Бесплатный фрагмент - Попаданка для кузнеца

Глава 1

*Ульяна

Первое, что я поняла, придя в себя, — трава здесь неестественно зелёная, воздух пахнет так, будто его только что постирали с кондиционером «Альпийские луга», а в голове стучит мысль: «Всё, Уля, переработала. Тебе и присниться-то не могло, что начальник отдела превратится в говорящего кабана».

Второе, что я поняла, — от меня в панике с визгом удирает тот самый кабан.

«Ну, — подумала я, глядя на его удаляющуюся тушу, — хоть не на меня бежит. Уже неплохо».

Я села, осмотрелась. Лес. Птички. Полный погром в голове и в карманах. Телефон, слава Богу, цел, но радость была недолгой: над иконкой сети красовался крестик и гордая надпись «Нет обслуживания». В роуминге не ловит. Пиз**ц.

Именно в этот момент из кустов на опушку вышел Он. Точнее, ОН. Три метра росту (показалось с испуга, наверное, все же около двух), ширина чуть меньше, чем у советского гарнитура. Кожа цвета спелого авокадо (ну, того, что уже чуть полежал). Огненно-рыжие длинные волосы, с кое-где заплетенными косичками. В руках он держал здоровенный, но начищенный до блеска топор.

«Ну вот, — пронеслось в голове. — Кабан — это было только вступление. Главный босс вышел на сцену. Спасибо, вселенная, за такой квест. Лучше бы я Ведьмака на Свитче доходила».

Орк (а кто ещё это мог быть?) тяжко вздохнул.

— Опять, — прохрипел он голосом, похожим на перекатывание булыжников. — Принесло какую-то дрисню в мой лес. Ты кто и зачем здесь?

Я поднялась на ноги, отряхивая своё худи. Паника странным образом улетучилась, сменившись привычным сарказмом.

— Ульяна. Системный администратор магических миров, судя по всему. А ты вахтёр этой чащи? Прописку проверяешь?

Орк прищурил один глаз.

— Гарр, — буркнул он. — И мой лес тебя не ждал. Иди отсюда, пока тебя тролли не учуяли. От них воняет хуже, чем от гномьих носков после смены в шахте.

— Поверь, после нашего общественного транспорта в час пик, тролли — это как прогулка в ботаническом саду, — отпарировала я, чувствуя, как по ногам ползёт странная слабость. Мир поплыл перед глазами. — Но, кажется, мой личный аптайм подходит к концу…

И я изящно, как мешок с картошкой, отключилась прямо к его мощным, как столбы, ногам.

*Гарр

Чёрт побери. Ещё одна. Очередная хрупкая двуногая блоха, которую ветром придуло невесть откуда. Обычно они визжат, молятся или пытаются воткнуть в меня меч. Эта что-то несла про какого-то «системного администратора». И пахнет она не страхом и не духами, а чем-то сладким и чистотой. Странно.

Поднять её было делом одного вздоха. Легкая, как пёрышко. Лицо бледное, волосы цвета воронова крыла. В одежде — полный бардак, но ткань мягкая, незнакомая.

«Ну что ж, — мысленно вздохнул я. — Принесла же судьба подкидыша».

Я закинул её через плечо, подобрал свой топор и пошёл к дому. Она болталась, как трофейный заяц, и во сне что-то бурчала про «роуминг» и «начальника-кабана».

