Бесплатный фрагмент - Поль Мартан и Легенда Рудольфа

Пролог

Древняя легенда гласит, что своим появлением на свет волк Фенрир привёл в ужас Колдуна, которого люди Севера называли богом Одином. Лесная старуха-ведунья напророчила тому, что он погибнет от клыков этого волка. Тогда Колдун решил похитить волчонка у матери.

Один был оборотнем и умел менять свой облик. В образе старика-странника он нашёл в дремучем лесу пещеру, служившую логовом волчице и её детёнышу, и попросил принять его на ночлег. Законы гостеприимства соблюдались тогда свято, и волчица приютила гостя. Когда она уснула, а волчонок тихо сопел у её груди, злодей вероломно убил мать и задумался, как поступить с тем, от кого ему суждено было погибнуть. Он решил, что сможет избежать предсказанного, если вырастит из волчонка послушного слугу. Дал малышу имя Фенрир, что означало Ужасный Волк, сделал его домашним питомцем, своим названым сыном, и всячески баловал. Волчонок вырос и своей невероятной силой порой пугал названого отца, но при этом верно служил ему. С его помощью Колдун создал царство, куда стекались могучие мужи, искавшие богатства, славы и наслаждений. Он прозвал их асами, а они величали его отцом. Ходили слухи, что Одину подчинился даже непокорный народ гномов.

Когда Фенрир стал взрослым и известным всему миру, Колдун сосватал ему белую волчицу, наследницу царства Крайнего Севера. Тамошнее волчье племя было настолько могучим, что подчинило себе даже белых медведей. А северные олени вынуждены были платить Одину дань, каждый год посылая восьмерых самых сильных из своего рода в жертву волкам. Колдун с удовольствием потирал руки, прибрав к ним Северное царство никому не подвластных волков, а в дар себе попросил оленей. Один населил северные леса ворожеями и колдунами, щедро делясь с ними искусством магии и гадания. А от живших в тех местах эльфов потребовал в качестве платы за возможность остаться в том лесу волшебные сани. Когда сани были готовы, он впряг в них северных оленей и летал на санях по небу, устрашая живущих на земле людей, требуя от них в самую тёмную ночь даров, а в случае отказа угрожая гибелью их детям.

Белая волчица родила Фенриру трёх сыновей, но так велики оказались щенки, что мать не перенесла родов. Двое из них были черны, как их отец. Колдун дал им имена Гери, что значило Жадный, и Фреки, то есть Прожорливый. Третий перенял от матери белую масть, и Колдун назвал его Рудольф, что означает Славный Волк.

Старшие братья завидовали младшему и ненавидели его за то, что Фенрир, к ним относившийся сурово, к Рудольфу проявлял кротость и ласку. Это, конечно, не нравилось Одину: ведь Фенрир должен был всем без исключения внушать ужас и лишь самому Одину подчиняться беспрекословно. В конце концов Колдун тоже возненавидел Рудольфа и всячески поощрял Гери и Фреки, распаляя в них ярость и жестокость и натравливая на слабых и беззащитных. Этих двоих он брал с собой всюду, также как двух воронов: Хугина Мыслящего и Мунина Помнящего. Вороны были зоркими глазами Одина, способными разглядеть с высоты то, что не увидишь, находясь внизу.

Для Колдуна всё шло хорошо. Власть его крепла, жители Севера почитали его богом и приносили ему жертвы. Но в поведении Фенрира после смерти матери его детей произошли перемены. Один заметил их сразу и решил, что Ужасному Волку нужна новая подруга. Нашёл, на свой вкус, подходящую в далёкой Африке — царицу племени гиен. Но у той оказался такой вздорный характер, что Фенриру ненадолго хватило терпения жить с ней, и он прогнал её обратно в Африку, где она произвела на свет жутко уродливое дитя.

Рудольф рос и становился всё сильнее. От матери он унаследовал не только белый цвет шкуры, но и чистоту души. Он презирал старших братьев за их страсть к насилию. Колдун решил, что пора избавиться от такого необычного волчонка. Придумав благовидный предлог, он отправил его в дальние края. Один рассчитывал, разлучив сына и отца, вновь занять главное место в сердце Фенрира.

Колдун был доволен своим положением. Асы, гномы, волки верно служили ему. Но ни для кого не было секретом, что власть Одина основана и держится на страхе перед Фенриром. Некоторые откровенно говорили, что, не будь Ужасного Волка, никто не стал бы подчиняться Одину. Вышла наружу и правда о пророчестве, сулившем Колдуну смерть от клыков Фенрира. Тут же стали расползаться слухи, что мать его была убита по приказу Колдуна. Чтобы развеять эти подозрения, Колдун начал распускать разную клевету о Фенрире, так что асы возненавидели Ужасного Волка и жили в постоянном страхе перед ним.

Наконец, Колдун собрал ворожей и спросил их, какой силой можно умертвить волка. Те обратились к гаданьям и выяснили, что нет у Колдуна такой силы. Даже если вся армия асов вступит в единоборство с Фенриром, Один все равно погибнет вместе со всей своей армией. Тогда он спросил, как же ему поступить, чтобы избежать гибели?

— Ты должен обуздать силу волка, — последовал ответ, — и держать его в заточении как можно дольше.

— Но как это сделать? — вскричал Колдун. — Ведь его не смогут удержать самые крепкие цепи!

— Прикажи гномам выковать волшебную цепь. Она должна состоять из шума кошачьих лап, женской бороды, жил медведя, дыхания рыбы, птичьей слюны и корня горы.

И вот когда гномы выполнили эту работу, Колдун приказал слугам, которые кормили Фенрира, надеть на него невидимую цепь. А отвлечь внимание отца, чтобы тот не заметил происходящего, поручил старшим сыновьям Ужасного Волка. Те охотно согласились, и свершилось злодеяние.

Так, с помощью коварства и предательства, Один сковал Фенрира волшебной цепью и заточил в подземелье.

Но в день Рагнарёка освободится он и погубит Колдуна — так гласит древняя легенда.

Глава 1. Чёрная упряжка

На берегу одной из самых западных земель древней Норвегии располагалась маленькая рыбацкая деревушка Селья, ничем не примечательная и мало кому известная. Насчитывалось в ней около полусотни домов, да вокруг было разбросано с десяток усадеб. Место спокойное, мирное.

Приближалась пора зимнего солнцестояния, когда наступает самая длинная ночь в Северном полушарии. Жители деревушки, как и все народы Севера, готовились встретить её. Они знали, что по небу пронесётся чёрная оленья упряжка, на которой восседает сам Один, в сопровождении верных спутников: воронов, имеющих клички Хугин и Мунин, и волков, зовущихся Гери и Фреки. Рядом с Одином будет сидеть отвратительный гном, которому поручено выходить на снег, осматривать подарки и приносить их своему господину.

В те времена людям казалось, что ночь эта была достаточно длинной, чтобы Один успел объехать весь мир и собрать предназначенные ему дары. Дары приносились родителями за своих детей, которым ещё не исполнилось семи лет, а перешедшие этот возраст сами выносили за порог свой подарок. Люди верили, что, не принеси они дара богу, их ребёнок и года не проживет. А если кто-то осмелится увидеть Одина или кого-то из его свиты, то станет навечно рабом в его царстве или вовсе сгинет со свету. Конечно, никто не решался на такую дерзость, уж во всяком случае не Индр, слывший с детских лет робким и послушным, и не его жена Фрида, чьего голоса некоторые жители деревушки не слышали ни разу за всю свою жизнь.

Зато голос их дочери Суннивы знали все: она пела весь день, без песни не засыпала и с ней же просыпалась, с песней шла гулять в компании сверстников и с песней работала, помогая матери и отцу. Родители любили её так, как будто она составляла весь смысл их жизни. Отец рыбачил, мать ткала и стряпала, а Суннива помогала родителям во всем, как, впрочем, и другие дети. Однако в самый короткий день года никто не работал, делали лишь самое необходимое. С утра накормили скотину и убрались в доме, а к полудню начали украшать сосновыми ветками крыльцо, благо лес был недалеко, почти сразу за тремя соседними домами. Отец выстрогал в дар Одину красивого оленя, а мать раскрасила его и уложила в специально сшитую изящную сумку.

День проходит очень быстро, когда ты занят делом, а если начинаешь торопиться, то кажется, и он спешит, как бы убегая от тебя. Так незаметно подошёл тот самый ответственный час в году, когда хозяева тщательно закрывают ставни на своих домах. Суннива крутилась рядом с отцом, задавая ему бесчисленное множество вопросов.

