Бесплатный фрагмент - Попаданец-Баранец

Попаданец-Баранец

Кастор Близнецов

Аннотация

Попаданцы — они и в Африке попаданцы. Дмитрий Баранец попадает в непонятный мир. Фамилия дает ему некоторую фору…

От автора

Начинал я сей труд как рассказ-притча, или даже стёб, о возможном переносе личностей в неизвестный мир в определённый миг времени. Но в процессе написания, общения и раздумий решил продолжить повествование. Пишущая братия поймёт, как трудно писать, когда была одна мысль, одно наблюдение. А тут бац! Надо расширять поток сознания. Когда читатели ждут проды — на ум приходит рифма «роды»…

Глава 1

Хорватского теннисиста Чилича достали уже

вопросы типа: «Где мы будем чилить?»

Открываю глаза — тыква раскалывается! Ну, в смысле, головка вава! То есть бобо. Протираю очки. Я в каком-то отстойнике, кровать как на Токийской Олимпиаде, картонная. «Может это сон?» — думаю я.

Но вот кто-то проходит мимо картонной двери, и я пулей выскакиваю. Жить в неведении не мой стайл. Хоть я и не легкоатлет, но тело тренированное. Дверью чуть не сшибаю чела.

— Извини братан, чё здесь происходит?

— Аааа! — истошно кричит «проходимец», но потом, успокоившись, смотрит на меня с сочувствием. — Новенький?! Добро пожаловать в «Попаданцы». Это я так называю этот мир. Я Попаданец-Голодранец. А ты кто?

— Я Димон Баранец, -отвечаю, а сам таращусь вокруг.

«Голодранец», как я мысленно прозвал нового знакомого, — худощавый парень невысокого росточка с симпатичным лицом. Если бы он захотел сменить пол, то хирургу не пришлось бы много возиться над его телом. Сейчас ведь много любителей маленьких титичек. Силиконовые груди женщин, как и геи там, толерантность, русофобия, -разъедают Запад. Мы с Голодранцем находимся в бесконечном коричневом коридоре с картонными дверями.

— А твой ник какой? — спрашивает он, и видя мое замешательство добавляет, — Ну, погоняло…

— ?

— Ты заполнял анкету? Что писал в строке «Попаданец»?

— Баранец, вот что я написал! — я вспоминаю, что на КПП заполнял какую-то анкету.

— Слушай, повезло тебе! — Голодранец весь засветился от восхищения. — Я так понял, Баранец — это твоя фамилия?! А журналист Виктор Баранец, случаем, не твой родственник?

— Нет, просто однофамилец, — я до сих пор не врублюсь, при чем тут моя фамилия? — Мы где?

— Прежде чем ответить на твой второй вопрос, я расскажу в чем тебе повезло. Он, не будем богохульствовать, накрайняк будем называть Его — системой. Так вот, Он строго следит за правильностью рифмы. Если в графе «Попаданец» ты пишешь «страдалец», то сразу попадаешь в отряд засранцев. Да, да! Есть такая многочисленная группа. Рифму Он отслеживает четко. Но видно, что Он нерусский. И даже не хохол. Так бы заметил, что ударение в твоей фамилии не совпадает с «попаданцем». Он дает только одну попытку срифмовать свой ник. А так как первое что приходит на ум — это американец, либертарианец и тому подобное, то при совпадении звучит сигнал повтора, и ты попадаешь в засранцы. Хоть бы объяснял Он всем правила игры, если это игра. Но чувство черного юмора у Него есть.

— Умереть, не встать!

— А теперь подумай, какое сегодня число?

— 22-е июня, — отвечаю я.

— Мало того, 22-го июня 2022 года в 22 часа 22 минуты, 22 секунды, я полагаю, местного времени случился этот Постап.

— Пост Апокалипсис? — моему изумлению нет предела.

— Да. Каким-то образом две страны переместились сюда. Россия и Америка! Он тусовал людишек без разбора. Есть здесь стенд, на экранах которого, как на айпаде, можно руками найти никнейм и бывшие данные любого перца или девки. ФИО, где родился и т. д. На русском и на английском.

— А ты откуда, Голодранец?

— Кстати, меня в прошлой жизни Виктором звали. Я сам из Владика. Поэтому я многое узнал! Я не лежал, выпучив глаза. Ходил, бегал, общался. Например, я узнал, что Моргенштерн попал в ряды засранцев. Здесь бабло не играет никакой роли. Подозреваю, что Илон Маск тоже попадет в засранцы.

