Бесплатный фрагмент - Повороты судьбы

Глава 1

«Какой чудесный день, какой чудесный я и песенка моя…» — мурлыкала про себя Лена. День действительно был чудный — солнечный и ясный, и душа ее пела.

Она очень любила это время года — начало мая, когда уже можно было подставить лицо теплым лучам солнца, почувствовав прикосновения ласкового ветра, и наслаждаться свежестью воздуха, наполненного пьянящим запахом весны, впитывая его полной грудью. Девушка не шла, а летела, словно танцуя под музыку весны, нотами которой служили и майское синее небо, и набухшие почки сирени, и изумрудная зелень только что распустившейся листвы на деревьях, еще нетронутая пылью огромного мегаполиса.

Выходя из метро станции ВДНХ, Лена увидела у колонны одиноко стоящую пожилую женщину в платочке, повязанном по-деревенски. На ее худеньких плечах болтался потертый мужской пиджак, а рядом у ног, обутых в стоптанные бесформенные туфли, стоял ярко-красный пластмассовый тазик с букетиками фиолетово-сиреневых фиалок, обложенных упругими темно-зелеными листьями.

— «Какая удача! Сегодня явно мой день! Солнце, любимые фиалки! Волшебно! — в восхищении подумала девушка, подходя к тазику с заветными цветами.

— Счастья тебе, красавица! — сказала женщина, неожиданно демонстрируя белоснежную улыбку, удивительно преобразившую ее морщинистое загорелое лицо, и протянула ей букетик фиалок.

Лена вздохнула пленительный аромат первых весенних цветов и почувствовала себя чуть ли не принцессой эльфов, получившей тайное послание от лесной феи в образе деревенской пожилой женщины с натруженными руками. «Эта женщина похожа на мою прабабушку Прасковью», — отметила мысленно девушка, и в ответ улыбнулась женщине. Когда Лена улыбалась, то лицо ее освещалось мягким светом, а россыпь нежных веснушек украшали переносицу — настоящая «солнечная» девочка.

Да она и есть принцесса, так иногда ее ласково называет мама. Да и возраст — месяц назад ей исполнилось девятнадцать лет, и внешний вид девушки вполне соответствовал образу принцессы. А сейчас она чувствовавала себя таковой. Проходя мимо универсама, девушка посмотрела в сверкающее стекло огромной витрины магазина, отразившей невысокую хрупкую фигурку с копной светло-каштановых волос, обрамляющих бледное лицо с высокими скулами. И даже в замутненной стекле витрины выделялись сияющие в пол-лица серые глаза.

Отразившийся в витринном стекле образ явно порадовал девушку:

«Да, Елка, хоть ты и не первая красавица, но «чертовски миленькая», — удовлетворенно подумала она.

Дополнительной уверенности придал ей и щегольской наряд. Сегодня Лена впервые надела новый венгерский плащ цвета лаванды, удачно купленный мамой в переходе ЦУМа, который дополнили блестящие коричневые лодочки. И во все это великолепие она облачилась по случаю Дня рождения ее лучшей подруги — Маринки, самой красивой и веселой девушки на их потоке. Праздничное настроение, царившее в сердце девушки, усиливала льющаяся из динамика песня Юрия Антонова «Для меня нет тебя прекрасней…», перекрывающая шум автомобилей.

Лена взглянула на маленькие часики — подарок мамы на восемнадцатилетние. «Ого, уже, без семи двенадцать! Обещала Маринке, что приду вовремя, а уже опаздываю минут на сорок», — в панике подумала девушка и ускорила шаг.

Марина жила недалеко от Останкино на улице Бориса Галушкина в фундаментальной «сталинке». Уже подходя к дому подруги, Лена увидела у подъезда двух высоких парней в форме курсантов. Они галантно перед ней расступились, когда она поравнялась с ними, и один из них, восхищенно глядя на девушку, сказал:

— Какие красивые цветы!

— Сережа, цветы красивые, но посмотри, какая прелестная девушка их несет! — ответил второй, и, повернувшись к Лене всем корпусом, вскинул правую руку к козырьку фирменной фуражки, и громко произнес:

— Девушка, разрешите познакомиться? Это мы вас встречаем!

Лена улыбнулась ему своей самой лучезарной улыбкой, и еще больше выпрямив спину, с высоко поднятой головой («взгляд на уровне третьего этажа»), походкой танцовщицы прошла молча мимо. Весь ее вид говорил, что она девушка порядочная и на улице не знакомится.

«А ребята очень даже симпатичные, особенно юноша с серыми глазами, Сережа, кажется», — отметила про себя она.

Подъезд, в который она вошла, был под стать дому — гостю встречала лестница с широкими мраморными ступенями и старинный лифт с металлической резной решеткой внутри. И хотя квартира Марины была на третьем этаже, и вполне разумно было подняться по лестнице, Лена всегда медленно поднималась на лифте-пенале, уж очень ей нравилось это необычное для современных домов сооружение.

Они с мамой жили в панельном девятиэтажном доме с грязным подъездом, где навечно поселился запах прогорклой капусты и жареной рыбы. Стены узкого подъезда с облупленной краской пестрили надписями типа «Ленка дура» или «Маша + Ваня = любовь» или любимые три буквы советских подростков; а выщербленные ступеньки при вечно разбитых подъездных лампочках грозили вывихом лодыжки. Дом находился вдали от центра — на Зеленой проспекте в Перово. И Лена мечтала жить когда-нибудь в таком же доме как Маринкин — с торжественной мраморной лестницей, с высокими потолками и огромным светлым холлом, а не в обшарпанной панельке.

Мама радовалась их жилью, которое они приобрели в результате обмена огромной комнаты в коммунальной квартире на Остоженке на отдельную двухкомнатную квартиру, хотя и несколько далеко от исторического центра города. Теперь у обеих была отдельная комната и своя кухня, а не стол в длинной темной комнате, соседствующий с еще такими же пятнадцатью, и на веки вобравшими в себя запахи мокрого белья и жареной картошки.

Лена после школы поступала на исторический факультет в МГУ, но, не набрав всего два балла, пошла в Московский педагогический институт. С Мариной они подружились в первый же месяц учебы. Девушку в Лене привлекала ее обстоятельность, обязательность и милая внешность. А Марина понравилась Лене своим легким характером и веселым нравом, к тому же она слыла первой красавицей курса. Марина росла в семье торговых работников межторга, по советским меркам более чем обеспеченной, и родители исполняли любой каприз единственной дочери.

Выйдя из лифта, Лена позвонила в квартиру с массивной дверью с закрепленной на ней золотой табличкой с именем проживающих. Марина тот же час открыла дверь, и, целуя подругу в щечку, сразу же ошарашила новостью.

— Ленуся, кроме Славки придут еще двое супермальчиков! Очень симпатичных и веселых! Один из них сын маминой подруги, ну, а второй его друг, — торжественно проговорила Маринка, как будто сообщая о визите английской королевы. — Кстати, что-то они задерживаются, — уже озабоченно добавила она, посмотрев на маленькие золотые часики, подаренные родителями на День рождения.

Лену эта новость несколько огорчила. Со Славкой — двоюродным братом Марины они уже были знакомы и друг другу симпатизировали, и перспектива провести вечер в компании незнакомых молодых людей ее вовсе не обрадовала. Лена в отличие от Маринки очень избирательно относилась к новым знакомствам, впуская в свой внутренний мир только тех, кому очень доверяла.

Через пять минут позвонили в дверь и, каково же было ее удивление, когда она увидела, что этими «супермальчиками» оказались симпатичные юноши, так щедро ее одарившие комплиментами несколько минут назад.

Молодых людей неожиданная встреча с Леной явно обрадовала и, и они не скрывали своих эмоций, одаривая ее и Марину комплиментами.

— Знакомьтесь, друзья. Это — Сережа и Володя, курсанты артиллеристского училища, через месяц выпускаются и становятся новоиспеченными лейтенантами Советской Армии! — торжественно представила их Марина, — А это Ленка — моя лучшая подруга и однокурсница и вообще — умница и красавица.