Бонус-глава
*Гарр
Я проснулся от того, что Ульяна ворочается. Её огромный, тугой живот мешал ей найти удобное положение, а наш малыш вовсю тешился внутри, будто отрабатывая удары по наковальне. Я притянул и обнял её, стараясь окружить собой, насколько хватало рук. Прижался губами к её оголённому плечу. 
— Не спится, звёздочка? 
— Он устроил у меня внутри футбольный матч, — пробормотала она сонным, усталым голосом. — Судья, по-моему, заснул. Красную карточку никто не показывает.
Я не понял ни слова, но засмеялся. Её шутки стали для меня родным языком. Я положил ладонь ей на живот, и малыш тут же лягнул меня в ответ. Что-то горячее и гордое сжалось у меня внутри. 
— Сильный, — прошептал я. — Как его отец, — она повернула голову, и наши губы встретились в сонном, нежном поцелуе.
Рассвет только заглядывал в окно, когда я осторожно выбрался из кровати, чтобы не разбудить её. Спускаясь в кузницу, услышал первые удары молота. Марк, мой ученик, уже растапливал горн. Паренёк был старательным, хоть и пугливо отскакивал каждый раз, когда я повышал голос. Но золотые руки. Это главное. 
— Утро, хозяин, — кивнул он мне. — Утро. Продолжай, — буркнул я в ответ, беря в руки заготовку для заказанного алебардного наконечника. Работа, знакомая до мелочей, успокаивала нервы.


*Ульяна
Я провалилась обратно в сон, как только Гарр ушёл, но ненадолго. Снова этот предательский мочевой пузырь. С трудом поднявшись с кровати, я поймала своё отражение в полированном медном тазу. Ну и зрелище. Я была похожа на перегруженную баржу. Огромная, неповоротливая.
В животе мощно и настойчиво двинулась ножка, будто малыш отталкивался от стенки, торопясь куда-то. Он был таким активным последние дни, словно уже готовился к большому путешествию и с нетерпением ждал старта. Я невольно улыбнулась, положив ладонь на выпирающий бугорок. «Ты куда собрался, а? Ещё неделя по плану, не спеши». Я поймала себя на том, что глажу живот, словно уговаривая не только его, но и себя. Всё идёт по графику. Всё в порядке. Знахарка Агнесс, лучшая в Каменной Гавани, сказала — ещё минимум семь дней. Её слова были как техзадание, а я привыкла им следовать. 
— Всё будет хорошо, — сказала я вслух в тишину комнаты, чувствуя, как под ладонью затихают шевеления. — У нас стабильное соединение. Никаких сбоев.
После туалета и умывания я направилась на кухню. Приготовила кашу, нарезала хлеба, поставила тушить мясо для обеда. Привычные действия успокаивали. Взяв поднос, я спустилась в кузницу.
Жара ударила в лицо. Гарр стоял у наковальни, его могучие мышцы играли при каждом ударе. Рыжие волосы были собраны в бессменный рабочий пучок. Он был так красив в своей стихии, что на секунду перехватило дыхание. Рядом суетился Марк, его ученик. Парнишка, застенчиво улыбнувшись мне, тут же потупил взгляд. 
— Подкрепление прибыло, — объявила я. Гарр отложил молот, и его суровое лицо озарилось улыбкой. Он подошёл, взял поднос и одной рукой притянул меня к себе, грубо, по-оркски, но одновременно с такой бережностью, что сердце зашлось. 
— Нечего тебе таскать тяжести, — проворчал он, целуя меня в макушку. — Да я уже сама как тяжесть, — фыркнула я.
Мы уселись на грубую лавку. Марк, краснея, уплетал кашу, а Гарр ел, не сводя с меня глаз. 
— Слушай, а как ты думаешь, наш малыш первым делом скажет «папа» или «молот»? — спросила я, подмигивая Гарру. — Или сразу потребует собственную наковальню?
Уголки его губ дрогнули в сдержанной улыбке. — Главное, чтобы не повторял твои слова. А то выдаст что-нибудь про «хикки-орков» при всём честном народе.
Я фыркнула, собираясь парировать, но в этот момент внутри что-то щёлкнуло, и по ногам потекла тёплая струйка. Я замерла, смотря в пустоту. Это было не похоже на обычные неприятности беременности. 
— Гарр… — прошептала я. Он тут же насторожился, уловив в моём голосе нечто большее, чем просто дискомфорт. — Что, звёздочка? 
— Кажется… у нас внезапно сменился дедлайн, — выдохнула я, глядя на него широко раскрытыми глазами. — Воды… отошли.
В кузнице повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием углей в горне. Лицо Гарра стало абсолютно бесстрастным, каменным. Только глаза выдали панику, которую он мгновенно задавил в себе. 
— Марк! — его голос прорвался, как удар грома. — Беги за знахаркой Агнесс! Сию секунду!
Парень, побледнев, бросился к выходу, чуть не споткнувшись о порог.

