Бесплатный фрагмент - Побаски дядьки Кондрата

Чупакабра

«Достоверных научных сведений, подтверждающих существование чупакабры, нет. Считается, что чупакабра охотится ночью и нападает на беззащитный скот…»

Википедия — свободная энциклопедия.

Приехал к нам в деревню как-то один городской очкарик. Всё бы ничего, ну приехал себе — и ладно. Но тут вот какое дело вышло. Оказывается, он приходился то ли племянником, то ли ещё каким-то родственником моему соседу — ветеринару Митричу. А ветеринар на селе, как вы сами понимаете, лицо ответственное, полномочное и весьма уважаемое — это распространяется и на его родственников.

Очкарик этот такой дотошный оказался, везде нос свой суёт — всё интересуется сельским укладом.

— А почему это, уважаемый сосед, — спрашивает он меня, — ваша корова навоз вырабатывает странного интенсивно-зелёного цвета?

— Извиняюсь, дорогой городской товарищ, — отвечаю я вежливо, — но в нашей семье нет такого достатка, как у вашего дядюшки, и мы не можем свою корову кажин день отборным фуражом кормить. Мы всё больше на подножных кормах перебиваемся: травку там разную кушаем, али где-что иное съедобное подвернётся…

А тут мы с приятелем моим Петюней как-то дерябнули поллитровку самогонки и засобирались вечерком на рыбалку сходить, на сомиков. У нас в совхозе, за деревней, корейцы землю арендовали и рис выращивают: разбили территорию на небольшие участки — чеки, шириной метров по двадцать, посадили там рис и заполнили чеки водой. Сами здесь же живут в вагончике — угодья рисовые свои охраняют. Да собак бродячих прикормили, чтоб те им караульную службу справляли.

А сом — рыба деликатесная, без костей. Уху из него каждый сельский житель уважает, а посему к ловле этой рыбы нужно специально подготовиться. То есть, наживку надо загодя приготовить. И не каких-то там червей, мотыля или макуху, а непременно мясо чтоб было, да чтоб для пущего аромата слегка обжаренным на огне. А, так как, при нашей российской нужде излишков мясной продукции в семьях не наблюдается, то мы на деревне приспособились так: наловим воробьёв, обжарим их на костре и кусочками насаживаем на крючок для наживки. Сом и соблазняется на это.

В общем, все чин-чинарём: сидим с Петюней у меня за сараем, воробьёв дожариваем, снасти готовим, потреблённую самогонку организмом усваиваем. Тут откуда ни возьмись очкарик городской нарисовался возле нас:

— А что это вы тут делаете?

— На рыбалку на сомиков, вот, собираемся, — говорю.

Очкарик близоруко сощурился, поднёс к самому носу моё невзрачное удилище и принялся то ли разглядывать, то ли обнюхивать. Сам укоризненно качает головой:

— Да разве ж это удочка? Сейчас я вам свою покажу.

И притащил свой спиннинг. Новенький. Бамбуковый.

— Хороший спиннинг. Замечательный, едрёна вошь. Жаль в здешних местах бамбук не произрастает, — компетентно оценил снасть Петюня, тщательно скрывая внутри себя меркантильное чувство.

— Ну, да, — осторожно возразил я, — никелированная катушка дюже блестит — рыбу в недоумение ввергать будет. Весь улов отпугнёт только.

Это я не то, чтоб от зависти, а просто пусть особенно не задаётся перед нами городской житель.

— Рыба наша, — говорю, — в натуральной среде обитает и ко всему естественному привыкла. Когда она видит моё ореховое удилище, то за обычную ветку его принимает и совсем не пугается.

Так, слово за слово, и навязался к нам в компанию ветеринарский племянничек со своим дурацким спиннингом.

— Ладно уж, — решили мы с Петюней, — на ночной рыбалке никелированный блеск незаметный будет.

Как стемнело — мы шасть за околицу. Надо чтоб тихо было, корейцы не любят, когда их территорию чужие нарушают.

Пробрались мы на рисовую плантацию незамеченными, распределились по местам осторожно, развернули снасти, забросили. Ждём. Только очкарик наш что-то всё возится, знаками спрашивает у меня куда, мол, снасть забрасывать, сам близоруко блымкает подслеповатыми очами.

Я показываю: вперёд перед собой бросай.

А кругом тишина, только слышно как собаки на той стороне приглушённо ворчат, да комары зудят нестерпимо. Ещё по воде дорожка света от месяца отсвечивает блёстками.

Гляжу, а интеллигент очкастый как размахнулся со всей дури, да и забросил чёрте куда снасть свою. Ширина чека-то всего метров двадцать будет. Ну, да ладно, — думаю, — не моего ума это дело: пусть городской дожидает улова, а то, вишь ли, задаваться сюда приехал — спиннинги там у них бамбуковые.

Сижу себе и удовлетворённо так злорадствую:

— Вот дурак, забросил на другой берег и думает поймать что-нибудь… даже не слышит как от его насадки жареным мясом за версту воняет… Городской, отвык от природы…

Только я так подумал, а сам улавливаю краем глаза как дёрнулся мой сосед, подскочил на месте. Смотрю: крутит свою катушечку. А удилище изогнулось невероятно. Тут и Петюня от своего поплавка отвлёкся, глядит с завистью как тяжело тащит улов свой компаньон наш. Да, сом попался, видимо, что надо — не может справиться в одиночку очкарик. Бросились мы на помощь ему. Тянем втроём. Чувствуем как мощно упирается рыбина, плещется громко, брыкается. И вот уже совсем рядом родимая, килограммов на двадцать, никак не меньше будет. Растущий по краю камыш не даёт разглядеть толком что там в воде делается. Но мы усердны в своём стремлении, кряхтим от надсады и надрываемся — удачу свою сообща вытягиваем.

Вдруг из воды со злобным рыком выбросилось к нам что-то взлохмаченное и ужасное. У очкарика аж из глаз прожекторные лучи брызнули. Взвыл бедолага от страха и неожиданности и бросился прочь бежать от страшного места. Да и мы с Петюней не слишком отстали от него.

А позади все доносился жалобный вой да гавканье…

После того случая Митрич здоровается со мной нехотя, через губу. Он считает, что это я втянул его племяша в историю, вследствие чего тот теперь заикается и косит левым глазом. Будто бы я мог предполагать, что на его обжаренную наживку пёс бродячий покусится.

Вот вам и чупакабра ужасная.

Эмигрантские истории

Кругом наши

Иду я однажды по одной из улиц маленького немецкого городка Кель. А тут перекрёсток, пешеходный переход, зелёный свет для проезжающих автомобилей горит. Несётся кабриолет с открытым верхом, в котором восседает весёлая компания молодых людей. Неожиданно с тротуара на переход сунулся под запрещающий сигнал светофора какой-то дед. Можно сказать, прямо под колёса сам полез.

От пронзительного визга тормозов содрогнулось небо. Рассеянный престарелый пешеход резво, как козёл, подскочил с испуга на месте и в сердцах вскрикнул:

— Мать твою!..

Да, так вот прямо по-русски и заматерился.

А тут женщина пожилая в этот самый момент мимо на велосипеде проезжала. От резкого вопля тормозов она чуть не свалилась со своего транспортного средства. Остановилась. Ну и от нахлынувшего избытка чувств набросилась на деда… тоже по-русски:

— Ах ты, хрен старый! И на каком месте у тебя глаза приделаны?..

Незадачливый участник движения стоял и в ответ только бестолково таращился округлившимися с перепуга очами.

Но это ещё не всё! Весёлая компания из кабриолета вдруг тоже обрушилась на несчастного недотёпу на русском:

— Морду бьют у нас таким идиотам…

А я шёл и думал:

— Ну вот! Будто на родине побывал. И так приятно стало на душе от столь привычной атмосферы, что прямо повеяло теплом родной сторонки.

