Бесплатный фрагмент - Побег из ада

1999

Идея написать эту книгу появилась у меня в одной из камер центральной тюрьмы города Архангельска.

Конечно же, это всё моя фантазия, может быть разбуженная… старыми обшарпанными стенами… которые за долгие годы своего существования повидали слишком много. Но, как бы оно там ни было, один лишь факт остаётся подлинным — это истинная дружба, в полном смысле этого слова, двух людей.

В тот год мой очередной отпуск совпал с отпуском моего старого друга. В один из вечеров Сергей с Ниной, так зовут его жену, зашли к нам в гости. Засидевшись за рюмочкой увеселительного напитка, под хорошую закуску, как это бывает в честь предстоящего отпуска, нам с Сергеем пришла вдруг идея — вспомнить нашу холостяцкую жизнь и уехать вдвоём отдохнуть на природу. Рассказав об этом жёнам, мы, к своему великому удивлению, не встретили никакого сопротивления с их стороны. Для себя мы это объяснили с двух точек зрения: или мы им просто поднадоели за долгую совместную жизнь, или они действительно ценили нашу крепкую мужскую дружбу. Но как бы оно там не было, а думать о своих жёнах что-то плохое нам не хотелось, да и на наш взгляд, они этого просто не заслуживали. Итак, решение было принято: едем в лес, как можно дальше от городской суеты.

Сборы были не долгие, так как мы ещё не совсем позабыли наши навыки в этом деле. И через пару дней, попрощавшись со своими семьями и сев на пригородном вокзале на теплоход, мы отправились вниз по течению искать уединённый уголок природы. По дороге мы разговорились с жителями побережных деревень, и нам посоветовали, что если мы действительно хотим уединиться от людского глаза, то лучше всего доехать до конечного пункта, а там пройти по берегу километров двадцать, а может и двадцать пять. Там есть заброшенная деревенька, в которой уже лет тридцать никто не живёт, и что если мы не захотим идти дальше в лес, то сможем остановиться в какой-нибудь не до конца разваленной избушке. И как сказала в дополнение ко всему одна бабуля: «Все ж, какая никакая, а крыша над головой будет».

До конечного пункта оставалось совсем немного, и поэтому в просторном салоне теплохода находилось, в буквальном смысле этого слова, всего несколько человек, не считая, разумеется, нас. Они громко переговаривались между собой, а мы смотрели в окно, как уходят за корму старинные русские избы, стоящие на высоком берегу, не потерявшие за долгие годы своей красоты и добротности.

Теплоход медленно причалил к берегу, и мы неторопливо вышли на пристань. Попрощавшись со своими попутчиками, которые затем неторопливым шагом пошли по своим домам, мы присели на берегу и решили перекурить. Впрочем, торопиться нам было некуда, мы развели на берегу костёр и достали из вещмешка продовольствие. Плотно пообедав, мы снова закурили и начали мечтать о предстоящих приключениях. Покурив и немного отдохнув, затушили костёр, собрали вещи и неторопливо двинулись в путь.

Ночи здесь были короткие и тёплые, поэтому мы и не боялись, что темнота настигнет нас врасплох. Мы решили сделать привал, когда начало немного смеркаться. Разведя костёр, мы зачерпнули из реки котелок воды и вскипятили чай. Не смотря на то, что свежий крепкий напиток слегка взбодрил нас, но все же от непривычной усталости и пьянящего свежего воздуха, нам сильно хотелось спать. И после последних усилий, которые мы приложили к тому, чтобы выкурить по сигарете, прислонившись к вещевым мешкам, тут же задремали.

Меня разбудило ощущение свежего ветра, дувшего мне прямо в лицо, я подтолкнул Сергея, и он проснулся. Солнце уже поднималось из-за горизонта, обещая тёплый солнечный день. Допив уже давно остывший вечерний чай, мы собрали вещи и пошли дальше.

К полудню мы пришли к заброшенной деревеньке, к той самой, о которой нам говорили наши попутчики на теплоходе. Не смотря на давнюю заброшенность, деревня не казалась зловещим притоном для привидений из фильмов ужасов. Конечно, эта картина напоминала старую, забытую всеми детскую игрушку, с потускневшими и полустёртыми красками на лице, которая когда-то, будучи совсем новой, радовала и волновала окружающих её детей, а теперь лежит в стороне, ненужная и всеми забытая.

Мы остановились, как нам показалось, на бывшей деревенской площади. Неподалёку находился сруб старого колодца. Мы подошли к нему, и Сергей, подняв с земли небольшой камень, бросил его в тёмную бездну. По всплеску воды мы поняли, что колодец не пересох, а вода находится довольно-таки близко от поверхности. Сняв рюкзаки, мы достали верёвку и, привязав к ней котелок, зачерпнули им воды и попробовали её на вкус. Не смотря на то, что вода в колодце изрядно застоялась, её всё же можно было употреблять в пищу. Присели на рюкзаки, так как на сруб присаживаться было опасно: время точит камни, а дерево тем более, да и оказаться в колодце, как вы понимаете, большого желания у нас не было. Мы закурили, и после глубокой затяжки Сергей, обращаясь ко мне, сказал:

— Говорят, чем больше берёшь воды из колодца, тем вкуснее она становится, — и, сделав ещё одну затяжку, добавил, — но этим мы займемся позднее, а пока, я думаю, стоит поискать себе хижину, а то при таком количестве домов ночевать под открытым небом было бы неинтересно.

Докурив, мы встали и неторопливо побрели выбирать себе жилище. Обойдя несколько дворов и остановив свой выбор на небольшом домике с маленькими оконцами, мы подошли к двери и без больших усилий открыли её.

Войдя в дом, мы увидели практически не разрушенные две небольших комнаты. В одной из них стояла печь, в углу, ближе к окну, стоял небольшой самодельный стол, вдоль стола стояли такие же самодельные скамейки, и ещё немного утвари домашнего обихода валялось по углам. Во второй комнате, кроме прибитых вдоль одной из стен широких полатей и нанесенной через разбитое окно пожухлой листвы, ничего не было.

Мы вышли на улицу и направились в лесок, который находился недалеко от дома, чтобы наломать веников и убраться в комнатах. Позади двора мы обнаружили ещё одно строение, после того как подошли к нему и заглянули вовнутрь, мы поняли, что это баня, но решили заняться ей после того, как наведём порядок в доме. Дойдя до леса и наломав веток, на которых было мало листвы, которые, как правило, растут с северной стороны, пошли прибираться в доме. Сняв с себя брезентовые штормовки, чтобы они лишний раз не сковывали движения, да и на улице было уже довольно-таки тепло и, оставив их на крыльце дома, мы снова вошли внутрь и разошлись по комнатам, чтобы начать уборку. Зайдя в комнату выметать мусор, как это принято на Руси, от печки, и едва я сделал несколько метущих движений, как мой веник наткнулся на что-то тяжёлое… Положив веник и протянув руку в кучу мусора, я нащупал в ней железный прут. Вытащив его оттуда, я увидел, что это не что иное, как самая обыкновенная кочерга, правда, она сильно проржавела от времени, но всё же ей ещё можно было пользоваться. Положив кочергу на печь, я решил продолжить уборку, но едва я начал мести снова, как опять наткнулся на какую-то железяку. Ей оказался ржавый ухват на обломленной деревянной ручке, которая сильно потемнела и слегка подгнила от времени.

Чем больше я разгребал мусор, тем больше попадались мне различные предметы домашнего хозяйства, и чем больше я выметал мусора, тем больше их оставалось в комнате. По ним можно было сделать один единственный вывод, что семья эта имела неплохого хозяина, но в силу каких-то обстоятельств в большем достатке не жила. Я сгрёб мусор в кучу, положил веник на пол и пошел в другую комнату посмотреть, чем занимается Сергей.

— Трудишься? — прямо с порога поинтересовался я, глядя на кучу мусора, которая была в несколько раз больше той, что нагрёб я.

— Тружусь, — ответил он с усмешкой.

— Слушай, старик, комната вроде бы не больше той, ну, правда, там ещё печь, но всё равно, мусора раза в три больше.

Сергей окинул взглядом комнату и, ухмыльнувшись, ответил:

— В той комнате окна куда выходят?

Я призадумался.

— Правильно, — добавил Сергей, — на восток, а здесь на север, конечно, ветер здесь сильнее дует, и по близости с этой стороны дома ничего нет, кроме кустиков, кстати, с которых осенью сюда и залетает листва, когда ветер с севера.

— Короче, мне всё ясно, убедил, но я, кстати, там кучу вещей нашел.

— Да я тут тоже кое-что нашел, — Сергей подошел к полатям, и я последовал за ним.

Там лежало всего несколько вещей. Это были: детская, практически истлевшая тряпичная кукла, разбитые настенные часы, с проржавевшим до дыр циферблатом и кусок разбитого и облезлого от времени и сырости зеркала. Эти вещи вызвали какое-то уныние в душе.

— Вот это всё, что я нашел, — смотря на предметы, негромко произнёс Сергей.

— Да, я нашел побольше, пойдём покажу.

Мы с Сергеем пошли в ту комнату, где прибирался я. Войдя в неё и окинув взглядом, Сергей, у которого на лице всё ещё сохранялась какая-то печаль, негромко сказал:

— Да и вправду, тут мусора намного меньше, — и, немного помолчав, добавил. — Слушай, надо найти какую-нибудь ёмкость или что-нибудь вроде ведра, чтобы это всё вынести во двор.

— Пойдём, на улице посмотрим или в бане, — предложил я Сергею, и мы, выйдя на улицу, отправились на задний двор.

Подойдя к задней стене дома и пошарив в густой старой траве, потемневшей от времени, мы наткнулись на лежавшую у стены, на первый взгляд ещё крепкую, лестницу. Подняв головы, мы увидели небольшой лаз на чердак.

— Ты как? — спросил я Сергея.

— Нормально, — ответил он.

Когда мы подняли лестницу, то ещё раз убедились в предусмотрительности бывшего хозяина. Под лестницей на земле лежали деревянные колодки, и поэтому та сторона, которая находилась внизу, была такая же сухая и не подгнившая, как и верхняя. Поставив её к стене и убедившись в её устойчивости, я полез вверх. Добравшись до лаза, я заглянул внутрь. На чердаке было темно, лишь тонкий пучок света, исходящий с противоположной стороны из маленького оконца, освещал середину чердака. Я отошёл от лаза, и чердак осветился ещё больше. Там было довольно-таки много различного хлама. Выглянув из лаза на улицу, я окликнул Сергея:

— Старик, залезай сюда, тут есть в чём порыться!

Сергей сделал жест приветствия правой рукой и начал подниматься по лестнице. Через несколько секунд на чердаке опять потемнело, я оглянулся, в проёме лаза возникла фигура Сергея, заслонив своими широкими плечами поток света.

— Давай не заслоняй светило, а то тут и так мрак.

После моих слов Сергей быстро протиснулся в лаз и очутился на чердаке. Отойдя от лаза, Сергей окинул взглядом валявшийся там хлам, немного помолчав, он глубоко вздохнул, а потом негромко произнёс:

— Ну что, приступим к шмону.

Я согласно кивнул головой, но потом осёкся и обратился к другу:

— Серёга, надо, наверное, поаккуратнее или по одному перемещаться, а то мало ли, балки не выдержат… Казус получится.

— Ты знаешь, я уже и сам об этом догадался, — улыбаясь, ответил Сергей, и мы начали медленно передвигаться по чердаку, как бы нащупывая твёрдую почву, примерно так же, как это делают на болоте.

Пройдя всего несколько шагов, я заметил в полумраке какой-то круглый предмет, по конструкции напоминающий ведро или бачок. Подойдя осторожно к предмету, я поднял его с пола, это действительно оказалось старое эмалированное ведро. Я повернул его дном к потоку света, исходящего из оконца, Сергей подошёл ко мне, тоже заглянул внутрь. Эмаль была отбита, и поэтому ведро в некоторых местах проржавело до дыр. Решив, что в нём можно носить только мусор, мы поставили ведро на пол и направились к куче остального хлама, который, в общем-то, можно найти на любой городской свалке: старые, почти истлевшие телогрейки, лопаты, плетёные корзины и многое другое.

Откинув кучу ветоши, я вдруг заметил под ней, в пробивающихся сквозь щели в передней стене лучах света, желтоватый отблеск металлического предмета. Раскидав остатки ветоши, я поднял с пола предмет цилиндрической формы, им оказалось небольшое медное ведёрко, примерно литров на пять. Поднеся его к потоку света, мы с Сергеем убедились, что оно вполне пригодно для воды, нужно было лишь только его почистить, так как сторона, лежавшая на полу, сильно потемнела. Мы выбрали ещё пару тряпок, для того, чтобы обтереть пол и пошли обратно, решив, что времени у нас предостаточно, чтобы слазить сюда ещё.

Сергей начал спускаться первым и, спустившись почти на половину, принял у меня вёдра с тряпками. Он дождался, когда я спущусь вниз, и мы вместе направились в дом. Очутившись в комнате, мы для начала решили перекурить, а уж потом продолжать уборку. Присев на лавку около стола, мы закурили. Сделав несколько затяжек, я предложил затопить печь, на что Сергей ответил:

— Давай уж сначала докурим, а потом попробуем растопить печку и нагреть воды, для того, чтобы помыть в доме, а после уборки ополоснуться и самим, баня ведь всё равно пока не функционирует.

Согласившись со своим другом, я не торопясь докурил сигарету, а когда Сергей, затушив окурок, подошел к печке, я проделал то же самое. Сергей открыл дверцу, и оттуда вывалилось немного мусора, которым была забита печь. Топка была так плотно забита щепками и старой спрессовавшейся бумагой, что для начала мы решили всё оттуда выгрести. Для этого дела я взял найденную ранее мною кочергу и протянул её Сергею. Когда мусор был почти выгребен, кочерга стукнулась о какой-то предмет. Сергей положил её на пол и просунул руку в топку, вскоре он вытащил оттуда старую глиняную крынку, заткнутую холщовой тряпкой.

— Клад… — почти шёпотом произнёс он, а затем, вытащив из крынки тряпку и заглянув вовнутрь, с улыбкой на лице добавил, — действительно, клад.

Он протянул мне находку, и я, слегка недоумевая, заглянул в неё и обнаружил, что на дне этой старой посудины действительно лежит несколько старых монет.