— Пап, а, пап! А почему мы закрываем окна? Разве Один так недобр, что боится показаться нам на глаза?

— Ну что ты, глупенькая! Разве он может чего-то бояться!

— Папа, ну а если он добр к нам, то почему мы дарим ему подарки, а не он нам? Ведь он бог, зачем ему наши подарки?

— Это всего лишь знак внимания. Ты же делаешь маме и мне подарки к дню рождения. И сама получаешь к своему.

— Так у него сегодня день рождения?

— Ну не то чтобы… Издревле повелось, что мы зажигаем в этот день заветное полено, чтобы зима отступила и вновь вернулось тепло, и приносим дары Одину. Ты впервые сама понесёшь свой подарок — ведь тебе уже исполнилось семь лет. Мама приготовила тебе нарядное платье и накидку, а я — новые тёплые сапожки.

— Но зачем мне наряжаться? Ведь мы с ним не увидимся, так не всё ли равно, как я буду одета, когда вынесу ему подарок?

— Не увидимся! — повторил отец с некоторым раздражением. — Ещё чего не хватало! Никто никогда не осмеливался выйти на улицу в тот момент, когда гном собирает дары в волшебные сани, которые эльфы изготовили для Одина. Говорят, они делают ему каждые двенадцать лет новые. А северные олени приносят жертву Одину, весь мир поклоняется ему.

— Харальд сказал… — заметив, что отец начинает сердиться не на шутку, о чём свидетельствовали его покрасневшие уши, Суннива сделала паузу, но, немного помолчав, не удержалась и продолжила: — Харальд сказал, что все боятся Одина и потому притворяются любящими его и дарят ему подарки, а сам Харальд не боится и в этом году ничего тому не подарит.

Это было уже слишком. Индр закончил обход своего дома и хлева, надёжно закрыл ставнями все окна, взял дочку за руку и повёл домой.

— Папочка, ты делаешь мне больно! — пожаловалась Суннива. — Отпусти мою руку, пожалуйста!

Отец не послушался её, лишь немного ослабил хватку. Он любил дочку больше всех на свете и не хотел её огорчить.

— Что случилось? — встретила их вопросом на пороге дома встревоженная мать.

— Объясни, пожалуйста, дочери, что не следует слушать всякие россказни этого мальчишки, да и вообще водиться с ним.

Между тем Харальд был красивым смелым мальчиком, и Индр был рад, что дочь с ним дружит. Отца его, бывалого моряка, говорят, уважал и приглашал к себе сам король Рагнар. Конечно, отец рассказывал сыну о разных обычаях других народов.

— Почему же тогда папа твоего любимого Харальда чтит Одина? Вот я завтра передам его отцу эти слова, и посмотрим, что тогда твой дружок запоёт.

Суннива призадумалась. Похоже, отец был прав: ведь как ни хорохорился Харальд, но всё-таки уже дважды приносил дар богу, а сказать-то можно что угодно.

— Поторапливайтесь-ка! — распорядился Индр. — И так мы с твоей болтовнёй задержались, — пожурил он дочку. — Фрида, переодень Сунниву, а я займусь огнём.

Он притащил из сеней огромное полено и положил в очаг. Затем, под пение жены и дочери, принялся обкладывать его хворостом и, вынув из специально вырезанной для такого случая деревянной шкатулки огарок прошлогоднего полена, начал раздувать тлевшие в очаге угли. Тепло в доме поддерживалось всегда. Зимы в тех местах холодные, с лютыми морозами. Полено быстро схватилось огнём, и тот весело, словно пёс сахарную кость, принялся облизывать его круглые бока языками яркого жаркого пламени.

Мать нарядила дочку и дала ей в руки сумку. Потом сказала:

— Значит, так, моя хорошая: когда выйдешь, старайся по сторонам не смотреть. Вынеси сумку к воротам, повесь на ограду и беги сразу домой. Помни: если кто увидит чёрную упряжку, это к беде — мор или война постигнет тот край. Так ты головы-то к небу не поднимай, а беги сразу домой, — повторила мать.

Было видно, что оба родителя волнуются, и Суннива решила их успокоить:

— Хорошо, хорошо, я сделаю всё как надо и вас не огорчу. Хотя и думаю, что вовсе он не добрый, ваш Один, как вы рассказываете. Харальд говорил, что только трусы говорят про того, кого боятся, что он хороший. Так они убеждают самих себя, что тогда тот, кого они боятся, не причинит им вреда.

Отец рассердился и ударил кулаком по столу.

— Что она такое говорит! — воскликнул он. — Ты слышала? — обратился он к матери: — Называет нас трусами! Ты еще несмышлёная девчонка, — сказал он дочери. — Ты просто не понимаешь: Один — он великий и ужасный. Но добр к тем, кто ему покорен, и наши дары — знак нашей покорности.

— Ну ладно, Индр, — попыталась успокоить мужа Фрида. — Суннива всё поняла, она лишь пересказала слова своего лучшего друга, ведь он на два года старше её. Доченька, а ты не серди отца, ты же знаешь, как он тебя любит. Иди, а мы с отцом подождём тебя здесь.

Суннива накинула новую меховую накидку и вышла за порог дома, держа на плече сумку с подарком. Дул сильный западный ветер, несущий с моря влагу. Девочка сразу озябла. Она решила быстренько исполнить свою обязанность и вернуться домой. Выйдя за ограду, она уже начала снимать с плеча сумку, как вдруг услышала, как её кто-то зовёт. Оглянулась — и увидела Харальда. Он широко улыбнулся подружке, как бы обещая весёлую проказу.

— А давай мы с тобой быстренько оббежим все дворы и сами соберём подарки? — предложил он.

— Но это же нехорошо! — смутилась Суннива.

— Почему? Неужели и ты боишься этих россказней про Одноглазого? Да нас никто и не заметит! Я слышал, Бергдис собирался принести в дар серебряный браслет, который его отец привёз из похода, а мы возьмём его себе.

— Нет, Харальд, я так не хочу.

— Не хочу! — передразнил он её. — Не хочешь — и не надо. Тогда пробежись вдоль улицы, подбери сумок пять и брось у своего забора, а я на обратном пути возьму их.

— А если потом выяснится, что все дары у тебя?

— Да откуда они узнают? А если вдруг, так я скажу, что сам Один пожелал мне их преподнести, и пусть кто-нибудь посмеет усомниться!

Суннива прекрасно понимала, что Харальд затевает недоброе дело, но ведь он её друг и просит помочь… Как тут быть?

Харальд бросил к её ногам четыре сумки и сказал:

— Тогда хотя бы постой тут и подожди меня, я мигом.

Мальчишка убежал, а Суннива по вышитым на сумках именам узнала, чьи это подарки. Она подумала, что если рассказы родителей об Одине правдивы, то с теми, чьи сумки лежат у её ног, случится беда. Девочка подобрала подарки, чтобы вернуть их по назначению. Первые две принадлежали соседям — она повесила их на заборы. На следующей была надпись от Сиф, ровесницы Суннивы. Ей очень хотелось задобрить бога, и она приготовила множество даров, так что сумка вышла довольно увесистой. Сиф жила чуть дальше по улице в сторону фиорда. Суннива ускорила шаг. Ветер тем временем усилился, густой мокрый снег залеплял глаза, так что в нескольких шагах ничего не было видно. Кое-как она добралась до нужного ей забора, накинула на него сумку и побежала дальше — к дому мальчишки, который частенько её обижал. Дом его находился у самой кромки леса, куда и днём многие дети боялись ходить: об этом лесе рассказывали разные страшные истории. Возможно, родители специально их сочиняли, чтоб отвадить детей от лесных прогулок. Сунниве очень уж не хотелось возвращать ему сумку, но всё-таки, преодолев мстительные мысли, она побежала со всех ног, желая, чтобы и у её обидчика все было хорошо.

Избавившись от последней сумки, девочка развернулась в обратную сторону. Она порядком задержалась и знала, что выговора теперь не избежать. По пути она думала, что же скажет родителям, как вдруг её оглушил страшный вой… Откуда он исходил, невозможно было определить из-за ураганного ветра. Суннива подняла глаза к небу — и перед ней предстало ужасное и величественное зрелище…

* * *

— Ну где же она! — не выдержав, воскликнул отец. — Вот оно, твое воспитание, — упрекнул он жену: — «Не кричи, не воспитывай, только люби!» И что нам теперь делать?..

