Бесплатный фрагмент - Предместье. Часть 2

Предместье. Часть 2

Глава 1. День Рождения

Сухарики ещё не зарумянились, но Софья боялась о них забыть. Не отходя от плиты, она чистила картошку, поминутно заглядывая в духовку. До прихода гостей оставалось два часа, Настя уехала с Сашей на рынок за арбузом, и в доме хозяйка осталась одна.

Прошедшее лето, начинавшееся спокойно и обычно, изменило всю её жизнь в середине июля. Исторический фестиваль, принесший столько ярких событий, будто изменил течение её жизни, заставляя принимать сложные решения. И хотя Женя не писал и не звонил, в самом Предместье многое изменилось. На раскопки приехали настоящие археологи во главе с профессором Владимиром Сергеевичем Потелициным. Старый мэр вернулся на своё место, а Фёдор Семёнович в школу.

В городе на неё смотрели теперь с настороженностью. Порой даже Клава подшучивала, что Софья Степановна ходит в невестах, жених очень богат, но как-то не торопится.

Через два часа за её стол, стоящий на кухне, должны были усесться десять человек. Дочь пригласила тётю и маму Саши, придёт Вадим и археологи. Напросился на день рождения и Собакин. Все ждали приезда Жени, а Паша Собакин никак не мог пропустить такого события. Он надеялся снять для своего блога сцену с приездом городского спонсора.

В музее тоже кое-что поменялось. Старенький директор ожил, много общался с археологами, даже ездил с ними на раскопки. Софье приходилось одной заниматься музеем. Радовало то, что её предположения оправдались: Владимир Сергеевич подтвердил, что Вадим нашел древний храм, вернее его фундамент. От стен почти ничего не осталось со времён его постройки. Храм был возведён до начала Татаро-монгольского нашествия.

Ждали ли Женю Софья Степановна? И ждала, и боялась его приезда. Конечно, она теперь часто мечтала о строительстве нового храма, мечтала облагородит источник и надеялась на постройку гостевых домиков для паломников и простых туристов. Но представить себя женой Евгения она не могла. Никаких чувств к Жене она не испытывала: ни любви, ни отвращения — пустота.

На столе стояли большие блюда с салатами и холодной рыбной нарезкой. Сухарики дозрели, нужно было только сварить картошку и поставить в духовку мясо.

В дом зашли Настя и Саша, державший на руках огромный арбуз.

— Мамочка, вот охота тебе в свой день рождения у плиты стоять? Заказала бы всё у тёти Мани.

— Дочь, просто сидеть ещё труднее.

— Ладно, тебя не убедишь. Саш, неси арбуз в душ и хорошо промой. Я сейчас поднос принесу.

Саша молча ушел, а Софья с улыбкой спросила у дочери: — Как у вас? Предложение сделал?

— Мам, ну какое предложение. Он уже сто раз делал, — засмеялась Настя. — Мы вчера место смотрела для нашего дома. Красиво там и озеро рядом.

— Вот это и есть подарок, доча! Настоящий подарок. А проект есть?

— У него давно этот проект. А ты что, Евгения ждёшь?

— Никого я не жду. Приедет, так приедет. Пока слово своё держит, и это хорошо. Значит, и мне придётся держать.

— Не дури, мам. Если ты за него замуж выйдешь, то…

Настя договорить не успела, в кухне появился Саша с мокрым арбузом в руках.

— И где поднос? Настя, опять маму жизни учишь?

— Саш, но какой он муж? Он же негодяй, он и над мамой издеваться будет.

— Настя, Софья Степановна сама решит, кто ей нужен. Вот вам арбуз, а я поеду за тётей и мамой. Смотри, Настенька, не подведи перед роднёй.

— Ой, ну я же сама вежливость, — засмеялась Настя.

— Я, Софья Степановна, своей семье объявил, что свадьба весной. Так что вы тоже готовьтесь.

— Да? Интересно, а почему я узнаю последней? — Софья сделала вид, что обиделась, хотя была очень рада услышать эту новость. — Где жить будете?

— Мы фундамент дома за осень сделаем, зимой будем сруб поднимать, а весной, ближе к маю и переедем.

— Смело. И рабочих нашел? И деньги есть?

— Нам тётя Маня деньги дала, я буду с ней рассчитываться постепенно. Бульдозер есть, яма под подвальное помещение вот-вот появится, а там уже арматура и бетон… Ладно, пора ехать. Ждите через час.

— Не торопитесь, мясо только поставила.

— Ладно, не будем, но уж очень вкусно пахнет.

Когда Саша ушел, Настя помощь маме не предложила, а отправилась в душ. После купания она долго прихорашивалась у себя в комнате. София тоже подошла к зеркалу, оставшемуся ещё от бабушки и висевшему на кухне. Рама давно потрескалась, но выбрасывать его она не собиралась. В парикмахерской она побывала вчера, сделав свою обычную и привычную стрижку. На лице лежала усталость, глаза выдавали лёгкую грусть: — Что, невеста, старовата уже? Сорок шесть?

Платье, подаренное ей Настей, лежало на диване в комнате, пора было переодеться. Вишнёвый цвет, разбавленный белыми бусами, не сделал женщину моложе, но выбора всё равно не было.

— Какая я невеста. Чудо-юдо, да и только.

Вода из кастрюли с варившейся в ней картошка с шумом вылилась на плиту, пришлось быстро бежать на кухню, забыв о себе.

Саша привёз только тётю Маню, зато прихватил с собой огромный пирог и два торта. Мама, как сообщил Саша, приболела, но передала подарок и добрые пожелания.

Вскоре приехали и археологи с Вадимом. Молодой человек практически превратился в водителя и помощника профессора. Он старался во всё угодить знаменитому археологу, надеясь, что тот станет помогать ему с докторской. Двух остальных пожилых членов команды профессора звали Семён Иванович и Александр Андреевич.

Вадим опекал их так усердно, что Софья Степановна иногда посмеивалась. Не явился и директор музея, передав лишь большой букет цветов. Ваз для букетов в доме уже не хватало, пришлось ставить цветы в трёхлитровые банки.

Когда все уселись за стол, то первым начал говорить Вадим: — Дорогая наша Софья Степановна, вы замечательная женщина и большой профессионал. Вы так можете рассказать о своём городе, что невозможно вас не слушать…

А вот Софья Степановна его не слушала, она с удивлением для себя, часто поворачивалась к окну и прислушивалась к звукам проезжающих машин. Женя опаздывал — может это и к лучшему?