— Ну как? — сказал Сергей, высыпая их мне на ладонь…

Монеты были очень старые, и поэтому, через сильное окисление, чеканку практически было не видно. Сергей взял одну монету с моей ладони и потёр её о штаны, после чего на монете показались контуры двуглавого орла. Затем он встал с корточек и направился к лавке, присев на самый край, он ещё усерднее стал тереть нонету. Подойдя к столу, я поставил на него крынку, оставленную Сергеем на полу. После чего он повернулся ко мне, и не громко сказал:

— Может, мусор выносить не будем, а потихоньку сожжем, вместо дров, вот только надо по-хорошему растопить дровами, чтобы труба немного просохла, а то тяга будет плохая, дыму будет много, а жару мало.

Сергей поднёс к глазам начищенную старую монету и произнёс:

— Одна тысяча девятьсот четырнадцатый год, реликвия, наверное, была в этой семье.

— Но почему тогда не взяли с собой, а спрятали в печь? — и тут я понял всю глупость своего вопроса, но Сергей, воспользовавшись моим замешательством, спокойно ответил:

— А может, они уехали не по своей вине и мечтали вернуться? Потому и спрятали свою семейную реликвию?

— Да, в общем-то, я уже и сам об этом догадался… Слушай, Серёга, ты пока чисти монеты, а я пойду, пособираю дров.

Сергей посмотрел на меня и, положив монету на стол, сказал:

— Их я могу и потом почистить, — после этих слов он поднялся с лавки и направился к выходу.

Мы вышли во двор, но долго искать дрова нам не пришлось. Напротив крыльца дома, около самой изгороди, лежали разбросанные, как после обыска, берёзовые поленья. Мы с Сергеем набрали по охапке и вернулись обратно в дом. Зайдя в комнату и сложив дрова на полу, начали растапливать печь. Огонь разгорался очень медленно, и большая часть дыма шла в комнату. Сергей хлопнул себя ладошкой по лбу и резко встал на ноги:

— Мы же забыли трубу открыть! — затем он быстро окинул взглядом верхнюю часть печки и, обойдя её с другой стороны, открыл дымоход. В трубе что-то зашумело и попадало вниз. — Мусор в трубе накопился, — посмотрев на меня, пояснил Серёга.

Но самым интересным во всём этом было то, что чем больше разгоралось пламя в печи, тем больше комната наполнялась дымом.

— Слушай, Серёга, может, трубу забило? Давай на крышу слазаем, посмотрим.

— Пойдём сначала лестницу принесём, а потом и посмотрим, — спокойно ответил он и направился к выходу.

Принеся от задней стенки дома лестницу, мы довольно-таки быстро установили её напротив трубы. Убедившись, что она стоит весьма прочно, я быстро поднялся наверх и, остерегаясь того, что старая крыша может провалиться, медленно, на коленях, пополз к трубе. Добравшись до неё и встав на ноги, я попытался заглянуть внутрь. Но не тут-то было, вместо отверстия над ней возвышался холмик густого мха. Отодрав кусок, я обнаружил под ним что- то твёрдое, после того, как весь мох был оторван, я увидел, что отверстие трубы забито широкой, потемневшей от времени доской. Моя попытка извлечь её оттуда, к сожалению, не увенчалась успехом, и после чего я обратился к стоящему внизу Сергею:

— Закинь мне, пожалуйста, какую-нибудь железяку, а то тут доска забита, руками не вынуть.

Сергей зашел в дом и вынес оттуда кочергу:

— Такая тебя устроит? — приподнявшись на несколько ступенек и поднимая её над головой, спросил он.

После того, как я утвердительно кивнул головой, Сергей поднялся по лестнице и протянул мне кочергу. Так же осторожно, как и подбирался к трубе, я подобрался обратно к краю и протянул руку.

В этот момент, неожиданно для меня, Сергей вдруг резко спросил:

— Что там такое? — невольно я почему-то повернул голову в сторону дороги.

— Да нет, я имел в виду, что там в трубе, — тут же добавил Сергей.

— Да она досками заколочена, — ответил я и, взяв у Сергея кочергу, полез обратно.

Зацепив край доски кочергой, я вытащил её оттуда без большого усилия, а затем, сбросив предметы, занимающие мои руки вниз, тронулся в обратный путь. Сергей уже стоял на земле, когда я спустился с крыши на лестницу. Но не успел я переступить и двух перекладин, как из трубы вылетел клуб густого дыма.

Когда мы вошли в дом, то дыма, благодаря разбитым окнам, практически уже не было. Мы подошли к печи и заглянули в топку, пламя уже полностью охватило все поленья, и они слегка потрескивали. Сергей присел на корточки и, закрыв дверцу топки, приоткрыл поддувало. Дождавшись, когда огонь в печи загудел, а дрова затрещали ещё сильнее, он поднялся на ноги и, отойдя от печки, присел на лавку, а затем, облегчённо вздохнув, обратился ко мне:

— Сейчас это прогорит, надо будет подбросить ещё, а потом уже начнём и мусор сжигать.

Когда я предложил Сергею сходить за вещами, которые мы оставили у колодца, и по пути принести воды, он согласился, но для начала предложил перекурить. Когда мы перекурили, Сергей снова взял со стола монету и стал тереть её о штаны, периодически разглядывая чеканку.

— Так, одна уже почти готова, — негромко произнёс он и, положив монету на стол, встал с лавки. Подойдя к печке и открыв дверцу, он бросил туда окурок и снова негромко сказал. — Ну что, теперь можно и дровишек подкинуть, — закинув в печь несколько поленьев и, прикрыв дверцу, добавил, — ну вот, теперь можно и за вещичками идти.

Взяв медное ведро и кусок тряпки, мы отправились к колодцу. Дойдя до него, мы первым делом решили начистить прихваченное с собой ведро. Зачерпнув оставленным нами котелком воды и изваляв намоченную тряпку в песке, я принялся за дело. Эта процедура не отняла у меня много времени и, наполнив начищенное ведро водой, а так же прихватив рюкзаки, мы вскоре отправились обратно.

Идущий из трубы нашего пристанища дым изменил вид одинокой, безжизненной деревни, на какую-то, пусть очень маленькую, но жизнь. Мы зашли в дом, поставили ведро и котелок на лавку, а затем сняли рюкзаки с плеч. Сергей снова подошёл к печке и, открыв топку, снова подкинул в неё дров. Закончив с этим делом, он подошёл к своему рюкзаку и достал из него топор. Когда я поинтересовался, зачем он ему нужен, то Сергей, улыбнувшись, ответил, что когда сделает дело, тогда я увижу сам. Затем, взяв поудобней топор в руку, подошёл к лежащим на полу поленьям. Чтобы не терять времени даром, я взял оба рюкзака и понёс их в другую комнату. Положив их на край полатей, я почти тут же вернулся.

Сергей уже положил топор на пол и держал в руке нечто похожее на лопату:

— Ну что, обработать ножом и можно пользоваться, а то не руками же мусор в печь кидать, — покручивая её в руке, сказал он.

— А нож-то в мешке, — окинув взглядом комнату, сказал я и пошёл обратно.

— Да, дурная голова ногам покоя не даёт, — беря у меня из руки нож, когда я вернулся, произнёс с усмешкой Сергей. И принявшись доделывать лопатку, как он сказал, для мусора, добавил. — Перекури, пока я делом занимаюсь.

Не успел я выкинуть догорающий окурок в печку, как Сергей протянул мне доделанную лопатку и добавил:

— Теперь моя очередь перекуривать, а ты пока делом займись.

Пока я таскал мусор из кучи, Сергей молча сидел на лавке и курил, но, увидев, что в топке вместо пламени остался один дым, он встал с лавки и подошёл к печи. Присев около неё на корточки, он тут же прикрыл дверцу, и побольше открыл поддувало. Листва как порох вспыхнула в тот же миг, а язычки пламени начали выскакивать из-за неплотно прикрытой дверцы:

— Вот так оно будет лучше, — вставая на ноги, произнёс Сергей и, взяв с лавки ведро с водой, поставил его на печку.

С уборкой мы разобрались довольно-таки быстро и когда закончили её, Сергей подошёл к печке и, потрогав ведро рукой, сказал:

— Ну что, теперь можно и себя в порядок привести, — и, снимая ведро с печки, добавил. — Ну что, тащи мыло и полотенце.

Когда мы вернулись в дом, я пошёл в комнату, чтобы положить на места вещи, а Сергей со словами «ну вот, теперь можно подумать и о еде насущной», стал отвязывать от котелка верёвку. Затем, поставив его на печку, открыл топку и подкинул туда дров. А я тем временем взял пустое ведро, отвязанную от котелка верёвку, и пошёл за водой, чтобы после трапезы было чем помыть посуду и вскипятить чай. Когда я, набрав воды, вернулся обратно, в доме уже стоял аппетитный запах.

— Я из пакетов приготовил, чтобы побыстрей, — сказал Сергей и, разлив содержимое котелка по мискам, добавил. — Сейчас я котелок сполосну и сразу воды на чай поставлю.

Когда мы садились за стол, на улице уже начало понемногу смеркаться, а так как мы весь день ничего не ели и порядком устали, то после горячего чая с бутербродами мы быстро помыли посуду и, выкурив по сигарете, пошли спать.

Расположившись на полатях под тёплый деревенский запах протопленной печки и недавно приготовленной пищи, утомлённые за день, мы быстро уснули. Первым проснулся Сергей и со словами «вставай, засоня», разбудил меня. Разогрев чай и позавтракав, мы решили прямо с утра заняться баней…

Забравшись в неё и присмотревшись в полумраке, мы обнаружили, что баня была в полном порядке. В ней было всё необходимое для того, чтобы попариться и помыться, даже небольшой огарочек свечи стоял на полочке около двери. Сергей зажёг спичку и заглянул в котёл.

— И тут всё в порядке, даже удивительно, — сказал он и задул догорающую в руке спичку.

Нам оставалось только вынести мусор, который, как и в доме, залетел через разбитое окно. А затем натаскать воды и протопить печь.

Сергей предложил, чтобы не терять время и помыться, пока на улице ещё будет светло, принцип разделения труда. После чего он взял два ведра, которые стояли на полке и, к нашему большому удивлению, оказались абсолютно целыми, и пошёл за водой. А я нашёл в углу старый, полуистлевший веник и принялся за дело, которое, как обычно, не отняло у меня много времени.

Когда вернулся Сергей, я уже выметал мусор на улицу, он помог мне откинуть его от дверей и занёс вёдра в баню. Вылив их содержимое в котёл, он пошёл обратно, а я в это время направился к разваленной поленнице, чтобы принести дров. Наносив дров и воды, мы начали растапливать печь. Окошко решили закрыть потом полиэтиленовым пакетом, так как баня топилась по- черному, а тяги в трубе почти не было. Когда пламя охватило все поленья, Сергей предложил, пока баня ещё не готова, пойти и приготовить обед.

Выйдя из бани, мы направились в дом. Пока Сергей растапливал печь, я успел сходить к колодцу и принести ведро воды. А пока он возился с обедом, я еще несколько раз ходил в баню, чтобы подкинуть дров. Плотно пообедав и попив чаю, Сергей достал из рюкзака плотного полиэтилена, чтобы закрыть им окно, и мы отправились в баню.

Когда мы вошли туда, то увидели, что дрова в очаге уже прогорели, а раскалившиеся камни сливались по цвету с углями. И не смотря на то, что окно и двери были не закрыты, в бане было довольно-таки жарко. Сергей достал нож, и отодрал штапики в оконной раме, вставил туда полиэтиленовую плёнку и, повернувшись ко мне, сказал, что в предбаннике стоит ещё одно ведро с водой, его нужно унести в дом и, пока выстаивается баня, помыть там полы. Потом он закрепил оторванные штапики, и мы вышли из бани, закрыв за собой обе двери. Подогрев слегка воду ещё на неостывшей печи, мы принялись за дело, которое заняло у нас не более получаса. Посмотрев на чисто вымытые полы, Сергей предложил ходить по дому босиком. Затем, достав из рюкзаков все принадлежности для бани, мы отправились в лес наломать берёзовых веников. Все вещи по пути мы занесли в баню и пошли дальше. Наломав берёзовых веток и связав из них пару веников, мы довольно-таки быстро вернулись обратно. Нам ещё оставалось наносить холодной воды из колодца, но и это занятие не отняло у нас много времени.

Раздеться мы решили в доме, так как во всей деревне, кроме нас, никого не было. Понежившись немного нагишом на солнышке, мы вошли в баню.

— Двери пока не закрывай, надо, чтоб угар вышел, — сказал Сергей и взял в руку ковшик.

Набрав в него из котла горячей воды, он посоветовал мне отойти в предбанник, чтобы случайно не ошпарить. Когда я вышел, послушав совет Сергея, и присел на лавку, в бане раздался хлопок, и клубы сажи вырвались из открытой двери. Следом в дверном проёме, весь в саже, появился Сергей.

— Хорошо натопили, сейчас кумар уляжется, и можно идти париться.

— Серёга, ты сейчас чёрный, как негр!

— Ерунда, смоется, на то она и баня.

На фоне почерневшего тела зубы Сергея блеснули, как жемчуг. Постояв немного в предбаннике, он снова пошел в парилку.

— Залазь сюда и закрывай дверь, — крикнул он, исчезнув в дверном проёме.

Закрыв дверь на улицу, я последовал за Сергеем. В парилке, даже внизу, было довольно-таки жарко, а он уже сидел на полке и размахивал перед собой веником.

— Закрывай дверь и залазь сюда, — крикнул он с полка, всё также продолжая размахивать веником.

Закрыв за собой дверь в предбанник, я полез на полок, просидев там минут пять, мы вышли на улицу.

— Хорошо, — почти шёпотом произнёс Сергей, выливая на себя ведро холодной воды. Немного отдышавшись на свежем воздухе, он вновь обратился ко мне. — Ну что, теперь можно и с веничком оторваться.

И таким образом наша баня затянулась до самых сумерек… Мы ещё не один раз ходили на колодец за водой, Сергей даже порывался сходить ещё за одним веником, но я отговорил его. Вечером наших сил хватило только на то, чтоб вскипятить воды и напиться чаю, после чего мы уснули мертвецким сном.

