ сестрер. Все это было лишь игрой. Решение, на самом деле, уже было принято и мнение девушек, мягко говоря, вовсе не учитывалось. Второй вопрос, заданный королем, лишь окончательно подтвердил это, ясно дав понять барону Веллингтону, что их судьба предрешена, и тот уже мысленно провожал дочерей в королевский замок.

Звуки вальса, медленно разливаясь по залу, заполнили собой торжественное молчание. Пары, выстроившись в изящный круг бального зала, с нетерпением ожидали знака короля, сигнала к началу танца. Его Величество, плавно поднявшись, провозгласил:

— В такой чудесный вечер грех отказываться от танца, особенно в такой приятной компании. Не правда ли, Ричард? Я думаю, мы составим прекрасную пару этим юным леди.

Король, проходя мимо Ричарда, крепко сжал его плечо, как бы подчёркивая негласное согласие и уверенность в успехе намеченного плана.

Ричард осушил бокал, промокнул губы тканевой салфеткой, небрежно бросив ее на стол. Поднявшись с места, он направился за королем, который уже подошел к Амиции и помог ей подняться из-за стола. Ричард, осознавая важность момента, повторил этот жест с Саяри. Склонив голову в знак уважения, он завел правую руку за спину, а левой рукой он аккуратно взял протянутую ладонь девушки, поцеловав ее с тыльной стороны, что было жестом изящества и галантности, характерным для мужчин его круга.

Как только они присоединились к Уильяму и Амиции, которая почувствовала себя не в своей тарелке, пары тут же приготовились к танцу. Встав рядом с королем, Амиция задрожала, на мгновение растерявшись и забыв последовательность танца. На фоне короля она казалась хрупкой пташкой, которую вот-вот раздавят своим могуществом и властью. Её сердце колотилось, и она ощущала себя совершенно беззащитной. Никогда прежде ей не приходилось бывать в таких великолепных залах, окруженной роскошью, и тем более прикасаться к царским особам. Все вокруг — сверкающие люстры, богатые ткани и шепот гостей — настораживало, восхищало и пугало одновременно.

— Расслабьтесь, дорогая, я хорошо танцую, — прошептал король, привлекая ее к себе. Он держал ее на приличном расстоянии, что было вызвано не только этикетом, но и пышным платьем Амиции, которое не позволяло им сблизиться. Девушка робко подняла взгляд на Уильяма, и в этот момент дрожь в ее теле на миг утихла. Музыка заполнила зал, и они закружились в головокружительном вихре, который напоминал о том, что вино, выпитое ранее, добавило немного смелости в их движения.

Рядом с ними танцевал Ричард в паре с Саяри. Он был так хорош собой, с уверенной осанкой и легкой улыбкой, что привлекал взгляды многих дам. Амиция завороженно наблюдала за тем, как он уверенно вел свою партнершу, а Саяри, казалось, была в восторге от того, что танцует с таким благородным и харизматичным мужчиной. Она весело смеялась, и смех этот напоминал звуки флейты, наполняя зал радостью.

Когда Амиция заглянула в глаза королю, она увидела в них невероятный азарт и заинтересованность. Улыбка не сходила с его лица, и это придавало ей уверенности. Внезапно, с резким движением, король перевел Амицию в руки Ричарда, тут же принимая партнершу генерала. Девушки ахнули от неожиданности.

Ричард, ловко перехватив Амицию, вдохнул пьянящий аромат её волос — тонкий запах миндаля и роз и нежно коснулся ее талии, ощутив под пальцами упругость корсета из тончайшего шёлка. Его прикосновение вызвало у девушки легкий трепет, пробежавший волной по телу. Аромат, исходивший от Ричарда, — насыщенная смесь древесных нот сандала, кедра и утонченного мускуса, — окутал ее, словно невесомое облако. Ладонь графа, чувствовалась сквозь ткань корсета, казалась одним прикосновением он уже завладел ее душой. Вальс кружил их, Амиция порхала в его руках, потерявшись в вихре музыки и чувств.

Она закрыла глаза, отдаваясь ощущению защищенности и безопасности, которое исходило от генерала. В какой-то миг его дыхание, горячее и легкое, коснулось ее уха.

— Держите себя в руках, любовь моя, — прошептал он. — Иначе этот вечер закончится печально.

Его губы коснулись мочки ее уха обжигая горячим дыханием. Она не сразу поняла смысл сказанных им слов, но, быстро сообразив, распахнула глаза. Ричард, как бы прощаясь, отпустил ее в объятия короля. После, он с не меньшей изяществом исполнил па с Саяри, которая улыбаясь, прогнулась в талии, её волосы коснулись пола, создавая завораживающую картину. Танец завершился бурей аплодисментов и восторженных криков.

Король, весело смеясь, держал руку Амиции.

— Вы превосходны, ей Богу, эти девушки просто бесподобны! — восхищался он, обращаясь ко всем присутствующим. — Ричард! Ну разве можно сыскать партии лучше?

— Разве что в других мирах, — ответил Ричард, его взгляд блеснул лукавством, — не в обиду остальным красавицам.

Все дамы, включая Амицию и Саяри, заулыбались, чувствуя себя похваленными.

— Продолжим пир! — воскликнул король, пропуская Амицию вперед, делая её центром внимания на остаток вечера.

Ричард, с блеском в глазах, поцеловал руку Саяри, выражая свою благодарность за танец, который был полон грации и гармонии. Он с легкостью пригласил её пройти к столу, где их ожидали ароматные блюда и вино.

— Вы прекрасно танцуете, граф, — произнесла она с нежной улыбкой, которая подчеркивала её красоту.

— Не менее прекрасно, чем вы, — ответил он.

Когда они подошли к столу, Ричард помог ей сесть, как истинный джентльмен, и тут же подхватил графин с вином. Он налил вино в бокал Саяри, его движения были уверенными и плавными, он всегда держал под контролем свои эмоции. Затем, обратившись к Амиции, которая уже заняла своё место, он слегка наклонил графин, наполнив её бокал лишь наполовину.

— Благодарю, — произнесла она, кивнув и улыбнувшись уголками рта.

Амиция вновь уловила его аромат, что вызывало в ней мурашки. Она заметила, как сильно выступают вены на его руках, а костяшки пальцев были сбиты, свидетельствуя о его статусе — не раз он вступал в рукопашный бой на поле боя. Его близость была настолько волнующей, что Амиция почувствовала, как пересохло её горло. Невольно она взялась за бокал, приподняв его к губам, чтобы скрыть своё волнение.

— Достаточно лишь делать вид, что пьете, — тихо сказал Ричард, наклонившись ниже, чтобы его слова были слышны только двум девушкам. — Не позволяйте вину помутнить ваш разум.

Девушки переглянулись, одобрительно посмотрев на графа. Вернувшись на своё место, Ричард подозвал слугу и шепнул ему что-то на ухо. Слуга кивнул, быстро направившись в сторону скрытой двери ведущей в комнату где прислуга подготавливала напитки и блюда к выносу. Вскоре он вернулся, заменив графин с вином, стоявший рядом с сестрами, на графин с обычным гранатовым напитком.

Тем временем, Уильям завёл беседу с главой семьи Веллингтон. Сарус, присутствуя в их разговоре, изредка вставлял короткие фразы, поддерживая разговор.

Ричард продолжал тайно наблюдать за Амицией, погружаясь в изучение этой юной особы, о которой он не мог перестать думать, день и ночь. Его мысли были полны образами ее нежной улыбки, легкого смеха и грациозных движений. Судьба, словно играя с ним, свела их вместе за одним столом. Она сидела напротив, наслаждаясь изысканной едой и вином, и каждый миг, проведенный с ней, казался ему волшебным. Он не мог поверить, что теперь, наконец, имеет возможность прикоснуться к этой девушке, вдохнуть сладкий аромат ее волос и услышать ее мелодичный голос.

С каждым мгновением он все больше осознавал, как сильно она ему нравится. Ее тонкая талия, плавные движения и искренние глаза излучали невинность и хрупкость, которые все больше пленили его сердце. Он не мог отвести от нее взгляд, и, когда их глаза встретились, внутри него вспыхнула страсть.

— Разрешите полюбопытствовать, все ли вас устраивает? Может, есть какие-то предпочтения в еде или выпивке? — обратился он к дамам за столом, стараясь сохранить невозмутимость.

— Все более чем восхитительно, граф. Спасибо за вашу заботу, — ответила Велония, обворожительно улыбаясь.

— Надеюсь, ничто вас не разочарует и впредь. Не могу не согласиться с Его Величеством. Ваши дочери скромны и чудесны, словно ангелы, — произнес Ричард, и в этот момент его взгляд вновь встретился с Амицией. Она смутилась и опустила глаза, что только усилило его желание.

— Подобные комплименты являются лучшей похвалой для меня, как для матери, — с гордостью произнесла Велония, заметив смущение дочери.

— Я искренне надеюсь на благосклонность судьбы, иначе до конца моих дней я буду склонен к ревности, — с легкой печалью усмехнулся граф, глядя на Велонию.

— Временами жизнь преподносит сюрпризы, которые мы не ждем. А вот хорошие они или плохие — это уже на усмотрение воли Божьей, — с досадой произнесла она.

Ричард сразу заметил, что эта очаровательная женщина обладает удивительной наблюдательностью. В её глазах читалась глубокая мудрость, как будто она знала больше, чем могла бы рассказать. Она мгновенно поняла, что именно Амиция привлекла внимание двух мужчин, и сердце ее дочери сейчас бьется от волнения. Мысли Амиции путались, и, чтобы успокоить себя, она просто сложила руки на коленях. Сидя прямо, она сосредоточила свой взгляд на бокале, надеясь, что это поможет привести мысли в порядок.

— Вы устали? — спросил граф, его голос был тихим, но чётким, как будто он хотел, чтобы его слова были услышаны только ею.

— Немного, — ответила Амиция, смущённо улыбнувшись. — Это мой первый бал, и я немного нервничаю.

— Тогда позвольте мне дать вам несколько советов, — продолжил он, с доброй улыбкой. — Пропустите пару танцев и будьте немного смелее. Говорите то, что действительно желаете.

— Пожалуй, я прислушаюсь к вашему совету, — с благодарностью согласилась Амиция, чувствуя, как лёгкость его слов успокаивает её.

В это время её сестра, Саяри, кокетливо откусила виноградину и добавила:

— А вот я, напротив, с удовольствием бы потанцевала.

— У вас, леди, так много энергии! Не сочтите за невнимательность, но мой рассудок был немного замутнён в тот момент, когда вас объявили. Разрешите узнать, насколько вы старше своей сестры? — поинтересовался Ричард.

— Всего на один год, — ответила Саяри.

— Чем же вы занимаетесь в своё свободное время, леди? — граф обратился к ним обеим.

— Простите… — Амиция не смогла выговорить то, что кружилось в ее голове. Приложив платок к губам, она замолчала. Затем и вовсе попросила помощи у слуг.

Ричард, заметив, что Амиция выглядит встревоженной, поднял руку, останавливая слугу, который стремился помочь девушке. Генерал встал из-за стола, уверенно подошел к ней и с легкостью повернул ее стул, предоставляя ей возможность встать.

— Однако вы впечатлительная натура…

— Что с тобой, дорогая? — испугалась Саяри.

— Что случилось? — Велония нежно коснулась руки Саяри.

— У меня просто вскружилась голова, — ответила им Амиция, прикрывая лоб ладонью. Саяри с нежностью поддержала сестру, но Ричард быстро перехватил инициативу в свои руки.

— Идемте, — сказал он, помогая Амиции подняться. — Свежий воздух все исправит.

— Амиция? — позвала Саяри удаляющуюся сестру. Но Велония слегка сжала ладонь дочери, давая понять, что стоит оставить их наедине.

Уверенной походкой и с невозмутимым видом он уводил ее за собой, и толпа, оживлённая атмосферой бала, расступалась, восторженно глядя на эту молодую пару, а затем вновь смыкалась, провожая их восторженными взглядами.

— Вы не против поговорить наедине? — спросил он перед тем, как выйти на балкон.

— Нет, вовсе нет, — ответила Амиция.

Они вышли на просторный балкон, украшенный шпалерами с цветущими розами ярких алых и нежных розовых оттенков. Ричард, заботливо отвел её чуть глубже к балюстраде и окутал своей строгой заботой.

— Вам стало лучше? — поинтересовался он, заметив, как её щеки начинают розоветь от свежего воздуха.

— Да, намного, — ответила она, невольно прижавшись к лианам из роз. — Извиняюсь за предоставленное неудобство.

— Не стоит извиняться, — ответил Ричард, сцепив руки в замок за спиной. — Это всего лишь ваш первый бал, и вполне нормально испытывать волнение.

Она улыбнулась ему, не зная, что сказать в ответ, и Ричард, уловив её настроение, продолжил говорить.

— Я помню тот день, когда увидел вас впервые, — сказал он, его голос стал более серьезным. — Вы были так прекрасны и одновременно храбры. Не каждый отважится отказаться от поклона самому королю.

— Вы помните тот момент? Я не знаю, как это произошло. Мне совестно, но в тот момент я словно не видела происходящего вокруг. — Амиция задумалась. — Никого, кроме вас и вашего коня, — слова сами вылетели из ее рта, и, осознав сказанное, она слегка засмущалась.

— Это сложно забыть. Поверьте, я безумно желал спешиться и подойти к вам.

