Бесплатный фрагмент - Под ручку с фортуной

ПОД РУЧКУ С ФОРТУНОЙ

ГЛАВА 1

В конце 1991 года Михаил Струнин, известный как Струна или Мишель, задержался в профессионально-техническом училище, где уже пятый год работал преподавателем физкультуры и тренером. Он вернулся из Афганистана, где провел почти год. В тот зимний день улицы были темными, и единственным источником света служил белый снег, покрывавший дороги. Михаил шёл по пустынной набережной, время от времени поглядывая на хмурую и бурлящую Волгу, ещё не скованную льдом. Отойдя от Речного вокзала, он наткнулся на компанию из трёх мужчин, громко разговаривающих с привлекательной дамой в капюшоне. Её возраст было сложно определить, но её приятные черты лица не могли не привлечь внимания. Мужчины вели себя нагло, словно требуя от неё чего-то. Один из них, в спортивной шапке и высоких полусапожках, пытался завладеть её сумочкой, которую она крепко держала у груди. — Дай я загляну в твой ридикюль, — настаивал он. — Лишнего нам не надо, возьмём только то, что полагается, и ты с облегчением потопаешь домой. Или ты хочешь, чтобы мы сняли с тебя все цацки? Увидев Михаила, один из грабителей помахал ему ладошкой, намекая уйти. Миша бросил на женщину вопросительный взгляд и сказал: — Если вам нужна моя помощь, просто закройте глаза, и через десять секунд вы будете в безопасности. — Ты, браток, угости нас куревом и иди своей дорогой, — зашипел на него один из грабителей, опираясь на эбонитовую трость. — А то и тебя на штраф посадим.

Михаил ответил: — Не курю и другим не советую.

Всё произошло мгновенно: как только женщина закрыла глаза, он перехватил руку с ножом. Раздался оглушительный крик, и к месту происшествия сбежались зеваки. Один из грабителей был обезврежен, но его приятели напали на Михаила с кулаками. Он технично давал им отпор, но увлёкшись боем, не заметил, как исчезла женщина и подъехал автомобиль ППС. Из него вышли три милиционера и начали его избивать дубинками. Михаила охватила ярость, и, не контролируя себя, он бросил одного из милиционеров под крутояр, откуда тот скатился к реке. Мучительный стон охранника правопорядка охладил его, и Михаилу пришлось пройти с ними в машину.

ГЛАВА 2

Ночь он провёл в затхлой камере предварительного заключения, а наутро, словно выжатый лимон, предстал перед дознавателем Чадовым. Тот, распахнув девственно чистую папку, обдал его ледяным взглядом и отчеканил:

— Мне думается, вы не из тех, кто рубит сплеча. Поэтому буду с вами откровенен, как с покойником. Вы влипли, голубчик, по самые гланды. Наш старший лейтенант Валетов, коему вы, не будем кривить душой, знатно подправили здоровье, — племянник самого Рудакова, птицы высокого полёта. Да и папаша у него, до выхода на пенсию, был огнеборцем с именем. Выкарабкаться будет ох как непросто. Предлагаю сделку: выкладываете мне всю правду о вчерашней потасовке, и, возможно, я смогу вам подстелить соломки. Сопротивление властям — статья тяжёлая, как чугунная плита, и смягчающих обстоятельств в ней, как правило, не водится. Так что давайте всё обсудим детально, по косточкам разберём.

Миша, с грустной надеждой в глазах вглядываясь в лицо дознавателя, начал свой рассказ:

— Я возвращался с работы, как вдруг увидел — группа отморозков окружила женщину, пытались вырвать сумочку. Не могу я спокойно смотреть, как обижают слабых, вот и вмешался.

— Кажется, вы в недавнем прошлом были чемпионом области? — вкрадчиво поинтересовался дознаватель.

— Да, самбо занимался серьёзно, — ответил задержанный. — Сейчас физкультуру преподаю в ПТУ. И вот что хочу заметить: ваши доблестные милиционеры провели задержание из рук вон плохо. Увидели, как я пытаюсь остановить грабителей, и давай меня дубинками охаживать. А где, спрашивается, грабители? Где свидетели? Я точно знаю, что они были!

— К сожалению, немного их, — с тяжёлым вздохом признал майор. — Придётся мне прошерстить набережную, поискать очевидцев среди местных жителей. И вам стоит приложить все усилия, чтобы я их нашёл. Иначе будущее у вас будет мрачнее ночи. А пока оставайтесь здесь и не пугайтесь, если прокурор даст санкцию на ваш арест. Это формальность, но всё может измениться в любой момент.

…Три дня провёл он в душном отсеке КПЗ, но спасителя так и не дождался. Через неделю его дело передали другому следователю, Солодову, глухому к мольбам обвиняемого, зато усердно строчившему протокол, словно роман, переписывая его по нескольку раз. За это время великая страна рассыпалась на осколки, и под самый Новый год его перевезли в тюрьму, в огромную камеру, где подследственные спали по очереди, как в переполненном ночлежке. Свидетелей его «преступления» так и не нашли. Судья, словно марионетка, плясал под дудку наспех состряпанного следствия, искажённых фактов, начисто игнорируя, что перед ним — ветеран Афганистана, мастер спорта СССР. Все его оправдания тонули в глухой стене равнодушия.

Судебный процесс был скорым и кривым, как турецкая сабля. Проходил без потерпевшего. Правда, признали, что травма нанесена в состоянии аффекта. В итоге Михаилу влепили реальный, но, к счастью, небольшой срок — всего два года усиленного режима.

В начале июня его с двумя десятками зеков привезли в лесной лагерь и выстроили перед комиссией. Главный начальник, полковник Царёв, в роговых очках, с причмокиванием изучал бумаги прибывшего.

— Ну хорош, нечего сказать! — торжественно объявил он собравшимся. — Спортсмен, командир, преподаватель, да ещё и воевал в мусульманской стране. Такой кадр нам подойдёт на должность заведующего клубом. Николин у нас позавчера по УДО отбыл, вакансия имеется. Вот этот бравый молодец его и заменит. Для справки могу добавить, что в СИЗО, в камере с сорока восемью подследственными, он за неделю показал себя толковым сидельцем, с внутренним стержнем, и условно стал правильным паханом. — Он перевёл взгляд на Михаила и спросил: — Согласны? — требовательно буравил он глазами зека с мужественным лицом.

— Слишком подозрительно принимать от вас такой щедрый подарок, — не раздумывая отрезал тот. — Первый раз вижу вас и сразу — королевская милость. Уж лучше я лес валить пойду, так безопаснее будет.

— Думаете, мы о вас ничего не знаем? Ошибаетесь, — хитро прищурился подполковник. — Вы не в детский сад попали, а в исправительное учреждение, куда за вами приехала вся ваша биография. Ознакомились, нет ни одной отрицательной характеристики, что делает вам честь. Не понимаю, зачем вам лесоповал? Здоровье подорвать хотите? Или к воровским понятиям прикоснуться? Не советую, ничего хорошего вам эта публика не принесёт.

— От вашей благосклонности я попаду в опалу к тем, с кем буду хлебать одну баланду, — старался он как можно быстрее отбиться от заманчивого предложения. — И сами посудите, что они обо мне подумают, когда я завтра заступлю на творческую ниву?

— Где вы этой вредной идеологии нахватались? — продолжал наседать Хозяин зоны. — Не в следственном ли изоляторе? А мы хотим уберечь ваш организм от простудных и других неприятных заболеваний. Вы же интеллигентный человек, к тому же лейтенант запаса. К нашему производственному режиму вам будет сложно приспособиться.

— Если законники рассуждают так же, как и я, то они разумные люди, — резюмировал Струнин. — Хотя я ни разу с ними не общался, но наслышан о них много хорошего.

Тут из-за стола вскочил белобрысый капитан и, изобразив на лице звериную гримасу, процедил сквозь зубы:

— У нас воров нет и не будет! Зарубите себе это на носу!

— Мне это известно, — согласился Мишель.

— Тогда вам следует вступить в актив и принять участие в борьбе с беспорядками на нашей территории, — предложил его оппонент, хотя и знал, что его совет останется без ответа.

Вновь прибывший зэк смело посмотрел в глаза офицеру и без тени колебания в голосе заявил:

— О вашем контингенте ходят хорошие слухи по всему следственному изолятору, поэтому я не буду долго ломать голову и присоединюсь к большинству. Ведь оно всегда сильнее и дружнее любой кучки.

После такого ответа офицер, оказавшийся кумом зоны, обратился к председательствующему:

— Если он так рвётся на делянку, уважьте его просьбу. А мы понаблюдаем, как он будет себя вести через месяц.

— Не буду, — гордо вскинул подбородок Струна. — На всякий случай я профессиональный спортсмен по единоборствам, и надеюсь, что ваша тайга не сожрёт меня за полтора года.

После этой фильтрации его отправили в пятый отряд, на производство фанерного кряжа.

ГЛАВА 3

Майор, начальник пятого отряда, забрал его и ещё двоих мужиков с вахты и повёл в барак. Михаил, словно зачарованный, не видел ничего вокруг — ни унылой серости плаца, ни покосившихся заборов. Взгляд его приковался к грубым кирзачам, выданным вчера после бани. Никогда прежде не носил он такой обуви. Даже в армии, где после военной кафедры отслужил всего год, яловые сапоги надевал с неохотой, пока не разжился щегольскими туфлями за двенадцать рублей. Сейчас же в голове билась лишь одна мысль: избавиться бы от этих колодок, обернуть бы ноги тряпками, лишь бы не чувствовать эту чудовищную тяжесть.

Перед входом в бревенчатое здание майор остановился, обвёл взглядом новоприбывших и, словно хозяин над стадом, изрёк:

— Отныне вы мои питомцы. Это моя ферма, — кивнул он на покосившееся строение. — Фамилия моя — Злобин. Обращаться строго по уставу. Сейчас проведу ознакомительную беседу с каждым и распределю по бригадам. У меня их четыре, итого сто голов скота. Первым пойдёшь ты, — ткнул он пальцем в несостоявшегося культработника.

В кабинете Злобин, повесив фуражку на оленьи рога, водруженные над столом, уселся напротив Струнина и, вперив в него испытующий взгляд, заговорил вальяжно:

— Ты что, при всей администрации дурака валял? Не понимал, что Хозяин решил облагодетельствовать тебя, обезопасить твой срок? Он дело твоё изучил, понял, что ты здесь пассажир случайный. Надо было апелляцию писать, на пересуд подавать, да адвокат твой проворонил. Где ты его откопал-то?

— Мне его дали, — ответил Струнин. — Только после суда он как воды в рот набрал. Шепнул лишь: «Судья из стана вражеского, нам его с тобой не одолеть, денежки маловаты».

— Балбес он и вымогатель, а ты в юриспруденции, видать, ни бум-бум, — усмехнулся Злобин. — Неужели в СИЗО не нашлось сидельцев толковых, кто бы подсказал, как развалить это шитое белыми нитками дело? Я твою историю вдоль и поперёк изучил. Жаль тебя, по-человечески жаль.

— Наверное, вы правы, — грустно пробормотал Струнин. — Но у нас там такая мясорубка была, не до откровений. Не хотелось хвастуном прослыть. Хотя, признаться, уважение за свой «подвиг» я снискал небывалое. Всё-таки ключицу представителю власти сломал технично. Да вы мне сейчас прямо глаза открыли.

— Голову сильно не ломай. Жалобу через спецчасть в прокуратуру напиши, требуй, чтобы ту женщину разыскали, за которую ты заступился. Ничего невозможного нет, подключи друзей, знакомых, авось они сработают лучше этих правоохранителей. Царёв наш всё-таки старался тебя от всякой мрази уберечь, верит в тебя. Осмотришься здесь, узнаешь нравы местные, выберешь путь к условно-досрочному. Но главное — пересмотр дела. Дерзай! А сейчас — марш в девятнадцатую секцию. Дежурный тебе койку с тумбочкой выделит. Вечером, после отбоя, с бригадой и бригадиром познакомишься. Может, родственные души найдёшь. Да, вот ещё что, — остановил он спортсмена. — Если со здоровьем проблемы — поликлиника у нас есть, и больничка стационарная, на все окрестные зоны. Не забывай об этом. Работа у тебя будет активная, но не пыльная. А на фанерный кряж, где у меня две бригады вкалывают, тебе соваться нечего.

…Дневальный, он же шнырь по-местному, смахивал на мультяшного Карлсона. Он указал на место у окна, привилегированное по здешним меркам, и прогнусавил:

— Располагайся. Что неясно будет — спрашивай, а я пока санитарией на прилегающей территории займусь.

— Может, познакомимся для начала? Меня Мишель зовут, — представился Струнин.

— А я Лёха Слива, — протянул ему руку мужичок. — Ты всего сутки на карантине проторчал, а тебе уже царские хоромы предоставили. Видать, птица ты не простая, раз сам Фермер о тебе так печётся.

— Как я понимаю, это кличка вашего комбата?

— В точку.

— Так вот, Лёха, клянусь, я такой же сиделец, как и все здесь.

— Странно. Чтобы такую колыбель получить, надо быть блатным на воле, шишкой какой-нибудь.

— Я простой человек, и в моём окружении сроду не было ни ментов, ни чинуш из подобных заведений. Я всего лишь борец, известный, правда, не только в регионе, но и по стране.

— А-а, вот оно что, — с облегчением выдохнул Алексей. — А я уж думал, серый кардинал из УФСИН к нам инкогнито заехал. Был тут у нас один такой, да его братки быстро раскололи. Собрались ему прописку устроить, а он как угорь выскользнул. Через день явился в форме капитана, да с охраной. До сих пор по казематам шастает с церберами, но больше в оперчасти околачивается. Питоном его у нас кличут.

Миша легонько постучал ладонью по верхней койке и с любопытством взглянул на словоохотливого соседа.

— А кто там наверху спит? Храпун или страдалец с мочевым пузырём?

Сосед дёрнул занавеску и с лёгкой улыбкой ответил:

— Нет, он тебе не помешает. Тихоня и человек порядочный, по нашим меркам. Новичок, месяц назад приехал. За попрошайничество осудили. С виду — сущий миротворец, интеллигент. Рост — как у баскетболиста, и трость, без которой он даже в туалет не ходит. Инвалид, на промзоне не работает, куда пошлют — туда и идёт. Оформитель, рисует — как Репин. Диву даёшься, зачем ему с таким талантом в криминал подался? Продавал бы картины и жил припеваючи. Видно, острых ощущений захотелось. Стропой его здесь зовут. Не будет он тебе докучать — молчаливый и вежливый. Но авторитет в секции умудрился установить неимоверный. При нём даже матом не ругаются. В общем, уважаемый человек. В столовой через пару часов познакомишься.

Затем он щёлкнул по прикроватной бирке и прочитал: «Буслаев Всеволод».

— Меня это не пугает. Я пять месяцев в изоляторе с разными отбросами провёл, ко всему привык, — изрёк Струнин. — Как говорили в нашем зверинце: «Покой нам только снится».

