Бесплатный фрагмент - Поговорим о счастье

Счастье — это не только когда тебя понимают, а когда понимаешь и ты…

Волшебник

Она сидела за столиком кафе такая печальная, что Игорю сталь жаль ее. Совершенно посторонняя девушка, милая, тоненькая, с длинными волосами. Он обратил на нее внимание, так как она заняла его любимый столик у окна, но одно место было свободно.

— Можно я присяду с вами, не возражаете? — спросил он, подойдя к ней.

— Садитесь, конечно, если больше некуда, — безразлично ответила она и обвела глазами полупустой зал.

Игорь не растерялся и сел напротив, взяв в руки меню. Он уже знал, что закажет себе свой обычный двойной эспрессо, а перед девушкой уже стояла пустая чашка. Она задумчиво смотрела в окно.

— У вас что-нибудь случилось? — осторожно спросил он.

— Хотите еще кофе?

— Я уже заказала, мне сейчас принесут, — ответила она, и действительно через минуту появился официант с еще одной чашкой.

— Подождите, не пейте, — вдруг сказал Игорь и поймал на себе более чем удивленный взгляд красивых глаз. — Сейчас принесут мой эспрессо, и мы выпьем вместе.

Она отодвинула свою чашку в сторону, продолжая внимательно разглядывать своего непрошеного собеседника.

— Может, объясните, что это значит — выпьем вместе? — спросила она.

Игорь улыбнулся. Ему, честно говоря, просто хотелось поговорить, а точнее, познакомиться с этой девушкой. Совсем недавно он расстался с Наташей, они просто разлюбили другу друга, поэтому расстались без сожаления. И о новых знакомствах он пока не задумывался всерьез, полагаясь на случай. А может быть, это он и есть?

Игорь спросил:

— Как вас зовут? Я Игорь, айтишник, свободен, без комплексов.

— Это я заметила, — улыбаясь, ответила девушка и назвала свое чудесное имя: Лиля.

Принесли его заказ, и он попросил еще два эклера.

— Это для дела, — сказал он девушке, когда она тихо сказала, что не любит сладкое.

Поговорили еще немного, оказалось, что Лиля работает переводчицей, сопровождает шефа на различных переговорах, ну и всякая офисная работа тоже. Но хочет увольняться. У нее нелады с шефом.

О подробностях она умолчала, но по ее сверкнувшим слезинкам Игорь нутром почувствовал, что здесь дела сердечные.

Принесли эклеры.

— А теперь самое главное, — провозгласил Игорь. — Сейчас я заговорю эти пирожные, и вы должны хотя бы кусочек съесть. Но прежде загадайте свое самое сокровенное желание, самое-самое. Ну?

Лиля снова улыбнулась сквозь слезы, подняла глаза к потолку и задумалась, а Игорь накрыл эклеры ладонями, не касаясь их, и стал что-то шептать, чего разобрать было невозможно.

Наконец все было кончено, Лиля сказала, что желание задумано, а Игорь подтвердил, что пирожные заряжены такой мощной энергетикой, что желание сбудется, даже если она передумает.

Девушка улыбнулась и сказала:

— Ни за что не передумаю! А вы тоже загадали?

— А то, — ответил он многозначительно. — Только надо съесть все, иначе…

Они допили свой кофе, который здесь всегда был очень вкусным и ароматным, съели маленькие эклеры, и у нее

зазвонил телефон. Девушка посмотрела на экран и не ответила.

Игорь почувствовал, что мешает, и сказал:

— Поговорите, Лиля, вдруг ваше желание начало исполняться уже! Не испытывайте судьбу.

С этими словами он рассчитался за двоих, пока Лиля грустно молчала в трубку, из которой доносился мужской голос, потом подмигнул ей одобрительно и ушел, оставив ее одну со своим незримым собеседником.

«А вдруг и правда шутка сработала и что-то возьмет да и наладится в ее жизни, встанет на свои места?» — думал он, шагая к себе на работу. Лиля ему очень понравилась, но его ли это случай?

Она явно ждала этого звонка либо от своего шефа, либо от кого-то еще. А он просто подвернулся под руку, что называется. Немного развеселил, успокоил, и то ладно.

Всю неделю Игорь вспоминал девушку. Но не искал. Зачем ему внедряться в чужую жизнь, в чужие проблемы? Она наверняка любит этого «шефа» или «не шефа», без разницы. Вон как была расстроена, почти до слез. И его не пыталась остановить, когда он ушел. Да нет, вряд ли она и помнит его, разве только его клоунаду с «заговором» пирожных.

Он брел по вечерней улице совершенно в другом районе, думал о делах насущных, иногда сбиваясь на Лилю, но тут же брал себя в руки и снова переключался на дела. Прошло уже десять дней с тех пор, как они встретились. И в то кафе он специально не ходил, чтобы не травить душу.

И вдруг звонкий голос с противоположной стороны:

— Игорь!

Прозвучало это так отчетливо и так радостно, что он приостановился и посмотрел через дорогу. В свете яркого

фонаря, как в золотистом коконе, стояла Лиля и махала ему. Проезжая часть была не очень широкой, машин почти не было, и он кинулся ей навстречу.

Пара минут молчания, только взгляды глаза в глаза, говорящие больше слов. Наконец она произнесла:

— Ты и правда волшебник?

— Есть немного, а что, — спросил он, улыбаясь, — мечта сбылась? Все хорошо?

Лиля опустила глаза и ответила тихо:

— Да, сбылась. Только что. Я загадала тогда: если еще раз где-нибудь случайно встречу тебя, то…

— То это судьба, не так ли? — радостно закончил Игорь свою мысль и прижал девушку к себе. — У нас даже желания были одинаковые. Точно судьба!

Так в обнимку они и пошли по освещенной улице, чувствуя, что к ним тихо, как по волшебству, подкралась любовь, о которой оба давно мечтали.

Надежда на чудо

Домой возвращаться не хотелось. Эта неприятная ссора с женой утром перед работой весь день не шла у Вадима из головы. А может быть, она права, развестись да и все! Они давно уже друг другу чужие. Их брак превратился в некоторую обязаловку жить вместе и ждать, а вдруг чудо свершится!

Чудом они оба называли малыша, бэби, как говорила Лия. Но чуда не происходило, и каждый подсознательно винил в этом другого. Обследования не помогли: ждите, сказали им, вот только сколько ждать, не уточнили. И эта неопределенность мешала их семейному счастью.

Вадим старался сдерживаться, а вот Лия часто теряла контроль над своим настроением, и ссоры случались почти ежедневно.

Сегодня у него был напряженный день, перегрузка на работе дала о себе знать, хотелось расслабиться, а дома ждала недовольная, вечно обиженная или расстроенная жена с календариком в кармане халата, чтобы точно знать: благополучный ли сегодня день для осуществления мечты или можно не напрягаться?

«Как же все надоело!» — подумал Вадим и свернул на улицу, противоположную от дома. В конце улицы было небольшое кафе, недавно открывшееся. В нем уютный бар, там же стоянка, где можно оставить машину, а до домой пешком дойти, всего-то минут двадцать.

Он удобно расположился на высоком барном стуле и заказал виски с содовой, двойной. В голове не было ни одной мысли, вернее, мысли о работе он гнал прочь, а о семейных проблемах его мозг просто устал задумываться — сколько можно! Так и сидел он, глядя в полумрак, мечтая забыться летаргическим сном лет на пять.

И тут он увидел ее, эту девушку. Изящная фигура, красивое платье, длинные блестящие волосы. В глазах искорки, на щеках ямочки, на пальце нет обручального кольца.

Она ловко вспорхнула на соседний стул и заказала коктейль, какой, Вадим не разобрал. Он украдкой поглядывал на ее красивый профиль, ощущал тонкий аромат дорогих духов и думал: «Какая прелесть! Какая свежесть…»

Ум немного затуманился, как будто на мозг накинули легкую паутину. Он хотел одного: поближе подсесть к этой девушке и заговорить с ней, все равно, о чем, лишь бы ощущать ее присутствие. Но тут в кармане задребезжал мобильный, и он нехотя ответил, увидев на экране короткое «Лия».

— Ты скоро? — прозвучал вопрос, на который Вадиму совсем не хотелось отвечать.

Он помолчал несколько секунд и сказал:

— Не жди меня, — после чего отключился.

И это могло означать что угодно: не жди меня к ужину, или на ночь, или совсем не жди. Но ему было все равно, пусть что хочет, то и думает. Вадим попросил повторить заказ и вдруг услышал звонкий, но вкрадчивый голос:

— Неприятности?

Он глянул на девушку рядом и понял, что сегодняшнюю ночь он проведет с ней.

— А что, должны быть? — спросил он, улыбаясь уголками губ.

— Нет, конечно. Просто вы такой мрачный, как будто бы у вас жизнь рухнула.

Она говорила и смотрела на него так, будто готова сию минуту кинуться на помощь.

Вадим сделал изрядный глоток, продумывая свою следующую фразу, и сказал:

— Не рухнула пока, и уже наверняка не рухнет. Вы здесь одна?

Оказалось, что одна. Договорилась с подругой, но та не придет, заболела. Не пропадать же вечеру.

«Тут жизнь пропадает, — подумал Вадим, — а она о вечере печется». И ему снова стало грустно и обидно, что у него все позади: и молодость, и бесшабашность, и шальные ночи напролет.