Таким образом мы прожили почти неделю, занимались хозяйством, готовили пишу, ещё раза два топили и парились в бане. Лазили мы и на чердак, нашли там много разных вещей. В одном из ящиков, завёрнутую в промасленную бумагу и холщовую тряпку, Сергей нашел старого письма икону «Николая чудотворца», которую мы слегка почистили и повесили в красный угол над столом. Сергей, между делом, всё-таки начистил все монеты, но себе мы их не взяли, а спрятали под косяком над дверями, так как не привыкли брать то, что положено не нами.

В воскресенье мы решили сходить в лес. С утра, плотно позавтракав, захватив с собой сухой паёк и топор на всякий случай, отправились в путь. Зайдя за деревню, мы оказались на опушке леса. Оглядевшись по сторонам и сориентировавшись по солнцу, мы решили идти на юг. Времени ещё было немного, а день был сухой и солнечный. Мы пошли не торопясь, лес здесь был сухой и не заваленный, поэтому идти по нему было не только легко, но даже доставляло какое-то необъяснимое удовольствие. А изобилие озона, исходящего из крон девственной природы, кружило голову.

Пройдя километров десять, а может, так нам показалось, мы вышли к небольшой лесной речке. Сергей подошёл к воде и, зачерпнув в пригоршню, попробовал её на вкус. После чего полушёпотом произнёс: «Вкусная». А после небольшой паузы добавил: «Но холодная». После долгой дороги по лесу в тёплый, солнечный день, эти слова Сергея разожгли во мне жажду. Подойдя к воде, я зачерпнул в обе ладони. Утолив жажду и освежив лицо, я вдруг почувствовал самое, что ни на есть земное блаженство. Присел на огромную старую корягу, которая лежала неподалёку, и окликнул Сергея. Когда он повернулся в мою сторону, то я высказал ему своё впечатление:

— Слушай, у меня такое ощущение, что мы с тобой попали в рай, но правда, земной и не на всю жизнь. Но рай! Или мы так устали от городской суеты, что любой уединённый уголок природы покажется нам раем. Как ты думаешь?

Немного помолчав, Сергей ответил:

— А это с какой стороны посмотреть, если со стороны реалиста, то мы действительно просто устали. Ну, а если со стороны романтиков, то мы действительно попали в рай! Но лично я склонен к обеим точкам, а если сказать ещё проще… то мы очень уставшие человеки, попавшие в рай.

Сергей достал из кармана пачку сигарет и протянул её мне. Заметив мой слегка недоумевающий взгляд, негромко сказал:

— Около воды можно и перекурить, это на сухом месте в лесу опасно.

Прикурив взятую у Сергея сигарету, я сделал глубокую затяжку, голова у меня закружилась, и я чуть было не свалился с коряги, на которой сидел. С Сергеем видно случилось то же самое, но он, не подав никакого вида, просто присел на корточки. Мы уже почти докурили, когда на противоположном берегу раздался хруст веток.

— Медведь что ли? — вставая с корточек и пытаясь рассмотреть, что там происходит, сказал Сергей.

Следуя примеру друга, я тоже встал на ноги и стал присматриваться к кустам, из которых доносился шорох. Подождав ещё несколько минут, мы уже было решили, что нам это просто показалось. Но вдруг Сергей, показывая рукой в сторону кустарника, громко закричал:

— Смотри! Смотри! Вот оно!

Быстро переведя свой взгляд в ту сторону, куда показывал Сергей, я увидел, как в кустах метнулось какое-то существо, отдалённо напоминающее человека, и устремилось в глубь леса.

Речка, хоть и была небольшая, но перепрыгнуть через неё было невозможно. Сергей нашел неподалёку от берега длинный сухой шест и попытался им измерить глубину. Речка была не такой уж глубокой, но дно оказалось илистым, и поэтому переходить её в брод было небезопасно. Тогда Сергей вытащил из-за ремня топор и, выбрав несколько небольших деревьев, срубил их. Затем мы быстро соорудили импровизированный мостик и благополучно перебрались на другой берег. Подойдя к кустам, где мы видели странное существо, действительно обнаружили сильно истоптанную траву, а на некоторых кустах были обломаны ветки.

Безуспешно покрутившись около кустов, мы направились в ту сторону куда, как нам показалось, побежало существо. Часа полтора мы бродили по лесу, облазив всевозможные кусты и канавы. Но так больше никого и не встретили и, удручённые неудачей, решили вернуться к нашему пристанищу, так как время было уже немало, а путь обратно был не таким уж коротким, да и набродившись в поисках непонятного существа, мы сильно захотели есть. Перебравшись через мостик, мы сначала хотели его разобрать на всякий случай, но потом решили, что если это существо захочет перебраться на нашу сторону, то оно это сделает и без мостика, а мы, разбирая его, только потеряем время. До самого дома мы шли молча, думая каждый о своём, если и обменивались какими фразами, то только по необходимости… То же самое происходило и в доме.

Только после того, как была приготовлена пища, и мы, плотно поужинав, заварили крепкий чай, вот тогда, закурив по сигарете, мы стали решать, что нам делать дальше. Показаться нам это не могло, да и вытоптанная трава… Попугать нас? А кому это надо? Да и навряд ли это был человек. Тем более, как нам говорили на теплоходе, что к этой деревне годами никто близко не подходит.

— А может, это проклятое место? — сделав глоток из кружки, перебил я Сергея.

— Да сам ты, причём тут проклятое место. Тут что-то другое. Ладно, я думаю, разберемся, попробуем его поймать. Завтра пойдём пораньше, не исключено, что это животное туда на водопой ходит, попробуем выследить. А сейчас чаю попьём и спать.

Договорившись о действиях на завтра и допив чай, мы забрались на полати и улеглись. Но какое-то предчувствие перед предстоящей встречей не давало мне уснуть, впрочем, и Сергей тоже ворочался всю ночь. Задремал я почти под утро, да и то ненадолго, меня разбудил Сергей, как только забрезжил рассвет. Заполнив фляжку вчерашним чаем, прихватив с собой тушенки и хлеба, мы отправились на то место, где встретили вчера странное существо, но сегодня нам было уже не до прогулок, и поэтому мы пошли очень быстро, почти бегом.

Когда добрались до места, солнце было уже довольно-таки высоко. Сначала мы решили не переходить речку и затаиться на этом берегу. Мы просидели в засаде несколько часов, пристально вглядываясь в противоположный берег. Но там всё оставалось по-прежнему. А так как мы не успели позавтракать, то решили слегка перекусить. Сергей открыл ножом тушёнку и нарезал хлеб. Перекусив всухомятку и запив холодным чаем, мы продолжили своё наблюдение. Просидев в засаде ещё часа два, мы всё-таки решили перейти на другой берег.

Перейдя через мостик, мы вновь направились в ту же сторону, где были вчера, но и на этот раз, исходя всё вдоль и поперёк и сильно измотавшись, мы опять ни с чем отправились к своему пристанищу. И так мы проходили ещё два дня без всякого успеха, правда, как-то за ужином мы разговорились и выяснили, что у нас у обоих, когда мы ходим по лесу, появляется странное ощущение, что за нами кто-то наблюдает. На галлюцинацию это было не похоже, тем более у обоих одновременно. В таком случае это существо нам не только не померещилось, но оно ещё и разумное.

А если это так, то оно просто, как любое разумное существо, обмануло нас. То есть, как любое разумное существо, увидев опасность, побежало в противоположную сторону от своего жилища. На следующий день, исходя из этой версии, мы решили пойти в сторону, противоположную той, где мы бродили все предыдущие дни. Эту ночь мы не спали совсем, и едва забрезжил рассвет, хорошо подкрепившись, отправились в путь. Добравшись до реки, мы первым делом напились из неё воды и умыли лица… После бессонной ночи и длительного пути простая холодная вода показалась нам сказочно живой водой.

Выкурив по сигарете, мы перешли через мостик и направились, как решили вчера вечером, в сторону, противоположную той, куда убегало существо. Но и на этот раз мы уже почти потеряли надежду найти кого-нибудь, или хотя бы чего-нибудь и направились обратно.

До переправы оставалось уже не более километра. Сергей подошёл по понятной причине к густому кустарнику, а я остался ждать его.

Через несколько минут он полушёпотом позвал меня, когда я подошёл к нему, то Сергей, сделав знак, чтоб я вёл себя потише, раздвинул ветки куста. В глубине кустарника находился небольшой овраг, пробравшись осторожно через густые ветки, мы подошли ближе и, оглядевшись по сторонам, спустились в него. Мы шли по дну оврага, внимательно рассматривая его, как вдруг Сергей резко обернулся в левую сторону и остановился. Он развернулся в обратную сторону и, сделав несколько шагов, подошёл к крутому краю оврага. Присев на корточки, он долго рассматривал комья земли, от времени поросшие травой. А затем жестом руки позвал меня.

Когда я подошёл к нему ближе, то он обратил моё внимание на большой кусок дёрна. После чего, поднявшись на ноги и приложив небольшое усилие, отодвинул его. К нашему большому удивлению, под ним, в стене оврага, оказался земляной лаз непонятного происхождения.

На берлогу это было не похоже, да и вход для медведя был очень маленький… На землянку это тоже не походило, да и кому она здесь нужна. Сергей зажёг спичку и засунул руку в лаз, за узким ходом было довольно-таки много пространства. Выкидывая сгоревшую спичку и зажигая новую, он попросил меня найти кусок бересты, что бы сделать из неё что-то типа факела. Быстро выбравшись из оврага, я направился в лес, но мой путь был недолгим, подобрав с земли несколько кусков, я почти тут же вернулся обратно. Сергей уже держал в руках толстую, сучковатую ветку. Он быстро закрепил на ней бересту, зажёг её и полез в лаз.

— Залезай сюда, здесь никого нет, — донесся из узкого лаза приглушённый голос Сергея.

Протиснувшись в узкое отверстие, я вдруг оказался в довольно-таки просторном помещении и, не смотря на то, что оно находилось в земле, в нём было сухо.

Стены помещения были переплетены тонкими, очищенными от коры ветками и чем-то напоминали большую плетёную корзину. Пол был застелен тоненькими брёвнышками, между которыми была аккуратно проложена сухая солома.

— Слушай, Серёга, животные так своё жилище не отделывают.

Он не много подумал и, ещё раз окинув взглядом помещение, произнёс:

— Но если это человек, тогда чем и из чего он питается? Ты посмотри, тут же кроме подстилки из сена и тонких прутиков вдоль стен, ничего нет. Делать временную стоянку, но зачем? Да ещё так капитально, когда до заброшенной деревни рукой подать. Береста догорала, и мы уже направились к выходу, как вдруг я заметил в углу несколько плотно лежащих дощечек. Подобравшись поближе, я отодвинул одну из них, под ними оказалась пустота. Тогда я отодвинул остальные, а Сергей зажёг спичку и посветил.

В земле была выкопана небольшая яма, но на уборную она похожа не была, из неё выходил только запах земли и прелых листьев.

— Ещё одна головоломка, — пробормотал Сергей и, положив коробок в карман, добавил, но уже погромче. — Ну ладно, пошли на базу, всё равно пока мы здесь, оно сюда не придёт. Хотя я чувствую, что оно рядом бродит.

Положив всё на место, мы вылезли наружу. Сергей аккуратно прикрыл лаз дерном, и мы стали выбираться из оврага. Пробравшись через кустарник и выйдя на опушку леса, мы направились к нашему пристанищу.

Мы подошли к самой речке и собирались переходить мостик, в это время я обернулся и увидел, как в кустах что-то мелькнуло. Засуетившись, я дёрнул Сергея за рукав куртки, после чего он обернулся и спокойно сказал:

— Пойдём, хватит его на сегодня беспокоить.

Перейдя речку, мы быстро зашагали в сторону деревни. Отойдя на приличное расстояние от речки, Сергей начал изрекать свои мысли в полголоса:

— Дня два мы туда не пойдём, пусть немного успокоится, убедится, что нас нет. А то ведь некоторые животные очень долго не подходят к своему жилищу, когда его обнаружат.

— Но почему ты всё-таки думаешь, что это животное?

— Во-первых, все мы в какой-то мере животные, различие только в развитии интеллекта. А во-вторых, если это и правда одичавший человек, что, конечно, мало вероятно, то потому он и называется одичавшим, то есть потерявший интеллект и приобретший все повадки животного. Вот потому ему и надо дня два, чтобы успокоиться, да и нам не мешает отдохнуть.

— А потом что будем делать?

— Просто попробуем войти в контакт мирным путём, как сказал классик, к каждому животному нужно подходить с лаской.

Придя в наш приют, Сергей сразу взял вёдра и пошел за водой, попросив меня в это время затопить печку. Не успели разгореться дрова в топке, как Сергей позвал меня. Когда я вышел на крыльцо, то Сергей уже снимал с себя рубаху, поставив ведра с водой на землю.

— Как на счёт освежится после прогулки, — спросил он, вешая рубаху на торчащий из земли шест.

Мы облились по пояс холодной водой, тем самым сняв немного усталость от дневных похождений. Но возиться с едой всё равно не хотелось, тогда Сергей поставил на печь котелок, и когда вода закипела, засыпал в него пару суповых пакетов.

Когда пища была готова, на улице уже опять стало смеркаться… Мы не торопясь поели и, выкурив по сигарете, отправились спать. И не смотря на то, что мы напились крепкого чаю, удовлетворённые своей находкой и утомлённые нашим походом, мы мгновенно уснули.

Когда мы проснулись, солнце уже было высоко. Слегка перекусив, и, как это обычно бывает, выкурив по сигарете, мы пошли топить баню. День был солнечный, и пока она топилась и выстаивалась, мы решили позагорать, но, будучи непоседой, Сергей где-то нашел грабли и начал убирать мусор около дома. Когда дело было почти сделано, он вдруг спохватился, что забыл наломать веников.

Порекомендовав мне заняться уничтожением собранного мусора с помощью огня, он быстро оделся и направился в лесок. Сходив в дом за сигаретой, я присел у кучи горящего мусора и, взяв в руку тлеющую ветку, прикурил от ней. Солнце пекло беспощадно, и я, докурив сигарету, отправился на колодец за водой, чтобы освежится. Несмотря на то, что от ледяной колодезной воды у меня захватывало дух, ощущение после пекущего солнца было райское.

