Бесплатный фрагмент - Под кожей

ПОД КОЖЕЙ

…Прям до мурашек.… Но ты захочешь дочитать до конца…

— Эй, очнулся? — девушка, что хлопала меня ладонями по лицу, была блондинкой в чёрном белье из латекса. Раздельном бикини на завязках.

Это была спортивная девушка, фигуристая красавица с подтянутыми бёдрами и небольшой грудью — не больше третьего размера. Если смотреть на неё со спины, не дашь и двадцати пяти, хотя ей уже тридцать два. Роксана — так она представилась мне в день нашего знакомства. Мило улыбнулась, протянула руку для крепкого рукопожатия — жест, который неожиданно контрастировал с её нежной, почти кукольной внешностью.

Помню, как она открыла дверь — в коротких джинсовых шортах и чёрном спортивном лифчике. В её лице не было ни капли кокетства — всё это выглядело буднично, как будто я зашёл не к незнакомке, а к старой подруге. Эту квартиру Роксана снимала для «сессий» по БДСМ тематике. Чаще всего для борьбы. С парнями, девушками или с парами. Звучит пугающе? Или интригующе?

Роксана уже пять лет проводила сессии — физически, эмоционально насыщенные, а порой и жестокие.

Делала она это с тех пор, как резко прекратила свою карьеру в спорте из-за травмы. Травма не была фатальной — скорее обидной. Такой, которая ставит крест на больших мечтах, но не мешает ходить. Лёжа в больничной палате, она познакомилась с девушкой. Странной. Её глаза были слишком живыми для больничной белизны. Назовём её Рокси — впрочем, это не так важно.

Та получила «производственную» травму — да, именно так она и сказала. Клиент попросил устроить маленькое шоу: борьбу между ней и его хорошей знакомой. Прямо у него на глазах. Пока он… занимался собой.

Рокси тогда не отказалась. Но после той сессии — и разрыва связки вместе со сломанным ребром — она решила, что больше не будет бороться «по чужим правилам». Теперь правила будет ставить она сама.

Роксана слушала её — внимательно, без осуждения. Может, впервые в жизни кто-то говорил с ней на одном языке.

Случайно ли это всё? Или просто — вовремя?

Узнав получше от своей новой соседки по палате обо всём этом чарующем и, главное, высокооплачиваемом роде занятий, Роксана не раздумывала долго. Её не пугало ни «непонятное», ни «аморальное». Она просто поняла: в этом мире у неё есть реальное преимущество.

В отличие от Рокси, у Роксаны был чёрный пояс по дзюдо и за плечами несколько лет греко-римской борьбы. Да, именно эти годы сделали её плечи широкими, а мышцы — тугими, как стальные канаты.

Она не бросила тренажёрку даже после травмы — наоборот, стала уделять телу ещё больше внимания. Её фигура — смесь грации и хищной силы. Красота, в которой угадывается опасность.

Такая, о какой можно только мечтать. Особенно таким, как я…

Первый год был глухим — как будто никто не слышал, что она вообще существует. Так как с новыми «сессионистками» без рекомендаций «работать» особо никто не хотел. Не хотелось людям забронировать услугу и получить кота в мешке. Даже помощь Рокси не особо сдвигала процесс с мёртвой точки. Новая подруга приводила к Роксане пару тройку своих клиентов. Самых проверенных.

Иногда устраивались даже поединки «два против одного»: Роксана и Рокси боролись с клиентами, то действуя в паре, то становясь по разные стороны баррикад. Но даже тогда в новой «сессионистке» мужчины чувствовали — чего-то не хватало.

И только спустя несколько сессий Роксана поняла, в чём именно дело.

Им не хватало в ней доминирования. Не хватало мягкой, но неумолимой власти, которая плавно перерастает из борьбы в подчинение. Не хватало эротичности в движении, той самой животной пластики, что рождает не просто возбуждение — а целый спектр ощущений: от страха до благоговения.

Да, были костюмы, кружевное бельё. Даже борьба топлесс — разумеется, за доплату. Но всё это воспринималось скорее как антураж, чем как часть действа.

Роксана боролась чётко и отточенно — как на спортивных соревнованиях, как с привычными спарринг-партнёрами. Для тех, кто приходил просто посостязаться с настоящей амазонкой, это было великолепно. Но таких было меньшинство.