Амиция замерла, ее взгляд, прикованный к Ричарду, был полон невысказанных вопросов и робкой надежды. Ей казалось, что стоит ей лишь моргнуть, как весь этот невероятный момент растворится, как дым на ветру. Неужели он действительно помнил тот миг, тот мимолетный, но врезавшийся в ее память момент? Неужели он, как и она, пронес его сквозь время? Мысли вихрем кружились в ее голове, переплетаясь в запутанный клубок из воспоминаний, фантазий и реальности. Сколько раз она прокручивала в своем воображении их встречу, воображала каждое слово, каждый жест, каждую интонацию его голоса. И вот теперь он стоит перед ней, произнося фразы, о которых она могла только мечтать.

— Почему же вы не последовали своему желанию? — прошептала она, едва осмеливаясь нарушить хрупкую магию момента. Голос ее звучал тихо, почти неслышно, но он слышал каждое ее слово, каждый вдох.

— Я был слишком уверен в том, что найду вас позже, — ответил Ричард. — И я очень об этом жалею, леди. Время, увы, вспять не повернуть…

Его голос в отличие от ее робкого шепота, был низким и глубоким, и Амиция почувствовала, как ее сердце бьется чаще. Но загадочность его ответов лишь усиливала ее смятение.

— Что же изменилось? — спросила она, прикасаясь к своему лбу, словно пытаясь унять внезапную головную боль, вызванную волнением и непониманием.

— Многое изменил сегодняшний вечер, — ответил Ричард, и в его взгляде мелькнула тень досады.

— Вы говорите загадками, — произнесла девушка, чувствуя, как нарастает напряжение.

— Я бы многое хотел объяснить, — сказал Ричард, его взгляд был устремлен на нее, — но опасаюсь еще больше вас запутать.

В этот момент на балкон вышла парочка — мужчина и женщина, явно перебравшие вина и искавшие уединения. Заметив графа, они смущенно поклонились и поспешили уйти, бормоча извинения. Амиция проводила их взглядом, а затем снова посмотрела на Ричарда, который, казалось, совершенно не обратил внимания на это небольшое происшествие. Его лицо выражало полное спокойствие, словно ничего не могло нарушить его внутреннего равновесия. В этот момент Амиция попыталась мысленно охарактеризовать стоявшего перед ней мужчину. Мужественный, дисциплинированный, обладающий несокрушимой силой воли и твердым характером. Его взгляд, проницательный и глубокий, одновременно завораживал и остужал, словно ледяной огонь. Движения его были размеренными и уверенными, каждое действие проникнуто осознанностью и контролем. Голос — четкий, властный, соответствующий командиру, привыкшему отдавать приказы и быть беспрекословно услышанным. Атмосфера вокруг него казалась наэлектризованной, словно он был центром невидимой силы.

Балкон, окутанный полумраком и ароматом ночных цветов, казался им обоим островком отчуждения от шумной толпы внутри. Тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев и далекой музыкой, усиливала страсть и ожидание.

Ричард заметил ее изучающий взгляд. Но ведь он и сам изучал ее не меньше. Девушка юна, но достаточно грамотна и в придачу скромна. Ее формы, еще совсем девичьи и не созревшие, лишь подтверждали ее целомудренность. Платье идеально подчеркивало ее фигуру. Разрез частично обнажал небольшую грудь, которая усердно набирала воздуха, выдавая ее взволнованность. Лицо понемногу наливалось румянцем. Сочные губы девушки, от которых Ричард с трудом мог отвести взгляд, выглядели немного припухшими. Это было следствием того, что Амиция слегка покусывала их, когда начинала нервничать. Её волнение было заметно, и это только добавляло интриги к их разговору.

— Возможно, совсем скоро вы станете королевой, — произнес он хрипло, не в силах скрыть своего волнения. Его слова повисли в воздухе, и он заметил, как Амиция слегка напряглась.

— Вы словно расстроены? — спросила она, глядя ему в глаза и пытаясь уловить его истинные чувства. Ричард задумался, прежде чем ответить.

— Смотря с какой стороны на это посмотреть, — произнес он, подходя к балюстраде и опираясь на неё обеими ладонями. Вид с этого балкона открывал захватывающий пейзаж: южная часть старинного замка возвышалась над великолепным парком, который служил достойным украшением этих мест.

Парковая зона была настоящим произведением искусства, разбитой с любовью и вниманием к деталям. Прямые и диагональные дорожки вели к центру композиции, где величественный фонтан излучал свежесть и прохладу. Вокруг него росли аллеи лимонных деревьев, источающие сладкий аромат, а многовековые магнолии, словно стражи времени, раскинули свои ветви, опираясь на землю и вновь тянувшись к небу.

— И с какой стороны смотрите вы? — спросила Амиция, берясь за балюстраду и наблюдая за тем, как он с прищуром окидывает взглядом округу.

— Со стороны верноподданного, — ответил он, посмотрев ей в глаза.

— Разве у вас нет своего права выбора? — неожиданно спросила Амиция, удивляясь своей смелости. Эти драгоценные минуты нахождения рядом с ним наполняли ее решимостью и настойчивостью.

— К сожалению, не в данной ситуации, — ответил генерал, и в его взгляде читалась грусть. — Но, несмотря на всё, я очень рад, что познакомился с вами в ваш день рождения.

Амиция улыбнулась, но внутри неё разгорелись противоречивые чувства.

— Я уже совсем позабыла об этом, — призналась она, проводя рукой по гладкой поверхности балюстрады, словно искала опору. — Этот день одновременно великолепен и пугающий для меня.

— Для меня же этот день навсегда останется печальным, — произнёс он. — Надеюсь, я не оскорбил вас своими речами, — добавил он, заметив, как её лицо потемнело от грусти.

— Когда мы танцевали, — начала она, но вдруг остановилась, не уверенная, стоит ли продолжать. Однако любопытство и желание понять его побудили её продолжить: — Вы назвали меня…

В этот момент музыка заиграла громче, и балконные двери распахнулись, прерывая их разговор. На пороге появилась Велония, держа в руках бокал с каким-то изысканным напитком. Она была одета в роскошное платье, которое подчеркивало её грацию и уверенность.

— Прошу меня простить за столь беспардонное вмешательство в вашу уединённую беседу, — произнесла Велония с лёгкой улыбкой. — Но, боюсь, мне придется прервать вас. Король с минуты на минуту может пожелать личный разговор, — добавила она, многозначительно посмотрев на дочь. — Будет лучше, если вы вернётесь к столу.

Амиция удрученно посмотрела на Ричарда.

— Не смею более задерживать вас, леди. — Ричард выпрямился, убирая руки за спину в своей привычной манере.

— Мне чистосердечно жаль, что все вышло так, как вышло, — Велония невесело улыбнулась ему. — Я вижу, вы хороший человек, Ричард. Знайте, я рассчитываю на ваш опыт и сдержанность.

Сказав это, она, не дожидаясь ответа, пропустила дочь вперед, уводя ее в зал, шелестя роскошным платьем.

***

— Я влюбилась! — с восторгом в голосе произнесла Саяри, кружась по коридору, словно в танце, и направляясь в будуар. Её глаза светились, а улыбка не сходила с лица.

— В кого? — с интересом спросила Амиция, приподняв подол своего платья, чтобы было легче передвигаться.

— Как в кого? В короля! Он такой сильный! Его руки… — Саяри обняла свою талию, словно пытаясь ощутить его присутствие рядом.

— Но как же Престон? — с недоумением спросила Амиция.

— Престон? Но мы ведь почти не видимся. Он больше увлечён своей службой, чем мной, — грустно ответила Саяри, её лицо потемнело от разочарования.

— Очнись, Саяри! — воскликнула Амиция, схватив сестру за руку и втащив её в выемку в стене, чтобы укрыться от посторонних глаз. — Король не выбрал тебя. Он выбрал меня! — её слова звучали как гром среди ясного неба.

— С чего ты это взяла? — удивилась Саяри.

— Это же очевидно. Ты что, пьяна? — с иронией произнесла Амиция, поправляя волосы сестры, которые выбились из прически, как у юной нимфы.

— Почему ты так говоришь? — возмутилась Саяри, её тон становился всё более напряжённым.

— Ох, дорогая, вино всё-таки вскружило тебе голову, — с лёгкой улыбкой заметила Амиция. — Идём!

Они спешно направились в комнату для леди, где зеркала отражали их образы в ярких цветах. Остановившись у огромного зеркала, Амиция взяла фарфоровый кувшин. Налив немного воды в керамическую чашу для умывания, она сбрызнула лицо сестры, чтобы освежить её.

— Ну? — с надеждой посмотрела она на Саяри.

— Ох, эта роза… — задумалась Саяри, её мысли блуждали среди воспоминаний о короле и танцах. — Как же я могла подумать… — её голос стал тихим, почти шёпотом.

Амиция вздохнула, отстранившись от сестры, и нервно поправила свои волосы, прежде чем снова взглянуть в зеркало.

— Ты будешь королевой, сестричка, — произнесла Саяри, медленно подходя к Амиции и нежно поглаживая её плечи. — Ты будешь королевой, — повторила она, и в её голосе звучала уверенность.

Амиция, глядя на своё отражение, вспомнила слова графа, которые звучали в её голове: «любовь моя… любовь моя… любовь… моя»

***

— Зачем затягивать с бракосочетанием? Я твёрдо убеждён, что она станет истинной королевой и достойной женой. Моё сердце давно тоскует по любви, и я надеюсь, что теперь удача наконец-то будет на моей стороне, и все мои планы и мечты осуществятся. — В разговоре с четой Веллингтонов, Уильям осушил очередной бокал вина, с удовлетворением ставя его на стол.

— Конечно, мы немедленно займёмся подготовкой к церемонии, — ответил Сарус, глядя на короля.

Сарус был в восторге от того, что произошло сегодня. Назначение бала оказалось великолепной идеей, и не только потому, что это создало атмосферу праздника, но и потому, что избранница нашлась так быстро. Она была восхитительна во всех отношениях, и это не могло не радовать короля. Все вокруг чувствовали счастье Его Величества, и именно оно стало приоритетом для всех верноподданных, служивших ему.

— Ричард, ты помнишь наш разговор в Новых землях? — Уильям обратил свой взгляд на графа, который сидел напротив него, с интересом ожидая продолжения.

— Конечно, помню, повелитель.

— Называй меня Уильям, — с радостью произнёс король, бросая салфетку на стол. — В конце концов, мы скоро породнимся!

— О чем вы? — Ричард с недоумением уставился на короля, не понимая, к чему он ведёт.

— О свадьбе, конечно, твоей свадьбе! — смеялся Уильям, его глаза сияли от радости.

— Моей свадьбе? — граф окончательно опешил. — Но с кем?

— С Саяри, конечно! Она не сводила с тебя глаз на протяжении всего торжества, — добавил Уильям, наклонившись ближе к графу, словно делился секретом.

— Я не уверен, что Са… — начал было Ричард, но король его прервал.

— Пора уже остепениться. Бесконечные вереницы девушек — это не то, что тебе нужно. Семья — вот что главное. И ты, как никто другой, достоин этого счастья, — произнёс король с искренней улыбкой, похлопав Ричарда по плечу. — Это лучшее, о чем я мог мечтать. Это даже больше, о чем мог мечтать твой отец!

Король поднялся, отходя от стола, словно уже предвкушая все радости, которые принесёт новая жизнь. Он намеренно не выслушал возражения графа, который, казалось, был в растерянности.

— Барон, позвольте пригласить на танец вашу прекрасную супругу? — с молодёжным задором в голосе произнёс Уильям, обращаясь к главе семейства Веллингтонов.

— Прошу, — смущённо произнёс Чарльз, уступая руку Велонии, которая с улыбкой приняла приглашение короля. Уильям с удовольствием увел ее в толпу танцующих, где им сразу уступили место, и он закружил ее в танце.

Ричард взял бокал короля, понюхав аромат вина.

— Он пил тоже самое, что и я? — обратился он к Сарусу.

— Да, — неуверенно ответил старейшина. Он взял бокал из рук графа и принюхался к аромату.

— Тогда что, черт возьми, он несет… — ошеломленно смотрел на короля Ричард.

Сарус непонимающе пожал плечами, довольно улыбаясь.

***

— Леди, прошу ваши покои.

Старшая фрейлина Мари, с почтительным поклоном, распахивала перед сестрами массивные двери, каждая из которых вела в новую, еще более впечатляющую комнату. Свет, проникающий сквозь высокие, узкие окна, заливал помещения мягким, рассеянным светом, подчеркивая богатое убранство.

Первой бросалась в глаза изумительная игра света и тени на сводчатых потолках. Позолоченная лепнина, изысканные завитки и королевские вензели, выполненные с филигранной точностью, рассказывали о высоком статусе обитательниц этих покоев. Каждый вензель был уникален, повторяя инициалы разных монарших особ, проживавших здесь на протяжении веков.

Огромные люстры в форме распускающихся роз, изготовленные из позолоченной бронзы и украшенные тысячами хрустальных подвесок, сияли, как миллионы звезд. Пятнадцать свечей на каждой люстре мягко освещали бордовые стены, на которых красовались тяжелые багетные картины. Картины, написанные маслом на холсте, представляли собой сцены из придворной жизни: портреты монархов, сцены охоты в королевских угодьях, торжественные балы, идиллические пейзажи с изображением юных леди, прогуливающихся по садам в окружении фрейлин. Детали каждой картины были проработаны с поразительной точностью, от блеска шелка на платьях до игры света на поверхности воды в пруду.