Мусор уже почти догорел, когда из глубины двора показался Сергей, держа в обеих руках по огромному берёзовому венику

— Пока оба не обдерем, будем париться, — крикнул он ещё издалека.

Так оно и оказалось… Только на этот раз из бани мы вышли после полуночи. Нас хватило только на то, чтоб напиться холодной воды, измученные баней, мы как мёртвые упали на полати.

Проснулись мы только днём и, напившись крепкого чая, сразу стали готовить обед. А самое интересное это то, что после сытного обеда нас разморило ещё сильнее. Выкурив ещё по сигарете, что окончательно довело нас до дремоты, мы влезли обратно на полати и погрузились в глубокий сон. На третий день мы проснулись часа в два ночи и, подкрепившись, стали собираться на встречу с неизвестным существом. Мы вышли из дома, когда на улице было ещё темно. Не смотря на то, что сумерки затрудняли передвижение по лесу, но всё же до кустарника мы добрались довольно-таки быстро.

Но через кустарник к жилищу существа мы решили не ползать, чтобы шорохом веток не спугнуть существо. Обойдя кустарник, мы вышли к оврагу, но спускаться вниз не стали, а затаились над самым жилищем существа. Солнце уже давно взошло, когда мы услышали шорох и возню в овраге. Сергей аккуратно подполз к краю оврага и заглянул в него, а затем жестом руки он подозвал меня. Когда я подполз к Сергею и попытался посмотреть вниз, он, резко отпрянув назад, отдёрнул и меня. Недоумевая, я посмотрел на него, не дожидаясь моих последующих действий, он поднёс указательный палец к своим губам. А потом медленно попятился от края оврага, показывая мне, чтобы я делал то же самое. Когда мы отползли метров пять от оврага, Сергей прошептал: «Оно вылезло». Но не прошло и трех минут, как ужас охватил нас.

Из оврага показалась голова чудовища. Заметив нас, как нам показалось, оно испугалось не меньше нашего и с дикой гримасой на том месте, которое у человека называется лицом, оно в одно мгновение отскочило на противоположную сторону оврага, но убегать от своего жилища оно не собиралось. Придя немного в себя и попривыкнув к представшему перед нами образу, мы попытались заговорить с этим существом, но оно не издавало ни звука, только какой-то странный взгляд, как у невменяемого человека, пристально смотрел на нас. Сергей попытался сделать шаг вперёд. Существо попятилось назад, а когда Сергей вернулся на прежнее место, то, к нашему удивлению, существо абсолютно синхронно проделало то же самое.

Со стороны казалось, что они были связаны какой-то невидимой нитью. Сергей достал из кармана кусок чёрного хлеба и жестом предложил его существу. Внимательно наблюдая за действиями Сергея, оно оставалось неподвижно стоять на одном месте, переводя свой недоумённый взгляд с добродушного взгляда Сергея на его руку, державшую кусок чёрного хлеба.

Решив, что это может продолжаться слишком долго, Сергей свободной рукой достал из другого кармана куртки чистый лист бумаги и, положив на него хлеб, медленно опустил его на землю, а затем, обратившись ко мне сказал:

— Давай отойдём назад, может быть подойдёт. Ведь по многим писаниям хлеб священное угощение.

Нашему удивлению не было предела, когда повторилось то же самое: насколько мы удалялись от того места, где Сергей положил хлеб, настолько же к нему приближалось существо. И так же, как и в первый раз, всё было абсолютно синхронно, стоило нам пойти побыстрее или остановится, оно делало то же самое.

Когда существо подошло к тому месту, где лежал хлеб, мы остановились и снова повторилось всё сначала. Существо то пристально смотрело на лежащий кусок хлеба, то переводила такой же пристальный взгляд на Сергея. Не известно, сколько бы это ещё длилось, но Сергей достал из кармана ещё один кусок хлеба и начал его есть. Но не успел он откусить во второй раз, как существо резко наклонилось, схватило с земли хлеб, обнюхав его, оно метнулось в сторону и побежало в лес, довольно-таки быстро скрывшись из виду.

— Пойдём, всё равно это уже надолго, лучше завтра придём. Да и чудовище в это время успокоится. После многолетнего одиночества, а я думаю, что оно здесь не первый год живёт, эта встреча для него немалый стресс, он ведь всё- таки живой, — сказал Сергей и направился в сторону нашего приюта.

— Странно, почему чудовище, схватив хлеб, убежало в лес?

— А это очень просто, — почти не задумываясь, сказал Сергей и после непродолжительной паузы начал свои рассуждения. — На мой взгляд, это самый естественный животный инстинкт прятать свою добычу. А некоторые животные едят только в одиночестве, боясь, что у него отнимут.

— Кстати, ты видел, в чём он был одет? — спросил я снова у Сергея

— По-моему, он обмотан какими-то тряпками, как бинтами.

— А как ты думаешь, где он их берёт?

— Ну знаешь, дорогой! Я что, по-твоему, справочник юного натуралиста? Всё-таки он бывает в заброшенной деревне, там их и находит, я думаю, мы еще об этом узнаем, а может быть и нет, — после этих слов Сергей призадумался. — А если он действительно одичавший человек, — негромко, но вслух, размышлял он.

Шли мы быстрым шагом и в разговоре о существе не заметили, как оказались в деревне. За ужином мне показалось, что Сергей чем-то сильно озабочен, постоянно молчит, и изредка произносит отдельные фразы вслух. Когда я поинтересовался, что с ним происходит, то он, не изменяя своего внешнего вида, как бы стал выражать свои мысли вслух:

— И всё-таки это человек, но почему он здесь и откуда? Беглый? Но сколько он уже бегает, если успел так одичать, и зачем прятаться в лесу? Как будто спрятаться больше негде.

— Слушай, Серёга, а ты обратил внимание на его голову? Такое ощущение, что ему череп вскрыли. И растительность на голове как-то клочками.

— Да я тоже обратил на это внимание, и это меня ещё больше удивило. После такой травмы жить в землянке и питаться неизвестно чем.

— А вдруг это уже здесь?

После моего вопроса Сергей немного призадумался и после непродолжительной паузы, не изменяя интонации голоса, ответил:

— Ты знаешь, он бы не выжил. А это значит, что шрам у него был уже до того, как он попал сюда. Но кто и когда это сделал? Кстати, шов сам по себе очень аккуратный. Не похоже, что это была просто травма.

— А может быть, он не совсем потерял дар речи? — снова перебил я Сергея

— Не знаю, может быть и так, но пока он даже боится к нам подойти. Ладно, время покажет, хотя его осталось не так уж и много, но голову над этим мы ломать не будем. А вообще надо идти спать, утро вечера мудренее.

— Спать, так спать, — согласился я с Сергеем, но на сон грядущий предложил сначала перекурить.

Выйдя на крыльцо, чтобы не дымить на ночь в доме, и выкурив по сигарете, пошли спать. На следующий день мы пришли к оврагу в тоже время, и опять нашему удивлению не было предела. На этот раз наш знакомый ждал нас, сидя на краю оврага. Заметив, что мы приближаемся, он поднялся на ноги и медленно направился к нам навстречу. Мы по началу остановились, но он не обращал на это никакого внимания и продолжал двигаться нам навстречу. Перекинувшись друг с другом взглядом, мы возобновили своё движение к нему навстречу. Но чем ближе становилось расстояние между нами, тем больше непонятного и в тоже время пугающего неизвестностью появлялось в наших мыслях. Мы ведь не могли даже представить, что задумало это существо. Когда между нами расстояние оставалось не больше метра, оно остановилось, как вкопанное. Чтобы не спугнуть его, мы проделали то же самое, после чего взгляд существа внезапно и напрямую встретился с взглядом Сергея.

— Посмотри, — сказал Сергей и дёрнул меня за рукав куртки.

Когда я посмотрел в глаза стоящего передо мной существа, то они мне напомнили глаза маленького ребёнка, у которого отняли любимую игрушку, и он из-за этого очень долго плакал. После долгой паузы Сергей засунул руки в карман куртки и как в предыдущий раз достал оттуда кусок хлеба и протянул его стоящему напротив нас существу.

Посмотрев на хлеб, а потом на Сергея, оно протянуло свою верхнюю конечность, которая, как мне показалось в первый раз, отдаленно напоминало человеческую руку, но была изуродована до такой степени, что больше походила на лапу чудовища из фильмов ужасов. Оно взяло хлеб, но на этот раз никуда не побежало, но, как и в первый раз, обнюхало его и затем, откусив, стало пережёвывать. На смотрящих на нас глазах внезапно появились слёзы, Сергей присел на корточки, его лицо приобрело какое-то непонятное для меня выражение. Понимая моё недоумение, он прикрылся ладонью. Присев рядом с ним, я поинтересовался, что произошло.

— Да не могу я смотреть на страдание живых существ, кто бы это ни был, но всё равно не по себе. Ты посмотри на него, он же плачет оттого, что ест просто чёрный хлеб.

— А может, он просто давно его не ел, или чего-нибудь вспомнил, кто его знает.

— Может быть и так, — согласился со мной Сергей.

— Слушай, мы, по-моему, отвлеклись, — заметил я, поворачиваясь в сторону нашего нового знакомого.

Он сидел неподалёку от нас, точно в такой же позе, как мы, и доедал свой гостинец, периодически оглядываясь то вокруг себя, то посматривая на нас мокрыми от слёз глазами. Доев хлеб, он снова уставился на Сергея.

— Как тебя зовут? — негромко спросил тот.

Услышав этот вопрос, глаза нашего знакомого оживились и забегали по сторонам. После не большой паузы Сергей повторил свой вопрос. Наш знакомый продолжал молчать, лишь только тёмные глаза блестели в мокрых от слёз глазницах.

— А может, у тебя нет языка? — поинтересовался я не из праздного любопытства.

Он открыл рот. Среди немногочисленных и искорёженных зубов виднелся слегка распухший, но всё-таки нормальный человеческий язык. Для глухонемого он прекрасно понимал нашу речь. Да и язык был на месте. Сергей сначала посмотрел на нашего знакомого а затем, повернувшись ко мне, в полголоса произнёс:

— Он просто потерял дар речи.

После чего я, обратившись к нашему новому знакомому, сказал ему по слогам наши имена. В то время, пока я говорил, он внимательно слушал и наблюдал за движениями моих губ. Тогда я решил повторить ещё раз. Теперь он не только внимательно наблюдал за движениями моих губ, но и медленно шевелил своими, повторяя за мной все движения. Так повторялось несколько раз, затем он стал непроизвольно повторять те же движения, что проделал вместе со мной, не издавая при этом ни единого звука. После того, как я объяснил ему, что при этом нужно ещё и выдыхать, он снова начал повторять за мной. И через несколько попыток, полушепотом и очень невнятно произнёс имя Сергей.

Затем, оглянувшись по сторонам, как бы ища, откуда доносится звук, посмотрел на Сергея и повторил ещё раз. После этого таким же образом, он умудрился выговорить и моё имя. Как будто наслаждаясь своей не совсем внятной речью, он всё громче и уверенней повторял наши имена, переводя свой взгляд то на меня, то на Сергея, постоянно изменяя свою мимику. И когда он немного успокоился, на его лице появилось странное выражение, отдалено напоминающее улыбку.

— Теперь понял, как нас зовут? — спросил у него Сергей, после чего наш приятель интенсивно закачал головой, снова переводя свой взгляд то на меня, то на моего друга.

Когда он перестал качать головой, Сергей снова обратился к нему и вновь поинтересовался его именем. После этого лицо нашего приятеля снова изменилось. Хотя слёз на глазах больше не появлялось, но какие-то мучительные воспоминания, как дикая боль, перекорежили его лицо.

Решив хоть как-нибудь облегчить страдание и дать хотя бы малейшую возможность забыться, нашему новому знакомому Сергей предложил дать имя Иван. Посмотрев на Сергея, я поддержал его предложение, но затем обратился к нашему приятелю: не будет ли он против, если мы станем называть его Иваном.

Он внимательно посмотрел на меня и перевёл свой взгляд на Сергея. Тот, немного помолчав, снова повторил своё предложение. После непродолжительного молчания всех присутствующих, выражение лица нашего приятеля снова изменилось в положительную сторону. И он снова начал медленно шевелить губами, как бы вспоминая предложенное ему имя. Когда я повторил ещё раз, он кивнул головой и негромко произнёс «Ивань».

— Иван, — поправил его Сергей.

— Иван, Иван, — забормотал он, качая головой.

— А у тебя весьма неплохо получается, — сказал Сергей.

— Да, неплохо, неплохо, — убедительно добавил я и чуть было не упал, ошарашенный ответом Ивана:

— Да, неплохо.

После того, как я, удивившись, произнёс: «Ну ты даёшь, Иван», он повторил и это. И чем дальше затягивалось наше общение, тем больше Иван повторял различные слова. Нам даже не хотелось уходить, когда начало смеркаться, да и Иван, чувствуя, что приближается минута расставания, как-то суетливо стал посматривать то на меня, то на Сергея, то на заходивший за кроны деревьев оранжево-красный диск солнца.

— Да Иван, нам пора собираться, — заметив его волнение, сказал Сергей.

После этих слов в глазах Ивана появилась какая-то необъяснимая печаль.

И ещё раз взглянув на нас, он устремил свой взгляд в ту сторону леса, откуда мы обычно появлялись и затем уходили. Посмотрев сначала на меня, Сергей снова обратился к Ивану. Услышав своё имя, он резко повернул голову в сторону Сергея, и пристально уставился на него. Печаль в его глазах сменилась на какой-то, хоть и небольшой, но испуг, по крайней мере, мне так показалось.

— Послушай, Иван, сегодня нам пора уже уходить, — слегка приглушенным голосом сказал Сергей.

— Пора уходить? — тут же перебил его Иван, пристальным взглядом смотря ему прямо в глаза.

— Да, Иван, пора, но завтра мы возьмём с собой еду и придём к тебе на всю ночь, — пытаясь успокоить нашего нового друга, добавил Сергей.