Лёха приподнял объёмистый рюкзак новичка и заметил:

— Это не про нас. Благодаря твоему соседу климат у нас изменился в лучшую сторону. Тихо здесь, как в читальном зале. Поживёшь — увидишь. Так что располагайся, приляг, если хочешь. Никто тебе не помешает. К обеду разбужу.

— Хорошо, — скупо ответил спортсмен, стаскивая с себя непомерные кирзачи. Достав из рюкзака тапочки, он тут же подумал: «Почему инвалида наверх засунули? Неужели нельзя было вниз положить? Надо будет поменяться с ним, заодно и познакомиться».

ГЛАВА 4

Он отмахнулся от настойчивого предложения местного старожила занять свежевыстиранную койку и принялся за обустройство своего угла. Вещи обрели своё место в прикроватной тумбочке, а видавшие виды сапоги, словно проштрафившиеся солдаты, были сосланы за неё. Удовлетворённый наведённым порядком, он вышел на улицу — поймать ускользающие лучи солнца.

Двор, даже без бинокля, казался вымершим. Большинство обитателей этого скорбного места были поглощены утробой промзоны. Он выбрал скамью с обманчиво пологой спинкой, примостившуюся у подножия турника, и, удобно устроившись, прикрыл глаза. Мысли, словно стая встревоженных птиц, взмыли ввысь, рисуя картины его будущей жизни в этом неприветливом краю.

Первое впечатление о следственном изоляторе, мрачном преддверии ада, не вызывало отторжения. Он сравнивал его с крематорием, где сгорают последние надежды.

— В целом, как в армии, — пронеслось в голове, — лишь бы нравы местные не оказались слишком лютыми.

В этих раздумьях он незаметно провалился в сон, прерванный до боли знакомым голосом, въевшимся в память, словно запись на старой магнитной ленте:

— Земляк, что, прямо подо мной решил прикорнуть?

Мишель распахнул глаза, и в тот же миг его сознание пронзила вспышка воспоминаний — тот роковой день, что привёл его за колючую проволоку. Перед ним, опираясь на трость, стоял мужчина — несомненно, тот самый, которому довелось познакомиться с отработанным приёмом в его родных пенатах.

…Просьбу калеки он проигнорировал, лишь приподнялся и, заняв сидячее положение, бросил:

— Присаживайся.

Тот осторожно опустился рядом, вытянув вперёд здоровую ногу, заметно длиннее искалеченной, и с надеждой в голосе спросил:

— Куревом не разживёшься?

— Не курю и другим не советую, — последовал сухой ответ.

— Избитая фраза, — хмыкнул тот, водя клюкой по земле, словно буравом. — Я вообще-то на воле никогда не стреляю сигареты, всегда при себе портсигар, доверху набитый.

— И ножик в рукоятке своего посоха, — парировал Михаил.

Хромой сделал вид, что не понял намёка, и невозмутимо произнёс:

— Здесь временно обнищал, но скоро поправлю положение. А насчёт посоха — это был зеркальный муляж, но иногда и он меня выручал. Откуда тебе знать про мой секрет? Я вроде никому здесь не рассказывал. Да и перед судом я залил полость пластмассой.

— Мудро! — оценил находчивость инвалида Струнин, затем, вперив взгляд в его лицо, поинтересовался: — Сколько всего отсидел?

— Около двух месяцев, — выплюнул тот на свежую траву изжёванную жвачку. — До суда был под подпиской. Но я не отчаиваюсь, всё равно отсюда раньше тебя выйду. Мне всего-то год с небольшим осталось. Да и вообще, думаю, меня, как оформителя, по заказу местной администрации засудили. Я ещё в восемьдесят шестом здесь у них с кистью на харчевне и на вахте отпахал. Посадили за ведро белил, которое я унёс из дома колхозника после работы. А в этот раз, мне кажется, под Шемякин суд попал. У них тут много работы, особенно в клубе пахать придётся. Он замолчал на мгновение и, окинув собеседника оценивающим взглядом, продолжил: — Кого-то ты мне из женского пола сильно напоминаешь. У тебя случайно нет в роду красивой сестры по имени Тереза?

— Нет, только кузина, моя ровесница, и вряд ли ты её знаешь. Она аспирантуру заканчивает и никогда с законом проблем не имела.

— Ну и ладно, забудь, просто так спросил, — он помотал головой и, кивнув в сторону Сливы, убиравшего территорию, спросил: — Дневальный говорит, что тебе срок в прошлом месяце дали и хотели заведующим назначить. Видимо, тебе хорошо известно значение слова «презирать». Уважаю, правильно поступил. Я вот до сих пор не пойму, чем здесь сидельцы дышат. Понятия и законы изменились с тех пор. Кажется, что тут через одного крепостные живут. По крайней мере, мне так кажется. Знаю ещё, что в нашем отделении собраны маломерки — те, у кого сроки небольшие. Как группа малышей в детском саду. А значит, с психикой у них всё в порядке.

— А у тебя как со здоровьем? — глубоко вздохнул Струнин.

— Я человек больной, но чувствую себя сносно.

— А чего порой так истерично воешь от испуга?

— Плевал я на все испуги, знаю, как себя среди этой публики вести.

— Ясно, — не меняя тона, подчеркнул Миша, — но на берегу Волги зачем ты так сильно кричал? Это был сигнал для милиции?

От услышанного у собеседника пропал дар речи. Он принялся яростно махать ладонью перед открытым ртом, затем несколько раз перекрестился и пробормотал:

— Ну и капкан мне всевышний подстроил. Встреча в лесном царстве, кому расскажи — не поверят. С ума сойти, а я голову ломал, где видел похожие контуры профиля. Теперь понятно, кто на мне «вертушку» отработал?

— Он самый, и по твоей милости я здесь срок мотаю. Ведь через пару минут после тебя я своё мастерство сотруднику милиции показал. Правда, ему я увечья нанёс. А теперь послушаю тебя. Как ты мне чистосердечно изложишь тот злополучный эпизод. Тогда я тебе не причиню физиологически неприятных ощущений, ведь мы с тобой со свободы знакомы. И про нашу первую встречу распространяться не стану, хоть мы с тобой и земляки.

— Особо исповедоваться не буду, мы даже не думали грабить владелицу кафе Терезу Шиманскую. Наш друг детства, старлей милиции Валет, влюбился в её дочку Беату, но она на него ноль внимания. Вот мы и решили посвятить его в рыцари, которые дают отпор трём гопникам. Этот дурацкий сценарий он придумал, а мы, дураки, повелись. Выследили её путь от лавки, где они жарят и продают свои изделия. Её дочка часто помогает матери, хоть она и студентка. И однажды её воздыхатель зашёл к ним в форме, мамаша его за дверь выставила, заявив, что её прелестница никогда не станет женой нехристя в бесовском обмундировании. Мамуля у неё с юмором была. Вот мы выбрали день, когда мамаша шла одна с работы, а влюблённый Ромео ждал в машине со своим нарядом. И всё бы у нас получилось, но карты спутал случайный прохожий. А орал я не от боли, а чтобы нашему любовнику уши пробить, чтобы прибежал на помощь. Это он тебя тогда дубинкой дубасил. И я знал, что тебя в тот вечер арестовали. Он и не думал тебя привлекать, но начальство заставило. Я ему тогда намекнул: «Лучше бы мои дела о попрошайничестве закрыли». А он мне: «Тебе рэкет переквалифицировали в статью полегче». Я тут же заткнулся. А что тебя осудили, я не знал, сам недавно здесь, да и тебе приговор месяц назад вынесли. Давай договоримся: нам здесь делить нечего, забудем про неприятности. И на всякий случай, меня зовут Сева, — протянул он руку своему соседу по койке, — а твоё имя я вчера узнал, но не думал, что ты окажешься знакомым. Фермер всю секцию оповестил, что сегодня заедет важная персона по имени Михайло, но фамилию не назвал. И чтобы ты знал, на твою шконку кладут тех, кого к скорой свободе готовят. Здесь многие об этом знают. Позавчера бывший завклубом по УДО ушёл. Информация к размышлению. И ещё: тебе повезло, что ты в наш локальный отряд попал. Место лучше не найдёшь, здесь ни урок, ни беспредела нет. Это надо ценить и быть благодарным хозяину, который знает, где чьё место.

ГЛАВА 5

Вскоре они переместились в столовую, возвышавшуюся над лагерным пейзажем, словно неприступный замок, чтобы подкрепиться. После скудного обеда Сева отправился вдыхать жизнь в унылый клуб, а Михаил побрёл к корпусу. На крыльце его уже поджидали старые знакомцы по этапу — Валёк Кирка и Витя Молот, оба — могучие метростроевцы, получившие, казалось бы, щадящие, но всё же ощутимые сроки — по семь лет каждому. Удивительные люди, начисто лишённые искры юмора, свои прозвища, словно боевые ордена, они с гордостью вынесли из затхлых стен СИЗО, где их пути пересеклись со Струниным.

— Повезло тебе, Михайло, — первым пробасил Виктор. — Ваши хоромы тут «Артеком» кличут, а наш отсек, с парадным входом, словно из глухой деревни, окрестили «Скалой». Отрезали нас, будто прокажённых, от греха подальше. Боятся, видать, что блатную заразу посеем, как рецидивисты. Оступились-то всего раз, а выходит, нас теперь до скончания века гнобить будут. Ждём Фермера, как манны небесной, чтобы он нас на общак перевёл.

— Да там одни неудобства, — поддержал его земляк, мрачно кивая. — В туалет, пока добежишь, полные штаны наложишь.

Струна было расхохотался, но вовремя осёкся, и в голосе его прозвучали примирительные нотки:

— Понимаю вас, братцы, как самого себя, но дельным советом вряд ли помогу — сам в той же лодке. Хотя, по моим наблюдениям, наш начальник, Злобин, хоть и грозен с виду, в душе — добрейшей души человек, справедливый, как арбитр. Поговорите с ним по душам, сделайте упор на расстройство желудка, скажите, что после следствия у вас жидкий стул не прекращается. Не требуйте новых апартаментов с панцирными кроватями, а попросите, чтобы сортир, что в ста пятидесяти метрах, к вашему отсеку перенесли. Он, может, и посмеётся, но точно вас в другое бунгало переселит. У нас, между прочим, шесть верхних шконок свободные, я лично считал.

— Так и сделаем! — воодушевились метростроевцы и, полные надежд, ринулись в кабинет Злобина.

Час спустя в отделение с постельными принадлежностями зашёл Валентин.

— Выбирай себе любой верх, — махнул рукой Лёха на ряд пустующих коек.

Валентин водрузил свои пожитки на две тумбочки и принялся осматриваться. Заметив знакомое лицо на противоположной стороне, он приблизился и тихо спросил:

— Борец, откуда такие привилегии? Небось, сумел втереть ему, что у тебя подагра и по лианам лазить сил нет.

Струнина распирал внутренний смех, но он сдержался, лишь поманил Валентина пальцем и, сохраняя невозмутимое выражение лица, прошептал:

— У меня со Злобиным контракт подписан.

— Что за контракт? — не понял Валя.

— А то, я ему пообещал, что никого из местной братии не буду обучать запрещённым приёмам, которые могут из человека отбивную сделать. Тебе тоже надо идти моим путём, нашепчи ему, что на воле был кротом, тоннели для подземных поездов копал. Клятвенно заверь его, что подкопы здесь рыть не будешь и в побег не собираешься. Но сейчас нет смысла его просьбами обременять, иначе за назойливость он тебя вернёт на старое место. Кстати, а где твой кореш? — Струна бросил взгляд на входную дверь.

— Его отправили в семнадцатую команду. В самом вонючем прессовом цеху будет смолой дышать и спецжиры получать. А я здесь с вами службу нести буду, в отопительной компании. Наверное, в управлении сидеть буду?

После этих наивных речей Миша сразу смекнул, что их майор — тонкий юморист, и не удержался от реплики:

— Прямо в яблочко! — усмехнулся Мишель. — Только у тебя костюма-тройки нет, значит, вместо авторучки тебе вручат топор и пилу «Дружба-2». Затем он спрятал улыбку и, приняв серьёзный вид, принялся втолковывать суровую реальность. — Ты о предстоящей работе имеешь превратное представление. Не забывай, что это та же тюрьма, только с большей свободой передвижения. И даже если бы здесь возвышался Елисейский дворец под названием «Шарашкина контора», тебя бы к нему и на пушечный выстрел не подпустили. Где это видано, чтобы зеки в нарукавниках свой грех искупали? Меня шнырь с самого утра ознакомил, чем здесь развлекаются каторжане с лёгкими статьями. Они круглый год дрова заготавливают — швырок для отопления всей зоны.

Эти слова долетели до ушей Лёхи-шныря, и, чтобы наглядно объяснить характер труда своей секции, он влез в разговор:

— Вот представь, сколько им нужно в смену пилить и рубить, даже летом. Если столовая и баня сжирают в день почти по полвагона кубометров дров, а про зиму я вообще молчу.

— Мне ясно, что командировка лесная, — сник новосёл. — Я мечтал, что устроюсь в творческую мастерскую, к примеру, мебель собирать или лаком её покрывать.

— Радуйся, что сюда попал, — похлопал того по плечу Слива. — В том искусстве ты бы здоровье вмиг потерял. Ишь чего захотел, творец! В курилке будешь творить возле печки. И запомни, у нас только зимой ребятишки устают, а в остальное время кукушек да горлиц слушают на производстве.

— И комаров летом кормят, — добавил Самбист.

— А лучше всего тебе наш бугор Влас объяснит, — с интересом посмотрел дневальный на чудаковатого переселенца, который за полдня умудрился сменить две бригады. — Он у нас в прошлом прапором был, до того дотошный. Если что и будет непонятно из его уст, всё равно утвердительно кивай ему в ответ.

ГЛАВА 6

К семнадцати часам, когда сумрак густо заполнил улицу, секция ожила, наполнившись приглушенным топотом и шепотом голосов, доносившихся словно из-под земли. Михаил, провалившийся в глубокий сон, встрепенулся от резкого тычка в пружинную сетку кровати. Перед ним, словно выросший из-под земли, стоял мужчина с военной выправкой, в чьих глазах читалось нескрываемое недовольство.

— Это что за спячка в разгар дня? — прогремел его голос. — У нас тут, знаете ли, не санаторий. Отдыхать положено после отбоя, когда звезды на небе зажигаются. Если есть вопросы по распорядку, обращайся. Я — Влас, завхоз здешний. В прошлом прапорщик. А ты кто такой и за какие прегрешения здесь оказался?

— Михаил Струнин, — представился он, ощущая привкус затхлости во рту, — за нанесение телесных повреждений осужден.

— И это всё? — Влас скривил губы в саркастической усмешке. — А я уж было подумал, что к нам пожаловал экс-депутат Госдумы СССР, сгоревший дотла в пламени позора.