Глава 2. Известие

Праздник был в разгаре. Маня настоятельно угощала мужчин, а Софья разливала чай в новые, подаренные уборщицей Галей, красивые кружки. Настя пыталась ей помочь, но успела шепнуть ей на ухо: — Ждёшь? Слава Богу, что не приехал…

Но Насте пришлось замолчать, когда в дом вошла Наташа во всей своей красе.

— Здравствуйте всем! Не ждали?

Девушка улыбалась самой искренней и очаровательной улыбкой. Все мужчины за столом расплылись в улыбке в ответ. В руках у Наташи был огромный букет из роз и коробка, перевязанная розовой лентой.

— Софья Степановна, букет от Евгения, а подарок от меня. Там платье, надеюсь с размером угадала. Я очень голодная и всю дорогу мечтала поесть ваш супчик. Кормите меня срочно.

— Наташенька! — Софья Степановна так обрадовалась приезду девушки, что не смогла это скрывать. Именинница обняла девушку, забрала букет и коробку и понесла всё это в спальню. Натали усадил за стол Вадим, но и пожилые мужчины заметно взбодрились.

Софья Степановна положила коробку на кровать Насти, и заметила в середине букета небольшой конверт. Внутри конверта находилось письмо.

«Здравствуй, Соня.

Прости, что не приехал, срочные дела. Скажу честно, дела касаются Предместья. Всё оказалось не так просто, как я думал. Строительство храма требует пройти много всяких инстанций, светских и церковных. Не успел я к твоему дню рождения. Так что приехать было не с чем. Надеюсь появится через неделю. Очень надеюсь, что ты не передумала, и свадьба наша состоится в сентябре. Улыбаюсь, когда пишу эти слова, радуюсь, как пацан. Отправил к тебе Наташу, хоть как-то тебя порадовать. Лизу не смог отправить, у неё выставка. Насте привет.

Целую. Твой жених Женька».

Софья невольно улыбнулась, но тут же быстро спрятала письмо в карман платья.

— Мам, ну ты где? Пошли, Владимир Сергеевич петь будет. Он, оказывается, играет на гитаре и поёт. Вадим из машины гитару принёс. Что, сильно занят твой Женя? Опять кого-то похитил?

— Дочь, не говори глупости. Пошли, придётся слушать.

Владимир Сергеевич был мужчиной невысоким, но ладным, подтянутым. Увлечённый своей профессией, он объездил весь мир, знал около десятка языков, имел государственные и международные награды. Правда, характер у него был взрывной и непредсказуемый. Только с Софьей Степановной он разговаривал спокойно, на других мог наорать не стесняясь.

Пел он хорошо, но от этого Софье Степановне стало грустно. Даже захотелось заплакать. Эту песню ей когда-то пел муж, когда они собирались с друзьями.

Призрачно всё в этом мире бушующем,

Есть только миг, за него и держись…

Два других археолога, приехавшие с профессором на раскопки, были старше его лет на десять, а то и больше. Иван Митрофанович, несменяемый директор музея, сразу нашел с ними общий язык, зато с профессором спорил постоянно. Впервые Софья не соглашалась со своим начальником, а чаще соглашалась с мнением профессора. Особенно жаркими споры были о возрасте древнего храма. Раскопки шли медленно, зато споров было всё больше.

Песне подпевали почти все, кроме Насти. Она вышла во двор, услышав звук подъезжающей машины. Собакину Настя не удивилась, но зато вскрикнула, увидев Лизу. Если бы она увидела её издалека, то не узнала бы совсем.

Никаких цветных волос не было. Аккуратная короткая стрижка, большие круглые очки и модное платье — так теперь выглядела художница. Собакин достал из машины очередной букет, а Лиза держала в руках какую-то картину, завёрнутую в тряпку.

— Вот это подарочек! — вскрикнула Настя. — Я бы тебя не узнала. Лиза, ты теперь похожа на девочку отличницу.

— Привет! Мы сильно опоздали?

— Веселье в разгаре, поют. А как ты решилась приехать?

— Паша за мной приехал, забрал прямо с выставки. Уговаривал недолго.

— Доставил, как обещал. Там еда осталась? — широко улыбался Собакин.

— Накормим ещё человек десять, тебе хватит, Собакин. Пошли, Наташа уже там.

— Да? Хотя, что я вру, я знала, что она приедет, — смутилась Лиза.

— Вы договорились? — Настя с улыбкой смотрела на Лизу. — Могли бы и мне написать.

— Насть, это Евгений всех собрал и заплатил. Он сам мне звонил, но я сначала отказалась. У меня новая работа, не хотелось показать себя необязательной. Тогда он Пашу попросил, чтобы вечером меня забрал, а утром отвёз. Ты не против, если я переночую?

— Нет, конечно, ночуй себе. Пошли уже, Собакин сейчас с голоду умрёт.

Когда новые гости вошли в дом, Владимир Сергеевич уже пел про надежду, а остальные нестройными голосами подпевали ему.

Софья сначала увидела долговязого Собакина с букетом, а уж затем рядом с ним маленькую Лизу.

— Лизонька, вот это чудо! — именинница обняла хрупкую девушку.

Собакин уже уселся за стол, а Настя быстро поставила ему чистую тарелку. Не дожидаясь приглашения, Паша начал накладывать себе со всех блюд и салаты, и мясо с рыбой. Песня умолкла, все потянулись к торту, особенно Александр Андреевич, как большой любитель сладкого.

Натали подсела к Лизе и что-то шептала ей на ухо. Тем временем, хозяйка положила Лизе салат и картошку. Получилось так, что одну половину стола занимали девушки и молодые люди, а вторую немолодые мужчины и тётя Маня. А вот Вадим так влился в компанию стариков, что ни за что бы не перешел на сторону молодых.

— Праздник удался! — смеялась Настя. — Мама, пора покупать стол побольше, а лучше на улице накрывать. Комаров уже нет, а дождь в беседке не страшен. Саш, сделаем беседку?

— Без проблем.

— Нет, нет, ничего строить не будем. Кухня большая, я сразу такую хотела. Ты, Саша, в вашем доме тоже сделай большую кухню.

Глава 3. Чувства

Ближе к десяти вечера гости начали прощаться. Первой уехала тётя Маня, засобирались и археологи. Вадим, Александр и Семён уже вышли во двор, а вот профессор никак не уходил. Он вплотную подошел к Софье Степановне и тихо произнёс: — Вы, женщина моей мечты, София. Я обещаю, что найду что-то важное на раскопках и посвящу эту находку вам.

Считая это бредом подвыпившего человека, Софья лишь глупо улыбнулась.

— Спасибо, Владимир Сергеевич, не стоит.

— Стоит, ещё как стоит.