Интернационал

Несчастна та страна, где граждане только и смотрят как бы улизнуть за её пределы. И угораздило же меня родиться именно в таком отечестве. Наступил некий момент в жизни, когда и я, слабовольно поддавшись всеобщему порыву, оказался далеко от родимой сторонки — аж в Латинской Америке, в самом её южном конце — в Чили. Познания мои тогда о распростёршей передо мной свои жаркие объятия стране ограничивались лишь тем, что: там говорят по-испански, и ещё, там обитает злой дядька Пиночет, который ужасно не любит коммунистов. И всё!

Обрушившаяся на голову капиталистическая действительность очень скоро остудила мой восторженный пыл. Всякого насмотрелся перед тем, как на манер побитого пса, с поджатым хвостом, возвратился восвояси. Из тех незабываемо ярких впечатлений припоминаю один характерный для наших граждан случай.

Так вот, давно бытует в недрах наших народных масс поговорка: голь на выдумки хитра. Смысл её мне довелось постигать в полевых условиях суровой заморской действительности. То есть, оказавшись на чужбине, как и все эмигранты вынужден был прибегать к разным ухищрениям лишь бы заполучить заветное разрешение на легальное проживание в чужой стране. И каких только душещипательных легенд не сочиняли мои находчивые соотечественники, дабы разжалобить закоснелое сердце чиновника из министерства иностранных дел Чилийской республики: объявляли голодовку, выходили с плакатами к президентскому дворцу «Ла Монеда», называли себя политическими жертвами коммунистического режима, даже был один такой, который сдался полиции как советский разведчик…

Среди всей этой авантюристической братии оказались и те двое, о которых хочу сейчас поведать. Это были отец с сыном. Каким ветром их занесло в богом забытую страну Чили, врать не буду — не знаю. Только оказались там эти бедняги без денег и, к тому же, закончился срок действия выданной им въездной визы. Вернуться на родину они не могли — не на что было купить билеты. Работу без знания языка найти им тоже не удавалось. Так и болтались какое-то время неприкаянно среди обетованного заморского рая. Спали где придётся: в сквере на скамейке, в заброшенных зданиях или сараях, в картонных коробках. Питались, главным образом, выпрашивая на рынке у торговцев съестное либо прося подаяние на ступенях какой-нибудь католической иглесии. Измученные столь бесперспективным прозябанием, однажды решились несчастные на активные действия. Стали выражать протест действующей в индейской республике демократии. Нацепили на себя спереди и сзади плакаты, пристроились возле «Ла Монеды» в центре Сантьяго, и чинно так сидят — ждут результата от своих действий. Мимо карабинеры прохаживаются, посматривают подозрительно не исходит ли какой угрозы от протестующих, но не трогают — демократия ведь в стране.

Пообвыклись отец с сыном, как на работу стали ходить к президентской резиденции. На второй неделе пикетирования патрульные карабинеры здороваться начали с новыми постояльцами. Потом и совсем обнаглели пикетчики: лозунги принялись выкрикивать, позировать перед объективами посещающих дворец иностранцев.

Короче, препроводили сынка с папой в полицию и поместили в тюремной камере. Но и здесь наши неустрашимые соплеменники не растерялись, начали распевать всякие революционные песни. Особенно «Интернационал» вдохновлял их в борьбе с классовой несправедливостью.

День — поют, два — поют. Никакого результата. Надеялись-то, что их, наконец, экстрадируют за счёт Чилийского государства на родину. А тут такое дело — никто не понимает по-русски. Делать всё равно нечего, поют они и дальше.

Охранники докладывают по службе о поведении содержащихся в камере. На третий день начальство пригласило переводчика, чтоб выяснить о чём поют арестованные. Тот послушал-послушал, да и перевёл революционный гимн угнетённого пролетариата «Интернационал». К свержению власти, — говорит, — они призывают!

Долго не стали чилийские узурпаторы церемониться со столь беспокойными узниками, взяли и в течение 24 часов депортировали их вместе со скудным ручным скарбом в… соседнюю Аргентину. Кому ж охота оплачивать дорогостоящие билеты в далёкую Россию.

Знакомые рассказывали потом мне, будто и там наши бедолаги продолжили свой протест — опять «Интернационал» распевали в заточении. Аргентинцы их тоже депортировали… назад в Чили.

Чем закончилась эта история я не знаю, может быть до сих пор несчастные так и болтаются неприкаянно между соседними Чили и Аргентиной.

Уроки французского

Много прибывает эмигрантов во Францию. Едут с разных континентов, из многих стран мира. После развала СССР побежали во Французскую республику и русскоговорящие: русские, украинцы, армяне, грузины, чеченцы, молдаване и другие. И одно время этот поток из отколовшихся республик бывшего Советского Союза был настолько велик, что целые классы во французских школах набирались, почти целиком состоящие из детей, говорящих на русском.

Так, в Страсбурге в одном лицее (идентично старшим классам в российской общеобразовательной школе) местные власти специально собрали для обучения детей из вновь прибывших эмигрантских семей. Ну и среди основной массы русскоговорящих затесались несколько ребят из Болгарии, Хорватии, Румынии. Даже один негр из Кении там оказался. Ему, бедняге, труднее всех было вживаться в европейское общество. Всё-таки, парень из отсталой страны: сложный французский язык совсем ему не даётся. И такой он неразговорчивый и замкнутый был.

А, как известно, в юном возрасте легче всего любое обучение закрепляется с помощью игровых методов. Вот так ученики этого лицея во время игр на переменах и общались меж собой на языке большинства — то есть, на русском. Как учителя ни бились, чтоб дети скорее постигли французский язык — ничего не получалось, подвижки слабые. Зато на русском заговорил скоро… даже негр.

Тонкости языка

Был один такой Витёк среди русских эмигрантов в Чили. И не утруждал он себя особенно всякими лингвистическими экзерсисами, т.е. упражнениями, значит. Не учил чужой язык как следует — и всё тут! А однажды Витёк отправился в Сантьяго на городской рыбный рынок. Захотелось ему чего-нибудь этакого из океанских глубин отведать. Ну, надо заметить, что белый человек среди латиносов завсегда привлекателен своей экзотической внешностью, к нему повышенное внимание индейцы проявляют, товар всякий навязчиво предлагают. Так и в тот раз привязался какой-то торговец к Витьку, ходит за ним по пятам и тихонько так шепчет: локо… локо… Наш соотечественник знал, что «локо» в переводе с испанского на русский значит — дурак, сумасшедший. Витёк понял, что чилиец просто на скандал нарывается, но не стал поддаваться на провокацию и поспешил уйти. Однако, тот не отстаёт в своих преследованиях и продолжает издеваться. Не выдержал больше наш земляк оскорблений да как припечатал обидчику в глаз… Поднялся шум, гам. Прибежал полицейский. Забрали в участок русского хулигана, вызвали представителя из посольства, стали разбираться.

Оказалось, что слово «локо» имеет и другое значение. Так называется одна из разновидностей морских ракушек — изысканный деликатес для гурманов. Этот моллюск запрещён к промыслу, но индейцы его всё равно вылавливают и очень дорого продают из-под полы. А чтобы полиция не поймала нарушителей, они ходят по рынку, выискивая богатых покупателей, и тихонько шёпотом предлагают свой дефицитный, но запретный товар.

Сектанты

Этот случай произошёл со мной во Франции. Мы тогда только что получили новые апартаменты для постоянного проживания. Ну и, как принято здесь, внёс консьерж наши русские имена в список жильцов дома поквартирно и вывесил внизу в подъезде.