— А хотите, погуляем по ночному городу? — вновь услышал он ее певучий голос. — Это очень успокаивает и повышает жизненный тонус. Погода прекрасная. Хотите?

— А хочу! — неожиданно согласился Вадим и отставил в сторону свой недопитый виски.

И эта прогулка запомнится ему надолго! Они шли по оживленным улицам, затем попали в городской парк и, несмотря на легкую прохладу, провели там почти всю ночь.

Бродили по узким дорожкам вдоль пруда, сидели на лавочках, гуляли по освещенным аллеям и говорили, говорили обо всем на свете: о звездах и Космосе, о планах и мечтах, о далеких странах и городах.

Они называли друг друга на «ты», но имен не спрашивали. И лишь когда в темно-синем, бархатном небе забрезжил рассвет, оба вернулись в реальность. Волшебная ночь подходила к концу.

И снова тугой обруч сдавил Вадиму грудь: вот сейчас эта сказка закончится, и он побредет туда, где его ждут суровые взгляды, нервные, отрывистые фразы.

Нет, Лия не опустится до того, чтобы расспрашивать, где он провел ночь. Она сделает вид, что ей все равно. А от этого ему станет еще тоскливее.

Девушка подошла к нему вплотную, положила руки на плечи, заглянула в глаза и тихо произнесла:

— Все будет хорошо, все наладится, вот увидишь.

А Вадим ответил:

— Так хорошо, как сегодня ночью, мне уже не будет. Моя карета превратилась в тыкву.

Она улыбнулась:

— Если мы увидимся с тобой еще когда-нибудь, тогда ты мне и скажешь… А сейчас прощай, мне пора.

Ее губы, как легкая, почти невесомая бабочка, коснулись его щеки, и она побежала по дорожке к выходу из парка. Вадим не стал ее догонять, счастье не догонишь мужскими семимильными шагами, если оно убегает прочь.

Он сел в машину и вернулся домой. Жены в квартире не было. На кухне стоял нетронутый, давно остывший

ужин. На столе свечи и два хрустальных фужера. В холодильнике шампанское. Кровать в спальне была заправлена. Это означало, что Лия уехала к родителям. А в гостиной на кофейном столике его ждала записка: «Похоже, что чудо свершилось. Хотела тебя порадовать, но ты был слишком занят. До завтра. Лия».

Вадим вспомнил, что именно вчера она собиралась к врачу, а он даже не поинтересовался, не перезвонил ей. А вдруг и правда чудо свершилось?! Вдруг теперь их жизнь изменится? А его ночная фея? Сможет ли он теперь забыть ее? Вопросы, вопросы… На них у него не было ответов.

«Делай что должно, и будь что будет», — с некоторым облегчением подумал Вадим, принял освежающий душ, вновь запрыгнул в машину и под розовым, слегка позолоченным солнцем утренним небом помчался туда, где его ждала надежда на чудо, на перемены к лучшему и на счастливую семейную жизнь. С бэби.

Кофе с ликёром

Лена шла по шумному проспекту, смотрела на спешащих мимо людей и завидовала им. Людям есть, куда идти, их где-то ждут родные и любимые, они, возможно, счастливы. А она… совсем другой коленкор, что называется. Ни того, ни другого, ни третьего.

Лена жила в незнакомом городе, куда приехала, сбежав от всех своих неприятностей. От стыда и позора, от ссоры с родителями. А началось все с ее глупого поступка. Она сделала предложение Сергею. Да, сделала сама после года встреч и расставаний. Сергея она любила, ну думала, что любила.

Ах, как мама отговаривала ее: не пара он тебе, заносчивый, себе на уме. Да и не женится, мол, никогда, так и будет использовать в качестве «девочки рядом». А она не верила.

Не заносчивый, а самодостаточный. Бизнес, большие возможности, огромный офис в центре города. Красавец опять же. Чего же ему не быть гордым и самоуверенным?

Да и ей в любви признавался. Правда, замуж не звал. В этом мама права. Но чтобы доказать ей, что у них все серьезно, она и решилась на этот шаг. Взяла и позвала в мужья.

Лена ведь тоже не лыком шита. Переводчица в крупной компании, красивая, чего уж там скромничать. В общем, востребованная и достойная невеста.

А Сергей ей отказал. Не собирается он жениться. Во всяком случае пока. Так и сказал:

— Зря ты, Елена Анатольевна, затронула больную тему. Вынужден тебя огорчить, я не женюсь. Да и вообще, нам лучше расстаться. Найдешь себе другого папика.

Она разревелась от стыда и обиды. Не папика она искала, а мужа. И думала, что Сергей — это ее всё. Ее мужчина. А оказалось… Позор. Она ушла от него и больше не возвращалась, хотя он звонил пару раз, извинялся, но назад не звал. Да она бы и не пошла. Слишком глубоко было разочарование.

Потом шеф начал приставать, будто почуял, что она одна осталась. Давайте, говорит, Елена Анатольевна, сходим с вами куда-нибудь. В ресторан или в театр. А сам женат. Лена, разумеется, отказалась. И теперь на переговоры с иностранными партнерами он стал вызывать переводчиц из агентства.

— У вас и так много работы, Седова. Не отвлекайтесь, работайте в офисе. — А потом вдруг добавил: — и про должность менеджера забудьте пока. Как рядовой сотрудник вы меня больше устраиваете.

Хам, одним словом. Лена взяла и уволилась. Родители набросились на нее: такое место потеряла! С перспективой, с хорошим окладом! Не объяснять же им причину. Лена стиснула зубы и стала искать работу. И нашла, только в другом городе.

Закинула свое резюме с рекомендательным письмом, на которое шеф, правда, не поскупился. Побоялся, наверное, что Лена его жене доложит о его поползновениях.

И вот она здесь, в чужом городе, на съемной квартире, без друзей и знакомых. Их еще предстояло завести. И с обиженными родителями: единственная дочь бросила их на старости лет.

Лена шла по проспекту и думала обо всем этом с грустью и в полном одиночестве. Жизнь, казалось ей, дала трещину, а она может превратиться в пропасть, в которую рухнешь, а выбираться будет ох как сложно!

Она зашла в торговый центр и стала бесцельно бродить вдоль магазинчиков и бутиков. Покупать ничего не хотелось, но надо же как-то убить время, хоть на витрины поглазеть, а они одна другой краше. Так ничего и не купив, она снова вышла на проспект.

Уже вечерело, сумерки окутали город и придали ему весьма мрачноватый вид. И вдруг перед ней кафе, точнее, кофейня с затейливым названием «Аромат». В нос ударил любимый кофейный запах, и она зашла внутрь. Кофе с пирожным ей точно сейчас не помешают.

А кондитерских изделий здесь было множество, на любой вкус. Заказав кофе с ликером Амаретто и шоколадный бисквит она вознамерилась заплатить, и тут ее ждала очередная неприятность. Сумка оказалась открытой, а кошелек в ней, естественно, отсутствовал.

— Извините, пожалуйста, — сказала она симпатичному бармену за стойкой, — я передумала.

И со слезами на глазах выскочила на улицу. Ну что за везение со знаком минус?! Почему все неприятности сваливаются на ее голову? Теперь надо немедленно блокировать банковские карточки и где-то искать деньги. Десять тысяч, имевшиеся в кошельке, тоже накрылись.

Лена не выдержала и разрыдалась, усевшись на неприметную лавочку в небольшом скверике.

— Девушка, вы в порядке? Может, помощь нужна? — услышала она низкий мужской голос.

Рядом остановился неприметный мужчинка в спортивном костюме и легкой куртке. Сказал, что он тут бегает по вечерам и вот, заметил ее. Готов помочь.

И Лена от отчаяния прониклась доверием к этому постороннему мужчине, который присел рядом и предложил дешевую сигарету. Она отказалась, но вдруг начала рассказывать о своих неприятностях.

Это как в поезде, поделишься с незнакомым человеком, соседом по купе, и тебе вроде легче станет. Мужчина курил и внимательно слушал ее, не перебивая. Она одна, в чужом городе. Только-только встает на ноги, бьется, как рыба об лед. Ни друзей, ни знакомых. А тут ее еще и обокрали.

— Представляете, хотела хотя бы кофе выпить, а тут такое… Какой-то негодяй вытащил кошелек из сумки со всей наличностью. Как будто Бог наказывает меня за что-то, — всхлипнула она. — Вот вы, сразу видно, хороший человек. Проявили участие. Спасибо. Я пойду.

И поднялась со скамейки. Но мужчина вдруг остановил ее:

— Подождите, куда же вы? Давайте, я вас кофе угощу. Составьте мне компанию.

И она снова не отказалась. Нет, мужчина был не для свиданий, и выглядел не очень, и внешне какой-то простоватый. Но зато добродушный, участливый. Они вернулись в кафе.

— Ты иди, за столик садись, а я все принесу. Какой кофе будешь? — резко перешел он на «ты».

Лена смутилась слегка и попросила все тот же, с ликером Амаретто, а пирожное постеснялась заказать. Вдруг ему дорого. Он отошел к барной стойке, и она вновь оглядела его.

Да, вид, прямо скажем, не очень. Спортивный костюм и старые поношенные полуботинки. «И как он в них бегает?» — мелькнула мысль.