Вскоре вся компания дружно и шумно уселась за красиво сервированный стол. Молодые люди заняли места по обе стороны от Лены, и кареглазый Володя с первой же минуты очень настойчиво стал ухаживать за Леной, накладывая ей в тарелку салаты и наливая сок в бокал, предварительно выяснив, что она ни грамма не пьет алкоголя. Лена краем глаз посматривала на незнакомцев и отметила, что Володя являлся обладателем очень эффектной внешности. Высокий, широкоплечий, с озорным взглядом карих глаз на несколько удлиненном лице и короткими каштановыми волосами, он не мог не нравиться девушкам и прекрасно об этом знал. К тому же юноша был очень общительным и имел огромным арсенал комплиментарных слов, чтобы сразить им любую девушку.

— Владимир, от слова «владеет миром», — охарактеризовал он себя, стараясь с первых же минут полностью завладеть вниманием Лены. А робкие попытки друга ухаживания за ней сразу же им пресекались. Уже через полчаса общения Лена знала о Володе исчерпывающую информацию — из какой семьи, сколько лет, почему поступил в военное училище и каких карьерных высот достигнет, какие девушки ему нравятся и многое другое. При этом он осыпал Лену таким количеством искусных комплиментов, которых она не слышала за всю свою девятнадцатилетнюю жизнь.

Второй юноша — Сергей, обладал романтической внешностью — тонкая мальчишеская фигура, выше среднего роста, бледное тонкое лицо с серыми глазами, обрамленными черными длиннющими ресницами. «Как у девушки», — отметила Лена. Ей еще при первой случайной встрече больше внешне понравился более спокойный Сережа, но он был таким же застенчивым, как и она, не таким ярким и общительным, как Володя, привыкший быть душой любой компании и знавший как ухаживать за девушками. К концу вечера у Сережи уже не было никаких шансов, а Володя вел себя уже как молодой человек Лены.

— Леночка, — сказал он как-то торжественно, взяв девушку за руку, — Вы верите в любовь с первого взгляда?

Лена смутилась, лицо ее покрылось нежным румянцем. И понимая, что несет несуразицу, и стараясь придать голосу равнодушные нотки, не глядя на юношу, ответила:

— Из опыта мировой литературы я об этом знаю, но ни сама, и ни никто из знакомых такого не испытывал, поэтому больше склоняясь, что это присуще литературным героям, а в реальной жизни навряд ли.

Ей впервые признавались в любви с глазу на глаз — телефонные звонки и любовные записки от одноклассников не в счет. Говоря это как-то по-книжному, не естественно, она пыталась преодолеть смущение, вызванное его прямотой.

— Леночка, один из таких перед вами! Я влюбился в вас, как только увидев прекрасную девушку с букетиком цветов. Сразу и навсегда — высокопарно произнес Володя. Теперь его слова и тон вызвали у девушки иронично-озорную улыбку. И уже сам смутившись ее реакции, с несвойственной ему робостью сказал:

— Разрешите пригласить вас на свидание в следующую субботу, в день увольнения?

— Хорошо. После занятий мне надо навестить бабушку в Сокольниках, — просто ответила девушка. «Почему же нет», — подумала она, — парень очень симпатичный, да еще и будущий военный, как папа». Никакой бабушки в Сокольниках у нее не было, но ей очень нравилось это место, где они с родителями в детстве очень часто бывали.

— Значит, пойдем в парк в Сокольниках? — спросил он, вновь приобретя прежнюю уверенность.

Нельзя сказать, что Лена влюбилась, но Володя привлекал ее своей мужской харизмой, настойчивостью, и что греха таить, ей нравилось быть принцессой, а он умел создавать такую атмосферу, что девушка чувствовала себя таковой.

— Смотри, Ленка! Оба на тебя запали! А я ведь одного для тебя пригласила, другого для себя, — сказала со смехом Марина, оставшись с подругой наедине.

— Маринка, я не претендую ни на одного! — горячо ответила Лена.

— Успокойся, подруга, это я так! Мне, кроме моего Вадима, никто не нужен! — с тоской в голосе сказала Марина.

— А ты его сегодня приглашала? — участливо спросила Лена подругу.

— Разумеется, приглашала! Но он не смог прийти, жена целый день дома. Пошли всей дружной и счастливой семьей в цирк! — с горькой иронией ответила Марина.

— Маринка, ну как ты можешь с женатым мужчиной встречаться! Это не совсем честно по отношению к его жене, ребенку! — с возмущением проговорила Лена. — С твоей то внешностью у тебя поклонников и без него «воз и маленькая тележка! Встретишь в сто раз лучше, чем он!

Действительно, у Марины была запоминающаяся внешность — высокая, стройная, с длинными, как смоль волосами и черными глазами на смуглом лице, — она многих мальчиков на курсе сводила с ума. Да и характер у нее был под стать внешности — находчивая, с природным острым умом, веселая, душа компании. Любой юноша был бы счастлив встречаться с ней, а она, поди ж ты, влилась в женатого, с ребенком, да и старше себя. Во истину — любовь зла…

— Не морализуй хотя бы ты! И вообще, Ленка, маленькая ты еще, хоть мы и ровесники. Когда влюбишься, то не думаешь — женат он или свободен! Сердцу то не прикажешь! — с раздражением ответила Марина.

— Ну не знаю, я бы так не смогла! Да и старше он тебя лет на десять лет, так?

— На девять.

— А что дальше? Так и будете тайком встречаться? Что он говорит? Разводиться собирается? — стала расспрашивать Лена.

— Ленка, он любит меня, по крайней мере, так говорит. Обещает, что когда сыну исполнится восемь лет, то разведется. Врет, наверное. Но мне сейчас все равно — хоть несколько часов в неделю, да мой! — с вызовом ответила Марина. — Маму жалко, она очень переживает из-за этого, хоть и тщательно скрывает.

— А отец знает? — спросила Лена.

— Да ты что! Узнает — с работы Вадьку выгонит, он же его заместитель. Постой, я тебе его фотографию сейчас покажу, ношу всегда с собой. Правда, он симпатичный? — спросила Марина, торопливо достав фотографию из бюстгальтера и протягивая подруге.

— Я бы сказала красивый, даже чересчур. Типичная внешность актера любовника. Но не в моем вкусе, — ответила Лена, внимательно рассматривая фотографию. «Да и глаза у него рыбьи», — подумала Лена, но вслух не решилась сказать, чтобы не обидеть подругу.

— Много ты в мужской красоте понимаешь! — сказала Марина, убирая фотографию в заветное место. Но увидев расстроенное лицо подруги, обняла ее за плечики, проговорила: — Не обижайся, Ленок, но для меня лучше моего Вадьки мужчины не существует! Вот влюбишься, тогда и поговорим!

— Это ты на меня, Мариночка, не обижайся, у каждого свой вкус. Да и не осуждаю я тебя — вовсе нет. Ты моя самая лучшая подружка, хочется тебе счастья!

— А я и есть счастливая! Самая счастливая! Какие наши годы, Ленка. Только сейчас и можно влюбляться! Не в тридцать же, когда старухами будем! — сказала она, смеясь, и закружила Лену по кухне.

Раскрасневшиеся, они рухнули на стулья и еще долго не могли успокоиться от беспричинного веселья, какое только бывает только в беззаботной юности.

— Ленок, а к ребятам тебе надо присмотреться, — уже серьезно сказала Марина. — Оба очень достойные кандидатуры в мужья. Сережка, сын маминой университетской подруги, мальчик сентиментальный, стихов много знает, два языка. Родители его в дипломаты готовили, а он в военное училище поступил. Мои и его родители мечтали породниться, но мы с ним только друзья — товарищи. Ну, а Володька… Я его мало знаю, но если бы не мой Вадька, я бы в него точно влюбилась. Из семьи потомственных военных, и как мне показалось, очень надежный, с таким не пропадешь. Один недостаток — умеет нравиться женщинам, будет, как мой Вадим «налево» ходить. А в тебя он, Ленка, влюбился. Поверь моей интуиции. Так что смотри, не теряйся! — со смехом сказала Марина.