После этого повадились к нам почти ежедневно русские сектанты. Всякие, там, яговисты, адвентисты седьмого дня, евангелисты и прочие. Прямо покою не дают моей супруге. Я-то на работе весь день находился. Эти бесовы сыны от безделья шастают целый день по улицам, заглядывают в дома, выискивая русские имена, и наносят навязчивые визиты. Речи слащавые произносят, о боге красноречиво распинаются, так пытаясь втянуть в свою заблудшую паству одураченных таким образом простаков.

Не знала моя благоверная как же оградить себя от этих назойливых посетителей и пожаловалась мне.

Явились двое таких субчиков к нам в ближайший выходной. Встретил приветливо я их в дверях. Принялись они активно охмурять меня. Послушал немного для приличия. А потом, этак, с ехидненькой улыбочкой на устах и объявляю: «Сатанист я, ребята! Махровый сатанист…»

Видели бы вы их физиономии в тот момент! Как чёрт от ладана, бросились прочь от моей двери.

Всё! Как корова языком слизала. Стороной с тех пор обходят мою квартиру. Даже удивительно стало. А причисляли себя ведь сначала все эти евангелисты — адвентисты к разным религиозным течениям. Но, выходит, что все они из одной шайки-лейки. А то как же вдруг все сразу узнали, что я сатанист, ведь только одним сказал о своей якобы конфессиональной принадлежности.

Беглянка

Дело было летом. Я со своей семьёй снимал половину дома, расположенного на склоне горы, на которой ещё находился зоопарк. В другой половине дома жила соседская семья чилийцев. Чтобы как-то спасаться от жары, соседи в своём дворе установили небольшой переносной резиновый бассейн и наполнили его водой. Их четырнадцатилетняя дочь устроилась в бассейне с книгой и, увлёкшись интересным сюжетом, неотрывно уставилась в текст. Вдруг над ней нависла какая-то тень и раздались ухающие звуки: ух… ух… ух… Девочка оторвала взгляд от книги и повернула голову назад. А над ней, задрав лохматые лапы кверху, вытянулась во весь рост огромная горилла, которая подскакивала на месте и издавала громкие утробные звуки. От неожиданности юную купальщицу охватил такой ужас, что она как ненормальная заверещала пронзительно и оглушающе на всю округу, аж с перепугу обезьяна тут же бросилась наутёк. Услышав душераздирающий вопль, и я рванул скорее на шум. Вижу: а по склону горы бегут на крик работники зоопарка с винтовкой. Трясущуюся соседскую девчонку пришлось долго ещё потом успокаивать и приводить в чувство. Животное же обнаружили затаившимся в ближайших кустах. После выстрела усыпляющим уколом, примата обездвижили и унесли обратно в предназначенный для него вольер. После этого случая дочка соседей напрочь отказалась от купаний в бассейне.

Экзотический цветочек

Как и большинство женщин, моя жена обожает цветы. Она всегда их высаживала в больших количествах в палисаднике перед домом, который мы снимали в Сантьяго, холила и лелеяла, поливала по утрам и вечерам водой из шланга. А по соседству с нами жил один студент. Он никогда не разводил цветы в своём маленьком дворике. Однажды сосед собрался уехать на каникулы в другой город — навестить родителей. И попросил он по-соседски мою супругу хоть иногда орошать каменную чашу на входе в его дворик, в которой он, будто бы, посадил какой-то экзотический цветок. Моя благоверная добросовестно принялась выполнять взятое на себя обязательство и каждый раз вместе с собственными растениями увлажняла и порученную её заботам чашу. И скоро там пробился росток, потом он вытянулся в тонкий стебелёк, который выпустил первые листочки. Проходя, как-то, мимо, я обратил внимание на набирающий силу побег и признал в нём обыкновенную… коноплю. Стало ясно, что наш студент — любитель покурить веселящей «травки». Я в шутку посмеялся над своей суженой:

— Так ты тут, оказывается, наркоту культивируешь!..

Ох, как она взбеленилась! Хотела тут же выдернуть едва начавший формироваться кустик. Я еле уговорил не делать этого, ведь, в сущности, студентик был неплохим парнем, и мы всегда с ним ладили. Он, видимо, вовсе не ожидал, что от соседкиного усердия так скоро взрастёт его зелёное насаждение. А супруга моя так негодовала от того, что парнишка мог её подставить перед людьми, если бы кто заметил как она ухаживает за коноплёй.

В общем, хоть я и уговорил её не выдёргивать растение, но дальше ухаживать за ним наотрез отказалась. Пришлось мне самому до приезда соседа следить, регулярно орошая, чтобы не погиб без воды развивающийся кустик.

Чего не сделаешь ради добрых соседских отношений.

Обыкновенный садизм

Пристроился я по ночам в конце недели подрабатывать охранником в одной дискотеке. Заведение было элитное — там собирался цвет чилийского столичного бомонда: известные сенаторы, популярные актёры, богатые бизнесмены и прочие сливки общества. Каждый раз к началу работы увеселительного заведения обслуживающий персонал тщательно готовил помещения: всё надраивали до зеркального блеска, натирали полы специальной мастикой, ни где не оставляли ни единой пылинки. Посетители обычно начинали прибывать к полуночи, но входные двери всегда отворялись в 23 часа.

Дело было зимой. А это время года примечательно для Сантьяго промозглой сыростью и слякотью. В общем, погода стоит мерзопакостная. Всё живое старается забиться в какое-нибудь уютное тёпленькое местечко.

Тут надо пояснить, что латиносы из всех животных безумно обожают собак. И как бы не была измызгана и шелудива бездомная уличная псина, никогда её индеец не обидит. В их народе к этому животному сложилось почти такое же почтительное отношение, как в Индии к объявленной священною корове.

Так вот, в тот раз неожиданно проскочила в приготовленный к приёму почтенной публики зал дискотеки одна грязная уличная дворняга. Забралась под скамью возле тёплой батареи отопления и растянулась там блаженно. Рабочий персонал из индейцев собрался вокруг пса и безуспешно принялся уговаривать его покинуть зал. А тот дурак что ли оставлять благодатное местечко. Развалился себе в тепле — и в ус не дует. От него грязные потоки растекаются вокруг по зеркально надраенному полу, зловоние собачье распространяется, но чилики терпеливо продолжают убеждать животное добровольно покинуть помещение. Естественно, ничего из этого у них не выходит. Времени совсем мало остаётся до прибытия первых посетителей.

Все пребывают в растерянности, не знают что делать. И тут кто-то предлагает препоручить столь деликатное дело охране. Позвали меня. Показали на собаку, мол, не можем выпроводить на улицу.

Безо всякой задней мысли, по российскому обыкновению, я думаю: да это разве проблема?

Спокойно подошёл к псине, да как… пну её изо всей дури ботинком под зад. Та от такого неслыханного обращения мгновенно сама и выскочила прочь из дискотеки.

И что тут началось! Все присутствующие краснокожие как накинулись на меня с обвинениями в жестоком обращении с животным. Пожаловались старшему администратору на меня. Откуда-то появился вдруг представитель общества по защите прав животных. Начали составлять протокол, брать показания с многочисленных очевидцев…

Большого труда составило уладить скандальное дело. Ох и долго пришлось извиняться потом и объяснять, что у русских другая ментальность и там людей совсем не щадят, а не то, что каких-то там собак.

Это послужило мне хорошим уроком бережного отношения к братьям нашим меньшим, научило любить окружающий мир. Стыдно теперь вспоминать о том случае. Но от души раскаявшись, тем самым предаю гласности сей неблаговидный поступок.

Различие менталитетов

Одна моя знакомая соотечественница работает во французском супер-маркете. Коллектив у них там довольно большой и дружный. Часто вместе проводят разные юбилеи, праздники, корпоративы, выезды на природу. В общем, тесное общение между коллегами происходит. Она среди французов своя. Но казусы изредка всё-таки случаются.

