Бесплатный фрагмент - Под крылом галактики

Глава 1

Бог един, и имя ему — Противоречие. Заросшей Земле всегда сопутствует облысевшая Луна, Рай вынужден идти на компромисс с Адом, материя неотделима от антиматерии. Преступление и наказание. Орёл и решка. Война и мир.

Фардакль Ницвини, религиозный фанатик из юпитерского сериальчика «Восход заката»

Я кинематографичным движением прыгнул на койку. Так сказать, почтил память вымирающих штампов.

За иллюминатором романтически светила Луна. Я моргнул. Потом вспомнил, что это Плутон.

— Как вы, — спрашиваю, — находите меню, господа?

Попугайчики запищали и заволновались. На то они и волнистые. Честно говоря, взять их с собой на звездолёт было тяжело. Для нервов — убийственно. А ведь речь шла лишь о провозе двенадцати ангелочков, почти апостолов… Зачем, мол, в другой галактике попугаи. На них поле не вспашешь…

— Для души, — сказал я тогда и впоследствии благословил свою решительность.

Что можно сказать об экипаже, если единственными друзьями за полтора месяца полёта так и остались попугайчики? Да много чего, если не «фильтровать свой базар», по выражению штурмана Дью.

Вот он кстати, тот, что с красной косичкой и беременными глазами. Перед полётом мне выдали подписанные фотокарточки — выучить имена членов экипажа. Я приклеил их к подушке. Теперь боксирую перед сном…

Дью — понторез. Я быстро выяснил, что для него красивое и броское сочетание слов равносильно дорогой побрякушке. Свою косичку он называл «быдляцкой эстетикой». Экипаж — «космическими гавриками». Слушал классику в рэп-обработке. Запивал кефир коньяком…

Как-то я спросил Дью о детях.

— Дети? Ты про кучерявые камни под ногами? Те, что потом дорастают до прыщавого валуна, ты про этих? Ну, горы, которые никогда не свалятся с плеч, верно?

— Смотря на ком ты женат, — иронизировал я, хотя и знал, что у Дью иммунитет к чужим шуткам.

— У меня двойня, — снизошёл он.

— Камней?

— Детей. Симпатичные зверята, нервами питаются…

На звездолёте Дью негласно признавался душой экипажа. В основном душа проводила время в «метафизической активности». Проще говоря, в объективной и самоотверженной лени. Да, у неё тоже есть научное название…

Профессии делятся на два вида: рабские и господские. Всё-таки есть некая доля аристократизма в том, чтобы на протяжении всего полёта не делать абсолютно ничего и при этом спокойно проверять правильность шести нулей на конверте с зарплатой. Дью как господин своего личного времени мог спокойно этим заниматься. Космический штурман нужен только в поясе астероидов и атмосфере планет. Это заранее атрофированный орган корабельного тела… Я называл Дью про себя аппендиксом…

Правее фотография Хотти, учёного-биолога. Сколько слоёв можно обнаружить в человеке, если счистить телесную грязь с его души! Внешне Хотти напоминал скульптуру из обезжиренного творога. Внутренне был под завязку фарширован лавой. Неудивительно, что от каждого его поступка пахло жареным…

Извержение произошло уже на третий день полёта. В корабль забыли загрузить любимое блюдо Хотти, макароны по-космофлотски, и он разгромил холодильную камеру. Скандалом дело не ограничилось, я настоял. В камере были мои любимые котлеты…

Экипаж взял Хотти под домашний арест, он ответил голодовкой. Не спасли даже найденные в грузовом отсеке макароны. Биолог вёл себя как загнанный в угол зверь. Все мы немного тигры в запертой комнате…

Наконец его выпустили, взяв обещание вести себя тихо. Пока всё мирно. Но макароны уже кончаются…

Я облегчённо вздохнул. Хотти хотя бы не сделали нашим капитаном. Можно повременить с поисками эффективных передозировок.