— Ну да, он своими мечтами об освоении Марса и прожектами типа Гиперлупа смог привлечь многих инвесторов. Кстати, он сам постоянно обижался, когда его называли не изобретателем, а инвестором.

— Так вот, Димон, я проходил мимо двери с надписью «Засранцы» и заглянул туда за дверь. Вонь ужасная! Перпендикулярно нашему вдаль уходит коридор засранцев. Цвет темно-коричневый. У нас здесь светло-коричневый, почти бежевый. Но они не могут выйти из своего коридора к нам. Кстати, столовая у нас своеобразная. Пища выдается автоматически, какая-то каша, напиток. Никаких кофе, чая, хлеба нет в помине. Секс запрещен под страхом понижения в засранцы. Но куда их бедолаг понижают? Одни вопросы. Например, я спал, когда меня переместили сюда. Уверен, ты тоже спал. Если людей перемещают во сне, то в нашем реальном мире сейчас паника. Ищут вакцину противосонную. Зачем такой мир, где нельзя поспать? А, Димон!?

— Согласен. А сейчас, Витя, покажи мне столовую, может накормят?

Глава 2

— Чем русские отличаются от японцев?

— Русские до сих пор ненавидят Америку за Хиросиму и Нагасаки.

— Ты такой простой, Дима, что я говею, — смеётся Голодранец. — Во-первых, отсеки или блоки тут разделяются по часовым поясам. Для каждого отсека своя столовка, душевое помещение и гальюн. Во-вторых, ночью тебя не будут кормить. Я, дождался 6 часов утра Дальневосточного времени, быстро съел паёк и отправился на прогулку.

— А посмотреть кого-нить из друзей, родни где можно?

— Представь себе Дима, информационное табло здесь в каждом отсеке. Пойдём глянем.

И мы идём налево от моей двери. Хорошо хоть без номера дверь. Простая табличка «Баранец». На русском языке. Если наступит амнезия, друг Голодранец дотащит меня до моей каюты. Проходим комнату Вегетарианца, и ещё с дюжину. останавливаемся возле табло.

— У меня братишка в Томске, — говорю, — вдруг сюда попал?

— Я так понял, тоже Баранец?

— Ты же сказал, что одинаковых ников не может быть в нашем бункере?!

— Ну да, не подумал просто. Хотя… Давай наберём город Томск, Баранец… братишку как зовут?

— Валерка.

— Валерий. Нет его ни здесь, ни в «Засранцах». Поди, тусовался ночью? Тогда ему повезло.

— А давай наберём Басандайка Томской области. Мы сами из этого посёлка. Вдруг Валерка на побывке в родных пенатах.

Голодранец быстро набирает Басандайку, но там нет братишки Баранца. Хочет уже поменять дислокацию, возможно на Владивосток, но тут я оживляюсь.

— Постой, постой Витя. Кажется, соседка моя, Иришка Тимофеева, сюда попала. Если с Москвой разница по времени 4 часа, то далеко ли идти?

— Забудь о дальности, всяк сюда входящий! Я думаю, Он испытывает нас. Гиподинамией хочет нас порешить. Пошли, пошли, Димон. Я думаю через 200 дверей дойдём до твоей знакомой.

И мы идём мимо однотипных картонных дверей. Благо ещё ночь всюду, народ спит. А дальневосточники далеко от нас. Где-то слышен храп, где-то несвязное бормотанье. Долго ли, коротко ли, но мы доходим до четвертого от Москвы часового пояса. Остановившись у двери с табличкой «Сорванец» стучим в дверь. В смысле, я стучу.

— Открыто! — слышим мы звонкий голос Ирочки.

Осторожно открываем дверь, на кровати сидит испуганная симпатичная девчонка лет 17—18. Но я-то точно знаю, что она ровесница моего братишки Валерки. Значит годков ей 19—20. Она сразу узнаёт меня и бросается на шею.

— Дядя Дима, какое счастье видеть Вас в трудную минуту рядом с собой!