Большинство платили не за физическую силу. Они ждали другого — внутреннего слома.

Они хотели быть не просто побеждёнными на мате, но и разрушенными — ментально. Это трудно объяснить словами, но именно этот переход от боли к подчинению и был камнем преткновения для Роксаны. А без него и заработка не было.

Тогда Роксана ударилась в изучение психологии. С борьбой, захватами, зажимами и бросками проблем не было, а вот переделать свой характер и полюбить, по-настоящему унижать мужчин было сложнее. Было сложно трансформироваться из обычной чемпионки в профессиональную «домину». Хотя не настолько, как казалось вначале. Теперь же у неё выстраивались очереди. Ведь кроме силы появилась и та самая грань её личности, чего не было раньше. Она научилась читать мужчин, как открытую книгу и предугадывать их желания…

С тех пор было всё: борьба, унижения, фут-фетиш, наказания. Поединки с парами. С девушками. С «подругами» клиентов, что приходили не просто посмотреть, а чтобы сравнить. Или — представить себя на месте.

Настоящие гладиаторши. Две стройные, красивые женщины сцепляются в настоящем бою: хватают друг друга за волосы, душат в захватах, извиваются, стонут — от боли, напряжения, возбуждения.

Клиенты смотрели на это, как древнеримские императоры. Власть в их руках, зрелище — перед глазами. И лишь одно усилие воли нужно, чтобы решить, кто достоин аплодисментов… а кто — наказания.

Это была история Роксаны.

***

Перенесёмся на детскую площадку моего двора. Мне было десять. Мы с Джамилёй — девчонкой с соседнего подъезда — как обычно бездельничали у турников.

Странная черта всех наших постсоветских дворов — в каждом из них обязательно были какие-нибудь спортивные снаряды. Брусья, турники, «змейка» — больше ржавого железа, чем настоящей игры. Но нам хватало. Мы висели вверх тормашками, спорили, кто дольше продержится, и кривлялись.

И тут я командую Джамиле: «Падай!» Она просто отпускает хват руками и падает на землю с турника. В миг. Даже глазом не моргнув. Мне почему-то это нравилось. Нет, не то, что она падала. Даже не её боль, не подумайте обо мне плохо. Мне нравилась в этой игре власть. Власть это ужасный наркотик. Он всасывается в твою кровь, и ты уже ничего с этим не можешь поделать. Ты уже вкушаешь один из самых сладких плодов…

Играли мы в «Шпионов». По-хорошему бы эту игру можно было бы назвать «Шпионка», так как всё лежало на плечах Джамили. Но понятия «сексизма» в моём детстве ещё не было. Как и многого другого, что могло бы объяснить мне тогда, почему мне нравится за этим всем наблюдать.

«Шпионка» должна была выполнять задания своего «босса». То бишь меня. Сейчас мы проводили тренировку. Она падала, но удивительно, даже не стонала. Даже короткое «ой» не слетало с её губ. С её узеньких губ не слетало ни звука, когда она падала, сама же расцепив, очередной хват.

Джамиля была смуглой казашкой. Девочкой лет одиннадцати или двенадцати. По ней сложно было точно узнать возраст, а то, что спрашивать у девушки её возраст — табу, я знал ещё с детства.

Ростом она была чуть выше меня. Её родители переехали в наш дом недавно. Из всей компании она сильнее всего сдружилась со мной. Другие девчонки не очень принимали её в компанию, а мальчишки были больше заняты чем-то другим.

Мы точно были друзьями. Два странных ребёнка без возможности вписаться в этот дворовой «бомонд» и слиться с толпой. Это только потом, со временем я понял, что дружба между мужчиной и женщиной в любом возрасте маловероятна.

Это возможно только тогда, когда между вами точно нет никаких чувств. А я, похоже, был заинтересован именно в ней — в её руках и ногах. Мы ещё дети, но её руки и ноги уже вырисовывались рельефом — лёгким, но заметным.

Конечно, не таким, как у Роксаны или Рокси, но всё же. Это было одно из самых ярких воспоминаний моего детства.