Так, например, недавно во время обеденного перерыва в помещение, где принимали пищу работники маркета, залетела муха. Все кинулись руками махать на насекомое, пытаясь выгнать в открытую форточку. Та пилотирует себе по залу и никак не хочет его покидать. Покружила немного, да и села на стенку. Светлана, не долго думая, свернула газету трубкой и… бац! — прямо по нарушительнице спокойствия. И прихлопнула насмерть наглую муху.

Как возмутились тут французы таким зверским поступком своей коллеги! Принялись укорять её в чрезмерной жестокости.

— А как надо было? — удивляется моя знакомая.

Поясняют ей:

— Как можно убивать? Это ведь живое существо!..

— Что же вы делаете, если у вас, к примеру, тараканы или муравьи в доме заведутся? — не унимается Света.

Французы отвечают:

— Если много этих насекомых — мы их усыпляем, опрыскивая из баллончика специальным средством. Потом сметаем в совок и высыпаем во дворе на траву. Когда они отойдут от средства и проснутся, то расползутся куда им надо…

А в другой раз обнаружилось на складе в недавно приобретённом дорогом шкафу скопление ос. Оказывается, там банка с мёдом разбилась. Не подойдёшь теперь к стеллажам — ужалят насекомые. Светлана и предложила водой ос облить, чтобы улетели. Потом полки отмыть от разлитого мёда и дальше пользоваться ими.

Зашикали, замахали французы на неё руками.

— Нет! — говорят. — Нельзя беспокоить живые существа. Этак стресс психологический они получат…

И аккуратненько выставили целиком весь новый шкаф с облепившими его осами… на помойку.

Такое, вот, различие менталитетов зачастую и приводит к непониманию между народами.

Трюфеля

Грибов во Франции каких только нет! Я в России их столько не видел. Любят французы погулять в лесу, пособирать грибы. Только берут они исключительно белые и ещё, пожалуй, лисички.

Мы с женой тоже заядлые грибники и в сезон не упустим, чтоб не попромышлять на природе. Так что зимой у нас всегда и запас сушёных грибов для супа приготовлен, и маринованные грибочки в банках закатаны.

В общем, можно сказать, что в лесу я человек бывалый и ничем меня там не удивишь. Но нынешней осенью всё же довелось столкнуться с диковинным случаем во французском лесу.

Бродим, значит, мы с супругой в чаще, высматривая среди травы заповедные шляпки. Вдруг слышим рядом за кустами свиное похрюкиванье. Перепугались. Я тихо шепчу Людмиле:

— Не иначе кабан дикий поблизости шастает. У него нюх исключительный, несомненно нас учуял и запросто может наброситься.

Про себя думаю: «Об их свирепом нраве давно известно. Особенно опасна встреча с секачом-одиночкой».

— Что же теперь делать? — ужаснулась моя суженая.

— Надо забраться на дерево и дождаться, когда зверь уберётся прочь. Давай, скорее лезь наверх — я тебя подсажу!

Тут надо заметить, что в моей дражайшей половине живой массы под 120 кг. А это чуть ли не в два раза больше, чем во мне самом.

И так пыхтим мы надсадно, спасая свои жизни от нависшей смертельной угрозы, а хрюканье раздаётся за спиной уже совсем рядом. Я прямо копчиком ощущаю, что неуклонно приближается трагический миг развязки. Аж холодный пот выступил на спине. Но свою благоверную не бросаю, заботливо плечом этак подпихиваю её под роскошный зад. Она же, удобно умостившись на моём горбу и нежно обхватив древесный ствол, в безнадёжных попытках взгромоздиться на лесного исполина, только жалко и безуспешно подрыгивает в воздухе толстенькими ножками. Совсем не удаётся бедняге справиться с собственным весом. И в самый кульминационный момент кто-то сзади неожиданно мощно поддел меня под ягодицу, да так, что я не удержался на ногах и мы вместе с супружницей рухнули на землю, прямо на виновника происшествия. Раздался пронзительный поросячий визг и что-то розовое резво метнулось из-под нас наутёк. Тут же из-за ближайших кустов появился француз с корзинкой в руках. Он нелепо уставился на нас, поверженных и деморализованных и бестолково произнёс:

— Бонжур, месье, мадам! Что вы тут делаете? Вы напугали моего поросёнка.

— Ах, так это был ваш кабанчик? — потихоньку стал приходить в себя я после перенесённого шока.

— Надо намордник надевать на животное, — высказала претензию французу негодующая Люся.

— …и выгуливать зверюгу обязательно на поводке, — добавил я со значительной долей укоризны.

— Извините! Но Мартин такой смирный и совсем не способен причинить зло, — виновато оправдывался незнакомец.

— Нашли тоже подходящее место для прогулок со свиньёй, — не унималась моя спутница жизни.

— Мы всегда здесь так трюфеля собираем, — кивнул на свою наполненную какими-то земляными комками корзинку местный житель.

— Как это, с поросёнком собираете? — искренне изумился я.

Оказывается, действительно так французы собирают трюфеля. Этот гриб очень у них ценится. А растёт он под землёй и необходимо нечеловечье чутьё, чтоб обнаружить его. Любители такого промысла дрессируют свиней, у которых нюх гораздо тоньше собачьего, и с их помощью отыскивают сей изысканный деликатес французской кухни.

Вот какой казус приключился однажды со мной во французском грибном лесу.

Мороженое заказывали?

Ох и обожают французы всякие розыгрыши! И так у них это мастерски получается, что жертва зачастую всё принимает за чистую монету. Прошлось однажды и мне испытать на себе изощрённую выходку телефонного шутника. Моя семья тогда только что получила апартаменты для постоянного проживания. Как это принято, консьерж на входе в подъезде добавил наши имена в списке жильцов дома. Теперь каждый мог свободно их прочитать. А по имени и адресу в телефонном справочнике легко можно найти номер телефона любого городского абонента.

В общем, раздался телефонный звонок в нашей квартире. Супруга сняла трубку и её лицо принялось всё больше искажаться гримасой изумления. Со словами: «ничего не понимаю!» она суёт мне в руку телефон. Я живо интересуюсь кто там меня побеспокоил. Слышу, на другом конце провода молодой голос бодро отвечает, мол, это звонят из фирмы по оптовой продаже замороженных продуктов и озвучивает название известного производителя. А побеспокоили будто бы меня для того, чтобы уведомить об исполнении моего заказа и, якобы, три рефрежератора с замороженной продукцией направляются по моему адресу.

— Но я ничего не заказывал, — отмахнулся я.

Мой собеседник попросил минутку подождать пока он проверит накладные. Через некоторое время безошибочно назвал мою фамилию, адрес и номер заказа. Мне оставалось только подтвердить правильность своих анкетных данных.

— Значит всё правильно. Ожидайте прибытия машин. И долго не задерживайте с разгрузкой, иначе придётся штраф за простой транспортных средств оплатить, — бесстрастно констатировал невидимый отправитель.

Я ошалело округлил глаза и неистово завопил в трубку:

— Это какая-то ошибка! Немедленно отмените заказ…

Но в ответ прозвучали лишь звонкие гудки безучастного к чужим проблемам зуммера.

Тревожное беспокойство поселилось в моём сознании: чужая страна… чёрт знает какие у них тут порядки… что-то напутали, а мне вдруг придётся расхлёбывать…

На следующий день снова озадачили нас звонком из торговой фирмы. Заявили, что согласно сделанного мною заказа машины с грузом уже отправлены к месту назначения.

Я принялся нервно взывать к недосягаемому оппоненту:

— Поймите, я ничего у вас не заказывал. Да и не употребляю я вовсе мороженные продукты. Произошла досадная ошибка и прошу вас скорее разобраться во всём.