— Скажешь тоже, влюбился! — фыркнула Лена, покраснев.

Девушка и сама чувствовала, что оба юноши испытывают к ней симпатию, и скоро ей предстоит свидание с одним из них.

Глава 2

С Володей они договорились встретиться у входа в парк Сокольники. В этот день стояла чудесная погода, когда воздух кажется прозрачным, вся природа по-весеннему обновляется и радуется этому новому обновлению. Лена с Володей долго гуляли по зазеленевшим аллеям и узким тропинкам парка, беспричинно смеясь, как дети. Все вокруг вызывало у них бурный восторг — и белочка-попрошайка, схватившая с Лениных рук кусочек печенья, и тут же, неподалеку его зарыв, чтобы полакомиться потом в одиночестве или отнести в гнездо; или деловито пробежавший еж с прошлогодней шишкой на спине; или пожилая пара, молча медленно шедшая впереди по аллее, и бережно поддерживая друг друга. И оба чувствовали, что что-то новое, до сих пор неведомое зарождалось внутри каждого, и оно — это неизведанное и теплое, обещало настоящее счастье.

Потом они поехали на Ленинские горы слушать соловьев, чье завораживающее пение привлекает в это место влюбленных с середины мая со всей Москвы. Им повезло, и они наслаждались нежными, волшебными звуками, заполняющими все пространство вокруг несколько часов подряд, не отпуская рук друг друга.

Уже поздно вечером, расставаясь у Лениного подъезда, оба понимали, что влюблены по уши. Взяв хрупкие озябшие ладошки девушки в свои большие и теплые, Володя стал покрывать их нежными поцелуями, горячо шепча:

— Леночка, я тебя очень-очень люблю… Влюбился как только увидел — с букетиком весенних цветов. Ты сама была как весна…

А потом стал перед ней на одно колено и, не отпуская ее рук, волнуясь, произнес:

— Леночка, я хочу, чтобы ты стала моей женой, обещаю, что все сделаю, чтобы ты была счастлива. И если ты будешь рядом со мной, то я обязательно стану генералом, а ты генеральшей.

Лена молчала. Он поднялся с колен и за плечи робко притянул ее к себе, ища влюбленными глазами ответ в ее взгляде, и тихо неуверенно спросил:

— Ты согласна?

Ее сердце знало ответ на его вопрос, но рассудок подсказывал — «не торопись сказать — да, пусть немного помучается, да и мне надо все взвесить».

— Мне надо подумать, я только первый курс заканчиваю, да и мама… как она к этому отнесется, — оправдывала она свой ответ.

— Леночка, солнышко мое, скажи «да»! Через месяц мы поженимся! Ты будешь счастлива со мной, клянусь! — умоляющим голосом сказал Володя.

Лена неуловимым движением сбросила его руки со своих плеч и устремилась в открытые двери подъезда. Все произошло в одну секунду, и, растерявшись, Володя не успел ее удержать.

— Я подумаю! — уже взбегая по ступенькам, — смеясь, прокричала Лена. «Ну, чтобы быть генеральшей, надо выйти замуж за лейтенанта», — весело подумала она.

Когда она вставила ключ в дверь квартиры, та тот час же отворилась. Мама в наброшенном на ситцевую ночную сорочку байковом халате, встретила ее восклицаниями:

— Леночка, я уже обзвонила всех твоих подруг! Двенадцать часов ночи! Я уже не знала, что и думать! Куда обращаться!

— Мамочка, поздравь меня — я выхожу замуж! — торжественно с порога объявила та и бросилась обнимать и целовать мать. Ирина Сергеевна застыла от неожиданности, а опомнившись и пытаясь отстранить от себя дочь, нотками строго родителя сказала:

— Леночка, детка, тебе только-только исполнилось девятнадцать. Какой замуж?

— Мама, ты уже несколько подзабыла, но я родилась, когда тебе едва исполнился двадцать один год, — ответила Лена, и, не раздеваясь, прошла на кухню. — Проголодалась ужасно!

— Лена, не надо сравнивать, мы были совсем другие, более взрослые и ответственные. Мы выросли в трудное послевоенное время, — говорила Елена Сергеевна, хлопоча у плиты.

— Мамочка, так говорят все мамы своим взрослым дочерям, — ответила та, жуя яблоко и усевшись за стол.

— Взрослая! Да ты до семнадцати лет без любимого плюшевого мишки не засыпала! Ты кашу не знаешь как сварить, а туда же — замуж! Потом, по статистике почти все ранние браки заканчиваются разводом.

— Ну, научиться готовить не проблема, — ответила Лена, и встав, обняла мать за хрупкие плечи, прижавшись пылающей щекой к ее спине. — Сейчас попьем с тобой чай и обо всем спокойно поговорим.

Она усадила мать на старенький венский стул, а сама деловито нарезала хлеб, намазывая его маслом, и достала тонкие фарфоровые чайные чашки из старинного облезлого буфета, перешедшего к ним от бабушки.

Ирина Сергеевна, натягивая ворот халата на тонкой шее, с тревогой и беспокойством смотрела на действия дочери, ей даже показалось, что ее «маленькая девочка» повзрослела за этот вечер года на два, не меньше.

— И кому же так несказанно повезло? — с иронией спросила она через несколько минут, с любовью и нежностью смотря на дочь.

Лена поставила чашки на стол и внимательно посмотрела на мать, как будто впервые увидев. Глядя на ее тонкий пробор в густых смоляных волосах с редкими серебряными нитями, на матово-бледное лицо с огромными серыми глазами с едва означившимися морщинками под ними, она невольно ею залюбовалась.

— Мамочка, какая ты у меня красавица! — восхищенно воскликнула Лена, снова бросившись к ней на шею.

— Ты мне зубы не заговаривай, невеста! Давай, рассказывай про своего суженного! — смущенно рассмеявшись, ответила мать, понарошку отталкивая от себя дочь.

— Ах, да, я уже и забыла, что замуж собралась! — подыгрывая матери, ответила Лена. — И вообще, зачем замуж? Нам так хорошо вместе, — ластилась она к матери как маленькая девочка.

— Ну, рассказывай, невеста без теста! — сказала та, гладя мягкие шелковистые волосы дочери.

— Во-первых, он самый замечательный. Красивый, умный и такой юморной! Через месяц оканчивает военное училище. Во-вторых, Володя из очень хорошей семьи — мама детский врач, а отец полковник медицинской службы, живут в Харькове.

— Да, — с грусть сказала Елена Сергеевна. — История повторяется. Леночка, мы в Москве постоянно живем только десять лет, а до этого ты за два года сменила три школы. Будешь как и я мотаться по гарнизонам, не имея собственного жилья, не получив нормального образования? — задала она дочери риторический вопрос. — Да я только ближе к сорока начала ощущать себя профессионалом в своем деле, хозяйкой в собственном доме… — волнуясь, говорила она.

— Но мамочка, с папой вы прожили десять счастливых лет и жили бы до сих пор, если бы он не погиб! — перебила ее Лена, уловив нервическое состояние матери.

Андрей, муж Елены Сергеевны, трагически погиб, исполняя «воинский долг», когда ей едва исполнилось тридцать, а дочери было десять лет. Через несколько лет, уже в Москве, она стала встречаться с коллегой по работе, но ответить на его любовь так и не смогла. Однолюбкой оказалась, а просто замуж… зачем? Они жили вдвоем с дочкой со светлой памятью о муже и отце, обожая друг друга. Леночка никогда не доставляла ей хлопот — росла умненькой жизнерадостной девочкой, ходила в школу бальных танцев в местный ДК культуры, много читала и даже выучилась вышивать.

— Самое главное, Леночка, выходить замуж за военного надо по большой любви, — уже успокоившись, задумчиво проговорила Елена Сергеевна. — Только во имя любви можно терпеть и преодолевать предстоящие трудности: каждый раз начинать все сначала, сменив не один гарнизон, быть готовой к тому, что вода, доченька, будет течь из крана, а ее надо будет принести из колодца или из колонки во дворе. Там же могут находиться и все остальные удобства. Не видеть мужа по несколько недель, так как он выполняет очередное задание, потому что «такая профессия — Родину защищать», а ты будешь ждать, не зная, когда вернется и вернется ли. — Тут у нее на глаза навернулись слезы и, приложив усилие, чтобы не заплакать, она продолжала:

— Там меня рядом не будет, и тебе, Леночка, придется рассчитывать только на себя, муж тебе в быту не помощник. Ты к этому готова в свои девятнадцать?