Вскоре мужчина вернулся с заказом. По деловому расставил все на столике и уселся напротив.

— Меня Сергей зовут, — представился он.

«Этого еще только не хватало!» — подумала девушка, как он снова заговорил:

— А тебя Лена, да?

— Откуда вы знаете? — изумилась она.

— Да так, интуиция. Ну ты пей кофе-то, а то остынет.

Говорили они мало. Лена почему-то стала опасаться его. Взгляд какой-то затуманенный, волосы всклокочены. Зачем она с ним пошла? Очередные неприятности наживать на свою голову. И тут она заметила татуировку на запястье, три креста. Он перехватил ее взгляд и сказал:

— Откинулся недавно. Да ты не бойся, не обижу.

Лене стало совсем нехорошо. Она быстро оглядела зал, за столиком сидели приличные люди, но вот на улице совсем стемнело. Как ей избавляться от этого Сергея? Так ведь просто не отпустит теперь. На глаза снова навернулись слезы, которые трудно было скрыть. Вляпалась!

Кофе допили молча. И тут этот Сергей поднимается из-за столика и говорит:

— Я пойду. А ты, Лена, будь уж повнимательней. И сумку в людных местах надо под мышкой носить, а не на плече. На вот! Я позаимствовал чуть-чуть. Не обессудь.

При этом он положил на стол ее кошелек и быстро вышел из кафе, не дав ей времени опомниться. Она дрожащей рукой открыла свою неожиданную находку.

Все карточки были на месте, пять тысяч рублей одной купюрой, а вторая исчезла. Видимо ею вор расплатился за кофе, а остатки прибрал себе. Ну, не велика потеря при сложившихся обстоятельствах.

Больше Лена его не встречала. Да и не хотела, конечно же. Просто в душе еще долго переживала происшедшее, о котором рассказала только одному человеку, Кириллу.

С ним она познакомилась примерно через неделю. Он устроился в их компанию, и они, двое новеньких в коллективе, сразу стали друзьями.

После ее исповеди Кирилл обнял Лену за плечи и сказал:

— Теперь ты под моим прикрытием. И я тебя в обиду не дам.

Тогда же они первый раз поцеловались, и Лена наконец почувствовал себя и не одинокой, и под защитой, в надежных руках.

Всему плохому приходит конец рано или поздно. Но порой, чтобы добраться до белой полосы в жизни, нужно пройти несколько черных. Лена их наконец преодолела.

Недоразумение

Руслану очень повезло в жизни! Он прекрасно окончил университет, получил красный диплом и сам, без всякой помощи устроился на работу в крупную организацию, буквально через полгода став правой рукой начальника, Ростовцева Николая Борисовича.

Ростовцев был известным и уважаемым в городе человеком. Порядочный семьянин, строгий, но справедливый начальник. Правда, подчиненные у него долго не задерживались. Он не любил подхалимов, двуличных и недобросовестных.

А вот Руслан был ему по душе: в меру скромный, очень смышленый, да чего там, умный парень. У него на все есть ответ, он всегда может дать дельный совет, и в то же время не лезет со своим мнением, когда его не спрашивают. Такой помощник был и нужен Ростовцеву.

Он часто брал его на переговоры, в командировки, приглашал на различные заседания и совещания. Но в личную жизнь не лез. А вот Руслан семью своего босса знал хорошо. Не раз бывал у них дома по всяким разным делам, даже обедал как-то. Красивая жена, воспитанный сынишка.

Однажды Ростовцев спросил Руслана, есть ли у него девушка. Оказалось, что есть. Только живет далековато, поэтому видятся редко, так как по субботам Николай Борисович часто вызывает Руслана на работу.

— Ну я не знал, брат, — сказал Ростовцев своему подчиненному. — Если что, ты отпрашивайся по субботам. Дело молодое, что я не понимаю что ли?

И в ближайший выходной он был отпущен аж на три дня: пятницу, субботу и воскресенье. Молодой мужчина обрадовался и тут же уехал к своей ненаглядной Юле, по которой изрядно соскучился.

Девушка жила с бабушкой, которая ее и воспитала с десяти лет. У них был довольно большой дом с садом. Про родителей Юля не любила говорить. Отец их бросил, и раньше они жили втроем, мама, бабушка и Юля. Но мама умерла, бабушка старенькая, и внучка присматривает за ней.

Делами Руслана Юля особо интересовалась, знала, что он на хорошей должности в какой-то компании, очень занят, но тем не менее, к ней относится хорошо, и даже очень. И девушку все устраивало.

Руслан мечтал сделать ей предложение, но ему некуда было забрать Юлю. Сам он жил в квартире родителей, но намеревался обзавестись собственным домом, копил средства, да родители обещали помочь. Вот он и откладывал это решение.

Но в этот раз Руслан поговорил с невестой серьезно, рассказал о своих планах и намерениях. Но Юля ответила, что торопиться некуда, она все равно не сможет оставить бабушку сейчас: та уже старенькая, одной ей будет тяжело.

И все же Руслан воспрял духом. Юля в принципе была согласна выйти за него, и это лишь дело времени, которое он не собирался затягивать.

После этой поездки он вернулся на работу в приподнятом настроении. Ростовцев это заметил и сказал:

— Ну я рад, что ты развеялся, Руслан. А теперь нам с тобой предстоит командировка. Знаешь куда? В Турцию едем, но не отдыхать! Партнеры там серьезные нарисовались. У нас с этой страной отношения налаживаются сейчас, вот и надо брать быка за рога, пока их кто-нибудь не перехватил.

Это было и необычно, и здорово! За границей Руслан еще ни разу не был. И Турция казалась ему каким-то другим миром, который он был счастлив посетить.

Приехали, разместились в отличной гостинице, у каждого отдельный номер. Встретили их прекрасно, на переговорах присутствовал переводчик, и с бизнесом все шло хорошо, даже лучше, чем предполагал Ростовцев.

В один из последних дней партнеры предложили им экскурсию по городу: исторические места, обед в одном из лучших ресторанов турецкой кухни, шоппинг. Все было включено в это интересную программу.

Руслан собрался и вышел из номера, чтобы встретиться с Николаем Борисовичем. Дверь в номер босса была приоткрыта, и он громко разговаривал с кем-то по телефону:

— Ну не брыкайся, девочка моя. Я же хочу, как лучше. Да при чем здесь моя жена?! Ты важнее, неужели ты до сих пор этого не поняла?

Руслан быстро спустился по лестнице вниз. Ему стало так неприятно, что он подслушал этот ужасный разговор. Настроение испортилось. От босса, завидного семьянина, которого очень любят жена и сын, он этого не ожидал! Ростовцев заметил его настроение, но приставать не стал. Мало ли что?

Экскурсия действительно была интересной, а после обеда их привезли на знаменитый турецкий базар. Но покупать ничего не хотелось, слишком экзотично все, хотя и красиво, слов нет. Да и настроение было не то. А Николай Борисович вдруг завел его в ювелирный магазин.

— Мне твой совет нужен, Руслан. По секрету тебе скажу, хочу своей принцессе подарок купить. Помоги выбрать, а? Только жене ни слова!

Руслана передернуло от этих слов, но спорить он не стал. Не время и не место. Выбрали дорогущий ювелирный набор, кольцо, серьги и кулон в красивой бархатной коробке. Руслан стиснул зубы.

Он чувствовал себя соучастником этого мерзкого поступка! Ростовцев был ему противен. И сам он, вхожий в семью, хорошо знающий его жену, всегда приветливую и милую женщину, испытывал угрызения совести.

По возвращению из поездки Ростовцев не раз спрашивал его, что все-таки с ним такое, но в итоге отступился. Как-то он вызвал Руслана к себе и сказал:

— Я дам тебе шофера, съезди с ним вот по этому адресу и отвези подарок моей девчушке. Это далеко, а мне сейчас совсем некогда. Да и она на меня дуется, но, может, сменит гнев на милость? Очень хочу ее порадовать. Шофера только не посвящай в детали.

Руслан нехотя взял бархатную коробку и вышел к ожидавшему водителю. Но когда развернул бумажку с адресом, в глазах потемнело: это был адрес Юли!

Руслан швырнул ненавистную коробку водителю, сказал, что он не поедет никуда, пусть он вернет ее боссу, и в страшном смятении отправился прямо домой. Надо ли говорить, что на работу он больше не вышел, на телефонные звонки не отвечал. Ему было так плохо!

Как, как она могла упасть так низко, его любимая девушка! Зачем говорила, что любит его, когда сама… Нет, это подло, низко! Да и Ростовцев хорош! Мерзкий тип. Правду говорят, седина в бороду, бес в ребро!

Руслан ненавидел весь свет и страдал дома один, потеряв равновесие, способность мыслить, и лишь лютая злоба овладела всем его существом.

Поздний звонок в дверь заставил его проснуться от тяжелого сна. Он нехотя подошел к двери и открыл ее: на пороге стоял Ростовцев.

— Руслан, в чем дело?! — негодуя начал он. — Что за выкрутасы? Ты почему на работе не появляешься, на звонки не отвечаешь?

Им понадобилось всего две минуты, чтобы разобраться, в чем дело. Юля — его дочь от первого брака.