Её тело сотрясается от всхлипов. Она и плачет, и смеётся. И крепко прижимается. Мне становится неудобно перед новым знакомым. Тем более, пробуждается жгучее желание, низ живота становится тёплым, подлый предатель поднимает голову и хочет осрамить меня перед всеми. Я немного отстраняю нижнюю часть тела вопреки хваткой удавки Ирки. Засовываю руку в карман. «Попался вражина?!» Прижимаю его к ноге. Нельзя нам сейчас в засранцы!

— Иришка, ну какой я тебе дядя?! Я тебе в «мой молодой человек» гожусь. Рассказывай. Да, это мой новый приятель. Зовут Виктор, он из Владивостока.

— Ой, здравствуйте дядя Витя! Я Ирина Тимофеева из Басандайки.

— Здравствуйте Ирина! Мне кажется, я даже моложе Вас. Давайте на «ты»?!

— Давайте… Давай попробуем, — Ирина снова переводит счастливый взгляд на меня. — Дядя Дима, куда мы попали? Расскажите, а то я в трансе до сих пор.

— Ты неисправима, Ирка. Как прилежная ученица всех на «вы» зовёшь. Итак, мы здесь все ПОПАДАНЦЫ. Ты, поди, в анкете написала «сорванец»?

— Да. А как Вы узнали?

— Нашли мы тебя по Басандайке. А никнейм там на табло был твой указан. Как-то я нескладно заговорил. Кстати, Витя считается здесь долгожителем. Он всё разведал. Ну-ка, братан, расскажи девчушке что почём тут.

И Виктор рассказывает Ирине обо всём, что разведал. Но она спохватывается.

— Может вы присядете? Кровать правда хлипкая…

— ГГ был плоским, мало того, он был картонкой, — пытаюсь приколоться я.

— Дядя Дима! Главный герой? Поясните!

— Он — это лежак. Который развалится, если мы все втроём усядемся на него. Бум-бум?

— Ну Вы прям как литературный критик и юморист в одном флаконе. Мне просто неудобно сидеть перед вами.

— А ты приляг, Ирчонок. Витя может присесть на тумбочку, а я обопрусь об косяк. Хотя он тоже картонный. Сдаётся мне, неспроста всё здесь картонное! Может мы попали на перевалочную базу?

Ирина лезет в карман и достаёт початую плитку шоколада.

— Ребята, а у меня вот что есть! — она как ангелочек вскидывает вверх лакомство. — Давайте предадимся радостям жизни!

— Ирка, притормози, — я хмурю брови. — По крайней мере, я отказываюсь от твоего угощения в твою же пользу. Сейчас тебе Витя расскажет про столовку, и ты станешь немного взрослее.

— ??? — Ирина вопросительно глядит на Виктора.

— Хрен да каша, пища наша! — А Виктор то, тоже весёлый парень! — Вернее, ни хрена ты, Ира, здесь хрен не сыщешь. Если только кто-то не сунул этот корень в карман, как ты шоколадку. Каша без соли. Бурда вместо кофе. Всё пресное, невкусное. Ваша рыгаловка откроется часа через 2—3.

И Виктор продолжил рассказ про часовые пояса, распорядок, отделение «Засранцев».

Глава 3

Если бы вам удалось надавать под зад человеку, виновному

в большинстве ваших бед, вы неделю не смогли бы сидеть.

— А кроме нас и «Засранцев» кто-нибудь ещё есть? — прерывает Виктора Ирина. — Мы, я так думаю, середнячки…

— Да вот в том то и дело, что Димон помешал мне узнать. Как выскочит, как выпрыгнет…

— Да ладно, на Димона всё валить, — встреваю я. — За 11 часов (разница часовых поясов) я бы на твоём месте, Витёк, на 3 раза всё оббежал.

— Ирина пусть остаётся, ей скоро завтракать. Вдруг здесь один раз в день кормят? А мы, Димон, можем пойти на разведку.

— Нет, нет, ребята! Не оставляйте меня одну.

— Ирка права, — медленно проговариваю я. «Какая же она стала красивой! Невеста…» — С востока могут нагрянуть мародёры и насильники. Без обиды, но не секрет, что на Дальнем Востоке много потомков сосланных Сталиным неблагонадёжных элементов. Далее. Теперь не только амеры и персонажи из Ветхого Завета ориентируются по сторонам света, но и простые русичи. И ещё. Надо сделать какую-то зарубку. Вдруг мы попали в «день сурка»? И завтра всё повторится по новой? Видеокамер не видно. Но Всевидящему Оку техника не нужна.