Пол, выложенный разноцветным мрамором, был настоящим произведением искусства. Сложенные в геометрические узоры, плиты мрамора создавали ощущение движения и глубины. Каждый фрагмент был тщательно подобран по цвету и текстуре, образуя уникальный орнамент в каждой комнате. Даже камины, выполненные из белого каррарского мрамора, были украшены изящной резьбой.

Мебель, расставленная по комнатам, представляла собой смесь роскоши и элегантности. Каждый предмет — от резных кресел и табуретов до богато украшенных комодов — был инкрустирован золотом и шелком. Кровати, стоявшие на мягких, пушистых коврах небесно-голубого цвета с фиолетовыми переливами, были настоящими произведениями искусства. Четыре вертикальные колонны, поддерживающие резную панель балдахина, были украшены виноградной лозой, выполненной с невероятной детализацией. Виноградные листья и гроздья винограда казались настолько реалистичными, что хотелось их коснуться. Балдахины, изготовленные из драгоценных тканей, спускались к полу тяжелыми складками, создавая атмосферу уюта и роскоши. Постельное белье, вышитое в бежево-оливковых тонах, было украшено растительными орнаментами и геометрическими фигурами, перекликающимися с узорами на коврах и мебели.

— Они великолепны, — прошептала Амиция, просто не в силах скрыть восторг. Ее пальцы легко коснулись холодного, гладкого мрамора камина, а затем провели по мягкой, шелковистой обивке кушетки.

Фрейлина Мари, лицо которой до этого момента выражало бесстрастную строгость, внезапно прошептала на ухо Амиции:

— Ваши вещи будут присланы в замок завтра после обеда. Скажу по секрету, меж комнатами имеется потайная дверь. Вон там, — она указала пальцем на стену. Если присмотреться, там, правда, были видны очертания двери.

Девушки улыбнулись. Фрейлина, ознакомив их с убранством и прочими прелестями, вскоре удалилась, оставив сестер наедине друг с другом.

— Никак не могу уяснить, — задумалась Саяри, прикасаясь к дочиста натертой столешнице белого комода. — Если король выбрал тебя, что тут делаю я?

— Вероятно, он еще не совсем определился с выбором. Решил поразмыслить? Умоляю, Всевышний, сжалься над моей хрупкой душой. Пусть это будет так! — взмолилась девушка, рухнув на колени прям на ковер посреди комнаты. — Ведь я… — она спохватилась замолкнув.

— Что ты хотела сказать? — Саяри уселась рядом, дотрагиваясь до ее ладони.

— Я… — девушка тяжело дышала. — Не могу дышать…

— Амиция. — Саяри посмотрела в глаза сестре и после паузы сказала. — Ты действительно любишь графа…

Саяри с тревогой вспомнила, что два года назад, после встречи с графом на ярмарке, Амиция была так расстроена, что долгое время держалась в тени. Она буквально изменилась из веселой девочки в печального подростка, стала отрешенной и задумчивой. Постоянно искала уединения, все время читала и фантазировала. Только через год Амиция более-менее забыла о Ричарде и постепенно вернулась к повседневной жизни. Лишь изредка с грустью глядя в окно, пока не пришла в себя окончательно. И вот теперь ее чувства вновь расцыели!

— Господи, спаси наши души, — взмолилась Саяри вместе с сестрой.

Жизнь юных леди при дворе, окруженных целой свитой фрейлин, представляла собой сложную смесь строгого этикета и тайной свободы. Роль фрейлин выходила далеко за рамки простого сопровождения. Это были настоящие многофункциональные помощницы, и их подготовка была тщательной и всесторонней. Обучение включало не только традиционные для аристократок дисциплины — танцы, верховую езду, музыку, живопись и иностранные языки, но и глубокое погружение в придворную жизнь. Старшие фрейлины были, по сути, консультантами и советчицами своих подопечных, помогая им ориентироваться в сложном лабиринте дворцовой политики, представляя их влиятельным персонам и следя за тем, чтобы девушки были в курсе всех значимых событий.

Их обязанности были многогранны. Они не только заботились о содержании комнат и гардеробах своих госпож, но и вели секретарскую работу, отвечая за переписку, составление списков гостей и других документов. Контроль за слугами, управление бюджетом и закупкой необходимых товаров также входили в их зону ответственности. В некоторых случаях, фрейлины имели доступ к корреспонденции своей госпожи, предварительно просматривая письма и отбирая те, что считались неподходящими. Таким образом, они играли роль своего рода фильтра, защищая девушек от нежелательной информации или интриг.

Уровень роскоши, в которой жили эти юные леди, был поразителен. Их питание было богатым и разнообразным. За их волосами тщательно ухаживали, используя редкие масла и ароматические композиции. Одежда из дорогих тканей, пропитанная приятными ароматами трав, подчеркивала их статус. Обувь и украшения изготавливали лучшие мастера своего дела, используя драгоценные камни и редкие металлы. Даже купание проходило с особым шиком — часто использовались душистые масла и травы.

Однако, за блеском и роскошью скрывалась тайная жизнь. По ночам, минуя строгие правила и наблюдение, девушки проникали друг к другу через потайные ходы и двери, сидя в уютных креслах, освещаемых мерцанием камина. Окруженные мягкими подушками, они отдыхали от формального этикета и делились тайнами, мечтами и переживаниями, создавая свое собственное неформальное сестринство, где они были не принцессами и графинями, а просто девушками, ищущими взаимопонимания и поддержки.

***

Уильям, погруженный в выбор ткани для своего церемониального платья, задумчиво рассматривал образцы, разложенные на столе. Белый, конечно, классика, но… Его взгляд зацепился за сверкающую нитями золота бежевую ткань. «Чудесный беж», — подумал он, невольно проведя пальцами по гладкой поверхности. Мягкость, переливы света на шелке — это было именно то, что он искал. Портной, затаив дыхание, ждал королевского решения. Тот, одобрительно кивнув, дал понять, что выбор сделан. Внезапный стук в дверь прервал приятное предвкушение. Жестом руки король велел портному удалиться, тот, пробормотав что-то о превосходном вкусе Его Величества и удачном выборе ткани, поспешно ретировался. В комнату вошел граф Ричард, не заметив спешку портного.

— Вызывали меня, Ваше Величество? — Ричард, выпрямившись во весь рост, сдержано, но с едва заметным напряжением во взгляде, обратился к королю. Уильям, по-прежнему рассматривая оставшиеся куски ткани, задал свой вопрос, ожидая стандартного отчета.

— Ты уже известил леди Саяри о своих намерениях? — его голос был ровным, почти безэмоциональным, но в нем скрывалась уверенность в положительном ответе графа.

Тишина повисла в комнате, тяжелая и напряженная. Ричард не ответил, медленно подходя к окну. Застывший на фоне закатного неба, он был похож на статую, забытую бездумным скульптором. Видно было, как напряжены его плечи, как он сжимает кулаки. Уильям, впервые заметив такое поведение генерала, насторожился.

— Что такое? — строго спросил король.

— Я не могу жениться на ней.

— Что? Почему?

Ричард развернулся, сдерживаясь, чтобы не высказать что-то такое, от чего король придет в ярость. Не найдя подходящих слов он набрал воздуха в легкие, и вновь повернулся к окну. Оперся двумя руками о подоконник, мысленно формулируя все то, что хотел бы сказать. Весь его вид выдавал взволнованность, как бы он не старался взять себя в руки.

— Говори же, черт тебя побери! — король, в свою очередь, потерял терпение.

— Я не люблю ее, Уильям! — громко и четко ответил Ричард, эхо зазвенело в высоких потолках. — О, как ты мог подумать!

— Что ты говоришь? Я видел твои глаза… — начал король, не веря своим ушам.

— Ты видел мои глаза? Правда? — с горькой иронией ответил Ричард. — Твой рассудок помутнен чарами любви, не иначе. По-другому невозможно объяснить подобную слепоту!

Король поднялся с места. Отшвырнув ткани в сторону, подошел к графу.

— Соберись и скажи свое слово.

Тяжелый взгляд короля прожигал Ричарда насквозь. В глазах монарха отражалась не только растерянность, но и глубокая, скрытая тревога, которую Ричард, уловил мгновенно. Последние дни король сиял невиданным счастьем, и это ярко контрастировало с обычным для Уильяма поведением. Ричард не видел его таким уже много лет, с тех самых пор, как трагическая смерть его последней супруги погрузила двор в траур, а самого короля — в непроницаемый панцирь одиночества и власти. И вот теперь, перед ним стоял весьма счастливый человек, готовящийся к бракосочетанию с прекрасной Амицией.

Сказать ему сейчас, что он влюблен в его избранницу? Что Амиция должна достаться ему и только ему? А ты живи, как хочешь, найдешь еще свое счастье. Хватит ли у него смелости сказать человеку, которого Ричард считает своим отцом, что тот сделал неправильный выбор?

Король был известен своим жестким нравом и нетерпимостью к противоречиям, но по отношению к Ричарду он всегда проявлял исключительную мягкость и понимание. Уильям принял его на службу и воспитывал, как своего собственного сына, после трагической гибели отца Ричарда. Поэтому мысль о предательстве казалась ему невыносимой.

— Мне нужно время, — хрипло ответил граф.

Уильям, заметив скрытое напряжение в позе Ричарда, по-отечески положил руку ему на плечо. Его взгляд смягчился, лицо стало более открытым и добродушным.

— Я не желаю тебе зла, Ричард. Ты волен сам выбирать, когда будет угодно и с кем угодно тебе жениться. Я знаю, как тяжело порой выносить мой характер. Мои желания идут впереди всего. Так заведено. Как и многое другое. Никому другому я не стал бы объясняться и позволять перечить мне. Ты это знаешь. Но твои пожелания будут учтены, потому что я уважаю тебя.

***

Каждый день Амицию окружали заботой и вниманием, готовя её к следующему важному этапу в жизни. Она с нетерпением ждала момента, когда сможет покинуть стены замка и хоть на мгновение встретиться взглядом с Ричардом, изредка сопровождающим их на прогулках. Так же, время от времени она встречалась с королём, и каждый раз эти встречи приносили ей не только огорчение, но и роскошные подарки, которые символизировали его благосклонность и заботу о ней. Эти дары были не просто материальными, они олицетворяли надежды и ожидания, которые возлагались на её хрупкую душу.

Саяри же, в свою очередь, видела графа ещё реже. Их встречи были краткими и всегда проходили в окружении свиты или во время совместных прогулок по саду. Девушки жили по строгому распорядку, погружаясь в замковую жизнь, где каждое утро начиналось с утренней молитвы и музицированию, а только в один день им разрешалось навестить свой родной дом. Это время было для них особенно ценным, так как позволяло восстановить связь с родными и вспомнить о том, кто они есть на самом деле.

Ричард, занятый подбором новобранцев в кавалерию, днями и ночами пропадал в тренировочных лагерях, либо отсутствовал месяцами по причине государственных дел в Анклавах. Изредка бывая в замке, он все чаще был занят аудиенциями с правителем. Но иногда все таки находил время увидеться с Саяри. Вот и сейчас он наконец-то смог найти время для разговора, который еженедельно откладывал на потом.

Саяри и Амиция сидели в уютной комнате, наслаждаясь чашками горячего имбирного чая, когда в дверь постучал камердинер. Он пропустил вперёд старшую фрейлину Мари, которая с серьезным лицом произнесла:

— Леди Саяри! Сэр Ричард ожидает вас.

— Сэр Ричард? — удивленно переспросила она.

— Да, леди, — подтвердила фрейлина, — велено помочь вам с нарядом и сопроводить вниз для конной прогулки.

Мари вошла в комнату и, хлопнув в ладоши, обратилась к фрейлинам:

— Давайте, бездельницы, принимайтесь за дело!

Саяри почувствовала, как волнение охватывает её. Она знала, что каждая встреча с графом предвещает предложения о которых она боялась даже думать. В её голове уже крутились мысли о том, как она будет выглядеть в глазах сестры, что испытывала чувства к этому мужчине. Фрейлины принялись за работу, расправляя ткани и подбирая аксессуары.

Амиция сжала кулаки, наблюдая за тем, как фрейлины облачают Саяри в платье для верховой прогулки. Ткань переливалась в свете свечей, подчеркивая фарфоровую кожу Саяри и блеск её пшеничных волос, убранных в сложную прическу, украшенную жемчужинами размером с горошину.

— Леди Амиция, — строго произнес камердинер с почтительным поклоном. — Прошу пройти за мной в ваши покои.

Сердце Амиции сжалось, а в горле образовался комок. Она любила свою сестру больше жизни, а теперь видела, как она уходит на встречу с человеком, к которому Амиция питала чувства.

Двадцать минут спустя Саяри появилась во дворе замка. Два великолепных ахалтекинца, вороной масти с отливом синевы, нетерпеливо отбивали копытами о каменную брусчатку. Их сбруя, инкрустированная драгоценными камнями, переливалась в лучах восходящего солнца. Ричард холодными, как сталь, глазами, встретил её с улыбкой и любезно подал Саяри руку, помогая ей спуститься с лестницы.

— Прошу вас, — он подвел ее к коню. — Надеюсь, ваш наряд позволит вам немного прокатиться со мной?