Вадим вернулся в дом, с удивлением наблюдая за профессором: — Владимир Сергеевич, мы вас ждём.

— Иду! — с досадой ответил профессор. — До завтра, София.

За столом ещё оставался сидеть Собакин, уплетая третий кусок торта. Не ушел пока и Саша: Настя попросила его помочь убрать со стола. Ей очень хотелось поболтать с приехавшими девушками, но и не помочь матери она не могла.

Порядок навели только через час. Гостьи сидела на диване, когда к ним из кухни вышла Софья Степановна.

— Ну, устали? Жду рассказов и спать.

Софья присела на край дивана и невольно зевнула.

— Ой, Софья Степановна, столько перемен. Мне ваш Евгений очень помог. Сам пришел, долго извинялся. Потом мы обсуждали как организовать рекламу, чтобы в Предместье люди поехали. Он так и сказал — все хотят вкусно поесть, но надо чтобы и переночевать где было. Надеюсь в следующем году откроют гостиницу, а то строят уже пять лет, — выпалила Наташа.

— Натали, это понятно. А как ты сама? У тебя лично что нового?

— У меня? У меня лично ничего, только работа. Вот у вас, я смотрю, свадьба скоро. Настю будем выдавать замуж, чур я свидетельницей буду. Мы с ней выберем свадебное платье, я обещаю.

— Хорошо, сильно дорогое не берите. А ты, Лиза, чем удивишь?

Девушка устало и грустно улыбнулась: — Работа у меня новая. Думаю, что тоже без Евгения не обошлось. С родителями помирилась, зарплата теперь хорошая. Он так извиняется, Евгений. Хорошо, когда так извиняются.

— Всё, не хочу о нём слушать, — дёрнулась Настя. — Лично мне никто ни в чём не помог и не извинился.

— Настя, да кончай ты. Вспомни, как весело было. Не он, так и не подружились бы, — засмеялась Наташа. — И ты, наконец, поняла, что Саша самый лучший. Тебе он больше всех помог. Нам что, работа только, а тебе счастье. Софья Степановна, а что за тип этот профессор? Он с вас глаз не спускал. Мне кажется, что у Евгения появился соперник.

— Натали, да это он так, от скуки.

— От скуки бы он нашел девушку без комплексов. Нет уж, у него серьёзно. Долго они в Предместье ещё будут?

— Осень уедут, скорее всего. До октября пока контракт. На раскопках пока ничего нового не нашли. Храм, видимо, горел, фундамент один и остался. Лиза, а что ты за картину мне привезла, давай смотреть.

— Там то, что я в первый день рисовала. Раскопки ваши и ромашковые поля. Закончила дома, но решила, что надо вам подарить, — немного смутилась Лиза.

— Спасибо, дорогая. Я тогда позже рассмотрю, а потом у себя в кабинете повешу. В доме стен свободных нет, мне много картин дарили, я каждую ценю, как память.

— А мой подарок мерить будем? — Натали вскочила с дивана, явно немного обиженная.

— Всё завтра, дорогие мои. Валюсь с ног. Идите в спальню, отдыхайте. День рождения удался, но пора и честь знать.

— Мам, да ты не устала, ты расстроилась, — громко сказала Настя. — Ты его ждала, а он не приехал.

— Доча, сначала думай, а потом говори. Никаких чувств у меня нет ни к кому, а я действительно устала. Но мне нужна определённость, мне нужно, чтобы все держали данное слово.

— Софья Степановна, а как это жить без чувств? — Лиза смотрела прямо в глаза хозяйки дома.

— Жить без чувств нельзя, я очень дочь люблю и многих людей. Это тоже чувства, ещё и посильней.

— Нет, я не об этом. Вы собираетесь жить с мужчиной, ему нужна любовь, а не определённость.

Таких слов от Лизы никто не ожидал.

— Лиза, ты сама, как замороженная. Ну и какие у тебя чувства? — Натали стояла возле Лизы и ехидно улыбалась.

— Я эти чувства ищу, а ты ищешь выгоду.

— Я ищу выгоду?! Да я каждое утро думаю, что вот сегодня я встречу того, кто сделает меня счастливой. А значит, что у нас будет настоящая, слышишь, настоящая любовь. Чтобы он хотел каждое утро видеть, что именно я ему улыбаюсь.

Все молчали. Возразить Наташе было нечем, каждая из женщин думала о своём и себя жалела.

— Улыбнуться утром можно и зеркалу, — первой отошла Настя.

— Ага, зеркалу. Нашла своё счастье, как держи его крепко, не потеряй. И зовите меня Наташкой, какая я Натали.

Девушка вдруг расплакалась. Пришлось всем обнять её и попытаться успокоить.

— Наташенька, ну чего ты, — Софья гладила девушку по голове.

— Вот Евгений ради вас готов горы свернуть, а я такого же хочу, — всхлипывала Наташа.

— Какие горы, о чём ты говоришь.

— О том. Ему угрожали. Когда он уехал в Питер искать проекты старинных храмов, там его и начали пугать. Если бы он обычную гостиницу построил, то никто бы и не трогал. А тут такое интересное дело, сразу конкуренты проснулись.

— Да? — удивилась Софья Степановна. — Поэтому и не приехал? А ты откуда знаешь?

— Виделись мы с ним недавно. Он приносил проекты деревянных домиков для туристов, попросил вставить в рекламу. Там и источник был, фотографии. У меня знакомых половина Москвы, а ему специалисты нужны особенные. Тогда и сказал, что кто-то пакостить начал, бизнес его рушить. А если бизнес рухнет, то ничего он и не построит.

— А мне не мог позвонить?

— Софья Степановна, он прекрасно понимает, что без этого строительства вы с ним и разговаривать не будете. Он знает, что вы его не любите, но ради своего города пойдёте замуж и за него. Он вас очень хорошо знает.

— Мам, да и ладно, — выдохнула Настя. — Как жили, так и будем жить.

— Ничего не ладно, Настя. Ты замуж выйдешь, а мама тут одна будет жить? — кричала Наташа.

— Успокойтесь все. Поживём — увидим. Надо спать, утром никто не поднимется. Лиза, тебя Собакин повезёт или на поезде?

— Паша отвезёт.

— Чем не жених? — рассмеялась Настя.

— Паша хороший, но ему ты, Настя, нравишься.

Глава 4. Поиски

Настя ехидно улыбнулась: — Тоже мне, жених. Я смотрю, этот Евгений со всеми общается, а сам струсил приехать.

— Не струсил он. — перебила её Лиза. — Он прячется.

— От кого? — вырвалось у Софьи Семёновны.

— Есть люди нехорошие, но я точно не знаю кто они. Собакин намекал, что это очень опасные люди.