***

Роксана ещё раз хлопнула ладошкой меня по лицу. Её светлые волосы немного взмахнули перед моим лицом приятным ароматом какого-то дорогого шампуня. «Вроде очнулся». Констатация факта. Я уже давно пришёл в себя, только ещё не до конца всё понимал. Лежал на импровизированных матах аккуратно разложенных в квартире для вот таких вот занятий. Сколько боли, слёз и пота видело это ложе?

Она сидела у меня на груди, упираясь коленями в пол по обе стороны от моего тела, и смотрела сверху вниз, как на поверженного врага. Волосы её падали вперёд, щекоча мне щёки, а дыхание оставалось ровным — как будто всё это не стоило ей и капли усилий. Моё же сердце колотилось где-то в горле. В такой позе трудно было не чувствовать, кто здесь главный. Её бёдра словно держали меня в ловушке, из которой я не хотел выбираться. Даже если бы мог.

Сколько бедных жертв были повержены этой сильной девушкой и молили о пощаде, стуча ладонями по её извилистому телу. Или хлопали ладонями по полу. Лежал я в одних синих трусах. Прям под цвет моего лица. Такое же…

***

Джамиля осталась в другом городе — в детстве, да и в юности тоже. Сейчас я уже студент третьего курса, учусь в одном из университетов Санкт-Петербурга. Живу в съёмной квартире вместе с приятелем, с которым мы когда-то делили комнату в общаге.

Его зовут Максим. Ну, или просто Макс, как он протянул мне руку в первый день нашего знакомства. Он выше меня ростом, но только в росте и было его достоинство. Умом парень не особо блистал, что показала уже первая сессия в универе. Я был честно умнее него. Зато лучше, чем он никто не рассказывал анекдоты. Даже мой отец. Да и сам Макс был очень весёлым человеком. Добрым и открытым. На том мы и сдружились. Настолько сильно, что после третьей сессии уже искали съёмную квартиру, чтобы съехать подальше от непрошенных гостей, что были наши друзья с того же самого общежития. Те норовили войти в самый неподходящий момент. Особенно когда ко мне или Максу заходили наши подружки. Моя Катя и Максимина Света. Да. Нормальные имена. Не такие, как Рокси или Роксана. И абсолютно нормальные отношения. Но разве я нормальный? Я лежу сейчас тут на импровизированном татами. Спустя несколько месяцев всё больше и больше желая быть именно тут. Но это встречу сегодня я хотел закончить по-другому.

Мой путь к этому моменту начался в середине нулевых — в то самое время, когда в доме появился первый компьютер. А вместе с ним — и интернет. Я подолгу сидел за монитором, бродил по сайтам и форумам, не совсем понимая, чего именно ищу. Что именно так цепляет меня в тех играх с Джамилей из детства. Почему я испытываю странное возбуждение, когда оказываюсь сильнее её, когда она оказывается внизу. Почему от прикосновений её ног и рук меня словно обдаёт жаром, будто изнутри вспыхивает огонь.

И однажды я наткнулся на форум, где обсуждали женское доминирование — фемдом. Слово это тогда ещё ничего мне не говорило, но образы, фотографии, рассказы — вдруг всё стало обретать форму. Пазл в голове начал складываться. Я запомнил одну фотографию особенно чётко. Молодая женщина в чёрном бикини стояла, поставив ногу на грудь лежащего мужчины. Её тело — подтянутое, спортивное — было словно выточено из металла и кожи. Она позировала уверенно, с холодной грацией, как будто знала: она — хозяйка положения.

С этого момента всё изменилось. Я понял, что такие сцены — не просто фантазии. Позже я узнал, что существует смешанная борьба — поединки между мужчинами и женщинами. А ещё позже — что есть «сессии». И что всё это не игра. Это — часть того, кто я есть.

***

Джамиля падала и поднималась. Это были игры на протяжении нескольких недель. Потом нам обоим наскучило. Вернее это было уже обыденностью, когда она показывала свой стальной характер и отсутствие страха перед болью. Мы перестали играть. Она предложила мне заниматься чем-нибудь другим.

Мы подолгу бродили по двору вдвоём. Иногда, не сговариваясь, брались за руки — будто были настоящей парой. Тогда это казалось просто игрой, но, как и все детские игры, она хранила в себе нечто большее. Некоторые игры не заканчиваются — они просто взрослеют вместе с нами.