Кстати о капитане, её фото крайнее слева. Ксения Артамонова, официальный представитель феминизма на звездолёте. Она называет себя прекрасной половиной экипажа, а мы, безусловно, соглашаемся. Может, хоть подмышки удосужится побрить…

Дью страстно и почти уважительно называет Ксению «гром-бабой по вызову». Иногда рифмует Ксюху со шлюхой. Кстати, совершенно безосновательно. Капитану 32 года, у неё локоны невинного альпийского ягнёнка сочетаются с цветом умудрённого жизнью барана. Вернее, овцы…

У Ксюхи есть странная привычка. Полтора месяца она спрашивает меня:

— Как вам погодка сегодня? Заметили весь этот холод, мороз, как зимой? Осень в этом году настроена решительно, чувствуется январская наледь, по-февральски стучат зубы.

И полтора месяца я отвечаю, глядя в иллюминатор:

— Да, пора починить кондиционер…

Феминизм Ксюхи имеет поэтическую направленность и заключается в нездоровой любви к женской литературе. В топку Пастернака и Пушкина… Даёшь Ахмадуллину и Цветаеву… «Гарри Поттер» хорош Гермионой. «Таня Гроттер» хороша Таней Гроттер…

— Любишь кроссворды? — спросил я её однажды на вопрос о первом человеке по версии христиан.

— Верно. Надоели стихи, Ахматова уже и так наизусть, — Ксюха руками пыталась воссоздать сотворение мира. — Где бродит этот мужик, когда так нужен? Только вчера о нём ночью вспоминала…

— Адам, беги…

— Что?

— Адам, говорю.

— Верно, — она выплюнула изгрызанный колпачок от ручки и нехотя вывела 4 буквы. — Даже бог был сексистом…

Вот и весь наш отряд самоубийц. Есть, правда, ещё картавый вояка Тарон и негр-медик Камаль, но они редко появляются в общем отсеке. Мы бороздим бесконечный вакуум на звездолёте «Карфаген». Нас послали в другую галактику, чтобы открывать, исследовать и покорять. Но для начала покорить бы собственные разногласия.

Все эти Дью, Хотти и прочие Ксюхи по отдельности меня терпят. Вместе — гнобят. Может, им не нравится мой сарказм.

А может, непривычная голова марсианина… Кто этих землян разберёт.

Я заметил: чем дальше планета от Земли, тем добродушнее её обитатели… Так что полёт в другую галактику можно смело называть побегом…

Я заставил себя встать. До этого был ночной вызов из-за проблем с реактором. Бумажные ноги, неистовство карминовых ламп, приставучие перегородки по краям коридора. Ради работы встаёшь за минуту. Ради хобби забываешь о существовании кровати…

Попугайчики разбились по группам, каждая у своей клетки. Вылитые солдаты на параде, не отличишь. Стоит только погуще распушить перья. Высыпешь всё в одну кормушку, начнётся смена караула…

Я обновил тарелки Меркурия, Венеры, Марса и прочих попугайчиков. Некоторое время любовался устроенным банкетом. Убедился в том, что каждая калория нашла своего едока.

Когда я вновь упал на койку, последний кусок мяса уже был разорван и съеден двенадцатью алчущими клювами. Как говорится, мы в ответе за тех, кого приручили.

А те, кого мы приручили, в таком же ответе за нас…

Глава 2

…Одиночеством звёзды не кичатся,

Вычерпая ядра закрома;

Посещением корча любимца, мы

Достигаем вселенной костра.

Полыхает сопло человечества,

Звёзд реснички блестят от планет,

Отвратим мы идею язычества

И дадим христианства обет…

Джонни Синис, известный поэт, обладатель множества межгалактических наград, один из основоположников поэтического эротизма

Тираннозавр раскрыл пасть. Я провёл банковской картой между его передних зубов и снял несколько тысяч. Только тогда понял, что нахожусь во сне.

У кошмаров женская природа: они обижаются, когда им не уделяют достаточно внимания.

— Ничего подобного, — помнится, возразила мне жена после особенно удачной ночи. Я не ответил, и она ушла плакать на балкон…

Я проснулся и спросил у вязкой темноты: что со мной не так? Я давно уже насильственно забывал жену, с тех пор, как развод украсил жизнь очередной неприглядной галочкой. И вот, нашёл время для воспоминаний: перед пастью тираннозавра, сжимая в руках несуществующую карту, окружённый попугайчиками и матовыми панелями… Видимо, дают о себе знать прожитые года. Всё-таки у долгой жизни много побочных эффектов.