— Думаю, да. — Саяри мило улыбнулась ему и оглянулась назад, помня, что их окна выходят на центральную площадь замка. В окне она заметила Амицию, которая с грустью наблюдала за ними.

Ричард проследил за взглядом Саяри. Занавеска тут же одернулась, лишь золотые локоны мелькнули в окне.

Подсобив Саяри, Ричард ловко вскочил в седло своего коня, направляя его в сторону вишневых садов. Конь Саяри послушно пошел за ним. А девушка еще раз обернулась, бросив взгляд на окно. Сердце щемило от боли, представляя, как сейчас, страдает ее сестра.

Граф так крепко сжал поводья, что перчатки натянулись на его кулаках, едва не затрещав по швам.

Аромат цветущей сакуры, окутывающий сады словно нежное облако, смешивался с трелью соловьев и нежным щебетанием других птиц, создавая поистине волшебную атмосферу. Саяри вдыхала этот пьянящий аромат, чувствуя, как сердце сжимается от предчувствия чего-то неизбежного, чего-то, что должно было разрушить эту хрупкую идиллию. Она интуитивно понимала: судьба готовит им жестокий сюрприз, заставляя их сердца биться в унисон с тревожным ритмом приближающейся развязки.

Извилистая, узкая дорожка заставляла коней идти нога в ногу, их мощные крупы ритмично покачивались в такт. Вишневые ветви, усыпанные нежными розовыми цветами, словно живые изгороди, окаймляли их путь, изредка цепляя наездников своими веточками.

— Я должен вам кое в чем признаться, — Ричард осторожно уклонился от низко свисающей ветви, усыпанной цветами, конь под ним взволнованно фыркнул, чувствуя напряжение наездника.

Саяри, боясь услышать его слова, прикусила губу. Да так сильно, что у нее пошла кровь.

— Ах! — Тихий вскрик сорвался с ее губ. Она машинально промокнула кровь своей перчаткой, бледная от испуга.

Ричард немедленно остановил ее коня, дотянувшись до узды. Его собственный конь, чувствуя напряжение, забил копытом, издавая недовольное ржание. Ричард, снимая перчатку, приблизился к Саяри на столько, насколько это позволяло расстояние между ними.

— Как так вышло? — он достал из кармана белый, тонкий, вышитый шелком платок и нежно вытер капельку крови с её губы. Его касание было осторожным и бережным, словно он боялся причинить ей ещё больший вред.

— Я… я задумалась, — прошептала Саяри, ее дыхание сбилось, грудь вздымалась часто и неровно. — Прошу вас… давайте спешимся. Мне… мне очень плохо.

— Конечно, я помогу вам, — он спешился, легким толчком направляя своего коня прочь, быстро подошел к Саяри, и она буквально сползла в его объятия. — Настолько плохо? — спросил он, подхватывая её на руки с невероятной осторожностью.

Саяри что-то невнятно пробормотала, и Ричард, направился к небольшому фонтану, украшенному изящными статуями нимф и окруженному цветущими кустарниками. Это место было выбрано не случайно: фонтан должен был стать свидетелем важного разговора.

Усадив её на мраморный край, он осторожно смочил ладонь в прохладной воде, чтобы облегчить её состояние. Стряхнув лишнюю влагу, он нежно приложил руку ко лбу девушки.

— Вы так любезны, благодарю, — произнесла она, постепенно приходя в себя. — Корсет слишком перетянул мои ребра.

— Отродясь не понимал этого… — сказал он, осматривая её, чтобы удостовериться, что она действительно в порядке. — По-моему, все эти перетягивания не идут на пользу.

— Целиком одобряю ваши взгляды, граф.

— Называйте меня по имени. Оставим титулы.

— Хорошо, Ричард. — Она поправила свои локоны, которые выбились из прически.

— Вообще-то это должна была быть обычная прогулка. Я не думал, что вы упадёте в обморок, и мне придётся половину пути нести вас на руках, — усмехнулся он, и в его голосе звучала лёгкая ирония.

Саяри смущённо улыбнулась, глядя на генерала. Его брови были приподняты, а в глазах читался оптимизм. Слегка наклонив голову, он продолжал улыбаться, потирая ладони, как будто это помогало ему справиться с неловкостью ситуации.

— Простите меня. Просто всё так неожиданно произошло. Этот бал и… — сказала она, пытаясь объяснить свои чувства.

— Все произошедшее во время бала и для меня стало одновременно сюрпризом, и в какой-то степени своеобразной пыткой. Так что мы с вами плывём в одной лодке.

— Это такое облегчение, что вы отдалённо понимаете меня, — ответила она, глядя на него с благодарностью.

В её глазах отражалась смесь эмоций: смущение, облегчение и даже лёгкая тревога. Что происходит в голове этого мужчины? Его глаза, казалось, были добрыми, но в то же время в них читалась равнодушие и холод, что заставляло Саяри чувствовать себя некомфортно. Она не могла понять, что он на самом деле чувствует.

— Мы пришли сюда не просто так, — произнес он, на губах его мелькнула легкая улыбка. Саяри, всматриваясь в его глаза, уловила некую грусть в его голосе.

— Чудесно, — ответила она, стараясь поддержать разговор и улыбнувшись в ответ.

Они непроизвольно посмотрели друг на друга, заподозрив неискренность в эмоциях и поведении друг друга. Ричард первым нарушил молчание.

— Как вы уже поняли из всех речей Его Высочества, он очень хочет лицезреть нас у алтаря, — произнес он, и на его лице появилось выражение неловкости, которое заставило его хмуриться. — Я выскажусь, а после хочу услышать вашу точку зрения. Очень рассчитываю на вашу открытость и искренность.

Саяри, слегка растерянная, захлопала ресницами и кивнула, показывая, что готова слушать. Ричард продолжил:

— Моя воинская обязанность традиционно не позволяет мне иметь семью, жену и детей. Однако Его Величество решил смягчить некоторые правила и предписания, которые на протяжении веков соблюдали все мои предшественники, кроме отца, которому в свое время дал это право отец Уильяма. Отныне каждый военнообязанный, занимающий высокий пост, имеет право выбора: быть женатым или нет, иметь семью или оставаться свободным. Само собой, для этого необходимо желание, — он холодно посмотрел на Саяри. — Не могу утверждать, что не имею подобного желания. На самом деле, я был бы этому только рад.

Саяри, чувствуя, как сердце колотится в груди, поправила свое платье, стараясь унять дрожь в руках. Она внимательно слушала графа, осознавая всю важность его слов.

— Учитывая все обстоятельства, — продолжал он, — так сложилось, что избранницей короля стала ваша младшая сестра. Ваше же пребывание в замке остается безоговорочным и обязательным не только в качестве члена монаршей семьи, но и в качестве моей будущей супруги.

Девушка отвела глаза, молчание повисло между ними, тяжелое и густое, как предгрозовое небо.

— Уверяю вас, — произнес Ричард, — что учту любые ваши пожелания и возражения, если таковые имеются.

Его слова витали в воздухе, не находя отклика в сердце девушки. Наконец, она заговорила, голос ее дрожал, как осиновый лист на ветру:

— Для меня будет честью стать вашей супругой.

Однако, гордость в ее глазах, словно тонкий лед на весенней реке, треснула под тяжестью скрытых эмоций. Ричард увидел, как в ее глазах заблестели слезы, одна из которых, непокорная, скатилась по щеке, оставляя за собой блестящий след. Руки девушки дрожали, она сцепила их в замок, пытаясь подавить нарастающее волнение. В ее глазах читалось не столько согласие, сколько принужденное подчинение обстоятельствам. Зрительный контакт между ними стал напряженным, схожим на схватку двух опытных мечников.

— Если вы продолжите лукавить, — предупредил Ричард, его голос стал холоднее, — диалога не получится.

— Хотите услышать от меня, что я разочарована? — она гордо вскинула голову. — Тогда начните с себя, — добавила она, и новая слеза покатилась по ее щеке, оставляя след на фарфоровой коже. Взгляд Ричарда помрачнел.

— Я разочарован не в вас, как в потенциальной супруге, — признался он, потирая ладони. — Вы несомненно обворожительны, умны, воспитаны и… невинны. Я могу перечислять ваши достоинства бесконечно. Я огорчён по другому поводу, что человек, которого я считал своим другом, даже больше — отцом. Сознательно или нет, лишил меня моего счастья.

— А что для вас счастье? — спросила она холодно, голос ее звучал отстраненно, словно она говорила не с ним, а с каким-то далеким эхом. — Я плохо вас знаю, так же как и вы меня. Но я уверена, что счастье может быть вопреки всему.

— Я бы очень хотел, чтобы вы и дальше придерживались этого убеждения, — ответил Ричард, взгляд его смягчился, но в нем продолжали гореть искры разочарования. — Но это всего лишь слова. Я спрошу прямо: хотите ли вы стать моей супругой?

Саяри никогда прежде не слышала таких слов, обращенных к ней. Мгновение — и ее захлестнуло счастье, но тут же перед внутренним взором встал образ сестры, рыдающей на подушках, образ, пронзивший ее до глубины души. Слёзы навернулись на глаза, предательски дрожали губы, и Саяри с огромным трудом сдерживала эмоции. Ричард взял ее ладонь с горьким взглядом и нежно погладил ее тонкие пальчики. Затем произнес, стараясь придать своему голосу мягкость.

— Не стоит плакать. Я обещаю, что учту любое ваше мнение. И не пойду в разрез вашим желаниям, — успокаивал он.

Саяри промокнула слезы платком и бережно сложила его в квадратик, теребя его край в попытке унять дрожь в голосе.

— Позвольте мне первой узнать ваш ответ на ваш же вопрос, — тихо сказала она, голос её был хриплым от слёз. — Вы хотите видеть меня своей женой?

— Я не совсем разобрался, что я чувствую к вам и чувствую ли я к вам вообще что-то.

— Вы любите мою сестру? — тонким голосом спросила Саяри.

— Да. — твердо ответил он.

Саяри кивнула, подтверждая свои догадки. Она знала об этом и прежде.

— Благодарю вас за честность, Ричард. Время покажет, есть ли у нас шанс на счастье, на взаимное понимание и принятие своей судьбы. Но ради вас, ради вашей честности и вашей любви к моей сестре, я не желаю этого брака. Этот союз был бы основан на пепле, на боли, и он никогда не мог бы принести никому из нас истинного счастья.

***

Амиция, словно заведенная пружина, металась по просторной комнате, её шелковое платье шуршало по каменному полу, а звук каблуков эхом разносился по комнате. Нервное ожидание сжимало её сердце, делая каждый вдох невыносимо тяжёлым. Когда в комнату вошла фрейлина Мари, молодая женщина с аккуратной причёской и строгим, но доброжелательным лицом, Амиция, не дожидаясь слов, бросилась к ней, схватив за руки. Её глаза, обычно умиротворенные, теперь были широко раскрыты от тревоги, искали за спиной Мари кого-то ещё.

— Да что с вами, леди Амиция? — мягко спросила Мари, слегка отстраняясь от неожиданно сильного захвата. Заметив бледность и дрожь в руках юной леди.

— Ах, дорогая Мари! Скажите мне, вернулась ли моя сестренка? — Амиция едва сдерживала слёзы.

— Леди Саяри? Нет, леди Саяри и сэр Ричард ещё не вернулись, — ответила Мари, стараясь говорить успокаивающе, хотя уже и сама начинала беспокоиться.

— Ещё не вернулись?! — жалобно простонала Амиция, её голос дрогнул, прозвучав почти как упрек. Она, несомненно, представила себе массу сценариев от скандала, до предложения руки и сердца, и от одной этой мысли ей стало ещё хуже.

— Нет, леди, — повторила Мари, стараясь говорить чётко и ясно. — Да что же я, в конце концов! К вам идет король.

Амиция замерла, её глаза расширились от удивления. Эта новость, казалось, временно отвлекла её от тревоги за Саяри.

— Как… король? — прошептала она, отступая на шаг. — Король Уильям?

— У нас один король, леди. — ответила Мари, уже с некоторой долей беспокойства по поводу состояния Амиции. Она давно служила в королевском дворце и знала, что излишняя эмоциональность, пусть даже и у принцессы, никогда не приветствуется. — Вы в порядке?

Не ответив, Амиция быстро пришла в себя, словно встряхнулась от оцепенения. В её глазах, ранее наполненных беспокойством, загорелся оживленный интерес, смешанный с определённым волнением.

— Так чего же мы ждём? — взволнованно улыбнулась Амиция. — Надо привести меня в порядок.

***

Глухой стук в тяжелую дубовую дверь оборвал витавшую в воздухе тишину. Камердинер, облаченный в ливрею цвета королевской синевы, с громоподобным голосом возвестил:

— Его Величество желает видеть леди Амицию!

Двери распахнулись, демонстрируя широкий коридор, залитый мягким светом множества свечей, мерцающих в хрустальных канделябрах. Амиция, застывшая посреди комнаты, была похожа на хрупкую статуэтку в роскошном наряде. Ее бордовое платье, выполненное из шелка высшего качества, с элегантным, но не чрезмерно пышным подолом в форме колокола, идеально подчеркивало изгибы ее фигуры. Бриллиантовое колье, подарок короля, искрилось на ее шее, переливаясь в такт ее едва заметному дыханию. Волосы, искусно уложенные в сложную прическу, были украшены изумрудными заколками, перекликающимися по цвету с драгоценными камнями на ее поясе — изумруды, обрамленные филигранной золотой работой, казались живыми, отражая свет свечей.