— Ну ты и кретин, Руслан! Да как ты мог такое подумать?! — смеясь возмущался Николай Борисович, расхаживая по комнате взад и вперед. — Я думал, ты в курсе.- Да я понятия не имел! А фамилия? Почему же она не Ростовцева? — спросил Руслан.- Поменяла на мамину. Не захотела оставаться на моей, раз я «предал» их. Говорю же, она терпеть меня не может, а я все ищу подходы к ней. Дочка все же. Тебе, молодому да горячему, не понять. Моя жена тоже не понимает. Оставь, говорит, девчонку в покое. А я не могу, и все тут!

Так разрешилось это недоразумением. Ростовцев оказался замечательным тестем. Помог молодой семье всем, чем мог. И Юля наконец смягчилась. Отец все-таки.

Внучка

Михалыч жил один уже давно. Три года назад похоронил жену, а до этого лучше вообще не вспоминать. Был он не стар, всего пятьдесят пять недавно исполнилось. Но приходилось, скорее всего, доживать жизнь одному.

А как все было хорошо в той, прошлой жизни. Семья, любимая жена рядом, сын… Но беда одна в дом не приходит. Правду в народе говорят. Сначала они с Верой потеряли сына. Эта трагедия была такой силы, что он до сих пор не знает, как выжил.

Сын Лёшка был строителем, на стройке работал и учился заочно. Хороший был парень, трудолюбивый, родителей уважал. Не было с ним проблем, не считая того, что к тридцати годам так семьей и не обзавелся. Мать переживала, а Михалыч сохранял спокойствие: значит время не пришло.

Погиб сын на стройке: со строительных лесов сорвался, черепно-мозговая травма, перелом позвоночника. Не выжил парень. Еле он удержал тогда Веру, чтобы руки на себя не наложила. Но все равно слегла она, да так и не поднялась. Два года промаялась после инсульта, и не стало ее.

Михалыч пережил и это горе. Но одному было просто невмоготу. Каждый день видел их портреты на стене, жены и сына, разговаривал с ними, плакал скупыми мужскими слезами, а все равно рядом с собой никого видел не хотел. Ни с соседями не общался, только «здрасте да до свиданья», ни домой никого не пускал, а самому хоть с тоски вой. Только на работе и спасался.

А как-то снится ему сон: бегает по его дому маленький ребенок, смеется звонко и прячется от него, то в кладовку, то за шкаф. А он его ищет-ищет. Вроде и знает, где искать, а найти не может. Только смех и слышит.

Так и заболел он этой мыслью: ребеночка взять на воспитание, ну не грудного, конечно, а мальчонку лет шести. В школу его отдать, растить, воспитывать. И всю свою отцовскую любовь ему и передать.

Так эта мысль крепко в мозгу засела, что он даже на работе с начальником поговорил: так, мол, и так, дадут ли ему ребенка из детского дома на воспитание? Но начальник с сомнением головой покачал. Одинокий, в возрасте — это уж вряд ли. Вон, наставничеством займись и воспитывай молодежь, -посоветовал он. И Михалыч сник.

А тут идет он как-то с работы через парк, смотрит, а под кустом щенок сидит. Крохотный совсем, дрожит, как осиновый лист, глазки-пуговки испуганные на него таращит. Пожалел он собачку, вытащил из-под куста и к себе принес. И с тех пор у него в доме появилось живое существо по имени Тим.

Хлопот с ним было мало: покормить, напоить, гулять вывести, шёрстку расчесать. Удовольствие одно! А щеночек ласковый, зря не тявкает, рядом с ним примостится, когда Михалыч телевизор смотрит, да и заснет, свернувшись клубочком. Вот такая радость одинокому мужчине привалила.

Соседка Валентина нет-нет, да и заглянет. Может, помощь какая нужна по хозяйству или с собакой? Но Михалыч отказывался от ее участия. Женщина она одинокая, зачем привечать в доме?

К отношениям он не расположен, а помощь с собакой — так это и вообще смешно. Самому в радость псиной заниматься. А пес уж и подрос, хороший кобелек, крепкий, но послушный.

Через год Тим и сам уже стал в парк бегать гулять, особенно по вечерам. Придет Михалыч со смены уставший, не до прогулок ему порой. Выпустит Тима, тот побегает с часок и назад возвращается. А в этот вечер нет его и нет!

Темнеть стало, Михалыч вышел из подъезда, покликал его, подождал. Нет, не бежит он к нему. Пришлось в парк идти на поиски. И тут видит своего красавца, вышагивает по дорожке, хвостом виляет, а рядом девочка лет пяти-шести.

— Ты кто ж такая? — спросил Михалыч ребенка, а она посмотрела на него и говорит:

— Я Таня, с собачкой тут гуляю, мы с ней подружились.

— И давно гуляешь? А родители где?

— Баба Нина дома, мама на работе. А с Тузиком твоим мы гуляем часто.

— Он не Тузик никакой, его Тим зовут. И сейчас уже поздно. А ну пошли, мы тебя домой проводим.

Прошли они через парк, девочка дом свой показала, а у подъезда трехэтажки взволнованная женщина стоит. Увидела их и навстречу бежит. Оказалось, это и есть баба Нина.

— Не угляжу за ней никак. Так и норовит сбежать, шкодница, — посетовала она. — Спасибо вам. Мы на первом этаже живем. Только я отвлекусь, Танюшка в парк убегает. Сладу нет.

Так и познакомились. После этого несколько раз ее с Тимом к дому провожали. Хорошая девчушка, бойкая, осенью в школу, идти. Все буквы знает, стишки читает.

И один раз эта баба Нина Михалыча на чай позвала. Тима на детской площадке с Таней оставили, их из окна кухни хорошо видно. Пьют чай, разговаривают. Баба Нина поделилась сокровенным.

Танюшкина мама, Людмила, ей племянницей приходится. Мужа у нее нет, родителей тоже. Одна с ребенком мается. Вот тетя Нина и приехала из деревни, чтобы помочь. Да Таня шустрая больно. Хорошо, хоть район спокойный, и парк прямо со двора начинается, а сердце все равно не на месте. Глаз да глаз нужен!

Поговорили, чаю попили, и собрался Михалыч уходить, а тут и мама Тани с работы явилась. Уставшая вся, в чем душа держится. А симпатичная, и Танюшка на нее похожа. Женщина оказалась приветливой, поздоровалась за руку, и Михалыч домой с собакой поспешил.

После этого он стал частым гостем у них. Сначала с Таней и Тимом по парку гуляют, потом ведут девочку домой, а баба Нина всегда на чай с плюшками да булочками приглашает. Хорошая женщина, добрая, хлебосольная.

Так случилось и в этот выходной. Михалыч привел Таню, но от приглашения хотел было отказаться, но оказалось, что у Люды день рождения сегодня, и дата круглая, тридцать лет. Ну как тут откажешь.

Тим лежал у порога, кость глодал, а семья и Михалыч разместились за столом с пирогами. Люда повеселела, разговорилась. Михалыча благодарила, что с Танюшкой в парке гуляет. А когда девочка убежала во двор, он и сказал:

— Не надо благодарить. Она мне, как внучка. А отец-то Танюшкин где? Неужели бросил такое сокровище?

Оказалось, нет, не бросил. У них любовь была, да только замуж не успел позвать. Люда одна в этой квартире жила после смерти родителей, а он не захотел к ней вселяться.

Свою, мол, скоро заработаю, тогда и поженимся. Но ребеночек-то ждать не может. Узнала Люда, что в положении, и решила с ним поговорить: всё, надо семью создавать, и ждать нечего. Да не успела. Погиб он.

Люда вытерла набежавшие слезы, а Михалыч пожалел, что расстроил именинницу, до слез довел. И у самого ком в горле. Знакомо ему это чувство — тоска по тяжелой утрате, сам пережил дважды. Люда достала из тумбочки альбом и сказала:

— Вот он, мой Алешенька. Так и не узнал, что дочка у него растет…

Михалыч глянул на фото, и сердце зашлось! Это был его сын, Лёшка! Молодой, здоровый! Рядом она, Люда, невеста его. Ну почему же он их не познакомил! Эх, сын, сын…

Очень взгрустнулось ему тогда, но все равно этот вечер стал переломным в его жизни! Он больше не одинок, у него появилась семья! И внучка, родная внучка будто сама нашла его! А может быть этот Тим помог ему? Отблагодарил за любовь и ласку?

Михалыч стал заботиться о них, помогал всем, чем мог. Считал своей родней, не иначе. И они его полюбили, особенно внучка Танечка, которая без дедушки и Тима не могла и дня прожить.

Без определенного места жительства

В большом многоквартирном доме с парадным крыльцом и заботливой консьержкой жил Александр Викторович Смагин. Жил один, вечно занятый на работе, с головой ушедший в бизнес, он все никак не мог жениться и завести семью. Женщины его бросали, потому что на них у него просто не хватало времени.

Жил он неплохо: дом был новый, обстановка в квартире приличная, все необходимое имеется, кроме жены и семьи. Родители жили далеко, поэтому с его занятостью и виделись они не каждый год.

А еще у Александра была дача, точнее, старый дедов дом. Раньше он возил туда друзей на пикники, но сейчас перестал. Времени нет — это одно, но и дом стал приходить в негодность: крыша подтекает, дверь наперекосяк, окна тоже. А уж про сад-огород и говорить нечего. В полном запустении. Хотя деревня красивая, с лесом и озером. Александр, конечно же, намеревался все привести в порядок, но руки не доходили.

