Бесплатный фрагмент - Похудевшая корова ещё не газель

Краткое предисловие

К настоящему времени нет недостатка в сборниках русских народных пословиц, которые регулярно издаются со второй половины X1X века. Опубликовано великое множество материалов, сопровождаемых комментариями специалистов в области устного фольклора, число зафиксированных пословиц измеряется десятками тысяч.

Что же тогда побудило составителя к формированию ещё одной коллекции русских пословиц, в чём её особенность?

Во-первых, в предлагаемом сборнике зафиксированы только те пословицы и поговорки, которые составитель слышал в окружающей среде — в медиапространстве, на улице, в общении с людьми при разных обстоятельствах. Здесь нет ни одной пословицы, специально выписанной из другой книги. Другими словами, собранные пословицы являются частью звукового пространства сегодняшнего мира и по-своему его отражают.

Во-вторых, запись со слуха дала возможность обозначить только живые пословицы, то есть ту часть устного фольклора, которая актуальна именно сегодня. Это немаловажно, поскольку многие издания, в том числе и классические, переполнены пословицами, давно потерявшими свою связь с реальностью и представляющими лишь исторический и познавательный интерес.

В-третьих, составитель не проходит стыдливо мимо «нецензурных» пословиц и выражений, без которых картина устного фольклора была бы не полной и искажённой. В частности, в сборник включены пословицы различных общественных кластеров, плохо вписывающиеся в понятие традиционного литературного языка.

В результате избранного метода в выборе пословиц создаётся, возможно, не всегда привычная, но вполне объективная картина важной составляющей современной вербальной среды в России.

Русская пословица — феномен, аналогов которому нет ни в одном этносе. Любой перевод её на иностранный язык будет звучать, по меньшей мере, нелепо. И не только потому, что многие слова и выражения не имеют прямых аналогов вне пределов русского языка — русская пословица апеллирует к богатейшему ассоциативному ряду, свойственному исключительно русской ментальности, основанной на специфическом бытовом опыте. Эти пословицы многослойны. За внешним текстом открываются иные смыслы, доступные лишь людям, точно чувствующим мудрость, лиризм, неспешность и остроумие русского народа.

В своём известном стихотворении-четверостишии «Умом Россию не понять», Фёдор Тютчев «забыл» о русской пословице. Бесспорно, понявший русскою пословицу, поймёт и Россию. И интерес к народному устному фольклору — это, прежде всего. интерес к России, её истокам и сущности.

Разные народы имеют различные формы доминирующего вербального самовыражения. Достаточно, например, некоторое время побыть в Латинской Америке, чтобы убедиться в том, что ораторское искусство — истинная привилегия этого региона. Не только речи вождей — Фиделя Кастро, Эрнесто Че Гевары, Уго Чавеса и др., но и ставшие частью бытовой культуры, выступления рядовых граждан на праздниках, многочисленных собраниях, просто на улице являются образчиками ораторского искусства. Причём понятно, что люди специально не обучались этому искусству — оно идёт из глубины традиций и является естественной формой самовыражения.

Совершенно иное — в способе самовыражения русского народа. Да. балагуры были всегда — и в среде скоморохов, и в обыденной жизни. Но смысл, как правило, концентрировался не в длинных эмоциональных речах, а в кратких, но ёмких и мудрых в своей основе высказываниях, имеющих в народе самоназвание «пословицы».

Когда возникли первые русские пословицы? На этот вопрос не ответит никто, как никто не ответит на вопрос, какого года и числа появилась деревянная ложка, лапти или кокошник. Пословицы, как и вообще всякий фольклор — это часть бытовой культуры, которая складывается параллельно со становлением этноса. А этнические группы, впоследствии составившие русский народ, известны ещё с V1 века.

Может показаться феноменом тот факт, что научный интерес к русскому вербальному фольклору возник лишь в середине X1X века. Первым значительным исследованием о русских пословицах стал труд И.М.Снегирёва «Русские в своих пословицах», изданный на протяжении 1831—1834 годов. Его же сборники пословиц и поговорок (1848, 1857) на долгое время стали главным источником информации о русском устном фольклоре. Знаменитые «Пословицы русского народа» Владимира Даля вышли ещё позже — в 1862 году.