Койка скрипнула под моим весом. Она была мягкой и какой-то зыбучей. Я без спешки встал и на цыпочках прошёл мимо попугайчиков. Как же симптоматично, что слова «жена» и «кошмар» у меня в мозгу находятся рядышком…

Один мой знакомый, капитан Лигмен, пережил 5 свадеб и 4 поездки к тёще. Так вот, он говорил: главное, чтобы гражданский брак не обернулся заводским…

Я вышел из своего отсека сквозь автоматические двери. Тихо переругивались блестящие приборы. В конце коридора Тарон поливал своего пса из водяного пистолета. Это единственное оружие, которое ему разрешили использовать до прибытия.

Я заметил, что оказался в зоне поражения, и в порыве самосохранения поднял руки:

— Я свой!

Тарон выполнил перекат и всё равно прицелился:

— Маъш-бъосок!

Тарон — гений в каком-то смысле. Уверен, он мог бы крошить врагов даже резиновой уточкой. Такая дисциплина у военных называется «скоростной милитаризацией подручных средств». Недавно Дью попросил Тарона выговорить это название целиком. Дело чуть не обернулось гражданской войной за права картавых…

Ещё Тарон — убеждённый собачник. Его адская гончая зовётся Тюбиком, это самец чихуахуа. У Тюбика невероятно женственные глаза и кокетливо вертлявый хвостик. С такими данными он и сам не верит, что у чихуахуа бывают самцы.

Я вжался в безопасный угол перед своим отсеком, а они пробежали мимо, картавый убийца и агрессивная милашка, неразлучные, как половинки ножниц…

За поворотом вышагивал Хотти. У биолога пока не было работы, и за время полёта он в совершенстве овладел техникой идеальной ходьбы. Учёный следил за узором покрытия, по которому шёл, и ступал строго на определённые элементы. Некоторым даже три высших образования — не помеха… Хоттюшка, 42 годика…

— Не спится? — спросил он и остановился. Совам часто приходится терпеть дискриминацию. Нас вечно путают с жаворонками.

— Тревога была, — говорю, — меня вызывали.

— Слышал.

— Зачем тогда спрашивать?

— Арни, ты молчаливая кукла. Тебя надо за ниточки дёргать, иначе совсем заржавеешь.

Я хотел сказать кукловоду про расстёгнутую ширинку на его брюках, но сдержался. У любителей дуэлей есть правило: никогда не брать с собой перчатки…

Он отвернулся и пошёл дальше покорять необъятные просторы симметрии. Я поскорее завернул за угол. Вдруг перфекционизм заразен…

Общий отсек находился поблизости. Над его входом могла бы быть выбита надпись: «Беспорядок — продвинутая форма порядка». Одноразовые тарелочки в пневмоподставках. На приборной панели разводы от кетчупа. Нацарапанное на матовых стенах судоку.

Апофеозом этой нецелесообразности была шведская стенка. Она удивлялась своему существованию между термошкафом и маршрутизатором. Подрабатывала вешалкой за полставки…

В отсеке было не очень людно. Всё-таки ночь по корабельному времени. В креслах сидели Дью с Камалем. У каждого в руке — бутылка крепкого юпитерского.

— Ты ничуть не изменился, марсоход, — сказал Дью и почесал пятку рукой. Я заметил: он всегда чешет языком, и только потом — остальными частями тела. Его тотемное животное — хамелеон. У обоих язык без костей и скоростных ограничений…

— Что ты имеешь в виду? Мы сегодня уже виделись.

— А ты дай насладиться своей сверхсшибательной мордой, дело у тебя, механика, опасное, даже дерзкое, что-то может бахнуть… Прямо по лицу… Авось и человеком станешь…

Я в который раз удивился тому, как стойко могу держать удар. Всё-таки во мне прозябает боксёр. Да и дрался Дью по-женски. Словесными пощёчинами…

Дело в том, что у меня марсианский череп. От ушей начинается что-то вроде горного оврага. В овраге растёт чёрный лес из волос. Как и полагается брюнету.

