Бесплатный фрагмент - Поразительные фантастические истории

Инопланетные гурманы

Наконец-то закончилось мокрое и холодное лето. Я с удовольствием глядел из окна на огород, в котором ничего съестного не осталось, — лишь на груше висели несколько десятков огромных груш, на яблоне каких-то полведра ярко-красных яблок, а на грядке осталась петрушка и укроп. Весь остальной урожай лежал или в холодильнике, или в мастерской, ожидая момента, когда я изволю съесть немного моркови и оставшиеся огурцы. В этом смысле лето было очень хорошее: мне не надо было гадать, куда девать урожай, а просто съесть его, и дело с концом. Груши и яблоки были зимнего сорта, и поспеют недели через три, — как раз, когда я покончу с морковью и огурцами. Но мне так надоела борьба за урожай, что я был готов съесть весь урожай и ничего не оставлять на зиму.

Так что хранить зимой после этого лета мне особенно было нечего, — только компот из яблок, да картошку. Если за предстоящую зиму мне удастся съесть все свои заготовки в яме, — соленья и варенье, я был бы просто счастлив. Но это было нереально — там хранились заготовки за последние несколько лет, — слишком много соленых белых грибов и варенье различного сорта. Но мечтать не вредно, — я рассчитывал, что прилетят какие-то инопланетяне за грибами и вареньем, и я бы уступил все мои запасы по договорной цене, чтобы с новыми силами отправиться на следующий год за грибами и наконец, собрал бы весь урожай смородины.

Собрать всю смородину мне не удается второй год подряд, — слишком ее много вырастает, и часть ягод остаётся для синиц, которые клюют ее зимой. Соседка попросила у меня калины, и я с радостью сказал, что пускай собирает все ягоды, как только наступят первые заморозки. Кабачков в это лета было немного, и я забил прокрученными на мясорубке эти вкусные плоды в морозильную камеру, но часть этой массы осталась, чтобы спечь блинчики. В том году я пек их много, но в этом году у меня не было желания и времени, чтобы ими заниматься.

Я засунул последний пакет с прокрученными кабачками в морозильную камеру и облегченно вздохнул. В тазике осталось как раз столько, чтобы сделать из них тесто и спечь на сковородке аппетитные, румяные лепешки. Я разбил три яйца, посыпал их солью и сахаром, добавил соды, растительного масла и начал размешивать полученную беловатую массу. Потом достал муку и насыпал ее в тазик, — так блинчики будут вкуснее. С трудом размешал муку. Полученное тесто было густым, поэтому я вынес его в сени, чтобы оно стало пожиже. Не знаю, почему, но после этой процедуры оно становиться как раз такой консистенции, чтобы его ложкой класть на горячую сковородку. Оно никогда не пригорало, что было удивительно, и когда я напеку полведра таких блинчиков, мне их должно хватит на неделю.

Через час-другой я нашел в себе силы и желание, чтобы оставить телевизор в покое и с божьей помощью приступил к изготовлению блинчиков. Сказать, что мне было просто лень заниматься выпечкой, это не сказать ничего. Первоначальный мой порыв прошел, и я начал мечтать, что придет какая-нибудь сердобольная старушка или симпатичная девушка и постоит вместо меня у плиты, пока я смотрю по телевизору новости. Но чуда не случилось, и мне самому пришлось затащить тазик с тестом и сковородку на кухню, и включаться в рабочий режим пекаря. Перед тем, как я поставлю сковородку на плиту и зажгу газ, мне надо было покурить, — в следующие сорок минут на эту вредную привычку у меня не будет времени. Посидев на улице с сигаретой, я включил радио с бодрой музыкой и зажег плиту. Время пошло.

На улице было еще светло — это вышло солнышко, которое осветило пустой огород и меня — на кухне. Я налил на сковородку масла, положил первую ложку теста на сковородку, потом вторую, и когда на сковородке лежало восемь будущих блинчиков, уселся на табуретку и стал ждать. Когда они с одной стороны стали золотистыми, я перевернул их и снова уселся. По опыту я знал, что мне понадобиться около сорока минут для того, чтобы тазик с тестом опустел, а на большом блюде громоздилась гора готовых блинчиков. Через минут десять я открыл окно, так как на кухне стало жарко. Ароматы от моей выпечки моментально разнеслись по всех округе: собаки у соседей начали выть, захлебываясь своей слюной, а прохожие водили своими длинными носами, проходя мимо моего дома.

Сосед напротив бросил свою работу по ремонту автомобиля и тоже заводил своим носом. Аромат моих блинчиков перебивал запах сгоревшего автомобильного масла, и, фыркнув напоследок, двигатель автомобиля замолк. Наступила тишина. Но она продержалась немного. Видимо, аппетитный запах достиг стратосферы, и над нашим поселком засновали летающие тарелки. Вскоре надо моим огородом они устроили настоящую карусель. Но сесть им было некуда, — в своем огороде я успел нарыть везде глубоких ям, чтобы в них похоронить сорняки, листья от кабачков и огурцов. Так они и летали, открыв свои люки и наслаждаясь ароматом. Этого зрелища я не видел, — был занят блинчиками: они теперь жарились достаточно быстро и я не успевал их переворачивать, — все время накладывал на сковородку тесто, подливал на сковородку масла и убирал готовые. Румяные горячие блинчики уже не входили на большое блюдо, и я уже начал готовиться к тому, чтобы доставать второе, такое же большое, блюдо.