Подождав ещё немного, Индр, схватив накидку и топор, выбежал из дома. Фрида последовала за ним. В лицо ей ударил ветер с мокрым снегом, так что пришлось зажмуриться. Сделав несколько шагов, она позвала супруга, но тот не ответил. Да она и сама не услышала собственного голоса за воем ветра и дальше двигалась вслепую. Так она вышла за распахнутую настежь калитку, и тут над её головой пролетела большая тёмная масса и раздался громкий звук, похожий на карканье. Вдруг она ощутила жёсткий удар в поясницу, заставивший её упасть на колени, а когда подняла глаза, увидела перед собой сани, запряжённые оленями зловеще чёрного цвета, издающими фырканье: «Фру-у-у, фру-у-у…»

— Почему ты так груб, Ноннон? — услышала Фрида чей-то голос. — Ведь это наша верноподданная. Она вышла почтить нас лично, чтобы потом рассказать всем. Не так ли, милая?

Фрида от страха потеряла дар речи. Тут она заметила поблизости лежащего на снегу супруга, не подававшего признаков жизни. Его рука сжимала топор.

— Индр! Индр! — закричала бедная женщина — и получила сокрушительный удар в спину, уложивший её лицом в снег.

— Тут ещё где-то бегает девчонка, по-видимому её дочь, — грубым голосом сказал гном. — Но папаша помешал нам её схватить, и она куда-то подевалась. Что нам теперь делать, господин?

Один задумался.

— Как же мне с тобой поступить? — вслух размышлял он. — Ты ведь теперь не будешь меня почитать после того что случилось, — он указал рукой на недвижное тело Индра. — И дочь у тебя непослушная. От вас всего-то и требуется — раз в году принести мне какую-нибудь безделицу. Так что же ты прикажешь делать с тобой, а? — Один принял задумчивый вид, потом, вероятно, принял решение: — Жаль мне тебя, несчастную: с таким горем будешь мучиться всю жизнь и даже в боге своем не найдешь утешения. Право, такая жизнь хуже ада! Поэтому я пожалею тебя и избавлю от неё.

Он отвернулся, и тут же Гери и Фреки, рыча и повизгивая, набросились на Фриду, разрывая её плоть и ломая кости.

— Эй! — окликнул их Один. — Оставьте хоть что-то моим птичкам. И поскорей за дело — мы не должны упустить девчонку.

Сани медленно двинулись вдоль по улице меж домами, словно змея, выискивающая среди камней свою жертву. Гном на ходу сноровисто спрыгивал на снег, чтобы забрать очередную сумку, и возвращался на своё место в санях. Вороны, закончив трапезу, вновь огласили небо криком, рея над деревушкой в поисках сбежавшей девчонки, а волки, следуя инстинкту, направились к лесу. Это было единственное место, где могла скрыться беглянка.

Глава 2. Белый Волк

Суннива заметила, что над ней кружат два ворона, издавая злобное карканье, призывающее волков. Но тут налетел мощный снежный заряд, и вороны потеряли девочку из виду. Она воспользовалась этим и спряталась между кустами у ограды крайнего дома. Её моментально занесло снегом, полностью скрыв из виду. Зато сама она, когда снежный заряд прошёл мимо, могла видеть, как чёрная упряжка Одина медленно скользила от дома к дому. Выждав момент, когда олени остановились у очередного забора, она выбралась из укрывавшего её сугроба и бросилась к лесу. Суннива решила переждать там, пока Один закончит сбор подарков и отправится обратно на небо. Тогда она сможет спокойно возвратиться домой к родителям.

Волчий вой придал ей решимости. Подгоняемая ветром, она буквально влетела в лес. Хотела было остановиться, но ей показалось, что её преследует какой-то зверь, и она понеслась вперед изо всех сил. Шумное дыхание преследователя приближалось. Силы девочки были на исходе, хотя ветер помогал ей бежать. Но мешали цеплявшие за одежду ветки сосен, ухабы на тропе и собственные мысли, которые словно приказывали ей: «Смирись, упади, и пусть поскорее эта гонка закончится…» Наверное из-за этих предательских мыслей она не заметила выступавший из земли изогнутый корень, который словно дал ей подножку. Она пролетела несколько метров и растянулась на снегу.

Дальше от неё уже ничего не зависело. Могучая сила подхватила её за шиворот, девочка от страха потеряла сознание, а пришла в себя от тряски на спине неведомого чудовища, мчавшегося с невероятной скоростью. Она попыталась крикнуть, позвать на помощь, но услышала страшное рычание, в котором, как ни удивительно, разобрала человеческие слова:

— Молчи, если хочешь жить! За нами погоня!

И Суннива вновь потеряла сознание.

Очнулась она в тёмном помещении, похожем на пещеру. Издалека слышался плеск воды, вероятно, там была река. Она лежала на меховой подстилке и чувствовала чьё-то тёплое дыхание, обдающее лицо. Суннива решилась и открыла глаза.

— А-а-а!.. — не смогла удержать она крик ужаса: на неё смотрели два светящихся красных глаза.

Тяжёлая мохнатая лапа прикрыла ей рот.

— Не кричи! — произнёс необычный урчащий голос. — Тут тебя никто не обидит.

Девочка подумала, что находится в плену у гоблина. Люди говорили, что неподалёку от деревушки водятся гоблины, правда, никто их никогда не встречал. Но вот Харальд рассказывал, что его отец встречал: это мохнатые существа, способные видеть ночью.

— Не ешьте меня, пожалуйста, — жалобно попросила она.

Гоблин издал звук, похожий на смешок.

— Да ты мне всего-то на один зубок, — весело сказал он, — к тому же чересчур костлявая. Я, пожалуй, сперва тебя откормлю.

Суннива облегчённо вздохнула и подумала, что у неё будет время поискать способ вырваться из плена.

— Да, да, откормите, пожалуйста, я буду хорошо кушать и вообще буду слушаться. У вас со мной не будет никаких хлопот, господин. Я не убегу, уж поверьте, даже пытаться не буду!

— Не будешь пытаться? Ха-ха-ха! Да беги хоть сейчас, только знай: за твою голову назначена награда. Гери и Фреки с удовольствием полакомятся тобою.

— Это те самые Гери и Фреки, которые служат Одину? — в ужасе прошептала девочка.

— Да! Мои старшие братья.

— Так, значит, вы волк? — догадалась наконец Суннива.

— Конечно, а кто же ещё? Ах, я совсем забыл: ты же ничего не видишь в темноте. Меня зовут Рудольф.

— Да, простите, господин, я никак не разгляжу вас. — Девочка запнулась, потом всё-таки решилась спросить: — А вы меня отпустите к родителям?

— К родителям?.. — переспросил волк…

Он прекрасно видел, что случилось с родителями Суннивы у калитки их дома, став свидетелем гибели двух ни в чём не повинных людей, к тому же почитающих своего бога и господина. Но Рудольф хорошо знал повадки этого господина, который любил поиграть со своей жертвой, прежде чем уничтожить её. И лишь когда сердце жертвы загорится надеждой, именно в этот момент нанести смертельную рану. Родители девочки погибли, но сама она сумела на время спрятаться, и волк решил во что бы то ни стало спасти её. Опередив своих собратьев, он подхватил беглянку сразу, как только она упала, зацепившись за корень, и что есть мочи помчался в глубь леса. Гери и Фреки, конечно, лихие волки, но с ним не сравнятся ни в чём, особенно в скорости. Да и в выносливости тоже: он может бежать без отдыха столько, сколько и семерым волкам не под силу. Так он оказался в старой пещере, в которой когда-то родился его отец и была коварно убита мать. В очень глубокой пещере у подножья горы. Гора была разрушена некогда жившими тут гномами. Влекомые неуёмной жадностью, они так выгрызли её, что она рухнула, похоронив под камнями весь их род. Место это издавна считалось гиблым и проклятым, так что и потомки тех гномов уже почти тысячу лет не осмеливались приближаться к ней. О былых временах напоминали лишь острые обломки скал да маленькая рыбацкая хижина на берегу. Именно там когда-то поселился пришелец-колдун, с чего и начались все проблемы некогда великого и многочисленного народа. Сейчас местность была совершенно пустынной, ни олени, ни медведи не селились здесь, да и волки сюда не забредали.

Рудольф размышлял, что же сказать девочке. Он знал, что когда Колдун закончит сбор даров, то непременно захочет отомстить тем, кто не проявил покорности. Обычно, объезжая свои владения, он весь год до следующего своего торжественного выезда наказывает всех непокорных. Значит, он обязательно вспомнит и про сбежавшую от него дочку убитых им родителей. А сложив все факты, поймёт, что тут не обошлось без участия Белого Волка. Вспомнит, конечно, и про заброшенную пустошь и про хорошо знакомую ему пещеру.