Одна из его сотрудниц как услышала про эту дачу, так и заявила:

— Александр Викторович, так давайте я вам там порядок наведу. Мне не трудно.

Он согласился, отвез ее на выходные в этот дом с кучей продуктов и чистящих средств и оставил там. Благо, электричество было в порядке. Девушка расстроилась: она думала, они вместе проведут выходные, а там уж и… Но не получилось. Она кое-как прибралась, расчистила углы, окна помыла, но больше свои услуги не предлагала. Так и стоял этот дом заброшенным и неухоженным.

***

Как-то вечером, возвращаясь с работы, Александр услышал громкие разговоры соседок у подъезда. Они о чем-то спорили, некоторые возмущались. Завидев его, сразу же привлекли к горячо обсуждаемой проблеме:

— Александр Викторович, ну вот скажите, разве это дело — в подъезде бомжа вонючего держать? Наша консьержка пускает его, прикармливает, и он теперь спит тут, за лифтами.

Мужчина растерялся слегка. «Вроде бы и не дело, но раз консьержка пускает, с нее и спрашивайте», — подумалось ему. И он ответил:

— Поговорите с консьержкой. Я его не видел, он мне не мешает.

Все примолкли, и он покинул недовольных женщин. Через пару дней, возвращаясь с работы довольно поздно, Александр вошел в подъезд, но консьержки на месте не было. Он почувствовал неприятный запах: мусоропровод, что ли, засорился? Быстро прошел к лифту и вдруг услышал слабый стон.

Сразу же вспомнил про этого бомжа, зашел в закуток за лифтами и увидел мужчину. Тот лежал на полу, укутавшись в драную стеганую фуфайку и подложив под голову старую ободранную шапку. Мужчина стонал.

— Вам плохо? — спросил Александр, поморщившись, но тот не ответил.

Тут вошла блюстительница подъездного порядка, тетя Лиза, и запричитала:

— Ой, Александр Викторович, вы уж не гоните его. Заболел, видать. Я вот в аптеку сбегала, прикупила кой-чего, отпою к утру. Жалко мужичка.

— Что же вы его, как собачонку, на полу держите? Даже без подстилки.

Он сходил домой, принес два старых одеяла и подушку. И сказал тете Лизе, что жильцы недовольны. Это не дело, надо определить этого бездомного куда-то, и пообещал завтра навести справки.

— Да знаю я, что недовольны, — проговорила женщина. — Но куда ему идти? Осень на дворе!

На следующий день, подъехав к дому после работы, Александр вспомнил, что обещал навести справки, но в офисе все вылетело из головы! Он чертыхнулся и зашел в подъезд. На его удивление, мужчина сидел у тети Лизы в подсобке и пил чай.

— Ему лучше, — сказала сердобольная женщина, а мужчина глянул на него и сказал:

— Спасибо, я уйду скоро. Вот поправлюсь совсем и уйду. Одеяла ваши можно с собой забрать?

Александр согласно кивнул, поднялся к себе в квартиру, собрал целый мешок ненужной одежды, обувь кое-какую и снова спустился вниз.

— Вам идти-то есть куда? — спросил он, протягивая ему вещи.

Мужичок вцепился в мешок, снова поблагодарил своего благодетеля и пробормотал что-то, типа: «Найду, не один я такой, не этот подъезд, так другой…» Они разговорились. Тетя Лиза вскипятила чаю снова, а Александр принес из дома еды. И тут мужчина поделился сокровенным.

***

Была у него семья: жена и ее родная дочь, падчерица. Работал он на стройке всю жизнь, на все руки мастер, но беда приключилась: инсульт его разбил. Не сильно, но в больнице почти месяц провалялся. Жена какие-то бумаги ему на подпись подсунула, толком не объяснила, а он не расспросил. Как потом выяснилось — доверенность на продажу квартиры.

Из больницы вышел, а идти некуда: ни семьи, ни дома, ни работы. Так и оказался на улице, уже вот третий месяц. А где жена с падчерицей — не знает. Они из Молдовы были, туда, наверное, и уехали с деньгами.

Александр забрал мужичка к себе на эту ночь. Тот отмылся, отогрелся, в порядок себя привел. А на следующий день отвез его на дачу, закупив продуктов. Живи, мол, здесь пока. Все же крыша над головой.

Наезжал он к нему иногда, редко, правда. А тот все мастерит чего-нибудь. Крышу и дверь отремонтировал, окна тоже, печку переложил. Сам поправился, оживился, искорки в глазах появились. Да еще и соседям помогает: то одно, то другое. А они подкармливают его.

Ну а летом Александр свой дом и вовсе не узнал: все в полном порядке, побелено-покрашено. В огороде теплица выстроена, огурцы-помидоры высажены, сорняков нигде нет! И мужчина довольный, и при деньгах даже: всем в округе теплиц настроил. Полюбил его деревенский люд.

— Ты, Санек, скажи, когда мне съехать. Летом-то я пристанище найду себе, — сказал мужчина за вечернем чаем, но Александр отмахнулся:

— Еще чего, живи здесь, занимайся хозяйством. Где я еще такого смотрителя себе найду?

Оформил он его как положено, чтобы больше «бомжом» не считался. Тот плотничал, был в деревне нарасхват. А Александр снова с компанией стал на дачу наезжать, как в гости к своему лучшему другу.

Семейная реликвия

Как Алену угораздило влюбиться в этого Банникова, она до сих пор не понимает. Просто когда папа умер, она осталась совсем одна. Папа был для нее всем: опорой, защитой, надежным плечом, на которое она всегда могла положиться. Точно таким же, как дедушка, скрипач и композитор. Когда дедушка умер, он оставил свою знаменитую скрипку внучке.

— Это Штайнер, Аленушка, наша семейная ценность. Учись, у тебя талант, — говорил ей дед, вручая подарок.

Алена плакала и обещала учиться. Отец отдал ее в музыкальную школу, которую она совсем неплохо закончила, но в консерваторию поступить не успела. Умер отец. Она осталась совсем одна, пришлось зарабатывать себе на жизнь. Было не до учебы.

Банников въехал в ее квартиру ровно через год после смерти отца. С ним они познакомились на фестивале «Сальса open air». Как он танцевал! Высокий, пластичный. А этот фестиваль был первым выходом Алены на увеселительное мероприятие после похорон отца.

Он заметил ее, тонкую, стройную, хорошо одетую, но очень печальную. Вовлек в свой круг таких же весельчаков, и у девушки отлегло на сердце. Тогда ей казалось, что папа был бы рад, что она встретила мужчину и теперь не одна.

Банников был человеком приезжим и до встречи с Аленой жил на квартире вместе с другом. Спустя месяц после знакомства переехал к ней, обещая во всем помогать и поддерживать. И слово свое сдержал. Вот только работы постоянной у него не было, но деньги в дом он приносил регулярно, подрабатывая в разных местах. Но однажды удача подвернулась ему. Он нашел работу бармена в хорошем ресторане, попутно окончив курсы.

— Не хочешь у нас вечерами играть на своей скрипке? — спросил он ее как-то. — Я могу договориться. Публика у нас приличная.

Алена тут же вспомнила своего дедушку, который посвятил жизнь искусству, его неизменный галстук-бабочку и фрак, который он надевал в особо важных и торжественных случаях и отказалась. Никогда бы он не одобрил такого занятия.

— Музыка — это волшебное искусство. Здесь нельзя размениваться, иначе ты обесценишь его, — говорил дед, и Алена соглашалась с ним.

Нет, играть в ресторане для подвыпившей публики, хоть и солидной, Алена была не готова. Она не согласилась на это предложение. Банников остался недоволен и сказал, что он уже пообещал, что приведет Алену, почти договорился.

С этого момента их отношения стали как-то угасать. Банников пропадал на работе до поздней ночи, возвращался уставшим и нетрезвым. Они вроде бы и не ссорились, но как-то отдалились друг от друга.

Летом Алена поступила в консерваторию. Хотя и понимала, что совмещать работу и учебу она не сможет. И мысль о предложении Банникова снова закралась в ее сознание. Днем учиться, вечерами играть, может, и не каждый день. И она решила попробовать.

Банников был несказанно рад — дополнительная копейка в бюджет. А она любила его, доверялась во всем. И даже дедушкины принципы ушли на задний план. Ну что ж, жизнь диктует свои порядки. Нужны средства к существованию, зарабатывай. Она решила, что после сдачи сессии и пары студенческих концертов она попробует себя и в ресторане.

Алена даже не задумывалась по своей инфантильности о том, что «любимый» пользуется ее жилплощадью, живет на всем готовом, зарабатывает в основном чаевыми, без которых его доход сводился бы к минимуму. Ну и это бы ладно, если бы он строил их отношения серьезно, собирался бы жениться, думал о будущем, о семье.

Но нет, его все и так устраивало: днем спать до голодных колик, потом есть то, что Алена либо приготовит из скудных продуктов, либо принесет из консерваторского буфета. Все равно он сытно поест в ресторане — там своих сотрудников подкармливали вчерашними остатками. По выходным — Сальса в клубе, куда Алена не ходила, ей приходилось много заниматься.