От выпечки меня отвлекла тень, которая загородила солнце. Отвлекшись от моего занятия, я посмотрел в окно. С неба, совершенно бесшумно, на мои грядки садился огромный звездолет. Но ему не хватало места на моем огороде, и он просто завис над моим домом и домами соседей, которые, выпучив глаза, наблюдали за происходившим, а некоторые, более практичные, достали свои смартфоны и снимали на камеру визит неожиданного космического гостя.

Видимо, на его борту тоже поняли, что сесть им не удастся. Тогда огромный космический звездолет завис над домами, а в его нижней части открылся большой люк, — как раз над моим огородом, из него выпала лестница, и нижняя ее часть уперлась в яму, которую я выкопал.

Не прошло и несколько секунд, как по этой лестнице стали спускаться один за другим представители разных звездных рас. Они были разные по размеру, — некоторые симпатичные, другие страшные, некоторые из них обладали нижними и верхними конечностями, но каждый из них держал в своих конечностях миску, ложку и вилку, а то и несколько. Мне стало страшновато, когда я понял, зачем прилетел звездолет с его многочисленными обитателями.

Все они, летающие блюдца и звездолет с представителями звездных рас посетили нашу планету только с одной целью, — попробовать мои блинчики. Волосы мои встали дыбом, как только я это понял. И еще мне стало понятно, что этой инопланетной орде не хватит блинчиков, и меня захватят в плен, чтобы я кухарил для этой космической братии. Надо было мне что-то придумать, и срочно, потому что первые космические посетители уже приближались к моему окну, и у них из пасти капала слюна.

Одним прыжком я очутился рядом с холодильником, рванул дверцу и вытащил из нее все пузырьки, которые там стояли. По-моему, там был корвалол, скипидар, мазь Вишневского, ихтиол и аммиак. Трясущими руками я открывал все пузырьки и лил их содержимое на подоконник.

Через несколько секунд все было кончено. Незваные космические гурманы отхлынули от окна и забрались в свой звездолет. Некоторые так спешили, что бросали свои ложки и миски на землю. Люк космического корабля начал уже закрываться, а на лестнице творилась паника, — так как стоящие на нижних ступеньках лестницы инопланетяне поняли, что могут не успеть попасть в звездолет. Но все обошлось, — все успели залезть в огромный звездолет и он поднялся с такой скоростью, что весь мусор, ложки с вилками, миски, а также листва, лопаты и ведра поднялись за звездолетом, и, по-моему, улетели за ним, в стратосферу Земли.

Я облегченно вздохнул, — мои блинчики остались при мне, мне не грозил космический плен, и мне можно было расслабиться.

На этой радостной ноте я вдруг проснулся. Передо мною по телевизору выступал диктор с искаженным от страха лицом, а из кухни несло отвратительным запахом. Я понял, что у меня опять что-то сгорело на плите, — наверное, мясо, а я уснул за телевизором.

Дьявольский банк

В банке было многолюдно. Клиенты стояли около стенок, сидели на офисных креслах и маленьких диванчиках и нервничали, словно им вдруг объявили, что банк был лишен лицензии, и это был для них единственный шанс получить свои сбережения. Около входа в банк стоял терминал, который выдавал всем желающим клочки бумаги с номером, электронной очереди. Я тоже подошел к этому бессловесному механизму и ткнул пальцем в прямоугольник, на котором было написано «Для физических лиц». Молодой парень, который стоял около терминала, сразу очнулся ото сна, и мгновенно подскочил ко мне со словами, « не нужна ли вам помощь?». Я, не обращая на него внимания, беседовал с терминалом, который захотел узнать, буду ли я платить наличными, или банковской картой. Не успел я ему сообщить, что платить буду картой, как незваный ретивый помощник протянул свою клешню и нажал на прямоугольник, где было написано «оплата наличными». Из недр автомата лениво вылез клочок бумаги с номером очереди. Я тотчас его взял и выкинул подальше.

Оскорбленный терминал начал загружаться снова, и когда появилась прямоугольник со словами «оплата банковской картой», тут же ее нажал. Автомат выплюнул листок бумаги с номером моей электронной очереди, я взял ее, а потом повернулся к парню с угрожающим видом. Он смотрел на меня недоуменно и пытался объяснить, что лишь хотел мне помочь, — научить пользоваться терминалом. Он говорил казенные слова без устали, как робот, не обращая на мои попытки вставить хотя бы слово.

Это мне сразу надоело. Я сказал волшебное слово «стоп», и когда он прервал на мгновение свой нескончаемый монолог, начал свой. В двух коротких предложениях я ему объяснил, что его задача помочь клиенту, а не мешать ему. Он должен тихо и мирно стоять в нескольких шагах от терминала и вмешаться в процесс получения клочка бумаги с номером лишь только тогда, когда его попросят, а не вмешиваться в действия клиента. На всем протяжении моей краткой и выразительной речи он пытался меня прервать, но это ему так и не удалось, — я повышал свой голос тогда, когда он пытался вставить хоть слово. Закончил я свой монолог лишь тогда, когда объяснил ему, что он был неправ, а я, в свою очередь прав, и направился в операционный зал ожидать своей очереди.

Проходя между клиентами банка, я оглянулся. После меня к терминалу подошло двое посетителей, и он с удвоенной энергией на них набросился: загородил собою автомат и устроил им форменный допрос, — что им понадобилось в банке, и не мог ли он им в чем-то помочь. Мне показалось на мгновение, что из его рыжих волос показались рожки, вместо кроссовок были видны копыта, а из-под полы пиджака мотался мохнатый хвостик. Я от удивления закрыл свои глаза, протер их и снова посмотрел на парня. Ничего в его облике теперь не напоминало чертенка, но я на всякий случай сплюнул через левое плечо и пошел дальше.