— Нам нельзя тут задерживаться, — сказал он наконец. — Тебя будут искать. И в первую очередь у родителей, которые не смогут тебя защитить. А вот я попробую.

— Куда же мы направимся? Ведь власть Одина безгранична.

— Безгранична? — усмехнулся Рудольф. — Это он так внушает своим приближённым, а на самом деле он всего лишь колдун, и не более того. Мой отец сделал его тем, кто он сейчас.

— Так ты сын Фенрира!?

— Да. Ты, конечно, слышала о нём.

— Я слышала песню о том, как он обманом был завлечён в плен к асам и как Тюр отдал свою руку ради победы над ним.

— Тюр — предатель! Мой отец верил ему и много раз помогал, возглавляя армию волков в битвах, которые тот вёл, и всё это во славу шарлатана, имеющего тридцать три имени и тридцать три обличья. У вас его называют Одином, и никто не знает, какое прозвище у него в других краях. Нам в любом случае нельзя оставаться на Севере, покоя здесь не будет, но на Юге, за великой рекой, его власть заканчивается. Там ещё сохранил гномий народ последнее царство некогда великого мира, там вероятнее всего найти для тебя убежище. Я слышал, что тем царством правит великий мудрец, и он добр.

— Но ведь говорят, что Одину служат и гномы и лесные эльфы, — возразила Суннива.

— Нет, у него в услужении только один из гномов, чьё имя всех повергает в ужас. Это Ноннон, сын Нона. Он, как и мой отец, стал жертвой обмана Колдуна. Впрочем, это длинная история…

Волк и девочка вышли из пещеры и оказались на берегу бурного горного потока. Суннива наклонилась, чтобы выпить воды.

— Не пей! — удержал её Рудольф. — Этот поток льётся из самых недр горы, и после гибели гномов вода его стала мёртвой, даже рыба в ней не водится. Тут не осталось ничего живого — такое заклятие наложил в своё время Колдун. Придётся тебе потерпеть, пока мы доберёмся до живой воды. Садись на меня верхом.

Девочка уселась на широкую мягкую спину волка.

— Держись за холку, да покрепче!

Ветер засвистел у неё в ушах. Она уткнулась носом в широкую шею волка, и тот помчался во весь опор, не чувствуя ни малейшей тяжести, легко перелетая через овраги и кусты.

Через несколько часов Рудольф с Суннивой на спине оказались в заболоченном лесу, через который вела узкая тропинка. Вдруг передние лапы волка зацепили какой-то мягкий комочек, который покатился вперед как мячик и замер на месте.

— Это еще что за обитатель мёртвого леса? — спросил озадаченный хищник.

Комочек распрямился и превратился в испуганного зайчишку, который жалобно пролепетал:

— Не ешьте меня, пожалуйста.

— А почему бы мне тебя и не съесть? — спросил волк таким тоном, что нельзя было понять: шутит он или говорит всерьёз.

— Воля ваша, конечно, мне нечего вам предложить взамен моей ничтожной жизни, но, мне кажется, вам не удастся утолить свой аппетит — ведь вы такой огромный, а я совсем крошечный.

— Ха-ха-ха! — Рудольфу понравились смелость и находчивость зайчика, который пытался шутить даже в момент смертельной для него опасности. — Так уж и быть, я тебя не съем в награду за эту твою шутку. Так расскажи нам — что ты тут делаешь?

— Ничего. Я просто тут живу: это единственное место в нашем краю, куда боятся заходить волки. Вот я и решил перебраться сюда.

— Небось и всё семейство с тобой тут? Дяди, племянники и прочие родичи? Знаю я вашего брата! — Волк непроизвольно щёлкнул зубами.

Бедный зайчик задрожал пуще прежнего.

— Ладно-ладно, не трусь. Мы тебя не тронем. Видишь — тут со мной маленькая девочка, и она хочет пить. Подскажи нам, где тут найти воду для питья?

— Девочка? — оживился заяц.

Суннива выглянула из-за шеи волка и воскликнула:

— Ох, какой милый зайчонок! Можно мне его погладить? Он, бедненький, еле жив от страха.

— Погладь, конечно. Может, тогда он успокоится.

Девочка погладила пушистую шёрстку зверька, и тот перестал дрожать.

— Следуйте за мной! — пропищал он. — Я приведу вас к источнику чистейшей воды.

Заяц весело поскакал вперед, указывая дорогу, а волк с девочкой на спине неторопливо бежал за ним. Примерно через полчаса тропинка привела их к гряде валунов, из недр которых вырывался бурный поток. Суннива спрыгнула со спины волка и бросилась туда: ведь она уже почти сутки ничего не пила. А зайчишка тем временем юркнул в щель между валунами и словно растворился в ней.

Пока девочка утоляла жажду, Рудольф настороженно поводил ушами. Волчий слух намного тоньше человеческого, зверь уловил некое движение в воздухе, как будто птица пролетела невдалеке, и почувствовал, что кто-то наблюдает за ним и его спутницей. Опасность была рядом.

— Прыгай мне на спину, скорей! — скомандовал он Сунниве, но было уже поздно. Кто-то невидимый, защищенный колдовством или заклятием, стоял между волком и девочкой, и Рудольф почувствовал, что не может пошевелить ни одной лапой, они словно прилипли к земле…

Глава 3. Лесная Фея

— Даже не пытайся! — предупредил его чей-то голос. — Ничего у тебя не получится, сын Фенрира.

— Кто ты? — прорычал волк, и глаза его загорелись огнем гнева.

Неизвестный голос промычал что-то нечленораздельное, словно прочищая горло, а затем полился нежной тихой музыкой, которая завораживала так, что яростное сердце волка стало кротким и спокойным, как у ягнёнка, а на глаза девочки навернулись слёзы. Суннива не разбирала слов, но предположила, что под серым плащом скрывается скорее всего женщина. Догадка оказалась верна: когда незнакомка скинула капюшон, то открылось прекрасное женское лицо. Она не стояла на земле, а парила в воздухе, вызывая изумление у восхищённой девочки.

— Кто вы, госпожа? — собравшись с духом, спросила Суннива.

Та по-матерински нежно посмотрела ей в глаза и ласково произнесла:

— Бедняжка моя!

Сунниве захотелось обнять её и заплакать. На глаза уже навернулись слёзы, когда она почувствовала себя в объятьях тёплых ласковых рук, ей даже почудилось, что это мама прижимает её к груди. Поражённый этим зрелищем Рудольф боялся пошевелиться, чтобы не нарушить невероятную атмосферу любви, что вдруг возникла, словно летний оазис посреди льда и снега. Волк ощутил, что его движениям уже не препятствует неведомая волшебная сила, но теперь его удерживала другая, ещё более могучая — так мать, случается, в неудобной для себя позе держит спящего ребёнка на руках, но не меняет положения, боясь разбудить или потревожить его. Эта сила способна помочь человеку перетерпеть любые невзгоды и даже боль, и зовётся она любовью.

Свирепому волку тоже захотелось прижаться к таинственной волшебнице, и как только он об этом подумал, ноги сами понесли его к ней.

— Так ты Лесная Фея? — спросил Рудольф.

— Да. Так зовут меня те немногие, кто обитает здесь с древнейших времен. А имя мое — Эония, что значит «вечная». Я хранительница этого края. Когда-то тут вместе с людьми жили гномы и эльфы.

— А где они сейчас? — спросила Суннива.

— После падения Чёрной горы их здесь не осталось.

— А что с ней случилось?

— Спросишь у своего четвероногого друга, — ответила Эония. — А я только замечу, что жадность и гордость способны сокрушить всё. Сейчас же, моя дорогая, я хочу спросить у тебя: чего ты хочешь?

— Вернуться домой к родителям, — не задумываясь ответила Суннива.

— Это случится в своё время само собой. А я тебя спрашиваю о заветном твоём желании. Ведь мы встретились с тобой не просто так. Раз ты оказалась здесь, в этом лесу, значит, в твоём сердце есть нечто, заставляющее тебя нарушить установленный порядок. Иначе ты просто сидела бы дома. Произошло что-то необычное, не так ли?

— Да, но как вы об этом узнали?

— А иначе мы с тобой не встретились бы. Никто не встречает Хранительницу Севера без причины. Значит, моя дорогая, у тебя есть какое-то сильное желание, следуя которому ты оказалась здесь. И ты, конечно, не станешь отказываться от него на полпути?