На один из её дней рождения семья Джамили пригласила нашу семью к ним в гости. Ей было тринадцать. Мне только недавно исполнилось двенадцать. Мне казалось, она всегда была старше — не по годам, а по духу

***

Поначалу переезд в Питер не одобрял только мой отец. У него были свои планы на мою жизнь. Он хотел, чтобы я окончил местный колледж строителя и после получения диплома пошёл работать в его строительную компанию. В его глазах я должен был стать именно таким. А может, он просто хотел видеть меня таким.

В роли руководителя отец был не строгим, но поблажек своим рабочим не давал. Матом не кричал, но одного взгляда хватало, чтобы понять — тот, кто спорит с его видением ситуации, точно не прав. Страшнее него была разве что моя мать.

Учительница средней школы с тонкими чертами лица, она скрывала внутри себя бурю страстей — особенно когда что-то шло не по её плану. Властная натура. Мой отец боялся в жизни только двух людей — прапорщика в армии и мою мать.

Я тоже боялся маму, особенно когда она вела у нас уроки и могла публично отчитать меня перед всем классом. А после уроков я иногда оставался, чтобы прибрать кабинет.

Но я твёрдо не соглашался с отцовскими планами и поступил на «айтишника», чем сильно его расстроил первые недели после зачисления. Однако, раз уж я сам принял решение, отец долго не сопротивлялся.

Я уехал в общежитие, начав свою новую, взрослую жизнь. Это был мой первый настоящий бунт за все восемнадцать лет. В компьютере я видел себя гораздо больше, чем среди чертежей или на стройке в роли прораба.

***

— Ещё раз ты так сделаешь — и я убью тебя. — В её голосе слышалась сухая угроза. Не баритон, но всё равно слишком уверенно и жёстко для такой мягкой внешности.

В ней идеально сочеталось не сочетаемое. Сильные руки и мягкие объятия. Грубый голос и нежность. Страсть и хладнокровие. Это как манило, так и пугало одновременно.

Отдышавшись, я присел и начал вспоминать, что же я себе позволил сегодня.

День начался с чашки кофе и пары мимолётных фраз между мной и Максом. Непринуждённость нашего совместного быта не могла меня не радовать. В будущем, возможно, пришлось бы жениться — может, даже на Кате. Но сама эта перспектива меня пугала.

Отчасти, наверное, из-за картины семейной жизни моих родителей. Мать была иногда настоящим диктатором, что ощущалось нам с отцом порою очень резко. Отцу и так доставалось много проблем на работе, а дома было тоже не до отдыха. Возможно, я не до конца понимаю институт брака и слишком молод для этого. Поэтому отношения между мной и Катей уже долгое время не двигались на какой-то «новый уровень». Слава богу, она не спешила. Во многом она меня очень хорошо понимала. Правда мои странности принимать не хотела. Ну, только те, что я позволил ей о ней узнать.

Утро прошло за обычной болтовнёй с Максом — он снова рассказывал про визит Светы и интересовался, чем я собираюсь заняться завтра. Я ответил, что утром схожу на пары, а после обеда собираюсь посидеть в библиотеке. Он кивнул, не задавая лишних вопросов.

Конечно, в библиотеку я не собирался. Да и вообще не был там уже больше полугода — как, впрочем, и до этого. На самом деле у меня были вполне конкретные планы: я пойду к ней. К женщине, которая знает, как обращаться с моими желаниями.

Желаниями, о которых я не говорил никому. Даже самым близким. И, если быть честным, вряд ли когда-нибудь смогу. Наверное, потому что боюсь. Или потому что сам до конца не понимаю, зачем мне это нужно.

***

Впервые на объявление Роксаны я наткнулся почти случайно. Даже не искал ничего подобного — просто в одной из соцсетей старые подписки и алгоритмы порой всплывают сами по себе. Видимо, ещё одно из тех чудесных «совпадений», в которые не хочется верить, но которые случаются именно тогда, когда ты особенно уязвим.

Был вечер, после пары. Делать было нечего. Я просто листал ленту. Так и наткнулся — на фотографию.