В глазах Ивана засверкали искорки радости, переходящие в удивление, он ещё несколько раз повторил это словосочетание, бегающим взглядом смотря на нас. А потом устремил свой взгляд в ту сторону, куда мы должны были уходить, и вновь в его глазах появилась печаль. Потом он обернулся и посмотрел в ту сторону леса, где за кронами деревьев медленно опускался золотистый край солнечного диска. Затем, посмотрев на уже слегка потемневшее небо, снова перевёл свой взгляд на нас. И на его глазах опять блеснули слёзы.

— Ну что ты, Иван, мы же с тобой до завтра, а не навсегда распрощаемся.

— Да, пока не навсегда, пробормотал он.

Мне хотелось сказать ему что-то ещё, но какой-то болезненный ком сдавил моё горло. И скорей всего это произошло не оттого, что я услышал эти слова от Ивана, просто неожиданно для самого себя осознал, что мы ничем не сможем помочь этому истерзанному жизнью человеку, который быть может увидел в нас за все эти долгие годы какое-то спасение, или же пусть хоть в малой степени, но облегчение своих внутренних страданий.

Когда солнце уже скрылось за верхушками деревьев, нам, наконец, удалось успокоить Ивана и, распрощавшись с ним до следующего дня, мы направились к своему пристанищу. Удаляясь от места нашей встречи, я ещё несколько раз оглядывался назад… Иван долго смотрел нам в след, а потом, повернувшись и опустив голову, медленно побрёл в сторону своего жилища.

Всю обратную дорогу мы прошли молча, так как после этой встречи говорить о пустяках не хотелось, да и мысли были не те. А на серьёзную тему просто уже не было сил, да и на душе кошки скребли. И хоть с тех пор прошло много лет, когда я вспоминаю наши встречи с Иваном, мне становится как-то не по себе. Какое-то жутко неприятное ощущение сдавливает мою грудь. Готовили пищу и ужинали мы тоже молча, только перед тем, как лечь спать, перекинулись парой фраз, да и то на бытовую тему.

Не знаю, что снилось в ту ночь Сергею, я, честно говоря, даже не интересовался. Да и к чему, когда наш внешний вид обо всём говорил и так. А если ещё судить по самому, то мне всё ночь снился какой-то кошмар. Проснулся я рано, состояние и настроение, как это бывает после таких снов, было не важное. Выкурив сигарету и выпив кружку холодной воды, я занялся приготовлением завтрака, вскоре на кухне появился и Сергей. Глядя на него, можно было подумать, что он вместо того, чтобы спать, разгружал вагон с углём. Закурив сигарету и взяв пустое ведро, он вышел на дома. Его отсутствие было недолгим. Принеся ведро с водой и поставив его на прежнее место, Сергей молча сел за стол. За завтраком разговаривать он начал первым, не забыв упомянуть о том, что я довольно-таки неважно выгляжу, а когда услышал от меня то же самое в свой адрес, то, сославшись на дурное сновиденье, тут же переменил тему, поговорив немного о погоде и влиянии её на настроение и самочувствие человека. А по окончанию завтрака предложил истопить баньку и не много попариться, ссылаясь на то, что хороший пар и холодная вода отлично поднимают жизненный тонус. Прекрасно зная все прелести и свойства русской бани, я согласился, но, в свою очередь, предложил ему рациональное разделение труда, на счёт чего у него не возникло ни одного вопроса. И когда он ушёл растапливать баню и носить туда воду, я тем временем занялся приготовлением обеда и параллельно этому сбором вещей для предстоящего визита в лес. Часа через полтора пришел Сергей и сказал, что баня почти готова и в неё можно будет скоро идти. Стараясь не терять время, он уложил в рюкзак приготовленные мною вещи ещё до того, как я накрыл на стол. Освободившись от этого занятия, Сергей присел на лавку возле стола и закурил. Когда я почти накрыл на стол, Сергей посмотрел на часы и, выпустив дым изо рта, обратился ко мне:

— Время уже много, нам пора идти поднимать жизненный тонус.

— А когда обедать будем?

— Так я думаю, что в бане сегодня долго задерживаться не будем, а потом пообедаем и ещё отдохнуть успеем, — не задумываясь над моим вопросом, ответил Сергей и тут же направился к дверям.

И действительно, на этот раз мы попарились и помылись довольно-таки быстро, и не смотря на лёгкую усталость от парилки, наше самочувствие и настроение значительно улучшились. А когда перед обедом Сергей где-то из загашника достал бутылочку «Русской», и мы чисто символически выпили грамм по пятьдесят, то от нашего прежнего состояния не осталось и следа.

После обеда, как это полагается у заядлых курильщиков, мы выкурили по сигарете и полезли на полати. Но спать совсем не хотелось, какое-то непонятное и необъяснимое чувство тянуло нас туда, где ждал наш новый и необыкновенный друг, которому мы даже сами дали имя.

Повалявшись на полатях минут пятнадцать или двадцать, так как на большее не хватило нашего терпенья, мы слезли вниз и, быстро собравшись, отправились в путь. Хотя перед тем, как выходить из нашего приюта, мы и договаривались идти не спеша, так как времени в запасе у нас было довольно- таки прилично, но наши ноги, не смотря на это обстоятельство, сами ускоряли шаг. И даже очень частые остановки для перекура не затягивали наш путь. До места нашей встречи мы добрались намного раньше, чем это планировали, но как выяснилось на месте, спешили мы не зря.

Как только мы вышли из леса к тому месту, где обычно встречались с Иваном, то сразу обнаружили, что он уже ждет нас. Он сидел на поваленном ветром старом дереве спиной в нашу сторону, подняв голову к небу. Но едва мы вышли на поляну и сделали всего несколько шагов, которых практически было не слышно, не говоря уже о том, что от Ивана мы находились ещё довольно- таки далеко, но, не смотря на это, при очередном нашем движении, он так резко обернулся в нашу сторону, как будто его укололи чем-то острым или, по крайней мере, очень громко крикнули. Увидев нас, Иван быстро поднялся на ноги и пошел к нам на встречу. Только на этот раз в его походке была видна какая-то сильная усталость и невольно создавалось впечатление, что он бродил по лесу всю ночь. Когда мы подошли ближе друг к другу, я сразу обратил своё внимание на измученное каким-то непонятным для нас страданием лицо Ивана, и тут же озадачил его своими вопросами:

— Ты что, не спал всю ночь? Ну для чего ты себя так мучаешь?

— Я так, так уже, я уже, — замотав головой, забормотал он.

— Что ты «так уже»?

После этого вопроса он, окончательно запутавшись, перестал мотать годовой и, замолчав, пристально устремил свой взгляд на меня, выражая взглядом своих мутных от бессонницы глаз какое-то непонятное удивление.

— Он хотел сказать, что не спать ночами уже привык. Да, Иван, ты это хотел сказать? — перебил нашу паузу Сергей.

Да, да, это, это, — закивал головой Иван.

— Так ты, наверное, хочешь спать? — не удержался я от очередного вопроса.

— Нет, нет, нет, — как маленький ребёнок, мотая головой, забормотал он.

— Ну, тогда нам надо где-то расположится или так и будем здесь стоять?

— Ну что, Иван, Сергей прав, ты же здесь хозяин, а значит, давай принимай гостей.

— Да, да, хозяин, гости, расположиться надо, — вновь засуетился Иван, беглым взглядом окидывая местность, затем посмотрел на нас и медленно побрёл в сторону своего оврага.

Пройдя несколько метров, он обернулся в нашу сторону и, увидев, что мы стоим на прежнем месте, замахал рукой в направлении оврага, при этом довольно-таки отчётливо произнося:

— Пойдём, там гости, хозяин, — при последнем слове он ударил себя рукой в грудь.

— Ну пойдём, гость к хозяину, — обращаясь ко мне, усмехнулся Сергей и пошёл вслед за Иваном.

Убедившись в том, что мы пошли за ним, Иван развернулся и вновь зашагал в сторону оврага. Дойдя до края, он снова повернулся в нашу сторону и, увидев, что мы подходим к нему, указывая рукой на дно оврага, снова не громко пробормотал:

— Там хозяин, гости там.

— Ты хочешь сказать, что ты, хозяин, приглашаешь нас в гости? — снова поправил его Сергей.

— Да, да, я приглашаю нас в гости.

— Иван, в таком случае ты должен сказать приглашаю не «нас в гости», а приглашаю «вас в гости». А слово нас мы используем, когда говорим про себя, например, ты пригласил нас к себе, вот мы и говорим, нас пригласили, понял? — вновь поправил его Сергей.

— Понял, понял, — закивал головой Иван. — Я приглашаю вас, — в этот момент он слегка замешкался, но после небольшой паузы добавил, — вас в гости.

Когда мы втроём спустились на дно оврага и подошли к жилищу Ивана, он снова засуетился и негромко бормоча себе под нос «гости, гости», начал открывать лаз.

— Послушай, Иван, втроём в твоём доме нам будет очень тесно и душно, а на улице сейчас тепло, давай лучше здесь, на свежем воздухе останемся, ну а если захочешь спать, поспишь у себя дома, а мы тебя здесь подождём.

— Иван не захочет спать, — резко перебил он меня.

—Но это он пока не хочет, а дальше видно будет, — перебил нас Сергей, а затем, поставив рюкзак на землю, добавил. — Короче так, мужики, спорить можно до самого утра, но толку в этом деле никакого. Давайте-ка сейчас лучше местечко оборудуем, да костёрчик разведём. А там уже и поспорить можно, если конечно очень захочется. Ну а пока пойдём чего-нибудь для сиденья поищем, — после этих слов Сергей, присев на корточки, расстегнул карман рюкзака и достал оттуда топор.

Но как только свежезаточенное лезвие топора сверкнуло на солнце, Иван издал негромкий, но довольно-таки жуткий по своему звучанию возглас, и в два прыжка очутившись наверху оврага, он тут же исчез из нашего поля зрения.

— Иван, ты куда? Что случилось? — недоумевая, я крикнул ему вслед и уже было хотел подняться наверх, чтобы посмотреть, куда он побежал, но Сергей остановил меня:

— Постой, не ходи, не надо, я думаю, что он просто испугался топора. Правда, не знаю почему, может, подумал, что мы его хотим топором.

— Ну это я понял, а что будет дальше?

— А что, может быть побегает немного и придёт, а мы пока пойдём лучше делом займемся, зачем время зря терять. Или хочешь объяснить ему на пальцах, зачем мы топор достали. Так это бесполезно, вот когда на деле посмотрит для чего, вот тогда до него доедет.

— А как он увидит, если его нет? — снова перебил я Сергея и тут же осёкся, поняв, что опять задал риторический вопрос.

— Вот именно, если не видишь ты, то это совсем не значит, что не видят тебя. Ну ладно, пойдём, хватит рассуждать, — после этих слов Сергей развернулся и направился в противоположный конец оврага, где ещё в первый наш приход мы заметили несколько поваленных деревьев.

Пройдя буквально несколько шагов, я почувствовал на себе чей-то тяжёлый взгляд, а когда резко обернулся назад, то успел заметить, как голова Ивана быстро скрылась за краем оврага.

— Эй, с топором, тормози, — негромко окликнул я идущего впереди меня Сергея. Остановившись, он обернулся в мою сторону. — Серёга, ты был прав, Иван действительно следит за нами, — так же негромко произнёс я, когда приблизился к нему почти вплотную.

— Хочу тебе заметить, старик, что он начал следить за нами ещё раньше, чем начали следить за ним мы, — после этих слов Сергей улыбнулся и направился дальше, я, оглядевшись по сторонам и убедившись в том, что за нами больше не следят, последовал за ним.

Дойдя до поваленных деревьев, Сергей, не раздумывая, взял поудобнее топор и стал обрубать ветки. После того, как разделался с одним из стволов он, воткнув топор в дерево, обратился ко мне:

— Если метра по три сделать брёвна и положить их по периметру, как думаешь, нормально будет?

— Да конечно нормально, не на всю ведь жизнь делать будем.

После моего ответа Сергей, на глаз прикинув где перерубать ствол, взял и руки топор и сделал несколько ударов, а затем вновь обратился ко мне:

— Дерево, наверное, лет сто пролежало, рубится, как будто оно из папье-маше.

В это время я невольно оглянулся назад и, посмотрев на край оврага, снова заметил следящего за нами Ивана.

— Сергей, Иван опять следит за нами, — произнёс я полушепотом.

— Пусть следит, может быстрее успокоится, а ты не подавай вида, что его заметил, — с этими словами Сергей перехватил поудобней топор и снова принялся за дело.

Дорубив до конца, он попросил меня помочь перенести отрубленную часть ствола в сторону. Когда мы опустили бревно на землю, Сергей, обрубив оставшиеся ветки, воткнул топор в торец бревна и, облегчённо вздохнув, присел на него. Достав из кармана сигареты, я присел рядом, но не успели мы сделать по второй затяжке, как у меня снова появилось ощущение, что за мной кто-то следит. Подняв глаза, я снова увидел высунувшуюся из-за края оврага голову Ивана.

— Смотри, Сергей, Иван опять, — но не успел я закончить то, что хотел сказать, Сергей поднял голову и громко, но в тоже время, довольно-таки мягко произнес:

— Иван, хватит там прятаться, иди к нам.

На краю оврага показалась голова Ивана, он смотрел на нас своим пристальным и в тоже время удивлённым взглядом.

— Ну иди к нам, что ты там прячется, тебя же никто не обижает, — снова позвал его Сергей.

— Никто не обижает? — как маленький ребёнок переспросил Иван.

— Да конечно никто, — убедительно заверил его Сергей, сделав глубокую Затяжку и выдохнув дым, рассмеялся, как говорится, от всей души.

От заразительного смеха Сергея я не удержался и тоже начал смеяться. По началу на лице у Ивана от непонятной для него ситуации появилась сильно удивленная гримаса, но через несколько мгновений она сменилась на улыбку. Правда человек, который увидел бы это выражение в первый раз, вряд ли мог принять его за улыбку, но за наше, пусть и очень короткое время, общение, мы уже немного научились различать, когда на изуродованном лице Ивана появляется улыбка, а когда страдание.