— Когда я вышла из дому, у меня была мысль не дарить ничего этому злому богу, которого все боятся, а найти того, кто защитил бы нас, кто был бы добр. Чтобы больше никому никогда не пришлось под страхом смерти с притворным смирением оставлять дар в обмен на собственную жизнь.

Смелость Суннивы удивила Эонию и Рудольфа. Ведь она проявляется не только в прямом действии — героический поступок часто бывает вызван отчаянием и безысходностью. Труднее решиться на первый шаг, не зная, к чему он приведёт, добьёшься ты успеха или нет.

— О девочка! — воскликнул волк. — В твоей груди бьётся мужественное сердце воина, который, попав в отчаянное положение, берёт свою волю в кулак и храбро идёт навстречу неизвестности. — Рудольф поклонился Сунниве и сказал: — Позволь мне стать твоим рыцарем, я буду помогать тебе во всём и защищать от любых опасностей. Ты можешь довериться мне, ибо я сын Фенрира, перед которым трепещет сам Один.

— И ты не зря оказался здесь! — подтвердила Лесная Фея. — Давным-давно, когда царство гномов стояло ещё прочно, появился некий одинокий старец. А у гномов существовало пророчество о том, что явится некто с юга, ветхий и немощный на вид, и принесёт им великую радость победы, и тогда царство их станет прочным и устоит до конца дней. Вот и явился некто из из сарматских степей, скромный и немощный. Но он не был таким, а лишь притворялся. Однако все звери и птицы, а также гномы с эльфами приняли его за того, кто был им обетован. Об этом ясно говорило также и исполнение второго предсказания — что он поселится в деревянном рыбацком домишке у подножья горы, хотя ему будут предложены царские палаты. Так он и стал жить среди народа, мало-помалу заражая всех злобой и алчностью и сея раздоры. Но при этом ухитрялся слыть миротворцем. Постепенно он подчинил своей власти все народы Севера. Эльфы, обманутые хитрецом, обязались изготовить ему волшебные сани, которые могут летать, и до сих пор вынуждены соблюдать этот договор. Олени Севера должны дарить ему лучших своих представителей, гномы взялись скопить для него великое богатство и подчинить ему всякий живущий на земле род. Так постепенно старик возвеличился в глазах окружающих. Когда рухнула выеденная изнутри Чёрная гора и погребла под собой весь гномий народ, слава того шамана, которого стали называть Одином, не разрушилась вместе с горой, а напротив, только возросла. Люди стали служить ему. Правда, наследник царства гномов остался при Одине, но некогда великий народ с падением царского дома потерял единство, и мало-помалу последние гномы смешались с людьми. Ты и сейчас можешь встретить потомков смешанных семей: ростом они меньше большинства обычных людей, зато обладают недюжинной силой. Часто работают кузнецами, ибо гномы всегда были мастерами кузнечного дела. Наш скромный старец стал привлекать к себе на службу тех из людей, кто отличался своенравием и бесшабашностью и был готов творить любое зло. Этих своих слуг он назвал асами, даровав им долголетие и силу.

Но Один не забыл древнее пророчество о волке, что родится на его погибель. И вот он, приняв вид трёхмесячного волчонка, пришёл ко мне. Колдун знал, что мне известно, кому предстоит породить его губителя, и обманным путем выведал у меня, где находится волчица — будущая мать. Он сказал, что его родителей убили охотники и он погибнет без молока волчицы. Тогда я и привела его в пещеру к твоей, Рудольф, бабушке, и он там поселился. Когда пришло время родиться твоему отцу, Один принял свой обычный облик и, пользуясь тем, что волчица потеряла много сил и не могла сопротивляться, умертвил её и похитил твоего отца, чтобы сделать его орудием к достижению славы. И Фенрир действительно прославил своего господина, пока ему не открылась правда, которая, как луч солнца, всегда пробьётся сквозь мрак и прольёт свой свет. Вот так я стала невольной соучастницей в этом злодеянии, — Эония опустила голову в знак раскаяния.

— Да, — глухо прорычал волк, — мы все были обмануты. Даже мой отец не раз запятнал свою совесть ради этого злодея. Не скрою, Эония, что и обида на тебя кроется в моей груди, но разум сильнее: я понимаю, что тебя просто жестоко обманули.

— Рудольф! — воскликнула Суннива. — Прости её, она хорошая, она ведь не специально это сделала, понимаешь? — Девочка двумя руками обхватила массивную белую пушистую голову волка и поцеловала его.

— Прости меня, пожалуйста, — сказала Эония. — Я знаю, что невозможно исправить безвозвратно потерянное прошлое.

— Уже простил, — ответил Рудольф. — Моему отцу тоже довелось поневоле совершить немало зла, из-за него многие сироты поддались на обман Шамана. Вот почему я по мере сил стараюсь исправить то, что ещё можно исправить. В ночь зимнего солнцестояния, самую тёмную ночь в году, я слежу за передвижением чёрной упряжки и спасаю тех, кого могу.

— Как же ты их спасаешь? — спросила Эония.

— Обычно возвращаю утром в родную деревню. И ты, Суннива, обязательно вернёшься, но только тогда, когда исполнится твоя заветная мечта. Так скажи нам — что это за мечта?

— Как я поняла, пророчество, данное гномам, до сих пор не исполнилось, ведь пришедший странник был не тем, кого все ждали? — спросила Суннива.

— Да, моя дорогая, именно так. Но к чему ты это спросила? Уж не собираешься ли…

Девочка не дала Лесной Фее закончить вопрос.

— Больше всего на свете, — объявила она, — я хочу отыскать его и привести сюда, чтобы он изгнал из наших краёв злого Шамана и чтобы дети не несли по ночам выкуп за себя!

— О, это очень сложное дело! — воскликнула Эония. — Не знаю, чем смогу я тебе помочь. Одно только знаю наверняка: отправляйся на Юг. Тут, на Севере, власть Шамана безгранична. Но я слышала от перелётных птиц, что на Юге есть человек, который может победить Одина. Где именно его искать и как его зовут, я не знаю. Зато ты получишь от меня в дар способность понимать любой язык, людей и зверей, гномов, птиц и рыб, и не только понимать, но и говорить с ними. Надеюсь, это поможет тебе исполнить задуманное. — Лесная Фея обняла девочку, и потом позвала подслушавшего весь разговор в кустах зайца: — Ты укажешь им безопасную дорогу, — приказала она. — Но он проводит вас лишь до южного берега моря, а уж как переплыть его, я не знаю. Но думаю, твой друг Рудольф сумеет это сделать — ведь он не обычный волк, и я уверена, что ты под надёжной защитой.

Фея отдала прощальный поклон, волшебный плащ вновь окутал её, и она исчезла. Девочка, волк и заяц остались втроём в мёртвом лесу. Разговор с Лесной Феей был настолько удивительным, что после её исчезновения казался чем-то нереальным.

Первым нарушил молчание Рудольф.

— Ну что ж — веди нас, — не в силах сдержать смех, сказал он зайцу. — Надо ж такому случиться: заяц, спасающий волка! Ты потом перед всеми своими сородичами будешь хвастать, ха-ха-ха!..

В ответ раздался тонкий заячий смех, который подхватила и Суннива, словно колокольчик прозвенел. И казалось, будто весна явилась в безжизненный лес.

Глава 4. Хафгуфа

Много часов Рудольф с девочкой на спине бежал по направлению к югу. Белые северные волки неутомимы в беге, но слабая девочка страдала от голода, который не могли утолить изредка попадавшиеся на пути кусты с замёрзшими лесными ягодами. Наконец они достигли южного края Норвегии. Берег здесь нависал над тёмной морской бездной. Внизу ревел, словно злобный пёс, прибой, разбиваясь о камни и миллионами мелких брызг вздымаясь вверх. Лицо Суннивы скоро стало мокрым, волк вытер его движением пушистой морды и сказал:

— Теперь нам нужно решить, как пересечь море. Я всего лишь волк, и вплавь мне его не одолеть.