В коридоре послышались шаги короля и придворных. И вот — он, наконец-то, вошёл в комнату. Его лицо озарила не просто улыбка, а сияние, которое заставляло сердце Амиции биться быстрее. Его взгляд, наполненный глубоким восхищением и нежной привязанностью, был настолько интенсивен, что девушка почувствовала прилив краски на щеках. Высокий, с немного грубыми чертами лица и статной осанкой, он был воплощением королевского величества и неизъяснимой привлекательности. Он не торопился, его каждый жест был изыскан и грациозен. Взмахом руки он отправил прислугу за дверь, оставляя их наедине.

Амиция сделала глубокий, изысканный реверанс, словно отдавая дань не только королевскому достоинству, но и своим чувствам. Когда она выпрямилась, король взял ее нежные руки в свои и нежно поцеловал каждую.

— Вы прекрасны, любовь моя, — прошептал он, его голос был низким и бархатным.

«Любовь моя… любовь…» — эхом отзывалось в её голове, усиливая волнение, пронизывающее все её существо. Память настойчиво возвращала ее к предыдущей встрече, к горячему дыханию Ричарда, к его легкому поцелую в мочку уха. Эти воспоминания были настолько яркими и чувственными, что Амиция едва сдерживала слезы.

Король подошел ближе, аккуратно поправляя подвеску на ее груди.

— Вам очень идет изумрудный цвет.

Амиция хотела поклониться в ответ, но он остановил ее легким жестом.

— Прошу, не надо делать это так часто, — с улыбкой попросил он.

— Хорошо, — еле слышно прошептала она.

— Вам нравятся эти покои? — спросил он, оглядывая комнату.

— Ничего более прекрасного я не видела.

— Так странно. Раньше эти комнаты казались мне угрюмыми. Но теперь в них словно теплится жизнь, надежда. Любовь, — продолжил король. Он все еще держал ее за руки, его пальцы нежно сжимали ее ладони.

— Вы так нежны и добры.

Амиция, растерянная от такого натиска чувств, сделала шаг назад, сжимая пальцы в кулаки, стараясь спрятать свое волнение.

Уильям сразу заметил явную тревогу девушки.

— Надеюсь, я не слишком навязчив, — проговорил он мягким голосом, — но вижу ваше волнение. Поделитесь своими переживаниями, возможно, я смогу помочь.

— Я действительно немного волнуюсь. Передо мной стоит сам король. — девушка замялась, выдавив улыбку.

Уильям вновь взял её руку, его прикосновение было лёгким, но уверенным.

— Умоляю, откиньте все беспокойства на этот счет. Сейчас перед вами ваш будущий супруг, ваша опора и защита. Не стоит видеть во мне лишь корону и титул. Я хочу познать вашу истинную натуру, стать вашим другом… для начала. Желаете чего-нибудь вкусного? — улыбнулся он.

Взгляд Амиции блуждал по залу, задерживаясь на открытом окне. Она ожидала цокота конских копыт, предвкушая возможное появление сестры, но вместо этого слышала лишь настойчивое чириканье птиц, которое, казалось ей в этот момент, звучало чересчур громко, резко, пронзительно.

— Что? — переспросила девушка.

— Манше или, может, мармелад? — повторил Уильям, нежно сжимая её руку и увлекая за собой в глубины королевского дворца. — Прошу, идемте.

Они прошли по секретному коридору, известному только королю — узкому, извилистому проходу, скрытому за гобеленами и старинными картинами. Его стены были украшены фресками, изображающими сцены из жизни предшественников Уильяма — королей и королев, их триумфы и поражения, любви и трагедии. Воздух здесь был пропитан историей, тяжестью веков, но Уильям, идя рядом с Амицией, словно разгонял этот мрак своей внутренней светом.

Выйдя в большой, просторные зал, они перешли его и оказались на кухне, сердце дворца, где царил собственный, уютный мир — мир ароматов специй, кипения кастрюль и щебетания кухонных работников.

— Прошу, накройте нам стол в чайной комнате, — попросил Уильям полную, добродушную кухарку.

— Сию секунду, повелитель, — кухарка, поклонившись, быстро удалилась.

— Присядьте, прошу, расслабьтесь. Ведь теперь это ваш дом, — сказал король.

Амиция окинула комнату взглядом.

— Такой большой… — прошептала она. — Такой большой мне без надобности.

— Значит, я построю для вас такой, какой вы пожелаете. Я построю для вас не просто дом, а убежище, где вы будете чувствовать себя в полной безопасности и счастье. Мы сможем создать его вместе, по вашему вкусу, с вашими любимыми цветами и ароматами.

Девушка уставилась на него, постепенно освобождаясь от оков своего волнения. Его забота, его галантность, его искреннее желание ублажить её — всё это успокаивало и растворяло ее тревогу. В его глазах сияло настоящее счастье, не притворное, королевское великолепие, а глубокое, искреннее чувство, которое заражало всех вокруг. Кухарка, спешащая с блюдами, лакеи, прислуживающие с нескрываемым уважением, даже бездомный кот, дремлющий у камина, и породистая борзая, беззаботно разлегшаяся на мягком ковре, — все казалось пронизанным этой волшебной атмосферой. Всё цвело и благоухало, как будто сама природа радовалась его любви.

— Мармелад? — спросила она, уже с искренней улыбкой.

— Повелитель, чайная комната готова. — оповестила их кухарка.

В музыкальной комнате, через которою они должны были попасть в чайную комнату стоял черный рояль, украшенный статуей ангела, держащего в руках лук из чистого золота. Рядом с ним стояла массивная арфа и небольшой табурет.

— Арфа, — завороженная величием инструмента, Амиция медленно подошла к арфе.

— Умеете играть? — удивился король.

— Конечно, — девушка резво подошла к стульчику, подгибая платье и усаживаясь. — Можно?

— Конечно, — Он сделал жест рукой в сторону арфы.

Она устроилась поудобнее, и как только ее пальчики коснулись струн, все обомлели от льющейся мелодии.

***

— Чудится мне или я слышу арфу. — Ричард придержал коня, потянув поводья.

Ветер, проносясь сквозь высокие готические окна замка доносил до Саяри и Ричарда едва уловимые звуки. Сначала это показалось ему лишь игрой воображения, но, приблизившись к мощным каменным воротам, мелодия стала явной — волнующее, немного меланхоличное звучание арфы, проникающее в самое сердце. Конь Ричарда, благородный вороной жеребец по кличке Призрак, встревожился, крутанув вокруг своей оси. Граф успокоил животное, прошептав успокаивающие слова и погладив его по шее. Звуки арфы усилились, словно приглашая их внутрь.

— Не верю своим ушам, — пробормотал Ричард, — но кто…

— Амиция, — улыбнулась Саяри, опережая вопрос графа.

— В последний раз арфа звучала в этих стенах при жизни моей матери, — задумчиво произнес Ричард, — она была великолепной арфисткой. Её игра… она обладала магической силой.

— Должно быть, Вы сильно тоскуете по ней, — тихо сказала Саяри.

— Я плохо помню её лицо, — ответил Ричард, — но звуки арфы навсегда запечатлелись в моей памяти.

Подойдя к дверям, ведущим в замок, граф любезно пропустил леди вперед.

Внутри замка они поравнялись, и Саяри взяла его под руку. Вместе они зашагали туда, от куда изливалась мелодия. Ричард, увлеченный звуками и воспоминаниями, кипящими в его сердце, сам того не замечая, ускорил шаг. В какой-то момент ладонь Саяри соскользнула, и она остановилась. Звук от его кованных сапог эхом разносился по высоким потолкам длинного коридора, ведущего в музыкальную комнату. Саяри замерла, глядя в след его торопливо удаляющейся фигуре.

— Ричард! — окликнула она, но Ричард будто не слышал ее. — Граф Дэвон!

Граф остановился, на секунду замерев, затем повернулся, глядя на девушку. Тихой поступью она подошла к нему, глядя в глаза. Только сейчас он понял, как сильно он взволнован.

— Пойдемте, — она мягко взяла его под руку.

***

Король, закаленный годами власти и бескомпромиссных решений, завороженно смотрел на Амицию. Ее пальцы, тонкие и изящные, как лепестки орхидеи, танцевали по струнам, извлекая звуки невероятной красоты. Звуки, словно бархатный поток, обволакивали его и всех присутствующих, проникая в самую глубину сердца Уильяма, давно оледеневшего от тягот королевской жизни. Эта музыка, чистая и светлая, словно ручей, пробивающий себе путь сквозь заснеженную равнину, начинала оттаивать лед, сковавший его душу, возвращая забытые чувства умиротворения и, что еще удивительнее, влюблённости.

Максимально тихо отворив дверь Саяри и Ричард протиснулись внутрь комнаты, встав позади прислуги. Никто не заметил их появления, с трепетным вниманием следя за происходящим. Их лица отражали восхищение и сочувствие — они, как и король, были пленены магией музыки. Небольшие, по-детски неловкие хлопки в ладоши возвестили о конце ее выступления. Амиция подняла взгляд, и ее улыбка, свежая и искренняя, сразу исчезла, сменившись легким испугом при виде изменившегося выражения лица короля.

Уильям неторопливо подошёл к Амиции, опустился на одно колено и его взгляд, темный и глубокий, устремился в ее глаза. Его движения были наполнены необычайной нежностью, противоречащей его обычному строгому и сдержанному поведению. Он взял ее руку и нежно поцеловал тыльную сторону ладони.

— Вам не по нраву мелодия? — спросила она.

— Это лучшее, что я когда-либо слышал, — прошептал он, хрипловатым голосом от волнения.

— Правда? — она ощущала себя малышкой рядом с ним. Ведь в какой-то степени он годился ей в отцы.

Амиция, невольно оглянувшись, заметила восторженные взгляды слуг, улыбку Саяри и карие глаза того, чей взор ее пленил больше всех. Взгляд Ричарда, приковал ее внимание. В его темных глазах, подобных глубокому озеру, мелькали «искорки» — непонятный, притягательный блеск, словно манящий свет загадочной звезды. Это притяжение, очевидно, было взаимным, и Амиция почувствовала внезапный прилив необыкновенного волнения.

Неспешные аплодисменты Ричарда, подхваченные Саяри и прислугой, раздались по комнате, становились все громче, сопровождаемые тихими вздохами, пораженных этим неожиданным, но таким трогательным моментом.

Король с лёгкостью поднял Амицию с табурета, благодаря за игру. Прислуга расступилась, образуя живой коридор для Саяри и графа Ричарда.

— Ричард, ты слышал эту мелодию? — спросил король, слегка повернувшись к графу. — Её исполнение способно пробудить в душе самые невероятные чувства, самые сокровенные эмоции, затронув струны самых глубоких переживаний.

— Несомненно, — лаконично произнёс граф.

— Эта девушка… она поистине уникальна. Её талант — это чудо, которое необходимо беречь и развивать. Возможно, это дар небес? — задумчиво произнёс Уильям, как бы обращаясь к самому себе. Он нежно коснулся тыльной стороны ладони Амиции, оставляя на её нежной коже едва заметное прикосновение губ. — Идем, любовь моя, — прошептал король, — наш вечер только начинается.

Они покинули комнату, за ними последовали придворные, обмениваясь тихими, почти шёпотом, замечаниями. Чайная комната поразила своим великолепием. Она была просторна, с высокими сводчатыми потолками, украшенными фресками, изображающими сцены из мифологии. Центральное место занимал огромный мраморный камин, в котором полыхал огонь, выбрасывая высокие языки пламени, словно пытаясь поглотить окружающее пространство.

Мягкий свет камина падал на роскошный ковер, ткань которого была настолько плотной и мягкой, что казалось, что ноги погружаются в пушистые облака. На ковре стояли несколько уютных соф, обитых бархатом глубокого винного цвета, украшенных золотыми вензелями. Небольшой овальный столик из красного дерева, дополнял картину роскоши.

Как только все расселись, прислуга, с грацией и лёгкостью, подала чай в изящных фарфоровых чашках, украшенных золотым орнаментом. Король, предпочитавший этот напиток перед ужином, сделал глоток.

— Ну, Ричард, каковы результаты вашей прогулки? — спросил он, обращаясь к графу, который сосредоточенно разглядывал скульптуру обнажённой нимфы, выполненную из белого мрамора.

— Мы пришли к некоему согласию, — уклончиво ответил граф, отводя взгляд от скульптуры.

— Я очень рад. Поступай так, как велит твое сердце.

Ричард вскинул бровь и пристально посмотрел на улыбнувшегося ему Уильяма. На скулах графа заходили желваки…

В компании Ричарда Амиция становилась более жизнерадостной и храброй. Они весело болтали, подшучивали, рассказывали разные истории из жизни, переглядывались, подавая некие намеки на симпатию друг к другу, и играли в шахматы, пока вечер не укрыл улицы своим сумрачным покрывалом.

Звук колокольчика, возвещающий о начале ужина, прервал их игру. Пары, сопровождаемые целой свитой слуг, направились в огромный обеденный зал. Там, под блеском кристальных люстр, располагался длинный прямоугольный стол, уставленный блюдами, достойными королевского пира. Фамильный серебряный сервиз, передававшийся из поколения в поколение, сиял в свете свечей, отражая богатство и историю королевского рода.