В банке было пятнадцать операторов, и все они были заняты. Я нашел свободный диванчик в дальнем, самом темном углу зала, опустился на него и посмотрел на монитор, висящий прямо передо мной, на котором отображалось движение очереди. Как только я на него посмотрел, как на нем появился мой номер. Но окна, к которому мне следовало подойти, напротив моего номера не было — лишь напоминание, что мне еще надо подождать. Под монитором стояли коробки с умными колонками и умный телевизор. Все это предлагалось мне купить за смешную цену. Но я весной облазил несколько магазинов, выбирая новый телевизор, и помнил все цены на электронику, и сейчас, глядя на цены, не верил своим глазам, — такие низкие они были. Тут явно был какой-то подвох.

Я перевел свой взор на монитор с очередью и сразу на нем появился мой номер — мне предлагали подождать еще. Монитор словно ждал, когда я на него посмотрю, и сразу показывал мой номер. Удивительно. Я сел поудобней, и начал снова рассматривать умные вещи. Название их мне не нравилось. Мне были по душе старые, без всяких накруток вещи, в том числе и электроника. От них требовалось только стабильная, безо всяких примбамбасов работа. А от этих умных вещей, как я полагал, можно было ожидать всякое. В свое время я много времени потратил на то, чтобы изгнать со своего смартфона Алису и наконец, в конце концов, добился своего, — прогнал это навязчивую даму. Она мне здорово мешала, — как только я включал смартфон, она была тут так тут, и вмешивалась в любые мои действия, — от поиска какой-либо информации, до того, что вмешивалась в разговор. Нет, от этих умных вещей я старался держаться подальше.

Вспомнив, что я уже сижу уже несколько десятков минут, я искоса посмотрел на монитор. Моя очередь сразу появилась на нем, стоило мне на него посмотреть. Какая- то чертовщина. Мне снова предлагалось подождать. Я поерзал на диване и начал закипать, как чайник. Монитор почувствовал мое раздражение и снова показал мой номер, только рядом уже стоял номер оператора, к которому мне предлагалось пройти.

Наконец-то. Я встал со своего диванчика и прошел к столу номер один. За ним сидела молодая дама, которая сразу спросила, что мне надо. Я не стал отвечать, а сначала устроился поудобней, достал паспорт, кредитку и квитанцию, которую мне предстояло оплатить кредиткой этого банка, и лишь после этого рассказал ей, что мне надо: — оплатить налог, а потом решить вопрос о своем депозите. Срок его у меня закончился, и я был намерен его забрать, чтобы положить эту немаленькую сумму с процентами в другой банк. Дама сразу уцепилась за депозит. Действительно ли я намерен его забрать? Почему? Зачем мне понадобилась столь крупная сумма? Эти «почему» мне были уже знакомы по другому банку, и я не стал на них откровенно отвечать. Сказал, что у меня идет ремонт и деньги мне как раз нужны. И я пришел, чтобы заказать требуемую сумму на следующий день. А чтобы она больше не волновалась, предложил ей провести мою квитанцию.

Она взялась за свою работу, что-то бурча под нос. Просканировала мой паспорт два раза, потом предложила набрать пин-код на маленьком терминале. Этот терминал был какой-то странный. Я начал набирать цифры и понял, что порядок цифр на нем отличаются от привычного расположения. Было достаточно светло, и я не одел перед этим очки, надеясь, что наберу код без них. И тут же сделал ошибку. Сразу нажал крестик, желая убрать неправильную цифру, и терминал выключился. Дама укоризненно посмотрела на меня и принялась загружать его снова. Когда он ожил, она мне объяснила, что мне надо было нажать другую клавишу. Я одел очки и посмотрел на порядок цифр. Он стал другим: порядок цифр был стандартным, не такой, как был в начале. Но я уже смотрел на него с подозрением и вглядывался в каждую цифру, прежде чем на нее нажать. Наконец, с квитанцией было закончено, и к ней был прикреплен чек. Мы вернулись к нашим баранам — к депозиту.

Мне надо было заказать сумму на следующий день, и все. Но дама проигнорировала эту мою просьбу, но достала несколько листов и предложила мне поставить подпись под одним из них. Я взял их в руки и стал читать. Когда дошел до ставки и когда мне надо выплачивать проценты, понял, что это был кредит, но непростой: проценты по нему мне надо было выплачивать своими эмоциями, душевными переживаниями и тому подобными вещами, то есть душой. Я поднял на нее глаза и увидел вместо молодой дамы старую беззубую старуху с крючковатым носом. На миг я оторопел и чуть не свалился со стула, а когда пришел в себя, то сказал, что этот документ я подписывать не буду — это был какой-то дьявольский договор, — и ручкой подчеркнул те места, которые мне не нравились. Подчеркнул и поднял глаза, — вместо старухи передо мной сидела вновь молодая дама и строила мне глазки.

Но я был уже досыта переполнен превращениями сотрудников этого банка и не поддался очаровательным глазкам этой сотрудницы, — мне хотелось поскорей уйти и больше не возвращаться в этот дьявольский банк. Я отодвинул текст договора, спросил у нее, заказала она в кассе для меня деньги? В ответ получил короткое «да» и встал, чтобы уйти.

На следующий день я приехал в этот дьявольский банк, получил всю сумму с процентами, и, убедившись, что с деньгами у меня все нормально, — мне дали нормальные, на вид российские рубли, а не рекламные, спросил у другого оператора, есть ли у меня обязательства перед этим банком. Она взяла мой паспорт, посмотрела в свою базу данных и сказала, «нет» — я был свободен, как птица, никому и ничего не должен в этом банке.