Уже намного позже, у себя дома, в городе, в один из вечеров выходного дня за рюмочкой увеселительного напитка, мне вдруг почему-то стало стыдно II тот смех, пусть не злой, пусть без всякого умысла, но всё же смех над страданиями человека. И даже теперь, когда мы узнали, что этот человек страдал за свою жестокость, не смотря на это, на душе всё равно оставался какой-то неприятный осадок. А пока мы смеялись до тех пор, покуда Иван не опустился в овраг и не подошёл к нам. Подойдя ближе и случайно вдохнув клуб дыма, выпущенного Сергеем, Иван обеими руками схватился за горло, и вот тут нам стало не до смеха. Увидев такую картину, мы не на шутку испугались, соскочили с бревна, как ошпаренные, совсем не понимая, что нам делать с Иваном. Его, ещё несколько секунд назад смеявшееся лицо, приобрело ужасную гримасу, глаза налились кровью, он поочерёдно хватал себя то за горло, то за голову. А его кашель чем-то напоминал кашель собаки, которая подавилась костью и ей нельзя уже ничем помочь. Но самое странное было для нас, это когда он упал на колени и пригнул голову к земле. В эту минуту мы даже опешили и стояли так до тех пор, пока Иван не стал медленно подниматься.

— Там, в рюкзаке, фляжка с водой, сбегай принеси, — крикнул мне Сергей.

В первый момент я даже растерялся от неожиданности и чуть было не побежал в другую сторону. Когда я принёс воду, Иван уже сидел на бревне и, пытаясь отдышатся, издавал тяжёлые хрипы. Сергей взял у меня фляжку и открутил пробку, после чего присел рядом с Иваном и протянул её ему:

— На, попей, легче будет.

Взяв у Сергея фляжку, он стал разглядывать её, как обычно маленькие дети разглядывают яркие, громко брякающие игрушки. Тогда Сергей взял Ивана за руку и помог ему поднести фляжку к губам:

— Пей Иван, отсюда пьют.

Иван неохотно, как будто в чём-то сомневаясь, сделал глоток. Когда он понял, что это ничто иное, как самая обыкновенная вода, то припал к горлышку фляжки и пил её так жадно, как будто он не один час просидел на солнцепёке. Напившись, Иван опустил руку с фляжкой от лица и облегчено вздохнул.

— Ну как, полегче стало? — поинтересовался у него Сергей.

— Полегче, да, — совсем тихо, но вполне отчетливо, ответил Иван.

— Ну ладно, давай отдышись и будешь нам помогать, — сказал Сергей и похлопал Ивана по плечу.

— Ладно, буду немного помогать, — так же отчётливо, как и в первый раз, ответил тот.

После небольшой паузы Сергей снова обратился к нему с вопросом:

— Иван, ты будешь ещё пить воду?

Иван посмотрел поочерёдно на нас обоих, поднёс фляжку к губам и, сделав ещё несколько глотков, протянул её Сергею. Он взял из рук Ивана фляжку и, закрутив пробку, встал с бревна, вслед за ним встал и Иван и, совсем неожиданно для нас, спросил:

— Ну, что делать? — а, немного помолчав, добавил слово «хозяин».

После этих слов мы с Сергеем рассмеялись от всей души. Внимательно посмотрев на нас и, немного подумав, Иван тоже засмеялся.

— Ну ладно, хозяин, немного успокоившись от смеха, сказал Сергей и, осмотревшись по сторонам, добавил, — значит так, Иван, ты пока унеси фляжку, чтобы нам её не растоптать, а потом поможешь брёвна перенести, хорошо?

— Хорошо, — совсем бодро ответил Иван и, взяв у Сергея фляжку, в один миг оказался возле рюкзака и, положив её на место, с такой же скоростью вернулся обратно.

— Ну что, тогда несите брёвна, а я пойду рубить ещё одно, — с этими словами Сергей вытащил из бревна топор и направился к поваленным деревьям.

Приподняв один конец бревна, я тут же обратился к Ивану:

— Берись за тот край и понесём.

— Понесём, понесём, — пробормотал он и каким-то непонятным для меня движением закинул свой край бревна на плечо.

Хоть я на своё здоровье никогда не жаловался, но сделать подобный трюк даже не пытался. Подняв свой край на плечо самым обыкновенным образом, я снова обратился к своему помощнику:

— Иван, иди вперёд.

Повторив произнесённую мной фразу и кивнув головой, он направился в сторону своего жилища.

Но, едва он сделал несколько шагов, как мне пришлось снова окликнуть его:

— Иван, иди, пожалуйста, потише, а то ты прёшь, как трактор, — и действительно, в первое мгновение мне показалось, что впереди меня идёт не какое-то живое существо, а двуногая машина.

Не знаю, насколько в этот момент для Ивана было понятно слово трактор, но после моего замечания он пошёл намного медленнее. Дойдя до того места, где мы решили оборудовать стоянку, мы остановились:

— Иван, опускаем, — крикнул я и тут же грешным делом подумал, что он сейчас бросит свой край брёвна на землю, а мне тем, что лежит у меня на плече достанется прямо в ухо, но тут я опять ошибся. Иван таким же лёгким движением, как и при подъёме, быстро опустил свой край бревна на землю, подошёл ко мне и, аккуратно сняв бревно с моего плеча, опустил его.

Когда мы вернулись к поваленным деревьям, Сергей, расправившись со вторым бревном, уже поджидал нас:

— Ну что, пойдём, ещё одно утащим.

— Да ты чего, Серёга, дай хоть немного передохнуть, от работы даже кони дохнут.

— Но ты же не конь, а человек.

— Пойдём, понесём, — вмешался в наш диалог Иван

— Правильно, Иван, работать надо, а отдыхать потом, когда дело доделаем, -с ехидством на лице, произнёс Сергей и, не меняя выражения лица, обратился лично ко мне, — вон то дерево видишь?

— Разумеется, вижу.

— Ну вот, бери топор и вперёд, — Сергей, улыбаясь, протянул мне топор и добавил:

— Иди, хотя бы ветки обруби, а мы пока с Иваном это бревно унесём.

— Унесём, унесём, — как попугай, повторил за ним Иван.

Взяв поудобнее в руки топор и, не дожидаясь пока они уйдут, я принялся за дело. Несмотря на то, что топором я владел значительно хуже, чем Сергей, но всё-таки пока они ходили, мне удалось не только обрубить ветки, но и наполовину перерубить ствол. Когда они вернулись, Сергей, подойдя ко мне и взяв у меня из рук топор, в два счёта завершил начатую мной работу. Откатив отрубленную часть ствола в сторону и воткнув в неё топор, он обратился ко мне, уже вполне серьёзно:

— Давай передохнём и перекурим, — и после небольшой паузы добавил. — Ну как, ты не против?

— Идея сама по себе конечно неплохая, но вот на счёт перекурить, — закончив эту фразу, я перевёл свой взгляд на Ивана.

— Ну, если проблема только в этом, тогда это мелочи. Иван, мы пойдём наверх покурить, а ты пока посиди здесь, отдохни.

После этих слов Сергей достал из кармана сигареты и направился к склону оврага, я, сделав то же самое, пошёл за ним. Буквально через минуту мы стояли уже наверху, Сергей зажег спичку и стал прикуривать, а меня вдруг снова что-то заставило посмотреть в ту сторону, где оставался Иван.

— Смотри, Серёга! — крикнул я и толкнул его в плечо.

— Ну что опять случилось? — спокойно произнёс он и, повернувшись в туже сторону, посмотрев на то, чем занят Иван, он протянул мне горящую спичку и добавил, — да успокойся ты, паникёр.

Наблюдая за Иваном и в этот раз, и в последующие, нас не переставала удивлять такая деталь в его поведении: сначала испугавшись той или иной вещи, Иван за довольно-таки короткий промежуток времени, который измерялся буквально в минутах, правда, на это иногда уходили и часы, он не только переставал бояться данного предмета, но и овладевал им порой даже лучше нашего. Вот и сейчас, не успели мы отойти покурить, как он взял в руки топор, при виде которого он ещё минут сорок назад убежал, как ошпаренный, а сейчас, выбрав одно из поваленных деревьев, принялся за работу. И как я уже сказал выше, не успели мы выкурить по сигарете, а он не только успел обрубить ветки, но даже перерубил ствол.

Откатив отрубленную часть от остальных деревьев и воткнув в неё топор, так же, как это делал Сергей, он обратился к нам:

— Ну хватит там курить, идем, унесём туда! — и махнул рукой в сторону своего жилища.

Переглянувшись между собой и сделав ещё по одной затяжке, мы спустились в овраг. Перенеся остальные брёвна на место нашей стоянки, мы сложили их примерно так же, как кладут сруб колодцев, разница была лишь в том, что два параллельно лежащих бревна были положены сверху на два других.

Присев на одно из брёвен и убедившись в том, что конструкция получилась не совсем устойчивой, Сергей, поднявшись на ноги и откатив бревно, с которого встал, к центру, взял в руки топор и сделал на краю нижнего бревна заруб. Затем он сделал то же самое с противоположным и закатил в них верхнее.

— Вот так оно будет лучше, снова присев на тоже место, произнёс Сергей.

— Так будет хорошо? — переспросил его Иван и, услышав от Сергея утвердительное «да», взял в руки топор и проделал аналогичные действия со вторым бревном. Закончив работу, Иван, усевшись напротив Сергея, повторил, как мы решили, понравившуюся ему фразу, — ну что, так будет лучше?

— Конечно, лучше, — поддержал его Сергей и после небольшой паузы добавил, — вы пока отдохните, а я пойду пару рогатин вырублю, чтобы было на чём котелок над костром повесить.

Поднявшись на ноги и взяв в руку топор, он направился в ту сторону, откуда мы носили брёвна.

— Ну что, Иван, перекусить не желаешь? — поинтересовался я, развязывая шнурок рюкзака.

— Перекусить? — глядя на меня, переспросил он.

— Перекусить это значит чего-нибудь немного съесть, — пояснил я ему.

— Хочу немного есть, — после этих слов Ивана последовала небольшая пауза, а затем я снова обратился к нему:

— Может тогда пока сухариков погрызем?

Наблюдая, как я разбираю содержимое рюкзака, Иван немного помолчал, а затем скоропалительно произнёс:

— Давай погрызем сухариков.

Достав из рюкзака бумажный пакет, в котором были сухари из чёрного хлеба, я вытащил себе горсть содержимого и протянул пакет Ивану. Он, достав из пакета несколько штук, стал их обнюхивать, примерно так же, как это делает не совсем голодное животное, которому дали не совсем знакомую для него пищу.

— Иван, их не нюхать надо, а есть.

После этих слов я положил один сухарь себе в рот и с хрустом разгрыз его. Иван, взяв сухарь между большим и указательным пальцами, попробовал его раздавить, а затем он снова посмотрел на меня. Но я сделал вид, что не замечаю его и продолжал грызть сухарики. Видя, что я не обращаю на него внимания, он снова обнюхал сухарик, немного поморщился и начал его грызть, состроив гримасу, обозначающую, что он не разобрал вкуса потребляемого им продукта. Затем, проделав то же самое с теми, что оставались у него в руке, он снова обратился ко мне и попросил ещё, при этом почему-то называя их «цукариками». Не мешкая после его просьбы, я протянул ему пакет. Но на этот раз Иван уже не скромничал и, запустив туда руку, вытащил целую горсть.

Поставив пакет на землю около нижнего бревна и подтянув поближе рюкзак, я решил, что пока Сергей ищет и вырубает рогатину, а Иван занимается потреблением сухарей, достать из него котелок и все необходимые для приготовления обеда продукты. Но не успел я достать и половины того, что было необходимо в первую очередь, как что-то непроизвольно заставило посмотреть меня в ту сторону, где сидел Иван. Не ожидая увидеть сильно перекошенное лицо Ивана, я не на шутку испугался. Соскочив с бревна, на котором сидел, я в один миг оказался рядом с ним

— Что случилось? — закричал я испуганным голосом.

Иван посмотрел на меня, но промолчал, тогда я начал нервничать ещё сильнее и закричал ещё громче. Смотря на меня исподлобья, он упорно продолжал молчать. Совсем растерявшись от такого поворота событий и не зная, что мне делать дальше, я уже собрался бежать за Сергеем, но я когда повернулся в ту сторону куда он ушёл, то, к своему утешению, увидел, что он возвращается, держа в одной руке топор, а в другой рогатины для котелка. Он шёл медленной, развалистой походкой, наслаждаясь прелестями природы и великолепной погодой.

— Серёга, иди сюда быстрее!

От неожиданности моего крика он даже споткнулся, но, удержав равновесие, выправился и тут же ускорил шаг. Подойдя ближе к нашей стоянке и положив находящиеся у него в руках предметы, он обратился ко мне:

— Ну что опять случилось? Что ты снова паникуешь?

— При чём тут паникуешь, я понять не могу, что случилось, вроде всё нормально было и вдруг…

Я рассказал Сергею, как происходило дело после того, как он ушёл, и затем поинтересовался у него, что будем делать дальше с Иваном.

— Сейчас подумаем, — спокойно ответил он и присел на корточки поближе к Ивану.

Пристально посмотрев на Сергея, Иван перевёл такой же пристальный взгляд на меня, правда на этот раз в его глазах не было ни ужаса, ни слёз, лишь только сожаление о чём-то утерянном затаилось в глубине.

— Так всё-таки, что случилось? — совсем тихо спросил у него Сергей.

— Может зубы от сухарей прихватило? — перебил я Сергея.

Посмотрев на меня, Иван отрицательно помотал головой.

— Тогда что с тобой? — снова переспросил у него Сергей.

Повернувшись в его сторону, Иван долго молчал, а потом как-то весь съёжился и почти шёпотом произнёс:

— Хата.

— Хата? -с удивлением на лице переспросил его Сергей и, переглянувшись со мной, наклонил голову и о чем-то задумался.

Уже совсем ничего не понимая, я оставался стоять как вкопанный, смотря то на Ивана, то на своего старого друга. Не могу сказать точно, сколько продолжалась эта сцена, но так же неожиданно, как и замолчал, Сергей поднял голову и так же резко, но почти шёпотом, как будто его только что разбудили, произнёс:

— Иван, какая хата? Объясни, пожалуйста.

Иван снова посмотрел на нас обоих и опять погрузился в раздумье. Просидев так минут пять, он так же неожиданно и почти шёпотом, как до него это сделал Сергей, пробормотал:

— Хата это камера.

В первое мгновение после этой фразы мы с Сергеем оторопели:

— Какая камера? — глядя на Ивана непонимающим взглядом и даже слегка заикаясь, спросил Сергей.