*Гарр
Время растянулось и спуталось. Я на руках внёс её наверх, уложил на кровать. Она была бледной, но не кричала, только сжимала мою руку так, что кости хрустели. 
— Всё в порядке, — твердила она, глядя в потолок, и я понимал, что она говорит это больше для себя. — Всё в порядке. Это естественный процесс.
Когда появилась Агнесс, низенькая, седая гномиха с руками, испачканными травами, и её дородная помощница, в доме будто появился генерал. 
— Так, — рявкнула Агнесс, окидывая меня взглядом. — Мужчины — вон. Ты особенно, здоровяк. Ты тут только под ногами путаться будешь.
Я только собрался возразить, но Ульяна сжала мою руку сильнее. — Нет, — сказала она твёрдо, глядя на знахарку. — Он остаётся.
Агнесс хмыкнула, но спорить не стала. Началась странная, мучительная суета. Я стоял на коленях у изголовья, не выпуская руки Ульяны, вытирая ей лоб прохладной тряпицей. Видел, как её лицо искажается от боли, слышал её сдавленные стоны, которые она пыталась заглушить. Каждая её боль отзывалась во мне физическим ударом. Я был готов отдать всё на свете, лишь бы забрать её муки на себя. 
— Дыши, детка, не зажимайся! — командовала Агнесс. — Ты, зелёный, поддержи её!
Я подхватил Ульяну, чтобы она могла полусидеть, прижав её спину к своей груди. Я шептал ей на ухо бессвязные слова: «Ты сильная, моя звёздочка, ты всё сможешь, я с тобой». Я целовал её мокрые от пота виски. Между схватками она, обессиленная, просто лежала у меня на груди, и я чувствовал, как бьётся её сердце — часто-часто, как у пойманной птицы. С каждой такой паузой страх сжимал моё горло ледяной рукой. В голову лезли воспоминания, от которых я годами бежал: отец, рассказывающий сквозь хмель и боль, как умерла моя мать-гномка, обескровленная и не сумевшая вытолкнуть меня на свет. Эта мысль жгла изнутри: а что, если история повторится? Что если я потеряю её? Нет, только не это. Я готов был разорвать саму ткань мироздания, лишь бы этого не случилось.
И тогда Агнесс, внимательно наблюдавшая за всем, рявкнула: — Ну вот, голова показалась! Теперь тужься! Не сбавляй, давай, родная, помоги своему малышу!
Ульяна собрала все свои силы. Её тело напряглось в моих объятиях, стало твёрдым, как сталь. Я видел, как наливаются кровью её глаза, чувствовал, как дрожат её ноги. «Тужься, тужься!» — приказывала Агнесс, и Ульяна с глухим стоном, в котором была вся её воля к жизни, подчинялась. Казалось, это длилось вечность. Её финальный крик, полный немыслимого усилия и надежды, разорвал тишину комнаты. И тут же его сменил другой звук — чистый, яростный, живой. Крик нашего ребёнка.
Слёзы хлынули у меня из глаз ручьём. Я не мог их сдержать, да и не пытался. Всё напряжение, весь ужас последних часов вышли наружу вместе с этим облегчением. Я видел, как Агнесс поднимает крошечное, липкое, кричащее существо. Оно было таким хрупким. И таким громким. И самым прекрасным, что я видел в жизни. 

— Поздравляю, здоровяк, — сказала знахарка, и в её голосе впервые прозвучало одобрение. — У тебя сын.