Суннива кивнула и вновь заняла своё место на широкой волчьей спине. Рудольф двинулся вдоль берега на восток. Постепенно берег смягчил свой суровый вид. Скалы стали ниже, а их очертания более плавными. А затем скалы кончились, и волк с девочкой продолжали свой путь по пляжу, покрытому то галькой, то песком. Солнце уже клонилось к закату, когда внимание путников привлекло необычное зрелище, представшее перед ними на морском просторе. Настолько необычное, что волк даже остановился, чтобы понять, что происходит. Два чудовищных размеров существа бились, издавая ужасные звуки и постепенно приближаясь к берегу. И вот одно из чудовищ под натиском противника устремилось к суше, вынудив Белого Волка отойти подальше от воды. И он не напрасно сделал это, ибо в следующую минуту на берег выбросился гигантский кит размером с несколько крупных морских судов. Преследователь, решив, видимо, что враг погиб, повернул обратно и скрылся в подступившей ночной темноте.

Нескоро волк решился, поддавшись уговорам Суннивы, подойти поближе к лежащему на песке киту. Тот, казалось, не дышал, но вдруг издал мощный звук, похожий на рёв трубы, который раздаётся в тех краях по большим праздникам.

Волк почуял угрозу, ощетинился и раскрыл пасть, обнажив клыки. Суннива же, напротив, восприняла этот звук как жалобный стон, смело приблизилась к киту и погладила его.

— Ты добрая девочка, — жалобно произнес кит.

— Спасибо, — ответила она. — Мы хотели бы помочь тебе. Что это за чудовище на тебя напало?

— Мой давний враг и соперник Ёрмунганд. О, это страшный могучий змей. Он хочет безраздельно властвовать над морем, повелевать и рыбами, и людьми. Когда рыбаки отправляются за добычей, то приносят ему жертву, иначе он потопит их суда. Так же поступают и торговые и военные моряки.

Суннива, родившаяся в рыбацком посёлке, ещё в младенческую пору слышала рассказы взрослых о противоборстве великого морского змея и гигантского кита по имени Хафгуфа, который спасал моряков от разных бедствий.

— Я знаю, знаю тебя! — радостно воскликнула девочка. — Но что нужно от тебя этому негодному змею?

— Он хочет, чтобы я не мешал его злодеяниям, и, похоже, скоро своего добьётся, — с отчаянием в голосе ответил Хафгуфа.

— Нет, никогда такого не будет! — со смелой уверенностью заявила Суннива. — Не будет зло торжествовать над добром, как и тьма над светом!

— Но кто сможет справиться с ним? Я уже стар, и у меня не хватает сил, чтобы остановить его…

— Мы поможем тебе! Ведь правда же, Рудольф?

Волк утвердительно качнул головой. Девочка обеими руками упёрлась в голову кита, а ногами в гальку, которая, шелестя, расступалась под ногами. Рудольф был намного сильнее, но и ему не удалось сдвинуть с места гигантскую тушу.

— Не нужно напрасно тратить силы, друзья, — остановил их Хафгуфа. — Я хорошо знаю повадки моря. Нужно дождаться прилива, и тогда вода сама придёт мне на помощь. А пока расскажите, кто вы и куда направляетесь?

— Я Рудольф, сын Фенрира, — представился Белый Волк. Он был совершенно уверен, что его историю знают все.

— О, эти имена прославлены на всем Севере, до самого полюса. Я слышал о тебе добрые слова даже от белых медведей. Они называли себя твоими потомками от великой бурой медведицы. Правда ли это?

Волк лишь рассмеялся, предоставив киту самому о том судить. Своими размерами он не уступал белым медведям, да и шкура его была такой же густой и плотной.

Зато Суннива, рассказывая о том, что с ней случилось за семь лет её жизни, так увлеклась, что остановилась лишь тогда, когда почувствовала голод. Рудольф отправился раздобыть для неё пищи, а сама путешественница улеглась на мягкий плавник кита и заснула сладким-пресладким сном. Ей приснилась Лесная Фея, но она стала такой крошечной, что могла бы уместиться на ладони девочки. Эония ещё раз напомнила ей, что одарила её способностью понимать язык всех животных. Так она спала, согретая теплом, исходящим от кита. Когда вернулся волк, он не стал будить девочку, а лёг рядом, заслоняя её от ветра.

С началом прилива Рудольф разбудил Сунниву.

— Море уже идёт мне на помощь! — торжественным голосом объявил Хафгуфа. — Забирайтесь на мою спину, подальше от боков, чтобы вас не смыло волной. Там вы будете в безопасности, и я быстро доставлю вас на противоположный берег.

Вода всё прибывала, и белые пенящиеся волны медленно, порция за порцией, поглощали тело громадного кита, пока не обступили его со всех сторон. Почувствовав себя в родной стихии, Хафгуфа ударил широким хвостом по воде, которая после этого покатилась высоким чёрным валом на берег, и понёсся в открытое море, скользя по волнам так быстро, что у пассажиров засвистело в ушах.

Суннива уткнулась носом в загривок волка и лишь изредка поднимала голову, чтобы полюбоваться захватывающим представлением, разыгрываемым морем и ветром. Бескрайние мириады волн шли, словно цепи солдат, и казалось, их не способна остановить никакая сила. Но тут девочка вспомнила о чудовищном змее и в страхе стала озираться по сторонам: нет ли его где поблизости. Но ничто не нарушало однообразной картины: повсюду вздымались крутые волны и свистел штормовой ветер. Кит преодолевал их с такой лёгкостью, будто сани скользили по накатанному насту. Сунниве захотелось спать, и она уже несколько раз клюнула носом, но тут впереди показался берег. Неожиданно Хафгуфа сделал резкий поворот, и волку пришлось вцепиться в шкуру кита когтями и клыками, чтобы удержаться на месте. Впрочем, могучему великану это не причинило никакого вреда. Он издал гудящий трубный звук, обозначавший боевой клич, и вскоре волк и девочка увидели торчащую из воды тонкую длинную шею, увенчанную оскаленной змеиной головой. Это был ужасный Ёрмунганд. Он держался на одном месте, словно нацеливался — куда нанести удар, и вдруг, совершив гигантский прыжок, исчез под водой.

Хафгуфа увеличил скорость, и до того стремительную. Волны двумя пенистыми потоками хлестали его по бокам, угрожая сорвать девочку со спины волка. Чтобы этой беды не случилось, Рудольф зубами ухватил её за подол платья и упрятал себе под брюхо. Место это, надо сказать, Сунниве понравилось больше прежнего. Теперь она со всех сторон была укрыта тёплым мехом, могла держаться за могучие лапы, словно за столбы, и обзор отсюда открывался на все четыре стороны. Девочка окинула взглядом море и не увидела ничего кроме водной глади, а сзади ничего не могла рассмотреть из-за высокого фонтана брызг, вздымавшегося под ударами китового хвоста. Тут Хафгуфа издал рокочущий звук и выпустил высоко в воздух другой мощный фонтан — из своей головы. Это очень развеселило Сунниву.

Вскоре девочка заметила приближение берега — того, который был желанной целью путешественников. Он появился справа от них. Кит плыл теперь вдоль береговой линии, не снижая скорости. Рудольф догадался, что тот хочет высадить их в безопасном месте и успеть скрыться до появления Ёрмунганда. Его догадка оказалась верна. Спустя примерно час после того как они заметили змея, кит резко повернул к узкому песчаному пляжу, над которым возвышалась скалистая гряда. Когда до полосы пляжа оставалось с десяток метров, Рудольф, чтобы не дать киту вновь выброситься на берег, подхватил пастью Сунниву и совершил невероятный прыжок… Нет, до суши волк не долетел, но приземлился на мелководье, откуда выбраться на берег не составляло никакого труда.

— Бегите! — протрубил кит. Ударив хвостом о воду, он развернулся и рванул в открытое море, а оказавшись на глубине, нырнул и исчез в морской пучине.

И сразу после этого волк и девочка услышали страшный рёв Ёрмунганда. Потеряв из виду своего врага, змей заметил тех, кто были его спутниками, тех, кого кит спасал, рискуя собственной шкурой. Вот они и станут его добычей!

Ёрмунганд бросился в погоню, следуя за волком, несущим на спине девочку. Целью беглецов была одинокая скала, возвышавшаяся на мелководье неподалёку от берега. Своей крутизной она была недоступна для змея, а волку было по силам запрыгнуть на выдающийся вперёд плоский выступ, откуда к вершине скалы можно было подняться по руслу высохшего ручья. На вершине волк и девочка стали бы окончательно недосягаемы для страшного врага.

Когда змей увидел, что добыча от него ускользнула, разочарованию его не было предела. От отчаяния он даже укусил себя за хвост, и только вызванная укусом боль напомнила ему о его цели. Несколькими тугими кольцами он обвил основание скалы и попытался свалить её, но она даже не шелохнулась. Потом он со злости вцепился зубами в неподатливый камень, но и это не дало никакого результата. Тогда Ёрмунганд решил остаться здесь и взять беглецов измором. Правда, скоро должен начаться отлив, когда вода отступит и скала останется на суше, а сам он на голом песке. Солнце быстро высушит его шкуру, долго оставаться без воды он не мог.