— Мама, наверное, ты, как всегда, во всем права. Ты сама с папой прошла через все это. И как и все матери, ты желаешь мне счастья. Но я сама хочу прожить свою жизнь со всеми ее трудностями и проблемами. И прожить именно с этим мужчиной!

— Леночка, ну вы едва знакомы. И потом — любишь ли ты его? — с тревогой в голосе спросила мать.

Этот вопрос застал Леночку врасплох: — «А действительно любит ли она его?» То, что Володька любит, у нее сомнения не вызывало. А она? Еще минуту назад она была уверена, что любит, по крайней мере, влюблена — каждую секунду и минутку она думала только о нем. Впервые сильное чувство переполняло ее, душа ее пела, улыбка не сходила с прелестных губ, и вся она светилась от счастья и необъяснимого восторга. Что это, если не любовь?

На Лену слова мамы возымели обратное воздействие. Она еще больше уверилась в своем решения выйти замуж за будущего лейтенанта Володю, уехать с ним чуть ли не в Сибирь как жена декабриста и стойко преодолевать «эти самые трудности». Ну а институт, в конце концов, можно окончить и заочно.

Глава 3

В начале июня Лена и Володя поженились. Свадьба была скромной, как и многие свадьбы в середине восьмидесятых. Володины родители приехать не смогли, тяжело заболела бабушка, но выслали на свадьбу восемь тысяч — огромная сумма по тем временам, равная покупки автомобиля «Москвич». На талон в салоне для новобрачных под названием «Весна» молодые купили для Лены белое короткое платье, недорогое, но очень элегантное, с выбитым кружевным узором и широкие свадебные кольца. А белые французские лодочки — мечта любой девушки Советского союза, достала бывшая одноклассница, продавец главного магазина страны — ГУМа, за огромную по тем временам сумму — 50 рублей.

День свадьбы выдался солнечным и по-настоящему летним. Володя приехал к ЗАГсу с огромным букетом роз и в своей новенькой лейтенантской форме выглядел настоящим красавцем. Лена в элегантном белом платье, слегка облегающем ее хрупкую фигурку и высокой прической, украшенной цветами, смотрелась истинной юной леди. Свидетелями пары были Сережа и Марина.

Свадьба проходила в небольшом уютном кафе на набережной. Гости — в основном новоиспеченные лейтенанты со своими подругами, пели под гитару бардовские песни, красиво танцевали вальс, обучившись этому в училище, мало пили и много смеялись и шутили над будущей кочевой жизнью молодоженов. Хотя один курьезный инцидент все-таки случился — напился непьющий Серега. В конце вечера, взяв слово как свидетель, он с пафосом произнес:

— Володя и Леночка, желаю вам счастья и много детишек, — и, уже обращаясь к другу, с агрессией в голосе сказал:

— Но на твоем месте Володька должен быть я, потому что никто не будет любить Елку больше меня. Даже ты.

Выпил полный бокал шампанского и с ярость бросил его об пол. Постоял минуту в полной тишине, затем быстро прошел через весь зал к выходу. Гости посмеялись, сочтя его странные слова как неудачную выходку никогда ранее не пившего молодого человека, потерявшего контроль. Одна Леночка поверила в искренность его слов, хотя и не подала виду, посмеявшись вместе со всеми.

— Ну как, подружка, ночь провела? — позвонила на следующий день Марина.

— Давая без пошлостей, ладно? — покраснев, ответила Лена.

— Извини, Ленусь. Не разбудила? Сережка вчера явился к нам на квартиру далеко за полночь, пьяный вдрызг, и до утра плакался мне в плечо, как он тебя любит, что ты для него единственная на всю жизнь. Короче, нес всякую сентиментальную чушь. И я с ним всплакнула. Мы с ним оказались почти в одной ситуации.

— Смешной он, — сказала Лена, нервно перебирая пальцами бахрому скатерти. — «Ах, Серега, Сережка — Сероглазка!».

В оставшиеся несколько дней отпуска они решили поехать к Володиным родителям в Харьков.

— Володя, а вдруг я не понравлюсь твоим родителям? — держа мужа за руку, заволновалась Лена, когда поезд прибывал на станцию. Уж очень ей хотелось понравиться новым родственникам.

— Любимая моя, ты не можешь не понравиться! — ответил он, привлекая ее к себе и нежно целуя в щеку.

Встречали их на вокзале с огромным букетом красных пионов. Нина Иосифовна — мама Володи, маленькая худенькая симпатичная женщина, с копной вьющихся каштановых волос, обняв Леночку, сразу же стала называть ее «моя девочка». Отец — Виталий Семенович, высокий статный мужчина со звучным голосом, сначала шумно поприветствовал сына, чуть не задушив его в объятиях, а потом протянул большую красивую ладонь Лене. Оба сразу же понравились Лене, и, почувствовав симпатии с их стороны, она немного успокоилась.

Сразу по приезду с вокзала они сели за хорошо сервированный стол с накрахмаленной белой скатертью и цветами в изящной хрустальной вазе. Все, как любили они с мамой, устраивая себе тихие семейные праздники. И этот первый совместный обед молодая жена запомнила на всю жизнь. Хотя Лена и успокоилась при встрече, но когда сели за стол она снова засмущалась от волнения. Володя отлично понимал ее состояние и старался поддержать. Видя, что она ничего не накладывает в свою тарелку, он стал заботливо за ней ухаживать как за маленьким ребенком — положил салат, хлеб, налил сок. Лена интуитивно почувствовала, как напряглась Нина Иосифовна: хотя доброжелательная улыбка не сходила с ее милого лица, но спина ее напряглась, и пальцы правой руки судорожно сжали вилку.

После ужина Володя предложил показать «старую» часть города. Гуляя по брусчатой мостовой, он много рассказывал о своем детстве, о счастливых мгновениях, связанных с местами, мимо которых они проходили. Лена не перебивая, внимательно его слушала. Он раскрывался с совершенно другой стороны, ее поразила глубина и искренность его суждений. Это «узнавание» вызвало в ее груди теплое чувство, и ей захотелось теснее прижаться к нему, ощущать жар его сильного молодого тела. И, любуясь его мужественным профилем, она только начинала осознавать, что любит его, по-настоящему, как мама отца, и решение выйти за него замуж не было спонтанным.

Они пешком дошли до Покровского сквера, и Лена искренне восхищалась его фонтанами, редкими старыми деревьями и чудесными видами на соборы города. Уже изрядно уставшие, они сели на деревянную скамью под могучим деревом, тесно прижавшись друг к другу. Лена внутренним женским чутьем почувствовала, что сейчас можно поговорить с мужем о своих ощущениях, возникших у нее, во время обеда с родителями.

— Володенька, мне очень понравилась твои родители, — начала она, гладя его большую ладонь с длинными пальцами.

— Ты им тоже, — ответил он, прижимая ее ладонь к своим губам.

— Твои родители тебя очень любят, особенно Нина Иосифовна.

— Знаешь, мама в детстве меня оберегала от «любого сквознячка» и до шести лет я рос явно «маменькиным сынком». Папа как мог противодействовал ей в этом, даже записал меня в секцию бокса, но мама, узнав, закатила грандиозный скандал — «а вдруг у мальчика будет сотрясение, или нос разобьют и руку сломают!». Пришлось отцу из секции меня забрать. С мамой лучше было не спорить в методах моего воспитания. Но мы с ним за ее спиной договорились, что на уроках физкультуры в школе я буду лучшим. Да и бегать по утрам он меня приучил. Но мамину опеку я ощущал постоянно, одним словом — «докторский сынок». Я и в военное училище пошел, чтобы познать настоящую жизнь, почувствовать себя мужчиной, ответственным за свою жизнь. Хотя в первое время мне действительно было трудно без маминых обедов и ее постоянной заботы, — рассмеялся Володя.