*Ульяна
Первое, что я увидела, когда боль отпустила, — это лицо Гарра. Его глаза были полны слёз, которые он даже не пытался скрыть. Он смотрел на меня с таким обожанием и благодарностью, словно я только что подарила ему все луны на небе. 
— Звёздочка… — его голос сорвался. Больше он не мог вымолвить ни слова.
Потом Агнесс положила мне на грудь свёрток. Тёплый, влажный, живой. Он перестал кричать, уткнувшись крошечным личиком в мою грудь. Я замерла, разглядывая нашего ребенка. Его кожа была более светлого оттенка, чем у Гарра, но когда он приоткрыл глазки, чтобы смущённо взглянуть на мир, я увидела в них знакомый зелёный огонёк — точь-в-точь как у отца. У него были мои тёмные волосы и… и маленькие, аккуратные орочьи ушки, торчащие в разные стороны. Я рассмеялась сквозь слёзы. 
— Смотри, — прошептала я Гарру. — Наш багфикс. Запустился без ошибок.
Он протянул свой огромный палец, и малыш инстинктивно схватился за него крошечной ладошкой. Вся вселенная в тот момент поместилась в нашей комнате.

***

Спустя время.

В кузнице Гарра в Каменной Гавани теперь стояла специальная, отгороженная загородка, где на звериных шкурах ползал карапуз с чёрными кудряшками и смешными ушками. Его звали Торик — гномье имя, которое Гарр выбрал в честь своего деда.
Торик обожал звук молота. Как только в кузнице раздавался первый удар, он прекращал все свои дела и полз к решётке, карабкался на ноги и, уцепившись за прутья, смотрел во все глаза на отца, который превращал раскалённый металл в диковинные вещи.
Ульяна, стоя у приоткрытой двери, с улыбкой наблюдала за этой сценой. Её «сервер» и его «локальная сеть» работали стабильно. Гарр, заметив её, отложил молот, подошёл к загородке и наклонился. Торик радостно залопотал, протягивая к нему ручки. 
— Что, помощник? — Гарр подхватил сына на руки, и тот тут же ухватился за его рыжую косу. — Па-па! — радостно произнёс Торик, тыкая пальчиком в его грубую щёку.
Гарр подошёл к Ульяне, обнял её одной рукой, прижимая к себе их сына. Он смотрел на свою семью — на свою звёздочку, упавшую с неба, и на их маленькое, шумное, прекрасное продолжение. Его крепость была не просто прочной. Она была наполнена жизнью, смехом и любовью.

Принёс в избу, уложил на кровать из звериных шкур. Стал раздумывать, что с ней делать. С одной стороны — выбросить обратно в лес, и дело с концом. С другой… Скучно стало. Очень уж она странная. Не боится. А я давно с небоящимися не общался. Если не считать старого тролля Барбуля, который вечно пытается мне втюхать просроченные грибы.

Раздел её до нижнего белья (мокрую от росы одежду сушить), укрыл. Бельё тоже странное. Кружевное, чёрное. Не похоже на то, что носят местные девки. Интересно.

Сидел, смотрел на неё, пил свой крепкий эль. А она ворочалась и сквозь сон бормотала:

— Да где сраный вайфай… Мне бы только один мемес в телеграм запостить… про кабана… очень в тему…

Я не понял ни слова. Но почему-то угрюмая пасть моя сама собой расплылась в ухмылке.

«Ладно, блоха, — подумал я. — Поживёшь. Посмотрим, какие ещё глупости ты несешь».

И почему-то от этой мысли стало на душе… тепло. И немного тревожно. Как перед тем, как взяться за сложный, незнакомый заказ.

Глава 2

*Ульяна

Проснулась я от двух вещей: умопомрачительного запаха жареного мяса и осознания, что лежу на медвежьей шкуре, а надо мной — деревянные балки, с которых свисают пучки сушёных трав и какие-то хитроумные кованые безделушки.

Память медленно вернулась, как нежелательное письмо из налоговой. Лес. Кабан. Орк. Ах да, Гарр.

Я рискнула повернуть голову. В центре просторной избы-мастерской пылал очаг, а возле него копошилась та самая махина цвета хаки. Спина у него была широкая, как двуспальная кровать, и вся в старых шрамах. По спине струилась его огненная шевелюра. На нем были только простые штаны из грубой ткани, и я невольно отметила, что мышечный рельеф на его спине проработан лучше, чем мои планы на жизнь.