— Не буди лихо, пока оно тихо. Не вспоминай Его всуе…

— Ты хоть понял, что сказал, Витя? Система, Он, Всевышний… Какая разница, раз мы в такой заднице? Почти в рифму… Ты, Витёк, можешь продолжать свой движ, а я поохраняю Ирку. Может она соснуть хочет. Ну, в смысле ещё поспать. А нет, так покажу ей табло, душевую, все дела.

— Лады ребята, пробегусь в западный конец. Там скоро пиндосы должны заполонить коридор. Вот потеха-то будет! Моя лачуга, если разойдёмся, на востоке. Надпись на двери «Голодранец». Не прощаюсь.

— Давай, дёргай уже, — ухмыляюсь я.

— Успехов Виктор, — застенчиво говорит тихим голосом Ирина.

Настало время описать внешность героев. Я, Дмитрий Баранец ростом шесть футов два дюйма. 25 лет. Глаза карие. Окончил Томский универ. По распределению попал в Объединённый институт ядерных исследований в город Дубну, что под Москвой. Спортом не занимаюсь, но делаю зарядку и обливаюсь холодной водой. Ирка Тимофеева соседка в посёлке Басандайка. Обычно мы не помним, или даже не знаем ребят и девчат моложе себя. Но Ира своими подвигами прогремела в посёлке, но это уже совсем другая история… Рост примерно пять с половиной футов, стройная, глаза синие. Витя примерно того же росточка, живчик. Глаза зелёные. У нас в помещениях сейчас 90 градусов по Фаренгейту. Что, не нравится?! Вот и мне тоже. Любите свой язык и свою Родину!

— Ты Валерку, братишку моего, давно не видела?

— Дядя Дима, он же в Томске в Вашем универе хвосты подчищает. Я тоже закончила первый курс, но в медицинском университете. С отличием! Поэтому была на каникулах в Басандайке.

— Когда-то универ в Томске был один. Потом все институты кинулись повышать свой статус до университета, и, при возможности, до академии. Значит он готовился к экзаменам?! Но скорее тусил на уикэнде. А ты значит спала?

— Я ведь жаворонок, дядя Дима. Спала, конечно. А почему Виктор говорит, что именно в 22 часа 22 минуты 22 секунды 22-го июня случился перенос наших тел? И в 2022 год, который у нас на дворе?

— Ну, во-первых, Ирка, ты могла бы спросить его об этом напрямую. А во-вторых, ты не заметила на его руке часы? А я заметил. Он просто проснулся, глянул на часы, маленько подумал и пришёл к такому выводу… Я вот ни хрена не перетащил сюда. Правда, у меня есть туфли, футболка и джинсы. А как ты будешь выживать в халатике и шлёпках? Не представляю. Хорошо хоть в халатике заснула. Так бы бегала в одном лишь лифчике.

— Хорош издеваться, дядя Дима! — краснеет она, но это только делает её прелестней. — Спать мне ни капельки не охота. Давайте я схожу в душ, а Вы посидите тут?!

— Давай я тебе покажу где душ. Ни мыла ни зубной пасты тут не дают. Полотенца тоже. Чем будешь вытираться?

— Не знаю.

— Вот тебе мой носовой платок, он чистый, — протягиваю я ей ещё один «подарок судьбы». Привычка носить носовой платок в заднем кармане.

— А там душевая женская, или общая?

— Честно говоря, Ирка, сам ещё не был в душевой. Но в туалете хоть кабинки с дверками. Короче, сомненья прочь…

И мы идём в коридор. Ирина сначала идёт в туалет. Я в это время проверяю душ — никого! Затем Ирина заходит в душ, а я в туалет. Надо поступать всегда, как королева Виктория (или Елизавета?): если видишь туалет, хочешь-не хочешь посети его. И выхожу я из туалета вовремя. Какие-то «восточники» хотели заглянуть в душ. Но я грудью закрываю вход:

— Занято!

— А ты откуда знаешь? — спрашивает тот, что покоренастее. Второй, высокий как жердь, интеллигентно помалкивает. — Ты же только что с толчка слез?!

— Там моя жена, — просто отвечаю я. — Не верите, подождите пять минут, и она выйдет.

— Лёха, сечёшь? — шкрябает свою грудь под тельняшкой коренастый, — сюда в «Попаданцы» и семейные пары попадают! Сиги есть?