И мозг вопреки видимости присутствует. Хотя Дью с его извилинами шовиниста это трудно понять. Он весь полёт дежурно подшучивает над моей головой. Остальные не забывают привычно посмеяться. В-общем, царит дружеская, даже нет — семейная атмосфера…

Я выбрал продукты и сел за еду. С моего места сквозь обзорное стекло был виден Плутон. Кто не в курсе: он похож на головку бледного сыра. А россыпь городов на поверхности напоминает плесень… Французы могут оценить по достоинству.

Дью с Камалем заполняли судоку крестиками и ноликами. Тарон заряжал свою пушку под портативным умывальником. Вошедшая Ксюха делала дыхательную гимнастику. Я заметил: она всегда набирает воздуха в грудь перед очередным приступом феминизма. Пора выпускать в вентиляционную систему антибиотики.

Наконец она заявила:

— Любовь к мужчинам равносильна самоубийству.

Дью, выводя жирный нолик, возразил:

— Любовь к одиночеству равносильна жертвоприношению.

Хотти подтянул из коридора:

— Любовь к макаронам равносильна святости.

Я промолчал. Безответная любовь равносильна диагнозу…

Но поставить этот диагноз должен был Камаль. А вместо этого он сказал:

— Куда я потерял чёртов штопор?

На следующее утро я встал с квадратной головой. Смутно пролетело произошедшее: поедание конфет на брудершафт, решение использовать фильм вместо очередной закуси, сватовство Ксюхи к Тюбику, вырезание из пробки свадебных колец, запускание бумажных голубей в открытый космос…

Запела попсовым голосом сирена. Плутон уже ждал своих героев.

А герои в свою очередь искали, чем бы поскорее опохмелиться…

Глава 3

Человек похож на мангал. У его огненной ярости ограниченный радиус действия.

Вионис Палакиотис, «Кости Афины»

— Первопроходцы! Пионеры! Плутон приветствует вас!

Губернатор явился на встречу лично. Очевидно, мы здесь — ходячий рекламный плакат. А вдруг, мол, на нас растеклись краски…

Губернатор по такому поводу выбрал свой лучший облик. Сегодня это был герой крупнобюджетного порно. Смазливый и идеальный. Его выдавала одышка. Столетние лёгкие трудно спрятать.

Хотти сказал мне на ухо:

— Прости, что называл тебя куклой. Такого Буратину ещё поискать…

Губернатор продолжал:

— Друзья мои! Я горжусь вашей дружбой! Когда меня спросят о том, кого я считаю настоящими героями, я назову ваши имена! Громкие имена, в которых звучат бесстрашие и отвага, — он освободил дорогу толпящимся сзади робокамерам. — Камаль! Арнаш! Тарон! Дью! И, наконец, обворожительная Ксения!

Я забеспокоился. Забыли назвать Хотти. Когда я посмотрел на учёного, мне показалось, что у него из ушей валит дым. Подумалось: неужели акклиматизация?

— А теперь, уважаемые зрители, — губернатор повернулся к нам задом, — по многочисленным просьбам мы возьмём у экипажа «Карфагена» эксклюзивное интервью.

Проворный микрофон влетел между нами. Я вдруг ощутил шершавость формы, которую надел задом наперёд. Дью шатался. Обычно бледный Хотти пошёл пятнами. Негр Камаль наоборот побелел. Тарон держал Тюбика под мышкой. Ксюха пыталась снять кольцо из бутылочной пробки…

Наконец микрофон выбрал жертву и подлетел к губам Дью. Казалось, он напрашивался на поцелуй. Этого я боялся: у Дью нет проблем с беспорядочными связями.

— Братья! — на удивление трезво начал он. — Есть в нашей системе загадочная в своём очаровании планета, куда вечно будет проникать в воспоминаниях каждый побывавший.

Мы переглянулись. Я подумал: непобедим в человеке инстинкт самосохранения. Он выкован из эластичной стали. Это сплав хитрости и везения. Винные пары его только закаляют.