«Ну, Улитка, — подумала я, — тебя снесло не просто в другую реальность, а прямиком на обложку журнала «Фэнтези-Холостяк».

Вдруг он, не поворачиваясь, проворчал:

— Если глаза открыла, значит, не померла. Иди, ешь.

Я поднялась, натянув своё высохшее худи. Подошла к столу. На деревянной плахе дымилась яичница с кусками мяса и луком. Рядом лежал ломоть грубого хлеба.

— Спасибо, — села я. — А где… санузел… э-э-э… туалет?

Гарр обернулся, скрестив руки на груди. Без рубашки он смотрелся ещё внушительнее. Шрам через глаз придавал его и без того брутальной морде выражение вечного недовольства.

— Во дворе. Маленький домик с дыркой в полу. Рядом ведро с золой — присыпь после себя.

Я замерла с поднесенным ко рту куском хлеба.

— Прости, что?.. Дыра в полу? Это ваш аналог унитаза?

— Не знаю, что это, но если будешь привередничать, покажу, где тролли ходят по своим делам, — парировал он, и уголок его рта дёрнулся. Кажется, он был чертовски доволен собой.

Я сглотнула.

— Ладно, дыра так дыра. Главное — не в соседних кустах. А то мало ли что, — я кивнула в его сторону. — С таким комплектом мышц ты, наверное, даже дрова рубишь одним взглядом?

Гарр на секунду застыл, переваривая мои слова. Потом раздался звук, похожий на кашель припадочного медведя. Я поняла, что это он смеётся.

— У тебя язык без костей, женщина. Долго тебя ветром носило?

— Вот именно, что не носило! — вздохнула я, наконец принявшись за еду. Она оказалась на удивление вкусной. — Я тестировала кривое обновление для корпоративного VPN. В смысле, совсем кривое. Написала в чат «ребята, я, кажется, подключаюсь не к серверу, а в ад», нажала Enter… и вот я здесь. А мой начальник, Дмитрий Сергеевич, судя по всему, теперь тот самый кабан. По-моему, это была его настоящая форма, просто магия её раскрыла.

Он присел на табурет напротив, отчего тот жалобно скрипнул.

— Ты не отсюда. Слова твои странные. Но… забавные.

— О, спасибо! «Забавная» — это лучше, чем «съедобная», — я ухмыльнулась. — А ты тут один живешь? Ничего себе, хикки-орк.

— Хикки?

— Затворник. Тот, кто сидит на своем хуторе и водится только с троллями.

— С Барбулем я не вожусь! — вдруг рявкнул он, и я поняла, что попала в болевую точку. — Он мне просроченные лишайники да грибы подсовывает! Больше я с ним дела не имею!

Я не смогла сдержать смех. Он смотрел на меня, и в его глазах читалось странное сочетание раздражения и интереса.

— Ладно, ладно, не кипятись. Значит, твой бывший лучший друг — тролль. Это даже мило. По-своему.

Он что-то пробурчал себе под нос и отвернулся, помешивая варево в котелке. А я поймала себя на мысли, что смотреть на то, как работают его мышцы спины, гораздо приятнее, чем на экран с кодом.

*Гарр

Она ела. Маленькая, бледная, но ела с аппетитом. Хорошо. Значит, не умрёт. А то такие хлипкие, чихнут — и всё.

А язык у неё… Боги медного купола, этот язык! Острый, как отточенный клинок. «Водишься с троллями»… Я чуть не поперхнулся собственным элем. Ни одна женщина, ни орчиха, ни гномка, ни даже самая дерзкая человечиха, не позволяла себе такого. Обычно они пялились на мои шрамы и либо пугались, либо притворялись, что не замечают. А эта тыкала в них словом, как палкой.

И она смеялась. Звук был странный, звонкий, как падающие монетки. Непроизвольно я захотел услышать его снова.