Так и текла их жизнь вдвоем, как какая-то устоявшаяся обязаловка. Пока однажды Банников не исчез. В этот вечер у нее как раз должен был состояться «дебют» в ресторане. С утра они обсудили ее наряд, и он дал денег Алене, сходи, мол, выбери себе что-нибудь экстравагантное, а я пока посплю. Устал очень. И Алена отправилась в бутик. Одно черное концертное платье уже было у нее на примете.

Радостная, вернувшись домой с покупкой, она обнаружила пустую квартиру. Банников исчез, оставив дверь незапертой и прихватив с собой самое дорогое, что было у Алены — ее скрипку. Бессильно опустившись на пол, она зарыдала.

Найти его большого труда не составило, но Банников, естественно, все отрицал. Да он ушел, после того как они сильно поссорились, и Алена убежала из дома, не взяв с собой ключи. Он оставил ей прощальную записку с сожалением. Дверь не захлопнул, но скрипку, разумеется, не брал.

И доказать ничего не удалось, хотя это была полная ложь. Нашлась и соседка, которая, якобы, слышала ссору и видела убегающую Алену. Так подло и безжалостно она была обманута. А Банников вскоре женился на дочери директора ресторана, отгрохав шикарную свадьбу.

***

Прошел год. Алена продолжала учебу, взяв скрипку напрокат из фонда музыкальных инструментов своей консерватории. Все ей очень сочувствовали и чем смогли помогли. Но это была уже не та скрипка, не то звучание, не тот класс игры. Это все равно что есть искусственную икру или пить «паленую» водку вместо кристально чистой. Но таких сравнений Алена не делала, она просто горевала по своей невосполнимой утрате.

Однажды вечером она шла через городской парк. Было тепло и приятно прогуляться на природе, где вечером выходного дня было довольно много народа. И вдруг… она услышала знакомое звучание! Музыка лилась откуда-то с небес, она струилась чистыми, ни с чем не сравнимыми звуками, она ласкала слух, успокаивала душу.

Кто-то мастерски исполнял «Зиму» Вивальди, и ноги сами понесли ее туда, откуда доносилась эта божественная музыка. Мужчина средних лет, виртуоз, играл на открытой сцене так, что солидная публика застыла в немом оцепенении. Свою скрипку Алёна тут же узнала.

Когда он закончил свой мини-концерт и все стали расходиться, Алена подошла к музыканту и тихо произнесла:

— Это моя скрипка, маэстро.

Он удивленно взглянул на нее и спросил:

— Вы можете это доказать?

— Легко, — сказала Алена. — Внутри футляра к сиреневой бархатной подкладке прибита золотая табличка с гравировкой инициалов «МД» — Марк Домбровский. Это мой дед, который и подарил мне этот инструмент.

Имя Марка Домбровского произвело на мужчину огромное впечатление.

— Марк Александрович ваш дед? — воскликнул он с восхищением и тем самым расположил Алену к себе сразу же.

Они познакомились. Выяснили все обстоятельства инцидента. Геннадий, как оказалось зовут мужчину, музыкант филармонии, временно музицирует на различных площадках. Он не может ездить на гастроли вместе с остальной труппой, так как у него на руках маленькая пятилетняя дочь, мама которой умерла.

А скрипка — это подарок его жены, оперной певицы, который она сделала ему перед самой смертью, приобретя ее у одного антиквара в обмен на коллекцию своих фамильных драгоценностей.

Да, странный поступок, скажут многие. Но она считала, что скрипка для ее мужа, талантливого скрипача, намного ценнее дорогих побрякушек.

Через полгода Геннадий и Алена поженились. Нет, она не стала затевать тяжбу с очередным обличением Банникова в краже. Все это слишком долго, сложно, требует нервов. А у нее теперь есть маленькая девочка, для которой она должна стать мамой.

Но самое главное, ее любимая скрипка вернулась к ней, как подарок судьбы вместе с замечательным мужчиной. Геннадий вскоре вновь вышел на работу, и туда же, в филармонию, со временем придет и Алена, держа в руках свой замечательный инструмент, свою фамильную ценность, семейную реликвию.

Настенька. Ошибка молодости

Маленькая девочка шести лет лежала в кроватке и капризничала. Она не хотела идти в садик, говорила, что у нее болит ушко, и тем самым рассердила своего папу, который хоть и не отругал ее, как обычно, но и не пожалел. Настенька просила маму отвезти ее к бабушке, но мама позвонила на работу, отпросилась и повела дочку к врачу.

Врач воспаления не нашел, но капли выписал на всякий случай, если к вечеру боль возобновится. Пока мама пошла в аптечный киоск, врач спросил маленькую пациентку, лукаво подмигнув:

— Что, в садик не захотела идти?

Настенька опустила голову и заплакала.

— Что-то не так с вашей девочкой, — тихо сказал врач маме на прощание. — Поговорите с ней, вдруг проблемы какие-то.

Мама спросила Настю, чем она так расстроена, но девочка молчала. Тогда мама стала рассказывать, что летом перед школой они поедут на море, будут купаться и загорать, играть в мячик, строить замки на песке. Настя сидела, опустив голову, и не отвечала маме.

Она помнила, как в прошлом году они все вместе ездили в Анапу. Мама с папой все время ссорились, мама плакала, а Настю отправляли гулять на детскую площадку пансионата с мальчиком из соседнего номера. Он учил ее плохим словам, один раз столкнул с горки и насыпал ей песок в волосы. Но все равно это было лучше, чем слышать папины злые слова и видеть мамины слезы.

Поэтому она не хотела на море и сказала тихо: «Я лучше к бабушке поеду».

Мама с папой разводились. Это Настенька поняла из их частых ссор и из разговоров бабушек на лавочке около подъезда. Правда, их разговоров она не слышала сама, но взрослая Таня, с которой ее обычно отпускали гулять во двор, сказала ей, что бабушки так и говорят: разводятся Настины родители. А Таня уже школьница, она понимает, что к чему.

Ночами Настя плакала, особенно сильно после того, как услышала папины обидные слова. Он не кричал на маму, говорил тихо, но очень зло:

— Я говорил тебе, что ребенка не хочу? Говорил? Теперь не жалуйся. Я устал за эти шесть лет, замотался, заработался, чтобы вас содержать. А ты на полставочки пристроилась. Специально ее родила, чтобы не работать.

Половину из сказанного Настя, конечно, не поняла, но вот что папа не хотел ее, больно ударило по детскому сознанию. «А откуда же я взялась, где мама меня нашла?» — подумала тогда Настя и решила спросить у соседской Тани, может, она знает.

Таня посмотрела на маленькую Настю очень серьезно и принялась объяснять. Так, мол, и так. Они оба виноваты, что ты родилась. Подробностей Настя не поняла, но Таня сказала ей, что женщины, мамы, всегда хотят детей, а папы не всегда. Поэтому они и ссорятся.

Потом Таня посадила ее рядом с собой на лавочку и сказала:

— Ты не плачь, Настька. Будешь жить с мамой. Она все будет для тебя делать, вот увидишь. К бабушке будете с ней ездить. А иногда, по выходным, сможешь уезжать к отцу. Он тебе игрушки всякие будет покупать, мороженое, там, шоколадки. И ругаться не станет. Будете с ним в цирк ходить, в кино.

Настя не верила, что папа так подобреет, но, может, перестанет называть ее «ошибкой природы» или «ошибкой молодости», как это часто случалось. Она эти слова не совсем понимала, но знала, что ошибка — это не очень хорошо. Таня ей сказала один раз, что получила двойку в школе, так как сделала много ошибок в тетради. Родители ее ругали.

В этот раз Таня отвела Настю домой пораньше, так как ей нужно было делать много уроков. Странно, но дверь в квартиру оказалась приоткрытой, даже звонить не пришлось. Наверное, мама к соседке вышла на минуточку. Настя вошла в прихожую и услышала, как папа говорит с кем-то по телефону громко и серьезно:

— Почему я должен столько ждать, черт побери? Неужели развести людей так сложно, тем более что я ни на что не претендую? Да, дочь остается с матерью, это однозначно!

Потом папа еще что-то говорил. Настя стояла не шелохнувшись. Она боялась, что сейчас придет мама и услышит папин разговор, заплачет, а он снова будет ругаться на нее. Отец наконец закончил кричать и вышел в прихожую.

Увидев Настю, он глянул на нее так зло, что она втянула голову в худенькие плечи, а он рявкнул:

— Все из-за тебя, паршивка!

Затем он отшвырнул ее в сторону так, что она чуть не упала, схватил ключи от машины и вышел из квартиры.

— Где мама? — успела спросить Настя, но он не ответил, хлопнув дверью. Когда мама пришла, Настя сидела на полу и плакала. Мама обняла ее и увела в комнату.

***

С тех пор прошло пятнадцать лет. Настя сидела у постели больного отца и держала его за руку. Ему сделали операцию, он был слабый, худой и беспомощный. Его приходилось кормить и поить. А еще успокаивать. Он часто плакал, и говорил, что Бог его наказал.

За эти годы он успел еще раз жениться и развестись. Настю он к себе никогда не забирал, игрушек не покупал и в цирк не водил. Но они виделись иногда, даже в кафе ходили, когда Настя уже студенткой была. Она всегда звонила ему на дни рождения и в праздники. Разговаривал он не очень охотно, но когда заболел, позвонил именно ей, попросил помощи.