Так и случилось. Вода отошла, и пространство вокруг скалы превратилось в болотистую сушу. Ветер и солнце за короткое время сделали свою работу, выдубив змеиную кожу так, что она стала покрываться волдырями. Вдобавок ещё налетели со всех сторон тучи чаек, принявших его за дохлую рыбу, и начали клевать его тело, отщипывая лоскут за лоскутом от начавшей трескаться кожи. В конце концов змей не выдержал мучений и пополз вдогонку за ушедшей водой. При этом тысячи галдящих птиц преследовали его, продолжая долбить клювами, так что уже и кровь выступила из многочисленных ран. На песке оставался багровый кровавый след, вызывавший радостное улюлюканье чаек.

Когда стая удалилась от скалы, на которой спасались беглецы, на такое расстояние, что их крики стали еле слышными, волк, усадив девочку на спину, пустился во весь опор и вскоре оказался под прикрытием растущих у самого берега сосен. Здесь он замедлил шаг — теперь ему некого было опасаться. Нужно было найти укромное место, где Рудольф мог бы оставить свою спутницу, пока он будет охотиться в лесу. Такое место он нашёл на гряде высоких скал, нависающих словно балконы над берегом. Это была пещера с выступающей вперёд площадкой. Волк внимательно обнюхал все подступы к пещере, а затем и её изнутри. Ясно было, что тут давно никто не жил, а значит, место вполне безопасное.

— Пойду осмотрюсь, — сказал он Сунниве, — а ты пока оставайся тут и постарайся не привлекать к себе внимания.

Девочка утвердительно кивнула, хотя по выражению её лица можно было понять, что оставаться одной ей совсем не хочется. Но она понимала: волк есть волк, и жить без охоты он не может.

Рудольф скрылся среди сосен, а Суннива уселась на краю балкончика, свесив ноги, и наблюдала за своим защитником, пока он не скрылся среди сосен. Высоты она не боялась. В родной деревушке, недалеко от тропы троллей, была похожая скала, нависавшая над фиордом. Там они с Харальдом часто сидели вместе и мечтали каждый о своём. Он — о походах в дальние страны и завоеваниях. Она же — о том, чтобы хоть краешком глаза взглянуть на прекрасную страну, которую недавно открыли моряки. Много чудесного рассказывал ей о той стране Харальд.

Глава 5. Поход на юг

Когда власть Шамана утвердилась на Севере вдоль всего Полярного круга, когда все люди и звери подчинились ей, Один решил, что пришло время созвать Великий Совет. Собрались все ворожеи и колдуны, главы народов, вожаки зверей и птиц. А также странствующие воины, мечтавшие прославить своё имя, чтобы войти в число асов и навечно поселиться в Валгалле — так назывался чертог Одина в его неземном царстве.

После того как все, кого ждал колдун, прибыли и вдоволь напились и наелись, он уселся на трон, взяв в руки своё волшебное копье Гунгнир. Гери и Фреки уселись у его ног, а верные вороны Хугин и Мунин, его глаза и уши, расположились за спиной. Воины-асы выстроились в два крыла справа и слева от трона. Тогда смолкли песни и смех, и наступила могильная тишина.

Один начал свою речь:

— Друзья мои! Да-да, именно друзья! Хоть вы мне не ровня, я всё-таки называю вас так, ибо вы вполне заслужили это имя!

Все собравшиеся издали радостный клич:

— Слава тебе, Всеотец!

Один любил, когда его так называли. Дав трижды повториться кличу, он поднял левую руку в знак того, что хочет продолжить свою речь:

— Пришло время, чтобы свет северного сияния распространился на всю Землю. Когда это произойдёт, наступит великая зима, и тогда я на санях отправляюсь обозреть весь мой мир. Мы вернём себе принадлежащие нам по праву земли и подчиним тела и души всех народов. Страх и ненависть помогут нам в этом!

— Слава Всеотцу! — вновь прокатился всеобщий клич.

— Да свершится так, да будет подвластен моей воле весь мир! Вы не должны ничего бояться, ибо павшие в этой борьбе обретут обитель в моем царстве и будут вечно пировать в моих чертогах. Гери и Фреки! Вам надлежит подчинить мне всех животных, а перво-наперво этих глупых гордецов, зовущих себя благородными оленями. За ними и все остальные оленьи княжества по всему миру. Если они, по примеру северных оленей, не станут присылать мне в дар лучших своих представителей, то я вконец изведу их род!..

Гери и Фреки зловеще завыли, так что и у самых отчаянных смельчаков по спине пробежали мурашки. Тут некто облачённый в чёрную мантию поднял свой посох, давая знать, что просит слова. Восстановив тишину, Один подозвал его к себе.

— А, это сам великий Шаман из Фризии, — сказал он.

Никто никогда не видел его лица. Ходили слухи, что он превосходит своей колдовской силой и самого Одина и что, не будь он смертным, посягнул бы на власть Всеотца. Никто не знал его имени, ибо оно было под запретом — так Один оберегался от его славы. Но все знали: куда придёт этот Чёрный Маг, там жди беды. Один давал ему самые опасные поручения и посылал в самые труднодоступные места.

Маг в чёрной мантии медленно прошёл меж рядов. Его, словно змеиное шипение, сопровождал шёпот трепещущих гостей. Когда же он приблизился к трону, вороны каркнули так страшно, что у всех зазвенело в ушах, а у самых нестойких даже выступила из ушей кровь. Волки же оскалили белые смертоносные клыки.

— Спокойно! — остановил их Один. — Мой друг пришёл что-то сказать мне по секрету. Пусть подойдёт, — и он погладил по голове Фреки, менее сдержанного, чем Гери.

Чёрный Маг дождался, пока все успокоились, и склонился над ухом Всеотца.

— Я слышал, — прошептал он, — что короля оленей наш враг наделил бессмертием. Его можно убить, только если он добровольно отдаст себя в руки убийце.

— Хе, — осклабился хозяин пиршества, — создавать хитросплетения, да так, чтобы жертва сама предала себя на погибель, это моё любимое занятие, ведь не зря меня прозвали хитрецом из хитрецов. Но кто? Кто из колдунов и шаманов решился так услужить королю оленей?

— Это не колдун и не шаман, а твой древний враг.

— Ах, этот негодник!? Мало ему моих исконных владений? Ну уж нет, сюда я его не пущу. Я не буду так беспечен, чтобы полагаться на верность что людей, что гномов.

— Кстати о гномах, мой господин: тот отщепенец — вы знаете, о ком я…

— Да, — подтвердил Один.

— Он собрал все оставшиеся разрозненные племена и поселился на великой реке.

Шаман задумался. Спустя некоторое время сказал:

— Нам, конечно, не хватает той неистовой жадности, что обитает в сердце горного народа. — Он кинул взгляд на гнома, сидящего невдалеке, и спросил его: — Что там у нас в заброшенной горе можно было бы возродить, а?

Маг в чёрном плаще лишь усмехнулся, давая понять, что не верит в эту затею. Затем продолжил:

— Я хотел сказать вам, что слава того, — он избегал произносить запретное имя Святого Николая, — слава его распространяется по миру, вот и оленя наделил он бессмертием, так что надежды многих наших врагов теперь обращены к нему.

— К нам мы его не пустим, — со зловещей ухмылкой заявил Один.

— И вот ещё что, господин: люди в знак признательности за множество его благодеяний посвятили ему четвёртый день недели — так велика его слава.

— Четвёртый?.. Хе-хе, четвёртый… — Он возвысил свой голос, обращаясь ко всем: — Повелеваю отныне во всех землях славить моё имя в третий день недели! — Затем повернулся к стоящему рядом магу: — А ты отправляйся туда, где живут гномы, и попробуй переманить их на нашу сторону. Обещай им за это всё ту же Чёрную гору. Они должны помнить: кто владеет Чёрной горой, тому должны подчиняться все кланы.

— Но ведь всё это в прошлом, мой господин. Уже восемь сотен лет как пало их царство. Ты последний князь мира сего, прочие же либо сгинули, либо ушли в глубины к диким народам.