— Нет.

— А если найду? — тут коренастый хохочет, и даже длинный улыбается. — Пошли дальше Лёха, не будем семейных обижать.

И парочка «восточных» двигается дальше. А я принимаю решение заглянуть в душевую. Тем более, что сам ещё не знаю — что да как там всё обустроено. Тихо стучу в дверь. Тишина. Приоткрываю дверь и захожу внутрь. В помещении кабинок 20 и столько же раковин для умывания. Двери кабинок тоже картонные. Я заглядываю в первую кабинку, и обращаю внимание на матово-серый цвет всего. В том числе и леек и ручек. Никаких крючков, никаких подставок для мыльниц. Смотрю на раковины — они тоже серого цвета. Под вид молотковой эмали, только всё гладкое, и светопоглощающее. Сначала умываю лицо. Так как платка нет, отряхиваю руки и мотаю лицом по-собачьи. Подаю голос:

— Ирка, ты где?

— Дядя Дима, я заканчиваю, — слышен голос из дальней кабинки.

— Эх, ничего нету под рукой, так бы спинку тебе потёр, — кричу.

— Ну Вы шутник, дядя Дима. Всё, выхожу.

И рыжая бестия выходит с мокрой головой, в мокром халате. Хорошо всюду 90 градусов по Фаренгейту, это по Цельсию около 32 градусов. Жара!

— А ты знаешь, Ирка, мне пришлось назвать тебя женой двум восточникам, чтобы они прошли дальше. А то ведь в душевую хотели зайти.

Мы вышли из душевой и направились к табло.

— Значит Вы мой спаситель, — задорно говорит она и смеётся.

На табло с разбегу не могу найти никого знакомого. Вот вижу, правда, Майкла Бома. Написано по-английски. Он гражданин США, но, видать, отирается в Москве. Участвует во всех ток-шоу на политические темы.

— Я, честно говоря, не знал, а вдруг там в душевой один рожок, и ты голенькая перед ними предстанешь? Архаровцев полно, не все знают, что за секс идёт понижение в «засранцы».

— Фу, как некрасиво.

— Забудь слово «некрасиво», всяк сюда входящий!

— Что-то это мне напоминает, дядя Дима.

— И мне. Без ГУГЛа как без рук. Тебе не холодно? Вон соски затвердели!

— Да ну Вас, дядя Дима. Только в краску вгоняете.

Тут мимо проплывает толстый сердитый мужик. Двигается он с востока. За ним виднеется уже человек 8 «восточников». Мы с Ириной благоразумно заходим в её комнату.

— Скидавай халат, знакомиться будем, — с серьёзным видом говорю я. Люблю прикольнуться…

— Вы серьёзно, дядя Дима? — задумчиво спрашивает она. Но не возмущается. И главное, не краснеет. Но глазки потупила.

«Девчонки любят, когда их уговаривают. Но я не такой!»

— В мокром халате вмиг простуду подхватишь. Я отвернусь, а ты в постель быстро юркнешь. Пусть халат и трусики сохнут.

— Океюшки! — не дожидаясь, пока я отвернусь, Ирка-шалунья раздевается и запрыгивает под одеяло.

«Хороша дивчина!»

— Могу массаж спины сделать, — на всякий случай говорю я.

— Всю жизнь мечтала! — с восторгом восклицает она.

Я тру ладони, хоть и жарко в комнате. Присаживаюсь осторожно на край картонной кровати и откидываю её рыжую косу со спины. Затем до пояса опускаю покрывало. Внизу живота становится тепло. Поправив в тесноватых джинсах своё хозяйство, приступаю к массажу спины. Кроме «рельсы-рельсы, шпалы-шпалы» знаю ещё несколько приёмов. Жамканья, надавливания, хлопки, «коготки» — негусто конечно. Но Ирка млеет от наслаждения. И в конце шутливо заявляет:

— Мур-мур-мур… Теперь я Ваша, дядя Дима. Спина — моё слабое место.

И внезапно обхватывает меня руками в районе таза. А левая рука ложится как раз в районе паха.

— Не стоит благодарности, Ириша, — а сам аккуратно передвигаю её левую руку на ногу. «А может это любовь?»

Гляжу на её красную спинку и бережно укрываю простыней. Ирина лежит и млеет. Потом начинает тихонько посапывать. «Заснула». Чтобы не разбудить — да и нога затекла — медленно встаю. Она просыпается.