И Настя не отказала. Где-то в глубине души, в самом отдаленном ее участочке, она любила его, некогда очень красивого, большого, серьезного своего папу. Другого у нее никогда не было, а без пап детей не бывает. Это ей Таня хорошо объяснила в детстве.

Из больницы папу тоже забирала только Настя. Привезла к нему домой, приготовила еду, накормила и сказала перед уходом:

— Звони, если что.

И он звонил, почти каждый день. Они подолгу разговаривали обо всем: о жизни, о здоровье, о делах насущных. И однажды он позвонил ей среди ночи и сказал тихим, усталым голосом:

— Прости меня, дочь. Я был плохим отцом. Зла не держи, ладно?

И больше они не встречались. Отца не стало. Настя с мамой похоронили его, на что мама сказала:

— Была без радости любовь, разлука будет без печали.

А Настя тихо заплакала, у нее разлука была с печалью.

Поездка за радужным счастьем

Душный офис напоминал предбанник, и Юля не могла дождаться конца рабочего дня пятницы. Наступал ее долгожданный отпуск и поездка в дом отдыха, расположенный где-то на природе средней полосы.

«Всего час на электричке, и вы в раю!» гласила рекламная брошюрка, которую ей всучили на выходе из метро. Юля созвонилась с турагентством. Узнав ее бюджет, ей любезно предложили номер на неделю за цену, ниже которой можно разве что в доме колхозника остановиться.

Но с ее зарплатой простого клерка в неприметной рекрутинговой компании это была находка. Брошюра пестрила пряничными домиками на берегу сверкающего голубизной озера, а трава и кроны берез зеленели изумрудом, пронизанным ярким солнечным светом. Мечта, а не поездка!

Заветный час настал! Маленькая стрелка огромных офисных часов коснулась заветной пятерки, и все буквально сорвались с мест. Похоже, что Юля была первой. Она громко попрощалась со всеми сразу и вылетела из здания, боясь, что ее кто-нибудь окликнет или что-нибудь задержит.

Ранним субботним утром она уже сидела в электричке и наблюдала унылую картину за окном. Лесопосадки и неказистые домишки сменялись серыми бетонными платформами, суетливые люди куда-то спешили, толкая друга: дачники, скорее всего.

А Юля мечтала о пункте своего назначения, который должен появиться уже минут через двадцать. Она представляла себя на залитой солнцем поляне в цветах или в радужных брызгах, плывя по лазурной глади озера в своем умопомрачительном малиновом купальнике, купленном еще зимой на «Алиэкспресс».

И вот, наконец, ее станция. Она вышла и огляделась. Пустынное поле, вдали виднеется лесок и большое прямоугольное здание, похожее на хлев или коровник. Ее радужное настроение несколько поблекло, когда, достигнув коровника, она поняла, что это и есть дом отдыха, его основное здание. А пряничные домики, которых было раз, два и обчелся — это дорогостоящие коттеджи. Ей же предстоит жить именно в этом мрачном строении.

Унылая вахтерша выдала ей ключи и указала в даль темного коридора, где должна располагаться ее комната номер двадцать шесть. Она тоже настроения не прибавила: обстановка чем-то напомнила период послевоенного развала. На стенах пузырились поблекшие обои, всем своим видом показывая, что без них было бы еще хуже.

Металлическая кровать с полосатым матрасом все тех же послевоенных времен была не заправлена, но на прикроватной тумбочке было свалено в кучу до боли невзрачное постельное белье, которое наводило на мысль о поездке в плацкартном вагоне по маршруту Урюпинск — Кыргызстан.

Юля приуныла. Она вспомнила, как выпрашивала путевку подешевле, и вот результат! «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной!» — мелькнуло у нее в голове, и она отправилась осматривать окрестности дома отдыха, надеясь найти обещанный рай.

Юля шла вдоль берега, когда услышала сзади себя шаги. Ее догнал высокий молодой мужчина и радостно поприветствовал. Она ответила кивком, надеясь, что он пройдет мимо, но он пошел рядом и начал непринужденный разговор: о погоде, о природе и о том, что он проживает в коттедже, который его IT-компания арендовала на все лето. А ему вот руководство сделало подарок на тридцатилетие — неделю отдыха в этом богом забытом уголке.

— Но я не жалуюсь, даже рад, — заключил он. — А вы в каком домике остановились?

— В двадцать шестом, — ответила Юля и распрощалась, получив в ответ радостное «До встречи!»

Встретились они за завтраком. Он подошел к ее столику у окна и тут же пристроился напротив.

— Доброе утро! — радостно воскликнул он. — Меня Михаилом зовут. А вас?

— А меня — нет, — ответила она и, помедлив, добавила: — я Юля. Очень приятно.

На Михаиле были надеты шорты камуфляжной расцветки и ярко-зеленая футболка со смешной рыбкой на груди, пускающей пузыри.

Юля улыбнулась и спросила, указав на футболку:

— Фирменная вещь! Где достали?

— Племяннику купил в прошлом году в Ялте, а она большая оказалась.

— А племяннику сколько?

— Пять. Но она упакована была, а что такое размер «XL» я понятия не имел. Вот теперь ношу. Мне впору.

Юля развеселилась, и с этого момента они подружились. Часами бродили по лесу, купались и загорали на песчаном берегу и говорили обо всем на свете, кроме себя самих. Личных тем не касались, хотя последние две ночи провели вместе в уютном коттедже Михаила.

Юля поняла, что влюбилась. Она давно уже была одна — почти год как рассталась со своим прежним «возлюбленным», ни разу не пожалев об этом. И дала себе слово: никаких отношений, пока не встретится настоящий мужчина. Михаила она стала рассматривать всерьез.

Домой они тоже отправились вместе. Всю дорогу болтали, хохотали и наслаждались обществом друг друга. Удар под дых ждал Юлю на перроне. Как только они вышли из вагона, навстречу ему помчался мальчик лет пяти с радостным криком «Папочка!», а за ним спешила взволнованная женщина.

Юля быстро затерялась в толпе и уехала домой. Конец отпуска был испорчен окончательно и бесповоротно, и тягучая тоска навалилась на нее всей своей неотвратимостью.

***

Понедельник был дождливым, серым и тоскливым. Она нехотя собралась и отправилась на работу, хотя предпочла бы повеситься. Коллеги взирали на нее опасливо, боясь спросить, как прошел отдых, и так все было понятно. Затем ее вызвал директор и сказал, что не очень доволен результатами ее работы, в повышении которых нуждается вся компания. И после отпуска она должна подналечь, дабы не потерять место, на которое уже выстроилась очередь.

И мысль о заветной веревке с мылом снова посетила ее. День прошел ужасно, если не сказать больше. А промозглый дождь так и не прекращался. Задержавшись минут на двадцать, дабы проявить обещанное директору рвение и наверстать упущенное за время отпуска, она все же покинула офис, будучи гораздо мрачнее жуткой тучи, нависшей над городом.

И тут услышала радостное «Юля!» К ней со всех ног мчался Михаил с «сыном» под мышкой. Она вдруг вспомнила, что говорила ему, где работает. Мальчик весело хохотал, болтая ногами, а она остолбенела при виде этой картины.

— Вот, мой племянник Шурка, из сада забрал. Сын моей сестры. А «папочкой» он меня с пеленок называет, вводя всех в заблуждение.

— И многих подружек ты так растерял? — с усмешкой спросила Юля, а Михаил подхватил племянника на руки и сказал:

— Не считал. Главное, чтобы тебя не потерять. Да, Шурка?

— Это та хорошая тетя, про которую ты мне рассказывал вчера вместо сказки? — спросил мальчик.

Они рассмеялись, скучковались под огромным зонтом Михаила, и Юле показалось, что тучи расступились, а сквозь них проглянула радуга. Или это у нее в душе?

Покоритель вершин

Лера Вишнякова смотрела в свой заснеженный двор, в котором металась и выла февральская вьюга, наметая огромные сугробы. А ей завтра с утра в институт. Набитый битком троллейбус, скучные лица пассажиров, толкотня…

Девушка поежилась от этой безрадостной картины и отошла от окна. Мамочка грустно и укоризненно смотрела на нее с портрета в черной рамке. С тех пор как ее не стало, Лера совсем потеряла вкус к жизни. И даже Аська, лучшая подружка, не могла вывести ее из этого состояния, как ни старалась.

Походы в театр, молодежные кафе, студенческие вечеринки — ничто не радовало Леру. Она тосковала по маме. Иногда звонил отец из своего Питера, ненавистного ей города, который разлучил его с мамой. Там он нашел «новую любовь» и бросил их лет десять назад.

«Хороший был мужчина», — говорили о нем знакомые, а Лера была к нему равнодушна. Она не выносила предательства. Да и потом, кто он такой, «хороший мужчина», какой из себя?

Мужественный красавец с львиным сердцем? Или добродушный весельчак? А может, как отец, и красив, и весел, и смел, раз решился оставить жену с дочкой ради бешеной любви?

Зазвонил телефон, это была Аська, как всегда восторженная, бойкая, на подъеме. Лера тут же представила ее веснушчатое личико, кудряшки во все стороны, радостные смеющиеся глазки. Аська уже что-то тараторила, а Лера и не прислушалась толком.