— Да, людишки народ ненадёжный, вот гномы и великаны — это да!.. Эх, что за время было… — Один мечтательно вздохнул. — Ну зачем, зачем Он появился на свет! Время шло по своей орбите, Он находился в вечности, мы правили тут, этим временным миром, мы хотели остановить течение времени, но чего-то, видно, не учли. Но сейчас, когда весть о Рождестве далека от нас, да и второй раз оно не случится, ты собери всех своих слуг. Даю вам власть, ступайте, ворожбой и колдовством погрузите мир во тьму и суеверия. Насылайте болезни и останавливайте их — тогда люди будут просить вас о помощи и служить вам. А вы, мои верные асы! — он возвысил голос: — Обойдите всю Землю, чтобы огнём и мечом посеять насилие и вражду. Покорите мне весь мир!

Один хлопнул в ладоши, вороны взлетели и, кружась над собравшимися, злобно закаркали, накликая беду.

Гери направился в дальнюю страну вечнозелёных лесов, чтобы там образовать своё царство. Впоследствии говорили, что многие годы спустя, после падения власти Одина, его продолжали почитать богом и отцом сильные народы.

Фреки же поселился в лесах Германии. Там он вместе с Чёрным Магом всячески препятствовал распространению славы древнего врага их господина, истребляя всех его сторонников.

Сам же Один предпочел остаться на Севере, побуждая гордецов к захватническим грабительским войнам против южных народов.

* * *

Фреки и Чёрному Магу легко удалось настроить лесные племена против благородных оленей. Их стада были рассеяны, и волки утроили им жестокую резню. Только один потомок древнего короля выжил. Говорили, что он чудом спасся, потому что кто-то наделил его бессмертием. Тогда Чёрный Маг замыслил хитрость. Он велел собрать множество беззащитных оленят и передал через ворона бессмертному оленю, что если тот не придет на встречу, то все детёныши погибнут. Волки же хотя и не могли его убить, но могли нанести глубокие раны, которые лишили бы его сил. Фреки с отборными волками стал гнать оленя в сторону моря. Оставался небольшой клочок скалистой местности у кромки суши, где благородный олень ещё мог скрываться от своих гонителей, но его время было на исходе. Каждый рассвет он встречал как последний и каждый закат как вестник конца.

Глава 6. Конец Чёрного Мага

Сунниве надоело ожидать Рудольфа в тёмной пещере, и она вышла из неё на уступ высокого утёса, нависающего над береговой линией. Невдалеке под её ногами носились взад-вперёд птицы, устроившие себе гнезда в отвесной стене. Они жили весёлой собственной жизнью, не обращая внимания на девочку, наблюдавшую за ними. Их не интересовало, как она сюда попала, куда направляется, да и вообще им не было до неё никакого дела.

«Какие они счастливые!» — подумала Суннива — и вдруг услышала громкое карканье. Разноголосый птичий щебет сразу умолк, беззаботно летавшие птицы куда-то скрылись. Карканье усилилось, и девочка увидела двух огромных чёрных воронов, которые перекликались между собой, как будто кого-то преследуя. Один словно говорил другому: «Смотри, смотри, вот он!» А другой отвечал: «Да, да, я его вижу».

И тут на соседнем утёсе, расположенном у опушки леса, показался величественный олень с громадными рогами. Он твёрдо опирался могучими ногами о поверхность скалы, а голова его была высоко запрокинута. Послышался чистый трубный звук, в котором была слышна нота отчаяния. Теперь оба ворона кружили над оленем, пытаясь ударить его клювами, а тот отмахивался от них рогами. Теряя чёрные как сажа перья, злобные птицы то взмывали вверх, то вновь с карканьем налетали на оленя. Они не могли нанести ему большого вреда и, похоже, сами это понимали; своими агрессивными действиями лишь пытались досадить ему.

«Но почему он не убежит от них в лес?» — удивлённо подумала девочка.

В этот момент, словно давая ответ на её вопрос, из леса вышел страшный человек в чёрном плаще. Она зажала обеими руками рот, чтобы не вскрикнуть от испуга. А чёрный человек тем временем поднялся на утёс и обратился к оленю:

— Ну что ты упрямишься? Признай власть владыки, и весь олений народ подчинится тебе. Ты останешься королём. Даже твои собратья из благородных родов согласились по меньшей мере не оказывать сопротивления, а ты что же? Мы вовсе не желаем твоей гибели, совсем наоборот… — После этих слов из-под чёрного плаща высунулась костлявая рука и потянулась к благородному зверю, как бы желая прикоснуться к нему.

— Убери свои лапы! — с негодованием крикнул олень. — Посмей только дотронуться до меня, и я отсеку рогами твою руку. Мне известно, чародей, что в тех, кого ты коснешься, вселяется чёрный дух.

Маг отдёрнул руку и сказал:

— Я знаю, что мы не в силах убить тебя, но зато… — Он хлопнул в ладоши, и из-за деревьев на опушке леса высунулись волчьи морды, прижимающиеся друг ко другу. — Зато мы можем нанести тебе множество болезненных ран. А вот если бы ты служил господину Севера, он сделал бы тебя заговорённым от любой раны, так что тебе не смогли бы повредить ни стрела, ни копьё. Они даже коснуться тебя не могли бы! Получается, что ты враг самому себе. Подумай: ну разве плохо будет, если все объединятся перед лицом единого бога и…

— Он не бог! — гневно перебил мага олень.

— Ты хочешь сказать, что тысячи и тысячи тех, кто верит в него, заблуждаются? Да стоит тебе увидеть Одина, как ты и сам к ним присоединишься, настолько он велик и ужасен.

— Не может быть богом тот, кто делает людей своими рабами, — возразил олень. — Истинный Бог — тот, кто несёт людям свободу и дарит любовь, тот, кто низшего почитает и уважает как равного.

— Ну, хе-хе-хе, это ты загнул! Какое может быть равенство, если даже в твоём оленьем роду есть старшие и младшие. Разве не так?

Удовлетворённый тем, что поймал оленя на слове, он подал знак волкам отступить. Те издали глухой рык недовольства, но никто в царстве Великого Шамана не смел ослушаться Черного Мага.

* * *

Оказавшись в лесу, Рудольф, к своему удивлению, никакой дичи не обнаружил. Текущие со всех сторон запахи свидетельствовали об обилии в лесу и зайцев, и куропаток, и белок, и кабанов, и разных других обитателей, но их самих нигде не было видно. Многочисленные звериные следы вели либо к выходу из леса, либо исчезали в глухой чащобе, куда могучий волк проникнуть не мог.

«Что же произошло?» — задумался Рудольф.

Тут он услышал громкое карканье и узнал голоса Хугина и Мунина. Поначалу волк подумал, что они увидели Сунниву, и направился к пещере, где она пряталась. На выходе из леса столкнулся с большой стаей своих сородичей, застывших в ожидании неизвестно чего. Появление незнакомого белого волка никого не удивило, ибо вороны по приказу Чёрного Мага собрали здесь злобных хищников со всей округи. Основной же костяк составляли бойцы из армии Фреки.

Когда Рудольф вышел из леса, никто из волков за ним не последовал. Он понял, что они ничего не знают о прячущейся в пещере девочке. Сделав несколько кругов, чтобы запутать следы, он запрыгнул на выступ утёса и через мгновение оказался у входа в пещеру.

Увидев своего спасителя, девочка бросилась ему на шею с криком:

— Рудольф, Рудольф! Спаси его!

— Ты видела оленя? — догадался волк.

Она часто-часто закивала. Потом вдруг воскликнула:

— Но как же ты!.. — и запнулась. Поняла, что просит своего защитника вступить в неравную схватку, грозящую ему гибелью: ведь врагов несметное множество, а возглавляет их страшный маг. Суннива даже не представляла мощь вражеских сил. Не только волчьи стаи, но и вороны несли опасность — эти мерзкие твари могли выслеживать жертву, указывая путь хищникам, а ещё были известны тем, что выклёвывали глаза своим противникам.

— Не бойся, Суннива, — заметив выражение страха на лице девочки, попытался успокоить её Рудольф. — Я справлюсь с этой сворой и спасу короля оленей. Но сначала должен убедиться в твоей безопасности.

— Никто не знает, что я здесь. Никто меня не видел и не слышал.

— Хорошо если так. Учти: всякое может случиться. Мы вступаем в неравную борьбу, и кто знает, на чьей стороне окажется победа. А ты оставайся тут и ничем не выдавай своего присутствия. Сейчас все лесные жители сбежали, но они вернутся. А среди них наверняка есть и шпионы Чёрного Мага. Думаю, именно они навели его на след короля оленей — последнего из тех, кто не покорился Одину.