«С какой любовью он говорит о родителях!», — с нежность подумала Лена.

— Любимый, я тобой очень горжусь! И родители тобой гордятся! — горячо сказала Лена. — Но сейчас я хочу тебя кое о чем попросить. Только не смейся, хорошо?

— Проси о чем хочешь! Хоть луну с неба достать! — с улыбкой ответил Володя, но увидев огорчение на лице жены, уже с участием произнес:

— Что случилось, солнышко? Я что-то сделал не так?

— Да, милый. Ты оче-нь был внимателен ко мне за обедом, даже слишком! И как мне показалось, Нину Иосифовну это огорчило, хотя она и старалась скрыть свои эмоции. Мы, женщины, такие обидчивые! Вот ты только что рассказывал, как она о тебе заботилась. А сейчас ей хочется получить это внимание и заботу от тебя, такого взрослого и красивого. Ты же, за столом ухаживал только за мной, и ей это не понравилось. Для налаживания хороших отношений между Ниной Иосифовной и мной — главных женщин в твоей жизни, постарайся делить внимание и заботу между нами поровну. Тем более мы же здесь ненадолго. Хорошо! Ей будет очень приятно осознавать, что она вырастила не только галантного мужчину, но о заботливого сына. Подожди, милый, не перебивай, — торопливо сказала Лена, увидев его стремление возразить. — Вот о чем подумала — вот родится у нас сын, мы будем о нем заботиться, не спать ночами, когда у него режутся зубки, или когда у него высокая температура. Потом переживать, когда он уйдет в поход с друзьями. Радоваться вместе с ним его успехам, огорчаться неудачам. И незаметно из мальчика он вырастет в красивого мужественного юношу, как его папочка. Потом он влюбится, женится, будет забывать поздравлять нас с Днем рождения, звонить и интересоваться, как мы себя чувствуем. Ужасно грустно, правда?

— Ну, ты и паникерша! — засмеялся Володя. — Но я все понял. Сейчас мы на трамвайчике поедем на базар, там еще, наверное, сидят бабушки с цветами, купим маме ее любимые белые розы. Какая ты, солнышко мое, мудрая! — восхищенно сказал Володя, глядя заблестевшими глазами на Лену.

Глава 4

Володе получил направление в степной городок под Ростовом-на-Дону, с одноэтажными частными домами и несколькими панельными многоэтажками. Им выделили большую комнату в общежитие, оказавшуюся светлой и квадратной, с двумя окнами, но крайне запущенной. Похоже, прежние ее обитатели мало озаботились об уюте — обои висели лохмотьями, пол не определяемого цвета, окна настолько грязные, что едва пропускали свет. «Мама меня предупреждала», — с грустью подумала Лена, осматривая их новое жилье. Первую ночь они заночевали на матрасе, оставленном предыдущими хозяевами комнаты, благо постельное белье на первое время Елена Сергеевна предусмотрительно заставила дочь взять с собой.

Со следующего дня начались обычные будни молодой жены военного. Володя в шесть утра отправился к командиру части, а Лена, умывшись и познакомившись на общей кухне с соседками — Любой и Светой, женами старших лейтенантов, встававших также рано, как и их мужья, принялась за благоустройство своего самого первого «семейного гнездышка». Вооружившись тряпкой и старыми газетами, она до блеска оттерла мутные стекла окон. Пол после титанических стараний приобрел красивый коричневый оттенок. Чтобы подклеить отвалившиеся обои, Люба сварила клейстер из обычной муки, и помогла в этом незнакомом для Лены деле. С для первого раза получилось очень даже неплохо.

Сколько еще за восемь лет мытарств ей предстоит их наклеить и уже самой выступать в роли мастера!

Усталая, но очень довольная собой, Лена села на единственный стул, обдумывая, где — что можно поставить. Эти приятные раздумья прервал осторожный стук в дверь. Открыв дверь, Лена увидела двух молодых «бойцов» — своих одногодок. Смущенно улыбаясь, один из них, протягивая ей большой пакет, сказал:

— Здравствуйте, Елена Андреевна. Мы вам принесли продукты, и еще Владимир Витальевич попросил помочь с расстановкой мебели, которая в машине у подъезда.

Так в девятнадцать лет Леночка стала Еленой Андреевна, и довольно быстро привыкла к отчеству, да так, что и сама стала представляться только как Елена Андреевна. Из-за этого с ней произошел один курьезный случай. Через полгода поздним ноябрьским вечером она согнулась от боли — прихватил правый бок. Володя ужасно перепугался и вызвал скорую, которая и увезла ее в местную больницу с подозрением на острый приступ аппендицита. Молоденький хирург, подтвердивший диагноз, предложил не медлить и сделать операцию. Пройдя нехитрые процедуры, уже через час она стояла у двери операционной, представ перед врачами в масках в коротенькой, только что из автоклава, рубашке, полностью открывающей ее тоненькие руки, и с хвостиками на голове.

— Девочка, как тебя зовут? — спросил один из них.

— Елена Андреевна, — ответила Леночка испуганным голосом. Среди мужчин, а в этой в операционной бригаде не было женщин, раздался громкий хохот.

— Ну, снимайте рубашку и проходите к нам, Елена Андреевна, — с улыбкой сказал уже знакомый молоденький хирург, оказавшийся ее оперирующим врачом.

Жизнь текла своим чередом. Сидеть дома, как многие жены офицеров, в основном с маленькими детьми, Лена не могла, и после продолжительных усилий найти хоть какое-то занятие, устроилась в местную библиотеку. Ей очень нравилось выдавать книги, советовать, что выбрать и у нее уже появился свой круг читателей, которые предпочитали обращаться только к милой улыбчивой Елене Андреевне. В январе она съездила домой в Москву — пришел вызов на сессию, и пробыла там двадцать дней, но всем сердцем очень скучала по Володеньке и даже своим читателям.

Глава 5

Весной они с Володей узнали о долгожданной Лениной беременности. Стояла жара, привычная для конца мая в этих краях, все вокруг цвело и благоухало. Но Лену впервые весеннее буйство и роскошь южной природы не радовали. Ее первая беременность протекала тяжело и с осложнениями. Она практически ничего не могла есть, утром с трудом вставала с кровати, на груди и руках полопались мелкие капилляры. В женской консультации ей прокапали витаминные системы, но улучшения состояния не произошло.

— Ничего, милый, — утешала Лена, переживавшего за нее мужа, — максимум через два месяца все наладится.

Не наладилось. В один из июльских жарких дней, гуляя в скверике, сохраняющем относительную прохладу, она вдруг почувствовало, что по ногам течет липкая жидкость, во рту пересохло, и она стала терять сознание. Очнулась Лена в больнице. Врач сказал, что у нее случился выкидыш, а привезли ее на машине в больницу молодая пара, которая, на ее счастье, сидела на скамейке в том же сквере и увидели, как она повалилась наземь. Вечером в больницу примчался Володя. Лена уткнулась ему грудь и долго горько рыдала как ребенок, не промолвив ни слова. Он гладил ее по спутавшимся волосам, целовал в макушку, в глазах стояла предательская слеза, но стараясь не выдавать своего состояния, спокойно говорил:

— Солнышко, главное с тобой все хорошо. Я так испугался за тебя. Врач сказал, что завтра уже можно пойти домой. Мы с тобой поедем на море, отдохнешь, наберешься сил. Ты же мечтала о море, да, моя родная? Все наладится, у нас вся жизнь впереди…

Лена слушала его слова утешения, и ей показалось, что он не понимает ее горя, ее потери. «Какое море? Какой отдых?» — в горестно подумала она. И еще сильнее зарыдала. «Если бы рядом была мамочка, она бы нашла что сказать…», — немного успокоившись, она молча отстранилась от мужа и легла на постель, повернувшись лицом к стене.