Но смысл уловила. Завтра все собираются у нее, родители уехали на все выходные, вечеринку разрешили, отказы не принимаются, у нее решается судьба — будет ОН! Друг детства, альпинист, вернувшийся с каких-то высот, как Бог, спустившийся на землю.

Вот так всегда. У нее обязательно все из ряда вон, никакого спокойствия. И вечно она таскает за собой Леру. Яркая, красивая подружка всегда собирала вокруг себя стайку кавалеров, и все были уверены, что это ее, Лерины, ухажеры. И ошибались. На самом деле они все равно выбирали Аську, предпочитая ее легкий нрав серьезной разборчивости Леры.

Она уже решила для себя, что ни на какую вечеринку не пойдет, но на следующий день в институте Ася бесцеремонно вручила ей список того, что она должна принести с собой: бутылка шампанского, свечи и торт. И вопрос обсуждению не подлежал.

Лера подумала и согласилась. В конце концов лучше уж провести субботний вечер в компании, чем опять дома и снова одной.

Наряжаться она не стала. Уже предвидела Аську в чем-то исключительно блестящем и даже сверкающем. А сама натянула джинсы и любимый джемпер, зашла в магазин, купила все по списку и прибыла к Асе. Почти все уже были в сборе, кроме самого главного гостя, который опоздал минут на сорок.

Он вошел в квартиру, как какой-то киногерой, в огромной шубе и шапке. На нем тоже были джинсы и толстый свитер. Бородатый красавец со стальным проницательным взглядом темных глаз, он оглядел притихшую публику и извинился за опоздание.

Все засуетились вокруг него, особенно Аська в своем неизменном люрексе. Усадила на почетное место рядом с собой, и веселье продолжилось.

Лера сидела с краю, но постоянно ловила на себе его заинтересованный взгляд. Но вдруг погас свет, настало время свечей и танцев до упаду. Молодежь подскочила с мест и пустилась в пляс.

Лера видела, как мужчина вежливо отказывает Аське, спрашивая, где можно покурить. Она проводила его на балкон и подмигнула Лере: ну как, мол? Лера одобрительно улыбнулась, и Аська исчезла в кругу веселящейся публики. Подругу она и не звала, знала, что та никогда не танцует.

Лера собралась было потихонечку покинуть эту веселую компанию, так как завтра с утра у нее тренировка в бассейне, но тут вдруг рядом с ней опустился бородатый Аськин друг и протянул ей фужер с шампанским.

Так они познакомились. Мужчину звали Георгий, альпинист, скалолаз, тренер и капитан команды, спортсмен, помешанный на вершинах и на их покорении. С Аськой знаком с детства. Их родители были очень дружны, пока не уехали отсюда. В родном городе Георгий не был давно, все время в экспедициях. Вот вернулся на пару месяцев.

О себе Лера рассказала вкратце. В этом году заканчивает институт, экономический факультет. Живет одна, занимается плаванием, с Асей дружит с первого курса. А сейчас ей пора домой. Поздно уже.

К ее ужасу и нескрываемому неудовольствию Аськи, Георгий вызвался ее проводить. Ужас заключался в том, что Лера не хотела обижать подругу, которая ждала этого Георгия с такой нескрываемой радостью!

Ася просто была уверена в том, что у нее начнется очередной, а, возможно, и самый яркий роман с далеко идущими последствиями.

Но это роман начался у Леры. А точнее, не роман, а любовь, которая накрыла их с головой. Георгий красиво сравнивал ее с лавиной, обрушившейся на них. Поэтично, но страшно. Лере такое сравнение не нравилось, а Георгий был в восторге.

Ася пообижалась пару недель, а потом успокоилась.

— Не все же мне у тебя кавалеров из-под носа уводить. Ладно, я не дуюсь. Похоже, тут форс-мажор, все серьезно, — сказала она и, взяв подругу под руку, начала расспрашивать о подробностях.

***

Два незабываемых месяца Георгий прожил у Леры, но праздник закончился, и он собрался в очередную экспедицию. Он уверял, что скоро вернется, просил ее руки, даже с собой звал. Но все это было совершенно невозможно. И они расстались. На время.

Но Георгий исчез. В буквальном смысле этого слова. Ни звонков, ни сообщений. Ася пыталась дозвониться до его родителей, те тоже были не в курсе: где-то в походах, где-то в горах.

А Лера умирала от тоски. Она очень плохо переносила эту разлуку, боялась за него так, что не спала ночами, ее постоянно мучили плохие предчувствия.

Поздний ночной звонок в дверь испугал Леру. Она осторожно глянула в глазок и увидела Аську. На ней лица не было.

— Не хотела по телефону, — скорбно проговорила она. — Лерочка, что-то там произошло, много человек погибло, сорвались в пропасть…

Она еще что-то говорила, держа ее за руки. Родители Георгия не в курсе, пока не всех нашли. У его мамы плохо с сердцем, и еще какие-то подробности Ася говорила ей, но в глазах Леры стоял плотный, густой туман, и все слова и звуки доносились, как сквозь вату. Единственные обнадеживающие слова «Поиски продолжаются» не давали Лере умереть.

***

Она стояла на самом верху десятиметровой вышки и смотрела вниз. Темная голубизна воды казалась жуткой, плотной, вязкой. Она пугала и манила одновременно. Лера смотрела вниз и мечтала об одном: исчезнуть в этой толще навсегда. Он не взял свою высоту, а она возьмет. Сейчас разбежится и…

Прыжок, обычный, с толчком. Ее тело пронзило эту тонкую мембрану и ушло куда-то вниз сильно, мощно.

Ей не хотелось назад, но вода вытолкнула ее обратно из своих недр, и Лера пожалела об этом так сильно, что беззвучно зарыдала.

— Вишнякова, это что за прыжок?! — услышала она голос тренера. — Так и разбиться недолго! А ну назад, снова и по-хорошему.

Лера вышла наружу, на мокром лице не было видно ее слез сожаления, что она не ушла под воду навсегда.

«Может быть, попробовать еще раз?» — мелькнула предательская мысль, но тут она застыла на месте, не успев ее додумать. В пяти метрах от нее, на скамейке для зрителей, она увидела его. Он сидел и улыбался той самой потрясающей улыбкой покорителя всех вершин на свете!

Георгий прилетел сюрпризом. Нет, это не его команда сорвалась в пропасть. Он жив и здоров. Он приехал за ней, он любит ее, он не может без нее жить.

Все это Лера выслушивала, сотрясаясь от рыданий, обнимая и целуя его и ругая себя за малодушие, которому чуть было не поддалась несколько минут назад. И это было счастье, такое же сияющее, как вершина самой высокой горы в мире!

Формула счастья

Какое счастье, какое блаженство! Горы, море, сосны! И он здесь один. Один! Без жены, которая вечно изводила его жалобами: то на здоровье, то на непослушную дочь, то на вредного начальника! А он устал! Устал так, что… пошел на этот шаг, на обман.

Валерий сидел на берегу и смотрел на море. Он вдыхал морской запах, приносимый едва ощутимым осенним ветерком, и радовался своей свободе, хотя на душе было не очень хорошо, беспокойно.

Он обманул Ирину, свою жену. Сказал, что едет в командировку, а сам прилетел сюда, чтобы отдохнуть и от дома, и от работы. Там тоже не было покоя. Навалилось все разом и придавило, как тяжелым пыльным мешком так, что дышать было трудно.

«А что, если Ирка узнает, что я не в командировке? — не первый раз мелькнула тревожная мысль. — Ну и черт с ним, пусть узнает. Скажу, что не мог больше, нужна была разрядка».

— Я вижу, вы тоже один приехали? — услышал он рядом с собой вкрадчивый мужской голос.

Рядом стоял мужичонка лет шестидесяти, простенький такой, невзрачный даже. Он, не спросясь, присел рядом и завел задушевную беседу о красотах края, о том о сем. Валерий поддерживал беседу не очень охотно, но собеседник будто этого не замечал.

— Как жаль, как жаль, что моя Галочка не видит всей этой красоты, — сокрушался он.

— Жена? — спросил Валерий.

— Да, конечно. Не любовница же в мои-то годы.

Валерий посмотрел на него и подумал, что годы тут ни при чем. Просто вид у него больно уж простецкий, да и для шестидесяти выглядит старовато.

Мужчину звали Степан Петрович, он преподавал историю в каком-то вузе, трудился над научными книгами. Увлеченная личность. Но Валерию хотелось остаться одному. Он поднялся и распрощался было со своим случайным собеседником, но тот вдруг сказал:

— А знаете что, пойдемте по рюмочке пропустим до обеда.

Сам не зная почему, он согласился. И вечером опять такая же просьба: «Компанию мне не составите?»

Валерий заинтересовался этим Степаном Петровичем. Человеком он оказался довольно интересным, говорил, правда, много, но все как-то оригинально, но по делу.

Часто в разговорах всплывало имя Галочки, его жены. О ней он говорил с особой теплотой: лучше нее он женщин не встречал; она и красавица, и умница; дети, когда были маленькие, ее просто обожали, а сейчас разъехались кто куда; он сам по ней очень скучает — и все в возвышенных тонах.