— Что за бред? — ухмыльнулся Струнин, приглаживая взъерошенные волосы. — Был бы я таким, меня бы в персиковый рай отправили, а не в эту таёжную глушь.

— Давно мечтаю о твоей шконке, — с наигранной обидой протянул Влас, — но наш главный надзиратель не велит. Вчера хотел было матрас сюда перекинуть, да он как отрезал. Видать, знал, что важная птица прилетит.

— Я такой же зэк, как и ты, — Борец устало потер переносицу, — и когда-то тоже носил погоны, только старшего лейтенанта.

— Тогда понятно, почему отрядный хочет слепить из тебя мою замену. Мне через пару месяцев на УДО, — проницательно заметил Влас.

— Мне чужие регалии ни к чему, — отрезал Михаил. — Не собираюсь лезть туда, куда меня не тянет. Отсижу свой срок тихо и спокойно, чтобы выйти на свободу с чистой совестью.

— Предупреждаешь, что за мою активную деятельность мне прилетит черная метка? — Влас прищурился, словно оценивая его слова.

— Я говорю о себе, а не о тебе, — пожал плечами Струнин. — Возможно, мне скоро на волю, зачем мне портить себе репутацию?

— Да, среди наших богомольных дурачков ходит легенда, что кто на этом месте спит, тому вскоре свободу увидать, — кивнул Влас на его койку. — Чепуха, конечно. Но вот завклубом недавно откинулся, а отсидел всего ничего. И теперь все гадают, почему его к нам, в лесорубы, перевели? Хозяйственной обслуге свой барак полагается, туда бы и поваров, и дворников, и прочих бело́ручек селили. Мне лично плевать на эту легенду о счастливой лежанке. Меня здесь дневной свет привлекает. Темнотой и полумраком я за свою жизнь на Диксоне наелся. Самые длинные полярные ночи…

— Я тебя понимаю, — поднялся Михаил с кровати. — Если так сильно хочешь, я не против поменяться с тобой.

— Нет, тут свои порядки. Такие обмены только с разрешения начальника. А я не хочу из-за своей блажи ему на глаза попадаться. Он мужик непростой, неправильно поймет.

— Пожалуй, да, — согласился Михаил.

— Ну что ж, если вопросов нет, готовься к ужину. А я пойду с другим новобранцем пообщаюсь, — сказал Влас и направился в пролет, где обустраивался Валя Кирка.

После скудного ужина его окликнула группа людей разного возраста, с которыми он делил трапезу за одним столом.

— Завтра будешь с нами лес пилить и рубить. Как думаешь, сил хватит на такую работу? — спросил один из них, с цыганской смуглостью лица, представившийся Цыганом.

— Надеюсь, справлюсь с вашими поленьями. Не из слабых, — ответил он, не отводя взгляда от Цыгана. — Не стоит беспокоиться, помощи просить не буду.

Он не понимал, беспокоятся ли они о его физической форме или просто пытаются завязать разговор. Если первое, то он не собирался сразу становиться передовиком производства. Ему нужно время, чтобы освоиться с инструментами — пилой и топором. Если же им интересно его тюремное прозвище, то его звали Самбистом, а иногда Борцом. Как бы они его ни называли, он не обидится.

— Мы кое-что о тебе знаем, — сказал конопатый, рослый мужчина по кличке Бек, выступая вперед. — Слышали о твоих способностях. Мы гордимся тобой! Но на лесопилке нам герои труда не нужны. Важно, чтобы ты работал наравне со всеми. Никто не может гарантировать, что тебя не отправят раскряжевывать хлысты для нас. Там нет нормы и гонки, они за час делают запас на два дня. Будешь дольше дышать свежим сосновым воздухом.

Они по очереди называли свои имена и прозвища. Бек продолжал:

— О тебе много хорошего говорят. Предупреждаем сразу, наша бригада не блатная, но опытная. Активистов нет, но и нарушителей тоже. Мы, можно сказать, детище Фермера, и он гордится тем, что создал послушный и трудолюбивый коллектив.

— Возможно, по его воспитательной системе когда-нибудь напишут научные диссертации и распространят по всем колониям, — с пафосом добавил Мишель.

В этот момент к нему, опираясь на трость, подошел Всеволод и прервал их общение:

— Прибиваешься к нашей братве? Это хорошо. А теперь пойдем смотреть «Неуловимых мстителей» по телевизору. Всех сразу запомнить невозможно.

— Стропа, откуда ты знаешь этого спортсмена? — дернул его за рукав моложавый парень по имени Март. — Я его впервые вижу, а ты с ним как старый знакомый.

Тот, обведя всю компанию загадочным взглядом, ответил:

— Мы с ним соседи по койкам. Да и вообще, мы с этим атлантом знакомы еще со времен Куликовской битвы. Так что будьте с ним крайне осторожны. И ни в коем случае не хамите, а то он вам устроит веселую жизнь.

Подходя к корпусу, новосел направился к скамейке, которую облюбовал днем.

— Знаешь, сосед, телевизор меня сегодня не прельщает. Голова забита другим. Полагаю, тебе ясно, что наша встреча среди сосен и берез может сыграть злую роль в моем деле. Готов помочь?

— Я сразу понял, — согласился Сева. — Ведь отчасти и по моей вине ты оказался за сто пятьдесят километров от дома. Поэтому, когда все уснут, я в курилке на бумаге изложу всю комическую криминальную историю. Валета вряд ли посадят, у него дядька — заместитель комиссара области. Всё замнут. Но мои кореша обиды держать не будут. По сути, мы не преступники, а просто оказались фигурантами глупого сценария нашего друга детства. Я всё подробно опишу и оставлю тебе в тумбочке. А хочешь, сам Злобину на стол положу и дам любые комментарии.

— Так даже лучше будет, — обрадовался Михаил. — Я к этому майору проникся доверием. Он мужик правильный и толковый!

ГЛАВА 7

На следующий день Михаила не вывели в промзону — ночью начались резкие боли в животе. Всеволод отвёл его в больницу, где диагностировали аппендицит и срочно прооперировали.

Очнувшись после наркоза, он чувствовал слабость. Медсестра принесла манную кашу и чай. Он ел вполсилы, думая о будущем. Вскоре зашёл главврач — военный, судя по мундиру под халатом.

— Вам повезло, — сказал врач. — Ещё чуть-чуть — и аппендикс лопнул бы. Поблагодарите того, кто вас сюда привёл. А в лучшие времена закажите ему столик в ресторане. Заслуги таких спасателей нужно ценить.

Эти слова врача, метафора о взрывающемся аппендиксе, сравнимом с нейтронной бомбой, заставили Всеволода задуматься о хрупкости жизни и о невероятном стечении обстоятельств, подарившем ему второй шанс.

К вечеру пришёл Фермер — огляделся, убедился, что в палате никого нет, и сел рядом.

— Слушай, — понизил голос. — У меня для тебя новость.

Михаил насторожился.

— Амнистию объявили. Ты в списках. Через пару дней можешь собираться.

— Как так? — не поверил Михаил.

— Спаситель твой, который доставил тебя сюда, написал заявление. Дело твоё теперь чистое — хочешь, можешь даже репутацию восстановить.

К вечеру в его палату проник Фермер, его лицо скрывала таинственная, почти хитрая маска. Он осмотрелся, убедившись в отсутствии посторонних, подставил стул к тумбочке, создавая таинственную атмосферу заговора.

— Где другие доходяги? — спросил Фермер, его голос был тихим, но полным скрытой энергии.

— Я особо не прислушивался, кто-то говорил про телевизор, кто-то про улицу, — прошептал Всеволод, с трудом ворочая языком, словно его голос ещё не полностью восстановился после наркоза. Он был слаб, но в глазах его горел огонек ожидания.

— Вы опасаетесь чужих ушей, значит, явились ко мне с секретной миссией? — спросил Михаил.

— Как вам поведать, чтобы не напугать, — Фермер положил руку на папку, излучая таинственность и некую непреодолимую власть над ситуацией. — Вот здесь у меня твоя вольница находится. Уверяю тебя, то, что с тобой произошло…

Фермер замолчал, его взгляд был наполнен значимостью, обещающей разгадку загадки, которую Всеволод так долго ждал. Воздух в палате сгустился от ожидания, от предчувствия перемены, от того самого призрачного освобождения, о котором Всеволод мечтал все это время. Он с нетерпением ждал продолжения рассказа, понимая, что наконец-то близок к цели. Папка в руках Фермера была не просто папкой, а символом его надежды, ключом к будущему.

— Видимо, ребята с крылышками рьяно встали на твою защиту, — обещающе заявил он.

— Сомневаюсь, — покачал он головой на подушке. — Если бы они опекали меня по совести, то не позволили бы посадить на скамью подсудимых.

— Они исправились, и на них обиды держать ни к чему, — тихо рассмеялся тот. — Соседушка твой написал в чистоте целый трактат, по которому перед тобой легко откроются не только жалюзи нашего заведения, но и имеет шансы попасть в разработку драматургов. Из таких неординарных случаев они стряпают литературные произведения и сценарии для кинофильмов. Твой случай неординарный, и мёртвым камнем он не будет лежать ни в каком архиве. Поздравляю тебя дважды!

— Почему так? — сверкнул надеждой Мишин облик.

— Объявили амнистию, которая ярко светит и тебе, так что выздоравливай и собирай вещи. А что у меня здесь спрятано, — достал он скрепленные листы и осветил их перед его глазами. — Этим воспользуетесь дома, даже адвокат не понадобиться. Если, конечно, захотите. Всё-таки с незапятнанной репутацией жить легче. Вы же тренер и педагог, а с судимостью проблематично будет вам занимать подобную нишу. В общем, перед волюшкой я вас всем заряжу для реабилитации.

— Классно! — пробормотал он и, не открывая век, изобразил счастливую улыбку.

Утром следующего дня, когда ослепляющее солнце разбудило его, вошла санитарка и преподнесла ему пакет яблок с плиткой Бабаевского шоколада.

— Этот подарочек от вашего Комбата, — сообщила она и скрылась за дверью.

А через неделю его выписали, но без допуска на работу, и вот в этот период к нему нагрянула ожидаемая радость.

— Если будешь звонить отцу по вопросу встречи, заходи ко мне в кабинет, — пригласил его к себе начальник отряда. — У тебя ещё есть время для связи.

— У него навигация идёт полным ходом, — ответил Струнин. — Он у меня капитан трёхпалубного теплохода. Поэтому я свяжусь со своей кузиной, у неё права есть, и она лихо рулит.

— Тогда и Буслаева захвати с собой, он ещё не знает, но освобождаться будет с тобой. Так что я жду тебя до девятнадцати часов. А сейчас аккуратненько обрадуй его: «пускай тоже готовится к старту». На весь корпус не кричи, а то буча от недовольных может подняться. У нас есть отдельные экземпляры, хоть и с маленькими сроками, но с тяжёлыми статьями, им этот гуманизм не в пору ни с какого боку. Вот такие элементы и смогут на всю вселенную выразить неприятное недовольство.

Но всё прошло безмятежно и благородно, никаких волнений не случилось. В основном в их учреждении она коснулась инвалидов и участников военных действий, чему словно глухонемые радовались к этому времени уже два близких друга.

Покидая вахту, их у ворот встретил Злобин с двоюродной сестрой спортсмена Лерой.

— Надеюсь, ныне вам понятно, что такое ангелы и птица счастья? — как бы в противовес своей фамилии добродушно смотрел он на бывших зеков. — Так что в будущем, если возникнут сомнения при ходьбе, просчитывайте каждый шаг.

— На этот раз вы и оказались для нас главным спасителем, — заявил Сева. — Вытащить судимых людей из такой клоаки не каждому высокому чину под силу. Царёв всей зоне сказал, что воля доступна только пятидесяти двум человек, это из полутора тысяч каторжан, смех, да и только. Но мы рады, что судьба свела нас с вами.

— Неправильно, Буслаев, мыслишь, — оборвал его майор. — Я хоть мало верю в бога, но в данный момент ты встретился здесь с Архангелом Михаилом, — указал он пальцем на Самбиста. — А ему повезло, что он настиг тебя даже за колючей проволокой и сделал из тебя своего соратника. Мобилизуйся вместе с ним и помоги ему снять с него незаслуженное обвинение. Не послушаешь меня, будешь питаться кислятиной, после которой сгоришь, как свеча, — и он вручил ему собственноручно написанные им же бумаги, оправдывающие Струнина.

— Ну а теперь в путь, забудьте этот комариный край, а меня вспоминайте иногда, но без проклятий, — он протянул им руку.

— Ожидайте от меня в ближайшие дни астраханских деликатесов, — пообещал Мишель.

— С этим ты опоздал, мой друг, — повернулся он к единственной женщине в компании. — Твоя сестрёнка привезла мне увесистый чувал воблы, икры и даже массивный осетровый балык. Мне таких яств хватит надолго. Огромное спасибо за это твоим родителям!

Он проводил их до «Нивы», на которой приехала Лера. Когда они оба устроились в салоне, он помахал им ручкой и распахнул дверцу своего «Ваза».

Бывшие арестанты сидели в салоне автомобиля тихо, чтобы не отвлекать водителя от дороги. В этот знойный день им было не до разговоров, даже когда они проезжали через лесные просторы и наслаждались красотой природы. Несколько раз по пути они останавливались, чтобы утолить жажду квасом. Последней остановкой стал жилой район «Мещерское озеро». Затем Севу довезли прямо до подъезда на Краснофлотской улице.

— Не торопись с бумагами, — посоветовал ему Мишель, когда тот вышел из машины. — Не стоит спешить, ты же знаешь, как умны наши полицейские. Они могут использовать эту петицию в своих интересах, и вся твоя компания вместе с тобой окажется на каторге.

— Я уже думал об этом, — сказал Всеволод, взглянув на Леру. — Но нас встречает совсем другая страна, в которой можно без проблем добиться правды.

— Дяде Стёпе стыдно верить в такие байки, — саркастически усмехнулся Михаил.

— Вспомни, что говорил нам Злобин. Он не пророк, но его слова принесли свои плоды. Как ни посмотри, мы с тобой избавились от решёток и оков и выпили по дороге целую цистерну русского популярного напитка. И я, конечно, послушаю тебя, не буду ничего предпринимать, так как именно твоя персона в данный момент является господином положения.

— Ну вот и ладно, — протянул ему руку Самбист. — Сегодня пообщаемся в семейном кругу, а завтра встретимся на речном вокзале в зале ожидания.

ГЛАВА 8

Вечером в квартире Струниных за столом собрались его крестная тетя Мара, Лера и Софья Ивановна, самая любимая и родная женщина. Перед началом застолья Миша предупредил всех о том, чтобы не поднимались темы, связанные с его заключением.

«Мне больно вспоминать об этом,» — сказал он. «Хотя в моей истории нет трагических событий, и существует вероятность моего оправдания. В случае, если это произойдет, я выражу свою благодарность Буслаеву и своему командиру. Однако, если этого не случится, я не буду унывать и начну адаптироваться к новым условиям жизни.»