— Дядя Дима, а давайте я Вам спинку помну?! — звонким ангельским голоском восклицает Ирина.

«Ну всё мне в ней нравится! Неужели у неё нет недостатков?»

— Да как-то неудобно, — блею я как пацан. — Скоро завтрак у тебя, вдруг тут ограничения по времени приёма пищи. Да и Витёк может заглянуть…

— Завтрак не убежит, — Ирина задорно глядит на меня, продолжая лежать на животе. — Второе. Виктор не помешает, ведь это разрешено?! И третье. Я прошла курсы массажа. Как чувствовала, что пригодится в жизни!

«Будь проще. Такая красавица сама к тебе всей душой! А ты…»

— Хорошо, Ирка! Я сейчас разденусь до пояса и сяду к тебе на кровать.

— Нет-нет, дядя Дима! Только лёжа надо делать массаж. В смысле, клиент должен лежать! И не до пояса. Ягодицы тоже надо обработать. Там проходят всякие нервы, синапсы, узлы. Здесь два варианта. Или Вы раздеваетесь до трусов, и я, обернувшись покрывалом, провожу сеанс массажа. Или Вы в брюках и носках заваливаетесь на покрывало — гигиена прежде всего! — а я голышом делаю Вам массаж.

Я как интеллигентный человек, к тому же гость, разделся до трусов. Нельзя девушек ставить в неловкое положение. Надо при первой возможности носить их на руках…

Ирина значительно лучше делает массаж. Пальчики так и скачут. Конечно, ей не надо бояться сделать больно… Да и с её весом можно было бы прыгать и бегать по моей спине — одно удовольствие, как представлю. Но вот она начинает водить руки по спине зигзагами, чуть касаясь пальчиками кожи. И мурашки бегут по телу. Затем она ложится на меня и начинает страстно дышать мне в ухо. По крайней мере, мне так кажется.

— Ну чё, дядя Дима, живой? — шепчет она мне на ушко.

От её губ мне становится щекотно и смешно. «Может она целовала меня в ухо, а делала вид что шепчет?»

Я думаю: «Ещё мгновенье, и меня не удержат даже семеро!»

— Ох, Иришка, как хорошо ты это делаешь! — стараюсь говорить грубым голосом, чтобы не поплыть. — Минутку полежу и начнём приседания.

— Какие приседания? — Ей бы в секс-по-телефону работать. Елейный голосок!

— Пойдём на разведку. Вернее, ты позавтракаешь, а потом пойдём на запад. За Витей.

— С вами хоть на край света, дядя Дима!

— А ты знаешь, что секс тут — табу?

— Ну, Виктор мельком коснулся этой темы…

Глава 4

Все имеет свой закат. Только ночь заканчивается

рассветом. Владислав Гжегорчик

— Тише, Ирка. Ничего не слышишь?

— Какой-то гомон и топот. На всякий случай оденусь. Не смотрите дядя Дима.

— Да-да, как оденешься — скажи. Я тоже в одних трусах…

Ирина, а затем Дима быстро одеваются и выходят в коридор. Ну конечно же все идут в столовую. При входе в столовку надо нажимать на датчик. На Ирину датчик реагирует. Дима пробует тоже нажимать, но датчик никак не реагирует.

— Иришка подкрепись сама, а я пока у табло постою, тебя подожду.

— Хорошо. Только обязательно дождитесь…

Дима идёт к табло. «А с чего мы взяли в голову, что Моргенштерн именно рэпер? Может фамилия такая у некого чувака!»

У табло толкается немало народа. «Сибиряки». Много женщин. «Ну да — женщины чаще бывают жаворонками. Это мужики или гули-погули, или в танчики играют, или деньги зарабатывают». Я набираю слово «статистика». И, о чудо: на панели в правом верхнем углу выскакивает надпись:

ЗАСРАНЦЫ: 18 635 217 человек

РАНЦЫ: 16 955 Человек

ЦЫ: 12 ЧЕЛОВЕК

В толпе слышится одобрительный гул. Количество человек в каждой строчке меняется неравномерно: в первой строке с бешенной скоростью, во второй — примерно один человек в секунду, а в третьей строке пока я стоял там, ни одного человека не прибавилось. «То есть мы — это ранцы? А кто же такие цы?»