После обследования в местной больнице, и сдав кучу анализов, Лена записалась на прием к лучшему в городке гинекологу. Пожилая женщина-врач, смотря на нее поверх очков, монотонным голосом долго говорила непонятными медицинскими терминами о группах крови, резус-факторе, особом антигене. Лена ее внимательно слушала и не могла понять, какое отношение это имеет к ней и к ее народившемуся ребенку. И только после уточняющих вопросов она, наконец, уяснила суть проблемы. Оказалось, что у Лены резус крови «отрицательный», а Володи резус «положительный», а так как первая беременность закончилась выкидышем, то есть вероятность резус — конфликта при последующей беременности, и может так случиться, что ребенка она никогда не сможет выносить. Людей с отрицательный резусом на Земле всего около пятнадцати процентов, и она попала в этот роковой для нее процент. «Ну почему именно я», в отчаянии думала Лена.

После такого «приговора», у Лены случилась затяжная депрессия. Она замкнулась в себе, почти престала выходить из дома и часами сидела у окна, уставившись в одну точку. Спроси ее, о чем она сейчас думает, Лена не смогла бы ответить. Так, ни о чем. Иногда просто жалела себя, и тогда слезы катились по ее исхудавшим щекам. Соседки по общежитию сочувствовали ей, пытались вытащить ее из этого состояния, приглашали на прогулку или в гости, но она вежливо им отказывала. «У них у всех дети, разве они могут понять, что я чувствую? — эгоистически, упиваясь своим горем, думала Лена. О том, что чувствует муж, что ему также тяжело, она не думала.

Володя, потеряв всякую надежду вывести жену из этого состояния, вызвал Елену Сергеевну. Увидев дочь, с потухшим взглядом, исхудавшую и разучившуюся улыбаться, у Елены Сергеевны от жалости и нежности к ней сжалось сердце. Ей хотелось взять ее на руки, и как в детстве, когда у дочки резались зубки или болело горло, укачивать, пока боль не утихнет, и ее девочка спокойно уснут. Но сейчас перед ней была взрослая женщина, с болью в сердце, потерявшая своего еще не родившегося первенца. И кто, как не мама, может понять и поддержать свою единственную дочь!

Через два дня на семейном совете решили, что Леночка временно переедет в Москву. Там есть возможность проконсультироваться с самыми опытными врачами, пройти современное обследование и, если понадобится, лечение.

На следующий день Лена с мамой уехали. На вокзале, прощаясь с мужем, она видела тревогу и грусть в его глазах, но осталась равнодушной к его переживаниям. Сейчас ее волновало только собственное состояние, и в душе она испытывала облегчение от того, что покидает этот «пыльный городишко», где ей пришлось испытать такое потрясение, и у нее вновь появится возможность ощутить себя слабой и маленькой под «маминым крылышком» и вдохнуть свободный столичный воздух.

Действительно, перемена обстановки пошла ей на пользу. Елена Сергеевна водила ее на спектакли, гастролирующих в это время в столице лучших провинциальных коллективов, на модные выставки и показы. Лена с головой окунулась в привычную с детства жизнь, и боль постепенно утихала, притуплялась.

От Володи приходили письма полные любви и нежности, с сквозившими грустью и тоской по ней, «по его солнышку». Каждое письмо начиналось — «единственная моя девочка», а заканчивалась фразой «целую миллион раз твои глаза и губы». Однажды, гуляя вечером в парке Горького, она залюбовалась на такую же молодую парочку, как они с Володей. И вспомнила, как еще год назад они такими же счастливыми беззаботными влюбленными гуляли здесь, взявшись крепко за руки, или как сумасшедшие хохотали на цепных качелях, отталкивая друг от друга взмывающие вверх кресла и упиваясь ощущением полета вдвоем. И впервые за время расставания с мужем Лене вновь захотелось прильнуть к его груди, почувствовав громкий стук сердца, и ощутить крепкие объятия. «Володька, мой любимый Володька, мой муж, как же я по тебе соскучилась!», — впервые с грустью подумала Лена.

С Мариной, как только Лена приехала в Москву, они часто перезванивались, но в гости, как подруга ее не зазывала, не могла решиться пойти, придумывая множество неотложных дел. Дело в том, что Марина ждала ребенка, и Лену пугала своя непредвиденная реакции при виде беременной подруги. «А вдруг я не сдержусь и разрыдаюсь, и тем самым напугаю и расстрою Маришку», — думала она, откладывая свой визит. Но за несколько дней до отъезда она все-таки набралась решимости и, улыбающаяся, появилась у знакомой двери.

— Ой, Маринка, какая ты красивая! — воскликнула Лена, увидев подругу. Если Лена практически не красилась, то Марина даже дома пребывала в полной боевой раскраске: густые фиолетово-сиреневые тени, синяя тушь на длинных ресницах и в завершении образа модной девушки 80-х — перламутровая сиреневая помада на губах.

— Проходи, Ленок, быстрее, сквозняк, боюсь простыть, мне сейчас себя беречь надо, — ответила Марина, запахивая на груди красивый халат.

Подруги обнялись, у обоих на глазах появились слезы.

— Маринка, ты действительно похорошела. Животик уже так округлился! Сколько уже недель? — деловито спросила Лена.

— Тридцать две, уже рожать скоро. Врач меня гоняет, говорит — стремительно вес набираю, могу ребенка перекормить. А я не могу себя остановить, в последнее время на сладкое и печеное тянет. Вот и ты тортик притащила! Ну, давай ставь чайник, будем чай пить. Как же долго я тебя не видела! Все такая же худая! Куда только Володька смотрит! Ну, рассказывай, как ты, как служба?

— Давай, Мариночка, обо мне позже, — пряча глаза, ответила Лена. — Лучше ты о себе рассказывай. Как это ты рожать решилась? А говорила, что не раньше тридцати, и чтобы муж законный рядом… — быстро заговорила она, стараясь придать голосу бодрости.

— Ну, как видишь, Ленок, законного мужа нет. Я уже от Вадьки два аборта сделала, когда в третий раз забеременела, то врач категорически запретил прерывание беременности. Да я особо и не сопротивлялась. Мама также настояла, говорит, что с работы уйдет, чтобы возиться с внуком или внучкой.

— А как отец отнесся к такому повороту? Ведь он у вас при должности.

— Кода мать ему рассказала про ребенка, то орал так, что все соседи слышали до первого этажа, чуть ли не шалавой меня обзывал. Кода же меня увидел, то видно уже успокоился и только спросил, кто отец ребенка. Ну, я наплела что-то про старшекурсника, которого разлюбила, а срок беременности уже большой… Короче, всякую муть, в которую верят мужчины. Не могла же я ему сказать, что отец твоего будущего внука, папочка, твой заместитель, добропорядочный семьянин и отец двоих детей! — в запальчивости произнесла Марина.

— А как Вадька?

— Ой, Ленок, такой клубок за три года завязался, не распутать! Представляешь, оказывается, жена Вадима уже два года знает про меня, а развод давать не собирается. Второго ребенка родила, думала — одумается. Вот стерва! — хлопнула ладошкой по столу Марина.

— А мне ее жаль. Двоих его детей воспитывает, а он на стороне еще и третьего завел. Прости, Маришка! — воскликнула Лена, увидев, что девушка вот-вот расплачется, и бросилась обнимать подругу.

— Да я и не обижаюсь. Может ты и права, ты ведь тоже — замужняя. Мы с тобой по-разному смотрим на эту ситуацию — ты, как вечная жена, а я — вечная любовница, — с горечью сказала Марина.

Обе надолго замолчали, сосредоточившись на торте с чаем.

— Да, Ленка, недавно Сережка звонил, — прервала молчание Марина, — спрашивал, как Елка.

«Надо же, не забыл», — с грустно подумала Лена.

Елкой звал ее отец, и она как-то в разговоре рассказала об этом Марине, а та Сергею, после на свадьбе, когда он пьяный пришел к ней, а он запомнил…

— Знаешь, я за Володей как за «каменной стеной» и люблю его, но иногда у меня возникают мысли, как бы сложилось, если бы выбрала тогда не его, а Сережку. Мне с ним всегда было легко, он меня чувствовал на интуитивном уровне…

— В истории нет сослагательного наклонения, подруга, — перебила ее Марина.