Теперь, когда я вышел из этого дьявольского банка, где царила какая-то чертовщина, мне надо было отдать всю сумму в другой банк. Ни минуты не колеблясь, я направился в банк, который пользовался у меня доверием. Кроме того, у него ставка по вкладам была такая же. Заключил договор, проследил, как мои кровные денежки пересчитал автомат в кассе и получил в обмен на них приходный ордер. Интуиция мне сказала, что в этом банке все нормально, я спрятал ордер и договор в свою сумку и ушел, довольный, на целых полгода — на этот срок я подписал договор.

Волшебная гашеная известь

Наконец-то настало бабье лето. Температура на улице повысилась до нормальной, и можно было приступать к ремонту. В прошлом году я немного запоздал с покраской фасада дома и успел побелить только его наиболее неприглядную часть, — там, на самом видном месте начала осыпаться старая побелка и стали видны зеленые пятна, — родители много лет назад сделали стены дома зелеными, а потом побелили известью белого цвета.

Мне надоел такой весь в пятнах фасад дома и я, купив в том году известковое тесто, решил побелить стену в благородный белый цвет. Было уже прохладно и дул холодный северный ветер, но это меня не остановило: — я был полон решимости закрасить зеленые пятна, и, захватив кисти, забрался на лестницу и принялся за работу. У меня было мало извести, и я, побелив только половину фасада, помчался за известью в супермаркет. Но, к моему сожалению, ее не оказалось — она закончилась. Видимо, не только я, но и остальные любители привести свои дома в красивый вид, принялись белить перед зимой свои жилища и раскупили весь имеющий запас извести.

Но я не терял надежду побелить стену — для этого мне надо было потратить максимум сто рублей и несколько часов работы, после которой мне можно было встретить зиму с полной уверенности, что я сделал все возможное и невозможное, — нашел для этого время и сумел себя заставить закончить начатое дело. Я посетил несколько строительных магазинов, но так и не нашел гашеной извести. Через неделю выпал первый снежок, и я всю оставшуюся зиму успокаивал себя, что я побелил самую неприглядную часть фасада и все зеленые пятна пропали. Оставшуюся часть стены я решил побелить ранней весной, а заодно все стены дома — гулять, так гулять…

Желание на следующий год покончить с побелкой за зиму не только пропало, наоборот, укрепилось до такой степени, что я с трудом пережил зиму и когда, наконец, пришла весна, я помчался за известкой. В этот день наступила такая невероятная жара, что все дамы облачились в мини, а некоторые отчаянные женщины вышли на улицу в таких смелых шортах, что они скорее напоминали трусики. Я не обращал на них никакого внимания, чем их очень обидел, и думал лишь о том, что, наконец-то куплю несметное количество известкового теста и закончу работу, которую не смог закончить несколько месяцев тому назад.

В строймаркете стоял целый короб с моим любимым известковым тестом. Его там было, наверное, целая тонна, но мне, по моим подсчетам, надо было штук семь пакетов. Их надо было доставить мне самому, — на трамвае. Каждый такой пакет весил три килограмма, я и отлично помнил по прошлому году, что больше четырех пакетов мне до остановки не дотащить.

Купив три пакета с известью, я с успехом доставил их домой, положил на первом этаже дома, где у меня был минисклад краски, клея: — всего, что имеет тенденцию засыхать при такой жаре. Через несколько дней я снова пришел в магазин и купил недостающие четыре пакета с тестом. Я был на сто процентов уверен, что дело в шляпе: — их мне хватит на побелку. Кроме теста мне надо было еще купить олифы, — ее надо было добавить в известь, чтобы побелку не смыло дождями. Когда я все купил, привез и положил дома, то немного успокоился, — все материалы теперь были в наличии, и осталось дождаться осени, так как летом у меня на ремонт не было времени: — огород, борьба с сорняками, походы в лес за грибами и ягодами, а потом борьба с урожаем.

Наконец, я собрал весь урожай и уже был готов к ремонту, но тут вмешалась погода — наступили холода, подул холодный северный ветер, а при такой погоде я даже собаку бы на улицу не выгнал. Кроме того, я умудрился подхватить простуду, и нечего было и думать о работе с такими соплями. Я нашел безветренную часть огорода и работал там, мечтая о теплом бабьем лете, когда я соберу свою волю в кулак и примусь за ремонт. Вчера это случилось: — настало теплое бабье лето, и по прогнозам синоптиков, оно должно было продлиться как минимум неделю. Этого мне должно было хватить, чтобы закончить все дела в огороде и покрасить все в доме и огороде, на что упадет мой взгляд.

Побелка, покраска, а также живопись, требовала от меня наличие особенного духовного настроя. Спешка и необходимость во что ни стало закончить такую ответственную работу, была с ней несовместима, — требовалось время и вдохновение.