После употребления вина тетя поинтересовалась его планами на будущее.

«На данный момент я не могу точно определить свои дальнейшие шаги,» — ответил он. «Многие предприятия закрыты, а трудоустройство на преподавательскую должность представляется маловероятным. Я планирую обратиться к своему отцу с просьбой о временной работе до завершения навигационного сезона. Это позволит мне постепенно адаптироваться к свободе и найти подходящее занятие.»

Лера, кузина Струнина, предложила ему рассмотреть возможность женитьбы.

«Тебе следует задуматься о создании семьи,» — сказала она. «Ты привлекательный мужчина, и длительное одиночество не идет тебе на пользу.»

«Кто бы говорил,» — улыбнулся он ей в ответ. «Мы с тобой ровесники, но у тебя до сих пор нет семьи.»

«У меня была веская причина для отсрочки — я училась в аспирантуре и защищала диссертацию,» — объяснила Лера. «Сейчас у меня есть мужчина, и мы планируем скоро зарегистрировать наши отношения. Свадьба состоится в его ресторане.»

«Интересно, кто он?» — проявил любопытство Миша.

«Он не знаком тебе. В прошлом он был банкиром, а сейчас занимается ресторанным бизнесом. Кроме того, у него есть оптовая база, которой я руковожу уже два месяца.»

«Замечательно. Тогда предлагаю выпить за твое будущее и успех во всех начинаниях!» — сказал Миша и поднял свой бокал.

После завершения застолья Струнин отправился в свою спальню и, не раздеваясь, прилег на канапе с приподнятым изголовьем. Несмотря на усталость, сон не приходил к нему. В его голове возникали различные мысли, напоминающие сказочные образы. Он пытался избавиться от них, но перед его глазами возникло лицо начальника исправительного учреждения Царёва, который, как старик Хоттабыч, делал магические жесты и говорил: «Заклинаю тебя, о мой зрелый балда, не поддавайся на пустые и дурные мысли. Выбери себе умную и привлекательную спутницу жизни. Только с ней ты будешь счастлив.»

Однако, переворачиваясь на другой бок, он случайно упал с узкой лежанки на пол. В этот момент он пробормотал: «Как только я встречу свою королеву, сразу куплю себе двуспальную кровать.»

Затем он начал мысленно перебирать всех своих знакомых девушек, но ни одна из них не привлекла его внимания. Вместо этого он решил провести своеобразный аутотренинг, считая пульс на своем запястье со стороны мизинца. Когда счет дошел до пятисот, он медленно лег, положив голову на тонкую подушку. После этого он погрузился в глубокий сон.

Утром, проснувшись, он отправился в ванную комнату, где с удовольствием принял водные процедуры. Насытившись ими, он направился на кухню, где его ждал завтрак, приготовленный матерью. Он был приятно удивлен разнообразием блюд, так как в период его заключения рацион был весьма ограничен.

«Куда ты собираешься идти?» — спросила его мать.

«Я планирую прогуляться по набережной и перекусить в кафе „Маяк“, — ответил он. — В одиннадцать у меня назначена встреча с оформителем, у которого много заказов. Он предлагает мне подработку.»

«Не забыла ли ты о том, что твоя сестра предлагала тебе варианты трудоустройства?» — напомнила мать.

«Кажется, я не был пьян, когда она перечисляла их,» — сказал он с удивлением.

«Нет, это ты не слушал ее внимательно,» — возразила мать. «Она предлагала тебе должность начальника охраны или телохранителя в ресторане своего жениха. Но ты отмахнулся от этих предложений, сказав, что сначала хочешь поработать с отцом, а затем решать свои вопросы.»

«Как я и предполагал,» — сказал он, потирая бровь. «Прошло всего семь часов с момента моего освобождения, а я уже начинаю думать о работе. Но это не должно меня беспокоить. Я планирую отдохнуть в первом рейсе, а затем приступить к планированию своего будущего. Отец обещал помочь мне с трудоустройством, если в спортивной сфере мне откажут из-за судимости. Но я все же решил сначала восстановиться после пережитого.»

«Сынок, ты уже взрослый, и я не могу дать тебе конкретных советов,» — сказала мать. «Однако я бы рекомендовала тебе рассмотреть предложение от отца. Он приедет на один день через четыре дня, так что подумай об этом.»

ГЛАВА 9

Михаил вышел из подъезда в хорошем настроении. Соседки-пенсионерки, сидевшие на скамейке, с любопытством разглядывали его наряд.

— Это что, Михайло, в тюрьмах теперь так одеваются? — спросила баба Сима.

— Почти угадали, — улыбнулся он. — Только это норвежская тюрьма. В ней кормят лучше, чем в наших санаториях — семгой по ресторанным рецептам, а на полдник подают цейлонский чай с шоколадом.

Старушки разинули рты, а он тем временем отправился в свою любимую закусочную на улице Маяковского. Несмотря на домашний завтрак, не смог отказаться от порции сарделек с горошком и любимого розового мороженого.

«Теперь я точно свободен», — подумал он, вытирая пот со лба.

Посмотрев на часы, он расплатился и направился к Волге. Пересекая площадь у вокзала, он случайно наткнулся на Всеволода, который прислонился к бетонному столбу.

— Ценю пунктуальность, — протянул руку Всеволод. — Пойдем в летнее кафе, там прохладнее.

Они заняли крайний столик и заказали грушевый напиток. К причалу как раз подходил теплоход «Советский Союз».

— Красавец, правда? — показал Миша на судно. — Может, скоро на таком же отправлюсь в круиз. Мой отец капитан на «Октябрьской революции».

Выпив лимонад залпом, Всеволод спросил:

— Значит, отказываешься от моего предложения подзаработать?

— Путешествие недолгое, не переживай. К тому времени, как ты найдешь клиентов, я уже вернусь.

У меня тут охраняемый коттеджный поселок новых русских в очереди. Они очень обрадовались, когда я откликнулся.

— В банке счет открыть собираешься? — ухмыльнулся Миша.

— У меня и так есть квартира в центре и вилла с мастерской и бассейном. Только там сейчас родители живут.

— Неплохо устроился. Живность держишь?

— Нет, не могу — жалко потом резать тех, кого кормил, — вздохнул Всеволод.

— Совсем размягчал за эти годы, — покачал головой Миша. — А насчет твоей истории: ты не виноват, что так сложилось. Просто неудачное стечение обстоятельств. Хотя тот ментик действительно сволочь.

— Не совсем так, — возразил Всеволод. — Мы сами пошли на поводу у Артема. Он знал, что мы угоняли катер его отца, вот и держал нас на крючке.

— И ради чего всё это затеяли?

— Его дочь Беата — настоящая красавица, копия актриса Фатеева. И мать её не хуже. Тебе бы их увидеть…

— Где же их можно найти? — заинтересовался Миша.

— Вон в том павильоне «Попутка с пирожком» напротив вокзала. Только сам я туда не пойду — меня там сразу узнают.

— Я просто зайду оценить меню… и красоту этих дам, — ухмыльнулся Миша.

— Главное, не влюбись, а то наши планы рухнут, — предупредил Всеволод. — И не ешь их пирожки — подозрительные они какие-то. — Он закурил, откинувшись на спинку стула.

Михаил пересек широкую дорогу и свернул к знакомому павильону. Внутри царила приятная прохлада от кондиционера. Хотя ему не хотелось ни кофе, ни чая, взгляд случайно упал на холодильник с напитками. Он взял минералку и попросил хозяйку открыть бутылку.

Платя за воду, он заметил ее бейджик: «Тереза Шиманская». Всеволод не преувеличивал — перед ним действительно стояла красивая женщина. Она смотрела на него как на обычного клиента, не узнавая в нем того, кто когда-то помог ей. Да и сам он в тот вечер видел ее мельком.

Михаил сел за столик и начал потягивать воду, украдкой поглядывая в сторону прилавка. На сей раз той, о которой говорил Всеволод, здесь не было. Однако Тереза заметила его внимание и, когда их взгляды встретились, подошла к его столику.

— Знаете, я узнала ваш голос», — сказала она, присаживаясь рядом. — Это ведь вы зимой спасли меня от грабителей? Я тогда так испугалась — в сумке была недельная выручка. Вы так быстро их скрутили, что я даже рассмотреть не успела!

— Если бы вы не убежали тогда, возможно, я бы не попал в тюрьму, — неожиданно признался Михаил.

Она всплеснула руками: — Неужели из-за меня?! Какая же я невезучая! Я видела милицейскую машину, но думала только о деньгах… Хотя слух прошёл что на месте преступления был педагог.

— Это я, — улыбнулся он. — На самом деле, те парни вовсе не были грабителями. Все это подстроил некий Валетов, помешанный на вашей… дочери? Он хотел предстать перед ней героем.

— Боже, какой ужас! — воскликнула Тереза. — Я готова свидетельствовать в вашу защиту! А этого мерзавца надо наказать!

— Не стоит», — покачал головой Михаил. — Мои друзья уже пишут объяснительные. Главное, что я на свободе. Хотя с судимостью работать учителем не смогу…

Тереза заволновалась так, что даже дыхание участилось:

— Михаил… может, вы будете работать у меня? У меня проблемы с вымогателями. Вы же атлет — справитесь. И я хорошо заплачу.

Это предложение застало его врасплох:

— Это… неожиданно. Я подумаю, надо посоветоваться с другом. Но, возможно, соглашусь.

Когда он собрался уходить, Тереза остановила его:

— Миша… Беата — не моя дочь, а младшая сестра. Я воспитываю ее с тех пор, как мы потеряли родителей.

— Вы обе, должно быть, необыкновенно красивы, — улыбнулся он.

— Увидите завтра», — ответила она, одаривая его ослепительной улыбкой.

ГЛАВА 10

Когда он вернулся к своему другу, тот сидел в той же позе, но без сигареты во рту. Он молча смотрел на борца, ожидая, когда тот поделится результатами встречи.

— Ты был прав, хозяйка действительно прекрасна, я бы даже сказал, что она — настоящая восхитительная дама, — с этими словами Мишель удобно устроился в плетёном кресле. — Кроме того, она умна и предприимчива, и это видно по её павильону. А вот информация о том, что она является матерью Беаты, оказалась ложной. Вас ввёл в заблуждение служитель закона. Тереза стала называть Беату мамой с семи лет, когда они обе осиротели. К сожалению, мне не удалось увидеть младшую сестрёнку, но образ главной тёти до сих пор стоит у меня перед глазами.

— Не задавай мне загадок, выкладывай, о чём ты с ней договорился? — раздражённо произнёс друг. — Я тебя в любом случае поддержу, потому что ты всегда был любимчиком Фортуны. Я это понял ещё на зоне.

С этими словами он открыл папку и, достав оттуда файл со своим признанием, передал его Мише. — Держи, не знаю, что там дальше будет, но это твоя реабилитация. Начинай ухаживать за Терезой. И расскажи, о чём вы с ней договорились?

— Она предложила мне работать на неё в качестве телохранителя, чтобы отгонять всех некультурных попрошаек. Она жалуется на бесцеремонный рэкет, который не даёт ей покоя. Я готов им противостоять, чтобы они забыли дорогу к её чайхане. Многие из них — мои бывшие соратники по спорту, с которыми я всегда могу договориться. А другая, более сложная публика, меня знает от мала до велика. Возможно, я смогу урезонить их аппетиты или даже заставить пойти на компромисс.

— Чего я и опасался, — сморщил лоб инвалид. — Я предполагал, что ты влюбишься в одну из панночек, и тогда всё будет кончено. У нас с тобой не получится художественная артель. Эти две голубки наверняка завлекут тебя в свои сети, я уже вижу такой расклад, как Вольф Мессинг. Но ради тебя я готов на любые неожиданности, только бы тебе было хорошо. Тогда и мне будет хорошо. Дерзай с этими полячками, но связи со мной не теряй. И на всякий случай тебе не мешало бы ознакомиться с адресом нашей работы и её объёмами. Если хочешь, давай съездим в этот посёлок Ожерелье.

— Я знаю, где он находится, думаю, не потеряюсь, — сказал Мишель. — А сейчас я бы хотел вернуться к той, кто мне по душе, и обсудить с ней некоторые позиции. Завтра в семь часов я буду ждать тебя на этом же месте, и мы отправимся любоваться твоим трудовым лагерем. Вот тогда я воочию со всем познакомлюсь.

— Я тебя понял, — наблюдал Сева за оживлённой Волгой, по которой сновали речные суда. — Так что, командировка с отцом отменяется? — кивнул он на катамаран «Отдых».

— В данный момент я ничего конкретного обещать не могу, пока ещё раз не обговорю с маманей некоторые вопросы. Уж больно сильно меня прельстила эта чаровница, и пока перевес на её стороне. Только давай без обид и до утра.

— Делай как тебе лучше, — ответил он. — Но давай так, определись вначале с женщинами. А когда мне срочно потребуется твоё тело, я тебя найду. Но знай, лучшей местью для Валета будет — это твоя свадьба с любой из сестёр Шиманских. А пока пошли проводишь меня немного до трамвая, нам всё равно по пути будет. А я доеду до Свердлова и пройдусь до Динамо, надо с Лёней Конькобежцем обняться.

— Ладно, избавлюсь от избытка энергии рядом с тобой, — проговорил Михаил. — А ты запомни на будущее, с недавних пор улицы этого революционера уже не существует. Её переименовали в Большую Покровку.

— Знаю, но так сразу старое название из памяти не выкинешь.

…Чтобы не мелькать перед работницами пирожковой, они пересекли шоссе в небольшом удалении и простились.

Струнин тут вспомнил про часы и посмотрел на них — стрелки подбирались к тринадцати часам. В кафе через стёкла было чётко видно, что свободных стульчиков не было. Тогда он присел на рядом стоявшую длинную скамейку и предался размышлениям о сделанном ему недавно предложении. Он так задумался, что не заметил, как к нему подсела Тереза и нежно ткнула его в бок.

— Вы кого-то встречаете? — поинтересовалась она.

— Я к вам шёл, чтобы дать своё согласие, но у вас там многовато народу было. Решил немного передохнуть, а тут вы, словно белокрылая птица счастья, прилетели ко мне.

— Я рада, что у вас понятливый приятель и не дал вам в трудную пору упасть в пропасть безделья и пьянства. А ещё хуже криминала. Наверное, такого ужаса, как у нас в городе, нигде нет.