На что мне порекомендовали немедленно нанять адвоката и обратиться в трибунал. Сим и закончились нынешние препирательства.

Всю ночь меня донимали кошмары, то и дело я просыпался в холодном поту.

На третий день муки мои продолжились. Телефонный террорист опять принялся безжалостно разводить трепещущую жертву. На моё счастье шельмец сам не выдержал наконец собственных шуточек и разразился неудержимым хохотом. Только тогда до меня дошло что я подвергся обыкновенному розыгрышу какого-то молодого бездельника.

После этого случая больше никогда я не попадался на подобные телефонные разводы.

Обыкновенный расизм

О беспардонности нашего люда можно говорить бесконечно. Вот я и хочу ещё одним фактом пополнить копилку примеров на эту щекотливую тему.

Трудился я как-то на одной фабрике во Франции, где демонтировали телевизоры, мониторы, дисплеи и прочие экраны, затем, полученное таким образом сырьё отправляли на переплавку и последующее использование. Весь рабочий день проходил у конвейера. После смены руки сильно пропитывались химическим составом, покрывающим экраны, и потом приходилось тщательно отмывать их. Цех у нас был небольшой, всего-то человек на 50 и в умывальном помещении было всего две раковины. Естественно, после работы возле этих двух умывальников выстраивался хвост. Каждый хотел поскорее смыться домой, но нужно было сначала выстоять образовавшуюся очередь, ибо не пойдёшь же по улице с измазанными руками. Вот все и терпеливо проходили эту ежедневную процедуру с мойкой.

Ну и в тот день стояли все, как всегда, в ожидании своей очереди. Смотрю, тут один негр дорвался до крана и принялся усиленно намыливать свои руки до локтей. Внимательно посмотрит, смоет и снова в который уже раз повторяет процесс. И так он сосредоточенно это делал: разглядывал, мылил, смывал и снова приступал к гигиенической процедуре, аж на нервы стал действовать. Но коллеги по работе терпеливо сносили пренебрежительное отношение к себе. Нам, белым, совершенно было непонятно что он там мог разглядеть на своей чёрной коже.

А за негром томился в ожидании один чеченец. Известно насколько горячая и экспансивная эта нация. Не выдержал горец и обратился раздражённо к африканцу:

— Ну что там можно разглядеть на твоей коже? Давай скорей освобождай место. Ты здесь не один и другим тоже надо умыться.

Чернокожий обиженно окинул осуждающим взглядом нетерпеливого сына гор, но ничего не ответил. Быстро ополоснул намыленные конечности и молча покинул помещение. Тогда довольный чеченец сам принялся смывать грязь с рук. Не успел он завершить дело, как появилась секретарша директора фабрики и пригласила его немедленно проследовать в бюро руководителя предприятия.

Оказывается, негр пожаловался на проявление в его адрес расизма со стороны белого. Ох и нагорело же тогда чеченцу! Благо, что он не коренной француз, а иностранец и по этой причине на первый раз всё сошло с рук. В противном случае пришлось бы ему испытать на себе всю силу сурового закона о противодействии расистским проявлениям в демократической стране. А это наказывается во Франции от 30 тысяч евро и вплоть до тюремного заключения.

Нам их не понять

Все наслышаны о загадочной и непознанной русской душе. А что собой представляют выходцы из других народов и рас? Ну, взять хотя бы тех же немцев. Как они воспринимают окружающую действительность? Каким образом реагируют на происходящее?.. Очень забавно взглянуть в суть арийской натуры.

Приведу один случай, характеризующий разные подходы к жизненным ценностям.

В Германии на одной фабрике, кроме немцев, трудилось много эмигрантов, в их числе — и русские. Работа была грязной и непрестижной, оплата — минимальной. Однажды один работяга-немец выиграл в лотерею 8 миллионов евро. Коллеги по работе, кто от души, кто с затаённой завистью, поздравляли счастливца. Наши соотечественники, по обыкновению, принялись раскалывать нувориша на дармовое угощение, мол, если достойно отметишь удачное событие, то фортуна и дальше не отвернётся от тебя. Счастливчик ничего не имел против и пообещал назавтра организовать торжество. В ожидании щедрого угощения, наши «раскатали губу».

— Вот завтра напьёмся! — мечтательно закатил глаза кверху один.

— А в какой ресторан поведёт нас немец? Хорошо бы в «Бисмарк», а то отделается какой-нибудь китайской забегаловкой, — резонно рассуждал другой.

— Да он завтра вообще может не появиться здесь. Нафига ему такая позорная работа, он ведь теперь миллионер, — добавил третий. — Лично я бы на его месте больше никогда не стал утруждать себя и жизнь проводил бы в сплошных празднествах и утехах…

На следующий день немец, как всегда, явился на своё рабочее место и привычно исполнял трудовые обязанности, ничем не выказывая перед товарищами возникшее социальное превосходство. А в обеденный перерыв он действительно предложил коллегам по работе отметить вместе с ним счастливое событие в… фабричной столовой, для чего выставил перед коллективом двухлитровую бутылку «кока-колы», какие-то пирожные, да коробку шоколадных конфет. И это всё для двух десятков присутствующих!

— Вот так и пойми этих немцев. Вкалывают, как проклятые, чтоб добыть средства на существование. А тут такая невероятная удача обломилась и всё равно идут на работу… — негодовали окончательно сбитые с толку русские эмигранты.

Да, непостижима душа цивилизованного представителя. Нам бы таких индивидуумов со столь устойчивой гражданской позицией, чего бы достигла тогда Россия!

Побаски дядьки Кондрата

Контрабандисты

Раньше всё это раскинувшееся кругом полевое сарафанье принадлежало совхозу «Путь Ильича». Потом, когда политическими торнадо стало беспощадно лихорадить Советскую державу, всю совхозную движимость и недвижимость растащили местные акулы приватизации. А поля остались опустошёнными и запущенными, как после Мамаева набега. Часть их и вовсе отошла соседней Украине, ставшей наконец самостийной. Раздел-то этот самый произошел прямо на наших глазах — мы тогда всей деревней высыпали смотреть. Там ещё казус такой вышел с бабой Мотей, а точнее, с её телушкой Зорькой. Было всё так. Со стороны Нижней Бздюхановки появились дюжие хлопцы в камуфляже и принялись растягивать колючую проволоку между нашими смежными деревнями. Повбивали столбики полосатые в аккурат поперёк кукурузного поля, а нам, собравшимся поглазеть жителям, объявили, что теперь это есть государственная граница Самостийного Украинского Государства.

А у хромоногой бабки Моти её Зорька паслась как раз с другой стороны поля. Ну, отправили мы мальчонка Митьку, соседа моего Пантелеича сынка, покликать старуху сюда, чтобы тёлочку свою двухлетку вызволила из Хохляндии домой. Пока бабка пришкандыляла, а тут события развивались динамично. Уже и новый страж взгромоздился на деревянной вышке, где раньше глуховатый дед Панас с берданкой восседал и охранял от посягателей кукурузное поле. Старушенция кинулась было под проволоку протискиваться на другую сторону, чтоб коровёнку свою вернуть. А с вышки дозорный стал угрожающе нагайкой размахивать и орать, что сейчас вызовет тревожную группу и заарестуют нарушителя государственной границы. Бабка Мотя, конечно, испужалась не на шутку. Её мысль тревожная беспокоила: пока она будет пребывать в застенках чужого узилища, как там без неё хозяйство просуществует? А ведь у неё на иждивении находились два гуся да боров Богдан. Но и тёлочку жалко оставлять каким-то хохлам самостийным. Она принялась надрывно звать свою родненькую. Та быстро откликнулась и, задрав хвост, прискакала на зов хозяйки. И вот, топчутся они, горемычные, по разные стороны возведенной границы и не могут никак воссоединиться. Прямо душу разрывает смотреть на их горе.