— Ты уж договаривай, Лиза.

— Не хочу никого пугать, но они сами хотят в Предместье строить, даже храм.

— Понятно, но зачем прятаться? Так опасно?

— Угрожают, видимо.

— И где же он прячется, интересно?

— Этого я не знаю.

— Врёт он всё, — вновь рассердилась Настя. — Ни одному его слову не верю.

— Ложитесь спать. Завтра хоть и воскресенье, но мне надо в музее быть. Директор зачем-то попросил приехать.

На самом деле уснуть Софья не смогла. Она, ворочаясь с боку на бок, всё думала, где же ей теперь искать Женю. В этой истории ей хотелось разобраться — никаких других строителей в городе она видеть не хотела. Через два месяца работы на раскопках прекратятся, пойдут дожди, а вопрос о проекте даже не начинали обсуждать. Будет ли новый храм на месте старого или его построят рядом — да это сплошные вопросы и ни одного ответа. Старый мэр, желая поднять свою репутацию, занялся дорогами и долгостроем. В местный стационар привезли новенькое оборудование, и даже в музее сделали ремонт труб и сменили сантехнику. Лето подошло к концу, и обычные люди готовились к долгой зиме.

Настя давно спала, лежала на одном боку и тихо посапывала. Где этот несчастный Женька сейчас — эта мысль не выходила из головы. Тревога мучила и не давала уснуть, зато утром сильно не хотелось вставать, а тем более готовить завтрак.

Девушки собирались на кухне по очереди. Первой пришла Наташа.

Улыбнувшись, она спросила: — Как спалось?

— Не очень.

— Ох, а я выспалась прекрасно. Съезжу сейчас в турагентство и домой. Андрей обещал отвезти на машине, ему в Москву надо. Дядя его так загрузил, что он теперь каждую неделю ездит в столицу.

— А почему вчера не пришел сюда?

— Не знаю, — Наташа опустила глаза.

— Вижу, что знаешь. Говори уже, ну…

— Он просил не говорить, а я болтушка. Он с кем-то вчера встречался.

— С Женей?

— Возможно. Софья Степановна, не мучьте меня, не надо вам пока знать.

— Все всё знают, а я, как всегда. Почему именно от меня скрывают правду? С кем поедешь в турагентство?

— Мы с Настей поедем, Саша отвезёт. Не обижайтесь, Софья Степановна. Евгений просил вас беречь и не волновать. Я Насте подработку нашла, будет отвечать за местных экскурсоводов. Им деньги нужны, дом просто так не построишь.

— Да, ну вас, право. И про это хоть бы слово сказала.

— Хотела сегодня вам сюрприз сделать, когда оформится официально, — улыбалась Наташа. — А что будет на завтрак?

— Каша, омлет, салат — выбирай сама.

— Тогда мне омлет и салат… и кофейку.

— А мне бы гренки, мам, — в кухню вошла Настя.

В августе она явно преобразилась, даже купила себе новую одежду. С утра она теперь подкрашивала ресницы и губы.

— Лиза где?

— Я здесь, Софья Степановна. Мне чай и кашу.

Лиза присела за стол, рядом с Наташей.

— Итак, девочки. У меня к вам ко всем вопрос. Как я поняла, вы весь этот месяц общались с Евгением, знаете о его планах, делитесь друг с другом, но мне ничего не говорили. Я немного обиделась, предупреждаю. Я сама буду его искать, и искать тех, кто мешает строить храм.

— Мам, мам, не надо, — Настя явно испугалась.

— Дорогая моя, ты собралась подрабатывать по выходным, а мне не сказала. Наташа знает, где Женя, но не говорит, а Лизе докладывает Собакин. И что, мне делать вид, что меня это не касается?

— Я вам всё сказала, что знаю. Паша больше ничего не говорил. Я всё время занята, мне некогда даже позвонить, — залепетала Лиза.

— Но ты Наташе позвонить успеваешь. Вам всем спасибо за поздравление, рада была повидать, но ешьте и до свидания, мне нужно в музей.

— Софья Степановна, зря вы так…, — начала говорить Наташа, но Софья вышла из кухни.

На ходу снимая фартук, Софья Степановна едва сдерживала слёзы. Фартук она бросила на диван, надела туфли и вышла из дома. Никакой большой обиды у неё на девушек не было, скорее досада на саму себя. Где-то за её спиной делаются интересные дела, а она тихо сидит в своём музее, как клуша. Тем более было жутко интересно — где же прячется Женя.

Чтобы начать поиски, она решила взять себе в помощники Владимира Сергеевича. Профессор со многими был знаком, и уж точно поможет ей из личных симпатий.

Знакомый автобус подъехал вовремя. Софья Степановна зашла внутрь и сразу увидела сидящую на кресле Клаву.

— О, родственница, привет! — засмеялась Клава. — Садись, место свободно.

— Доброе утро, Клавдия.

Софья Степановна присела рядом с Клавой, но разговаривать не собиралась.

— Что, жених потерялся?

— С чего ты взяла?

— Приехал бы, так ты бы в автобусе не ехала.

— Клава, чего ты стала такой прозорливой? Какой он жених. Ему просто скучно стало, стареет.

— Ой, скучно. Он, когда последний раз приезжал, но весь на нервах был…

— А когда он приезжал?

— Неделю назад и был. К тебе не зашел?

— Нет. А зачем он приезжал?

— Бумаги какие-то у мэра взял, в церковь ходил и к старцу.

— К старцу-то зачем?

— А то ты не знаешь, зачем к нему ходят. Между прочим, старец наш дальний родственник. Двоюродный брак дедушки Жениного. Или троюродный, не помню.

— Да у нас тут все родня, — ухмыльнулась Софья.

— Сонь, а профессор ваш интересный мужчина. Не сватался ещё?

— Клава, ты-то куда?

— Смотри, я Женьку сильно люблю. Лично мне Семён нравится, такой умный и обходительный. Часто ко мне заходит, рассказывает много интересного, о Москве рассказывает. Мы с ним чай пьём…

— Вот, значит, где собака зарыта. Смотри, Клава, сама замуж бы не вышла раньше всех.

— Нам, Сонечка, без мужиков никак нельзя. Плохо нам без них. Придёшь домой — а там тишина. С кошкой разговариваю, а она отвечает.

— Приехали, Клава. Ты Жене передай, если увидишь, чтобы меня не боялся, я всё понимаю.

— Он сказал, что пока не сделает, что обещал, к тебе не пойдёт. Гордый он. Уехал тогда в Москву, чтобы не видеть, как ты счастливо с мужем живёшь. Сильно тебя любил.