Девушка в чёрном белье держала за горло мужчину, почти голого, на коленях. Она выглядела как воительница из сна — современная амазонка. Уверенная, сильная, небрежно сексуальная. Нога поставлена на его грудь, взгляд — сквозь.

Максим был у Светы, Катя — уехала к родителям. В квартире было тихо.

Я смотрел на это фото и чувствовал, как внутри начинает накапливаться то самое предвкушение — острое, немного стыдное, но слишком сладкое, чтобы от него отказаться.

Я перешёл в её профиль, посмотрел другие снимки. Все были в таком же духе — сцены подчинения, борьбы, контроля. Конечно, я сразу написал.

Ожидание ответа казалось вечностью. Я проверял уведомления каждые пять минут. И, когда наконец пришло короткое сообщение, сердце пропустило удар:

«Здравствуй. Да, конечно, я провожу сессии. Что именно тебя интересует?»

Холодно. Сдержанно. В этом и была магия.

***

Лето две тысячи одиннадцатого года я не забуду никогда. Один момент с того лета точно.

Джамиля пригласила меня к себе в гости. Мне пятнадцать, а ей уже шестнадцать. Из бесстрашной девочки она превратилась в стройную и спортивную девушку. Как раз начала заниматься спортом. Думаю, сами догадаетесь каким.

Мы просто пили чай. Говорили ни о чём — и вдруг разговор свернул к её тренировкам. Джамиля оживилась, села ровнее, в голосе прозвучала знакомая задиристая нотка.

— Он хватает меня за рукав, а я — раз! — перехватываю и бросаю на пол, — с азартом рассказала она, гордо прищурившись. — Даже старшие теперь не рыпаются.

Я кивал, будто внимательно слушал, но на самом деле смотрел на неё, не отрываясь. На то, как двигаются её руки, на то, как блестят глаза. Словно что-то в ней включилось — что-то первобытное, сильное. Картины в голове возникали сами собой. Всплывала та самая фотография — девушка в чёрном бикини, властная, победоносная. Только теперь на снимке была Джамиля. И это казалось пугающе реальным.

Не помню, как всё перешло от слов к делу. Может, она предложила, а может, я сам что-то подбросил. Но уже через пару минут Джамиля встала, потянулась и сказала с ухмылкой:

— Давай, покажу. Не бойся, не в полную силу.

А дальше — всё расплылось. Я очутился на полу почти мгновенно. Она нырнула ко мне, и уже через несколько секунд моя рука оказалась зажата между её бёдер. Сильных, упругих, как тиски. Рука выгнулась в неестественную сторону. Боль пронзила плечо — и одновременно с ней пришло странное тепло. Что-то дрогнуло внутри.

Мне было не по себе. И хорошо. Сразу.

Может, из-за её силы — чужой, женской, но пугающе настоящей. Может, из-за плотности её ног, к которым я прикасался неосознанно. Может, от близости — её запаха, уже не той девочки, что падала с турника. Тепло кожи. Дыхание.

А может — из-за того взгляда. В нём будто читалось желание поставить меня на место. Прижать. Не отпустить.

Я не знал, зачем она это делает. Но знал точно — мне не хотелось, чтобы она останавливалась.

***

Дальнейшая переписка с Роксаной развивалась стремительно.

Я сразу уточнил стоимость её услуг — стараясь звучать спокойно, будто это нормально, будто я не дрожу от возбуждения. Параллельно не удержался и начал осыпать её комплиментами — и внешности, и тому, чем она занимается.

Ответы были лаконичными, даже немного холодными. Скорее деловой тон, без флирта. Но я другого и не ждал.

— Да, я люблю доминировать и унижать мужчин. Что именно тебе нравится?

— Конечно, я провожу сессии по эротической борьбе.

Каждое её сообщение отзывалось во мне странной смесью чувств.

С одной стороны — Катя. Я ведь её не забывал. Я не подонок, я не хотел делать ей больно.

Но с другой стороны — по ту сторону экрана была мечта. Давняя. Детская.

Та, что всегда жила где-то в углу сознания, с тех пор как я впервые увидел кадры борьбы женщины и мужчины, где побеждала она.

Роксана казалась настолько яркой, манящей, недостижимой, что каждое её слово будто бы касалось меня — кончиками ногтей по нервам. Я читал её ответы и покрывался мурашками.

***