— Имя этой невыразимо живописной планеты так и просится в какую-нибудь меткую пословицу. Жопа! Вот как называется планета! И когда её тень упадёт на ваше лицо…

Трансляцию, естественно, свернули. Но Дью до сих пор национальный герой Плутона…

Нас повезли на экскурсию. Дью молчал: мы сказали, что у него проблемы с речью и на самом деле имелась в виду планета Опа. Губернатор спросил, где это. Мы ответили, что в туманности Обмана…

У Плутона есть интересная особенность. Когда-то здесь была вечная зима со всеми вытекающими (точнее, замерзающими) последствиями. Правительство решило принять меры. Применили терраформинг. Перестарались. Теперь официальная одежда на планете — бикини…

Мы летели по городу на электрокаре. Внизу среди льда отрешённо плескалось несколько морей. Проносились дороги и целые районы под влагостойкими куполами. Я почувствовал себя песчинкой. Микробом в сувенирной лавке.

Дью сказал:

— Вот и Атлантиду отгрохали. Воссоздали, так сказать.

Губернатор насторожился.

— Приступ красноречия, — поспешно сказал я…

Под ухо нудно бубнел электронный гид. Статуя Гюстава Иликса… Высшая школа эротических искусств… Сквер им. Медведева… Мне стало интересно, сколько доплачивают за монотонность.

— По-разному, — отрезал губернатор. Он явно разочаровался в гостях, но не показывал виду.

Я заметил: перед камерой индикатор раздражения следует искать ниже пояса. Нервически дёргается ступня, колено затравленно качается, ягодицы ёрзают на сиденье. Это психическая арифметика. Так вот, ноги губернатора были агрессивно-красного цвета. Даже бриллиантовые сланцы дымились…

Лояльность к власти в человеке — аксессуар. Природа, как любой опытный скульптор, рано или поздно сделала ошибку. Вылепила бюст на совесть, но решила доработать. Дай, думает, добавлю ещё деталь. И добавила…

Человек отличается от животного социальностью, интеллектом, прямохождением. Это каждый школьник скажет. А если лояльностью к власти?

На территорию жирафа приходит соперник. Тот борется и побеждает. Или проигрывает и уходит, если враг сильнее. Тут уж как повезёт. Но никогда дело не доходит до налогов.

Тогда зачем молчать? Смотреть в свежевымытое окно? Корчить заинтересованность? Что мешает вломить искусственно выживающему сморщенному перцу? То, что перец — острый?.. Так ведь съедим, не подавимся. И не таким закусывали…

Я отвлёкся от мыслей о пчёлах-горожанах и шмелях-депутатах. Электрокар остановился перед шикарным особняком. Губернатор указал на него камерам:

— Я лично предоставлю путешественникам приют в своём доме. Это честь для меня — принимать столь дорогих гостей. На этом трансляция подходит к концу. Оставляйте свои комментарии, нам интересно знать ваше мнение. Следите за экипажем «Карфагена» на канале @Plutonofficial, оформляйте подписку по приемлемой цене и будьте на нашей орбите. До скорых встреч, всем пока-пока!

Мы помахали ручкой в робокамеры и начали выбираться из электрокара. Губернатор остановил эфир. За приклеенной улыбкой показались стиснутые зубы.

— А теперь, говнюки, — отчеканил он, — обратно в машину и поехали в гостиницу…

Мы провели на Плутоне 3 дня, и я заметил, что как-то много всего произошло за это время. Оказалось, что здесь сутки как 6 земных или марсианских. Нездоровая цифра. В 10 лет можно пенсию получать.

Курортные планеты — вещь удивительно идеальная. Они похожи на детскую раскраску. Аккуратно зарисованные картинки. Мультяшные персонажи. Изредка заступы за контур рисунка.

На Плутоне такими заступами была вода. Однажды я подошёл к окну. Отель располагался на окраине своего района, прямо над поверхностью планеты. Внизу гордо обретались ледяные долины. Дью называл их «храмом страсти». Ему не терпелось спеть «Между нами тает лёд» очаровательной проводнице…

Я взглянул на лёд внизу и обомлел. В одном из ущелий появилась лужа. На моих глазах она превратилась в озеро. На второй день доросла до моря. На третий ей дали официальное название…

У пьяных и влюблённых есть персональный ангел-хранитель. Побывав на Плутоне, я понял: то же можно сказать и о туристах.