Софья уже вышла из автобуса и ждала, что спустится Клава.

— Клава, прости за правду, но его так увлекли деньги, что эта любовь посильней будет. Без выгоды он ничего никому не сделает. Это же закон бизнеса…

— Вроде умная, а дура.

Глава 5. Иван Митрофанович

В музее в это воскресенье собрались все, кроме обслуживающего персонала. В кабинете у директора расселись вокруг стола трое археологов, Вадим и сам Иван Митрофанович. Софью посадили рядом с профессором.

— Вот и наша Сонюшка, — старый директор грустно улыбнулся.

— Здравствуйте, всем, — Софья с любопытством наблюдала за всеми мужчинами. — О чём будем говорить?

— Софья, разговор у нас необычный будет. Ты ведь первой предложила на месте раскопок построить храм. Но фундамент слишком ветхий, да и прятать его нельзя, пусть люди смотрят. Вот нас и спрашивают, как далеко от раскопок нужно ставить новый и что дальше делать с тем, что мы уже нашли. Законсервировать на этом этапе или продолжить дальше.

— И что вы лично думаете? — Софья смотрела на своего начальника.

— Пока ничего, не знаю, что и думать, но мэр требует ускорить принятие решений.

— Надо архитектора позвать, тут от историков толку мало. Как я понимаю, там будут дома для туристов и дорожки к источнику. Цветники разобьют, украсят там всё — лепота!

Вадим повернулся к Софье Степановне: — Архитектор уже есть, но он аванс ждёт. А спонсор пропал, несколько дней не выходит на связь. Мы его ищем, но бесполезно.

Софья побледнела, но попыталась не выдавать своего волнения.

— Тогда зачем мы собрались? Увы, без денег мы ничего не можем. А кто ещё спонсора ищет?

— Мэр сказал, что он был у него недавно, а потом пропал. Софья Степановна, а вы случайно не знаете, где этот Евгений? — слегка ехидно спросил Вадим.

— С чего это я должна знать? — Софья уже со злостью смотрела на молодого помощника.

— Зачем вы комедию ломаете, весь город знает, что он ваш жених.

— Вадим, некрасиво слушать сплетни. Никаких женихов у меня нет. Но я знаю Евгения с детства, просто так прятаться он не будет.

— Погоди-ка, Сонюшка. Даже я знаю, что спонсор наш, этот самый Евгений, по твоей просьбе собрался строить в Предместье храм и прочее. Уж не обижайся, город у нас маленький, такие новости разлетаются быстро. Не хочешь говорить при всех? Пойми, он им зарплату платит, и мы не знаем, дальше будет работа или нет.

— Да! — профессор живо вскочил. — Когда я ехал сюда, мне сказали, что платить будет музей. А оказалось, что всё оплачивает местный бизнесмен. Тем более чей-то жених, как подарок невесте. Лично я заканчиваю все дела и уезжаю, если вы, Софья Степановне, не поклянётесь, что он вам не жених.

— Зачем столько нервов, профессор? Да, я подтверждаю, что мы знакомы с ним со школы. Он хотел построить обычную гостиницу, а я его убедила, что это исторические места, что нужен храм, как память о предках. Он согласился и вызвал вас, профессор.

— И обещали за это выйти за него замуж?! — вскрикнул профессор, остальные опустили глаза и сидели неподвижно.

— Обещала, — Софья Степановна поднялась, — если он построит этот храм. Но я имею право после себя хоть что-то настоящее оставить.

— Какая вы хитрая, София, — вспыхнул профессор.

— О, перестаньте, перестаньте, ради Бога, — поднялся Иван Митрофанович. — Никто никуда не уедет до конца сентября, всё оплачено. Нужно все бумаги оформить, это же не шутки. У нас ещё раскопки не внесены в реестр исторических находок. Без вашего отчёта, профессор, ничего не получится. Мы с Соней историки, но без археологов мы ничего никому не докажем.

— О, тогда я не подпишу, если Софья выйдет за него замуж!

Старый директор застыл, как мумия, остальные ещё ниже опустили головы и сидели не шевелясь. Молчала и Софья Степановна, слов ответить профессору она не находила.

Первым опомнился Вадим.

— Владимир Сергеевич, это вы сгоряча…

— Мне, Вадим, пятьдесят пять лет, я тоже хочу счастья. Да, я влюблён, и я буду бороться.

— Напрасно, — Софья злилась на всех. — Я вам что, золото скифов?

— Вы гораздо ценнее, — резко обмяк профессор. — Я без вас уже дня прожить не могу.

— И зря вы так себя настроили. Надо искать Евгения, без него мы все здесь зря.

— А нам что, из-за ваших интриг месяц просто так землю рыть? — поднялся и Семён Иванович. — Вы тут разбирайтесь, а я на раскопки. Мне заплатили, я должен работать. Александр, ты со мной?

— Да, поехали. Вадим, отвезёшь?

Вадим следил глазами за профессором, ожидая его решения.

— Я тоже еду, что тут делать, — профессор ходил по кабинету от стены к стене. — Мне кажется, что надо расширить периметр раскопок. Надо понять, было ли что-то рядом с храмом. А новый пусть строят на краю поляны, ближе к лесу. Не ближе, чем в метрах пятидесяти. Архитектору так и скажите.

Археологи ушли, а Софья Степановна осталась в кабинете с директором.

— Сонюшка, милая, не волнуйся, а радуйся. Сама решай кто тебе нужен. Ты права, что нужно доброе дело сделать, но и себя в жертву превращать не надо. Скоро уйду на пенсию, у тебя работы прибавится. Вот сюда, на моё место сядешь.

— Мало мне проблем, — чуть не заплакала Софья, хотя старалась улыбаться. — Жили себе тихо, и вот свалилось на нас всё это.

— А зачем тебе тихо жить? Поживи, покричи, поморочь им голову. Я знаю где твой Евгений сейчас, — улыбнулся старичок.

— Где? — Софья вздрогнула от его тихого голоса.

— А, вижу, волнуешься. Это хорошо. У старца он прячется.

— Прятаться-то зачем?

— Хочет узнать, кто его бизнес разрушает. А то и вообще желает убить.

— Прямо так и убить?

— А что ты думаешь, всё так просто? Люди не меняются, за большие деньги могут и убить. Ты себя тоже береги, одна не ходи. Что у вас с профессором? Он как мальчишка, загорается, как спичка за секунду. Евгений тоже спрашивал, что у тебя с ним.

— Ничего у меня с ним.

— Ладно, но я предлагаю подыграть Владимиру. Пусть конкуренты думают, что к Жене ты никакого отношения не имеешь. А мы пока все дела доделаем без шума.