Бабка причитает:

— Ироды! Верните мне мою кровиночку.

А с вышки доносится злорадно:

— Всё, бабка, распрощайся со своей животиной. Это есть теперь наш военный трофей.

Старуха в ответ:

— Я не нахожусь с вами в состоянии войны. Отдайте мою частную собственность.

— Сейчас же отойдите, гражданка, от разграничительной межи, — донеслось в ответ угрожающе из-за Ближнего Зарубежья. — В противном случае будет направлена нота протеста вашему правительству и в Парламентскую Ассамблею ООН. Вы затеваете международный конфликт.

— А как мне забрать мою бедную коровку? — слезно причитала убитая горем бабуля, совсем не желая вникать в сложившуюся геополитическую ситуацию.

— Обращайтесь теперь с иском в международный Страсбургский суд. А я вам ничем помочь не могу — я при исполнении, — и дозорный вертухай принялся отгонять тёлку в тыл украинской территории.

Тогда мой друган Толян напустил своего саблезубого волкодава Рекса на бдительного таможенника. Тот проворно припустил спасаться на своём высотном убежище. Пёс едва успел вырвать из его взопревшего зада пару клоков камуфляжной материи. Ну и еще, покуда расторопный погранец возносился по приставной лесенке вверх, животное успело ухватить с его ноги кирзовый сапог. Пострадавший в неравной схватке с лютым хищником, между тем, со спасительной высоты крыл всяко разно недозволенными словами своего лохматого обидчика. А Рекс, в охватившем его охотничьем кураже, яростно грыз деревянную стойку вышки, бессильный добраться до ускользнувшей жертвы. Мы же с друганом тем временем поспешно пособляли вызволить из вражецкого полона бабкину телушку: отодрали колючую проволоку от столба и в образовавшуюся брешь провели на свою территорию отбитую у врага Зорьку. Да ещё и Рекс притащил с собой трофейный сапог. Мы ликовали! Теперь наша взяла и с противоположной стороны пострадавший дозорный слёзно молил, козья морда, чтобы мы вернули утраченный им предмет воинской амуниции. На что вдохновлённая победой бабка Мотя резонно заметила:

— Милок, от теперь ты же ж сам и подавай иск хоть в Гаагский трибунал на Рекса, чтоб он возвернул твою обувку. Но ты же знаешь — военные трофеи не возвращаются. Так что, смирись с утратой!..

А ночью мы с Толяном, по старой колхозной привычке, собрались обчистить кукурузное поле, ведь домашнюю живность надо же кормить чем-то, правильно? Однако, мы патриоты своей отчизны, посему и позарились на иностранную часть поля. Пока ломали кукурузные початки и набивали ими мешки, как раз, произошло веерное отключение электроэнергии на деревне. А ночь, как назло, случилась тёмная, беззвёздная. Куда идти, в какой стороне Россия? Ни черта не разобрать. Плутали, плутали среди кукурузной чащобы — а выбраться не можем.

— Что будем делать? — заволновался Толян. — Теперь до самого рассвета не подадут электричество в деревню. А утром этот проклятый Карацупенко пойдет обходить границу и увидит наши следы.

— Ну и что? И пусть видит! — легкомысленно отозвался я из-под своего мешка.

— А то! Я видел как вечером, когда менялся на вышке караул, они привели здоровенного бультерьера с собой. Как пустят его по следу — тогда хана нам.

— Что теперь? — не на шутку встревожился я.

— Надо резиновое что-нибудь на ноги одеть, тогда собака след не возьмет, и мы сможем отсидеться в кукурузе, а на рассвете при первой возможности, когда страж удалится подальше, проскочим со своей контрабандой к нашим, — рассудительно объяснил мой подельник. — Видишь, я вот калоши резиновые надел на этот случай!

— Что же ты, бесов сын, о себе предусмотрительно позаботился, а мне ничего не сказал?

— Да чего теперь сопли распускать. Я ведь не специально это сделал. Просто я человек женатый и не гнушаюсь ходить везде в калошах, так и ношу их всегда: мне форсить не перед кем, да оно и удобней так в нашей сельской местности. А ты холостой, у тебя всё девки на уме — ты в городских штиблетах пижонишь. Вот и пеняй на себя.

— Но я всё равно им живьем не сдамся! — выдохнул я с решительностью героя-панфиловца, доставшего последнюю гранату.

— Ну может быть хоть что-нибудь резиновое у тебя найдется с собой, чтоб обмотать подошвы? — проникся сердечным сочувствием ко мне коллега-контрабандист.

Я с надеждой порылся в карманах, нащупал в одном из них зашелестевший пакетик и вытащил его с негодованием:

— О, господи! Из резинового вот только презерватив и есть, да и то лишь на одну ногу.

— Ну, ничего! Будешь за мной скакать на одной ножке, — успокоил товарищ.

Вот так всю ночь мы и заметали следы: впереди Толян в калошах продирался сквозь кукурузные кущи, а я, как тушканчик, скакал за ним следом. А что? Хорошо мы придумали! Вы никогда не участвовали в игре «бег в мешках»? Вот так и я втиснул обе ноги в презерватив и проскакал всю ночь. На всю жизнь навык приобрел, теперь могу в чемпионском забеге принимать участие. Неудобно было, зато собака наш след не взяла. А к вечеру следующего дня мы всё же выбрались в пределы своего отечества. Конечно, было бы более здорово, если б мы, к примеру, по мешку героина трофейного приперли с собой. Только такой контрабандой ох и нанесли бы сокрушительный урон всей украинской экономике.

…Вот так и впали пограничные деревни Верхняя и Нижняя Бздюхановки в состояние повышенной готовности и на почве этой расцвела вовсю контрабанда в среде местных обитателей.

Негр

История, о которой я сейчас вспомнил, произошла в то время, когда наша страна ещё была надёжно отгорожена от прочего мира суровым «железным занавесом», а мы были столь наивны, столкнувшись с какой-нибудь заморской экзотикой. Но я к тому времени слыл уже человеком бывалым: довелось посетить Москву и другие города необъятной нашей державы. Поселился в одном из заштатных провинциальных городишек юга России. Успел и семьёй обзавестись. Дочь появилась. И больше всего на свете наша малышка не любила есть манную кашку и умывать лицо и руки.

Это вступление у меня такое. Продолжу дальше.

Стоим мы однажды с дочуркой на остановке, ждём рейсовый автобус, чтобы добраться до детского садика. Дело было зимой. Тут подошёл к остановке какой-то человек в тёплом пальто с поднятым каракулевым воротником, закутанный шарфом. Непонятно было почему он так замёрз, ведь всего-то было мороза не более минус 10. Когда незнакомец обернулся к нам лицом, мы ахнули: перед нами оказался самый настоящий негр. Это было так непривычно в наших задрипанных палестинах, что мы с дочерью реально опешили от неожиданности. Это ж надо! Из самой Африки да в нашу глухомань. Вот диво! Мужики не поверят…

Ну, ладно. Стоим мы остолбенело с разинутыми ртами и взираем неотрывно на это чудо. Но я, как человек бывалый, первый справился с оцепенением и пришёл в себя.

Одёргиваю осторожненько этак дочь:

— Что ты так уставилась на дядю?

Бедное дитя претерпело столь огромное потрясение, что едва вымолвило, заикаясь и ткнув трясущимся пальчиком:

— Папа, что это?

Ну я тут же нашёлся как такой наглядный пример использовать с воспитательной целью:

— Этот дядя не любил умываться в детстве, вот и стал таким. И ты будешь так выглядеть, если перестанешь мыть лицо. Его теперь негром обзывают.

Надо заметить, это событие произвело нужный педагогический эффект на впечатлительную девочку, и она после этого стала без скандалов умываться по утрам.