Плотно пообедав, я не спеша вышел из дома, нашел одежду, в которой можно было работать, не обращая внимания на брызги краски, одел ее и приступил к приготовлению побелки. Размешал известковое тесто, добавил в нее олифы, достал совершенно новую кисть для побелки и вытащил обе лестницы в палисадник, где уже заранее связал все кусты смородины, чтобы они мне не мешали. Тут мой взгляд упал на яблони, которые я в том году побелил, и они всю зиму радовали меня своим внешним видом. Надо было обновить побелку, и я подошел к одной яблоне. Взмахнув кистью, я нанес первый мазок и удивился — ствол яблони пропал: — вместо ствола дерева я видел стену соседского дома. Удивительное дело…

Не обращая на это внимания, я все равно продолжал белить ствол яблони и остановился лишь тогда, когда побелил ствол на полметра от земли. Теперь ствола яблони не было видно, а ее крона с ярко красными яблоками, казалось, висела в воздухе. Я отошел на безопасное расстояние и стал изучать вид яблони, которая висела в воздухе. Это было красиво, но необычно для дерева. На всякий случай я перекрестился и оставил побелку других деревьев, — надо было беречь эту необычную известь для фасада дома.

Я уже представлял, что случиться, если я этой волшебной известкой побелю стену дома. Так оно и вышло, — по мере того, как я белил стену, она пропадала из зрения, и было видно гостиная с книжным шкафом, телевизором и диваном. Когда побелил весь фасад, то стала видна и моя спальня со столом, стоящим на нем компьютером, креслом и шкаф с одеждой. Но кусты сирени и калины мешали прохожим рассмотреть убранство дома, но я надеялся, что побелка сохраниться до зимы, а скоро листья с сирени и калины опадут, и тогда редким прохожим будет видно сквозь гроздья красных ягод калины, как я сижу за столом и набираю тест очередного фантастического рассказа. Красота…

Куда идет подземный ход

В детстве мой дед снабжал меня и всю нашу родню самыми неожиданными вещами, которые, как он нам говорил, находил на нашем огороде:- это были подковы, латунные подсвечники, колокола и цепочки из желтого металла. А однажды подарил мне какую-то загадочную вещь из латуни, применение которой для меня и всех домашних было совсем непонятно. Так и стоит эта вещь на полке в мебельной стенке рядом с подсвечником. Это был какой-то прибор или механизм, назначение которой я до сих пор не знаю. Правда, или нет, но дед утверждал, что на месте нашего дома был монастырь, который большевики снесли во время революции.

Сейчас в доме живу я совершенно один, так как мои родители давным-давно умерли и дом достался мне в наследство. У меня есть квартира в городе, но я предпочитаю жить в отцовском доме — тут всегда тихо, есть небольшой огород и рядом, в двухстах метрах находиться сосновый бор, который мы в детстве облазили вдоль и поперек. Кроме грибов и ягод в этом лесу находиться старый рудник, где давно добывали железо. Полоса старых шахт и карьеров тянется более чем на километр, и в детстве мы с друзьями катались по этим старым карьерам зимой на лыжах.

Повзрослев и проработав несколько десятилетий в геологии, я понял, что несколько миллионов лет назад здесь было большое болото, в котором образовались болотные руды, состоящие из лимонита, а верхняя часть сланцев, залегающие здесь, тоже были пропитана гидроокислами железа. Такого типа железорудные месторождения отрабатывались по всей округе. Но так как запасы этих месторождений были мелкими, то отработав горняками наиболее богатые горизонты, они были заброшены. Закапывать тогда их никто не собирался, и они со временем поросли сосняком, березами и осинами. Теперь на отвалах грибники собирают грибы, дети лазят по заброшенным карьерам, как мы, — в детстве.

Кроме сбора грибов и ягод у меня была одна забота на все лето — это огород. Не знаю, чем бы я летом занимался в городской квартире, но здесь, в родительском доме, я копался в огороде, ходил за грибами и ягодами. Но сейчас лето заканчивалось, — к моей радости, и самая моя радость заключается в том, что скоро зеленый цвет огорода смениться на белый. В этом году я устал от огорода, и сейчас, когда я, находясь в эйфории от радости от того, что убрал весь урожай, передо мной встала задача: — куда девать ботву от кабачков, огурцов и картошки.

В том году я решил вопрос очень быстро — на месте, где росла картошка, я выкопал длинную яму и свалил в нее весь зеленый материал, который остался от картошки, редиски, моркови. В этом году я собрался поступить также, только выкопать яму для ботвы мне пришлось на новом месте, так как копать яму на месте картошки было еще рано, — это надо будет делать, когда перепреет ботва, которую я закопал в том году.

Место для канавы я выбрал прямо перед домом, где раньше росла морковь и лук. Вчера, после обеда, я начал копать. Почвенно-растительный слой мощностью тридцать — сорок сантиметров должен лежать на разрушенных сланцах. Его я вчера убрал, и в сланцах обнаружил кирпичную кладку, закрытую толстым листом железа. Очистив его со всей стороны, я пришел к выводу, что под железом находиться вход в подземелье, клад, или захоронение. Вечером уже было поздно возиться с тяжелым листом железа, и я оставил разгадку неожиданной тайны на утро.

Утро выдалось очень холодным для первых дней сентября и, позавтракав, я долго смотрел из окна кухни на найденный лист железа. Выходить на улицу мне не хотелось, так как вчера я простыл на холодном осеннем ветру, и только большое количество носовых платков спасало клавиатуру от моих соплей. Но желание узнать, что скрывалось под листом железа, пересилило мое желание залезть под толстое ватное одеяло и поспать до самого вечера следующего дня, я оделся потеплей и вышел на улицу.

Предчувствовав большую и грязную работу, я надел кирзовые сапоги, нашел рабочие рукавицы и, взяв пару ломов, спустился в яму. Сначала я постучал по листу железа и понял, что под ним пустота. Потом ломами начал отодвигать лист. Он был толстым — наверное, сантиметров десять толщиной и поэтому был таким тяжелым. Его нельзя было поставить на попа, — моих сил на этот подвиг не хватало. Оставалось его сдвинуть в сторону, но для этого надо было расширить яму.