Запах жареной утки-мандаринки с миндалем смешивался с тонким ароматом паштета из судака с раковым маслом, а соте из филе казарки, приготовленное под разными пикантными соусами, щекотало обоняние. На столе также красовались жареные перепела в винегрете, запеченный олень с клюквенным соусом, ассорти сыров с медком и орехами, и десерты, сготовленные по старинным рецептам: воздушный суфле, пирожные с фруктовой начинкой и многое другое. Ричард, с галантностью, присущей истинному джентльмену, помог Саяри усесться рядом с собой. Амиция, заняв почетное место возле короля, еще раз попыталась поймать взгляд графа, но он намеренно проигнорировал ее. Ее настроение резко упало. Бесчисленные деликатесы на столе казались безвкусными, мысли путались, а сердце сжималось от неловкости и разочарования.

Резкая смена настроения графа глубоко задела Амицию. Она не могла понять причины его холодности. Возможно, это была часть сложной политической игры, в которой она была лишь пешкой? Или же графа мучили собственные чувства, которые он не мог либо не хотел выразить?

— Прошу, отведайте угощения. Не стоит ждать, когда все остынет, — развел руки король.

Час пролетел незаметно за изысканным обедом. Леди, под пристальным вниманием двух очарованных кавалеров, наконец, преодолели некоторую неловкость и с удовольствием отведали приготовленные кушанья. Меню, судя по восторженным вздохам девушек, оказалось поистине королевским. После сытного обеда был подан десерт — изящные пирожные «Птичье молоко», пропитанные ликером, и тающий во рту крем-брюле, украшенный свежими ягодами. Мужчины, дегустируя отборные вина из королевских погребов — богатое красное «Бордо» и легкое белое «Сотерн», — с нескрываемым интересом наблюдали за изяществом, с которым дамы наслаждались десертом. Тонкий аромат ванили и ликера смешивался с терпкими нотами вина, создавая атмосферу изысканного комфорта.

Король, наблюдая за этой идиллической картиной, решил наконец растопить лед формальности.

— И все же, может кто-то из вас пожелает поделиться деталями вашей прогулки? — спросил он, направляя свой взгляд на Саяри. Ее лицо озарилось легким румянцем — видимо, воспоминания о прогулке были не лишены определенной романтики, решил Уильям.

Ричард, с легкой улыбкой, взял слово:

— Был один занятный момент с губой леди Саяри. — Ричард намеренно выдержал паузу, посмотрев на взволнованно поднявшую на него свои очи девушку.

— История приобретает неожиданный оборот, — прокомментировал король, его губы тронула едва заметная улыбка.

Саяри, с нежной улыбкой, соврала о том, как ее конь споткнулся, и она, испугавшись, прикусила губу.

— Мне стало дурно, и граф Ричард любезно помог мне спешиться и нес меня на руках до фонтана, — добавила она, едва заметно краснея.

— Но, думаю, тут больше виновато волнение, нежели неуклюжесть коня, — поправил граф. — Признаюсь откровенно, я растерял все важные мысли, которые желал сказать вам, леди, в тот момент, — продолжил Ричард, наклонившись немного вперед.

— Очаровательная история двух сердец на пути к счастью. Я очень рассчитываю на это, — подвел итог король, его взгляд остановился на Амиции.

Амиция, едва заметно улыбнувшись Уильяму и своей сестре Саяри, старалась избегать взгляда короля, чья любовь была очевидна. Её тонкий кивок головой ближайшему слуге, стоявшего наготове, красноречиво свидетельствовал о желании получить предлагаемое вино. Однако, прежде чем слуга успел приступить к выполнению своих обязанностей, король Уильям, мощным жестом руки остановил их, провозгласив:

— Позвольте, это сделаю я.

Его властный тон не оставлял места для возражений. Он лично наполнил бокал Амиции, и, когда все присутствующие подняли бокалы, медленно произнес тост:

— Выпьем за прекраснейшую мелодию души, что пролилась сегодня благодаря ангелу, спустившемуся с небес в эти унылые стены замка.

Комплимент был адресован Амиции, чей лёгкий румянец выдавал смущение. Девушка тихо поблагодарила короля, опустив глаза.

— Благодарю вас.

Восхитительное вино, но оно таит в себе злой умысел. Пожалуй, в этот раз я буду более осмотрительна, чем в прошлый раз, — пошутила Саяри, отставив чашу в сторону.

Уильям одобрительно кивнул, наградив Саяри своей завораживающей улыбкой. В отличие от Саяри, король явно не собирался проявлять умеренность. Он пил вино с явным удовольствием, наливая себе бокал за бокалом, его глаза, наполненные весельем и каким-то скрытым блеском, не спускали взгляда с сестёр.

— Вам непременно следует посетить Летний дворец. Уверяю вас, там находятся восхитительные сады, расцветающие экзотическими цветами, которые завезены из далёких восточных стран. Фонтаны из белого мрамора издают успокаивающий шум, а сквозь густую листву проглядывают статуи древних богов. — громко сказал Уильям обращаясь к Ричарду и Саяри.

— Несомненно, Ваше Величество. Мы будем очень польщены, если вы осчастливите нас своим присутствием, и мы сможем вместе прогуляться по вашим чудесным садам. Возможно, мы даже сможем увидеть загадочных белых павлинов, которых говорят, Вы держите в своём частном вольере.

Уильям, постукивая пальцами по ножке бокала, улыбнулся. Его взгляд, полный тонкого юмора, перемещался с Амиции на Саяри.

— Я не заставлю вас ждать, — пальцы короля постукивали по чаше с вином. Он наблюдал за девушками, упиваясь моментом. — Вы гораздо разговорчивее моей возлюбленной, — шутливым тоном произнес Уильям.

Ричард по прежнему игнорировал пристальные взгляды Амиции, лишь мельком замечая, недоумение на ее лице. Последняя шутка короля вызвала на ее щеках бурный румянец, до самых мочек ушей. Вероятно, виной тому была неуемная болтливость ее сестры, Саяри. Уильям, с легкой улыбкой, обратился к Амиции:

— Надеюсь, моя шутка не обидела вас?

— Вовсе нет, Ваше Величество. Я действительно не так разговорчива, как моя сестра.

— О, теперь ты заставляешь краснеть меня! — рассмеялась Саяри, ее звонкий смех наполнил зал.

— Вам это к лицу, — похвалил Уильям, глядя на Саяри.

Задорный смех сестры казался Амиции приглушенным, потому что все ее внимание было приковано к человеку, сидящему напротив. Ричард, погруженный в свои мысли, ласкал взглядом ее полуобнажённые руки. Его взгляд медленно скользил вверх, задерживаясь на тонких запястьях, он чуть прищурился, словно оценивая, потом его взгляд задержался на ее декольте и шее. Амиция заметила, как его пальцы легонько поглаживают бокал, а его томный взгляд тем временем наконец-то удостоил ее вниманием.

Внезапно Амиция почувствовала себя некомфортно. Тесное платье сковывало движения, вызывая ощущение духоты. Ей захотелось уйти, но как это сделать, не обидев короля?

— Прошу прощения, Ваше Величество, — обратилась она к Уильяму, — могу ли я удалиться в свои покои?

— Что случилось? — с беспокойством спросил король, заметив изменившееся выражение лица Амиции. Его улыбка исчезла.

— Мне нехорошо, — прошептала Амиция, приложив руку к пояснице. Ее бледность усилилась, и румянец сменился на неестественную белизну.

— Вас тошнит? — переспросил Уильям, его голос стал встревоженным. — Не говорите, что это из-за мармелада! Я старый дурак, в детстве у меня была сильная аллергия на него.

— Нет-нет, я думаю, это не мармелад, — поспешила успокоить его Амиция. — Просто платье… слишком тесное.

— Кто его вам дал? — Уильям внимательно осмотрел платье, затем обернулся на старшую фрейлину Мари.

— Я… сама выбрала его, — вымученно улыбнулась Амиция.

Уильям, желая помочь Амиции подняться, почувствовал на груди лёгкое прикосновение её ладони. Нежный жест остановил его, и он недоуменно воззрился на девушку.

— Прошу, не надо меня провожать. Я не хочу стать причиной подпорченного вечера. — мягко попросила она.

— Могу ли я проводить леди? — громко произнес граф, глядя на них. — Я все равно намеривался покинуть вас. Есть безотлагательные дела.

— Будь по твоему. — король кивнул Ричарду, усаживаясь на место.

— Леди Саяри, — обратился Ричард, — благодарю за приятную беседу и прогулку. Был рад видеть вас.

Подойдя к Саяри, граф легонько поцеловал ее руку, затем по-военному откланялся, попрощавшись с Уильямом. Развернулся и уверенным шагом прошел мимо ожидающей его Амиции, открывая перед ней дверь и пропуская вперед, поймав на себе растерянный взгляд Саяри.

— Может все таки вина? — предложил Уильям, после того, как за Ричардом, Амицией и свитой закрылась дверь.

— Если только чуточку, — улыбнулась Саяри, подставив бокал.

***

Она уверенно шла впереди, не оборачиваясь, а он следовал за ней, не в силах отвести от нее взгляд. Пройдя достаточно далеко от чайной комнаты и преследующей их свиты они свернули налево в широкий коридор. Внезапно Амиция, словно почувствовав его внимание, остановилась и повернулась к нему лицом. Ричард был выше ее на целую голову, и теперь ей пришлось смотреть на него снизу вверх, что создавало между ними особую атмосферу близости и напряжения.

— Скажите, — произнесла она, вдыхая аромат древесных нот и сандала, который смешивался с ароматом цветов в вазах. Она стояла так близко, что могла слышать, как стучит его сердце, и это ощущение было для нее одновременно волнующим и пугающим. — Скажите мне…

— Ш-ш-ш, — прервал ее Ричард, приложив палец к губам. — Нас могут услышать.

Он осторожно взял ее за руку, увлекая за собой. Пройдя еще несколько шагов, он открыл дверь в небольшую комнату, затем, не раздумывая зашел внутрь, прижал ее к стене одной рукой, а другой тихо закрыл дверь.

Внутри комнаты царила полумгла, и только скудный свет пробивался сквозь узкие окна, создавая таинственные тени. Ричард прислушался к шагам камердинера и фрейлин, которые прошли мимо, а затем закрыл глаза, ощущая ее аромат и хрупкое тело, трепещущее между его рук. Прислонившись лоб ко лбу, они нежно потерлись носами, и он чуть было не поцеловал ее, но вовремя остановился, подавив нахлынувшее желание.

— Скажите, что я не сошла с ума, — прошептала она. — Между нами что-то есть, я чувствую это. Скажите, так ли это?

Ричард, не в силах произнести ни слова, коснулся ее лица двумя ладонями. Словно ослепший, он пытался запомнить бархатистость ее кожи и изгибы стройного тела. Девушка закрыла глаза, томно приоткрыв губы, и в этот момент ему хотелось забыть обо всех клятвах данных перед королем и Богом. Он нежно прикасался к ее тонкой шее, а затем, обжигая горячим дыханием, стремился к ее губам. Останавливаясь и сдерживая свою страсть, он направлял эти горячие поцелуи на ее лоб, глаза и щеки.

— Нас не должны видеть, — наконец-то прошептал он, проводя большим пальцем по ее губам, чувствуя, как она дрожит от его прикосновений. — И не должны слышать никогда. Слышишь меня?

— Нет, — ее голос стал тихим, словно она потеряла дар речи, открыв переполненные любовью глаза. Она таяла от его прикосновений, словно воск на солнце. — Ричард…

— Любовь моя, — произнес он, сгорая от страсти.

Он крепко прижал её к себе, не желая отпускать, запустил пальцы в её волосы. Девушка казалась такой хрупкой, словно перышко: стоит лишь ветру подуть — и она улетит от него навсегда. Он вновь поцеловал её лоб, потом глаза и щёки. Амиция обвила его шею руками, издав еле слышный стон.

— Любимый… — прошептала она, касаясь его губ и сливаясь в ответном поцелуе.

С громадным усилием он заставил себя отстраниться и отошёл на пару шагов. Тяжело дыша, расстегнул пуговицы камзола. Амиция, разрумянившаяся от неведомой ранее страсти, стояла у стены; её грудь поднималась и опускалась — было видно, что ей тоже тяжело дышать. Он смотрел в её влюблённые глаза: кошки скребли его душу, разрывая на части.

Амиция отошла от стены, приближаясь к нему. Трепетно, словно ангел, ладонью она коснулась его груди и поднялась на цыпочки, дотягиваясь до жарких губ.

— Ты должна уйти… — негромко но твёрдо произнёс он, останавливая её поцелуй. Жалея о сказанных вслух словах.

Девушка смотрела на него, не понимая его очередной резкой перемены настроения:

— Я буду помолвлен с твоей сестрой, Амиция… Это неизбежно.

Она высвободилась из его объятий и стала медленно отходить, отрицательно мотая головой. Он взял её руку, но она вновь вырвалась. Он попытался коснуться её лица, однако Амиция резко отошла, прижимаясь к двери.

— Нет… — услышанное шокировало ее.

Сознание отказывалось принимать сказанные им слова. Амиция строго остановила его приближение жестом ладони и медленно открыв дверь, выскользнула наружу; каблучки громко стучали по мраморному полу, удаляясь всё дальше и дальше.