— Его везде достаточно, некоторые из молодёжи сознательно туда идут. Они ошибочно все мечтают, что немного поживут, нарушая закон, скопят для жизни капитал и начнут честно жить. Дурачьё! Я в камере от них столько речей подобных наслышался, что до тошноты было даже на них глазеть. А объяснять им обратное в четырёх стенах безнадёжно. Кстати, а дружок мой — это тот хромой товарищ, который первым попался на мой приём, защищая вас. По злой иронии судьбы, мы с ним встретились на зоне, и мало того, у нас была одна койка на двоих, он наверху спал, а я внизу. Его осудили раньше меня на один месяц, как он считает, по заказу силовых структур. Администрации требовались его золотые руки, но они мало попользовались ими, к их несчастью, объявили амнистию. И я был рад этой гуманной акции больше не за себя, как за него. Он очень грамотный и талантливый художник. И если вы меня рядом с ним увидите, то сделайте вид, что не признали его. А теперь выдайте мне мои должностные инструкции в вашем пекарском храме.

Затем он вновь обратил внимание на её великолепный аквариум, полный кондитерских изделий.

— Со мной здесь работают ещё два кондитера, так что не стоит беспокоиться, — пояснила она. — Это помещение никогда не остаётся без присмотра. У нас есть ещё три точки, но их посещают только покупатели. Также у нас есть «Москвич» — каблук, которым управляет Саша Шарик, мой восьмой сотрудник. Всех устраивает зарплата, и они все — настоящие профессионалы, как и я.

После небольшого самовосхваления она тихо засмеялась, но лишь для одного человека, а затем перешла к самой важной теме:

— Ваша задача — оберегать меня и мою дочь от возможных неприятностей. В моё отсутствие она подменяет меня и выполняет все мои функции. Не исключено, что вам придётся столкнуться с неприятными ситуациями, которые помогут пополнить ваш бюджет. Согласно моему календарю, они уже должны были перейти к следующему этапу — навязывать свою охрану или причинять вред мне и моему бизнесу. Я не ограничиваю вас по времени и предоставляю полную свободу действий. И помните, именно за своё спокойствие я плачу вам деньги. И ещё кое-что: вероятно, в ближайшие дни я отлучусь на десять дней, и за меня останется дочка. К ней они не посмеют приблизиться, потому что неутомимый Валетов никого к ней не подпустит. А она, как всегда, будет его отвергать. Он знает, что она для него недосягаема, но хочет взять её упорством. Пустые хлопоты, но зато, когда он прогуливается у нас в форме и заходит в чайхану, чтобы выпить чаю, мы можем быть спокойны.

ГЛАВА 11

После томного разговора с хозяйкой гастрономического рая он вернулся в свою обитель и облачился в пляжное обличие. Из холодильника извлёк запотевшую бутыль живительного кваса, а с антресолей достал зонт-парасоль, чтобы избежать палящих объятий солнца. Отправившись к водам, он устроился на песке, оценивая полуобнажённую публику. Не встретив ни одного знакомого лица, он нырнул в прохладную гладь реки, как в объятия старого друга. Вынырнув и проплыв немного, вернулся на своё место, где предался горизонтальному блаженству. Прикрыв веки, он начал анализировать диалог с обольстительной дамой, пленившей его разум. Изначально признавшись себе, что эта дикая незабудка вонзилась в его сердце, словно пуля. А это означало скорую встречу с лирикой. Предыдущий брачный опыт был, мягко говоря, неудачным, оставляя лишь горькое послевкусие. Его единственной супругой была самодеятельная певица Лилия из местного ДК, с которой он колесил по районным дорогам. Ощущая пустоту после регистрации, он осознал, как ослеп, выбрав в спутницы даму, интересовавшуюся лишь праздным образом жизни. Через четыре месяца они мирно разошлись, и от этого брака не осталось ни воспоминаний, ни эмоций. Она исчезла из его памяти, словно призрак. Но в данный момент всё было иначе: новая знакомая не давала ему покоя. Её очаровательная внешность преследовала его мысли, вызывая в ответ невысказанные признания и даже дерзкие желания. Опомнившись, он стыдился себя, уходя в другие мечты. Но ненадолго. Она, как ангел, возникала в своём скромном облике, озаряя его своей лучезарной улыбкой. Не выдержав любовных игрищ, он бросился в воду, глотнул кваса и вновь окунулся в новые мысли. И первым вопросом, застрявшим в голове, был: -Зачем Тереза не хочет иметь ничего общего с этим претендентом в зятья? Неизвестно, но предполагаю, что у них были серьёзные трения, — размышлял он вслух. Следом возник другой вопрос: «Почему она не замечает, что, пока „Валет“ в акватории её кормилицы, рэкетиры не проявляют активности? Напрашивается ответ: сотрудник и голодающие бандиты работают в одной связке. Или, возможно, он ошибается, и нет настоящих бандитов, а лишь невоспитанная молодёжь, используемая в корыстных целях? Вероятнее всего, это правильное предположение, и если так, то я легко решу все проблемы, возникшие у моей очаровательной синьоры». С этой мыслью уснул и проснулся от запаха грозы. Собрав вещи, он поспешил укрыться от ливня. Но внезапно гром стих, и чёрные тучи рассеялись. Паника на пляже, тем не менее, распугала большинство отдыхающих. Он не стал возвращаться даже за зонтом, оставив его воткнутым в песок, как знамя. Достав часы, он взглянул на время и пожалел, что не курит, потому что наступило время для перекура. Переждав под террасой и убедившись, что погода не вернётся, он направился домой. Там его с распростёртыми объятиями встретила мать, сообщившая о скором приезде отца из Волгограда.

— Значит, готовлюсь к отъезду? — улыбнулся Михаил.

— Полагаю, да, — согласилась мать. — Мы с папой в июне на теплоходе катались, до сих пор вспоминаю. Я теперь в круиз осенью хочу, когда фрукты-овощи созреют.

— И рыбки можно будет вдоволь купить, — добавил сын.

— Без этого добра, ты же знаешь, у нас даже зимой проблем не было, — гордо заявила она. — А вот если папа на следующий год уйдёт на сушу, придётся рыбу урезать. Но думаю, проживём и без осетрины, заменим стерлядью.

— Его что, уже настойчиво зовут к вечному кайфу? — спросил Миша.

— Хотят повысить в пароходстве, но я это повышение к спиннингу и котелку для ухи приравниваю. Да и он так считает, поэтому избегает разговоров. Всё-таки сорок лет судоходству отдал. Тяжело с Волгой прощаться, хотя она вон, рукой подать. А если он пойдёт у них на поводу, то мы уже не сможем так свободно отдыхать на теплоходе. Так что, возможно, тебе в последний раз доведётся наслаждаться бесплатным отдыхом.

— Ничего страшного не произойдёт, если он согласится. Мы и сами можем билеты купить, хоть на пассажирское судно, хоть на туристическое. А я, вроде как, работу нашёл, вот прокачусь с ним в капитанской каюте и перейду к новым обязанностям.

— И где тебе удалось так быстро пристроиться?

— Не поверишь, но я иду служить не по профилю. Одна прекрасная и состоятельная дама берёт меня в секьюрити.

— Лучше бы она тебя в мужья позвала, — пошутила Софья Ивановна и рассмеялась.

— Я бы женился на ней с закрытыми глазами, она того стоит.

— Так не теряйся, сынок, — подбодрила она его. — Если так хороша, бери её в тиски и под венец!

— А дочка, говорят, у неё ещё красивее и шикарнее, — начал он рекламировать Беату. — Правда, я её не видел. Но товарищ мой утверждает, что на неё художники в очередь выстроились, портреты писать. Сравнивает её с Сириусом, самой яркой звездой на небе.

— Не гонись за яркостью, выбирай стабильность. Не хотелось бы тебе о Лиле напоминать, только ничего хорошего от этого союза не вышло. А тебе уже тридцать два года, надо дружить с разумом, а не с вакханалией, которая неуёмным весельем брызжет.

— Мне такую репутацию не приписывай, — раздражённо бросил он. — Я к спиртному равнодушен, да и мозги на месте.

— Остерегаю я тебя, сынок, посмотри, как страна изменилась, пьянство и криминал лидируют. А наши дворовые братки, узнав, что ты свободен, могут затянуть тебя в свои сети. Вот чего боюсь.

— Выкинь дурь из головы, тюрьма меня не испортила, а на воле я сам себе хозяин, и никакая шпана меня не сломит.

— Дай-то бог, — произнесла она и ушла в свою комнату.

ГЛАВА 12

Громкий лай дворовых псов под балконом, словно грубый набат, вырвал его из плена утренних грез. Сон как рукой сняло. Облачившись в подобие человеческого облика, он ровно в семь часов уже шагал по направлению к пирожковой, где в этот ранний час хозяйничали лишь две молодые колдуньи, творящие волшебство выпечки.

— Неужели вы и вправду станете нашим спасителем? — с надеждой в голосе спросила кондитер Ольга. — А то наша Душечка после вашего ухода совсем скисла. Сегодня, увидев вас, наверняка расцветет!

— Почему вы ее так называете? — удивился он.

— Посмотрите «В джазе только девушки», и все поймете, — с хитринкой в голосе подсказала Ася, вторая пирожница.

— Я знаком с этим фильмом с пятнадцати лет, и теперь мне все ясно. Она прекрасна, как ангел, и своим очарованием лишает разума таких, как я. В ней есть что-то от великой американской актрисы!

— Неужели? — раздался голос за спиной. Он вздрогнул и обернулся. В дверях стояла она — сама элегантность, в модном сарафане, с дорогой сумочкой, идеально подчеркивающей ее утонченный профиль. Он одарил ее сдержанной улыбкой и жестом пригласил присесть.

— Доброе утро, присаживайтесь, пожалуйста, — произнес он. — Я всегда говорю то, что думаю. И поверьте, моя оценка вашего облика — не просто лесть.

Она приняла приглашение и, иронично усмехнувшись, парировала:

— Прекрасное начало дня, но прошу вас, не усердствуйте с комплиментами, а то я дама смелая и дорогу до загса знаю.

Он осекся, понимая, что с ней нужно быть осторожнее, дабы не попасть впросак. Она, заметив его помрачневшее лицо, с доброй насмешкой впилась взглядом в его лик и изрекла:

— Странно, не встречала я женщин, которые отказываются от комплиментов. Приятные слова делают нас моложе, красивее и даже здоровее! Вы мне минутой раньше подняли настроение и, наверное, год жизни прибавили. Рада, что у меня будет такой ценный сотрудник.

— Тогда приступим к составлению устава? — настоял он.

— Не драматизируй, — отмахнулась она. — Ты не Кевин Костнер, а я не Уитни Хьюстон. Будь проще.

— Я таких не знаю, — отрезал он. — Там, где я был в последнее время, иностранное кино не показывали.

— Это популярные актеры из фильма «Телохранитель». Замечательное кино. Кстати, моя доча сейчас появится, как Сивка-Бурка, вместе с нашим шофером-экспедитором, и я вас обязательно познакомлю.

— Я здесь и никуда без вашего ведома не денусь.

— Опять все усложняешь, — со смехом пригрозила она пальчиком. — Сажать на цепь я тебя не собираюсь, но провожать меня до дома в ближайшие дни придется. Но совсем скоро от этой обязанности ты будешь освобожден на целую декаду. Я купила путевку в круиз по Волге. Хотела и тебя позвать, но эта мысль пришла мне в голову только вечером. Надеюсь, там будут деликатные и интеллигентные люди, приставать не станут. И еще один момент: давай забудем про это «выканье». У нас же контракт на доверии, так что излишняя вежливость ни к чему.

— Я не против, — согласился он. — Такое обращение сближает. А нам ведь почти всегда придется быть рядом.

ГЛАВА 13

Их беседу прервала яркая девушка, вышедшая из «Москвича» -«каблучка». Он сразу понял, что это дочь хозяйки заведения. Она вошла в кафе, поздоровалась со всеми и прямиком направилась в кондитерский отдел. Убедившись, что выпечки достаточно, она крикнула:

— Коля, забирай зайчиков, потом заедешь на склад за мукой, три мешка привези.

Водитель уехал на другую точку, а панночка подошла к незнакомцу, приветствовала его персонально и представилась:

— Беатрис. Вы, как я понимаю, мамин спаситель? — она мило улыбнулась и поблагодарила за давний поступок. — Теперь она точно будет в безопасности с таким атлетом!

— И вся наша команда в придачу, — добавила мамаша. — Нашего рыцаря афишировать не будем, он себе рекламу уже сделал. А ты иди руководи, без меня будешь командовать целую декаду.

— Не волнуйся, я справлюсь, — заверила Беатрис. — Мне не раз приходилось тебя замещать.

Миша окинул взглядом обеих сестер и заявил:

— Удивительно, родные души, одна блондинка, другая брюнетка. Как так?

— Все просто, — усмехнулась Беата. — Когда она перекрасится и вернет свой настоящий цвет, то сразу станет пиковой дамой, и мы будем как героини из «Королевства кривых зеркал». А когда у нас такая надежная защита есть, — она гордо взглянула на него, — ей нужно сжечь свой рыжий парик. Она так шифруется от назойливых поклонников, — пояснила младшая сестренка. — Но она не понимает, что своей конспирацией лишь портит себя.

— Кто тебя за язык тянул? — набросилась Тереза на сестру. — Рано мне еще играть в открытую. Эти люди ничего не понимают. Вот когда Михаил наведет порядок в нашей акватории, я не только парик выкину, но и тебе в подушку поролон из лифчика положу. Тебе бояться некого, твой ухажер, наверное, дал указание тебя не трогать. А я пока останусь таинственной женщиной.

Вчера он замечал только ее привлекательное лицо, а теперь его взгляд невольно упал на грудь, напоминающую речные буйки. Он поспешил отвести взгляд, не понимая, к лицу ей такой маскарад или нет. Но он точно знал, что к этой имитации его руки бы не потянулись. Тем не менее, он решил ее похвалить:

— Я бы с тобой в разведку пошел. Очень мудро и толково сменила имидж.

— Мой поклон тебе за это! — мило улыбнулась она. — Но давай лучше перед разведкой кофейку с плюшками выпьем. А дочка нас обслужит.

После кофе она предоставила ему возможность ознакомиться с окрестностями. К обеду ему стало скучно, работа показалась неинтересной, и он пожалел, что согласился на эту должность. Но дело было не в этом, а в той, которая заворожила его своим голосом и красотой. Вечером, когда все сотрудники разошлись, он пошел ее провожать. Их путь лежал по Волжской набережной.

— Я не рассказывала тебе про свой маршрут, но он не из легких, — призналась она. — Я живу на площади Минина, и мне приходится каждый день подниматься по Чкаловской лестнице. Для кого-то это тяжело, но не для меня. Я в прошлом занималась спортивной ходьбой, и для меня такая дистанция — не проблема, а отличное снотворное. А по утрам я пользуюсь транспортом.

— Приятно слышать, что ты бывшая спортсменка. Видимо, поэтому у тебя такой творческий склад ума. У таких, как ты, обычно много энергии, как физической, так и умственной. И еще вы большие энтузиасты. Так говорил мой тренер. Мы с тобой в этом похожи.

— Мне нравится, как ты мыслишь, — произнесла она, слегка покраснев. — Ты всегда говоришь по делу, без лишних слов. Моя работа стала моей страстью, и я уверена в своем успехе. Сейчас для меня важно, чтобы все эти навязчивые типы, включая мильтона, перестали вмешиваться в мое дело.