Здесь их были миллионы. Это страшные люди. Они берут от жизни и отелей всё. Непонятно только, почему удавшийся отдых обязательно должен отдавать криминалом.

Что касается экипажа, то каждый чувствовал себя чёрной пешкой. То есть — максимально бесхребетной фигурой в игре. Нас постоянно таскали по ток-шоу. На «Пусть позвонят» Камаль откровенничал про расизм на борту. В эфире «Вечернего таланта» Тарон обезвреживал бомбы на время (причём находил их Тюбик). Под девизом шоу «Гейское/Лесбиянское» Ксения наконец разглядела свой путь и совершила каминг-аут, попутно поцеловав несколько женщин-добровольцев. Помню, как она вернулась в раздевалку и швырнула лифчиком в Дью со словами: «Раздевайся, надо отмыться…»

Вырваться на пляж удалось только под конец. Я наконец не выдержал и твёрдо сказал:

— Может, на море рванём?..

Все дружно согласились. Кроме Тюбика. Его бесплатно кормили в гримёрных…

Лежаки были современные: холодные и изысканно мягкие. Мы купались по трое, опасаясь оставлять вещи без присмотра. Делали исключение для Тарона.

— Тяжёлая артиллерия, — любовно называл его Дью…

День прошёл в ламповой атмосфере. На горизонте горели спутники. Камаль ушёл играть в бадминтон. Хотти, который закономерно сгорел в первые десять минут, искал генератор поля от загара. Дью спросил:

— Ксюх, как тебе обиженная планета? Нравится? Астрономы поступили несправедливо?

— Естественно. Мне всегда нравилось в Геленджике…

Мы покинули Плутон с лёгким чувством сожаления и тяжёлым египетским загаром. Много осталось не выплавано. Не выпито. Не познано. И всё-таки…

Всё-таки рая много не бывает. Оно и хорошо. Не хочется заработать привыкание…

Глава 4

Если вас вдруг пневмония

Довела до судорог,

Не волнуйтесь, тётя Аня,

Мы найдём вам орган в срооок…

«Син-Тез»! Недорогие! Лёгкие! По доступной! Цене!

Гарантия 2 года, необходимо проконсультироваться со специалистом.

Постоянная реклама на одном из ведущих земных телеканалов

— У тебя рук нет — навести здесь порядок? Берлоги только у холостяков.

— Говоришь как жена перед разводом…

— Ты разведён?

— Есть мнение, что брак — добровольное рабство. Так вот, я свободен, словно птица в небесах…

Я умолк: попугайчики в клетке громко запищали.

Разговор состоялся в моём отсеке. На зашедшей просто так Ксюхе лоснился загар. Она смотрела в иллюминатор: там удалялся Плутон. Оказывается, «Карфаген» приземлялся ради провианта. Я до последнего думал, что мы к ним в гости…

Забавно всё-таки устроен мозг. Порой логически обосновывает самые безумные ассоциации…

Ксюха подошла к клетке. Навстречу ринулись попугайчики. Феминизм чуют за километр.

— Застели койку, — говорит, — и запусти наконец робота-уборщика. Живёшь как в клетке.

— Я тебе не попугай.

— И в чём же разница?

— Приучен к унитазу…

Я встряхнул простыню. Полил несколько ручных пальм. Ксюха сидела за столом. Сражалась с кроссвордами. Я подумал: феодализм жив. Остались господа и рабы. Я для капитана — питомец. Разве что клетку свою умею чистить.

— Доска для езды по горным склонам?..

— Женщина.

— Не подходит, 8 букв, — сказала она, даже не сразу поняв смысл. Зато пощёчину влепила с душой. Ей бы в тату-салоне работать…

Я посмотрел капитану вслед. В автоматические двери заглянул Камаль. Я думал, он по поводу Ксюхи. Оказалось, что до сих пор ищет штопор… Так и летим. Они создают видимость труда, я создаю видимость лени…