— Но это нечестно и противно, Иван Митрофанович.

— Это честно, Сонюшка. Жизнь — театр, а мы, сама понимаешь кто. За любое доброе дело надо чем-то платить. Ты дочь замуж отдаешь, будешь платить одиночеством. Если бы я хоть день один жил — сошел бы с ума. Жена моя — мой Ангел Хранитель.

— Да, она у вас замечательная, — наконец, улыбнулась Софья. — Вы в музее останетесь?

— Пока да. Бумаги начал оформлять, отчёт за всё лето. Если бы нашли там хоть что-то, вот бы тогда интереснее было писать. Поезжай к профессору, пока у нас две недели экскурсий не будет. К середине сентября и начнёшь работать. Ещё и турагентство спрашивает, когда нас можно в график их работы включить. Я сказал, что пусть подождут, в филармонию идут картины смотреть.

Глава 6. Ливень

Софья Степановна вышла из здания музея. Больше всего ей сейчас хотелось поехать к старцу, но делать это днём было опасно: слишком много лишних глаз могло её увидеть. Пришлось вызвать «такси» и поехать на раскопки.

День стоял тёплый, хотя и пасмурный. Небо заволокло серыми, низкими облаками, предвещая дождь.

На раскопках было шумно, не так, как в начале лета. Владимир Сергеевич взял своих московских студентов на раскопки, отправив местных студентов на каникулы. Профессор ходил по краю огромной ямы и громко кричал тем, кто находился в яме. Оба его помощника — археолога работали внизу, и только Вадим бегал за ним.

На Софью профессор взглянул мельком, делая вид, что сильно занят.

— Семён, начинайте копать в сторону леса, берите не сильно широко, метров пять. Попрошу, чтобы завтра бульдозер прислали.

— Владимир, как мы тут рыть будем, надо сразу сверху, — огрызался Семён Иванович. В его шестьдесят четыре такие работы не давались легко.

— Ройте, там что-то должно быть, я чувствую.

Тихо, почти на цыпочках, Софья подошла к профессору. Вадим сразу отошел в сторону.

— Владимир Сергеевич, давайте поговорим…

— О чём? О вашем женихе?

— Зачем вы так. Вы же всё знаете и понимаете. Будем друзьями…

— Насмешили, — перебил её профессор, — мне нужна или любовь, или ничего. Я вас понимаю, конечно, он богат и молод. Но и я не нищий.

— Я что, девочка? Зачем мне лично большие деньги, что с ними делать?

— Вы молодая и красивая женщина, София.

— Хорошо, — смутилась Софья, — только скоро стану бабушкой. Зачем вы хотите рыть дальше всю поляну?

— София, я археолог, я понимаю, что это не полное здание храма. Здесь только неф и притвор, а где апсиды? Алтарь где?

— Разрушились.

— Даже если храм сгорел, то следы фундамента должны остаться. И должны они остаться с этой стороны по всем законам архитектуры двенадцатого века. Вам ли, София, не знать. Даже следы колон остались, а алтаря нет. Надо копать в сторону леса, напротив входа.

— Много земли опять надо поднять.

— Поднимем, мне ваш жених хорошо платит, и на бульдозер хватит. Я бездельничать не буду, но бумаги не подпишу, примите к сведению.

— Владимир Сергеевич, вы как мальчишка. Мы знакомы меньше месяца, у меня свои привычки, я никуда из Предместья не уеду.

— Значит, я перееду сюда.

— Зря, у вас в Москве вся жизнь.

— Это не жизнь, а сплошная работа. Да и уезжаю я часто, дома почти не живу.

— А дети? У вас же внук замечательный.

— Больно я ему нужен, он в школу пойдёт осенью. Если я что-то ищу и нахожу, то это для меня даже больше, чем дети. Вот и вас нашёл.

Приближался обед, а Софье совсем нечем было заняться на раскопках. Она сильно обрадовалась, когда Вадим уговорил археологов поехать на обед в кафе тёти Мани. Студенты тоже выбрались наверх и отправились обедать в лесной домик. Там две девушки готовили обед и ужин, за этим профессор следил строго. Ходили они везде пешком: молодости пешком всегда веселей.

Пришлось Софье, Александру и Семёну уместиться на заднем ряду машины Вадима, профессор всегда сидел только на переднем. Доехали до кафе, но улизнуть Софье не удалось. Сама Маня встретила их у входа и усадила за столик на веранде. Каждый заказал, что хотел, и только у Софьи аппетита не было. Извинившись, он пошла в туалетную комнату и там долго умывалась, пытаясь успокоиться.

Маня перехватила её на обратном пути: — Соня, ты почему такая? Кто обидел?

— Никто меня не обидел, но я устала от всех…

— Понимаю. Я с этими туристами по выходным света белого не вижу. Только народ схлынул, как опять новые гости на сентябрь намечаются. Одно радует, деньжат детям на дом накопила, к весне бы хорошо достроить. Так хочется на свадьбе погулять.

— Маша, ты их сильно не балуй. Пусть сами тоже стараются.

— Баловать — это счастье, нам такого не выпало. Ты что на обед заказала?

— Ничего.

— Вот те раз. Иди, садись, я тебе гуляш принесу, во рту тает.

Мужчины увлечённо ели, нахваливая повара. Принесли и Софье горшочек с гуляшом. Вадим и Александр заказали себе по такому же горшочку, профессор отказался.

Вернувшись в музей, Софья в который раз поняла, что ей сильно не хватает помощницы. Директор часто болел, экскурсии он не проводил уже много лет, да и Вадим теперь занимался только раскопками и не отходил от профессора. Сама Софья Степановна водила ещё неделю назад туристов по двух этажам музея, но в конце августа музей решили временно закрыть.

Заперев все двери, Софья отправилась на остановку автобуса. Ветер усилился, предупреждая людей, что вот-вот начнётся дождь.

Автобус прибыл вовремя, доехали за семь минут, а вот от остановки до своего дома Софья бежала под проливным дождём. Она успела заскочить в дом, когда небо рассекла яркая молния, и следом прогремел гром.

Настя сидела на диване с ноутбуком на коленях и с серьёзным лицом нажимала на кнопки клавиатуры.

— Привет, — бросила Софья, быстро снимая мокрые туфли, — промокла вся. — Работаешь?

— Мама, но не сердись. Наташа недавно мне эту работу предложила, в выходные буду занята, а так ничего не изменится. Нам тёте Мане миллионы отдавать, надо копить.

— Девушки уехали?

— Да, Наташу Андрей повёз, а Лизу Собакин. Они просили передать, что не хотели тебя обидеть.