Ричард запустил пятерню в свои волосы, быстрым движением зачёсывая их назад. Пятясь задом и покачиваясь, крутанулся вокруг своей оси. Гневно смахнул вазу с цветами со столика, следом полетели часы и прочие фарфоровые фигурки с камина. Упираясь двумя руками в каминную полку, он сделал глубокий вдох, набирая воздуха в лёгкие.

***

— Выпьем же за ваших родителей, которые воспитали таких прелестных дочерей! — Король поднял кубок.

Саяри улыбнулась, чуть пригубив поставила бокал на стол. Уильям выпил до дна, закусив кусочком нежной оленины.

— Ричард мужествен, хорош собой и воспитан. Он будет отличным мужем и отцом ваших детей, — король вытер рот салфеткой, кинув ее на стол. — Не спешите судить о нем по первым впечатлениям. Он лишь кажется холодным или даже жестоким. Но это не так. Он дорог мне как сын. Уверяю вас, вы полюбите его.

— Не сомневаюсь, ваша милость. — Саяри прикрыла глаза, вспоминая разговор с графом у фонтана.

— Будьте к нему терпеливы. Он главнокомандующий армией и отвечает головой за безопасность земель, которые я ему вверил, — король подался вперед, глядя на Саяри. — По закону людям, занимающую его должность, не желательно иметь жену. Но я не позволю каким-то бумагам лишить его счастья.

«Вы уже лишили его счастья» — подумала Саяри, но вслух сказала.

— Должно быть, он вам очень благодарен.

— Служба для него — это жизнь. Думаю, он скорее расстроился, чем возрадовался. Но я знаю точно, потом он скажет мне спасибо. — Король покачал указательным пальцем.

— Конечно, — улыбнулась она.

***

Амиция лежала в постели, не смыкая глаз. Шорох отвлек ее. Она обернулась, заметив фигуру, вошедшую через потайную дверь. Это была Саяри с трепещущей свечей в руках.

— Тише, прошу, — прошипела Амиция.

— Не тревожься, никто не услышит нас, — ответила Саяри, приближаясь.

— Мне всюду кажутся недруги. Кажется, что все смотрят на меня и оценивают. Так не уютно мне здесь, сестрица… душа болит.

— Во многих ли местах ты бывала, кроме отчего дома. Все пройдет, вот увидишь, — девушка поставила свечу на столик, забралась в постель к сестре.

Накрывшись шелковым одеялом, они затихли, каждая думая о своем.

— Что произошло между вами? — нарушила тишину Саяри.

— Мы поговорили… — грустно прошептала Амиция.

— О чем же?

— О вас.

— Значит, ты все знаешь. — тихо произнесла Саяри, посмотрев на Амицию.

— Да.

— Мне так жаль. Если бы ты слышала его речи о тебе, — тихо проговорила Саяри.

— Граф молод и красив. — Амиция посмотрела на сестру слезными глазами. — Ты будешь счастлива с ним.

— Я тоскую по Престону и былой жизни. И все же ты права тут все слишком… помпезно и неприветливо. Все смотрят на тебя как на объект, который надо отмыть и нарядить к очередной бессмысленной трапезе. Все слишком чужеродно.

— Как же я жалею, что отправилась на бал, — с грустью произнесла Амиция. — Я так рада, что ты рядом.

— Лучше бы мне не быть тут. Граф любит тебя, а не меня. Его глаза буквально кричали об этом.

— Если бы любил, не отдал бы меня королю, — сердито сказала Амиция, отворачиваясь от Саяри.

— Ты еще так молода, Амиция. Ничегошеньки не понимаешь.

Глава 4

Темные Земли — самый охваченный войной регион Восточного континента. После правительства Войнорта, могущественного и бесстрашного мудрого воина, служившего еще отцу Уильяма, былая роскошь этих земель угасла, оставляя лишь жалкие остатки добра. Когда-то власть Войнорта в этих местах была непоколебима, ибо тут был порядок и стянуты самые могущественные силы короля.

Некогда прекрасный город Денвер теперь превратился в руины. Коричневая больная земля, затронутые огнем растения и деревья, превратившиеся в гигантские неподвижные палы, воздух, загрязненный пеплом и туманом: именно так запомнились всем Восточные земли после битвы с варварами. От того эти земли и прозвали Темными.

В настоящий момент тут правил Ройнорт, сын Войнорта. Его влияние в Анклаве слабело с каждым днем. Сын не оправдал надежды и желания отца, павшего в бою. Все, что осталось от когда-то богатой и процветающей архитектуры города, — это часовня и крепость со стенами и сторожевыми башнями, построенными вокруг нее. Части форта сильно пострадали от пожара, а большой овраг вокруг крепости заполнился застойной водой, через пролегал прочный деревянный мост.

Десять кавалеристов и пять повозок, груженных провизией, стояли на берегу реки Кэсс, разделявшей земли на западе и востоке и пересекавшей почти всю королевскую территорию. Шумная, узкая река серпантином извивалась и поворачивала, растекаясь в разные стороны по миру, согревая на своих берегах врагов и союзников Империи.

Река доставляла неприятности, сколько Ричард себя помнил. Ее стремительные течения с легкостью могли доставить небольшой флот к самым центрам укрепленных городов государства. Поэтому берега реки на дорогах, ведущих к городам, усиленно охранялись.

Ричард окинул взглядом разорённый Денвер. Он не спешил гнать коня на перепаханную копытами и колесами землю.

— Этот город видел времена и получше, — хрипло сказал Радгар, удерживая своего коня рядом с вороным конем генерала.

Радгар — довольно сильный и храбрый воин. На плечах он носил бело-серую волчью шкуру, а его любимым оружием был боевой топор. Лицо его было покрыто шрамами, голова гладко выбрита, а на подбородке росла густая борода. Радгар был лучшим воином в армии Ричарда. Он был не только воином, но и лучшим советником: на протяжении 20 лет они рука об руку сражались с врагами королевства, бесчисленное количество раз спасая друг другу жизнь.

Ричард легонько пришпорил коня, направляя его к крепости. Лошади сердито ржали, увязая в грязи и нечистотах. Тяжелая повозка дребезжала и скрипела, когда кучер неторопливо отдавал приказы своим усталым лошадям. Проследовав вдоль обгорелых хижин и шныряющих бедняков, протягивающих бледные худые руки, они остановились у моста.

— Ричард? Ты ли это, друг мой… — в нахальной улыбке развел руки в стороны Ройнорт, неторопливо шагая по мосту им навстречу. — Ну же, не робейте, проходите, милости просим в наш уютный дом, — в его голосе послышалась нотка ехидности.

— Твои люди навели беспорядок в Милонии, — резюмировал Ричард, сдерживая раздражённого коня.

Призрак переступал с ноги на ногу, вскидывая голову и жуя трензель.

— Разве? — удивился Ройнот, обернувшись и смерив наигранно удивленным взглядом своих людей. — Ах, да, вероятно это какое-то недоразумение. Ведь мы приходили за провизией! Ты же помнишь об обещаниях своего короля, генерал?

— Последи за языком, Ройнорт! — голос Радгара прозвучал словно рык.

Ройнорт лишь усмехнулся, не удостоив и взглядом Радгара. Ройнорт жил сам по себе, находясь в постоянных разногласиях с королем, который, который не лишил его жизни только потому, что всегда чтил память о его отце. Ройнорт не считал нужным подчиняться кому-либо, исполнять чьи то прихоти и указы. Поэтому после смерти отца он тут же захватил власть и установил свои порядки. Порядки, по которым жизнь стала невыносимой, насилие, грабеж, выпивки и драки. Полный разброд в отрядах, отсутствие почтения к королевскому знамени и многое другое. Несчастные жители покинули руины города, уходя подальше от бесчинств, голода и бедности.

Ройнорт прекрасно понимал всю военную и стратегическую важность его родных мест и успешно манипулировал этим. Армия короля с легкостью могла бы сокрушить строптивого Ройнорта со всеми его остатками армии, но начать войну внутри королевства означало погрузиться в хаос, зародить сомнение внутри государства. Именно это понимал Ричард. Отправившись в эти земли, он преследовал свои цели. Поговорить с бунтовщиками и заключить некие договоренности. Уильяма же переговоры не увлекали, ну а за дерзость он предпочитал наказывать эшафотом.

— Будь осторожен в высказываниях. Ведь король у нас один, — равнодушно произнес Ричард.

— Отрицать не стану. Это мои люди забрали провизию. Ни больше, ни меньше положенного! Ну не биться же нам теперь из-за этого, генерал, — усмехнулся Ройнорт.

— Мы приехали не за этим, — Ричард и его воины спешились, пересекли мост и остановились перед Ройнортом. — Мы родились и выросли на одной земле. С твоим отцом я шел в бой рука об руку и враг у нас един. Прими нас как своих гостей, ибо друг по оружию не может быть врагом.

Ройнот пристально смотрел в глаза графа, желваки на его скулах заходили ходуном, но он опустил глаза согласно кивнув и скудно улыбаясь.

— Не приходилось мне ранее вести с тобой беседы лично и видно зря, — прищурился Ройнорт протянув ладонь для рукопожатия. — Идем. Вино может и терпит долгих ожиданий, но вот румяный кабан заждался.

Ричард усмехнулся, посмотрев на Радгара. Отдав приказ воинам распределить провизию для раздачи части беднякам, а другой части отнести в склады Ройнорта он последовал в крепость.

Диспуты и разногласия насчет договоренностей о награде в участии в битве начались сразу после окончания боя, в окружении мертвых тел, когда Ричард закрыл глаза Войнорта, он отдал приказ писарю известить Ройнорта и Уильяма о гибели значимого лица. Смерть которого означала, что все войско погибшего отныне принадлежит его наследнику. Ройнорт тем временем занимал позицию наблюдателя, не принимая участие в баталии против ненавистных варваров. И даже больше. Он решил заключить самостоятельный альянс с Южным герцогством, занимающим правый берег Кэсс и выход к морю. Правил там герцог Батрис, имеющий за своими величавыми плечами большую армию. Консул герцога прибывал в Денворе уже как с месяц и сейчас он так же встречал генерала Ричарда в приемном зале.

— Рад приветствовать вас, Генералиссимус, — любезно проговорил консул, протягивая ладонь. — Мое имя Пауль. Я представляю слово от имени Баррийского герцогства по личному указу Батриса Барри.

Ричард внимательно изучал консула. Хитроумные глаза Пауля шныряли по графу и его людям, разыскивая в них хоть маломальскую симпатию к его персоне. Генерал пожал руку консула и предложил сесть за стол, тут же переключая все свое внимание на Ройнорта.

— Договор, который был заключен с твоим отцом, да пребудет с ним земной покой, был выполнен лишь частично из-за разнузданности и полного неповиновения твоих людей. В твоей армии царит разлад, — Ричард кольнул Ройнорта взглядом. — И отрицать это будет крайне глупо с твоей стороны.

— Называешь те жалкие остатки, из калек, которые еле добрались до дома, армией? — засмеялся Ройнорт. — Уильям бросил их в самое пекло, и мой отец склонил голову на поле боя во имя монарха. И что он получил взамен?

— Сына, чью душу поглотила гордыня. — приподнял бровь Ричард.

— Нет, — возразил Ройнорт. — Разочарование, голод, уныние, боль. Это его награды!

— Ты хозяин судеб этих несчастных людей. И сейчас в твоих руках решить, как им жить дальше. В мире или вечном прозябании и скитании вдали от родных земель. — Голос Ричарда был спокойным, но строгим.

Напряжение в зале висело настолько густо, что воздух можно было резать ножом. Пауль молчаливо наблюдал за равнодушным лицом Ричарда.

— Пусть люди, давшие обещание, сдержат своё слово, — начал Ройнорт, сохраняя внешнее спокойствие, которое, однако, с трудом скрывало нарастающее раздражение, — и тогда наш разговор будет на равных. А пока вы смотрите на нас с высоты своего мнимого Олимпа, презираете наши усилия и пренебрегаете нашими заслугами, всякая попытка к диалогу обречена на провал.

Ройнорт прекрасно понимал, что уступки генералу могли стать фатальной ошибкой, подорвав его и без того хрупкий авторитет.

Ричард спокойно подался вперед. Его руки, сжатые в кулаки на столе, символизировали его сдерживаемую ярость.

— Я проехал сотни миль, мои люди измотаны, лошади еле стоят на ногах, — прорычал он, — а я сижу здесь, за одним столом с тобой и мы пьем вино из одного кувшина! Я привез тебе провизию, не обращая внимания на разгромленные купеческие обозы, везущие меха и зерно в Милонию, опорный город, расположенный в непосредственной близости от королевского замка. И ты смеешь намекать мне о гордыне и надменности?! Опомнись! Твою голову уже давно ждут на пике, и только по моей просьбе меч палача не обрушился на неё! — последние слова граф процедил сквозь зубы, гневно глядя на Ройнорта. — Неужели ты возомнил о себе слишком много, решив, что вправе судить о праведности других?

Даже Радгар, всегда отличавшийся хладнокровием, передернул плечами, отодвигая чашу с вином. Глубокая тишина повисла в воздухе, прерываемая лишь тихим потрескиванием камина. Все присутствующие переглянулись, готовые к любому исходу переговоров.

— И что же желает повелитель? — уже более спокойно спросил Ройнорт.