Притащив лопаты, я взялся за дело. Когда выкопав для листа необходимое пространство, я снова взял лом и потихонечку начал его двигать. Под ним оказалась лестница, ведущая вниз. Из нее тянуло сырым и холодным воздухом и я, вспомнив о своем насморке, начал себя успокаивать тем, что после того, как выясню, куда ведет лестница, устрою себе ингаляцию из картошки и мгновенно избавлюсь от насморка.

Я сдвинул лист еще, чтобы пролезть в отверстие и пошел за фонариком и каской. На работе я достаточно много времени провел в старых горных выработках и теперь, обнаружив подземную лестницу, знал, что эти вещи мне необходимы. Спускаясь по темной, сырой лестнице я подумал, что мне достаточно много приходилось спускаться одному, без всякой страховки в старые шахты и шурфы и в одном меня так завалило, что приятелю пришлось откапывать меня. Но желание узнать, что там находилось на дне лестницы, преодолело страх и я начал спускаться.

Лестница была длинной, а сам подземный спуск был обложен кирпичом. Те, кто строил это подземелье, отнеслись к своей работе хорошо и основательно. Кирпичи были массивные, и ни один из них не был разрушен временем. Огород остался наверху, а я все спускался по ступеням. По моим подсчетам, я уже спустился на десять метров и наконец, лестница закончилась массивной дверью, за которой оказался обширный и высокий зал, вырубленный в гранитах.

Луч моего фонаря высветил многочисленные сундуки. Некоторые из них были без крышек, и когда я в них стал заглядывать по очереди, оказалось, что все они были наполнены драгоценностями, слитками золота и серебра. В некоторых были свитки с иероглифами и текстами на незнакомом мне языке, — в общем, это была сокровищница. Рядом с сундуками стояли изваяния в латах и с мечами, — как я понял, это была стража, которая должна была охранять эти сокровища. Но люди, которые были в этих доспехах, давно умерли и сейчас в латах остались их кости.

Походив между сундуками и изваяниями минут двадцать, я немного освоился и заметил на стенах светильники. Они давным-давно погасли, но в некоторых из них осталось масло, которое я зажег своей зажигалкой. Стало светло, и я продолжил осмотр этого зала. Стены зала были обработаны довольно тщательно и украшены рисунками, похожими на атцековские, или египетские. Но я был полный профан в этой живописи, и просто рассматривал эти огромные картинки. Они были нарисованы краской, и были очень красивыми, несмотря на свой возраст. Но что на них было изображено, я так и не понял — какой-то абсурд, модернизм, но было очень красиво.

Я скоро выяснил, что выхода из зала всего два — один, через которое я попал, а второй оказался в самом конце зала. Он был закрыт массивной металлической дверью, в которой была замочная скважина довольно странной конфигурации. Для того чтобы открыть эту дверь, требовался ключ или ящик тротила. Ни того, ни другого у меня не оказалось, и я оставил на время попытки узнать, что скрывалось за этой дверью.

В общем, проведя в этом зале около часа, я понял, что ничего не понял, — какому народу принадлежали рисунки, изваяния в доспехах и сокровища в многочисленных сундуках. Поэтому я взял из сундука пригоршню золотых монет и несколько свитков с тестами и иероглифами, надеясь на то, что покопаюсь в интернете и найду ответы на некоторые свои вопросы. Мне предстояло еще наведываться сюда не один раз, — разобраться с массивной железной дверью, за которой меня ждало еще не менее интересное открытие, чем этот гранитный зал, наполненный сокровищами.

С полными карманами золотыми монетами и свитками в руках я покинул гранитный зал и стал подниматься по лестнице наверх. Жизнь моя наполнилась другим смыслом и целью, чем работа в огороде, борьба с сорняками и выращиванием огурцов, моркови и прочей огородной мелочи.

Межпланетный пассажир

Давным-давно, когда я купил себе перед свадьбой первую и последнюю кожаную куртку, я воспылал любовью к кожаным вещам. Но изделий из кожи я больше не стал покупать, так как они мне доставались даром. Сейчас, когда настала осень, в кожаных куртках стало очень удобно ходить, и для меня настали благословенные дни, если не одно но, — я не мог выбрать куртку, чтобы в ней куда-то пойти. Дело в том, что у меня их слишком много и каждый день я мучаюсь с выбором, какую из них одеть. По моим скромным подсчетам, кожаных курток у меня около тридцати, а может и больше. Они в основном черные, но есть и другого цвета, а длина у них самая разная, — были короткие и длинные куртки. Они все в хорошем состоянии и их можно одевать и пускаться в путь. Я за ними ухаживаю: — иногда подкрашиваю, смазываю касторовым маслом, и они выглядят, как новые. Но все их я не могу носить, а предпочтение отдаю только некоторым — двум, трем. Остальные висят в чулане, всегда готовые на выход.

Иногда, мне попадались женские куртки, но на переделку, которых мне было жалко времени, и, повисев год-два в чулане, я их разрезал, а кожу складывал в мешок. И когда мне понадобилась кожа для сумки, я просто заглянул в этот мешок и выбрал необходимую кожу. Дальше было очень просто — я чертил выкройку сумки и затем их сшивал на швейной машине. Работа с кожей требовала от меня усидчивости и терпения, но я не спешил: — порой в день сшивал одну — другую деталь и откладывал работу на следующий день. Кроме того, мне надо было сшить удобную для себя вещь, и когда шил подкладку для нее, снабжал ее необходимым количеством карманов, а на лицевой стороне пришивал кармашек для использованных трамвайных билетов.