— Не хотели, а обидели. Ладно, на ужин чего желаешь? Я потом уйду ненадолго.

Настя перевела взгляд на мать: — Уйдёшь ночью? Там же ливень, переодевайся скорей.

— Ливень скоро кончится. Мне надо к Мане сходить.

— Когда это ты по ночам в гости ходила в последний раз? Может не к Мане? Профессор пригласил? — Настя улыбнулась. — Вот за него замуж и выходи. Классный мужик, умный, ты таких любишь. Квартира будет в Москве, да и он вполне симпатичный.

— Настя, я тебе, конечно, советовала на Сашу внимание обратить, но не сильно давила. Запомни, я ничего не хочу менять в своей жизни. Я просто плыву по течению, а там посмотрим. Куда выплыву, там и заночую.

— Ладно, но знай, что я с Евгением общаться не буду.

— Не общайся, — вздохнула Софья, снимая мокрую одежду и надевая халат. — Так что готовить?

— А пожарь просто картошки, если не трудно.

— Не трудно. Потушу ещё кабачки, наросло столько, что нам за зиму не съесть. Настя, а старец в каком часу домой уходит?

— К восьми вечера он уже дома, а что? Ты к старцу хочешь сходить? Мама, что у тебя болит?

— Душа болит, доча.

— Не ври, ты поэтому такая грустная? Лучше скажи, завтра анализы все сдашь.

— Доча, ну правда, я здорова. Хочу у него спросить, что надо выпить, чтобы душа не болела.

— Ладно, — Настя опять уставилась на экран ноутбука. — Таких как ты у него половина города. У каждого душа болит, все мы одинаковые.

Глава 7. Старец

После ужина Софья Степановна начала собираться: на улице сильно похолодало. Дождь закончился, но дыхание осени уже чувствовалось, особенно по ночам.

— Мам, десятый час. Ты что, к нему домой пойдёшь?

— Да, пирожков возьму, он же один живёт.

— Пешком пойдёшь?

— А что тут идти, полезно перед сном прогуляться.

— Смотри, я волноваться буду. Если что, сразу звони.

— Настя, что в нашем городе может случится? Я тут каждую собаку знаю, а она меня. Давай, не скучай тут.

Софья надела плащ и, на всякий случай, взяла зонтик. Пакет с пирожками и сумочку пришлось нести в правой руке, а зонтик- трость в левой.

Идти по мокрой дороге вдоль знакомой улицы ей приходилось часто, а вот свернуть в переулок, чтобы выйти в другой район — этого она не делала давно. Тем более, что дом старца находился на окраине Предместье. Некоторым домам там было не меньше сотни лет. Многие жители многоэтажных домов выкупили эти дома под дачи и жили там всё лето, но сейчас окна этих домой пугали темнотой.

Дом старца Софья однажды уже посещала. Ходила она с мужем, надеясь, что старец поможет ему выздороветь. Но старец только смотрел на них грустными умными глазами.

Отрыл дверь сам старик. Сухощавый, с седой негустой бородкой, молча махнул рукой, приглашая в дом. В доме было чисто, но как-то темно. Дети и внуки следили за порядком в жилище старика, а он отдавал им все деньги, которые ему приносили люди.

— Добрый вечер, — тихо сказала Софья. — Я вам пирожков принесла, начинка разная. Тёплые ещё были, но на улице прохладно, могли и остыть.

— София, садись. Я устал сегодня.

— Так вы без выходных, не бережете себя.

— Надо успеть сделать то, что дано. Ты ведь тоже торопишься, знаю я твои планы. Торопись, да не ошибись. Глаза у тебя потерянные, будто ищешь, а не найдёшь. Пришла Женьку искать?

— Да, — ещё тише ответила Софья.

— У меня он жил, да ушел утром. Пока не вернулся. Не волнуйся зря, он точно вернётся. Давай, что ли, пирожки твои попробуем.

— Я помогу, чай поставлю, — Софья хотела встать со стула, но старец положил ей свою сухонькую руку на плечо.

— Ты у меня в гостях, а не я у тебя. Сам заварю, у меня чай особый, он меня слушается. Мне ему надо сказать, что гостью успокоить надо.

Старел грел воду не в чайнике, а на плите в маленьком ковше. Бросив горсть сухой травы, он что-то пробурчал, затем подождал минуту и налил чай в большие кружки.

Аромат разлился по всему дому, а Софья сначала просто нюхала его, наклоняясь над кружкой. Перед собой старец поставил какую же кружку.

— Время ко сну, надо успокоиться и подумать о том, что принёс тебе прошедший день. Что успели, а что нет. Ты вот, сегодня, всё успела?

— Ничего я не успела, — вздохнула Софья. — Дети правды не говорят, на работе одни разборки.

— Почему они тебе правды не говорят? Бояться или не доверяют — выбирай.

— Никитич, а ты можешь мне правду сказать? Могу ли я сказать себе правду, что в праведницы не гожусь?

— Праведницы тяжело жили, тебе это зачем? Цена праведности высокая, почти никто не выдержит. Ты себя потеряла, когда муж твой помер. Но твоя жизнь не закончилась, не гневи Бога, не для того родилась, чтобы потеряться. Женька — душа неспокойная, мечется сильно, мается, себя тоже ищет, ищет. Помоги ему и себе, это будет большим добром, чем новый храм построить.

— Как это?

— А вот так, Софья. Мы, пока тут живём, нам важнее другим душам помогать, а не храмы строить. Построить из камней можно, а душу защитить любовью куда сложней.

— Сегодня ещё один человек мне сказал, что я его судьба. А если я за него замуж не выйду, то он разрешение на строительство не подпишет.

Старец тихонько засмеялся.

— За двумя зайцами не угонишься, тебе выбирать. Женьку я с детства знаю, а твоего воздыхателя не знаю совсем.

— Никитич, дорогой, а нельзя мне одной остаться? Буду делать свои дела и тихо жить…

— Можно, всё можно. А нужно ли? Что, мужа забыть не можешь? Понимаю. Забывать и не надо. Но ты женщина, ты можешь многих понять, сделать кого-то счастливым. Чай пей, пей, вкусный.

Внезапно входная дверь открылась и в дом вошёл Евгений. Увидев Софью, он вздрогнул, а потом попытался развернуться. Старец громко сказал: — Женька, ну ка стой. Чего ты не здороваешься? Видишь, у нас гостья.

— Привет, — Женя кивнул Софье, снял грязные кроссовки и подошел к столу.

В доме у старца прихожей не было. Весь дом — это одна большая комната. Там и кухня, и кровать, и стол со стульями.

— Вот, по твою душу пришла ночью, считай. Волнуется. Да, а кто шепнул-то, что Женька здесь?