Негр слышал наш короткий диалог и оказывается всё воспринял так близко к сердцу, что возмутилась его горячая африканская душа — обиделся он на мои слова. Принялся укорять на довольно сносном русском языке:

— Товарищ, как вам не стыдно, вы чему ребёнка учите?

— Ух ты! — думаю я про себя. — Да он по-человечески говорит. (Мы ведь тогда, соответственно с теорией Дарвина, негров воспринимали, в лучшем случае, как некую промежуточную ступень в эволюционном развитии между человеком и человекообразной обезьяной). А сам вежливо так интересуюсь:

— А в чём собственно дело?

— Расизм это! В чистом виде расизм. Никакой я не негр.

— А кто же тогда?

— Я афроамериканец. А вас самого надо ещё воспитывать, чтобы дотянуть до цивилизованного уровня…

Два героя

Все знают насколько казаки народ отважный. Ни перед каким ворогом не спасуют. И у нас на станице есть свои ветераны Отечественной войны. А станичный Совет ветеранов возглавил самый заслуженный из них — сосед мой Прохор Дмитрич. Видел я его на праздники Победы в парадном облачении. Герой! Вся грудь увешана орденами, медалями. Под стать ему и товарищ его боевой Терентий Прокопыч. Тоже орёл! Тесно на груди его от наград.

Однажды, в очередную годовщину Победы зашёл я после всех торжественных мероприятий к соседу своему героическому, чтоб лично с праздником поздравить. Как водится, усадил он меня к столу. Накатили мы водочки по одному-другому стопарику и завели разговор душевный вокруг военной темы. Дмитрич воспоминаниями делиться стал. Дни юности боевой своей вспомнил. Действительно, храбрый он мужик.

Только я неумышленно так задел невзначай его самолюбие. Сам не знаю как это вышло. Только напомнил, что и у его однополчанина Терентия Прокопыча заслуг не меньше — вон как регалии блестят на парадном мундире!

Взбеленился тут Прохор Дмитрич, нетерпимо отнёсся к такому посягательству на своё первенство станичное в сем вопросе. «Знаю, — говорит, — как Терёшка медали свои заслуживал». И поведал мне такую историю.

…Дело было зимой 42-го здесь, на Кубани. Отправились мы с Терентием вдвоём в немецкий тыл. Выполнили задание и тихо назад возвращаемся. А ночь была безлунная, тёмная, хоть глаз коли — ничего не видать. Дорогу наощупь отыскиваем. На пути траншея какая-то заброшенная подвернулась. Мы — шасть — в неё и так продвигаемся. Вдруг на изгибе окопа нос к носу сталкиваемся с двумя немцами. Они из нашего тыла возвращаются. У всех четверых автоматы наизготовку. Замерли так, в упор наведя стволы друг на друга, держим на прицеле. Стоим в напряжении, пальцы на спусковых крючках держим. А жить-то каждому охота! Если у кого нервы не выдержат и выстрелит — мгновенно другие тоже ответят. Все понимаем: в такой ситуации реально ни у кого нет шанса спастись. Долго так простояли. Стало ясно, что никому умирать не хочется.

Начали осторожненько изъясняться на ломанном языке противника. Немцы предлагают нам мирно разойтись по своим направлениям. Мы соглашаемся. Вылезаем из окопа на одну сторону, фашисты — на другую. Всё чин-чинарём, добром договорились. Вот и гитлеровцы нам поверили, спинами повернулись… И в этот самый момент напарник мой как полоснёт по ним очередью из автомата. Те как подрезанные подкосились. Вытащил Терентий у трупов документы и представил потом командиру как вещественное доказательство своего героического триумфа. Медаль отхватил за этот подвиг.

Я, конечно, понимаю, что враги, там, — и всё такое. Но есть же какие-то общечеловеческие принципы. А в спину стрелять поверившему тебе пусть даже врагу… Нет, я до такого не опускался…

Ну и аппетит!

Однажды довелось мне присутствовать на родительском собрании у моего Колюни. Форум прошёл нормально, сынка ругали не особенно много. Но запомнилось из всего мероприятия другое…

Был у моего архаровца такой одноклассник Миша Мельников — невероятно ленивый, толстый и всё время что-то жевал во время уроков. Нередко учителя забирали у него из портфеля обкусанную буханку хлеба.

У Миши отца не было, а мать работала у нас на скотном дворе и её заработок не позволял баловать любимое чадо гастрономическим разнообразием, а посему тот удовлетворял собственное ненасытное чрево обычным серым хлебом.

Классный руководитель подняла перед всеми присутствующими Мишину маму — даму весьма пышных форм — и принялась возмущённо втолковывать ей неуместность чревоугодия во время учебного процесса.

Покорно выслушав законные претензии педагога, мадам Мельникова этак непосредственно заявила:

— А что тут такого? Ну хочет ребёнок кушать! У него аппетит хороший… Я и сама, когда ложусь спать, кладу под подушку буханку хлеба, а утром просыпаюсь — её там уж нет…

А всё эта охота!..

Всегда я любил весёлые компании, приключения обожал. Часто время проводил с приятелями на рыбалке или охоте. И по причине своей подслеповатости попадал во всякие истории.

Однажды, помню, было это в горах Памира. Мы в тех местах компанией охотились. Там горы очень крутые и пропасти глубокие, так что, если ненароком сорвёшься — то и костей не соберут. Пробиралась наша группа по какому-то отвесному карнизу. Все благополучно миновали опасный участок. Ну, как всегда, только со мной и приключилось… Короче, даже не знаю как и произошло, ведь шёл замыкающим по уже проторённому другими маршруту, и всё-таки сорвался с тропы. Едва успел уцепиться за подвернувшийся выступ скалы и так повис над пропастью, распластавшись всем телом по камню.

Да, тут нужно сделать некоторое отступление. Было это в конце 80-х годов прошлого века, тогда только что новая модель Жигулёвского автозавода вышла — «девятка». Этот автомобиль ещё мало у кого был, а я его уже имел. Легально его невозможно было купить, а на чёрном рынке бешеных денег стоил. Все, конечно, ужасно завидовали мне, называли везунчиком.

Так вот, завис я над бездной, задрыгал ногами и жалобно возопил к товарищам дабы кто-нибудь вызволил меня. А участок был действительно очень опасный и те, кто прошли его, были безумно довольны. Кому же охота снова переться подвергать себя напрасному риску? Замешкались тут мои друзья. Я же чувствую, что долго так не продержусь — руки постепенно ослабевают. Слёзно воззвал к их гражданской совести. Надрывным голосом молю освободить скорее из опасного положения. Даже пообещал тому, кто спасёт, свою «девятку» отписать.

И тогда внял стенаниям моим, наконец, один из товарищей и, подвергая себя новому смертельному риску, решился-таки на благородный акт милосердия. Когда ему это удалось, мы выбрались, и в безопасном месте предались счастью снова возрадоваться жизни, — спаситель мой невзначай поинтересовался: когда же я намерен приступить к обещанному оформлению машины на него?

На что я резонно ответил:

— Теперь мне и самому авто пригодится. Ведь я же живой ещё!

Другой наш приятель тогда заметил:

— Эх, Колян, — надо было тебе, пока он висел над пропастью, составлять дарственную расписку на «девятку» и подсовывать, чтобы как-нибудь одной рукой подписал её. А также, чтобы мы засвидетельствовали сей документ своими автографами. Пеняй теперь на самого себя.

— Действительно, Колян, — отозвался ещё один наш друг, — тут ты явно маху дал,

поторопившись. Напрасны теперь твои надежды. Придётся дожидаться другого удобного случая…

Вот так и подшучивали мы в своей компании друг над другом, попадая в разные ситуации.