Самым сложным в этой работе оказалось вшивание молнии. Когда я шил самые первые кожаные сумки, то модель их была очень простая, и с молниями у меня не возникало никаких проблем. Но затем, когда я усложнил свою жизнь тем, что стал шить продвинутые модели, вшить молнию стало сложней. Кроме того, я никогда не покупал молнии, а обходился тем, что у меня было в мешке. Бывало так, что молния казалась добротной, но через несколько лет она приходила в негодность, так как в сумку я впихивал столько всего, что все диву давались, как в нее можно засунуть столько книг, да еще продукты, батарейки и еще много чего.

В последний раз, лет десять тому назад, когда я сшил сразу две кожаных сумки, одна, которой досталась новая молния, никаких у меня хлопот не вызывала. Но в нее не входили папки размером А4, и я пользовался ею, когда у меня не было причин таскать документы. Поняв, что не угадал с размером, я сшил более вместительную сумку, в которую запросто входили папки с документами, и потом еще одну, — просто было жаль выкидывать обрезки кожи одного цвета. Поскольку этой сумкой, в которую входили все документы, я пользовался чаще, то и нагрузка на молнию была большой, и как-то раз я вынужден был ее сменить. Долго думал, пока пришел к выводу, что можно сменить не всю, а ограничиться половинкой молнии. Нашел подходящую молнию, правда черного цвета и вшил. Она перенесла год без поломки, но потом стала расходиться. Дело, как я понял, было в бегунке, а чтобы его заменить, надо было распарывать молнию. Я пытался образумить бегунок, — стучал по нему нежно, но настойчиво, но это помогало на месяц-другой, а потом молния все равно начинала расходиться.

Настало время для решительных действий — заменить молнию, или бегунок. По трудоемкости обе операции были равнозначны. Я принес десятка два бегунков и целую молнию. Теперь все зависело от того, удастся мне заменить бегунок, или придется переставлять молнию. С решительным видом я принес сумку, высыпал все бегунки рядом с ней и решил у нее освободить все карманы. В ней ничего и не было, но вот в кармашке для трамвайных билетов меня ожидал сюрприз:- там было около тысячи использованных билетов, и когда я освободил кармашек, то передо мной оказалось целая куча бумаги. Я ездил довольно часто, и билеты складывал в этот кармашек, а когда они не входили, я трамбовал их, и ездил еще год, два. Потом была следующая трамбовка, и новые билеты занимали свое место в этом карманчике.

Гора использованных билетов взгромоздилась передо мной, и я задумался, сколько бы я денег истратил, если бы их покупал. Но я ездил по удостоверению, потом по карточке и они мне ничего не стоили. Будучи в душе альтруистом и просто практичным человеком, я сразу подумал, что, наверное, есть в нашем необъятном мире человек, которому нужны эти использованные билеты, а если так, то передо мной находилась огромная куча денег. Моя задача заключалась в том, чтобы отыскать человека или пассажира, которому они были нужны, и который смог бы меня уговорить продать за хорошую сумму эти использованные билеты.

Когда-то я был хорошим продавцом, особенно в те годы, когда я был безработным, а есть хотелось, как никогда, и я продавал нуждающимся камни, которые использовались для отсыпки дорог, — они потом шли на украшения состоятельным дамам. Потом я не раз видел эти украшения в ювелирных магазинах, и они довольно хорошо смотрелись. Судьба потом меня забросила на учебу по продажам, и я в конце даже получил диплом государственного образца. Сейчас я твердо знал, что продать можно все угодно, надо только найти покупателя.

И я начал искать покупателя на эти использованные трамвайные билеты. Друзья, узнав, что я намерен продать, начали смеяться надо мной, но, как говориться в поговорке, скоро я начал смеяться последним. В один тихий летний вечер я случайно нашел на эти билеты покупателя. Мы с этим типом ехали поздним вечером в последнем трамвае, и я заметил, что он, перед тем, как выйти из вагона, собрал все билеты с пола. Как говориться, на ловца прибежал зверь. Я его остановил и строго спросил, кто он и зачем он отбирает работу у уборщиков подвижного состава. Слово за слово, и мы познакомились. После того, как я дал ему покурить сигарет Прима, он захмелел и признался, что он путешествует в нашей галактике между населенными планетами и собирает билеты, где только их увидит.

Слушать я любил, — даже больше чем рассказывать, и от этого типа я узнал, что на разных планетах есть общественный транспорт, который не только обслуживает на какой-то планете пассажиров, но и курсирует между планетами разных звездных миров. Билеты на разный вид транспорта, как и у нас, на Земле, стоили дорого, и чтобы сэкономить и заработать, он собирал везде билеты и продавал их путешественникам с разных планет. Организация по их передвижению в многочисленных вселенных мироздания не слишком отличалась от нашей земной, — только средства передвижения были разные. Везде были перевозчики, водители транспортных средств и даже кондукторы, которые собирали плату с путешественников.

Дальше больше: я признался, что раньше тоже собирал билеты, но сейчас охладел к этому и думаю о том, куда их деть. Этот тип сразу же пришел в себя и стал просить меня, чтобы он отдал их. Но я еще долго упирался, приводил разные доводы, которые меня останавливали их продать. В конце концов, я дал ему меня уговорить. Мы договорились встретиться на следующий вечер, — я приду с билетами, а он с оплатой. Этот тип сначала хотел, чтобы я ему просто подарил билеты, но ему это не удалось, и он стал выяснять у меня, чем мне заплатить.