— Это я так, от безделья, — с грустью сказала Лена. — Как он, Не женился?

— Сережка делает карьеру, уже капитана получил, ответила Марина.

— Я знаю. Они ведь с Володькой помирились. По телефону.

— Да? А ты мне об этом не говорила, — удивилась Марина.

— Как-то не пришлось. Да и Володя вскользь обмолвился всего парой слов. Притворился, что до сих пор ревнует, — ответила с улыбкой Лена.

— И не напрасно ревнует! Серега только и расспрашивал о тебе, даже спросил, какая у Елки сейчас прическа. А когда я его спросила, есть ли у него девушка, то знаешь, что он ответил? — заинтригованно спросила Марина.

— Ну и…

— Ответил, что есть и даже много, а ту, единственную, как Елка, до сих пор не встретил.

И снова подруги надолго замолчали, думая каждая о своем.

— Лена, извини, за бестактность, вы, что детей не хотите иметь? Уже больше года вместе, штамп в паспорте…, — в затянувшейся паузе спросила Марина. То, что у Лены около двух месяцев назад случился выкидыш, она не знала.

Тут уже Лена не смогла сдержться, с ней случилась истерика. Слезы полились ручьем, и сквозь них она сбивчиво рассказала Марине о случившемся. Та гладила ее по спине, молча сопереживая ее несчастью. «Как Маринка изменилась, раньше бы закатила целую тираду, о том, что у меня еще вся жизнь впереди и детей успею нарожать…», — успокаиваясь, с благодарность отметила Лена. Она прижалась головой к ее округлившему животу, почувствовав там другую жизнь, слабые движения еще не родившегося малыша, и притихла. Слезы на лице высохли, а губы медленно растянулись в умиротворенной улыбке, впервые за последнее время.

Потом они с Маришкой долго сидели в уютной кухне, допивая остывший чай.

— Ленок, вот ты сейчас здесь живешь с мамой, раньше писала, что Володька, часто в командировки ездит, может у него такая же, как я появилась? Он мужчина видный, за таким глаз да глаз нужен! — неожиданно сказала подруга, внимательно рассматривая пустую чашку.

— Скажешь тоже, Маринка! Во-первых, в командировки он ездит не один, обязательно кто-то бы проговорился жене, и та в свою очередь с радостно поделилась бы со мной. Во-вторых, ты же знаешь, как он меня любит. Мама говорит, что он просто боготворит меня и старается ограждать по возможности от всех проблем. Это я иногда поступаю как эгоистка. Ну а в третьих, мне кажется, я бы сразу почувствовала, — ответила ей Лена.

— Да-да, их почувствуешь! — с сарказмом сказала Марина.

— Знаешь, Маришка, уже больше года мы Володей вместе, а я долго так и не поняла, люблю ли я его, влюблена или только принимаю его любовь. И только сейчас осознала, что люблю. По-настоящему.

А вообще, Маришка, что такое любовь, о которой так много пишут? — задала вопрос скорее себе, чем подруге, Лена. Ты заметила, в лучших мировых произведениях больше повествуется о любви мужчины к женщине, а женщина — это как образ для поклонения, отвечающая на его любовь. Ее любовь либо жертвенная, либо зависимая. Вот приведи мне пример настоящей женской любви сравнимой с мужской?

— Ну, например, Татьяна Ларина. Хотя, пожалуй, у нее больше похоже на влюбленность, — ответила Марина.

— Но, по крайней мере, она влюбилась и не побоялась первая в этом признаться, а не отвечала на любовь, как большинство из нас, — сказала Лена.

— А Анна Каренина? На мой взгляд, она зависима от своей любви, любит, прежде всего, себя и свою любовь. Между тем, ее любят трое мужчин — Каренин, Вронский и сын Сережа, а она никого не сделала счастливым. Да и знаменитая Катерина, погибшая из-за любви. Нет, все-таки женская доля — жертвовать, зависеть, ждать… как у меня.

Они еще долго рассуждали об особенностях женской и мужской любви, пока их затянувшиеся «девичье» общение не прервал телефонный звонок. Позвонил Вадим. Марина сразу расцвела, услышав его голос. «Ну, разве это не зависимость?», — глядя на подругу, подумала Лена.

Глава 6

Через два года Володю уже в чине капитана перевели в Днепропетровск. Квартиру или комнату пообещали через месяц, а пока им временно сняли комнату в центре города у пожилой четы. Володя на следующее же утро на неделю уехал в командировку, и Лене пришлось в одиночестве обустраивать их семейный уголок. Все что она сделала, так это вымыла окна и пол и уже через пару часов гуляла по мощенным булыжным мостовым и широким зеленым бульварам старого центра города. В апреле он походил на огромный сад, утопающим в цветах каштанов и акаций. И девушка буквально влюбилась в город с первой прогулки.

Домой Лена возвратилась поздно вечером и застала следующую картину: хозяйка дома, полная рыхлая женщина лежала на полу в коридоре, перегородив телом вход в свою комнату. Лена, не раздеваясь, бросилась к ней, но через минуту поняла, что произошло. Пожилая женщина была мертвецки пьяна и, видимо, не дойдя до своей комнаты, просто рухнула у двери, крепко заснув пьяным сном. Заглянув в «хозяйскую» комнату, она увидела храпящего на диване хозяина. Перешагнув с опаской и отвращением лежащую женщину, Лена зашла в свою комнату, заперлась и не выходила до утра. Она еще никогда в жизни с не сталкивалась пьющими людьми и как поступить, если они постучат к ней — не знала. От пережитого страха она заснула, когда в окне забрезжил рассвет. Утром, не выспавшись, она вышла из комнаты, чтобы умыться, и увидела мирно завтракающую пожилую чету.

— Доброе утро, — тихо поздоровалась она, опустив глаза и не глядя в их сторону, и как мышь прошмыгнула в ванную комнату и обратно.

Через несколько минут в дверь постучали. «Начинается!» — подумала в страхе Лена, и, стараясь придать голосу решимости, громко сказала:

— Войдите!

Это был Иван Степанович, хозяин квартиры, невысокий сухощавый мужчина лет шестидесяти, с щетиной трехдневной давности и спутанными курчавыми волосами с проседью. Внешне, он был полной противоположностью своей дородной высокой супруги со следами былой красоты. Про таких женщин говорят «бой-баба».

— Дочка, вижу, напугана ты после вчерашнего…, а может, и презираешь нас. Пенсию нам вчера принесли…, — смущаясь заговорил он.

Лена молчала, опустив глаза, не в силах посмотреть ему в лицо и хоть что-то ответить.

— Да пьем мы с Марьей Антоновной, но пьем то с горя! Сын у нас, единственный — Славик, погиб в Афганистане, в цинковом гробу похоронили… Сначала я стал пить, а потом и жена, чтобы мне меньше доставалось, стала выпивать. Ты не думай, мы не запойные, но еще два дня будем выпивать. Так что извини, дочка, — сказал он и направился к выходу.

— Это вы меня извините, — неожиданно для себя сказала Лена, подняв голову и увидев поникшую спину пожилого мужчины.

«Какая я все таки… чистоплюйка. Какое право я имею кого-то осуждать! Мне надо было вчера помочь встать пожилой женщине, чтобы добраться до кровати. Хотя, конечно, маловероятно, что я смогла ею даже приподнять, а я — носик зажала и трусливо перешагнула через беспомощную женщину! Хороша, нечего сказать! Очень гуманно!» — корила Лена себя. Но в душе она осознавала, что повторись подобное сегодня — Марью Антоновну она, вряд ли, будет поднимать, гуманно это или не гуманно. Она выросла в другой среде, где никто и никогда не напивался до бесчувствия, не устраивал разборки и драки… Это был другой мир, незнакомый, никогда не пересекающийся с ее миром, в котором она выросла и жила.

Лена вспомнила, как рыдала мать, когда трагически погиб ее муж, с которым она в любви прожила десять счастливых лет. Но никогда у Елены Сергеевны не возникало порыва найти утешение в бутылке. У нее остался ребенок, их любимая дочь. А у этих пожилых людей единственный сын погиб. Как все не просто и неоднозначно в этом мире!