«Хикки-орк». Не знаю, что это, но звучало как оскорбление. Но её это все как будто забавляло. Чёрт, я уже не помню, когда в последний раз был забавным для кого-то. Обычно я был страшным. Угрожающим.

Она доела и отодвинула миску.

— Ну что, Гарр, — сказала она, подперев подбородок. — Поскольку твой гостеприимный комплекс «Медвежий угол» включает в себя завтрак и туалет в виде дыры в полу, предлагаю сделку. Я помогаю тебе по хозяйству, а ты не выбрасываешь меня троллям и объясняешь, где тут у вас можно найти приличный Wi-Fi. Или хотя бы шаманский бубен с выходом в интернет.

Я уставился на неё. Ни черта не понял. Но в её глазах плескалась наглая, живая искорка. Та самая, которую я давно в себе затушил.

— Хозяйство? — я фыркнул. — Ты и вилы-то в руках поди никогда не держала, блоха.

— Зато я могу, например, навести тут порядок, — она обвела взглядом мою мастерскую, где инструменты лежали в строгом, как мне казалось, порядке. — Или придумать, как улучшить твои механизмы. Я в этом кое-что понимаю.

Она встала и подошла к моей столешнице, где лежали чертежи водяного насоса для кузницы. Её тонкий палец ткнул в одну из шестерёнок.

— Вот здесь у тебя нестыковка. Люфт будет.

Я остолбенел. Как она…?

— Ты инженер? — вырвалось у меня.

— Ну, типа того, — она ухмыльнулась. — Системный администратор. Я всю жизнь имею дело с тем, что не работает. Так что, Гарр, берёшь напарницу?

Я смотрел на эту хрупкую, болтливую загадку. От неё пахло чем-то чужим, неизвестным, и от этого в жилах стыла и кипела кровь одновременно.

— Ладно, — буркнул я, отворачиваясь к очагу, чтобы скрыть очередную ухмылку. — Посмотрим, что ты умеешь. Кроме как языком молоть.

«И смотреть на меня так, будто я не чудовище», — пронеслось у меня в голове.

Глава 3

*Ульяна

Моё первое утро в роли «напарницы» хикки-орка началось с того, что я попыталась подмести пол. Веник, сделанный из каких-то прутьев, напоминал не инструмент для уборки, а орудие пытки. После того, как я подняла такое облако пыли, что сам Гарр начал чихать с звуком вырывающегося с корнем дерева, он вырвал веник из моих рук.

— Хватит. Иди лучше картошку чистить.

— А где у тебя тут… — я огляделась. — Водопровод? Холодильник?

Он посмотрел на меня так, будто я спросила, где у него посадочная полоса для звездолётов.

— Ручей в ста шагах. Погреб — за домом. Или у тебя и руки не из того места растут?

— Руки-то из нужного, — проворчала я, подбирая корзину с грязными клубнями. — Но я привыкла к комфорту. Ты же не против, если я немного модернизирую твой быт?

— Только если ничего не взорвешь, — бросил он мне в спину, возвращаясь к наковальне.

Сидеть на завалинке с ножом и картошкой было на удивление медитативно. Солнце припекало, птички щебетали. Я закрыла глаза и на секунду представила, что это такой эко-ретрит. «Осознанность с орком». Цена: ваша прежняя жизнь.

Вдруг я услышала ритмичные удары. Гарр начал работать в кузне. Я не удержалась и подкралась к дверям посмотреть.

Боги. Это было зрелище. Он стоял, освещённый адским пламенем горна. Его рыжие волосы, обычно просто откинутые назад, теперь были собраны в беспорядочный пучок, из которого выбивались пряди, слипшиеся от пота и пепла. Молот в его руке взмывал и опускался с такой сокрушительной силой, что, казалось, он мог разбить саму землю. Мускулы на его спине и плечах играли, напрягались и расслаблялись в идеальном ритме. Пот стекал по зелёной коже, делая её глянцевой, словно мокрая галька. От него исходила такая концентрация грубой, животной силы, что у меня перехватило дыхание.