А что же раньше?

До X1X века сословный, «кастовый» состав общества был не очень разнообразен. Боярство, дворянство и простой народ (или «податное сословие», как его называли с экономической точки зрения). В простом народе все занятия и функции людей были досконально «прописаны» самой жизнью и определялись практической целесообразностью. А такое занятие как «собиратель и исследователь народного творчества» не имело, с точки зрения повседневной жизни, никакого смысла, а потому полностью отсутствовало. Но и в государственных делах подобная деятельность не предполагалась. Не случайно один из первых сборников русских народных песен видного сановника при дворе Екатерины Второй Г. Н.Теплова (1757) получил симптоматичное название «Между делом безделье». То есть то, что впоследствии было названо фольклористикой, было «бездельем» для всех, без исключения, слоёв общества и принималось лишь с неким реверансом извинения.

Отношение к фольклору стало меняться с появлением в X1X веке новых «каст» — купечества, мещан, разночинцев. Не в последнюю очередь оно формировалось под влиянием духа времени, породившего романтизм с его повышенным интересом к народным истокам. Новые касты, да и некоторые «старые» (дворянство) — со стороны своего мировоззрения с удивлением обнаруживали для себя гигантский пласт народного творчества, к которому они сами, в силу иного способа существования, часто не имели никакого отношения. Так в их среде стало почти модным слово «народ». Притом сами себя они к народу не относили («страшно далеки они от народа» — В. И. Ленин), фактически понимая под этим термином касту простых людей. Этот самый народ, который не-дворяне и не-разночинцы, таил в себе более чем тысячелетний пласт мудрости, запечатлённой в феномене пословиц и поговорок, передаваемых изустно из поколения в поколение. Не замечать этого было уже нельзя. Так началось сближение с народом, приведшее к разным результатам, но, в том числе, и к серьёзному исследованию народного творчества.

Русские народные пословицы — это афористическая философия здравого смысла. Пословицу, как и обряд, нельзя просто так сесть и придумать. Она возникает как следствие народного опыта, каждое слово в ней отшлифовано временем, и в этом смысле пословица подобна металлу высокой пробы, наличие чистого вещества в котором близко к абсолюту.

В русской народной пословице сложилось неповторимое сочетание наблюдательности, смекалки, мудрости, озорства и образности, которое делает её настоящим феноменом культуры. Однако подлинное, бытовое значение пословиц — в их непосредственной связи с повседневной жизнью, обеспечивающее их актуальность по сей день. Тематический диапазон пословиц охватывает фактически все стороны быта, демонстрируя наблюдательность народа, его этику и мораль. Во многих случаях пословицы — устный справочник по народной дидактике и педагогике. Надо помнить, что русские народные пословицы появились задолго до Фрэнсиса Бэкона, Яна Амоса Каменского, Иоганна Генриха Песталоцци и Антона Семёновича Макаренко. В отсутствие институтов педагогики их функцию выполняло само общество, нередко формулируя правила поведения именно в устном фольклоре — в основанных на опыте пословицах-нравоучениях:

Без труда не выловишь и рыбки из пруда

Берегись козла спереди, коня сзади, а человека со всех сторон

Бесплатный сыр бывает только в мышеловке

Бойся бед пока их нет

Бог-то бог, да сам будь не плох

Кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет — тому оба

Слепой косого не учит

Впрочем, несмотря на видимую практичность и направленность на повседневный быт, русские пословицы в доходчивой, часто юмористической форме нередко обсуждают и вполне отвлечённые темы. Вот как, например, в пословицах и поговорках звучит тезис о том, что, выражаясь в философской терминологии, любая система стремится к равновесию: «Чтобы служба мёдом не казалась», «Ложка дёгтя в бочку мёда», «Любишь кататься — люби и саночки возить» и т. д.