— Не волнуйся, я уверен, что смогу разобраться с этой шайкой, — заверил он ее. — Даже если они спортсмены, я знаю, как действовать в отношении твоего преследователя, который так настойчиво хочет стать твоим зятем. У меня есть чем его припугнуть.

— Если он так опасен, будь осторожен, — предупредила она. — Оценивай ситуацию реально, чтобы не обжечься.

За разговором они незаметно преодолели четыреста сорок ступеней Чкаловской лестницы, где занималась группа здоровья. У ее подъезда она спросила:

— Зайдешь на ужин? Моя сестра приготовила мясо с ананасами, поэтому я отпустила ее пораньше.

— Спасибо, но не сегодня, — отказался он. — Моя мама, наверное, волнуется. Ей вечно приходят в голову разные страхи. Я ей даже не позвонил, хотя знал, что у вас есть телефон-автомат. Так что давай в другой раз.

— Тогда пока, — сказала она, нежно погладив его по плечу, и скрылась за дверью подъезда.

ГЛАВА 14

Палящее солнце нагревало воздух над городом. Михаил, сойдя на остановке «Скоба», сразу почувствовал освежающую прохладу, исходящую от реки. Он медленно направился к своему кафе, где в утренней тишине осушил несколько стаканов зелёного чая, стремясь восстановить бодрость. Окружающий мир казался спокойным и умиротворённым, словно застыл в ожидании.

Приблизившись к кафе, Михаил заметил двух мужчин, сидевших за одним из столиков. Их имена и фамилии были ему неизвестны, но он помнил их прозвища, полученные на борцовском ковре. Один из них, Виктор, со шрамом на губе, был известен своей громкой славой в прошлом. Они потягивали кофе, приготовленный Беатрисой. Заметив Михаила, они слегка приподнялись в знак приветствия.

— Какая неожиданная встреча! — воскликнул Михаил, нахмурив брови. — Неужели мой скромный бизнес привлёк ваше внимание?

— Мы здесь впервые, — ответил Виктор. — Мы посетили речной вокзал с целью приобретения билетов на «Метеор» до Чистополя.

— Позвольте узнать ваши имена? — поинтересовался Михаил.

— Я Виктор, а это Павел, — указал Виктор на своего спутника.

— Билеты уже приобрели?

— Пока нет, мы решили сначала выпить кофе, а затем отправиться в кассы, — ответил Виктор.

— Кажется, вы врёте, — раздался звонкий голос Беаты, стоявшей за барной стойкой. — Они пытаются воспользоваться бедственным положением нашей семьи.

Мужчины замерли, а затем, опустив головы, продолжили пить кофе.

— Какова цель вашего визита? — голос Михаила стал ледяным.

— Мы не знали, что вы являетесь супругом нашей хозяйки, — ответил Павел, на кармане которого был бейдж с надписью «ОХРАНА». — Мы предлагаем свои услуги предпринимателям, которые сталкиваются с проблемами, вызванными деятельностью рэкетиров.

— Благодарю за предложение, но я способен защитить свой бизнес самостоятельно, — ответил Михаил с лёгкой усмешкой.

— Мы не были осведомлены о вашем статусе, — пробормотал Павел. — Мы исключим вас из списка наших клиентов, но только после того, как наш начальник переговорит с вами.

— Кто ваш начальник? — Михаил внимательно посмотрел на обоих мужчин.

— Наш начальник — сотрудник правоохранительных органов, — ответил Павел. — Он свяжется с вами после нашего отчёта.

— Мне известно о вашей деятельности, — отрезал Михаил. — Без соответствующей лицензии вашему начальнику здесь делать нечего. Чтобы сохранить свою репутацию и свободу, он должен лично явиться ко мне. Пусть поторопится, иначе будет поздно.

Мужчины, ошеломлённые его осведомлённостью, бросили недопитый кофе и поспешно покинули кафе. Михаил остановил их, тихо произнеся несколько слов, после которых они, словно ужаленные, выбежали из заведения.

Беата, скрестив руки на груди, лукаво улыбнулась.

— Отлично сработано! — похвалила она Михаила. — Вы вовремя напомнили мне о моём положении. К сожалению, моя мать отсутствует, она была бы рада увидеть такой спектакль. А где она сейчас?

— Она находится на комиссии, вернётся только после шестнадцати часов, — ответила Беата. — Сегодня я временно исполняю её обязанности, руководя Фаиной и Розой. Водитель Николай доставляет её по городу, так как маршрут у неё довольно длинный.

— А я, получается, не в счёт? — Михаил посмотрел на Беату с упрёком.

— Вы — инкогнито, — хихикнула Беата. — Вы играете за кулисами. Скоро вы, как и моя сестра, исчезнете с моего поля зрения на десять дней.

— Зачем она так рискует? — спросил Михаил, имея в виду Беату. — Только что здесь были двое подозрительных лиц.

— Это Тереза испытывает меня, — призналась Беата. — Она сомневается в моих управленческих способностях. Я не слышала, что вы им сказали, но они убежали от вас с невероятной скоростью. Отличная работа, секьюрити!

Через час эти двое мужчин стояли у стен Нижегородского кремля, докладывая своему начальнику, который уже снял милицейский мундир и начал новую жизнь, открыв частное охранное предприятие. В его команду вошли спортсмены и бывшие сотрудники правоохранительных органов.

— Когда Олива назвала его отцом, у меня чуть челюсть не отпала, — начал Виктор. — Я помню его ещё со своей спортивной юности, когда он был на пике славы. Но я никогда не слышал о его семье. Мы тщательно изучили всех его болельщиков, но никаких родственников не обнаружили. И для такой женщины, как Тереза, он, на мой взгляд, слишком груб. Возможно, она использует его, и они не являются супругами.

— Не Струнин ли это? — воскликнул Павел. — У него нет никого, кроме родителей. Я был потерпевшим по его делу в суде, когда зачитывали его биографию. Мне удалось избежать наказания.

— Да, это он, — подтвердил Виктор. — Для нас, молодых борцов, он был образцом для подражания. Самый популярный борец в Поволжье. Он ушёл с ковра из-за травмы, но перешёл в судейство. Я считаю, вам следует немедленно отправиться к нему. Мы не будем участвовать в конфликте с ним. Если вы хотите, чтобы мы работали на вас, предоставьте лицензию на охранную деятельность. Иначе мы можем быть обвинены в незаконных действиях. Когда у нас будет разрешение, мы сможем действовать по вашему адресу.

— Я полностью согласен с Виктором, — добавил Павел. — Нам не нужны скандалы в Федерации. Мы ещё остаёмся действующими спортсменами и дорожим своей репутацией.

— Не волнуйтесь, — успокоил их начальник. — Устав я покажу вам на днях, в среду он будет у меня. Если вы слишком пугливы, оставайтесь здесь и ждите меня с новыми полномочиями. И держите язык за зубами. Я навещу своего обвинителя позже, но не завтра. Мы обсудим всё подробно.

ГЛАВА 15

Через день после инцидента с участием поддельных охранников в кафе появился бывший сотрудник правоохранительных органов. Он был одет в гражданскую одежду и держал в руках дорогой кожаный кейс. В зале кафе играла лёгкая музыка. Осмотрев помещение и не обнаружив того, к кому он пришёл на встречу, он направился к стойке, где вместо его знакомой сидела Тереза. Когда посетитель отошёл, Валет подошёл к ней. Он выглядел озабоченным, но, выдавив улыбку, спросил:

— Хотел бы узнать, с каких пор господин Струнин стал вашим супругом?

— Не стоит изображать из себя наивного человека, — ответила она. — В наше время даже работники кладбища владеют полной информацией о покойных, а вы, как дознаватель, наверняка имеете доступ к досье не только на граждан, но и на лиц без определённого места жительства.

Его слова вызвали у неё раздражение, но он сумел сохранить самообладание и ответить:

— Я располагаю информацией, необходимой для выполнения служебных обязанностей. МВД — это не место для пустых разговоров, а дисциплинированная и компетентная структура, занимающаяся борьбой с преступностью. И, разумеется, мне известно, что у вас нет штампа в паспорте о заключении брака и что Беата не является вашей дочерью, а родной сестрой.

Тереза открыла бутылку минеральной воды и, поставив её перед ним, заметила:

— Похоже, у вас в горле пересохло. Охладитесь водой.

Осушив бутылку, он с благодарностью посмотрел на неё и тихо спросил:

— А где же моя дорогая Беата?

— Зачем вы снова пришли к нам? — спросила она резко. — Она никогда не будет вашей. Жёны сотрудников правоохранительных органов, как правило, не бывают счастливы.

Он, не скрывая улыбки, ответил:

— Я уволился из управления и с некоторых пор занимаюсь собственным бизнесом. Именно поэтому я посылал к вам своих людей, чтобы узнать, кто вас беспокоит. Вы сами жаловались на назойливость подозрительных лиц. Тогда вас не оказалось на месте, но был ваш фиктивный супруг по фамилии Струнин, с которым я должен был обсудить важный вопрос.

— Он уже встречался с вами в конце прошлого года, когда был задержан, — повысила она тон. — Не трогайте его. С некоторых пор он является нашим администратором и защитником, и в ваших услугах мы не нуждаемся. Не обижайтесь, но лично для меня так будет спокойнее.

— Я ни в коем случае не собираюсь мешать ему заниматься благотворительностью, — сказал он. — У меня к нему есть один небольшой разговор, а вот компенсацию за его пребывание в местах лишения свободы я обязан выплатить. Я не хотел причинять ему вред, но так уж вышло. Я признаю свою вину перед ним.

— И это правильно, — раздалось у него за спиной. Он обернулся и увидел своего старого знакомого, который смотрел на него равнодушно.

— Даже самые недальновидные люди не отказываются от материальной выгоды, а мне ваша помощь сейчас особенно нужна, — сказал он.

— Ваши условия меня устраивают, — сказал гость. — Поэтому примите в дар этот кейс. Завтра я постараюсь быть здесь в это же время.

Он передал ему кейс и, откланявшись, ушёл.

— Давайте посмотрим, что находится внутри, — сказал он, открывая кейс. Внутри находились две иностранные фляжки коньяка, горький шоколад и красивый пакет с чулками. Он достал из пакета стодолларовые купюры и воскликнул: — Ого, здесь, наверное, около десяти тысяч долларов?

Она поморщила нос и рассмеялась. Когда смех стих, она сняла парик и превратилась в брюнетку.

— Теперь мне не нужно менять внешность, — сказала она. — Он больше не занимается криминалом, у него свой бизнес, за которым, возможно, стоит его влиятельный родственник. Зачем я отпугиваю от сестры такого богатого человека? Пусть они будут вместе, он в любом случае интересный и приятный человек.

— И, главное, богатый, — добавил охранник и рассмеялся. Из кондитерской вышли Фаина и Роза. Он загородил кейс от любопытных взглядов и спросил:

— Вы тоже пришли посмотреть на свою начальницу? Она действительно красива.

— Мы уже видели её в таком облике, — ответили они.

— С этого момента вы будете видеть её такой ежедневно, — сказал он.

Женщины похлопали в ладоши и скрылись в кондитерской.

— Давайте попробуем французский коньяк, — предложил он, глядя на спиртное.

— Сомнительные подарки от недоброжелателей я не принимаю, — сказала она. — Хотя он и раскрыл себя, но неизвестно, может быть, он добавил в алкоголь яд. Она сделала паузу и, положив ему руку на грудь, предложила:

— Лучше выпьем венгерского вина. Оно подходит к любому празднику и является одним из самых изысканных напитков.

Она достала бутылку вина и разлила его по бокалам. Затем она отправила охранника на автовокзал, чтобы встретить Беату, которая возвращалась из города Богородска с большим пакетом специй.

— У нашего коллеги Николая сегодня выходной, поэтому рассчитывать на него не стоит, — объяснила она. — Не рассказывайте сестре о визите её преследователя, я сама с ней поговорю. Он прислушался к моему предупреждению о его нечестной деятельности.

— Почему вы так негативно относитесь к правоохранительным органам? — спросил он. — Неужели они причинили вам вред?

— Это уже в прошлом, — ответила она, опустив глаза. — Мне не хочется вспоминать об этом. Однако воспитание Беаты с семи лет стало возможным только благодаря милиции. Моих родителей арестовали за спекуляцию, а затем отпустили под подписку о невыезде. В тот же день на даче произошёл взрыв газа, где они занимались производством самогона. Следствие пришло к выводу, что причиной взрыва стала неправильная эксплуатация газового баллона под высоким давлением. В результате мне пришлось похоронить своих близких людей в одиночку. К счастью, соседи проявили сочувствие, иначе государство могло бы захоронить не два, а три тела.

Она вытерла губы салфеткой и сказала:

— Мы с вами слишком долго разговариваем. Вам пора идти. После можете быть свободны, мне нужно к портному. Мы с сестрой справимся без сопровождения, в крайнем случае вызовем такси.

ГЛАВА 16

Он встретил её на автовокзале с объёмной, но лёгкой коробкой в руках. Забрав её у Беатрисы, он вручил ей дипломат и сказал:

— Береги его как зеницу ока, возможно, в нём таится наше счастье с твоим самым близким человеком.

— Вот это новости! — воскликнула она. — Я всего лишь на четыре часа отлучилась, а мне уже почти о свадьбе говорят.

Затем она подозрительно прищурила глаза и, подобравшись к его уху, прошептала:

— Я буду очень рада, если ваш союз будет удачным. Но меня иногда удивляет её холодное отношение к противоположному полу. Вы с ней как две капли воды, очень похожи, и детишки у вас будут замечательные.

Он почесал висок и, нежно оттолкнув её голову тем же пальцем, произнёс:

— Странно, а мне рядом с ней порой даже душно бывает, и никаких минусов я рядом с ней не ощущаю.

— Значит, вы люди одного климата, — определила она, — и на Колыме вам делать нечего. Обживайтесь здесь, пока взаимными симпатиями полны.

— Ого, да тебе с таким талантом только в свахи идти, а не на циферки сидеть.

Тем временем на их остановке заметно прибывали пассажиры. Она, сунув ему под нос свою косметичку, одновременно указала на свободную скамейку, сиротливо стоявшую недалеко от них. Не колеблясь, она предложила:

— Давай присядем, мне необходимо принарядить свою внешность.

Он не стал возражать и первым ринулся туда с некомпактным грузом. Там они приземлились, и она, достав из своей сумочки зеркальце и все прибамбасы для макияжа, занялась собой. А он, отвернувшись от неё, осматривал вывески находившихся напротив заведений и наблюдал за прибывающей массой людей на их пассажирский автобус.

— Нет, с таким коробом нам надо брать персональный транспорт, — постучал он по багажу, — иначе нам весь товар раздавят в давке. Тогда мы твоей «маме» привезём одни картонные клочки, так как все пакетики со специями будут безжалостно растоптаны теми, кому сиденья не достанутся. Я один «Икарус» в нашу сторону уже проводил, так там двери еле закрылись.