— Иван Митрофанович, — Софья смотрела на Евгения не отрываясь, но тот головы не поднимал.

— Если он тебе сказал, значит доверяет. Скоро на пенсию уйдёт, тебе городскую память передаст, Софья. Охранять Предместье будешь.

— Скажите, тоже, охранять, — криво улыбнулась Софья.

— А как ты думала, не мэр же охраняет память. И даже не батюшка. Память вся у вас, в музее. Вам поговорить надо, молодёжь. Жень, ты Софью проводи, нечего одной по ночам ходить, а мне спать пора. Идите.

Соня встала, надела плащ, и с сожалением увидела, как Женя надевает мокрые кроссовки.

— Другой обуви нет?

— Есть, у мамы в доме, здесь нет. Не волнуйся, не заболею.

Идти рядом по тропинке вдоль дороги не получилось, поэтому Софья шла первой.

— Значит здесь прячешься? А на день рождения не смог прийти?

— Сонь, я же написал. Пока не сделаю обещанного — не появлюсь.

— Можешь рассказать, что у тебя происходит?

— Пока не могу. Счета заблокировали, мои юристы разбираются. Я их не боюсь, и не такое проходил, но пока сделать ничего не могу. Соня, это правда, что профессор этот в тебя влюбился? Нашел на свою голову.

— Надумал себе, что я его судьба.

— И что, его выберешь?

— Жень, никого я не выбираю. Я уже и не рада, что всё так получилось. Думаешь, тебя здесь не найдут?

— Найдут. Я сегодня в Москву ездил на автобусе, как в детстве. Мне даже понравилось. Ты не замёрзла?

— Нет, у старца чай какой-то волшебный, будто изнутри греет. Жень, а кого ты ищешь? Кто именно тебе это устроил?

— Кто-то из Предместья докладывает обо всех наших делал. Вот думаю, а не профессор твой?

— Нет, он человек одержимый, но не подлый.

— И тобой одержимый?

— Это временно, пока новые раскопки не начнёт. Пришли… спасибо, что проводил.

— Ты меня дождёшься, Сонь?

— Я никуда не тороплюсь.

— Значит, надежда есть. Сладких снов.

И Женя быстро пошел от дома Софьи Степановны.

Глава 8. Находка

Настя ещё не спала, но в комнате её не было: слышно было только, как журчала вода в душе. Первое что она спросила, когда вышла: — Мам, ну как?

Софья молчала, снимая плащ.

— Ты будто помолодела. Лечил тебя?

— Не шути, чай пила особенный.

— И чай этот душу лечит?

— Не совсем, душа сложная штука. Ложись спать, работница.

— Ложусь, а ты?

— Я скоро. Душ приму и лягу.

Уснула Софья Степановна быстро, но почему-то проснулась в четыре утра. Сердце сердито стучалось в грудной клетке: ей снились Женя и Владимир Сергеевич, оба стояли на краю ямы, но не на раскопках. На дне ямы чернела вода.

— Да что же это такое, — шептала Софья Степановна, — за что мне это? Никого я не хочу спасать, нашли спасительницу.

Повертевшись минут двадцать на диване, Софья вновь уснула, но утром вставать совсем не хотелось. Настя уже сама готовила завтрак и что-то напевала.

— Мам, вставай! — Настя зашла в комнату. — За мной сейчас Саша приедет, и тебя подвезём.

— Нет, — прохрипела Софья, — я сама. Что-то горло побаливает.

— Всё-таки заболела. Там на полочке стоит флакон, прополощи после завтрака.

— Ладно, я в музей так рано не поеду. Там работать некому стало, все на раскопках.

— Возьми помощницу.

— Не могу. Ставки не дают, надо к мэру идти. Хорошо было с Верочкой. Как она там, интересно.

— Ничего интересного, она предательница.

— Настя, у каждого есть право на ошибку. Тем более она покаялась и нам помогала. Да и Женя бы ничего плохого нам не сделал, играл он так. У неё есть талант музейщика — редкое дарование. Мне старец сказал, что в музеях души прошлого живут. И память.

— Ой, он тебе польстил. Всё, я поехала, иди завтракать.

Накинув курточку, Настя махнула матери рукой и вышла. Поднялась Софья не сразу, чувствуя прохладу остывшего дома. Пришлось быстро надеть старый тёплый халат. Но, открыв шкаф, она достала оттуда коробку с подарком Наташи. Поглядев на бежевое платье с плиссированной юбкой, Софья коробку закрыла.

Ей вдруг подумалось, что волноваться особо не о чём. Что всё идёт своим чередом скучно и обыденно. Так бы она и продолжала думать, если бы не позвонил Владимир Сергеевич.

— София, срочно приезжайте на раскопки!

— Зачем, ещё рано…

— Вы меня слышите, срочно!

— Ладно, но не раньше, чем через полчаса.

На ходу допивая кофе, Софья видела из окна, что «такси» уже подъехало.

Небо всё ещё было затянуто тучами, не предвещая солнечного дня. Даже в плаще Софья чувствовала утреннюю прохладу.

Ещё издалека Софья Степановна увидела бульдозер, а рядом с ним огромную кучу земли. Расплатившись с водителем, Софья быстро пошла в сторону раскопок.

Все работники стояли вокруг профессора, а он, увидев её, начал кричать: — София, я же вам говорил, я говорил! Мы нашли алтарь, там плита, а под ней точно, что-то есть! Видите, вон там, еще почистим немного. Почему –то алтарь чуть дальше, чем я думал, но такая архитектура.

— Владимир Сергеевич, не волнуйтесь так, я всё вижу и поздравляю.

— Это не двенадцатый век, а десятый или начало одиннадцатого! Вадим, начинай писать докторскую, заслужил! Буду помогать!

— Спасибо, — Вадим светился от счастья.

— Мы в пять утра прибыли, иначе бульдозер бы не дали. Он сейчас уедет, но мы успели. Попробую со студентами плиту подвинуть. Всем премию! Слышите, господа?

— А если там ничего нет? — зачем-то спросила Софья.

Она смотрела на профессора, находящегося в полной эйфории. В этом состоянии он выглядел моложе и даже красивей.

— Там есть, есть! Я много чего находил, и здесь чувствую большую удачу.

Раздался сильный шум, бульдозер начал отъезжать от края новой ямы. Пришлось отойти в сторону и ждать, пока он уедет подальше.

Все молчали, ожидая команды.

— Всем вниз, кроме Софьи. Вадим ты снимай всё, надо запечатлеть. И вы, София, снимайте сверху.

— Хорошо, — спокойно ответила Софья.