Подойдя ближе, я присел на бревно и, не дожидаясь очередного вопроса со стороны Сергея, спросил его сам:

— Иван, ты говоришь камера, это что, которая в тюрьме? Или какая ещё может быть камера, — перебирая в голове всевозможные варианты, я обратился к Сергею. Он пожал плечами, давая мне понять, что не знает ответа на этот вопрос.

В этот момент, как это уже бывало, я ощутил на себе тяжёлый взгляд Ивана и вновь обратил на него свое внимание. На меня смотрели пронизывающим до костей тяжёлым взглядом, видевшие ужас, его глаза.

— Тюрьма, — очень медленно, но с какой-то внутренней злобой, произнёс он.

— Ты сидел в тюрьме? — не скрывая своего удивления, в полголоса, спросил Сергей.

Но на этот вопрос Иван уже не ответил, его пустой и безжизненно холодны й взгляд устремился куда-то вдаль, а мысли, как мне показалось, утонули в далёком прошлом. Обратившись к Сергею, я предложил ему оставить Ивана в покое, ссылаясь на то, что ему надо немного успокоится и прийти в себя, а самим в это время оборудовать кострище и заняться приготовлением пищи

Сергей молча привстал с корточек и отошёл от Ивана. Подняв с земли принесённые им рогатины и топор, он перенёс их в центр сооружённой нами конструкции. Мне хотелось ещё поговорить, но Сергей, извинившись, попросил меня немного помолчать, объясняя это тем, что ему надо подумать над теми вещами, о которых он только что узнал. Не Задавая лишних вопросов, я подошёл к рюкзаку, чтобы до конца разобрать нашу провизию. Сергей тем временем, прикинув на глаз, где мы примерно разведём костёр, вбил рогатины в землю и, примерив на них жердь, на которую обычно весят котелок, начал собирать щепки для разведения костра. В это время Иван, очнувшись, как от глубокого сна, встал на ноги и закрыл лицо обеими руками. Простояв в такой позе, как мне показалось, не более двух минут, он опустил руки и стал внимательно, как будто попал сюда из другого мира, оглядываться по сторонам. Затем как-то резко изменившись в лице, словно его кто-то подтолкнул в спину, стал внимательно разглядывать, чем мы занимаемся. Потом он присел на корточки и поднял с земли несколько щепок, наверное, тем самым он хотел помочь Сергею, но меня в этот миг больше интересовало, что же всё-таки произошло на самом деле.

— Иван, — окликнул его я, и он тут же посмотрел на меня вопрошающим взглядом, — как твоё самочувствие?

— Да всё нормально, мужики, — совсем отчётливо и вполне бодро произнёс он.

Сергей, который в это время находился на противоположной стороне нашего сооружения, наклонился для того, чтобы собрать щепки, оставшиеся от вырубов на брёвнах. Услышав произнесённые Иваном слова, он, выпрямившись, бросил находящееся у него в руке щепки в то место, где мы хотели разжечь костёр, и подошёл к нам.

— У тебя действительно всё в порядке? — поинтересовался он у Ивана.

— Да, у меня всё в порядке, — уже в полголоса ответил тот и утверждающе кивнул головой.

Прекрасно зная своего друга и стараясь избавить Ивана от лишних вопросов, учитывая в эти минуты его состояние, я, перебивая Сергея, обратился к нему:

— Иван, ты бы сходил за водой, а мы пока с Сергеем костёр разведём. Время уже много, да и мы проголодались. Иван с неподдельным выражением удивления на лице, взяв у меня из рук котелок, медленно пошагал в сторону ручья.

— Давай перекурим, пока нет Ивана, — предложил Сергей и, достав из кармана куртки пачку сигарет, протянул её мне. Достав по сигарете, мы с Сергеем закурили. — Интересно, за что он сидел? — сделав глубокую затяжку и выпустив дым изо рта, как бы самому себе задавая вопрос, произнёс Сергей.

— Ты это у меня спрашиваешь?

— Да нет, это я просто так, откуда нам с тобой знать, — ещё раз глубоко затянувшись и немного помолчав, выпуская дым, он почти шёпотом добавил. — Может быть, он нам чего-нибудь и расскажет?

— Может быть, может быть, — произнёс я, заметив, что Сергей уже просто начал размышлять вслух.

— Так ты думаешь?.. — вдруг ни с того, ни с чего обратился он ко мне.

— Это ты думаешь, — ответил я и рассмеялся, глядя на удивлённое лицо Сергея, который не совсем понял, что произошло.

— Ха-ха, — слегка нервничая, передразнил он меня и, поспешно докурив сигарету, бросил её в сторону предполагаемого костра.

Выпуская последний клуб дыма, он снова, но уже поспокойнее, обратился ко мне:

— Хватит дымить, надо дело делать.

— Кто тебе мешает? — продолжая подшучивать над Сергеем, добавил я и снова рассмеялся.

Такие вещи, когда мы подшучивали друг над другом, были у нас довольно- таки частыми и поэтому затаить долгую обиду на это не приходило никому в голову. Ничего больше не сказав, Сергей резко встал на ноги и, очень быстро собрав остальные щепки, стал разводить костер. Дождавшись, когда пламя немного разгорится, Сергей огляделся по сторонам и, подняв с земли несколько веток потолще, подбросил их в костёр.

Наверное, не зря древние поклонялись магической силе огня, его покоряющему и гипнотизирующему действию на человека. Отойдя от разгоревшегося костра, Сергей снова обратился ко мне, только на этот раз на его лице, так же как и в голосе, не осталось ничего, что происходило с нами ещё десять минут назад.

— Сейчас Иван воду принесёт, поставь её сразу на огонь, а я пока схожу веток для костра принесу, чтобы время зря не терять.

Услышав от меня положительный ответ, Сергей направился в сторону поваленных деревьев, а я, достав всё остальное из рюкзака, стал дожидаться Ивана.

Но так как просто сидеть и ничего не делать для меня всегда было довольно-таки утомительным занятием, то, подойдя к костру и присев на корточки, я достал из кармана сигарету и, вытащив горящую ветку из костра, прикурил от неё. Но не успел я сделать и двух затяжек, как позади меня раздался крик. Бросив горящую ветку обратно в костёр, я резко повернулся назад. Иван стоял на краю оврага, держа в руке котелок, на его лице застыла гримаса, выражающая дикий ужас. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что он смотрит не на костёр, а на пылающее здание, переполненное людьми. Бросив только что прикуренную сигарету в костёр, я поднялся с корточек и направился к Ивану, чтобы выяснить, в чём там дело. Но только я подошёл к пологой стороне оврага, на верху которой находился Иван, он как ошпаренный рванул вниз и, побежав мимо меня, в два прыжка оказался рядом с костром. Выплеснув из котелка воду на огонь, он, снова отскочив от кострища, стал внимательно наблюдать, как над погашенным костром поднимаются серые клубы дыма и пара. Подойдя к нему поближе, я негромко спросил:

— Что случилось, Иван?

Но увлечённый наблюдением за клубами пара и дыма, он даже не заметил, как я подошел, и от неожиданности даже вздрогнул. Не понимая, что происходит, Иван долго смотрел на меня удивлёнными глазами и упорно продолжал молчать.

— Что тут у вас случилось? — где-то неподалёку раздался голос Сергея, я повернул голову в ту сторону, куда он отправился за хворостом.

Он уже находился метрах в пяти от нас, держа в руках большую охапку веток. Посмотрев сначала на залитый костёр, а потом на нас, он подошёл поближе к кострищу и положил ветки на землю. Затем, окинув взглядом вокруг себя, он, немного поразмышляв про себя, при этом как-то своеобразно жестикулируя рукой, подошёл к нам. По его глазам я догадался, что ему стало понятно о произошедшем в его отсутствие. Видя напряжение вперемежку с испугом на лице Ивана, он усмехнулся, пытаясь разрядить обстановку и, не теряя улыбку на лице, спросил:

— Котелок что ли упал?

— Это я вылил на костёр, — еле слышно произнёс Иван.

— А зачем? — так же спокойно и с улыбкой на лице снова поинтересовался

Сергей.

— Машина тоже горела, — почти шёпотом, но с остатком какого-то пережитого ужаса, ответил Иван.

Сергей вопрошающе посмотрел на Ивана и, после небольшой паузы, но уже без улыбки на лице, если даже не наоборот, вновь обратился к Ивану:

— Постой, какая машина горела? — немного помолчав и не дождавшись ответа, он таким же спокойным, но удивлённым голосом добавил. — И вообще, Иван, причём здесь какая-то машина?

На лице у Ивана снова появилось напряжение и отпечаток воспоминания о пережитом ужасе.

— На которой я ехал, — каким-то глухим, утробным голосом произнёс Иван и протянул мне пустой котелок.

Дождавшись, когда я взял у него поданную мне вещь, он отошёл от нас метра на три. Сел на землю и, подняв лицо к небу, замер, напоминая со стороны статую.

— Давай пока перекурим, а он пусть там посидит, немного успокоится, — с этими словами Сергей достал из кармана куртки пачку сигарет и, отступив пару шагов в сторону, присел на бревно.

Посмотрев на сидящего без движений Ивана, я подошёл к Сергею. Посмотрев на меня, он протянул мне пачку сигарет. Достав из неё сигарету, я прикурил и присел рядом. Первым разговор начал Сергей, после того как сделал глубокую затяжку и медленно выпустил дым изо рта.

— Честно говоря, у меня уже голова идёт кругом. То тюрьма, то из котелка воду на костёр поливает, теперь ещё какая-то машина, — Сергей, задумавшись, снова глубоко затянулся.

— Да перестань голову ломать, ты же сам говорил, что он со временем нам всё расскажет, если захочет.

— А когда он захочет и вообще, захочет ли? — после этих слов Сергей о чём-то задумался.

— Так ты же сам постоянно говоришь, что на всё нужно время.

Сергей посмотрел на меня вопрошающим взглядом и после небольшой паузы произнёс:

— Дорогой ты мой, какое время, у нас через десять дней отпуск кончается.

— Так у нас впереди ещё целых десять дней, — попытался возразить я Сергею.

— Ну во-первых, не десять, а дней семь, в лучшем случае восемь. Да ещё такие паузы в общении, вот и считай, сколько у нас осталось времени.

— Ну, на счёт пауз я согласен, но почему от силы дней… — и не успел я закончить эту фразу, как до меня вдруг дошло, что имел ввиду Сергей.

Посмотрев на меня и по-видимому догадавшись, что я понял то, что опять попытался задать нелепый вопрос, улыбнулся и с каким-то ехидством в голосе вновь обратился ко мне:

— Надеюсь, что ты не собираешься прямо отсюда идти на работу, — и снова усмехнувшись, добавил, — а вообще, с небритой физиономией, в сапогах, и с рюкзаком за спиной это оригинально. После этих слов Сергей рассмеялся.

— Ну ладно, хватит издеваться, подумаешь немного запутался, тут с вашими тюрьмами и горящими машинами всё на свете перепутаешь.

— Ты уже совсем перестал шутки понимать, — уже без смеха и вполне серьёзно сказал мне Сергей и снова посмотрел на сидящего неподалёку Ивана.

— Какие тут могут быть шутки. Поехали в отпуск, специально подальше от людей, чтобы отдохнуть от забот и головной боли, а тут чёрт знает, что. После этих слов я сделал глубокую затяжку и, быстро выпустив дым изо рта, затянулся ещё раз. Сергей, догадавшись по моему поведению о том, что я начинаю нервничать, сменил интонацию в голосе и снова обратился ко мне:

— Слушай, может тогда соберёмся и поедем домой, а там догуляем оставшиеся дни.

— Ну ещё чего, за десять лет первый раз выбрались молодость вспомнить, да я теперь и там не успокоюсь, ты меня знаешь, всё равно голову ломать буду.

— А если мы и за эти дни ничего от него не узнаем? — поинтересовался у меня Сергей и сделал очередную затяжку.

— А почему ты думаешь, что мы вообще ничего не узнаем? — после этого вопроса Сергею я сделал последнюю затяжку и бросил окурок в ещё дымящееся кострище

— Ну во-первых, я сказал слово если, задавая тебе этот вопрос, а во-вторых…

— Извини, я тебя перебил, но дай мне пожалуйста ещё одну сигарету.

— Да, ты явно начинаешь психовать, -заметил мне Сергей, доставая пачку из кармана,

Достав из пачки сигарету и прикурив её от догорающей сигареты Сергея, я снова обратился к нему:

— И что там во-вторых?

Сергей внимательно посмотрел на меня, сделал ещё одну затяжку и, выбросив окурок в кострище, спокойно и негромко произнёс:

— А во вторых, если у нас ушло почти в два раза больше времени только на то, чтобы более-менее войти с ним в контакт… А ты хочешь, чтобы он за несколько дней рассказал тебе всю подноготную.

— Ну во-первых, не всю подноготную, а только то, что он делал в тюрьме, а если сказать точнее, за что он сидел в тюрьме… А во-вторых, не несколько дней, а целая неделя, — перебил я Сергея.

— Ну ты, наверное, точно всё на свете перепутал, — возмущённо произнёс Сергей, достал из кармана сигарету и, подкурив её от моей, добавил. — К твоему сведенью, многие люди вообще предпочитают умалчивать о том, что они когда- либо были в этих заведениях. А ты хочешь, чтобы за шесть или семь дней он тебя всё конкретно рассказал.

— Но я же не имел ввиду, что именно всё, хотя бы приблизительно…

— Ты чего меня перебиваешь?! — срываясь в голосе, оборвал меня Сергей.

— Ладно, ладно, молчу, виноват, больше не буду, — попытался я разрядить обстановку, понимая, что Сергей начинает нервничать, и дело может дойти до того, что мы разругаемся.

Сделав затяжку и немного помолчав, Сергей снова обратился ко мне, но на этот раз интонация его голоса приобрела более спокойный оттенок:

— Послушай, ты не учел ещё один нюанс. Одному только богу известно, когда с ним это произошло и сколько лет он живёт в этом лесу, — и, сделав очередную затяжку, Сергей продолжил. — Понимаешь, он же одичал, деградация личности, я вообще удивляюсь, что он разговаривает.