После сказанной фразы он взглянул на Беату и опешил. Перед ним был совсем другой образ, не тот, который он лицезрел в обычные дни. Он был до неузнаваемости прекрасным!

— Косметика тебя лихо приукрасила, — отпустил он ей комплимент. — Если будешь ею злоупотреблять в многочисленной мужской компании, то тебя признают очень вкусной и съедят так, что даже пуговички не выплюнут.

До неё не сразу дошла его речь, сначала она замерла, затем её зрачки с восхищением заиграли мозаикой, и она интеллигентно рассмеялась. После чего ещё раз кинула свой взор в зеркало и промолвила:

— Оригинально! Таких любезностей мне никто ещё не отпускал, мой вам респект, любезнейший! Если вы так будете себя вести с моей маманей, то я не удивлюсь, если она вскоре окажется в ваших объятиях. А на такси я не прочь доехать, только у меня денег нет на проезд.

Он открыл чемоданчик и вытащил оттуда одну стодолларовую купюру.

— Подожди меня, я обменяю баксы на рубли, — показал он ей портрет Бенджамина Франклина, — и проездной вопрос у нас снимется с повестки дня.

Он покинул её вместе с подарком Артёма, а вернулся одухотворённым, с мороженым, которое протянул ей.

— Благодарю! — обрадовалась она эскимо. — Однако проворно вы справились в обменнике.

— Да тут их натыкано почти в каждом здании, так что кушай северное сияние и пойдём тачку ловить.

— Я им займусь у себя в кафе, — поднялась она со скамьи.

Через десять минут они были уже в своей кофейне, где все столы были оккупированы посетителями. За бармена на этот раз была старшая сестра.

— Так будет до закрытия, — сообщила она ему. — Если в ней нуждаешься в срочном порядке, то я её тотчас заменю… Но родственница ей не дала договорить, она опередила свою младшую сестричку и вышла им навстречу.

— Что-то долго вы возвращались, неужели проблемы были? — поинтересовалась она у них.

— По пути следования твоей милой сестрице пришлось отвлечься для того, чтобы наложить грим на своё бархатное лицо, — кивнул он на свою спутницу. — Обрати внимание на неё, как она преобразилась из работницы кафетерия в очаровательную маркизу.

— Дорогая, ты только глянь на этого сладкоежку, — принялась она за мороженое. — Мечтает о тебе, а лестные слова сыплет мне. Начинаю тонуть уже в них.

— Не слушай её, — приняла у него ношу Тереза, — она часто страдает приступами словоблудия. А своего полисмена не может отшить подальше от нашей пекарни. Он вроде и видный товарищ, но за ним я давно уже подсматриваю через кривые очки. И он об этом догадывается, поэтому и не заходит сюда в последнее время.

— Зато своих янычар присылает, — поправила Беата сестру.

— Не угадала, девочка, — ухмыльнулась Тереза. — Он был у нас перед обедом и на законных основаниях, как директор охранной фирмы, но без погон.

— Мне всё равно, какой он титул носит, — изобразила она смешную гримасу. — По мне хоть депутатом, хоть космонавтом будет. Нутро своё из-за этого копа я переформатировать не намерена. Вспомни, сколько он нам неприятных моментов доставил со своими отморозками. Ничего не хочу о нём слышать. У нас есть хороший охранник, которому Валет и в пятки не годится, — передала она ему в руки кейс.

— Чего разошлась, — начала её успокаивать сестра, — никто этого фараона трудоустраивать не собирается. А тебе надо надеть фартук и встать за стойку. Через пять минут я тебя подменю. А перед сном я постараюсь переубедить тебя в отношении бывшего правоохранителя. После таких слов у Беаты сверкнула загадочная улыбка на лице, от которой отдавало и лукавством.

Они быстро поменялись местами, и как раз освободился один столик, который они тут же заняли.

— Надеюсь, ты не раскрыл карты про нашего богатого клиента? — спросила хозяйка.

— Конечно, нет.

— Вот и хорошо, я тоже промолчу про его сегодняшний сюрприз для тебя, — тихо нашептывала она ему, бросая прерывистые взгляды на сестрёнку. — Он привлекательный мужчина, если уж он ей приглянется, то пускай она полюбит его не за деньги. По его часам и перстню с драгоценным камнем безошибочно можно судить, что они у него есть.

— Я планов на него никаких не строю, — улыбнулся он. — Несколько часов назад он своим щедрым поступком доказал свою порядочность. К тому же с некоторых пор у нас имеется с ним общий друг Сева. Кстати, я к нему сейчас, наверное, зайду, а к концу дня приду за тобой. И мы сможем с тобой выпить шикарного коньячку. Если, конечно, у тебя желание есть.

— Есть, но возможности нет, — возразила она. — Мне нужно сегодня навестить портниху. Она мне сарафан отпускной шьёт. И встретимся мы с тобой только через пару недель. Лично мне будет скучно без тебя, и если твой напиток сохранится к моему приезду, то мы с тобой отведаем его под паюсную икру. Так что отдыхай до моего возвращения.

Перед уходом он ещё раз посмотрел на её сестрёнку, надевшую на себя не только фартук, но и маску радости, так как она в этот момент чувствовала себя счастливой. Такой он её никогда не видел. Он не вытерпел и решил выложить Терезе свои наблюдения.

— Ты знаешь, у меня есть подозрения, что твоя сиротка дурочку валяет в отношении её ухажёра. Похоже она к нему не равнодушна, а искренне влюблена. Я сейчас уйду, а ты спроси у своих девчонок, не рассказали ли они ей о его визите. Если да, то с ней всё ясно.

Как оказалось вечером, её добрый жест дать ему отгулы оказался как нельзя кстати. Дома он встретился с отцом, а это значит, что все ближайшие дни он проведёт на теплоходе «Октябрьская Революция».

ГЛАВА 17

Через два дня, спрятавшись среди радистов, Михаил наблюдал за Терезой через отцовский бинокль. Он видел, как Николай подвёз её на своём автомобиле к причалу, помог выйти из машины, достал чемодан и последовал за ней по трапу на судно. Дальше он не мог её разглядеть, понимая, что пока рано раскрывать себя.

«Для этого я выберу подходящий момент», — пробормотал он.

Михаил заранее спланировал поездку, зная, что в этот день в рейс отправляется только теплоход «Октябрьская Революция». На этом судне власть полностью принадлежала его отцу, Алексею Андреевичу.

На корме теплохода начались танцы, когда стемнело. Михаил был с отцом на капитанском мостике.

— Вот и началась круговерть, — весело сказал он. — Если мне повезёт, скоро мы будем планировать нашу свадьбу.

— Ты принимаешь поспешные решения, — удивился отец. — Ты едва её знаешь, а уже говоришь о свадьбе.

— Она не просто так посадила меня за решётку, — признался Михаил. — Я знаю её с прошлого года. Она мила, умна, красива, мягкая и нежная. У неё много других положительных качеств, но ты их не поймёшь. До нашей свадьбы ты забудешь о них.

— Неужели всё так серьёзно? — продолжал наблюдать отец.

— Да, без всяких сомнений, — твёрдо ответил Михаил. — Я бы познакомил тебя с ней прямо здесь, но боюсь, это её смутит, и она сбежит. Сначала я должен её подготовить и узнать, где она живёт. Если у неё есть соседи, попроси бортпроводников выделить нам свободную каюту хотя бы на завтра.

— Я всегда готов помочь, — сказал капитан. — Даже свой люкс предоставлю, если понадобится. А я найду, где переночевать. Главное, веди себя прилично и не повторяй ошибок с предыдущей девушкой.

— Об этом не беспокойся, — бросил Михаил и спустился на шлюпочную палубу.

Он сразу узнал её по лёгкому платью, которое она носила на работу. Она держалась за леер, позируя группе танцующих, и смотрела на водную даль. Михаил подошёл к ней и осторожно развернул к себе. Она испугалась, когда незнакомый моряк попытался увлечь её в круг. Но, узнав в нём Струнина, уткнулась ему в плечо и сказала:

— О боже! Не сошла ли я с ума?

— Нет, это я, — ответил он.

Она потрогала его погон и удивлённо спросила:

— А это откуда?

— Это эполет моего отца, который отвечает за тебя и всех туристов, — объяснил Михаил. — Свою рубашку я только что постирал, а надевать длинный рукав в такую жару не хочется.

Тереза пришла в себя, обняла его и расцеловала в обе щёки, чем привлекла внимание толпы. Но ей было всё равно на зрителей, она думала только о мужчине, который не давал ей покоя несколько дней.

— Я о тебе вспоминала с утра, — призналась она. — С тобой всегда уютно.

— Выходит, я для тебя как телевизор или унитаз? — рассмеялся Михаил.

— Всё, что ты перечислил, связано с комфортом, а уют — это душевное тепло и спокойствие. Так что твой список подходит для этого вечера. А теперь расскажи, как ты оказался на этом судне?

— Я случайно здесь оказался, — сказал Михаил. — Я вывел на прогулку мопса. Когда вернулся, отец уже был готов к поездке: «Если тебе нечего делать и есть возможность, поехали в Астрахань и обратно. На Волге ты сможешь отдохнуть». Я быстро собрал вещи и поехал с ним. По пути испачкал рубашку.

— Я думаю, ты всё спланировал, — догадалась Тереза. — Этот маскарад удивил меня. Я знала, что твои родители работают на флоте, но не знала, кем именно. Теперь мне ясно, что это был твой сценарий.

— Мама давно на пенсии, а папа проводит последнюю навигацию, — уточнил Михаил. — Ему обещают место преподавателя судовождения в училище.

— Так что мы будем танцевать или гулять по палубе? — спросила Тереза.

— Я плохо танцую, лучше отдохнём в шезлонгах, — предложил Михаил. — Или сходим в ресторан?

— Зачем нам это? У меня есть каюта и отличное вино, — сказала Тереза. — Мы можем побыть в тишине. А куда ты меня зовёшь, там наверняка много людей.

— У меня есть коньяк, который подарил Артём, — напомнил Михаил.

— Оставь его на завтра, — предложила Тереза. — Мы будем пить «Херес» из коллекции графа Воронцова. Кстати, моя сестра прикидывалась, что ненавидит милицию. Но в тот же день призналась, что у неё с бывшим стражем порядка завязались давно дружеские отношения. Она была на смотринах в его доме и получила наивысший балл от его семьи. А недавно на её пальце появился дорогой перстень с бриллиантом.

— Беата умная и взрослая, — сказал Михаил. — Надеюсь, она не выберет плохого человека. Они с тем парнем отличная пара, и это обсуждать не стоит.

Тереза без смущения поцеловала Михаила и заметила:

— Мы с тобой думаем одинаково об этой паре. Я этому рада. У нас с тобой много общего, ты не замечаешь?

— Один человек описал тебя так, что я заинтересовался, — признался Михаил. — Ты его знаешь.

— Интересно, кто это? — спросила Тереза.

— Тот, кто пытался напасть на меня с ножом из фольги, но улетел под откос. Давай не будем об этом говорить, нас ждут другие дела.

Они обошли палубу, где люди гуляли как по бульвару, а затем подошли к её каюте. Тереза открыла дверь, и они оказались в роскошной комнате, где было всё необходимое для комфортного отдыха. Она сразу задёрнула занавески и включила свет. На столе стояла ваза с фруктами, а в холодильнике лежала бутылка вина.

— Как тебе мой будуар? — спросила Тереза, глядя ему в глаза.

— Превосходно, здесь нам будет хорошо, — сказал Михаил. — Но я должен предупредить, что в таких апартаментах отдыхают только красивые женщины. Так что за тобой могут ухаживать другие мужчины. Но я не позволю никому к тебе подойти, я же твой телохранитель.

— Я обязательно оценю твою работу, а пока открой бутылку, — сказала Тереза. — Давай погрузимся в мир сказочных грёз.

После этих слов Михаил понял, что ночь проведёт не один, а с женщиной, которая завладела его сердцем. Волна сладострастия и подъём духа охватили его.

ГЛАВА 18

Он разлил ароматный напиток по стаканам, которые они без всяких тостов опустошили. Затем щёлкнул выключатель, и на пол полетело сброшенное с неё лёгкое платье вместе с его одеянием. И тут их остановить было уже невозможно, омут страсти затянул их за собой на дно любовных наслаждений. Совсем безмолвным их «сон» нельзя было назвать, так как он был активным и изнуряющим для обоих партнёров. В шесть утра лучи солнца били им через неплотно задёрнутую шторку в лицо, не давая им понежиться. Тогда они приняли сидячие позы и начали утираться одним полотенцем.

— При первой встрече я чувствовала, что наше знакомство приведёт нас к невообразимому сексуальному взрыву, который только что завершился, — с умилением произнесла она.

— О чём говоришь, дорогая, — с улыбкой встал он с кровати. — Я люблю смотреть вдаль, где написано: «Продолжение следует», хотя осознаю, что эта природная прелесть вскоре притухнет, когда нам будет по восемьдесят лет.

Она упорно всмотрелась в него и, мило улыбнувшись, призналась:

— Я чуть не взмыла от счастья, когда увидела тебя на дискотеке перед собой. Бога я не молила об этом, так как являюсь чистейшей атеисткой, но в душе жаждала, чтобы ты был рядышком. И всё равно он, видимо, на интуитивном уровне скопировал мои мысли и послал мне тебя. — Она закрыла глаза и прошептала: — Как пить дать, это точно, тебя мне всевышний послал!

— У меня такое же отношение к вере, как и у тебя, — уверенно ответил он ей. — Поэтому наш с тобой пленум в отношениях отношу к удачному стечению обстоятельств, а постельный пир — к огромному счастью, которого я до тебя не испытывал в полной мере. И я поистине безумно восхищён тобой! А сегодня разреши мне представить тебе будущего свёкра.

— После таких заявок я согласна на всё, кроме нищеты, и от счастья она блаженно развалилась в постели.

— Не хочется, но мне нужно тебя покинуть на некоторое время, — коснулся он её плеча. — Но я вернусь, только покажусь своему строгому родителю. Иначе он тревогу здесь подымет. Я хоть и взрослый, но для него всю жизнь ребёнком буду.

Он обжёг её глазами и, словно не насытившись прошедшим временем, тихо намекнул ей:

— Очень хочу продолжения нашего праздника.

— И я хочу тебя всегда, — не открывая глаз пропела она.

Эпилог

Их праздник длился весь круиз. Они даже не выходили на приёмы пищи — их обслуживала бортпроводница прямо в каюте. Алексей Андреевич лишь изредка будил их ночью, чтобы они могли подышать свежим воздухом, соблюдая тишину.