— Чти память своего отца, — медленно произнёс Ричард, внимательно наблюдая за реакцией Ройнорта. — Уважай его взгляды. Поклянись в верности короне, как клялся когда-то твой отец. Это не просто слова, Ройнорт. Это гарантия мира, гарантия будущего. После венчания король созовёт совет, и я настаиваю на твоём присутствии на нём.

Ройнорт, откинувшись на спинку резного дубового стула, внимательно изучал лицо генерала. Пауль нервно постукивая пальцами по столу, наконец, осмелился прервать их диалог, несколько раз откашлявшись, словно пытаясь собрать остатки мужества в кулак.

— Прошу прощения за вмешательство, — проговорил Пауль, — но условия пакта между герцогом Батрисом и…

— Герцогом Батрисом и Анклавом, формально правителем которого является король Уильям Осканвинд-Баллоу? Именно это вы собирались сказать? Или, может быть, вы хотите объяснить мне, почему подписание этого пакта столь вопиюще нарушает все установленные законы и традиции? Что именно вы пообещали Ройнорту? Помощь в получении независимости? — с лёгкой, почти незаметной улыбкой, перебил его Ричард.

Пауль, наконец, вдохнул поглубже, стараясь придать своему голосу уверенности, ответил:

— Пакт будет подписан в строгом соответствии со всеми нормами и правами претендующей на независимость территории, в дальнейшем именуемой Эсклав. И она получит беспрепятственный выход к морю. Это ключевое условие соглашения.

— Неужели? — ни на секунду не отводя взгляда от Пауля, ответил Ричард. — А в этой вашей бумажке написано о многомиллионном долге накопившемся за годы уклонения от налогов? Долге, который по праву принадлежит законному наследнику этих земель — то есть, Ройнорту? Вы забыли включить этот пункт в ваши «соответствующие нормам» договоренности? Или вы полагаете, что король просто проигнорирует этот существенный факт?

— Вы обвиняете герцога Батриса в подстрекательстве?

— Я подозреваю, что герцог Батрис использует не совсем стабильную ситуацию в Денворе, и Ройнорта как пешку в большой игре, жертвуя его интересами ради своих собственных. Это распространённая практика в политике, не находите?

Лицо Пауля побледнело.

— Меня предупреждали, что разговор с вами будет достаточно сложным, — прошептал он, слегка поправляя воротник дублета. Видно было, как он напряжен.

— Вам сообщили об этом, но вы все равно приехали, зная, что этот диалог неизбежен. Значит ли это, что вы духом и умом сильнее герцога Батриса?

— Я не потерплю оскорблений в адрес герцога королевских кровей! — взорвался Пауль, лицо его залилось краской. Он встал и приготовился к словесной дуэли, а то и к чему-нибудь похуже. Но Ричард не обратил внимания на его выпад и продолжил.

— Возможно, у вас есть козырь в рукаве, о котором я не знаю? Какая-то тайная договоренность с другими влиятельными игроками? Например, с императором Восточной империи? — улыбнулся генерал. — Или, быть может, с морскими пиратами, контролирующими проливы?

Пауль намеренно не обратил особого внимания на слова генерала, но был искренне удивлен его осведомленностью. Ричард хохотнул, отводя взгляд в сторону. Ройнорт, не в силах сдержать свои эмоции, резко встал, опираясь на деревянный стол, который скрипел под его весом.

— Я требую, чтобы вы воздержались от оскорблений в сторону моих гостей в моём присутствии!

Ричард, не теряя самообладания, коротко улыбнулся, взглянув на Ройнорта с лёгким презрением.

— Ты слишком требователен.

— Я никогда не был требователен и всегда уважал своего отца! Он был великим воином, и я почитал его, но это не значит, что я должен следовать его политическим взглядам! Видит Бог, я любил его, но каждый имеет право на своё мнение! — горестно усмехнулся Ройнорт.

Посмотрев на двух разгневанных мужчин, Ричард указал на стулья.

— Присядьте, господа, не нужно так горячиться и волноваться.

— Ты не смеешь говорить о чести, зная, на какие жертвы шел мой отец ради короля! И не смей лгать мне в лицо, что у тебя иные взгляды! — прорычал Ройнорт. Глаза его наполнились злобой и отчаянием.

— Мои мысли ясны как день, — четко произнёс Ричард. — Я пришёл с миром, чтобы воссоединить то, что наши предки строили веками. И у меня есть предложение, — он сделал паузу, чтобы придать своим словам весомость. — Король Уильям предлагает тебе поместье в Западных землях, твоим воинам — земли и шанс на достойную жизнь. Кроме того, ты получишь выход к Северному морю, — краем глаза Ричард заметил, как среди его людей пробежала волна смятения. — Что касается вас, многоуважаемый Пауль, — продолжал Ричард, обращаясь к нему свое внимание, — у меня есть иное предложение. Заключение мира с Осканвиндским королевством и союз племянника Батриса Готтлифа с леди Данией Норфолк значительно укрепило бы наши отношения, не так ли?

В глазах Пауля вспыхнул огонек.

— Дания Норфолк? Одна из дочерей Артура Норфолка, претендовавшей на престол? — воскликнул он, пораженный смелостью предложения.

— Старшая, — подтвердил граф Ричард, его лицо оставалось непроницаемым. — Учитывая мощь кавалерии Норфолка, это, безусловно, выгодное предложение для обеих сторон, — добавил он, подчеркивая стратегическую значимость такого союза.

Пауль, однако, не был готов к столь стремительному развитию событий.

— Мне нужно время, чтобы обдумать все последствия, — заявил он. Политический брак, особенно с наследницей влиятельного дома, представлял собой сложнейшую задачу, требующую тщательного анализа всех возможных рисков и выгод. В случае согласия, герцогство обретало сильного союзника, способного противостоять внешним угрозам, но в то же время брак мог наложить определённые ограничения на политическую независимость. Помимо этого, требовалось учесть мнение знати герцогства, которая могла негативно воспринять этот союз.

— Если вам так хочется поторговаться, я пришлю своего советника. Если вы не в силах принимать столь серьезные решения, так пусть Батрис сам наведается. Встрече буду рад, — холодный взгляд Ричарда пронзил посла насквозь.

Пауль, взволнованно переглянувшись с Ройнортом, сделал последнюю попытку оттянуть принятие решения.

— Я немедленно сообщу герцогу о ваших условиях, — сказал он. — Однако могут возникнуть некоторые недопонимания по поводу моего предложения не заключать соглашение с правителем Денвора, — задумчиво произнес посол, глядя на Ройнорта, прикидывая масштабы потенциальных трудностей.

— Наверняка есть суммы, которые способны убедить вас проявить красноречие и настойчивость при разговоре с герцогом, — с прищуром произнес Ричард, заметив еле заметную улыбку на лице Пауля, глаза которого засияли еще пуще. — А что насчет тебя, Ройнорт?

— Ты имеешь в виду выход к морю через земли, принесенные тебе в дар королем? — уточнил Ройнорт и так понимая о чем шла речь.

Ричард лишь утвердительно кивнул.

— Север не близко, — медленно произнес Ройнорт, поглаживая бороду, взвешивая все «за» и «против». Расширение торговых путей в северном направлении требовало больших финансовых вложений и огромных усилий, чтобы обеспечить безопасность караванов. Пиратство и нападения со стороны соседних государств были серьезной проблемой.

— Не близко, — согласился Ричард, спокойно дожидаясь решения Ройнорта.

— Гарантирована ли безопасность торговых путей? — задал Ройнорт решающий вопрос.

Ричард вновь утвердительно кивнул, не сводя уверенного взгляда с Ройнорта.

— Договорились, — после паузы ответил Ройнорт и протянул ладонь для рукопожатия.

Все поднялись со своих мест, подходя друг к другу. Ройнорт еще раз крепко сжал ладонь графа.

— Но есть одно условие, — все еще держа ладонь графа, произнес Ройнорт. — Между Денвором и Баррийским герцогством будет проложен еще один торговый путь. Торговля пушниной и рыбным промыслом.

— По рукам. — Ричард крепко сжал ладонь Ройнорта. Затем обменялся рукопожатием с довольным консулом.

Вечерний сумрак окутал зал, медленно опуская завесу над шумным пиршеством. Пьяные мужчины, обнимая девушек, падали на пол, их смех смешивался с звуками лютни и шумом беседы. Ричард, сидевший в отдалении, наблюдал за юной красавицей, которая с напускной нежностью отталкивала назойливого Ройнорта. Взгляд его задержался на этой сцене, и мысли унесли генерала на три месяца назад, к последней встрече с Амицией. Прошлое казалось далеким, заполненным событиями, которые изменили его размеренную жизнь. Нахождение Саяри и Амиции в непосредственной близости, доставляло Ричарду значительное неудобство. Каждая встреча с Саяри неизбежно включала и Амицию, и это вызывало в нем чувство неловкости. Ричард, будучи человеком расчетливым и дальновидным, принял решение разлучить сестер. Он увез Саяри в свое родовое имение, поместив ее под надзор верной прислуги.

Нахмурившись от воспоминаний, Ричард подметил, что девушка уже поддалась натиску Ройнорта и позволила ему целовать свою шею и губы. Ричард перевел взгляд на Радгара, который сидел справа от него.

— Было разумно предложить союз с леди Данией, — тихо произнес Радгар, наблюдая за движением людей в зале. — Но интересно, будет ли рада сама графиня? Я слышал, что племянник Батриса — робкий и пугливый человек.

— У нее нет выбора, — ответил Ричард, сделав паузу, а затем добавил, с нескрываемым цинизмом: — И потом, когда трусость и робость стояли на пути любви? Ее храбрости хватит на двоих. Остальное — лишь вопрос времени. Любовь придет потом, привычка — еще позже, а дети… дети свяжут их крепче любой присяги.

— Тут не поспоришь. Любовь не знает преград, — согласился Радгар, но в его глазах мелькнуло сомнение.

***

На рассвете Пауль, кивнув Ричарду, пообещал сделать всё возможное, чтобы убедить герцога принять предложенные условия. Прощальное рукопожатие скрепило неформальный договор — встреча за кружкой эля в честь воссоединения графств после окончания войны. Карета Пауля растворилась в утренней туманной дымке.

Война оставила глубокий след в отношениях между графствами. Многие чувствовали себя обделёнными, ожидая от короля Уильяма большей поддержки и признания их заслуг в укреплении королевства. Значительные ресурсы были потрачены на восстановление разрушенных регионов, на обеспечение безопасности границ и наведение порядка в приграничных областях. Однако, щедрость королевской казны оказалась весьма ограниченной, что вызвало справедливое возмущение среди графских администраций. Проявления недовольства варьировались от открытых жалоб до тайных интриг, угрожая дестабилизации и новым, возможно, ещё более разрушительным конфликтам. Некоторые регионы открыто обвиняли короля в несправедливом распределении средств, указывая на то, что их вклад в оборону королевства был существенно выше, чем у других, более лояльных к короне. Эти обвинения подкреплялись подробными отчетами о потерях, с подробным указанием материального ущерба и человеческих жертв. В то же время, графство Норфолк, традиционно являвшееся оплотом королевской власти, получило значительно больше финансирования на восстановление, что вызвало ещё большее напряжение. Ситуация усугублялась тем, что король Уильям, упрямо придерживаясь своих взглядов, отказывался признавать справедливость претензий недовольных, считая их участие в войне само собой разумеющимся долгом.

Ричард, будучи опытным политиком, понимал всю опасность сложившейся ситуации. Для предотвращения междоусобной войны, он предпринял ряд мер, нацеленных на стабилизацию обстановки. Вместе с королевским советом он объехал несколько крупных городов, решая вопросы снабжения провизией и сырьём важных стратегических пунктов, а также близлежащих поселений. Эти визиты не только способствовали нормализации экономической ситуации, но и имели важное политическое значение, позволяя Ричарду лично убедиться в настроениях населения и выслушать их жалобы. Уверенность и твердость генерала в общении с населением, а также его готовность выслушать и понять проблемы местных жителей в значительной степени способствовали снижению напряжённости. Он уделял особое внимание обеспечению справедливого распределения ресурсов, стараясь, по возможности, учитывать интересы всех сторон. Кроме того, он инициировал создание специальных комиссий для рассмотрения жалоб и проверки расходования королевских средств. Эти комиссии должны были провести независимое расследование и подготовить доклад для короля.

— Останься здесь на некоторое время. Мне нужны твои глаза и уши. Почуешь неладное, сразу сообщи, — обратился граф к Радгару.

— А что же вы? — воин внимательно смотрел на командира.

— Я навещу Норфолка и расскажу о своих намерениях. — Ричард задумчиво посмотрел на горизонт. — Но сначала я должен посетить отчий дом.

***

После блистательного бала, ознаменовавшего не только смену настроения в государстве, но и рассвет новой эры для семьи Веллингтонов, глава семьи, Джон Веллингтон, получил долгожданный титул виконта и высокую должность королевского советника. Эта новость наполнила его гордостью и энергией. Он с головой окунулся в придворные и государственные дела, проявляя себя как опытный и преданный слуга короны. Его острый ум и стратегическое мышление быстро снискали ему уважение как среди королевских советников, так и среди влиятельных аристократов. Работа была сложной, требовавшей непрерывного внимания к деталям и умения лавировать между различными фракциями при дворе. Однако Джон Велингтон, закаленный годами управлением своим родовым поместьем, успешно справлялся с вызовами, завоевывая все большее расположение Уильяма.