Как известно, язык пословиц резко отличается от того, который принято называть литературным. Прежде всего, это относится к так называемой ненормативной лексике (по моей статистике она встречается примерно в 6 — 6,5% пословиц). Однако, для кого, собственно, не нормативной? По мере удаления от касты простых людей ощущение «не нормативности» пропорционально возрастает. Однако то, что одними воспринимается как грубое ругательство, для других является лишь обиходным озорным словом. Что очень хорошо видно на примере русских народных пословиц, которые никогда не ставят задачу кого-либо обидеть или обругать, но порой с помощью «озорных слов» точно выявляют смысл жизненного наблюдения-мудрости. Как, например: «Захотела баба после ужина по….ь, так ужинать не дали». Грубо? Но без этой грубости смысл был бы утерян в галантных выражениях, в целом народу не свойственных.

Со временем озорство русского языка в народных пословицах обрело и иное значение. «Системный файл» разделения естественно проявился и в языковой среде. Представим себе, что вновь и вновь возникающие русские пословицы стали бы говорить литературным языком серебряного века. В этом случае они просто потеряли бы свою самобытность и перестали быть таковыми. Получается, что, сохраняя ненормативную с чьей-то точки зрения лексику, устный фольклор, таким образом, заботится о своём самосохранении и идентичности. Фактически, в ряде случаев язык пословиц — это своего рода диссидентский язык в отношении классической литературы, определяющий границы между различными сферами вербального творчества.

Откуда берутся русские пословицы? Кто их придумывает? Ответ, как будто бы, напрашивается сам собой: народные пословицы сочиняет, конечно же, сам народ. Но как? Для создания пословиц люди собирается народное вече? Давайте, мол, сочиним пословицу: сначала предложим тему, рассмотрим варианты, а потом утвердим общим собранием? Конечно же, нет. Как и народную песню, пословицу сочиняет, а, точнее, рождает, в конечном счёте, кто-то один. Разумеется, это человек из народа, поскольку пословица тем и отличается, что отражает ментальность всего этноса, частью которого является безвестный сочинитель, подхватывается им и распространяется в народной среде. Конечно же, безвестность конкретного автора отнюдь не означает, что его не существует вовсе. Пословица возникает из быта, его правил и порядка. А в этом порядке нет такой функции, как сочинитель пословиц, как не предусмотрена «штатная единица» автора анекдота или свадебной песни. По этой причине автор пословицы, как правило, не известен, хотя его порождённое опытом этноса произведение — а пословица — это настоящее литературное произведение — живёт, в силу весьма малой изменчивости сознания этноса, веками.

Впрочем, есть и иные пути возникновения пословиц. Один из них — афоризмы персонально известных людей, высказывания которых порой столь точны, афористичны и вместе с тем наполнены подлинно глубоким смыслом, что становятся частью речи огромного числа людей, то есть, по сути дела, пословицами. Ещё их называют «крылатыми фразами», признанными классиками которых в России были, как известно, А.С.Грибоедов в его буквально разобранной на пословицы комедии в стихах «Горе от ума», И.А.Крылов, почти каждая басня которого заканчивается афоризмом-резюме, ставшим впоследствии пословицей, А.Н.Островский — в его пьесах само название нередко совпадает с русской народной пословицей: множество других хорошо известных людей из сферы литературы, науки, философии и искусства.

В последнее время появился ещё один источник пословиц, а. точнее, псевдо-пословиц. Это многочисленные телевизионные сериалы, в которых сценарист и режиссёр моделируют пословицы в качестве аттрактивного речевого материала персонажей с целью характеристики социальной и профессиональной среды, а также героев телефильма. Среди них такие «шедевры» как «Понеслась душа в рай, а ноги в милицию» или «лучше стоять на земле, чем лежать в могиле» и т. п.

Кроме того, уместно сказать и о феномене межэтнического распространения пословиц, всегда легче пересекавших границы, чем сами люди. Так, в русском разговорном языке бытует множество белорусских, украинских, пословиц (часть из них приведена в предлагаемом сборнике). Обращает на себя и весьма высокое сходство смыслов, например, в русских и английских, русских и немецких, вообще русских и ино-этнических пословиц. Вряд ли в этих случаях стоит искать «неведомые» пути влияний пословиц одного этноса на пословицы другого. Такое сходство свидетельствует скорее об общечеловеческой природе, нежели о каком-либо влиянии или переводе тех или иных пословиц на другой язык.