Сначала я настаивал на оплату в русских рублях, но потом смягчился и согласился на доллары, или евро. В крайнем случае, оплату я мог принять редкоземельными элементами, типа гафния, или лантаноидами. У этого типа не было ни русских рублей, ни долларов, ни евро, а тем более таблеток редкоземельных элементов. Начали перебирать материалы, которые были у него, и наконец, договорились о том, что плату я приму алмазами или другими драгоценными камнями, из расчета один билет — один кристалл.

Когда этот вопрос был решен, мы договорились о месте и времени, где произведем обмен, нашли пиццерию в центре города и расстались до следующего дня.

На следующий день встретились. Мои билеты были предварительно проглажены утюгом и сосчитаны. Их оказалось чуть меньше тысячи, и, гладя их утюгом на гладильной доске, я горько пожалел, что не меньше я выкинул в урну, потому что они мне мешали. Инопланетный пассажир явился с рюкзаком, в котором, наверняка были драгоценные камни.

Мы уселись на столик и процесс пошел. Я предъявил ему товар — стопки перевязанных трамвайных билетов, а он показал содержимое своего рюкзака. Я наугад вытащил из него горсть блестящих кристаллов, и после минутного рассмотрения их пришел к выводу, что оплату приму. Считать в многолюдной пиццерии сверкающие своими гранями драгоценные камни, среди которых были кристаллы самых разных цветов и размера, мне было неудобно, так как в рюкзаке их было очень много, и вес их, по моему мнению, превышал несколько десятков килограммов. Ну что, если их окажется на пару сотен больше или меньше, — я все равно окажусь в выигрыше. Пока я рассматривал кристаллы в своей руке, мой инопланетный партнер познакомился с многочисленными трамвайными билетами, перевязанными аптечными резинками, и я заметил, что глаза у него от удовольствия загорелись синим огнем.

В общем, мы остались довольными друг другом. Стопки использованных трамвайных билетов перешли к нему, а рюкзак с драгоценными камнями ко мне. Сделка закончилась. Мы обмыли ее пепси-колой, потом договорились, где можно найти друг друга, для последующих взаимовыгодных контактов и расстались.

С трудом взвалив рюкзак на плечи, я отправился домой. Когда пришел, первым делом вывалил содержимое рюкзака на кровать и тут понял, почему он был таким тяжелым. На его дне лежал сверток с двумя увесистыми слитками какого-то металла, название которого я не знал. Это не было золотом, платиной или серебром. Металл, из которого торчали какие-то грани кристаллов, был ярко-оранжевого цвета, а кристаллы были небесно-голубым цветом. Почесав свой затылок, я отложил их в сторону и занялся созерцанием россыпи ограненных разноцветных кристаллов. Они были очень красивые и прозрачные. Налюбовавшись, я рассортировал их по цвету и достал резец по стеклу, в котором был настоящий алмаз и начал проверять кристаллы на твердость.

Ни на одном из кристаллов не осталось даже намека на царапину. Оказалось, что все кристаллы оказались алмазами, и отличались только цветом. Это были цветные алмазы, стоимость каждого измерялась сотнями тысяч долларами, так как цветные алмазы очень редки в природе, а у меня их оказался целый мешок. Оставил проблему с продажей этих бесценных камней на потом, я взялся за слитки.

Звездный пассажир, видимо решил для утяжеления своего рюкзака положить эти слитки на дно, но создал для меня проблему, — я никак не мог узнать, что это за металл, а торчащие из них кристаллы голубого цвета приводили меня в восторг. Несмотря на то, что я работал с разными металлами по долгу службы, я не мог понять, что это передо мной. Оставалось обратиться к отцу моего приятеля, — он был профессором физики металлов в академии наук и наверняка определит, что это.

Я позвонил приятелю, узнал, когда его отец приходит домой и напросился в гости. Вечером я зашел в знакомую квартиру и после обсуждения наших знакомых по институту, я попросил у его отца консультацию.

Вид оранжевого слитка с торчащими из него ярко-голубыми кристаллами подверг старого профессора в шок, и после долгого молчания он сказал, что никогда не видел ничего подобного.

В общем, мой партнер принес мне кучу проблем: цветные алмазы не так-то просто было продать, а слитки неизвестного на земле металла продать было очень трудно, почти невозможно. Но я все-таки был рад, — за кучу использованных трамвайных билетов я получил груду цветных алмазов и слитки металла. Мне еще предстояло выпутаться из этой непростой ситуации и научиться продать то, что было невозможно продать. Я задумался на этой проблемой на несколько недель. Прошло уже несколько месяцев, а я еще ничего не придумал. Каждый вечер я любуюсь цветными алмазами и слитками неизвестного металла и постепенно прихожу к выводу, что может, мне их не стоит продавать? Оставить их у себя и наслаждаться игрой света в гранях разноцветных кристаллов и смотреть на небесно–голубые кристаллы, торчащие из оранжевого металла. Это так красиво…

Наказание для новогодней елки

Сегодня у меня выдался беспокойный день со многими делами и заботами: — мне следовало подшить одну штанину у джинсов, съездить в банк, забрать там свои деньги и увезти в банк, который мне обещал более высокие проценты по вкладу. Неприятности начались с самого утра:- я с трудом подшил свои джинсы, так как материал у джинсов был такой плотный, что моя швейная машина не могла его прошить. Я менял иголки, нитки, и пока настроил строчку, прошло, наверное, целых полчаса. Наконец, все было закончено, и я за несколько минут прострочил штанину. Теперь можно было поесть и отправляться в город.