На берег они сошли 27 июля в родном городе, похудевшие, но совершенно не омрачённые. Они были очень умиротворёнными. На причале их встречала Беата со своим суженным, украшенная цветами. От радиста они узнали дату и время прибытия золотой пары, к тому же оказалось, что в этот день им обоим исполнилось по тридцать пять лет. Это говорило о том, что их поездка удалась на славу, открыв перед ними путь в бескрайнюю долину счастья.

Через два месяца у них состоялась свадьба в ресторане «Волга». Свидетелями у них были Сева и Беата. Артём находился постоянно рядом и, выбрав момент, шепнул молодожёнам: «Кто бы мог подумать, что когда-то потерпевший и обвиняемый вдруг станут родственниками. Через месяц вы будете сидеть за нашим с Беатой свадебным столом. Эти знаменательные даты запомнятся нам на всю жизнь, и то, что мы с тобой породнимся, это радует. А все плохие эпизоды выкинь из головы, нечего душу травить негативом. Я приложу все усилия для снятия твоей судимости».

КОНЕЦ.

ЗА ЧЕРТОЙ

ПРОЛОГ

Они жили в одном доме, но в разных подъездах. С самого детства они вместе прыгали с крыш сараев в сугробы и бросались снежками. Оба учились в одной школе, но в разных классах. Костя Храбров, которого также звали Храбрый или Коша, был единственным сыном в семье судостроителей. Моисей, известный как Мина или Моня, был третьим и последним ребёнком в династии портных, носивших неблагозвучную фамилию Жупа, которую дети часто искажали до более понятной «Жопа». Каждый из братьев регулярно и неумело дрался, чтобы противостоять оскорблениям, но со временем они смирились и перестали обращать внимание на злопыхателей. Однако даже после этого им было тяжело носить такую фамилию, и каждый мечтал при получении паспорта изменить её. Но их отец сказал: «Предадите наш древний род — прокляну». После этого они отказались от этой идеи. Старший брат Давид, первым получивший аттестат зрелости, поступил в юридический институт, где его избрали секретарём комсомольской организации. Средний брат по жизни был букой, но всё же после окончания профильного училища стал речником. Два младших мальчика, которые были сорванцами, дружили очень тесно до тех пор, пока семейство модельеров не переехало в построенный ими особняк в посёлке «Полевой». С тех пор они общались только на переменах или встречались на стадионе, где Константин гонял мяч по футбольному газону, а его товарищ посещал секцию гимнастики. Однако вскоре ему пришлось расстаться со спортом, так как в 12 лет у него обнаружили порок сердца. После этого он нашёл себе новое интересное увлечение — танцы, которыми занимался до девятнадцати лет. Жизненные ситуации заставили их частично дистанцироваться, и при встрече они обменивались только рукопожатиями и похлопываниями по плечу. Тем временем потомок водников незаметно занял во дворе нишу лидера. Из-за его резкого реагирования на обидчиков, пацаны наградили его оружейной кличкой Боёк. Он не забросил активную жизнь, а напротив, вцепился твёрдо в футбол, пройдя лигу юношей, и после защиты диплома получил приглашение в основной состав команды «Водник». Но призыв в армию отсрочил его на три года от большого поля, так как служить ему предстояло в Морском флоте. Они встретились на улице только после демобилизации футболиста.

ГЛАВА 1

Храбров вернулся из армии в сентябре, и первым делом ему не терпелось обнять свою любимую девушку. С ней он дружил до службы и постоянно переписывался. Бросив рюкзак у порога и не переодеваясь в гражданскую одежду, он отправился к ней. Его намерения связать свою судьбу с милой девушкой не покидали его ещё до демобилизации. Её звали Ирина, и она заканчивала педагогический университет иностранных языков.

В этот день они не смогли обняться, так как её факультет был отправлен в совхоз на уборку урожая. Он был огорчён и направился домой, где его ждали родственники за накрытым столом.

Проходя по площади Победы, он столкнулся с выходящим из кафе Миной. Он был немного под градусом и широко улыбался.

— Только что вспоминал тебя, морячок! — громко воскликнул он, увидев приятеля. — Надо же, машинально подумал о тебе, а ты тут как тут. Я же живу здесь, — кивнул он на пятиэтажку, стоявшую напротив их дома.

Моряк перевёл взгляд на здание сталинской постройки и промолвил:

— Как ты сюда попал, у вас же в посёлке терем царский был возведён?

— Пока ты служил, я успел обзавестись семьёй и год назад стал отцом, — ответил Мина. — А дом папы с мамой оккупировали важные чинодралы по имени Давид и Мегера. Он же у нас теперь народный судья, — гордо сказал он. — У него детей нет, зато супруга — из программы «В мире животных». А ещё она выпендрежа. Моя Татьяна с ней в один голос не смогла петь, вот мы с ней и съехали пока к тёще. У неё тоже не рай, конечно, но, по крайней мере, лучше, чем жить с дотошным юристом и его пчелой, которая всех поголовно жалит.

— А что, в ней так много яду? — в шутку спросил Боёк. — Обычно пчёлки после укуса умирают, и кто она такая?

— Это ничтожество сидит в обкоме партии в личном кабинете и никого не боится. У них есть законспирированная дача, но Давка не хочет съезжать от родителей, так как в строительство этого дворца он тоже вложился. Они живут кучеряво, по разным странам разъезжают. Недавно только приехали из Израиля. Мне ни разу подарков не привезли, жмоты. Но я тоже не простой парнишка, как только его чиновница выползает из ванной, я туда ныряю на секунду и кладу себе в карман одну из золотых побрякушек, которые она сбрасывает с себя перед помывкой. А туда она берёт с собой бутылку глинтвейна и наслаждается там, пока всё не выпьет.

— Ни разу не попался? — спросил Константин с улыбкой.

— Нет, но подозрения были в мою сторону, тогда ей мать сказала, чтобы она свои бирюльки в спальне оставляла и в ванну опускалась без спиртного.

— А где работаешь? — спросил Костя друга.

— На скорой помощи водителем, а жёнушка моя медсестрой в стоматологической поликлинике. Работой я доволен, а вот жильём нет. Танькин брат на Байкало-Амурской Магистрали с женой врачуют, через год вернутся, и нам придётся мыкаться по частным берлогам.

— Странно, такой у вас огромный коттедж, и тебе комнатки не нашлось? — удивился он.

— Квадратов там достаточно, но воздуха не хватает. А навигация закончится, Яков вернётся на зимовку. Он штурманом ходит на пассажирском теплоходе. И тогда кричи караул. Хотя родительская хата ему досталась, но он сдаёт её квартирантам.

— Так иди работать на предприятие, где есть жилищный фонд для рабочих, — посоветовал Константин.

Моня по-идиотски хихикнул и сквозь зубы процедил:

— Вот женишься тогда, поймёшь, как тяжело существовать без своего угла. Я этой житухи нахлебался уже досыта, — провёл он ладонью по горлу. — В нашем городе пока дождешься квартиру, пенсия наступит. Поэтому я решил: надо искать место, где ведётся мощное строительство, а это Тольятти или Набережные Челны. А строителям, кстати, всех быстрее жилплощадь выделяют. Поэтому думаю выучиться краткосрочно на какого-нибудь стекольщика или каменщика.

— Да, ты меня порадовал перед венчанием, — не падая духом, произнёс Храбрый.

— А ты чего надумал жениться? — оживился его дружок. — Бери меня дружкой на бракосочетание.

— Да, свадьба будет и в ближайшее время, — подтвердил он, — только свидетелем у меня будет мой кузен Валерка, мы с ним уже обговорили эту процедуру, когда я был на побывке. А вашу чету Жупа я обязательно на торжество приглашу. Всё-таки ты мне не чужой, да и танцор хороший.

— Ладно, подожду, — потёр ладошки Моисей, — может, мы нашу встречу сейчас обмоем, — показал он пальцем на вывеску с большими буквами «ГУРМАН». — Деньги у меня есть, я угощаю.

— Спасибо, но я не могу в данный момент отклоняться от семейной программы, — твёрдо заявил Костя, — сегодня я свою демобилизацию отмечаю в кругу близкой родни.

После чего он попрощался с другом детства и взял курс на отчий дом.

ГЛАВА 2

Они назначили свадьбу на начало октября, и за это время Костя, дипломированный техник-механик металлургии, успел устроиться на работу в сталеплавильный цех судостроительного завода по своей специальности. Правда, не мастером, а слесарем шестого разряда.

Работа была ему знакома, ведь до службы на флоте он уже провёл здесь восемнадцать месяцев и знал, как отрегулировать конвейер и центровать редуктор.

Банкет проходил в заводской столовой, куда были приглашены шестьдесят человек, включая Моисея с женой Татьяной и близких друзей из их двора. Жупа не отходил от подарков молодожёнов, сложенных в гардеробе. Он подходил к ним, рассматривал и выпивал. Правда, в разгар праздника его друг удивил всех своими танцами, и ему устроили настоящие овации.

К концу свадебного дня Таня не могла заставить мужа оторваться от стола. Он так напился, что ей пришлось приводить его в чувство с помощью нашатырного спирта. Она натёрла ему виски до такой степени, что местами кожа на лице покраснела.

На следующий день гостей стало меньше, и чета медицинских работников, приглашенных для оздоровления, не пришла. Костя почувствовал неловкость перед своими родными из-за поведения приятеля. Тот вёл себя не как гость, а как деревенский зритель, которому позволялось пить, есть и наблюдать за праздником с открытым ртом. Ира подумала, что этот парень не совсем разделял атмосферу веселья, ему больше нравилось пить и с любопытством рассматривать подарки.

— Видимо, он не знает, как себя вести на таких мероприятиях, — сказала Ирина своему мужу. — Такое впечатление создаётся, что он замышляет какую-нибудь бяку здесь сотворить.

— Он мой друг детства, мы росли в одном дворе, — успокоил он её. — И, насколько я знаю, в стенах их дома кроме клиентуры никого никогда не было. Его родители в городе известные портные, а старший сын Давид — народный судья.

— По редкой фамилии я догадалась, что они не чужие между собой люди, — сказала она.

— Знаешь, этот танцор подсказал мне интересную мысль, — он прошептал ей на ухо. — Как быстро заработать квартиру. Но об этом я тебе перед сном расскажу, а сейчас давай выпьем, а то вчера день прошёл всухую, и сегодня ни капли в рот не попало. Так и до обезвоживания себя можно довести.

После чего он дал команду всем наполнить фужеры и рюмки. Перед обедом народ покинул столовую, так как пришло время кормить рабочий люд. А молодожёны поехали в своё жилище, состоящее из узкой комнаты длиной шесть метров с низким потолком. В этой же комнатёнке стояла небольшая отопительная печь. А ещё была прихожая, в которой плечи раздвинуть мог только один человек. В ней висел умывальник и на табуретке помещался тазик. Они считали эту коморку тесноватой, зато их пустили туда бесплатно. Но этот домик был удобен тем, что располагался недалеко от судостроительного завода, где трудился Константин. На второй объёмной половине дома жили хозяева. Эта семья были друзьями Храбровых, поэтому они и сдали угол молодым без всякой оплаты. Никаких перспектив на улучшение жилищных условий у них не было. В лучшем случае только ожидать клетушку гостиничного типа в общежитии, которую обычно трудящиеся завода ждали от пяти до десяти лет. Но в данный момент скверных дум у них не было, и они начали заниматься приятным делом — разбором свадебных даров. Их было много, и поэтому эта восхитительная процедура завершилась только через час. А затем он открыл бутылку шампанского, и они, осушив её, улеглись на диван, где предались мечтам: как бы им хорошо жилось, если бы вместо этой лачуги у них был комфортабельный пентхаус.

— Нет, ребёнка заводить в этой коморке, где царит антисанитария, преступно, — промолвила Ирина. — Поэтому, пока я учусь в институте, о моей беременности не может быть и речи. Сам подумай, здесь его не помыть, ни колыбельную спеть. А сейчас выкладывай свои прожекты на модернизацию ЖКХ, к которым тебя настроил твой сомнительный друг.

— Ты ошибаешься, я не такой уж и простак, — заявил он. — У меня свои мозги есть, просто он намекнул, с чего начинать надо взрослую житуху. Хотя я и без него всё это знал. Но в любом случае без твоего согласия я и пальцем не пошевелю для воплощения своего проекта. Хотя мне можно было из флота попасть в эпицентр спринтерского возведения жилфонда. У нас многие моряки, сойдя на берег, подорвались именно в те места, где им обещали кроме жилья и другие льготы.

— Хочешь повторить их судьбу? — без излишних эмоций спросила она.

— Именно так, — выдохнул он. — Сама посуди, наша округа в пятнадцати минутах от областного центра расположена. Но всё равно это многочисленная и бесперспективная деревня, иного статуса ей не дашь.

— Наверное, правда на твоей стороне, дорогой, — согласилась она с ним. — Отток выпускников школ у нас очень примечателен. Об этом даже и по радио говорят, и в местной газете пишут. Хороший индикатор этому наша Центральная улица, по которой раньше одна молодёжь гуляла, а нынче старушки-дедули ходят под ручку.

— Я так и думал, — согласился Костя. — Поэтому я начну изучать атлас, все значимые стройки страны. Зимовать нам придётся так и так в этом полуподвальном цоколе.

— Действуй, — одобрительно произнесла Ира. — Мы оба хотим, чтобы нам было уютно, и это хорошо. Наши взгляды на будущий уют совпадают, и это хорошо.

ГЛАВА 3

Утром в восемь часов родители Константина разбудили молодожёнов. Они принесли в корзинах остатки свадебного пиршества.

— Здесь остались целые тушки индеек и рыба разных видов, — сказал Сергей Иванович, папа Константина, расставляя угощение на столе. — А также колбасы, сыры и другие деликатесы. Пользуйтесь на здоровье и не тратьте деньги на продукты. А мы с матерью собираемся на ярмарку, нужно купить ковровую дорожку в коридор. Хотите с нами, собирайтесь, мой «Москвич» уже под вашим окном стоит.

— Неуютное окно, — недовольно произнёс сын. — Бойница какая-то. Надо серьёзно обдумать жилищный вопрос. Может быть быть, ты поговоришь с заводским профсоюзом, всё-таки ты кадровый рабочий и тебя все уважают.

— Для меня и для любого ветерана труда это сложно. Я уже интересовался, какая очередь в профкоме на жильё. Ты не поверишь, но она состоит из восьмисот душ. Строят у нас в лучшем случае по одному зданию в два года, и, заметь, не небоскрёбы и даже не столичная архитектура, а самые простые пятиэтажные панельки. Но если вам сильно невмочь здесь пребывать, может, всё-таки уплотните нас, и поживём всем кагалом.

— Нет, папа, я уже тебе объяснял, что жить с вами — это не выход, — отчеканил Костя. — Буду искать себе жильё сам. Я уже решил, каким путём двигаться.

К Косте в это время приблизилась мама и, вопрошающе взглянув на него, промолвила:

— Может, расскажешь, что задумал?

— Ближе к апрелю я вас оповещу, — не стал он раскрывать своих планов.