— А что тут удивительного? — спросил я у Сергея, когда он в очередной раз сделал глубокую затяжку. Выпустив дым изо рта, он посмотрел на меня и на удивление спокойно ответил:

— Ну если ты за две недели пребывания здесь начинаешь тупеть, так это ты ещё учитывай, что не один и живешь в избушке практически в нормальных бытовых условиях. А он неизвестно сколько бродит совершенно один, да и жилище у него, как ты понимаешь, больше подходит для зверя, чем для человека.

Ну ладно летом по лесу можно бродить, если комары с мошкарой не съедят, а всю зиму в этой норе сидеть. Ты попробуй хотя бы дня три в ней просидеть, я не знаю каким ты оттуда вылезешь,

— Лично я думаю, никаким, — продолжил я вслух мысль Сергея.

— Мысли читаешь? — улыбнулся он и снова затянулся.

— А зачем мне их читать, я и так прекрасно знаю, о чём ты можешь думать, слава богу, не первый день тебя знаю,

— Так я тебя вроде бы тоже, потому и удивляюсь тому, что с тобой происходит. За столько лет я в первый раз вижу, чтобы ты так тормозил.

— А ты сам на себя посмотри. После каждой его выходки сидишь и голову ломаешь.

— Ну и что, по крайней мере глупых вопросов тебе не задаю.

— Правильно, потому что знаешь, у меня в отличие от тебя ума не хватает.

— Это точно, особенно теперь, — после этих слов Сергей ещё раз взглянул на меня и рассмеялся.

— И что тут такого смешного?! — довольно-таки резким тоном спросил я у Сергея.

— Ну у тебя точно башня съехала, ещё сильнее рассмеялся он и сквозь смех добавил. — Ты уже и шутки перестал понимать. Ладно, успокойся, давай лучше делом займемся, а то, честно говоря, жрать уже сильно хочется, — сделав последнюю затяжку и выбросив окурок, он поднялся на ноги и повернулся в ту сторону, где находился Иван. — Вот, посмотри, Иван, наверное, уже тоже проголодался.

После произнесённых им слов я повернулся в ту же сторону. Иван стоял в двух шагах от меня, и опять я поразился тому, что на его лице не осталось и следа от той гримасы, которая была буквально двадцать минут назад.

— Чёрт! — воскликнул я неожиданно даже для самого себя, когда догорающая сигарета обожгла мне палец.

— Ну вот, ты уже и чертыхаться начал, а в лесу между прочим, чёрта вспоминать не стоит, — опять улыбаясь, заметил мне Сергей. Иван, поддерживая его, правда с небольшим испугом на лице, закивал головой.

— Да я, палец…

— Да ладно, хватит оправдываться, — не переставая смеяться, перебил меня Сергей.

— Да я…

— Успокойся, давай лучите делом займёмся, — снова прервал меня Сергей и тут же обратился к Ивану:

— Иван, ты кушать хочешь? — и после того, как тот кивнул головой, снова обратился ко мне. — Дай Ивану пока хотя бы кусок хлеба, пусть немного пожуёт, а мы с тобой готовить будем.

Вытащив из рюкзака, я подал Ивану кусок хлеба и снова обратился к Сергею, спросив у него, что мне делать дальше, на что он не задумываясь тут же ответил:

— Бери котелок и шагай за водой, а я пока костер разведу.

Взяв котелок, я быстрым шагом пошёл к ручью. Ходил я не долго, а когда вернулся, Иван с Сергеем уже сидели около костра и, как мне показалось, о чём-то увлеченно беседовали.

— О чём толкуем? — поинтересовался я, спускаясь в овраг.

— Подойдёшь поближе, и тебе расскажем, -обернувшись, ответил Сергей.

Когда я подошёл к костру, Сергей протянул мне шест и для начала предложил повесить котелок над огнём. Быстро разобравшись с этим делом, я снова обратился к Сергею:

— Ну давай, рассказывай, о чём вы тут так интересно беседуете?

— Как о чём? — переспросил меня Сергей и после непродолжительной паузы добавил. — Да вот, хотел Ивану объяснить, зачем мы костёр разжигаем, а он, оказывается, и без меня всё это хорошо знает, а то, что костер из котелка залил, говорит, что просто вспомнил машину, в которой последний раз ехал.

— А что за машина, он тебе не рассказывал? — поинтересовался я у Сергея.

— Пока ещё нет, но думаю, что он нам об этом расскажет, — с каким-то ехидством на лице ответил он и обратился к Ивану, который, пока мы разговаривали между собой, нашёл себе занятие, как мне показалось, по душе. Ломая на мелкие части ветки, которые принёс Сергей и подкидывая их в костёр, ом внимательно наблюдал за тем, как огонь пожирает вновь подкинутую ему жертву.

— Ты нам ещё расскажешь чего-нибудь? — повернувшись к нам, он молча кивнул головой. — Ну мы сначала поедим, наберёмся сил, а потом поболтаем, да Иван? — снова обратился к нему Сергей.

— Поболтаем, поболтаем, — пробормотал Иван, утвердительно качая головой.

— Ну что, мужики, доставайте припасы, вода уже закипает, — заглянув в котелок, громко произнёс Сергей.

— Ну что, вермишель с тушёнкой заделаем, чтобы побыстрей, а потом что-нибудь посерьёзней сообразим, как? — поинтересовался я у него, подойдя к приготовленным уже продуктам.

— Так само собой, сейчас главное голод убить, а там ночь длинная, чего- ни будь ещё сварим, — ответил мне Сергей.

Не знаю, заметил он или нет, сам я его об этом не спросил, но лично мне показалось, что в тот момент, когда Сергей отвечал на мой вопрос и произнёс слово «убить», Иван, спокойно сидящий у костра, и внимательно наблюдая за языками пламени, вдруг вздрогнул так, как будто его ударил мощный электрический заряд.

— Серёга, давай вермишель сварим, а тушёнку потом закинем, ладно?

— Да делай ты, как хочешь, лишь бы побыстрее, а то я уже так жрать хочу, что ещё минут пятнадцать, и я начну потреблять пищу в сыром виде.

После этих слов он достал сигарету и, прикурив её от горящей ветки, встал на ноги и сделал глубокую затяжку. Выпуская дым изо рта и оглядываясь вокруг себя, он произнёс:

— Пойду-ка я пройдусь, ноги разомну, пока вы тут кашеварите и, сделав ещё одну затяжку, не торопясь направился в ту сторону, куда ходил за хворостом.

— Пусть прогуляется, а мы пока с тобой еду приготовим. Да, Иван?

— Пусть прогуляется, -ответил он, продолжая подбрасывать ветки в огонь.

Стараясь не мешать занятию нашего друга, я только посоветовал ему не разжигать сильно пламя, чтобы наша вермишель не убежала в костёр. Внимательно выслушав меня, он промолчал, но всё же последовал моему совету. А так как, в отличие от меня, делать ему было больше нечего, то он, взяв ветку подлиннее, стал периодически ворошить горящие угли. Когда уже всё было готово, я достал сигарету и, совсем забыв, что произошло с Иваном от табачного дыма, закурил в его присутствии, но увлечённый своим занятием, он не обратил на это никого внимания. Лишь только тогда, когда я решил освежиться на ветерке то, отходя от костра, обратился к нему, сказав, чтобы он не подкидывал больше дров. Посмотрев на меня и ничего не ответив, он отошёл от костра и присел на бревно. Немного помолчав и сделав ещё одну затяжку, я снова обратился к нему:

— Иван, ты закусить-то не хочешь?

— Кушать хочу, — негромко ответил он и покачал головой.

— Так может не будем его ждать, а то я то же очень кушать хочу, — задал я ему провокационный вопрос.

— Будем, — неожиданно громко произнёс Иван.

— Чего будем, а чего не будем? — раздался весёлый голос Сергея.

Повернувшись в ту сторону, откуда доносился голос, мы увидели в нескольких шагах от нашей стоянки Сергея, державшего в руках большую охапку хвороста. Кинув её на оставшиеся ветки, он снова улыбаясь произнёс:

— Так что мы будем, а что не будем.

— Тебя ждать. Жрать хочу, жрать хочу, а сам убрёл и с концами. Скажи спасибо Ивану, что решили тебя подождать, а то сами бы всё слопали и тебе не оставили, и опять бы кричал «жрать хочу».

— Так я ведь за хворостом для костра ходил.

— Но тут ведь ещё есть.

— Ты чай в холодной воде заваривать будешь? Лично мне, после того как поем, за хворостом идти не захочется, я сюда отдыхать, а не вкалывать приехал, — ответил мне Сергей и, вытащив из кучи пару толстых сучков, подкинул их в костёр. — Пусть потихоньку горят, пока мы едим, а чай поставим, тогда тонких для скорости подбросим, — отряхивая руки, произнес он.

— Из котелка поедим или в миски наложить? — поинтересовался я у присутствующих.

— Ты уже совсем одичал в этом лесу! — тут же заметил мне Сергей и сразу добавил. — Хорошенькая картинка, три здоровых детины сидят вокруг маленького котелка и лопают из него кашу.

— Да я просто подумал, что всё равно будем готовить капитальный ужин, гак чтобы посуды меньше мыть…

— Ты, наверное, решил, что мы в пустыню Сахара приехали. Вон, до ручья двадцать метров, а он думает, где посуду мыть. Ну ты, конечно, молодец, ничего не скажешь, — рассмеялся надо мной Сергей и сквозь смех добавил. — Давай миски доставай, а то у меня уже кишка кишке бьёт по башке.

Накладывая в миски содержимое котелка, я снова напомнил Сергею, что варил только вермишель, а тушёнку положил потом. Посмотрев сначала на Ивана, а затем на меня, он, ухмыльнувшись, произнёс:

— Так что, теперь её есть нельзя, что ли? Давай, накладывай поскорее, а то мы с Иваном с голоду помираем, а он нам сказки рассказывает. Точно, Иван?!

Иван, как всегда утвердительно, кивнул головой, и опять я заметил маленькую деталь в его поведении. В тот момент, когда Сергей произнёс слово «помираем», его лицо приняло какое-то странное выражение. Только на этот раз это был не ужас, не скорбь, а какая-то странная улыбка, перекликающаяся с печалью, которая мгновенно появившись, тут же исчезла.

— Ну что, мужики, давайте кушать, — обратился я к присутствующим, разложив еду по мискам.

— Ложки ты, конечно, оставил в мешке? — спросил у меня Сергей и направился к рюкзаку.

Достав из рюкзака пару ложек, так как мне досталась та, которой размешивали в котелке, он вернулся на прежнее место и взял в руки одну из мисок.

— А что, пахнет обалденно, попробуем, как оно на вкус, — и взяв чуть- чуть на кончике ложки, предварительно слегка подув, так как еда была ещё горячая, попробовал её на вкус.

— Ну что, по-моему прекрасно, — одобрил мои старания Сергей и, повернувшись в ту сторону, где находился наш друг, окликнул его. — Иван, иди сюда, поедим горяченького.

Когда Иван подошёл к Сергею, тот, подавая ему миску с ложкой, негромко добавил. — Садись и кушай, только аккуратней, а то оно ещё горячее.

Иван, внимательно выслушав совет, сел на бревно и положил миску на колени. Дождавшись, когда мы расположились рядом и начали потихоньку есть, он, зачерпнув ложку вермишели, поднёс её к губам, но тут же резко опустил обратно.

— Аккуратней, я же тебя предупреждал, что оно ещё горячее. Подожди немного, ты просто уже отвык от горячей пиши, так что не торопись.

После этих слов Иван попытался отставить миску в сторону, но Сергей остановил его:

— Иван, ты лучше ложкой поперемешивай, и оно быстрее остынет.

Затем он показал Ивану, как это лучше сделать, и тот принялся остужать свою еду. Проглотив ещё одну ложку вермишели, Сергей обратился ко мне:

— Пища, конечно, обалденная, тем более с голодухи, но есть маленький нюанс.

Быстро проглотив прожёванное, я уже хотел поинтересоваться, что опять случилось, но он тут же перебил меня:

— Хлебушек-то сударь забыли, вот так.

Протянув Сергею свою миску, я встал с бревна и, подойдя к вещмешку, спросил Сергея

— Тебе один кусок или больше?

— Мне один и не забудь достать Ивану.

— Ну разумеется, у меня ещё не совсем крыша поехала, — возмутился я и, достав хлеб, сначала подал кусок Ивану, а затем, присев обратно на бревно и взяв у Сергея свою миску, подал ему.

Пока мы разделывались с вермишелью, Иван, отложив свою миску в сторону, с большим аппетитом и с неким блаженством на лице, жевал хлеб. Лично я уже почти доел то, что у меня было, когда Сергей, в очередной раз проглотив пережёванную пищу, обратился к нашему другу:

— Иван, у тебя, наверное, уже остыло, кушай вермишель, не ешь один хлеб в сухую, а то желудок болеть будет.

Иван положил миску на колени и, зацепив ложкой немного вермишели, аккуратно поднёс её к губам, по-видимому боясь снова обжечься. И убедившись в том, что пища действительно остыла, положил её в рот и стал медленно пережёвывать. Когда мы с Сергеем закончили со своей трапезой, я снова начал наблюдать за Иваном. И опять я заметил странную вещь: после каждой съеденной ложки на его лице появлялось такое выражение, будто бы с каждой съеденной ложкой вермишели к нему возвращались воспоминания из прошлого. Мгновенная улыбка на его лице тут же сменялась каким-то унынием, если даже не сказать скорбью. Подтолкнув Сергея в плечо, я показал ему глазами на Ивана и, чтобы не привлекать его внимание своим любопытством, мы просидели молча и почти неподвижно до тех пор, пока он не опустошил свою миску и не отставил её в сторону. Затем он упёрся локтями в колени и положил голову на раскрытые, как лепестки цветка, ладони, закрыв ими почти всё лицо. Со стороны он был похож на старое, обломанное ветром, засохшее дерево, на обломанном конце которого, как куст прошлогодней пожухлой травы, торчали растрёпанные волосы.

— Ну что, поели неплохо, теперь ещё чайку попить и вообще прекрасно будет, — с этими словами Сергей встал с бревна и, подойдя к рюкзаку, достал из него чайник.

— Может котелок на ручье просто сполоснуть, в нём бы и заварили, а то потом ещё и чайник от копоти отмывать.