Как повздорили ветераны

Случай этот произошёл во время празднования Международного Дня солидарности трудящихся — 1 мая. А в советские времена праздник сей весенний отмечали массово, трудовыми коллективами: сначала проводились всеобщие демонстрации, а затем, на следующий день, работники предприятий вместе со своими семьями выезжали на т.н. маёвки, на природу. А там уже все предавались кто к чему предрасположен: дети играли, женщины сплетничали, мужики пропускали по чарочке-другой, старики вспоминали былое.

И вот, расположилась наша дружная компания на большущей живописной поляне в предгорьях Кавказских. Расстелили прямо на траве скатерть, разложили на ней яства разные и напитки, сами расселись вокруг с жёнами, детьми и стариками — потребляем с завидным аппетитом на вольной природе принесённые с собой продукты. Весело этак застолье проходит, с шутками да прибаутками.

Тут ветеран один — убелённый сединами старик стал историю вспоминать из собственного прошлого. И случилось всё именно на этой самой поляне в давние времена Гражданской войны.

— Дело было году в 1918-ом, — старческим дребезжащим голосом начал он. — Неразбериха в стране была полная: власть менялась, что, тебе, мартовская погода — по 3 раза на день. Наш красный партизанский отряд расположился вон в том леске. А на господствующей над этой местностью высотке находилось тщательно замаскированное пулемётное гнездо. Время тревожное, нельзя выдавать себя неосторожным движением: деникинцы рядом, кругом банды «зелёных» и прочей сволочи шастают. Власть наша советская ещё не укрепилась достаточно, государственные устои жестоко расшатывались со всех сторон. В общем, затаились мы в вырытых окопах и сидим тихо, как мыши. Вдруг разведка доносит о приближении вооруженного конного отряда, предположительно «зелёных», к нашим позициям. Командир подал команду: «Приготовиться к бою!» Вскоре на этой поляне появилась конная сотня. Противник беспечно двигался прямо на наши позиции. Ну, мы и влупили! Подпустили поближе и дали залп… потом ещё… Завязалась перестрелка. Решающую роль сыграл наш пулемёт, удачно установленный на стратегически важной высотке, он густо выкашивал ряды прорывающегося противника.

— И столько мы здесь положили бандитов! — удовлетворённо завершил свой рассказ ветеран. — Меня потом за этот бой именным оружием наградили, ведь пулемётчиком тем был я…

Присутствующие уважительно посмотрели на рассказчика: надо же! столь героическая личность среди нас.

Но тут случилось совсем непредвиденное. Другой убелённый сединами хромоногий старец вдруг ошарашил всех неожиданной выходкой. Он нервно подскочил на одной ноге и со всего маха своим сучковатым костылём огрел по голове героя-партизана. Тот, со стоном обхватив голову, повалился на бок. Очевидцы инцидента, ничего не понимая, принялись разнимать и успокаивать разбушевавшихся стариков.

Хромой ветеран не унимался:

— Я из-за этого проклятого пулемётчика на всю жизнь инвалидом остался. Нога в колене не сгибается. До самой темноты раненного, гад, продержал — мордой в грязь, да в осенней промозглости. Я тогда ещё и тяжёлую пневмонию подхватил…

Магнитофон

Было это давно, на заре развития советской электроники, а вернее, радиотехники. Отечественная промышленность только наращивала темпы производства этой самой бытовой оргтехники, дабы тотально обеспечить возрастающий спрос населения в сих товарах непервой необходимости. В ту пору страна заслушивалась хрипотой Высоцкого, которого на официальном уровне подчистую игнорировали. Песни популярного барда записывались-перезаписывались на катушечные магнитофоны, и всякий советский гражданин мечтал иметь собственную коллекцию песен Высоцкого и аппарат для их воспроизведения.

Заработная плата тогда была невысокая, а магнитофон по тем временам стоил довольно прилично, так что, людям приходилось по нескольку месяцев экономить с заработка, чтобы приобрести вожделенный предмет шика.

И жил на нашей улице дядя Лёня Пьянов (ради бога, не подумайте, что это я для пущей образности наделил героя столь колоритной фамилией — описываю всё как есть на самом деле). А обитали Пьяновы на последнем этаже панельной пятиэтажки и окна их квартиры выходили не на улицу, а на задворки и внизу под окнами протекала грязная сточная канава. Надо заметить, — сосед мой фамилии своей вполне соответствовал, вследствие чего с ним приключались всякие казусные истории.

В неадекватном состоянии дядя Лёня обычно от души куролесил: скандалил с домочадцами и посторонними, крыл матом всех подряд, случалось, падал на улице и засыпал, не дойдя до дома. А когда проспится и близкие начинали ему описывать очередные «подвиги», буян напрочь отвергал обвинения и утверждал, будто на него возводят напраслину, чтобы он устыдился и бросил пить. Короче, герой наш делал вид как будто совсем не помнит что совершил накануне.

Вот так и жил себе, «в ус не дуя», то бишь не загружаясь ненужными хлопотами по поводу банальных угрызений совести, пока близкие не приобрели пресловутую магнитозаписывающую установку марки «Дайна». На радостях счастливый обладатель аппарата четырнадцатилетний сынок Витюша проводил бытовые испытания звукозаписывающего устройства, чтобы скорее на практике определить его функциональные возможности и параметры. А посему и записывал на магнитную ленту что ни пОпадя.

Тут и папаша после работы нагрянул с остатками полученного в кассе аванса и в соответствующем случаю состоянии. Как всегда, стал буянить в квартире и крыть близких хулительными словами. Ну, Витюша и не сплоховал: подсоединил микрофон и включил аппарат на «запись»…

Наутро, когда протрезвевший глава семейства только продрал опухшие веки, благоверная супруга, как обычно, принялась укоризненно стыдить его, красочно описывая вчерашнее неприглядное поведение пьянчужки. Сынок, затаив коварство, во всём поддакивал мамане. Дядя Лёня, по обыкновению беззаботно, не ощущая скверного подвоха, уверенно отвергал предъявленные обвинения.

Вот тогда-то подлые домочадцы и извлекли на кон веский аргумент и включили на прослушивание…

Застигнутый врасплох и припёртый неоспоримой уликой, глава семьи в полном молчании и с должным вниманием выслушал до конца запись своего позора. Затем, картинно поднялся, неторопливо подошёл к магнитофону, брезгливо ухватил его двумя пальцами с тумбочки и,.. прежде чем близкие успели что-либо предпринять, с размаху выбросил в открытое окно с пятого этажа в сточную канаву.

В итоге, пить дядя Лёня так и не бросил, а сынок Витюша навсегда лишился обожаемого звукозаписывающего агрегата.

Про педофилов

— Педофилы… педофилы… только и слышим на всех телеканалах, — возмущался Димон, отпив очередной глоток из пивной кружки.

— Да, раньше этой заразы у нас в России не было, — резонно согласился я. — Ну, были, там, какие-то пидоры по «зонам», и то, сами виноваты — «опустили» их зэки за совершённые грехи. А теперь этих извращенцев столько кругом развелось, даже в Государственной Думе, говорят, окопались.

— И не только в Думе, но и в других властных структурах. Это всё из-за границы завезли к нам. Помнишь, Кондрат, раньше какая закрытая страна была, словно в карантине, и никакие чужеродные вирусы извне не проникали сюда.

— М-да. Медики утверждают будто педофилия — это заболевание мозга. И не лечится совсем.

— Моя б воля, так я бы быстро вылечил. Сюсюкаются дюже с ними, детей страшно одних из дома выпускать.

— Димон, ты не смотрел на днях программу Малахова «Пусть говорят»? Там про одного тренера шла речь, которого в педофилии обвинили.

— Смотрел. Так его потом оправдали. Зря, значит, напраслину на мужика возводили.