Через неделю приехал Володя, и она поделилась с ним произошедшим и своими мыслями-сомнениями.

— Ничего не запутанно! Солнышко, не надо себя корить и их жалеть. Не у них единственных погиб сын на войне! Но не все же топят горе в бутылке, надо достойно нести память о сыне-герое, — возмущенно говорил Володя.

— Все люди разные. Володя, ты рассуждаешь, как военный, командир. А я — как женщина, и, надеюсь, будущая мать, -успокаивала она его.

Тут в дверь постучали, на пороге в парадном пиджаке, надетом поверх грязной майки, стоял Иван Степанович.

— Извини, командир. Мы тут твою красавицу напугали, больше такого не повторится! — клятвенно заверил он, шмыгая острым носиком в красных прожилках и виновато глядя Володе в глаза.

— Ладно, Степаныч, — уже миролюбиво ответил Владимир. — Всякое бывает, а память о геройском сыне не советую топить в бутылке. — А через секунду потерянно воскликнул, в отчаянии махнув рукой:

— Какой я вам советчик, Иван Степанович, поступайте, как можете! Я не в праве вас осуждать!

И двумя огромными шагами Володя пересек маленькую комнату и замер у окна. В комнате повисла напряженная тишина. Иван Степанович растерялся и неспешно вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Лена с тревогой смотрела на мужа. Наконец он повернулся и с комком в горле сказал:

— Вспомнил, как к соседнему подъезду в нашем доме привезли цинковый гроб, и как женщина, голосившая в голос, охватила его руками и ее долго не могли оторвать от него. Мать, наверное.

Лена встала, подошла к нему и обняла за плечи.

— Ты, как всегда права, солнышко. Потерять единственного сына, это огромное горе и не все могут с эти смириться, да и не надо, — сказал Володя, прижимая ее голову к груди. — Но в любом случае надо найти другое жилье. У меня через несколько дней командировка, я не могу оставить здесь тебя одну.

Когда им дали обещанную квартиру, Лена сидеть дома не могла и устроилась со своим незаконченным историческим образованием чертежницей в конструкторское бюро по проектированию жилых домов. Ей очень понравился коллектив, состоящий в основном из молодых творческих людей, комсомольского возраста, которые бурно спорили, отстаивая свои «гениальные» идеи в огромной комнате, уставленной кульманами и чертежными досками. Вместе они весело справляли советские праздники и часто выезжали на природу, где также под бутылочку дешевого портвейна шумно обсуждали фильмы Тарковского или самиздатовский роман Пастернака «Доктор Живаго».

Лена быстро стала «своей» в этом дружном коллективе и с удовольствием спешила на работу, за свой стол с калькой и чернильным рейсфедером. Володя даже начал ее немного ревновать и к работе и к коллективу. Но видя, как она расцвела, как горят ее глаза, радовался, что она не скучает, пока он целыми днями на работе, или того, хуже, неделями в командировке.

Однажды, сидя за своим столом у окна, Лена услыхала тихий плач. Он раздавался за огромным кульманом, за которым работала Людмила, очень талантливый проектировщик, чьи чертежи в основном Лена и копировала. Первым ее порывом было броситься к девушке, успокоить и предложить помощь, если понадобится. Но хоть и плакала Людмила тихо, рядом работающие проектировщики за своим кульманами не могли не слышать ее плача, но никто никак не реагировал на происходящее, и это остановило Лену.

В обеденный перерыв, сидя за столиком с самой пожилой коллегой их коллектива — Иридой Леонидовной, эффектной седой дамой, Лена не удержалась и заговорила с ней о случившемся.

— У Людмилы беда, моя девочка, и никто из нас не сможет ей помочь, как бы нам не хотелось! — сокрушалась Ирида Леонидовна. — Ты же знаешь, у нее прелестная дочка, которая родилась в счастливом браке. А два года назад мы проходили плановую флюорографию и у Людмилы неожиданно диагностировали туберкулез в начальной стадии. Представляешь, каково это для молодой, красивой, успешной женщины! Как ей нужна была поддержка близких людей! А ее муж, тоже успешный конструктор, работал в нашем же институте, просто-напросто сбежал! — эмоционально высказалась женщина.

— А как же дочка, с кем она была? — спросила Лена.

— Ну, пока Людмила восемь месяцев была в больнице, а потом наблюдалась у врача, то Варвара жила с бабушкой-дедушкой, а родной отец даже не навестил ни разу — отделался подарком на День рождения, когда девочке пять лет исполнилось. Да и сейчас особого внимания не проявляет. А была такая красивая пара! Это сейчас Людочка очень похудела и выглядит, сама понимаешь, не самым лучшим образом, а раньше считалась главной заводилой института, веселая, хохотушка! Вот так бывает в жизни, Леночка! А ты к ней с расспросами не лезь, вижу — она тебе симпатизирует, если захочет, то сама все расскажет. Время, моя девочка, нужно время, чтобы простить и дальше жить! — закончила свой грустный рассказ Ирида Леонидовна.

С Людмилой они в дальнейшем действительно подружились, а уж с Варенькой вообще стали закадычными подругами и та доверяла ей свои заветные мечты и детские секреты.

Однажды, гуляя с Варварой в парке в преддверии Нового года, та спросила Лену:

— Тетя Лена, угадайте, что я хочу попросить у Деда Мороза?

— Варенька, я не гадалка, но попробую догадаться. Куклу Барби! — многозначительно ответила Лена.

Эта кукла оставалась мечтой девочек от 5 до 15 лет, и достать ее можно было только у спекулянтов за 25 — 40 рублей, сумме равнозначной ежемесячной стипендии.

— Как я хочу такую куклу! Я ее видела только у Сони, ей папа привез из Москвы, — глаза у девочки при этом загорелись. Но подумав еще минуту, она уже с грустью сказала:

— Не угадали, тетя Лена. У Деда Мороза я хочу попросить, чтобы к нам вернулся папа, и мы опять все вместе жили дружно и весело.

Пересказывая вечером мужу разговор с девочкой, Лена была очень расстроена.

— Бедная девочка, никто не сможет заменить ей папу, ни любящий дедушка, ни веселый дядя, который в Варваре души не чает. И я так девочку понимаю, сама осталась без отца в девять лет, — эмоционально говорила она. — Знаешь, я где-то прочитала, что если девочка до пяти лет не почувствует мужской отцовской любви, то ей очень трудно придется при выборе партнера, поскольку в подростковом возрасте в каждом мальчике она будет видеть принца, и может наделать массу ошибок. А когда исполнится девятнадцать — двадцать лет, то в отношениях с парнями ей захочется стать маленькой девочкой, нуждающейся в защите, а сверстники к этому не готовы. И в результате она выбирает партнера или выходит замуж за мужчину много себя старше.

— Солнышко, да ты у меня настоящий психолог, — с восхищением сказал Володя.

— Знаешь, ты не первый мне такое говоришь. Может мне надо переучиться? — иронично — серьезно спросила она.

Через несколько месяцев Володя получил направление в другой город, и ей с тяжесть в сердце пришлось расставаться с этим ставшим родным коллективом. Но сколько же комплиментов при прощании она услышала от своих коллег — и талантливая, и умная, и красивая, но самыми запомнившимися были слова, сказанные ее непосредственной начальницей: «Смотришь на Вас, Леночка, вроде ни одной правильной черты лица, а взгляд оторвать невозможно! Вы неклассическая красавица!». А она-то так смущалась, когда в процессе работы ловила на себе ее взгляд, думая, что-то сделала не так в своих чертежах!

Потом были другие города, другие общежития, другие трудовые коллективы. Мама была права. В бытовом плане жизнь их действительно была не устроена. Но как весело и беззаботно в эти годы они жили!

Глава 7

Вот уже два месяца как Лена жила в Москве, дописала и на отлично защитила дипломную работу, получив специальность «учитель истории». Когда уже все волнения остались позади, и Лена собиралась к Володе в часть, произошло самое непредвиденное.